Ледяной дождь (гет)

Возвращаясь в Казарменную башню, Сакура чувствовала себя нехорошо. Откровенно говоря, нехорошо она себя почувствовала гораздо раньше, во время лечения непоседливого мальчишки, решившего с друзьями поиграть в шиноби. Итогом игры стал перелом руки и сильный ушиб позвоночника. Оказавшись в небольшом доме, расположившимся недалеко от Башни Ангела, Сакура обнаружила своего пациента лежавшим на кровати. Рядом с ним суетилась полноватая женщина помоложе, по всей видимости мать. На многочисленные синяки и ссадины целительница решила не обращать внимание — впредь наука будет, не полезет в другой раз на дерево без рук. Осмотрев ребенка, Сакура к большому удивлению обнаружила, что у мальчика действительно есть все данные, чтобы стать шиноби — небольшой, но яркий клубочек чакры отозвался на диагностирующее дзюцу приятным показыванием, будто ожидал найти что-то родное, близкое и никак не находил. Возможно именно поэтому девушке удалось достаточно быстро подлатать маленького пациента.

— Как тебя зовут, малыш? — поинтересовалась Сакура, проверяя правильно ли начали срастаться кости.

— Я — не малыш, — тут же откликнулся мальчик, сердито сдувая челку, прилипшую от пота ко лбу. — Меня зовут Унно.

— Очень приятно, Унно-кун, — ответила целительница. — Меня зовут Сакура-сенсей. А теперь посиди, пожалуйста спокойно. Я понимаю, что тебе уже не больно, но мы пока не закончили.

Мальчик кивнул и пробормотал что-то, по всей видимости, означающее, согласие. Оставив Унно-куна сидеть на табурете, где и проходил весь осмотр, девушка направилась к своей сумке, из которой были извлечены бинты и мази.

— Чакрой можно сделать многое, но не все, — пояснила она, отвечая на удивленный взгляд своего пациента. — Моя чакра лишь начала процесс сращивания и уменьшила боль. Мазь, регулярные перевязки и, конечно же, твоя чакра поможет организму поскорее выздороветь.

-Моя чакра? — благоговейно выдохнул мальчик. — Вы сказали — моя чакра?

— Именно, — подтвердила целительница. — У тебя есть чакра и если ты будешь заниматься, то вполне сможешь стать шиноби. В моей деревне есть Академия ниндзя, где ребята твоего возраста и даже младше учатся различным дзюцу.

— Я тоже хочу! — выпалил Унно-кун и даже подался вперед, заглядывая Сакуре в глаза.- А почему у нас нет такой школы?

-Думаю, что Конан-сама сделает все, чтобы такая школа была и здесь. А сейчас не крутись, пожалуйста, — попросила Сакура и, открыв баночку со специальной мазью, почувствовала, как съеденный во время перекуса бутерброд активно стал пороситься наружу, а еще минуту назад свежая голова стала вдруг очень тяжелой.

Девушка отошла на пару шагов от мальчика и, едва успев пробормотать: «Мунутку», — вылетела из дома. Едва успев забежать в кусты, целительница рассталась со злополучным обедом. Голова кружилась, а запахи, доносящиеся из дома сводили с ума, заставляя извергать из себя остатки еды, которая сменилась желчью. Не удержавшись на ногах, Сакура села на землю и попыталась взять себя в руки.

— Четвертая неделя, да? — произнесла подошедшая к ней хозяйка. — Меня тоже сильно тошнило, когда я старшим была беременна. На, вот, выпей…те.

В руки целительницы перекочевала кружка с мятным отваром, который та с благодарностью приняла. Отпив несколько глотков, Сакура почувствовала себя лучше. Поднявшись на ноги, девушка вернулась на веранду, которую в начале даже не заметила, и поинтересовалась у женщины:

— Почему Вы решили, что я беременна? Оттого, что меня вырвало?

— Не только, — ответила женщина. — У меня глаз наметанный. Стольких детей в своей жизни приняла! Повитуху не обманешь. Посчитайте, посчитайте, Сакура-сенсей и поймете, что я права.

Учиха призадумалась и, потягивая отвар, последовала совету повитухи — стала считать. Женщина ее не торопила. По всему выходило, что хозяйка дома права и она, Сакура, скорее всего и в правду, носит ребенка. Маленькую копию Итачи или самой себя, нового Учиху, надежду клана на возрождение. Однако радоваться целительница не спешила — слишком зыбко было их положение в Амегакуре, слишком опасная паутина опутала главу этой небольшой деревни: покушение, интриги Ивагакуре и слишком непрочное положение самой Конан. Выживут ли они — одному Ками известно. И тем не менее, в глубине души она надеялась, что они выберутся живыми из этого переплета и заживут одной большой семьей.

— Вы действительно правы, — ответила, наконец, Сакура и повитуха кивнула. Она-то не сомневалась в своих словах.

— Сакура-сенсей, я думаю, лучше будет, если вы отправитесь домой. Я сама смогу перевязать внука, тем более, я видела, как запах мази действует на Вас. Как ей пользоваться я знаю, поэтому проблем не возникнет, — негромко произнесла женщина.

Куноичи кивнула в ответ и протянула пустую кружку хозяйке. Ей и вправду лучше было оказаться как можно скорее дома. Надо только предупредить учеников, что на ночь она не придет. «Ничего, сами отдежурят — не маленькие» — подумала Сакура.

— Спасибо большое за понимание, — девушка ограничилась легким кивком, — головокружение хоть и ослабло, но окончательно не прошло. — Извинитесь за меня перед Унно-куном.

— Да-да, конечно, — откликнулась женщина. — Спасибо большое, Сакура-сенсей.

Женщина протянула целительнице несколько монет, но девушка только покачала головой. В деньгах Учихи никогда не нуждались, да и миссия эта была щедро оплачена вперед, а этим людям, судя по небогатому убранству дома и более чем скромной одежде его обитателей, деньги были нужнее.

Раскланявшись с повитухой, Сакура двинулась в сторону казарм. Неосознанно поглаживая абсолютно плоский живот, целительница обдумывала, как ей быть дальше. Понятно было, что количество дежурств нужно сократить, тем более смена росла хорошая. — Джун-кун уже неплохо сращивал переломы, а Мэ­нэбу-куну хорошо удавалось проводить диагностику. Рассказывать Итачи о своем интересном положении целительница решила не спешить. Зная своего мужа, она могла с уверенностью сказать, что он сразу же отправит ее в Коноху, а этого куноичи допустить не могла.

За этими мыслями целительница не заметила как дошла до "военного городка". Первым делом Учиха решила заглянуть в госпиталь. Нужно было известить учеников, о том, что дежурят они без нее. Оказавшись в холле, Сакура почувствовала, как отступившая во дворе повитухи дурнота, подобно цунами, с новой силой накатывает на нее. Черная пелена застилавшая глаза становилась все гуще, а головная боль, доселе не посещавшая целительницу, сильно сдавила виски. Ускользающим сознанием целительница успела отметить бегущего к ней Джун-куна и взволнованное лицо Мэнэбу-куна. Что случилось дальше, она не знала — благословенная темнота, все же приняла ее в свои мягкие объятья.

* * *

После ужина Итачи вместе с сыном направился в свою комнату. Там его уже поджидал почтовый сокол из Конохи — видимо из лаборатории АНБУ прислали отчет по несостоявшемуся похитителю. Такуя отпросился к Кибе-сенсею и, забрав щенка, убежал в комнату своего учителя. А Итачи, тем временем, занялся разбором корреспонденции. Сокол из личной соколятни Хокаге принес отчет по останкам безымянного похитителя и нетерпеливо постукивал лапой по деревянной столешницу, куда пристроился, стоило только Учихе открыть окно. Итачи отвязал примотанное к лапке послание, после чего угостил сокола специально приготовленным для такого случая вяленым мясом и, присев за стол, принялся внимательно читать. Мелкий убористый почерк Шизуне сообщал о том, что неизвестный был не совсем человеком. «Перевертыш, не старше пятнадцати лет. Судя по ДНК, погибший оборачивался кем-то из семейства кошачьих» — гласили скупые строчки, написанные твердой рукой. «Совсем ведь еще ребенок», — пронеслось в голове мастера шарингана. Итачи устало потер виски, после чего вышел из-за стола и подошел к окну.

За мутным стеклом царила глубокая и непроглядная ночь, хотя, Итачи точно знал, что еще не так много времени. Казалось, что есть только эта темнота глубокая и засасывающая, словно трясина. Вот-вот, еще чуть-чуть и она полностью поглотит все на своем пути, и только небольшие свечи, как храбрые шиноби, стоят на ее пути, не давая погрузить мир в вечную тьму.

На душе у Учихи было тяжело — сегодня его жена снова ночует в госпитале. Нет, Итачи, конечно понимал, что никто, кроме нее не справится с этой миссией, но с другой стороны он считал, что Сакура слишком много на себя взвалила. За то время, что они живут здесь, девушка сильно похудела и осунулась, а еще слишком мало спала и слишком много работала. Жители Амегакуре, осчастливленные появлением госпиталя с настоящим иренином во главе, нескончаемым потоком шли через руки целительницы и к концу дня у розоволосой куноичи едва хватало сил доползти до дома. «Все-таки нужно было брать на миссию хотя бы двух медиков. Для одного — это непосильная нагрузка», — размышлял Итачи, перебирая листы отчета.

То, о чем писали из Конохи, тоже не радовало, но на фоне сегодняшних новостей выглядело вполне логично, только вот от этого не становилось легче. Очень уж Итачи не хотелось быть втянутым в клановые войны. И дело даже было не столько в нем, сколько в Сакуре и Такуе, Тен-Тен и Конан, Куренай-сан и ее маленькой дочери, о которых до сих пор не было вестей. Вот если бы ему только удалось понять, какие претензии имеют Накамура к полунищей Деревне. Что же могло так зацепить главу клана, что тот не преминул послать своих лазутчиков в покои главы Деревни? Голова уже болела от раздумий, Итачи казалось, что ответ где-то близко, только руку протяни и вот он. Нужно было как-то упорядочить мысли и посмотреть на имеющиеся факты свежим взглядом.

Лучше всего с этой задачей Итачи помогала справляться поэзия. Еще в ранней юности мастер шарингана заметил это, и оттого всегда носил с собой томик стихов. Именно его мужчина брал с собой в добровольное изгнание, с ним прошел жизнь в Акацуки и, вот, сейчас, как и всякий раз, когда на душе становилось муторно, он обратился к чтению. Тонкие пальцы любовно перебирали страницы старой, замусоленной книги, а напряженный взгляд жадно вглядывался в строчки написанные в незапамятные времена знаменитым некогда поэтом. Итачи наугад открыл книгу и прочитал:

Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки

В горах, покрытых дымкою тумана, —

Не утомится взор!

И ты, как те цветы…

И любоваться я тобою не устану! (1)

Не успел он дочитать эти строки, как снизу раздался странный шум и крики, а через минуту в дверь его комнаты постучали. Итачи, активировав шаринган, поспешил открыть незваным гостям. За дверью обнаружился зеленоголовый парень, за спиной которого маячила светлая макушка другого ученика Сакуры.

— Итачи-сан, — обратился к брюнету зеленоволосый. «Джун-кун, кажется»- припомнил Учиха. — Мы тут… это… вот. Можно войти?

— Да, конечно, — мастер шарингана отодвинулся от двери, впуская поздних посетителей. — Что-то случилось?

Когда ребята вошли в комнату, Учихе поплохело. На руках блондина обнаружилась его жена. Лицо девушки было белым, настолько белым, что Итачи вначале показалось, что она мертва. Однако бьющаяся на шее жилка и едва заметное дыхание доказывали обратное. Блондин в два шага пересек комнату и уложил учителя на кровать. Одновременно с ним у постели оказался и Итачи. Осмотрев жену на предмет синяков, ссадин и других всевозможных травм и удостоверившись в их отсутствии мужчина перевел вопрошающий взгляд на ребят. Приподнятая бровь коноховца сыграла роль спускового крючка — доселе молчавшие как рыбы, будущие целители заговорили одновременно перебивая друг друга.

— Итачи-сан…

-Это -не мы! Сакура-сенсей…

— Она к нам сама пришла уже в таком состоянии…

— И вдруг упала, — закончил общую мысль Джун.

— Сама, — уточнил второй парень, имени которого Итачи не мог вспомнить.

Бросив еще один внимательный взгляд, под которым парни съежились еще больше, Итачи спросил:

— Вы ее хотя бы осмотрели?

— Да, да! Конечно! Сакура-сенсей абсолютно здорова. Только вот…

— Только вот что?

Ответить Джун не успел — целительница пошевелилась, застонала, приходя в сознание, и тем самым перетянула одеяло внимания на себя. Итачи и оба ученика тут же развернулись к Сакуре.

— Итачи? Джун-кун, Мэнэбу-кун? — удивленно посмотрела на столпившихся около ее кровати мужчин. — Как вы здесь… Как я здесь оказалась?

— Сакура-сенсей, Вы потеряли сознание прямо в смотровой, — первым откликнулся блондин присев на кровать. — Мы даже не поняли как это произошло.

— Я ходила в госпиталь? — розовая бровь целительницы поднялась вверх и в этот момент она до боли напомнила Итачи Пятую. — Хотя… Ну, да. Точно! Я хотела сказать, что вы с Джуном-куном сегодня дежурите без меня.

Сакура старалась выглядеть беззаботной, но болезненная бледность и то, как она через силу держалась, говорило внимающим ей о многом. И если ученики не могли ничего сказать своему сенсею, хотя их также настораживало ее состояние, то Итачи как муж очень даже мог. Осознав, что Сакура ничего не скажет, Учиха обратился к юным целителям:

— Благодарю от имени Конохи и от своего имени за то, что не бросили Сакуру-сенсей в беде! — мужчина слегка поклонился.

Ребята во все глаза уставились на мастера шарингана и на протянутую им для пожатия руку. После чего поклонились в ответ и спешно покинули комнату.

— Что это такое с ними? — недоуменно поинтересовался Итачи, переводя взгляд на жену.

— Ты просто слишком грозно выглядишь, — откликнулась Сакура. Куноичи уже пришла в себя и увлеченно жевала забытый Такуей бутерброд.

— Я? — в голосе Учихи послышалось удивление. — Я пытался быть вежливым — и только.

— Ты был безукоризненно вежлив, — заверила его супруга. — Просто…

— Они помнят меня другим, — горько подытожил Итачи, присаживаясь рядом женой.

— Не в этом дело, — тонкие руки обвили его талию, а розоволосая куноичи негромко продолжала. — Просто ты, наверное, один из самых сильных живущих ныне шиноби. Представь на минуту, как бы ты себя чувствовал, если бы тебя поблагодарил, допустим, Рикудо Сенин? Ты для них такой же герой как и Отшельник шести путей, с той разницей, что легендарный Учиха Итачи ходит, разговаривает, ест, и даже жмет руку обычным мальчишкам.

Слабая улыбка, появившаяся на лице одного из самых сдержанных шиноби Конохи, подсказала Сакуре, что лед тронулся. Конечно, она понимала, что кровь клана Учиха будет преследовать ее мужа до конца его дней, но верила, что душевные терзания возможно облегчить, только в том случае, если Итачи сможет себя простить.

— И все-таки, почему ты потеряла сознание? — вернулся к мучавшему его в данный вопросу Учиха.

Сакура посмотрела в глаза своему мужу, и решение повременить с разговором о беременности показалось ей не таким уж верным. Она хорошо знала, что Итачи и не смеет надеяться на рождение ребенка, искренне считая, что не достоин такого подарка судьбы и что род Учиха должен продолжить Саске. Взгляд взволнованных черных глаз встретился с зелеными глазами и утонул в излучающей ими потоке любви и нежности.

— У нас будет ребенок, — произнесла Сакура, не отрывая взгляда от лица мужа.

На красивом бледном лице вначале отразилось удивление, неверие, а затем ни с чем не сравнимая радость. Девушка никогда не видела такого счастья в глазах своего мужа. Итачи прижал к себе жену и нежно поцеловал в приоткрытые губы.

— Ты даже не представляешь, что это для меня значит! Спасибо! — прошептал Итачи, будучи не в силах говорить.

— Я люблю тебя! — также шепотом ответила ему Сакура.

Очередной поцелуй, на этот раз страстный и необузданный, вновь притянул супругов в объятья друг друга. Это было так естественно и так правильно ощущать его руки на своей талии, чувствовать, как льняная туника слегка царапая нежную кожу ползет вверх. А она чувствовала абсолютную необходимость прикасаться к его телу, минуя мягкость домашней футболки. Улетевшая туника с глухим шумом приземлилась где-то около шкафа, за ней последовала футболка. Медленно, но верно, они подобрались к кровати, мечтая очутиться, наконец, в горизонтальном положении.

— Итачи-сан! — неожиданно со стороны двери раздался мужской голос. — Итачи-сан! Могу я войти?

Сакуре понадобилось несколько секунд, чтобы накинуть халат мужа, в то время как Итачи, надев на себя сброшенную футболку, направился открывать двери незваному гостю.

— Я Вас внимательно слушаю, — произнес Учиха, примораживая пришельца вглядом.

— Ит-тачи-сан, — испуганно козырнул шиноби, мальчишка лет пятнадцати на вид. От страха перед Учихой он даже начал слегка заикаться, но, заметив одобряющую улыбку госпожи целительницы, стоявшей близ мужа, продолжил. — Наши солдаты поймали какого-то парня. Он говорит, что у него сообщение для Юла-сана. Госпожа Лидер приказала всю корреспонденцию на имя Юла-сана переправлять Вам.

— Хорошо, — коротко кивнул мастер шарингана. — Где он?

— В Коричневой башне, — отрапортовал шиноби, после чего добавил. - Ну, та, в которой тюрьма находится.

— Я буду там минут через пять, — откликнулся Итачи и захлопнул перед носом парня дверь, пробормотав что-то о незваных гостях и схожести их со Змеиным Санином, после чего перевел взгляд на жену.

— Ложись спать, родная. Ты и так вымоталась, — он подошел к Сакуре и, взяв ее за руку, подвел к кровати. — Я схожу, узнаю, кто к нам пожаловал и сразу вернусь.

Наскоро одевшись и поцеловав жену на прощание, Учиха покинул комнату, столкнувшись в коридоре с мальчишкой-шиноби, который все-таки решил его дождаться. Коричневая башня была типовым для Амегакуре зданием, выделяющимся из череды своих собратьев только лишь царящей вокруг нее гнетущей атмосферой. Молодой шиноби, взяв у тюремщика ключи и масляную лампу, пошел первым, указывая путь. Нужная камера располагалась на втором этаже. Подойдя к толстым прутьям Учиха, обнаружил сидящего на полу молодого мужчину с ярко-рыжими волосами, забранными в высокий хвост. Из-под пушистой челки, больше приличествующей молодой девушке, если не девочке, выглядывали — Итачи даже не миг не поверил своим глазам — мохнатые уши, которые при приближении к камере гостей нервно дернулись. Узник привалился к дальней стене и старательно делал вид, что спит, однако неестественно прямая спина и напряженное тело говорили об обратном. Учиха смерил пленника взглядом и устало произнес:

— Меня зовут Учиха Итачи. Все, что Вы хотели сказать Юлу-сану, Вы можете сказать мне.

Пленник приоткрыл один глаз и ехидно посмотрел на Учиху. Отряхнувшись от налипшей на костюм тюремной грязи, мужчина подошел к мастеру шарингана и негромко произнес:

— Учиха Итачи-сан, значит. Что ж, в таком случае, позвольте представиться. Накагура Рен, брат Накагура Юла. И мне нужно срочно увидеться с братом. На него открыта охота.

Примечание к части

1 Ки-Но Томонори(850 — 904) — японский придворный поэт периода Хэйан.

Входит в число «Тридцати шести бессмертных поэтов». Один из составителей антологии «Кокинвакасю»