Драконий лорд (гет)

По чумам, по юртам кочевников,

По зимовкам зверовщиков

Захожу, заброжу, зашаманствую,

Будут мне в пояс кланяться.

Островский А. Н., Снегурочка, 1873

Кхал Зорро восседал на своём огромном жеребце цвета угля и смотрел на расположившийся перед ним вольный город Квохор. Позади кхала же расположился его огромный кхаласар. Орда из пятидесяти тысяч дотракийцев.

Дотракийцы — настоящее проклятие Эссоса. Это кочевой народ, не имеющий постоянных поселений, кроме Ваэс Дотрак, и кочующий по бескрайним степям так называемого Дотракийского Моря. Культура дотракийцев целиком и полностью зависит от лошадей, и себя они называют «конными владыками». Само название народа дотракийцев означает на их языке просто «всадники», «те, кто ездит верхом».

Кожа у дотракийцев смуглая, красно-коричневого цвета и у них узкие раскосые глаза. Это агрессивная нация, не привыкшая самостоятельно возделывать свой хлеб, и предпочитающая грабить соседей в ходе бесконечных конных набегов.

Дотракийцы объединены в племена — кхаласары. В крупнейших кхаласарах может ездить до ста тысяч всадников; впрочем, кхаласары подвержены легкому слиянию и еще более легкому раздроблению. Кхаласаром управляет вождь — кхал. Его жена называется кхалиси, а сын-первенец и наследник — кхалакка. Ближайшее окружение кхала, так называемые кровные всадники — не просто телохранители, но члены братства, с которым кхал разделяет боевые трофеи и женно не коня. Кровные всадники обязаны следовать за кхалом в битвах, а после его смерти — в загробный мир, покончив с собой.

Кхаласар — не армия, а именно кочующее племя, в котором все от мала до велика умеют ездить верхом, так что дети, женщины и старики сопровождают дотракийских воинов в любом переходе и в любом набеге на соседей. В повозках возят беременных женщин, совсем уж маленьких детей, немощных стариков и евнухов. Из-за тёплого климата Эссоса дотракийцы не испытывают необходимости в сколько-нибудь обустроенных жилищах: вожди живут в легких шатрах, тогда как большая часть кхаласара обходится шалашами или навесами из пряденой травы для защиты от дождя.

В ходе конных походов дотракийцы грабят и сжигают все поселения, какие только могут захватить; всех оказывающих сопротивление при этом убивают, а прочих жителей захватывают в рабство и присоединяют к кхаласару или продают в Залив Работорговцев. Многие боевые трофеи свозятся в священное для дотракийцев место — их единственный город Ваэс Дотрак. Здесь под страхом смерти запрещено носить оружие и проливать кровь. Впрочем, большинство народов Эссоса не чурается поддерживать с дотракийцами мирные отношения, в том числе и приезжать на большой базар в Ваэс Дотрак. Здесь же постоянно обитает дош кхалин бывшие кхалиси, ибо кхалы никогда не доживают до старости.

Свои волосы дотракийские мужчины заплетают в косы и умащивают ароматными маслами. В косы вплетаются колокольчики, имеющие важное значение в обществе дотракийцев. Каждая победа дает дотракийцу право вплести новый колокольчик в косу, в случае поражения коса срезается.

В кхаласаре кхала Зорро было пятьдесят тысяч человек и почти тридцать тысяч мужчин, могущих сражаться. Он ещё не терпел поражения за двадцать девять лет своей жизни и через это считался одним из сильнейших кхалов Великого травяного моря — степей, в которых обитали кочевники, они пролегали от самых Вольных городов на западе, до Хребта костей на востоке.

Обычно кхалы занимались нападением и разграблением тех народов, которым не повезло жить с ним на одной площади, чаще всего жертвами их набегов становились миролюбивые лхаразане.

Лхазаряне жили в Лхазаре — землях, граничащих с Дотракийским морем на севере и заливом Работорговцев на юге. Лхазар — это территория полузасушливых земель, пастбищ и холмов. В Лхазаре есть три города: Хеш, Лхазош и Козрак. Через северный Лхазар проходит Скахазадхан. Лхазаряне скотоводы, земледельцы, но не воины. Они полная противоположенность своих грозных соседей дотракийцев и те без застенчивости эьтим пользуются. Часто совершая набеги на бедных лхазарян и угоняя целые тысячи в плен.

Но в отличие от своих коллег-кхалов, кхал Зорро был необычайно честолюбивым и амбициозным человеком. Ему недостаточно было повергнуть сто племён дотракийцев и разорить столицу Лхазара — Лхазош. Он алкал большего. В частности, Зорро желал захватить и ограбить Квохор.

Затея эта была непосильной даже для великого кхала. Ибо Вольные города, в отличие от городишек Лхазарян были грозными противниками. Квохор окружали высокие стены, с барбаканами, башнями и обливными воротами. Взять этот город будет не просто даже с пятидесятитысячной ордой. Это понимал и кхал Зорро, ибо был далеко не дураком. Дурак не станет великим кхалом.

К тому же дотракийцы не приспособлены ни к долгой осаде, ни к штурмам. Их тактика быстрый набег, захват, с последующей бойней, а затем отступление в Великую степь Дотракийского моря.

Несмотря на всё это кхал Зорро знал, что делал, ибо хоть Квохор защищают прочные каменные стены, но жители города отнюдь не воинственны: квохоряне — купцы, а не воины. Не считая небольшой городской стражи, оборона доверена безупречным — пехоте из евнухов, взращенных и обученных в Астапоре.

Пожалуй, именно безупречные и стали бы единственной, не считая стен и укреплений главной проблемой дотракийцев, если бы квохорцы не пожелали сдать города. А кхал Зорро желал именно этого. Будучи честолюбивым человеком, он желал не просто богатых даров, хотя знал, что если сильно надавить, то квохорцы, с высокой долей вероятности, отдадут всё. Нет. Он привёл сюда орду в полста тысяч для того, чтобы прославить своё имя навеки веков. Стать кхалом кхалов. Пусть этот город падёт перед ним. И тогда его уделом будет не подачка этих слизней, а всё. Всё золото, всё серебро, все шелка, женщины, пряности, всё, что дотракийцы смогут увести с собой. А что не смогут — предадут огню. Затем все кхалы преклонятся перед ним. Он станет великим, как предсказали дош кхалин.

Зорро вернулся в свой шатёр, погружённый в мысли. Там его жал его сын, Брего, его жена-кхалиси, девятеро кровных всадников.

— Город падёт! — пообещал он им.

— Они укроются за высокими стенами. — сказал Брего.

Кхал похлопал по сильной мускулистой спине своего четырнадцатилетнего сына.

— Я стал кхалом в твоём возрасте! — сказал он. — Тогда я задушил голыми руками предыдущего кхала. Его кхаласар стал мой, там было пять сотен. Теперь у меня пятьдесят тысяч. И не было ещё никого, кто бы выстоял против меня. И этот город не выстоит. Этот как разгрызть орех. Чтобы добраться до нежной сердцевины, нужно разбить твёрдую скорлупу.

— Они надеются, что эти полумужы, эти жалкие евнухи защитят их. — сказал здоровенный дотракиец, кровавый всадник кхала Зорро.

Кхал сел на своё седалище, его высокая полуобнаженная фигура, со словно намазанным маслом торсом, покрытым шрамами, излучала власть и силу.

— Не евнухов нам боятся. Но недооценивать их не стоит. Да будет тебе известно, кровь моей крови,* все безупречные — евнухи, их оскопляют еще в детстве и много лет подвергают бесчеловечной муштре, выращивая идеальных солдат — слепо преданных хозяину, отличающихся железной дисциплиной и не боящихся ни боли, ни смерти.

— Убить можно любого, — горячо сказал Брего и кхал согласился с ним.

* * *

В дверь требовательно постучали прямо во время кульминации. Минуту спустя стук повторился, но громче и отчётливее.

— Давай ка детка! — я звонко шлёпнул по ягодице красавицу-летнийку, двое её подружек лежали на алых шёлковых простынях. Я нехотя встал в кровати и накинув халат пошёл к двери. — Да сейчас я, сейчас!

Когда я отворил дверь, то увидел напуганного евнуха.

— Вас ждёт господин. Немедленно.

Магистра Ипатио я нашёл на крепостной стене Квохора, вечно потеющий лысый человечек сидела в своём паланкине, две рабыни обмахивали его широкими веерами их павлиньих перьев. Он был облачён в белый халат, перехваченный алым кушаком, все его пальцы звенели от колец, а вокруг шеи обвились три усыпанные бриллиантами цепи.

Четверо безупречных всегда сопровождали его. Я поправил богатый пояс с дорогим мечом. За десять лет жизни в Эссосе я неплохо разбогател. То обучаясь магии в Асшае, то работая на Красных жрецов, то исполняя небольшие задания господ из Вольных городов, мне были рады везде, а особенно моему дракону. Вот только участвовать в войнах меж Вольными городами я не желал. Это было единственное правило. Впрочем, до войн и не доходило, стоило узнать противнику, что в городе остановился драконий наездник, как они предпочитали сесть за стол переговоров.

Теневой магии я обучался недолго. И вскоре покинул Асшай. По приказу жрицы Марры я трижды летал в отдалённые части Эссоса, чтобы принести волю её бога. Благодаря этому, а также походу в Стигай, за мной закрепилась слава чернокнижника и огнепоклонника.

Теперь я осел в Квохоре. Но сердце моё давно желало возвращения в Вестерос. Тем более, что по соглашению с королём Визерисом дракон принадлежал короне.

— Итак, — сказал я.

— Дотракийцы осадили нас, — толстяк указал пухлым перстом на море шатров, раскинувшихся на опушке квохорского леса.

— Я убоюсь их, когда у них появятся осадные башни и стенобитные орудия, когда они научатся выдерживать годовую осаду, когда облекутся в сталь с ног до головы и когда научатся штурмовать высокие стены.

— Ничего не делать? — удивился и изумился магистр Ипатио. — Да ты, право, с ума сошёл. Они разорят город, две тысячи безупречных против пятидесяти тысяч.

— Так мне надо сжечь орду?

— Мы одарим тебя.

— Это понятно, две седельные сумки, наполненные серебром меня устроят.

Магистр согласно кивнул.

— Но мне надо выехать за пределы города. Ибо моему дракону тут тесно, она ждёт меня за его пределами, на левом берегу Койны. Дайте мне нищее одеяние, да пару переодетых рабами безупречных. И вскоре я решу эту проблему.

— Действуй, — благословил меня магистр, — да поживее!

* * *

Я выбирался из города, когда его окутал вечер. Тёплое солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона. До меня доносились звуки орды. Пара переодетых в рабов безупречных со скрытым оружием сопровождали меня. Мне было жарко, ведь в одежды я надел стальную кольчугу. В воздухе витало напряжение.

Я шёл по узкой тропинке, ведущей к выезду из города. Ветер тихо шевелил листья Чардрев, которые росли здесь, как обычные деревья, создавая мягкий шорох. Кстати, обоняние, как предупреждала Лирда, я так и не восстановил, после заплыва по Пепельной реке в Асшае.

Я оглянулся на силуэт города, медленно исчезавший в вечернем тумане. Жестами приказывая безупречным не отставать. Нужно добраться до Койны, затем переплыть её, а после отыскать дракона в степи.

Пробирались мы как партизане. Необходимо было добраться до леса, затем форсировать Койну, а после затеряться в степях. И хотя удача в целом на благоволила, была пара опасных моментов, когда мы оказывались слишком близко к дотракийской орде.

Наконец стены города остались далеко позади, а шум и гам дотракийцев сменился шелестом листьев в квохорском лесу и плеском волн Ройны. Среди деревьев то и дело сверкала полоска воды, и наконец мы достигли её.

— Подождём до заката, а после будем переплывать реку, — распорядился я.

Вещи пришлось сложить в мешок, так как плыть в темноте было и без того опасно, а тут ещё и металлической кольчуге, которая тянула бы тебя на дно.

Ждать пришлось относительно недолго и вот уже сумерки окутали наш импровизированный лагерь под большим кустом. Я разоблачился, сложив вещи в мешок, тоже сделали и безупречные. Вода оказалась дьявольски холодной, но постояв секунд десять по щиколотку в ней, я по малу привык, в итоге я двинулся вперёд, погружаясь в воду всё глубже и глубже, пока не стало слишком глубоко и мне не пришлось плыть. Течение было довольно сильным, нас снесло ярдов,** на пятьдесят вниз по течению, но мы всё же благополучно выбрались на противоположенный берег.

Безупречные справились со своим заданием и переправили наши вещи вплавь. У меня зуб на зуб не попадал, когда я натягивал на мокрое тело одежду и кольчугу поверх неё.

— И почему я не остался в Вестеросе? — пробормотал я, — сейчас спал бы в тёплой постели в Красном замке, а не это всё...

К счастью опасная половина пути был проделана. Теперь оставалось перебраться через остатки леса и двинуться дальше, в степь.

* * *

Утро уже потихоньку вступало в свои права, и хоть небо было всё ещё по ночному темным, с таинственно мерцавшими звёздами, где-то на востоке занималась алая заря. Брего проснулся от ржанья лошадей и утренней прохлады. Он привык спать в жаркие эссоские ночи на улице, а не в душном шатре. Тем более, что жёсткая земля и трава были ему лучшей постелью, а седло верного скакуна лучше любой пуховой подушки. Но Брего, выросший среди лошадей, сразу же ощутил, что лошади ржали с какой-то тревогой и это насторожило его. Он мгновенно вскочил, стряхнув с себя остатки сна, поднял с земли пояс, опоясался им, повесил на него аракх, и пошёл к лошадям.

Он огладил своего жеребца, но даже близость хозяина не успокоила его, больше того, тот как будто сильнее встревожился, Брего заметил, что его конь глядит в небо, словно ожидая угрозы оттуда.

— Тихо, тихо! — пропел он, успокаивая коня, тот вроде притих, но по-прежнему косил ореховым глазом в испуге, а Брего стал вглядываться в предрассветное небо. Там ничего не было. Только загадочно мерцали звёзды. Но Брего знал, что лошади просто так не будут волноваться, они не люди и всё намного тоньше чувствуют.

Брего пошёл между шатрами, держась рукой за рукоять аракха. Что-же такое грозило им с небес? Брего ломал голову, наконец он стал склоняться к мысли, что всё это какое-то наваждение, ведь известно, что в Квохоре практиковали чёрную магию и жили мейги* * *

мерзость в глазах людей и Коня-Бога.

Но вдруг он что-то услышал. Брего остановился. Он напряг свой слух до предела, но странный звук утонул в ржании лошадей и гомоне разбуженных дотракийцев, которые тоже встревожились из-за странного поведения коней. Брего стоял, запрокинув голову, кто-то толкнул его, Брего выругался, затем до его ушей снова донёсся чужеродный звук, и теперь его не смогли заглушить звуки орды. Это был рёв, переходящий к окончанию в визг. Сердце Брего сжалось, он увидел, как на фоне бледного лика Луны от чёрного неба отделилась тень и камнем ринулась вниз. Она росла так стремительно, что Брего не успел толком ничего понять, как она выросла с шатёр его отца, а затем ещё больше, Брего инстинктивно бросился в сторону, но тут всё осветилось, будто днём и из тени выметнуло столб огня. Словно кто-то хлестнул громадным пылающим бичом лагерь дотракийцев. Десятки шатров вспыхнули в миг, Брего прыгнул в канаву с водой и это спасло его, но даже в ней он ощутил спиной адский жар.

Брего выбрался из канавы, его взору предстала жуткая картина. Пылающие до небес шатры, метающиеся люди, лошади, на которых горела сама шкура, полный хаос, и среди него, в клубах дыма он увидел огромное крылатое чудище что с гортанным рёвом устремилось к небесам, чтобы развернуться и снова пролить на них огонь.

* * *

Зорро выскочил из лагеря в одних наспех натянутый штанах. Он и предположить не мог, что трусливые квохорцы нападут, но то, что он увидел повергло его в смятение. Дракон. Огнедышащее чудище, против которого стрелы были не опаснее булавок. Оно раз за разом налетало на лагерь и то тут то там извергало струю горячего пламени, сжигая его людей сотнями за раз. Уже тысяча шатров горела, многие обратились в тлеющие остовы, а среди них валялись обугленные скелеты, коснись к такому, и он обратится в пепел.

В лагере бушевал ад. От света было так ярко, что Зорро чуть не ослеп в первые минуты, а от дыма, который валил отовсюду, ибо повсюду был пожар, едва можно было дышать. И всё же своим острым взором кхал разглядел на спине монстра всадника.

— Сбейте его!! — прокричал он своим людям, — кто собьёт всадника с дракона получит мой личный аракх и я дам ему лучшую часть добычи!

Бедный кхал, знал бы он, что даже если его план удался, то разгневанный потерей всадника дракон не успокоился бы до тех пор, пока не сжёг всё и вся. Ибо на драконе хоть и можно ехать как на лошади, но он всё же не лошадь.

А дракон всё не заканчивал свой дьявольский танец, продолжая методично налетать на лагерь дотракийцев и охаживать его огненными бичами, по крайней мере так это выглядело со стороны, словно кто-то бьёт кнутом нечто тёмное, бесформенное, и это бесформенное разрывается на куски, тает под ударами. Десятки стрел летели в небо, но даже те, которые достигли цели были безопасны для дракона, ибо Пламенная Мечта хоть и не видела Завоевания, но была стара, а шкура её давно превосходила латные доспехи по прочности и простой стрелой её было не поцарапать, не то что пробить.

Дотракийцы дрогнули. Бросая лагерь, они бежали в лес, а затем прыгали в холодные воды Койны, чтобы только укрыться от ада, что пролился на них с небес, по злой воле. Тысячи бежали, они теперь отступят в степи, чтобы образовать новые кхаласары, тысячи пали в огне, получили ожоги, чтобы не смочь больше держаться в седле.

Но кхал ещё был жив. Зорро шагал мимо горящих шатров, скелетов лошадей, корчившихся и кричащих людей, его белые от золы ноги ступали по жаркой земле, торс почернел от копоти, а глаза были красны. В руках он держал туго лук и стрелу. Единственную, чтобы пустить её в дракона. И он увидел его, летящего со стороны рассвета, ревущего, и всадника на его спине, того, кто направлял это чудище. Кхал вскинул лук и прицелился, полуслепой от дыма он выпустил стрелу, и она со свистом ушла. Попал ли он или нет, Зорро не видел. Но дракона и его всадника это не побеспокоило, а за миг до конца кхал увидел, как монстр открывает свою пасть и из неё исходит свет. Кхал засмеялся. Это хорошая смерть, в Закатных Землях* * *

его встретят как героя. Свет поглотил его.

* * *

— То, что вы сделали для Квохора, мы не забудем. Вы в одиночку повергли пятидесятитысячную орду. А дотракийы ещё не скоро являться сюда! Вы как Эйгон Великий при Пламенном Поле!* * *

Такие слова мастер Ипатио словно елей проливал на меня, когда мы стояли на башне Кхвохора, а я глядел на выжженое поле. На чёрную и засыпанную золой землю, на остовы шатров и то, сколько меж ними костей. Пламенная Мечта ещё была там, лакомилась жареным лошадиным мясом... и человечьим.

Воистину, драконы — это страшная сила. И выпускать её не стоит.

— Мы говорили об двух седельных сумках, заполненных серебром, — прервал я разглагольствования магистр Ипатио.

— Да, да, конечно! — спохватился он и двое безупречных по его жесту поднесли мне мою награду.

— Хорошие они ребята, — сказал я, — взял бы я их в Вестерос, да там рабство запрещено.

— Какая варварская страна! — нарочито возмутился магистр Ипатио. — Оставайтесь тут, и вы будете королём!

— Отвечу вам, как и триархии Волантиса в своё время, моё место не тут, а в Вестеросе.

— Как знаете. — ответил магистр Ипатио. И тут я заметил рабыню с ним. Это была молодая девушка с рыжими, я бы даже сказал красными волосами до талии, на шее её был ошейник, как и у всех рабов.

— Кто это? — спросил я.

— Это моя рабыня. — ответил магистр Ипатио, — её зовут Мелони.

«В своих странствиях ты встретишь деву, что зовут Мелони, приведи её в храм!» — так сказала мне во время нашей последний встречи Марра.

— Я хочу её в уплату моей работы. — сказал я.

— Зачем она вам? — удивился магистр Ипатио. — С теми деньгами, что есть у вас вы можете купить тысячу таких.

— Я хочу её, — сказал я более настойчиво. Наши взоры с магистром встретились, и он вскоре отвёл взор.

— Будем считать это моим личным подарком. — сказал он. — Теперь это твой господин, Мелони, — сказал Ипатио обращаясь к ней. И добавил, — вы желанный гость в Квохоре, сир Томас.

Я подошёл к рабыне и взяв её за подбородок двумя пальцами поглядел на неё.

— Ты летала когда-нибудь на драконе?

— Н-нет, господин!

* * *

Поднявшись по ступеням великого храма в Волантисе, я приказал Мелони стоять на месте, а сам пошёл к Марре.

— Ты исполнил волю Владыки, привёл ту, которая важна для него. — сказала она мне.

— Моя служба твоему Владыке окончена. Я возвращаюсь в Вестерос.

— Мы все служим Владыке, — улыбнулась Марра, — и тебя никто не заставлял, если честно, не идти в Асшай, не в Стигай, не летать по Эссосу с моими поручениями...

— Я сам по себе. — сказал я. — это была последнее одолжение.

— Помни, что ночь темна и полна ужасов, а Владыка всё видит.

— Всё? И это тоже? — с этими словами я достал кинжал и пронзил сердце жрицы. Она медленно осела на пол.

— Ты всё сделал, как было предсказано... — прошептала она, и взор её устремился в вечность.

— Очень хорошо, — сказал я, снимая ожерелье с рубином.

Повертев его в руках, я усмехнулся.

— Владыка, как же, простая некромантия.

Мелони по-прежнему ждала меня у входа в храм.

— Теперь это твой дом, — сказал я ей, — ты свободна.

— Почему?... — спросила было она.

— Это воля Владыки Света. Помни, он всегда наблюдает за нами, как и Великий Иной. Только это важно, только одна война.

Я отдал ей рубин.

— В нём заключена великая сила, если совладеешь с ней, тебе не будет равных.

Она взяла его в руки и впервые улыбнулась.

— Прощай, Мелисандра. Теперь это твоё имя. И помни, ночь темна и полна ужасов, но темнее всего перед рассветом.

_____________________

* Так кхал называет своих кровных всадников.

** Ярд 90 см.

* * *

Ведьма и колдун, что практикуют запрещённую среди дотракийцев магию крови.

* * *

Загробный мир в представлении дотракийцев.