Город Привидений (гет)

1999 год, 22 января

— Где, где она? — послышалось за спиной.

— Да вот же, в зелёном!

— Какая красивая мантия… Я думала, сейчас гриффиндорки только маггловское носят…

— Ага, и всё красного цвета, и в подземелья носа не кажут! Не смеши мой значок, Лиза!

— Да я тебя-то не могу рассмешить с тех пор, как ты его нацепила… Всё этот Слизнорт, удружил так удружил…

Алисия обречённо вздохнула, поправляя воротник своей лучшей тёмно-зелёной мантии. Неужели эти пигалицы не понимают, что она всё-всё слышит? Всё-таки подземелья, да ещё урочное время — тишина лишь усиливает все акустические эффекты. Ладно, чёрт бы побрал их болтовню. Дела важнее.

— Где Слизнорт? — без лишних приветствий гаркнула Лис, разворачиваясь к стайке девчонок.

Шёпот прекратился. На неё уставилось несколько пар жадно-удивлённых глаз.

— Ну? — переспросила она, чувствуя, как всё внутри начинает зудеть от нетерпения.

— Да в классе он, в классе, — та, что со значком, махнула рукой в сторону бывшей обители Снейпа. — Занимается с перваками. А вы что, хотите взять у него интервью о войне?

— Интервью занимается моя подруга Анджелина Джонсон, — ну вот, снова её перепутали с Анджи, — а я здесь, — Лис многозначительно встряхнула пухлым пакетом с провизией, — по своим личным делам.

— Понятно, — хором закивали девицы и тут же потеряли к ней интерес.

Усмехнувшись про себя, Алисия направилась в сторону знакомого кабинета. Когда-то она потеряла здесь кучу нервов и сил. Кажется, сейчас качество времени, проводимого в подземельях, поменялось кардинально. Уже на расстоянии нескольких ярдов от двери было слышно, как Слизнорт прямо-таки разливается соловьём.

Повезло маме, подумала Алисия, пристраиваясь у входа. Если бы и её так учили… Неудивительно, что Офелия была мастерицей зелий. Вообще и самой Лис это дело неплохо удавалось — но лишь неплохо, не больше. «Превосходно», полученное на СОВ и «выше ожидаемого» — на ЖАБА, достались ей из-за везения и лояльности экзаменационной комиссии. Желчь и дерьмо, которыми поливал всех гриффиндорцев Снейп на протяжении семи лет, вовсе не способствовали процессу познания.

Прекрати, одёрнула сама себя Лис.

Сейчас не время судить мёртвых. Время будить живых.

В эту секунду на улице зазвенел колокол, оповещающий замок о конце учебного дня. Скрипнула дверь, и живым ручьём из класса вытекла стайка слизеринских первокурсников. Один, два… пять, восемь, десять, двенадцать зелёных воротников!

Вот тебе и война!

Следом за детьми, пыхтя и отдуваясь, выкатился Слизнорт. Алисия плохо помнила его в лицо, но ещё более погрузневшая с тех пор фигура и пышные светлые усы сразу бросились ей в глаза.

Декан Слизерина с усталостью осмотрел своих воспитанников. Когда те отошли на достаточное расстояние, то Слизнорт, в очередной раз глубоко вздохнув, обтёр взмокшее лицо кипельно-белым платком.

— Добрый день, сэр, — Алисия, наконец, вышла из-за двери.

— О, — в какую-то секунду моржовое лицо Слизнорта не выражало абсолютно ничего, однако в следующий миг расплылось в благожелательной улыбке, — Здравствуйте, мисс. Помню, Андромеда писала мне… ну что же, проходите, проходите сюда, мисс.

Дверь класса захлопнулась с обратной стороны. Алисия с интересом осмотрелась.

Кто-то убрал с полок все жуткие снейповские препараты. Их место заняли вполне безобидно выглядящие колбы и флаконы с различными притирками и растворами. Судя по аккуратно развешенным табличкам, каждый курс теперь имел собственный стеллаж, куда складывались и котлы, и ингредиенты, и результаты практических работ. На потолке было установлено небольшое магическое окно, которое давало постоянный поток дневного света. Под его лучами сушились связанные охапки свежих растений, а в камине приветливо трещали дрова — и эти стены, наконец, покинули привычные в прошлом сырость и затхлость.

— А больше я ничего не смог тогда сделать, — сказал Слизнорт, заметив, что она смотрит. — В тот жуткий год всем юным волшебникам недоставало некоего… комфорта.

— Простите?

— Северус собрал прекрасную коллекцию опытных образцов, но держать основную их часть в практическом классе, на мой взгляд, несколько…нецелесообразно, — грустно улыбнулся он. — Теперь весь методический фонд собран в его бывшем личном кабинете. А для того, чтобы поговорить, нам с вами придётся подняться на седьмой этаж.

— Хорошо, — пожала плечами Алисия и вновь взялась за дверную ручку.

— Стойте, стойте! — воскликнул Слизнорт. — Видите ли, я стал далёк от своей прежней формы. Девять лестничных пролётов — уже не шутки… Раз уж мы с вами здесь одни, то… Винки! — вдруг произнёс он.

Раздался хлопок, и у их ног возникла не первой молодости домовуха. Внешний вид её отличался от прочих эльфов, которых Лис и компания встречали во времена регулярных набегов на школьную кухню. Вместо наволочки с гербом Хогвартса на Винки было надето тёмно-синее платье с буквой «С», серебряными нитками вышитой на груди.

— Винки слушает профессора Слизнорта, — пропищала она.

— Перенеси, пожалуйста, меня и мисс Спиннет в кабинет, — ответил профессор.

Винки кивнула, схватилась сухими морщинистыми ручками за руки Слизнорта и Алисии, и уже в следующую секунду они стояли на пороге совсем другой комнаты, обставленной ещё более комфортно и, без всякого преувеличения, почти роскошно. Старинная мебель, мягкие ковры, пианино. Повсюду были развешены фоторамки с портретами самых разных людей, от одновременного движения которых рябило в глазах.

— Чего-нибудь ещё, сэр? — услышала Алисия, едва успев перевести дух.

— Если только чаю для меня и молодой гостьи, — ответил Слизнорт.

Винки услужливо кивнула и вновь исчезла в воздухе.

— Разве внутри Хогвартса возможно перемещаться таким образом? — с удивлением воскликнула Алисия.

— Домовики могут очень многое, чего не умеем мы, в том числе и аппарировать в школе. Конечно, неспортивно заставлять эльфа перетаскивать себя с этажа на этаж, но… Винки страдает, если у неё совсем ничего не просить. Позапрошлым летом другие эльфы умоляли сделать с ней хоть что-нибудь — бедняжка сильно пила с тех пор, как от неё избавился прежний владелец. Я, конечно, взялся помочь Винки, но одних зелий оказалось недостаточно. Пришлось уж мне сделаться её полноправным хозяином.

Пришлось… ну как же, прямо силком тащили! И Винки эта какая-то странная. Неужели желание служить и подчиняться и вправду в крови у всех эльфов? Разве одно наличие разума — а домовики были вполне себе разумны — не должно вызывать стремление к свободе?

Впервые в Алисии проснулась солидарность с безумными идеями Гермионы Грейнджер. Наверное, это её маггловская половина дала о себе знать.

Вскоре размышления Лис прервала сама Винки, появившаяся в покоях профессора с большим подносом в руках. Быстро приготовив всё для чаепития, она отвесила очередной благодарственный поклон и удалилась с громким хлопком, оставив бывшую гриффиндорку и слизеринского декана наедине.

Пока Слизнорт разливал по чашкам молоко, Алисия вытащила из своего пакета по большой коробке шоколадных котелков и засахаренных ананасов. О да, она со всей ответственностью отнеслась к заветам Андромеды. Старик обожал сладости и комплименты, а Алисии позарез была нужна его благосклонность.

— Ну зачем, зачем вы? — укоризненно покачал головой Слизнорт, увидев яркие упаковки, но от угощения отказываться не стал.

— Я привыкла благодарить тех, кто помогает мне, — просто ответила Алисия, с удовлетворением глядя на то, как Слизнорт отправляет в рот первый засахаренный кусочек. — Разве это плохо, сэр? К тому же дело моё весьма деликатного свойства.

— Да, Андромеда изложила мне суть, — согласился зельевар. — Но чем именно я могу помочь? Ваша матушка так и не поведала никому, каким образом ей удавалось покидать спальню после отбоя, — он грустно усмехнулся в свои густые усы и взял ещё один ананас. — Не она первая, не она последняя, но крови, конечно, Совет попечителей и её семья у меня довольно выпили в тот год…

— Но я и не прошу вас говорить о том, что происходило именно в тот год, — возразила Алисия. — Скорее, меня интересует предшествующее ему время.

И она выложила на стол ту самую фотографию Марвина Маккиннона.

— Какое отношение имел этот студент к моей матери и её подруге Джезебель Яксли? Кроме, конечно, того обстоятельства, что все они учились в Хогвартсе примерно в одно и то же время.

— Почти в одно. Мистер Маккиннон родился годом раньше. Скажите, Алисия, вы читаете маггловскую литературу? Знаете ли вы, откуда взяты имена вашей матери и её брата мистера Гринграсса?

— Разумеется, знаю, — кивнула Алисия. — Героев одной из трагедий Шекспира, брата и сестру, звали так же. Между прочим, сэр, там есть и ваш тёзка.

— Совершенно верно, — вздохнул Слизнорт. — Не зря говорят, что имя накладывает отпечаток на жизнь человека. Это как раз был тот самый случай. Страсти среди этого поколения Гринграссов кипели воистину шекспировские.

— Что-то такое я и предполагала. Но Маккиннон…

— Не принц датский, конечно, а всего лишь полукровка — правда, отец его происходил из уважаемого волшебного рода. Должен сказать вам, что если бы семья вашей матери не придерживалась старых порядков, то этой истории, вероятно, не случилось бы. И вы, мисс Спиннет, вряд ли появились бы на свет.

— Понимаю. Да уж, чистокровная и полукровка, слизеринка и хаффлпаффец….

— Знакомые мотивы, не правда ли?

Очень знакомые, подумалось Алисии. Вот только трагедия уже не та, из которой старшие Гринграссы взяли имена для своих детей. И концовка другая.

Шекспировские героини не находили себе бойких подруг, не убегали из дома, не выходили замуж за влюблённых в них мавров, не рожали въедливых и настырных дочерей.

Шекспировские героини вообще далеко не всегда оставались в живых.

* * *

Слизнорт показывал себя искусным рассказчиком. Пожалуй, Андромеда Тонкс была права насчёт того, что зельевару попросту хотелось выговориться. Лис слушала его — и сама будто бы оказывалась в Хогвартсе семидесятых.

…Тогда Дамблдор только стал директором. Необратимо менялся маггловский мир, и никакие, даже самые древние стены не могли сдержать влияний извне. Хогвартс не стал исключением — и всё в замке пропиталось несмелым духом зарождающейся свободы. Менялись нравы, в прошлое уходили многие традиции.… Это не могло не возмущать поборников прежних порядков, коих в магическом сообществе оставалось достаточно.

И это не могло не сыграть на руку другой силе — сквозь поле мирных цветов медленно, но уверенно пробивались ростки зла.

Гринграссы как раз были из той, старой гвардии. Никаких радикальных идей они, конечно, не разделяли и в военное время твёрдо держали нейтралитет. Слизнорт учил три поколения этой семьи. Мужская её часть держала несколько волшебных мануфактур, женская имела своё ателье — шила форму для работников Министерства. Старший брат Офелии, Лаэртус Гринграсс, поступил в Хогвартс в шестьдесят пятом, сама Офелия отправилась туда пятью годами позже. До шестого курса юная Гринграсс ничем не выделялась среди своих однокурсников. Разве что в зельеварении разбиралась лучше остальных, но среди отпрысков чистокровных семей такая способность не была редкостью — некоторых учили разбираться в травах и отварах ещё до школы.

Декан Слизерина не знал, где и при каких именно обстоятельствах его подопечная сблизилась с молодым Маккинноном. Просто в один момент Офелия изменилась — начала делать ошибки даже в простых зельях, пропускать еженедельные собрания Клуба Слизней, а на лице её поселилась рассеянно-блаженная улыбка. Слизнорт лишь добродушно посмеивался, глядя на юную слизеринку — молодость, рассвет жизни…. Всё выплыло наружу на матче Слизерин-Хаффлпафф, где Марвин играл загонщиком. Офелия демонстративно явилась на игру с чёрно-жёлтой розеткой и тут же попала под шквал осуждающих взглядов своих однофакультетников. Тот матч барсуки выиграли, и неудивительно, что после этого Офелия попала в опалу. Даже лучшая подруга Джезебель Яксли ещё долго не решалась заговорить с ней.

Кстати, о Джезебель. Когда Алисия увидела эту женщину, то сразу отметила её холёную привлекательность и уверенную, даже несколько наглую манеру держать себя. Слизнорт же запомнил её другой — нескладной, полной, молчаливой. По правде говоря, в юности ведьме не везло — Джезебель рано осиротела и осталась на попечении своего дяди Бертрана. Да-да, того самого, что во вторую войну заседал в чёртовой Комиссии. Яксли славился своим тяжёлым нравом уже тогда, в семидесятые, и можно было представить, каково рядом с ним жилось Джезебель.

Но её роли во всей этой истории сей факт никак не умалял. После того, как гнев слизеринцев, наконец, сменился на милость, подружки опять стали неразлучны. Правда, недолго музыка играла…. Уже под конец учебного года подземелья затряслись от нового скандала — выяснилось, что Яксли выкрала у Гринграсс личный дневник. Слизнорту, как декану, конечно, пришлось вмешаться, пришлось даже отправить по письму домой родственникам обеих девушек. И каково же было удивление профессора, когда обе стороны в не слишком учтивой форме попросили его…не лезть не в свои дела! Такого он не видел ни разу за весь свой солидный педагогический стаж. Возмущённый Слизнорт уже собрался было отправиться туда, куда и следовало идти при всех непреодолимых разногласиях — к Дамблдору, о чём и не преминул сообщить в своих ответных письмах, но этим же вечером в камине появилось лицо Бертрана Яксли, и выражение этого лица не сулило ничего хорошего. Он не просто просил не доводить дело до ушей директора, он угрожал.

В тот момент Слизнорту стало по-настоящему страшно. Он уже чувствовал тонкий запах надвигающейся грозы. Он догадывался, что за плечами этого человека стоит не только мощь Министерства. Вне всякого сомнения, Бертран Яксли был проводником какой-то неведомой силы, с которой, возможно, в недалёком будущем не сможет поспорить никто.

И Слизнорт отступился. Он долго ещё корил себя за это, а после понадеялся, что всё обойдётся малой кровью. В конце концов, что мешает ему в следующем году обратить более пристальное внимание на девушек и если что-то опять пойдёт не так, всё же незаметно сообщить Дамблдору? Он махнул на это дело рукой и позволил студентам разъехаться по домам.

А меньше, чем через месяц в «Пророке» вышел некролог, в котором сообщалось о трагической гибели Марвина Маккиннона.

Когда наступило время нового учебного года, то перемены, происшедшие с бывшими подругами, не заметил бы лишь слепой.

Джезебель вернулась в школу, как говорится, на коне. Похорошевшая, подобревшая, она отставила свою прежнюю молчаливость и радостно делилась с окружающими своим внезапным счастьем. Причина действительно была весомой — в августе Джезебель Яксли и Лаэртус Гринграсс объявили о своей помолвке.

Офелия, напротив, резко сдала — от прежней девушки, прекрасной своей любовью, осталась лишь бледная жалкая тень. Она забросила и учёбу, и клуб Слизней, а от гербологии вообще отказалась, и с тех пор всячески избегала любых посещений школьных теплиц. Зато её часто стали видеть на стадионе — одинокая фигурка торчала на верхних трибунах в любую, даже самую скверную погоду.

Видимо, именно там Офелия и познакомилась с Кассией Спиннет — молодой, подающей надежды спортсменкой, которая вернулась в Хогвартс, чтобы заменить на посту преподавателя полётов уехавшую мадам Роланду Хуч…

— Я не знаю, — дрожащим голосом говорил Слизнорт, — не знаю, как всё это вышло! Вне всяких сомнений, я ощущал свою вину перед вашей матерью. Многие преподаватели сочувствовали мисс Гринграсс и закрывали глаза на её частое отсутствие на уроках и безразличный ко всему вид. Тем более, по всей стране уже поползли слухи о новых жутких случаях… о новых жертвах… — Слизнорт прикрыл морщинистые веки. — В общем, в один далеко не прекрасный момент мадам Помфри сообщила мне о том, что мисс Гринграсс ждёт ребёнка, ждет…вас, Алисия. Сказать, что я был ошарашен — значит, ничего не сказать.

— И что же вы сделали? Что вообще делают в таких случаях? — тихо спросила Лис.

Хогвартс тщательно соблюдал внешние приличия, но эти стены хранили много тайн. По слухам, половина или больше молодых магов становились взрослыми именно здесь.

Что уж говорить — Алисия тоже когда-то оставила свою невинность в Выручай-комнате. И не только она. Внутри всё перехватило мучительно-сладко лишь от одного мимолётного воспоминания, и Лис мысленно порадовалась четвертинке чёрной креольской крови, текущей в её венах.

В отличие от людей с тонкой светлой (и веснушчатой) кожей, ей почти не приходилось краснеть.

— Отправился к Офелии, конечно же. Если студентка достигает совершеннолетия — а мисс Гринграсс его достигла — на момент зачатия ребёнка, то её положение может сохраняться в тайне от родителей и опекунов. Если она того пожелает, то директор школы изготовит портключ до больницы имени святого Мунго, где под наблюдением целителей ей дадут нужное зелье, и…. В мои прямые обязанности входило предложить ей этот вариант в первую очередь. Да что уж там, для любого преподавателя такой исход предпочтителен, вы уж простите меня, Алисия…

И Слизнорт, прерывисто дыша, спрятал старое лицо в ладонях.

— Не надо, — как можно более ровно сказала Алисия. — Не вините себя. Так что же, она сама отказалась?

— Да, — кивнул Слизнорт. — Отказалась. Я пытался выведать у неё подробности, пытался узнать, кто отец ребёнка. Мои усилия оказались напрасными. Всё, что мне удалось узнать — что это было не в школе. Как она умудрялась покидать замок — знает один Мерлин…

— Понятно, почему она молчала, сэр. Мой отец — маггл. Хорошо было бы, если бы он повторил судьбу бедного Маккиннона?

— Маггл? Получается, мисс Кассия Спиннет…

— Его сестра. Моя тётя — магглорожденная ведьма. По крайней мере, она считает именно так. Мой дедушка, которого я никогда не видела, привёз их сюда с Гренады очень, очень давно. Так давно, что я сама лишь некоторое время назад узнала об этом волей случая. Но он точно был магглом, а вот бабушка…. При любом раскладе концов уже не найти.

— Я плохо запомнил вашу тётушку в школьные годы, — покачал головой Слизнорт. — Если только на поле…

— Логично, — Лис позволила себе не сдержаться. — В зельях она не мастерица, да и влиятельных родственников, как мама, не имела.

— Ну зачем вы так, — Слизнорт с улыбкой встретил её шпильку. — В моём клубе собираются не только зельевары из чистокровных семей. Я приглашаю многих, но ведь даже далеко не все соглашаются. Вы мне лучше расскажите, как дальше сложилась ваша жизнь?

— Видите ли, сэр, — Алисия слегка нахмурилась, — эта история имела далеко идущие последствия для всех нас. По крайней мере, спортивной карьере Кассии после Хогвартса однозначно пришёл конец. Видимо, Джезебель было недостаточно кольца на пальце, и на седьмом курсе она продолжила следить за мамой и кляузничать. Иначе объяснить такую степень её личной осведомлённости в делах нашей семьи я не могу. К счастью, вся эта чистокровная компания вскоре после моего рождения то ли потеряла наш след, то ли просто наигралась в свои подлые игры. Во всяком случае, до последнего Рождества я и не подозревала о самом факте существования данных людей. Меня тревожило совсем другое.

Слизнорт кивнул, всем своим видом давая понять, что готов слушать дальше.

— Мой отец — сложный человек…был. Нетрудно догадаться, что в первое время именно ему пришлось нести на себе бремя ответственности аж за трёх ведьм. Вы будете смеяться, сэр, когда узнаете, чем он занимался. Чтобы прокормить семью, маггл Саймон Спиннет стал водителем мусоровоза.

Алисия с вызовом посмотрела на Слизнорта, ожидая увидеть в его блеклых глазах что угодно, от насмешки до отвращения. Но на лице старика промелькнуло что-то похоже на…сочувствие.

— Через некоторое время мама присоединилась к нему. Они начали уезжать на несколько дней, как только я немного подросла. Готова поспорить на свою метлу, что со стороны матери это не было актом честного альтруизма, а в кузове их машины лежал не просто мусор, а какая-то, простите, маггловская облучающая дрянь. Наверняка, пока отец был за рулём, мама лупила Конфундусом или чем-то похлеще по маггловским полицейским. В любом случае, это длилось всего несколько лет. Когда мне было тринадцать, папа сгорел за пару месяцев, словно спичка. У него были метастазы во всём теле. Жаль, но ни наша, ни маггловская медицина пока не может лечить столь запущенные формы рака.

— Мои соболезнования. — Слизнорт выглядел по-настоящему потрясённым. — И что стало с Офелией?

— О, сэр, она ещё легко отделалась. Оказывается, ведьму не так-то просто сгубить всеми этими штуками. Но малокровие, постоянные простуды, необратимо слабеющее зрение... Думаю, это с ней навсегда.

— Какой ужас, — прошептал профессор.

— Просто жизнь, — грустно усмехнулась Лис. — А знаете, что? Не хотела говорить это вслух, но всё-таки скажу, пожалуй. Слава Мерлину, что у мамы был такой учитель, как вы. Да, о покойных не принято отзываться плохо, но из уроков профессора Снейпа не вышло много толка. Он думал, что в его классе сидит стадо болванов — и почти все мы становились именно такими. Спасибо за то, что вы развивали умения тех, кто действительно имеет склонность к этой науке. Мама варит себе одно зелье, которое придумала сама, и от него ей хоть немного, но становится лучше.

— Стоп! — Слизнорт прямо-таки подпрыгнул на стуле, словно мячик. — То есть простите, мисс Спиннет… и спасибо вам тоже, но меня съедает чисто профессиональный интерес…. Из чего и как она его делает? — выпалил он, как на духу.

Лис уже собиралась рассказать всё Слизнорту, но, заглянув в жадно блестящие глаза зельевара, в последний момент прикусила язык.

До сих пор она переступала лишь чётко обозначенные границы. Отправляясь сюда, Алисия прежде всего намеревалась узнать обо всём, что попадало под Непреложный обет, данный Кассией. Она думала так: если проговорится кто-то другой, то это выведет из-под удара и тётку, и мать. Расчёт оправдался — да и Слизнорт явно был рад отвести душу.

В том, что из всей этой ситуации он извлекает какую-то личную выгоду, Алисия была уверена на все сто. Ну и пусть, кто ж против, пока всё идёт на равных. Правда за правду, откровенность за откровенность. Но последняя часть её истории уже, кажется, была лишней. А зелье…?

Стоит ли разыграть и эту карту?

— Драконья кровь, — наконец произнесла Алисия. — Это точно, остальное не могу припомнить, извините. Я могу поискать и прислать вам позже.

— Пожалуйста, — Слизнорт будто обмяк, но руки его неистово сжимали подлокотники. — Напишите мне. Всё-таки я член Гильдии Зельеваров, если вы понимаете, что это может значить.

— Понимаю, сэр.

Но не до конца понимаю ваших мотивов, подумалось ей.

* * *

Приближался вечер. Алисия, наконец-то выбравшись из покоев старого зельевара, быстрым шагом пересекала очередной огромный коридор. Она старалась не обращать внимания на праздно шатающихся по замку учеников, которые, завидев её, начинали переговариваться друг с другом — новый человек в этом месте не мог не привлечь к себе внимания. Вот только бы знакомых не встретить! Не было ни времени, ни желания сейчас отвечать на чьи угодно расспросы. Ей требовалось укрытие, чтобы хорошенько обдумать услышанное ещё раз. Выручай-комната? Да чтоб ей сгореть к чертям собачьим! Ах, точно, она же уже запоздала со своим пожеланием.

Осмысление всего тянуло Лис к земле так, будто бы она набрала по пригоршне камней в карманы своей мантии. У Слизнорта она ещё держалась — нужно было вести разговор. Сейчас же…

Ткни палкой в змеиное гнездо — и увидишь, что получится, кричала мама. А получился полный пиздец! Воистину, эта мерзкая история всё ещё не достигла полного дна, зато успела затянуть в себя всех, словно трясина. Перед глазами Алисии уже разворачивались картины, которых, впрочем, она не могла видеть никогда.

Вот сияющий от гордости Маккиннон спускается вниз, бросает на землю биту, принимает поздравления от мадам Хуч и сгребает в охапку маму, стоящую неподалёку. Слизеринские трибуны возмущённо гудят.

Вот юная неуклюжая Джезебель в школьной мантии бежит по подземелью, прижимая к груди тетрадку в обложке из телячьей кожи.

Вот Слизнорт, ещё не такой лысый и толстый, стоит посреди своей комнаты и с ужасом смотрит в камин; оттуда торчит голова Бертрана Яксли и тихим страшным голосом что-то говорит ему.

Вот Марвин Маккиннон лежит, распластавшись по земле, бледный и безмолвный — совсем как.… Из уголка его рта стекает тонкая струйка крови.

Вот заплаканная мама сидит на стадионе, обхватив руками трясущиеся от холода плечи, и наблюдает за Кассией, тренирующей хаффлапафскую сборную. После свистка ученики расходятся, а Кассия, бросив короткий взгляд на одну из трибун, вновь садится на метлу и летит к ней…

Вот мама в числе других студентов сидит в подземелье перед своим котлом. На них смотрит пожилой экзаменатор в траченой молью мантии. Мама тонко режет корень асфоделя, бросает его в своё варево, перемешивает. Гриффиндорец, сидящий рядом, пытается повторять за ней, но вдруг в его котле что-то взрывается и класс затягивает облаком густого смрадного дыма. Мама, зажав нос и рот, вскакивает со скамьи и бросается к дверям класса, но не успевает, и прямо у всех на глазах её выворачивает на каменный пол.

Внезапно видение отступило. Алисия была готова поклясться, что ещё чуть-чуть, и её саму сейчас стошнит.

Мерзкая, мерзкая слизеринская семейка! Мерзкое змеиное логово! Ублюдки. Предатели. Ох, не зря Лис несётся на запах любой истории, точно гончая сука. Давно пора. Но правда ли всё это? Нет, Слизнорт вряд ли солгал — Алисия и об этом позаботилась. Одна крохотная капля Кипучей Болтучки на унцию воды. Перемешать, встряхнуть, распылить на еду. Сахар в полтора раза ускоряет реакцию. Мерлин великий, если кто-нибудь узнает.… Нет, никто не должен узнать, иначе не сносить ей головы!

Нужно спрятаться в каком-нибудь классе, отдышаться и после отправиться домой. Хватит с неё этого замка. Завтра нужно быть в магазине. Лис нырнула в очередной проход, оставив позади широкую лестницу, подняла голову и не поверила своим глазам. Восьмой этаж. Ярдах в пяти от неё на стене красовался до боли знакомый гобелен, на котором волшебник по имени Варнава Вздрюченный учил горных троллей крутить фуэте.

Твоего гриндилоу за хер! Ну почему, почему, почему ноги принесли её именно в это место? От собственной глупости захотелось завыть в голос, но она сдержалась. Что ж, раз самой Судьбе так угодно, Лис попробует. Лучшего места в замке и впрямь не найти.

Мне нужно побыть одной, побыть одной, побыть одной, изо всех сил думала бывшая гриффиндорка, наворачивая круги по коридору. Алисия уже собралась оставить свои попытки, как вдруг сквозь глухую стену проступили очертания знакомой двери. Выглядела она, конечно, уже не так, как раньше. Вся её поверхность почернела и осыпалась неровными кусками — Адское пламя никого и ничего не щадит. Но сама комната, похоже, так и не исчезла.

Лис остановилась перед дверью, как вкопанная. Открывать или нет? Что скрывается там, за обугленной створкой? Мягкие кресла, приветливо горящий камин? Или месиво из пепла, грязи и мусора?

Она простояла ещё несколько минут, но так и не решилась взяться за закопчённую ручку. Слишком много призраков прошлого осталось в этой комнате — на сей раз не чьего-то чужого, а её собственного. А это было хуже, намного хуже.

Вновь опустив голову и ссутулившись, Алисия побрела по коридору восвояси. Нет, всё-таки ей нужно отправляться в Лондон прямо сейчас. Наверное, когда-нибудь она вернётся сюда и решится. Но сегодня на это не оставалось никаких сил. Каменные стены давили на мозги своей монотонной серостью. Хотя какая же она монотонная? Вот, например, одно перекрытие сложено из камней самых разных цветов — чёрный, грязно-розовый, терракотовый, болотно-зелёный…. Она провела рукой по шершавой гранитной поверхности. Забавно. Раньше такого здесь не было.

Вдруг Лис снова стало дурно — уже в который раз за этот вечер. Всё! Это точно конец. Обессилевшая, она опустилась на колени перед этой пёстрой стеной, пытаясь проглотить склизский ком, застрявший в горле. На изнанке век вновь зашевелились болезненно-яркие картинки. С фантазиями по мотивам рассказа Слизнорта они не имели ни капли общего. Это было уже её личное, подлинное воспоминание.

Воспоминание, хуже которого за двадцать один год жизни Алисии не было ничего.

* * *

…— Нам пора, — произносит мадам Помфри, когда высокий ледяной голос, доносящийся с улицы, стихает. — Нужно оказать первую помощь тем, кто собрался внизу.

Алисия трясущимися руками бросает фиалы с зельями, бинты и вату в заботливо подставленный кейс. Его держит бледная семикурсница[1] с перебинтованной головой. Полы её мантии с гербом Рейвенкло грубо обрезаны выше колен; Алисия видит, как дрожат тонкие ноги в ярко-оранжевых чулках.

Мадам Помфри заклинаниями запечатывает окна лазарета. Никто не должен ворваться сюда. Большая часть коек до сих пор остаётся свободной, а все те, кто лежит здесь, погружены в глубокий сон с помощью специальных чар. Медсестра делает знак рукой, и девушки покидают палату. Глухо закрывается тяжёлая дверь.

Они идут по коридору. Вокруг — ни души. Всё раскурочено, разломано, развалено. Алисия едва не спотыкается о железную перчатку одного из доспехов, все ещё слабо шевелящую пальцами. В воздухе стоят столбы пыли и пепла. Их пронзают первые яркие лучи восходящего солнца, льющиеся из окон. Её напарница с Рейвенкло, идущая рядом, громко чихает и вытирает нос свободно болтающимся на плече концом бинта.

Они спускаются по Мраморной лестнице и, наконец, заходят в Большой зал. Здесь уже собралось довольно много народу. Столы убраны и свалены в кучу где-то в углу зала. На факультетских знамёнах, скатертях, обрывках портьер размещаются люди и не только. Неподалёку от входа, вытянув серебристые ноги с тёмными копытами, лежит кентавр Флоренц. На его боку сочится тёмной кровью небольшая рваная рана.

Алисия, тяжело вздыхая, ещё раз осматривает зал. Чёрт знает, с чего — или с кого — начинать: слишком уж много их здесь. Вдруг её взгляд задерживается на двух рыжеволосых парнях, стоящих спиной к входу. Рядом с ними мельтешит копна жёстких тёмно-каштановых дред, завязанных в хвост.

Пока мадам Помфри занимается Флоренцем, Алисия, забыв обо всём, бежит туда, где стоят двое Уизли и Ли. Рейвенкловка устремляется следом за ней.

— Как всё… — начинает Алисия, дёргая за рукав Джордана, но тут же смотрит себе под ноги и понимает, что больше не сможет произнести ни слова.

Вот он лежит, распластавшись на чьей-то замызганной мантии — бледный и безмолвный. Один уголок его рта вздёрнут чуть вверх — и какой жуткой, неправильной, невероятной выглядит эта посмертная улыбка! Одежда его грязна от каменной крошки, джинсы разорваны, на сбитых коленях виднеется кровь.

В какой-то миг в голове Лис мелькает отвратительная, порочная, мелочная мысль — а вдруг это всё же не он? — но ещё один взгляд, брошенный на его лицо, убивает и эту, последнюю надежду. Густые рыжие волосы, разлетаясь по пыльной ткани, открывают целые уши.

Кажется, проходит тысяча лет с тех пор, как она увидела всё это, но в реальности проходит секунд десять, не больше. Ноги Алисии подкашиваются, она уже готова грохнуться на каменный пол рядом с Фредом, но Ли и один из братьев — кажется, Чарли — не дают ей сделать этого.

Девчонка из Рейвенкло суёт Алисии под нос пузырёк с нюхательной солью, и темнота отступает. Затем она подходит к телу, садится на корточки рядом, с грустно-спокойным видом проверяет пульс, вскоре отпускает его запястье и освободившейся рукой проводит по остывающему лицу покойного. Происходит что-то странное — искривлённые в ухмылке губы расслабляются, полуприкрытые веки опускаются, разглаживается морщинка на лбу, и почивший Уизли (единственный ли?) приобретает умиротворённый, почти спящий вид.

Колени семикурсницы, обтянутые грязными оранжевыми чулками, почти сливаются по цвету с его волосами.

— Как? — наконец Алисия решается заговорить.

Почему-то именно это внезапно становится важно.

— Взрыв на восьмом этаже, — со слезами в голосе отвечает второй брат, Перси; на щеках его дорожки пыли, одно из стёкол в очках выбито. — Я доберусь до этого выродка, доберусь!

Чарли успокаивающе обнимает плачущего Перси. Рейвенкловка встаёт с пола, поднимает кейс и возвращается к Алисии. Джордан хватает её под руку, втроём они разворачиваются и уходят прочь от этого кошмара.

— Пора делать ноги, — голос Ли слышится как будто сквозь вату. — Мы уже послали за миссис Уизли и Джорджем…

* * *

Каменный пол больно впивался в колени. Алисия как следует встряхнула головой, открыла глаза и привстала, держась за стену. Кажется, она в порядке. Суеверный ужас почти отступил.

Зато, как по заказу, со стороны Выручай-комнаты послышался звук шагов. Топало, судя по всему, две пары ног.

— Эй! — услышала она знакомые до зубовного скрежета голоса.

Алисия уже устала удивляться и просто обернулась, надеясь, что хотя бы не ошибается. Так и было — с мётлами в руках по коридору к ней спешили Джордж и Ли.

— На тебе лица нет, — заметил Ли, подойдя к ней с той же стороны, что и тогда.

— Ещё бы оно на мне было, — огрызнулась Лис.

— А что так? — с другого бока возник Джордж и схватил её за плечо.

— Ты знаешь, что это за место? — спросила Алисия, развернувшись к нему.

— Лис, я что, дурак? — перекидывание вопросами давно вошло у них в привычку. — Конечно, я знаю, что это за место и что здесь случилось. Веришь ли, нет, но при таком раскладе мне однохерственно, где это было. Куда больше меня задевает сам факт.

— Наш Джорджи сегодня — сама доброта, — засмеялся Ли. — Вчера он показывал новое помещение Верити, а сегодня, готов поспорить на что угодно, возьмётся за тебя.

— Ого, — она закатила глаза, — я адски устала, но как же тут отказать… Кстати, это же вроде не ваши мётлы, — она кивнула головой на старые «Кометы» в руках Джорджа и Джордана.

— Свистнули этот винтаж с заднего двора мадам Розмерты, — хитро улыбнулся Уизли. — Полетали над Хогсмидом, да решили завернуть сюда. Жаль, стадион был занят слизеринцами. Но кое с кем мы всё же поболтали. Только представь, у змеюшек шестеро магглорожденных на первом курсе!

— И поделом, — Алисии вспомнилась толпа первоклашек, выходивших из кабинета зельеварения. — Должен же кто-то разбавить их неповторимый колорит.

— Да уж, — согласился Ли. — Сама-то ты здесь какими судьбами?

— Можете считать, что проводила практические испытания нашей продукции, — сухо ответила она.

Воспоминание о засахаренных ананасах вновь укололо совесть.

— И как, успешно? — всё-таки Джордж был мастером нужных вопросов. Лис ни за что не ответила бы, сформулируй он свой интерес как-то иначе.

— Более чем.

Все трое замолчали и уставились на стену. Как бы не старалась держаться Алисия, как бы не хорохорился Джордж, как бы деланно-спокойно не вёл себя Ли, место, где погиб их друг и брат, никого не могло оставить равнодушным.

Джордж, Алисия и Ли стояли посреди коридора на восьмом этаже, вцепившись друг в друга, словно в ожидании новой взрывной волны.

Их мир и так всё время дрожал и разваливался на куски.

Жаль, что здесь с ними не все. Жаль, что лучший из миров находился в каком-то ужасно далёком месте, и поэтому Фред не мог быть здесь.

Жаль, что Кэти больше не хотела их знать.

— Только попробуйте куда-нибудь деться, вы двое, — внезапно выдала Лис и сгребла обоих друзей в охапку, чуть не столкнув их лбами, — только попробуйте…

— Конечно, мы попробуем, — хихикнул Джордж ей куда-то в рукав.

— И не раз, — подхватил Ли.

— Но кто сказал, что мы не вернёмся? — Джордж взялся за плечо Ли, замыкая круг.

— У меня предложение, — подал голос Джордан ещё спустя минуту. — Раз уж мы все оказались именно в этом месте, — он высвободил из объятия одну руку и залез ею за пазуху, — круто было бы воздать кое-кому соответствующие почести. Прямо здесь.

В его кулаке была зажата небольшая бутылка из красивого толстого стекла. Внутри приветливо плескалась жидкость тёмно-золотого цвета.

— Самый лучший ром с моей исторической родины, — ухмыльнулся Ли. — Налетай, не стесняйся!

— А что, — Алисия вскинула брови, — почему бы и нет? Давай его сюда.

— Можно, я буду первым? — не дождавшись ответа, Джордж взял у друга бутылку, сорвал пробку и поднёс ко рту, собираясь сделать глоток, — о, чёрт!

Уизли медленно сполз по стене, одной ладонью держась за левую сторону груди. Часть рома, сосуд с которым он всё ещё держал в другой руке, вылилась из горлышка и растеклась пахучей лужицей у них под ногами.

— Что с тобой? — встревоженно поинтересовалась Лис, глядя на Джорджа. С его щёк в один миг схлынула кровь, а губы стали отдавать нехорошей синевой.

— Не знаю, — пробормотал он, тяжело дыша. — Сердце, наверное…. Бывает иногда.

— Может, отправить тебя в лазарет? — Ли помог ему подняться.

— Упаси Мерлин, — все ещё слабо усмехнулся Джордж, затирая капли рома, попавшие на джинсы.

— Мяу, — возразил ему кто-то снизу.

Все трое опустили глаза. Так и есть — между ног друзей петляла старая добрая миссис Норрис и сосредоточенно обнюхивала алкогольную лужу, сотворённую Джорджем.

— Мяу, — повторила кошка, одарив Уизли укоризненным взглядом круглых жёлтых глаз.

— Допрыгались, как в старые добрые, — протянула Лис.

Где-то рядом возникло до боли знакомое шарканье шагов. Филч был совсем близко.

— Вы! — относительную тишину разорвал надтреснутый голос школьного завхоза.

— Добрый вечер, мистер Филч, — отозвался Ли, улыбаясь во весь рот.

— Что вы здесь забыли? — его водянистые глаза бегали туда-сюда и наконец негодующе впились в бутылку в руках Джорджа. — Это что, спиртное?!

— Присматриваем за родной школой, — с невозмутимым видом пожал плечами Джордж, пряча ром во внутренний карман куртки. — Следим за тем, как исполняется наш прощальный завет.

— Я отправляюсь к директору, — прошамкал Филч. — Уж она-то знает вас, как облупленных…. Геройство геройством, но пьянка на территории замка однозначно переходит все границы! Профессор Макгонагалл точно найдёт способ выставить вас троих за дверь.

— Не стоит так утруждать себя, мистер Филч, — щёки Джорджа вновь тронул румянец, предвосхищающий очередную выходку.

Он схватил одну из лежащих на полу «Комет», и Алисия с Ли тут же поняли, что нужно делать.

Лис, как более опытный игрок, села впереди, Ли — сзади.

— Безобразие! — воскликнул Филч, пытаясь уцепиться за прутья метлы взлетающего Джорджа. В его морщинистых пальцах осталась одинокая сухая веточка. — Куда только смотрит директор?

Все трое хохотали, нарезая круги под потолком.

Хоть что-то в этой жизни осталось прежним!

— Нужно усилить охрану главных ворот! — негодовал завхоз. — Чтобы ноги таких, как вы, в замке не было!

— Доброго вам здоровьица, сэр, — отсалютовал ему Ли и вытащил палочку. Алисия развернула метлу в сторону окна. — Эванеско!

Одно из стёкол в огромной раме исчезло. Пригнувшись, они вылетели в освободившееся отверстие. Холодный ветер засвистел в их ушах.

Замелькали где-то внизу теплицы, игровое поле, хижина Хагрида.

— Славная вышла шалость! — проорал Джордж, вырываясь вперёд.

_________________________

[1] — http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Лили_Мун