Играя по правилам (гет)

Я ворочалась в своей постели, не в состоянии собрать мысли в кучу и, наконец, заснуть. Мы с Марлин договорились, что после возвращения из Хогсмида она придет ко мне и расскажет, как все прошло. Часы показывали половину двенадцатого ночи, а подруги все не было. Это могло означать только одно — свидание оказалось настолько успешным, что теперь Марлин и Джеймс вместе...

Решительно отбросив одеяло, я свесила ноги с кровати и тупо уставилась в окно. Прошло, наверное, не меньше получаса, в течение которого я просидела в такой позе и, наконец, призналась сама себе:

— Я влюбилась в Джеймса Поттера.

В темноте эти слова прозвучали отнюдь не успокаивающе. Наоборот, у меня резко упало желание что-либо делать, думать о чем-то и вообще жить в частности. Снова и снова повторяла я тишине эту фразу, и снова и снова по сердцу словно ножом били. Почему у меня все не как у нормальных людей? Разве может человек, я имею в виду, нормальный человек, влюбиться в своего закоренелого врага? Наша вражда с Джеймсом стала таким обычным делом, как утренние гигиенические процедуры. Не скажу, что я скучала по ней, но такие грандиозные изменения были определенно мне не по нутру.

Уснуть мне удалось лишь под утро, но встала я с таким ощущением, будто меня распилили на кусочки и неуклюже склеили заново. В туалетном столике что-то шуршало вот уже который день, я предполагала, что это мог быть боггарт, но тут же отмела эту мысль, поскольку боггарту здесь взяться неоткуда. И все же я схватила волшебную палочку и резко дернула выдвижной ящик, где, по моему мнению, обитала загадочная тварь. И... ничего не произошло. Отлично, теперь меня преследует еще и паранойя.

Теплый душ успокоил мое напряженное тело, и я босиком в одном халате прошлепала в комнату. Наверное, я стала слишком часто думать о Джеймсе, поскольку, видимо, сумела вызвать его одной силой мысли. Он сидел у меня на кровати, как ни в чем не бывало, словно пришел к себе домой, и равнодушно рассматривал меня, отчего мне мгновенно захотелось провалиться сквозь землю.

— Привет, — пробормотала я, отчаянно краснея. Идиотка.

Он ничего не ответил, лишь презрительно сузил глаза. Я открыла шкаф и принялась рыться в нем в поисках чистой блузки.

— Мне нужно переодеться, — извиняюще заметила я. — Можешь выйти на пару минут?

— Могу, — голос был таким родным, что я чуть не расплакалась. Ну когда Поттер стал мне «родным»?! — Только больше не вернусь ведь.

Я замерла. Даже дыхание затаила.

— Почему? — тупой вопрос.

Он неприятно ухмыльнулся, а у меня мурашки по спине побежали.

— Ну вот скажи, на кой дряхлый дементор ты мне сдалась, Эванс?

Ага, значит, он пришел, чтобы сообщить мне о том, что я ему не нужна? Подумаешь, новость. Я проглотила горечь.

— Действительно, — я деланно равнодушно пожала плечами. — Тогда я тебя не задерживаю.

— Ты думаешь, я ничего не знаю? — все с той же кривой ухмылкой поинтересовался Джеймс, поднимаясь с моей разобранной кровати и делая шаг ко мне. — Вижу, как ты на меня смотришь, знаю, что влюбилась. Только мне все это ни к чему, поняла? У нас с тобой нет ничего общего, кроме цветов галстука. Я — чистокровный наследник старинного рода, а ты... — нет, Джеймс, пожалуйста, не говори это! — ... грязнокровка.

Предательские слезы заволокли мои глаза. Я смотрела на человека, которого любила и понимала, что это самый настоящий конец. Как он мог мне такое сказать? Он же никогда... никого... так не называл!

Ноги мои подкосились, и я наверняка упала бы, если бы не схватилась за письменный стол. Джеймс смотрел на меня пустыми глазами, в которых читалось такое презрение, что мне снова расхотелось продолжать эту никчемную жизнь. Он сказал что-то еще, но я уже его не слышала. Не отдавая себе отчет, я схватила палочку и воскликнула:

— Импедимента!

Заклятие понеслось в Джеймса, но... просто прошло насквозь, словно никакого препятствия не встретило. Ну конечно, на привидений никакая магия не действует. И как же мне превратить этот мой страх в какое-нибудь посмешище? Я снова вскинула палочку:

— Риддикулус!

Боггарт в виде Джеймса предстал передо мной в дамском вечернем платье, на шпильках и с высокой несуразной прической. Не больно-то оригинально, но сработало. Всякий, кто хоть раз увидит нашего ловца в таком виде, непременно зарыдает от смеха. Ситуация не позволила мне расхохотаться, но все же тихий смешок вырвался. Боггарт застыл, точно вкопанный, и вдруг взорвался с оглушительным треском, оставив после себя только кружащиеся в воздухе пылинки. А я села прямо на пол, обхватила себя руками и, наконец, дала волю слезам.

Нет, так продолжаться однозначно не может. Если я каждый день буду видеть Джеймса и Марлин вместе, это станет для меня Авадой замедленного действия, приправленной Круциатусом. Джеймс и Марлин. Марлин и Джеймс. Лили и... никто. Никто и... Лили. Видимо, так будет до скончания веков. Выход был только один — порвать все связи с Поттером, причем немедленно. Будет правильно, если мы расстанемся хотя бы без истерик. Черт... я даже не знаю, что ужаснее: Джеймс под руку с Марлин или же его ледяное молчание по отношению ко мне. Какая же я дура.

— Он взбесится, когда я верну ему книгу, — прошептала я, в последний раз вдыхая запах страниц сказок барда Бидля.

Приведя себя, наконец, в порядок, я решительным шагом отправилась в спальню мальчиков, отпихнув по дороге только что вышедшего из нее Блэка. Тот смотрел на меня как на полоумную, но помешать не пытался. Еще бы, меня сейчас даже армии Волан-де-Морта не остановить, я ведь при исполнении.

Когда я вошла и с грохотом захлопнула за собой дверь, то обнаружила Джеймса, который только что вышел из душевой и теперь замер посреди комнаты, подозрительно на меня поглядывая. На нем было только белое махровое полотенце, обмотанное вокруг бедер, с мокрых волос капала вода и стекала по смуглому торсу. В таком виде он был просто великолепен. Можно было бы смело изображать его на плакате, рекламирующем полотенца. Прикусив губу, чтобы не завопить от отчаяния и боли, я бесстыдно пялилась на него, чувствуя какое-то странное покалывание в области живота. Мерлин. Это означало только одно — я хочу его.

Черт бы меня побрал! Я тряхнула волосами, прогоняя наваждение. Я ведь вообще-то пришла сюда для того, чтобы расставить все точки над i. А не для того, чтобы пялиться на полуголого Поттера и поддаваться грязным желаниям.

— И тебе доброго утра, Эванс, — усмехнулся он. Совсем не той жуткой ухмылкой, которой пару минут назад сверкал боггарт в моей комнате. — Что-то срочное?

— Вижу, ты только что вернулся, — ломким голосом заметила я, лихорадочно соображая, как бы начать разговор. Я ведь даже свою речь не продумала.

Он кивнул.

— В общем-то, да. Меня что, искали?

— Где Марлин?

Кажется, мой вопрос застал его врасплох. Он смущенно почесал щеку, покрытую легкой щетиной.

— Полагаю, что у себя.

— Она была с тобой? Всю ночь? — я пыталась убедить себя, что спросила это только лишь потому, что волнуюсь за подругу. А не потому, что мечтаю оказаться на ее месте.

Джеймс, кажется, начал раздражаться.

— Послушай, почему бы тебе не спросить обо всем у нее самой? Из меня рассказчик, знаешь ли, хреновый.

— Меня не интересует, чем вы занимались все это время. Собственно, я...

— Мерлин, Эванс, ты уж определись, что тебя интересует, а что нет, — он закатил глаза и скрестил руки на груди. Я почувствовала, что начинаю злиться на него за его равнодушие.

— Я давно уже со всем определилась, Поттер! — закричала я, не особенно заботясь о том, что нас могут услышать. — И поэтому пришла тебе сообщить, что мы больше с тобой не можем общаться.

Он продолжал хмуро глядеть на меня из-под полуопущенных век. Я тяжело дышала, слова сами вырывались изо рта.

— В наших с тобой взаимоотношениях всегда присутствовало что-то неправильное. Так больше продолжаться не может. Будет лучше, если мы просто уйдем из жизней друг друга.

— Лучше для кого? — тихо спросил Джеймс. — Будь добра, объясни мне, что происходит? Что такого изменилось, что ты теперь отказываешься даже общаться со мной?

Он тоже перешел на крик. Мне снова отчаянно захотелось разреветься. От обиды, от боли, от того, что мне даже поделиться своими проблемами не с кем...

Я молча наблюдала, как он пересекает комнату, приближаясь ко мне. Сейчас он навис надо мной, точно скала.

— Скажи, все дело в Нюниусе?

На секунду я оторопела. При чем здесь Северус-то?

— Ну вы же теперь с ним снова неразлей-вода, — издевательски протянул Джеймс, становясь похожим на того злосчастного боггарта из моего туалетного столика. — Отлично. Можешь себя поздравить, Эванс, с блестящей победой.

— О чем ты говоришь? Какая еще победа?

— Наш спор в сентябре. Забыла? А я нет. Прими мои поздравления, дорогая, тебе удалось влюбиться, хотя такой любви я не пожелал бы и Волан-де-Морту. И еще ты с блеском доказала мне, что я неудачник. Поэтому я сегодня же выполню твое условие и сделаю эту проклятую татуировку у себя на лбу.

Какое-то мгновение мне хотелось расхохотаться. Однако это желание тут же улетучилось и уступило место слезам.

— Я даже сделаю тебе еще один подарок. На свадьбу с Нюнчиком. Раз тебя не устраивают наши отношения, раз ты просишь оставить тебя в покое... Значит, так и будет.

— Джеймс, какая свадьба? Что за ерунду ты несешь? — Мерлин, он что, действительно считает, что я люблю Снейпа? Боже, какой же он кретин! У Сева умерла мать, а мои родители сообщили мне об этом в одном из писем. Я в свою очередь сообщила Северусу... это и стало возобновлением нашей дружбы. Конечно, прежних отношений не было, и быть не могло, но... Черт, мы же с ним просто общались!

— Не нужно никаких татуировок, — сглотнув, сообщила я. — Потому что я тоже проиграла. Я не люблю Северуса Снейпа и уж тем более не собираюсь за него замуж. Кстати, вот. Большое спасибо за книгу, теперь некоторые из этих сказок я буду рассказывать своим будущим детям.

Если они у меня будут, конечно. Мне казалось, что после того, что я испытала к Джеймсу, я больше ни к кому не смогу испытать ничего подобного. Чувства к Алексу Хоупу были лишь жалкой пародией на любовь и даже симпатию. Просто я перепутала стремление во что бы то ни стало выиграть с настоящими чувствами. Как же мне теперь стыдно. И больно.

Я швырнула подаренную Джеймсом книгу на чью-то кровать и пулей вылетела из спальни. Ее хозяин что-то кричал мне вслед, но я не остановилась. Последнее, что я услышала, прежде чем запереться у себя, был страшный грохот из спальни мальчиков, словно там крушили мебель.