Бумажные корабли (гет)

Он пришёл, когда все спали, чтобы гарантированно остаться незамеченным. Всё тот же чёрный плащ, повязка на многострадальном глазу. Единственное, что никак не вязалось с важным, даже угрожающим, образом Ника Фьюри — слегка расслабленная походка.

Утро над знакомыми местами ещё не наступило. Посеребренное утренней росой поле для гольфа, одинокий, но большой и уютный дом неподалёку впервые навели на мысль, что, наверное, Нику тоже стоит взять паузу. Не бродить одиноким чёрным вороном среди цветущей жизни, а подумать уже о своей собственной.

Он уже представил, как встретит его Клинт Бартон. Честно, хоть обратно поворачивай. Только бы не видеть эти удивленные глаза, полные мольбы. Здесь уже привыкли: Ник Фьюри с добрыми вестями не приходит.

Со дня похорон Старка прошло около полутора месяцев. Развалы разобраны, то, что можно было спасти, спасено. Мир готов к новой жизни, а сам директор организации Щ. И. Т. — к работе.

К счастью, часть данных о сотрудниках по крупицам собрали умные люди. Её было безбожно мало, она практически была бесполезна, и всё же единственный глаз Фьюри зацепился за один электронный документ. Файл был поврежден, но название: «Секретно. Клинту» и пароль Наташи Романофф не позволили так просто от него избавиться.

Собственно, из-за этого Фьюри здесь. Письма всегда должны находить адресат.

— Фьюри?

— Соколиный глаз видит беду за километры?

Бартон миролюбиво улыбнулся и вздохнул, потерев глаза.

— Не переживай. Я не пришёл просить тебя зарядить лук и бежать со мной под огонь.

Фьюри протянул запечатанный конверт. Бартон тут же хотел вскрыть его, но появление детей и голос жены, приглашающей присоединиться обоих к завтраку, заставили отвлечься.

За чаем с булочками в сахарной пудре и разговорами о грядущем, Клинт, казалось, вовсе забыл о конверте. Он вообще не любил говорить за столом о политике, работе и тем более щелчке.

После завтрака от Лайлы поступило предложение искупаться в реке, и Фьюри не посмел отказать ребёнку. Впрочем, на откровенный вызов Натаниэля он тоже отреагировал моментально. Где он ещё сыграет в регби? Мальчик во всем ему подыгрывал, кстати, чего не скажешь о самом Клинте.

«Никакого уважения к возрасту. Завербовать его снова, что-ли?»

Впрочем, всё негодование как появлялось, так же быстро исчезало. Когда, в конце концов, обессилевший Фьюри упал на траву и посмотрел на небо, оказалось, что день клонится к вечеру.

Какое счастье — не замечать времени.

— Как на курорте побывал, — усмехнулся он, взглянув на Клинта, крутящего в руках аккуратно сложенный лист бумаги.

Почему-то хотелось попросить его не читать письмо сейчас, да и вообще забыть, лишь бы счастливая улыбка не сходила с лица этого человека. Но прятать от Клинта последнюю весточку от близкой подруги выглядело крайне подло. Он не заслужил этого.

Пробежав глазами по строкам, Бартон спросил:

— Она вела дневник. Вы читали это?

— Ты плохо меня знаешь? — сухо отозвался Фьюри.

— А хотели бы? — он задал этот вопрос так, будто хотел в чём-то признаться.

За много лет работы вместе Фьюри научился с наибольшей точностью различать интонации своих собеседников.

— Если ты сам сочтёшь это нужным.

Бартон опустился рядом и надолго замолчал. Строки письма звучали в голове её голосом.

Привет.

Я делаю эту запись для того, чтобы верно структурировать свои чувства и их источник. Когда это всё закончится, прочитаем вместе и посмеёмся.

Мы скоро увидимся. Не знаю, какой ты сейчас, но твои ощущения мне знакомы и очевидны. Ты тонешь в крови, Клинт. Жизни тех, кто, верно, заслуживает возмездия, остаются на твоём клинке, но этим ты никогда не насытишься. Не вернёшь, кого любил и любишь.

Выучил наизусть их страхи, на слух научился распознавать ноты боли, гнева, несравнимого с твоим. Тактильно ощутил, как останавливается каждое вражеское сердце, но и сам попробовал на вкус яд. Я боюсь за тебя, Клинт. Не хочу, чтобы ты стал одним из них, словно так обо всём забудешь. Один против всего мира.

Мне придётся тогда пойти против тебя. Я не буду иметь никакого права проиграть, но не смогу видеть гибели лучшего друга. Впрочем, пусть будет не просто друга. Здесь что-то гораздо глубже.

Интересно, что ты скажешь, когда я найду тебя в Токио? Каким увижу, идя по кровавому следу? Скорее всего, ты попробуешь меня прогнать, забыв, что на мою долю тоже выпало не мало, и я могу понять тебя.

Я хочу, чтобы ты был рядом. Так ведь поступают друзья, правда? Нас учили никому не доверять, даже себе, но, кажется, теперь самое время пересмотреть это правило. Уклониться от него чуть-чуть.

Ты тоже протягивал мне руку, когда я ни в ком не нуждалась. Мне проще переболеть, перекричать, перемолчать одной, чем изливаться кому-то. Но ты был рядом. Не говорил ни слова, даже не касался, в глазах твоих читалось полнейшее понимание, и тогда я поверила, что действительно нужна кому-то не просто как расчётливая убийца.

Ты был со мной рядом, а теперь позволь ответить тем же. Мне уже начинает казаться, что «красную дорогу» ты оставляешь для меня, чтобы я пришла за тобой и забрала оттуда.

Знаешь, кто-то из нас почти смирился с произошедшим. Жизнь продолжается, все дела. Но если она потребуется для того, чтобы твоя семья была жива, я без сомнений отдам её.

Видимо, не желает Вселенная хеппи-энда.

Я скоро буду, Клинт. Мы всё преодолеем вместе.

Н. Р.

Клинт сложил лист бумаги и спрятал в карман рубашки. В глазах его была пустота, а на губах лежала какая-то неловкая улыбка.

— Я знал, как это будет ценно для тебя. Нат была замечательным человеком. Бесстрашная, недостижимая, верная, — Фьюри опустил взгляд, словно коря себя за то, что не остановил Бартона ещё в самом начале письма.

Оно было слишком личным, но что поделать, если так вышло, что Николас Джей Фьюри неосознанно заменил мстителям чуть ли не отца родного.

— Спасибо. Вчера я подумал, а почему бы было не попробовать скинуть с обрыва самого хранителя Камня?

— Вылезет, — с сожалением протянул Фьюри, вновь взглянув на небо. — Спасибо за тёплый приём, но… хорошенького понемножку.

— Наш дом для вас всегда открыт.

Они коротко обнялись. Уезжая, Фьюри знал, что Бартон смотрит ему вслед, будто бы всё ещё ожидая приказа.

Мир вновь засыпал, готовясь к новому счастливому утру. И Ник решил, что всё-таки одиночество ему только кажется.