Настоящий Человек (джен)

Лесная тропа змеилась среди густых чащ, а древние дубы отбрасывали длинные тени на неровную землю. Хельдункель шагал размеренно; несмотря на внушительный рост, его сапоги бесшумно ступали по утрамбованной почве. Рога, выступавшие у него из висков, изредка ловили солнечные блики, пробивавшиеся сквозь полог деревьев, — единственная явная примета его демонической природы.

Он был в пути уже несколько недель, всё глубже забираясь в Центральные земли. Местность становилась всё более дикой: пологие холмы сменялись крутыми склонами, а просёлочные дороги превращались в едва заметные колеи, ведущие к главному тракту, параллельно которого он и держался. Этот отрезок дороги был почти заброшен.

Первым до него донёсся след маны.

Хельдункель замер на полушаге, его чувства обострились: впереди ощущалось слабое магическое присутствие. Маг, один, путешествует по этой глуши. Сигнатура того казалась... скромной. Значительно слабее его собственной. Давненько он не встречал путника-одиночку в таком уединённом месте. То, что это был маг, ничего не меняло — этот был слишком слаб. Лёгкая добыча, у которой, возможно, есть при себе что-то ценное. Но что главнее, Хельдункель не ел уже несколько недель.

Хельдункель чуть сменил курс, приближаясь к дороге, и стал готовиться к встрече. Его губы изогнулись в приятной, невинной улыбке — такой, какую ожидаешь увидеть на лице человека, которому только что спасли жизнь. Мгновение спустя улыбка сменилась более сдержанной и насмешливой, а затем перешла в добродушную усмешку. Он помедлил, перебирая выражения, и остановился на том, которое однажды подсмотрел у деревенского жителя, встречавшего друга с удачной охоты. Да, чтобы подойти к жертве, такое подойдёт как нельзя лучше.

Обычно Хельдункель не выходил на большой тракт. Он предпочитал держаться в нескольких сотнях метров от него: достаточно близко, чтобы почувствовать любого путника, и достаточно далеко, чтобы с лёгкостью уйти от патруля. Но этот маг шёл прямо по дороге, и упускать возможность подкрепиться, а заодно, может, и разжиться сведениями, Хельдункелю не стоило.

Затем до него донёсся звук: тяжёлые, ритмичные звуки чего-то крупного, движущегося через лес. Не торопливая поступь убегающего зверя, а ровный, механический такт. Шаги.

Хельдункель взобрался на невысокий холм и замер, окинув взглядом открывшуюся ему картину. Затем он инстинктивно вспыхнул маной — коротким импульсом силы, которым он обозначил своё присутствие ради оценки реакции цели.

И в этот миг обострившегося восприятия его поразил запах.

Демон.

Это осознание мгновенно изменило весь его подход. Беззаботная улыбка исчезла с его лица, словно утренняя дымка. То, что он планировал как охоту, обернулось чем-то совершенно иным — дипломатической встречей, требующей совсем иной подготовки.

Однако, любопытно. Хельдункель долгое время имел дело лишь с демонами, служащими Королю Демонов, — теми, кто держался близко к его владениям или, как и он сам, выполнял особые поручения. Давненько ему не встречались сородичи в таких диких землях. А наткнуться на одного на Энгском тракте, крупнейшем торговом пути между Северными и Центральными землями, было и вовсе интригующе.

Впереди на лесной тропе возвышалась огромная повозка, размером с небольшой дом и сделанная с очевидным мастерством. Её тёмное дерево сияло защитными чарами, а десятки металлических укреплений говорили о её немалой ценности. Не менее любопытны были и те, кто тянул повозку: големы, причём массивные, каждый ростом выше трёх метров.

И там, на козлах этой примечательной конструкции, сидел источник знакомого запаха.

На первый взгляд фигура казалась человеческой, её черты скрывал тяжёлый плащ, но чутьё Хельдункеля говорило об обратном. Демон, без сомнения. Хотя было в нём что-то... необычное. Дело не в одежде или спрятанных рогах — демоны нередко скрывали свои нечеловеческие черты во время охоты. Нет, странность заключалась в самой повозке. Даже если она была украдена, големы подчинялись бы только своему создателю или законному владельцу. Это означало, что демон либо подчинил их своей магией или проклятием... либо создал их сам. Оба варианта были равновероятны и равно интригующи.

Когда повозка поравнялась с ним, Хельдункель шагнул вперёд и встал в тени одного из деревьев — достаточно близко, чтобы его нельзя было проигнорировать. Встречу между демонами нельзя воспринимать легкомысленно, даже если этот, судя по мане, казался слабым и молодым; для таких случаев существовали определённые правила приличия.

Любопытство Хельдункеля разгоралось. Малые демоны — те, кому обычно нет и ста лет, — как правило, осторожны и пугливы. Демоны быстро усваивают, что бросать вызов другим расам нелегко. В молодости им не хватает сил, чтобы выдержать ответный удар за разорённую деревню или перекрытый ради охоты тракт. Те, кто не усваивал эти уроки? Ну что ж, такие подыхали в детстве.

Оттого и было странно видеть, как демон, который, судя по его мане, был Малым, путешествует так открыто. Неужели он настолько уверен в своей способности сойти за человека? Любопытно. Даже среди Старших демонов, вроде Хельдункеля, немногие понимали этих сбивающих с толку созданий, людей, настолько, чтобы общаться с ними дольше пары фраз и не выдать при этом свою нечеловеческую натуру.

Хельдункель почувствовал, как демон на козлах тоже вспыхнул маной, без слов приказывая големам остановиться. Его мана не впечатляла. Ему вряд ли было больше пятидесяти лет.

— Внушительная махина, — произнёс Хельдункель, спокойно глядя на демона, который, в свою очередь, изучал его из-под капюшона, положив руки на колени. — Откуда она у тебя?

— Убил предыдущего владельца, — ответил демон, склонив голову. — Не ожидал повстречать здесь демона.

— Как и я, — кивнул Хельдукель. — Я Хельдункель.

— Альберт, — отозвался другой, его голос был лишён каких-либо эмоций.

Хельдункель понял, что его собрат не слишком опытен в подражании людям. Демоны часто оттачивали друг на друге социальные навыки: пробовали новые выражения лиц и интонации, чтобы проверить, насколько естественно они выглядят. Среди знакомых считалось хорошим тоном указать, если выражение или интонация не соответствовали ситуации или образу.

— Необычное имя, — признал Хельдункель, разглядывая демона, но не стал комментировать его монотонную речь.

В конце концов, они не были знакомы.

— Не я его выбрал. Мне его дали, — просто ответил Альберт, и Хельдункель кивнул в знак понимания.

— Тебя в юности подобрал старший демон? — спросил он с лёгким любопытством, постаравшись, чтобы его тон звучал вежливо и ненавязчиво.

— Это имя я получил от матери, — сказал Альберт, удивив Хельдункеля ещё больше.

Демоны ведь редко знают своих родителей — и ещё реже встречают их.

— По какой причине ты перегородил мне дорогу?— спросил Альберт через мгновение всё тем же ровным тоном.

Хельдункель обдумал ответ, но решил не расспрашивать его дальше. Он, конечно, мог бы, но сейчас не было причин настаивать. Не тогда, когда его любопытство было лишь мимолётной прихотью.

— Я лишь хотел обменяться информацией, — без тени лжи и с честным выражением лица сказал Хельдункель. — Я иду с Севера, а ты, как я вижу, направляешься туда из Центральных земель, куда держу путь я. Мы оба можем извлечь выгоду из этого обмена.

Смысл его слов был прост: Хельдункель давал понять, что у них нет причин для вражды, поскольку их охотничьи угодья будут разными. Он приветливо улыбнулся, тщательно выбрав из памяти подходящее выражение.

А ещё он солгал. Хельдункель решил подойти, опознав собрата, вовсе не для обмена сведениями.

Демон, сидевший на козлах, потянулся куда-то вниз и через мгновение извлёк пергамент.

— У меня есть карта. Можем обсудить детали за ней, если хочешь, — рассудительно предложил он.

Хельдункель кивнул, но подходить не спешил. Он ещё не успел составить о собеседнике полного мнения.

— Сначала утоли моё любопытство. Эта твоя повозка... она помогает маскироваться? Полезна в охоте? — спросил он.

Ему и вправду было любопытно, но ещё важнее было увидеть, как ответит Альберт. Его целью сейчас было оценить характер и реакции этого демона.

Альберт поднял руку и сделал в воздухе жест «так себе».

— Она привлекает внимание. Помогает охотиться на бандитов, но также вынуждает общаться со множеством людей, которых мне нельзя убивать.

Примерно этого Хельдункель и ожидал. И всё же...

— Маскировка у тебя отменная, — признал он, изучая демона. Тот удачно подобрал одежду и действительно походил на человеческого мага: не слишком вычурно, но и не бедно. — Но, похоже, тебе трудно общаться так, как это делают люди.

Альберт слегка склонил голову.

Внезапно на его лице появилась виноватая улыбка, и он почесал затылок.

— Ой-ой, правда? Ты уж прости меня, я и не думал, что так нужно делать даже с другими демонами! Ты у меня первый, других демонов я ещё не встречал, — сказал он.

Хельдункель изучал его выражение, жесты, язык тела — и должен был признать: Альберт сыграл безупречно.

Его смущённая, неловкая улыбка выглядела подлинной, как и расслабленное напряжение в плечах; каждая деталь в нём работала на образ.

Всё было так, как и предполагал Хельдункель: для подобной маскировки требовался отменный актёрский талант. Не просто чтобы подобраться к людям для убийства, но и чтобы вовсе избегать конфликтов с патрулями или стражей в деревнях и городах. Одних инстинктов для этого мало; нужно изучать людей, знать, как они говорят и чего ожидают друг от друга. Не для того, чтобы понять их логику — это практически невозможно, — а чтобы методично выучить их модели поведения.

Независимо от силы, таким навыком обладали не все демоны. Лишь самые человекоподобные из них, а также те, кто был достаточно терпелив и заинтересован в изучении подобных вещей.

И всё же, это замечание о том, что он никогда не встречал других демонов...

— Оно и неудивительно, — признал Хельдункель после паузы. — Большинство наших обитает в Северных землях.

Хотя это не означало, что в других местах встретить демона было невозможно. Можно, просто значительно реже.

Хельдункель на миг задумался и снова заговорил:

— Много ли ты вообще знаешь о нас, демонах? — дружелюбно спросил он, с готовностью помочь в голосе.

— Смотря что ты имеешь в виду... — сказал Альберт, пожимая плечами и сбрасывая капюшон. Звучал Альберт... «растерянно», как, кажется, это называли люди.

Только когда капюшон упал, Хельдункель понял, почему не видел рогов у своего собрата. Альберту повезло: его рога росли вдоль головы, что позволяло легко их скрыть.

— Про собственное тело я знаю много, — продолжил Альберт, — но не думаю, что ты об этом спрашиваешь.

— Тогда позволь мне просветить тебя, — предложил Хельдункель, сделав бессмысленный и нелогичный жест, популярный среди людей: ладонью вверх и чуть в сторону. — Много каких демонов похожи на тебя. Их либо никак не называют, либо именуют Малыми демонами. Это связано не столько с общей силой, сколько с возрастом и количеством доступной маны, — мягко пояснил он. — С самого детства и до того момента, когда твоя личная магия созреет, ты остаёшься Малым демоном. Но это нормально. Каждый демон начинал с этого, и большинство демонов, которых ты встретишь, будут Малыми.

Затем он с улыбкой указал на себя указательным пальцем.

— Я же тот, кого можно назвать Старшим демоном. Хотя для большинства, опять же, — в основном для людей, да и для многих демонов тоже, — особой разницы нет. Старших демонов, таких как я, отличает то, что наша личная магия обычно уже полностью сформирована, она универсальна и могущественна. Старшие демоны, как правило, находятся на том уровне, где люди, какими бы искусными они ни были, никогда не смогут сравниться с нами в магии, хотя всё ещё могут одолеть нас числом или хитростью. Можешь считать нас полностью созревшими демонами, в отличие от таких, как ты, кто ещё продолжает созревать.

Хельдункель бесцельно махнул рукой, словно отгоняя назойливое насекомое, — жест, придуманный людьми для снятия напряжения.

— Старших демонов, как я, меньшинство. Можно сказать, на каждых пятерых Малых приходится один Старший, — он встретился взглядом с Альбертом, на лице которого ясно читались интерес и изумление. — Кроме того, существуют ещё и Высшие демоны. Это древние чудовища, прожившие столетия, чья магия непостижима, — он развёл руками. — Их, разумеется, немного. Всего чуть больше двух десятков.

Он посмотрел Альберту в глаза.

— Угадаешь, какая последняя категория?

Молодой демон сделал вид, что задумался, а затем кивнул сам себе.

— Это будет Король Демонов, верно?

Хельдункель не удивился, что Альберт знал. О Короле Демонов слышал каждый человек, а молодые демоны любопытны. Неизбежно, что демон, достигший физической зрелости, успел помучить пару-тройку людей и расспросить их о своих сородичах.

— Верно, — с непринуждённой улыбкой кивнул Хельдункель. — Естественно, даже нам, демонам, безопаснее держаться вместе. В Северных землях для старших демонов, таких как я, вполне обычно собирать талантливых подчинённых. А для высших — вербовать таких, как я, — Хельдункель склонил голову, на мгновение убрав улыбку. — Ты не очень силён, но, кажется, весьма талантлив в подражании и обмане. Ты мог бы мне пригодиться.

Альберт моргнул, изображая удивление, но, как и ожидалось, тут была скорее растерянность, чем несогласие. Хельдункель и не ждал иного: даже если бы это предложение пришлось демону не по душе, у него не было причин выказывать враждебность перед нападением.

— Пожалуй, ты безумно силён, так что, наверное, у меня нет шансов отказаться и выжить... но будет ли мне от этого соглашения какая-то польза? — с ноткой беспокойства в голосе спросил он.

Его вывод был неверным. Хельдункелю пришлось бы убить его, будь поблизости другие Малые демоны, — просто чтобы продемонстрировать последствие неповиновения. Но в текущей ситуации убивать его в случае отказа не было практического смысла. Другое дело, если бы приказ присоединиться исходил лично от высшего демона, особенно от тех, кто служил непосредственно Королю Демонов, — тогда да, отказ означал бы смерть.

И всё же Хельдункель не спешил поправлять Альберта.

Вопрос был вполне разумным, поэтому он ответил:

— Пока ты полезен и следуешь приказам, у меня будет причина тебя защищать. С твоей силой твои шансы на выживание значительно возрастут, если ты будешь сражаться на моей стороне, а не в одиночку, — просто объяснил он и в полную мощь вспыхнул своей маной, демонстрируя силу. — Путешествуй со мной, и ты наберёшься боевого опыта и отточишь свою магию. Взамен я получу твою силу на время нашего совместного похода.

Альберт кивал в такт его словам, выглядя задумчивым. Хельдункель решил, что эмоции, которые тот изображал, были не так уж далеки от его истинных мыслей.

В конце концов, для малого демона присоединиться к могущественному старшему демону, такому как он, было огромной удачей. Хельдункель знал, что его мана объективно была очень сильна, а его личная магия — и того более. Он не был высшим демоном, но через столетие-другое вполне мог достичь этих высот.

Иными словами, для малого демона вроде Альберта он был неприступной твердыней магической мощи, и покровительство со стороны Хельдункеля было бесценно.

— Тогда есть ли особая причина, по которой ты держишь путь именно в Центральные земли? — спросил Альберт, склонив голову. — Менять вот так резко место обитания всё-таки опасно.

Этот вопрос его тоже не удивил. Альберт явно пытался понять, что рискованнее: присоединиться к нему или попытаться сбежать, поэтому и спрашивал о его целях.

Понимая это, Хельдункель с приветливым видом кивнул.

— Я выполняю миссию, порученную мне высшей демонессой Ашвельд, которой я служу: найти в Центральных землях перспективные таланты для вербовки, — раскрыл он карты, по большей части говоря правду. — Ходят слухи о войне в Клингенфуртском регионе, закончившейся три десятилетия назад. Говорят, тот край так и не оправился и до сих пор пребывает в хаосе. Скорее всего, туда стянулись более слабые демоны со всех Центральных земель, — поделился он. — Наша задача — отыскать тех, чья магия достойна внимания, и убедить их присоединиться к нашему собранию. После чего нам велено вернуться обратно на Север.

Хельдункель пока ничего не знал о магии Альберта; быть может, она была слаба. Но Альберт определённо был хорош в обмане и подражании, а это само по себе очень ценный навык, особенно для малого демона. Одного этого было достаточно, чтобы его завербовать.

— Так вот оно что, — произнёс Альберт, откидываясь на сиденье и задумчиво почёсывая подбородок. — Я тоже про те события наслышан, но вместо того чтобы лезть в такое опасное место, решил, что безопаснее будет пересечь границу в Северные земли, — он вздохнул и покачал головой. — Ладно уж, я не то чтобы сильно держался за эту идею. Думается мне, если буду служить тебе, мы отправимся в Клингенфурт, а потом я всё равно смогу увидеть Северные земли, когда мы там закончим.

Хельдункель кивнул на это с довольной улыбкой. Было приятно так быстро найти пополнение.

— Уверен, твои знания и эта повозка окажут посильную помощь. Взамен я могу помочь тебе с твоей магией, если, конечно, твоя гордость позволит принять такую помощь, — дипломатично предложил он. Потребовались, вероятно, немалые усилия, чтобы заполучить такую повозку, особенно для малого демона, поэтому Хельдункель похвалил его и предложил что-то взамен, пусть даже символическое. — Скажи, ты ведь не скрываешься от погони?

В конце концов, зачем ещё демону путешествовать так далеко по Энгскому тракту, вместо того чтобы просто сменить логово в пределах одного региона? Сам Хельдункель был исключением: у него была миссия. У Альберта её явно не было.

— Вовсе нет, — покачал головой Альберт. — Все, кто встречал меня и распознавал во мне демона, мертвы, — сказал он, и его голос стал серьёзным, мрачным. Это был очень удачный переход тона, должен был признать Хельдункель; так бы повёл себя человек. — На Север я хотел перебраться из любопытства. Слышал, там меньше людей, и решил, что мне будет легче развивать свою магию в уединении.

Любопытство и желание развить свою магию — единственные две причины, помимо жажды убивать, которые вообще толкали молодых демонов на какие-либо действия.

— Рад это слышать, — сказал он, наконец делая первый шаг к повозке. — Так ты упоминал карту?

Альберт улыбнулся, кивнул и жестом пригласил его подойти.

Хельдункель сделал шаг к повозке, затем ещё один. Альберт оставался сидеть на козлах, та же приветливая улыбка застыла на его лице, пока он приглашающе манил его жестом, чтобы тот запрыгнул и посмотрел на карту.

Что-то изменилось.

Это было едва уловимо, почти незаметно, и послужило лишь мимолётным предупреждением. Но Хельдункель прожил сто двадцать три года, доверяя своим инстинктам. Сигнатура маны Альберта дрогнула — незначительный всплеск, которого маг не может избежать при формировании заклинания.

Тени Хельдункеля отреагировали раньше, чем его сознание успело обработать угрозу, на чистом инстинкте.

Тьма вырвалась из-под его ног, взвиваясь защитными спиралями, как раз в тот миг, когда из воздуха вокруг Альберта материализовались кристальные копья. Ледяные снаряды ударились о теневые барьеры Хельдункеля с резким, звенящим стуком и рассыпались о бурлящую тьму, что ринулась его защищать.

Тело Хельдункеля напряглось.

Но этим всё не ограничилось.

Пока теневая магия Хельдункеля отражала кристальный шквал, с обеих сторон фигуры пришли в движение. Големы, мгновение назад безмолвные и неподвижные, с механической точностью бросились на него. Их каменные кулаки, каждый размером с человеческую голову, с двух сторон врезались в его теневую защиту.

От удара Хельдункель отшатнулся назад, его ноги заскользили по лесной земле, когда совместная атака големов сокрушила его наспех созданные барьеры, забрызгав его самого тенью, словно чернилами.

Прежде чем големы успели продолжить натиск, он призвал тени окрестных деревьев, и те обрушились на оживших созданий приливной волной, давая ему время отпрыгнуть назад и увеличить дистанцию.

— Что... — ровным тоном произнёс Хельдункель. Даже сейчас, по чистой привычке, он изобразил некоторое замешательство, но не счёл нужным скрывать гнев от такого нападения.

Альберт больше не улыбался. Приветливое, виноватое выражение у того исчезло; его лицо стало бесстрастным. Он по-прежнему сидел на повозке, спокойно положив руки на колени, словно и не он только что приказал атаковать сородича.

— Твоя защита достаточно хороша, чтобы даже отразить внезапную атаку пробивающих заклинаний такой мощи, — сказал Альберт, возвращаясь к своему прежнему ровному, безэмоциональному тону. — Занимательно.

Големов явно отбросило назад, но они всё ещё стояли между ним и Альбертом.

Тени извивались вокруг Хельдункеля, отвечая на его гнев, и впервые с тех пор, как он подошёл к этому странному демону, он почувствовал настоящую неуверенность в происходящем.

— Ты спятил? — потребовал ответа Хельдункель, и тени ещё плотнее окутали его фигуру. — У нас нет причин драться.

Альберт чуть склонил голову, изучая его своими безэмоциональными глазами. Он ответил не словами.

В его руке во вспышке сжатого света появился посох — заклинание хранения, понял Хельдункель; он видел, как им пользуется бесчисленное множество человеческих магов.

Но у него не было времени размышлять об этом: четыре сгустка огня вспыхнули над посохом и тут же устремились к нему.

Хельдункель сделал жест рукой, и тени от окружающих деревьев снова вытекли, словно чернила, и растянулись в тонкий барьер, перехватив снаряды задолго до того, как они смогли его достичь.

Те взорвались большими, долго не гаснущими огненными шарами, которые породили много света... и углубили тени.

Хельдункель, не колеблясь, пока создавал защиту, отделил от себя частицу тени; та потекла по земле, слилась с тенью Альберта, и в ней открылся глаз.

Хельдункель не видел свою цель сквозь пламя и хотел быть уверенным, что попадёт. Почти в тот же миг, как «глаз» открылся, тень самого Альберта сгустилась в шип и ударила тому в незащищённую спину. На пути шипа возник прозрачный жёлтый барьер, замедливший его ровно настолько, чтобы успели появиться ещё три барьера и полностью его отразить.

Сила удара подбросила Альберта в воздух — или так показалось Хельдункелю на мгновение, пока он не понял, что демон летит.

И оценивающе рассматривает его сверху.

Глаза Хельдункеля расширились, когда его собственные тени спиралью закрутились вокруг него, разрывая в клочья пять сфер маны, которые едва не поразили его со слепой стороны. Сферы взорвались, но достаточно далеко, так что Хельдункель лишь почувствовал, как ветер взъерошил его волосы.

...Должно быть, Альберт подготовил эти атаки, когда обзор Хельдункеля был закрыт взрывающимися огненными шарами.

— Человеческая магия, — произнёс Хельдункель, глядя вверх на летающего демона. — Заклинания такого уровня мне не страшны.

И всё же Хельдункеля не отпускало недоумение. Человеческую магию нельзя было недооценивать, но видеть, как её использует демон, вызывало один-единственный, оглушительный вопрос: зачем?

Демон, существо, чей дар способен придать своей уникальной магии любую форму и применение, никогда не станет полагаться на человеческую магию. Бывало что редкие исключения дополняли свою основную магию несколькими человеческими заклинаниями или использовали их для улучшения собственной... но то, что демонстрировал Альберт, было совсем не этим.

Все заклинания, что Альберт, этот демон, применил, были человеческими. Жёсткими, прочными, негибкими, без той изящной пластичности, что позволяла демонам изменять свои заклинания на лету. Зачем демону тратить годы на изучение чужих заклинаний, которые он никогда не сможет сделать своими?

Это был главный вопрос, который гремел в голове Хельдункеля. Даже удивительное боевое мастерство Альберта и его способность летать отошли на второй план, хотя оба этих навыка были нетипичны для демонов его силы. Всё потому, что этот вопрос, который он не мог игнорировать, разжёг в нём опасный, всепоглощающий костёр любопытства.

— Зачем ты вообще стал изучать такие заклинания? Твоя личная магия настолько слаба? — спросил Хельдункель; он был искренне озадачен.

Альберт не ответил. Выражение его лица не изменилось. Словно он и не слышал вопроса.

Парящий демон сложил руки перед грудью.

Искры электричества заплясали между его пальцами, а затем и ладонями, постепенно нарастая в силе; дуги становились длиннее, ярче...

В то же время Хельдункель увидел, как оба голема неуклюже побежали к нему.

Этого было достаточно, чтобы понять: ответа он не дождётся.

— Жалкое зрелище, — прокомментировал Хельдункель и поднял руку.

Магия Хельдункеля называлась Хольформ. Она позволяла придавать теням форму и управлять ими.

Эта магия была безгранична в своём потенциале, её ограничения лежали лишь в собственных знаниях и силе Хельдункеля. Как, впрочем, и любое заклинание любого демона.

Он мог творить с тенями многое, но одна истина была непогрешима: сами тени были ключевым элементом. Чем ближе его враг находился к любой тени, тем легче Хельдункелю было его убить.

Поднявшись в воздух, Альберт отдалил от себя собственную тень. Любая атака, естественно, будет дольше до него добираться; логика здесь была здравой.

Однако малый демон был глупцом, если считал, что Хельдункель беспомощен.

Тени окружающего леса превратились в шипы и устремились в воздух, к Альберту, со всех мыслимых углов.

Для него не было укрытия, некуда было увернуться — в этом и заключалась суть Хольформа Хельдункеля.

Это была магия, от которой нельзя было уйти.

В то же время сила наполнила тело Хельдункеля, когда он сжёг ману и на всей скорости устремился к големам, расколов землю под своими ногами. Его тень, тянувшаяся за ним, как плащ, превратилась в копьё и щит.

Его теневой глаз был сфокусирован на Альберте, поэтому он видел, как тот отбросил своё заклинание молнии и соткал вокруг тела щит из ветра. Тень бесформенна, пока её не коснётся Хольформ, но после применения магии она становится субстанцией. Твёрдой, жидкой, газообразной — чем-то осязаемым. Этот ветряной щит, очевидно созданный для защиты от физических снарядов, сумел отклонить шквал теневых шипов ровно настолько, чтобы они не пронзили тело Альберта.

Более крупные шипы встретили жёлтые барьеры, которые Альберт творил по мере нужды; точность его реакции была безупречна.

Хельдункель уделил этому лишь часть внимания, поскольку уже вступил в бой с големами, пока Альберт отбивался от града атак.

Его теневое копьё пронзило торс первого голема, с хрустом расколов каменную конструкцию. Но даже когда куски груди голема осыпались, конструкт продолжал размахивать массивными кулаками. Хельдункель увернулся от первого удара, а его теневой щит отразил удар второго голема со слепой стороны.

Сверху Альберт, всё ещё отбиваясь от шипов, творил что-то новое. Вокруг его парящей фигуры начали формироваться концентрированные шары магической энергии, четыре из них закружились в медленном хороводе. Они один за другим устремились к Хельдункелю, но не по прямой линии, а изгибаясь в воздухе.

Хельдункель схватил повреждённого голема за то, что осталось от его торса, и рванул его между собой и летящими атаками. Первый шар взорвался о спину конструкта вспышкой чистой силы, разбросав каменные осколки. Второй и третий последовали за ним, каждый удар превращал в крошево всё больше частей голема.

Четвёртый шар сделал широкий крюк, огибая импровизированный щит, чтобы ударить Хельдункеля сбоку. Он отпрянул, и магический снаряд, пронёсшись мимо его плеча, взорвался, ударившись о дерево позади.

Тени в окружающем лесу не появлялись вновь сами собой; они не могли. Магия Хельдункеля была такова, что, пока он не освободит тень от трансформации, она оставалась физической. Это означало, что в его распоряжении было ограниченное количество теней. Это был один из немногих пределов Хольформа.

Однако Хельдункель ещё не был обезоружен. Шипы из его предыдущего залпа, промахнувшись, превращались в жидкие тени, а коснувшись земли, вновь становились снарядами, продолжая атаку.

Ветровой барьер Альберта отражал большинство из них, но Хельдункель видел, как несколько всё же нашли свою цель, оставив тонкие порезы на руках и ногах малого демона. Ничего серьёзного, но урон накапливался.

Второй голем бросился вперёд. Теневое копьё Хельдункеля удлинилось, пронзая его голову, но конструкт лишь продолжил свой шаг, насаживаясь на копьё, и с хрустом сломал себе шею, оставив голову насаженной, пока сам продолжал наступать и замахиваться кулаком.

Сверху посыпались новые магические атаки. На этот раз Альберт сотворил нечто похожее на кристальные осколки, падавшие смертельным градом. Тень Хельдункеля превратилась в бесформенную конечность, которая оттащила его за обезглавленного голема, используя тушу конструкта как щит, в то время как Хельдункель оживил тень самого голема, чтобы пронзить его десятком высоких шипов, поднявшихся из земли. Кристальные осколки с резким звоном вонзились в спину конструкта, некоторые даже пробили её насквозь, так что Хельдункель мог их видеть.

Но Альберт, казалось, предвидел это. Следующий залп осколков пришёлся с нескольких углов: одни кристаллы падали прямо вниз, другие огибали бока голема. Хельдункелю пришлось покинуть укрытие; он поглотил тень голема, чтобы усилить свою собственную. Шипы, державшие конструкт, исчезли, и тот рухнул, пока теневой щит Хельдункеля расширялся, отражая атаки, а сам он отпрыгивал в сторону.

Это движение поставило его в идеальное положение для последней атаки повреждённого голема. Его массивный кулак, оставляя за собой шлейф из камня и пыли, устремился к нему. Теневое копьё Хельдункеля встретило его, пронзив запястье конструкта и вырвавшись у локтя. Рука голема полностью отделилась, но инерция понесла отрубленный кулак дальше.

Хельдункель качнулся в сторону, каменный снаряд пролетел в нескольких дюймах от него, и его тени в ответ взметнулись вверх к Альберту. Новые шипы устремились к Альберту, заставляя малого демона лавировать между ними, продолжая свою магическую бомбардировку.

Сфера пламени взорвалась рядом с Хельдункелем, и ещё несколько над ним, скрыв Альберта из виду. Ударная волна пошатнула его как раз в тот момент, когда обезглавленный голем совершил свой последний рывок. Хельдункель успел уклониться, и его теневое копьё рассекло оставшуюся ногу конструкта. Голем рухнул, но когда он падал, глаза Хельдункеля расширились от шока.

Альберт был прямо за его спиной — того скрыло бушующее магическое пламя от мана-чутья Хельдункеля и от глаза в собственной тени Альберта.

Мана Альберта взорвалась в ужасающем инферно, поднявшись до уровня, превосходящего всё, что тот показывал до сих пор, и...

— Друквелле.

Большая часть теней Хельдункеля была направлена вверх и вперёд, атакуя голема и защищая его от бомбардировки соответственно.

Он успел сместить лишь тонкую полоску тени навстречу атаке Альберта.

Удар обрушился, подобно приливной волне чистой силы. Мана была сжата не в луч или сферу, а в волну давления, которая ударила его с силой десяти яростных водопадов.

Тонкий слой тени, который Хельдункель успел подставить, не оказал никакого значимого сопротивления. Волна чистейшей магической энергии врезалась в него с сокрушительной силой, оторвав от земли и отшвырнув назад, словно тряпичную куклу.

Его тело с оглушительным треском пробило ствол первого дерева, кора и щепки разлетелись во все стороны. Удар почти не замедлил его. Он летел через лес, его тело кувыркалось сквозь ветви и подлесок, пока магическая волна продолжала толкать его вперёд с неумолимой силой.

Второе дерево, в которое он врезался, было толще, старше. Древний дуб застонал и качнулся, когда тело Хельдункеля пробило его основание, но продержался ровно столько, чтобы изменить его траекторию. Он кувыркнулся, перевернувшись в воздухе, прежде чем рухнуть на лесную землю.

Но волна ещё не закончила с ним.

Она тащила его по земле, как невидимая рука, прокладывая глубокую борозду в грязи, корнях и камнях. Он чувствовал, как его рёбра скрежещут друг о друга, левая его рука выгнулась под неестественным углом. Кровь наполнила его рот, пока его тело неумолимо тащило назад, и он пахал землю, как живой плуг.

Энгский тракт стремительно приближался, и когда волна наконец швырнула его на дорогу, древняя каменная брусчатка треснула под ударом. Паутина трещин разошлась от места падения, куски брусчатки взлетели вверх в фонтане обломков.

Но и тогда сила продолжала нести его. Он проехался по разбитой дороге, его плащ и кожа рвались о грубый камень, оставляя за собой след тёмной крови. Лишь когда он врезался в массивный валун на дальней стороне дороги, магическая атака наконец рассеялась.

Хельдункель лежал несколько мгновений, его дыхание было рваным и тяжёлым. Его тень слабо извивалась вокруг него. Каждая часть его тела кричала от боли, и он чувствовал металлический привкус на языке.

Медленно, через силу, он приподнялся на одном локте, сплюнув кровь на треснувший камень. Его тёмные глаза устремились на след разрушений, который он проложил через лес, на полосу опустошения, отметившую его путь. Деревья лежали сломанными и расщеплёнными, сама дорога носила шрамы от его удара, а пыль всё ещё висела в воздухе, как свидетельство мощи заклинания.

Такая магия была не по силам малому демону. Такой уровень чистой силы, такой точный контроль, такое огромное количество маны, необходимое для поддержания подобной атаки... Разум Хельдункеля кружился, пытаясь осознать, что только что произошло.

Вдалеке, сквозь оседающую пыль и обломки, он увидел силуэт Альберта, всё ещё парящего с вытянутой рукой. Рука демона слегка дрожала. Впервые за этот бой Хельдункель заметил, как резко ослабла мана Альберта.

Эта атака отняла у него много сил.

Хельдункель вытер кровь со рта тыльной стороной ладони, его тень начала плотнее сгущаться вокруг него, когда шок сменился чем-то совершенно иным.

Яростью.

— У тебя вообще нет гордости?! — крикнул он, но его голос прозвучал глухо. Лицо его оставалось бесстрастным. У него больше не было сил на притворство. — Прячешь ману даже в бою?

Дрожащая рука Альберта опустилась.

— Мне плевать на гордость, — впервые с начала боя ответил Хельдункелю Альберт, Старший демон. — Важно только одно: чтобы ты умер.

Хельдункель не понимал. Не мог понять. Для демона его магия была величайшим источником гордости. Но его враг не использовал своей магии... и до самого конца даже скрывал свою ману. Мощь маны являлась накоплением жизненных усилий демона, его достижением, кульминацией его трудов на протяжении бесчисленных десятилетий.

Скрывать её... было мерзко. Оскорблением собственных заслуг в магии.

У Хельдункеля не осталось слов; к этому моменту они были бессмысленны.

Жидкие лужи теней, оставшиеся на поле боя, превратились в туман, поднялись в воздух и снова затвердели, образовав гигантскую клетку. Воздушное пространство теперь было для Альберта закрыто.

— Твоя магия устрашает не прочностью твоих конструктов и не их универсальностью, — прокомментировал Альберт, казалось, просто наблюдая, как его заключают в ловушку. — Что меня напугало, так это твоя способность нанести удар из моей собственной тени. Я изучал тебя и ждал, когда моя тень вернётся, поэтому парил над землёй. Но она так и не вернулась. Твоя главная сила заключается в возможности нанести первый удар, что даёт твоя магия, и ты впустую потратил мою тень на слабую атаку лишь потому, что недооценил меня.

Альберт направил посох на Хельдункеля.

— Теперь у меня нет причин бояться сходиться с тобой на земле.

Хельдункель не счёл нужным отвечать; да и незачем было. Пока его враг явно тянул время, чтобы оправиться после того, как так быстро потратил столько маны, регенерация Хельдункеля уже залечила самые серьёзные раны, мешавшие ему двигаться.

У Хольформа был определённый радиус действия, за пределами которого Хельдункель не мог преобразовывать тени. Поэтому у него всегда был ограниченный запас теней для работы. Сейчас большая часть окружающих теней сплела клетку, чтобы лишить Альберта возможности летать. И несмотря на насмешливые слова врага, Хельдункель не убрал клетку, ожидая ловушки.

Демону нельзя доверять; демон, способный лгать даже о собственной мане... мог солгать о чём угодно.

Так что, кроме собственной глубокой тени, у Хельдункеля оставались лишь крохи. И, конечно же, сама клетка в любой момент могла стать его оружием, пусть и одноразовым козырем.

Хельдункель решил использовать своё главное преимущество: скорость, с которой он мог формировать свою магию, переведя бой в ближний.

Тень Хельдункеля сгустилась под ним, а затем взметнулась вверх, превратившись в копьё и щит. На этот раз конструкты были меньше обычного — пришлось экономить материал, — зато они были плотными и острыми. Оттолкнувшись, он рванул вперёд, ловко используя неровную поверхность разбитой дороги в своих интересах, перепрыгивая с одного треснувшего камня на другой и сокращая дистанцию с другим демоном.

Альберт отступал, его посох уже светился, пока он формировал заклинания. Кристальные копья материализовались и устремились к Хельдункелю одно за другим. Теневой щит встречал их, ледяные снаряды разбивались о теневой барьер, но каждый удар откалывал частицы от щитового конструкта. Хельдункель чувствовал, как тень слабеет, а на её поверхности появляются трещины.

Хельдункель не сбавлял темпа. Вместо этого он прямо на ходу превратил часть щита в жидкость — тень потекла, как чернила, а затем снова затвердела в свежий, неповреждённый барьер как раз в тот момент, когда на него обрушился очередной залп.

Альберт продолжал отступать, двигаясь к возвышенности, где дорога изгибалась у скального выступа. Его движения выглядели неуклюжими, неотработанными, выдавая в нём демона, не привыкшего сражаться на земле. Он мог бы левитировать над землёй, но, очевидно, решил сэкономить ману.

Хельдункель продолжать напирать, его копьё удлинилось, чтобы ударить Альберта по ногам. Демон отпрыгнул назад, явно с помощью всплеска магии полёта, чуть не потеряв равновесие на наклонной земле при приземлении, но тут же ответил сферой концентрированной силы, которая взорвалась между ними. Ударная волна отбросила обоих бойцов, но Хельдункель оправился быстрее, его теневое копьё превратилось в хлыст, который обвился вокруг лодыжки Альберта.

Посох Альберта вспыхнул, и магический ветер тут же срезал теневой хлыст. Но атака достигла своей цели, выведя Альберта из равновесия. Он откатился вверх по склону, жестом подняв между собой и Хельдункелем большой валун и лихорадочно сплетая защитные барьеры.

— Ты дерёшься как трус, — процедил Хельдункель, его голос всё ещё был глухим, но в нём звенело презрение.

Новый валун отбрасывал новую тень, которую Хельдункель тут же оживил, превратив в тонкий коготь, пробивший первые слои барьеров вокруг Альберта.

Он перепрыгнул через валун, направив своё переформированное копьё в грудь Альберта.

Два оставшихся слабых жёлтых барьера разлетелись от его удара, но это дало Альберту достаточно времени, чтобы увернуться; остриё копья задело его рёбра, когда он отшатнулся за другую сторону валуна. Жёлтые барьеры мерцали, возникая вновь и вновь, отражая последующие удары Хельдункеля, но каждый удар отбрасывал Альберта назад и обычно заканчивался новыми порезами на нём.

Его враг явно был в обороне, не в силах как следует дать отпор, и Хельдункель ощущал это, словно запах крови на ветру.

Альберт отказался от попыток сражаться на земле и, взлетев, теперь левитировал над ней, всего в полуметре, но Хельдункель неумолимо приближался, его теневое копьё текло, как жидкость, огибая поспешно собранные барьеры Альберта, а его остриё неотступно искало плоть.

Альберт поднял посох для блока, дерево встретилось с теневой сталью с резким треском. Посох выдержал, и Альберт, воспользовавшись моментом, развернулся, чтобы создать дистанцию, отбросив себя в сторону и выпустив новый залп заклинаний.

Шары магической энергии формировались и летели один за другим, заставляя Хельдункеля поднять щит. Теневой конструкт поглощал удары, но Хельдункель видел, как он разрушается с каждым попаданием. Он превращал часть щита в туман, а затем снова формировал его, но этот процесс отнимал драгоценные мгновения.

Хельдункель мрачно улыбнулся. Его враг был в ловушке.

Хельдункель обрушил свой «молот»: клетка из теней над их головами превратилась в газ, а затем мгновенно — в шипы, которые дождём посыпались вниз, пригвоздив другого мага к месту.

Хельдункель ринулся вверх по склону с вытянутым теневым копьём, готовый покончить с этим жалким спектаклем. Альберт снова поднял посох, формируя новые барьеры, ветер ревел вокруг его тела, отражая случайные удары, но это оставляло ему мало возможностей для защиты.

Копьё пробило первый наспех сотворённый барьер, затем второй. Альберт метнулся в сторону, но слишком медленно; копьё Хельдункеля удлинилось и вонзилось ему в плечо, с влажным звуком прорывая ткань и плоть.

Посох Альберта с лязгом выпал из его искалеченной руки. Его вторая рука метнулась вперёд... но была перехвачена Хельдункелем, не дав его когтям дотянуться до своей кожи.

— Наконец-то, — выдохнул Хельдункель, наклоняясь, чтобы добить противника.

И тут, к своему удивлению, он заметил, что рука Альберта сжала его собственную.

— Резонирующая Душа, — спокойно произнёс Альберт, в его голосе больше не было и следа усталости или боли, он исказился, став глубже, потусторонним.

Глаза Хельдункеля расширились от осознания, но было уже слишком поздно.

Проклятие вступило в силу.

Впереди на лесной тропе возвышалась огромная повозка, размером с небольшой дом и сделанная с очевидным мастерством. Её тёмное дерево сияло защитными чарами, а десятки металлических укреплений говорили о её немалой ценности. Не менее любопытны были и те, кто тянул повозку: големы, причём массивные, каждый ростом выше трёх метров.

И там, на козлах этой примечательной конструкции, сидел источник знакомого запаха.

На первый взгляд фигура казалась человеческой, её черты скрывал тяжёлый плащ, но чутьё Хельдункеля говорило об обратном. Демон, без сомнения. Хотя было в нём что-то... необычное. Дело не в одежде или спрятанных рогах — демоны нередко скрывали свои нечеловеческие черты во время охоты. Нет, странность заключалась в самой повозке. Даже если она была украдена, големы подчинялись бы только своему создателю или законному владельцу. Это означало, что демон либо подчинил их своей магией или проклятием... либо создал их сам. Оба варианта были равновероятны и равно интригующи.

* * *

Когда Резонирующая Душа унесла его противника в глубины воспоминаний, Альберт отлетел назад; его движения были выверенными, несмотря на рану в плече. Копьё, которое Хельдункель вонзил ему в плоть, с влажным хлюпаньем вышло из раны, оставляя в воздухе след тёмной крови, пока Альберт осторожно извлекал теневой конструкт из своего тела.

Внизу поле боя преобразилось во что-то чужеродное. Жидкие лужи тени растекались по истерзанной земле, словно чернила, пролитые из гигантского пера. Тёмные озерца, не отражавшие ничего и, казалось, впитывавшие тусклый солнечный свет. Разрушения от их битвы — искорёженные деревья, треснувшие камни и разбросанные обломки — теперь частично тонули в этих неестественных чёрных озёрах.

В самом центре всего этого неподвижной статуей застыл Хельдункель. Его лицо ничего не выражало, а взгляд был устремлён в невидимую даль — проклятие крепко держало его в тисках воспоминания. Демон, ещё мгновение назад полный ярости, теперь казался безжизненным, словно изваяние: его грудь даже не вздымалась — демонам не нужно дышать, и такой инстинкт им не свойственен.

Альберт поднял руку, и на кончиках его пальцев собралась мана. В воздухе перед ним выкристаллизовалось высокое ледяное копьё, чья поверхность сверкала со смертоносной точностью. Не медля, он метнул его вниз, в беззащитного демона.

Снаряд так и не достиг цели.

Копьё, зажатое в неподвижной руке Хельдункеля, изогнулось само по себе. Тень на его поверхности потекла, словно ртуть, и обратилась в спиральный щит. Лёд с гулким звоном ударился о тёмный барьер и разлетелся на тысячи сверкающих осколков, которые дождём посыпались в теневые лужи внизу.

Глаза Альберта расширились, но у него не было времени осознать увиденное.

Из-под земли прямо под ним вырвался шип из чистой тьмы, быстрый, как бросок змеи. Альберт наспех выставил барьер; вспыхнул жёлтый свет, когда его магический щит отразил удар. Но теневой конструкт пробил его — наклон щита лишь отвёл удар от сердца.

И всё же шип нашёл плоть. Тонкий, как игла, тот с хирургической точностью пронзил лёгкое.

Рот Альберта наполнился кровью, и он закашлялся, ощущая на языке острый металлический привкус. Резким ударом ладони он разбил теневой конструкт, но, едва его осколки растворились в дымке, внизу уже начали образовываться новые.

Он взмыл выше, увеличивая расстояние между собой и клубящейся внизу тьмой, но то, что он увидел, заставило его сощуриться.

Теневые лужи двигались.

Они не просто текли, как пролитая жидкость, — они двигались осмысленно, с намерением. Они стягивались к неподвижной фигуре Хельдункеля, а точнее — к его тени. И с этой тенью было что-то не так — настолько, что разум Альберта с трудом это воспринимал.

Если обычные тени были просто тёмными отражениями мира, то тень Хельдункеля была Бездной. Она не просто поглощала свет — она, казалось, пожирала тот, создавая участок абсолютной тьмы, на который было больно смотреть. Пустота была настолько полной, что казалась глубокой, словно в неё можно было упасть и падать вечно.

И в недрах этого ужасающего мрака что-то зашевелилось.

По всей поверхности теневых луж начали открываться глаза. Красные шары со змеиными зрачками-щёлками один за другим устремлялись на Альберта со взглядом, полным хищного разума. Десятки, а может, и сотни глаз моргнули в унисон, неотрывно следя за каждым его движением в воздухе.

Лужи начали подниматься.

То, что было жидкой тьмой, стало обретать форму, поднимаясь вверх вопреки законам гравитации. Тени сплетались в извивающиеся щупальца, когтистые лапы и змеиные тела, которые вились вокруг застывшей фигуры Хельдункеля, словно живые стражи. Они двигались с плавной грацией, и каждый конструкт, казалось, обладал собственной волей и хитростью.

Альберт обрушил вниз новый залп: кристальные копья, сферы силы, огненные шары. Но каждая атака встречала отпор. Теневое щупальце перехватывало один снаряд, змеиное тело обвивалось вокруг другого, а где-то во тьме красные глаза отслеживали каждый манёвр, просчитывая и приспосабливаясь.

Конструкты не просто защищались — они жертвовали собой с тактической точностью. Один бросался на пути атаки, грозившей достичь их хозяина, и растворялся при ударе, а на его месте тут же возникали два новых, принявших облик крылатых монстров. Тех, что могли добраться до Альберта.

Тени двигались беззвучно, но слаженно, идеально дополняя друг друга.

И всё это время Хельдункель оставался абсолютно неподвижен, заточённый в объятиях проклятия и не подозревая, что его главный козырь разыгрывается сам по себе, стоило его контролю над клеткой в собственной тени ослабнуть.

Теневые конструкты кружили вокруг своего хозяина, словно живой бастион. Их красные глаза не сводили с Альберта взгляда, выжидая момент, когда он подлетит слишком близко, когда его собственные атаки завлекут его в пределы досягаемости их цепкой тьмы.

Альберт немедленно понял их замысел. У этих созданий были крылья и когти — они могли напасть на него... но тогда между ним и их хозяином осталось бы меньше защитников.

Это давало ему шанс убить Хельдункеля, пока тот был беззащитен.

Поэтому монстры были готовы жертвовать собой, принимая угрожающие формы, чтобы удержать его на расстоянии.

Выражение лица Альберта помрачнело. Он знал, что наложенное им проклятие-воспоминание продлится всего две минуты. За это время ему нужно уничтожить всех этих тварей — и самого Хельдункеля. Если тот очнётся, когда хотя бы часть монстров будет ещё жива... Альберт погибнет.

Не теряя времени, он выпустил первый залп огненных шаров.

* * *

— Наконец-то, — выдохнул Хельдункель, наклоняясь, чтобы добить противника.

И тут, к своему удивлению, он заметил, что рука Альберта сжала его собственную.

— Резонирующая Душа, — спокойно произнёс Альберт, в его голосе больше не было и следа усталости или боли, он исказился, став глубже, потусторонним.

Хельдункель мгновенно пришёл в себя.

Возвращение было таким резким, что его первым инстинктивным движением был удар по Альберту, который, как он только что видел, был в пределах досягаемости.

Но, взмахнув рукой, он понял, что она пуста, и быстро оценил обстановку.

Альберт сражался с его Охотниками, принявшими облик летающих тварей. Отточенными, привычными движениями тот разрывал когтями тех немногих, что кружили вокруг, и одновременно посылал в Хельдункеля град взрывающихся шаров маны.

Инстинктивно демон попытался защититься и увидел, как несколько теневых луж поблизости всколыхнулись под действием чужой силы и встали на его защиту.

Он бросил взгляд на оставшиеся в лужах глаза. Из почти сотни Охотников уцелело не больше десятка.

Ему хватило мгновения, чтобы сложить два и два: проклятие Альберта заставило его заново пережить собственное воспоминание. В конце концов, он и правда помнил, как прожил эту встречу дважды.

— Какое топорное проклятие, — произнёс он, снова призывая копьё и щит. — Просто переживать воспоминание... на этом исчерпывается твоя магия? — презрительно бросил он, пока его враг добивал последнего нападавшего на него Охотника.

Оставалось таких восемь.

Альберт посмотрел на него сверху вниз.

И улыбнулся.

— Вижу, ты неплохо отрегенерировал, — сказал он пустым голосом, хотя на его лице играла усмешка.

Хельдункель понял, о чём он. Под действием проклятия его тело действовало на инстинктах. Оно исцелило все раны, какие только могло, даже не самые опасные, потратив на это огромное количество маны.

Более того, Охотники, хоть и обладали собственным разумом, использовали для сражения и обретения формы ману самого Хельдункеля. Они явно старались не тратить слишком много, обходясь почти без Хольформа, кроме как для создания тел. Но даже так Хельдункель был ослаблен.

Его маны теперь было меньше, чем у Альберта.

Он лишь склонил голову набок.

— У тебя нет преимущества, — констатировал Хельдункель очевидное. — Ты упустил все свои шансы, у тебя больше не осталось козырей.

Хельдункель был уверен в одном: в прямом столкновении победа будет за ним. Даже с меньшим запасом маны.

— Тогда позволь мне кое-что у тебя спросить, — всё так же улыбаясь, сказал Альберт.

Его слова заставили Хельдункеля насторожиться. Этот враг раз за разом обводил его вокруг пальца, и, хотя он сам сказал, что у Альберта не осталось уловок, он медлил с атакой. Он не мог быть уверен, что всё действительно так, как кажется.

Может, Альберт снова скрывает свой истинный запас маны? Или у него припасены другие заклинания? Не упустил ли он за те две минуты что-то важное — какую-то подготовку, какой-то трюк?

— С чего ты взял, что моё проклятие ограничивается лишь отправкой тебя по твоим воспоминаниям?

Если бы Хельдункель не искал этого специально, он бы не заметил.

Как тени за его спиной наполнились маной знакомым, хоть и чуждым образом.

Личная тень Хельдункеля дёрнулась, защищая его... от теневых клинков, едва не пронзивших его со спины.

— Невозможно, — выдохнул он, глядя на улыбающегося демона. — Ты... ты украл мою магию.

Вот оно что. Вот почему Альберт напал на него, почему использовал столько человеческих заклинаний... если он просто крал их у других магов, всё сходилось.

Хельдункель также понял, зачем тот скрывал свою ману. Если он делал это, чтобы улучшить собственную магию, воруя её у него...

Ярость Хельдункеля достигла предела, особенно когда несколько ледяных копий с другой стороны ударили в его щит.

Эта битва... он больше не представлял, как сможет её выиграть.

Разум Хельдункеля работал с механической точностью, просчитывая вероятности и исходы, даже когда внутри него горела холодная ярость. Альберт завладел его магией, это было неоспоримо.

Хуже того, запасы маны Альберта превосходили его собственные. Регенерация, Охотники — всё это истощило его, пока противник копил силы. И если Альберт мог владеть Хольформом, пусть и не в полной мере... у него не было шансов на победу, особенно теперь, когда он не мог больше полагаться на своих конструктов.

— Альберт, — произнёс Хельдункель, и его голос прозвучал как приговор. — Я нарекаю тебя Проклятым.

Он произнёс эти слова беззлобно, без театральной ярости. Это был просто факт, озвученный с той же интонацией, с какой сообщают о погоде. Но вес за ними стоял реальный.

— Больше ни один демон не будет застигнут тобой врасплох, — продолжил он, слегка склонив голову, словно обдумывая что-то в меру интересное. — Отныне... твоим обманам конец.

Улыбка Альберта не дрогнула, но в его глазах что-то промелькнуло — или так показалось Хельдункелю.

Хельдункель почувствовал под ногами касание собственной тени — более глубокой и отзывчивой, чем любая другая тьма на поле боя. Его личная пустота — единственное пространство, которое украденная магия Альберта не могла ни затронуть, ни предсказать. Он начал погружаться в неё, и тьма приняла его, как тёмная вода.

— Ты сражался, попирая собственную магию, достоинство и гордость, — отметил Хельдункель, пока мрак поднимался к его лодыжкам, коленям, талии. Это не было обвинением, лишь ещё одним отмеченным фактом. — То, что ты сотворил сегодня, немыслимо, и однажды я убью тебя за это.

Тьма поднялась до его груди. Альберт наблюдал сверху, не пытаясь вмешаться. Он, вероятно, понимал, что теневое перемещение, однажды начавшись, не может быть прервано извне. Это лишь убедило Хельдункеля, что он принял верное решение, выбрав бегство.

Если Альберт знал даже этот аспект Хольформа и не попытался вмешаться своей маной, чтобы сорвать переход, значит, ему, скорее всего, достались все знания Хельдункеля.

— Но я также забираю свои слова назад, — продолжил Хельдункель, уже по шею скрывшись в абсолютной тьме. — Твоё проклятие — самое поразительное заклинание, что мне доводилось видеть.

Затем, перед тем, как тень сомкнулась над его головой, он сказал:

— Жаль только, что оно досталось такому, как ты.

Тьма поглотила его без остатка, и он исчез.

Альберт остался парить над изуродованным полем боя, в окружении тающих луж тени и обломков. В наступившей тишине лес затаил дыхание. Её нарушал лишь далёкий треск оседающих камней да шёпот ветра в сломанных деревьях.

Где-то в глубоких проходах между тенями Хельдункель шёл по путям, известным лишь ему. И впервые за своё существование он разрушал тропу за собой, стирая следы, которые в этом мире могли найти только он и теперь ещё один демон.

* * *

???

Дорога в Клингенфурт вилась сквозь густой лес. От границы Северных земель до него был месяц пути.

Весь этот месяц Хельдункель двигался с предельной осторожностью. Он передал предупреждение о демоне, что устроил на него засаду, но в остальном та стычка была слишком запутанной, чтобы вынести из неё хоть что-то, кроме проявления дополнительной бдительности в столкновениях с сородичами.

Раздираемый войной регион был уже впереди — может, в половине дня пути через эти последние лесные заросли.

Именно там, на одной из разбитых дорог, он и увидел её.

Она сидела на поваленном бревне у обочины, такая неподвижная, что казалась частью самого леса. Маленькая и хрупкая на вид, с длинными серебристыми волосами и большими заострёнными ушами, которые безошибочно выдавали в ней эльфийку. Её зелёные глаза смотрели вдаль, казалось, совершенно его не замечая.

На ней было простое платье. К её колену был прислонён посох из красного дерева с золотым навершием в форме полумесяца, ловившим рассеянный солнечный свет. Всё в ней говорило о странствующей волшебнице, которая, возможно, пробиралась через эти глухие места по какому-то эльфийскому делу.

Хельдункель остановился, обдумывая свой следующий шаг. Считалось, что эльфы почти вымерли. Та, кто пережила чистку, вряд ли была простой крестьянкой.

Он было решил отступить и сделал шаг назад... как зелёные глаза эльфийки тут же сфокусировались на нём.

Он не чувствовал её маны. Лишь когда она повернула голову, а он до предела напряг чувства, ему удалось уловить её присутствие.

Инстинкт шептал ему: если он попытается бежать, она нападёт.

Поэтому, не выказывая ни тени сомнения, он пошёл вперёд.

Хельдункель придал своему лицу выражение, отточенное как раз для таких случаев: тёплую, облегчённую улыбку усталого путника, встретившего на пустынной дороге родственную душу. Он практиковал её во время своего путешествия, оттачивая наклон головы и лёгкое расслабление в плечах, говорившее о дружелюбии и безобидности.

— Приветствую, — окликнул он, приближаясь, его голос был исполнен нужной нотки приятного удивления. — Не ожидал встретить другого путника на этой глухой дороге.

Эльфийка неторопливо повернула к нему голову. Её зелёные глаза спокойно остановились на его лице, словно она его ждала. Ни удивления, ни тревоги — лишь тихое наблюдение.

Ему не понравилось её спокойствие. Она эльфийка и маг. Ещё пара шагов — и у него появится шанс ударить первым.

— Демон, — констатировала она. Её голос был пустым, спокойным и отрешённым.

Хельдункель продолжал улыбаться, хотя по спине пробежал холодок. В её голосе не было ни страха, ни готовности бежать. Если на то пошло, ей будто бы было почти... скучно.

— Это так. Но причин для тревоги нет, я презираю своих сородичей, — сказал он, продолжая приближаться размеренным шагом. — Я просто путник, как и ты, держу дорогу в...

Она подняла посох и с полным безразличием направила тот на него, будто указывая на особенно непримечательное облако.

Мир взорвался светом.

Ни предупреждения, ни скопления маны, которое могли бы уловить его чувства, ни малейшей видимой подготовки. Мгновение назад эльфийка мирно сидела на бревне; в следующее — из её посоха с яростью заключённой в нём звезды вырвался поток чистой магической силы.

Сконцентрированный луч пламени ударил его прямо в грудь, оторвал от земли и с немыслимой скоростью швырнул назад.

Теневая защита Хельдункеля оказалась бессильна. Магический натиск пронзил его конструкты Хольформа, будто они были сотканы из утреннего тумана; его отточенные барьеры рассыпались, не успев даже сформироваться. Его собственная немалая мана — сила, накопленная более чем за столетие, — была просто сметена.

Пламенный луч пронёс его по прямой через лес, уничтожая всё на своём пути. Древние дубы, такие толстые, что и втроём не обхватить, разлетались в щепки и опилки. Валуны трескались и рассыпались, их осколки присоединялись к шлейфу разрушений. Небольшой холм просто... перестал существовать, срезанный так, будто гигант провёл по земле лезвием.

На сотни метров тянулась идеально ровная полоса опустошения. Деревья падали, как костяшки домино, их стволы были чисто срезаны, а земля превратилась в глубокий, обугленный ров. Магия вспорола почву и камень, расплавив то, что было под ними. Вся живность в панике разбежалась.

Когда заклинание наконец иссякло, от Хельдункеля не осталось ничего, кроме частичек пепла, уносимых ветром.

На дороге Фрирен опустила посох и снова прислонила его к колену. Она смотрела на просеку, прорубленную в лесу, с тем же равнодушным спокойствием, что и раньше, будто уничтожение целой полосы леса было не более значимым событием, чем прихлопнуть муху.

После долгой паузы она слегка шевельнулась и встала.

— Единственный, кого я нашла за этот месяц, — пробормотала она себе под нос, тихо вздохнув. — Пожалуй, не помешает снова проверить окрестности Клингенфурта.

С этими словами эльфийка-маг двинулась дальше по дороге.

* * *

Фан-арт Алика от читателя