Программист в «Совёнке»: Кружок рисования (гет)

Проснувшись утром двенадцатого дня, я растолкал Семёна, и мы вместе пошли умываться.

После умывания прибежала Славя, и я наконец-то уговорил Семёна сделать один круг по лагерю. Как ни странно, пробежался он неплохо, но после первого круга выдохся. Ну и ладно, все начинают с малого.

Персунов пошёл на площадь готовиться к зарядке, а мы с помощницей вожатой отправились на второй круг.

В конце мы тоже прибежали на площадь, где вскоре началась зарядка.

А после зарядки — конечно же, линейка. На линейке Ольга Дмитриевна объявила:

— Объявляется благодарность Семёну Персунову и Лене Тихоновой за поиски пропавшего пионера Александра Трофимова! По этому поводу вечером всех ждёт сюрприз! Славя, останься, пожалуйста, после линейки.

Я, конечно, понимал, что под сюрпризом вожатая понимает торт, ингредиенты для которого будет собирать тот же Семён.

На завтраке мы сели за столик втроём: я, Семён и Лена. Повара нас угостили с утра рыбной запеканкой и чаем. Семён скривился:

— Не люблю рыбу ни в каком виде! Кто-нибудь хочет вторую запеканку?

— Семён, лучше не отказывайся! Сегодня четверг, а значит, рыбный день. Нас весь день будут кормить рыбными блюдами. Ты же не хочешь свалиться с голодным обмороком? — ответил ему я.

Он смирился и с явной неохотой начал ковырять вилкой в тарелке.

А через некоторое время подошла Славя и тоже села за наш столик.

— Всем приятного аппетита!

— И тебе того же! — ответили мы хором.

— Ребят, давайте все вчетвером сплаваем на остров? Ольга Дмитриевна попросила земляники набрать.

— Да запросто! Двух корзин, думаю, хватит, — ответил я.

— Я тоже не против, Лен, а ты как? — продолжил за мной Семён.

— Я согласна, — закончила Леночка.

— Вот и договорились! Значит, после завтрака встречаемся на пристани, — подвела итог Славяна.

Примерно через четверть часа мы собрались на пристани. Славечки пока не было.

— Семён, давай пока за вёслами сходим.

— Давай.

Мы пошли на дебаркадер, а по дороге продолжили разговор. Я спросил:

— Как у тебя вообще, рисовать получается?

— Ты знаешь, на удивление, да, получается. А ведь дома я совсем рисовать не умел. Лена очень хороший учитель! У меня уже и форму передать хорошо выходит, и цвета, какие надо.

— У меня то же самое было. Дома вообще не интересовался этой темой, а как сюда приехал, так за первую неделю всему научился. Только людей пока рисовать не умею.

— Да, люди — это самое сложное в художественном искусстве! Я тоже пока не умею.

— А ведь, когда ты приехал, я тебе говорил: вступай в кружок, а ты не хотел! Ну, а на личном фронте как? Если не секрет, конечно.

— На личном тоже всё нормально, она мне нравится всё больше и больше.

— Поверь, и ты ей тоже далеко не безразличен! Иначе бы она, например, не пошла вчера с тобой искать Шурика.

— Это радует!

Придя в здание, мы взяли вёсла и принесли их обратно на пристань.

— Прямо как неделю назад, — сказал я Лене.

— А что было неделю назад? — заинтересовался новенький.

— Да мы тоже на остров плавали, только тогда Славя одна ягоды собирала, а мы с Леной рисовали, как она это делает.

Тут подошла Славя. В руках у неё было две корзинки.

Мы погрузились в лодку, и я сказал:

— Семён, прошлый раз я грёб, теперь твоя очередь.

— Ладно, но тогда ты гребёшь обратно!

— Ну, хорошо, хотя неделю назад я один грёб и туда, и обратно.

Семён сел на вёсла, и лодка отчалила. Девушки сидели на корме, а я на носу, позади Семёна.

Через полчаса он кое-как доковылял до берега, вылез из лодки и обессиленно упал на песок. Я понял, что обратно мне точно придётся грести самому, он явно не выдержит.

Я помог выйти девушкам и затянул лодку на берег.

Когда новичок пришёл в себя и сумел подняться на ноги, мы разделились на две пары и пошли собирать ягоды. Понятно, что я был со Славей, а он с Леной.

Мы с любимой честно собирали ягоды, и в течение часа корзина была готова. После этого мы поцеловались, немного поели сами, иногда угощая друг друга, и собрались возвращаться.

Когда мы вышли обратно на берег, то увидели только лодку, ни Лены, ни Семёна не было.

Минут через десять они появились. Судя по тому, как Семён потягивался, он там заснул на плече у Лены. Но корзинка у них тоже оказалась полна, тут к ним претензий нет.

Погрузившись в лодку с корзинами, полными ягод, мы отправились обратно в лагерь. На этот раз на вёслах сидел я.

На пристани я привязал лодку на место, Семён понёс вёсла обратно в здание, а девушки упорхнули по своим делам.

Мы с двумя корзинами ягод отправились к Ольге Дмитриевне. По дороге я сказал:

— Давай договоримся, говорить с ней буду я.

— Как скажешь, мне же лучше, я плохо умею с людьми договариваться.

В этот момент мы подошли к домику вожатой и постучались.

— Открыто! — раздалось оттуда.

Мы вошли и поставили перед Ольгой две корзинки ягод.

— Молодцы, ребята, а вы знаете, зачем эти ягоды нужны?

Я ответил:

— Даже не догадываемся!

— Это для торта в честь спасения Шурика! Но нужны ещё ингредиенты. Запоминайте: сахар в клубе кибернетики, дрожжи в медпункте, а мука в библиотеке.

— Есть! Разрешите приступить? — я вскинул руку в пионерском салюте.

— Разрешаю, образцовые пионеры! — улыбнувшись, ответила образцовая вожатая.

Мы вышли из домика и пошли на площадь.

— Ну что, попаданец, готов к сбору ингредиентов для торта по всему лагерю? Советую сразу взять тачку на складе, чтобы не напрягать Леночку.

— Не понял, а причём тут Леночка?

— А ты что, прошлый цикл в другом лагере не помнишь? Тебя отправили собирать это всё, ты пришёл в клуб кибернетики, а там тебе выдали мешок сахара килограммов на двадцать. Ты собрался нести его на руках, а тут Лена тебе помогла — пригнала тачку.

— А, точно, было такое, я и забыл совсем про этот эпизод!

— Так вот, чтобы не напрягать твою любимую, лучше возьми эту тачку сам.

— Понял, сейчас схожу на склад и возьму. А ты куда пойдёшь?

— А я, так и быть, тебе помогу. Схожу в медпункт за дрожжами, то есть за пивом.

— Хорошо, тогда встречаемся опять на площади.

— Ага.

Персунов пошёл на склад, а я — в обитель медсестры.

— Здравствуйте, Виола!

— Ну, здравствуй, пионэр! Зачем пожаловал?

— Не удивляйтесь, но меня Ольга Дмитриевна послала к вам за дрожжами, хотя я не понимаю, почему дрожжи должны быть в медпункте?

— Я тоже не знаю, почему дрожжи должны быть в медпункте, тем более, что у меня их и нет. Зато у меня есть кое-что другое!

С этими словами она достала бутылку пива «Останкинское».

— Пиво? Спасибо, но я не пью.

— А тебе никто и не предлагает. Пиво — это тоже продукт брожения, то есть заменитель дрожжей. Никто и не заметит!

— Виола, вы уверены?

— Абсолютно!

— Ну что ж, спасибо и на этом, — ответил я, засунул бутылку себе под рубашку и вышел на улицу.

Я аккуратно пошёл по тропинкам, чтобы пионеры особо не обращали на меня внимания, осторожно добрался до площади и засел в кустах.

Через несколько минут появился Семён с тачкой, на которой лежал мешок сахара. Хоть кибернетики и «проснулись» уже давным-давно, но мешок у них от этого не изменился — всё те же двадцать килограммов, и всё так же полная невозможность отсыпать нужное количество.

Я свистнул Семёну, он подошёл к кустам, а я быстро засунул бутылку в мешок и завязал его, чтобы не светить пивом по лагерю.

— Полдела сделано, — сказал я. — Теперь давай так. Ты езжай с тачкой за мукой в библиотеку, а я пойду к вожатой за земляникой.

— Хорошо, встречаемся опять здесь.

Мы разошлись, я вернулся к домику вожатой и обнаружил её в шезлонге. Она спала, прикрыв лицо книжкой. Я тихо прошёл мимо неё, зашёл внутрь и взял корзины.

Вернувшись на площадь, я увидел Семёна, который сидел на лавочке. Я поставил корзинки на тачку, и мы вдвоём пошли в столовую.

— Здравствуй, Наташа! Принимай пополнение продуктов для вечернего торта!

— Здравствуй, Миш! Вы молодцы, рано привезли, времени достаточно на приготовление.

Повариха выдала нам по мороженому, и мы с чувством выполненного долга вышли на улицу.

— Ты сейчас куда? — спросил меня Семён.

— Сейчас нам с тобой надо в кружок рисования, она же мастерская и редколлегия.

— Я, понятное дело, к Лене, а тебе туда зачем?

— За стенгазетой! Мы один экземпляр выпустили на той неделе, а на этой материал подготовили, надо это всё на ватман приклеить и повесить на стенд, вместо того листа.

— Понял, ну, пойдём.

Мы пришли в библиотеку, зашли в студию и увидели Лену, которая рисовала очередную картину.

— Привет, Лен! Готовишься к выставке? Молодец!

— Привет, Мишка, привет, Сёмушка! Да, вот, рисую новую картину.

— А мы тут с Семёном пришли закончить стенгазету.

— Давайте, доделаем, конечно!

Но, как только мы разложили лист ватмана на столе, вдруг раздался горн на обед.

— Эх, не вовремя! Придётся сейчас сходить поесть, а потом вернёмся и закончим.

Мы вышли из мастерской и пошли в столовую.

На обед давали гороховый суп и рыбу с картофельным пюре, а также неизменный компот. Сели мы все вместе. Семён, хоть и с трудом, но всё же съел половину рыбы.

Во время обеда мы ничего не обсуждали, потому что стремились побыстрее всё доесть и вернуться к прерванной работе.

После обеда мы вернулись к нашему ватманскому листу и стали по-всякому прикладывать к нему статьи и рисунки. Споров опять было довольно много, почти как с Даней, когда мы первую газету делали.

И провозились мы очень долго, не меньше трёх часов. Но в итоге нам всё же удалось договориться, и материалы были наклеены на лист, после чего мы оставили газету сохнуть до утра.

— Ну вот, завтра утром придём, возьмём этот лист и повесим на стенд, — сказал я.

— Договорились! — ответил гость из будущего.

А тут и ужин подоспел.

Перед ужином я подошёл к Ульяне и сказал:

— Ульян, давай договоримся! Ты не будешь набрасываться на торт, как делала это каждый раз, пока не «проснулась». А за это я тебе свой кусок отдам. Только подсядь ко мне за столик, чтобы я не бегал по всей столовой.

— Замётано! — улыбнувшись, ответила егоза.

На ужин давали опять рыбу с картофельным пюре, но на этот раз с чаем. Видимо, с обеда запасы остались.

А после обеда вынесли торт с розочками из земляники. К удивлению Семёна, Ульяна не стала набрасываться на это произведение кулинарного искусства, а мирно получила свой кусок, подсела к нам за стол и также мирно его уничтожила.

В награду я честно отдал ей свой кусок, причём отдал без сожаления, потому что сам я давно уже тортов не ем, абсолютно равнодушен к ним.

После ужина мы традиционно отправились в поход.

Разумеется, я встал в пару со Славей, Семён с Леной, а Сергей с Женей. Ульяну тоже пустили, она встала с Алисой. А Шурику ничего не оставалось, как встать с Мику.

Ольга Дмитриевна ровно по канону водила нас около часа кругами по лесу, пока не вышла на костровую поляну. Здесь мы все и расселись.

Точнее сказать, девочки расселись, а мальчики пошли по окрестным кустам собирать хворост.

Вернувшись на поляну, мы сложили ветки шалашиком, вожатая добавила газет, а Славя подожгла костёр с одной спички.

Дальше было всё не как обычно. Мику и Алиса играли на гитарах и пели, Ульяна сидела рядом и ела печёную картошку, а не шарахалась по кустам, изображая привидение.

Лена не стала ругаться с Алисой, а мирно сидела с Семёном. Спорить им было не о чем, так что не пришлось разнимать их и ехать на остров. Славя тоже не собиралась убегать от меня на речку, так что я был за неё спокоен.

Поев картошки, попев песен под гитару и поиграв в города по предложению Ольги Дмитриевны, мы собрались обратно в лагерь. Мы с Семёном сходили с котелками на речку, набрали воды и затушили костёр.

Придя домой, я обратился к Семёну:

— Сём, у меня к тебе вопрос, но только на откровенность.

— Ну, давай.

— У вас с Леной отношения нормально развиваются?

— Да, всё замечательно, а что?

— А вот что. В последний день, когда вы будете собираться, она может сказать тебе что-нибудь вроде: «Иди, собирай вещи, встретимся на площади». Так вот, не верь ей и, как только соберешь своё пальто, сразу беги к ней в домик и помогай собрать чемодан.

— А что такое?

— А то, что у неё нож есть. Она может надумать себе всякие глупости и попытаться вскрыться. Ты должен это предотвратить!

— Всё ясно, спасибо!

— Вообще, надо сказать, что любить Леночку — это очень большая ответственность! Надо буквально забыть себя и поставить её на первое место, понимаешь? Ей надо всё время показывать, что ты её любишь, и не только словами, но и делами. Как говорится, «любить» — это глагол, то есть действие, а не только слова!

— Я тебя понял. Спасибо, Миш, ты мне очень сильно помогаешь в отношениях с Леной.

Потом мы дружно завалились на койки и вырубились практически одновременно.