Адажио чёрной звезды (гет)

Пытаясь хоть как-то восстановить уже давно сбитое дыхание я оленем неслась по давно знакомым коридорам Хогвартса к Большому залу. Сердце выдавало под двести ударов в минуту, и я прекрасно понимала, что меня несет вперед уже один только чистый адреналин и остатки собственных ресурсов моего порядком уставшего организма. Последнее укрепляющее зелье я выпила больше часа назад и, поскольку, оно было уже четвертым за эту ночь, то эффект от его применения уже был крайне сомнителен. Нотт — наш колдомедик, утверждает, что в сутки можно выпивать максимум два флакона с укрепляющим, а все что больше уже не идет впрок. Вечером, когда штурм только начинался, в моей перевязи таких флаконов было четыре — два для себя и два для моих бойцов, если вдруг у них не заладится выпить свои. Кстати перевязь. На ощупь, стараясь ни на секунду не ослаблять внимание на темных коридорах и дверях в классные комнаты и чуланы, которые быстро мелькали вокруг меня в темпе моего бега, я не глядя рванула пряжку и безо всяких сожалений сбросила один из своих ценнейших, правда уже давно разряженных, артефактов прямо на каменные плиты своей бывшей школы.

Кто -нибудь найдет её и принесет — думала я, поворачивая в нужный мне коридор. Через два поворота он должен вынести меня прямо ко второму входу в Главный зал. Точно принесет — пряжка перевязи ведь представляет себе такой узнаваемый в нашем мире герб Лестрэйнджей, по бокам от которого выбиты мои инициалы: Б и Л. Встроенное в него заклинание малой аппарации, работавшее даже под щитом, я использовала еще три часа назад и перезаряжать его теперь будет очень сложно и муторно. Займусь этим уже после победы. — с такими мыслями я, на всей возможной скорости которую могла развить на шестом часу кажущегося бесконечным боя, не сбавляя скорости занырнула в следующий коридор, где меня все-таки остановили. Первый Конфундус я отбила своим Протего еще не пытаясь затормозить, лишь дернув корпусом вправо-влево, сбивая прицел у противника, которого пока еще не видела.

Натренированным за годы первой магической войны движением кисти я отправила вперед Легкий сканер — подсветить своего врага и, может быть, чуть-чуть сбить с толку. Заклинание сканирования в боевых действиях используют редко — в основном предпочитая зелья ночного зрения или остроты зрения. Я тоже их предпочитаю, но срок работы такого зелья составляет чуть больше трех часов и выпитое мной сегодня перед боем уже перестало действовать, а второй склянки у меня, к сожалению, не было. Так что, половину ночи я вынуждена бегать и сканировать все пространство вокруг, словно гигантская летучая мышь. Хорошо хоть я это умею. Долохов, мой инструктор времен первой войны, на факультативах очень много и часто рассказывал мне и остальным из моей группы о подобных полубытовых хитростях, которые могут существенно помочь в бою. А затем заставлял нас сутками тренировать эти мелкие чары, вырабатывая полнейший автоматизм: «В бою может запросто сложиться так, что у вас не будет времени особо раздумывать над тем, что делать и чего не делать» — вдалбливал он в наши молодые и буйные головы — «Вы должны многие базовые вещи делать бездумно и не отвлекаясь от происходящего. У вас не будет даже полсекунды чтобы подумать, не будет мига чтобы поразмышлять и решить, что делать. Вы должны знать и использовать эти заклинания так же, как вы дышите — полностью независимо от мозга — на инстинктах». Да. Именно так мы и научились это делать и сейчас, в том же режиме «как дышать», я мгновенно переварила и оценила ответ от сканера и все же сбросила скорость. Подошвы моих мягких сапожек, которые я предпочитала всем остальным видам обуви, когда мы шли в бой, еще пару метров проскользили по полированным сотнями поколений студентов каменным плитам, пока я очередным, казалось бы, невидимым, движением отправила себя в рваный зигзаг от стены к стене учебного коридора, окончательно гася скорость и переходя к позиционной драке.

Три мага перекрывали мне путь к большому залу и, похоже, все они были не наши. Самый резвый из них как раз пытался попасть в меня Конфундусом, а остальные двое только сейчас поднимали палочки, разворачиваясь и готовясь выпустить в меня что-то еще.

Я приняла на Протего, одно за другим, два дробящих, отшатнулась в сторону от Лунного света и наконец-то смогла ответить хоть чем-то. Простой, но мгновенно исполненный, Экспелиармус должен был выбить палочку у того, что стоял по середине. Не то, чтобы я по какой-то причине выбрала именно его первой целью. Просто рисунок нашего столкновения был таков, что в результате своих маневров уклонения я оказалась повернутой именно в его сторону и мне не пришлось корректировать даже направление палочки. Я попыталась вслед за Экспелиармусом выпустить еще и разрезающее, чтобы уже гарантировано сократить число своих противников, но не вышло. В меня прилетел еще один Конфундус, из-за которого я не смогла закончить движение и заклинание свернулось не начавшись. Пока я его отбивала, увидела, что первый волшебник, тот самый резвый любитель Конфундусов, спокойно отбил мое проклятье, прикрыв товарища. Обменявшись еще тройкой заклинаний, я поняла, что меня остановили всерьёз.

Эти трое точно были не мне чета. Молодые новички Ордена Феникса или, может быть, та самая Армия Дамблдора, которая ушла в подполье последний год, но, видимо, не распустилась. Они были относительно медленные, с явно небольшим запасом заклинаний, но, Мерлин побери, они были полны сил и молоды. А мне ведь уже за сорок, из который пятнадцать лет я провела в Азкабане. Конечно, в последние годы, я изо всех сил старалась набрать былую форму и сегодня, перед началом штурма, думаю, что была на пике своих текущих возможностей. К сожалению, этот пик уже даже близко не был к тому, что я могла в первую магическую. А сейчас на это наложился еще практически безостановочный шестичасовой бой, во время которого я смогла передохнуть всего лишь пару раз минут по пятнадцать, и то пока организовывала очередные обходные маневры по парку Хогвартса и подземельям. В общем, я очень устала и у меня почти не осталось сил, так что эти трое молодых сейчас не просто сражались со мной на равных, но даже начали немного оттеснять назад. Я как-то даже мысленно напряглась. Я уже сделала пять шагов назад по коридору и скоро должна была достигнуть того самого поворота, из-за которого я вылетела навстречу Конфундусу.

В яркой вспышке от столкновения моего Нижнего щита с Огненным хлыстом ближайшего ко мне противника, целившим отрезать мне ноги, мы смогли рассмотреть друг друга. Девчонки Грейнджер и Уизли и с ними еще какая-то смутно знакомая блондинка. Видимо последний резерв Ордена, ехидно подумала я, пытаясь найти в этой простой мысли какую-то дополнительную мотивацию и энергию.

— Это Белатрикс — закричала Грейнджер остальным, поняв с кем имеет дело, и на секунду шквал летящих в меня заклятий угас. Девчонки практически одновременно отпрянули назад, вернув мне с таким трудом отвоёванное десятью секундами ранее пространство. Приятно, когда твоя репутация идет впереди тебя, пусть это и репутация все лишь хорошего боевика. Я тут же попыталась перехватить инициативу и тратя с таким трудом сэкономленные силы выплюнула подряд Экспелиармус-Костелом- еще Костелом-Конфундус-Экспелиармус и, наконец, полюбившееся мне творение молодого Снейпа — Сектусемпру, специально для Грейнджер. Она в этой тройке явно была самой быстрой и опасной.

Я так же кидалась лишь самыми простыми заклятьями, практически не используя ничего по-настоящему смертельного, хотя точно не испытывала никакого сочувствия или чего-то подобного к этим девочкам. С чего? Они враги! Я абсолютно точно знала, что Грейнджер и Уизли состоят в Ордене и возможно эта третья с ними тоже. Я ни секунды не сомневалась, выпуская этот вихрь магических лезвий. Более того, я изо всех сил надеялась, что заклинание достигнет цели и я наконец-то увижу, как одна из них сломанной куколкой осядет на блестящий полированный пол. Но Семпра — это максимум того, что я готова была сейчас колдовать.

Усталость. Чертова усталость и шесть часов боя практически полностью истощили меня. Я понимала, что после следующей Авады я, скорее всего, свалюсь там же где и стою с магическим истощением. И скорее всего без сознания. Так что, мой арсенал сейчас был очень сильно ограничен. Кто был в тяжелых боях меня поймут. Мне кажется, и на ногах-то я держалась исключительно потому, что меня поддерживало чувство важности моей миссии.

Мой Лорд лично отдавал мне тот самый приказ. Он провел ладонью мне по щеке, поставив последнюю задачу — принять командование над отрядом что штурмует Большой зал и захватить его в кратчайшие сроки. Он же в это время будет разбираться с Гарри Поттером лично. Я, естественно, уже была в курсе пророчества и мне конечно было немного жутко осознавать, что любовь всей моей жизни сейчас отправится на смертельную дуэль с совершенно неясным результатом. Мы ведь все помнили тысяча девятьсот восемьдесят первый. Помнили каждый миг, хотя и не понимали, что тогда пошло не так. Лорд, впрочем, тоже не понимал. Он уходит на смертельный поединок, а я не то, что не смогу помочь, даже увидеть не смогу.

— Я очень на тебя рассчитываю, Белла — произнесли его белые губы, а потом случилось почти невероятное — одним внезапным движением он перетек в мою сторону и буквально прижался своим телом к моему, кладя свои длинные теплые руки мне на талию. Я запрокинула голову, чтобы увидеть его алеющий в темноте взгляд — словно два солнечных рубина нежно смотрели на меня практически в упор, разгоняя тьму, между нами. Мне показалось, что в этом взгляде была нежность. Радость за меня. Уверенность в моем успехе. А потом он склонил голову и мягко прикоснулся своими, показавшимися мне огненными, губами к моим. Это был первый поцелуй за много-много времени. Я уже и забыла, как это может быть терпко и сладко одновременно, и нахлынувшие на меня чувства показались мне абсолютно незнакомыми и до ошаления приятными. Замирая дыханием, я попыталась ответить ему на поцелуй, но мое сладкое мгновение уже прошло. Мигом отстранившись, он шепотом повторил:

— Я рассчитываю на тебя Белла! И затем, не дав мне ни секунды на какую-то осмысленную реакцию, развернувшись двинулся в сторону Запретного леса. Я позволила себе еще пару секунд половить умопомрачительное эхо его губ и, крикнув Пьюзи, чтобы он сопровождал меня, бросилась обходными путями в сторону Большого зала, по маршруту, который привел меня в этот коридор.

Пьюзи, мой верный ординарец в течении последних пяти месяцев, остался лежать в проходе между садовыми павильонам с разрезанным заклятием моей племянницы горлом. Она мастерски подобрала место для засады и, наверное, еще и сменила образ, чтобы быть полностью незаметной на фоне темных полутораметровых капель декоративных кустов Постодиума. Мне просто повезло, что первое свое заклятие она бросила именно в Пьюзи, по какой-то неведомой мне причине, посчитав его более опасным. Ну да, он был выше меня и гораздо шире в плечах, но какое значение это имеет в короткой магической схватке? Я выпустила в стрелка свою, видимо предпоследнюю на сегодня, Аваду и только пробегая мимо упавшего ничком тела поняла, что я только что упокоила свою собственную племянницу. В тот момент я оглушительно зарычала от обиды и злости. Конечно, я знала, что все трое Тонксов примкнули к ордену Феникса и вполне могут оказаться на другом конце палочки, но Мерлин побери, собственными руками прикончить еще одного Блэка? Этого я не хотела ни в какой момент времени. Мерлинова гражданская война, Мерлиновы орденцы, проклятый светлый старик — как ты сумел так запорошить глаза нашему поколению, что семейство Блэк разделилось ровно пополам и старательно уничтожает друг друга. Впрочем, это пока я их уничтожаю, сначала Сириус, теперь Нимфадора — что дальше? Оборонять большой зал будет Андромеда? Впрочем, до зала мне еще предстояло добраться.

Несмотря на мгновенный испуг и явное замедление обмена ударами, о защите три юные ведьмы не забывали. Как-то молчаливо распределив между собой обязанности и очередность они, отступая, смогли отбить все мои проклятия, и даже несколько темных, которые я применять изначально не собиралась. Я медленно теснила их по коридору, но мне уже стало понятно, что надо искать какой-то другой путь. Силы у меня кончатся раньше, чем мы доберемся до Зала, откуда слышны били звуки битвы и где точно были мои люди. С боем я постепенно дошла до двери кабинета, в котором в мое время нам читали лекционную часть гербологии, а что в нем преподавали сейчас я не представляла. Зато точно знала, что он соседствует с одним из заброшенных кабинетов, выход из которого был в параллельный коридор. Ни секунды не сомневаясь, словно зверь, рвущийся из силков, я дернула на себя дверь, заскочила внутрь и, захлопнув тяжелое деревянное полотно, мгновенно запечатала ее заклинанием. Пять секунд перевести дух и постараться усилием воли и размеренным дыханием унять бешено стучащее сердце, а затем снова бегом в противоположную часть учебного класса.

— Бомбарда — почти неслышным шепотом произнесла, наводя палочку на дальнюю стену. С первого заклинания пролом не получился. Понадобилось быстро отправить второю Бомбарду, а затем Дробящее, чтобы расчистить узкую трещину в стене, появившуюся после второго взрывного, до ширины моего достаточно худого тела. Все еще пытаясь нормализовать дыхание, я медленно пошла к созданному проходу. Слава Мерлину, соседний класс был пуст и заброшен, так же, как и тридцать лет назад. Я приблизилась к двери и дернула ее, пытаясь открыть. Если я все правильно помню, я должна оказаться буквально в нескольких метрах от входа в Большой зал.

Дверь не поддалась.

Ключ, торчащий в замке изнутри, кажется, приржавел намертво и врос в дверь. Моих сил не хватило, чтобы сдвинуть его хотя бы на миллиметр. — Мерлин! — в ярости от очередной задержки, я наколдовала на дверной замок Репаро и замерла около двери, слушая как заклинание что-то там перебирает в замочном механизме. Слава Мерлину, эти три девчонки за мной не погнались, видимо рады до изнеможения что пережили дуэль со мной и остались без царапины. Встреться мы с ними в начале штурма, я уверена, так легко бы они не отделались, но вот такое у меня и у них везенье. Замок щелкнул. Заклинание последний раз мигнуло и погасло и я, наконец-то, смогла повернуть ключ. В этот раз все сработало словно новенькое. Чем вообще Кэрроу занимались в школе, если не смогли хотя бы двери привести в порядок? Почувствовав, что мой пульс пришел в относительную норму, я с палочкой в руках осторожно выглянула в коридор и уже в этот момент все-таки услышала подозрительный шум сзади

— Сектусемпра — раздался тихий крик Грейнджер, и починенная мною дверь приняла на себя это чудовищное Снейповское изобретение. Слава Мерлину, пробить шесть дюймов тысячелетнего бука заклятие не смогло. Спасительная дверь захлопнулась от моего пинка, надежно отделяя меня от любых заклятий воинственной триады. Я отменила Репаро и двинулась в сторону большого зала, уверенная, что дверь с замком и ключом снова стали единым монолитным проржавевшим блоком, сдвинуть который с петель будет очень не просто и точно не быстро.

Большой зал.

Войдя в него через боковую дверь, я увидела недалеко от себя несколько групп людей, обменивающихся заклинаниями. Поваленная и разрубленная мебель лежала там и тут. Бардак был самый обычный — боевой. Сколько я таких видела в первую войну, да и во время нашего текущего выступления. Мы часто устраивали подобный бедлам, обороняя свои мэноры или нападая на чужие. С поправкой на размер, конечно. Большой зал Хогвартса объемом и величием превосходил зал заседаний Визенгомота и, по-моему, являлся самым большой комнатой в Англии. Я почти добралась. Осталось понять в какую сторону мне двигаться и кто из них свои. Откуда-то справа, из за спины, мимо меня пролетела очень узнаваемая зеленая молния и попала в неаккуратно высунувшегося из-за своего укрытия высокого волшебника в черной мантии.

Черные мантии сейчас носили вообще все и это ни о чем мне не говорило. Как и примененное заклинание. Силы света пользовались Непростительными ничуть не реже нас, ведь Непростительное это самое универсальное оружие. Да, отнимающее много сил и требующее хорошей концентрации, оно, к сожалению, вовсе не было прерогативой нашей стороны. Пользоваться умели все. Даже та же Грейнджер.

С головы упавшего замертво волшебник слетел капюшон мантии, и я увидела под ним ярко рыжую шевелюру, окаймляющее молодое лицо с навсегда застывшим взглядом. Один из старших детей Уизли подумала я.

В тот момент, когда я, наконец-то, поняла где свои, я оказалась втянута в свалку. Выскочившая из-за того же укрытия темная размытая фигура в мгновение ока бросилась в мою сторону, на ходу выстреливая цепочкой проклятий и это было чертовски плохо. Нормальных укрытий вокруг меня, как на зло, не было, а я не смогла опознать и половины выпущенных в меня заклятий. А те, что узнала, сделали бы честь даже мне. Откровенно черное колдовство, не имеющее никакого отношения к свету. Заклинания из того же списка что и Непростительные. Молли Прюэтт — узнала я ее. Еще одна перекрасившаяся чистокровная темная ведьма из семьи, стоящей в одном ряду с Блэками и Мраксами. Она расстреливала меня какими-то своими фамильными заклятиями, которые, как я слышала, клялась никогда не применять еще во время первой войны. Поклялась и нарушила клятву. Не в первый раз. Я отшатнулась влево и упала на одно колено, нещадно обдирая свое дорогое платье о каменный раскрошенный пол большого зала. Я надеялась хоть немного сбить прицел этой взбешенной домохозяйки и уйти с прямой линии и мне даже это удалось. Подставив Протего под проклятие Заморозки и мигом еще одно на Ядовитый серп я не смогла ничего сделать против Серебряной молнии, которую она кинула в меня последней. Я даже упасть уже не успевала, но серебристый изломанный луч внезапно мигнул и погас на объемном Верхнем щите, который поставила точно не я. Долохов. Только он в нашей Оргаизации умеет ставить дистанционные щиты. Какое-то фамильное умение, которому он оказался не в состоянии обучить ни одного из нас. Просто не получалось заклинание, хоть мы и старались кастовать его все по очереди.

Пытаясь с толком использовать внезапную секунду паузы, я мгновенно наколдовала свою последнюю на сегодня Аваду и только надеялась, что руки меня не подведут.

Не подвели, но в цель моя осталась невредима. Каким-то мистическим образом, Молли мигнула и зеленое заклятие пролетело ровно сквозь то место, где только что стояла фигура Волшебницы, и где теперь никого не было. Спустя еще мгновение она появилась вновь, примерно на метр левее того места, куда я целилась и направив в мою сторону палочку прошипела — Экспиратио пленум — темно-зеленый ответ моей ярко-зеленой Аваде.

Я знала это заклинание — чертова дрянь однозначно родом из самых темных умений Прюэтов. Никогда не применяла его, хоть Долохов нам его и показывал. Закрыться от него так же невозможно, как и от Непростительного, хоть оно и медленнее приближается. Но мне хватило. Завороженно я смотрела, как зеленый луч ударяет меня прямо в грудь и мгновением позже проклятие заработало.

У меня осталось секунд двадцать жизни. Чертова дрянь! Как обидно и как же больно. Экспиратио выжигало мое магическое ядро, закольцовывая магию внутри и заставляя все ее остатки тратится только на разгон потоков вокруг сердца. Разгон, который неминуемо кончится взрывом и расщеплением ядра. Как же необычно я умру, поняла я, оседая на пол. Сил стоять уже не было, как и других сил. Глаза закрылись и, спустя мгновение, настала оглушительная тишина — пропал слух. А заклятие продолжало сжигать меня изнутри, по слоям проедая и выжимая выстроенную Лордом внутреннюю магическую защиту, которая так помогла мне выжить в Азкабане. Вот проклятье забрало энергию из кольца здоровья. Затем окончательно отключился контур пяти чувств. А прошло ведь всего несколько секунд. Я поняла, что осталось мне ничуть не больше. Жуткое проклятье — я ведь внешне уже мертва, а оно продолжает есть меня изнутри иссушая мою магию и жизнь.

Мой Лорд — я не смогла, и я умираю — подумала, вспомнив тот последний краткий поцелуй. Последним ожогом вспыхнула и погасла навсегда Черная метка на моем плече, полностью лишившись подпитки от магического ядра.

И тут произошло то, чего я никак не ожидала.

Я почувствовала, что внутри меня лопнул еще один магический контур лишившись потока энергии. Контур чего, интересно? — я точно знала, что больше у меня защит быть не должно. Магия истекла из еще одного, до этого момента неощутимого, круга вокруг сердца, а затем мои чувства предали меня. Или наоборот, осознала я еще секунду спустя — лопнуло рабское кольцо одержимости — проклятие, о наличии которого в своем организме, я и не подозревала. Мерли-и-и-инннннн. Чары окончательно рассеялись, и я успела понять невероятное — годы моей слепой и безумной любви и преданности к Лорду были просто Мерлиновой магической удавкой, искусственным мертвым сорняком, который кто-то занес в мою душу и оставил там навсегда. Как амортенция, только гораздо темнее, злее и с бесконечным эффектом. Все мои любовь и поклонение оказались всего ли иллюзией. Иллюзией, наведенной непревзойденным мастером чар, легилименции и древних рун. Интересно, этот гад знал, что перед смертью чары развеются? — успела подумать я и затем мое сознание померкло окончательно.

Первая попытка открыть глаза закончилась чуть ли не быстрее, чем началась. Яркий приторный свет, резанул словно по нервам, словно опасная бритва и, впитанные еще с древних времен инстинкты, молниеносно заставили меня снова зажмуриться и еще какое-то время побыть в темноте.

Во второй раз я рискнула попробовать открыть глаза лишь через несколько секунд, когда в голове уже мутилось от сильного запаха, который окружал меня со всех сторон, забираясь не только в ноздри, но и во все остальные отверстия. Мне показалось, что даже мои уши наполнились этим резким, словно басовитый и оглушающий паровозный гудок, ароматом, обволакивавшим мое сознание. Я закашлялась и, открывая глаза, попыталась пошевелится. Со второй попытки моя нервная система и органы чувств смогли наконец полноценно скооперироваться и вновь стать единым целым. Одновременно со зрением вернулся и слух, и мое восприятие тут же начал забивать неровный непрекращающийся шум, создаваемый, похоже, близко расположенной фермой или бойней.

Весь мир по левую сторону от меня, был наполнен чуть приглушенными визгами и криками, которые, кажется, принадлежали настоящим живым и очень злым или очень голодным свиньям. С правой стороны от меня видимо не было никого и ничего, что вообще могло бы производить хоть какие-то звуки. Там царил мертвый штиль и стояла покосившаяся решетка низенького забора.

Очень приметного забора, который, по-моему, существовал в Англии в единственном экземпляре. Он был полностью декоративным, так как в высоту он не достигал и трех футов, и через него могло запросто перемахнуть любое, даже не крупное, животное. Что уж говорить о людях, детях или, например, эльфах. Но примечательным в этом заборе, конечно, была вовсе не высота. В центре каждой секции, проржавевшей задолго до моего рождения, но все еще стоящей на своем месте оградки, неизвестный мастер середины прошлого века поместил изящный вензель с инициалами Л, К и Б выполненными в виде трех различных извивающихся змеек. Змейки на вензеле яростно шипели и, казалось, готовы в любую секунду набросится друг на друга, хотя какая уж тут дружба между змеями. Как оказалось, я пришла в себя на скамейке около прекрасно знакомого мне кладбища в Литтл-Хэнглтон, где я неоднократно бывала с Лордом, и где находились, уже много десятилетий как заброшенные, могилы его давно почивших предков и родственников. Лорд к своей родне явно никакого пиетета не испытывал, а может быть был на них сильно за что-то обижен. В любом случае, все те несколько раз, когда Лорд прибывал сюда и я присутствовала в его свите, могилы находились и затем оставались в дичайшем запустении. На большинстве были сбиты изображения и колдографии, так что опознавательными знаками служили лишь написанные готическими шрифтами имена и даты земного существования. На одной из самых последних, кажется, на могиле его родной бабки, не было даже обелиска. Кто-то вырвал его из земли и куда-то утащил, неизвестно за какой надобностью много лет назад. Унылое зрелище, напоминающее бессистемное нагромождение скучного серого камня.

Как меня сюда занесло и что я тут делаю? — подумала я, осматриваясь по сторонам и приглядываясь к людям, стоящим вокруг меня. Странно было прийти в себя в центре небольшого консилиума из трех человек, достаточно громко спорящих о том, что же им надлежит сделать прямо сейчас. Высокий и седой, когда- то бывший рыжим, а теперь начинающий лысеть, мужчина, одетый в серое, довольно невзрачное, хоть и теплое пальто. Явно не завсегдатай модных магазинов Косого переулка. Именно он только что убрал от моего лица ватку, с тем самым источником пробуждающих ароматов и сейчас, кажется, считал, что его участию в текущем эпизоде моей жизни уже пора заканчиваться.

— Я уже вызвал скорую помощь и скоро они будут здесь — присмотрите за ней ближайшие несколько минут. Я думаю, ее заберут в стационар. Завтра или послезавтра я, наверное, навещу ее в клинике или пришлю кого-нибудь. Удачи Вам, дамы! Да, и не забудьте записать ее контакты. — профессиональной скороговоркой выплюнул он, уместив всю эту довольно длинную фразу и последовавшее за ней прощание в какие-то сумасшедшие три-четыре секунды. Похоже, на одном глотке воздуха все успел произнести. По нему видно было, что он уже слишком торопится. И действительно. Взлетели в воздух полы его пальто, а затем он резко развернулся на каблуках прямо на одном месте и, не тратя просто так ни одной лишней секунды, скрылся в направлении ближайших кустов, на ходу достав из кармана волшебную палочку и, практически незаметным коротким движением кисти, накладывая на себя очищающее заклятье. Неприятный тип — успела подумать я, провожая уже четко сфокусировавшимся зрением скрывающуюся в тумане весеннего утра спину в сером пальто.

Две молоденькие девушки, к которым он обращался, судя по всему, были сильно удивлены его неожиданным, исчезновением, и с некоторой опаской изучали меня внимательными парами глаз, словно обдумывая что делать дальше.

— Со мной все в порядке — произнесла я довольно тихим голосом, давая этим дамам возможность так же ретироваться с максимальной скоростью. — Спасибо вам, я уже в норме.

Я пока не смогла понять, относятся ли эти две девушки к магическому миру или передо мной две маглы, так что старалась говорить максимально нейтрально. По ощущениям, мое магическое ядро, иссушённое в Хогвартсе, вновь начало наполнятся той самой живительной энергией, которую мы называли магией. Понемногу, буквально по капельке. Еще буквально пару секунд и ядро начнёт свое вращение где-то по середине моей груди. Я наконец-то снова смогу колдовать.

Стоящая прямо передо мной девица, приподняла воротник своей зеленоватой длиннополой магловской курточки и, явно перейдя на рабочий тон, задала мне вполне безобидный в любой другой ситуации вопрос:

— Мисс, Вы помните, как Вы здесь оказались и почему Вы были без сознания? — Я посмотрела на нее чуть расфокусировавшимся взглядом, усиленно изображая недоумение и непонимание. Ну как изображая. Так-то я действительно не помнила. Ничего. Ничего, что должно было объяснить вот это вот всё, происходящее со мной в эту секунду. В ответ на мое легкое качание головой, она, на удивление, обрадовалась и задала следующий вопрос, который видимо должен был меня к чему-то подтолкнуть:

— Что вообще последнее Вы помните? — И вот тут я ненадолго впала в прострацию. Я вспомнила собственную смерть! Вспомнила бешенный бег по коридорам Хогвартса, мертвую Тонкс и мертвого Уизли. Невероятный по исполнению трюк Прюэтт с исчезновением. Как уносилась в никуда, растворяясь в пустоте, моя магическая энергия и как остановилось ядро. Я помнила и момент смерти и то, что было непосредственно перед ним. Видимо, удивление и недоумения слишком резко отразились на моем лице, так как девушка резко отпрянула от меня, а вторая испуганно потянула из кармана своего полушубка палочку. Я замерла на скамейке, быстро соображая, что ничего правдивого говорить мне не следует. И что я действительно не понимаю, как оказалась тут на этой небольшой неказистой скамейке и вообще, что вокруг происходит.

Это что, воспеваемый маглами рай? На ад, каким его описывал Данте, окружающая действительность как-то не походила. Постаравшись расслабить мышцы лица, я все-таки ответила максимально четко и честно на заданный мне вопрос:

— Я не помню. Я вообще не помню, как тут оказалась.

На удивление, этот мой ответ полностью удовлетворил обоих, хотя вторая девушка так и не убрала свою палочку. Они, почему-то, считают меня опасной? Ха. У меня есть тысяча объяснений положительному ответу на этот вопрос. Магический мир, конечно, не так уж и мал, но мое лицо периодически мелькало в прессе последние два года и они, скорее всего, должны бы меня узнать.

— Вот и хорошо — внезапно произнесла первая и явно не торопясь уходить сделала пару шагов назад, отодвигаясь и давая мне больше пространства. Ах да, рыжий же просил их дождаться медиков и передать меня с рук на руки.

Вторая девушка по-прежнему держала палочку направленной на меня, хоть и не проявляла никакой видимой агрессии. Они так же не делали никаких попыток как-то меня задержать или наоборот приветствовать как полагается приветствовать ближайшую сподвижницу Лорда. В их глазах не всплыло узнавание, мгновением позже догадалась я. Они просто и без всяких хитростей ждут со мной медиков, чтобы сдать с рук на руки и, так же, как рыжий, покинуть это не самое приятное в Англии местечко. Но палочка была все еще направлена прямо мне в живот и мне это категорически не нравилось. Я решила испытать удачу и обратилась к первой, уже достающей из кармана своей курточки какую-то объемную и очень потрепанную записную книжку с воткнутой в переплет магловской ручкой.

— Не могли бы Вы попросить Вашу подругу не целиться в меня так явно. Как-то не уютно сидеть под палочкой.

А вот сейчас в глазах у первой мелькнуло что-то непонятное: страх, любопытство и ошарашенность одновременно.

— Вы что, знаете про магический мир? Вы волшебница?

Недоумение в ее голосе вряд ли можно было счесть наигранным. Девушка явно была чрезвычайно удивлена, и, я бы даже сказала, напугана. В ответ на мой утвердительный кивок, она как-то беспомощно развела руками, чуть не выронив записную книжку и взволнованно затараторила:

— Но у вас же нет магического ядра? Мистер Бэдж же проверял Вас лично прежде, чем наложить Обливэйт.

После этой фразы ее ладонь, совершенно по-детски, метнулась ко рту, как обычно делают глупые малыши, поняв, что сказали что-то совсем не то. А я, кажется, поняла почему у меня в голове такая зияющая пустота. Насколько я помню, Обливэйтом меня в жизни раньше не били. Хотя прелесть этого заклинания в том, что ты совершенно не помнишь, как его к тебе применяли. С равной вероятностью, можно подвергаться Обливэйту раз в неделю и ничего об этом не знать.

Первая отчаянно покраснела и внезапно затараторила, ничем уже не напоминая ту скучающую с блокнотом в руках девушку, какой она была всего несколько мгновений назад.

— Пожалуйста, извините нас. Не надо никому ничего докладывать. Это все какая-то нелепая случайность. Уверена, мистер Бэдж просто по ошибке стер Вам память за последние несколько часов. Мы думали Вы магла, а маглам же положено стирать память, если они видят наш мир. Мы, честно, не увидели, что вы наша. У вас же нет магического ядра. Может Вы сквиб? Только какой-то странный. — Слова потоком лились из ее рта, и я постепенно начала понимать, что именно произошло здесь в последние 10 минут.

Мне стерли память о нескольких последних часах моего существования, приняв за маглу, которая как-то оказалась там, где орудовали волшебники. А эти девочки, видимо, из команды зачистки, как мы называли промеж себя ребят из Контроля за сохранением статута секретности.

В это мгновение я почувствовала, как мое ядро вот уже несколько секунд как начало планомерное, все ускоряющееся вращение, вокруг своей оси, понемногу, небольшими ручейками наполняя мое тело магией. Я чувствовала, что оживаю и, Мерлин побери, это было прекрасно. Значит десять минут назад ядро было неподвижно и пусто, и меня приняли за маглу и стерли память. Мерлин! И как мне теперь понять, как я здесь оказалась и почему я не умерла?

— А вот сейчас я чётко вижу её ядро. Слабое, но вполне себе сформированное.-Внезапно произнесла вторая. Я выругалась про себя. Ошеломленная внезапным открытием о собственном Обливэйте, я перестала следить за второй, и она только что протестировала меня заклинанием. А я ведь даже не видела, как двигается ее палочка. Или она применила беспалочковый тест? Возможно. Для обливаторов это явно одно из самых ходовых заклинаний. Первая так же достала палочку и со словами:

— Извините, мне нужно убедиться, — направила ее на меня.

— Убеждайтесь, что уж — был мой положительный ответ.

Я действительно была не против получить еще один тест. Давно известно, что они безвредные и совершенно не ощутимы организмом.

— Да, есть ядро и причем не такое уж и слабое.

Действительно не слабое, ехидно подумала я, чувствуя всеми фибрами своей души, как все ускоряется вращение ядра и усиливается магический поток. Тоненькие ручейки последних мгновений уверенно превращались в полноводную реку, и я чувствовала, что это еще не предел. Например, я уже точно была способна аппарировать, и я явно не чувствовала вокруг никаких атниаппарационных чар.

Значит пришла пора прощаться. Осталось только решить куда именно прыгать и где мне сейчас можно перевести дух и прийти в себя. В Мэнор к Лорду я точно не собиралась. Судя по рассвету, убили меня несколько часов назад и примерно в полутысяче километров от Литл-Хэнглтон. Даже если он уже вернулся на свою базу, у меня не было ни малейшего желания видеть этого ублюдка. Кстати, почему я не чувствую метку? А ладно, потом разберусь, мысленно махнула я рукой и, изобразив короткий жест, должный изображать дружеское прощание, аппарировала прямо не вставая со скамейки в одно из наших старых убежищ времен еще первой войны, про которое, я точно знала, что там не должно быть никого из людей Лорда и где я сама могла отключить сигналки и открыть все магические защитные контуры. Надеюсь, девочек подобный финал нашего общения тоже отлично устроит. Нет тела — нет дела, как выражался когда-то бывший сотрудник Аврората Яксли.

Два удара сердца спустя, я появилась на еле живой веранде жутенькой развалюхи, в которую превратился некогда небольшой, но вполне добротный домик лесника, в самом уголке графства Нотингемшир. Я ни капельки не боялась, что мой покой тут будет кем-то нарушен и совершенно не ждала гостей. Убежище это когда-то создавал Крауч-младший по моему личному приказу и было оно не самым нужным и не самым богатым. Скорее наоборот. Тут мы тогда разместили самый минимум запасов, зелий и денег. Буквально на несколько человек. Запас, которого не хватило бы даже на одну нормальную операцию нашей стандартной боевой пятерке, но было вполне достаточно, чтобы несколько дней обеспечивать минимально необходимым одного-двух странников, каким я, собственно, сейчас и была. Из-за ничтожности этого схрона я и надеялась найти его не тронутым. Во время второй войны мы рачительно использовали подобные местечки из первой, но все, что мы расконсервировали до сегодняшнего дня были гораздо крупнее и намного богаче.

Этот же я где-то в глубинах своей памяти всегда держала про запас, на самый крайний случай, особо про него не болтая. Нет, когда, по приказу Лорда, я составляла список всех, вроде бы не затронутых десятилетием его и нашего отсутствия, схронов, с целью сбора ресурсов при подготовке ко второй войне, я прилежно включила в список и этот, добросовестно указав и координаты, и приметы для аппарации. Но, из-за своей ничтожности, в списке он был ровно в самом конце и там отдельно стояла пометка, что ничего интересного и значительного там нет и не планировалось. Пока мы воевали во второй магической, руки до этого домика так ни у кого и не дошли. А знающий о нем Круч-младший погиб, вряд ли успев кому-то что-то сообщить. Отправляясь сюда, я надеялась, что за время Интербеллума сам он не позарился на сохранённые тут несколько сотен галеонов и оказалась полностью права. Все замки были не тронуты. Чары рассеивания внимания, рассчитанные в первую очередь на маглов, так же продолжали исправно работать, так что, использовав стандартный пароль и начертав в воздухе сложную руну ключа, я спокойно попала в домик.

В старинных деревянных неуклюжих кухонных шкафах с рассохшимися, видимо еще лет сто назад, дверцами я нашла запас шоколада и круп. Там же лежала пара деревянных ящиков мясных и рыбных консервов, которые в семидесятые толи стащили с какого-то армейского склада, толи купили за недорого на тех же складах. По крайней мере, эмблема королевских ВВС Англии на них однозначно свидетельствовала, что взял их Барти не в ближайшем магазине. На мешочках с крупами эмблема была ровно такая же. В общем, благодаря обнаруженному тут же консервному ножу и оборудованному во дворе колодцу, я оказалась обеспеченной полезной и вкусной едой минимум на пару месяцев, если, конечно, я буду все это употреблять в одиночку. Правда, задерживаться тут на эту пару месяцев, в мои планы все-таки не входило. И было тому весьма много причин.

Быстро осмотрев запыленную кухню и наскоро перекусив первой попавшейся мясной банкой, я отправилась ворошить остальные запасы. Меня, прежде всего, интересовали зелья и палочки. И если зелья я действительно нашла в заколдованных сундуках, стоящих один на другом, в углу соседствовавшей с кухней комнаты, которую скорее всего использовали под столовую, то палочек на видных местах не было. Это стало для меня довольно серьезной и крайне неприятной неожиданностью, так как, ощупав всю свою одежду, я у себя своей палочки не нашла. Конечно, я умею колдовать и без нее, но у беспалочковой магии есть масса совершенно неудобных ограничений. Взять хотя то, что беспалочковые заклинания скорее имеют объемный эффект, чем точечный. Например, открыть консервную банку с палочкой в руке я смогла бы, потратив полсекунды и одно Режущее, а вот без палочки я, скорее всего, превратила бы банку вместе со всем содержимым в одну кучу металлизированного неаккуратного фарша. Ювелирно направить заклинание без палочки невозможно. Так что сейчас я могла спокойно аппарировать, спокойно колдовать заклинания типа Бомбард или, того же бытового сканера, но вообще не могла ничего подобного Экспелиармусу или Аваде. Эти необходимо нацеливать точно и тщательно. Они вообще не созданы для работы по площадям и объемам. Так же и все, что связано с трансфигурацией. Нет, конечно, можно превратить что-то большое и бесформенное в что-то тоже большое, и столь же бесформенное и без палочки. Подушку я запросто превращу в пуфик и наоборот, но, чтобы превратить стул в вазу, однозначно нужна палочка.

Отступая чуть назад, именно поэтому я очень радовалась обнаруженному в ящике для посуды на кухне консервному ножу. Тщательно пережевывать металло-мясной фарш, аккуратно, словно рыбьи косточки, вычленяя из него языком кусочки стенок и крышек консервной банки мне совершенно не хотелось.

Я осмотрела и последнюю комнату, в центре которой стояла достаточно массивная, темного дерева, двухспальная кровать и единственный, не менее массивный шкаф для одежды, но результат не порадовал. Пусто и нет даже постельного белья. Уже успев слегка расстроиться, я занялась простукиванием полов и стен в поисках тайников и прочего подобного, но, к сожалению, вообще ничего не обнаружила. Я вернулась в столовую и еще раз внимательно осмотрелась. Где-то еще должны были лежать деньги. Немного. Порядка двух сотен галеонов. Ровно столько чтобы спокойно один раз зайти в аптеку за зельями или к мастерам за парой артефактов при необходимости. Война, даже в семидесятые, была чертовски дорогой штукой. Я по третьему разу осмотрела столовую, все еще отчаянно надеясь, что в ней есть что-то сокрытое. Слева направо, от двери к двери. Небольшое кресло слева от двери в кухню. Пустое и неказистое. Книжный шкаф с прозрачными и непрозрачными створками дверок, заполненный непонятными книгами и вполне понятными путеводителями по всем графствам Англии и Уэльса. Небольшое рабочее бюро с дюжиной не менее крупных ящичков и стул, стоящий сбоку от него. Чтобы не мешал на проходе. Те самые два сундука с зельями в углу и последнее и самое центральное место занимал столь же монументальный, как и вся остальная древняя мебель, обеденный стол, почему-то вообще без стульев.

В поисках денег я сначала открыла бюро, пересмотрев все его ящики, и в одном из них нашла полную нераспечатанную чековую книжку с привязкой к какому-то неизвестному мне безымянному счету в Гринготтсе. Опять же, обычная практика для нас в дни первой войны. По заданию Лорда, наши люди открыли множество таких вот небольших анонимных счетов, воспользоваться которыми мог любой, имеющий привязанный к счету чек. Исходя из каких-то неведомых мне правил внутренней безопасности, гоблины не разрешали иметь на таких счетах более пяти тысяч галеонов, однако не ограничивали никак в количестве выпущенных чековых книжек, беря с нас за выпуск каждой такой достаточно много денег. Книжку я, пока, оставила в ящике как есть. Счёта, к которому она была привязана, я на память не вспомнила. Совершенно не знакомое сочетание букв и цифр. В каком он состоянии и осталось ли на нем вообще хоть что-нибудь, или, например, было конфисковано Аврорами пятнадцать лет назад, тоже не имела ни малейшего представления, как и кто его открыл и кто получит сигнал о том, что я пришла в одно из отделений банка с таким уникальным чеком. Да и чтобы воспользоваться им надо было лететь в Лондон или в Эдинбург, что в принципе могло быть для меня достаточно проблематично. Захлопнув единственный наполненный хоть чем-то ящичек бюро, я двинулась к книжному шкафу, лелея надежду найти деньги и палочку там. Открыв центральную непрозрачную дверь, я увидела на нижней, свободной от книг, полке искомый кошелек, судя по размеру хранивший в себе искомые две сотен галеонов. А вот на обратной стороне дверки крепилось ростовое зеркало, отразившее меня во всей красе. И я сейчас не иронизирую. Из зеркала на меня смотрела я, но в очень неожиданной интерпретации.

Я, конечно, сразу же узнала себя в девушке, одетой в вязаное платье малинового цвета, которое я наблюдала на себе последние полчаса с момента моего пробуждения на кладбищенской скамейке, однако что-то с моим отражением было сильно не так, и спустя пару мгновений я осознала необычное. Мои волосы. Когда-то иссиня-черные, как моя девичья фамилия, но поседевшие жутко раздражающими меня неровными клоками в Азкабане. Восстановлением которых я истово занималась все свои три года жизни после тюрьмы, и умерла, так и не добившись приемлемого результата. В зеркале они отражались как единая антрацитово-черная масса, без единой седой прожилки. Я тут же поднесла косу к глазам, чтобы убедиться, что зеркало мне не врет и не показывает мне то, что я хочу видеть, вместо того что есть на самом деле. Попадались мне в моей жизни и такие зеркала. Да чего только не попадалось в хранилищах артефактов старых семей.

Коса тоже была черная. Довольно быстро перебирая пальцами, я распустила свое обычное боевое плетение, и почувствовала, как ранее туго стянутые в толстый трос волосы ровным и длинным каскадом падают мне на плечи и спину. О, Мерлин!

Видимо то, что я сперва обратила внимание на волосы, а уже потом додумалась внимательно рассмотреть в мутном старом зеркале все остальное, было вызвано тем, что в помещении было довольно темно и прочие штрихи как-то не сразу бросались в глаза. Не сразу, но тем не менее. В зеркале отражалась я, какой я была примерно где-то на последнем курсе Хогвартса или сразу после его окончания, ровно тридцать лет назад.

Мерлин! Как такое возможно? Увидев такую метаморфозу, я первым делом подумала еще раз о специально искажающих отражения магических зеркалах, которые какой-то непонятный человек зачем-то разместил в одном из наших запасных схронов. Надо было срочно убедиться, что это именно так и я, буквально ломая ногти об крючки, бросилась снимать с себя платье и остальные предметы одежды. Как бы я не держала под контролем свои мысли, в тот момент меня заполнила дикая надежда, что это никакая не магия искажающего зеркала, а самое настоящее чудо, внезапно ворвавшееся в мою, казалось бы, подошедшую к финалу жизнь.

Нащупав на груди завязки, я дернула узел и распустила их со всей возможной скоростью. Затем настал черед рукавов — я отщелкнула запонки и даже не подумала как-то аккуратно их вынуть — они просто упали на пыльный лакированный деревянный пол. Я не обратила на это ровным счетом никакого внимания. Еще несколько секунд и я смогла достать руки из рукавов и, после, выдернуть шнуровку на поясе. Платье, шурша и пытаясь зацепиться за чулки сползло на пол. Через мгновение туда же полетела и майка-комбинация, которая обнаружилась под платьем, и я, замирая от счастья, начала рассматривать свое новое старое тело.

Зеркало говорило правду! Если мои глаза мне не врут, то я видела себя же, но гораздо моложе моих нынешних сорока семи лет. Словно зачарованная, я еще раз медленно осмотрела всю себя. Обзор мне слегка закрывала высокая стоячая грудь, какой она у меня была до Азкабана, где скудность питания и многолетний невроз от соседства с Дементорами пагубно сказались на моей форме. Мы все там изменились одинаково. Я, Алекто, Роза — все мы годами мучительно смотрели, как старели и иссыхали наши тела под беспощадным воздействием магии стражей северной тюрьмы. Я попала в Азкабан, когда мне только исполнилось тридцать, и я была самой старшей из женщин — пожирателей смерти на нижнем уровне островной тюрьмы. Кэрроу в восемьдесят первом было двадцать пять, а Розе и вовсе двадцать два. Но сейчас я видела всю себя ровно как было раньше — моя грудь весьма красиво стояла, выпустив вперед ровные ореолы сосков. Моя кожа на вид и на ощупь была упругой и нежной, какой могла быть только у молодой девочки, только-только вставшей на путь становления женщиной. У меня не было живота ни в Азкобане, ни во время второй магической, но я и тогда не могла похвастаться столь приятной формой животика, как была у моего тела сейчас. Стройные и тонкие ноги, обтянутые чулками, завершали картину волшебного превращения. Скинув туфли и потянувшись руками снять чулки, я заметила, наверное, самую радостную перемену в моем организме. Левое предплечье было девственно пусто.

Все еще не до конца веря в происходящее я крутила рукой перед собой так и этак, окончательно убеждаясь, что на белой коже больше нет знака с черепом и змеей! Метки не было! Как это произошло и куда она делась я подумаю позже, а сейчас я безапелляционно позволила себе поверить в невероятное чудо и несколько минут кричать, смеяться и даже счастливо подвывать от радости. Наверное, со стороны я, голая, в одном чулке, радостно визжащая и скачущая по комнате вокруг мебели, словно у меня не две ноги, а минимум восемь, смотрелась довольно комично, но слава Мерлину, у моего внезапного праздника вообще не было зрителей. Судя по состоянию дома и легкому остаточному ощущению от снятого стазиса, тут последние десятилетия не появлялись даже пауки и муравьи. Так что, моих танцев никто не увидел и моих воплей никто не услышал. Стыдиться мне придется в будущем только перед самой собой, а это уже, можно сказать, даже и не стыд вовсе, а так, забавные личные воспоминания.

Немного успокоившись, я все же добралась до кошелька и пересчитала наличность. Все, как и должно быть. Ровно две сотни галенов с точностью до последней монетки. Деньги — это прекрасно, резюмировала я результаты своих поисков и неспешно начала одевать столь споро сброшенное пару минут назад платье. В доме все-таки было зябко, а согревающие чары без палочки я наложить не могла, не рискуя нанести своему новому телу легкие ожоги. И у меня теперь были деньги чтобы палочку купить. Без нее я чувствовала себя слишком не защищенно и уязвимо. На каком-то уровне души, палочка уже воспринималась, как тот самый атрибут, который разделяет свободную волшебницу и узницу жутковатого острова в Северном море. Есть палочка и ты отличный боевой маг, командир отряда и лицо приближенное к Лорду. Нет палочки, и ты всего лишь практически безымянная заключенная нижнего уровня Азкабана. Да, вот такая милая в Азкабане традиция, берущая свое начало вроде где-то в шестнадцатом веке. Попадая в это заведение, заключенный лишался не только права на тепло, но и права на имя. Мы все были там безликими нумерологическими аббревиатурами — странными сочетаниями букв цифр и символов.

Выдернутый впопыхах из платья шнурок корсажа никак не хотел вставляться обратно. Борьба с ним заняла у меня несколько минут, однако это положительно сказалось на моем состоянии. Необходимость проделать непростую и кропотливую работу, позволила мне взять себя в руки и успокоится. Наконец я была одета и практически готова к путешествию. Оглядев еще раз выложенные на столе двести галеонов, я отделила от них примерно четверть и ссыпала назад в кошель. Думаю, мне этого хватит, чтобы купить и палочку и кое-что из одежды, если получится. Не став повязывать его на пояс, хоть у него и были предусмотрены для этого завязки, я сжала кошелек в левой руке и двинулась на улицу. Аппарировать всегда легче на открытом воздухе. Никогда не пыталась понять теорию, почему именно так, но факт есть факт. Когда прыгаешь с улицы и на улицу, голова кружится намного меньше и содержимое желудка не пытается выпрыгнуть из-под ребер наружу. Думаю, я уже готова к следующему прыжку. С приятным хлопком я ненадолго исчезла с опушки Нотингемширского леса.

Двумя аппарациями я доставила себя в Кардифф, столицу милого и прекрасного Уэллса, где я неоднократно бывала до и во время первой магической и так и не сподобилась посетить после Азкабана. Выбор, куда направится в общем-то был не велик. Продавцы палочек селились и торговали в магических кварталах, как правило, столичных городов, так что выбор мой стоял между Лондоном, Эдинбургом и Кардиффом. Последняя магическая столица Британии — Дублин тоже был известен своим прекрасным колдовским районом — Либерти, но Дублин, как и вся Ирландия, располагался на острове, а аппарировать через моря и проливы никто из нас пока не научился. В Азкабан, например, заключенные и персонал, попадали исключительно через каминную сеть, воспользоваться которой я сейчас по банальным причинам не могла. В домике хоть и был камин, но был он столь же заброшен, как и все остальное. Без дров и принадлежностей и без единого грамма летучего порошка в коробке на каминной полке. Мертвый камин, который довольно долго оживлять. В Лондон я прыгать не рискнула, да и не чего там уже делать. Оливандера Лорд убил полгода назад, а у Григоровича в Лютном переулке мое появление могло быть воспринято неоднозначно. В конце — концов я же умерла. Умерла на глазах у Долохова и, наверное, еще кого-то. И нахождение в этом статусе было чрезвычайно удобно, до тех пор, пока не получится остановится и спокойно подумать над тем, что это вообще было и как бы мне быть дальше.

Эдинбург слишком далеко. Надо делать не один и не два прыжка, а я опять же, не понимала, как быстро я смогу восстанавливаться после каждого. Хорошо если как раньше, буквально две-три секунды перед вторым прыжком, пять шесть перед третьим и двадцать секунд перед четвертым. Кстати, перед пятым прыжком мне нужно было уже больше десяти минут отдыха, а шесть подряд я сделать никогда и не могла. Наверное, шесть было под силу только Лорду или Дамблдору, пока тот был жив. Долохов, для сравнения, мог прыгнуть только четыре раза подряд. Ну да он всегда берет не мощью и голой силой, а опытом, непредсказуемостью и бесконечными тренировками, на которых он день за днем оттачивал свои навыки, несмотря на свой возраст и окружающие его непростые обстоятельства. Если Аластор Грюм призывал к постоянной бдительности, то Антонин Долохов бредил бесконечными тренировками и спаррингами.

Я предпочла появится в известном мне еще со времен обучения в Хогвартсе баре «Добродушный Бэнкс», о котором у меня оставались прекрасные воспоминания. Здесь подавали бесподобную рыбу, к которой владелец бара, мистер Бэнкс, все время предлагал мне взять его фирменного темного эля с травами. Я же предпочитала к рыбе исключительно классическое белое вино и иногда даже приносила с собой пару бутылок из нашего винного погреба, оставляя одну для себя, а вторую отдавая самому Бэнксу в счет оплаты пробкового сбора. Я знала, что впоследствии он открывал эти бутылки по большим праздникам и старался угощать ими только ближайших друзей. Ну да, вино в винных погребах Блэков, а затем и в остальных, которыми я пользовалась, всегда было самым лучшим. Бар за прошедшие десятилетия сильно изменился. Исчезли классические деревянные грубо сколоченные столы и стулья. Барная стойка, ранее просто отделявшая дальнюю часть помещения от зала, теперь стояла буквой Г и была зачем-то вся покрыта восточными узорами и рунами. Самой большой переменой было освещение. Ранее это был классический бар с темными стенами и приглушенным магическим светом нескольких блёклых ламп. Сейчас же в освещение было непривычно для магического мира ярким и мне даже показалось магловским. По крайней мере я не знала таких артефактов или заклинаний, которые выдавали бы такой ровный бело-желтый спектр. Осмотревшись и присвистнув про себя, я без промедления направилась к выходу. Как не заманчиво было вновь отведать их свежевыловленной кефали под фирменным соусом семейства Бэнкс, я всё еще была без палочки и всё еще чувствовала себя без неё, как без юбки на виду у всех. Как я и помнила, парадный выход «Добродушного Бэнкса» выходил в начало главной улицы магического Кардифа — Зелёной аллеи. И вот это место практически никак не изменилось с времени моего последнего посещения. В общем-то это не удивительно. Магические торговые районы очень консервативны и достаточно закрыты для внешних людей, словно элитные районы Маглов. Купить здесь, в торговом центре магической столицы, хотя бы часть дома стоило баснословных денег, да и нужно было еще найти желающего продать, каковых, как правило, не находилось. Те же Бэнксы, по рассказам владели своим баром с конца пятнадцатого века и сюда перебрались из Эдинбурга просто обменяв свой дом там на дом здесь. В общем маги, особенно связанные с торговлей, существа достаточно консервативные и предпочитающие стабильность переменам. На это накладывались еще и кое-какие магические законы, соблюдать которые приходилось всем без исключения. Когда-то мой дядя Орион почти восемь лет уговаривал всех соседей дать Блэкам разрешение перестроить родовой особняк на Гриммо. Без одобрения вообще каждого соседа в радиусе пяти сотен футов он не мог даже ворота заменить, не говоря уже о полномасштабной стройке, так что реконструкция или возведение нового дома в центре магической столицы были событиями чрезвычайно редкими, практически единичными, что, в свою очередь прямо влияло на внешний вид Зеленой аллеи или Косого переулка.

Стараясь не спешить и по возможности не привлекать лишнее внимание, я неторопливо прогуливалась по улице, внимательно рассматривая витрины и постоянно проверяя, чем занимаются окружающие и нет ли вокруг чего-то неправильного. Будучи осужденной и сбежавшей преступницей, я долгие годы не могла позволить себе появляться в столь людных местах без маски Пожирателя смерти или без штурмовой группы поддержки, если мне надо было что-то уничтожить, раскрыв свое инкогнито. Теперь же, я посчитала, что несмотря на очевидное сходство со своими портретами в Ежедневном пророке, изменившийся в три раза возраст и отсутствие заработанных в боях морщин вокруг глаз, станут мне даже более надежным укрытием, чем накинутая на лицо маска. Ни один человек в здравом уме не сопоставит меня нынешнюю и меня известную всей магической Британии. Как максимум, если найдется кто-то слишком глазастый, он решит, что я какая-то дальняя родственница. То, что у меня не было детей, наверное, знал каждый в нашей стране. Все-таки не зря я столько лет входила в ближайшую свиту Лорда. Известность это дало практически повсеместную.

Вот здесь на месте этого кафе раньше был неплохой ресторанчик Итальянской кухни, а сейчас красивый идеально причёсанный официант с великолепными усами разливает сидящим за столиком около витрины дамам черный кофе из высокого восточного кофейника, а домовой эльф уже спешит к этому столику с двумя пирожными. Дамы мелком взглянули на меня, проходящую мимо их столика именно в этот момент, и просканировав классическими женскими взглядами, в которых не было ни грамма магии, не нашли во мне ничего интересного. Я даже не удостоилась чести стать предметом их мимолетного обмена шутками. Совершенно незаинтересованные скучающие взгляды, прошедшиеся по мне с головы до ног буквально за пол секунды, вернулись назад к пирожным и слащавому официанту, который как раз начал расточать дамам изысканные в мире официантов комплименты. Аромат свежесваренного кофе сопровождал меня в течении последних нескольких шагов и вызывал острое желание заглянуть в это кафе и потратить какое-то время на дегустацию и угощение.

С сожалением я пока отложила эти планы на возможное «потом» и продолжила свой путь. Цель моя располагалась практически на площади, в противоположном от «Добродушного Бэнкса» конце Зеленой аллеи и представляла собой аккуратный магазинчик с красивой вывеской «Смит Бартоломью — лучшие волшебные палочки в Кардифе и окрестностях». Отец нынешнего мистера Смита, сидящего за прилавком, был достаточно средним мастером и палочки его производства среди магов моего поколения не особо котировались. Мы все, конечно, пользовались услугами уже достаточно именитого, хоть и еще достаточно молодого по магическим меркам Оливандера, методика которого в изготовлении и подборе палочек была признана эффективной несколькими поколениями магов и ведьм. Интересно, как давно лавка сменила владельца и смог ли сын превзойти своего отца в этом достаточно кропотливом и требующем еще и не малого таланта деле. Очень хотелось на это надеяться, так как, если сын, наоборот, не дотягивает до отца, то возможно все же придется отправиться в Эдинбург. Брать совсем уж «абы какую» палочку мне не хотелось, учитывая мой неопределенный статус и буйную жизнь. Я максимально женственно вплыла в лавчонку и постаралась максимально мило и одновременно скромно улыбнуться владельцу. Уверена у него, где-то за прилавком, обязательно лежит пара моих портретов, причем скорее всего в мрачной рамке «Внимание розыск», отмеченных крупной и яркой эмблемой Британского Аврората. Мне же нужно было сделать так, чтобы он даже при длительном общении ни в коем случае не сопоставил меня с моим портретом. Задача вроде бы решаемая, но кто знает, как поведет себя это торговец прямо сейчас. Слава Мерлину, узнавания в его взгляде я не заметила. Учтиво поздоровавшись и выйдя из-за прилавка, он, сделав несколько шагов, оказался от меня на расстоянии вытянутой руки

— Чем могу помочь Мисс? Вы желаете приобрести палочку? — голос бархатный и обволакивающий, какой и должен быть у профессионального торговца качественными артефактами. Никакого подобострастия и никакого низкопоклонства. Отлично, подумала я, продолжая застенчиво улыбаться, кажется, он знает себе цену и уверен в качестве товара. Продающие не самые качественные вещи артефакторы, как правило, все же не могут долго удерживать в общении равное отношение с клиентом, быстро сваливаясь на лесть, похвальбу и ненужный подхалимаж.

— Именно так — старясь растягивать слова и звуки на манер некоторых уроженцев США, ответила я. — Мне нужна новая волшебная палочка. Старая, которую я привезла с собой с родины, вчера случайно сломалась, а возвращаться домой мне еще не скоро. Он понимающе и с сочувствием покивал головой и столь же вежливо, как при приветствии поинтересовался:

— А вы знаете какая именно Вам нужна палочка? Или может быть вы захватили с собой обломки Вашей сломанной? Я смогу быстро изучить их это сильно поможет в подборе новой.

— Нет, к сожалению, обломки я не захватила, сказать по правде, я вчера была так расстроена, что просто сразу же сожгла их в камине. Видимо это было ошибкой — хлопнув глазами и продолжая изображать из себя девочку-пуффендуйку с пятого курса, негромко ответила на вопрос. — Но да, я примерно представляю, что мне необходимо. Я расскажу, какая палочка у меня была до этого. Далее я просто и без затей описала запасную волшебную палочку Альфарда Блэка, подаренную ему одним из его американских партнеров полвека назад, которую я использовала иногда в детстве, пока у меня еще не было своей и которая мне достаточно хорошо подходила, хоть и не была идеальной.

— Моя палочка была длинной девять с половиной дюймов, но достаточно тяжелая. Основной каркас из Североамериканского кипариса, с сердцевиной из окаменелой крови пещерного дракона. Глядя на него, я уже ни капельки не боялась, что меня могут раскрыть и разоблачить. Я плохо разбиралась в палочках, хотя за свою жизнь неоднократно меняла их по мере роста моего искусства и постепенного перекоса все больше и больше в темную магию, но моих знаний хватало чтобы понять, что я назвала довольно стандартные компоненты, из которых последние столетия собирали палочки американские мастера. Я точно угадала. Отметив, что моя палочка была довольно распространённой, Смит пообещал подобрать мне несколько новых вариантов на пробу и скрылся в соседнем помещении, неопределенно махнув мне рукой на стоящие около витрины кресло и журнальный столик для ожидающих посетителей. На столике стояли набор сладостей с небольшим количеством фруктов и неостывающий чайник с чашками. Ну что ж, решила я и потянулась к нему.

Мистера Смита не было около пятнадцати минут, так что к моменту, когда он вновь появился в зале, неся на руках несколько плоских коробочек, я уже допивала вторую чашку чёрного английского чая. Следующие двадцать минут я аккуратно и крайне внимательно перебирала предложенные мне палочки. Я быстро забраковала самую вычурную, с геральдическими узорами по всей длине и сердцевиной из огненной жилы дракона. Это точно не мое. Никакого контакта. Та же судьба постигла и следующую, удобную на первый взгляд, но совершенно не отзывающуюся мне палочку из мореного дуба с кровью виверны. Та же участь постигла третью и четвёртую. А вот следующие две, по большому счету, подходили мне обе и были на удивление хорошего качества и вполне комфортно отзывались. Я проверяла их на трансфигурации, по очереди превратив две шоколадные конфеты в зефир и немного задумалась. Палочки были практически одинаковые по магии, и я прекрасно чувствовала драконью кровь в самой сердцевине. Положив их рядом на столик, я еще какое-то время молча из разглядывала, пытаясь подключить к процессу выбора интуицию, но она никак не откликалась и на помощь не приходила. В общем, я выбрала ту из них, которая оказалось короче — восемь с половиной дюймов корабельной мачтовой сосны с сердцевиной из крови сумрачного дракона. Черная, изогнутая волной, словно клинок Криса, она отлично ложилась мне в руку, а небольшая длина может быть очень полезна, дав мне лишнюю долю секунды при извлечении из кобуры.

Кстати, не дурно было бы еще приобрести чехол для ношения на руке или за корсажем, но те, которые мне нужны думаю вызовут ненужные подозрения у продавца, а те, в которых обычно носят палочки молодые девушки, мне банально не подойдут. Я уже заметила, что вместе с палочками мистер Смит принес и два разноцветных и насквозь мирных футляра для ношения. Классические, женские. Вычурные, полностью закрытые футляры разных цветов и с разнообразной, но понимающему человеку сразу понятно, что дорогой вышивкой, какие обычно носят на поясе горизонтально спереди или на спине — в зависимости от платья. И чтобы достать палочку, надо одной рукой отогнуть-оттянуть край, а другой рукой аккуратно, как Леди, достать её двумя пальцами. Ничего похожего на мои классические ножны, которые я крепила на внешней стороне левого бедра. Прямо под пальцами опущенной руки, и которые остались лежать на моем теле в Хогвартсе. Надо сказать, их мне действительно было жалко. Но вот как попросить к моей новой палочке такие же и не привлечь при этом ненужных вопросов, я не знала. Решив, что смогу разобраться с этой проблемой в будущем, я, сморщив носик, отодвинула в сторону роскошно вышитые футляры и попросила простую кожаную кобуру для ношения на правой руке. Обычно это не самое удобное место, но, во-первых, это все равно гораздо лучше, чем поясной футляр, а во-вторых, я точно знала, что подобные кобуры пользуются достаточно устойчивым спросом среди жителей США, особенно живущих подальше от больших городов. Именно такой образ я и пыталась соорудить последние полчаса, обдумывая его практически весь путь до магазина. Смит, конечно, отнесся к моему выбору не очень-то радостно, сообщив что у него в магазине сейчас отсутствуют достойные леди нарукавные футляры и есть только самые простые кожаные, даже без отделки колец и креплений драгоценными металлами. И видимо достаточно недорогие, про себя подумала я, пока мистер Смит, явно расстроившись, убрал под прилавок нарядные чехольчики и достал вместо них один простецкий.

— С вас шестнадцать галеонов — подвел итог моего визита мистер Смит и пока я лезла в кошелек за золотыми монетами, ловко упаковал палочку и ножны в миленькие красные коробочки с эмблемой своего магазина.

Коробочки эти я выкинула у урну в примерочной соседнего магазине готовых платьев и мантий, куда забежала практически сразу, как, обрадованная несомненным успехом, выбралась из лавки Бартоломью Смита. Я довольно быстро прошлась по залу, прихватив подходящую мне по стилю, спокойной расцветки, серо-бледную мантию с капюшоном, и с некой жалостью проводила взглядом более дорогие мантии любимых мной оттенков фиолетового. Распустив рукав платья, я быстро закрепила на правой руке свою новую кобуру и, примерив мантию, проверила несколько раз, насколько легко и быстро палочка выходит из неё. Получилось вполне нормально. Конечно, никакого сравнения с тем, как удобно материализуется в руках палочка от бедра, но в общем достаточно быстро. Надо будет потренировать это движение, сделала я себе мысленную зарубку на будущее. Мне ли не знать, как иногда важны бывают эти доли секунд. Об их ценности мог бы нам подробно рассказать бедный Пьюзи, если бы еще был жив. Расплатившись за мантию, которую я надела прямо в магазине, чтобы сменить образ, я вновь вышла на улицу и только теперь направилась перекусить и наконец-то посмотреть свежую прессу. Мне было крайне интересно, чем закончился штурм Хогвартса, и я практически до донышка вычерпала свою силу воли, сдерживаясь от безумного желания прочитать свежего Пророка первым делом, как появилась в магическом Кардифе. И лишь только вдолбленное в меня годами инструктажей и боевых столкновений служило тому преградой последние пару часов, с тех пор как я пришла в себя на скамейке у деревенского кладбища. Скорым шагом я добралась до ближайшего ресторанчика и, не дожидаясь хостес, заняла угловой столик, практически около витрины. Успев заказать мгновенно появившемуся эльфу бифштекс, кремовое поражённое и кофе я оглядела зал в поисках стойки с газетами, и ткнув пальцем в ее направлении произнесла — и сегодняшний английский Пророк пожалуйста. Газету мне эльф притащили вместе с кофе, заботливо положив ее под левую руку, очевидно считая, что правая мне нужна для того, чтобы держать фарфоровую чашку с чёрным густым напитком.

Надо сказать, что содержимое газеты меня очень сильно удивило.

Держа в руках кружку горячего свежесваренного какао, я монотонно раскачивалась в только что трансфигурированном из стула кресле-качалке на веранде моего убежища. Если бы на меня в этот момент кто-то смотрел со стороны, он бы, наверное, решил, что я размышляю о чем-то весьма некомфортном, не сказать больше неприятном. Я чувствовала свои плотно сжатые губы и представляла себе как выгляди слегка прищуренный взгляд, который я время от времени кидала на тисовую рощу, расположившуюся почти рядом с границами моего домика. Немного покачавшись, я все же подобрала ноги под себя, так как в вечернем лесу уже начинало хоть и немного и по-летнему, но холодать. Призвав заклинанием плед из спальни я прикрыла свои немного озябшие ступни и сделала еще один глоточек какао. Ну что ж. Пора подвести промежуточные итоги.

Четыре дня назад, в миленьком ресторанчике под названием «Синяя иллюзия» меня охватил натуральный шок. Ничего ещё не понимая, я с довольно глупым и забавным выражением лица смотрела на дату выпуска «сегодняшнего» Пророка» — Двадцать четвертое июня 1995 года. Смотрела и долго не могла поверить своим глазам. Наскоро перекусив и практически молниеносно уничтожив пирожное и вторую чашку кофе, я, расплатившись, выскочила на улицу и почти мгновенно аппарировала в сторону своего временного пристанища. В голове был какой-то сумбур и непонимание. Оказавшись на моей временной базе, я даже немного пожурила себя за то, что убралась из Кардифа столь импульсивно, просмотрев газету всего лишь в одном ресторане, и не заглянув в другие. И я сейчас и про рестораны, и про газеты. Это ведь, в конце концов, мог оказаться какой-то нелепый розыгрыш, который непонятно кто устроил специально для меня.

В том что это точно не розыгрыш, я убедилась назавтра, когда решилась вернутся в Кардиф и изучить газеты за следующий день. Новая свежая газета была датирована Двадцать пятым июня и весь первый разворот занимала подробнейшая статья моей бывшей одноклассницы Риты Скиттер о трагедии, омрачившей финал международного турнира Трех волшебников, проходившего в стенах Хогвартса последние несколько месяцев. Прямо под невзрачной и какой-то мутной колдографией чрезвычайно злого Гарри Поттера с кубком за победу в турнире, был размещен еще один снимок. В траурной рамке и с изображением красивого молодого парня с волшебной палочкой в руке и улыбкой во все тридцать два зуба. Подзаголовок статьи оповещал, что и в этот раз во время турнира не обошлось без смертей. В тот момент я не стала внимательно читать передовицу, а ограничилась тем, что, кинув продавцу положенные сикли, сунула газету под мышку и отправилась в ближайшую бакалейную лавку прикупить кое-каких мелочей для хоть немного комфортной жизни в старом заброшенном доме. Внимательно газету я прочитала уже по возвращении домой, пожалев при этом, что вчера не захватила вчерашний Пророк. Не то чтобы я ожидала найти там что-то интересное — мне было просто очень любопытно. Отойдя от первого потрясения, я наконец-то вспомнила о существовании окклюменции, сконцентрировалась и волевым решением пригасила все лишние эмоции чтобы попробовать спокойно обдумать сданный мне расклад.

Итак, я каким-то образом выжила. Это, на мой взгляд, было самое настоящее чудо, какое происходит не чаще раза за всю жизнь, а в некоторых жизнях и вовсе не происходит. Я совершенно точно умирала, и это я помню отчетливо. Не то, чтобы я как-то чувствовала приближение смерти — этого точно не было. Но я чувствовала, как магия оставляет меня и как разрушалось, иссыхая мое магическое ядро. А это — однозначная смерть. Наши медики давным-давно доказали, что ни маг ни сквиб не могут жить при полностью остановившемся и опустошенном ядре. Собственно, и разница основная между магами и сквибами на энергетическом уровне тоже заключена в ядре. У сквибов оно вращается очень медленно и не в состоянии дозированно выпускать из себя энергию. Заклинание, которое использовала Прюэт, заставляло магическое ядро бесконечно наращивать скорость оборотов и, как результат, высвобождать огромное количество магии в сверхкороткое время. При подобной скорости истекания энергии, ведьма просто не успевает придать ей хоть какую-то форму в виде заклинания или проклятия. Все происходит слишком быстро, чтобы накастовать хоть что-то осмысленное. Но даже если ведьма опытная, не хуже меня, например, и точно понимает с чем столкнулась, максимум можно успеть что-то одно, пусть и чрезвычайно мощное, ведь поток энергии с мгновениями только нарастает и оседлать его в последний миг перед тем, как магия полностью иссякнет, очень сложно. Я сама, например, не будучи заранее настроена на подобные чары, не смогла сообразить себе последний прощальный салют, хотя, как я сейчас понимаю, я могла успеть выпустить что-то значимое. Да то же Адское пламя, зарево которого уже освещало Хогвартс той ночью, несколькими часами ранее. Теоретически я могла, но на практике шок от неминуемой смерти был настолько силен, что я мгновенно погрузилась в отчаяние и у меня не было и шанса оседлать эту последнюю, назовем её так, суперволну. Вместо этого я слишком хорошо чувствовала, что магия покидает меня и могла думать только о близящейся смерти. И я должна была умереть. Каким же это образом я внезапно очнулась на заброшенном кладбище? И что произошло со мной между моментом моей предполагаемой смерти и моментом пробуждения. Этого я боюсь уже никогда не узнаю. Чертовы стиратели, применившие ко мне Обливэйт, пока я была без сознания. Умудрились стереть все мои объяснения, если они конечно вообще были. Кто теперь может за это поручиться?

В целом, эту воссозданную, часть моего возрождения я находила довольно логичной, а значит, как минимум, возможной. У меня вообще не осталось магии, затем я вроде как умерла, чтобы потом появится строго в дату возрождения Лорда строго там, где он возродился. Но, почему-то, я оказалась там одна, без сознания и уже под присмотром сотрудников министерства, которые обнаружив во мне отсутствие магического ядра, приняли меня за маглу и строго по инструкции провели Обливэйт, стерев все мои недавние воспоминания. Надо бы расспросить этого мистера... забыла как его зовут. Уточнить так ли все было на самом деле и сколько часов он удалял.

Большинство сотрудников этих отделов достаточно недоразвиты магически. У нас даже поговорка когда-то была смешная на эту тему. Мол, если ума нет — одна дорога в стиратели, если не берут даже в конюхи для фестралов. А будучи достаточно посредственными волшебниками, они, как правило, все время кастуют один и тот же стандартный для себя вариант заклинания с расчетом подтереть ровно один и тот же срок. Это не слишком удобно для гарантированного и качественного заметания следов, ведь никогда сразу не знаешь, сколько часов тебе надо забрать — иногда два, а иногда двенадцать. И вот если тебе сложно выбирать самостоятельно этот промежуток времени, то в старательской работе могут начаться проколы, например если у магла забрали двенадцать часов памяти и не слишком усердно навели ложные, то он может потом ходить и задаваться вопросам, как же так, что вот он помнит как завтракал дома в пригороде, а потом что-то случилось и он уже приходит в себя в самом центре Лондона в каком-то кафе и уже поздний вечер. Бывали, знаешь-ли, преценденты.

В первую магическую мы вообще не стремились нарушать статут секретности и сами тщательно следили за тем, чтобы наши столкновения не выплескивались до поры до времени в магловский мир. Так что, мне, наравне с моими соратниками, пришлось пройти и краткий курс работы стирателей, причем получив инструктаж прямо из первых уст — начальник стирателей того времени — Роули, был одним из нас и ближе к концу войны даже уволился из министерства и уже открыто примкнул в нашей Организации.

Так что в своей способности разговорить этого мистера, не могу вспомнить какого, я была совершенно уверена. С другой стороны, что мне это даст? Я пойму сколько часов пропало из моей жизни, но не получу ответа на вопрос почему я не умерла. Да и вопрос с моим неожиданным преображением в школьницу тоже останется без ответа. Из зеркала на меня смотрела однозначно я сама. Я прекрасно помнила, как выглядела в юности. Сходу я бы сказала, что я нынешняя сейчас чуть подальше от пятнадцати лет и чуть поближе к семнадцати. В общем точный возраст установить невозможно, но для себя я решила считать, что двадцать четвертого июня мне исполнилось ровно шестнадцать. Так чувствовало и выглядело мое тело и так я помнила себя на колдографиях с последних курсов Хогвартса.

Вчера утром, через пару часов после завтрака, решив протестировать свои физические кондиции я устроила себе легкую тренировку и сразу поняла, что укреплением своего тела придется заниматься почти с нуля. Все мои натренированные мышцы остались видимо в девяносто восьмом. После сорока приседаний мое сердце было готово выскочить из груди наружу, а я с трудом пыталась поймать хоть немного воздуха и отдышаться. Отжимания и прыжки на месте тоже не особо задались. В общем, я вновь стала слаба физически и лишилась наработанной десятилетиями механики движений. Долохов учил нас очень хорошо и, среди прочего, значительное время в нашей подготовке всегда уделялось банальной физнагрузке.

Под его руководством, ну и понятно используя кое-какие, давно придуманные специально для этого зелья, мы сначала довольно долго укрепляли свои тела, а потом отрабатывали заклиная в комплексе с физикой. Кастовали на ходу, на бегу, в прыжках и ползком. Лежа на земле и стоя на головах. Наши учебные поединки частенько проходили после длительных пробежек или головокружительных пируэтов на метлах. Магия великая вещь, говорил нам Антон Михайлович, но магия — это далеко не все. Что стоит ведьма, у которой свело кисти от усталости, а ей нужно поднять палочку? Что стоит пожиратель, который не в состоянии колдовать на бегу или на лету? Мало такой стоит, почти бесплатно идёт. Уверенно резюмировал он ту часть своего объяснения, когда очередной наш будущий соратник задавал набивший Антону Михайловичу оскомину вопрос о разумности тратить время на какую-то жалкую физкультуру. Тогда я прошла его полный курс и, по результатам, стала самой лучшей в своем выпуске. Антон Михайлович лично вручил мне мои первые ножны для палочки на бедро, с вышитыми инициалами моими и Лорда. Ножны с которыми я проходила практически всю первую войну и заменила их только в восьмидесятом, когда в них перестала помещаться моя новая палочка. Они остались лежать где-то в гардеробной в моей спальне в особняке Лестренжей и, скорее всего, все еще находятся именно там. После нашего освобождения я почему-то совсем не хотела посещать свой вроде бы родной манор, предпочитая проводить время у Малфоев. Сейчас бы они мне, наверное, снова пригодились, но добраться до них я вряд ли смогу. Если предположить, что я сейчас в своем собственном теле и мне реальных шестнадцать лет, то у меня еще не появилась привязка к фамильному манору моего мужа, а значит охранный контур меня не пропустит. А просить разрешения войти у Рудольфуса, или, того хуже, Рабастана я совершенно не собиралась. И надо всё же подумать об очередной метаморфозе. Куда пропала с руки черная метка? Вчера я уже крайне внимательно и даже с применением нескольких заклинаний, осмотрела свое левое предплечье, пытаясь найти хоть какие-то следы некогда любимого мной знака: какие то шрамы, следы магических ожогов, следы применения зелий замены кожи или каких-то маскирующих чар, которые могли спрятать метку или сделать ее временно невидимой, однако ничего подобного не было. Как будто этого знака и не было никогда. Лишний повод убедиться, что я действительно в своем собственном молодом теле, еще не успевшем принять на руку череп со змеей. Пожалуй, это единственное, что я смогла выжать из анализа своего физического состояния и воспоминаний за последние дни в новой жизни. А еще был вопрос настоящего времени.

Итак, я оказалась в прошлом. До дня взятия Хогвартса оставалось еще без малого три года и вчера на свет повторно появился мой бывший поводырь, пастух и господин. Омерзительно было думать о себе, как о какой-то племенной корове, взятой толи на разведение, толи попросту смеха ради. А может он так самоутверждался, таская, словно на поводке, за собой по жизни блестящую принцессу рода Блэк, словно походную игрушку. Воспоминания об этом отвратительном открытии вновь бритвой резанули мое израненное сердце.

Какое-то время я еще сомневалась в себе и своих чувствах — ну не могло же быть, чтобы вся моя любовь была просто заурядным, ну или, честно признаемся сами себе, незаурядным колдовством! Я повторяла себе это много раз, но, к сожалению, каждый раз сама в это не верила. Хотя ну могло же мне почудится что-то при смерти? С кем не бывает, как говорится. Я умирала, заклинание высасывало из меня магию. Всё это еще и во время жуткого стресса и, мягко скажем, не совсем ясного уже разума, после нескольких часов непрекращающейся взаимной мясорубки, когда воспаленное сознание может запросто увидеть то, чего нет, и не заметить то, что на самом деле есть — и да, вспоминаем как мы с Пьюзи просто прохлопали Нимфадору. Что я там могла почувствовать, лишенная всех чувств и уже умирающая на грязном полу Главного зала? Раз за разом спрашивала себя я в надежде услышать от кого-то или даже от самой себя какой-то простенький ответ типа — Да все тебе почудилось, дорогая. Не бери в голову. Показалось. По-ка-за-лось! Жалко, что нет Думосбора под рукой, подумалось тогда мне. Смогла бы попробовать воскресить посекундно все свои воспоминания и, возможно, даже чувства, за те последние минуты и убедиться, что я не сошла с ума. Впрочем, осознание того, что я в здравом уме и моя память, ну за вычетом одного Обливэйта, безупречна, все это время уже крепко сидело у меня в голове.

Мрачная уверенность в нехорошем постепенно пустила корни в моей душе, и зиждилась на том, что я больше ничего не чувствовала к Лорду. Вообще ничего. В моей душе и в моем сердце абсолютно ничего не шевелилось, как раньше, стоило мне только подумать о моем Господине. А это, отметила я беспристрастно, весьма однозначный симптом. Ранее при мыслях о Повелителе у меня постоянно туманился разум и бедра сводило от желания обнять его и никогда больше не отпускать. Он был для меня воздухом, водой и пищей одновременно. Он одним взглядом или самым простым ласковым словом умел зажечь во мне негасимый костер моего счастья и желания. Именно эти чувства, да плюс внутренний контур здоровья, замкнутый Лордом вокруг моего магического ядра, и поэтому недоступный магии Дементоров, помогли мне выжить и сохранять нормальное в общем здоровье в течении пятнадцати лет в Азкабане.

Я вспоминала, как меня буквально распирало от гордости что из всех наших светских кумушек, из всех бесконечно предлагающих себя Повелителю, жён сиятельных лордов, он выбрал именно меня и именно мне был верен все эти долгие годы. Я помнила свою торжествующую улыбку, когда, как мне казалось, я путем неимоверно продуманных ухищрений, умудрилась соблазнить его в самый первый раз — прямо перед церемонией принятия метки я в красивом белье под мантией пробралась к нему в кабинет, буквально обманув его домовика. Помню, как я, отчаянно зажмурившись, скользнула ему на колени, обвивая его сильное тело своими руками. Как я гордилась собой тогда и как сладки были эти воспоминания потом. Я действительно была счастлива всё время с ним. Я его безумно любила и была уверена, что он тоже в меня влюблен. Пусть по-своему, по-королевски, величественно и совсем не так, как у простых людей, но влюблен. Я помню, как была счастлива, когда в день моей ненастоящей свадьбы с неплохим в общем-то парнем Рудольфусом, мой Лорд отозвал Рудольфуса в сторону и приказал, под страхом его гнева, не прикасаться ко мне никогда. Руди кстати, как мне кажется, не расстроился. Он не любил меня и на свадьбу пошёл только по прямому приказу Лорда, которому нужно было что-то от Лестренжей. Я и раньше периодически размышляла, что именно нужно было от них Лорду, что понадобилось организовать целую свадьбу наследника рода, но так и не нашла никаких ответов. Теперь это, наверное, пустое. Вот разве что беспрепятственный доступ в хранилище рода и в библиотеку? Но эту задачу можно было решить и совсем другим способом. Да приказать в конце концов. После получения меток мы вряд ли могли бы ослушаться нашего Лорда безнаказанно.

А метка! Я была так счастлива получив ее практически без ожидания и испытаний, всего буквально через полтора часа после того, как первый раз навязала себя Ему. Я тогда думала, что своим поступком я смогла убедить его что я достойна. Достойна носить на себе его знак и достойна встать у него за спиной и быть там верной и любящей, в горе, радости, на войне на торжестве, и вообще абсолютно в любой ситуации. И именно это я, собственно, и делала всю свою жизнь. Я любила его!

И все это оказалось бредом. В прямом смысле этого слова. Бредом, вдохновленным проникшим в душу и сердце заклинанием. Бредом, таким сладким и таким настоящим, но все же полнейшим бредом — хмыкнув, я мысленно извинилась перед собой за каламбур, прогнав в себе эту мысль пару раз.

И вот сейчас я понимала, что я вообще ничего к нему не чувствую. Полный штиль. Безмолвие в душе и сердце. Никаких даже отголосков радости и счастья при воспоминании о его тонких губах и длинных сильных пальцах, которыми он иногда снисходил до меня. Любви нет и видимо никогда и не было. И полное осознание и принятие этого бросило меня тогда на колени на пол, где я затем, наверное минимум полчаса, рыдала и выла в голос, оплакивая столь бредово прожитую жизнь. В тот день я мучительно собирала себя из осколков и буквально заставила себя переключиться на хоть какое-то дело, чтобы дать немного отдохнуть истерзанным и израненным разуму и душе. Я отправилась варить себе кашу. Кашу на колодезной воде, с щепоткой соли и тремя полновесными ложками коричневого сахара. Ровно такую же, как мне многократно приходилось варить во время боевых действий, когда мы, иногда неделями, прятались от Авроров и Орденцев в различных норах в лесах или в куда более обустроенных подвалах союзных маноров. Эта каша показалась мне самым вкусным блюдом на свете, куда более сытным и изысканным, чем съеденный в Кардифе накануне сочный бифштекс. Эта каша спасла мой вновь обретенный разум от распада, думала я, вспоминая, как методично, словно опытный зельевар, изготавливающий Феликс Фелицитус, я помешивала ее, обжигая руки в поднимающемся от огня жаре. Она продолжала спасать меня и когда я отправляла в себя ложку за ложкой, и затем тщательно соскребала остатки со стенок толстого медного котелка. В тот момент, доедая сваренную в непригодных для готовки условиях, кашу, для приготовления которой я безо всякого сожаления режущим заклятием порубила в стружку древний деревянный стул, я наконец-то смогла принять все что со мной произошло и безоговорочно поверить в происходящее.

Я в прошлом. Я никого не люблю и никому не подчиняюсь. Мои предплечья девственно пусты и мое ядро до отказа наполненно магией и силой. У меня есть палочка, просветлевший разум, молодость и красота и я, похоже, хочу его убить. Очень хочу. Причем не только его лично, но и все его демонские крестражи. Поштучно и по очереди. В старых балладах есть присказка про влюбленных. Про то, что жили они долго и счастливо и умерли в один день. Мы в один день заново родились, и я постараюсь не потерять так бесполезно, вновь обретенную жизнь. И еще я постараюсь закончить начатое Гарри Поттером в далеком восемьдесят первом году. Может быть, в будущем я и охладею к этой мысли, но сейчас во мне поднимала голову знаменитая Блэковская ярость и жгла меня изнутри, словно безумное и беспредельное Адское пламя, требуя выхода и мести. Требуя направить Аваду прямо в его бессовестное сердце и потом долго и с удовольствием танцевать на его могиле и пить бесконечное количество веселых и похабных тостов на его пышных похоронах. Я упивалась этой мыслью и безумно хохотала, заранее представляя себе этот прекрасный финал. Если бы кто-то посмотрел на меня со стороны в этот момент, он бы точно решил, что мое безумие только окрепло и усилилось. Проросло волшебным бобом в моей душе и оплело своими вечнозелеными побегами мой разум. Я отдавала себе отчет, что выгляжу, как настоящая сумасшедшая в тот момент, и я была чертовски рада, что вокруг нет ни одного свидетеля моего временного помешательства.

Уже через пару часов я окончательно пришла в себя. Волна ярости схлынула и разум очистился от кроваво-красной пелены. Полоса безумия в прошлом. Свидетелей нет, и я об этом никогда и никому не заикнусь. Никто не видел, а значит и не было ничего. Как-то так.

Еще пару дней я провела в блаженном ничего не делании, разбавленном лишь воспоминаниями, размышлениями, физическими упражнениями и бесконечной растяжкой, моего и так весьма гибкого тела. Однако, я прекрасно знала, как важны могут быть в случае чего, самые неожиданные жесты рук и как просто можно уклонятся от заклинаний, обладая лишь хорошей гибкостью и фундаментальной подготовкой, так что я с удовольствием тратила время и энергию на эти, вроде бы с первого взгляда, недостойные чистокровной ведьмы занятия.

Вчера утром я снова слетала за свежей газетой, но ровным счетом ничего интересного в ней не обнаружила. Про возрождение Лорда, ожидаемого, не было ни слова. Гарри Поттер тоже исчез из сферы внимания прессы. На третьем листе, правда, была небольшая заметка, о том, что в Хогвартсе состоялся прощальный вечер Турнира трех волшебников, подкрепленная крупной колдографией директоров всех трех школ. Дамблдор, со своей вечно загадочной улыбкой, стоял в центре снимка и заметно уступал в росте и директрисе Шармбатона и Игорю, так что в целом колдография была скорее комична, чем торжественна, и помня о будущих разногласиях между ним и Министерством, я была абсолютно уверена, что это всё не случайно. Видимо, Фадж уже начал медиакомпанию против Великого Светлого мага. Статья живописала подробности торжественного обеда, где, впрочем, присутствовали только чиновники из Министерства и представители попечительского совета Хогвартса. Никого из школьников не пригласили. Должно быть решили, что вряд ли потерявшие в финале турнира своего товарища или соперника ученики магических школ смогут выдержать общий пафос мероприятия и не кинутся задавать всем присутствующим крайне неудобные вопросы о организации турнира и, в случае Гарри Поттера, еще и о возрождении Лорда. Дамблдор и деканы, видимо, подобных вопросов в слух не задавали. Глядя на улыбающегося со снимка Игоря, я вспоминала его не очень-то боевой путь в течении ближайшего года. Он пропадёт из поля зрения всех заинтересованных лиц сразу после отбытия делегации Дурмстранга к себе домой. Достоверно было известно, что он был на корабле, когда тот, отсалютовав из дюжины надраенных до блеска медных старинных пушек, исчез в рукотворном водовороте, окончательно распугав несчастных Сирен, и так достаточно сильно потревоженных турниром. Впрочем достоверно — это от Снейпа. Когда Каркаров не явился и никак не отреагировал на вызов темной метки, Лорд предпринял некоторые усилия, чтобы разыскать его и еще нескольких дезертиров, и понять причину подобного поведения. Вот тогда-то Снейп, бывший в провожающей делегации Министерства и Хогвартса, и поделился с Лордом своими воспоминаниями, запечатлевшими Игоря на капитанском мостике проваливающегося в огромную водяную воронку брига, покидавшего Английскую землю. Я тоже просматривала эти воспоминания и была абсолютно уверена, что до того самого мига, когда верхушки мачт этого древнего артефакта скрылись под водой, Игорь не покидал мостик. Его дородная фигура отчетливо выделялась на фоне декоративного штурвала и гораздо более скромной фактуры капитана. А вот в Дурмстранге, куда прыгнул корабль, Игорь уже не появился. После моего побега из Азкабана мы несколько раз устраивали мозговые штурмы пытаясь вспомнить или понять его способ перемещения, но ни до чего актуального так и не добрались. По утверждению справочника «Самые лучшие артефакты тысячелетия», в котором этому кораблю было уделено не мало страниц, колдовать в момент перемещения на корабле невозможно, так что уйти в аппарацию едва мостик скрылся с глаз Снейпа, Игорь уже не мог. Точно так же не мог ни воспользоваться маховиком времени, ни аппарировать сразу после появления корабля у пирса в Дурмстранге. Побочные возмущения от перемещения так же делали невозможным колдовство рядом с артефактом в течении еще какого-то времени. В общем Игорь исчез и как он это сделал никто никогда, так и не узнал. Когда мы настигли его спустя какое-то время, меня там рядом не было. Группой, которую за ним отправил Лорд, после его обнаружения в его последнем убежище на берегу близ Манчестера, командовал младший Лестрейндж и разговора у них там не получилось. Согласно докладу Рабастана, застать Игоря врасплох они не смогли и практически сразу началась свалка, из которой двое вышли не живыми. Один из ребят Рабастана и Игорь. Их тела Раби захватить с собой не догадался, а когда Руквуд спохватился и заговорил об исследовании, было уже поздно. Столкновение не получилось удержать вне поля зрения Авроров и когда уже я, вместе с Руквудом, прыгнула в район окраин Манчестера, к домику Игоря было не подойти. Однако нет худа без добра. Благодаря тому спешному прыжку, сейчас я точно знала, где Каркаров будет находиться. Правда вот поселится там Игорь только после Рождества, так что навещать сейчас его будущее скромное жилище не было никакого смысла. А вот его жизнь до Манчестера практически не была известна. Все же следы он умудрился замести виртуозно. Его пару раз видели на континенте, о чём тут же сообщали Лорду, но он вновь снова и снова исчезал без следа. Справедливости ради надо сказать, что его поначалу особо и не искали. В первые месяцы после возрождения, и вплоть до нашего побега из Азкабана, у Лорда практически не было свободных людей, кому он мог бы что-то подобное поручить. А когда мы все появились и более-менее придя в себя, смогли выделить ресурсы на поиски, уже был конец зимы. Спустя пару месяцев Игорь, внезапно, нашелся уже в Манчестере. Странное место для скрывающегося пожирателя, но понять его мотивы я пока не могла. Надо будет спросить.

Вчера, проигрывая в голове возможные варианты будущих действий, я вспоминала и про Игоря. Возможно, из него удастся сделать толкового союзника. Он всегда был неплохим боевиком, правда сильнее тяготел именно к работе инструктора, так что многие из Пожирателей смерти времен первой войны могли смело называть его своим учителем. Впрочем, меня так же очень интересовала тайна его исчезновения. Это не выглядело первостепенной задачей, но иметь под рукой какой-то дополнительный козырь всегда полезно, а я не сомневалась, что такой козырь у Игоря был. Правда он почему-то не сработал с Рабастаном. Надеюсь, это все же был не какой-то одноразовый артефакт, который теперь для перезарядки надо тащить в Египетские гробницы. Подобные муторные способы восстановления артефактов были мне отлично знакомы и некоторые такие безделушки я и сама использовала в боевых действиях. В конце концов, поисковики сокровищ Лорда и его разрушители проклятий не зря ели свой хлеб в течении более чем тридцати лет, исправно обеспечивая нашу Организацию древними диковинками и забытыми заклинаниями прошлого. Не то чтобы мы на них делали хоть какую-то существенную ставку. Скорее, это просто была возможность иногда сделать нешаблонный ход, что, зачастую, было важнее и полезнее непосредственной мощи заклинаний и количества волшебников в группе.

Итак, Игорь уже исчез или исчезнет в ближайшие часы, и он не настолько был мне интересен, чтобы сломя голову бросаться в объятия Дамблдора и под недремлющий взор Снейпа. Я с философским смирением посмотрела на движущееся по небосклону солнце, прикидывая что сейчас уже должно быть прошло время ланча, и день во всю приближается к закату. Сидя в удобном кресле, я перебирала в памяти всех потенциальных союзников, к кому бы я могла обратиться за помощью. Примерный график перемещений Лорда за эти годы я себе хорошо представляла, но приблизиться к нему сейчас у меня не было никакой возможности. Лорд пока еще прячется в своем старом поместье в Литл-Хэнглтоне, прямо рядом с местом своего триумфального возрождения и пробудет там ещё несколько месяцев, набираясь сил и устраивая мне и остальным пожирателям побег из Азкабана. Да и вопрос о личной силе тоже витал в воздухе. Я, конечно, была опытным и очень сильным боевиком. Собственно, я всегда считала, что в окружении Лорда всего три человека могли потягаться со мной на равных. Долохов, Мальсибер и, возможно, еще Снейп. С милым Северусом мне ни разу не доводилось скрестить палочки ни в тренировочных спаррингах, ни в какой-то реальной обстановке. Однако, я видела его в действии во время первой войны и очень высоко оценивала его возможности уже тогда. А сейчас, когда он заматерел и во многом лишился своей юношеской импульсивности, он должен был стать намного опаснее. Плюс зелья усиления, которые он может варить себе сам в любых практически количествах, ведь погреба Хогвартса всегда были полны самых диковинных ингредиентов. В общем Снейпа я тоже опасалась, и в случае любого столкновения предпочла бы проклинать его с как можно более значительного расстояния, так чтобы не попадаться самой на прицел его палочки. На всех остальных своих друзей в дуэли против меня, я не поставила бы и ломаного кната. И это даже при том, что у меня и близко сейчас не было моих прежних физических кондиций, моей выносливости и моей палочки.

Но вот Лорд был совсем из другого теста. И я вовсе не была уверена, что, даже вернувшись в максимально возможную форму, я смогу превзойти его в поединке. В прежней жизни, во время первой войны, мы с ним, бывало, проводили учебные схватки, и мне ни разу не удавалось выйти победителем. Да, иногда, получалось его достать чем-то быстрым и невербальным, но вот что касается по-настоящему опасных или даже смертельных заклинаний, то тут все мои потуги с завидным постоянством рассыпались о его многочисленные щиты и нечеловеческую, в прямом смысле слова змеиную, подвижность. И как мне быть с этим всем я пока тоже не понимала.

Правда в Англии, есть как минимум еще два волшебника, которые, кажется, могут составить Лорду конкуренцию в бою, один из которых даже не раз составлял. Но как заставить их выйти против Лорда, да еще так чтобы гарантировать успех, я пока не имела ни малейшего представления. Дамблдор, за все время второй войны, так и не рискнул скрестить с Лордом палочки, выставляя вперед себя исключительно Орденских ребят. Это, вообще говоря, было достаточно странно, не сказать чтобы подозрительно, тем более, мы все изучали историю Грин-де-Вальда, и там всё закончилось классическим поединком один на один двух сильнейших преставителей каждой из сторон. Без этого поединка Великий Светлый так бы и продолжал годами гонять столь же Великого и неутомимого Темного лорда номер один по всей Европе, а тот, неся любые потери, вполне сносно продолжал бы вербовать себе в достатке новых помощников. Собственно, два года такой всеевролпейской суеты и закончились под конец легендарной дуэлью, после которой все сопричастные вздохнули с облегчением, а Великий Светлый получил свой первый орден Мерлина, должность главы Везенгамота и спрятанный в Альпийских горах архив Грин-де-Вальда и его сподвижников. Часть наработок из этого архива, до одной из копий которого Организация добралась спустя тридцать с лишним лет, уже в конце семидесятых, Великий Светлый спокойно использовал при создании Ордена Феникса, который, на мой взгляд, был по структуре и подходу к делу, очень сильно похож на структуры Грин-да-Вальда. Возможно, потому и деятельность его была столь невыразительна.

Наша Организация базировалась на совсем других принципах. По крайней мере я так думала до того, как с меня слетел рабский аркан. Что думать сейчас я не особо понимала, отдавая себе отчет в том, что подобные заклинания принуждения вполне могли быть и у других моих соратников. Три раза ха, если вдруг окажется, что прячущиеся в начале восьмидесятых за откровенными сказочками про принуждение Империусом и своими толстыми кошельками сиятельный лорды- пожиратели смерти на самом деле действительно были подвержены ментальному принуждению. Ну вот я же была! А свой пример всегда очень близко к телу.

Тем не менее, ни в первую, ни во вторую войну, Дамблдор не пытался активно навязать Лорду дуэль, которая могла бы быстро решить исход противостояния. Более того, в начале первой войны он активно от такой дуэли уклонялся. Вполне обоснованно считая Великого Светлого наиболее опасным противником, Лорд сам искал с ним личной встречи с палочками в руках, но совершенно в этом не преуспел. Дамблдор умудрялся пройти мимо всех расставленных на него ловушек, предпочитая пускать свою палочку в ход только в тех сражениях, где Лорд не присутствовал лично. Даже два прямых вызова на дуэль, один из которых писала лично я под диктовку Лорда, он проигнорировал ни разу не появившись даже в окрестностях тех мест, которые Лорд предлагал для поединка.

На этом факте мы построили неплохую вербовочную кампанию, сделав эти случаи достоянием общественности. Мы, конечно, никогда не могли публиковать ничего своего в массовом Ежедневном пророке, однако на уровне слов в кулуарах и в нескольких более мелких, подконтрольных Лорду газетенках, информационная повестка с уклонением Великого Светлого от дуэли, давала свои неплохие результаты. В общем-то аналогично он вел себя и после возрождения Тёмного лорда, занимаясь, где-то за спинами рядовых орденцев, своими, не известными нам делами. Потратив еще какое-то время на продумывание раскладов, в которых я могу сподвигнуть Дамблдора убить Лорда лично, я пришла к неутешительным результатам. Способа такого я сейчас не знала. Тем не менее, я не стала сбрасывать этот вариант со счетов окончательно, отложив его просто на дальнюю полочку в моем разуме.

Вторым волшебником, который, теоретически, мог помериться с Лордом силами был Гарри Поттер. Вот уж у кого хватало и наглости, и запасов магии, чтобы раз за разом, и достаточно успешно (ну он ведь остался в живых до самого последнего дня), противостоять Лорду. Воспитанный Великим Светлым на его странной «теории всеобщего добра» и стремлении спасти мир и, одновременно, на желании отомстить за родителей, Гарри выглядел вполне возможным потенциальным равным соперником Лорду. Я жалела о том, что так и не узнала, чем же кончилась их планируемая дуэль в Запретном лесу в ночь взятия Хогвартса, но сделать с этим, понятно, ничего не могла. Шансы на мой взгляд были у обоих сторон. У Лорда они были побольше, а у молодого Поттера поменьше, но сейчас я надеялась, что юный Гарри размазал его по стволам вековых деревьев Запретного леса.

Поттер выглядел более приемлемо, чем Дамблдор. И вот он-то как раз никогда не уклонялся от драки, регулярно ввязываясь в безумнейшие авантюры, взять ту же битву в отделе тайн. Мне тогда довелось ненадолго побыть его противницей. Мальчишка был силен. Мне это противостояние не сильно понравилось. Слава богу, как в любой собачьей свалке, в которую зачастую превращается поле боя при групповой рукопашной, его довольно быстро оттеснили от меня, и я занялась гораздо более слабым и до икоты знакомым Сириусом.

Гарри Поттер выглядел очень перспективным кандидатом. Осталось только его уговорить. А так-то, еще бы и подучить, и настроить правильно психологически. Всё, что я слышала о нём от Драко и других его однокурсников, говорило о весьма резком характере, выпестованном завышенными ожиданиях окружающих и не малой толикой неуверенности в себе, которая, как ни странно, вполне уживалась в одной душе со стремлением вечно переть на рожон, в лучших традициях Годрика Грифиндора, каким описывали его легенды и баллады. В общем Гарри достаточно силен и достаточно мотивирован. Вот только как к нему подобраться? Год за годом он безвылазно сидел в Хогвартсе и если куда-то и исчезал оттуда на день-два, то предсказать эти исчезновения никто не мог. Где он проводил каникулы не смог узнать даже Снейп, хотя Лорд требовал от него подробнейшей информации о перемещениях Мальчика-который-выжил. Лето следующего года он почти полностью провел в Норе Уизли, но вот где он сейчас? Я пыталась собрать воедино воспоминания обо всех своих, не таких уж и редких, разговорах с племянником, тщательно просеивая его рассказы и обмолвки сквозь мелкое сито анализа и в поисках каких-то зацепок, но пока все было тщетно. Драко много и долго мог рассказывать о том, что Поттеру неимоверно везёт в квиддиче, хотя летает он не сказать, чтобы сильно лучше Малфоя. Еще я помнила, что на Поттера совершенно не подействовали чары этой полувейлы — Делакур, которая потом бросит свою распрекрасную Францию и примкнёт к ордену Феникса. И не мало крови попортит мне и моим товарищам. Я помнила, что Гринграсс описывала его недалеким и, можно сказать, даже ленивым учеником, который постоянно выезжал на знаниях своей подружки Грейнджер и банальном покровительстве декана и директора. По рассказам слизеринцев, парнишка он был довольно странный, но сейчас я не могла полностью доверять суждениям племянника и остальным. Все-таки, вражда их к тому моменту, длилась уже более пяти лет, а за это время очень не просто сохранить впечатление о сопернике чётким и беспристрастным. Думаю, племянничек довольно сильно преувеличивал его недоставки, и довольно выразительно молчал о достоинствах, ну кроме виртуозного обращения с метлами.

Вторым источником моей информации о Гарри Поттере был Снейп. Северус был его преподавателем в течении всего его обучения в Хогвартсе, ну понятно, кроме последнего года, и в общем тоже имел не самое высокое мнение о герое нации. Впрочем, романтическую историю Снейпа я так же помнила достаточно хорошо, и отчетливо понимала, что к сыну своей несостоявшейся любви он относится совсем не так, как относился к ней самой. Что за перипетии сознания и столкновения разума и чувств царили в голове у дорогого Северуса, я так доподлинно и не узнала, однако, признавая немалую силу и вполне сносную магическую подготовку мальчика, Снейп постоянно упоминал в одном ряду с его именем такие прилагательные как «ленивый», «упертый», «тщеславный», «беспардонный» и «беспечный». Строить какую-либо долгосрочную стратегию общения на основании этих пяти не ласковых слов я тоже поостереглась. По всему выходило, что с Мальчиком-который-выжил надо познакомится самостоятельно. Взглянуть на него уже не сквозь призму возможной угрозы любимому человеку, а вовсе даже с противоположной стороны. Заодно и свои собственные впечатления о нем составить. Сложность была в том, что я абсолютно не понимала, где его искать в ближайшие месяцы, и как мне попасть в Хогвартс, после начала учёбы.

Тем не менее эти дни не прошли даром, и первый приблизительный план был намечен. Можно начинать собираться и готовиться к переезду. Тем более, что запасы денег и зелий я уже и так реквизировала и почти что уже уничтожила, а полсотни килограммов круп и консервов вряд ли стоили того, чтобы долго над ними трястись. Вот правда был еще один нюанс — крестражи.

Я точно знала, что у лорда они есть, но даже я не знала обо всех и не представляла, где они могут храниться. Крестражей было точно больше трех — это я прекрасно помнила из разговоров с Лордом. И я точно знала где похоронен один из них уже на протяжении пары десятилетий. В конце концов, я сама относила ту Чашу в сейф Лестренжей и прятала ее там сколь могла изобретательно и надежно. Не помогло правда. Чашу похитили из моего сейфа за несколько месяцев до штурма Хогвартса и, насколько я поняла Лорда, уничтожили орденцы. Это вообще тогда была чертовски неприятная новость и я, как сейчас, помню дикое бешенство Лорда, когда он узнал, что этого крестража больше не существует. Вот тогда он и сказал мне фразу, которую сейчас я собиралась сделать отправной точкой поиска оставшихся. Побелевший сильнее обычного, с усилием совладав с дыханием и уняв разлитое по комнате бешенство, мой Лорд еле слышно прошептал себе под нос: «ничего, остались и ещё, и мне их точно хватит».

Он сам не рискнул тогда отправиться в Гринготтс, предъявлять претензии гоблинам. В банк ходили мы с Рудольфусом и кроме своего собственного неодобрения действиями коротышек, передали им еще и запечатанное послание от Лорда. Не знаю уж что он написал в том письме, однако на гоблинов это произвело достаточное впечатление, и они предпочли по возможности побыстрее загладить свою вину, предоставив формально мне, а на самом деле Лорду, довольно обширный перечень готовых зелий, в том числе даже знаменитый Фелис Фелецитис, плюс компенсировав мне потерю артефакта драгоценными камнями по весу чаши, а чаша была на самом деле не легкая. Ходили слухи, что это чаша самой Пуффендуй, но помня сколько весила эта самая золотая чаша, я в этом здорово сомневалась. Не понимаю, что могло заставить в общем-то невысокую и хрупкую, по воспоминаниям современников, женщину пить из трёхкилограммового кубка. Как она держала-то его в своих хрупких ладошках? Разве что магией постоянно приходилось помогать. Кроме этого, крестаржа я точно знала еще про змею и про тот, что оказался в голове Гарри Поттера. Последний был наиболее загадочным. Лорд сам так и не понял механизма его появления, однако я точно знала, что его вполне волновала мысль, что, убив мальчишку, он собственными руками грозился отправить в объятия смерти еще и кусочек собственной души. Когда стало понятно, что крестраж точно находится за молниеобразным шрамом, Лорд предпринял недюжинные исследования о последствиях подобного. По всем ожиданиям Лорда выходило, что действительно смерть Гарри Поттера неминуемо повлечет за собой и разрушение крестража. Кстати, тоже самое он тогда выяснил и про змею. Не зря же Лорд практически перестал с ней расставаться в последний год, и даже наши нечастые минуты близости проходили все время под немигающим взором этой анаконды. Меня, кстати, это довольно сильно задевало, ведь я прекрасно знала, что змея обладает кое-каким разумом, а значит, скорее всего, прекрасно понимает и что мы делаем и почему. Но убрать ее из спальни мне так ни разу и не удалось. Мерлин побери, вот этот крестраж я с удовольствием уничтожу самостоятельно. Достаточно мне вспомнить ее не моргающий холодный взгляд, и постоянно поворачивающуюся в нашу сторону треугольную голову на толстой шее, как всякая возможная жалость к этой твари растворяется в моих воспоминаниях. Бр-р-р-р. Даже думать об этих событиях сейчас противно. А ведь когда-то я смирилась даже с этой змеей.

Каковы были ещё крестражи Лорда и сколько их было на самом деле, я не имела ни малейшего представления. А ведь выходило так, что убивать Лорда до уничтожения крестражей было совершенно бессмысленно. Крестражи возможно были не одноразовые, а для проведения обряда возрождения они сами по себе даже не требовались. Вспомнить хоть историю Петигрю и Крауча, у которых крестаржа и близко не было, а результат ритуала меж тем на лицо. Пока получалось так, что по вопросу последних видимо похоже придётся идти на поклон к Дамблдору и как-то обмениваться с ним информацией. При этом обменяться так, чтобы не оказаться по итогам в Мунго или в пыточном подвале, куда он наверняка захочет меня отправить, если поймет кто я такая на самом деле. А ведь он прекрасно помнит меня еще со времен Хогвартса, осознала я. Этого старика так просто вокруг пальца не обведешь. Это большинство его соратников помнят меня уже в качестве опытного и взрослого боевика, а вот на глазах у Дамблдора я росла до восемнадцати лет и неоднократно попадала к нему на личные беседы в его кабинете и перед ликом всех висящих там портретов других директоров. Великий Светлый тогда пытался много говорить о добре, как он его понимает, и о моем выборе жизненного пути. Но мне в те годы было сначала не интересно, ведь что он мог мне предложить? Мне, принцессе темнейшего и старейшего рода Блэк. А потом я уже прочно попала в сети Волдеморта и любые альтернативные пути закрылись сами собой.

Время подвести итоги моих неспешных размышлений.

Я наконец-то встала из кресла и придержав, как положено, наручный чехол от палочки, извлекла ее и принялась уничтожать все возможные следы своего пребывания в этом домишке. Пора менять дислокацию. Здесь я слишком далеко от событий и основных акторов, а всё, что можно получить из собственных воспоминаний и без думосбора, я уже получила. Пора и честь знать.

К моему великому моему сожалению, злодеи редко кончают жизнь самоубийством. Им, как правило, надо деятельно помогать.

Черный блэковский Гримм моей судьбы привел меня в эту спокойную светлую кофейню, располагавшуюся в мире маглов, всего в двух кварталах от моего будущего пристанища. Для меня конечно было крайне необычно все происходящее вокруг, но я все еще считала, что появляться в столице мне пока не с руки. Навестив по дороге сюда еще один из своих уже личных схронов, я разжилась там магловской одеждой и даже какими-то смешными документами, которые на мой взгляд выглядели откровенно нелепо и были приобретены давным-давно на всякий случай кем-то из моих подчиненных. Меня сильно смущала дата выдачи этой книжечки, которая видимо называлась паспорт — на первой странице стоял 1977 год и там же стояла моя дата рождения — 1957. Документы я захватила с собой, чтобы впоследствии скопировать их и прорисовать в них нужные даты, так как на лекциях по магловденью нам особо заостряли внимание, что подобные книжечки обязаны быть в кармане у каждого. Я совершенно не поняла, как у них происходит механизм проверки этих самых документов, но в целом решила, что смогу разобраться по ходу дела, если не дай бог придется их кому-то показывать. В моем схроне была и магловская одежда, которая оказалась мне безбожно велика, и я не уверена, что подходила к современной моде. Мне, конечно, не хотелось бы сильно выделяться на ровном месте. Я выбрала себе самое просто шерстяное платье и несколькими взмахами палочки оставила его без рукавов и подогнала его по своей нынешней фигуре. Сапожки я оставила свои, лишь накинув сверху длинный серый плащ с широкими рукавами, максимально удобными, если мне понадобиться что-то быстро сколдовать.

Кофейня, в которой я сейчас сидела располагалась прямо напротив входа в магический квартал Портсмута, и я уже второй день, с какой-то странной книгой в руках, занималась наблюдением за ним. Я ждала, когда появится Октавиус Локс — забавный, если не сказать смешной, старичёк-сквиб, который тридцать лет назад немного работал на нужды нашей организации. В прошлом году для меня, и в будущем для этого времени, я случайно натолкнулась на него во время одной из погонь за маглорожденными волшебниками, какие мы периодически устраивали по приказу Лорда. Октавиус оказался тем управляющим в гостинице, который, узнав меня, предпочел спокойно и быстро сообщить мне номер комнаты, где пряталась наша тогдашняя цель. После захвата я разыскала его и провела беседу о том, что Лорд вернулся и нам снова может понадобиться его помощь. Подобные поворот в своей судьбе мистер Локс воспринял без восторгов, ведь ему было уже за шестьдесят, а для сквиба это уже вполне себе преклонный возраст. Видимо поминая наше прошлое знакомство, он рискнул честно сказать мне, что не хотел бы продолжать работу на организацию, так как уже слишком стар для всей этой нервотрепки. Учитывая его незначительность, я всего лишь взяла с него обещание помочь при необходимости и обещала не привлекать его активно к нашей текущей деятельности. До той встречи оставалось еще полтора года, так что я решила попробовать остановится в его отельчике. Октавиус, при всем своем сквибстве, был достаточно эксцентричным человеком, чтобы работать в магическом мире, а проживать в магловском. Я же в свою очередь не хотела заявляться к нему в отель и о чем-то его просить прямо в лоб. Решением было поймать и поговорить с ним в его нерабочее время, что, как показало ближайшее будущее, было абсолютно правильной идеей.

Октавиус появился прямо около кирпичной стены заброшенного дома вечером второго дня, когда я уже дочитывала свой смешной любовный роман и грустно размышляла, что на завтра придется искать новую книжку для чтения. Одетый в обычное для этого времени года пальто и кепку он, как обычно, осмотрелся и, что стало для меня настоящим сюрпризом, направился прямо в кофейню, где я занимала вое самое любимое и видное место у витрины. Зайдя в стеклянную дверь, он прямиком направился к моему столику и сам первый представился.

-Меня зовут Октавиус Локс, утолите мое любопытство -я правильно понимаю, что вы из магического мира? — Я немного опешила от такого резкого начала, но все же удержала на лице милую улыбку и показывая на свободное кресло напротив меня жизнерадостно кивнула.

— Доброго вечера и вам. Вы, наверное, меня узнали? — продолжая улыбаться я начала свою часть разговора. — Меня зовут Сора Лайт и я очень похожа на свою двоюродную тетушку. — Хитрый взгляд коричневых глаз еще раз прошелся по моему лицу и, с некоторым опозданием, которое я уже вполне могла принять за неучтивость, он выжидательно произнес

— А Ваша тетушка это?....

— Конечно же Белатрикс Лестрейнж, мы ведь так похожи. Мне не раз говорили, что я вся в неё, хоть по фамилии и не Блэк.

— Да уж мисс, вы весьма похожи. Идя сюда, я уже даже подумал, что увидел призрака. Правда последнее, что я знаю о ней, это то, что она по-прежнему отбывает пожизненный срок в Азкабане. Я был знаком с ней много лет назад и, честно говоря, не надеялся увидеть ее вновь. Вы искали именно меня или это случайная встреча?

— Я искала именно Вас — отхлебнув глоточек остывающего чая я дала себе несколько лишних секунд подумать, придерживаться ли первоначального плана, или как-то его скорректировать.

— Вам налить чаю? — предложила я и, не сомневаясь в его согласии, помахала рукой официантке, подзывая ее к нашему столику.

Октавиус, не испытывая кажется ни доли неловкости, попросил принести ему новую чайную пару и вернул мне подачу вежливости поинтересовавшись, не хочу ли я за разговором попробовать местные десерты.

— Я захожу в эту кофейню периодически и знаю весь набор их вкусностей — понизив голос, заговорщицки прошептал он, делая вид что пытается скрыть этот комментарий от официантки, стоящей рядом с ним и прекрасно услышавшей его демонстративно тайный шепот.

Я, не чинясь, заказала себе малиновый эклер и начала выдавать свою свежепридуманную легенду.

Как и всегда, когда дело касается большой лжи, в нее нужно вплетать как можно больше истины, и надеяться, что при попытке вывести вас на чистую воду, эти абсолютно правдивые кирпичики могут сильно затуманить взор проверяющих.

Я выдала себя за свою собственную незаконнорожденную двоюродную племянницу, которая воспитывалась в Европе и училась в Дурмстанге, однако внезапно, пару месяцев назад, вдруг получила весточку от своей родственницы Белатрикс, приглашающей меня посетить Англию и утверждающей, что при обращении к нужному поверенному, мне передадут какие-то документы и небольшое состояние, принадлежащее ранее самой Белатрикс. Поскольку способ, которым мне доставили это послание я якобы признала абсолютно заслуживающим доверие и немедленно по завершении учебного года приехала в Англию и вот тут меня настигла первая неудача. Поверенный мистер Колхид (а такой на самом деле существовал и на самом деле был моим поверенным и в первую войну, и во вторую) оказался в отъезде, но в его офисе мне сообщили, что вернется он быстро, за каких-то пару недель, и конечно только лично сможет со мной поговорить. В конторе поверенного мне передали заранее подготовленный на такой случай для меня конверт, где тетушка и рекомендовала остановится в Вашей гостинице и спокойно дождаться возвращения Колхида, если в том будет необходимость.

— Почему же Вы просто не пришли ко мне в отель, мисс? — действительно удивленно спросил меня Октавиус, сделав глоток свежезаваренного чая с молоком.

— Я немного опасалась приходить вот так просто — моя тетушка в свое время наплодила себе немало врагов, в том числе среди нынешних служащих Министерства и Аврората, так же опасаюсь открыто заявлять о своем присутствии в магической Британии. Вполне возможно, гостиницы и таверны могут быть под наблюдением — продолжая улыбаться я внимательно следила за выражением лица Октавиуса и пока меня все устраивало.

— В общем мне нужно поселиться у Вас в отеле на несколько недель, и так, чтобы об этом кроме меня и вас никто не знал. Само собой за плату. В деньгах у меня пока никакого стеснения нет.

Видимо мой запрос не вызвал у моего старого подручного никаких сомнений, что в общем-то однозначно говорило, что разгром нашей Организации пятнадцать лет назад был ему памятен, но самого его особо не задел. Допив чай и расплатившись за пирожные, мы вместе отправились назад в магическую часть Портсмута, где еще спустя полчаса, Октавиус лично засели меня в маленький, но очень уютный двухкомнатный номер своего отеля, пообещав, что меня никто не будет беспокоить, разве что я сама обращусь к персоналу за чем-нибудь. Пожелав хорошего вечера мне и здоровья моей тёте Белатрикс, он откланялся, и я снова осталась одна. Что ж. Это было довольно просто. И все что я знала о своем бывшем подопечном говорило о том, что вряд ли он попытается меня сдать. Несмотря на невозможность колдовать, Октавиус был представителем среднего по древности и увядающего рода, где в последних поколениях рождались в основном сквибы, а магически одаренных представителей за последнюю сотню лет можно было пересчитать по пальцам одной руки, и то используя далеко не все. Пора двигаться дальше.

Основным объектом для общения, после долгих раздумий, я выбрала своего кузена Сириуса. Удивительно, что не вспомнила о нем сразу, но затем, по прошествии времени, поняла, что Сириус, по сути, является для меня точкой фокуса всех нужных мне людей. Активный участник ордена Феникса и долгие годы мой сосед по Азкабану, правда содержащийся на другом этаже и так ни разу и не встретившийся мне лично за годы заключения. Сириус был опекуном Гарри Поттера и ближайшим сподвижником Дамблдора. Правда к нашей семье он относился вообще без всякого пиетета, ставя в первую голову политические предпочтения своих родственников и совершенно не принимая в расчет кровное родство. Тем не менее, я была уверена, что у меня есть отличный шанс наладить с ним какие-то, относительно ровные, отношения, причем желательно так, чтобы не получить именное приглашение в Орден Феникса, но, при этом, быть достаточно близко от разворачивающихся событий. При всей своей бунтарской природе Сириус горячо любил своего брата и если моё присоединение к Пожирателям смерти вызывало у него только раздражение и злость, а то, что под знамена Темного Лорда встал Регулус, Сириус считал одной из своих жизненных катастроф. Сириусу, казалось, не было никакого дела, что мы с ним поубиваем друг друга в этой гражданской войне, но вот за Регулуса он всегда боролся и сильно переживал. Насколько я понимаю, эта борьба и свела в конце концов младшего наследника Блэк в могилу. Я считала, что его убил лично Лорд, усомнившись в его лояльности, старательно подтачиваемой Сириусом все годы первой войны. Я даже задавала Лорду этот вопрос прямо, в те времена, когда носилась по Англии в поисках пропавшего кузена, но ответа так и не получила. В любом случае, Сириус любил своего родного брата и действительно горько оплакивал его после смерти. Не знаю уж, как эти двойственные чувства уживались у него в душе, но они точно уживались. Сириус лично заказал своему младшему брату надгробье с барельефом и несколько раз в год, избавляясь от опеки своих друзей Мародеров, посещал наш фамильный склеп. Понятно, что из всех родственников, захороненных там, он подходил только к пустому надгробью Регулуса.

Именно за незаконнорожденную дочку Регулуса я и решила выдавать себя Сириусу и всей его компании. По возрасту все совпадало достаточно хорошо. Регулус исчез где-то ближе к концу 1979-го, так что я вполне могла быть его новорожденным или даже не рожденным ещё в момент исчезновения, но все же родным ребенком. Мой внешний вид вполне позволял говорить, что мне сейчас шестнадцать, так что в этой части я разоблачения не боялась. Кровь Блэков — вот что меня немного беспокоило. Конечно, я верила, что я это я, но признает ли родство наш фамильный камень? Да и вообще непонятно, как он себя поведет, ведь я точно знаю, что моя роспись, сделанная кровью на алтаре в подвальном чертоге дома Блэк до сих пор активна, и должна оставаться таковой до самого момента моей смерти. Кто знает, как поведет себя алтарный камень, если на него прольется ещё одна моя кровь. Хотя если моя кровь идентична моей же тридцать лет назад, то, возможно, просто ничего не произойдет. Нельзя получить привязку к камню второй раз подряд. Если же кровь изменилась столь же радикально, как и мое тело, то тут уже возможны варианты. От немедленного признания меня чужеродной, до повторного принятия в магическое лоно семьи, как новой родственницы. Как обмануть магию камня я не знала, и сомневаюсь, что это вообще возможно, так что первое время от семейного алтаря мне лучше держаться подальше и не напоминать об старинных семейных ритуалах своему осветлевшему кузену.

Проснувшись утром и плотно позавтракав, я отправилась в местную общественную совятню и отправила Сириусу послание, в котором кратко описывала, кто я такая и назначала ему встречу. Я написала, что только что прибыла в Англию и пока не планирую тут надолго задерживаться. Так же я указала, что знаю о его проблемах с Министерством и предложила встретится в максимально безопасном на мой взгляд месте.

Выбор места действительно был большой проблемой. Я ему не доверяла. Уверенна, он тоже по отношению к внезапно появившейся, с неясными пока целями, племяшке особо добрых чувств не испытывал. С чего бы вдруг? Так что встречаться где-то в глухих местечках нам обоим было явно не с руки. А значит оставались только спокойные безопасные места, в которых, при этом, Сириуса не попытаются задержать в момент опознания, а лучше если вовсе не будут пытаться опознать. Помню я неплохо посмеялась, когда узнала, что даже после побега и его воссоединения с Дамблдором и Орденом Феникса, с моего дорогого кузена так и не были сняты обвинения в массовом убийстве. После долгих мучений, по очереди перебрав все гарантированно спокойные и относительно безлюдные места, я остановилась на квиддичном спортивном парке команды «Пушки Пэддл». Место это подходило по всем вышеназванным параметрам, то есть было достаточно известным и с хорошей охраной, настроенной исключительно на контроль правонарушений на частной территории. А запасные и тренировочные поля их спортивной базы постоянно сдавались в аренду любителям провести небольшой товарищеский матч. Кроме того, там можно было арендовать метлы любых видов и любой стоимости и вволю полетать по нескольким специально подготовленным маршрутам, разной степени сложности. Площадь тренировочной базы была такова, что накрыть даже четверть ее антиаппарационным куполом не смогли бы даже Волдеморт с Дамблдором, работая вместе. Так что, раз мы будем вдвоем, а я очень рассчитывала, что он действительно появится в одиночку, предложила как раз и встретится в гоночной части базы и спокойно познакомиться, и поговорить.

Я написала, что, понимая его сложности с законом, я буду ждать его на этой базе каждый чётный день ровно в полдень и ждать буду до часа по полудни. Такой сценарий пришлось изобрести, так как у меня не было ни малейшего шанса получить от него обратное сообщение, а связываться с ним по каминной сети я всё еще не могла, в виду отсутствия личного камина. Хоть как-то общаться через общественный камин отеля я посчитала слишком опасным. Да и по времени подгадать, когда общественный камин гарантированно будет не занят, практически невозможно.

Оставив еще немного своей наличности в ближайшем ресторанчике и как следует подкрепившись, я решила попробовать скоротать время за восстановлением, или, наверное, правильно сказать, наработкой своих утерянных боевых возможностей. Аппарировав в уже знакомый мне лесок, я трансфигурировала свое магловское одеяние в удобный тренировочный костюм и, достав палочку, приступила к занятию. В одиночку было довольно почти бесполезно нарабатывать защитные чары, так что пока у меня нет партнера, я сосредоточилась на атакующих. Отойдя чуть подальше в лесок, я обнаружила вполне подходящие мне для тренировки молоденькие кустарники, настолько густые и заросшие плющем, что чем-то напоминали мне естественную зеленую ограду. Сделав лёгкую разминку, я принялась вспоминать уроки Антона Михайловича.

Первым делом невербальные с палочкой. Несколько десятков выполненных подряд легких Секо в разные точки зеленого кустарника, показали мне, что скорость у меня явно не достает, до той, что я обладала ранее. Я еще только-только начала, а кисть уже достаточно сильно устала и указательный палец, который контролировал часть наведения палочки уже, по ощущениям, грозил отвалиться. Мышцы ладони так же начало сводить, и я перекинула палочку в правую руку. Когда-то в детстве я была ярко выраженной левшой, однако, впоследствии, выбранная мной карьера боевика научила меня практически одинаково владеть обоими руками, и я вполне могла в любой момент перебросить палочку в правую кисть и продолжить колдовать без потери качества и практически без потери скорости. Заклинания не рабочей рукой было достаточно трудно разучивать, зато и эффект от подобных приемов был очень хорош. Еще примерно через тридцать Секо, выданных мною уже правой рукой в течении сорока секунд, кустарник стал представлять собой практически ровный параллелепипед. Да. Я целилась в конкретную точку каждым выстрелом и это, разумеется, тоже была часть тренировки. Когда начала поднывать уже и правая рука, я дала своим кистям немного отдохнуть и принялась штамповать беспалочковые Секо. Здесь у меня все было практически на прежнем уровне, что сильно порадовало. Вот только точность заклинаний ожидаемо просела и второй аккуратной фигуры рядом не получилось. Кустарник был изрезан лезвиями и напоминал скорее впопыхах сделанную авангардистскую пародию на стоящий рядом аккуратный кубик. Над точностью точно можно еще поработать, но сильно это ситуацию не изменит. Невербальные беспалочковые заклинания всегда были чем-то вроде последнего козыря, заклятия, которым ты можешь сильно удивить противника, уже празднующего победу. Поэтому Антон Михайлович и вдалбливал в наши головы необходимость обязательно добивать сильных противников и, несмотря ни на что. И с достаточным опасением относится к слабым. Сюрприз может прилететь в любой момент, любил повторять он. Тем более, что у каждого из нас свой собственный набор беспалочковых невербалок, который нарабатывается годами упорных занятий и освоить в таком режиме все существующий заклинания не хватит никакой жизни, сколь бы длинной она не была. Секо было моим самым легким боевым заклятием, и его отработке я когда-то посвятила старшие курсы Хогвартса. Достаточно эффективное и универсальное, это режущее заклятие, за счет своей резкости, хорошо подходило как для скоротечных схваток группа на группу, так и для различных бытовых моментов, например сделать ровный отрез полотна. Немного отдохнув и наметив себе маршрут, я расставила по всей его протяженности, а также на некотором удалении, справа или слева, вешки-мишени и приступила к колдовству в движении. Начав с небольшой скорости быстро идущего пешехода, с каждой новой попыткой я пыталась увеличить темп. Последняя часть тренировки была сугубо физической. Трансфигурировав срезанную мной минутами ранее ветку дерева в классическую шпагу конца шестнадцатого века, я приняла стартовую позу испанского стиля фехтования и поймав баланс и выровняв дыхание, бросилась превращать многострадальные кусты в щепу уже без помощи магии.

Небольшая тренировка наглядно показала мне мой текущий уровень, и что мне сильно понравилось, так это заметно подросший уровень резерва. Моей магии как будто бы стало больше и ядро стало значительно сильнее. Раньше, выпустив за короткий промежуток времени несколько сотен пусть и простых, но все-таки атакующих заклинаний, я вполне дозревала до продолжительного отдыха или приема укрепляющего элексира. Сейчас же я внутренне чувствовала себе великолепно, как будто только слегка размялась и основные занятия ещё впереди. Это, конечно, касалось исключительно магического ядра. С точки зрения физики я вполне достаточно вымоталась и пота, пролитого мною за последние полтора часа, хватило бы на несколько здоровых игроков в Квиддич.

Почистившись и трансфигурировав свою одежду обратно в элегантное платье, я вернулась в Портсмут, где неплохо поужинала прекрасным кусочком баранины с картошкой и после продолжительного приема раскаленного душа, спокойно легла спать. Завтрашний день мог решить очень много.

Может быть, кому-то покажется, что я весьма беспечно отношусь к собственной безопасности и вообще ко всему своему начинанию. Возможно, Антон Михайлович никогда бы не лег спать в гостинице не поставив вокруг себя дюжины тревожных заклинаний, а Лорд вообще никогда не остался бы на ночь за пределами хорошо защищенного Манора, но меня в эти дни, в какой-то мере, пьянил чистый воздух свободы и хотелось хоть несколько дней пожить, как обычный человек, ничего не знающий ни о готовящейся вокруг нас войне, ни об Аврорах ни о прекрасных светлых из Ордена Феникса. Проснувшись утром, я, неожиданно для себя, вновь отправилась в ту кофейню, в которой я позавчера второй раз в жизни познакомилась с Октавиусом Клэйэм. К моему удивлению, оказалось, что провести утро нового дня за тремя чашками флет-вайта, свежесваренного выходцем из Австралии, и чтением очередного романа, захваченного мной из шкафа на первом этаже отеля, вполне приемлемо и моментами приятно. Настолько приятно, что лишь необходимость не опаздывать на встречу с Сириусом, смогла заставить меня отказаться от заказа очередной чашки кофе и отправиться на тренировочную базу знаменитого и весьма старого квиддичного клуба.

Традиционной точкой для аппарации к Пушкам Пэдл был небольшой скверик около ворот базы, спроектированный местными дизайнерами таким образом, чтобы при выходе из него игроки в квиддич сразу могли направится в свою сторону, а праздно гуляющие люди и любители просто быстрых полетов на метлах в другую. Все в скверике и на территории базы сверкало новизной и успехом. Наверное, недавно закончили реконструкцию, подумала я про себя, оценив разницу между моими воспоминаниями и тем, что было у меня непосредственно перед глазами. Кто-то не слабо вложился в это место в последнее время. Все вокруг было красное и оранжевое. Даже листва деревьев в сквере и кустарников на территории базы отливала осенним оранжем, несмотря на царящее вокруг европейское лето.

Дойдя до пункта проката гоночных метел, я не обнаружила там Сириуса. Скучающий сотрудник проката, казалось, весьма обрадовался моему появлению, и приветливо помахал мне рукой, приглашая подойти к его конторке.

— Мисс, вы пришли полетать по нашим трассам? — жизнерадостно поинтересовался молодой черноволосый волшебник, приготовившись расхваливать мне это прекрасное времяпрепровождение.

— На трассах два, три и четыре разрешено участие волшебников с четырнадцати лет и только наша основная трасса доступна лишь шестнадцатилетним. Но я вижу это не станет для Вас препятствием. Вы, наверное, уже закончили Хогвартс, — продолжал он свою тираду. — Только вот я почему-то Вас не знаю, а я учился лет на пять старше Вас. Был бы я старостой, наверняка знал Вас, а так у меня было довольно много девушек, подходящих мне по возрасту, и я весь седьмой курс развлекался напропалую. — видимо парню было действительно скучно сидеть тут и выдавать желающим метлы и шлемы, проводить предполетные инструктажи и объяснять, как пользоваться гоночным секундомером. Буквально рядом с улыбающимся парнем, на конторке, стояла в рамке обложка Квиддичного журнала «В Полете» развернутая так, чтобы все подходящие за метлой посетители могли сразу же понять, что парень за конторкой это тот самый «Молодой и перспективный загонщик десятилетия переходит в Пушки Пэддл», изображенный на всю страницу в полный рост с метлой в руках и в форме Пушек. Имя его, к сожалению, на обложке указано не было. Выдавив из себя очередную застенчивую улыбку, я демонстративно посмотрела сначала на парня, потом на обложку и потом снова на парня и чуть дрогнувшим, ни на долю больше, чем нужно, голосом утвердительно прощебетала

— Это ведь Вы на обложке? Да? — Самый перспективный загонщик тут же удовлетворенно кивнул и мигом разрешил моё затруднение представившись.

— Джонас Семорис к Вашим услугам.

И кивнул с такой страстью и экспрессией, будто хотел забить подбородком невидимый гвоздь. Естественно, я об этом парне никогда ничего не слышала, однако мне просто стало любопытно, что именно делает игрок предположительно основного состава за этой скучной конторкой. Именно этот вопрос я и озвучила следующим, как только настала моя очередь продолжить разговор.

— О, это довольно нелепая и тем не менее абсолютно правдивая история, которую я непременно вам расскажу, но предпочел бы сделать это не прямо здесь, а как-нибудь за ужином. Какое у Вас расписание на пример, на сегодня? — еще одна лучезарная улыбка полетела в мою сторону и, клянусь, если бы на моем месте была даже я сама в возрасте шестнадцати лет, то подобное точно растопило бы мое сердце и, уж как минимум, я продолжила бы начинающийся легкий флирт. К сожалению для Джонаса, семикурсницей я не была, так что, конкретно сегодня, пареньку ничего не светило. Услышав мой максимально вежливый отказ, парень явно приуныл, но к моей радости, все же взял себя в руки и продолжил наше легкое общение, попытавшись абстрагироваться от этой неудачи. В качестве панацеи от неудач он выбрал продолжить едва начатый разговор о полетах на метлах.

— Насколько хорошо вы летаете, мисс? — в паузе, какой он выделил, слово мисс и задумчиво потянул последнюю согласную, я поняла, что это приглашение назвать свое имя, так что я представилась, ровно так же, как, два дня назад при заселении в гостинцу.

— Мисс Лайт, Сора Лайт к вашим услугам — я слегка кивнула головой, выполнив давно доведенный до автоматизма всеми старыми аристократами жест формального приветствия, обозначающий скорее приятельские отношения. Парень расплылся в улыбке, казалось бы, уже давно забыв свою безнадежную попытку накормить меня ужином.

— Насколько хорошо вы управляете метлами, мисс Лайт? У Вас когда-нибудь были гоночные метлы? Они в целом похожи на обычные, но на взгляд рядового мага слегка резковаты — и он экспрессивно изобразил руками какой-то трюк на спортивной метле.

С этим у меня проблем быть не должно. Я когда-то весьма любила полеты и мне даже предлагали играть в Квиддич в Хогвартсе. Так то, я эту игру никогда не любила и до конца так и не поняла, но Финниган, тогдашний капитан Слизерина, несколько раз видел мой полет во время летних каникул, в дни, когда друзья моих родителей устраивали детские посиделки, как для ровесников, так и для малышни. Видимо я его достаточно впечатлила, ибо на пятом курсе я получила от него индивидуальное предложение попробовать пройти отбор в команду на позицию ловца. Мне же в то время было совершенно не до этого. Я только-только смогла уговорить Ориона Блэка начать учить меня темным искусствам и все свободное время посвящала исключительно этому. Объем домашних заданий, которыми сходу нагрузил меня отец Сириуса на два порядка превосходили то, что мы получали в Хоге, а так как прийти к нему на следующее занятие, не выполнив ожидаемый объем домашки нечего было и думать, то большую часть времени я проводила в закрытых классах, тренируя заклинания и читая книги, присланные мне Орионом из личной библиотеки. В самом Хогвартсе, на тот момент, подобные учебники были давно уже сняты с полок решением директора Дипета, а только-только занявший его место Дамблдор не спешил возвращать их назад.

Длительная война с Грин-де-Вальдом, похоже, оказала немалое влияние на его представление о том, чему полезно и безопасно учить детей и эти ограничительные шоры Великий Светлый за всю свою жизнь так и не удосужился снять. На шестом курсе я отказала Финигану повторно и больше предложений не поступало. Когда я была на седьмом курсе капитаном слизеринской сборной по квиддичу стал Лестрейндж и меня в команду уже не приглашали. Тем не менее, летала я действительно хорошо. Тому не мало способствовал регулярный летний отдых в нашем летнем поместье в Ирландии, где моя семья владела, в числе прочего, небольшой гоночной трассой, регулярно принимающей соревнования регионального уровня по скоростному полету на метлах. Само собой, я появлялась на трассе несколько раз в неделю, постепенно улучшая свои навыки и, как следствие, спортивные результаты. Участвовать в настоящих гонках мне запретили родители, и я на тот момент отнеслась к этому запрету совершенно индифферентно — карьера профессиональной гонщицы меня совершенно не увлекала. Правда вот летом, перед моим пятым курсом, заполучив в свои руки новейшую итальянскую гоночную метлу Олимпус-368, я смогла поставить рекордное время прохождения круга, которое, насколько я помню, было побито лишь спустя пять-шесть лет, когда подоспело новое, поколение метел, более легкое и скоростное.

Отредактированную версию этой истории я и поведала слегка обалдевшему Джонасу. Я осознано тянула время, и сама попыталась увести разговор подальше от планируемой аренды метлы и трассы, так как, честно говоря, по-настоящему летать мне сегодня не хотелось, а на часах был уже полдень. Сириус же и не думал появляться. Я грустно прикинула, что если сегодня он не придет, то мне все же придется вылететь на круг и вспомнить молодые годы. После окончания Хогвартса я до гоночных трасс практически не добиралась, хоть и летала довольно часто и по своим личным делам, и по делам Организации. Даже участвовала в середине семидесятых в шуточном чемпионате по квиддичу, устроенном Малфоями для старой аристократии, чтобы мы могли морально отдохнуть и ненадолго отвлечься от все разгорающейся войны. В моей команде тогда оказались одновременно Люциус Малфой и Фрэнк Лонгботомм, а его жена Алиса играла против нас в паре Ноттом. После окончания турнира, который, совершенно не моими стараниями, выиграла наша команда, я еще какое-то время размышляла не были ли Фрэнк с Алисой и еще несколькими, «как бы нейтралами», на самом деле членами Ордена Феникса. Было что-то очень знакомое в том, как они двигались, летали и обменивались короткими ехидными замечаниями, вытворяя головокружительные кульбиты на своих дорогих, но потёртых от частого использования мётлах. Год назад у нас была интересная стычка с ребятами из Ордена, когда мы пытались перехватить министерского курьера, перевозившего несколько полезных для нас боевых артефактов. А они, в свою очередь пытались нам помешать. Вот тогда-то я и видела, что-то очень похожее в исполнении нескольких Орденцев. Тот же сленг, те же, натренированные годами постоянной практики и технически идеально исполненные виражи. А уж как в нас стрелял один из них: в полете, с двух палочек одновременно, охватив метлу лишь ногами и за счет движения ног и туловища творя бесконечные сумасшедшие маневры. Этими наблюдениями я тогда поделилась с остальными, что в конечном итоге действительно помогло определить Фрэнка и Алису как наших давних и последовательных противников.

На секунду потерявшись в своих воспоминаниях, я прослушала следующий вопрос Джонаса и была вынуждена просить его повторить.

— Если вы давно не практиковались и опасаетесь, что не очень уверенно держитесь, то я могу предложить вам метлу для новичков, или вообще пролететь первые круги по трассе на нашей специальной двухместной метле вместо со мной — уверяю Вас, что я очень хороший пилот и вы получите огромное удовольствие от прохождения трассы на настоящей «боевой» скорости.

Мне удалось не вздрогнуть, когда я услышала прилагательное «боевой» применительно к этому, насквозь мирному виду спорта. Еще раз покосившись на часы и опять отметив полное отсутствие Сириуса, я поняла, что, как минимум, от выбора метлы мне не отвертеться. Джонас проводил меня в соседнее помещение, где на стеллажах и в пирамидах стояли самые разнообразные спортивные метлы. Все еще не услышав от меня комментариев, хочу ли я что-то начального уровня или готова к более серьезным приключениям, мой сопровождающий выбрал, по его словам, относительно неплохой добротный средний вариант. Чуть медленнее, чем топовые, но при этом гораздо более плавная в поворотах, что по словам Джонаса, весьма полезно при полетах просто для удовольствия, без попыток обеспечить себе место в рейтинге топовых пилотов-любителей, который неукоснительно ведется на этих трассах вот уже более тридцати лет. Сейчас на первом месте рейтингового табло, располагающегося в тут же в зале, стояла фамилия Диггори, обведенная в черную рамку, однозначно показывающая, что нынешний обладатель первого места в рейтинге, уже не сможет улучшить свое достижение.

— Вот, попробуйте — повторил Джонас, протягивая мне серебристую метлу с достаточно плотным пучком хвороста на конце — это модернизированный нашей собственной лабораторией «Чистомет-18», на таких метлах команда Пушки Пэддл летала лет шесть назад и тогда это был самый топ. Сейчас, конечно, самый топ — это Молния-ЭС три, которую достроило Итальянское ателье «Рогаццони». — Джонас махнул рукой куда-то влево, и проследив взглядом направление взмаха, я увидела три красного дерева, идеальных спортивных метлы, размещенных на самой большой и пафосной подставке в этой комнате. Их внешний вид завораживал и руки буквально сами потянулись к этому сокровищу, однако Джонас быстро охладил мой пыл.

— Это сама быстрая метла в нашем прокате, и мы никогда не даем ее в день первого посещения. Чтобы полетать на этой Молнии, вы должны пройти дополнительную стажировку и сдать небольшой тест на навыки управления. В руках неподготовленного человека эти метлы опасны. Ближе к окончанию его длинной фразы я уже полностью взяла себя в руки и отринула это красное наваждение. Не знаю заметил ли Джонас мое напряжение, но хотелось бы верить, что это, в любом случае, нормальная реакция для любого человека, который любит полет и скорость. Произнеся с лёгкой грустью — Мне, наверное, действительно ещё рано на такую, — я вернула свое внимание к Чистомету и аккуратно достала его из стойки.

Метла была привычная. Чистомет — известная на весь мир английская компания, которая уже много десятилетий производит метлы верхнего и люксового сегмента для спорта и отдыха. У меня было минимум две метлы их выпуска, и я была довольна обеими. Эта же выгодно отличалось от моей старой меньшим весом и необыкновенно шершавой полировкой древка. Я, закрыв глаза, провела по древку пальцами, сосредотачиваясь на тактильных ощущениях, и пришла к выводу что меня вполне устраивает подобная аббразивность английского дерева.

— Сколько стоит аренда? — спросила я. У меня точно не было в планах выдавать себя за богачку, не считающую деньги. К моему удивлению, заявленная цена в 5 галеонов за день аренды оказалась достаточно лояльной для настоящего спортивного инвентаря. Я кивнула Джонасу и подтвердила, что готова опробовать именно этот экземпляр на трассе и мы вместе отправились назад к конторке. Проводить оплату и изучить легенду трассы. Я выбрала для полета маршрут номер четыре, руководствуясь исключительно его максимальной удаленностью от центра аренды. Правда в слух я мотивировала свой выбор тем, что я увидела в чертеже трассы несколько вроде бы понятных и знакомых поворотов и траекторий, так что с этой трассой мне будет определенно легче, чем с медленным вторым маршрутом и, наоборот, максимально скоростным третьим, по сути состоявшем из шести достаточно длинных прямых линий, соединенных очень медленными виражами и эсками. После досконального изучения легенды я, в очередной раз, покосилась на часы, где длинная стрелка уже вплотную приблизилась к цифре шесть. Сириус сегодня уже не появится, решила я и действительно двинулась в сторону четвертого маршрута.

Что ж, свободное время у меня было, хорошая метла тоже была, а значит действительно, почему бы не полетать полчасика в свое удовольствие, ну а настроение может прийти в процессе. Тем более, едва ли мне удастся преодолеть планку в 7-8 кругов за это время. Трансфигуроровав свой клатч в небольшой рюкзак и убрав туда тонкие кожаные перчатки и шляпку, я оставила рюкзак Джонасу, взамен получив гораздо более громоздкие и тяжелые, однако столь необходимые в скоростном полете, гоночные краги в фирменных цветах Пушек Пэддл. Под благожелательный и неразборчивый возглас Джонаса я вышла на улицу и оседлав метлу полетела к началу маршрута.

Трасса была проложена на высоте от уровня земли до сотни метров вверх. Подлетая к началу маршрута, я весьма удивилась тому, что все маршрутные кольца, собственно, и составляющие трассу над ровным, как стол, полем были одинакового серого цвета. Это здорово сбило меня с толку. Я привыкла к цветовой системе определения маршрута, какая применялась в Англии уже более сотни лет. Первое маршрутное кольцо должно было быть красного цвета и затем по мере движения к финишу цвета колец постепенно менялись по спектру радуги. Финальное кольцо традиционно было настолько темно-фиолетовым, что большинство считало его просто черным. Удивившись, я замерла в трёх сотнях футов от старта, еще раз окинула взглядом всю трассу целиком и начала разгон. Пролетев пару первых ознакомительных кругов на небольшой скорости, как привыкла делать это еще в детстве, запечатлела схему трассы в уме и мысленно расставила баллы сложности различным поворотам и связкам. Трек был оснащен немного странной и видимо экспериментальной системой подсветки следующего кольца куда тебе надо попасть для прохождения чистого маршрута. Всего таких колец на трассе было порядка шестидесяти и по мере приближения к нужному они начинали гореть приятным, не раздражающим глаз, жёлтым светом, четко показывая какое кольцо будет следующим на маршруте. Интересно, как эта система будет работать в случае, если на трассе будет больше одного гонщика, подумала я и третий круг попробовала пройти в уже в ближе к гоночному ритму. Ещё не на пределе, но уже ближе к нему, чем первые два.

Полет завораживал. Чистомет, действительно, был весьма достойным инструментом и прекрасно слушался каждого моего движения. Я довольно быстро поняла, о чем именно говорил Джонас, утверждая, что метла недостаточно быстрая, но зато чрезвычайно цепкая в виражах. Разгон после медленных поворотов действительно оставлял желать лучшего. Возможно, это было связано с тем, что метлу изначально делали для квиддича и уже только позднее приспособили для скоростных полетов, но факт в том, что у метлы был не очень-то высокий предел быстрого разгона. То есть, первое время после прохождения медленной эски, метла набирала скорость стремительно, но в какой-то момент, в принципе уже в темпе, где гоняются только мастера, разгон существенно замедлялся, и это здорово сказывалось на времени на прямых участках. Метле явно не хватало сил, чтобы поддерживать равномерное постоянно ускорение и это действительно говорило о том, что Чистомет — некий усредненный вариант, уже для мастеров, но еще не для топовых мастеров. Пролетев ещё два круга и постоянно ускоряя свой темп, я решила, что полностью поняла эту трассу и маршрут и уже готова к первому быстрому кругу, который, скорее всего, станет моим единственным по настоящему быстрым кругом за сегодня. На выходе из последнего виража , едва не чиркнув макушкой о стальной контур последнего на круге кольца, изо всех сил ускоряясь к финишной отметке, я поняла, что здорово устала и сил второй раз повторить этот головоломный маршрут на предельной скорости у меня нет. Сердце бешено билось в груди, а руки на древке уже начинали мелко подрагивать от постоянного напряжения, так что сразу после пересечения финишной отметки я понемногу начала скидывать скорость и в первый поворот вошла уже снова в небыстром темпе отдыхающей. Спокойно и аккуратно пролетев последний на сегодня круг, я, еще сбавив скорость, охлаждая метлу, я вернулась к Джонасу, чтобы сдать инвентарь и посмотреть какой результат у меня получился. В момент, когда я вошла, парень был занят с еще одним посетителем, которым к моему разочарованию оказался не Сириус. Впрочем, самый перспективный загонщик по версии одного известного журнала, уже принес нужную метлу и сейчас выдавал посетителю легенду, выбранной им для полетов трассы. Посетителем оказался среднего возраста мужчина с залысинами и не очень приятным взглядом, которым он, впрочем, задел меня только мельком, полностью погрузившись в чтение легенды. Джонас, тем временем, приняв у меня метлу принялся громко и весело рассыпаться в комплиментах моим талантам. Если верить этому балагуру, я была настоящим чудом, шедевром и сокровищем для мира гонок на метлах и мне срочно требовалось записаться в их гоночную школу и покорять мир с древком метлы между ног. Последнее звучало достаточно двусмысленно, однако он, казалось, вообще не обратил на эту оговорку никакого внимания. Мой же натренированный женской половиной Слизерина мозг не удержался и нарисовал мне эту картину в объеме и красках настолько четко, что я почувствовала, что вот-вот покраснею. Изобразив крайнее смущение, во-первых, количеством превосходных эпитетов в мой адрес, а, во-вторых, их громкостью я тихонько зашипела на загонщика, требуя, чтобы он умерил и то и другое до нормально уровня. Сама я, оценивая собственное состояние и критически, воспринимая свои умения, считала, что сейчас я даже не рядом со своей пиковой формой и при нормальных регулярных тренировках и, само собой, другой метле, смогу летать значительно быстрее. Всё вместе это означало, что хорошего времени на быстром круге у меня просто не могло быть. Спросив про свой результат у Джонаса, я убедилась в этом воочию. Он залихватски махнул палочкой и в воздухе, справа от нас соткался огромный плакат с результатами различных гонщиков по четвертому маршруту. Моего лучшего времени не было даже в первой сотне, так что я, скептически хмыкнув, одарила парня язвительным вопросом:

— Это что, была очередная попытка затащить меня на свидание? Как-то слабенько получилось.

Джонас явно смутился от подобной прямоты, о которой я, впрочем, тоже уже немного пожалела, и принялся лихорадочно вращать глазами и руками утверждая, что он внимательно следил за моим полетом и он абсолютно искренен в своих восторгах, потому что я…. И дальше начался прямо пошаговый разбор моего быстрого круга и всех его поворотов и завихрений.

— А как ты штопором ввернулась в предпоследней эске — это же просто чудо какое-то! Я же видел — ты воспользовалась силой инерции предыдущего виража и намеренно закрутила себя вокруг своей оси, так чтобы в момент прохождения кольца твоя голова была около его центра, и всё равно я уверен, что ты буквально облизала ногами контур. И это на такой скорости, что задень ты кольцо хоть подошвой ботинка, тебя выкинуло бы с трассы и сейчас я ждал бы наших штатных врачей, чтобы собрать твоё тело воедино и отправить долечиваться в Мунго, от греха подальше. Слушая вполуха очередную волну дифирамбов, я убедилась, что час пополудни уже наступил и что сегодня мне здесь больше ничего не светит. Однако парень все не замолкал и в конце концов сказал, что у него точно есть чем меня порадовать. Совсем не похоже изобразив голосом бравурный марш, он еще раз махнул палочкой и список изменился — теперь мое время было шестым и не сказать, чтобы сильно отставало от первого.

— Это я оставил только результаты гонщиков на Чистомете и тут я точно вижу, что у вас есть немаленький повод для гордости, мисс. Всего пять человек за последние несколько лет летают быстрее и, могу спорить, что три фамилии из этих пяти я видел в списке гонщиков нашей команды в последние годы.

Вот и сходила незаметненько полетать, мысленно присвистнула я и постаралась выжать из себя очередную спокойную улыбку. Кое-как уняв восторги Джонаса, и воспользовавшись приходом следующего клиента, я пообещала приехать полетать еще раз в ближайшие дни, и в смешанных чувствах направилась к выходу с базы.

Как говорил Антон Михайлович: «Делу время, потехе час».

Рассматривая прохожих сквозь витрину и наслаждаясь своим уже привычным утренним кофе, я Сириуса и который раз настраивала себя на разговор, от которого зависел весь мой план. Дело в том, что я всё-таки боевик, а не разведчик. В планировании боевых операций и скоротечных яростных стычках я всегда чувствовала себя в своей стихии, однако тут ошеломительным наскоком и парой тройкой отточенных годами заклинаний ничего не решить. В подобных разговорах приходится играть и лицедействовать, и постоянно думать о смыслах и подтекстах. И о том, как твои подтексты воспримет собеседник. Сириус, каким я его помню, был очень непростым человеком. Нет, он, конечно, неоднократно бунтовал против семьи и даже ушел из дому, но это касалось в первую очередь именно его личных отношений с отцом, матерью и братом. И тут он был чрезвычайно вспыльчив и эмоционален. Но эти его черты характера словно забывались, когда дело доходило до чего-то отвлеченного от семейства Блэк. Раньше, до Азкабана, я считала его пусть и непутевым, но в некоторых ситуациях довольно опасным бойцом. Несмотря на всю свою домашнюю ершистость, он продолжал вплоть до шестнадцати лет обучаться под руководством старшего поколения семьи, и даже мне довелось дать ему пару уроков по просьбе дяди. Сириус тогда был на третьем или четвертом курсе, точно не помню, но меня, уже к тому времени закончившую Хогвартс и состоящую в Пожирателях, очень просили научить его ставить щиты. Те недлинные и не частые занятия не доставляли никакого удовольствия ни мне ни кузену, и он, понимая, что чем раньше он освоит защитные чары, тем быстрее я закончу с ним заниматься, выучил различные вариации Протего почти моментально. Видимо я в роли преподавателя была достаточно сильным стимулом для кузена. Я запомнила его сосредоточенное желание освоить материал. За все те несколько занятий я не услышала от него ни одной шутки и даже обращался он ко мне подчеркнуто официально, напрочь игнорируя мое домашнее имя, произносимое обычно на итальянский манер. Сириус умел сосредотачиваться и настраиваться на результат. И в полной мере понимал важность того, чему я его учила.

Интересно как он отнесётся к семье в моем лице — в какую категорию своих родственников он меня запишет. Окажусь ли я в числе хороших Блэков, на пару с Андромедой и Нимфадорой, или буду отправлена в его разуме на свою собственную полку, где уже находится сидящая в Азкабане Белатрикс. Меня, конечно, больше устроит первый вариант.

Задумчиво посмотрев на зеркальную стену кофейни, я еще раз изучила в ней свой образ. Может стоит как-то замаскироваться, чтобы не так сильно смахивать на саму себя? Магическим образом менять внешность я посчитала полной глупостью. Любые маскировочные чары он проверит первым делом, по крайней мере я бы сделала ровно так. По сути, мой выбор возможной маскировки сводился либо к выбору одежды, максимально непохожей на любые наряды Белатрикс, или к каким-то метаморфозам с прической. Я искренне позавидовала в этот момент Нимфадоре, перед которой подобная проблема не встанет никогда. Еще немного покачав в голове различные варианты, я вернула чашку кофе на стол и направилась в туалет.

Одним из первых заклинаний, зачерпнутых мной в детстве в необъятной библиотеке главной резиденции Блэков были чары создания полного образа, которые можно использовать вместо зеркала, с тем отличием, что это колдовство создавало небольшую объемную копию ведьмы в произвольном месте и затем позволяло моделировать одежду, образ, макияж, прически и маникюр — словом всё, что может понадобится при подготовке к любому мероприятию. Закрывшись в туалетной кабинке, я немедленно достала палочку и произнесла — Imago creaturae и в метре от меня в воздухе завис мой собственный образ, какой я была прямо сейчас. Задумчиво разглядывая свое нетипичное платье, я палочкой крутила свою мелкую копию перед собой, рассматривая со всех сторон. Создание мыслеобраза и еще одно движение кончиком палочки и распущенные вычесанные волосы образа сплетаются в тугую боевую косу. Образ из тинейджеркого сразу становится агрессивным и сходство со мной прежней только усиливается. Я отменила это преображение и снова задумалась. Новое движение палочкой и мои длинные волосы становятся в три раза короче и вместо попы теперь едва достают до лопаток. Простая укладка меняется на интересную стрижку с косым пробором. Изучив себя новую со всех сторон, я попробовала еще несколько небольших дополнений. Изменила направление пробора, затем поэкспериментировала с различными длинами, сделала волосы вьющимися, но затем вновь распрямила их. Каждое такое преображение сдвигало мой образ в сторону от меня любимой. Так я не выглядела никогда и, возможно, это сможет помочь сбить моих старых знакомых с ненужных воспоминаний и ассоциаций. Удовлетворенно рассмотрев получившийся результат, я развеяла образ и решительно направила палочку на свою голову. Мне было очень жалко вновь обретенной длины густых черных локонов, но я благодушно решила, что рано или поздно они все равно отрастут, а сейчас мне надо решать такие задачи, по савнению с которыми волосы вообще отходят на второй план. Я бы и на лысо постриглась, если бы это хоть немного приблизило меня к моей цели.

— Imperdiet mutatio — и мои длинные локоны с тихим шелестом опали на чистый пол туалета магловской кофейни. — Эванеско — и от них не осталось даже пыли. Запоздало подумав, что подобное мгновенное преображение может удивить кого-то из маглов, сидящих в зале, я постаралась как можно незаметнее скользнуть к своему столику и подхватив свою книжку быстро удалилась, избегая ненужного внимания и недоуменных вопросов.

Сириус появился на треке лишь спустя четыре дня. Когда я, в очередной раз, ровно в полдень появилась около пункта проката метел и оплаты аренды он с уже выбранной метлой стоял около конторки, отсчитывая незнакомой молодой девушке в фирменной атрибутике Пушек Пэддл горку золотых галеонов. Он был одет в традиционный тренировочный комбинезон и имел свои собственные гоночные перчатки. Либо ему в очередной раз удалось охмурить нестойкой женское сердце и сегодняшняя сотрудница проката выдала ему какие-то очень навороченные и нестандартные гоночные краги. С юности зная его кобелиную натуру, я вполне допускала что в этом и кроется суть мечтательной и призывной девичьей улыбки, которая уже во всю пыталась оплести мужское эго моего кузена. Оплатив положенную сумму, он изящно увернулся от ответа на вопрос о выбранном им на сегодня маршруте и с делано скучающим видом отошел на несколько шагов в сторону, давая мне пространство и время, чтобы я тоже могла выбрать метлу. То, что он точно узнал меня, я поняла сразу. При первом же взгляде в мою сторону я заметила, как мгновенно сузились его зрачки и губы попыталась растянуть достаточно злая улыбка. Он быстро справился с собой с снова вернул на лицо делано доброжелательное выражение, но я усела считать все, что мне было интересно. Все-таки, как и я, Сириус больше боевик, чем разведчик и агент влияния. Насколько я знаю про него, в его жизни попадались разные задачи, но до безукоризненной отстраненности Снейпа ему было очень далеко. Выбрав тот же самый Чистомет, что и в предыдущие дни я опять заказала четвертый трек и Сириус тотчас же присоединился к моему выбору, весело обратившись ко мне с вопросом, не против ли я полетать с ним. Его фирменная обезоруживающая улыбка была ревностно перехвачена надеющейся на что-то работницей проката и я порадовалсь, что она уже выдала мне метлу. Судя по ее вспыхувшему взгляду, которым она не сдержавшись меня окатила, с нее бы сталось поломать что-нибудь в Чистомете, или вовсе подсунуть негодный образец. Если, конечно, тут такие есть. Я виновато изогнула брови, всем своим видом показывая, что я ни в чем не виновата и сама тут являюсь жертвой приставаний какого-то мужика в два раза меня старше. Несмотря на эту пантомиму , я все же ответила согласием на вопрос о готовности разделить трек, и с максимально независимым видом двинулась в сторону трассы. Сириус догнал меня буквально через несколько шагов и покачав метлу в руках показал, что предпочел бы не лететь до выбранного маршрута, а пройтись туда пешком. Так конечно дольше, но зато будет время поговорить.

Я кивнула и так же закинула метлу на плече, начиная наш путь и разговор.

— Добрый день, дядя Сириус — выдала я ему для затравки, и чтобы посмотреть на его реакцию. — Никаких эмоциональных реакций не последовало, словно он заранее продумал именно этот заход и заранее решил, что не будет на него реагировать. А может быть он все еще пребывает в шоке от моей внешности и очевидного сходства со мной, успела подумать я, прежде чем он задал свой первый вопрос — Не возражаешь если я достану палочку и постараюсь убедиться, что твоя внешность — это не какие-то модернизированные чары личины? — Я была не против и без каких-либо проблем выдержала несколько сканирующих и отменяющих заклятий. Внешность моя осталась при мне. — Поразительно, тихо проговорил Сириус, и снова недоверчиво уставился на меня. — Если бы я точно не знал, что у Беллы нет дочери, я бы подумал, что зря ты решилась выдавать себя за дочку моего брата. Утверждение, с которым я никак не могла не согласиться. — Но сходство конечно удивительное. — Оставив всякое стеснение Сириус разглядывал меня, видимо пытаясь воспроизвести в памяти мои собственные фотографии и видимо раз за разом убеждаля что сходство было самое поразительное. Не знаю, до каких мыслей он может добраться в своем разуме и будет ли придумывать себе какое-то персональное объяснение моего образа, но на всякий случай я все же перекинула метлу на правое лечо и перехватила левой рукой себя за запястье — якобы для того, чтобы удобнее нести метлу, а на самом деле готовясь в случае чего быстро доставать палочку. Однако толи Сириус был гораздо более бесшабашен чем я, толи просто поверил мне с первого взгляда, но никакой агрессии или хотя бы недоверия он не проявил. — Я не сомневаюсь, что ты Блэк — утвердительно начал он содержательную часть разговора — фамильные черты прямо на лицо, хотя все-таки удивительно как кровь может так сыграть. Видимо правы были те теоретики, что утверждали, что внешность закладывается за несколько поколений до рождения ребенка. Хотя я, например, совершенно не похож на своих прадедушек. Скажи, а с чего ты взяла, что ты дочка именно Регулуса? Или он жив и до сих пор почему-то прячется от меня и от семьи? — Слишком явно в его словах прозвучало, что он отделяет себя от всех остальных Блэков и я, отыгрывая шестнадатилетку, воспитанную на континенте, а значит вдали от чопорного английского этикета, сразу же вернула ему это утверждение в виде вопроса. — Вы так говорите, будто сами вы уже не Блэк, дядя? — немного язвительно припечатала я и таким образом смогла оттянуть начало своего рассказа еще на несколько минут, пока Сириус в нескольких предложения описал, что именно он думает о своей семье, своих родителях, предках и отдельной вишенкой на торте, стало отношение к его любимой старшей кузине, то есть буквально ко мне. Выслушав, честно сказать, уже не первый раз в своей жизни, его мнение об остальных Блэках, я отметила, что за двадцать лет с момента нашей последней встречи на приеме в Министерстве, где я с мужем изображала благотворительность, не изменилось не только его мнение о родстивенниках, но и слова, которыми он это мнение непечатно выражал. Не желая сваливаться в рассуждения на тему хорошие ли у нас родственники или плохие, я предпочла начать рассказывать свою легенду, постаравшись сделать свой монолог достаточно подробным, чтобы в него поверили, но при этом изложить как можно меньше доступных к проверке фактов.

— Я росла в обычной магической семье в Бельгии, и до одиннадцати лет вообще считала что Джонатан Лайт мой настоящий отец, а Сидни моя мать. Я, конечно, слышала несколько раз за свою жизнь туманные обвинения моей матери, что у двух русоволосых людей не может родиться дочь, с волосами цвета крыла молодого ворона, но не придавала этим разговорам никакого значения. В одиннадцать лет меня отправили учится в Шармбатон и вот буквально перед этим и выяснилось, что приглашение на обучение пришло на фамилию Блэк, а вовсе не Лайт. Я еще сначала подумала, что это какой-то розыгрыш и что мою фамилию специально исковеркали, ради непонятных мне целей заменив на антоним. В тот день родители мне рассказали, что на самом деле они мне не родные и воспитывали меня по просьбе английского волшебника по имени Регулус Блэк, однажды появившемуся у порога ищущего работу в магическом мире отца и предложившего ему посвятить жизнь воспитанию ребенка. Само собой не бесплатно. Регулус выдал мои родителям достаточно денег, чтобы они смогли купить дом и переехать из Франции в Бельгию и затем очень достойно жить и воспитывать меня. Он взял с родителей непреложный обет, что они приложат все усилия, чтобы вырастить меня и дать мне родительскую любовь и все остальное, положенное желанному ребенку. После обменя клятвами я осталась в доме у родителей, а Регулус исчез и так больше и не появился в моей жизни. Судя по вашей обмолвке, в Англии он тоже числится пропавшим? — с разочарованием в голосе спросила я и услышала вполне ожидаемый ответ — К сожалению да, его последний раз видели в семьдесят восьмом году и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Честно говоря, получив твое письмо, я подумал что раз ты мне написала, то и Регулус может быть жив и просто скрывался от нас, но видимо нет. — печаль в голоси Сириуса звучала вовсе не поддельная и я непроизвольно тоже поддалась этому чувству — все таки Рег был уникальным человеком — его одинаково любили обе половины семьи Блэк и так же одинаково оплакивали его вероятную смерть. — Так получилось, что я спокойно закончила 6 курсов Шармбатона, когда мои приемные родители внезапно и совершенно по-глупому погибли, куда приехали забирать меня с учебы. Мы планировали сразу же отправиться на отдых в Ниццу, но по какой-то нелепой случайности они угодили в какую-то магловскую передрягу между магловскими аврорами и преступниками — был взрыв и почему-то родители не смогли от него защититься — я продолжила свой рассказ, понимая, что сейчас вступаю на самый тонкий лед. Оставалось надеяться, что Сириус не сможет так уж быстро найти контакты на континенте, чтобы перепроверить эту историю. Я пока намеренно даже не назвала ему страну, в которой якобы погибли родители, чувствуя, что эта подробность будет точно лишней. К моменту, когда они умерли я сдала переводной экзамен на седьмой курс и после этого по Бельгийским законам уже считалась совершеннолетней, так что удалось обойтись без опекуна. Родственников у моих приемных родителей не было, так что я осталась единственной наследницей, как их дома, так и сейфа, где денег правда осталось совсем не много. Зато в сейфе нашлось длинное и весьма подробное письмо, оставленное Джонатаном как раз на такой случай. Там же была достаточно большая подборка документов по семье Блэк и даже ваши колдографии — ваша, моего отца и двух кузин — Белатрикс и Нарциссы. — ни единым жестом или звуком не показав ничего, кроме нейтрального отношения к родственникам я продолжала вешать ему лапшу на уши. — В письме было упоминание и о третей кузине — Андромеде, но не было ни колдографий ни адреса. Она как будто бы тоже исчезла. Материалы об отце были обрывочными, но я так поняла, что он тоже либо скрывается либо погиб. Белатрикс сидит в тюрьме, а Нарцисса является женой одного из ваших бывших уголовников. Про Вас была статья о том что вы так же были осуждены, но смогли сбежать из Азкабана и сейчас успешно скрываетесь от Авроров. Так что, получив родительские сбережения и свободу передвижения, я взяла академический отпуск на год по особым обстоятельствам и приехала в Англию. Написала вам это письмо. — к этому моменту рассказа мы как раз дошли до начала гоночной трассы и я остановившись в задумчивости посмотрела на Сириуса — Мы будем летать? — решила я разнообразить наш разговор сиюминутным вопросом и уперла метлу древком в землю.

Казалось, что Сириус спокойно принял все мои новости и спокойно принял наличие у себя взрослой племянницы, однако все-таки воспитание Блэков давало о себе знать и я сейчас не могла прочесть по его лицу никаких подсказок о его действительном отношении к делу. Задумчиво склонив голову на бок он провел рукой по кудрявой короткой, словно у молодого викинга, бороде и задумавшись еще на несколько секунд махнул рукой в сторону старта — Раз дошли надо пролететь. Я восприняла этот жест как приглашение и подняв метлу в воздух полетела к старту. Не думаю, что Сириус всерьез пытался меня обогнать — два круга после разогревочного он вполне держался за мной, даже иногда умудряясь приближаться, хотя мне было уже видно, что практики у него не было давно и если говорить про гонки, то мне он не соперник. Наверное Сириус подумал о чем-то похожем, так как внезапно он довольно сильно взвинтил темп и постарался меня обогнать. Я так же прибавила еще, все же понимая, что рекорды трассы мне лучше не ставить, по понятным причинам. Полкруга мы неслись во весь опор и Сириус снова начал понемногу отставать, хотя и был все еще всего в трех корпусах позади. Чтобы сломать себе время круга и спокойно простить кузена вперед, я слишком поздно начала тормозить перед очередным поворотом и, чтобы не промахнуться мимо кольца вынуждена была округлить траекторию и проходить поворот на меньшей скорости. Метла Сириуса тут же оказалась сначала рядом, а потом и впереди меня, чего я, собственно, и добивалась. Я бросилась за ним в погоню, но догнать его до конца круга конечно же не смогла, а после пересечения финиша и вовсе сбросила скорость. В тишине мы пролетели по трассе снова к началу, размышляя каждый о своем. О чем думал Сириус я не знаю, я же почему-то вдруг задумалась о Сестрах и о самой себе в Азкабане. Я же сбегу оттуда через несколько месяцев. И что, по улицам Лондона будут ходить две Белатрикс? А ведь та я, что еще слепо любит Волдеморта тоже, наверное, нуждается в помощи. ЕЕ тоже надо как-то спасать.

Увидев впереди себя удаляющуюся спину Сириуса, я поняла, что слишком уж притормозила, практически остановилась на месте и теперь я долечу до арендной конторки сильно позже него. А ведь он может сдать метлу и сразу же аппарировать и как мне тогда быть. Если он сейчас улетучится, то на новую встречу, скорее всего, уже можно не рассчитывать. Слегка напрягшись от этой невеселой мысли я, набирая скорость, полетела в том же направлении и добралась до конторки, когда Сириус уже сдал свою метлу и сейчас рассовывал по карманам свои перчатки. Все-таки его личные.

Девушка за стойкой улыбалась уже не так ярко и ласково, сменив агрреивно женский стиль улыбки на максимально профессиональный. Видимо решила показать, что не так уж ее и заинтересовал этот сорокалетний красавчик с длинными вьющимися волосами, забраными для гонки в хвост, и юношеской бородой, в которой не было ни одного седого волоса. Сдав метлу я вопросительно посмотрела на ожидающего меня кузена и получив его еле заметный приглашающий кивок, двинулась к выходу. Оказавшись на улице мы неспешно направились к аппарационной площадке. Я не спешила возобновлять разговор. Все что я хотела ему сообщить сегоджня уже было сказано, и мне было бы полезно получить его реакцию на эту часть, прежде чем начинать медленно двигаться дальше, но Сириус упорно молчал. Лишь дойдя до скверика и приготовившись улетать он видимо принял какое-то решение и не глядя в мою сторону сказал — Заходи ко мне в гости. Я сейчас живу в нашем фамильном особняке на Гриммо 12 и стараюсь оттуда никуда не выбираться. Я открою для тебя камин или пришли сову со временем визита, и я буду ждать и впущу тебя внутрь. — помолчав нексколько секунд и как-то странно вздохнув, он договорил — У меня дома сейчас не самое спокойное и уединенное место, но мне бы хотелось переварить твою историю, прежде чем двигаться куда-то дальше и, наверное, получить пару советов.

От кого планирует получать советы доверяющий только Дамблдору Сириус не нужно было и гадать. Ожидаемо конечно, и с Великим Светлым однозначно придется встречаться, хотя и хотелось бы оттянуть этот момент как можно дальше по времени. Решив попробовать качнуть ситуацию я эту сторону, я предложила пока все же обо мне никому не рассказывать, мотивируя это неконкретными, но однозначными указаниями, что в Англии мне может быть опасно, прочитанными в том самом родительском письме. Видимо мне все же удалось как-то повлиять на него, так как он не слишком быстро кивнул и под конец, положив руку мне на плечо в абсолютно отцовском жесте, посмотрел мне в глаза и согласно кивнул. — Я могу прилететь к тебе послезавтра в полдень, только у меня нет своего камина, так что придется меня впустить — торопливо произнесла я, закрепляя успех. Договорились — ответил Сириус и еще раз сжал мое плечо, а затем опустив руку моментально аппарировал.

Я осталась одна на площадке, но у меня не было никакого настроения прямо сейчас возвращаться в гостиницу и читать там безвылазно еще два дня. Разговор с кузеном, на мой взгляд прошел даже выше ожидаемого, ведь я могла встретится с тотальной подозрительностью имени Снейпа или постоянной бдительностью Аластора Грюма, но мне все-таки повезло. А может быть Сириус все-таки, несмотря на годы в тюрьме, сохранил в себе бесшабашный дух мародера, с интересом бросающегося на любую маломальскую тайну, замаячившую на горизонте. И, надеюсь, я ему такую тайну все-таки предоставила. С осознанием хорошо выплненного дела я развернулась и двинулась назад к трассам.

Я решила, что пришло время взять метлу побыстрее, и сейчас сидела на базовой версии двухтысячного Нимбуса и во всю неслась по скоростному маршруту. Бьющий в лицо ветер практически ослеплял и я сделала себе заметку в памяти, что в следующий раз надо взять очки. Длинные прямые раз за разом сменялись медленными изгибами сложных поворотов и разворотов, а я все никак не могла налетаться и гнала свою метлу на пределе ее и своих возможностей. Руки уже давно привыкли к новому древку и только его постепенный нагрев показывал мне, что метла так же, как и я страдает от бешенных перегрузок на ускорениях и торможениях. Я улыбалась и предвкушала хорошее время хотя бы в одной из десятка попыток сделать максимально быстрый круг. Абсолютно выдохшаяся и с дрожащими руками и ноющими от усталости мышцами я медленно шла сдавать метлу, когда меня окрикнул знакомый по предыдущим визитам голос. Самый перспективный загонщик, улыбаясь во весь рот, бежал ко мне размахивая палочкой вверх-вниз, словно тамбурмажорским жезлом. Я устало смотрела на его атлетический бег и терпеливо ждала, когда он приблизится.

Сора, уф — задыхаясь от быстрого бега прогосипел он, чуть не сбив меня с ног при торможении — как прекрасно что я тебя застал. Я был на тренировке, когда Хеви сбросила нам сообщение, что кто-то поставил рекорд трассы для Нимбуса, а уж когда она назвала твою фамилию — переводя дыхание продолжал Джонас — я рассказал тренеру и менеджеру что знаю тебя и что ты великолепно летаешь. Так вот — менеджер очень хочет с тобой поговорить. А меня отправили поймать тебя и не дать улететь. — завершил он улыбаясь. — Менеджер тоже скоро будет здесь, надо только сказать Хэви — взмах руки в сторону девушки у конторки — чтобы сообщила ему что я тебя поймал. Ты же дождешься его? — сверкая глазами и практически потирая руки от удовольствия настороженно переспросил Джонас, видя что указанная перспектива у меня большого восторга не вызвала. Не желая выпадать из образа олоденькой и не богатой девушки, я вынужденно кивнула головой и изобразила приличестующую случаю радость.

Менеджера мы ждали на скамеечке около входа. Джонас уже два раза успел показать мне таблицу достижений, на которой в абсолютном зачете скоростной трассы номер два, где мое имя стояло на гордом сорок третьем месте, возглавляя список участников заездов на обычных метлах. Все остальные, начиная с сорок второго места и до первого использовали исключительно Гран При версии метел. В своей жажде скорости и пытаясь переключить нервное напряжение из тревожного ожидания будущего в сиюминутную гонку на адреналине, я прыгнула так высоко, как не бывала еще никогда. И сейчас менеджер команды Пушки Пэддл спешил ко мне, посмотреть на новоявленный гоночный самородок. Мы с Джонасом весело перешучивались, и вот-вот должны были заключить веселое и абсолютно беспроигрышное на мой взгляд пари на гонку, когда из будки аренды вышел удивительно широкий для своего невысокого роста мужчина в коричневом клетчатом костюме тройке, и, что удивительно, с очками на пухлом круглом лице. Несмотря на внушительные габариты, двигался он очень ловко и быстро и даже не дойдя до нас начал громко приветствовать меня и хвалить Джонаса, за то, что он умудрился меня перехватить до моего ухода. Очень быстро мы переместились с парковой скамейки во вполне оыбчную комнату для переговоров, которая на удивление, находилась прямо за комнатой с прокатными метлами и мистер Джексон Поберти начал меня вербовать в свою команду в качестве пока что запасного пилота. Как бы лестно это не звучало для меня, я все же пыталась съехать с этой темы, вежливо жонглируя описанием трудной учебы и того, что я вообще-то бельгийка и выступать за английскую команду мне может быть не удобно со всех точек зрения. Я вежливо интересовалась, поддержат ли подобное начинание знаменитые английские болельщики и не придется ли команде перед и после гонок прикрывать меня своими телами от летящих в мою сторону тухлых яиц и рыбьих хвостов. Я довольно быстро поняла, что Поберти явно прибыл сюда из Штатов и ему самому еще трудно оценить возможную реакцию сумасшедших английских фанов, но он пообещал навести справки и лично поговорить с руководителями самого крупного фанатского объединения Пушек. Быстро перейдя на легкий язык шуток и завуалированных острот мы получали огромное удовольствие от общения, пока Джонас смотрел на нас, все расширяющимися глазами. В конце концов ему удалось уговорить меня не рубить с плеча и не отказываться сразу. Мы сошлись на том, что в ближайший месяц я, за свой счет, пройду испытания на лицензию гонщика и опробую заряженную версию Нимбуса на треках и по результатам я могу получить приглашение и стипендию либо в юношескую команду основным пилотом, либо в основную запасным. Так как этот сценарий откладывал окончательное решение вопроса на целый месяц, я с удовольствием на него согласилась, прекрасно понимая, что в буду я исполнятьэту договоренность или не буду зависит только от меня. Вручив мне напоследок сувенирное перо Пушек Пэддл, извлеченное откуда-то из внутренних карманов своего необъятного пиджака, мистер Поберти все же удалился, а я еще почти полчаса успокаивала несчастного Джонаса, который никак не хотел понимать, почему вдруг кто-то не живет мечтой попасть в основной состав Пушек. В гостинице я оказалась уже только ближе к вечеру и несмотря на все прозрачные намеки Джонаса, в полном одиночестве.

Наверное, я начинаю находить странную прелесть в, казалось бы, обычных магловских привычках. Кофе, как всегда, был ослепительно горяч, а мастерство уже знакомого мне баристы-австралийца, расточавшего улыбки и положительные эмоции направо и налево, никуда не делось. Аромат перемолотых зёрен буквально витал в воздухе, обволакивая меня и слегка погружая в приятную негу. Осознав это странное наваждение, я даже бегло просканировала себя и все окружающее пространство в поисках наведенных чар, но ничего не обнаружила. Моя интуиция безопасно молчала, так что я продолжила пить свой кофе, и бездумно перелистывать страницы книги, снова погружаясь в раздумья о вчерашнем разговоре с кузеном.

Сложно было взглянуть на Сириуса без призмы своего членства в Пожирателях смерти. Я настраивалась на разговор, и во время нашего общения смогла скрыть весь царивший в душе негатив к предателю собственного рода, но сейчас я явственно понимала, что его жизненная позиция мне совершенно не близка. Надо бы решить, как именно мы с ним будем работать, да так, чтобы не наломать дров в наших запутанных взаимоотношениях. Почти тридцать лет назад судьба сыграла с родом Блэк свою первую шутку, направил веселого и бесшабашного наследника прямо в руки Дамблодора, под опеку и воспитание его верной Минервы, чьи таланты в том, что я называла «промыванием мозгов» а Дамблдор именовал «положительным влиянием», я не могла отрицать. Скорее всего, для этого Великий светлый и выпестовал эту бешенную кошку, заприметив её ещё на первых курсах Хогвартса, и сразу же принялся её опекать и прикрывать со всех сторон. Минерва была его тенью все годы своего ученичества и в дальнейшем превратила свою жизнь в копию жизни Великого Светлого. Она разделяла с ним увлечения и привычки, поочередно занимала все его бывшие должности, пользовалась его огромным доверием и щедро платила ему за это своим послушанием и талантами. Вернувшись в школу в первый же год, после выпуска помощником преподавателя по трансфигурации, спустя несколько лет сменила на посту преподавателя Дамблдора, когда он стал директором. Ей же он, минуя все положенные процедуры и в нарушение права свободных выборов, передал должность декана Гриффиндора и вместе они, по сути, превратили этот факультет в кузницу кадров для Ордена Феникса. Именно под ее руководством воспитывались несколько поколений тех, с кем наша Организация оказалась по разные стороны баррикад.

Сириус попал в Гриффиндор и в полной мере заразился всеми обязательными болячками, что нёс в себе этот факультет. Хотя я не могла сказать, что он туда не вписался. Нас, кузин и родственников, никогда толком не посвящали в жизнь старшей ветви семьи Блэк, но уже позднее Регулус неоднократно с сожалением упоминал, что недальновидность родителей и их, так и оставшиеся непонятными, стремления, оттолкнули его старшего брата от дома и отправили его на ту дорогу, которая в конце концов привела его в Азкабан, а потом и к смерти. Честности ради стоит упомянуть, что мой путь тоже не далеко ушел и я попала в Азкабан практически одновременно с ним и почти по такому же обвинению. И то, что срок моей отсидки все-таки превысил срок Сириуса, является исключительно моей недоработкой. Кузен сумел подсуетиться с побегом на несколько лет раньше.

Мое плавное погружение в затейливые перипетии последнего поколения Блэков были прерваны самым неожиданным образом. Я почувствовала легкое прикосновение к плечу и в полном изумлении распахнула глаза, чтобы понять у кого хватило наглости трогать молодую леди. Рука сама потянулась к палочке и видимо мой взгляд выдал мое крайнее изумление и раздражение, так как улыбчивый бариста мгновенно отдернул руку и даже сделал полшага назад. — Простите мисс, одаривая меня очередной фирменной улыбкой, проговорил он, — но вы уже дважды пытались отпить кофе из пустой чашки — и он жизнерадостно, словно придумал и рассказал самую лучшую шутку дня, показал пальцем на действительно пустую чашку, которую я мигом поставила на столик перед собой. Плотно схватив реакцию своего тела и разума за горло, я все так же продолжила прожигать его взглядом, втайне радуясь, что на рефлексе не кинула в него какое-нибудь проклятье. Было бы жалко лишиться и места отдыха и прекрасного баристы одновременно. — Вы слишком погрузились в свои мысли и не реагировали на меня, вот и пришлось подойти — слегка смущенно проговорил австралийский парень, явно чувствуя себя неловко под моим взглядом. — Выставив в извиняющемся жесте перед собой открытые ладони, он предложил повторить очередной флэт и скрасить его свежайшей выпечкой. За счет заведения, мисс — продолжал скалиться он, явно надеясь на продолжение разговора. Моей выдержки хватило на то, чтобы молча протянуть ему свою чашку и легким качанием головы обозначить согласие с его предложением. — Сейчас все принесу — с абсолютно натуральным воодушевлением проговорил он, исчезая за огромной блестящей кофемашиной.

То, что ко мне будут подходить за знакомствами, можно было предположить заранее, но я почему-то не предположила, считая, что выбираюсь в магловскую часть города исключительно в одну единственную точку и что там со мной уж точно никто не будет разговаривать. В нашем мире вообще достаточно осторожно относятся к уличным знакомствам или к знакомствам в магазинах и ресторанах. Хвала Мерлину, канули в прошлое те времена, когда для знакомства с потенциальной подругой нужен был третий человек, знающий вас обоих и согласный выступить в виде мостика между новыми друг для друга людьми, однако и вот такой, простой и без затей, подход, как принято это у маглов, был противоположной крайностью. Я к такому не привыкла и, честно говоря, привыкать не хотела. Я много раз слышала истории, про ведьм, выскочивших замуж за маглов и приведших их в магический мир, но эти истории в нашей Организации всегда преподносились с явным привкусом отрицания и неодобрения, а некоторых таких мы даже убивали по приказам Лорда. Это, кажется, вообще первый раз за всю мою жизнь, когда магл дотронулся до меня.

Внезапное осознание этой простой мысли, к моему удивлению, не произвело на меня большого впечатления. Двадцать лет назад я бы, несомненно, сразу же попыталась проклясть мерзкого магла, но сейчас... Да и не казался мне этот высокий спортивный и вечно улыбающийся парень мерзким. Я уже несколько дней пью тут вкуснейший кофе, сваренный его руками и безо всяких трагедий пользуюсь гостеприимством этого милого заведения. Маглы могут быть очень полезны — не раз говорил нам Лорд, описывая в основном их продажность и беспринципность в деле добычи денег. И наша Организация много и активно пользовалась услугами маглов во время первой войны, но я к этим операциям не приближалась. Мне тогда была противна сама мысль работать с этими ничтожествами, к которым я относилась ничуть не лучше, чем к животным из Хогвартских денников.

Сейчас же подобных резких мыслей почему-то не было. Нет, я не стала относится к маглам по-дамблдорски и у меня, и в мыслях не было рассмотреть одного из них в роли хотя бы собеседника для пустяшного и быстрого разговора, но и знакомого по прошедшим временам желания прихлопнуть каждого магла, словно надоедливого комара я тоже не ощущала. Интересно, это чувство ушло вместе с обожанием Лорда? Оно вообще было настоящим, или это такой же навязанный конструкт, каким оказалась моя всепоглощающая страсть к Великому Темному, как в шутку называли его ближайшие сподвижники, явно обозначая противостояние с Великим Светлым и превознося над тоже заслуженным величием Грин-де-Вальда, который до титула Великого так и не допрыгнул. Или может быть взлелеянная мной яркая до дрожи ненависть к маглам и грязнокровкам была лишь банальной реакцией на сложившееся вокруг меня окружение? Когда все вокруг тебя, начиная с самого важного человека в твоей жизни, постоянно вынашивают общую идею, то не заразиться ей практически невозможно. Ты либо бежишь без оглядки, как это изобразил мой дражайший кузен Сириус, либо начинаешь разделять идеалы своих друзей, как поступил мой названый папочка Регулус. Третьего в реальном мире нам не достанется.

В очередной раз, отложив самокопания на эту тему в сторону и на более удачное время, я смогла благодарно покивать австралийцу, когда тот с маленького подносика переставил на мой стол новую чашку с кофе и присовокупил блюдечко с ароматной кремовой булочкой и шариком мороженного. Видимо я все-таки переборщила с дружелюбием, потому что магл так и не собрался отойти, а вместо этого облокотился на соседнее кресло и попытался завести со мной разговор.

— Меня зовут Шон. — Не могу сказать, что этот разговор меня сильно интересовал, и прежде, чем что-то ответить, я оглянулась по сторонам — как назло в кофейне кроме меня не было ни одного посетителя и все столики были девственно чисты. Правильно истолковав мой маневр, Шон ответил на невысказанный мною вопрос:

— Сейчас самое тихое время дня. Все, кто мчался на работу уже прошли, а ланч еще даже не близко. Эти полтора часа спокойствия я обычно коротаю за чтением, но сегодня, как специально, оставил свои учебники дома. Я смотрю вы тоже ходите сюда с книжкой — утвердительно покивал бариста, подбородком указывая на томик, лежащий рядом с чашкой. Вообще говоря, книжка была из магического мира и представляла собой непритязательный историческо-любовный роман, посвященный событиям Второй гоблинской войны. Интересно, какая обложка видится ему, подумала я, незаметно проверяя на прочность слегка модифицированные чары личины, которые сама наложила на книжку при выходе из отеля. Неожиданно для себя я приняла решение поддержать разговор и, заодно, выяснить только что озвученный внутренним голосом вопрос:

— Попробуйте угадать, о чем она — и чтобы точно было понятно, что именно я имею в виду, я положила на книжку правую ладонь, якобы прикрывая обложку.

— Судя по вашему задумчивому виду это какой-то триллер с головоломным сюжетом и непременной голливудской блондинкой в роли жертвы, которой помогает выпутываться из сложных ситуаций неутомимый герой, который впоследствии точно станет ее любовником и может быть даже мужем — ни секунды не раздумывая, выдал Шон очевидную чушь. Похоже ему книжка показалась в виде недорогой бульварной литературы, обязательно содержащей в себе подробное описание любовных сцен и непременную мягкую яркую обложку.

Я неожиданно развеселилась и решила рассказать практически правду, опустив лишь подробности о происках гоблинов. — На самом деле это полу-приключенческий полу-юношеский роман о взаимоотношениях нескольких учеников одной закрытой школы. Там описано некое подобие любовного треугольника двух девочек и одного мальчика. Все это слегка приправлено мистикой и длинными рассуждениями героинь о планах на будущее. Довольно скучная книга — на всякий случай проговорила я, демонстративно убирая томик в сумочку. И так слишком много внимания уделялось этой магической в общем-то вещице. Шон, почуявший, что лед тронулся и я больше не фонтанирую негативными эмоциями и агрессией, молниеносно забыл о какой-то там книге и быстро поинтересовался моим именем. Решив не плодить себе лишний сущностей, я так же, как и всем остальным, представилась Сорой и, конечно же, услышала ожидаемый комментарий о редкости подобного имени. Имя и впрямь было редкое, я откапала его как-то в очень старом магическом историческом трактате, где, в числе прочих героев, и упоминалась ведьма по имени Сора. Судя по тому, что с четырнадцатого века подобное имя больше ни разу не засветилось на страницах истории, популярностью оно в Англии действительно не пользовалось. Эту самую информацию я и вывалила тут же на загорелого Шона, удивляясь, что мне действительно комфортно болтать с каким-то маглом, потягивая третью чашку божественного флэта.

Наш пустопорожний треп с явными намеками на флирт с его стороны, длился все время, что мне понадобилось на кофе и булочку, прерываясь пару раз на вновь появившихся клиентов, забиравших свои напитки с собой. Когда булочка подошла к концу, а часовая стрелка к двенадцати, я быстро и весело попрощалась и мгновенно выскочила из кофейни. Если пойду сюда утром, придется подумать над еще парой тем для разговора.

Завтра в полдень я должна быть на Гриммо, а значит сегодня мне надо было еще подобрать одежду и туфли. Тот спортивный наряд, который был уместен на гоночном треке, может вызвать безудержную истерику у предков, если я посмею явиться в таком виде в родовое гнездо Благороднейшего и древнейшего рода Блэк. Я прекрасно помнила по именам все портреты, украшавшие собой первый этаж резиденции и отличающиеся иногда совершенно необузданным нравом. Когда я представала перед ними в юности, мне все время казалось, что портреты какие-то слишком утрированные. Ну не мог председатель Визенгомота и министр магии Ахернар Блэк быть при жизни таким же истеричным придурком, каким является его изображение на портрете. Как он с таким отношением к окружающим мог вести заседания парламента или управлять магической Англией? Неужели он делал это, не приходя в сознание? Я на всю жизнь запомнила его яркую отповедь, когда в тринадцать лет, на рождественском празднике я продемонстрировала родственникам, что освоила весьма непростые защитные чары верхнего щита. Все были просто в восторге, а пра-прадедушка Ахернар брезгливо отчитал меня, не особо выбирая выражения и тщательно распекая за то, что тринадцатилетняя принцесса хвалится такими пустяшными защитами, и что в его время Блэки были гораздо сильнее. Особо сильно досталось от пра-прадедушки нашим родителям. Он вслух и, опять же, не выбирая выражений поинтересовался у них, так ли все еще чиста наша кровь и не отринули ли они заветы предка, спутавшись с кем-то недостойным. Моя бабушка, урожденная Крэбб, и чрезвычайно сильная и вредная ведьма, тогда и озвучила в первый раз предположение, что толи Ахернар окончательно двинулся рассудком, уже будучи портретом, толи портрет рисовали с уже шизанувшегося предка. В общем скандал тогда получился знатный. Окончился он тем, что чопорная и правильная до мозга костей тетушка Вальбурга, самолично унесла портрет этого милого дедушки в пустующую комнату для эльфов на третьем этаже резиденции и не выносила его оттуда следующие пять лет. Когда я последний раз была в этом особняке в восемьдесят первом, портрет пра-прадедушки снова висел в гостиной первого этажа, хотя сам дражайший родственник появился в рамке лишь на пару секунд. Безумным взглядом окинув меня и Нирциссу, он пробурчал что-то про зачастивших к нему в дом слабАчек и фыркнув вновь удалился в неизвестном направлении. Остальные портреты были поспокойнее, но злить их лишний раз точно не следовало.

За платьем я снова отправилась в Кардифф, вспомнив несколько вполне приятных глазу силуэтов, в том самом магазине платьев, где я купила мантию. Хозяйка магазина была на месте, и мы потратили добрых пару часов на подбор мне классического наряда для визитов с сапожками и плащом. У меня был соблазн одеться в своем любимом стиле и на завтра предстать перед Сириусом точной копией самой себя, с поправкой на возраст, рост и физически кондиции. Дурачась, я даже заставила хозяйку собрать мне полный образ Белатрикс — пожирательницы смерти, и пару минут крутилась перед зеркалом, рассматривая как прекрасно сидит на мне и гармонирует с моими волосами и макияжем фиолетовое платье до щиколоток. Завить еще волосы в угрожающую боевую косу, и можно идти пугать лондонских авроров. С некоторым сожалением расставшись со своими любимыми цветами, я воскресила в памяти образ Регулуса, и начала сочетать зеленые и серебристые тона, попутно отметив, что юбка на платье должна быть покороче и никак не сковывать движения, если вдруг мне придется делать что-то активное. Бегать и стрелять, например.

Результатом моих трудов стало шикарное светло-зеленое платье с пышной и только кажущейся очень тяжелой, юбкой зонтиком до колена. Мы с хозяйкой нанесли на лиф платья и на верную часть юбки вышивку из простых полупрозрачных серебряных нитей и довершили образ серо-серебряным матовым плащом и легкими сапожками без каблука. Рукава платья само-собой были широкими. Наручный футляр для палочки обязывал. Образ получился пусть и несколько провоцирующий, но вполне допустимый для шестнадцатилетней девочки-подростка. Стремление показать себя всему миру, не дожидаясь совершеннолетия, было выставлено на всеобщее обозрение вперемешку с гордостью за свою прекрасную форму и явной демонстрацией того, что юная ведьма осознает в себе распускающуюся красоту.

Полностью довольная собой и этим магазинчиком, я потратила еще время и деньги на подбор пары более простых и повседневных платьев, которые можно было одевать как в магическом мире, так и в магловском. К сожалению, опять пришлось обойтись без своих фирменных фиолетовых оттенков и остановить свой выбор на голубом и светло-сером вариантах. Заставить себя одеть предложенное хозяйкой магазина, молочно-белое шерстяное платье -футляр я так и не смогла. Не то, чтобы я так уж ненавидела все светлое и белое. Ни в коем случае. Замуж за Рудольфуса я выходила в идеальном белом шёлке и в таком же белом белье. Правда одевала я этот наряд совсем не ради мужа, но это точно не сказалось на моем внешнем виде и поведении. Нет, дело было в другом. Белый цвет был слишком ярок и приметен. И я не смогла отделаться от появившейся в воображении картинки, как по этому белому платью могут расплываться огромные кровавые пятна. Нахлынувшее на меня наваждение моментально прошло, но прикоснуться к платью я так и не решилась. Вполне возможно, подобное видение было предвиденьем и подобные знаки рока точно не стоило игнорировать. Расплатившись за свои новые наряды, я покинула магазинчик и весело помахивая объемными пакетами двинулась ужинать. Мне, конечно, предлагали организовать доставку до адреса, но оставлять столь явные координаты я, конечно, не стала.

Приближалась к концу первая декада июля, и меня начало грызть ощущение, что события развиваются как-то уж слишком медленно. Я не могла отделаться от мысли, что зря я тяну время и пытаюсь действовать максимально скрытно. Тёмная и резкая половина меня уже пару дней, как начала подталкивать к более активным движениям. Активным, жестким и возможно кровавым, прямо как я любила в прошлой жизни. Вторая и более светлая половина моего сознания, предпочитала пойти более медленным и, как казалось, более надежным маршрутом.

Конечно, можно было, прихватив с собой Сириуса, и возможно еще пару парней из Ордена попробовать вломится в фамильный дом Гонтов, где еще пару месяцев будет сидеть мой проклинаемый ежедневно Лорд, но я не могла гарантировать положительный для меня результат этой драки. Лорд, конечно, был ослаблен и весьма скован в своих действиях, но от этого он не переставал быть самым сильным магом на моей памяти. Велик шанс, что после этого безрассудного штурма в поместье Гонтов останутся лежать именно наши трупы, а такой финал меня откровенно не устраивал. Попытавшись задобрить свою темную половину обещаниями неминуемой мести, я проходила мимо Кардиффских ресторанчиков и лавочек и уже совсем было собиралась свернуть в знакомый закуток и аппарировать, как в поле моего зрения показался еще один призрак из прошлого, и я не смогла сдержать невольный шепот ругательства, которым я сопроводила его появление. Я даже немного засомневалась не призрак ли это на самом деле, но быстро прогнала эту нелепую мысль.

Лично я считала его давно мертвым, и его внезапное появление в Кардифф-Сити мгновенно выбило из меня весь благодушный настрой и подозрительность с паранойей вновь захватили мой разум. Мы когда-то устроили ему весьма достойные похороны и торжественно погрузили камни с места его смерти в урну семейной усыпальницы. Моя подруга Роза плакала на его похоронах и продолжала оплакивать его все время нахождения в Азкабане. Мне было жаль потерять такого бойца и товарища, на которого я могла положиться в любом деле и который, я знала, одно время бредил мной настолько сильно, что это замечали все окружающие. Мой ординарец времен первой войны. Еще один павший солдат Организации.

Аврелий Понтий Руквуд, которого мы звали просто Лео, сгорел в Адском пламени во время штурма манора Поттеров, сожженный прямо на моих глазах Аластором Грюмом. От него не осталось даже пыли, ведь Адское пламя спекает любую поверхность в состояние застывшей лавы у подножия вулкана, и вот теперь он здесь и лениво гуляет по улицам ночной столицы Уэльса. Да еще и каким-то образом умудрился помолодеть за прошедшие пятнадцать с лишним лет и вновь вернуть себе стильную, пусть и короткую прическу.

За два года до его гибели мы проводили очередную тихую акцию устрашения, пытаясь надавить и, наконец-то, перетянуть на свою сторону несколько нейтральных семей и наша с Лео задача состояла как раз в нанесении визита вежливости в один из маноров с предложением владельцам нового совместного бизнеса со сторонниками Лорда в законной части правового поля. Одновременно с этим Лорд потребовал от них начать немедленную поддержку Пожирателей смерти, в качестве неформального приложения к договору. С вежливостью с нашей стороны все тогда было в полном порядке, я даже ни разу никому не пригрозила, потратив все свое красноречие на восхваление талантов одного молодого зельевара, в перспективные разработки которого мы предлагали вложиться на паях и продвигать его таланты на мировом рынке. С собой мы принесли несколько образцов, которые оставили хозяевам для исследования и принятия решения. На мой взгляд сделка предлагалась неимоверно выгодная и я, несмотря на уже несколько лет продолжающуюся войну, практически не ждала подвоха. И надо сказать, мы тогда вдвоем поплатились за мою беспечность. Как и когда нам умудрились подлить какое-то зелье, которое не смогли определить ни Снейп ни Руквуд. Но в тот вечер Лорд, спасая наши жизни, лично вытаскивал нас из объятий Смерти. Он, конечно, справился и я даже обзавелась в тот вечер вечным кольцом здоровья, которое впоследствии так выручало меня в Азкабане. Однако, так как мной он занимался в первую очередь, а Лео уже во вторую, то мне удалось пережить этот момент практически без последствий для организма, а вот Лео заработал постоянный легкий тремор в конечностях и лишился своей чудесной прически, так что до конца своей жизни щеголял абсолютно лысой, даже без бровей, головой, которую ему ни разу не пришлось больше подстригать или брить. Мерлиновы отравители так и просидели до конца первой войны в своем замке, особо не высовывая оттуда носа, и так и не предоставили мне возможность отплатить за содеянное и выяснить рецептуру их безвкусного и такого опасного продукта. Вспомив об этом долге в начале второй войны, я узнала, что почтенное семейство Корданс, древнее, пусть и не входящее в священные двадцать восемь, в середине восьмидесятых в полном составе отправилось в эмиграцию, не договорившись с новой политикой министерства и отказавшись прекратить изготовление своих фирменных зелий, которые стараньями Дамблдора и некоторой помощью Снейпа в Англии попали в список запрещенных и тёмных. Следы этой фамилии вели в сторону Апеннинского полуострова, но сил разобраться с этими господами у меня тогда не было, а Лорд, казалось, вообще забыл об этом, в общем-то рядовом, моменте первой войны.

Я не рискнула вешать на Лео следящее заклятие, хоть он явно и не заметил меня, буквально сразу отпрянувшую в тень. Глядя на его походку и воскрешая в памяти моторику движений, я перестала сомневаться в том, что это именно настоящий Лео, а не магический клон или кто-то под оборотным. Поэтому, я прекрасно отдавала себе отчет в том, что я весьма неплохо учила его и знала, что антиследящие чары мы были обучены проверять постоянно. Были прецеденты в начале войны, когда в суматохе коротких и яростных контактов с орденцами наши соратники не замечали брошенные между двумя дробящими легкие, почти незаметные, следилки. А потом в дома к моим соратникам врывались Авроры или сами орденцы и прорисованные следилками магические треки обеспечили нескольким хорошим парням длительные визиты в Азкобан и это еще в лучшем случае. Мертвецов тоже хватало.

Вместо этого, я просто отправилась следом, прячась в тени зданий на своей половине улицы и стараясь не приближаться. К моему удивлению, Лео даже не пытался проверять наличие наблюдателей и весьма споро приближался к одной из местных гостиниц, в холе которой и исчез несколькими мгновениями спустя. Нагруженная пакетами и в целом не готовая к продолжению слежки или к мгновенному возобновлению знакомства, я лишь зафиксировала в памяти название отеля и лицо швейцара, открывшего Лео парадную дверь и развернувшись двинулась назад, не желая привлекать внимание аппарацией с середины тротуара оживленной улицы.

Оставив в покое призраков прошлого, я весь вечер готовилась к завтрашнему разговору с кузеном. Примерный план этой беседы я набрасывала у себя в голове еще перед нашим предыдущим свиданием, и сейчас лишь слегка корректировала его, вспоминая моменты нашего первого разговора. От Сириуса мне сейчас нужна поддержка текущей ежедневной информацией людьми и, как ни странно, доступ в библиотеку Блэков, которую, я надеялась, не растащили за предыдущие два года Великий светлый и его окружение. На полках этого книгохранилища могли быть самые разные тома и свитки, в том числе привязанные к этому помещению магически, так что их невозможно был вынести, сжечь или как-то испортить. Подобные рунные ритуалы проводили над книгами не все поколения Блэков, но я надеялась на удачу. Прежде всего мне нужно было уточнить ряд моментов по крестражам. Я точно не знала чувствует ли Лорд потерю каждого из них или он просто получал информацию об уничтожении некоторых из них от обычных соглядатаем или следящих чар. Если он чувствует смерти осколков своей души, то чем ближе к финалу, тем более подозрительным и дерганым он будет. Еще меня немало волновало, сможет ли Лорд изготовить еще дополнительные крестражи и как вообще происходит процесс возрождения. Из какого из них он возродился или само присутствие крестража для возрождения не нужно? Достаточно лишь иметь эти якоря где-то в нашем мире, и они сработают сами при получении команды от ритуала воскрешения? А все ли сработают, или возрождение происходит из какого-то одного? А как осуществляется выбор этого одного? Случайно? Или просто берётся ближайший от места проведения ритуала? И сколько таких якорей он может сделать вообще? Я знаю о четырех, но что делать если их станет сорок четыре? Или после совершенного возрождения делать новые уже нельзя?

Все эти вопросы я тщательно конспектировала в купленном в соседней лавке блокноте, одновременно укладывая их в памяти так, чтобы не забыть их даже после Обливэйта и я надеялась, что эти мои таланты меня не покинули. Вообще мы были очень инициативной в плане получения знаний и изучения магии Организацией. Очевидно предположить, что, общаясь десятилетие с жаждущими знаний и успехов соратниками, ты взрастишь это же стремление к познанию и в себе. Я взрастила, и по мере того, как я самостоятельно или под руководством Лорда и его окружения, совершенствовалась в тёмных искусствах, трансфигурации и чарах, я все больше осознавала, что скоро мне понадобиться и окклюменция. Заниматься со мной Лорд решил лично, видимо не желая, чтобы воспоминания о наших отношениях стали достоянием кого-то третьего. Так-то я с момента принятия метки ходила под мощным окклюментным щитом, который на меня повесил Лорд буквально в ту минуту, когда я, обессиленная и счастливая, повисла у него на руках после нашего первого секса. Но щит оставался чужим и нанесённым, так что, когда во время нашего очередного совместного отдыха я сообщила ему, что хочу заняться защитой разума, он сразу же вызвался быть моим проводником в этом, довольно скользком, направлении. Учить он умел, да и я подтвердила свою репутацию примерной и прилежной ученицы, которую успела завоевать среди педагогов Организации. Спустя три года постоянных занятий и совершенствования, Лорд даже сказал мне, что, вообще говоря, уже можно убирать внешний щит, и что сейчас он мало сомневается в том, что даже Дамблдор сможет проникнуть в мой разум и считать оттуда что-то полезное для себя. Щит он всё-таки оставил, потому как сам он мог ходить в мою голову в любое удобное для себя время, и, видимо, посчитал, что на всякий случай лучше перебдеть. Тем не менее, Окклюменция, как, впрочем, и все остальные направления магии, требует постоянного развития и тренировок. Тренировок просто чтобы было, потому что верхнего порога у этого умения практически нет. Остановить тебя в развитии может только возраст. Начиная с определенного момента организм уже не может поддерживать нужную плотность щитов и воздвигаемые годами барьеры обычно начинают понемногу стираться. На этом уровне все старики начинают переводить свои защиты из силовых в логические, так как запутывание и скрытность остаются основным средством не допустить кого-то могущественного к своим тайнам. И этот возрастной порог был у каждого свой. Если тот же Дамблдор уже перешагнул за этот рубеж, то, Мерлин подери, я очень рада, что не познакомилась с этими его талантами, когда он был на пике. Защититься от Лорда я тоже так ни разу и не смогла, но сейчас мне хотелось верить, что дело было исключительно в постоянно действовавшем аркане. Как-то подозрительно легко, Лорд раз за разом пробивал все мои любовно выстроенные барьеры, буквально прокалывая любое их количество одним волевым усилием.

Несколько дней назад я опытным путем подтвердила теорию, что окклюментные барьеры выстраиваются не только в душе, но непосредственно в голове. Большинства моих барьеров со мной в новой жизни не оказалось, а те, что оказались зияли подозрительными дырами в самых неожиданных местах. После этого неприятного открытия я ежедневно по паре часов тратила на их скоростное возведение и реконструкцию, чтобы хотя бы при разговоре с Сириусом не фонтанировать в открытое пространство своими эмоциями и воспоминаниями. Я прекрасно помнила всю теорию и умом точно знала, что делать. Правда вот не тренированный в этом направлении мозг казался мне страшно закостеневшим и неповоротливым и чем ближе был момент нашей встречи, тем дальше я переходила от возведения нерушимых бастионов к, так сказать, полевым укреплениям, надеясь больше на эшелонированность своих барьеров и заранее выстроенные ловушки, чем на их толщину и мощность, которые планировала дорастить позднее.

Частью таких ежедневных занятий с собственным разумом я сделала и разбор тем и аргументов, которые я планировала обсуждать с Сириусом и выкладывать на наш воображаемый переговорный стол. Пока еще не знаю, как сложатся наши отношения, но если хорошо, то мне бы не хотелось терять своего кузена в бою в отеле тайн, который должен состояться буквально меньше, чем через год. Опираясь на рассказы Снейпа, я знала, что Дамблдор вновь собрал Орден Феникса точно в день возрождения Лорда, и Сириус был одной из сильнейших его боевых единиц. Впрочем, так же было и в прошлом созыве, времен первой войны. Как бы паршивец не отрицал кровь Блэков и не поносил саму идею о чистокровности, но он сам был прекрасным образцом того, что союз двух старых фамилий может породить сонм незаурядных волшебников. Регулус тоже был далеко не промах и силой обладал достаточной, чтобы заинтересовать Лорда в самом юном возрасте. Что уж говорить обо мне, которую многие вполне уверенно называли сильнейшей ведьмой поколения. Эти аргументы я и собиралась использовать в завтрашнем общении, особо радуясь тому, что, между нами, с его стороны, сейчас не стоят десятилетия ненависти и смерти товарищей. Он будет видеть перед собой меня, но разумом понимать, что говорит с неопытным ребенком и на этом я планировала танцевать свою партию. Со своей ненавистью и с призраками своих друзей и подруг я постараюсь справиться самостоятельно.

На следующий день я всё же не смогла удержаться и заглянула в полюбившуюся мне кофейню за утренней чашечкой флэта и пребывая в отличном расположении духа вновь протрепалась полтора часа с Шоном. Он, как, впрочем, и всегда, был весел и хохотлив, и я много раз за это утро ловила себя на какой-то беспечной улыбке, что раз за разом появлялась у меня на лице после очередной порции австралийского юмора. Шон рассказывал мне о своей учебе в местной Академии искусств, где он занимался музыкой и хоровым пением. В кофейне он оказывается подрабатывал летом шесть дней в неделю, а когда начинались занятия, то по выходным. Под конец он даже умудрился напеть мне несколько куплетов, которые тренировал к вступительному концерту нового курса и собирался петь соло и акапелло, считая, что это может повернуть его карьеру в нужную сторону. Он дико сокрушался тому, что у меня нет возможности появляться в его кофейне по вечерам и что я, как назло, оказалась занята в его единственный выходной на предстоящей неделе, а то бы он с радостью отвел меня на премьеру новой голливудской комедии с Алисией Сильверстоун — той самой что снималась в клипах Аэросмит.

Мне стоило большого напряжения ума уворачиваться от этих невольных ловушек и лавировать в скользких для меня темах, ведь я совершенно не знала, чем знамениты Аэросмит, как выглядит упоминаемая Алисия и почему она именно Алисия, а не Алиса, как вроде бы принято в нашем мире. И почему американские фильмы снимают в Ирландском Холивуде я тоже сначала не поняла. Пробелы в магловединии были на лицо и удивительным образом мне внезапно захотелось их как-то закрыть. Допивая последнюю на сегодня третью чашку кофе, я задумчиво смотрела на Шона и не могла не отдать должное его обаянию и напору, с каким он пытался хоть ненадолго захватить мое сердце. Несмотря на все его потуги и красноречие, меня лишь умиляли эти бессмысленные попытки, но я, почему-то, не хотела одной жесткой фразой, как я прекрасно научилась еще в школе, оборвать все его юношеские надежды и стремления. Уже прощаясь, я внезапно решила дать себе небольшой зарок перед магией, что если в ближайшие недели дела пойдут хорошо и строго по плану, то я все же дам уговорить себя на какое-нибудь совместное времяпрепровождение, вроде похода в кино или пения дуэтом на общественном концерте, если конечно у маглов такое принято.

Площадь Гриммо была тиха и пустынна, несмотря на то, что часы уже почти показали на полдень и день был, вроде бы, теплый и летний. Магия этого места непреклонно расталкивала и разворачивала всех желающих пройти по тротуару вокруг небольшого бюста древнего английского короля, занимавшей центральное место посередине, или проехать мимо нее на каком-нибудь транспорте. Королем, увековеченным в этой скульптуре, был кровный прямой родственник основателя Хогвартса Салазара Слизерина, и славен он был тем, что был последним королём и магической и не магической Англии. После его смерти во время очередной междуусобной заварушки, как-то так получилось, что его младшие братья не захотели заниматься презренными магловскими делами и высокомерно отказались принимать магловскую часть короны и наследства, просто спихнув ее вовремя подвернувшемуся французскому герцогу. Историки, на чьих трудах мы обучались в Хоге, считали, что события тех лет и заложили тот самый, ставший к середине двадцатого века уже абсолютно непреодолимым, раскол между нашими мирами. Впрочем, эта история и послужила основанием, почему именно этого короля выбрали достойным украшать собой старую площадь небольшого городка под Лондоном, ставшего со временем полноценной и безымянной частью Английской столицы. И Магам и маглам было за что ставить памятник именно этому монарху.

Внимательно рассматривая и, таким образом, восстанавливая в памяти многочисленные чары сокрытия внимания, лежащие на строениях этой площади, я неторопливо прогуливалась по тротуару, ожидая, когда наступит полдень и Сириус даст появится для других родовому гнезду Блэков. Было у меня затаённое желание еще разочек посмотреть с улицы на золотые ворота с барельефами, украшенные гербовыми сороками нашей семьи и полюбоваться высокими шпилями угловых башенок и понять жив ли еще телескоп на астрономической площадке над входом.

Случая такого мне в этот раз не предоставилось. Через мгновение после того, как часовая и минутная стрелки превратились в одну на цифре двенадцать, меня тихо окликнули из небольшого неказистого одноэтажного домика и дверь его немного приоткрылась. Я быстро двинулась в том направлении, абсолютно точно опознав прозвучавший голос моего кузена. Он и встретил меня в небольшой прихожей и тщательно закрыв дверь как на магловские, так и на магические запоры, пригласил меня пройти к вполне функционирующему камину.

— В мой дом все же можно войти только через камин, объяснил Сириус, отвечая на мой ещё не высказанный, но такой ожидаемый вопрос. Оставшись, по сути, без права выбора что делать дальше я по привычке подвесила на быстрый каст пару хороших объёмных беспалочковых проклятий, и вроде бы готовая к чему угодно, сделала шаг в камин. Я не сбрасывала со счетов никакие варианты и вовсе не была уверена, что этот переход приведет нас именно в старую резиденцию Блэков. В принципе, почти равновероятно, я могла выйти из камина как в кабинете Дамблдора, так и где-нибудь в приватных помещениях Гринготтса, которые зелёнокожие за плату предоставляли всем желающим провести острый разговор, который может закончится дуэлью или свальной собачьей дракой, если участников будет больше, чем двое.

Тем не менее страхи мои не оправдались и вышла я в ту гостиную, в которой множество раз играла в детстве с подругами и кузеном и где позднее коротала бесконечные часы за чтением фолиантов местной библиотеки. Я обратила внимание, что в комнате практически не осталось портретов, лишь два из которых все еще украшали собой боковые стены, но и они были полностью прикрыты небрежно закинутыми на них простынями. В комнате был бардак и её явно уже давно не использовали по прямому назначению. Сириус, появившийся из камина вместе со мной, небрежным жестом стер с нас все следы перемещения и подхватив меня под руку потащил в глубину дома. Долго гадать куда мы движемся мне не пришлось. Два десятка шагов спустя кузен хитрым образом сложил пальцы двух рук в каком-то руническом жесте и одними губами произнес что-то совершенно не запоминающееся, в результате чего справа от нас распахнулась дверь в рабочий кабинет дяди Ориона. Очередным приглашающим жестом Сириус позвал меня войти за ним. Надо сказать, кабинет преобразился с тем пор, как я была тут в последний раз, еще будучи ученицей Ориона. Безразмерный рабочий стол главы семьи был отодвинут со своего законного места в угол и видно было, что только лень не дала моему кузену распилить его и сжечь в том же камине. На столешнице вперемешку стояли пустые стаканы и несколько пепельниц, а из передней крышки торчал кем-то брошенный итальянский метательный нож. Как я и ожидала, к наследию семьи Сириус всё ещё испытывал только отвращение. В центре комнаты, вокруг низенько журнального столика, крестом стояли четыре кожаных кресла, украшавшие собой ранее библиотеку. Мы сели напротив друг друга, и я попой оценила сохранившуюся пушистость этого тяжеленного монстра с высокой спинкой и резными подлокотниками. Заклятие, наложенное на эти кресла, всегда было предметом моего недюжинного интереса, и я многократно мучала дядюшку с тетушкой, чтобы раскрыли этот секрет. Честно говоря, хотела завести себе такие же в своем маноре, да и в целом надеялась, что смогу штамповать себе подобные в любом месте, где бы ни появлялась. Однако, толи они сами не знали, как повторить это чудо, толи почему-то всерьез не хотели делиться своим ноу-хау, но до восемьдесят первого года эту тайну мне так никто и не открыл, ну а потом стало некому. Я с наслаждением поёрзала, принимая максимально удобную позу, положив одну руку на подлокотник и вытянув ноги под столик. Повинуясь небрежному движению палочкой Сириуса, закрылась входная дверь и он наконец-то произнес первые слова в этом доме.

— Здесь мы можем спокойно поговорить, не опасаясь чужих ушей и разных следящих заклинаний. — Я изумленно выгнула левую бровь, транслируя в кузена немой вопрос о причинах подобных заявлений. Он понял это пантомиму правильно — Ты появилась в Англии на фоне очень неприятных новостей, которые в последние дни занимали все моё и наше внимание. Насколько ты знаешь нашу историю? Английскую в смысле? — перебросил он мячик общения в мою сторону

— В Шармбатоне нам последние два курса преподавали обществознание и новейшую историю Европы. Я была отличницей — улыбнулась я в ответ, поддерживая мимикой свое придуманное хвастовство.

— Ну значит ты скорее всего знаешь кто такой Тот-кого-нельзя-называть и чем он занимался? — Я утвердительно кивнула, посмеявшись про себя, что Сириус тоже оказался не лишён тех предрассудков, которые накрыли в семидесятые всю магическую Англию. Предрассудки те были созданы практически на пустом месте. Само собой никакого заклятия на свое имя Лорд не накладывал, хотя существуй подобное колдовство в реальности, я могу допустить, что уж у него бы хватило сил на подобные чары. Когда в семидесятые эту легенду запустил в обиход Яксли, он точно делал это не всерьез и уж он точно не мог рассчитывать, что его достаточно глупая шутка быстро обретёт самостоятельность и укорениться в магической Англии на десятилетия. Иногда, чтобы немного позабавиться, я даже задавала Министерским, как, впрочем, и простым обывателям, простой вопрос — а что они думают происходит, когда они называют его имя? Неужели Лорду интересно знать сколько раз в день о нем вспоминает вся Англия? Ответов я, как правило, не получала, но так как особо я на них никогда и не рассчитывала, то потешаться над суеверными недомагами мне это ни капельки не мешало. Лорд сначала был в бешенстве, когда услышал эту историю, но по мере продолжения противостояния постепенно приспособил эту глупую шутку себе на пользу и в дальнейшем наши журналисты распространяли этот слух вполне согласованно, бравируя тем насколько силён Темный лорд, что может заклясть не только должность преподавателя в Хогвартсе, но и вообще своё собственное имя. Дамблдор, конечно, понимал, что таких проклятий не существует и их в принципе невозможно разработать, но почему-то он ни разочка не попытался выступить с опровержением, наоборот сам начал поддерживать эту легенду. Что двигало Великим светлым мне до сих пор непонятно, но результат этой политики я могла сейчас видеть перед собой.

Мой согласный кивок Сириус посчитал достаточным ответом, и переплетя пальцы рук между собой и положив на них подбородок тихо сказал — Десять дней назад он возродился, и теперь мы все снова на пороге очередной войны. И я, как последний из оставшихся Блэков, планирую снова сражаться с Темным лордом. Сюда — он небрежным жестом обвел рукой пространство кабинета и видимо имея в виду весь особняк целиком, — Ко мне периодически приходят друзья: посоветоваться, поболтать и отдохнуть, так что в моём доме в любой момент могут появится мои соратники, а ты просила пока про тебя никому не говорить. — Мне стали понятны причины его осмотрительности. Я непроизвольно сопроводила глазами его жест и пробежалась взглядом по стенам кабинета.

Даже человеку не так сильно погруженному в наши разборки, после этой фразы, должно было стать абсолютно понятно то, что осталось недосказано- завуалированным. Штаб Ордена феникса всё время второй войны был на Гриммо. Мы, конечно, рассматривали такую версию, как одну из самых основных и очевидных, но дом был укрыт древней магией Блэков настолько хорошо, что, отправившись проверить эту догадку в девяносто шестом, я не смогла не то, что попасть внутрь, но даже увидеть или почувствовать сам особняк. А ведь у меня была остаточная привязка к родовому камню Блэков. Но в тот день мне не помогли ни проведенные тут же ритуалы поиска, ни старые рунные коды, которые я помнила наизусть еще с юности. Я бесцельно побродила вкруг памятника, и, не найдя искомого, аппарировала назад в манор к Малфоям. Дел и суеты у меня тогда было столько, что тратить время попусту, высиживая непонятно что в Лондоне я себе позволить не могла.

— У вас снова начнётся война? — переспросила я и постараюсь как можно натуральнее возмутиться этим фактом. — Вы думаете, что лорд Волдеморт снова попытается поднять новый мятеж? А как он вообще вдруг смог возродиться? Он же умер в восемьдесят первом?

— К сожалению, способ он отыскал — мрачнея на глазах, произнёс Сириус и вслед затем внезапно предложил мне чаю. Услышав моё очередное согласие, Сириус повернулся в угол комнаты и громко прокричал — Кричер!!!

Старый эльф возник ниоткуда практически сразу, с легким, почти незаметным хлопком и ошарашенно замер, поедая меня глазами, демонстрируя недоумение и узнавание. Настороженная реакцией домовика, и опасаясь, что он скажет что-то совершенно лишнее, я, как велит древний этикет старых семей, поспешила представится старшему домовику манора, сделав акцент, что моя фамилия не Блэк. Добивая опешившего домовика и щедро поливая нектаром его мельницу тщеславия и этикета, представление я исполнила на французском, прекрасно помня, что Кричер хорошо понимает континентальный язык, который очень долго оставался языком магического мира, в то время как маглы давно перешли на английский. Не знаю, чем именно я удовлетворила домовика: то ли моя показательная вежливость, впитанная еще в детстве наследницей чистокровного и древнейшего семейства, то ли дело было все-таки лишь в портретном сходстве, но, кажется, ничего более глубокого домовик не почувствовал. Услышав моё имя, старый слуга дома Блэк, лишь сварливо сжал губы и уже без всякого удивления вновь смерил меня взглядом.

— Принеси нам пожалуйста чаю — отправил его восвояси кузен и задумчиво посмотрел на меня — Он тоже заметил в тебе что-то родное — утвердительно проговорил Блэк, откидываясь на спинку кресла. В ответ на такую банальность, я смогла лишь развести руками. — Давай поговорим, пока нам никто не помешал. Ты не захватила с собой ту папку, о которой ты говорила в прошлый раз? С колдографиями и нашей историей? Может там были какие-то документы от Рега? — произнес он с затаённой надеждой.

— Нет, папку я сожгла после прочтения, как и предписывал мне отец. То, что я Блэк знаете теперь только Вы и директор Шармбатона. Спрятаться от артефактов школы шансов у меня не было — я вновь развела руки в жесте самооправдания. — Но она поклялась хранить эту тайну, пока я не разрешу ей об этом говорить. Я не планировала разрешать никогда.

— Очень… удачно. — Произнес Сириус, и я не смогла определить, что именно он посчитал везеньем.

— Значит ты примчалась в Англию в поисках семьи, от которой остались одни лишь осколки, и, наверное, планировала, что мы сможем спокойно и беспечно знакомиться, болтать и коротать время за шахматами? — в его голосе слышался легкий сарказм, и я поняла, что можно и даже нужно пускать в ход очередную домашнюю заготовку. Но не успела я открыть рот, как снова появился Кричер, и кряхтя и еле слышно ругаясь себе под нос, принялся расставлять чашки с чаем. Водрузив возле чашек небольшую жаровню, он щелчком пальцев зажёг в ней огонь и, вынув из воздуха пузатый фарфоровый чайник, водрузил его сверху. Мне показалось, Сириус был удивлён представлением, исполненным эльфом. После его исчезновения он еще несколько секунд изучал глазами сервировку стола и лишь затем потянул палочку из кармана. Проверив на яды и прочую гадость отдельно чашки чая и отдельно чайник он странно улыбнулся и выдал

— А ты ему явно понравилась. До сего дня он ни разу не подавал к столу ничего безопасного. — Я мысленно закатила глаза кверху. В моём мире такого просто не могло быть. Домовик не может вредить хозяевам. Никогда. Ну скажем так, нормальный домовик, у которого полный порядок с ориентацией в пространстве и в отношениях с хозяином. А Кричера я помнила, как очень адекватного домовика. Если уж Сириус не смог никак договориться с Кричером, то что помешало ему просто запретить подсовывать себе яды и прочую отраву. Он что, об этом забыл? Или какие-то дамблдоровские штучки не дают ему приказать домовику?

— Мне конечно хотелось найти семью, хотя я и понимаю, что в вашей среде ладить с родственниками получается не всегда. — тут я выложила на стол свой первый козырь, который, вроде как, должен был объяснить и моё появление и мою мотивацию — И ещё я хочу найти отца, или, по крайней мере, понять, что с ним случилось и если он умер, то выяснить кого я могу за это отблагодарить. Я постаралась, чтобы источаемый мною сарказм услышал даже глухой полумёртвый младенец, и, наконец-то, заметила огоньки интереса в обращенном на меня взгляде кузена. — Я уже успела просмотреть подшивки Пророка за те годы. — Слава Мерлину в Англии есть библиотеки, вход в них хоть и платный, но достаточно недорогой. В реальности-то я никуда так и не зашла, но несколько дней назад добросовестно поинтересовалась у Октавиуса адресами общественных библиотек и временем их работы. С этой стороны я вроде была прикрыта.

Наживку Сириус проглотил не разжевывая. Пора подсекать.

Несколько секунд мой кузен пристально разглядывал меня своим серыми глазами, а я в эту неожиданную паузу постаралась сделать максимально независимое лицо и замаскировать просящуюся на губы улыбку глотком жаркого чёрного чая. То, что моя идея захватила сердце кузена было понятно и очевидно.

— Я искал его в семидесятых, когда понял, что он не выходит на связь и перестал появляться не только на мероприятиях, но и дома. — проговорил Сириус, вспоминая прошедшее, — Но результата я никакого не достиг. Рег, как в воду канул, казалось бы, начисто оборвав контакты с миром. Конечно, мой поиск вёлся с поправкой на гражданскую войну, но я постарался тогда побывать везде, где только мог оказаться Рег и расспросить вроде бы всех, с кем он вообще мог общаться. Были кое-какие следочки, но все они, в конце концов завели меня в никуда. Думаешь есть смысл начинать этот поиск снова, спустя много лет? — сомнение в его голосе было ненаигранным и печальным. Пришло время для моего второго козыря.

— В записках, что оставил мне мой приёмный отец было кое-что, что может помочь в этом деле. Он утверждал, что после того, как Регулус оставил меня, он больше ни разу не появлялся в нашем доме и никак не интересовался моей судьбой, за исключением одного случая: отец написал, что спустя несколько месяцев Регулус присылал им сову с континента, с кодом от ещё одного счета в банке, который должен был стать моим наследством и несколько странным указанием, что последнюю часть моего наследства мне следует искать в особняке Блэков.

Я задумалась, правильно ли я делаю, озвучивая те мысли что появились у меня по результатам моих собственных поисков. Информация о том, что Регулус хотел сделать что-то важное незадолго до своего исчезновения, была у меня уже очень давно. На войне мы часто теряли своих товарищей и иногда теряли их вот так же — без понимания, где они и что с ними, так что у нас была отстроена простенька схема взаимодействия, чтобы хотя бы примерно мочь определить, что именно произошло. Первым пунктом при поиске пропавших всегда было общение и родственниками, а так же с сослуживцами по отряду или группе, к какой был формально приписан любой из пожирателей. Родители Рега, ничего толком сообщить мне не смогли, а вот его приятель и командир его пятерки Крауч-младший смог припомнить несколько загадочных обмолвок, выданных Регом незадолго до своей пропажи. Барти интерпретировал их однозначно, посчитав, что Рег завуалированно делился с ним планами о побеге с войны и из Англии в целом. Чтобы заставить Барти вообще вспомнить все содержимое их разговоров, мне даже пришлось одолжить у Лорда его думосбор и потратить несколько часов, погружаясь вместе с Краучем в воспоминания о грустных усталых пьянках и не менее серых посиделках без вина. Из воспоминаний мне тогда стало понятно то, что я не замечала сама, хотя пятерка Крауча и сам Рег подчинялись именно моей группе и я часто их видела при планировании операций и на брифингах. Рег тяготился этой войной и вёл себя совершенно неадекватно нашим великим целям. В воспоминаниях Барти он был сер и уныл, мрачен и сосредоточен. Тот самый разговор, который я сейчас представила, как содержание письма, происходил в одном из Лондонских пабов, после, вроде бы успешного рейда и буквально за день-два до его исчезновения. Барти был рад и доволен, а вот физиономия Рега даже в воспоминаниях внушала мне скорее отвращение. Абсолютно серого цвета кожа, обострившиеся из-за непонятно откуда взявшейся худобы черты лица и вселенская мрачная печаль в глазах. Так он выглядел в начале их посиделок. По мере того, как стаканы с огневиски сменялись один другим и проливались в промежутках пенным элем, Регулус медленно расцветал и иногда, на несколько минут, вновь превращался в себя привычного — веселого и порядочного парня, который никогда не лез за словом в карман, всегда возвращал любые долги, был болезненно предан данному однажды слову и никогда не начинал отношения с новой девушкой, не закончив предыдущие. Под конец этого вечера, в мутных от выпитого антистрессового огневиски воспоминаниях Барти, сохранилась небольшая речь Рега, которую он произносил скорее сам себе, чем своему другу и вот она-то и была моей зацепкой.

Я тогда смотрела в думосборе, как Регулус выпил очередной тост за чистоту крови, и лишь сейчас поняла, что за весь тот вечер он произнес ни разу тоста для Лорда, хотя пить за его успех, не отделяя от него себя, было чем-то вроде хорошей приметы в кругу сподвижников и пожирателей. Рег шумно и с силой ставит опустевший стакан на толстую столешницу и произносит: «Он всех нас предал! Всё наше поколение и еще, кто знает, сколько поколений до нас. Он предал нашу память и наши узы. Он решил пойти своим путем, и обмануть всех и каждого. Но я знаю, как отомстить — собственно я уже почти всё сделал» — шипел Регулус похоже, что сам себе — «Дом Блэк сохранит свою честь…» — и далее он перешёл на совсем тихий свистящий злой шёпот, которого Барти уже не расслышал. Тогда в семидесятых, я толком не обратила внимания на этот его краткий монолог, почему-то решив, что Рег опять говорит о Сириусе, но прогоняя эти воспоминания в Азкабане и затем уже вот сейчас восстанавливая все что я помню и знаю о Реге и все что я знаю на текущий момент, я поняла, что героем этой тирады вполне мог быть не только Сириус.

Последний кусочек моей сумасшедшей теории, на которой я построила мнимый путь поисков Рега, мне тогда же подкинула моя матушка. Опять же незадолго до своей пропажи, Рег внезапно появился в доме моих родителей и провел целый день копаясь в библиотеке младшей ветви Блэков. Зашедшую к нему пригласить к ужину мать он встретил тогда невыразительным погасшим взглядом, и ставя на полку очередной том, внезапно поинтересовался у нее, не знает ли она где еще можно поискать разрушающие заклятья. Мне нужно пробить очень прочный барьер — пояснил ей Регулус в ответ на уточняющий вопрос, и грустно оглядев книжные полки поделился: в Ваших книгах я ничего нужного не нашёл. А использовать Адское пламя у меня может не хватить сил. Мама тогда лишь посоветовала ему обратиться ко мне, как к эксперту по разрушению и уничтожению, но Рег этого так и не сделал. Последним человеком, кто видел его перед пропажей оказалась моя сестра, заскочившая зачем-то в родовое гнездо на Гриммо и столкнувшаяся с Регом в каминном зале. Он что-то сосредоточено писал на планшете, утопая в безразмерном кресле и толком даже не удостоил Цисси разговора. Когда спустя час она вновь появилась в каминной, намереваясь улететь, Рег пару минут поболтал с ней о текущих раскладах и обменялся свежими новостями. Заверил её в том, что передаст мне её приветы и под конец почему-то даже попенял ей, что она так редко появляется в фамильном особняке. — Эти стены дышат нами — произнес он тогда с вдохновением — тут мы почти всесильны, и никто не может здесь нам помешать. Особняк Блэков защитит наше наследие и сохранит все наши тайны. Он сможет хранить их вечно, пока мы не сможем их уничтожить. — Цисси лишь хмыкнула младшему кузену и пообещав появляться почаще шагнула в камин. И это было последнее что я знала о Реге.

Тогда в прошлом все эти обрывки разговоров затерялись в общей массе, ведь прежде всего я искала любые упоминания о конкретных планах, делах, датах и встречах, однако сейчас, проживая всё это еще раз, я приняла для себя, что эти воспоминания действительно немного странные и слегка выбиваются из общего ряда, но только если предположить, что у этих обмолвок и вырванных из сюжета вопросах есть общая точка.

В семидесятые мне не было ничего известно о крестражах, точнее не так. Что такое крестраж я знала, и это знание не числилось среди тех, что я собиралась применять на практике. Проводя с Лордом довольно много времени, я так же знала и о его интересе к этому магическому проклятию, но у меня и в мыслях не было, что Лорд может сотворить подобное со своей душой. Доподлинно о том, что у Лорда есть крестраж и он далеко не единственный я узнала за несколько месяцев до штурма Хогвартса. Первый мой шок Лорду пришлось успокаивать лично. Это вообще был первый и единственный раз в моей жизни, когда я позволила себе повысить на него голос и сказать что-то не сильно приятное. Я была в полном раздрае и мои руки буквально тряслись от ужаса, пока я плакала и кричала одновременно, посекундно сжимая и разжимая кулаки и нещадно царапая свои ладони ногтями. Создание крестражей было противоестественно и отвратительно. В старых семьях предпочитали не прятать эту тайну под десять замков. Мне было шесть лет, когда дедушка Арктурус первый раз рассказал мне об этой гадости. Рассказ был обличён в форму старой континентальной сказки о двух братьях, один из которых прогневал саму Смерть и узнав, что она объявила на него охоту, вознамерился найти способ сбежать от нашей Сиятельной Леди. Сказка была не слишком длинной, и это понятно — всё-таки малолеткам проще коротко сказать, что старший брат придумал свой трюк и выполнил его, чем долго и подробно описывать поиски решения и технологию. Трюк был найден, и волшебник разделил свою душу пополам, спрятав оторванную от тела половинку души в некий сосуд, который спрятал так тщательно, словно это было самое главное сокровище. Когда его все-таки убили, он возродился, но мир отторгнул его новое существование. Разделяя душу, он убил её, и дальше была лишь долгая-долгая агония мучений, ведущая к медленной, но неумолимой смерти возрожденной оболочки. В рассказе старший брат все же умер, а сосуд с его половинкой души был разбит. Не самая добрая сказка, но зарубку в моей душе я получила. По мере своего взросления я периодически натыкалась на обрывочную информацию о крестражах, но все, что я читала и запоминала, говорило лишь о том, что рискнувшего повторить этот трюк не ждет ничего хорошего ни в первой жизни, ни во второй. Разорванная душа будет страдать, причем обеими половинами. Страдать вечно и бесконечно, и до самого конца будет маяться в хладе и смраде. Так звучал неизбежный финал истории о создании крестража, раскопанный мною в одном из томов Блэковской библиотеки. Надо ли сомневаться, что известие о том, что мой любимый человек уже имеет крестражи и даже успешно воспользовался одним из них, повергло меня в шок и отчаяние. В тот день Лорд все же сумел меня успокоить и долго рассказывал о минувшем и о своих планах. Он ничего не рассказал о технологии создания, упомянув лишь что только сильнейшие маги способны на такое. Финальным аргументом, который заставил меня примириться с этим кошмаром была его возрождённая жизнь. — Представь, что крестража бы не было — сказал он мне в тот день — Представь, что моя жизнь бы закончилась тогда — в восемьдесят первом. Я представила, и новая порция ужаса захлестнула меня с головой. И тогда я дала себя уговорить. Да и что я могла сделать иного? Я оплакивала его и жила лишь надеждой, все долгие годы в Азкабане. Сколько раз я в ужасе просыпалась в холодной камере и судорожно начинала проверять свою метку, когда мне снилось, что она умерла окончательно и у меня на руке остался лишь бледно-серый безжизненный шрам, опустошенный и мертнвый, словно мумия египетского фарона. Шрам, который можно свести одним легким медицинским заклятием. И как, несмотря на все старания дементоров, я затем умиротворенно лежала, убедившись, что знак еще жив и лучше всякого пламени согревает мне душу.

И вот зная эти подробности, я дала волю своей фантазии и щедро смешивая правду и удобный мне вымысел, все же сочинила для Сириуса ленду о том, что Регулус сообщил моему приемному отцу, что нашёл что-то чрезвычайно важное и ценное и сохранил его в доме Блэков до лучших времен.

Поделившись этой историей с кузеном, я предложила посмотреть и поискать это моё якобы наследство и дальше мы вместе попробовали угадать, что же это могло быть и куда его мог спрятать Рег. Само собой, подобное гадание на кофейной гуще не привело ни к чему интересному, но я своей цели достигла и наконец-то уверилась в том, что смогла внятно объяснить Сириусу причину моего тут появления и, более того, явного желания остаться где-то рядом.

Часом позже старший Блэк задумчиво закурил сигару и потребовал от Кричера принести ему виски, а мне еще чаю. Домовик молча выполнил указание, и вся эта ситуация удостоилось еще одной усмешки кузена и долгого взгляда на меня. Я неуютно поёжилась под его взором и с удовлетворением заметила, что настороженность в его серых глазах все же постепенно пропадает.

— Оставайся у меня — наконец произнес он ту фразу, что я жаждала услышать с самого первого слова нашей беседы — Тут, конечно, не так чисто, как в отеле, но зато уйма места и всегда будет с кем поболтать, да и Кричер даже не пытается тебя отравить. Может и меня перестанет пытаться, и я наконец-то поем нормальной еды. — К Сириусу, похоже, вернулось отличное настроение, и он наконец-то позволил себе улыбнуться и слегка расслабился в кресле.

Все-таки он совершенно беспечный недотёпа, подумала я, глядя как пепел падает с его сигары прямо на пол. Во всех смыслах. Он, как будто намерено, игнорировал несколько пепельниц. Был бы здесь сейчас дядя Орион, он бы точно не оценил подобное варварство. Наш разговор ненадолго затих, и я попросила разрешения прогуляться по дому. Посмотреть на него своими глазами. Прикоснуться к реликвиям семьи. В ответ на это заявление Сириус лишь усмехнулся

— Все реликвии семьи я давно уже сбросил в подвал. Терпеть не могу эти замшелые хреновины, единственная суть которых — мериться с другими, столь же чванливыми семьями, количеством поколений благородных предков, возведенных в степень площади фамильного кладбища.

Я не до конца поняла его мысль, но решила не выспрашивать подробности. Посчитав эту фразу за разрешение, я, плавно поднявшись из кресла, взмахом палочки попыталась распахнуть окно, чтоб запустить в уже порядком прокуренный кабинет толику свежего воздуха. Ну и заодно посмотреть на защиту. Защита работала как часы. Окно под моим бытовым заклинание даже не думало открываться, а Сириус лишь усмехнулся, глядя на это. — Пока только я могу открывать тут окна. Я да мой крестник — поправился он тут же. — Вы с ним еще познакомитесь. Уверен ты слышала о Гарри Поттере. Я молча кивнула и двинулась к выходу из кабинета. Дверь, в отличии от окна, открылась без фокусов, и я, не торопясь выскользнула из кабинета, предвкушая небольшую экскурсию по фамильному особняку.

Чтобы пройти по всем этажам мне понадобилось не так мало времени. Особняк все-таки был огромен, ведь когда-то он служил домом для нескольких поколений Блэков, причём с семьями и фамильярами. Отбросив в сторону осторожность, я надолго задержалась в холле третьего этажа, где, бывало, часами сидела в юности. Сейчас здесь присесть было не на что, однако моё любимое панорамное окно всё ещё было на месте. И хоть его, явно, давненько никто не мыл, вид из него по-прежнему открывался прекрасный. В этом районе не было многоэтажной застройки маглов и за окном небольшой парк Блэков плавно переходил в цветущие летние сады наших соседей. Недлинные дорожки парка почти полностью были скрыты за кронами деревьев и разглядеть резные скамейки, которые, как я знала, должны были стоять вот там и там никак не получалось. Надо будет непременно навестить этот парк, отметила я для себя.

В целом дом производил унылое впечатление. Огромный и практически полностью заброшенный, он почти не ассоциировался у меня с всегда аккуратной, вылизанной и со вкусом обставленной резиденцией Блэков, какой я её помнила. Неужели это Сириус так здесь все испохабил, ужасалась я про себя, проходя сквозь анфиладу комнат к библиотеке. Откровенно грязно нигде не было, царило скорее этакое небрежение, будто к дому относятся как к странной и непонятной чужой вещи, лишь случайно и ненадолго угодившей в руки к текущему владельцу и которую он не знает, как применить. Мраморные ступеньки центральной лестницы не были прикрыты ковровыми дорожками и вниз я шла по начавшему трескаться итальянскому камню. Огромное зеркало на пороге библиотеки отразило меня в полный рост, и я на этом экране поучаствовала себя неуместно посреди запустения и забвения. На фоне стен, с которых местами уже отслаивались обои и драпировки, моё новое платье смотрелось как инородное тело и мне подсознательно захотелось накинуть на себя что-то столь же блеклое и неприметное, чтобы сегодня сойти тут за свою. Какая-то часть библиотеки куда-то исчезла, поняла я, осмотрев запыленные книжные полки. Количество книг тут заметно отличалось от того, что я помнила с последнего посещения. Куда делись эти тома я пока могла лишь гадать. Сожжены во время очередной гулянки Сириусом? Или может переместились в библиотеку Хогвартса по решению Великого светлого? А может быть он просто забрал их себе или Сириус сам их продал? Полного списка сокровищ этого места у меня никогда не было, так что понять, что исчезло с опустевших полок мне было сегодня не суждено. Понимая, что всё равно вернусь сюда в будущем и уже внимательно осмотрю остатки коллекции книг я наколдовала простые очищающие чары и тщательно прошлась ими по книжным полкам. Кресла для чтения были перенесены на первый этаж, так что, кроме относительно чистого письменного стола с приставленным к нему и явно неуместным тут рояльным табуретом, в помещении другой мебели не было. Стол и табурет, на удивление, в дополнительной уборке не нуждались, из чего я сделал вывод что Сириус иногда пользуется этим местом. Сириус или кто-то из его гостей, поправилась я в своих рассуждениях. Я всегда уважала и ценила знания и оставлять эту сокровищницу поколений без ухода было выше моих сил.

В холе второго этажа, сбоку от лестницы, я нашла фамильный гобелен Блэков. Уникальная вышивка, живой след мастерства предыдущих эпох, он валялся на полу, словно ненужная тряпка. Никакой магии он не поддавался, так что я расправляла его руками. Раньше он всегда висел в кабинете главы семьи, так что я сразу поняла кто оттащил его на второй этаж и бросил словно бесполезный кусок ветоши. Интересно, есть ли что-то связанное с семьей Блэк, что Сириус бы не ненавидел? Смахнув с гобелена какие-то крошки и кучку песка, я внимательно рассмотрела это сокровище. Он остался ровно таким, как и был на моей памяти. Ровно тот же ожог на месте портрета кузена. Тоже блеклое имя Рега. Цисси, Андромеда, Я. Магический узор моего портрета был так похож на меня нынешнюю, что я на секунду даже решила вернуть всё как было до моего появления. Никому этот гобелен был не нужен, и пусть бы себе и валялся дальше в углу, подальше от глаз и ненужных ассоциаций. Однако, у меня просто рука не поднялась поучаствовать в этом святотатстве. Свернув гобелен в довольно объемный сверток, я оттащила его в ближайшую гостиную второго этажа и аккуратно водрузила там на стол, пообещав себе и магии, что как только у меня выдастся время и я пойму куда его деть, то я сразу позабочусь об этом сокровище. Надеюсь, Сириус не доберётся до него раньше меня и не развеет по ветру. Хотя, судя по всему, он уже давно не поднимался на второй этаж и за сохранность гобелена стоит опасаться не сильно.

Закончив осмотр второго этажа, я снова вернулась к кабинету, но кузена там не обнаружила. В пепельнице на столе догорала начатая сигара. Пустой стакан из-под виски и чайник с чашкой уже исчезли с журнального столика, так что задерживаться в кабинете смысла не было. Надеюсь, он где-то на первом этаже, подумала я, представляя как бегаю по всему дому разыскивая непутёвого кузена. Проходя комнату за комнатой пустые помещения, я услышала чьи-то голоса из столовой и в нерешительности замерла. Сириус явно был не один и его взрослый, но не слишком громкий, хриплый голос был разбавлен каким-то юношеским фальцетом. Стараясь не издавать ни звука, я медленно вытянула из кобуры палочку и сделала пару аккуратных шагов назад, однозначно решив, что пока мне лучше избегать знакомства с Орденцами. Решить то решила, но судьба явно вознамерилась сегодня надо мной подшутить.

— Вы кто? Не двигайтесь — услышала я звонкий голос сзади и медленно повернув голову опознала в хозяйке голоса Грейнджер. — Сириус!!! Рон!!!! — оглушительно завопила она, не сводя с меня глаз и направляя палочку прямо мне в лицо. Я не сделала никакой попытки поднять свою и так и замерла, опустив руки и рассматривая более юную и пухлую версию той фурии, что буквально вот несколько дней назад пыталась разрезать меня на множество неаккуратных кусочков. Интересно, знает ли она Сектусемпру сейчас, или война еще не начала учить нехорошему эту милашку с кудрявой бесформенной шапкой непослушных каштановых волос? В ответ на её истошный вопль, почти сразу же раздались приближающиеся шаги со стороны столовой и спустя пару секунд в комнату заскочил Сириус с палочкой наготове и один из младших Уизли. Этот был без палочки и выглядел скорее любопытным, чем готовым к серьёзной драке. Драки, впрочем, не случилось. Поняв в чём причина столь звонкого переполоха, кузен убрал палочку в карман и предложил сделать тоже самое нам с этой малолетней ведьмой.

— Не успел никого из вас предупредить, — виновато ухмыляясь проговорил мой кузен, разводя руки в стороны. — Это мои друзья: Гермиона и Рональд, — представил он мне двоих ребятишек. — А это моя племянница Сора. — произнес он это таким невинным тоном, что мне сразу вспомнились что во времена мародеров Сириус был душой этой бодрой четверки. В его голосе, намеренно приглушенном и ровном, был скрыт нереальной глубины сарказм и сквозило неприкрыто ожидание реакции.

У тебя же племянница только Тонкс — обличительно выступила Грейнджер, всё же убирая палочку куда-то в карман своей мантии.

— Сюрприз! — радостно оскалился Сириус, явно довольный своей своеобразной подачей информации. Непутёвый, да еще и клоун в придачу, немного раздраженно подумала я, внимательно изучая двух бывших врагов.

Так и не потянувшийся за палочкой паренёк молча смотрел на меня и не делал даже попытки заговорить. Позднее я поняла, что видимо привела его в слегка оторопевшее состояние, ведь впоследствии очень часто заставить этого парнишку помолчать можно было только чарами Силенцио. Гермиона сделала некое подобие смеси книксена и поклона, и повторно представилась сама еще раз. Я тоже назвала своё полное имя и неожиданно сама для себя, была заключена в легкие дружеские объятия.

— Рада познакомиться — пропела она, целуя меня в щеку — Ты сестра Тонкс? — задала она первый вопрос и, не дав мне ни секунды даже открыть рот, ответила сама себе — Нет, ты не можешь быть сестрой Тонкс, потому что тогда ты тоже была бы Тонкс, а ты Лайт. — широкая улыбка девушки однозначно сообщала, что лхвученную Сириусом легенду безоговорочно приняли. Названый Роном Уизли тоже попытался галантно представиться и протянул мне руку для рукопожатия, которую я смерила непонимающим взглядом и молча ждала, пока он наконец сообразит, что девушкам руки не пожимают. Соображал парень не то, чтобы быстро, и наша молчаливое соревнование недоумений грозило затянуться уже на второй десяток секунд. Положение спас мой кузен, за меня подсветив Гермионе мою родословную — Сора дочь моего брата Регулуса.

— Регулуса — пожирателя смерти? — Тут же взвился рыжий, демонстрируя, что он не всегда является таким заторможенным типом и иногда вполне в состоянии обогнать паровоз и даже долго бежать перед ним. — Его сАмого — подтвердил Сириус. И сбивая воинственный настрой Рона, мгновенно перевел тему, и похоже вернул её в тот момент, который прервал истошный вопль девицы Грейнджер. — Так что вы хотели мне рассказать о Гарри? — Ребята мгновенно обменялись взглядами, Гермиона слегка кивнула в мою сторону, и вопросительно посмотрела сначала на Сириуса, а потом на меня.

Приглашение тихо удалиться и не отсвечивать, я распознала еще до того, как ее тонкая бровь взлетела поближе к причёске. Я, в общем, была совершенно не против. — Я подожду в гостиной на втором этаже — предложила я всем троим Орденцам, поимая, что пока мне не стоит пытаться лезть в их дела слишком явно. Сириус утвердительно кивнул и вызвал Кричера. В этот раз домовой появился в самом скверном расположении духа. Едва поняв, что гостей в доме стало в три раза больше, он яростно зашипел непростые ругательства про грязнокровок и предателей крови, которых поганый наследничек и негодяй Сириус притащил в этот дом, поганить своим присутствием великую память предков. На удивление, в этом монологе для меня места не нашлось, и Кричер продолжал поносить лишь самого нового хозяина и его беспутных гостей. — Кричер, заткнись! — оборвал его причитания злой голос кузена, и домовик вынужденно замолчал, продолжая сверлить красными от ярости глазами троицу Орденцев. — Принеси Соре в гостиную на втором этаже чай и что-нибудь поесть. А потом запрись у себя на кухне и пока кто-то из нас не позовет, я запрещаю тебе покидать её стены. — Судя по обозленному тону кузена, домовой его вполне успешно доставал и делал это уже не в первый раз. Тем не менее, ослушаться Кричер не смог и тут же исчез из комнаты.

Когда я поднялась на второй этаж, меня уже ждал чай и ароматные фирменные Блэковские булочки с корицей и сахаром. Ну и Кричер, замерший около столика и пожиравший меня глазами.

— Добрый день ещё раз, Госпожа, и с возвращением в резиденцию Блэк — подобострастно и ласково, как могут лишь домовики, прошептал Кричер и, внезапно сорвавшись с места, быстро просеменил ко мне и обнял мои ноги, уткнувшись носом, куда-то в район левого бедра. С зарождающимися нотками паники, я почувствовала, что моя легенда, похоже, только что провалилась, и все мои грандиозные планы уже вовсю несутся под откос. Расширившимися от удивления глазами я, будто снова омертвев, смотрела на Кричера, пытаясь набрать в грудь воздуха, чтобы что-то ему ответить. По-своему интерпретировав мою неожиданную реакцию, он столь же внезапно разжал объятия и отскочив на пару метров в сторону начал безудержно кланяться и извиняться. Не буду дословно запоминать все его причитания, так как там было слишком много ненужных восторгов и не менее восторженного самобичевания, но общий смысл его спутанного монолога был следующий. Кричер, как старший эльф рода Блэк, в обязанности которого входило лично руками заботиться о гобелене, мгновенно узнал меня и как он утверждал, даже почувствовал некое эфемерное родство с домом Блэк. Он много раз обратился ко мне как к Хозяйке Беллатрикс и под конец даже начал плакать, причитая, что наконец-то в дом вернулся кто-то из нормальных хозяев, а не эти вот маглокровные выскочки. За витиеватыми оборотами его спутанной речи, большую часть которой он произнёс на французском языке, я уловила для себя главное. Кричер мгновенно опознал мою внешность, но на этом доказательства того, что я и есть Белатрикс у него кончились. Никакой мифической родовой магии или магии эльфов не случилось, и никакая блэковская кровь не била набатом в сердце старого слуги нашего рода. Похоже, слухи о том, что домовики могут чуять хозяев на своем непонятном уровне восприятия, оказались просто слухами.

Я молча села в кресло и коротким и властным жестом приказала ему наконец замолчать. То, что он послушался моего приказа, я восприняла скорее как его внутренний настрой видеть во мне одну из Блэк, чем о какими-то полумифическими узами домовика и хозяев, но это надо было ещё проверить. Несколько минут мы провели в тишине, пока я выбирала, как именно строить наше общение дальше. Из Кричера мог выйти отменный помощник и незаменимый агент и, пообещав ему свою лояльность роду, можно получить в ответ годы его преданной службы. Которая, правда, кончится там, где начнутся приказы Сириуса и этот момент надо было постоянно иметь в виду. Кричера можно очаровать, подкупить, замотивировать, но все мои ухищрения мгновенно пойдут прахом, стоит только кузену отдать прямой приказ. Собравшись с мыслями, я начала вновь повторять свою легенду.

— Кричер, меня зовут не Белатрикс. Белатрикс — моя двоюродная тётя, которую я никогда в жизни не видела, но знаю, что очень на нее похожа. — ошарашенность в глазах домовика стала мне чётким сигналом, что он меня точно услышал и воспринял. -Мой отец Регулус Блэк, хоть я его совершенно не помню изнаю только по рассказам. — Стараясь говорить медленно и спокойно, чтобы ни в коем случае не выдать своего волнения, или не дай Мерлин, снова не возбудить только-только успокаивающегося домовика, я вновь в десятке коротких предложений проговорила свою легенду, сделав специально для Кричера акцент, что считаю своей первостепенной задачей попробовать разыскать отца, или точно узнать, что с ним случилось. Помня поведенческие императивы старшего домовика семьи Блэк я, кроме этого, упомянула, что приехала с сильным желанием обрести настоящую семью, о которой я много знаю, но которой была лишена все годы своей жизни. В середине моего недлинного монолога Кричер пытался меня пару раз перебить и закрывал рот лишь наталкиваясь на мой недовольный взгляд и запрещающий жест. Мне нужно было погрузить в сознание этого престарелого домовика всю мою легенду целиком. Чтобы он воспринял её без искажений, цельно и комплексно. Под конец, я вслух понадеялась, что попробую вернуть Сириусу уважение к его Семье и предкам, хоть это будет и не просто, что Кричер должен был понимать и без меня. Кричер понимал. Когда мои пояснения подошли к концу он лишь молча поклонился, всем своим видом показывая, что я могу им располагать, пока я выполняю эту ценнейшую для последнего хранителя наследия семьи Блэк миссию.

Удовлетворенно пообещав домовику быть хорошим Блэком, я всё же попросила его наполнить мою чашечку чаем и начала расспрашивать о том, что происходит в этом доме и кто сейчас допущен по посещения. Кричер ответил почти на все вопросы, прояснив даже ряд моментов, неизвестных мне в прошлой жизни.

Мои дядя умер еще до моего заключения, так что, когда меня арестовали в восемьдесят первом, тётя осталась на Гриммо в полном одиночестве, не считая нечастых визитов Нарциссы, которая на недолгое время, стала последней отрадой Вальбурги. Несмотря на все уговоры Вальбурги, Нарцисса и её муж лорд Малфой не смогли вытащить меня из Азкабана, так что тётя постепенно и в одиночестве угасала, оставшись одна в огромном пустом доме. В восемьдесят пятом она тихо и незаметно умерла и дом остался вовсе без хозяина. После её смерти Кричер отпустил всех остальных домовиков искать новые семьи и точно знал лишь про то, что двое из них оказались в маноре Малфоев, а куда пристроились остальные ему неведомо. Оставшись в одиночку в пустом доме, он со временем заметил, что дом по-прежнему остаётся жилым, что означало, что у дома есть живые хозяева. А значит, рано или поздно, кто-то из Блэков вновь появится на Гриммо. Он упомянул, что через год после смерти Вальбурги в дом пытались по очереди попасть обе мои сестры. Андромеда тогда привела с собой Дамблдора, а Нарцисса появилась спустя ещё несколько дней в компании Люциуса Малфоя, но ни одна из них не знала нужных рун и кодов отпирающих чар, так что обе удалились ни с чем. Камин был закрыт еще Вальбургой, которая предпочитала открывать его только точно зная, что вскоре будут гости. Взламывать запирающие заклятия ни та ни другая не стали, прекрасно помня надежность и сложность защитных чар фамильной резиденции. Долгих восемь лет Кричер, оставался в доме один, занимаясь в основном поддержание порядка и изо всех сил пытаясь сохранить главную резиденцию семьи для наследника. Он знал, что мы с Сириусом сидим в Азкабане и вряд ли выйдем оттуда, но все же надеялся на что-то и не опускал рук.

Вновь дом ожил лишь в начале девяносто четвертого, когда на пороге внезапно появился Сириус в компании своего детского друга-оборотня. Они тоже сначала не знали, как войти в дом, но Сириус как-то смог обойти все защиты. Кричер предположил, что ключевую роль тут сыграла кровь Блэков и то, что всё же именно Сириус оказался прямым наследником старшей ветви Блэков, а значит и рода Блэк в целом. То ли Вальбурга перед смертью все-таки вернула его назад в завещание, то ли никакого завещания вовсе и не было и определение наследника Блэков было отдано на откуп алтарному камню, но факт остается фактом. Сириус смог войти и стать полноценным хозяином так ненавистного ему ранее фамильного особняка. В придачу к которому ему достался один престарелый эльф. Так и оказалось, что для Кричера радостное событие возрождения клана Блэк стало личной трагедией. Он прекрасно помнил суматошного наследника по старым временам и с непередаваемой печалью обнаружил, что с годами характер и устремления Сириуса вовсе не изменились, а может, стали ещё радикальнее. Последний год домовик провёл, бесконечно ужасаясь тем, кому волей Магии досталось наследие благороднейшего и древнейшего дома Блэк.

Сириус жил тут уже почти полтора года, планомерно приводя в негодность и сам особняк, и мебель, и вообще всё, что было в этом доме. В течении первого года он постоянно и часто исчезал, вновь оставляя Кричера в одиночестве на долгие недели. Часто приводил друзей — грязнокровок и прочих предателей крови, к каким Кричер относил даже Дамблдора, что, откровенно скажем, было скорее неправдой. Дамблдор был, конечно, великим любителем маглов и битв во имя света и доброты, но вот грязнокровкой он точно не был. Реальная история его семьи, на самом деле, мало чем отличается от истории тех же Мраксов. Очередной очень древний и чистокровный увядающий род, внезапно породивший на свет волшебника великой силы, который впитал в себя и затем гордо нёс по жизни бесконечное количество детских обид и комплексов.

Дамблдор так же посещал несколько раз Гриммо по приглашению Сириуса и действительно как-то унёс с собой огромную кучу книг из библиотеки. Кричер, конечно, пытался возмущаться и протестовать, но Сириус тогда его оборвал и, как обычно, отправил не мешаться на кухню. Были и другие гости, но никто надолго не оставался, посещая особняк лишь для общения с кузеном. А две недели назад в дом залетела настоящая толпа и Кричера заставили практически освободить от мебели столовую и после завершения этой работы вновь отправили сидеть на кухню, строго наказав, чтобы даже не пытался подслушивать и подсматривать. Потом уже Сириус проговорился, что это было первое, на этом этапе истории, собрание возрожденного Дамблдором Ордена Феникса. С тех пор различные представители этого ордена почти ежедневно появляются в особняке и ведут себя, по мнению Кричера, абсолютно отвратительно. Кричер как раз завершал рассказ о самых последних днях, когда дверь в гостиную открылась с внутрь вошла Гермиона, на ходу поправляя непослушную прическу. Быстро осмотревшись, она практически с разбегу нырнула в соседнее кресло и тут же развалилась в нем, закинув обе ноги на подлокотник. Несмотря на крайне недовольный взгляд домовика, девушка спокойно с ним поздоровалась и, словно продолжая какой-то давно начатый разговор, обратилась к нему с удивившем меня вопросом.

— Кричер, ты ещё не надумал получить освобождение? Я уверена Сириус с радостью тебя отпустит. — Лицо домовика мгновенно перекосило ярчайшей ненавистью, и сдерживаемая, похоже, только моим присутствием, плотина его похабного красноречия дала сразу несколько трещин. Набрав в рот воздуха, он разродился длинным перечнем ругательств, поясняя «тупой грязнокровке», что старейший слуга величайшего и древнейшего дома Блэк никогда в жизни не опустится до того, чтобы самостоятельно покинуть фамильный особняк. С громким хлопком, какого обычно домовики себе не позволяли, взбесившийся эльф исчез, оставляя меня с Грейнджер наедине. Девушка явно восприняла отповедь домовика очень близко к сердцу и какое-то время надувшись молчала, переваривая столь красноречивый ответ. Взяв себя в руки, она резко тряхнула гривой своих бесформенных волос и потянула палочку из кармана. Я мысленно поставила себе «превосходно» удержав себя от любых движений и попыток спешно вооружится, глядя как член Ордена Феникса собирается колдовать что-то, пока не ясное, в моем присутствии. Я прокрутила в голове возможность какой-то подлянки, однако Грейнджер всего лишь навела полочку на блюдце, в котором лежали съеденные мной недавно булочки и быстро трансфиурировала его в большую зеленую кружку с изображением огромного рыжего кота на боку.

— Вечно Кричер забывает вторую чашку, проговорила она чуть сварливо. — Но зато я смогу пить из любимой, — закончила она, убирая палочку в карман и, не меняя крайне неудобной для этого позы, освободившейся рукой налила себе полную кружку чернейшего чая.

— Этот домовик второй по странности, что встречались мне в жизни. — начала она, словно мы с ней были лучшими подругами. — Я уже год уговариваю его взять одежду и стать свободным, а он раз за разом почему-то отказывается. Он, конечно, не такой странный как Добби, но тоже практически на уровне. — заключила она наконец и посмотрела на меня. Имя Добби было мне знакомо. Так звали домовика моей семьи, который ушел вместе с Нарциссой в дом Малфоев во время их свадьбы. Тесен все же магический мир, подумала, отмечая про себя что Грейнджер как-то умудрилась с ним познакомиться, а он, так-то, не должен был покидать манор Малфоев. Очередная загадка, скорее всего абсолютно не важная и проходная, но так-то, кто знает? То, что Гермиона пришла просто поболтать, стало ясно еще через несколько фраз, когда, закончив обсуждение сумасшествия домовых, она переключилась на рассказ о недавно прочитанном в библиотеке Блэков трактате о высшей трансфигурации, благодаря которому она наконец-то научилась трансфигурировать не только форму и суть предметов, но и сразу же украшать их необычными и смешными узорами. В качестве примера своей отличной подготовки она показала мне на изображение котика на чашке:

— Это вот мой кот Живоглот. Он пока живёт дома. Мне почему-то запретили с этого года брать его в Хогвартс, но я все равное его очень люблю.

Я помнила книгу, которую так расхваливала Грейнджер, и, в общем-то, не удивилась тому, что она осталась в библиотеке и совершенно не заинтересовала Дамблдора. Довольно проходной трактат, который может вызвать восторг только вот у подобной наивной маглокровки, которая толком не видела нормальных магических трудов. Огоньками жажды познания, зажегшимися в её глазах по ходу рассказа, можно было разжечь небольшой камин и, несмотря на все свое неприязненное отношение к грязнокровкам в целом и к этой конкретной в частности, я не смогла не оценить это похвальное стремление. Стараясь получше узнать, единственную девушку из «золотого трио», я немного рассказала о своих умениях в трансфигурации и даже показала кое-что из высшего раздела, трансфигурировав чайную ложку в букетик живых, свежесобранных цветов. Основная сложность и тонкость этого превращения заключалась в том, что цветы были разные. Букет ромашек может создать любая третьеклассница, а вот превратить неживое в дюжину разных цветов, плотно связанных в единую композицию, было под силу уже не всем. Грейнджер неимоверно впечатлилась и сразу же бросилась уговаривать меня раскрыть ей секреты столько прекрасного во всех смыслах колдовства. Пришлось дать ей торжественное, но, слава Мерлину, ни разу не магическое, обещание, что обязательно научу её подобному, когда будет время. А затем я попыталась аккуратно вернуть её к событиям сегодняшнего дня.

— Вы уже договорили с Сириусом? Он освободился? — вопрос, который интересовал меня сейчас сильнее всего.

— Договорили, но вряд ли он сейчас свободен. Сюда сейчас должны прилететь наши друзья и Сириус побежал открывать вход в особняк. — Какие друзья должны посетить Гриммо в этот июльский день Грейнджер так и не сказала, но по её тону было очевидно, что лично она считает сейчас поиски Сириуса бесполезными. Оказавшись внутри и посмотрев своими глазами на работающие защитные чары, я представляла себе объем работы по допуску в особняк людей с улицы, и прекрасно понимала, почему приглашая в дом меня, Сириус пошел по более простому пути. Возможно, он уже утром знал, что вечером придется открывать защиту, а проделывать такие фокусы дважды в день любителей мало.

Беспечно болтающая в воздухе ногой Грейнджер никак не хотела оставить меня в покое и принялась расспрашивать меня обо мне, моей жизни и о том, как я вообще тут появилась. К этому моменту я сегодня уже дважды рассказала свою историю и поэтому в третий раз всё получилось даже лаконичнее и проще. Повторенная много раз ложь от зубов уже отскакивает. Сложный момент наступил, когда на вопрос, в какой школе я учусь я по шаблону назвала Шармбатон, и тут же выяснила, что Грейнджер знакома с несколькими выпускницами, которые в этом году прилетали в Хогвартс на турнир. Всплыли имена Флёр де Лакур и Полы Доку, и мне пришлось ступить на достаточно тонкий лёд. Если де Лакур я знала довольно неплохо, в конце концов, мы целый год сражались друг против друга, то о некой Поле, я даже не слышала, хотя фамилия звучит вполне по Шармбатонски. Почуяв в вопросе Грейнджер некую фальшь, я на секунду задумавшись, начала расточать превосходные комплименты выпустившейся этом году королеве Шармбатона. Вспоминая рассказы об этой ведьме, услышанные от своих товарищей после боёв и от Драко, когда он делился своей историей, я буквально за пару минут наговорила полувейле столько восторженных комплиментов, сколько редко в жизни слышала сама. А я ведь была достойна и более сладких речей. К моему вящему удовольствию, Грейнджер как-то быстро поскучнела и сама начала менять тему. Я удовлетворенно улыбнулась. Действительно, какой девушке понравится слушать бесконечные потоки елея, проливающегося на её, ну наверное не конкурентку, но точно ещё не подругу. Узнав, что я закончила там шестой курс и после него приехала в Англию, юная ведьмочка переключилась на чисто английские события и немного рассказав про последний год в Хогвартсе выдала мне самую главную новость недели.

— В день завершения турнира трёх волшебников Пожиратели смерти воскресили Темного лорда! — я даже не стала притворятся, что не знаю об этом и просто кивнула, подтвердив, что и так знакома с этими новостями и указав в качестве источника Сириуса. — Гарри видел его возрождение и даже сражался с ним, — продолжила Грейнджер не останавливаясь. Правда вот, кроме Дамблдора, ему никто не верит. Министерские чиновники утверждают, что он лжёт, пытаясь воскресить свою славу и популярность, и продолжают настаивать, что Темный лорд был убит в восемьдесят первом. Гарри даже дал интервью Пророку, где рассказал всё в подробностях, но его так и не напечатали. Вместо этого тиснули какую-то хвалебную статейку про организаторов турнира. — Продолжала возмущаться она.

Ну эта картина была мне знакома, и видя, что у нас получается вполне ничего себе болтовня, я вновь плавно повела Грейнджер в нужную мне сторону.

— И что теперь? Вы издадите это интервью где-то ещё? Вы должны рассказать волшебному миру об этом! — воскликнула я и услышала не слишком радостный ответ

— Мы бы с радостью, но собственной газеты у нас нет, а куда сейчас обратиться кроме Пророка не очень и понятно. — После нескольких наводящих вопросов я выяснила, что свободная журналистика в Англии видимо кончилась. Кроме Пророка продолжали выходить разнообразные спортивные журналы и была еще пара литературных альманахов, где печатали свои художественные произведения самые разные авторы любых жанров. Ещё был странный журнал «Придира», печатавший, по словам Гермионы, «всякую милую чушь», поверить в которую мог только законченный сумасшедший. Все небольшие региональные газетки, на которых Организация строила свою пропаганду в семидесятые, канули в лету настолько плотно, что Грейнджер не смогла вспомнить ни одного названия, из тех, что я упомянула по памяти. Похоже, их нет даже в английских библиотеках, посещать которые Грейнджер была большая охотница. Тем не менее, подшивки этих старых газет ей там точно не попадались.

Я на какое-то время задумалась, нужна ли мне в целом сейчас свободная пресса и есть ли смысл что-то делать по этому поводу. Я вспоминала наши политические и вербовочные статьи, которые мы сначала писали все вместе, и вся редактура которых проходила прямо через Лорда. Мы использовали прессу, чтобы доносить до рядовых колдунов нашу программу и взгляды руководителей Организации. Сам Лорд неоднократно писал программные статьи в одном из Лондонских изданий, главный редактор которого охотно брал деньги на тираж у Пожирателей смерти. И всё это имело некоторый успех. К восьмидесятому году Яксли собрал вокруг себя с десяток молодых, но уже очень полезных журналистов и качество нашей пропаганды взлетело в небеса. Сопоставляя это с нашими боевыми успехами, мы даже начали думать, что чаша этой войны начинает потихоньку клониться в нашу сторону. Эти вот небольшие газеты играли тут немалую роль. Но вот нужно ли мне это сейчас? Скорее всего, не особенно. У меня нет политической программы, да и цели становиться политиком тоже нет. Вспомнив историю, я так же вспомнила, что работа с общественным мнением — это всегда игра в долгую, а мне, как и Лорду во вторую войну, нужен был быстрый результат. Не было у меня плана много лет подряд выращивать армию сторонников, разделяющих мои интересы. Все планы в моей голове были рассчитаны на более короткий срок. Честно сказать, я отводила себе два года на успех, чтобы уложиться до августа девяносто седьмого. Все-таки захватив министерство, мой Лорд поднял уровень противостояния на абсолютно новую высоту и получил недоступное ранее количество ресурсов. Кроме того, он автоматически получил поддержку почти всех нейтралов, которые может быть и не обрадовались пришествию Темного лорда, но и активно протестовать не спешили, предпочитая, как и большинство обывателей в такие моменты, сидеть по домам и заниматься исключительно своими собственными делами. Да уж, против Лорда с такими ресурсами, да еще и без Дамблдора, которого убьёт Снейп, будет совсем не сладко и уводить противостояние в эту плоскость у меня не было никакого желания. Надо, кстати, подумать и о Снейпе. Милашка Северус снял с доски очень сильную фигуру, хотя нет. Какую к Мерлину фигуру? Великий светлый был непосредственно игроком, и с его исчезновением руки у Лорда оказались развязаны настолько, что мы до этого и мечтать не смели. В числе прочего, надо понять, что у них там произошло и что привело к подобному финалу. Дамблдор, без сомнения, верил Снейпу, и мог повернуться к нему спиной, не опасаясь последствий. Видимо, так и подставился. Северус никогда в подробностях не рассказывал эту историю, а короткий рассказ Драко вовсе не изобиловал подробностями и сводил всё к тому, что Северус сильно помог племяннику и фактически совершил убийство вместо него.

— Вот в Придиру я посоветовала обратиться Гарри. У нас на курс младше учится дочка главного редактора. Мы пока близко с ней не знакомы, но, надеюсь, сможем подружиться — продолжила Грейнджер развивать интересную тему. — Не знаю смог ли он отправить ей сову из дома, но скоро он прилетит сюда, и мы сможем сделать это вместе. — Последняя фраза Грейнджер заставила меня на секунду забыть, как дышать. Скорость, с которой реализовывались мои задумки, стала какой-то невероятной. И я поспешила выяснить все подробности, однако тут, словно в насмешку над предыдущим везеньем, меня ждало полнейшее разочарование. Обо всем, что касается появления Гарри Поттера на Гриммо Грейнджер говорить наотрез отказывалась, так что кроме самого факта скорого прибытия мальчика-который-выжил, мне так ничего узнать и не удалось. Грейнджер молчала, а я не давила и не юлила вокруг этой темы. Пусть идёт как идёт, ведь пока все складывается практически идеально.

Спустя какое-то время у нас кончился чай и вместе отменив чары трансфигурации, мы, словно давние подружки, пошли на первый этаж. Лежащий на столе гобелен Блэков вообще не привлек внимание Гермионы, как она попросила её называть уже под конец нашего разговора. Я же, помня про своё недавнее обещание его восстановить, незаметно и невербально бросила на него чары отведения внимания, чтобы он не попался под горячую руку еще какому-нибудь Орденцу. Наследие Блэков должно мне сильно пригодиться в будущем, когда я буду восстанавливать семью.

Сириуса мы нашли в столовой, до которой я сегодня еще не доходила. Он был явно подуставший, но, в тоже время, гораздо более веселый чем раньше. Видимо в преддверии встречи с крестником, который похоже вызывал у него больше положительных эмоций, чем вся остальная семья вместе взятая. Сириус был один и я спросила, куда подевался рыжий мальчик

— Готовит шахматы в сигарной, — весело ответил кузен. — Сейчас прилетит мой крестник, уточнил он в качестве объяснения, а они любят играть вечерами. Познакомишься с Гарри — он совершенно мировой парень и сын моего лучшего друга. Ты ведь останешься сегодня у нас? — Решил уточнить он, вспомнив видимо, что я так и не ответила на его предложение переселиться на Гриммо. Быстро согласившись как минимум провести тут остаток сегодняшнего дня и ночь, я решила, что детально обдумаю это позже. В жизни на Гриммо были явные плюсы, но были и столь же значимые минусы, главный из которых заключался в том, что я довольно сильно ограничивала себя в перемещениях. Защита дома не позволит уходить и приходить, когда вздумается. Монотонно давящие весь день на плечи анти-аппарационные чары четко сигнализировали, что просто аппарировать от сюда не получится. А в сочетании с Блэковской защитой получалось, что выйти из этого дома ничуть не проще, чем попасть внутрь. Снимать же каждый раз внешнюю защиту невозможно, да и опасно. В какой-то момент можно возбудить подозрения у министерских или даже моих друзей пожирателей. Одно дело, когда дом случайно появляется на месте раз в несколько недель, при этом в совершенно непредсказуемое время и остаётся доступным лишь короткое время. И совсем другое, если подобные мерцания станут ежедневной процедурой. Так можно и на засаду напороться. Легко представить себе группу Авроров, только и ждущую очередного появления дома. Причем ждущую не недели и месяцы, когда вынужденное безделье и необходимость внимательно следить за неизменным неделями окружающим постепенно подточат любую бдительность, а гораздо меньший срок, может быть даже меньше одного дня. Остаётся только каминная сеть, которой мы все и прибыли сюда, но у каминной сети свои очевидные недостатки.

Сириус быстро вызвал Кричера и приказал ему подготовить на сегодня еще две спальни. Удивившись столь малому количеству, я внезапно услышала от кузена, что он подумал, что мы будем спать с Гермионой в одной комнате, так как Гарри и Рон точно будут ночевать вместе. Честно сказать, я слегка оторопела от такой мысли и все же попросила себе отдельную комнату, не желая переводить свою жизнь в формат студенческого общежития. У меня всегда и везде, вплоть до Азкабана, были свои личные комнаты и даже нашу вроде бы совместную с Рудольфусом спальню, я искренне считала исключительно своей, так как Рудольфус, если и заходил в неё ненадолго, то быстро старался ретироваться. Ему было весьма неуютно посещать чужой будуар, о чём он не забывал мне периодически напоминать, перенося все разговоры и встречи в столовую или в холл манора Лестренджей. А вот Лорд приходил ко мне туда довольно часто, и я всегда ждала его, организовав в спальне даже личный камин. Уточнив задание, Кричер умчался готовить нам комнаты, а я присела напротив Сириуса за большой круглый стол.

Глядя на девственно чистую столешницу, я, с не прекращающей меня удивлять тоской, подумала о чудесном кофе, что каждое утро ждал меня в Портсмуте и об улыбчивом баристе, которому я обещала рассказать, чем кончилась моя недочитанная книжка. Эти простые и приятные воспоминания с предвкушениями проявили на моём лице мечтательную улыбку, которую тут же заметила Гермиона и посчитав сигналом для продолжения разговора вновь начала что-то рассказывать о библиотеке Блэков, закидывая Сириуса вопросами о том, что именно там можно ещё почитать.

Гарри Поттер прилетел спустя полтора часа.

В столовую где мы и остались ожидать гостей и коротать время до их прибытия за разговором, первым ворвался Аластор Грюм. Судя по скорости его движений, старый аврор всё еще был в отличной форме и его волшебный глаз мигом просканировал всех нас, расположившихся вокруг стола. Он без промедления подошел к Сириусу и Рону и обменялся с первым рукопожатием, а второго просто потрепал по волосам.

— Дело сделано — неожиданно глубоким голосом проговорил он, показывая рукой куда-то себе за спину — Было на удивление спокойно, и всё прошло, как по маслу — продолжал улыбаться этот огромный мужик. Затем, словно вспомнив про свою трость, которую до этого просто держал в руке, словно китайский воин бамбуковый шест, он быстро перехватил её левой рукой и с шумом впечатал конец трости в резной паркет столовой дома Блэк. Я поняла, кто именно помогает Сириусу превращать наше наследие в руины. Прямо следом за Грюмом в столовую ввалилась высокая и очень худая девушка с розово-соломенными волосами и прямо с порога начала активно махать руками в приветственном жесте. Увидел вошедшую, Гермиона резво вскочила со стула и молнией метнулась к ней обниматься. — Тонкс! — закричала она столь же пронзительно, как и когда держала меня на мушке — какая ты нынче худая! Восторгов в голосе Грейнджер хватило бы на пятерых. Я вообще заметила, что это гриффиндорская мисс не стесняется демонстрировать свои эмоции всем окружающим, буквально заливая всё вокруг своим настроением. Она крепко обняла Тонкс и уткнулась носом куда-то в район, где по идее должна бы вырисовываться под мантией грудь, которой там точно не было. Я смотрела на свою племяшку и тихо радовалась, тому, что она жива. Кто бы что ни говорил про меня, а после отдела тайн разных разговоров я слышала не мало, но убивать своих кровных родственников мне было очень неприятно. Чувства, охватившие меня в тот момент, когда я поняла, что Сириус улетел в арку Смерти, были сродни полноценной истерике. Я громко смеялась и плакала одновременно. Горячка непрекращающегося сражения тогда, временно, оттеснила произошедшее на задний план, но вот после его окончания я ещё несколько дней не могла прийти в себя.

Я с глубоким почитанием относилась к идее чистокровности, так что каждый раз, вынужденно проливая благородную кровь, я буквально отрывала куски от своей души. Что уж говорить о своей родной крови. Только в этих двух убийствах я бы каялась после попадания в чертоги Смерти, если, конечно, предположить, что мне там дадут возможность покаяться. Смерть от моей руки представителей прочих старых родов трогала меня заметно слабее. Их было не так уж мало — чистокровных английских волшебников и ведьм, кого я отправляла в объятия смерти, но всё равно, каждый раз это было словно преступление против самой себя. Против нашей идеи и нашего образа мыслей.

Война Грин-де-Вальда неплохо подкосила английские магические семьи. Какие-то рода исчезли совсем, и очень многие лишились братьев, сестер и детей. Старшие поколения старых семей в основном оставались в своих манорах, а вот молодёжь оказалась на острие. В поколении моих родителей, от обширного до войны семейства Блэков, осталось всего три волшебника, и это был еще очень хороший результат. Средний брат Ориона и моего отца безвестно сгинул где-то в альпийских горах в сорок четвертом году, так же, как и их двоюродные брат и сестра. С их гибелью ветвь среднего сына прадедушки Блэк вообще прервалась. Ни один из них не успел вступить в брак и завести наследников. Несколько лет европейской мясорубки превратили полноводную реку молодых Блэков в три маленьких ручейка. И, повторюсь, нашему роду ещё повезло. А многие семьи полегли поголовно, и в нашем поколении чистокровные волшебники составляли не более трети от того, каким было поколения Лорда.

Этим перекосом, кстати, и было вызвано повсеместное усиление роли и влияния маглорожденных волшебников в Англии. До шестидесятых годов маглорожденные в общей массе занимали позиции в среднем и нижнем средним классах. Среди них, конечно, были отличные мастера, которые великолепно работали руками. Были прекрасные зельевары, которые при изготовлении своих фирменных зельев могли дать фору даже чистокровным. Были и редкие самородки, которые взлетали к вершинам магического мира, и занимали места возле министра и в руководстве министерских департаментов. Они, как и все, богатели, и в списке самых влиятельных семей Англии до войны даже была молодая семья, основателем которой был еще живой маглорожденный волшебник. Однако, большинство маглорожденных не особо стремилось к вершинам и не обладало ни знаниями, ни личной силой, чтобы туда подняться. Сам факт того, что они волшебники наполнял среднестатистическую маглорожденную волшебную дущу радостью и гордостью. Большинство маглорожденных в первом поколении так и не покидали окончательно магловский мир, постоянно возвращаясь к своим истокам. Большинству не было особого дела, до изменения магического миропорядка и с Министерством магии они сталкивались в основном с обливаторами. Подавляющее большинство заключённых Азкабана в те временя составляли как раз грязнокровки, и самым частым преступлением в магическом мире было именно колдовство на глазах у маглов или над маглами. Совершали его в основном маглорожденные волшебники, которые отучившись в Хоге, с новыми возможностями возвращались в свой старый мир и начинали там строить свою жизнь, опираясь на недоступное простым маглам колдовство. Такая ситуация в общем-то всех устраивала, и продолжалась она ровно до войны Грин-де-Вальда, когда большинство чистокровных представителей старых семей отправились в боевые отряды, а на их освободившееся места в магическом мире были спешно рекрутированы грязнокровки. Этот процесс, само собой, не нашел особого одобрения в рядах старых семей, как аристократов, так и обычных волшебников и несколько объединившихся групп таких недовольных и положили начало нашей Организации.

Так что, моя радость от лицезрения живой и абсолютно здоровой Нимфадоры, была вовсе не наиграна. Нелюбимая племяшка оторвала от себя ураган по имени Грейнджер и весело оглядела собравшихся. Само собой взгляд ее коричневых глаз остановился на мне. В отражении её круглых зрачков я видела удивление и вопросы, и в этот же миг я почувствовала, как моих мыслей касается чья-то почти неощутимая воля. Вот мы и добрались до легилименции.

Ощущения от прикосновения были смутно знакомы, так что я бы поставила на Грюма. Похоже именно он решил по-быстрому проверить, что там у меня в голове и кто я такая, даже не задавая вопросов хозяину дома. В приличных семьях за подобные развлечения, в виде откровенного нападения на гостей, предписывалось выбрасывать легилимента из дому и дальше годами не пускать на порог, но тут я на подобное не надеялась.

Едва Грюм проколол первый природный щит, усилием воли я подкинула его щупу окклюментную воронку и вместо стандартного в таких случаях силового противостояния, отправила Грюма копаться в моих специально подготовленных ненастоящих воспоминаниях о жизни в Бельгии и учёбе в Шармабатоне. А вот когда Грюм уже попал в этот, созданный специально для таких как он, загончик с воспоминаниями и только-только успел быстренько там осмотреться, я зачерпнула из ядра голой силы и начала бесцеремонно выталкивать разум старого аврора из своего сознания. Сил у меня было в достатке, многолетний опыт тоже присутствовал, так что долго наше сражение не продлилось. Схватившись рукой за голову и слегка застонав, я изобразила что-то вроде сильной головной боли, и, уже не стесняясь, подняла над своим разумом практически все имеющиеся на сегодня щиты. Раньше я этого делать остерегалась, считая, что слишком подозрительно будет, если я буду находится во всеоружии в окружении моего вроде бы миролюбивого родственника. Хотя, конечно, я сильно переживала, что могу и не заметить ментального вторжения, но стоически терпела весь день. Фактически, ринувшись в такую неподготовленную атаку, Грюм мне здорово помог и разом выдал всем окружающим объяснение о причинах появления моих окклюментных щитов.

Только в этот момент Сириус, кажется, понял, что произошло и с возмущением посмотрел на аврора.

— Аластор, что ты творишь? Она же моя гостья! Я, черт побери, даже не успел Вас познакомить, а ты уже бросился колдовать. — в тоне Сириуса я чувствовался нешуточный гнев и раздражение. Доигрывая свою роль до конца, я молча поднялась из-за стола и быстро удалилась в сторону ближайшей ванной комнаты, не желая слушать, чем будет оправдываться Грюм и будет ли вообще. Окклюменция в активной фазе действительно вызывает дичайшие головные боли практически у любого волшебника, так что я всего лишь следовала базовому шаблону. Умывшись и прождав в ванной положенные несколько минут, я вернулась в столовую, чтобы застать там лишь свою племянницу и среднего роста худощавого паренька с короткой небрежной прической чёрных, практически как у меня, волос и странными круглыми очками на правильной формы носу. На столе перед ними лежала гоночная метла и молодежь изучала её повреждения. Мне тоже стало интересно, что они умудрились сотворить с этим произведением артефактного искусства. Не говоря ни слова, я приблизилась к столу и сразу заметила некрасивую трещину, прошедшую сквозь половину древка метлы.

— Что это было за заклинание? — спросила я, потянувшись потрогать древко, однако мою руку перехватила племянница и довольно бесцеремонно отбросила в сторону:

— Не трогай, мы сами не понимаем, чем это прилетело по Гарри и это ещё может быть опасно.

-Ты разбираешься в мётлах? — услышала я обращенный ко мне вопрос парня, когда я достала из рукава палочку и предложила провести сканирование.

— Не так хорошо, как в полётах, но что-то понимаю — ехидно ответила я, предлагая сразу установить неформальный стиль общения, каким его часто слышала среди слизеринской молодежи. — Валяй — разрешил мне Гарри, и я просканировала метлу. К сожалению, на столе перед нами лежала отличного качества Молния и её создатели берегли свои секреты, так что многого я не увидела. Было понятно, что древко получило серьезное механическое повреждение, но никаких внешних следов магического воздействия я не заметила. Изначальные параметры древка считать оказалось невозможным, но вообще метла выглядела так, словно она лопнула изнутри от неимоверного напряжения. Хотя, можно предположить, что повреждение могло быть и чисто механическим, но тогда надо поверить, что Гарри с разгона налетел на небольшую маггловскую циркулярную пилу.

— Она сломалась в полете? Или уже когда долетели? — чем дольше я смотрела на метлу, тем любопытнее мне становилось. Внезапное, и во многом случайное, посещение гоночной трассы успешно разбередило во мне старое увлечение гонками, и сейчас я с удовольствием разбиралась в поломке этой вроде бы практически вечной метлы.

— Я мало что вижу, древко сильно зачаровано и не менее сильно защищено. Пока я даже понять не могу, что за чары применяли при её создании. — Расстроила я ребят, искренне надеявшихся, что я смогу её починить.

— Разломилась она уже на подлете к Гриммо — ответил мне Гарри, и я поняла, что метла была его. — Но думаю, что сломалась она почти в самом начале. Мне показалось что в меня летело какое-то заклинание. Я старался увернуться и вот. Получилось подставить под удар древко, но кажется это был последний полет моей Молнии. — Откровенная грусть в голосе мальчика слегка тронула даже меня. Только сейчас я позволила себе внимательно рассмотреть его и поняла, что одет он гораздо беднее большинства из сегодняшних гостей Гриммо, и весьма удивилась этому открытию. Поттеры, вообще, были довольно зажиточным родом. Не так много золота, как у Малфоев или Ноттов, но вполне достаточно чтобы обеспечить достойную жизнь нескольким поколениям семьи. Гарри же щеголял в потертых и уже практически дырявых джинсах, простой маггловской футболке с непонятным аляповатым рисунком и расстегнутой кофте для бега, явно взятой с чужого плеча, что выдавали подвернутые несколько раз манжеты длинных рукавов. Неужели за это время опустели не только закрома Поттеров, но и сейфы Блэков?, подумала я, вспоминая дорогой виски Сириуса и его ароматные сигары. Впрочем брат, скорее всего, банально не подумал о пристойной одежде для крестника. Я продолжила молча разглядывать Гарри и Тонкс, не вмешиваясь в их завязавшийся спор о том, что делать со сломанной метлой. Гарри предлагал отправить её назад производителю и попросить заменить древко. Тонкс в ответ настаивала, что лучше просто сразу купить новую, ведь неизвестно как быстро им снова понадобятся метлы, а пересылка сломанной метлы на завод и обратно точно будет не быстрой. А ещё ведь и ремонт может пройти не мгновенно.

Наблюдать за Гарри Поттером в споре было достаточно интересно. Говорил он довольно взвешенно и совершенно пока не напоминал того наглого и не шибко разумного бунтаря, чей образ сложился у меня в голове благодаря рассказам Снейпа и Драко. В нём действительно не было лоска и воспитания, которое можно ожидать от наследника старой магической семьи. В этом смысле он скорее производил впечатление маглорожденного. Но какой-то духовный стержень я в нём чувствовала. Придя к пониманию, что отправить эту метлу в ремонт прямо с Гриммо он не сможет, Гарри с тяжелым болезненным вздохом махнул рукой и потянул из кармана палочку. Секундой спустя он навел её прямо на метлу и быстро произнес — Интерритус. Метла моментально полыхнула ослепительно белым светом по всей своей длине, и когда свет рассеялся, на столе осталась лишь небольшая горка белой пыли, эстетично выложенная в форме метлы. Очередной пример применения светлыми тёмных заклятий, подумала про себя я и решила немного качнуть мальчика в эту сторону.

— Это же тёмное заклинание, зачем ты его применяешь? — довольно резко спросила я, гадая каким будет его ответ.

— С чего ты взяла что, оно тёмное? — вернул мне вопрос назад Гарри.

— Как это с чего? Мы изучали его на дуэльном курсе в школе. И наш преподаватель по дуэлингу прямо говорил, что это заклятие относится к разряду темных. Это конечно не Непростительное, но видно же, что в нем нет ни капли света. Обычное темное колдовство, защитой от которого служит простое заклятие щита. Вообще, ещё можно использовать и мерцающую защиту, но это кажется будет перебором.

Гарри довольно сильно удивился, и даже слега смутился. Он вопросительно глянул на Нимфадору, точно прося у неё помощи, но девушка лишь развела руками и улыбнулась.

— Не смотри на меня — я не энциклопедист-заклинатель. Мне это заклинание показали в школе Авроров, так что проще спросить у Грюма. Он точно должен знать.

Идея спрашивать что-то у Грюма понравилась Гарри ничуть не больше, чем мне. Видимо были какие-то неизвестные мне еще трения между этим мальчиком и старым аврором, к которому я не испытывала никаких чувств кроме ненависти. Именно он с удовольствием пытал меня в восемьдесят первом, когда я уже была в камере аврората, а моя палочка валялась сломанная на столе у Крача старшего. Грюм был в той команде авроров, что настигли меня, когда мы с Рудольфусом и Рабастаном разделились после допроса Лонгботтомов. С ним и его отрядом я сражалась в своей последней битве первой войны. Именно в тот день я прокляла его глаз и именно мой разрез тьмы оставил его без ноги. Если бы я тогда умудрилась уйти, я бы считала это лучшим своим сольным выступлением за всю войну, но не получилось. Два дня спустя он появился у двери моей камеры на последнем этаже министерства и долго пытал меня, явно желая отомстить и за себя, за Алису, за Фрэнка и похоже за всю эту войну. Круциатус был далеко не единственным заклятием, которое он испытал на мне в тот день. Были и еще. Их было настолько много, что часть я даже и не запомнила, превратившись, через какое-то время, просто в один сплошной комок боли, крови и слёз. Во время этих мучений, я вообще плохо осознавала, что происходит вокруг меня. Занимаясь пытками, он наложил на меня Силенцио и я не могла даже орать и лишь беззвучно билась от боли на полу одиночной камеры. Сколько длилась та экзекуция я точно не знаю, но окончательно сознание я потеряла, когда за окошком уже темнело.

Спор о природе колдовства мы перенесли в каминную и к нам присоединились Гермиона и Рон. Сириус куда-то экстренно умчался с Грюмом, успев бросить нам, что подробнее расскажет все позже, когда вернется. Нимфадору, которая сегодня так ни разу и не назвала своего настоящего имени, представившись лишь как Тонкс, оставили нас охранять. Однако, ближе к восьми вечера, оказалось, что у неё начинается очередное дежурство в Аврорате и она, попрощавшись с нами и сменив облик на более строгий и заурядный, спокойно шагнула в камин, взяв с нас обещание передать привет Сириусу и Грюму, когда те появятся вновь.

Племянница произвела на меня скорее положительное впечатление. Конечно, воспитание в семье, оторванной от древнего рода, и на неё наложило свой отпечаток. Нимфадора показалась мне слишком простой. Очень легкая в общении девушка, которая совершенно не тянет на свой возраст. Она спокойно поддерживала разговор с Роном о квиддиче, успела обсудить с Гермионой какие заклятия будут преподавать на пятом курсе и какие на шестом. Даже показала ей парочку невербальных ударных. Ближе к вечеру, они ненадолго отлучались в библиотеку, откуда Гермиона вернулась с очередным трактатом о зельях, а Нимфадора принялась им рассказывать, где и что в этом трактате смотреть и как это поможет им во время учёбы.

Пока их не было, Гарри и Рон отправились играть в шахматы, так что на какое-то время я оказалась предоставлена сама себе, и никто даже попыток не сделал за мной наблюдать. Вызвав Кричера, я попросила его приготовить нам лёгкий ужин и была весьма рада узнав, что в доме достаточно продуктов, чтобы накормить всех присутствующих. Оставив домовёнка готовить, я вновь вернулась в каминную и ненадолго задумалась над происходящим. Решив про себя, что надо ковать железо пока горячо, я направилась к шахматистам и замерла за спиной у Гарри, оценивая его позицию.

Я умела играть в шахматы на достаточно хорошем уровне, который уже был на грани между любителем и профессионалом. В Азкабане шахматы были одним из немногих доступных нам развлечений. Для мастеров окклюменции, какими были все в ближнем круге Лорда, вообще не нужны были доски. Мы играли в уме и никогда не ошибались с ходами и фигурами. Можно сказать, что многим из нас шахматы сохранили ясность рассудка. Они помогали сосредоточится, когда приходили дементоры и помогали привести сознание в порядок после их ухода. Стены Азкабана начисто лишили нас магии, но прелесть и одновременно проклятие окклюменции в том, что она не является чисто магическим искусством. Каждый из нас годами тренировал свой мозг и побочным эффектом таких тренировок и стала способность проигрывать в головах любой сложности партии. Закрывая глаза, я могла видеть перед собой шахматную доску так, будто сижу за ней у себя в кабинете.

Гарри проигрывал и с каждым следующим ходом его положение становилось все хуже. Не знаю уж что за дебют они там разыграли, но сейчас пешки чёрных стремительно накатывались на позицию белого короля на королевском фланге, а большинство белых фигур намертво застряли на противоположном, явно пытаясь устроить там подобие штурма. Гарри пока отбивался, но было ясно что в целом позиция у него проигранная. Глядя на его игру, я пыталась оценить, какие ходы он видит и какие не видит и старалась анализировать его стиль игры. Он играл авантюрно. Пока без лишних жертв, но было ясно, что именно его попытка организовать недостаточно подготовленную атаку, привела его в сложное положение. По большому счету, сейчас я видела один единственный путь к ничьей — начать разменивать как можно больше фигур, с тем чтобы у чёрных не осталось материала для настоящей матовой атаки. Если по-прежнему продолжать отступать и маневрировать, то легко можно нарваться на позиционный зажим и в конце концов попасть в цугцванг. Поглощенный игрой Гарри казалось даже не заметил, что я появилась над его левым плечом и так ни разу и не обернулся, тогда как Рон периодически бросал на меня удивленные взгляды, что, впрочем, не мешало ему продолжать успешно атаковать. Спустя еще пару ходов до Гарри кажется дошло, что путь разменов всех на всех, это единственное, что ему остаётся, и он действительно попробовал применить эту тактику. Однако, сообразил он слишком поздно и после целой серии разменов Рон остался со связанной парой проходных пешек на королевском фланге, которым противостоял голый король белых. Имеющиеся в наличии у обоих игроков пешки ферзевого фланга надежно блокировали друг друга и на результат игры повлиять уже не могли. Оценив весь трагизм своего положения Гарри со вздохом, сдался, прошептав себе под нос, что похоже сегодня не его день. Ребята снова расставили фигуры и тут я попросилась вступить в игру. Коротко перебросившись взглядами, они вместе выбрали, кто из них будет сражаться против меня и, после секундной паузы, Гарри поднялся из кресла и предложил мне занять его место. Рон благородно уступил мне белый цвет, полностью уверенный в том, что может спокойно побеждать и черными.

Мы разыграли Испанскую партию. У ребят не было часов, и мы не договорились о времени, так что каждый имел возможность спокойно подумать, не отслеживая постоянно движение часовых и минутных стрелок. Рон играл хорошо и точно знал какие-то части теории. Мы двигались по самому классическому варианту и к миттельшпилю мой конь уже совершил свой испанский маневр и перетёк с левого фланга на правый. Если Рон сейчас не сделает профилактику, то следующим ходом я двину вперед центральную пешку и создам угрозу атаки на короля. И если первый десяток ходов мы сделали довольно быстро, лишь проверяя позицию на возможные ловушки и нездоровые жертвы, то последние два-три хода Рон начал задумываться. В целом, я уже видела, что я играю сильнее чем он. По прошлой партии мне показалось, что мы примерно на одном уровне, но это было не так. Уверенный в своих силах, он зря ввязался в испанку — любимый шахматный дебют Руквуда, который я проигрывала ему, наверное, миллион раз за десять лет в Азкабане. Волей неволей я разузнала основные ветки теории и основные идеи этого варианта, которые в основном поняла, а где-то просто запомнила по объяснениям Агустуса. И именно это помогало мне сейчас понемногу клонить чашу победы в свою сторону. Над последним ходом Рон продумал больше пяти минут, и я решила, что могу позволить втянуть Гарри в новый виток разговора и выяснить что-нибудь нужное.

Я оглянулась на Гарри, который, в отличии от меня, предпочитавшей смотреть партию стоя, притащил себе стул и сейчас сидел слева от доски и тоже внимательно изучал позицию. — Какие у вас планы на ближайшие дни? — спросила я мальчика-который-выжил, и сразу же поспешила выдать авансом часть информации про себя

— Сириус пригласил меня пожить с ним на Гриммо, но я не очень понимаю, что буду тут делать. Дом находится под таким количеством защитных чар что вовсе непонятно как отсюда уходить и приходить. Видел бы ты сегодня Сириуса, когда он вернулся в столовую сняв защиту. — закинула я им подачу и сейчас ждала ответной реакции.

— Я, честно говоря, пока и не представляю. Тонкс, когда забирала меня от родственников, сказала, что мне безопаснее провести это лето на Гриммо с Сириусом, но сам крестный пока ничего об этом не говорил. Может быть, останусь здесь, а может отправлюсь к Рону в Нору, если тут я ему помешаю. — Рон тут же подтвердил, что если что, то он с удовольствием поговорит с родителями и он уверен, что вопрос приглашения Гарри погостить в Норе лето обязательно будет решен положительно. Обозначив своё гостеприимство, он сделал тот единственный ход, который сиюминутно не вел его к поражению. Я задумчиво посмотрела на слона, который теперь присоединился к охране королевской крепости и продолжила потихоньку давить в центре. Главный секрет миттельшпиля — не торопиться, учил меня Руквуд, разбирая одну за одной наши прошедшие партии. Рон снова замолчал и погрузился в размышления. — А еще меня выгнали из школы, — произнёс вдруг Гарри, и я с удивлением подняла на него глаза от доски. Я такого события не помнила. Более того, я точно знала, что этот год Поттер будет в Хогвартсе и будет совместно с учителями противостоять министерским чиновникам. Вроде как раз в этом году и должна была появится на свет Армия Дамблдора, которая станет неплохим подспорье Ордену феникса во второй войне. Заметив мой изумлённый взгляд, он продолжил рассказ

— На меня в прошлый вторник напали дементоры. Прямо на улице и я думаю хотели вытянуть из меня душу. Мне пришлось защищаться и я призвал Патронуса, который распугал дементоров. Мы с братом спаслись, но спустя сутки мне пришло письмо из министерства, что за использование магии вне дома меня отчисляют из школы.

— Неприятная ситуация — проговорила я, пытаясь воскресить в памяти что-то похожее, но так ничего и не вспомнила. — И что ты будешь делать? Что говорит Сириус? — Вообще расклад с тем, что Гарри не поедет в Хогвартс и будет не ограничен в своём времени мог бы быть мне интересен. Если уговорить его остаться на Гриммо и регулярно навещать его тут, то я смогу за год-полтора научить его очень многому. Подготовить к поединку с Лордом, да и просто попробовать стать ему другом и научиться на него влиять.

— Сириус пока ничего не говорил. Но по словам Тонкс погостить пока на Гриммо предложил Дамблдор, а значит, наверное, крестный не будет против. — Парень зрит в корень, отметила я про себя. Сириус точно не будет против подобных рекомендаций Великого светлого мага. Посмотрела бы я, как он будет возражать своему учителю и вдохновителю, да жаль не увижу. — А где Дамблдор сейчас? — спросила я, всё же задвигая вперед центральную пешку, начиная штурм укрепления черного монарха.

— Не знаю. Ко мне домой он не приходил, лишь прислал сову, что знает о моём столкновении с дементорами и пообещал прислать Грюма, который меня заберёт и спрячет. Я написал ему ответное письмо, но оно почему-то вернулось ко мне в тот же день. — Значит Великий светлый тоже закрылся от мира, оценила я. Видимо как-то готовится к противостоянию, горячая фаза которого, если я правильно помню, должна начаться под конец июля. Вроде бы первые операции второй войны носили скорее партизанский характер и не преследовали глобальных целей. Лорду нужно было заявить о себе на всю Англию, заставить людей распускать слухи и сплетни о его возвращении и о возрождении Организации.

— Может тебе отправится на континент? — предложила я сходу. — Ты вроде познакомился с другими школами. Я читала в пророке статьи о турнире.

Яростный взгляд Гарри, каким он тут же наградил меня, мне не понравился. Похожие взгляды я часто видела в зеркале и точно не в самые спокойные моменты моей жизни.

Причину столь яркого изменения настроения Поттера, он озвучил почти моментально.

— Как я могу куда-то уехать, когда здесь Волдеморт? Он же снова начнет нападать на всех, убивать магглов, убивать волшебников, пытать! Я видел его там на кладбище. Он же просто чудовище — яростно поговорил Гарри. Похоже, я только что увидела знаменитое Гриффиндорское воспитание. С этой вспыльчивостью и ненавистью можно и нужно работать. Но не сейчас, немного попозже, когда мальчик и его крёстный подпустят меня поближе. Я не стала сейчас обострять этот спор, лишь подумала, что надо немножечко скорректировать его мысли в нужную сторону. Можно было бы задать, так и просящийся на язык вопрос о том, как именно он собирается мешать Лорду, если не смог достойно ответить ему на кладбище? Обуздав первый порыв и мысленно схватив себя за язык, я постаралась придать этому вопросу более узкую и конкретную форму — А Хватит ли у тебя сил, чтобы убить темного Лорда?

Гарри от этого вопроса надолго завис, погрузился в свои мысли и даже перестал наблюдать за нашей с Роном партией. Спустя девять ходов Уизли был вынужден отдать ладью за пешку и просто сдался, пообещав выиграть у меня в следующий раз. Я была вовсе не против. Судя по общему настроению, мы больше не собирались играть сегодня, однако Рон всё равно принялся вновь расставлять фигуры, и мои брови взлетели вверх в немом вопросе. Впрочем, я быстро сообразила, что он всего лишь наводит порядок на шахматной доске. К моменту, когда последняя белая фигура вновь заняла свое место и черно-белые войска снова были готовы к сражению, Гарри дозрел до нужной мне реакции — Значит я должен становиться сильнее. — Я мысленно поаплодировала себе за первый, пусть и небольшой успех, и предложила друзьям вместе поужинать.

Сириус появился в каминной уже затемно, и кажется не особо удивился застав меня сидящей на диване с очередным томом из полу-разграбленной книжной сокровищницы Блэков. Гарри и Рон уже отправились спать, в то время как из комнаты Грейнджер ещё пробивался тонкий луч света, свидетельствующий о том, что мисс Хочу-всё-знать продолжает процесс самообразования. Возможно, она всё-таки из тех грязнокровок, что в прошлом делали министерские карьеры и основывали магические рода.

В очередной раз смерив меня взглядам, Сириус устроился в кресле напротив меня и негромко вызвал домовика. Потребовав принести сигару и бренди для себя он поинтересовался хочу ли я чего-нибудь и, услышав отрицательный ответ, отпустил Кричера. Раскуривая сигару кузен, продолжал поедать меня глазами и наконец, словно решившись на что-то, хрипло произнес:

— А покажи-ка своё левое предплечье! — Я с видом крайнего удивления уставилась на кузена, и без всякого притворства хлопнула глазами. Подождав пару секунд и словно поняв, что он спрашивает всерьез, я вытянула вперед обе руки и показала Сириусу ладони и запястья в широких рукавах платья. — Закатай левый рукав пожалуйста, — нервно уточнил он вопрос и стало понятно, что закрепленная на правом предплечье палочка его совсем не интересует. Расстегнув внутреннюю пуговицу левого манжета, я смогла полностью закатать его до локтя и продемонстрировала Сириусу свою руку. Он отложил в сторону ещё не раскуренную сигару и быстро достав из рукава палочку, которую оказывается всё время нашего недлинного общения прятал там в полной готовности к чему-то, сделал несколько хитроумных движений вокруг моей левой руки. Я почувствовала легкое жжение, какое обычно сопровождает диагностические чары. Секундой спустя жжение усилилось, а еще пару мгновений спустя стало по-настоящему больно. Ощущение от сдираемой с руки кожи заполнило моё сознание, и я резко отдернула руку и совершенно детским жестом потерла свою кожу. Естественно, никаких следов, ожогов и прочей порчи организма я не увидела, хотя и почувствовала их всем естеством. Впрочем, следовало ожидать. Эти заклинания я тоже знала. Хорошие такие поисковые чары, которые, вообще говоря, не рекомендуется применять на людях, по крайней мере без соответствующей подготовки зельями. Когда подобного класса поисковое заклятие попадает на человека, ощущения такие, будто тебя нарезают по слоям, аккуратно отделяя один тонкий слой кожи и мяса от другого. Этими заклинаниями обычно ищут волшебные замки и спрятанные за ними сокровища в заброшенных гробницах и прочих тайных комнатах. Они прекрасно и без лишней подготовки работают на камнях, стенах, пологах и прочих укрытиях, но будучи применёнными к человеку, могут быть слабыми аналогами пыточного заклятия. Интересно, знал ли это Сириус, применяя ко мне столь глубокий поиск?

— Что вы делаете? — зашипела я, переваривая ноющую боль и поднимая в сознании очередной специфический спокклюментный щит, каким обычно можно ненадолго притупить внезапную боль.

— Хотел убедиться, что у тебя нет чёрной метки — ожидаемо ответил кузен. Мне было любопытно, станет ли он юлить с этим вопросом и придумывать какие-то другие объяснения. Не стал. Уже хорошо. Значит всё-таки мы движемся в правильном направлении. — Извини Сора, я не должен был, наверное, делать это так внезапно и резко, но мне надо было узнать. А других заклятий чтобы найти спрятанную магию я не знаю. Давай я наложу на тебя Фриз ненадолго? — уже вновь мягким и немного виноватым тоном предложил он.

От Фриза я отказалась. Не понятно еще как пойдет и вдруг мне внезапно понадобятся обе руки. Я немного повернулась на диване, сев так, чтобы держать в поле зрения камин, если вдруг из него неожиданно появится Грюм с набором новых проверок.

— Я знаю, что такое чёрная метка, но с чего вы взяли что она, может быть у меня на руке? Когда Волдеморт умер мне не было и четырех лет! — воскликнула я

-Я сегодня видел потрясающую вещь. — Сириус умудрился виновато втянуть в себя дым сигары и начал своё объяснение. — Я видел, что Аврорат умеет быстро и чётко работать. Эту бы активность, да во время войны — усмехнулся он в бороду. — Грюм всего за пятнадцать минут поставил на уши своих бывших сослуживцев, и они молниеносно провели небольшое расследование. Даже два расследования. И оба связаны с Азкабаном. — он сделал сигарную паузу, жадно втягивая в себя тяжелый ароматный дым.

Тема Азкабана была совершенно отвратительна той мне, которая Беллатрикс, и должна быть совершенно неизвестна той мне, которая Сора. Он дал мне время на реакцию, ещё дважды вдохнув в себя дым и продолжил — Грюм убеждался, что Белатрикс Лестрейндж всё ещё на месте в своей камере. Аластор заставил Шеклбота экстренно получить разрешение на её допрос и тот провел последние пару часов в Азкабане. Моя кузина оказалась на месте, там, где ей и положено быть — в камере верхнего уровня. Судя по рассказу Кингсли, её немало удивил подобный непонятный визит, но Мерлин с ней. Аластор утверждал, что ты это Белатрикс — подытожил Сириус свой короткий рассказ. — Я, честно говоря, сам немного засомневался. Грюм в своих теориях может быть очень убедителен, хотя вот этот выверт его паранойи сразу показалась мне полной чушью. Но было проще проверить, чем спорить с Аластором.

Старый параноик, мысленно ругнулась я в адрес недобитого мною аврора, но ответила так, как могла бы ответить молодая ведьма, оказавшаяся в схожей ситуации — По-моему он просто двинулся рассудком! Что за бред? — больше пристойных слов в тот момент у молодой ведьмы Соры не нашлось. Сириус, казалось бы, ждал именно этой реакции

— Ты действительно копия Беллы, а после того, как ты выставила Грюма из своего разума, он уверился в том, что ты это она. Хорошо хоть он сдержался и не напал на тебя прямо в столовой. Испугался, что начни он там твой арест, то могли пострадать дети, как сказал он мне.

— Интересная всё же вещь — наследственность. — После путешествия с Грюмом Сириус был видимо настроен на философский лад, а мне надо продолжать укреплять свою легенду.

— Давайте сразу расставим точки над и — и моя злость, пока я выплевывала эту фразу была совсем не наиграна — Я не разделяю идей моего отца о чистоте крови, но и вообще отрицать, что кровь имеет значение точно не буду. Вы с папой очень похожи, по крайне мере были в юности. В магическом мире вообще фамильные черты и внешность проявляются гораздо сильнее, чем в магглах. Нам объясняли, что есть теория, что в этом как-то замешана сама магия, но подтвердить это пока ни у кого не получилось.

Вопросы чистоты крови — это самые острые вопросы для Англичан последние полвека, и обсуждать их придется чрезвычайно аккуратно, а некоторые аспекты подобных тем лучше вообще обходить десятой дорогой, или, как выражался дедушка Арктурус, не трогать даже очень длинной палкой. Однако Сириус своими проверками сам ступил на этот скользкий путь, а я не собиралась сейчас замолкать. Мне в целом были знакомы постулаты Дамблдора и его отношение к этому вопросу, и я искренне считала, что именно его Сириус впитал за время обучения в Гриффиндоре. Мне было интересно, как именно он поведет вербовочную беседу, а в том, что начинается именно она я даже не сомневалась. Не сомневалась, и вовсю готовила своё оружие для этого разговора. Он будет пытаться завербовать племянницу, а я попробую на прочность кузена. Я, конечно, всю свою карьеру в Организации занималась исключительно боевыми операциями и силовыми столкновениями, но надеялась, что в этом вопросе меня выручит воспитание и старый почти пятнадцатилетний опыт вращения в волшебном высшем свете. Разговоры на балах и приёмах частенько напоминали допросы и лично у меня не было уверенности, что квалификация тех же Авроров в среднем выше, чем квалификация светских дам, когда им надо было получить от тебя нужную информацию.

— Взгляды моего брата были чересчур радикальны. Хотя и он не допрыгнул до нашей кузины, на которую ты так похожа. Мне иногда казалось, что он взял ее как пример для подражания. Ты говорила, что читала его дневник — там наверняка было и об этом?

— Было, — ответила я почти сразу. — Хотя, я не могу сказать, что эти вопросы занимали больше его записей, чем какие-то сиюминутные заметки. Это все же был дневник, а не философский трактат. Там вообще все было достаточно сильно перемешано — Я помнила сумасбродный характер Рега и его попытки успеть во все стороны одновременно. Его стремление к знаниям, примерно такое же, как сейчас демонстрирует Грейнджер и абсолютную уверенность в собственных целях, жизни и выборе. Рег был хаотичен и прямолинеен одновременно и все, вплоть до самых последних, воспоминания о нем сохранили его образ ровно таким.

— Но он точно верил в наследие Блэков и очень много размышлял о будущем старых семей. — Все-таки Регулус был одним из нас, и хоть и не входил постоянно в ближайшее окружение Лорда, но иногда всё же присутствовал на наших посиделках. Он был блестящий составитель заклинаний и с удовольствием изучал темные искусства. Он яростно отстаивал идеи Лорда и был одним из немногих представителей молодого поколения, кого вообще приглашали иногда в ближний круг. Возможно, это сказывалось его родство со мной, но мне тогда хотелось думать, что мои товарищи реально отмечают заслуги ещё одного Блэка. Кое-какие его мысли с тех вечеров я и облекла в цитаты из несуществующего дневника.

— Отец не занимался теоретическими спорами и выкладками, точнее точно не писал об этом в своём дневнике. Его больше интересовали насущные текущие дела. Там были описания драк и погромов. Упоминалось отношение к товарищам, и почти ничего о предпосылках и мотивации. Последние полгода он занимался какими-то поисками и судя по нескольким коротким заметкам, кое в чем преуспел. Ещё на него явно давило что-то неназванное, но не было никакой конкретики, о чём там шла речь. Но он торопился. Опять же неизвестно почему, но он считал, что времени у него осталось не так много. Вот этому была посвящена большая часть тетрадки, а не вопросам чистоты крови. Там для него все было строго и однозначно. Он действительно разделял идеи Темного лорда и не отделял себя от магического мира. А вы думаете, что он там может написать? — Задала я под конец интересующий меня вопрос.

— Мне его дневник любопытен с двух точке зрения — ещё раз затянувшись начал отвечать кузен — Первое, это твоё к нему отношение, ведь это, по сути, единственное напоминание об отце. Я сбежал из дома в шестнадцать лет, и сохранил не самые приятные воспоминания о родителях и сестрах. Несмотря на это, я всегда старался поддерживать отношения с Регом, так что назвать себя сиротой в полном смысле этого слова я не могу. Но у меня были друзья, у которых не было родителей. У кого-то с детства, как у Кинкейла, а у кого-то родители умерли уже пока мы учились в Хоге. Были одноклассники, чьи родители погибли в первой войне. И вот, насколько я знаю, для тех, кто родителей никогда не знал и не помнил, любые воспоминания о них были самыми сладкими в жизни. Получить себе именно своих папу и маму для таких детей становилось самым великим и светлым желанием. И я очень хочу понять, что ты чувствуешь по отношению к Регу.

Этот вопрос мне понятен. Сириус спрашивает, по сути, о моих чувствах к человеку, которого я никогда не видела. Его интересует образ, засевший в моей голове. Он хочет знать каким я нафантазировала себе отца, прежде чем его полюбить и, возможно, сделать образцом для подражания. И ещё ему точно интересно, в чём именно я хочу ему подражать. Захочу ли я так же разделить идеи возрожденного Темного лорда или я окажусь где-то с другой стороны?

— Шармбатон очень хорошая школа — начала я ответ на этот вопрос — но в нём все же важно, кто твои родители. Мне было не просто все шесть лет скрывать, что мой отец принадлежит к старой аристократии. Пусть и не континентальной, но это в общем-то не важно. Даже в нашей школе чистокровным открыто больше дорог, чем магглорожденным. В этом смысле мне повезло, что мои родители все-таки были магами оба и даже не в первом поколении. У нас в школе запрещены были любые намеки на выяснение родства учеников, если те сами этого не раскрывают и уж точно была запрещена любая сегрегация, но аристократы все равно стояли на неком пьедестале. Это чувствовалось и в них самих: в подготовке, в знаниях, в отношении к миру, в общении с учителями. И это чувствовали все мы. Мой статус в школе был где-то в середнячках и на посиделки с отпрысками старых семей меня не особо и звали, хотя к шестому курсу я большинство из них превзошла в чистой силе и знаниях. Я-то знала почему я стала столь сильна, но сказать этого не могла. И объяснение этому — кровь. Сильная и отчаянная кровь Блэков, о которой я не могла никому рассказать. И ко мне продолжали относится, как к, ну скажем, вчерашнему хлебу. Выпеченному очень вкусно, но вчера. А под рукой всегда свежие сладкие булочки. У меня были подруги из маглорожденных — немного, но несколько было. Они отличались даже от меня. Гораздо проще в общении и гораздо труднее в доверии. Жизнь вне магического мира оставляет на ведьмах свой отпечаток, и это совершенно невозможно отрицать. Мне не всегда нравилось, что они делали и зачастую я не догоняла их образ мыслей. Так что, я заочно люблю своего отца, и я понимаю о чём он писал и в чём была суть программы Организации, и справедливости их некоторых постулатов было немало свидетельств уже в моей жизни — ни в коем случае нельзя обрывать ответ на этом моменте, поняла я, не отрывая взгляд от серых зрачков кузена — Но их методы были слишком радикальны и не законны. Вашу магическую войну мы должны были изучать на седьмом курсе, так что я могу судить только по газетным отчетам, но то, что творили пожиратели кажется мне каким-то нездоровым бредом. Словно они взяли всё худшее и от Грин-де-Вальда и еще Мерлин пойми у кого. Не знаю уж, что толкнуло их на эти злодеяния, но уверена ни одна политическая программа этого не стоит.

Кажется, мой ответ Сириусу понравился. Сначала напрягшийся, пока я рассказывала ему нашу собственную историю, хоть и упрятанную мной в стены древней французской школы, под конец слега успокоился и отнёсся к финалу моей речи довольно благосклонно.

— И тем не менее они эту войну вели. — Сириус словно отвечал мне на невысказанный вопрос — Больше десяти лет убивали маглов и магов. Маглорожденных и рожденных в семьях с историей. Мне начало казаться, что Темному лорду уже всё равно кого убивать. Ближе к концу войны они спокойно убивали и волшебников из древних родов, или старых семей, как ты их называешь. Мой лучший друг был представителем рода, чьи потомки учились еще лично у Слизерина и Темный лорд лично убил его за то, что мы выступили против него. Они хотели перебить всех нас. И волшебников и магглорожденных. Может в начале за действиями Лорда и стояла какая-то, пусть не нормальная, но по крайней мере понятная идея, то под конец все свелось только к террору, убийствам и крови.

Интересный образец легкой пропаганды от светлого война — могла бы прокомментировать я, если бы захотела. Никто их нас, в том числе Лорд, не хотел убивать всех грязнокровок подряд. Никто не хотел убивать вообще никого из чистокровных. В начале первой войны мы вовсе считали, что ограничимся несколькими акциями устрашения и после этого Министерство пойдет на уступки и, может быть, даже объявит новые выборы министра. Выборы, которые мы хотели выиграть и имели для этого все шансы. Выборы, которые так и не были объявлены и с тех пор так ни разу и не проводились. Министры сменяли друг друга простым назначением на должность, даже без участия Визенгомота, хотя, конечно, представить, что подобные назначения не были согласованы Дамблдором было не просто.

Сначала были небольшие акции устрашения. В первый год войны мы не сражались с теми, кто не оказывал сопротивления и не убивали их. Наша задача была напугать обывателей и показать, что министр не справляется со своими обязанностями. Жёсткие столкновения начались позже. Министр объявил о борьбе с Пожирателями. Нас объявили вселенским злом. Аврорам разрешили применять непростительные и несколько десятков небольших локальных операций переросли в настоящую войну, где никто уже не жалел Пожирателей, и мы тоже никого не щадили. Я помню, как сильно изменилась подготовка, которую мы проходили у Антона Михайловича. Если до войны мы учились действовать в основном от принципа — напал-убежал, то к середине семидесятых пришлось перейти к действиям пятерками, где каждый знал свой маневр и у каждого была своя цель и задача в бою. Пятерки затем разрослись до команд, и что-то похожее мы видели и с противоположной стороны. Орден Феникса перенял структуру чёрных отрядов Грин-де-Вальда и они, точно так же, как и мы, отлично научились действовать малыми группами. Так же, как и мы, Орденцы накрывали места стычек антиаппарационными чарами и так же убивали наших зазевавшихся друзей. Всех, про кого они могли точно установить их принадлежность к Пожирателям и кого могли достать. Аврорат очень быстро запустил для своих курсы о том, как применять непростительные. Так и получилось, что за применение одних и тех же заклинания моих соратников сажали в Азкабан, а Авроры с другой стороны фронта получали медли и благодарности.

Я помнила, что Сириус участвовал в этой войне не с начала. Первые два года столкновений, как раз всю мягкую часть, он еще был в Хоге, где бесконечно цеплялся к Снейпу и перепробовал, наверное, почти всех старшекурсниц. Я знаю, что он проходил подготовку в Ордене, а не в Аврорате и полноценно воевать начал лишь в семьдесят четвертом. Когда, собственно, и началась основная мясорубка. И тем не менее, убийцы у него только мы. Его дружок Поттер, который на моих глазах изрезал до смерти младшего Слевина видимо не убийца. И Фрэнк Лонгботтом, по сути, штатный ликвидатор Ордена и Аврората одновременно, тоже в понимании Сириуса отличны парень. Отличный парень, выпускавший три непростительных за две секунды. Многое я могла бы возразить своему кузену, но точно не буду. Оставим это для моих будущих мемуаров.

— В общем та часть дневника, которая была посвящена его поискам, кажется мне гораздо более интересной, хоть и не слишком информативной. — вернула я наш разговор к утренней теме — Например, там не было ничего про то, где он жил. Там не было ни слова про мою мать. Я знаю личность своего отца, но совершенно не представляю, что за женщина произвела меня на свет.

Сириусу было интересно.

— Ну про жил то всё более-менее понятно. Рег до самого своего исчезновения жил тут, на Гриммо. У него не было конфликтов с матушкой, и он был любимым сыночком, который получал любовь и поддержку за нас двоих. — В тоне Сириуса, пока он это произносил, чувствовалась легкая печаль — Мать не приняла метку, я точно знаю, но, мне кажется, сделала всё, чтобы метку принял Регулус. Она поддерживала его на каждом шагу и помогала, где могла. Естественно, он никуда не делся из матушкиного дома до самого своего исчезновения.

Это я знала и так, но то, как Сириус делился этими воспоминаниями с племянницей лишний раз подтверждало, что за Рега он очень переживал. Думаю, они даже периодически встречались, хотя свидетелей этих встреч я никогда не находила. Самое время прояснить этот вопрос. — А когда вы с ним виделись в последний раз? — Сириус медленно, небольшими глотками, допил своё бренди и продолжил говорить, отставив пустой стакан на подлокотник своего кресла. Палочку он давно убрал в карман и сейчас она неудобно торчала, утыкаясь ему острым концом в живот, но он почему-то не обращал на это никакого внимания.

— Примерно за полтора месяца до его исчезновения — немного подсчитав что-то в уме ответил кузен. — Мы встретились на кладбище, около склепа отца, через неделю после похорон. Я на похороны не ходил. Не смог себя заставить, не смог перебороть. Так что, я появился там лишь спустя неделю и надеялся, что рядом никого не будет. Честно говоря, я тогда больше переживал, что за мной увяжется кто-то из моих друзей, чем реально горевал по отцу. У нас были очень непростые отношения. Я очень удивился, увидев у склепа Регулуса. Он молча сидел на скамейке и держал в руках несколько белых хризантем. Он так и не заметил меня, пока я подошел вплотную. Мы не виделись года полтора и, несмотря на печальный повод, оба были рады встрече. Судьба, черт побери! Но в том разговоре ничего интересного не было. Обменялись новостями про друзей. Оказалось, что оба мы всё еще без постоянных подруг. В конце концов всё снова свелось к политике. Я убеждал его бросить Пожирателей и не то, чтобы перейти в Орден, но хотя бы просто уехать. Он же стыдил меня наследием рода. Я старший брат, кричал он на меня под конец, в моем возрасте у прадеда и дяди уже было по двое детей, лишь отец задержался с нами из-за войны. Я должен был продолжить род, а я трусливо сбежал. В общем начали за здравие, а закончили… — Сириус немного помолчал, стряхнул пепел в принесённую Кричером пепельницу и затем принялся ее варварски тушить, практически распотрошив не только горящий кончик, но и половину оставшейся толстой сигары. — Единственное, простились мы с ним хорошо. Обнялись. Не знаю куда он аппарировал оттуда, а я направился к Джеймсу, и мы тогда неплохо напились.

Я еще какое-то время мучала кузена вопросами о состоянии Рега, попросила подетальнее вспомнить, не говорил ли он чего-то, что могло натолкнуть на идеи, где его искать, но ответы получила сплошь отрицательные. Рег действительно был взвинчен и подавлен, но Сириус, в общем-то справедливо решил, что все дело в смерти отца, которого Рег очень любил. И он не говорил ни про важное дело, ни про поиски. Наверное, только упреки в предательстве рода можно было как-то включить в мою версию о его исчезновении, но, с другой стороны, по отношению к Сириусу это дело обычное. Сириуса все обвиняли. Этого не отнять.

Очень скоро он пожелал мне покойной ночи и вызвал Кричера проводить меня в подготовленную спальню.

Почти тридцать лет я не ночевала в фамильном особняке Блэков. Последний раз это было, кажется, на последнем курсе Хога, когда нас всех пригласили на день рождения Сириуса и меня с Андромедой оставили ночевать в гостевых комнатах. Раньше тут спалось замечательно. Посмотрим, как будет сейчас.

Уже оказавшись в кровати, я все-таки не выдержала и наколдовала на двери дополнительные замки и кинула две сигналки по обе стороны дверей. Кто его знает, вдруг ночью что-то случиться. От Драко я слышала Уизли любят откалывать всякие шуточки. Береженного Мерлин бережет.

Ничего мистического или захватывающего ночью не произошло. Я спокойно переночевала в одной из гостевых спален и до утра меня так никто и не побеспокоил. Некоторой проблемой могло стать отсутствие у меня свежего белья, ведь я не планировала так надолго отрываться от своей базы в полюбившемся мне Портсмутском отеле. Но, слава Мерлину, я знала подходящее заклинание и не такой случай, так что из спальни я вышла вновь при полном вчерашнем параде лишь без косметики и без обычной укладки. Косу я все же не рискнула заплетать, даже выяснив вчера все с кузеном, хотя прекрасно понимаю, что рано или поздно все равно придется.

Рано или поздно мне придется достать палочку ради какой-то драки и вот там прическа уже может иметь значение. Могло бы показаться, что мужчинам в этом смысле жить попроще и, наверное, в магловском мире это бы так и было, но в нашем волшебники часто носили такую длину волос, которая сделала бы честь любой ведьме. Вспомнить хотя бы Люциуса Малфоя с его неизменным каскадом арктически белых волос, который в распущенном состоянии в юношеские годы доходил у него до поясницы. Люциус перед боем предпочитал перехватывать свою гриву резинками в нескольких местах превращая ее в сложенный пополам хвост, который совершенно не мешал ему двигаться и не грозил в ненужный момент неожиданно прикрыть глаза во время очередного кульбита. Да вот и ещё отличный пример — Сириус — он редко щеголял прической длиннее чем до лопаток, но и с короткими волосами мирился лишь в Азкабане. Отрастив себе первую гриву в тринадцать лет, он до тюрьмы ни разу ее не состригал. Правда, по моим ощущениям, к дракам он никогда особо не готовился, раз за разом появляясь напротив нас с распущенными волосами. Возможно, он даже находил в этом какой-то специфический бунтарский стиль, словно показывая нам всем представителям старых семей, что можно и вот так — не заморачиваясь условностями.

Суровая школа Антона Михайловича заставлял нас лишь ухмыляться, глядя на эти странные потуги казаться круче гор и выше неба. В нашей Организации подобными мерами старались не пренебрегать. А ведьмочки которые не хотели постоянно колдовать с прическами в какой-то момент перешли на короткие стрижки, введя тем самым новую моду. Поначалу Лорд опасался, что благодаря таким новшествам Авроры смогут достаточно легко определять наших сторонниц, но на удивление быстро подобные прически стали ультрамодными и коротко стричься стали даже ведьмы, вообще никогда не имевшие отношения ни к нам, ни к Ордену. Алекто, например была именно из тех, кто прямо во время учебы изменила свою прежнюю волну каштановых волос на короткое каре и так до самого Азкабана и проходила в этом стиле. Моя верная подруга Роза выбрала меня объектом подражания, и раз за разом заплетала себе ровно такую же боевую косу, что и у меня. Надо сказать, с ее светлыми волосами смотрелось это иногда даже эффектнее.

Так что, сегодня утром я всего лишь снова распустила расчесанные трансфигурированным из старого подсвечника гребнем волосы и накинула на себя Паранджу — заклинание позволяющее изобразить наличие косметики на лице.

Дом, видимо, еще спал, так как ни в столовой ни в каминной никого не было. Кричер похоже все-таки был вчера выпущен из своего кухонного заточения, так как в столовой царил идеальный порядок и напрочь отсутствовали хоть какие-то следы вчерашнего ужина и последовавших за ним посиделок. Не став напрягать себя криком, а домовика аппарацией, я направилась на кухню, предположив, что смогу найти там себе что-то на завтрак и возможно даже приготовить чашку свежесваренного кофе. Кричер, конечно же, был там и стоило мне только войти, как сразу рассыпался в приветствиях и комплементах Хозяйке Соре, так похожей на несчастную госпожу Беллу. На мой вопрос, что в доме осталось чтобы позавтракать домовик несколько смущенно принялся извинятся и рассказывать, что для достойного завтрака у него есть только яйца и несколько видов сыров, в то время как фасоль, бекон и прочие овощи уже несколько дней как закончились и Сириус никак не пополняет поредевшие запасы.

Ну что ж — яйца и сыр это уже кое-что, подумала я, решив в очередной раз приготовить себе завтра самостоятельно, чем весьма расстроила Кричера, собиравшегося еще раз блеснуть своими накопленными за долгую жизнь талантами. Спрсоив у домовика проснулся ли еще кто-нибудь в доме, я услышала в ответ что все остальные конечно же еще спят и наверняка пробудут в таком состоянии еще не меньше нескольких часов.

Сириус вообще никогда не был жаворонком и вставать в районе одиннадцати всегда было для него абсолютно нормально. Грейнджер, оказалось, читала почти до пяти утра, а Гарри с Роном вполне разделяли привычку Сириуса по утрам как можно дольше не вылезать из кровати. Словом я была предоставлена сама себе еще на несколько часов, и завтрак мне так же предстояло готовить исключительно на себя. Я поджарила большую яичницу и щедро натерла в нее скрывавшийся за скромным Кричеровским «сыр» швейцарский Пармезан. Кричер за это время, с помощью своей магии, умудрился испечь еще несколько сдобных булочек, так что завтрак вышел на удивление вкусным и сытным. Почистив тарелки, я выспросила про кофе и была неприятно удивлена его полным отсутствием как на кухне, так и в кладовках.

— Кофе кончился еще месяц назад, но хозяин Сириус не выпускает меня за продуктами и сам уже давно кофе не приносил.

Я расспросила домовика, откуда вообще тогда берутся в особняке продукты, если Кричер за ними не летает, а Сириус точно не может спокойно ходить по магазинам в ежедневном режиме. Оказалось продукты периодически доставляет Нимфадора, руководствуясь толи своим собственным вкусом, толи действительно получая от Сириуса определенные заказы, но происходит это как-то хаотично и сказать точно, когда она вновь появится с припасами Кричер не может.

Хорошо хоть чая осталось еще довольно много — запасы английского чая регулярно пополняет Нимфадора, а китайский пуэр хранится еще со времен Вальбурги, которая под конец жизни как-то неожиданно перешла с английских чаев на китайские. Кричер поинтересовался какой чай мне заварить, и я, любопытсва ради, попросила заварку китайского черного — захотелось вдруг оценить вкус тетушки. Пока Кричер возился с заварником, я решила вновь посетить библиотеку. Мне конечно хотелось бы навестить и дуэльный зал и колдовской чертог, где находился фамильный камень дома Блэк и посмотреть, как он на меня отреагирует, но юная Сора и знать не должна о существовании этих скрытых в подвале особняка помещениях. Придется отложить экскурсию туда до лучшего времени и, скорее всего, провести ее в сопровождении кузена. Тем более, что подвал особняка был закрыт какими-то, на удивление, незнакомыми мне чарами. Вчера несколько раз проходила мимо подвальной лестницы и кинула вниз пару заинтересованных взглядов и простенькое тестовое заклинание.

Я успела осмотреть одну полку в библиотеке, отметив для себя несколько вполне интересных трудов, которые стоило бы прочитать, когда появился Кричер с чайной парой и традиционным подносом с тремя кремовыми булочками. Видимо он успел заметить, что эти лакомства я ела с большим удовольствием.

Поставив поднос на письменный стол Кричер снова с легким хлопком, исчез, чтобы появится спустя мгновения вновь, устанавливая большое и мягкое рабочее кресло около письменного стола. Он бесцеремонно отодвинул в сторону чужеродный этому помещению рояльный табурет, и удовлетворенно оглядел созданное за пару мгновений рабочее пространство. Ваш чай, Госпожа Сора — провозгласил старый домовик перед тем, как снова исчезнуть, вновь оставив меня в одиночестве среди тысяч старых фолиантов.

Решив, что чай может и подождать пару минут, я продолжила изучение книжных полок, в надежде найти или вспомнить какие-то книги, где были упоминания о крестражах и подобной им магии. К сожалению, книги «Крестражи для чайников» еще никто не написал, и даже если такую идею и вынашивал кто-то из моих ровесников, то в библиотеке Блэков ничего подобного не было. На третьей полке мне попался запрещенный нынче, а ранее вполне себе печатавшийся в типографиях старый труд Синтакса Певерелла «Лики Смерти». Исследование Восемнадцатого века о природе Смерти и её потенциальных возможностях. Я листала эту книгу два десятилетия назад, но тогда посчитала ее сборником не особо достоверных легенд, щедро сдобренным собственными философскими рассуждениями автора.

Сейчас же мое внимание привлек соседний с ней и гораздо более тонкий том на обложке которого значилось «Комментарии к Ликам Смерти магистра Ордена Золотого меча Альбертуса Чарльза Монтегю». Вот этой книги я раньше никогда не открывала и с некоторой надеждой потянула на себя не такой уж увесистый фолиант. В отличии от первоисточника, вышедшего из какой-то старинной типографии, он явно был скопирован магически с рукописного оригинала. Это было прекрасно видно и по заглавию, и по неровным и чуточку отличающимся друг от друга строчным буквам. Я знать не знала никакого Альбертуса Монтегю, хотя, конечно, представляла себе минимум две ветви этой старинной фамилии — собственно сами Монтегю, вечные нейтралы, которые в войну успешно отсиделись в своем маноре, совершая лишь редкие вылазки на самые безопасные мероприятия высшего света. И были еще Монтегю-Говарды — младшая ветвь этого семейства, один из последних представителей которой все время первой войны ни шатко ни валко служил в Аврорате и даже участвовал в десятке другом боевых операций. Разумеется, не на нашей стороне.

А вот Орден Золотого меча был организацией достаточно известной в свое время, когда еще модно было создавать магические ордена и посвящать свою жизнь глубокому изучению магии в компании себе подобных фанатиков. Орден был основан в начале пятнадцатого века и просуществовал довольно долго для подобных организаций. Насколько я помнила, последний магистр торжественно распустил последних членов ордена в начале нынешнего века, то есть даже меньше ста лет назад. Правда, последние лет сто своего существования Орден этот был скорее деловым клубом по интересам с довольно древним и строгим уставом, который уже скорее мешал братьям развиваться, чем помогал, что и стало, в конце концов, причиной самороспуска. Изначально же орден создавался ради поиска Золотого меча Годрика Гриффиндора, утерянного сыновьями великого основателя Хогвартса практически сразу после его смерти. Ну а кроме того в круг его интересов входили обычные для таких организаций дела. Члены ордена разрабатывали новые заклятия, придумывали рецепты зелий, объединяли разрозненные знания различных родов и семей и в общем неплохо способствовали магическому прогрессу. Я не помнила никаких конкретных разработал мечников, но помнила, что в целом они существовали, и если постарается, то в библиотеке Блэков можно найти и книги посвященные как истории орденов в целом, так и этому конкретному в частности.

Я прихватила книжку с комментариями и направилась столику, чтобы почитать за чаем. В этом труде вполне могло оказаться что-то интересное по крестаржам, хотя, честно говоря, надежды на это было не так и много. Книга началась с пространного представления сэра Альбертуса читателям, из которого я узнала, что главным побудительным элементов сподвигшим сэра Альбертуса на написание комментариев было его близкое кровное родство в Певереллом, которому Альбертус приходился родным племянником, так как его матушка была родной сестрой Синтакса.

Именно с ним престарелый уже дядюшка делился своими мыслями и размышлениями, пока писал сей эпохальный труд. Очно спорить с уважаемым родственником Альбертус толи не решился, толи не смог в этом споре отстоять свою точку зрения, но спустя несколько лет после смерти дядюшки он все же собрался обобщить и изложить на бумаге часть тех мыслей и споров, которые проходили между ними на стадии написания «Ликов Смерти».

Прочитав первую главу, я чуть было не отправила эту книжку на место, подумав было, что не стоит тратить время на заочный спор двух ближайших родственников, в котором личного отношения друг к другу может оказаться гораздо больше, чем сутевой части о предмете их общения. Мгновение проколебавшись, я все же решила заглянуть и в сами комментарии и, надо сказать, не пожалела. Нет, тут не было никакого магического рецепта о том, что и как делать с крестражами и эта книга не стала ответом на все мучившие меня вопросы, но кое-что, полезное, я там все же отыскала.

Третья глава «Ликов Смерти» целиком была посвящена крестражам и теоретическим выкладкам Синтакса о их потенциальных способностях. При этом, сам он как впрочем и Албертус, крестража никогда в жизни не видели и создавать их не умели, однако Синтакс довольно много сил потратил на изучение семейных преданий о дарах смерти и о самой Сиятельной Леди, так что в книге он приводил детальный разбор всех обнаруженных мифов, сказаний, сказок и просто слухов по теме, скрупулёзно анализируя каждый из них на предмет достоверности, реалистичности и выполнимости в прикладном смысле. Часть главы и была посвящена легендам об их создании. Не зная самого заклинания для создания крестража Певерелл привел воспоминания одного из своих знакомых, чьего имени он на страницах книги не раскрыл, о детальном описании процесса создания крестража, вычитанном его другом в семейной библиотеке и воспроизведенным Синтаксу по памяти.

Альбертус шагнул немного дальше. Предположив в своих Комментариях, что описание процедуры указано дядюшкой достоверно, он провел логический анализ процесса и вывел, что крестражей можно создать не больше одного. Я целых три раза прочитала это непростое обоснование. Первый раз ещё из любопытства, а второй и третий в надежде найти в нем хоть какую-то неточность или нарушение логики, ведь я точно знала, что крестражей можно делать больше одного, что полностью противоречило изложенной в Комментариях теории.

Однако ничего, что могло бы послужить зацепкой и разрушить умозаключения Альбертуса я не нашла. С точки зрения формальной логики он был прав абсолютно во всем, так что ситуация с четырьмя крестражами Лорда должна была иметь какое-то другое объяснение. Вспомнив постулаты предмета изученные еще в детстве, я попробовала незамедлительно применить их с сложившейся коллизии и получилось, что либо Синтакс все же неправильно запомнил или некорректно описал порядок проведения ритуалов, либо Лорд внес в ритуал какие-то свои изменения и дополнения, которые позволили ему обойти базовый запрет. Возможно, еще что-то, но я решила дальше не гадать.

Четвертая глава «Комментариев…» состояла целиком из анализа не самого просто заклинания, которое было упомянуто Синтаксом в его книге, как полезное, но утерянное. Заклинание это должно было обнаруживать крестражи. На небольшом расстоянии, но все же какое-то подспорье, если вам вдруг попадется подобный предмет. Описание этого заклинания Певерелл так же подчерпнул в беседах со своим приятелем, и, что особенно удачно, про эту магию было сказано достаточно подробностей, что Альбертус взялся за восстановление утерянных чар по описанию, и по его утверждению, в этом полностью преуспел.

Восстановленное им заклинание было полностью приведено в Комментариях с одной лишь пометкой, что поскольку ни одного крестража у Альбертуса так и не появилось, то действие этого заклинания на практике он проверить не смог. Он добросовестно указал порядок движения палочкой и достаточно сложную запускающую формулу, которую он не смог привести к короткому словосочетанию. Многократно колдуя восстановленные чары, он ни разу не увидел рядом крестража, который по идее создателя, должен был, попав в зону действия заклятия, обозначить свое местоположением тихим мелодичным свистом. Альбертус, раскрывая себя как неплохого ученного, очень сокрушался, что так и не смог услышать этот свист и так и не убедился, что воссозданное заклинание работает как нужно.

Я на всякий случай запомнила все прочитанное и проделала все описанные жесты без словесной формулы, чтобы при случае проверить его действие. Стоит ли говорить, что сутевая часть этого заклинания так же была чернее ночи и само оно было построено на достаточно убийственной магии, так что произносить его вслух и проверять его работу находясь в особняке Блэков я не рискнула. Не зачем Сириусу знать, что его племянница вполне способна практиковать чернейшее колдовство.

Бегло просмотрев оставшиеся три главы Комментариев, я не обнаружила там ничего для себя интересного. Не считать же интересным очередную порцию логических выкладок Альбертуса о том, что Сиятельная Леди является единственной покровительницей нашего мира и именно она следит за порядком и надзирает за нами — смертными. Теория интересная, но в волшебном мире не верили в богов, как делали это маглы. Сиятельная Леди без сомнения существовала и в этом никто из колдунов не сомневался, но стоит ли из-за этого приписывать ей всезнание и всеведенье? Не думаю, что ей интересно заниматься нашим миром. Уверена, у нее и без нас хватает интересного в жизни. Не став внимательно читать эти рассуждения, я захлопнула книжку и аккуратно вернула её на книжную полку.

Где-то через час, за который я успела быстро просмотреть еще пару заинтересовавших меня томов, в библиотеке вновь появился Кричер и сообщил, что все кроме Гермионы уже встали и завтракают, а его отправили выяснить, где мисс Лайт и пригласить её за стол. Я не стала отказываться, хотя сладкие сдобные булочки существенно подкрепили мою сытость. Гораздо больше чем есть, мне хотелось снова поболтать с ними всеми одновременно и может быть выяснить что-то интересное.

Завтрак у ребят был абсолютно не притязательный — две дюжины вареных яиц и несколько кусков сыра и хлеба. Чай и тыквенный сок в качестве напитков. Я вежливо отказалась от еды, сообщив что уже поела утром и предложила все-таки озаботится заполнением продуктовых кладовых, раз уж ребята собираются остаться здесь надолго. Сириус немного удивленно посмотрел на меня и на ребят и, кажется, осознал, что Гарри ждет его ответа с не меньшим интересом, чем сам Сириус моих пояснений о моих предположениях.

— Да, Гарри — Аластор должно быть сказал тебе, что мы вместе решили, что это лето тебе лучше провести с кем-то из нас и поэтому предлагаю тебе остаться до Хогвартса на Гриммо. Если ты хочешь конечно. — голос Сириуса в последнем предложении прозвучал как-то неуверенно. Неужели он не видит, что для мальчика это самая лучшая новость за последние полгода?

Когда Гарри с радостью выразил согласие остаться, он спросил и про Рона с Гермионой. Я была совершенно не удивлена, услышав, что Сириус будет рад приютить всех троих, но для этого нужно получить разрешение еще и от их родителей. В общем довольно быстро оказалось, что все золотое трио проведет лето в этом особняке и мне, чтобы держать ситуацию под контролем, тоже нужно тут часто появляться.

Еще сидя в библиотеке, я снова обдумала предложение Сириуса остаться у него в гостях, но все же решила его отклонить. До открытия боевых действий второй войны оставалась еще пара недель, за которые я смогу сделать довольно много. Запирать себя в четырех стенах, к которым прилагается маленький и уютный парк я точно не собиралась. О чем я и сообщила Сириусу тут же за завтраком, заверив его, что свобода перемещений мне нужна в первую очередь чтобы искать отца. На удивление кузен вообще не стал спорить, лишь предложил согласовать дни и часы, когда он будет открывать камин, чтобы я могла прийти в гости. Держать его постоянно открытым он не рискнет, а вот график включения вполне устраивает как его, так и весь остальной орден. Я думаю, у него с Дамблдором есть какой-то собственный личный канал связи, так как трудно предположить, что собрания Ордена проходили точно по расписанию, однако спрашивать об этом я конечно же не стала.

— Тебе есть куда отправится камином отсюда? — спросил меня Сириус

— Если возможно я бы хотела уйти так же, как и пришла — задумчиво сказала я, не став раскрывать перед ребятами вход через небольшой соседский домик на площади. Может быть, об этом пути все знают, и я зря тут навожу туман? Судя по беззвучному кивку Сириуса все обстояло вовсе наоборот. Он никак не прокомментировал мои слова, что убедило меня в мысли, что по мнению Сириуса, далеко не всем нужно знать о маленьком домике на Гриммо.

Впрочем, уходить прямо сейчас я не торопилась и спокойно выпила с ребятами еще пару чашек чая и поболтала о учебе в Хоге.

Для себя же я утром решила, что мне все-таки нужно наведаться в одну из публичных библиотек. Меня действительно захватила мысль о покопаться в подшивках газет за год исчезновения Рега. Надо бы просмотреть все криминальные и околокриминальные очерки того времени — в конце концов, он же действительно к чему-то готовился и либо погиб на миссии, либо предпочел пропасть сам сразу после нее. На всякий случай я еще раз поднялась в библиотеку Блэков — была небольшая надежда, что старшее поколение Блэков могло выписывать какие-то газеты, и подшивки того времени ждут меня на полках. К сожалению, чуда не произошло. Полки по-прежнему изобиловали книгами по темным искусствам и высшей магии, но ни одной газеты я не обнаружила. Должно быть, даже обязательный в любом благородном доме Пророк, не заслужил чести быть сохраненным в особняке Блэк.

Я как раз закончила осматривать книжные полки, когда в библиотеку заглянул Гарри Поттер. Он был один, без своего верного рыжего друга. Оказалось, что у него есть ко мне деловой разговор.

— Я только что говорил с Сириусом, и он согласился одолжить мне денег на новую метлу до того момента, пока я не доберусь до собственного сейфа — Гарри явно радовался, сообщая мне эти новости — Не могла бы ты когда приедешь сюда в следующий раз привезти мне новую Молнию? Вопрос мальчика меня конечно удивил, но отказывать я не собиралсь.

— Конечно, а ты хочешь какую именно Молнию? — похоже мой встречный вопрос явно поставил его в тупик.

— Как какую? Обычную. Ну такую как у меня была — они разве другие бывают? Очень любопытно — они с Роном вроде бы фанаты квиддича и много раз обыгрывали моего племянника и наш факультет, но при этом он как будто не знает, что в профессиональных командах метлы всегда чуточку отличаются от тех, что можно купить в обычном магазине? Как так-то? Правда, к сожалению, они обычно отличаются и ценой, и разница может быть достаточно велика. Тем не менее я все же уточнила этот вопрос.

— Ну, вообще говоря, Молнию так же точно можно доработать, как и все остальные метлы. Тебе вот она зачем нужна? Где ты собираешься летать?

— Как где? — возмущенные огоньки в его глазах выдавали нешуточное возмущение — Я же ловец команды Гриффиндора! У нас же на носу матч со Слизерином! — выпалил он с полной уверенностью, что этим он все мне объяснил. И та я, которая Белла, действительно хорошо его поняла, а та я, которая Сора, решила немного потупить и продолжила разговор. Во мне зарождалась очевидная со всех сторон идея, которую я почему-то раньше не принимала во внимание.

— А давно ты играешь за ловца? — только и успела спросить я, как Гарри тут же меня перебил и следующие несколько минут увлеченно рассказывал историю своего появления в команде и в деталях описывал противостояния его команды с другими факультетами, среди которых мой родной Слизерин, конечно же выделялся и накалом матчей и качеством взаимной ненависти.

Я много слышала о их противостоянии от Драко и мне немного резало сердце то, что я собиралась сделать. Теперь моему племяннику будет еще сложнее, правда, с другой стороны, он то знает все эти штучки и если почему-то предпочитает не летать в Хоге на доработанных метлах, то это его и только его выбор. В том что Драко знаком с гоночными ателье я не сомневалась.

— Большинство профессиональных ловцов используют доработанные метлы, и это далеко не всегда именно Молнии. — начала я закидывать мальчику его наживку, на которую, я теперь была полностью уверена, он обязан клюнуть. — Молния скоростная метла, которая позволяет достигнуть максимального ускорения на прямой, но иной раз гораздо важнее маневренность, и тут доработанные Нимбусы могут оказаться предпочтительнее. — глядя на разгорающееся в его глазах любопытство я внутренне улыбнулась и добила его окончательно — По крайней мере, когда я последний раз была на базе Пушек Пэддл, среди рекомендованных метел для полетов там были далеко не только Молнии. Да и у Джонаса можно спросить, на чем летают их ловцы. Глаза Гарри стали похожи на два чайных блюдца. Возможно, такой дополнительный визуальный эффект обеспечивали его круглые очки, но выглядел мальчик-который-выжил в этот момент сильно ошарашенным.

— Ты была на базе Пушек? Нет, погоди! Джонас — это ты про Джонаса Семориса? Загонщика Пушек?

— Ну да. Мы познакомились пока я летала на их гоночном треке. — после этого я довольно подробно рассказала Поттеру о своих успехах, знакомстве с Джонасом и полетах на самых разных метлах. Гарри слушал с любопытством и интересом. Я полностью завладела его вниманием и под конец рассказа он благодушно сказал, что ему не терпится рассказать об этом Рону, который оказался яростным фанатом Пушек и уже много лет поддерживал эту не самую сильную команду. Я предложила Гарри в следующий раз отправиться вместе со мной на базу и полетать там и это предложение точно привело его в восторг. Осталось только понять, как это организовать, с учетом того, что Поттера практически спрятали на Гриммо от всяких возможных проблем. Не думаю, что Сириус, а уж тем более Дамблдор, будут рады, если Гарри начнет посещать общественные места и проводить там длительное время. А глядя на его текущую реакцию, я не сомневалась, что стоит ему хоть один раз оказаться на базе Пушек, и увести его оттуда будет не под силу никакому Великому волшебнику.

В общем вопрос о покупке новой Молнии пока был отложен на неопределенный срок. Гарри умчался делится с Роном новыми сведениями о возможности посещения базы Пушек, а я направилась искать Сириуса, чтобы все-таки покинуть особняк Блэков и отправится по своим насущным делам.

Сириус нашелся в кабинете, изучающим вчерашние газеты, которыми его должно быть снабдили те же Грюм и Нимфадора. Я поинтересовалась нет ли там чего-нибудь интересного и кузен интерпретировал мой вопрос так, как ему хотелось его услышать — Нет, опять ни одной строчки о его возрождении! Фадж, придурок, который играет с огнем и рано или поздно он за это поплатится.

Так-то кузен был абсолютно прав. До отставки Фаджа оставалось не так и много времени, так что я с чистым сердцем поддакнула Сириусу и так же поудивлялась недальновидности чиновников, решивших, что позиция страуса поможет им избавить себя от внимания Лорда.

При этом я абсолютно точно знала, что в кабинете Фаджа наших сторонников не было, и их желание замять всю эту ситуацию было продиктовано не тайной работой агентуры Лорда, а именно что дурацким желанием просидеть на своих креслах хоть парочку лишних дней. Фадж во время первой войны уже работал в Министерстве и своими глазами видел накал страстей конца семидесятых. И либо он умудрился каким-то образом все забыть, либо его страсть к сохранению должности как можно дольше была так велика, что затмевала в его разуме все остальное. Впрочем, не мне его судить. Тем более я знаю, что он таки получил свое, хотя его бездеятельная помощь Лорду в первый год после его возрождения для меня сейчас была скорее помехой. Однако способа как-то переломить ситуацию без физического устранения Фаджа я не видела, а убивать этого товарища абсолютно не хотелось. Хлопотное занятие с непредсказуемым результатом, как с точки зрения самого процесса убийства, так и с точки зрения возможного результата.

Следующий министр был конечно более деятельным и всерьез пытался бороться против нас, но он так и не сумел переломить косность министерских чиновников средней руки и, в конце концов, так же пал, отсидев на своем посту всего чуть больше года. Если бы кресло министра после Фаджа занял Великий светлый, то, наверное, проку было бы гораздо больше, но какая сила может заставить его усесться на этот трон мне не ведомо. Хотя сценарий был бы интересный.

Я еще немного покрутила в голове как возможные действия Дамблдора в министерском кресле, так и возможные способы устранения нынешнего министра, но все планы кроме прямого убийства показались мне мало реализуемыми. Серьезной оппозиции сейчас нет, если не считать самого Лорда. Скандалов в прессе он не боится, так как, по-видимому, неплохо контролирует эту самую прессу. Пересуды в гостиных и клубах его не беспокоят, так как от этих пересудов до конкретного недовольства может пройти еще несколько лет. Разве что какой-нибудь коррупционный скандал? Публика это любит, а чиновники боятся. Ухватив эту мысль покрепче, я попыталась с ходу развить ее и вспомнить все что я знала о его делах, но к сожалению детальной информации у меня не было. После захвата министерства у нас, конечно, появился доступ ко всем архивам и действующим историям, но, во-первых, чтобы что-то найти, надо хотя бы приблизительно знать, что искать, а во-вторых, лично мне, к сожалению, было совершенно неинтересно копаться в проделках низложенного даже не нами министра, и я предпочитала тратить свой последний год той жизни на совсем другие вещи.

Могла бы предсказывать будущее — жила бы в Вегасе.

Наступил новый день, и я как обычно не стала отказывать себе в чашечке ароматного флэта, так что, едва переодевшись и приняв душ я вновь направилась в свою уже можно откровенно сказать любимую кофейню. Мое пристрастие к этому месту и к хорошему кофе размеренно крепло день ото дня. К большому разочарованию, за стойкой в этот раз стояла молодая девушка классического английского облика. Получается, что душевной болтовни и легкого флирта сегодня не будет. Впрочем, замена баристы не так сильно сказалась на вкусе напитка, как я опасалась, и хотя сегодня я выпила всего лишь две чашки вместо обычных трех, я все же получила то удовольствие от обжигающего напитка, на которое рассчитывала.

Впрочем я решила не засиживаться и довольно быстро отправилась в Портсмутскую волшебную библиотеку, где провела несколько часов рассматривая подшивки местных газет за семьдесят восьмой и семьдесят девятый годы. Какие-то слегка интересные сюжеты мне периодически попадались, но я так и не смогла связать ни один из них со своим пропавшим кузеном. Репортеры городских газет описывали исчезновения артефактов, свидетельства применения странных заклятий, просто случаи банального хулиганства.

Вполне ожидаемо, я обнаружила там и несколько статей о своих собственных подвигах. Впрочем, репортеры ни разу не писали про меня прямо, ведь они не знали кто конкретно из нашей Организации стоял за вот этим убийством и вот этой дракой возле манора Дроинов, но я-то знала.

Обе эти операции проходили под моим руководством и имели отличные результаты. У Дроинов со мной как раз была пятерка Крауча и Рег. Они были группой прикрытия и до самого последнего момента так и не вмешались в нашу круговерть. Достаточно подробно описанное журналистами сражение снова всплыло в моей памяти. Видимо рассказывал им кто-то из участников этой заварушки, только вот написано все было настолько ловко, что даже я не смогла оценить достоверно был ли каналом кто-то из моих товарищей или кто-то из Дроинов и подоспевших к ним на выручку Орденцев.

Вроде все расписано безлико, но настолько подробно, как будто журналист сам сидел на ближайшей крыше с биноклем и видел множество обменивающихся заклинаниями теней, совершенно не понимая кто есть кто и чего они все хотят. Хотели мы тогда кстати добраться до магического жезла, который хранился в поместье. Добрались. Нас было четыре группы по 5 человек и пятерка оборотней. Собрали довольно сильный состав на рядовое в общем-то поместье, но по информации от Руквуда, Орден тоже держал на контроле этот артефакт и не планировал легко отдавать его в наши руки. Штука была определенно полезная и, по слухам, позволяла за счет правильного ритуала помочь пророкам детальнее видеть предстоящее. Меньше тумана. Меньше путаницы.

Ясность в предсказаниях очень дорого стоит.

В общем получилось, тогда как и ожидали. Едва мы появились у границ поместья, и я со своей пятеркой начала пробивать основной щит, как тут же появилось две команды Ордена и завязалась наша привычная классическая драка. Орденцы жали на нас со спины. Сами Дроины — глава рода, его сын и старший из племянников не пропускали нас вперед и мешали пробивать защиту. В тот раз нам здорово помогли оборотни, которые внезапно появившись в темном лесу у поместья, смогли достаточно надолго отвлечь нескольких Орденцев. В какой-то момент мне все-таки удалось пробить брешь в куполе, и наша третья пятерка прорвалась в дом.

Естественно, мы знали расположение комнат и где находится сокровищница. В этом заключается неудобство старых маноров, которые давно не перестраивались. Так что, если вы когда-нибудь решите жить в старом замке, лучше учесть, что за долгие годы вашей жизни обязательно кто-то был у вас на приеме, кто-то ходил по вашим комнатам, кого-то даже приглашали в алтарный зал для проведения сделок в присутствии камня рода. И не стоит забывать о жёнах, которые входя в новый род всё равно часто сохраняли контакты со своей старой семьей, и вполне могли предоставить свои воспоминания. Ну и легиллименция конечно.

В общем схемы расположения кабинетов и комнат всех маноров были просто у всех, кто хоть немного постарался, чтобы их получить. Так что, прорвавшись внутрь я, как самая сильная из выделенных для этой операции бойцов, смогла связать боем Дроинов, мои ребята сдерживали Орден, а пятерка поисковиков прямиком двинулась к хранилищу. Артефакт мы тогда забрали. Потерь у нас практически не было. Орденцы умудрились довольно сильно потрепать двух оборотней, да один из поисковиков нарвался в маноре на ловушку и впал в какой-то странный сон, естественно, потеряв сознание. Но его вытащили товарищи и в дальнейшем откачали силами колдомедиков. Орденцев нам тоже особо потрепать не удалось. Ребята грамотно прикрывали друг друга, так что все остались целы — правда вот задачу свою они не выполнили, а мы, наоборот, так что я справедливо считала, что справилась на отлично.

Стоит добавить к этому еще переломанные руки и ноги племянника Дронов, которого я все-таки достала Костеломом. Но это мелочи — его раны не были ни смертельными, ни серьезным. Просто помешали ему в моменте продолжить меня атаковать. Буквально через несколько недель мы даже пересеклись с ним во время одного из Министерских приемов. Не знаю уж, узнал ли он меня в той темноте и в серебряной маске пожирателя или нет, но держался он с холодной вежливостью и довольно быстро предпочел ретироваться, провожаемый моей дежурной великосветской улыбкой. Руки и ноги, судя по тому, как он двигался, работали уже как новенькие.

Артефакт нам, кстати, не пригодился. Насколько я знаю, когда его попытались запустить, произошла какая-то ошибка в ритуале и он просто взорвался посреди колдовского зала, залив все вокруг магическим пламенем. Слава Мерлину, опытный Руквуд заранее успел почувствовать что-то неладное, и вовремя закрыл щитом и себя и одного из наших прорицателей. А то, в придачу к полностью выгоревшему залу, мы получили бы ешё и два трупа вместо двух чрезвычайно ценных соратников.

Оставив воспоминания и отложив в сторону последнюю толстую подшивку, я откинулась в кресле назад и задумалась о том, куда двигаться дальше. Допустим Рег тогда в баре говорил не о Сириусе. А о ком? Кто всех нас предал? Кто мог вызвать в Реге такие бурные эмоции и жгучую ненависть, перемежающуюся с лютой печалью. Ответ пришёл в голову довольно быстро — это запросто мог оказаться тот же человек, кто предал и меня. Лорд.

Что же такого мог узнать Регулус, что так резко поменял к нему свое отношение? И почему тогда просто не исчез из нашей команды? Хотя может он как раз и исчез, и действительно все еще жив и прячется где-то, годами блокируя Черную метку и любые связи с нами и нашим миром. Но исчез он не сразу — судя по его последним неделям он уже после смены отношения продолжал ходить на миссии и выполнял все приказы. Нареканий к его действиям я точно не помню.

Хотя, конечно, его вполне мог прикрывать командир. Вполне распространённое явление в любой сплоченной команде, а мы старались всегда подбирать людей в пятерки не только по уровню силы, но и глядя на их отношения между собой. Пятерка должна быть едина и каждый ее элемент должен прикрывать остальных. Так что, возможно, Крауч действительно что-то не доводил до моего ведома, надеясь, например, что это всего лишь временное выгорание и скоро Регулус придет в норму и все будет как прежде. Дал ему отлежаться, так сказать.

Я вновь вернулась к мысли о Лорде. Что такого мог узнать Регулус, что так резко изменило его отношение к Организации и ее лидеру? Опять же, ответ лежал на поверхности — тайна крестражей вполне могла отпугнуть от нашего лидера многих волшебников старых семей. Уж слишком сильно нам вдалбливали мрачный справедливый негатив к этому заклятью, хотя вернее было бы назвать его проклятием. Могла ли произойти такая цепочка событий? И есть ли какие-то факты, которые ей прямо противоречат? Задумавшись, я пришла к выводу что все вполне могло быть так и противоречий я, вроде как, нигде не вижу. Однако, признаться честно, я понимала, что эти умозаключения содержат в себе слишком много допущений и что вероятность того, что я права, конечно, существует, но не так уж она и высока. Слишком много развилок, каждая из которых снижает общий уровень прогноза.

Поразмышляв еще несколько минут, я поняла, что другой версии у меня все равно нет и стоит отработать именно эту. А значит, надо повторно пробежаться по всем последним месяцам жизни Регулуса. К сожалению, многие участники событий тех дней для меня уже не доступны, но кое-кого я точно смогу достать. Во-первых, члены семейства Блэк. Из живых свидетелей тех времен остались только я, Цисси, Меда и Сириус. Сириус уже признался, что ничего толком не знает. Вероятность того, что Рег общался с Медой я посчитала крайне низкой. Отношение Регулуса к Лорду могло поменяется, но в то, что он одномоментно изменил свои собственные взгляды на жизнь и на то, что такое хорошо, и что такое плохо, я не могла принять. Просто не может такого быть. А значит вероятность того, что он делился своими мыслями и планами с моей беглой сестрой минимальна. А вот с Цисси вполне мог, но мне до нее сейчас не добраться. Можно, конечно, попробовать незаметно оказаться поближе и в лучших традициях Грюма и Дамблдора попытаться посмотреть её воспоминания, но как-то это слишком фантастично выглядит.

Даже если я смогу подловить ее где-то в ресторане или просто на прогулке в Косом, то незаметно влезть человеку в голову у меня способностей может и не хватить. Я хоть что-то могу на допросах, когда пленный обездвижен и безопасен и может сопротивляться только мысленно, но и это не всегда получается. Защита в этом направлении почти всегда превалирует пред нападением. Я и сама такая — щиты могу ставить так, что даже Дамблдор вспотеет проламывать, а вот самой читать чужие мысли мне гораздо сложнее. Значит нужно либо с ней разговаривать, либо отправлять к ней Дамблдора или Снейпа. Осталось только придумать как это сделать.

А вот с моими уже умершими родственниками все обстояло на удивление проще — Портреты вполне могут дать мне подсказку и ответы на часть моих вопросов. В Семьдесят девятом я ничего от них не добилась, но тогда я и вопросы задавала несколько другие. Сейчас я бы провела этот опрос немного иначе. Портреты Вальбурги и Ориона были на Гриммо, а портреты моих родителей явно остались в Блэкторн Грейс — нашем старом поместье, где прошло мое детство и куда я возвращалась на лето из Хогвартса.

Посетить этот дом я вполне могла себе позволить, тем более я точно знала, что с ним все в полном порядке. Я навещала родовое гнездо младшей ветви Блэков уже после падения министерства и в тот раз нашла дом отлично законсервированным и сохранившим всё свое убранство. Я помнила наизусть все защитные чары и руны доступа и сейчас уже была уверена, что смогу пройти и барьер кровавой защиты. Ну или по крайней мере попытаться. Если пустит, я окончательно уверюсь, что у меня мое собственное тело. Парадокс, да. Я неоднократно изучала себя во все возможные магические и простые зеркала. Нашла на себе все свои родинки и все они были ровно в нужных местах, но я все равно не могу окончательно заставить себя в это поверить. Магия какая-то, сказали бы маглы об этой ситуации, и, видимо, мне тоже надо сказать что-то подобное. Но вот что это за магия, я пока не поняла.

Ни в одной книге, ни на одной лекции я никогда не слышала про такие ритуалы и про такие перерождения. Считалось, что если волшебник умирает, то его душа попадает в обитель Смерти и остается там навечно служить Сиятельной леди. Что-то вроде магловского рая и ада одновременно. Но возвращавшихся оттуда я никогда не встречала, и слышать о таком никогда не слышала. То же проклятие крестража нацеленно скорее чтобы не попасть в Сиятельной леди, и точно не является отмычкой от её чертогов. Со мной тоже произошло видимо что-то подобное.

Внезапная мысль молнией пронзила мой позвоночник. Я замерла, осознавая возможный ужас ситуации — а что, если я тоже продукт этого проклятия? Что на меня тоже кто-то сделал крестраж? Впрочем, долго моя паника не продлилась. Я быстро поняла, что это точно не мой сценарий или уж, в самом крайнем случае, какая-то очень нестандартная его вариация. Крестраж должен вернуть волшебника в момент проведения ритуала. Не в прошлое, как в моем случае. И я, теоретически, вполне могу предположить, что Лорд мог сделать мне крестраж самостоятельно, без моего ведома, во время одной из наших операций, где я убивала и иной раз убивала многих, но как тогда быть с воскрешением?

Могла ли я не почувствовать создание своего крестража? В горячке боя — запросто. Эмоции, как их не гони, и как не расслабляй разум, все равно зачастую начинают преобладать над всем остальным, и ты можешь не заметить не только внезапно прилетевшее проклятье, но и вполне глубокие раны на руках и ногах. Так что, теоретически, это возможно, но вот как это связано с переносом в прошлое? Причем таким, что здесь сейчас две меня — благодаря бдительности Грюма, плавно переходящей в паранойю, я теперь точно знаю, что старшая версия еще никуда не делась, и вот уже скоро перестанет украшать собой мрачные стены Азкабана. Как-то это уже не крестраж, а какое-то клонирование получается. Или копирование. В общем, по-прежнему непонятная история.

Решительно откинув эти мысли в сторону, я покинула библиотеку и отправилась в гостиницу переодеваться. Посещение Блэкторн Грэйс могло в любой момент превратиться в очень хлопотное занятие, стоит мне всего лишь раз неверно назвать код, или если вдруг кровавый порог не сработает на меня нынешнюю. Так что соваться в свое родовое гнездо стоит нормально подготовившись.

Переодевшись в полетную форму, я пробежалась еще раз по имеющимся в моем распоряжении зельям, прикидывая стоит ли мне выпить что-нибудь перед отправкой. К сожалению, аптечка в моем распоряжении была довольно скудная. Ночное виденье, выносливость, заживляющее, антисон, несколько отравляющих и несколько универсальных антидотов. В общем ничего особенно полезного для ожидавшейся рядовой прогулки по заброшенному поместью я, ожидаемо, не нашла. Проверив еще раз палочку, я аппарировала прямо из номера.

Прыгала я как обычно, за пределы защитного контура, и открыв глаза после появления обнаружила себя на аллее, ведущей к центральным воротам поместья. Как я и помнила по будущему посещению, дорога к поместью заросла не только высокой травой, но и довольно большим количеством кустарников. Так что дорогу мне пришлось пробивать универсальным Секо, вновь сделав проходимой тропинку к поместью, до этого намертво заблокированную несколькими сотнями футов прекрасного дикорастущего Терновника. Недостаточно аккуратно брошенное Секо не задев кусты устремилось к ограде поместья и с веселыми искрами рассыпалось о ставший на мгновение видимым щит. Защита на месте, впрочем, она была на месте и в девяносто восьмом, так что ничего необычного в этом нет.

Достав палочку, я начала снимать защитные чары. Несколько с детства заученных жестов, затем начертать в воздухе последовательно три скандинавские и три кельтские руны. Вновь три взмаха палочкой и в траве немного справа от ворот проявился скрытый до этого момента ключевой камень, к которому надо прикоснутся палочкой и прочитать Ключ. Защитный купол в этот момент снова на долю секунды стал видимым и погас.

Осталась последняя ступень — проверка крови. Я подошла к запертым воротам и мягко провела рукой по стилизованному под украшение ворот плоскому Гримму. Потрогала пальцами его медные клыки, дотронулась в нужном порядке до лап. Теперь осталось последнее испытание. Я нагнулась и сорвала ближайшую ко мне травинку, мгновенно трансфигурировав ее в тонкую серебряную иглу. Убрав палочку назад в кобуру, коротким движением проколола себе палец. Игла получилась настолько тонкая, что мне пришлось ждать секунд десять пока на пальце выступит достаточно крупная капля крови, чтобы можно было гарантировано пройти медного Грима.

Наконец я решилась, и задержав дыхание медленно поднесла палец к небольшому углублению на холке нашего семейного зверя. Две-три секунды паузы и медные глаза собаки мигнули голубым огнем, а затем ворота распахнулись, пропуская меня внутрь.

Дорожка в поместье была идеально чистая. Впрочем, это была заслуга не домовых, а вполне осязаемых кожей чар стазиса, надежно укрывших семейное гнездышко от старения и разрушений. Задумчиво посмотрев на ворота, я все же вновь достала палочку и залечив себе палец, взмахнула рукой восстанавливая самый простой и самый прочный из имеющихся в заготовках щитов. Кто знает, сколько времени мне понадобится на поиски портретов и разговоры с ними, и мне бы не хотелось, чтобы меня прервали непрошеные гости. Восстанавливать всю защиту я посчитала излишним и чересчур трудоемким. Даже если поместье до сих пор находится под наблюдением у Аврората или возрожденного Ордена, я была уверена, что этот щит продержится достаточно долго, чтобы я спокойно могла восстановить полную защиту и затем спокойно удалиться. Да — у этого поместья Блэков был небольшой секрет в виде длинного подземного коридора, который вел в небольшой колдовской чертог, над которым работал еще мой прапрадедушка. Основная прелесть этого помещения была в том, что его невозможно было заблокировать антиаппарационными чарами, так что уйти оттуда член рода Блэк мог даже из-под полностью действующих защит и внешнего барьера. Вернутся назад, правда, возможности уже не было — эта история была односторонней и суть ее была именно в возможности обеспечить бегство в любых условиях. Все-таки сильны были мои предки. Я таких формул и заклинаний не знала и где их взять не представляла. В этом Лорд все же был прав — мы вырождаемся.

Появляются новые заклинания и новые зелья, но в целом общий уровень не растет. Такое ощущение что за каждое новое направление магии приходится платить потерей чего-то древнего. Своеобразный баланс. Некий средний уровень, преодолеть который пока в нашем обществе не получается.

Дверь в особняк открылась безо всяких дополнительных проблем, вновь пропустив меня в мир моего детства, где я прожила восемнадцать прекрасных лет.

Родители практически ничего не поменяли в доме.

Родители.

Получив пожизненный срок в Азкабане, я старательно отучала себя вообще вспоминать про них. Последний раз я видела их на суде. Больной тоскливый взгляд отца и сжатые в кулаки руки матери. Членам Организации были запрещены посещения и даже был отдельный запрет на получение посылок. Крауч вообще тогда хотел нас всех убить, и, лишь под давлением общественности, он вынужден был заменить нам смертные приговоры на пожизненный Азкабан. Так что с родителями я мысленно попрощалась как раз на суде. И приложила множество усилий, чтобы больше их не вспоминать. Мне было больно от мысли, что из всего нашего большого семейства в старости их будет поддерживать одна Цисси. Я понимала, что никогда больше их не увижу и намеренно загнала воспоминания о них в самые глубины памяти — мне тогда хватало отчаяния от смерти Лорда и не хотелось вешать на себя дополнительный груз, который, как я опасалась, вполне мог сломить мой разум.

Слава Мерлину, окклюменция тогда еще была при мне в полном объеме и мне не без помощи Антона Михайловича удалось основательно запрятать эти воспоминания в самый дальний, совершенно не используемый уголок сознания. Кто знает — может быть именно это мое решение позволило мне окончательно не сойти там с ума.

Освободившись в девяносто шестом, я ожидаемо узнала, что родители меня не дождались. Мать умерла в восемьдесят девятом, а отец продержался еще почти два с половиной года. Цисси сообщила мне даты смерти и даже сопровождала меня к нашему семейному склепу. Странные чувства одолевали меня в тот момент. Отчаяние и тоска, что отец всего жалких четыре года не дождался до моего выхода из тюрьмы, в который он, впрочем, наверняка не верил.

Я просидела в Азкабане четырнадцать лет — ну вот что ему стоило дождаться? Ведь десять лет он держался. Занимался своими делами. Сосредоточился на зарабатывании денег, как сказала мне Цисси. Новые проекты какие-то начинал. Вкладывался в традиционные зелья и не традиционную логистику и поиск магических артефактов. Нарцисса утверждала, что после смерти матери, это было единственное, что держало его наплаву. Он неожиданно стал очень успешен, наглядно показав всем окружающим, что лишь постоянные отвлечения на жену и дочерей до этого мешали Сигнусу Блэку выйти в первую десятку богачей магической Англии.

За четыре года без матушки он умудрился утроить наше состояние и как оказалось составил завещание в пользу своих дочерей, разделив состояние, между нами, поровну. Как Цисси возмущалась этим фактом, это не описать пером! Всегда спокойные и чопорные глаза метали молнии и, казалось, ее светлые волосы электризуются исключительно за счет силы ее гнева. Она не смогла понять и принять, что Андромеда тоже оказалась в завещании. Впрочем, надо отметить, что, когда Андромеду уведомили о неожиданном и довольно крупном наследстве, она никак на это не отреагировала. За своей долей она так и не пришла. Насколько я помнила, треть состояния Сигнуса Блэка даже на момент моей смерти дожидалось мою младшую сестру в Гринготтсе. Отец прекрасно понимал упертый характер своих дочерей, учитывал мою жизненную ситуацию, так что специально составил завещание так, чтобы каждая из нас могла прийти за своим наследием в любое удобное нам время, не ограничивая нас в принятии.

Я, к слову, в права наследования вступила после падения Министерства. И в дополнение к неожиданно наполнившемуся личному сейфу с удивлением узнала, что в мою долю наследства входит и Блэкторн Грейс. Мой родной дом. Так что возвращалась я сюда полновластной хозяйкой затерянного в графстве Девон двухэтажного особняка.

С чувством нахлынувшей ностальгии прошла я по анфиладе первого этажа к рабочему кабинету отца, где как я помнила, должен был висеть его портрет. Лишь остановившись возле двери и уже протянув руку, чтобы повернуть дверную ручку, я вдруг спохватилась — а что я ему скажу? Как представлюсь? Сорой? А будет ли он откровенничать со своей внучатой племянницей? Даже если поверит — хотя поверит конечно — ведь кровавый барьер пропустил меня сюда, значит кровь Блэков во мне точно есть и даже в достаточном количестве. Но вот расскажет ли он мне что-нибудь? Тем более на такую деликатную тему, как события последних недель жизни его племянника?

Зная отца, я могу предположить, что он вполне может закрыться и вообще отказаться разговаривать на такие темы с человеком, которого он при жизни не видел и не знает. И что тогда делать? Признаваться? В таком раскладе может уже и этому не поверить, хотя правда, конечно, не менее фантастична, чем эта маленькая ложь.

Я опустила руку и снова задумалась. Следовало бы, конечно, пораньше об этом подумать, а то сейчас я весьма забавно должно быть выгляжу. Девочка в спортивном костюме с претензией на управление недвижимостью и активами — уверена этот вопрос тоже будет поднят Сигнусом — ему, уверена, станет очень интересно, как вообще я сюда попала. Кстати, старшая ветвь семьи рун на вход точно не знала. Родители всегда считали, что Блэкторн Грейс должна быть исключительно вотчиной младшей ветви и бесконтрольный доступ туда остальных Блэков не одобряли. В общем-то решение в такой ситуации казалось единственным.

Я вновь протянула руку к двери и, повернув рукоятку в виде очередной черной собаки, вошла в отцовский кабинет. Идеальный порядок и чистота царили тут сколько я себя помнила. Отец вообще был, на мой взгляд, даже слишком организованным волшебником с болезненным стремлением к порядку. Моей собственной бесшабашной натуре подобная аккуратность периодически претила настолько, что я несколько раз всерьез порывалась сбежать из дома и перебраться на Гриммо под крылышко к тетушке Вальбурге. При всей ее высокомерности и зашкаливающей чопорности, жить с ней было гораздо спокойнее. Подобных Сигнусовским перегибов она себе точно не позволяла.

Впрочем, мой побег так и остался нереализованным планом. В какой-то момент началась моя любовь к Лорду и после этого я уже вообще не обращала внимания на причуды родителей. Приоритеты поменялись существенно, и я просто перестала напрягаться по таким мелочным поводам. Тогда быстро пришла к заключению, что гораздо проще быстро сделать то, что от меня требует отец, чем пытаться доказать ему и окружающим, что этого делать не нужно.

Я посмотрела на традиционный массивный рабочий стол. Письменный прибор стоял все с так же слева. Справа лежала пачка толстой гербовой бумаги с водяными знаками Блэков, которую так любил мой отец. Больше на столе ничего не было. Еще я отметила, что он явно сменил кресло. Массивное и кожаное, с высокой спинкой, теперь стояло в углу кабинета, а за столом расположилось довольно изящное легкое — с кожаной тонкой спинкой, окантовка которого была сделана из какого-то блестящего, видимо маггловского, металла. На тумбочке около стола стояла сигарная коробка и пепельница. Искомый мною портрет, который отец еще до моей свадьбы заказал себе и матери, висел прямо за спинкой кресла и в нем никого не было. Отец, видимо, изволил где-то прогуливаться, грустно, подумала я. По моему опыту, портреты могли исчезать из своих рамок чертовски надолго.

Я медленно осмотрелась, решая, что делать дальше. Взгляд мой упал на сигарную коробку и массивную медную зажигалку, что были, как и многое другое в этом доме, украшены эмблемой в виде Гримма. Вспомнив вкус и прелесть отцовских сигар, которых я не пробовала уже даже не помню точно сколько, я плюхнулась в папино кресло, раскурила ароматную сигару и, эксперимента ради, скопировала хулиганскую позу Грейнджер, закинув обе ноги на мягкий подлокотник кресла. Я курила не часто, но иногда все же позволяла себе подобное развлечение. И во время первой войны, и во время второй. Лорд не возражал, а мнение остальных по этому поводу, в том числе даже ближайших родственников, мне уже было глубоко параллельно. А вот пила я очень редко, это да. Почему-то я всегда предпочитала сохранять голову максимально ясной.

Приложившись к невероятно вкусной сигаре, я откинулась на спинку кресла и в сладкой неге прикрыла глаза. Так я и сидела в отцовском кабинете еще какое-то время, наслаждаясь терпким ароматом и закрыв глаза прислушиваясь к своим ощущениям и полному отсутствию сторонних звуков.

Легкое покашливание за спиной ворвалось в созданный мною в своем разуме беспечный мир тишины. Я медленно открыла глаза, вынула сигару изо рта и аккуратно положила ее в пепельницу, прежде чем обернутся. Я прекрасно узнала его даже по этому нарочитому легкому кашлю.

Повернувшись, я медленно подняла взгляд и немного рисуясь взглянула в ожившие черные глаза фамильного портрета моего любимого родителя, которые попав в Азкабан, даже не надеялась увидеть еще раз. Оживший портрет Сигнуса был немного старше чем я его помню и намного старше, чем картина, написанная именно для такого случая еще в начале семидесятых. Аккуратная копна коротких волос, которые я помнила черными, словно ночь, цвет, который я унаследовала именно от него, сейчас блестела ярким серебром. Изрядно прибавилось мелких морщин в уголках глаз, но в остальном это был все тот же мой любимый отец.

Я, вновь не удержавшись, картинно взмахнула пару раз ресницами, как множество раз делала это в детстве, пытаясь выпросить себе еще что-нибудь сладкое, что мне не хотели давать. К моменту, когда мои ресницы взлетели вверх в третий раз, я широко улыбнулась своей фирменной улыбкой и произнесла:

— Здравствуй, папа.