Спаситель империи. Невошедшее (джен)

Между главами «похищение цесаревича» и «спасение...»

Весна 1915 года дышала сыростью и запахом непролитой краски. Недостроенный особняк, где-то на окраине Петрограда, казался гигантским скелетом, ощетинившимся ржавыми арматурами и пустыми оконными проемами. Здесь, в одной из комнат, больше похожей на холодную конуру, находились два мальчика. Один — наследник престола, цесаревич Алексей, бледный, с глазами, полными детской тревоги. Другой — Владик, одиннадцатилетний сирота из другого века, приемный сын императора Николая II, чье сердце билось в унисон с тревогой брата, но было закалено знанием будущего.

Их похищение было дерзким, стремительным. Ленин, с его горящими глазами и фанатичной верой в свое дело, видел в них не просто детей, а символы, рычаги для достижения своих целей. Он хотел сломить царя, используя его самое дорогое.

Алексей, привыкший к роскоши дворцовых покоев, к заботе нянек и учителей, с трудом переносил холод и голод. Его гемофилия, тайная рана семьи, давала о себе знать, делая каждый шаг мучительным. Владик, несмотря на свой юный возраст, был его опорой. Он, пришелец из мира, где история уже написана, знал, что ждет их семью. Это знание было одновременно и проклятием, и щитом.

— Владик, — шептал Алексей, прижимаясь к брату, — мне холодно. И страшно.

Владик обнимал его крепче, пытаясь передать тепло своего тела, — Я знаю, Леша. Но мы справимся. Мы ведь братья, правда?

— Правда, — тихо отвечал Алексей, и в его голосе звучала хрупкая надежда.

Их дни проходили в ожидании. Ожидании еды, ожидания перемен, ожидания спасения. Ульянов навещал их нечасто, но каждый его визит был наполнен напряжением. Он говорил с Владиком, пытаясь понять его, перетянуть на свою сторону.

— Ты из другого времени, мальчишка, — говорил Ленин, его голос был низким и убедительным, — Ты больше знаешь. Ты понимаешь, что старый мир должен рухнуть. Присоединяйся к нам. Ты можешь стать частью нового, великого будущего.

Владик слушал, его взгляд был спокоен, но внутри бушевала буря. Он видел в глазах Ленина ту же фанатичную искру, что и в глазах людей, которые в его времени совершали ужасные вещи во имя своих идеалов. Он знал, что Ленин несет не свободу, а новую тиранию. Он знал, что его семья, его отец, мать, сестры, Алексей — все они обречены, если этот человек победит. А он победил в оригинальной истории, но не на этот раз.

— Я не предам свою семью, — твердо отвечал Владик, глядя прямо в глаза вождю революции. — Я верю в своего отца. И я верю в Россию, которая будет сильной и справедливой, но не через кровь и разруху.

Ленин усмехался, но в его глазах мелькало удивление. Этот мальчишка, казалось, обладал мудростью, не свойственной его возрасту. Он видел в нем не просто ребенка, а потенциального союзника, знавшего все шаги и ошибки будущего, которого, однако, не мог сломить.

— Ты все еще жалкий мальчишка — говорил Ленин, уходя, — Время покажет, кто прав.

Но Владик уже знал. Он видел в Алексее не просто больного ребенка, а наследника, которому суждено было стать жертвой жестокой игры истории. Он видел в своем отце, императоре, человека, который искренне любил свою семью и свою страну, но был обречен на трагический конец из-за своей нерешительности и неспособности предвидеть надвигающуюся бурю.

— Я не закончу свою жизнь, как предатель царя и Отечества. Я не мечтаю оказаться на виселице, — намекая на старшего брата Ленина, проговорил паренёк, — вы просто закончите как ваш старший брат, — жёстко дополнил Владик, — Кровь за кровь, товарищ Ленин, разве вы не хотите более лучшее будущее, хотя бы не ради себя, а ради Надежды Константиновны, — проговорил паренёк из будущего, — Крупской ведь тоже попадёт, и не хило. Либо виселица, либо расстрел по военному времени, — мухлевал Владик, скрытно угрожая врагу России и императора. Вождь революции поняв скрытый намек отстал от мальчиков, поджав хвост.

* * *

Дни тянулись медленно, наполненные шепотом страха и отчаяния. Алексей слабел, его лихорадка усиливалась. Владик, несмотря на свой собственный страх, старался поддерживать брата, рассказывая ему истории из своего мира, истории о героях и подвигах, которые, как он надеялся, могли бы дать Алексею силы. Он рассказывал о космосе, о полетах на Луну, о героях будущей России, о том, как люди научились лечить болезни, которые казались неизлечимыми. Алексей слушал, его глаза загорались, и на мгновение он забывал о плене и своей болезни.

Но реальность была неумолима. Однажды ночью, когда ветер завывал в пустых проемах старого особняка, словно оплакивая их судьбу, в комнату ворвались люди Ленина. Они были грубы, их лица были искажены злобой и решимостью. Они схватили Алексея, который едва мог стоять на ногах, и потащили его прочь. Владик, несмотря на свой страх, бросился за ними, крича и пытаясь оттолкнуть их.

— Не трогайте его! Он болен! Он наследник! — кричал Владик, но его голос тонул в шуме.

В этот момент, когда казалось, что надежда окончательно угасла, раздался грохот. Двери завода распахнулись, и в проемах показались фигуры в блестящих мундирах. Это были гвардейцы Преображенского полка, их лица были суровы, а глаза горели решимостью. Они ворвались в цеха, их штыки сверкали в тусклом свете.

Началась короткая, но ожесточенная схватка. Прихвостни Ленина, не ожидавшие такого поворота событий, были быстро обезоружены. Владик, увидев своих спасителей, бросился к Алексею, который упал на пол, обессиленный.

— Леша! Ты в безопасности! — крикнул Владик, обнимая брата.

Среди суматохи Владик заметил Ленина, который пытался незаметно скрыться в тени. Он рванул за ним. Ленин зарычал, бросился вперёд — но Владик был быстрее. Он рванулся навстречу, и их тела столкнулись с глухим стуком. Нож прочертил огненную полосу по его плечу, но боли не было. Только адреналин, только безумная, пьянящая ярость.

Но один из гвардейцев, заметив их, бросился вперед.

— Стоять! Кто вы такой? — крикнул солдат.

Ленин, пытаясь сохранить самообладание, ответил: — Я... я просто рабочий. Я здесь случайно.

Но гвардеец, узнав его, усмехнулся, — Рабочий, говоришь? А вот и нет. Это сам Ленин!

Ленин, сдавленно хрипя, пытался подняться. Его пальцы скользили по мокрому полу, оставляя мазки, похожие на прерванные лозунги. Ленин был взят под стражу. Его глаза горели яростью, но он понимал, что проиграл.

Гвардейцы помогли Алексею подняться. Его бледное лицо осветилось надеждой. Владик, прижимаясь к брату, чувствовал, как его сердце наполняется облегчением. Он знал, что их путь еще не окончен, что впереди их ждут новые испытания. Но он также знал, что они выжили. И что их семья, несмотря ни на что, будет бороться за свое будущее. Дыхание братьев сплелось в единый ритм, как две реки перед слиянием.

— Ты мог бежать, — голос Владика дрожал, но не от страха. От чего-то большего.

Алексей рассмеялся — звонко, безумно, как ребёнок, впервые ощутивший ветер в лицо.

— Куда? Ты же здесь

Когда они вышли из мрачных подвалов особняка, весеннее солнце осветило их лица. Воздух был свежим, наполненным запахом земли и пробуждающейся жизни. Владик посмотрел на Алексея, на его хрупкую фигуру, и понял, что его знание истории было не только бременем, но и силой. Он знал, что им предстоит пройти через многое, но он также знал, что они не сдадутся. И что, возможно, именно благодаря его присутствию, их судьба будет иной. Стальной шепот весны, казалось, нес в себе обещание новой жизни, новой надежды.