Адажио чёрной звезды (гет)

В столовую где мы и остались ожидать гостей и коротать время до их прибытия за разговором, первым ворвался Аластор Грюм. Судя по скорости его движений, старый аврор всё еще был в отличной форме и его волшебный глаз мигом просканировал всех нас, расположившихся вокруг стола. Он без промедления подошел к Сириусу и Рону и обменялся с первым рукопожатием, а второго просто потрепал по волосам.

— Дело сделано — неожиданно глубоким голосом проговорил он, показывая рукой куда-то себе за спину — Было на удивление спокойно, и всё прошло, как по маслу — продолжал улыбаться этот огромный мужик. Затем, словно вспомнив про свою трость, которую до этого просто держал в руке, словно китайский воин бамбуковый шест, он быстро перехватил её левой рукой и с шумом впечатал конец трости в резной паркет столовой дома Блэк. Я поняла, кто именно помогает Сириусу превращать наше наследие в руины. Прямо следом за Грюмом в столовую ввалилась высокая и очень худая девушка с розово-соломенными волосами и прямо с порога начала активно махать руками в приветственном жесте. Увидел вошедшую, Гермиона резво вскочила со стула и молнией метнулась к ней обниматься. — Тонкс! — закричала она столь же пронзительно, как и когда держала меня на мушке — какая ты нынче худая! Восторгов в голосе Грейнджер хватило бы на пятерых. Я вообще заметила, что это гриффиндорская мисс не стесняется демонстрировать свои эмоции всем окружающим, буквально заливая всё вокруг своим настроением. Она крепко обняла Тонкс и уткнулась носом куда-то в район, где по идее должна бы вырисовываться под мантией грудь, которой там точно не было. Я смотрела на свою племяшку и тихо радовалась, тому, что она жива. Кто бы что ни говорил про меня, а после отдела тайн разных разговоров я слышала не мало, но убивать своих кровных родственников мне было очень неприятно. Чувства, охватившие меня в тот момент, когда я поняла, что Сириус улетел в арку Смерти, были сродни полноценной истерике. Я громко смеялась и плакала одновременно. Горячка непрекращающегося сражения тогда, временно, оттеснила произошедшее на задний план, но вот после его окончания я ещё несколько дней не могла прийти в себя.

Я с глубоким почитанием относилась к идее чистокровности, так что каждый раз, вынужденно проливая благородную кровь, я буквально отрывала куски от своей души. Что уж говорить о своей родной крови. Только в этих двух убийствах я бы каялась после попадания в чертоги Смерти, если, конечно, предположить, что мне там дадут возможность покаяться. Смерть от моей руки представителей прочих старых родов трогала меня заметно слабее. Их было не так уж мало — чистокровных английских волшебников и ведьм, кого я отправляла в объятия смерти, но всё равно, каждый раз это было словно преступление против самой себя. Против нашей идеи и нашего образа мыслей.

Война Грин-де-Вальда неплохо подкосила английские магические семьи. Какие-то рода исчезли совсем, и очень многие лишились братьев, сестер и детей. Старшие поколения старых семей в основном оставались в своих манорах, а вот молодёжь оказалась на острие. В поколении моих родителей, от обширного до войны семейства Блэков, осталось всего три волшебника, и это был еще очень хороший результат. Средний брат Ориона и моего отца безвестно сгинул где-то в альпийских горах в сорок четвертом году, так же, как и их двоюродные брат и сестра. С их гибелью ветвь среднего сына прадедушки Блэк вообще прервалась. Ни один из них не успел вступить в брак и завести наследников. Несколько лет европейской мясорубки превратили полноводную реку молодых Блэков в три маленьких ручейка. И, повторюсь, нашему роду ещё повезло. А многие семьи полегли поголовно, и в нашем поколении чистокровные волшебники составляли не более трети от того, каким было поколения Лорда.

Этим перекосом, кстати, и было вызвано повсеместное усиление роли и влияния маглорожденных волшебников в Англии. До шестидесятых годов маглорожденные в общей массе занимали позиции в среднем и нижнем средним классах. Среди них, конечно, были отличные мастера, которые великолепно работали руками. Были прекрасные зельевары, которые при изготовлении своих фирменных зельев могли дать фору даже чистокровным. Были и редкие самородки, которые взлетали к вершинам магического мира, и занимали места возле министра и в руководстве министерских департаментов. Они, как и все, богатели, и в списке самых влиятельных семей Англии до войны даже была молодая семья, основателем которой был еще живой маглорожденный волшебник. Однако, большинство маглорожденных не особо стремилось к вершинам и не обладало ни знаниями, ни личной силой, чтобы туда подняться. Сам факт того, что они волшебники наполнял среднестатистическую маглорожденную волшебную дущу радостью и гордостью. Большинство маглорожденных в первом поколении так и не покидали окончательно магловский мир, постоянно возвращаясь к своим истокам. Большинству не было особого дела, до изменения магического миропорядка и с Министерством магии они сталкивались в основном с обливаторами. Подавляющее большинство заключённых Азкабана в те временя составляли как раз грязнокровки, и самым частым преступлением в магическом мире было именно колдовство на глазах у маглов или над маглами. Совершали его в основном маглорожденные волшебники, которые отучившись в Хоге, с новыми возможностями возвращались в свой старый мир и начинали там строить свою жизнь, опираясь на недоступное простым маглам колдовство. Такая ситуация в общем-то всех устраивала, и продолжалась она ровно до войны Грин-де-Вальда, когда большинство чистокровных представителей старых семей отправились в боевые отряды, а на их освободившееся места в магическом мире были спешно рекрутированы грязнокровки. Этот процесс, само собой, не нашел особого одобрения в рядах старых семей, как аристократов, так и обычных волшебников и несколько объединившихся групп таких недовольных и положили начало нашей Организации.

Так что, моя радость от лицезрения живой и абсолютно здоровой Нимфадоры, была вовсе не наиграна. Нелюбимая племяшка оторвала от себя ураган по имени Грейнджер и весело оглядела собравшихся. Само собой взгляд ее коричневых глаз остановился на мне. В отражении её круглых зрачков я видела удивление и вопросы, и в этот же миг я почувствовала, как моих мыслей касается чья-то почти неощутимая воля. Вот мы и добрались до легилименции.

Ощущения от прикосновения были смутно знакомы, так что я бы поставила на Грюма. Похоже именно он решил по-быстрому проверить, что там у меня в голове и кто я такая, даже не задавая вопросов хозяину дома. В приличных семьях за подобные развлечения, в виде откровенного нападения на гостей, предписывалось выбрасывать легилимента из дому и дальше годами не пускать на порог, но тут я на подобное не надеялась.

Едва Грюм проколол первый природный щит, усилием воли я подкинула его щупу окклюментную воронку и вместо стандартного в таких случаях силового противостояния, отправила Грюма копаться в моих специально подготовленных ненастоящих воспоминаниях о жизни в Бельгии и учёбе в Шармабатоне. А вот когда Грюм уже попал в этот, созданный специально для таких как он, загончик с воспоминаниями и только-только успел быстренько там осмотреться, я зачерпнула из ядра голой силы и начала бесцеремонно выталкивать разум старого аврора из своего сознания. Сил у меня было в достатке, многолетний опыт тоже присутствовал, так что долго наше сражение не продлилось. Схватившись рукой за голову и слегка застонав, я изобразила что-то вроде сильной головной боли, и, уже не стесняясь, подняла над своим разумом практически все имеющиеся на сегодня щиты. Раньше я этого делать остерегалась, считая, что слишком подозрительно будет, если я буду находится во всеоружии в окружении моего вроде бы миролюбивого родственника. Хотя, конечно, я сильно переживала, что могу и не заметить ментального вторжения, но стоически терпела весь день. Фактически, ринувшись в такую неподготовленную атаку, Грюм мне здорово помог и разом выдал всем окружающим объяснение о причинах появления моих окклюментных щитов.

Только в этот момент Сириус, кажется, понял, что произошло и с возмущением посмотрел на аврора.

— Аластор, что ты творишь? Она же моя гостья! Я, черт побери, даже не успел Вас познакомить, а ты уже бросился колдовать. — в тоне Сириуса я чувствовался нешуточный гнев и раздражение. Доигрывая свою роль до конца, я молча поднялась из-за стола и быстро удалилась в сторону ближайшей ванной комнаты, не желая слушать, чем будет оправдываться Грюм и будет ли вообще. Окклюменция в активной фазе действительно вызывает дичайшие головные боли практически у любого волшебника, так что я всего лишь следовала базовому шаблону. Умывшись и прождав в ванной положенные несколько минут, я вернулась в столовую, чтобы застать там лишь свою племянницу и среднего роста худощавого паренька с короткой небрежной прической чёрных, практически как у меня, волос и странными круглыми очками на правильной формы носу. На столе перед ними лежала гоночная метла и молодежь изучала её повреждения. Мне тоже стало интересно, что они умудрились сотворить с этим произведением артефактного искусства. Не говоря ни слова, я приблизилась к столу и сразу заметила некрасивую трещину, прошедшую сквозь половину древка метлы.

— Что это было за заклинание? — спросила я, потянувшись потрогать древко, однако мою руку перехватила племянница и довольно бесцеремонно отбросила в сторону:

— Не трогай, мы сами не понимаем, чем это прилетело по Гарри и это ещё может быть опасно.

-Ты разбираешься в мётлах? — услышала я обращенный ко мне вопрос парня, когда я достала из рукава палочку и предложила провести сканирование.

— Не так хорошо, как в полётах, но что-то понимаю — ехидно ответила я, предлагая сразу установить неформальный стиль общения, каким его часто слышала среди слизеринской молодежи. — Валяй — разрешил мне Гарри, и я просканировала метлу. К сожалению, на столе перед нами лежала отличного качества Молния и её создатели берегли свои секреты, так что многого я не увидела. Было понятно, что древко получило серьезное механическое повреждение, но никаких внешних следов магического воздействия я не заметила. Изначальные параметры древка считать оказалось невозможным, но вообще метла выглядела так, словно она лопнула изнутри от неимоверного напряжения. Хотя, можно предположить, что повреждение могло быть и чисто механическим, но тогда надо поверить, что Гарри с разгона налетел на небольшую маггловскую циркулярную пилу.

— Она сломалась в полете? Или уже когда долетели? — чем дольше я смотрела на метлу, тем любопытнее мне становилось. Внезапное, и во многом случайное, посещение гоночной трассы успешно разбередило во мне старое увлечение гонками, и сейчас я с удовольствием разбиралась в поломке этой вроде бы практически вечной метлы.

— Я мало что вижу, древко сильно зачаровано и не менее сильно защищено. Пока я даже понять не могу, что за чары применяли при её создании. — Расстроила я ребят, искренне надеявшихся, что я смогу её починить.

— Разломилась она уже на подлете к Гриммо — ответил мне Гарри, и я поняла, что метла была его. — Но думаю, что сломалась она почти в самом начале. Мне показалось что в меня летело какое-то заклинание. Я старался увернуться и вот. Получилось подставить под удар древко, но кажется это был последний полет моей Молнии. — Откровенная грусть в голосе мальчика слегка тронула даже меня. Только сейчас я позволила себе внимательно рассмотреть его и поняла, что одет он гораздо беднее большинства из сегодняшних гостей Гриммо, и весьма удивилась этому открытию. Поттеры, вообще, были довольно зажиточным родом. Не так много золота, как у Малфоев или Ноттов, но вполне достаточно чтобы обеспечить достойную жизнь нескольким поколениям семьи. Гарри же щеголял в потертых и уже практически дырявых джинсах, простой маггловской футболке с непонятным аляповатым рисунком и расстегнутой кофте для бега, явно взятой с чужого плеча, что выдавали подвернутые несколько раз манжеты длинных рукавов. Неужели за это время опустели не только закрома Поттеров, но и сейфы Блэков?, подумала я, вспоминая дорогой виски Сириуса и его ароматные сигары. Впрочем брат, скорее всего, банально не подумал о пристойной одежде для крестника. Я продолжила молча разглядывать Гарри и Тонкс, не вмешиваясь в их завязавшийся спор о том, что делать со сломанной метлой. Гарри предлагал отправить её назад производителю и попросить заменить древко. Тонкс в ответ настаивала, что лучше просто сразу купить новую, ведь неизвестно как быстро им снова понадобятся метлы, а пересылка сломанной метлы на завод и обратно точно будет не быстрой. А ещё ведь и ремонт может пройти не мгновенно.

Наблюдать за Гарри Поттером в споре было достаточно интересно. Говорил он довольно взвешенно и совершенно пока не напоминал того наглого и не шибко разумного бунтаря, чей образ сложился у меня в голове благодаря рассказам Снейпа и Драко. В нём действительно не было лоска и воспитания, которое можно ожидать от наследника старой магической семьи. В этом смысле он скорее производил впечатление маглорожденного. Но какой-то духовный стержень я в нём чувствовала. Придя к пониманию, что отправить эту метлу в ремонт прямо с Гриммо он не сможет, Гарри с тяжелым болезненным вздохом махнул рукой и потянул из кармана палочку. Секундой спустя он навел её прямо на метлу и быстро произнес — Интерритус. Метла моментально полыхнула ослепительно белым светом по всей своей длине, и когда свет рассеялся, на столе осталась лишь небольшая горка белой пыли, эстетично выложенная в форме метлы. Очередной пример применения светлыми тёмных заклятий, подумала про себя я и решила немного качнуть мальчика в эту сторону.

— Это же тёмное заклинание, зачем ты его применяешь? — довольно резко спросила я, гадая каким будет его ответ.

— С чего ты взяла что, оно тёмное? — вернул мне вопрос назад Гарри.

— Как это с чего? Мы изучали его на дуэльном курсе в школе. И наш преподаватель по дуэлингу прямо говорил, что это заклятие относится к разряду темных. Это конечно не Непростительное, но видно же, что в нем нет ни капли света. Обычное темное колдовство, защитой от которого служит простое заклятие щита. Вообще, ещё можно использовать и мерцающую защиту, но это кажется будет перебором.

Гарри довольно сильно удивился, и даже слега смутился. Он вопросительно глянул на Нимфадору, точно прося у неё помощи, но девушка лишь развела руками и улыбнулась.

— Не смотри на меня — я не энциклопедист-заклинатель. Мне это заклинание показали в школе Авроров, так что проще спросить у Грюма. Он точно должен знать.

Идея спрашивать что-то у Грюма понравилась Гарри ничуть не больше, чем мне. Видимо были какие-то неизвестные мне еще трения между этим мальчиком и старым аврором, к которому я не испытывала никаких чувств кроме ненависти. Именно он с удовольствием пытал меня в восемьдесят первом, когда я уже была в камере аврората, а моя палочка валялась сломанная на столе у Крача старшего. Грюм был в той команде авроров, что настигли меня, когда мы с Рудольфусом и Рабастаном разделились после допроса Лонгботтомов. С ним и его отрядом я сражалась в своей последней битве первой войны. Именно в тот день я прокляла его глаз и именно мой разрез тьмы оставил его без ноги. Если бы я тогда умудрилась уйти, я бы считала это лучшим своим сольным выступлением за всю войну, но не получилось. Два дня спустя он появился у двери моей камеры на последнем этаже министерства и долго пытал меня, явно желая отомстить и за себя, за Алису, за Фрэнка и похоже за всю эту войну. Круциатус был далеко не единственным заклятием, которое он испытал на мне в тот день. Были и еще. Их было настолько много, что часть я даже и не запомнила, превратившись, через какое-то время, просто в один сплошной комок боли, крови и слёз. Во время этих мучений, я вообще плохо осознавала, что происходит вокруг меня. Занимаясь пытками, он наложил на меня Силенцио и я не могла даже орать и лишь беззвучно билась от боли на полу одиночной камеры. Сколько длилась та экзекуция я точно не знаю, но окончательно сознание я потеряла, когда за окошком уже темнело.

Спор о природе колдовства мы перенесли в каминную и к нам присоединились Гермиона и Рон. Сириус куда-то экстренно умчался с Грюмом, успев бросить нам, что подробнее расскажет все позже, когда вернется. Нимфадору, которая сегодня так ни разу и не назвала своего настоящего имени, представившись лишь как Тонкс, оставили нас охранять. Однако, ближе к восьми вечера, оказалось, что у неё начинается очередное дежурство в Аврорате и она, попрощавшись с нами и сменив облик на более строгий и заурядный, спокойно шагнула в камин, взяв с нас обещание передать привет Сириусу и Грюму, когда те появятся вновь.

Племянница произвела на меня скорее положительное впечатление. Конечно, воспитание в семье, оторванной от древнего рода, и на неё наложило свой отпечаток. Нимфадора показалась мне слишком простой. Очень легкая в общении девушка, которая совершенно не тянет на свой возраст. Она спокойно поддерживала разговор с Роном о квиддиче, успела обсудить с Гермионой какие заклятия будут преподавать на пятом курсе и какие на шестом. Даже показала ей парочку невербальных ударных. Ближе к вечеру, они ненадолго отлучались в библиотеку, откуда Гермиона вернулась с очередным трактатом о зельях, а Нимфадора принялась им рассказывать, где и что в этом трактате смотреть и как это поможет им во время учёбы.

Пока их не было, Гарри и Рон отправились играть в шахматы, так что на какое-то время я оказалась предоставлена сама себе, и никто даже попыток не сделал за мной наблюдать. Вызвав Кричера, я попросила его приготовить нам лёгкий ужин и была весьма рада узнав, что в доме достаточно продуктов, чтобы накормить всех присутствующих. Оставив домовёнка готовить, я вновь вернулась в каминную и ненадолго задумалась над происходящим. Решив про себя, что надо ковать железо пока горячо, я направилась к шахматистам и замерла за спиной у Гарри, оценивая его позицию.

Я умела играть в шахматы на достаточно хорошем уровне, который уже был на грани между любителем и профессионалом. В Азкабане шахматы были одним из немногих доступных нам развлечений. Для мастеров окклюменции, какими были все в ближнем круге Лорда, вообще не нужны были доски. Мы играли в уме и никогда не ошибались с ходами и фигурами. Можно сказать, что многим из нас шахматы сохранили ясность рассудка. Они помогали сосредоточится, когда приходили дементоры и помогали привести сознание в порядок после их ухода. Стены Азкабана начисто лишили нас магии, но прелесть и одновременно проклятие окклюменции в том, что она не является чисто магическим искусством. Каждый из нас годами тренировал свой мозг и побочным эффектом таких тренировок и стала способность проигрывать в головах любой сложности партии. Закрывая глаза, я могла видеть перед собой шахматную доску так, будто сижу за ней у себя в кабинете.

Гарри проигрывал и с каждым следующим ходом его положение становилось все хуже. Не знаю уж что за дебют они там разыграли, но сейчас пешки чёрных стремительно накатывались на позицию белого короля на королевском фланге, а большинство белых фигур намертво застряли на противоположном, явно пытаясь устроить там подобие штурма. Гарри пока отбивался, но было ясно что в целом позиция у него проигранная. Глядя на его игру, я пыталась оценить, какие ходы он видит и какие не видит и старалась анализировать его стиль игры. Он играл авантюрно. Пока без лишних жертв, но было ясно, что именно его попытка организовать недостаточно подготовленную атаку, привела его в сложное положение. По большому счету, сейчас я видела один единственный путь к ничьей — начать разменивать как можно больше фигур, с тем чтобы у чёрных не осталось материала для настоящей матовой атаки. Если по-прежнему продолжать отступать и маневрировать, то легко можно нарваться на позиционный зажим и в конце концов попасть в цугцванг. Поглощенный игрой Гарри казалось даже не заметил, что я появилась над его левым плечом и так ни разу и не обернулся, тогда как Рон периодически бросал на меня удивленные взгляды, что, впрочем, не мешало ему продолжать успешно атаковать. Спустя еще пару ходов до Гарри кажется дошло, что путь разменов всех на всех, это единственное, что ему остаётся, и он действительно попробовал применить эту тактику. Однако, сообразил он слишком поздно и после целой серии разменов Рон остался со связанной парой проходных пешек на королевском фланге, которым противостоял голый король белых. Имеющиеся в наличии у обоих игроков пешки ферзевого фланга надежно блокировали друг друга и на результат игры повлиять уже не могли. Оценив весь трагизм своего положения Гарри со вздохом, сдался, прошептав себе под нос, что похоже сегодня не его день. Ребята снова расставили фигуры и тут я попросилась вступить в игру. Коротко перебросившись взглядами, они вместе выбрали, кто из них будет сражаться против меня и, после секундной паузы, Гарри поднялся из кресла и предложил мне занять его место. Рон благородно уступил мне белый цвет, полностью уверенный в том, что может спокойно побеждать и черными.

Мы разыграли Испанскую партию. У ребят не было часов, и мы не договорились о времени, так что каждый имел возможность спокойно подумать, не отслеживая постоянно движение часовых и минутных стрелок. Рон играл хорошо и точно знал какие-то части теории. Мы двигались по самому классическому варианту и к миттельшпилю мой конь уже совершил свой испанский маневр и перетёк с левого фланга на правый. Если Рон сейчас не сделает профилактику, то следующим ходом я двину вперед центральную пешку и создам угрозу атаки на короля. И если первый десяток ходов мы сделали довольно быстро, лишь проверяя позицию на возможные ловушки и нездоровые жертвы, то последние два-три хода Рон начал задумываться. В целом, я уже видела, что я играю сильнее чем он. По прошлой партии мне показалось, что мы примерно на одном уровне, но это было не так. Уверенный в своих силах, он зря ввязался в испанку — любимый шахматный дебют Руквуда, который я проигрывала ему, наверное, миллион раз за десять лет в Азкабане. Волей неволей я разузнала основные ветки теории и основные идеи этого варианта, которые в основном поняла, а где-то просто запомнила по объяснениям Агустуса. И именно это помогало мне сейчас понемногу клонить чашу победы в свою сторону. Над последним ходом Рон продумал больше пяти минут, и я решила, что могу позволить втянуть Гарри в новый виток разговора и выяснить что-нибудь нужное.

Я оглянулась на Гарри, который, в отличии от меня, предпочитавшей смотреть партию стоя, притащил себе стул и сейчас сидел слева от доски и тоже внимательно изучал позицию. — Какие у вас планы на ближайшие дни? — спросила я мальчика-который-выжил, и сразу же поспешила выдать авансом часть информации про себя

— Сириус пригласил меня пожить с ним на Гриммо, но я не очень понимаю, что буду тут делать. Дом находится под таким количеством защитных чар что вовсе непонятно как отсюда уходить и приходить. Видел бы ты сегодня Сириуса, когда он вернулся в столовую сняв защиту. — закинула я им подачу и сейчас ждала ответной реакции.

— Я, честно говоря, пока и не представляю. Тонкс, когда забирала меня от родственников, сказала, что мне безопаснее провести это лето на Гриммо с Сириусом, но сам крестный пока ничего об этом не говорил. Может быть, останусь здесь, а может отправлюсь к Рону в Нору, если тут я ему помешаю. — Рон тут же подтвердил, что если что, то он с удовольствием поговорит с родителями и он уверен, что вопрос приглашения Гарри погостить в Норе лето обязательно будет решен положительно. Обозначив своё гостеприимство, он сделал тот единственный ход, который сиюминутно не вел его к поражению. Я задумчиво посмотрела на слона, который теперь присоединился к охране королевской крепости и продолжила потихоньку давить в центре. Главный секрет миттельшпиля — не торопиться, учил меня Руквуд, разбирая одну за одной наши прошедшие партии. Рон снова замолчал и погрузился в размышления. — А еще меня выгнали из школы, — произнёс вдруг Гарри, и я с удивлением подняла на него глаза от доски. Я такого события не помнила. Более того, я точно знала, что этот год Поттер будет в Хогвартсе и будет совместно с учителями противостоять министерским чиновникам. Вроде как раз в этом году и должна была появится на свет Армия Дамблдора, которая станет неплохим подспорье Ордену феникса во второй войне. Заметив мой изумлённый взгляд, он продолжил рассказ

— На меня в прошлый вторник напали дементоры. Прямо на улице и я думаю хотели вытянуть из меня душу. Мне пришлось защищаться и я призвал Патронуса, который распугал дементоров. Мы с братом спаслись, но спустя сутки мне пришло письмо из министерства, что за использование магии вне дома меня отчисляют из школы.

— Неприятная ситуация — проговорила я, пытаясь воскресить в памяти что-то похожее, но так ничего и не вспомнила. — И что ты будешь делать? Что говорит Сириус? — Вообще расклад с тем, что Гарри не поедет в Хогвартс и будет не ограничен в своём времени мог бы быть мне интересен. Если уговорить его остаться на Гриммо и регулярно навещать его тут, то я смогу за год-полтора научить его очень многому. Подготовить к поединку с Лордом, да и просто попробовать стать ему другом и научиться на него влиять.

— Сириус пока ничего не говорил. Но по словам Тонкс погостить пока на Гриммо предложил Дамблдор, а значит, наверное, крестный не будет против. — Парень зрит в корень, отметила я про себя. Сириус точно не будет против подобных рекомендаций Великого светлого мага. Посмотрела бы я, как он будет возражать своему учителю и вдохновителю, да жаль не увижу. — А где Дамблдор сейчас? — спросила я, всё же задвигая вперед центральную пешку, начиная штурм укрепления черного монарха.

— Не знаю. Ко мне домой он не приходил, лишь прислал сову, что знает о моём столкновении с дементорами и пообещал прислать Грюма, который меня заберёт и спрячет. Я написал ему ответное письмо, но оно почему-то вернулось ко мне в тот же день. — Значит Великий светлый тоже закрылся от мира, оценила я. Видимо как-то готовится к противостоянию, горячая фаза которого, если я правильно помню, должна начаться под конец июля. Вроде бы первые операции второй войны носили скорее партизанский характер и не преследовали глобальных целей. Лорду нужно было заявить о себе на всю Англию, заставить людей распускать слухи и сплетни о его возвращении и о возрождении Организации.

— Может тебе отправится на континент? — предложила я сходу. — Ты вроде познакомился с другими школами. Я читала в пророке статьи о турнире.

Яростный взгляд Гарри, каким он тут же наградил меня, мне не понравился. Похожие взгляды я часто видела в зеркале и точно не в самые спокойные моменты моей жизни.