Гордиев узел (гет)

Пять лет спустя.

Очередное собрание Ордена Феникса было шумным, впрочем, это никого не удивляло. Обычные рабочие моменты, только и всего. На этот раз переругивались Грозный Глаз Грюм и Ремус Люпин. Причина была все та же: каким образом наиболее эффективно помешать планирующемуся нападению?

— А я говорю: нельзя давать Пожирателям ни единой возможности почувствовать свое превосходство! — Грюм вопил, брызжа слюной и бешено вращая искусственным глазом. — Зачем тогда вообще добывать малейшие крохи информации, если мы собираемся просто посмотреть на это со стороны?

За этим криком почти не было слышно голоса всегда спокойного Ремуса:

— Аластор, ты и сам знаешь все то, что я сейчас скажу. Ты понимаешь, что шпион у нас один, и мы не можем себе позволить потерять его. А такими темпами это случится очень и очень скоро, если мы будем каждый раз так открыто показывать свою осведомленность. Сам-Знаешь-Кто, может, и сумасшедший, но вовсе не дурак, и быстро догадается, откуда ноги растут. Тем более, Северус говорил, что он начал подозревать утечку информации, так что нам надо быть вдвойне осторожнее.

— А я считаю, что Аластор прав. Если мы пока не можем убить Лорда, то наша святая обязанность — мешать ему всеми силами. В конце концов, больше никаких пророчеств за последнее время никто не произносил, и новых Избранных не появлялось, — Сириус метнул быстрый взгляд на Снейпа, на которого и была рассчитана последняя реплика. Тот, буквально окаменев в своем кресле, ничем не показал, что она достигла его ушей. — А Соп... Снейп выкрутится как-нибудь, ему не привыкать.

Гермиона, занявшая место на широком подоконнике кухни в доме на площади Гриммо, оторвалась от наблюдений за тем, что происходит на улице, и обвела взглядом собравшихся. Грюм с Ремусом продолжали спорить, но было видно, что спокойная рассудительность Люпина начинает одерживать верх над безрассудной горячностью Грозного Глаза. Профессор Дамблдор взирал на эту перепалку с отеческим добродушием, но останавливать спорщиков не спешил; по выражению его лица не было видно, что на самом деле он об этом думает. Директор за последние годы, кажется, еще больше постарел, блеск его глаз потускнел, исчезло спокойное веселье, бывшее раньше его обычным состоянием.

Сириус, вертя в руках бокал с вином, бросал поверх него ненавидящие взгляды на Снейпа, но последний никак не давал понять, что подобное пристальное внимание хоть как-то его трогает. Гермиона знала — или, по крайней мере, догадывалась — о чем может думать каждый из этих двоих; однажды, будучи еще шестикурсницей, она совершенно случайно услышала их ссору. Видимо, Сириусу не хватило терпения дойти до подземелий или хотя бы до менее открытого места, где он мог бы наорать на профессора Снейпа без опасности быть подслушанным. Блек на тот момент только-только вышел из больницы; он появился в школе на пасхальных каникулах и едва не проклял Мастера Зелий прямо посреди коридора. Подслушанный разговор был... весьма познавательным, но более удивительным было то, что Снейп не пытался ни оправдываться, ни язвить в ответ — только стоял, опустив руки, сжатые в кулаки, и едва-едва заметно вздрагивал от каждой обвиняющей фразы.

Гермиона вздохнула и подтянула колени ближе к груди. Снейп, и до того бывший не самым общительным человеком, после исчезновения Гарри еще больше закрылся, если таковое вообще было возможно. Иногда Гермионе было просто по-человечески жаль профессора, потому что она его прекрасно понимала, и потому что нельзя было казнить себя больше, чем он сам себя казнил.

Профессор МакГонагалл теребила перо, которым делала какие-то заметки на куске пергамента, и изредка поглядывала в сторону директора. В ее взглядах привычно смешивалось осуждение и тревога. Профессор очень сдала в последнее время; она так и не смогла до конца простить Дамблдору то, как он поступил с Гарри, вполне справедливо и небезосновательно считая это самым настоящим предательством, но и не беспокоиться о директоре она тоже не могла, да и поводов для переживаний было хоть отбавляй.

Фред и Джордж в дальнем уголке шушукались о чем-то с Мундугнусом Флетчером. Наверняка опять договаривались о покупке каких-то ингредиентов для своих шуточек. Гермиона снова вздохнула, глядя на них. Близнецы сильно рисковали, постоянно находясь на виду — их магазин в Косом переулке притягивал взгляды, там постоянно толклись покупатели, даже несмотря на военное время — или, скорее, вопреки ему. А уж чего стоят товары, разработанные ими специально для Ордена и Министерства! Уже за одно это их сто раз могли убить в любой момент...

Невилл с Луной в противоположном углу переговаривались вполголоса. Гермиона не слышала ни слова, но о смысле беседы можно было догадаться и так: Невилл держал руку Луны в своих ладонях и легонько целовал костяшки ее пальцев, и глаза обоих просто светились. Счастливые! Они поженились два года назад, почти сразу же, как только Луна окончила школу, и за все это время никто не видел, чтобы они хоть раз поссорились.

Гермиона отвернулась обратно к окну и в который раз вздохнула. Свое счастье ей, увы, не удалось удержать. Глаза обожгло невыплаканными слезами, и она быстро-быстро заморгала, пытаясь успокоиться. Не время сейчас раскисать! Мысленный окрик помог взять себя в руки; Гермиона прикрыла глаза, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Потом, позже, можно будет позволить себе порыдать в подушку, но сейчас никто ничего не должен заметить.

Теплая рука легла на плечо: Рон неслышно подошел и встал рядом, понимающе улыбнулся. Улыбка получилась натянутой и выглядела чем-то чужеродным на его лице, которое с годами не стало менее открытым, только лишь черты заострились, да взгляд стал более жестким... Рон так и не стал для нее кем-то большим, чем просто друг, но он принял это, и за пять лет ни единым словом не намекнул, что хотел бы, чтобы было по-другому.

Гермиона повела плечом, сбрасывая руку Рона, и снова окинула взглядом кухню. Время здесь словно остановилось, хотя так много всего произошло за ее пределами.

После битвы в Министерстве на их пятом курсе Волдеморт притих; почти два года о нем практически ничего не было слышно, только изредка небольшие отряды Пожирателей сталкивались с такими же отрядами авроров, но подобные противостояния были скорее отвлекающим маневром со стороны Темного Лорда. По слухам, он копил силы и собирал армию для массированного удара.

Но и магическое сообщество не дремало. Как только весть об исчезновении Гарри Поттера попала в прессу, стоячее болото под названием «магический мир Англии» всколыхнулось и забурлило. Незабвенной памяти Рита Скиттер (была убита год назад во время нападения на редакцию «Ежедневного Пророка») с поистине бульдожьей хваткой вцепилась в причины такого его поступка. Надо сказать, она многое узнала. На ошеломленных читателей посыпались факты из биографии Мальчика-Который-Выжил; скандал по силе резонанса был... просто грандиозным. Дамблдору пришлось отвечать на множество неудобных вопросов, его авторитет сильно пошатнулся. Директор выказывал искреннее раскаяние, но Гермиона, оглядываясь назад, не могла сказать точно, была ли в его словах или действиях хоть капля истины, или все это — лишь игра на публику.

Скиттер разыскала и Дурслей; интервью с ними долгое время занимало первые полосы газет. Вылезло наружу также и то, что Гарри — незаконнорожденный, правда, имя его настоящего отца ни разу нигде не засветилось: кто-то — и Гермиона даже догадывалась, кто — очень качественно стер Дурслям память об этом. Из всей этой шумихи получился только один положительный момент: магическая Англия сделала ма-аленький шажок от средневековья к современности. Был принят закон об уравнивании в правах магов — рожденных ли в браке или же вне его. И если бы только Гарри захотел вернуться, остракизму бы его точно не подвергли...

Но скандалы — скандалами, а в условиях открытой войны людям нужно было подумать о собственной безопасности. При весомой поддержке все той же Риты Скиттер за Избранным почти единогласно было признано право поступить так, как он поступил, однако это не отменяло того, что теперь всем нужно было научиться защищать себя и свои семьи. Никто больше не собирался прятаться всем скопом за спиной подростка; иногда Гермиона думала, что если бы Гарри не ушел, никто и не подумал бы, что подобное можно и нужно сделать.

А потом... выпускной вечер их курса ознаменовался нападением Волдеморта на Хогвартс.

Даже спустя время Гермиона не могла без содрогания вспоминать об этом. Хорошо, что связь с авроратом к тому времени была налажена стараниями Дамблдора. Директор разрешил все свои разногласия с Руфусом Скримджером, заручился поддержкой Министерства, и как же это помогло в тот момент! Авроры аппарировали к школе почти одновременно с фениксовцами, немного позже начали прибывать родственники, друзья и просто знакомые тех, кто в то время находился в замке. Защитников было очень много; похоже, Пожиратели не ожидали такого отпора и явно растерялись. Несмотря на то, что нападавших было существенно больше, их атаказахлебнулась в самом начале.

Позже газеты назовут эту битву грандиозной, фееричной, а еще — самым большим провалом Того-Кого-Нельзя-Называть (с последним утверждением почему-то хотелось спорить больше всего). Но Гермиона всегда вспоминала лишь кровь, пот и слезы, и — боль, так много боли, что она красным маревом разлилась в воздухе, окрасила багровым каждую картинку из этих воспоминаний, оставляя на языке привкус соли и железа.

Больничное крыло тогда было переполнено, больница Святого Мунго — тоже. Мадам Помфри не справлялась, даже учитывая помощь колдомедиков, без устали курсирующих между школой и лечебницей. Наверное, именно тогда Гермиона окончательно определилась с профессией, когда, едва оправившись после собственных ранений, помогала медсестре выхаживать пострадавших. А их было много, особенно это касалось тех, кто никогда до этого не использовал палочку для сражений. Но могло быть и гораздо больше, если бы не Дамблдор. Никогда раньше Гермионе не приходилось видеть, чтобы люди — волшебники — передвигались с такой скоростью. Казалось, он был везде; метался в гуще сражения, неизменно возникая там, где был нужен больше всего, а когда появился Волдеморт — преградил ему дорогу и вызвал того на открытый поединок.

И Темный Лорд, несмотря на все свое могущество, решился на отступление.

Когда на территории Хогвартса не осталось ни одного Пожирателя, а окрестности огласил победный клич, директор осел на землю прямо там, где стоял. Это было жутковатое зрелище — словно упала марионетка, у которой разом обрезали все нити. В тот момент — единственный раз за все время — Гермиона ощутила некое злорадство: за что боролись, господин профессор, на то и напоролись. Ведь все, что сейчас здесь случилось, все сражение с участием тысяч людей, Дамблдор собирался переложить на плечи одного человека — и можно ли осуждать Гарри за то, что он отказался от подобной «чести»?

Директор тоже был в Больничном крыле. В отдельной палате, в которую входила только мадам Помфри и еще один специально вызванный колдомедик из Св. Мунго. Почти полное магическое истощение — все же Волдеморт был и оставался ныне очень сильным волшебником — плюс весьма преклонный возраст сделали свое дело, и на больничной койке Дамблдор провел почти все лето, окончательно поправившись только к концу августа, перед самым началом нового учебного года.

Гермиона к нему не заходила. И дело было не только и не столько в том, что директору нужен был покой для полного восстановления — нет; больше всего она опасалась не сдержаться и наговорить и без того слабому старику чего-то такого, за что потом ей же было бы стыдно. К тому времени Гермиона многое поняла, и не раз уже корила себя за глупость и доверчивость. Ими всеми поиграли... и только Гарри смог найти в себе достаточно сил и мужества, чтобы выйти из игры перестать быть фигурой в чьей-то давно распланированной партии.

Несколько месяцев спустя Волдеморт предпринял еще одну попытку захватить власть в магической Англии — он совершил нападение на Министерство. Однако воодушевленные победой у Хогвартса волшебники не дали Пожирателям ни малейшего шанса одержать верх. Их Лорда и здесь ждал провал. Люди перестали ожидать исполнения абстрактного пророчества и взяли свою судьбу в свои руки. Но вспоминал ли хоть один из тех, кто взял в руки палочку, чтобы защитить себя и своих детей, о первопричине подобного?..

Дальше было немного легче. По крайней мере, так считало большинство. Взбешенный неудачами Волдеморт обратил свое пристальное внимание в сторону Европы. Франция и Польша, Венгрия и Сербия — они сопротивлялись так же яростно, как до этого англичане, но — что бы ни было тому причиной — рано или поздно сопротивление подавлялось. Только в Германии Пожирателей приняли едва ли не с распростертыми объятиями, как будто и не было у них неудачного опыта с предыдущим Темным Лордом.

Лагерь Волдеморта постепенно увеличивался, а кольцо вокруг Англии сжималось. У Пожирателей появились дополнительные резервы в то время, когда защитникам Великобритании черпать их было неоткуда. Именно осознание подобного порождало такие споры, как сегодня. Многие полагали, что если смогут отправить на тот свет хотя бы нескольких Пожирателей, то это в последующем хоть на йоту поможет им в предстоящем противостоянии. В том, что это произойдет, никто уже не сомневался.

Как бы там ни было, деятельность Пожирателей заграницей дала необходимую передышку, чтобы снова собраться с силами. Школа продолжала работать практически в прежнем режиме, были только предельно усилены меры безопасности. Защиту Хогвартса теперь обеспечивал не единолично директор, подключились преподаватели, и даже невыразимцы из Отдела Тайн внесли существенные дополнения. Подобным же образом была защищена и платформа 9 и ¾. В поезде, в Хогсмиде, на территории школы и в Косом переулке постоянно дежурили смешанные патрули — авроры вперемешку с членами ОФ, а иногда к ним присоединялись и «штатские».

Конечно, все это не давало гарантии полной безопасности: периодически щиты, да и просто готовность к бою проверялись на прочность отрядами Пожирателей смерти. До сих пор орденцам удавалось отразить большую часть нападений, в основном благодаря своевременным донесениям Снейпа, но долго так тоже не могло продолжаться. Лорд не был ни дураком, ни даже просто слабоумным, хоть и слыл свихнувшимся на собственном превосходстве и желании обрести бессмертие и неограниченную власть над миром, и разоблачение единственного шпиона в стане врагов было лишь делом времени.

Без смертей, конечно, не обходилось. Чаще всего подобное случалось, если планировались нападения на маггловские семьи. В этом случае не действовали стандартные методы — отражение налета общими усилиями либо временные портключи в безопасное место (чаще всего в Хогвартс), пока опасность не пройдет стороной. Конечно, родственников студентов старались предупредить, но люди бывали разные; иногда попадались такие, как Дурсли, не принимающие магию и все, что с ней связано, ни под каким видом. Оставалось только пожалеть детей, выросших в подобных семьях... В результате большинство магглорожденных вынуждены были оставаться в замке даже на летние каникулы, потому как им просто некуда было возвращаться.

А ведь еще были дети и родственники Пожирателей, вынужденные тоже доучиваться вместе с остальными... Конечно, не всегда они попадали на Слизерин, и далеко не все поддерживали Волдеморта, но это не останавливало представителей других факультетов. Драки — и магические, и обычное рукоприкладство — случались каждый день, и в такой напряженной обстановке еще надо было не забывать о том, чтобы дети получили достойное образование, следить за порядком и за бесчисленным множеством других не менее важных и неотложных дел...

Они все жили словно бы на пороховой бочке, скользили по краю пропасти — один неверный шаг, и от падения не спасет ничто и никто. Напряжение не отпускало, только усиливалось день ото дня: что-то должно было произойти, что-то важное — это чувствовала не только Гермиона, но и каждый из присутствующих этим вечером в доме на Гриммо. Холодок близкой опасности остужал даже самые горячие головы. Слишком долго они избегали серьезной опасности, чтобы не понимать, что удача не может всегда быть на их стороне. Может быть, даже этот налет на Батлейт Бабертон, который они обсуждали, был хитро подстроенной ловушкой. Кто поручится, что Снейп уже не разоблачен? Потому и хмурилась МакГонагалл, и таким обеспокоенным выглядел директор. Даже Грюм, как бы ни хорохорился, понимал, что без Снейпа им было бы намного сложнее, и вся его сегодняшняя бравада — только из-за желания хоть что-то делать, не сидеть сложа руки. Два последних налета закончились провалом Ордена, а сейчас... им предстоял нелегкий выбор — снова показать свою осведомленность и, возможно, угодить в заранее спланированную ловушку и подставить Снейпа, или не среагировать вообще, но тогда будут еще смерти. Что лучше — одно заведомо проигранное сражение или исход всей войны, смерть одного человека или нескольких десятков невинных людей?

Рон снова тронул Гермиону за плечо, и она вздрогнула от неожиданности:

— Что?..

— О чем задумалась? — Рон убрал руку и немного отодвинулся.

— Да так... — Гермиона неопределенно качнула головой и прислушалась.

Пока она размышляла, обсуждение не ушло далеко. Дамблдор, похоже, решил дать возможность высказаться каждому. Сейчас говорила МакГонагалл, практически слово в слово повторяя все, что не так давно сказал Люпин:

— ...прописные истины: мы не можем себе позволить потерять информатора. Потому в этот раз придется ограничиться простым предупреждением населения, уж извини, Аластор, — Грюм только пренебрежительно фыркнул на это. — Впрочем, это сугубо мое мнение. Возможно, у кого-то будет более дельное предположение.

— Это ведь магическая деревня, так? — Гермиона почувствовала себя неловко под направленными на нее взглядами. — Я хочу сказать, мы ведь можем снабдить портключами женщин и детей, а остальных просто предупредить, как предложила профессор МакГонагалл, пусть будут готовы к сражению.

— Ваше предложение, мисс Грейнджер, было бы весьма актуальным, если бы в Батлейт Бабертон было хоть сколько-нибудь пригодных к битве человек. Деревня эта — старая, и живут там большей частью такие же старики; едва ли там наберется десяток-полтора относительно молодых магов. Я предлагаю эвакуировать всех — это гораздо проще провернуть.

— Как это по-слизерински — в любой ситуации выбирать более легкий путь!

— Сириус! — одернул Блека Дамблдор. — Сейчас не место и не время! — и повернулся к Снейпу: — Северус... ты уверен? У нас патовая ситуация, боюсь, какой бы вариант мы ни выбрали, последствия будут примерно одинаковыми...

— Почему же? Вы вольны принимать любое решение.

— Северус... — директор только головой покачал.

— Что я говорил? Скользкий гад наверняка нашел лазейку, чтобы и сейчас выкрутиться! — снова влез Сириус. Снейп на это заявление лишь пожал плечами и снова замолчал.

— Хватит, Сириус! — Дамблдор раздраженно пристукнул ладонью по столу. — Не надоело повторять одно и то же?.. Все, я сказал! Иначе мне придется наложить на тебя Silencio! — директор по обыкновению сложил домиком кончики пальцев и продолжил: — Все высказались? Ну что ж, вариантов у нас действительно немного. А раз так, будем действовать как обычно, на свой страх и риск. Северус прав, это старая деревня, а маги преклонного возраста очень плохо переносят не то что аппарацию, но даже и перемещения портключами. Каминная сеть не подходит по тем же причинам, да и не следует исключать вариант, что ее могут частично блокировать; не первый раз, были прецеденты... «Ночной рыцарь», как вы все, несомненно, знаете, пришлось упразднить из-за недостаточной защищенности его пассажиров. Как ни прискорбно это сознавать, но выход действительно один. Поскольку просто так это оставить мы не можем, другие варианты не подходят, остается только принять сражение.

— И стоило мне мозги пудрить столько времени, если все равно вышло по-моему? — Грюм оживился, здоровый глаз его заблестел. — Значит, сделаем так...

* * *

Может, зря они все так всполошились? Это не было похоже на ловушку, по крайней мере, на первый взгляд. Пожиратели явились в точно обозначенное время и, судя по тому, как они себя вели, не опасались засады. Но их было больше, значительно больше, чем предполагалось...

Скрытая чарами иллюзии, Гермиона вздрагивала на пронизывающем ветру и ждала сигнала от Грюма, не понимая, почему он медлит. Уже загорелись отдельные дома, воздух огласили крики истязаемых людей, в небе появилась первая Черная Метка, а Грозный Глаз все еще молчал.

Но вдруг ситуация разом изменилась. На центральной площади, на самом открытом ее участке, полыхнул сноп огня, взвился в воздух, изгибаясь плетью, и полоснул по тем Пожирателям, которые имели неосторожность находиться в этот момент в зоне поражения. Послышались их агонизирующие стоны, а из ближайших домов на улицу высыпали и остальные члены карательного отряда. В морозном воздухе зазвенели их выкрики:

— Это он!

— Это Феникс!

И зычный голос, кажется, Макнейра:

— Не убивать! Темному Лорду он нужен живым!

Кто-то — кажется, то была Беллатриса Лестранж — залилась визгливым безумным смехом и выпустила из своей палочки багровый луч Crucio. Гермиона еще успела заметить в центре сгустка пламени высокого человека, одетого в черную мантию, с капюшоном, закрывающим лицо, но в этот момент Грюм, наконец, дал сигнал, и она бросилась в гущу боя.

Пожиратели словно ждали их. Они действовали четко и слаженно, мгновенно разделившись на две группы: одни продолжали обстреливать проклятиями загадочного Феникса, а другие разом развернулись и ощетинились палочками в сторону объединенного отряда орденцев и авроров.

Разноцветные росчерки заклятий скрестились в воздухе, расцвечивая черноту ночи. Гермиона едва успела уклониться от сиреневатого луча, выпущенного каким-то Пожирателем — наверное, из молодых, и явно не англичанином, судя по смуглой коже и черным, отливающим в красноту волосам. Бросила в ответ оранжевый сноп Inflammare, но, кажется, тоже промахнулась, вывернулась из-под брошенного кем-то Круциатуса, в ответ кого-то им же и достала. Крик поверженного противника добавился в общую какофонию звуков. Использовать Непростительные она научилась давно...

Грюм в паре десятков ярдов сражался сразу с тремя. Несмотря на возраст и увечное тело, он двигался легко, словно танцуя, невозмутимо парируя летящие в его сторону проклятия и посылая в ответ свои. Было видно, что помощь ему не понадобится.

Кингсли неподалеку от Грозного Глаза прикрывал молоденького аврора, в которого попало костеломное заклятие. Гермиона подобралась ближе, наложила торопливое Ferula на сломанное плечо — Шеклболт рядом скороговоркой порадовался, что заклятье прошло по касательной, — и достала один из припасенных на такой случай портключей. Отправив раненного в вотчину мадам Помфри, она снова ринулась в бой.

Все дальнейшие события слились в невообразимую мешанину из картинок и звуков. Даже позже, вспоминая детали, Гермиона, как ни пыталась, не смогла составить цельную картину, память подсовывала только отдельные фрагменты.

Вот Фред и Джордж, стоя плечом к плечу, прикрывают истекающего кровью Ремуса, зажимающего ладонью рваную рану на боку. Рядом с ним падает на колени Тонкс, и они вместе исчезают в голубоватой вспышке сработавшего портключа... Вот Сириус, с немного безумной улыбкой на лице, методично обстреливает Беллу проклятиями; та уворачивается, осыпая его издевательствами, но зеленый луч Авады обрывает ее на полуслове... Рон — правая рука его висит плетью, он перехватил палочку левой, но это совсем не помешало ему добить какого-то долговязого Пожирателя... В центре площади мечется огненная плеть, буквально выкашивая сомкнутые ряды ПСов, но их словно совсем не становится меньше. Огонь этот совершенно беззвучный, или это сама Гермиона уже просто ничего не слышит?

А вот... в ее сторону летит Авада, и Гермиона с отчетливой ясностью понимает, что уклониться она уже не успевает, не успевает, не успева...

Сильный рывок повалил ее на землю; стена огня взметнулась перед глазами, послышались испуганные крики, затем с тонким звоном лопнул антиаппарационный барьер, и сразу же зазвучали редкие хлопки аппараций — то спасались бегством немногочисленные члены основательно потрепанного карательного отряда.

С трудом Гермиона поднялась с земли и пошатнулась: от пережитого страха ноги дрожали и подкашивались. Сильная рука придержала ее за локоть, помогая утвердиться в стоячем положении, и незнакомый голос сухо спросил:

— Вы в порядке, мисс?

— Я... да... кажется, да...

Рука с локтя тут же исчезла, словно тот, кто поддержал ее, сам обжегся об ее кожу сквозь все слои одежды. Гермиона поймала себя на том, что, приоткрыв рот, смотрит на незнакомца. Он был... не сказать, чтобы красавцем — левую щеку уродовали шрамы, словно от сильного ожога, правая же сторона лица была чистой и гладкой, — но внешность его не была отталкивающей. Длинные темные волосы были заплетены в косу, а глаза... Гермиона невольно вздрогнула. Темно-карие, почти черные, с мерцающими в глубине золотистыми искрами, они были колючими и холодными и смотрели на нее с нескрываемым презрением. Гермиона опомнилась, закрыла рот и в замешательстве отвела взгляд.

— В таком случае, честь имею, — незнакомец коротко кивнул.

— Спасибо вам... — Гермиона совсем растерялась.

Рядом удивленно вскрикнул Невилл — она и не заметила, когда он появился, — и этот странный огненный маг резко, всем телом, повернулся к нему; чуть усмехнулся уголком рта, приложил палец к губам и пропал во вспышке пламени. Невилл застывшим взглядом расширившихся в изумлении глаз созерцал пустое пространство рядом с Гермионой, откуда только что исчез этот... Феникс? Странное имя для мага, хотя, учитывая то, как он управляется с огнем и как перемещается в пространстве, может, оно дано по способностям...

— Опять ушел? Почему не задержали? — к ним, слегка запыхавшись, поспешно подошел Грюм.

Гермиона вдруг сообразила, что события, произошедшие с момента, как ее буквально за руку выдернули из-под Авады, заняли не более нескольких минут. Вон подтягиваются и остальные члены их отряда; подоспевший Рон крепко обнял ее одной рукой. Гермиона уткнулась ему в плечо, чувствуя, как стихает, отпускает охватившая ее нервная дрожь... и тут до ее сознания дошли слова Грюма.

— То есть, как «опять»? Что это значит? Вы... вы знали, что он здесь будет?

— Разумеется, не знал, — Грозный Глаз выразительно поморщился. — Но предположения были.

— Но кто он? — Рон дернулся и зашипел от боли; Гермиона поспешно выпуталась из его объятий и отступила на шаг.

— Не сейчас. Поговорим в штабе, — Грюм вытащил из расстегнутого ворота мантии собственный портключ на длинной цепочке и исчез, прихватив с собой несколько раненных авроров.

Гермиона отправила в лазарет Рона и вместе с Невиллом и присоединившимися к ним близнецами тоже занялась пострадавшими. В штабе, так в штабе. Интересно будет услышать о том, кто же такой этот таинственный незнакомец. Гермиона не сомневалась в своем умении докапываться до истины, так что и Грюму, и директору придется ответить на множество ее вопросов.

Вот только... чему так улыбается Невилл?