Лучший мир (джен)

Урик закрыл дверь, и Пунджик осталась в темноте спальни без его спасительного свечения. Справа желтая пара глаз мерцала золотом в лунном свете. Пунджик не торопилась проходить вглубь комнаты, но и понимала, что у нее есть совсем мало секунд для того, чтоб подготовиться к скорой расправе. Урик удалялся все дальше от их комнаты, и вскоре слева от Пунджик босые пятки тяжело шлепнулись на пол.

В этот раз — двое на одного.

— Дайте мне хоть ножик. Так честнее, — прошептала Пунджик.

В ночных делах не было смысла поднимать криков. Конечно, закричи она сейчас — и Урик услышит. Попросит — ее переселят в другую комнату, а соседок накажут. Но тогда Пунджик будет ничем не лучше их и Зары в особенности, а так есть хотя бы моральное преимущество. При одной только мысли об этом Пунджик чувствовала, как растет и смотрит свысока на масенькую ящеричку…

— Ты про тот камень? — Зара крутила его в руке. — От него никакой пользы.

Пунджик поймала брошенный ей камень. Он был маленьким, не больше ладони, и немного заостренным. Таким только глаз выколоть можно.

— Издеваешься? У тебя был нож, я видела, как ты царапала им стену.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила Зара. — Я не настолько глупая, чтобы воровать ножи из столовой: вожатые бы сразу заметили.

Звучит логично, но Пунджик же своими глазами видела: пусть и прятала его в пальцах, но Зара точно царапала стену ножиком. Да и Мохнатик как-то обмолвилась, что это…

«Нет, она тогда сказала “острый” и “длинный”. Она столовые приборы потом только выучила… дура, Пунджик, какая же ты идиотка!»

Зара слезла с кровати и в два широких шага, больше похожих на прыжки, оказалась совсем близко. Пунджик инстинктивно дернулась в сторону и была тут же поймана Мохнатиком. Пунджик толкнули на кровать. Зара прыгнула на нее. Пунджик хотела уже отбиваться ногами, как вдруг Мохнатик схватила Зару за шкирку и подвесила в воздухе. Она зашипела, размахивая когтями и хвостом:

— Я же говорила тебе не вмеш-шиваться!

— Я сказать тебе: ты перейти черту, — ответила ей Мохнатик, стойко выдерживая удары хвостом.

— Ты, йети, всегда сопела в подушку, когда!..

— Ты перейти черту. Пунджик дать мне одеяло. Пунджик?

Но Пунджик смотрела на них и никак не могла понять, что происходит. Смена власти? Йети наконец показали силу? У слабой человечки появилась защитница?

Воспользовавшись их бездействием, Зара оттолкнулась ногой от груди Мохнатика, сделала сальто и освободилась. Она накинулась на Пунджик и взяла в заложницы, прижав ногами ее руки к туловищу, а когтями больно сжав шею и бок.

— Ты оставить ее в покое, — продолжала Мохнатик шептать.

— Нет, йети, она должна ответить за то, что отбирает чужое. — Для пущей убедительности Зара царапнула кожу заложницы.

— Так ты ж сама мне его отдала, — возмущено шептала Пунджик, за что получила еще пару царапин.

— Никого я тебе не отдавала! — пылко прошептала Зара на ухо, Пунджик с неприязнью попыталась отстраниться.

— Зара говорить про Препа, — поспешила разъяснить ситуацию Мохнатик. Она мяла платье и пальцы и все никак не могла найти себе места.

— Препа? А с ним-то что? — удивилась такому повороту Пунджик.

— Зара считать, что Преп тебя любить.

От таких заявлений Пунджик совсем наплевала на свои (пусть и безуспешные) попытки вернуть личного пространства и повернулась к Заре:

— Ты совсем дура? Ай!

— Следи за языком, — злобно зашипела Зара, закрыв заложнице рот. — Он только о тебе и говорит! Думаешь, я не вижу?

Пунджик обслюнявила Заре руку и, пока та вытирала ее о матрас, затараторила:

— Да он про всех все болтает! Почему я-то сразу крайняя!

— Потому что!..

— И прекрати царапать ме…

— Зара, — совсем не тихо сказала Мохнатик. Она оперлась на верхний ярус кровати, нависая над соседками широкой тенью. Пунджик осторожно покосилась на дверь: шепот дежурный еще может пропустить мимо ушей, а вот это — точно нет.

Но Мохнатик уже было все равно, и она привычной ей громкостью продолжала:

— Як смотреть на Пунджик так, как смотреть мальчик. Преп смотреть на Зару так же. Джо не смотреть на Пунджик, как мальчик. Преп на меня и Пунджик смотреть так же.

— Почему ты так считаешь? — насторожилась Пунджик, тоже позабыв про шепот. Как Мохнатик смогла такое разглядеть? Говорит как повидавшая всё тетка.

Пунджик вдруг осенило.

— Сколько… сколько тебе было лет?

Мохнатик посмотрела на нее — и беззлобно, как умеют только взрослые в разговоре с дурашливым ребенком, улыбнулась.

Громкие речи призвали вожатого, и Зара тут же оттолкнула от себя заложницу и села рядом, словно бы они просто общались. Ладонь Пунджик оказалась в незаметном чужому взгляду капкане.

«Зараза».

— Созданиям ночью положено набираться сил во сне, — сказал вожатый.

— Мы просто беседовали, — ответила за всех Зара.

— Созданиям…

— Извините! — Это уже была Пунджик. Ее рука вмиг заболела, но это было неважно. — Мне… приснился кошмар, а девочки успокаивали.

Она повернулась к Заре, и та смотрела на нее во все глаза. Справедливости ради, по-другому она и не умела, но за все время Пунджик научилась понимать ее настроения. Сейчас Зара была напряжена, недоверчива и запутана.

«Ты думала, я такая же, как и ты? А вот теперь разуй глаза».

Какое-то время они лежали молча, даже когда шагов вожатого давно не было слышно. Каждая в своей кровати. Никто не спал, иначе бы хотя бы одна, да перевернулась во сне. А так — все лежали недвижимые, словно ждали, когда хоть кто-нибудь сделает первый шаг.

— Я быть старше раньше. Йети не считать годов. Я…

И сделала его самая взрослая из них.

Дальше Мохнатик поведала им свою тихую историю. Ей было тяжело говорить шепотом, поэтому паузы были частыми и порой очень долгими.

До попадания в лагерь Мохнатик уже обзавелась первым внуком, детей у нее было шестеро, с последним из своих мужей она жила душа в душу «уже долгое время», что было очень долго, как можно понять, по меркам йети. У них считалось, что любовь имеет свойство остывать. После одного-двух общих детей (в лучшем случае — трех) пары расходились и создавали новую семью, и это являлось абсолютной нормой в их обществе, потому что йети жили по правилу «все, что естественно, то не безобразно». Обрекать себя на муки, делая то, что не хочется, у них не было в почете и наоборот осуждалось.

В рассказе Мохнатика чувствовалось, как она любит свой мир, хотя эта черта заметна у многих обитателей лагеря. Разумеется, без тягот там не обходилось (а у кого иначе?), но не было смысла зацикливаться на плохом: йети верили в «круговорот жизни» или как-то так.

И поначалу даже Великий Голод, обрушившийся на ее мир, не воспринимался серьезной проблемой.

Засуха, болезни, которые заражали растения и животных, тухлая вода в реках и колодцах, погибающий урожай, желудки, которые невозможно было насытить… С этими бедами невозможно было справиться своими силами. Найти причины происходящему не могли, все чаще случались случаи каннибализма, целые селения мигрировали в места, где, как им казалось, будет что поесть, но и там ситуация обстояла не лучше. Мохнатик хоронила своих детей одного за другим, и даже добровольная жертва матери, а потом и супруга, не сумела никого спасти.

— Они есть, есть, есть, но не наедаться. Они худеть быстро…

Мохнатик надеялась встретиться с ними в земле, но ангелы не позволили. Они насильно забрали ее в лагерь, без разрешения омолодили, заставили жить и соблюдать местные правила. До первых наказаний она пыталась сопротивляться, но физическая и накапливаемая душевная боль заставили утихнуть. Единственным, за что не ругали, было плохое запоминание языка — и это стало своеобразной формой протеста.

— Как глупо, — прошептала Зара. — Протест? Вожатым ни горячо ни холодно от этого.

— Я знать.

— Тогда почему продолжаешь?

Мохнатик не ответила. К счастью, Зара не стала допытываться и спросила то, что больше всего ее волновало:

— Он правда только на меня так смотрит?

— Если тебя нет за столом, он все время ищет тебя взглядом, — прошептала Пунджик. Даже она это заметила.

— Но говорит почему-то о тебе.

— Это есть его натура. Птицы любить петь.

— Вот-вот, он о многих шепчется: о своем рыболюде, о Джо, Яке… о богине вот совсем недавно… что ж ты на них тогда не злишься?

Теперь уже в «яблочко» попала Пунджик. Она примерно понимала, почему стала целью Зары — на кого проще всего вывалить накопившееся, если не на слабую соседку по комнате?

«Обиделась, что Преп тебе-любимой мало внимания уделяет?»

— Почему ты мне никогда не мстишь? — спросила вдруг Зара. — У тебя сейчас был шанс... не молчи!

— А что мне сказать? — Пунджик села. — Не мстю — и всё тут!

— Это ненормально.

— По каким нормам? По рептилоидским?

— У всех так заведено.

— В моем мире считается, что месть сродни самоубийству. Погубишь обидчика — и сам не заметишь, как окажешься в той же яме, что и он. Вот, минус один от всех. Мохнатик, а как у йети было?

— Йети не знать слова «обида» и слова «месть».

— Минус два!

Зара шикнула на них обеих и отвернулась, но ненадолго:

— А тебе кто из мальчиков больше нравится? — Зара перекатилась на бок, подперев голову рукой, и говорила слишком уж любезно. — Готова помочь. Но только не говори, что маг…

— Чтобы уж наверняка конкурентку убрать? — недоверчиво усмехнулась Пунджик. — Ты ради этого к директору ходила?

— Все средства хороши, — раздражено ответила Зара. — Но кто ж знал, что это выльется проблемой для всех.

— Зная наших вожатых, можно было и догадаться, — упала Пунджик на кровать.

— Не забывай, с кем гово…

— Вы не должны ссориться. — Матрас над Пунджик угрожающе заскрипел. — Делить вам нечего.

— Зато ее есть еще кому делить, — усмехнулась Зара. — Только я тогда не понимаю, зачем маг за тобой бегает, раз не любит тебя.

Пунджик уже хотела спросить, не могла ли Мохнатик ошибиться, но это бы значило, что и в отношении Препа она была не права. А это грозило вернуть одну чешуйчатую проблему… от одной мысли об этом царапины зудели… Но и на такой ноте разговор нельзя было оставлять.

— Он же маг, а не хвостокрыл или полубог, — зацепилась Пунджик за разность культур, прикинув про себя: «А это может стать очень удобным аргументом». — Так почему вы думаете, что симпатия у него в глазах должна быть?

— И что же он делает для этого, что ты его так защищаешь?

— О-о-о! — осенило Мохнатик. — Он всегда быть рядом с Пунджик! Маги любить так?

«Не зря ты был мне как банный лист».

Дальше разговор не пошел. Про магов мало что знали, и темы на них было не построить.

Заметив, что до ссор больше не доходит, Мохнатик замычала себе под нос какую-то мелодию, Зара через некоторое время перевернулась к стене, укрывшись с головой.

Остаток ночи прошел спокойно, только одно огорчало Пунджик помимо царапин и кита в желудке: как она могла так легко наврать про людей? Выставила их поголовно святыми, зная и помня об обратном. Раз никто проверить не сможет, то и говорить можно все, что вздумается? Опасная мысль.

И мерзкая, лицемерная.

* * *

В окна столовой глядело пасмурное небо. Наслаждаясь вкусным запахом каши и чая, которые до сего дня не воспринимала за еду вообще, Пунджик уже направилась к окну, но Зара с Мохнатиком толкнули ее в другую сторону, поближе к центру. Они сели за столик, который оказался соседним с тем, где уже сидели знакомые до боли мальчишки.

— Вожатые ничего не скажут на это? — спросила тихонько Пунджик.

— Сейчас и проверим, — ответила Зара. Пока что ее настроение было приподнятым. Может, вчерашние откровения натолкнули ее на какие-то мысли?

Преп взмахнул крыльями, как бы зевая, и прикрыл ими Джо с Яком от проходящего мимо вожатого. Было еще самое начало завтрака. Создания послушно проходили на свои половины, некоторые грустно озирались в сторону противоположного пола. Было шумно, хотя основной состав вожатых уже сидел на своем месте. Кроме директора.

— Как наказание прошло? — спросил Джо, не поворачивая головы и только глаза скосив в сторону. — Что-то интересное было?

— Да-да, мы все во внимании! — закивал Преп соседу. Он налег грудью на стол и чуть не задел стакан Джо, за что и получил оплеуху.

Пунджик одним движением руки попросила подождать, пока она проглотит полную ложку каши. Хотелось бы запихнуть в себя и вторую, но Джо всем своим видом выказывал нетерпение.

«Подожди, милая моя невкусняшка, скоро я тебя доем».

— Мне рассказали, что мы будем шить себе новые наряды.

— Наряды? — Преп не сдержался и перегнулся через весь стол. — А ткань мы будем сами выбирать? А откуда она возьмется? О-о-о! Или мы сами ее сделаем? Овцы же появились…

Он бы так и дальше тараторил, если бы Джо не запихнул ему в рот хлеба.

— Тихо, птица! Не забыл, что мы общаемся друг с другом, а не с ними? Продолжай, — это уже было для Пунджик, хотя Джо все так же смотрел на Препа. — И прекращай уже жевать, успеешь еще!

— Тебя бы без ужина оставить, — пробубнила Пунджик с набитым ртом.

— По какой причине решили обновить нашу одежду? — вклинился в беседу Як.

— Это как-то связано с объявлением, которое будет сегодня.

Зара нагнулась к Мохнатику:

— Прошлой весной вожатые что-то устраивали?

— Нет, они не устраивать…

Вдруг вся столовая затихла, когда в дверях показалась директор. Пока она воодушевленно цокала к коллегам, один шабутной столик быстро спрятался в перьях Препа. Но ей было все равно на них и на кого бы то ни было. Директор встала во главе стола вожатых и объявила на всю столовую:

— Две зимы тому назад мы проводили празднество в честь годовщины существования сего прекрасного по своей сути места. — Она благоговейно обвела пустым взглядом столовую. — Но тогда мы не учли множество проблем, которые всплыли, как потаенное лжецом, во время подготовки к нему. Посему в этом году мы решили изменить дату проведения на один из весенних дней. Празднество пройдет после сбора чудозлака…

— А это когда? — тихонько спросила Пунджик у Мохнатик.

— Две недели или три недели.

— Так быстро?

— Поэтому его и сеять.

Директор продолжала:

— Обязанности, возложенные на вас вчера, останутся за вами. Но отныне из изготовленной вами ткани вы сами будете шить себе платья. Ведаю я, девочки, вы уже готовы к такой ответственности. И на празднество именно вы сошьете всем одежды. Каждая, без исключений.

Директор резко повернулась на Гаврика, и тот улыбнулся куда-то себе в тарелку. Пунджик порадовалась: на какое-то время она будет свободна от медпункта.

— Это будет вашей благодарностью мальчикам за усердную работу в поле и в хлеву. Выбор! — Ей пришлось прикрикнуть на загалдевших враз созданий, из-за чего голос стал еще более неприятно-высоким. — Выбор помощницы (ах, как мило звучит!) для каждого мальчика будет проводиться завтра утром здесь же. Ох! И помните: если ваше общее поведение будет неудовлетворительным, то нам придется отменить празднество. А пока — можете приступать к трапезе.

Она села, и столовая ответила ей послушной тишиной. Пролетела одна волна шепотков, но и та быстро стихла в предвкушении.

— Это что-то новое!

— Впервые мы шьем себе одежду.

— Годовщина — значит, будет что-то большое, да?

— Большой праздник!

И всё. Дальше — лишь царапанье ложек о тарелки, стук стаканов и довольные лица вожатых. Легко было догадаться, что значило «общее поведение». Нашалит один — страдают все.

Впервые за долгое время в столовой царила тишина. Даже удивительно, как коллективная ответственность усмиряет даже самых говорливых.

Столик Пунджик тихонько переглядывался с соседним. Кто-то был доволен, кто-то не особо. Джо одними жестами дал понять, кто именно будет ответственен за его костюм. Як тоже пытался что-то показать, но его загородил Преп: его очень уж взволновало, почему Зара такая нерадостная.

* * *

Весь последующий день прошел на удивление скучно. После утренних занятий всех мальчиков, одетых в спортивную форму, повели в сторону здания вожатых. Девочки видели это из своих классов. Им сказали, что сначала нужно постричь овец, потом заняться обработкой шерсти и только следом садиться за прялку, так что сегодня присутствие девочек не потребуется. А чтобы не сидели без дела, их приурочат к уборке лагеря, от которой Пунджик, разумеется, была полностью освобождена.

— Шить — не убираться, — так сказал Гаврик, когда забирал ее.

Около дюжины мальчишек побывало в медпункте: они оказались очень уж неумелыми в обращении с инструментами. Никто не хулиганил (даже Джо так и не объявился, а жаль, он бы принес ей новостей!), все старались быть послушными, что удивительно: неужели так ждут праздника? А если он будет такой же, как и «стодневки»? Нудным, скучным и до невозможности лицемерным?

Да еще и так много вопросов оставалось: какие наряды они будут шить, по жесткому ли стандарту или с возможностью самовыражения… а выйдет рванина, то переделывать? Будет ли наказание за криворукость? А если у девочки нет таланта к шитью? Страдать тогда обоим: рукожопке и ее избраннику?

Пунджик весь день рассуждала об этом. У Гаврика спрашивать не хотелось: после того дня она вообще не желала лишний раз с ним разговаривать. Понимала, что это ребячество, но ничего не могла с собой поделать. Благо хоть дел было невпроворот, и Гаврик особо не трогал ее.

Следующим утром перед пробежкой измерили рост каждой девочки, из чего стали строиться догадки о том, как будет проходить распределение. Во взглядах особенно догадливых (или пессимистичных) читалось разочарование. Пунджик поначалу думала, что они боятся оказаться в паре с кем-то незнакомым или неприятным, но потом в столовой заметила их.

Все эти жесты и переглядки, пересчеты голов с надеждой на чудо — очень много таких вот следов безнадежных романтиков, которые хорошо так привлекали внимание. Тайных парочек оказалось достаточно много, что поражало: как Пунджик могла быть настолько слепа? Настолько зациклилась на себе или это они хорошо скрывались, в отличие от показушных «человечки с магом»?

«Возможно, они использовали нас как прикрытие. Весь этот шум — и чтобы ругали только троих, а остальным жилось более-менее… ах, неужели директор тогда в классе говорила об этом? Такие же грешные создания…»

Пунджик нашла взглядом высокую мохнатую макушку и уже собралась было к ней, как вдруг на плечо легла чья-то рука.

— Пунджик, — быстро прошептал Джо, — помоги мне.

— Да, а…

Но Пунджик не успела ответить, ведь кто-то наткнулся на нее, она упала на Джо, подносы застучали вместе с вилками и тарелками об пол, а руку ошпарил кипяток чая. Пунджик вскрикнула от боли сцепила зубы, так что слезы на глаза проступили. Она все еще была на ногах, уши прорезал голос Джо:

— Ты что делаешь?!

— Я-я… я ее не видел!

— Простыню с головы сними, раз не видишь!

Вдох-выдох — для успокоения, — Пунджик посмотрела на покрытого с головы до ног вампира, но его быстро сменила полосатая рубашка вожатого.

— Пунджик, покажи руку, — очень спокойно сказал Урик. — Джо, теперь ты. Пиша Ач? Только двое, вижу... Я провожу вас в медпункт. Завтрак вам отложат, не переживайте.

— О да, за это мы сейчас и боимся, — открыто съязвил Джо. Он придерживал свою руку под локоть, чтобы не касаться ожога, который был гораздо больше пунджикового.

— За подобный тон в следующий раз получишь выговор.

Он коснулся их спин и подтолкнул к двери. Вскоре шепот созданий стих, оставшись в столовой, а они медленно шли по коридору из-за не особо торопящегося Джо: ему и на ногу попало чаем. Пунджик мало на что обращала внимания (особенно на разговоры идущих рядом) и думала лишь о том, чем можно будет обработать ожог, что надо было сразу окунуть красную руку в холодную воду, дабы боль стихла, и как нужно дышать, чтобы не разрыдаться.

«Вдох, выдох, вдох, выдох… боли нет, бывало и хуже, бабуля от ожогов пострашнее не плакала! Ты сильная, ты сильная, сильная… вообще не сильная…»

Когда они зашли в медпункт, Гаврик обернулся на них и улыбчиво спросил:

— Они подрались? Судя по ее слезам, обидчиком стал Джо.

— С чего это? — Джо нагнулся, чтобы разглядеть Пунджик за Уриком. — Ты когда расплакаться успела?

— Я не плачу, — буркнула Пунджик, отвернувшись.

— Ой, поздно строить из себя сильную!

Он попытался обогнуть Урика, но тот не дал. Гаврик подошел сначала к Пунджик и аккуратно осмотрел ее руку.

— Только сюда попало? Хорошо, это быстро пройдет, — только и сказал он, вручил ей баночку со спреем и переключил внимание на Джо.

Пунджик без лишнего промедления принялась заботливо залечивать свою руку.

— Да сделай побольше, — сказал Джо.

— А если кончится? — Она отдала спрей медику, огляделась и заметила, что Урик куда-то делся. Ушел.

— Создадим новые, — ответил ей Гаврик. Пунджик посмотрела на баночку — ну явно же с Земли! — и задумалась, как такую будут воссоздавать.

— А как вы это сделаете?

— Так же, как создавали лекарства врачи древности. В каждом мире с чего-то начинали. И когда блага современной цивилизации кончатся, придется прибегнуть к более традиционному методу.

Он усадил Джо на кушетку и закатал ему рукав. Пиджак уже был снят и лежал рядом, из-за чего худоба Джо сильнее бросалась в глаза. Забавно и как-то странно было видеть, как широкая рубашка висит на тонких плечах, будто на вешалке.

Гаврик прятал ожог под белой пеной. Пунджик взглянула на свою руку, которая болела уже слабее прежнего.

— Поэтому прошлым летом вы учили нас создавать ткань? — поинтересовался Джо. От его догадки у Гаврика улыбка аж дернулась.

— Ты весьма умен, — все же ответил он. — Где именно ты обжог ногу?

— М? Да мне уже не больно, ткань все впитала.

Пунджик посмотрела на него как на врага народа. А кто в коридоре из себя страдальца корчил? Не бегите, мол, нога у меня болит…

«Симулянт!»

В ответ на ее немые упреки Джо меланхолично посмотрел в окно.

— Мне нужно проверить. Пунджик, зайди за ширму и передвинь напротив двери.

Когда он обернулся, Пунджик юрко отзеркалила его, чтобы спрятать злость за своим затылком, и послушно сделала, как просили.

Через пару минут Гаврик сам вернул ширму на прежнее место. Джо выглядел точно так же, что и до этого, но уже осмеливался смотреть Пунджик в глаза.

— Ожоги не страшные, скоро все должно пройти. Постарайтесь не пачкать руками себя и мебель, — сказал Гаврик, указывая Пунджик на кушетку, а другой рукой предлагая Джо пересесть на стул.

— А вы куда?

— Заниматься своими обычными делами. Пока создания не начинают свои практические занятия, мне нужно много чего сделать.

Он уже был в дверях. Джо привстал со своего стула, чтобы рвануть к Пунджик, но тут же плюхнулся обратно. Гаврик обернулся и договорил:

— Я позвал одного из вожатых, скоро он должен будет прийти. Надеюсь, он застанет вас на тех же местах.

Когда дверь за ним закрылась, Джо цыкнул себе под нос:

— Слепой вампирюга, я же сказал ему меня толкнуть…

— Как видишь, план твой в какой-то мере удался.

— Полностью разделяю твое недовольство! — Джо пересел на кушетку, вертя пострадавшей рукой в воздухе. — Ай! Чего щиплешься? Я не виноват, что тебя тоже задело!

— А я и тобой недовольна! Может, тебе и не больно, но обо мне-то хоть подумал?!

— Что?! Мне больно, если не заметила! И я…

— Не заметила, иначе бы ты не медлил там, в коридоре.

— …вот ты о чем! Вынужденная мера, чтобы мы с тобой точно оказались в одной паре. — Джо налепил на себя важности, словно ученый, хваставшийся открытием перед учеником. — Когда нас измеряли по росту, я оценил, сколько парней ниже меня (двадцать восемь ровно, если тебе интересно!). Знал бы о их плане заранее, то посчитал бы и женскую половину…

— Опережу твою гениальность: передо мной и двадцати не наберется…

— Во-от, — закрутил Джо рукой, намекая Пунджик самой развить мысль. Она вздохнула.

— И у Яка было бы больше шансов оказаться в одной со мной паре, чем у тебя.

Джо щелкнул пальцами, подтверждая ее догадку, и тут же шикнул от боли. Пунджик это позабавило.

— Над моими страданиями смеешься, тц-тц… Они сказали, что сегодня утром будет выбираться пара. Как легко догадаться, по росту, чтобы не было такого, что какой-нибудь Сик пришлось бы шить костюм на огромного по ее меркам… почему-то на языке только вампир крутится…

— Да я поняла, можешь не ловить на языке слюни. А если они решат перенести из-за нас?

— Ради нас двоих? Не переоценивай нашу значимость…

Он вдруг замолчал и спрыгнул с кушетки обратно на стул. Через минуту в двери показался безымянный вожатый.

— Здравствуйте, — нестройным дуэтом поздоровались с ним обожженные. Он молчаливо кивнул им.

Пытаясь вспомнить, что именно он у них ведет, Пунджик задумалась, по какому критерию выбирается облик: у одних вожатых он имеет ярко выраженные черты, такие как полнота или залысина. Другие же как под копирку — и только блестки, если приглядеться, отличаются цветом.

— О чем вы до этого беседовали? — безэмоционально спросил вожатый, и Джо ответил:

— Проводится ли уже распределение.

— Верно, оно уже началось.

— А с нами что будет? — спросила Пунджик.

— Ваша ситуация была передана Мих… — Он на секунду вдруг поджал губы. — Директору. Она еще не приняла решения.

Обожженные переглянулись.

* * *

— Я вижу тебя насквозь, — прошептал Як, и Джо нарочно сел рядом с ним, нагло подвинув.

— Я не ветер, чтоб быть прозрачным, — улыбнулся он ему прямо в лицо. — Или просто завидуешь, что мне повезло заполучить Пунджик?

— Знаешь, — вклинился в разговор Преп прежде, чем Як успел замахнуться на Джо вилкой, — меня так в дрожь бросает от твоего оскала!

Для пущей выразительности он встрепенулся.

— Для того он мне, «нулевому», как ты меня за спиной называешь, и нужен, — ответил Джо, и Преп пугливо сжал голову в плечи.

Джо неспроста так радовался. К тому моменту, как ожоги прошли, оставив после себя лишь небольшое покраснение, все создания уже были распределены по парам. Пунджик с Джо узнали об этом от своего безликого непосредственно. Джо, конечно, до этого попытался добиться от него радио-репортажа с места событий, но вожатый не поощрил такое любопытство. Передал лишь решение директора: «Нет беды в том, чтобы Пунджик отвечала за Джо».

За обоими столиками стало несколько многолюднее, если так вообще можно говорить про среду, где людей наблюдается в единичном экземпляре. Рядом с Препом сидел рыболюд и пучеглазо таращился на всех, скромно серпая свой чай. Его излишняя дерганность немного раздражала, хотя была вызвана, скорее всего, вынужденным соседством с не особо приятными созданиями.

Место рядом с Пунджик тоже оказалось занято новым лицом, на которое Зара с Мохнатиком смотрели настороженно.

— Привет, меня зовут Блеск.

Пунджик робко пожала протянутую грубоватую на ощупь руку, на которой было всего три пальца.

— Ты же человек, да? Впервые вижу тебя так близко. Мне достался тот пернатый. Жаль только, что вредный…

«Еще одна болтушка», — подумала Пунджик, хотя в отличие от Препа голос у Блеск был приятным: мелодичным таким, неторопливым.

— Думаешь, какой я вид? — продолжала новая знакомая, то ли по природе своей, то ли специально щурясь. — Я люблю эту игру. Попробуй угадать.

— Попрошу придерживаться тишины, — сказал над ними Гаврик, и Пунджик с Блеском вмиг сели прямо. Он прошел мимо, окидывая взглядом всех. — Завтрак скоро подойдет к концу.

Помня опыт недавней голодовки, Пунджик принялась быстренько доедать свою кашу, разглядывая то и дело улыбающуюся ей соседку. Ног у Блеск не было, лишь хвост фиолетово-черного цвета, что и вся ее кожа. Лицо при этом плоское и круглое, не как у Зары, а на спине и голове много-много стрекозиных крыльев разных размеров.

— Ты… летающая обсидиановая змея? — легонько наклонилась к ней Пунджик.

— Ха! — не сдержалась Блеск и тут же заверила вожатых: — Ой, простите, я молчу!

Пунджик смутилась — видимо, глупость ляпнула, — но эту мысль быстро сменила другая, стоило ей посмотреть на смурную Зару.

«Не повезло».

Вожатые объявили окончание завтрака, все стали подниматься и идти в сторону выхода.

— Прости за шутку. Я — Блеск, первый представитель блесков. А как тебя зовут, человек?

— Пунджик...

— Сама выбрала?

— Что?

— Ах, не понимаешь…

Она уползла вперед, а Пунджик все пыталась понять, что это значило. «Представитель блесков», «сама выбрала»? Что-то в этом было странное…

На плечи вдруг опустилась тяжесть по имени Джо:

— Как твоя рука? Отлично? Ну и хорошо. Я слышал, о чем вы с ней говорили. Не думай об этом слишком много, никто не знает ее расу и изначального имени. Она всем говорит разное — переменчивая натура, скажи? — хотя в последнее время стала придерживаться забавной идеи…

— Какой?

— А такой… ой, нас заметили… — Дальше он затараторил: — Такой, что раз она последняя, то сразу стала первой и может выбирать, чего именно. Вот, даже имя себе придумала…

— Мы не зря ввели раздельную рассадку!

Рафик растянул их по разные стороны.

— Хей! Я спрашивал, как ее рука! Нельзя уже внимание подруге оказать? Вы же должны это поощрять!

— Поощряем, но не такое близкое внимание, — только и ответил Рафик, взял Джо за шиворот и повел в коридор.

Вновь оставшись в одиночестве, Пунджик огляделась и нашла своих соседок. Зара шла наравне с Препом. «Пусть общаются», — подумала Пунджик и поспешила к Мохнатик.

— Кто тебе достался?

Мохнатик тяжело вздохнула:

— Полубог…

— А Заре? Рыболюд, видимо?..

— Преп достаться Блеск, — перебила ее Мохнатик. — Зара злиться сильно. Но Препу не нравиться Блеск, она раздражать его. Зара радоваться. Бурль соседствовать с Препом и Зара узнавать все от него.

— Это она тебе сказала? А что было потом?

— Потом приползти Блеск и сказать, что друзья общий — значит, дружить надо.

— А ты?..

— Я переживать за Зару.

«Признаться, я тоже».

Зара отличалась ревнивым нравом, и даже если Блеск не будет ничего предпринимать, то все равно получит.

«Получим и мы, если будем близко с ней общаться».

А ведь жалко: Блеск показалась довольно милой. Но кое-что в ней смущало, сбивало с толку… «Забавная идея»? Стать первой с конца — это он имел ввиду? А какой в этом смысл? Вроде бы и вяжется с тем, что говорила Блеск, а с другой стороны…

— О, давно я на этом этаже не была!

Пунджик отвлеклась на голос позади себя. На втором этаже, над классами, было большое помещение со столами и прялками. Шерсть уже грудами лежала на них.

«Эх, — вздохнула про себя Пунджик, — защитника по правам детей на этих вожатых нет».