Без права на побег (гет)

Восьмое марта 1980 года Лита встречала уже в кампусе Академии. День казался слегка абсурдным, как сцена из старого фильма, где Штирлиц в одиночестве отмечал 23 февраля в тылу врага. Нет, окружение не было враждебным — скорее непонимающим. Просто для британцев этот праздник ничего не значил.

Фрейе Розье, с которой Лита успела сблизиться за последние месяцы, она объяснила, что в России этот день принято считать женским праздником — и иногда даже символом нового этапа, вроде переезда или смены круга. Шутя добавила, что ей, дескать, вполне подошло бы отметить восьмое марта как смену локации и статуса.

После заключения контракта на обучение жизнь Литы начала входить в привычное русло: учёба — дом. Учиться ей было легко, особенно теперь, когда она снова занималась любимым делом. Но возвращение к практике показало, что смена мира далась ей не так просто, как казалось на первый взгляд.

Единственным по-настоящему новым аспектом оставалась магическая сторона целительства. Анатомия, физиология, клинические алгоритмы — всё это уже давно пройдено, сдано и многократно отработано. Лита с облегчением поняла, что её базовые знания всё ещё приносят пользу.

Вскоре ей пришлось признаться мистеру Шаффику, что до поступления в Академию она училась в маггловском медицинском вузе. О том, что была близка к его завершению, Лита умолчала — формально Эванс числилась девятнадцатилетней. Наставник запросил подтверждение образования, и ей пришлось предъявить диплом Хогвартса. Документ, некогда выданный Лили Эванс, сам собой отражал имя Лилит Ноэль Гримм. К счастью, дальше кабинета мистера Шаффика эта информация не ушла.

Помимо анатомии, зелий и чар в учебной программе оказалось немало других, не менее увлекательных дисциплин: физиологические основы целительства, теория магической терапии, основы ритуалистики. Лита по привычке и старой памяти старалась придерживаться проторенной дорожки — проявляла усердие и проявляла инициативу на почве женского целительства и родовспоможения. Вскоре наставник доверил ей дополнительный блок материалов — обширный теоретический курс по репродуктивной магии.

Как прилежный студент, она внимательно ознакомилась с лекциями, законспектировала, провела сравнительный анализ. А затем надолго погрузилась в ступор.

Нет, Лита прекрасно понимала разницу между художественным вымыслом и реальностью, но после прочитанного канонная история заиграла для неё совсем другими, неожиданно мрачными красками.

Фанон был прав в одном — маги и маглы действительно представляли собой разные виды. Но с кучей нюансов.

Оказалось, маг и магла могли завести ребёнка, но с огромными сложностями, и итог такого союза был предсказуем: ребёнок всегда рождался без дара. Чтобы у младенца проявилась магия, энергетическое ядро обязательно должна была иметь мать. Именно энергетическое, а не магическое — в учебнике это подчёркивалось особо. Сквибка подходила, магла — нет.

Проще говоря, матерью волшебника могла стать волшебница или сквиб, а магла — ни при каких условиях. Маги веками «сеяли дикий овёс», не особо опасаясь, что внебрачные дети вдруг появятся в Хогвартсе. От таких связей рождались обычные люди либо, в лучшем случае, сквибы.

А вот союз волшебницы и магла и вовсе считался бесплодным. Даже среди волшебников, если сила мужчины была существенно ниже силы жены, зачатие становилось сложным. Поэтому в старых чистокровных семьях иногда прибегали к бракам между родственниками сквибами и маглорожденными ведьмами — ради усиления потомства. Но в этом случае зачатие происходило исключительно через ритуал, иначе — бесплодие.

У Литы возник закономерный вопрос: как же тогда появился на свет Том Риддл, тот самый, который стал Волдемортом?

Вот он, учебник, чёрным по белому утверждающий, что это невозможно. И всё же — он родился. Значит, или учебник врал, или… всё было куда сложнее.

Девушку не отпускала мысль. Ей отчаянно хотелось докопаться до истины. И в конце концов она решилась задать вопрос тому, кто по должности обязан был знать ответ — мистеру Шаффику.

Формулировала она осторожно, обтекаемо. Но маг уловил суть. И, что важнее, понял, кого именно она имеет в виду.

— Понимаете ли, мисс Гримм, я бы крайне не советовал вам вмешиваться в старые интриги магической Британии, — голос мистера Шаффика звучал ровно, почти спокойно, но в нем чувствовалась скрытая твёрдость. — Магл никогда не смог бы стать отцом мистера Риддла. В таком случае Меропа просто не зачала бы ребёнка. Думаете, магловские аристократы не пытались породниться с волшебницами и получить одарённых наследников? Это даже не смешно — подобных попыток было уйма, и все они окончились ничем. Против природы не пойдёшь.

Он помолчал, словно давая Лите время осознать услышанное.

— Были, конечно, рода поумнее. Вот, скажем, Монтегю. Их предки веками подсылали женщин к магам, добиваясь хоть какой-то искры. Им потребовалось несколько поколений, прежде чем появился сквиб, достаточно сильный, чтобы заключить ритуальный брак с маглорожденной ведьмой. Умно? В каком-то смысле. Но с введением Статута Секретности магическая и немагическая ветви разошлись — навсегда. Что же касается Гонтов... какими бы безумцами они ни были, даже они понимали: их род вырождается. И что именно задумал старик Марволо, нам, боюсь, не узнать. Но маглом отец его внука быть не мог. Это невозможно. А вот взять кровь соседа — для внешности, для цвета глаз, для какого-нибудь ритуала... — он криво усмехнулся. — Вполне в духе Гонтов.

Он замолчал на миг, глядя на девушку испытующе.

— А кто потом вмешался в их семейные дела, почему Меропа умерла, а мальчик оказался в приюте, лично я вам копаться в этом не советую. Вы обладаете слишком редким и ценным даром, чтобы исчезнуть по глупости — в самом расцвете лет.

Действительно, подумалось Лите, шёл бы этот канон лесом. Умирать или лезть в опасности только потому, что какая-то домохозяйка в своё время удачно монетизировала свою версию «борьбы бобра со ослом», она явно не собиралась.

Но возник новый вопрос: кого же тогда называют полукровками и почему? Спрашивать у Шаффика Лита не решилась, подозревая, что это как раз из разряда «все и так знают». Поэтому вечером, за чаем, она осторожно поинтересовалась у миссис Фэнвич.

— Полукровки?.. — переспросила та с лёгким удивлением, отставив чашку. — Как бы тебе это объяснить, дитя моё...

Она помолчала немного, словно подбирая слова, и заговорила с мягкой, наставнической интонацией:

— Видишь ли, в наши дни далеко не всякая ведьма осведомлена о природе наследия. Многие, по неведению или от легкомыслия, связывают судьбу с маглами, а позднее — приходят в Мунго с вопросами, на которые давно следовало знать ответ. Им объясняют. И браки эти быстро распадаются, оставляя за собой лишь недоумение и тень.

Она сделала паузу и слегка качнула головой.

— Но семью, деточка, редко строят на одной любви. Часто — на выгоде. А среди маглов, как ты, вероятно, знаешь, встречаются весьма состоятельные люди. Вот и происходит… то, что происходит.

Что же до термина «полукровка» — под ним подразумевают потомков магиков, а всё чаще — детей, рождённых от браков с женщинами-сквибами. В особенности среди тех, кто по происхождению прост и не богат, но ищет прочной линии для продолжения рода. Ведь сквибка, хотя и лишена дара, обладает ядром, способным дать жизнь магу. Ну и если маг женится на маглорожденной, их ребенка тоже считают полукровкой.

Она вновь помолчала, а потом добавила, чуть приглушив голос:

— Есть, впрочем, и иной, менее пристойный вариант происхождения подобных детей. Он напрямую вытекает из первого случая, когда ведьма, зачав вне брака, выходит замуж за магла, дабы прикрыть грех.

Лита приподняла бровь.

— И как же она его скроет, если ребёнок окажется магом?

Милдред улыбнулась сдержанно, почти печально:

— А потому-то такие дети и не считаются ровней чистокровным. Кто скажет, кто был настоящим отцом? И почему ведьма пошла за магла? Может, с женатым человеком была связана, а это, дитя моё, — позору не оберёшься. Потому и смотрят на таких искоса.

Но был ещё один вопрос, который Лита давно собиралась прояснить.

— Как я понимаю, магглорожденные — это дети двух сквибов, потомков тех, кто ушёл в мир простецов. Почему же их называют грязнокровками? — спросила она, припомнив, как часто в фанатских теориях обсуждалась эта тема. Там были десятки версий, но Лите было важно услышать, как это объясняют здесь, в этом мире. Всё-таки она жила в теле именно «грязнокровки», а её настоящая семья осталась в иной реальности.

Миссис Фэнвич тяжело вздохнула, словно собираясь с мыслями, а затем произнесла:

— Милочка, это ведь и так должно быть тебе понятно. Магии лишаются не просто так. Уж какие долги и проклятия висят на тех, кто стал сквибом, одному Мерлину ведомо. А коли два сквиба сходятся — всякое может выйти. Это, знаешь ли, лотерея. Если ребёнок родится с даром да свободен окажется от долгов пращуров, такого и впрямь зовут Новой Кровью.

Она помолчала, потянулась подогреть чашку с остывшим чаем.

— Но жизнь — штука непредсказуемая, — продолжила старая ведьма. — Люди рисковать не любят. А потому к таким детям относятся настороженно, будто и не знают, чем он заплатит за чужие грехи. Грязнокровки, хм... Это не столько про происхождение, сколько про страх перед тем, что скрыто в прошлом.

Лита задумалась. Слова миссис Фэнвич, как часто бывало, открывали новые горизонты. Прежде всего она подумала о Лили Эванс... А затем в памяти тут же всплыл другой персонаж — Северус Снейп.

По официальной версии его мать, Эйлин Принц, вышла замуж за магла — Тобиаса Снейпа. Не по любви и, уж конечно, не ради состояния.

Вероятность того, что будущий профессор Снейп — бастард, была очень велика. Скорее всего, его настоящим отцом был маг, о котором мисс Принц не могла никому рассказать. Мысль эта резанула Литу по живому — и странным образом многие несостыковки канона встали на свои места.

И отношение Поттера с Блэком к Снейпу тоже обрело смысл: а что, если их отцы «погуляли» с его матерью? Дети бывают жестоки. Лита представила, как на Слизерине к парню относились чистокровные, и искренне пожалела его. У Северуса не было ни шанса — все прекрасно понимали, кто он есть, а он сам считал своим отцом простого магла.

Но он стал мастером зелий — а это невозможно без успешного окончания учебного заведения и получения как минимум звания колдомедика. Значит, сейчас он должен знать правду: что Тобиас Снейп — не его настоящий отец.

Звания магистра или мастера присуждались Гильдиями, и получить их можно было только после окончания аккредитованного учебного заведения и успешной сдачи квалификационных экзаменов. Соискатель обязан был явиться с дипломом, рекомендациями и заключением наставника. Лита всерьёз задумывалась о том, чтобы после выпуска получить звание мастера-целителя в одной из Гильдий, но это была ещё весьма отдалённая перспектива.

С одногруппниками у неё складывались ровные, нейтральные отношения. Ближе всех она общалась с Фрейей Розье, и плевать ей было и на канон, и на мнение Джоан Роулинг.

Гордячка Риз держалась в стороне, с девочками разговаривала через губу, а на уроках демонстрировала превосходство, вызывавшее раздражение даже у преподавателей. По секрету Фрейя объяснила Лите, что, по мнению многих британцев, маги с континента имели сомнительное происхождение.

— Ха-ха! Это как понимать — за Ла-Маншем магов нет?! Ха-ха! Ну вы, мелкобританцы, даёте! — не удержалась тогда Лита.

С тех пор она с упоением называла чистокровных снобов «мелкобриташками», что особенно злило Риз. Парни, впрочем, воспринимали это шутливо. Как объяснила Фрейя, «свежая кровь с континента» большинству из них казалась очень даже привлекательной.

«Кто о чем, а парни о бабах», — фыркнула про себя Лита, но вслух, разумеется, ничего не сказала.

Тем временем после выписки Бенджи Фенвик перебрался в дом своей тётушки — миссис Фэнвич. Лита видела его лишь мельком: по утрам он ещё спал, когда она уходила в Академию, а вечерами чаще всего запирался у себя в комнате.

Но в те редкие моменты, когда они сталкивались, Литу начинал раздражать его скользкий, маслянистый взгляд. В нём было что-то неприятное, чуть приторное, от чего хотелось поскорее отвернуться и вымыть руки.

С каждым днём мысль о переезде в кампус при Мунго казалась ей всё более заманчивой. Уединения и тишины, конечно, там не будет, но и терпеть Бенжи не придётся. Правда, этот шаг неминуемо повлек бы за собой обстоятельный разговор с миссис Фэнвич, а значит, подведение итогов совместного проживания. И Лита с некоторым беспокойством догадывалась, что результат окажется не в пользу семьи Фэнвич.

Как ни крути, но именно её появление помогло спасти Милдред любимого племянничка. Именно благодаря её вмешательству Бенжи, по сути, остался в живых.

«Ну и кто тут кому должен?» — мрачно подумала она, натягивая перчатки перед выходом в промозглое утро.

К концу февраля их курс ожидал квалификационный экзамен на звание колдомедика. Сдача была обязательной для всех студентов без исключения. После экзамена начинался следующий этап — совмещение теоретической подготовки с работой в стационарах Святого Мунго.

Для Литы это не стало неожиданностью: в родном мире студентов с четвёртого курса спокойно отправляли по клиникам. Единственной, кто открыто выразил недовольство, оказалась Риз — она рассчитывала вернуться в семейную клинику и считала работу в Мунго «унижением статуса».

Шаффик быстро поставил её на место — жёстко и без сантиментов. Он напомнил о контракте, о клятвах и об этике профессии. Возразить Риз ничего не смогла.

Сами экзамены, по меркам бывшей студентки медицинского ВУЗа, показались Лите на удивление простыми. Всего четыре дисциплины, и самой сложной из них все единогласно считали анатомию.

Чары же, хоть и были заметно сложнее школьной программы и куда более энергоёмкими, благодаря медицинской специфике воспринимались как серьёзный, но вполне преодолимый вызов. Лита добросовестно отрабатывала их на тренировочных манекенах — до седьмого пота, с подрагивающими пальцами и зажатой челюстью.

С зельями у неё всё шло заметно легче — навыки пришли быстро, а интуиция подсказывала нужные моменты. Теорию она тоже успела хорошо подтянуть — благо, память у неё была цепкая, особенно на схемы, рецепты и опасные противопоказания.

Ритуалами колдомедики не занимались вовсе — эта область оставалась за пределами их профессиональной подготовки. Так что первые квалификационные испытания — вперёд и с песней. Лита не чувствовала паники, только сосредоточенность и лёгкое нетерпение: ей не терпелось доказать прежде всего себе, что она на своём месте.

Экзамены у всего их потока прошли на редкость спокойно. Без провалов, без истерик, без вызова в кабинет наставника — и это было почти чудом и результатом трудолюбия девушки. Лита с трудом скрывала облегчение: медицинская подготовка, пусть и маггловская, сыграла свою роль.

На следующий же день она подала мистеру Шаффику заявление на предоставление жилья в кампусе Академии. Наставник лишь кивнул — без удивления, скорее даже с одобрением. Ещё через сутки Лита уже осматривала варианты: от студенчески скромных до удивительно просторных для временного жилья. Выбор пал на небольшую, но уютную квартирку с высокими окнами, светлой кладовкой, куда как раз поместится котёл, и мягким светом, падающим на письменный стол — почти идеальное место, чтобы читать по ночам.

Сложность заключалась вовсе не в переезде, а в том, как об этом сказать миссис Фэнвич. И хотя Лита чувствовала благодарность, последнее время её всё чаще тревожил взгляд Бенжи Фенвика. Скользящий, ленивый, неприятно липкий. Он молчал, не говорил ни слова лишнего, но его молчание было хуже открытого хамства.

Девушка всё чаще ловила себя на мысли, что в доме миссис Фэнвич ей стало неуютно. Словно магия дома перестала её оберегать. Переезд в кампус казался не просто шагом к самостоятельности, а актом личной гигиены — магической, ментальной и душевной.

И всё же, собираясь вечером к разговору с миссис Фэнвич, она никак не могла придумать, с чего начать.