Не дневник меняет Джинни, Джинни меняет дневник (джен)

Великий зал был похож на поле боя после битвы, на которой не было сражения. Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным не запахом еды, а тревогой и невысказанными обвинениями. Студенты ели молча, взгляды их были опущены в тарелки или блуждали по соседним столам с подозрением.

Инцидент с профессором Кеттлберном стал точкой кипения. Старый, чудаковатый преподаватель ухода за магическими существами, всегда тепло отзывавшийся о магглах и их «изобретательности», был найден в своём кабинете без сознания. Рядом валялась разбитая стеклянная колба с остатками какого-то едкого зелья. Официальная версия — несчастный случай во время эксперимента. Но шепотки, ползущие по замку, были куда красноречивее. Говорили, что на стене его кабинета было нацарапано одно слово: «Предатель».

Джинни сидела за столом Слизерина, отодвигая от себя тарелку с овсянкой. Она наблюдала за Кевином Энфилдом. Он не улыбался. Не выглядел торжествующим. Он сидел с невозмутимым, почти каменным лицом, но в его глазах горел холодный, удовлетворённый огонь. Это была не детская радость от пакости. Это была уверенность солдата, выполнившего приказ.

Именно он подошёл к ней позже, в пустом коридоре у астрономической башни. Ветер выл за стенами, завывая как потерянная душа.

«Ты видела?» — спросил он без предисловий. Его голос был ровным.

«Я видела, что профессор Кеттлберн попал в больницу Св. Мунго», — нейтрально ответила Джинни.

«Он получал взятки от маггловских «учёных», — прошипел Кевин. В его словах не было сомнений. Была убеждённость инквизитора. «Передавал им образцы магической фауны. Для «исследований». Он продавал нашу магию, как товар».

Джинни не удивилась. Было ли это правдой или плодом воспалённого воображения Кевина, не имело значения. Это стало правдой для него и его сторонников.

«И что?» — спокойно спросила она.

«И теперь он больше не будет этого делать», — отчеканил Кевин. «Мы послали сигнал. Всем. Тем, кто думает, что можно служить двум господам. Магия — не товар. Она — долг. Или ты с нами, или ты — против нас».

Он смотрел на неё, выжидая. Ища не одобрения, а подтверждения. Признания её в свой клан.

Джинни выдержала его взгляд. «Сигнал… эффективен», — произнесла она, тщательно подбирая слова. «Но помни: слишком громкий сигнал привлекает внимание сторожевых псов. Дамблдора. Мракоборцев».

Презрительная усмешка тронула губы Кевина. «Пусть приходят. Пусть видят, что времена изменились. Старая гвардия, которая пряталась за стенами Хогвартса и шепталась о мире, отжила своё. Пришло наше время. Время тех, кто не боится крови».

Он развернулся и ушёл, его чёрная мантия развевалась за ним как знамя.

Джинни осталась одна под рёв ветра. Она не испытывала ни страха, ни отвращения. Лишь холодную аналитическую оценку. Кевин и его группа были идеальным инструментом. Достаточно умны, чтобы понимать стратегию, и достаточно фанатичны, чтобы не останавливаться перед моралью. Но они были неуправляемы. Как дикий хищник, которого впервые взяли на поводок. Они рвались в бой, и первая же кровь опьянила их.

Вечером она подробно описала произошедшее Тому.

Наши солдаты сделали первый шаг. Они начинают охоту на «предателей» внутри стен. Профессор Кеттлберн стал их предупреждением.

Ответ Тома пришёл быстро, его почерк выдавал смесь одобрения и предостережения.

Действие демонстрирует решимость. Но поспешность опасна. Им нельзя позволять превратиться в неуправляемую толпу.

Я знаю, — ответила Джинни. — Их нужно вознаградить, но и поставить в чёткие рамки. Дать им понять, что они — часть структуры, а не стихийная сила. Им нужен лидер. Не абстрактный «Тёмный Лорд», а тот, кого они видят. Кто говорит с ними на их языке.

Ты предлагаешь себя? — в почерке Тома проскользнула лёгкая ирония.

Я предлагаю канал, — поправила его Джинни. — Я могу быть… советником. Голосом разума в их рядах. Направлять их ярость в наиболее эффективное русло. Они уважают силу. А мои идеи… уже приносят плоды. Они это чувствуют.

Делай это, — санкционировал Том. — Легитимизируй их движение. Преврати банду мстителей в авангард. Но помни: если они выйдут из-под контроля, ответственность падёт на тебя.

Джинни закрыла дневник. Угроза была понятна. Но она не боялась ответственности. Она боялась лишь неэффективности.

На следующее утро она нашла Кевина в библиотеке. Он изучал книгу по оборонительной магии, его лицо было сосредоточенным.

«Энфилд», — позвала она тихо.

Он поднял взгляд. «Уизли».

«Твой сигнал услышан», — сказала Джинни, садясь рядом. «Но что дальше? Одна атака — это вспышка. Серия скоординированных действий — это кампания».

Он насторожился. «Что ты предлагаешь?»

«Я предлагаю стратегию. Цели. Не всех подряд, кто улыбается магглам. А тех, чьё устранение ослабит наших врагов. Чиновников Министерства, лоббирующих маггловские права. Волшебников, финансирующих исследования маггловской технологии. Мы должны бить по узлам системы, а не по случайным винтикам».

Кевин слушал, не отрывая от неё взгляда. В его глазах загорелся новый огонь — не слепая ярость, а расчётливая жажда действия.

«У тебя есть список?» — спросил он тихо.

«Я могу его составить», — так же тихо ответила Джинни. «Но помни: дисциплина. Никакой лишней жестокости. Никаких намёков, кто стоит за этим. Мы — призрак. Невидимая рука, которая карает предательство. Страх, который исходит из ниоткуда, куда эффективнее страха перед толпой с факелами».

Он медленно кивнул. Впервые за всё время в его взгляде появилось не просто уважение, а признание. Признание лидера.

«Я слушаю», — просто сказал он.

Джинни откинулась на спинку стула. Первый шаг был сделан. Она не просто вдохновила их на действие. Она взяла на себя управление. Из архитектора чумы она превращалась в генерала теневой армии. И первая кровь, пролитая в кабинете профессора Кеттлберна, была для неё не трагедией, а всего лишь… чернильной кляксой на карте предстоящих сражений.