Ананасовый джем (гет)

Он вошёл в её комнату поздно ночью.

Огни давно погасли, тишина давила, и только лунный свет касался кровати, на которой никого не было. На столике лежал сложенный лист, пахнущий её руками, её слезами.

Он медленно развернул письмо.

"Мой рыцарь,

Когда ты прочтёшь эти строки, меня уже не будет рядом. Не спеши обвинять себя — я ухожу не страдая от боли, а с благодарностью.

Ты подарил мне чудо, даже если сам не считал это чудом. С тобой я узнала, что значит — быть любимой. Пусть недолго, пусть тайно, пусть с горечью конца… но я была счастлива.

Я знаю, ты всегда хотел спасти всех вокруг. Хотел быть щитом, опорой, светом. Я горжусь тобой, даже если не могу разделить с тобой твой путь. Твой замок всегда будет держать тебя, а моё сердце всегда будет тянуться к тебе — и это наша вечная правда.

Не вини себя, моя радость.Я не проклинаю разлуку. Я благодарю её за то, что она дала мне время быть твоей принцессой.

Я ухожу в тоску, но ухожу с любовью.

Если когда-нибудь тебе станет темно, вспомни, как я смотрела на тебя — словно ты был всем миром. Вспомни и знай: ты был для меня больше, чем жизнь.

Навсегда твоя,

Принцесса"

Рыцарь сжал письмо в ладони. Его губы дрогнули, но он остался неподвижен, как всегда. Только огонь свечи в его глазах предал то, чего он никогда не умел сказать словами. Он сидел в её покоях ещё долго после того, как письмо перестало дрожать в его руках.

Он не плакал — он никогда не умел. Но свеча догорела до самого конца, и в её тающем огоньке он видел её лицо.

Он тронул край стола, где ещё оставалось тепло её пальцев. Погладил складки покрывала на кровати, будто она ещё могла вернуться, улечься, тихо вздохнуть и сказать что-нибудь простое, тёплое.

Но комната была пуста.

Он вышел в сад. Луна светила так, как светила той ночью, когда он спасал её из холодной реки. И теперь ему казалось, что он снова тянет её из бездны — только теперь без ножа, без силы, без шанса.

Люди в замке слышали, как он несколько дней не выходил из своей башни.

Кто-то шептал, что он молится.

Кто-то — что он рвёт бумаги и ломает оружие.

Но никто не видел его слёз.

А потом он вернулся к своим делам — ещё более суровый, ещё более опасный. Люди уважали его ещё сильнее, но только он знал, какой ценой.

Каждый раз, проходя мимо реки, он задерживал взгляд, будто искал её силуэт.

Каждый раз, касаясь меча, он вспоминал, как её маленькие руки учились держать оружие рядом с ним.

Каждый раз, когда слышал женский смех, его сердце вздрагивало, а потом замирало от боли — это была не она.

И только ночью, когда он позволял себе закрыть глаза, он чувствовал лёгкий вес её головы у себя на груди, её дыхание — тихое, тёплое.

Но сон уходил, и оставался только каменный замок, долги, клятвы и вечная пустота внутри.