Разбитая реальность. Книга 1 (джен)

Несмотря на то, что я была сиротой, не имея отца и матери, таковой я себя не считала по одной простой причине — рядом всегда была любимая тётя, на плечо которой я могла опереться. Эмблина, хоть мы и были лишь двоюродными сестрами, поддерживала, воспринимала меня, как родную старшую сестру. Забрина много работала, чтобы прокормить нас, чтобы мы ни в чем не нуждались, а когда муж её умер от лихорадки, пришлось пропадать днями, а то и неделями на работе. Я, фактически, вырастила Эмблину, была ей второй матерью. Семья для меня всегда была на первом месте, даже когда я училась, старалась хоть чем-то помогать, приезжала на выходные и каникулы, помогала по хозяйству, финансами по возможности.

* * *

Сейчас, глядя в испуганные глаза той, которую я всю жизнь называла матерью, с моих глаз, словно розовая завеса пала. Той идиллии, что была раньше, нет. Семьи, в которую я могла бы вернуться нет. Матери у меня теперь тоже нет.

Руки Забрины были в крови, рана, которую нанесла я кровоточила, но я больше чем уверена, что тетя это переживет. У меня в голове не укладывалось всё это. Я не понимала, как реагировать, что сказать, и что вообще делать в этой ситуации.

— Мари, я…

— Молчи, — мне пришлось перебить её, иначе она начнет оправдываться, и я не смогу защитить остальных, — так ты всё это время знала, что здесь происходит.

— Мари…

— Знала и молчала! — сквозь зубы сказала я. Руки сжались в кулак, я почувствовала непреодолимое желание вырвать у Забрины сердце, не боясь испачкать руки, ведь своими она убивала ни в чем неповинных детей. Наконец, придя в себя, я опускаюсь на корточки и поднимаю упавший кинжал. Он всё ещё в крови, которая осталась от предыдущих схваток, здесь кровь Забрины. Хороший трофей. — Я не могу поверить, что ты отважилась участвовать в этом ужасе.

— Ты не понимаешь, — прошептала женщина, — это…

— Твои руки по локоть в крови невинных детей, — сказала я, — спорю, что ты убила немало до этого случая.

— Пойми, Мари. Или они, или…

Я резким движением атакую Забрину кинжалом. Слезы хлынули из глаз ручьем. Стыдно признаваться, но в этот момент единственное, о чем я думала — убить Забрину, отрубить голову или перерезать горло. Глядя в её лживые глаза, я не видела ту материнскую любовь, которую видела, живя в Провинции, выслушивая её ложь. Сейчас я вижу лишь жажду смерти и глаза убийцы.

Убить Забрину у меня не хватило смелости. Я вонзила кинжал слева от головы тёти. Та зажмурилась, готовясь к худшему, но она переоценила мои возможности. Открыв глаза, Забрина с ужасом поняла, что я оставила её в живых, не убила.

— Я даю тебе возможность уйти, — шепчу я ей на ухо, — дай приказ своим собратьям отступать, в противном случае мне придется перерезать каждому из вас глотки. Даю вам 15 минут. Если расскажешь о нашей встрече Хилларду — найду и убью. Поверь, за время, проведенное в этих стенах, я на всю оставшуюся жизнь расставила приоритеты. Не хочешь подохнуть — уходи.

Конечно, Забрина до последнего надеялась, что мои слова всего лишь шутка, однако, когда я посмотрела ей в глаза…. Думаю, что она всё поняла без лишних слов. Через боль в ноге, Забрина поднялась и поспешила удалиться, я же осталась. Вынув кинжал из стены, я встала на ноги, однако они еле меня держали. В сердце что-то укололо, словно игла, это предательство. Я нечасто могла испытать это чувство, но думаю, что оно останется надолго.

Придя в себя, я быстро поднялась по лестнице, но оказавшись в рекреации, поняла, что к вискам подступает кровь. Осмотрев себя визуально, я увидела ранение правее от живота, вероятно Забрине удалось-таки меня задеть. Ничего, придется продержаться, если я не хочу умереть, прям здесь. Крики доносились со всех сторон, я искренне надеялась, что смертей с нашей стороны будет меньше, что Охотники, посланные Дарвисом, помогут нам выстоять. Однако если АДЛ послали своих деми-ищеек…. Всё, не хочу думать о худшем.

Я пошла направо назад в женское общежитие, столкнулась с парочкой АДЛовцев, но они слишком быстро сдались и позволили себя связать. Это навело меня на мысль о допросе одного, ведь их обязаны были предупредить насчет цели. Майло, который как раз помог мне завербовать одного, помог его связать и завести в одно из ближайших свободных помещений. Мы усадили его на стул и привязали для верности.

— Будешь говорить, или тебе помочь? — спросила я, встав напротив оппонента. Нашим пленником оказался простой Охотник, он даже не был деми, по крайней мере, Майло этого не почувствовал. В отличие от моего самообладания, эмоции моего напарника начинали сдавать, думаю, что он увидел достаточно смертей, чтобы желать впиться этому уроду в глотку.

— Ты не заставишь меня говорить, — огрызнулся мужчина.

На вид ему было около тридцати, может чуть больше. В волосах была седина, хотя по собственному опыту могу сказать, что она может появиться даже в двадцать лет. Одет был неважно, но это не точно, ведь в схватке можно хорошенько потрепаться, особенно с деми.

Слова моего соперника даже позабавили, ведь он не знает, кто я, что убила одного из их шайки, что у меня есть оружие…. Какие они самоуверенные.

— Да уж, самоуверенности ему не занимать, — вздохнул Майло, — может ему публично объяснить, что нам надо?

— Думаю, что предупредить стоит, — сказала я. Майло оскалился, понимая, что я развязала ему руки, однако, когда он сделал шаг, я подошла к нему, — только держи себя в руках. Помни — он нам нужен живым.

— Не волнуйся, — сказал Майло.

Ох, наверное, Майло очень ненавидел некоторых людей, судя по тому, как он пытался заставить этого Охотника говорить. Не буду конкретизировать, что мой друг делал, но поверьте — лучше этого не видеть. Конечно, Майло помнил мои слова, что пленник должен остаться в живых и иметь возможность говорить, ведь в противном случае в допросе нет смысла. На Охотнике почти живого места не осталось после пятиминутного выдавливания информации. В пытках Майло просто не было равных. На лице были множественные порезы, ссадины, по ногам, вероятно, чтобы не убежал, ударил несколько раз серебряным кинжалом. И тут я увидела интересную реакцию на серебро — рот пленника исказился так, словно ему отрубили несколько пальцев на ноге.

— Подожди, — я остановила друга, и Майло отошел от пленника. Реакция на оружие меня заинтересовала, но снимать обувь, чтобы удостовериться, я не стала. Вместо этого просто дотронулась лезвием до оголенного плеча. Охотник шикнул от боли, а на том месте, где я приложила оружие, остался красноватый след, словно от ожога, — интересно…

— Что такое? — удивился Майло.

— Это же человек, да?

— Да.

— Тогда почему его тело реагирует на серебро так, словно перед нами деми? — Майло тоже обратил на это внимание, однако не мог дать однозначного ответа. Чтобы проверить свою догадку, я нажала на болевую точку на запястье, которая отвечала за боль в голове конкретно у деми. Реакция тоже была необычной — на теле появились покраснения, словно тот заболел ветрянкой.

— Что это с ним?

— Кто ты? — спросила я. Охотник молчал. Я выставила кинжал прямо у него перед глазами и увидела, что лезвие в его глазах отражается в чистом виде, то есть он может с легкостью отличить серебро от других металлов. — На серебро реагируют почти все деми, но лишь у одного вида серебро отображается в глазах.

— У кого? — спросил Майло.

— У вервольфов, — ответила я, — но ты не чистокровный, иначе мы бы так легко тебя не связали. Тогда, кто ты?

— Полукровка, — прошептал Охотник, — мой прадед был вервольфом.

— Полукровка? — удивился Майло. — Они существуют? Никогда такого не слышал.

— Я тоже. Однако факт есть факт — он не просто Охотник, а полукровка, который между тем ещё и неплохо сложен, но уязвим. Скорее всего, гены вервольфа подарили ему лишь уязвимость перед серебром и замедленным метаболизмом.

— Чем? — удивился Майло.

— Он стареет медленнее своих товарищей, — я вновь посмотрела на оппонента, когда убрала кинжал, — кто был вашей целью? За кем вы пришли сюда? — молчание. Меня это начинает раздражать. Я с силой сжала горло Охотника, из-за чего тот начал задыхаться. — Раз ты полукровка, точнее даже не полукровка, а носитель гена деми в N поколении, то унаследовал и те же болевые точки. А я была хорошей ученицей, которая выучила их все. Советую меня не злить, в противном случае я просто убью тебя! — мои слова возымели эффект только когда я нажала на бедренную болевую точку, отвечающую за зрение. Она позволяла на пару минут лишить деми преимущества, а если он — носитель генов вервольфа, зрение превосходное.

— Мальчик и девочка десять лет, — хриплым голосом сказал АДЛовец.

— Имена.

— Жаклин и Хоббс, — Майло замер.

— Ты их знаешь?

— Близнецы, — сказал Майло, — пацан унаследовал ген вампира, а девчонка — перевертыша, может принимать любой облик.

— Зачем они вам?

— Больные рассеянным склерозом дети богатого олигарха, — сказал мужчина, — почки и печень.

Узнав всё, что нам было нужно, Майло свернул ему шею.

Покинув помещение, мы вдруг осознали, что стало тихо, хотя пару минут назад здесь была бойня. Как можно скорее мы направились на первый этаж, откуда доносились какие-то голоса, внизу мы обнаружили Сибилл и Джастина в окружении нескольких преподавателей. Вид у них был, скажем так, потрепанный, ясно, что в схватке они сталкивались ни единожды. Увидев нас, группа прервала свое обсуждение.

— Много погибших? — спросила я сразу же.

— Десять человек, — сказала Сибилл, — со стороны АДЛ чуть больше. Думаю, что они не ожидали от нас такой быстрой реакции.

— Малышню вывели?

— Да. Марта и Уоллис провели их в подвал. Оттуда должны были спрятать в тайном месте под школой, — сказал Джастин. Тут он обратил внимание на мою рану, — тебе бы первая помощь не была лишней, — я посмотрела на кровь на рубашке и отмахнулась.

— Ничего, я прижгла её. Не умру, — сказала я спокойно, — нужно собрать всех раненых и отвести в госпиталь. Чем быстрее им окажут первую помощь, тем лучше.

— Глинда уже готовит операционные и носилки, — сказал профессор по истории, — старшеклассники помогут перенести раненых.

— Отлично… — кивнула я.

— Мари! — чей-то голос окликнул меня, и я быстро обернулась. К нам бежала Сара. На ней живого места не было, но выглядела более или менее, по крайней мере, мне так показалось.

— Сара, что случилось? — удивился Майло, когда девушка подбежала к нам. Подруга пыталась перевести дыхание, однако никак не получалось, вероятно её что-то напугало, раз несмотря на боль она бежала к нам так быстро. — Отдышись.

— Мари, меня за тобой Глинда послала…

— Да, мы скоро будем подводить к ней раненых, — сказала я, — а ты…

— Неразлучная троица, — сказала Сара. Я удивилась.

— Что с ними?

— Они при смерти.

У меня перед глазами словно образовалась прослойка. Я ничего не видела, лишь мутные очертания стен, потолка…. Словно всё, что случилось пару часов назад, больше не имело смысла. Единственное, что я могла увидеть во всем этом ужасе — двери госпиталя. Я видела их ясно, тот самый винтовой узор, тот же цвет, то же дерево. Сквозь свист в ушах я слышала оханье и аханье Сибилл и Майло, которые были шокированы этой новостью, ведь мало кто мог причинить Сайлосу, Соулу и Эмбер вред — они были лучшими из лучших.

Я находилась в южном крыле, а госпиталь в северо-западном. Помимо этого, я не понимала, как добралась до дверей, как прошла по лестнице, как вообще смогла справиться со своими ранами. Уже возле дверей, я постаралась прийти в себя, успокоиться. Дверь открылась, и на пороге увидела Глинду — врача Академии. На её лице я прочла шок, видимо внешняя составляющая позволяла желать лучшего.

— Ты что делаешь?! — воскликнула Глинда, схватив меня за руку. — Тебя нужно осмотреть!

— Где они? — спокойным голосом спросила я.

— Вначале осмотрю тебя, а потом… — но я так сильно сжала запястье врача, что Глинда скривилась от боли.

— Я должна их увидеть… — Спорить со мной всё равно, что биться, головой об стену. Глинде ничего не оставалось, как согласиться и провести меня к кушеткам, где лежали мои друзья.

Помещение госпиталя состояло из нескольких блоков. Это что-то вроде мини-больницы. Справа отдел для осмотра, чуть дальше слева — для тяжелобольных, потом блок хирургии, терапии…. И самый большой — травматология. Этот блок я никогда не посещала, да и вообще в госпитале бывала редко, но не думала, что посещу его из-за такой тяжелой причины.

Глинда провела меня к дальнему блоку травматологии. Дверь туда была матовой, чтобы никто не смог подсмотреть за пострадавшими. Большая часть студентов, участвовавших в сегодняшней схватке, была именно здесь. Кого-то приводили в порядок медсестры, кому-то оказывали первую помощь от ожогов и кровотечения опытные врачи, однако мое внимание привлекли несколько кушеток, которые были прикрыты простынями, причем там кто-то лежал.

— Мари, — Глинда остановилась возле занавешенных кушеток в самом конце блока. Я чуть не врезалась в женщину из-за резкой остановки, — думаю, что тебе не стоит…

— Отойди, — перебила её я. Глинда сделала ещё одну попытку остановить меня, но я лишь обошла её и открыла ширму.

В тот самый момент я чуть не потеряла сознание. Первым, кто предстал передо мной, был Эмбер, хотя лучше бы я его таким не видела. Идеально длинные голубые волосы были отрезаны до плеч, грязные, а в некоторых местах даже вырваны. На лице множественные порезы и ссадины, руки разодраны, стесняюсь сказать, что его руки таковыми назвать сложно, больше кость с висящим мясом. В груди больно кольнуло, хотя…. Даже если и была боль, я её не чувствовала в той мере, в какой чувствуют обычно. Это сложно объяснить…. У Эмбер даже кровь текла, хотя обычно у вампиров такого уровня этого не бывает. Я склонилась над телом лучшего друга и провела пальцами по шее, чувствую внутренние ушибы. Вероятно, изверг, сотворивший с ним такое, был очень зол.

Слева от меня стояла ещё одна кушетка, с которой свисала чья-то изуродованная рука. Поначалу я не поняла, кому она принадлежит, но узнала татуировку в виде лилии и вспомнила, что точно такую неделю назад набил себе Сайлос. Я отодвинула полог и едва не потеряла сознание. Лицо было в ссадинах и порезах, причем характерных для тонкого лезвия или даже мини-клинка. Будучи медиком, я сразу оценила повреждения некоторых колотых ран, концы входного отверстия которых были острыми.

— Кинжал… — прошептала я. Услышав мои слова, Глинда подошла ближе.

— Откуда ты узнала?

— Острые концы входного отверстия характерны для плоского колющего предмета обоюдоострого. Он имеет острые лезвия как с одной, так и с другой стороны клинка, возможно даже как у кинжала, — сказала я, даже не глянув на врача, — второй курс мед. колледжа, «Ножевые ранения».

Пытаясь хоть что-то понять, я заметила, что порезы на руках и груди у Эмбер и Сайлоса практически идентичны. Конечно, Глинда после осмотра скажет точнее, но это и так визуально понятно.

— Какое предварительное заключение? — спрашиваю я.

— У Эмбер в основном колото-резаные раны причинены двумя ножами типа обычного кинжала и финского ножа. Я обнаружила около шести таких. У Сайлоса почти такая же картина. Общее у них то, что удары наносились с большой силой, хотя… — она указала на несколько ран у Сайлоса. — Есть такие, которые нанесены ножом с обушком. Эти были гораздо слабее. Я полагаю, что у того, кто нападал, была травмирована рука. Я бы сказала, что принимало участие два или даже три человека, однако порезы идентичны, хоть и несколько нанесены с меньшей силой…

— Хочешь сказать, что кто-то из АДЛ в одиночку атаковал Сайлоса и Эмбер?

— Да, но это лишь предварительное заключение. Завтра я смогу сказать подробнее. Однако есть кое-что ещё, — я удивилась. Глинда приподняла порванные на запястьях рукава у обоих моих друзей, и я увидела, что на них один и тот же символ.

— Что это? Клеймо?

— Его обычно ставят на скот, — сказала Глинда, — это родовое клеймо. Его я видела лишь раз в жизни и все бы отдала, лишь бы не видеть во второй раз.

— Чье оно?

— Древний род, очень древний. Однажды я столкнулась с имеющим рабов-деми человеком, которых клеймили данным знаком, однако он не оставил потомков, и я даже не представляю кому понадобилось клеймить их.

Клеймо было одинаковым. Оно обычно ставится раскаленной кочергой с символом, однако здесь никто бы не успел такое провернуть. Хотя… Я внимательно посмотрела на символы и поняла, что это клеймо не поставлено так, как ставят обычно, скорее его поставили металлическим небольшим прутом, как…

Порезы… Ярость… Сила… Гнев…. Причем Глинда сказала, что это клеймо она обнаружила, только на телах моих друзей, чему я сильно удивилась. И тут мне в голову пришла мысль, что раз ранения идентичны, где-то нанесены с большой силой, а где-то с менее сильной, ударить по больному хотели меня, ведь здесь лишь Сайлос, Эмбер и Соул были моими близкими, за которых я была готова отдать жизнь.

— Сволочь… — разозлилась я, схватившись за спинку кровати Эмбер. — Если я найду тебя… — я обнаружила, что кровати Соула здесь нет. Оглянувшись по сторонам, увидела, что Глинда отошла от меня и стоит у одной из кроватей, которая, в отличие от Сайлоса и Эмбер, ограждена пологом полностью. Любопытство и волнение взяли верх, и я направилась туда. Глинда же, увидев мою решимость заглянуть туда, остановила.

— Мари, тебе не нужно…

— Или ты сама отойдешь, или я отпихну, — рявкнула я. Спорить со мной всегда было бесполезно, хотя я понимала, что Глинда пытается уберечь меня от самого плохого. Я была настроена решительно.

— Давай я дам тебе для верности выпить.

— Не стоит.

Я отодвинула полог и ужаснулась. У меня чуть было не сработал рвотный рефлекс, я кивнула Глинде и попросила всё-таки дать мне выпить. Женщина удалилась, но быстро вернулась, держа в руке стакан с какой-то жидкостью. Недолго думая, я одним залпом осушила емкость, и тут же зажала рот рукой, чтобы не подавиться.

— Это что, водка? — хриплым голосом спросила я.

— Да, для верности.

На кушетке, без сознания лежал Соул. Сказать, что он был при смерти — это ничего не сказать. Если бы Соул не был деми, не выжил бы. В отличие от ран Сайлоса и Эмбер, ранения Соула были совершены более жестоким образом, это было видно невооруженным глазом. Я едва могла сдержаться, чтобы не упасть в обморок, хотя на практике в колледже я видела и похуже. Ранений было больше. Грудь была перевязана, скорее всего, прямое проникающее ранение в грудь, однако регенерация зомби славится своими особенностями. Возле губ я увидела струйки крови, вероятно изо рта пошла кровь, неудивительно, ведь у деми-зомби тоже есть уязвимые точки в груди, сопровождающиеся непроизвольным кашлем. Глинда стояла позади, поддерживая меня под поясницу, чтобы я не свалилась в обморок, а он был уже близко. Дальше я увидела рану в правой части ниже грудины, где находилась печень. У зомби две печени, но травма одной, особенно, когда оружие серебряное или изготовлено специально для борьбы с деми… Господи, да через печень проходят крупные кровеносные сосуды, что делает ранение практически 100% летальным. Глинда сказала, что было два проникающих ранения в область поясницы, где располагались почки. Несмотря на уникальное оружие, регенерация начала восстановление, однако потребуется время. Было ещё много ножевых ранений, но они не входят никакие рамки с тем, что я увидела, откинув одеяло. Забрина, хотя я точно не знаю, отрезала Соулу обе ноги до бёдер.

Мои руки затряслись. Я не могла поверить, что самые сильные деми могли пасть от руки, обезумевшей Охотницы. Это стало для меня настоящим ударом. Я отошла от кровати Соула. Глинда еле успела подставить стул, чтобы я не упала и дала мне стакан воды, который я в мгновение ока осушила.

— Успокойся, Мари, они будут жить, но для этого требуется время, — сказала Глинда, пытаясь меня успокоить, — я сделаю всё, что в моих силах.

— Это не сойдет ей с рук… — прошептала я. — Не сойдет…

— Ты знаешь, кто мог победить этих троих в одиночку?

— Да, знаю.

— И кто же?

— Та, которую я когда-то называла матерью…

В течение нескольких часов я помогла Глинде оказывать всем нуждающимся первую медицинскую помощь. Было много раненых, мы попросили подсобить старшеклассников. Их помощь не была лишней. Я никогда не видела, чтобы АДЛовцы так зверски обращались с деми, особенно детьми.

Сибилл так и не появилась в госпитале, да и Джастин с Сарой тоже. Что-то они запропастились. Не нравится мне это. Когда работы для меня стало меньше, я оставила часть на Глинду, а сама решила проверить, что там происходит. Покинув госпиталь, я поспешила в рекреацию, где встречалась с профессорами и друзьями, но там я увидела лишь Джастина, который что-то читал.

— Джастин! — окликнула его я. Парень встрепенулся. Видимо, мой голос напугал его. — Вы где с Сибилл ходите?

— Тут такое дело…

— Что стряслось?

Наконец, подоспела Сибилл. На ней лица не было, а руки были по локоть в крови. Я поначалу испугалась, что девушка столкнулась с кем-то из врагов, но на щеках увидела дорожки от слез. Это меня удивило и напугало одновременно. Добиться информации о происходящем мне не удалось, Сибилл только повела меня куда-то, чтобы я увидела всё сама. По дороге Джастин напряжен был, а Сибилл еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Мне не сказали ни слова, я ненавижу быть в неведении, но добиться откровения не удалось.

На удивление, парочка повела меня к выходу из школы. Я не могла никак понять, что происходит, но на мои вопросы они не отвечали. Когда мы, наконец, оказались на улице, Сибилл повела куда-то левее ворот. Я не знала этой дороги, поэтому лишь следовала за девушкой. Здесь было много кустов, зарослей, я бы никогда не предположила, что здесь кто-то может пройти или даже здесь есть тропа. Как оказалось, дорожка действительно была, просто была покрыта грязью и заросли не позволяли её увидеть, если не знать, что искать. Левее от себя я увидела одну из башен. Через неё должны были провести малышей в безопасное место. Сибилл привела меня к двери, которая была высотой не больше 140 см. Я вопросительно посмотрела на девушку.

— Зачем ты привела меня сюда? — удивленно спрашиваю я.

— Мари, что бы ты ни увидела — помни, что мы все виноваты в этом, а не только ты одна.

— Да что там такое?! — возмутилась я. Сибилл ткнула пальцем, и я увидела, что замочная скважина какая-то странная. Приблизившись, я ахнула — она была залита воском. Господи…. Когда я поняла, в чем дело, руки нервно начали трястись. Я застыла на месте, в глубине души надеясь, что мои самые страшные опасения не оправдаются. Сибилл отошла в сторону, а я попыталась выломать дверь, лишь после пятой попытки мне удалось это сделать, да и товарищи помогли.

Мы оказались в помещении, оно было небольшим. Здесь было темно, хоть глаз выколи. Я удивилась ещё, что факелы не зажжены, хотя обычно здесь они горели. Пройдя чуть глубже, я обо что-то споткнулась и чуть не упала, Джастин и Сибилл были аккуратнее. Всё-таки мы нашли, как зажечь факелы. У Сибилл всегда были спички в кармане, так что мы быстро разожгли все факелы. То, что я увидела, заставило дыхание остановиться.

Мы стояли посреди комнаты, усеянной телами. Это были те самые дети, которых должны были вывести в безопасное место. Трудно представить, что с ними делали, однако на телах живого места не было: изрезаны, одежда порвана, у кого-то разорвана грудная клетка, у кого-то до неузнаваемости изуродовано лицо… Сибилл от шока облокотилась на стену, но ей что-то ткнуло в спину. Обернувшись, девушка закричала. Мы с Джастином подошли к стене. От увиденного даже парень не выдержал, и содержимое ужина оказалось на полу под ногами. Сибилл в спину уколола рукоять кинжала, торчащего из тела Марты. Сама же девушка висела на крюке, где должен был быть факел. Она не была так изуродована, как дети, видимо хватило такого подвешивания. Я еле подошла к ней, ноги подкашивались, но смогла увидеть вырезанную на животе надпись: «Попытка побега не удалась».

Дети. Это были всего лишь дети. Некоторые даже не достигли подросткового возраста. Глядя на всю эту картину, я осознала, что АДЛ зашли слишком далеко, мало того — они знали, что малышню будут выводить сегодня, именно этой дорогой. Заперли снаружи дверь и устроили здесь резню. АДЛ настолько мелочны, что убивали тех, кто не мог дать в ответ, которые не имели при себе оружие…

— Мари… Что нам делать… — прошептала Сибилл. — Мы отправили их на смерть…

— Они поплатятся за то, что сделали… — прошептала я. — Клянусь.