Люблю тебя ненавидеть (гет)

Береги сердечность, искренность и нежность,

Подаренные ночью бурю, безмятежность.

Взывай к насмешкам, мести осторожно:

Бунтарство в женщине, и губит остроножно..

Надежда Яркая

* * *

Тонкие весенние лучики, пробираясь сквозь занавес, бликами освещали утопающую в теплом полумраке Белую спальню. Хрустальная люстра, сверкая гранями, переливалась радужными пятнам, отбрасывала солнечных зайчиков по светлой, искусно вышитой шелковой нитью поверхности стены.

Прикрыв рукой лицо от яркого надоедливого света, Гермиона недовольно фыркнула и, потянувшись, разлепила глаза. Чувствуя приятную усталость в теле, она выгнулась, разминая тонкими пальцами шею, и, ощущая, как воспоминания о вчерашней ночи словно окатили ее волной, тихо застонала.

Мерлин, она действительно переспала с Малфоем! Эта мысль билась, трепыхалась в голове, и, борясь с желанием скрыться от зудящего чувства стыда, Гермиона резко поднялась с кровати, направляясь в ванную.

Нервно кусая губы, она взглянула в свое отражение в навесном зеркале над фарфоровой раковиной и, заметив взлохмаченные волосы и темные круги под глазами, грустно выдохнула. Наклонившись ближе к зеркалу, она принялась методично рассматривать лицо и шею, ожидая увидеть красные пятна от грубых ласк Малфоя, но, заметив лишь чистую кожу, раздевшись, повернула кран, подставляя руку тонким прохладным струям воды. Монотонное журчание убаюкивало, утешая в ней бурлящее чувство стыда, которое заполняло каждую клеточку ее измученного в сладостном наваждении тела. Вспоминая короткими вспышками вчерашнюю ночь и все еще чувствуя горящую от прикосновений истерзанную кожу губ, она приглушенно взвыла.

Так странно… Гермиона смутно помнила его одурманенные глаза, напряженное лицо и обнаженное тело, словно воспоминания были вырваны из сна, созданного воспаленным воображением. Но его прикосновения, запах, горячее дыхание и жаркие пьянящие поцелуи она чувствовала так ярко, будто он стоял за спиной и едва ощутимо касался ее плеча кончиками длинных пальцев. Вздрогнув, Гермиона махнула головой, подставляя лицо бодрящим струям воды и, потянувшись к стеклянной бутылочке с сандаловым маслом, попыталась отвлечься.

В голове всплыли тревожные воспоминания о минутах, проведенных в прогнивших холодных темницах прошлой ночью и, чувствуя, как пробудившийся страх неприятно защекотал внутри, она невольно поежилась. Забытая злость на Малфоя лавой разлилась в ней, и, шумно дыша, она старалась не думать о пережитом, но сознание, словно насмехаясь, вновь и вновь прокручивало жуткие воспоминания. Да, осознав, что Малфой намерен запереть ее в клетке старых страхов она, чувствуя нарастающую панику от собственного бессилия, умоляла его прекратить, но он, измываясь над ее раздавленной гордыней, продолжал невыносимую пытку.

Захлебываясь от слез, она мысленно жалела, что отказала ему в просьбе молить о пощаде, боязливо ожидая оказаться запертой в темнице. Но разве ее гордыня позволила бы пасть ниц перед ним и унижаться в мольбах? Никогда. И, замечая, как он, брезгливо усмехаясь, покидает прогнившие в сырости темницы, Гермиона невольно бросилась к открытой двери, но, остановившись, вновь медленно шагнула к металлическим прутьям. Она понимала, что если сейчас сбежит от своего страха, то так и останется маленькой напуганной девочкой, забившейся в угол. Как ни странно, но этот урок она переняла от Малфоя, когда тот запер ее в гостиной на втором этаже. И хотя тогда она ненавидела его за жестокость, но не могла отрицать, что он, оставив ее одну, научил бороться с собственными страхами.

Успокоив сбившееся дыхание, Гермиона открыла глаза, рассматривая тусклую, выложенную старыми каменными плитами комнату, которая угнетала, возвращала в прошлое, но не представляла никакой угрозы. Это всего лишь комната, каменная коробка, впитавшая в свои стены воспоминания, крики и жалобные стоны десятка несчастных людей. Лишь комната — простая истина. И Малфой был прав: страхи живут в людях и в их измученном сознании.

Размышляя тогда, сидя на холодном, сыром каменном полу в мрачной темнице, она вздрогнула, почувствовав едва ощутимое прикосновение и, подняв голову, взглянула на Малфоя, который, потянув ее за руку, вывел из старой темницы. Медленно следуя за ним, Гермиона чувствовала, как злость уступила место пустому безразличию, и, оказавшись в Белой спальне, она лишь желала опуститься на мягкую кровать, уснуть и забыть этот день. Но, увы, у Малфоя на этот счет было иное мнение.

Все, что случилось после, едва ли поддается разумному объяснению. Да, она, выслушав его гневную тираду, поддалась скулящей в голове жалости и бездумно поцеловала Малфоя. И зачем она только это сделала?

Впрочем, сейчас, размышляя под струями воды о прошлой ночи, она удивлялась, тому, что не чувствовала и малой толики сожаления. Нет, конечно, оскорбленная честь и нравственная натура занудным голосом повторяли в голове мантру о раскаянии, но она вовсе не ощущала зудящих, загоняющих в угол угрызений совести. Напротив, что-то внутри нее довольно урчало, ликовало, заставляя сознание вновь и вновь прокручивать события вчерашней ночи, а ее саму — краснеть. Определенно она стыдилась своего поведения, но никак не сожалела. И это более чем странно…

Но, пожалуй, Гермиону больше беспокоили мысли о предстоящей встрече с Малфоем, который не упустит возможности унизить ее, вспоминая подробности прошлой ночи. Быть может, он уже растрепал своим дружкам о том, что ему удалось прогнуть под себя горделивую Грейнджер, и теперь у этой троицы гиен есть превосходный повод утопить ее в насмешках. Но стерпеть колкости Забини и Нотта она вполне способна, а предстоящий разговор с Малфоем — нет. Внутри все переворачивалось от мысли, что ему вдумается обсуждать их ночное рандеву. Впрочем, возможно, она зря беспокоится, ведь он взрослый мужчина и понимает, что подобный разговор в их положении крайне неуместен. Но это же Малфой!

Разочарованно воскликнув, Гермиона повернула кран и, потянувшись к махровому полотенцу, осторожно шагнула на скользкий кафельный пол. Мерлин, дай ей силы выдержать это день!

* * *

Драко, вдыхая тонкий терпкий аромат черного кофе, стоял у витражных окон в Малой столовой, наслаждаясь видом вновь цветущего Зимнего сада. Утопая в мягком солнечном свете, едва распустившиеся белые глицинии гроздями спускались к каменной дорожке, образуя цветущую арку. А цветы в клумбах, разрастаясь в сложную композицию, яркими пятнами, словно акварельными мазками, разбавляли белоснежный сад. Воистину весной Малфой Мэнор был прекрасен!

Взглянув на напольные часы, Драко мысленно напомнил себе о предстоящем утреннем совещании, которое определенно убьет его умиротворенное настроение. Устало выдохнув, он отошел от окна и, потянувшись к обжаренному тосту, любезно приготовленному Дейзи, вышел из столовой.

Глухие монотонные шаги по каменным плитам и хруст свежего хлеба нарушали утреннюю тишину, царящую в темном коридоре. И, повернув за угол, Драко уверенно направился к дубовой двери, ведущей в его личный кабинет и, хлопнув дверью, разбавил немое беззвучие еще и скрипучим стуком.

Пламя в камине лениво догорало, сжигая почерневшие поленья, и, взмахнув волшебной палочкой, Драко потушил тлеющую дымку, шагнув к зашторенным окнам. Впуская солнечный свет в затхлую комнату, он взглянул на разбросанные бумаги и свитки на столе и, потянувшись к недописанному письму, разочарованно выдохнул, заметив небрежные кляксы.

Кажется, мысли о своевольном поведении Грейнджер вчерашним вечером завлекли его настолько, что он, в спешке покинув поместье, забыл о своих обязанностях и элементарном порядке на рабочем столе. Да, у этой девицы врожденное умение раздражать и вырывать его из привычной и уютной зоны комфорта.

Пожалуй, события вчерашней ночи он предпочел бы забыть, начиная от возмутительной выходки Грейнджер и заканчивая напрасно сказанными в порыве ярости словами. Но, увы, эти воспоминания не страшный сон, рожденный в измученном подсознании, а суровая безвозвратная действительность.

Прикрыв глаза, Драко стиснул зубы, сдерживая в себе желание выкрикнуть от злости, нервно открыл выдвижной ящик и, заметив позолоченный портсигар, довольно выдохнул. Мерлин, из-за проделок Грейнджер, он вскоре пополнит ряды никотиновых рабов!

Едкий тягучий дым медленно заполнял его легкие, затуманивал сознание и сизым облаком выходил из приоткрытого рта. Наблюдая, как тонкая бумага сгорала при каждом вдохе, обнажая табачный пепел, Драко, выпустив дым, спешно потушил сигарету в хрустальной пепельнице. Какое приятное туманное спокойствие!

Злость возвращалась семимильными шагами, заставляя его вновь и вновь прокручивать в голове момент, как он, унижаясь в откровении перед Грейнджер, обнажал свои чувства, медленно превращаясь в жалкого слабака. Он был зол, расстроен, растерзан колющимися эмоциями и не заметил, как разрушил стены, выстраиваемые им все эти годы. И теперь что же он найдет среди этих обломков?

Покинув Белую спальню на рассвете, он забылся сном в собственных покоях, не беспокоя себя мыслями об укорительном взгляде Грейнджер, брошенном ему вслед. К чему ему терпеть неудобства от присутствия женщины в его постели и нависшего напряжения после проведенной ночи?

Да, сложно признать, но он, вновь подавшись сдерживаемым чувствам, проявил слабость и совершил на редкость глупый поступок. И о чем он только думал, ответив на поцелуй Грейнджер? Впрочем, эта дамочка тоже далеко не безвинная жертва, а скорее жертва Стокгольмского синдрома, которая, покинув темницу, бросается с поцелуями на своего мучителя. Латентная мазохистка и прирожденный садист. Чудная парочка!

Однако Драко мысленно благодарил Грейнджер за то, что она взорвала в нем эмоции своей истерией и пробудила неизведанные ощущения. Он и не предполагал, что, освобождая свои чувства от неусыпного контроля, можно расширить границы внутренних ощущений и утонуть в волнительном томлении. И теперь он мог применить новое умение к более опытным и желанным девушкам и забыть об этой раздражающей особе, бесцеремонно поселившейся в его мыслях.

И все же занятно, как она себя поведет? Возможно, стыдливо опустит глаза, заметив его за ужином, или будет прятаться по темным углам поместья, а, быть может, обрушит на него гневную тираду, обвиняя в происшедшем. Но, не дай Мерлин, Грейнджер привяжется к нему, разрушив их прежние отношения, и начнет ластиться у его ног, как кошка. В этом случае, Драко без сожаления запрет ее в темнице, пробуждая в ней привычную и ставшую уже родной ненависть.

Шумно выдохнув, Драко взмахнул палочкой, и беспорядочно разбросанные пергаментные листы на его столе свернулись в свитки, а запечатанные письма сложились в аккуратные стопки. Услышав шорох за спиной, он обернулся и, заметив Ферна, стоящего у порога с небольшим подносом для писем, разочарованно выдохнул.

— Хозяин, прошу, простите за дерзость, — начал было Ферн, протягивая Драко стопку писем.

Как бы Драко не сожалел о сказанных им словах вчерашней ночью, он должен поговорить с ней и успокоить в себе ноющее чувство...

— Но я должен согласовать с вами вопрос...

Да, ему придется заткнуть свою гордыню, вещающую о непозволительном поведении Грейнджер, забыть о ее словах, пробуждающих в нем злость, и объяснить, что...

— Как вы помните ежегодно в середине апреля в поместье...

— Грейнджер все еще в поместье? — задумавшись, спросил Драко, игнорируя очередные пустые нотации Ферна.

— Я бы знал, если бы мисс покинула Малфой Мэнор, — вкрадчиво ответил дэльф.

Драко кивнул и спешно направился к выходу. Он должен поговорить с ней сейчас, пока она не заняла себя тревожными мыслями и, прячась, не забилась в темном углу.

— Но, господин, вы не выслушали...

— Позже, Ферн, — гаркнул Драко, резко закрывая дверь.

* * *

Он привычно стоял у дубовых дверей Белой спальни, борясь с желанием ворваться в комнату и застать смущенную Грейнджер врасплох. Но, раздумывая, он поднял руку и трижды постучал, вслушиваясь в тишину за дверью.

Драко шумно втянул воздух, и, тихо зарычав, резко распахнул дверь.

— В силу своего происхождения, Грейнджер, — усмехнувшись, начал он, — очевидно, тебе неизвестно, что держать волшебника за дверью крайне... невежливо.

«Сбежала», — мысленно констатировал он, оглядывая пустую спальню, но, почувствовав пряный запах сандалового масла, повернул голову к ванной комнате. Намереваясь уйти, отложив разговор до ужина, Драко шагнул к выходу, но, резко остановившись у двери, неспешно прошел к светлому бархатному креслу. Он вполне мог позволить себе выждать несколько минут и, усмехаясь злорадно наблюдать за реакцией растерянной Грейнджер. Занятное предстоит зрелище!

Драко уже начал было терять терпение, когда замок в двери щелкнул, и, впуская в комнату жаркий, пропитанный сандалом воздух обернутая в полотенце Грейнджер, не замечая его, неспешно прошла к платяному шкафу.

— Доброе утро! — усмехнулся Драко, наблюдая, как она испуганно дернулась.

— Малфой, что ты делаешь в моей спальне? — возмущенно вскрикнула она, инстинктивно прикрываясь руками.

— Возможно, я удивлю тебя, Грейнджер, но, как владелец этого поместья, я имею право находиться во всех ста четырнадцати комнатах, — медленно произнес он, наблюдая, как она, смущенно краснея, юркнула за ширму.

— Очевидно, ты не слышал о личном пространстве, — послышался ее серьезный голос.

— По отношению к тебе, — произнес Драко, вставая, — это прозвучало как оксюморон.

— Зачем ты пришел? — спросила она, проигнорировав его колкость, и закинула влажное полотенце на перекладину ширмы.

— Я хотел поговорить о событиях вчерашней ночи, — серьезно ответил он.

«Нет, — запаниковала Гермиона. — Он ведь не собирается… О, Мерлин!»

— Я бы побеседовала с тобой, Малфой, но я спешу, — едва скрывая волнение, солгала она и, подходя к трюмо, заколола все еще влажные волосы.

— Неужели? — рассмеялся Малфой. — Насколько мне известно, Кристофер Краун тебя уволил.

— Ты меня уволил! — злясь, выкрикнула Гермиона.

— О, так ты знаешь, — улыбнулся он. — А я беспокоился, что моя коварная месть останется незамеченной. И, признаться, мне казалось, что, меряя роль наблюдателя, я почувствую тот самый приторно-сладкий вкус мести, подкармливающий обиженную гордыню. Но осознание в твоих глазах — слаще. Жаль, ты этого не чувствуешь.

Гермиона, часто дыша, не отрывала взгляда от ухмыляющегося Малфоя и, чувствуя, как злость, закипая, подкатила к горлу, нервно прикусила нижнюю губу. Дура! Она предоставила ему столько поводов для издевок, что стереть эту ухмылку ей не хватит терпения.

— Значит, Кристофер все же проболтался о моем непосредственном участии? — спросил Малфой, отвлекая ее от мыслей.

— Отнюдь, — возразила она. — Я видела договор с вашей инвесторской компанией, мистер Миллиган. Весьма опрометчиво использовать семейный девиз в качестве логотипа.

— Всему виной мой дизайнер, — спокойно произнес Драко, искусно скрывая удивление в голосе. — Он неуправляем.

Гермиона фыркнула и спешно подошла к камину, не имея и малейшего представления, куда отправится.

— Поговорим за ужином, Грейнджер, — послышался его едкий голос за спиной. — Но прежде, чем ты сбежишь, я бы хотел знать: что ты почувствовала, осознав, что твой маленький жалкий мир вертится вокруг меня?

Замечая привычное негодование в глазах Грейнджер, он намеренно злил ее, стараясь стереть воспоминания о прошлой ночи, которые могли изменить их отношения.

— Жаль, что я ограничена во времени, иначе бы поупражнялась с тобой в остроумии, Малфой, — нагло произнесла она и, заходя в камин, нервно улыбаясь, добавила: — А пока я пойду и поверчусь вокруг кого-либо еще.

«Стерва!» — мелькнула в голове Драко мысль, когда зеленое пламя в камине вспыхнуло, и Грейнджер исчезла.

* * *

— Бесхребетный меркантильный циник, — яростно выкрикивала Эбби, меряя шагами комнату, и внимательно наблюдала за Гермионой, которая аккуратно выписывала термины из справочника и попутно кивала головой, соглашаясь с каждым словом подруги.

Несколько часов назад, она, спешно сбежав из поместья, вернулась в собственные апартаменты за палочкой и, закрыв камин от нежеланных гостей, отправилась на Пикадилли в небольшую квартиру Эбби. Надеясь, что подруга отвлечет ее от тревожных мыслей и усмирит нарастающую злость, она, бездумно вслушиваясь в гневную тираду Эбби, старалась вникнуть в значение письменности северного племени Каисури. Но точные линии иероглифов, похожие на следы птичьих лапок, лишь проскальзывали в памяти, и Гермиона, безуспешно пытаясь перевести написанное, закрыла книгу, наблюдая за мечущейся Эбби [1]. И в то время, как она сетовала на безрассудность Кристофера, Гермиона же размышляла об утреннем инциденте с Малфоем. И как он только посмел бесцеремонно ворваться в ее спальню и злорадствовать относительно ее увольнения? Паршивец!

Как только, покинув ванную, она услышала его голос за спиной, то почувствовала, как по телу ледяной волной разлилась паника, а звонкий взволнованный голос громогласно вещал о предстоящем злорадстве. Но, обернувшись, и, опасаясь увидеть хищный взгляд, скользящий по ее обнаженному телу, она выдохнула, замечая, что он смотрел в ее глаза. В голове все еще звенели его слова о мести, которые пробуждали в ней необъяснимую злость. Он лишил ее работы, довел до истерии, заточил в каменных стенах ее личного страха, а она, смущаясь, заливалась краской от мысли, что он вознамерился поговорить о вчерашней ночи, разбирая случайную, подпитанную эмоциями связь до молекул. Как же это раздражало! И почему она, забыв о жестокости Малфоя, позволяет ему злорадствовать и вновь втаптывать ее гордыню в грязь? Нет, усмехаться над ее бессилием она не позволит, равно как и стыдить ее за добровольное согласие спать с ним. Ошиблась! С кем не бывает!

«Со многими, — напомнил все тот же совестливый голос в голове. — Но не с тобой, Гермиона!»

— ... и наша группа отказалась от участия в раскопках в Индонезии, — продолжала говорить Эбби. — А Кристофер заявил, что... Гермиона, ты меня слушаешь?

— Разумеется, — солгала она и, взглянув на Эбби, добавила: — Ты ведь понимаешь, что Малфой вынудил Кристофера уволить меня.

— Не защищай этого старого циника! — хмурясь, воскликнула Эбби. — А Малфой... Поверить не могу, что мы работали на этого узурпатора. К слову, что произошло вчерашним вечером?

Гермиона, тяжело выдохнув, устало откинулась на спинку кресла и виновато взглянула на серьезную Эбби.

— Ничего, — мямлила она. — Я выслушала порцию угроз и унижений, высказала Малфою все, что думала и уснула только под утро.

Вот, она солгала. Не посмела признаться подруге, что ведомая безумием таяла в ласках человека, подвергшим ее мучениям и унижениям. Впрочем, она и себе не могла в этом признаться или же придумать достойную отговорку, которая бы оправдала ее в глазах Эбби, не позволяя утопить Гермиону в осуждении. Или утопиться в них самой.

— Ничего? — переспросила Эбби, подозрительно глядя на нее. — Кажется, ты уже привыкла к его садистским выходкам.

— Нет, — запротестовав, оправдывалась Гермиона. — Я научилась их игнорировать.

Эбби, тяжело вздохнув, аккуратно уселась на край дивана и, серьезно взглянув на Гермиону, произнесла:

— Сегодня утром я была в больнице Святого Варфоломея и говорила с Робертом. Я постаралась его убедить, что ваш брак с Малфоем — нелепая фикция, и его подозрения относительно каких-либо отношений с этим изувером беспочвенны. Думаю, Роберту нужно время, чтобы принять все, что произошло.

— Я… я не уверена, что хочу выходить за него замуж, Эбби, — призналась Гермиона, чувствуя, как дрожал ее голос. — Я полюбила человека, который никогда не был со мною рядом, — и, закрыв ладонями лицо, осторожно прошептала: — Я… я так запуталась и устала от всего этого.

Эббигейл молчала, осторожно обняв ее за плечи. В такие моменты Гермиона была рада, что Эбби стала для нее человеком, с которым уютно помолчать.

— Тебе следует отвлечься, — спустя некоторое время задорно произнесла Эбби. — И я знаю как.

Она поднялась с дивана, спешно шагнула к каминной полке и, достав из деревянной шкатулки стопку писем, перевязанных тонким льняным шпагатом, улыбаясь, протянула их Гермионе.

— Это личные письма организации, Эбби! — возмутилась она, рассматривая конверты.

— Они адресованы тебе, — ответила Эббигейл, разворачивая письма.

— Это грубое нарушение должностных обязанностей, — продолжала негодовать Гермиона. — Кристофер будет в ярости.

— Гермиона, зачастую коллекционеры заключают договоры с организацией ради возможности поработать с тобой. Тебе вовсе не обязательно быть сотрудником организации Кристофера, чтобы продолжать заниматься любимым делом.

Задумавшись, Гермиона поняла, что Эбби права: она может и дальше переводить древние книги и манускрипты. Ведь из-за негодования и злости на Малфоя эта мысль и вовсе не приходила ей в голову.

— Просмотри письма, возможно, ты найдешь интересное предложение, — уговаривала Эбби.

«Возможно», — мысленно согласилась Гермиона, отложив письма в сторону, вновь потянулась к справочнику и пергаментным листам с записями.

* * *

— Опоздала! — послышался суровый голос Малфоя, как только Гермиона вошла в утопающую в искусственном свете трапезную. — Ты так пунктуальна в своей непунктуальности, Грейнджер.

— Благодарю, — спокойно ответила она, аккуратно усаживаясь на стул. — Я старалась.

Наблюдая, как Ферн умело открывает вино, наливает его в фужер, аккуратно подкручивая горлышко бутылки, Гермиона нервно схватилась за тонкую стеклянную ножку и залпом осушила терпкий напиток. Заметив удивленный насмешливый взгляд Малфоя, она смущенно опустила глаза и, пытаясь скрыть неловкость, потянулась к кусочку твердого сыра на тарелке с закусками. Мысли в ее голове вились жужжащим роем, и, чувствуя легкую дрожь в руках, она взволнованно ожидала обещанного разговора с Малфоем. И к чему он только задумал вести бессмысленные беседы о прошлой ночи? Ведь она и без лишних уточнений понимала, что секс между ними — результат эмоционального срыва, и его едкие комментарии излишнее тому подтверждение. Да и затаившаяся обида набатом отбивала ритм в голове, призывая ее пойти на поводу своей злости и заставить Малфоя пожалеть о сказанных словах.

«…осознание в твоих глазах слаще любой мести»

«…твой жалкий мир вертится вокруг меня»

Гермиона тряхнула головой, отвлекаясь от назойливых мыслей и, услышав голос Малфоя, недовольно взглянула на него.

— Полагаю, ты понимаешь, что разговор… — начал было он, отпивая красное вино из бокала.

«Нет, только не снова, — хмурясь, думала она. — Мерлин, упаси…»

Двери в трапезную отворились, и Гермиона, прерывая мысленную мольбу, испуганно вздрогнула.

— Семейный ужин, — послышался за спиной наигранный голос. — Обидно, что вы начали без нас!

— Забини! — повернувшись, воскликнула Гермиона, впервые радуясь приходу дружков Малфоя.

— Тео, ты только погляди, — умилялся Блейз. — Моя малышка рада меня видеть. Я так счастлив!

— Вы пришли как раз вовремя, — недовольно поприветствовал друзей Драко, наблюдая, как они по-хозяйски усаживаются за обеденный стол, приказывая Ферну подать ужин. — Не правда ли, Грейнджер?

Гермиона, избегая взгляда Малфоя, сухо улыбнулась и, аккуратно разрезая нежный кусок телятины, повернула голову к Забини.

— Как ты поживаешь, душа моя? — улыбнулся он, близко наклонившись к Гермионе.

— Прекрасно, — кисло ответила она, потянувшись к бокалу с водой.

— Маленькая лгунья, — усмехаясь, произнес он. — А как поживает твой нерадивый женишок? — ехидно спросил он.

— Признаться, я несколько обеспокоена твоим интересом к чужому мужчине, Забини, — усмехнувшись, ответила ему Гермиона.

— Колкость с сексуальным подтекстом? — восхитился Забини. — Моя девочка так на меня похожа, — умилялся он. — Я так горжусь тобой, душа моя. И в продолжение праздной беседы поинтересуюсь твоими успехами на работе.

— Меня уволили, — спокойно произнесла Гермиона, потянувшись к свежему кусочку французского хлеба.

Блейз открыл рот, застыв в удивлении, и, наигранно ужасаясь, возмутился:

— Ах, как они могли лишиться такого специалиста и…

— Малфой меня уволил, — прервала его Гермиона.

Выдохнув, Забини взял в руку граненый бокал с янтарным бренди и, отпив глоток, радостно воскликнул:

— Так ты знаешь! Я начал было переживать, что низкий поступок моего непутевого друга остался не замеченным, но наша умница сама докопалась до истины. А ведь я хотел отправить тебе анонимное письмо, обличая подлую натуру этого паршивца, — продолжил он, но, заметив возмущенный взгляд Драко, добавил: — Но я, связанный крепкими узами преданной дружбы, не посмел бы поступить так с Драко. Никогда. Ни в коей мере.

Гермиона усмехнулась и продолжила трапезу, но, чувствуя на себе внимательный взгляд Забини, возмутившись, вновь повернулась к нему.

— Ну, же Грейнджер, не томи, — возбужденно произнес он. — Поведай мне, как ты намерена ему отомстить?

— Я задумала коварную месть, — заговорщически прошептала она и, замечая восхищенный взгляд Забини, добавила: — Безразличие.

— Что? — серьезно возразил Блейз. — Ты только взгляни на этого высокомерного педанта, возомнившего себя вершителем судеб. Ты должна, моя Фемида, поднять меч справедливости и снести голову дракону.

— Весьма поэтично, Блейз, — усмехнулся Драко. — Я впечатлен.

— Я подумаю над твоим заманчивым предложением, Забини, — улыбаясь, ответила Гермиона, и Блейз, подмигнув, поднял бокал в ее честь.

Тишина на мгновение воцарилась в трапезной, и, наслаждаясь из окна поздним огненным закатом, растянувшимся тонкими нитями на светлом небосклоне, Гермиона зачарованно наблюдала за последними лучами заходящего солнца.

— Мы слышали, что ты вчера нарушила правила и не явилась в поместье к полуночи, — раздался голос Нотта, и, вздрогнув Гермиона почувствовала, как неприятное ледяное чувство разлилось внутри, зарождая тревожные подозрения. Какие еще подробности вчерашней ночи разболтал Малфой?

— Я… я была занята, — взволновано ответила Гермиона, мысленно одернув себя за излишние оправдания.

— Кем? — с подозрением поинтересовался Забини и, заметив ее смущение, обратился к Драко: — а ты, друг мой, разъяснил своей неверной женушке последствия ее необдуманного поступка?

— Да, — ехидно улыбнулся Драко. — Весьма красноречиво.

— Мы жаждем подробностей, — в предвкушении произнес Блейз.

— Ничего особенного не произошло, — ответил он.

— Скука! — недовольно воскликнул Блейз и, повернувшись к Гермионе, добавил: — Грейнджер, поведай нам, что произошло вчерашней ночью?

— Ничего, — неуверенно солгала Гермиона и, замявшись, возмутилась: — Почему тебя это так волнует?

— Я беспокоюсь о своей репутации, — сокрушался Блейз. — В случае, если Драко вознамерится тебя убить, я должен знать подробности вашей жизни, чтобы придумать достойное алиби и…

— Они на нас поспорили, Грейнджер, — прервал Драко Блейза. — Заключили пари, кто первый из нас одержит победу над вторым.

— Это возмутительно, — воскликнула Гермиона, серьезно глядя на Забини и Нотта. — Что вы оба себе позволяете?

— Я ставил на тебя, — оправдывался Забини, поднимая руки в знак примирения.

— Но, к счастью, лидирует мой фаворит, — хвастался Нотт, салютуя бокалом Малфою.

— Да, Драко выиграл сражение, но не битву, Грейнджер, — успокаивал ее Забини. — Ты можешь решить исход этой войны. И если тебе потребуется помощь, — шептал он, но, заметив возмущенный взгляд друзей, добавил: — Можешь на нее не рассчитывать. К тому же, впечатляющий выигрыш в размере пятнадцати…

— Нет, Блейз, не стоит, — прервал его Драко, подняв руку.

— … тысяч галлеонов может послужить для тебя стимулом, — задорно тараторил Забини.

— Сколько? — удивленно воскликнула Гермиона.

— Ну, началось, — скривился Драко.

— В то время, как магическое сообщество все еще восстанавливает разрушенную жизнь после войны, вы тратите такие деньги на глупое пари? — возмущаясь, сокрушалась Гермиона. — Больница Святого Мунго уже несколько лет нуждается в реконструкции восточного крыла, а финансирование строительства детского дома для сирот из волшебных семей постоянно откладывается. Неужели вам безразлична судьба детей?

— Меня беспокоит только жизнь моих детей, — серьезно ответил Забини. — Но у меня их нет. Нет детей, нет забот.

— Забини! — ужаснулась Гермиона. — Как… как ты только можешь…

— Я вырос брошенный своими родителями, но никого не беспокоила моя судьба, — нахмурившись, произнес Блейз. — И лишенный материнской ласки я вынужден искать тепло в объятиях десятка женщин, — театрально переживал Забини и, внимательно рассматривая Гермиону, томным голосом произнес: — Сложно определить по внешним признакам, но ты ведь тоже женщина, Грейнджер? Прояви сочувствие к несчастной сироте.

— Да, женщина, — прошипела Гермиона.

— Позволишь проверить? — хищно улыбнулся Блейз.

— Позволю, — уверенно произнесла Гермиона и, наклонившись к нему ближе, добавила: — Но в этом случае, боюсь подтвердить подозрения о твоей мужской несостоятельности.

— Что? — захлебываясь в возмущении, спросил Блейз и, повернувшись к смеющемуся Драко, воскликнул: — Твоя женушка мне хамит.

— Пожалуй, ее стоит за это наградить, — смеясь, произнес Теодор. — Смею предложить вам пять процентов от своего выигрыша, мисс Грейнджер.

— Пятьдесят процентов, — скрестив руки на груди, объявила Гермиона.

— У вас непомерные аппетиты, миссис Малфой, — усмехался Блейз. — Равно как и у вашего мужа.

— Вы отдадите половину выигрыша на благотворительность, иначе я буду вынуждена подать на вас иск в суд, — учительским голосом пригрозила Гермиона и, услышав смех Забини, добавила: — Согласно статье 14.1 закона № 244 от 29.12.1967 года «О регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр», заключение магической сделки, пари или спора на волшебников, не предоставивших письменное согласие на участие в пари, запрещено. А согласно поправке… [2]

— О, прекрати, Грейнджер, — усмехнулся Блейз. — Юридически подкованные женщины меня заводят, и я… Или ты намерено? Ах, бесстыдница, соблазняешь чужого мужчину в присутствии супруга? Но я тебя разочарую, Грейнджер — я не сплю с женами своих друзей. Это недостойное поведение чистокровного мага… — сокрушался Блейз и, прикрыв ладонью рот, прошептал Гермионе на ухо: — Жду тебя завтра вечером в своем имении…

— Забини! — возмутилась Гермиона.

— Я не осрамлю своего друга бесстыдным поведением… — громко вещал Блейз, задрав голову. — Хорошо, поднимайся в гостевую комнату и жди меня, — усмехаясь, продолжал шептать он.

— Прекрати, Блейз, — серьезно произнес Драко.

— Ах, барин сердится, — наигранно ужаснулся Забини и, Гермиона, не сдержавшись громко рассмеялась, но, заметив суровый взгляд Малфоя, неохотно замолчала.

Закончив с десертом, Гермиона, не вслушиваясь в болтовню мужчин, взглянула на часы, вспомнив о предстоящей работе, аккуратно приложила отутюженную белоснежную салфетку к губам и, поднявшись, неспешно направилась к выходу.

* * *

Искусно высеченные из натурального камня фавны, словно стражи библиотеки, агатовыми глазами наблюдали за каждым движением Гермионы. Склонившись над свитками, она внимательно прочитывала потускневшие от времени чернильные строки, водя пальцем по ветхому пергаменту. Дрожащее пламя свечей в позолоченном канделябре отбрасывало неровные тени, принуждая Гермиону щуриться от тусклого света. Аккуратно свернув очередной свиток, и, возвращая его в тубус, Гермиона потянулась, устало разминая шею, вновь пролистала реестр книг и, прошептав название, наблюдала, как фолиант медленно плыл по воздуху к ее столу. Чувствуя знакомое волнение, она в предвкушении раскрыла фолиант и, жадно вчитываясь в строчки, кропотливо выписывала в блокнот незнакомые термины. Что ж, возможно Эбби была права, и очередная работа над артефактом вернет ей былой вкус к жизни.

Вздрогнув от яркого искусственного света в навесных люстрах, Гермиона, моргая от пляшущих цветных пятен перед глазами, прищурившись, взглянула на входную дверь и, заметив знакомый силуэт, недовольно фыркнула.

— Тебе стоило выбрать более подходящее место, если ты хотела скрыться от меня, — послышался ехидный голос Малфоя.

— Пожалуй, — согласилась Гермиона, не поднимая головы. — Я выбирала между библиотекой и темницей, но книги оказались для меня куда приятнее, чем общество помойных крыс.

Колкий упрек пробудил в Драко приглушенную злость, и, стиснув зубы, он скривился в ухмылке, внимательно наблюдая за Грейнджер. Да, поначалу ее глупые попытки избежать разговора казались ему умилительными, но сейчас, чувствуя себя несмышленым мальчишкой, бегающим за надменной девицей, он испытывал раздражающую злость. Драко, признав свою вину, наступил на горло своей гордыни и, заглушая заносчивый внутренний голос, явился к Грейнджер, надеясь на мирный разговор. Но нет, она мнит из себя обиженную особу, досаждая Драко своим поведением. До чего раздражающая женщина! Словно муха, жужжащая над ухом в жаркий летний день.

Усмехнувшись подобному сравнению, Драко медленно шагнул к столу и, взглянув на Грейнджер, произнес:

— Но, должен признать, что ты смотрелась гармонично в прогнивших стенах темницы.

Бросив на него злобный взгляд, Гермиона резко закрыла блокнот, раздраженно спросив:

— Что тебе нужно, Малфой?

— Ты знаешь, — убедительно ответил он.

— Хорошо, — устало выдохнув, произнесла она и, скрестив руки на груди, добавила: — Я тебя слушаю.

Малфой ухмыльнулся, сел в кресло у камина, потянувшись к стопке свежих газет и журналов и, испытывая терпение Гермионы, заговорил:

— Я думаю, что события происшедшие вчерашней ночью можно считать ошибкой, — начал он.

«Прекрасно, Малфой! Добей оскорбленную женщину своими обидными комментариями», — мысленно проклинала его Гермиона.

— Я был зол и несколько не в себе…

«Да, ты был во мне, Малфой» — злобно подумала Гермиона, чувствуя напряжение от его слов.

— И могу заверить тебя, что подобное более не повториться, — убеждал он, внимательно наблюдая за ней.

«Какое облегчение! — мысленно восклицала она, молча выслушивая его. — Едва ли я выдержу такое унижение еще раз».

— Подобного я себе не позволю и…

«Ну, конечно! Я ведь подпортила твой чистокровный список любовниц»

— Я не пытаюсь искать оправданий и сожалею…

«Что? — ужаснулась Гермиона, нервно сглотнув. — Конечно, вбей гвоздь в гроб моей оскорбленной гордыни своими сожалениями».

Пожалуй, и в этот раз ей следовало найти способ избежать разговора, не позволяя Малфою топить ее в унижениях. Она измучилась от зудящего чувства стыда, успокаивала себя, пытаясь найти оправдания, и, убедившись, что Малфой намерен забыть о прошлой ночи, успокоилась, погрузившись в работу. Но нет, он решил поведать ей о своих сожалениях, втаптывая ее женское самолюбие в грязь!

— Достаточно, — злясь, воскликнула Гермиона. — Я не намерена выслушивать все это.

— Признаться, мне несколько непонятна твоя реакция и…

— И если ты решил высказать свое мнение, — резко произнесла Гермиона, вставая и складывая книги. — То я, пожалуй, последую твоему примеру и признаюсь, что не сожалею о прошлой ночи. Но соглашусь с тобой, что повторять…

— Позволь прояснить, — прервал ее Малфой, и, заглянув в ее глаза, продолжил: — ты не сожалеешь, что я чуть было не запер тебя в темнице?

Оцепенев, Гермиона смотрела на него, округлив глаза, чувствуя, как осознание медленно заполняло каждую частицу ее тела. Мерлин, какая же она дура!

— Я… я, пожалуй, пойду, — затараторила Гермиона, заливаясь от стыда краской. Как же неловко она себя чувствовала!

— Ты думала, что причина моего желания поговорить с тобой — секс? — едко усмехнувшись, произнес он, когда она спешно направилась к выходу.

— Это физиология, Грейнджер, — продолжил он, медленно приблизившись к ней. — Потребность организма. Ты ведь не ведешь задушевные беседы после каждого приема пищи.

«Я переспала с циничным мизантропом. Надеюсь это не заразно», — мысленно содрогнулась Гермиона.

— Считай это уплатой за твою дерзкую выходку с моими любовницами, — усмехнулся он.

— Ты высказался? — прошипела Гермиона.

— Конечно, — елейно ответил он. — Доброй ночи, Грейнджер.

Злобно взглянув на него, она шагнула к двери, потянулась к ручке и, услышав за спиной голос Малфоя, остановилась.

— К слову, я беседовал с Кристофером относительно твоего увольнения, и мы пришли к выводу, что если ты желаешь вернуться в организацию, то тебе придется умолять об этом меня, — злорадствовал Драко.

— Неужели? — шикнула Гермиона. — А если тебе или Кристоферу потребуется переводчик для работы над артефактами, не зарегистрированными в Министерстве, то вам придется умолять об этом меня.

Весомый аргумент! Увлеченный местью об этой стороне вопроса Драко не подумал. А ведь она единственный годный криптограф в магической Европе. Дьявол!

Она хмыкнула и, гордо задрав подбородок, резко открыла дверь.

— Значит, ты не сожалеешь, — бросил ей в след Драко. — Занятно!

* * *

Драко просматривал письма, быстро скользя взглядом по чернильным строчкам и, посмотрев на монотонно тикающие часы, устало выдохнул. Искусственное небо за окном горело в лучах заходящего солнца, огненным диском скрывающегося за горизонтом, и, потянувшись к чашке остывшего черного чая, Драко поднялся с кресла, шагнув к стеллажу с десятками документов.

Магическая международная конференция должна состояться в будущий четверг, а юристы его отдела не доработали детали соглашения о сотрудничестве с некоторыми северными странами, и Драко вот уже третий день проводил в Министерстве, возвращаясь в поместье лишь за полночь.

И, несмотря на собственный запрет, он самовольно пропускал вечерние ужины, не желая видеть недовольный взгляд Грейнджер, в глазах которой поблескивали дьявольские искорки. Вспоминая их разговор в библиотеке, Драко невольно улыбнулся, ощущая ликующее чувство превосходства над этой несносной девицей. Уму непостижимо: Грейнджер считала, что он намерен обсуждать их мимолетное влечение. И в то время как Драко, приглушая голос гордыни, убедил себя извиниться перед ней за жестокое обращение, она же занимала себя мыслями об их ночном приключении. И что за непреодолимая присущая женщинам тяга к разговорам о сексе! Ведь куда приятнее заниматься любовью, нежели беседовать об этом. Ох, женщины! Непостижимые точному мужскому уму существа.

Но признаться, Драко не отпускала мысль о том, что она вовсе не сожалела. Ведь согласно законам логики, она должна была чувствовать угрызения совести после ночи проведенной с человеком, которого так рьяно ненавидела. А, быть может, это признание лишь фальшь? Попытка возразить ему, удивить и заставить путаться в догадках? Верно, воспринимая его извинения за оскорбления, она, защищая свою честь, возразила ему. Не более…

И все же, злорадствуя, он весьма опрометчиво оскорбил Грейнджер, ведь эта девица вознамерится ему отомстить. К черту! Что эта строптивица ему сделает?

Как бы то ни было, занимать себя мыслями о странном поведении Грейнджер дело пустое, особенно когда через пару часов он окажется в своих апартаментах на Корвус стрит, предаваясь ласкам юной особы. Предвкушая жаркую ночь и представляя молодое подтянутое тело, плавящееся от его прикосновений, Драко откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул.

— Мистер Малфой? — послышался занудный голос, и, открыв глаза, Драко заметил Гордона, стоящего в дверях. — Простите сэр, что отвлекаю вас, но я забыл предупредить, что министр Бруствер желает вас видеть в своем кабинете.

— Забыл? — серьезно произнес Драко, вставая.

— Простите, сэр, — запинаясь, произнес Гордон. — Я отвлекся и…

— На мисс Мортон, из отдела магического транспорта, я полагаю, — усмехался Драко, накидывая пиджак.

— Нет, что вы, сэр, — запротестовал Гордон, смущаясь. — Я вовсе не… все совсем не так, сэр, — и протягивая Драко небольшую картонную коробку, произнес: — Я принес вам эклеры в… в качестве извинения.

— Очередные дары твоей лести? — улыбнулся Драко, подходя к двери. — К сожалению, я не питаю страсть к сладкому.

— И кофе, — добавил Гордон.

Выдохнув, Драко покачал головой и, похлопав помощника по плечу, тихо произнес:

— Полагаю, мисс Мортон оценит это, — он взглянул на коробку и картонный стаканчик с кофе, — больше чем я.

— Вы считаете, сэр? — воодушевившись, спросил Гордон.

— Да. На сегодня можешь быть свободен, — кинул ему Драко, направляясь к лифту. — А завтра придешь в мой кабинет с объяснительной.

Услышав за спиной разочарованное шипение, Драко улыбнулся и вошел в лифт.

* * *

Сухо поприветствовав личного помощника министра, Драко уверенно вошел в кабинет и, закрыв за собой дверь, взглянул на Кингсли Бруствера, сидящего за столом и серьезно читающего длинный пергаментный свиток. Пристрастие министра к этнической атрибутике не изменилось, и сейчас он был облачен в пестрящую яркими красками мантию и виднеющимся из-под нее шелковым сюртуком. Весьма необычно для туманной, утопающей в мрачных готических красках Англии, но Драко едва ли мог представить министра в строгом сером костюме. Улыбнувшись своим мыслям, Драко шагнул к столу, привлекая к себе внимание Бруствера, и, заметив его взгляд, слегка склонил голову в приветственном поклоне.

— Драко, рад тебя видеть, — улыбнувшись, произнес министр. — Прошу, присаживайся.

— Чем обязан, министр? — мягко спросил Драко, занимая кожаное кресло у стола.

— Я хотел поговорить с тобой, — признался Бруствер. — Но прежде мы дождемся еще одного участника нашего разговора.

— И кто же… — начал было Драко, но, услышав шум за спиной, повернулся и, заметив Донавана, стоящего в дверях, разочарованно выдохнул.

— Добрый вечер, министр, — радостно произнес он. — Здравствуй, Драко.

— Мор! — воскликнул Драко, обращаясь к Карлосу. — Твои приспешники не почтят нас свои присутствием? [3]

— Я, признаться, — начал Донаван, усаживаясь на кресло рядом с Драко. — Скучал по твоей язвительности.

Бруствер улыбнулся, наблюдая за ними, и, предложив Драко чашку чая, поднялся с кресла и отошел к окну.

— Наш сегодняшний разговор, Драко, — серьезно произнес он, всматриваясь в яркую полосу на горизонте за окном, — не должен покинуть стен моего кабинета.

— Я понимаю, министр, — убедительно ответил Драко. — И о чем же пойдет речь?

— О медальоне Эирух [4], — повернувшись, произнес Кингсли, внимательно наблюдая за каждым движением Малфоя.

Драко вздрогнул и, нервно сглотнув, бросил суровый взгляд на министра, чувствуя, как злость медленно разливается внутри, заставляя его невольно сжать кулаки. Воспоминания о Карингарде, где он провел пару часов в поисках медальона, приносили почти физическую боль и, ощущая жгучее чувство вины, он резко поднялся.

— Я вынужден привлечь к этому делу тебя, Драко, — выдохнув, произнес Кингсли.

— Дело об Эирухе и городе целителей закрыто, — твердо произнес Драко, не отрывая взгляда от министра.

— Верно, — согласился Донаван, привлекая к себе внимание. — Однако мы не предполагали, что столкнемся с подобными проблемами.

— Не предполагали? — усмехнулся Драко. — Я предостерегал вас, что воровать медальон у приспешника одного их самых жестоких градоначальников магической Европы весьма опрометчиво.

— Мы приняли неверное решение, — произнес Кингсли, возвращаясь в кресло. — И теперь мы должны предотвратить возможные последствия, — продолжил он и, заметив вопросительный взгляд Драко, выдохнул, протягивая ему темную папку с документами. — Мы получили достоверные данные, что анонимный коллекционер, выкупивший медальон на нашем аукционе пять лет назад, намерен вновь продать его. И как только Эирух попадет на страницы каталога закрытых аукционов…

— Нариман аль-Хаичи объявит охоту на расхитителя, выкравшего медальон, — закончил мысль министра Донаван.

— Верно, — согласился Кингсли. — Раскрыв личность коллекционера, слуги Наримана, вынудят его рассказать подробности продажи медальона…

— И деятельность Отдела тайн и расхитителей будет известна широкой публики, — разочарованно произнес Драко, тяжело выдохнув.

— Общественность утопит нас в порицании, Драко, — взволнованно прошептал министр. — И вызовет волну негодования в странах магического Востока.

— Масштабы возможных последствий впечатляют, — грустно усмехнулся Драко. — Очевидно, вам не удалось убедить коллекционера продать артефакт или же не выставлять его в качестве лота на закрытом аукционе. И вы решили прибегнуть к моим дипломатическим способностям?

— Ты, прохвост, — рассмеялся Донаван. — Способен убедить самого Мерлина.

— Твоя зависть не уместна, Карлос, — усмехнулся в ответ Драко.

— Ты, верно расценил наши намерения, Драко, — спокойно произнес Кингсли, устало откидываясь на спинку кресла. — И должен предстать перед коллекционером заинтересованным в приобретении артефакта лицом и убедить его продать медальон.

— На кону репутация Министерства и твоя должность, Драко, — произнес Донаван, наблюдая за ним.

— Я польщен твоей заботой, — натянуто улыбнулся Драко и, размышляя, тихо произнес: — Очевидно, у меня нет иного выбора, кроме как согласиться на ваше предложение. Я хотел бы знать личность коллекционера.

Кингсли, переглянувшись с Карлосом, осторожно протянул Драко пергаментный свиток.

— Гарольд Каллен? — удивленно воскликнул Драко.

— Нам известны ваши натянутые отношения с мистером Калленом, но... — начал было Кингсли.

— Натянутые? — усмехнулся Драко. — Если бы мне в голову пришла такая блажь, как составление списка презирающих меня магов, то Каллен занимал бы в нем второе место.

— А на каком месте значилось бы мое имя? — скрестив руки на груди, поинтересовался Донаван.

— Ты возглавил бы список людей, которых ненавижу я, — улыбаясь ответил ему Драко.

— Я полагаю, — привлёк к себе внимание министр. — Что ты несколько переоцениваешь его отношение к тебе, Драко.

— Я лишил его членства в гильдии коллекционеров, сместил с должности главы Отдела магического правопорядка в Министерстве Магии в Швейцарии, спал с его дочерью и выиграл суд, заставив Каллена выплатить крупную сумму за попытку покушения на мою жизнь, — серьезно произнес Драко. — И вы полагаете, что мне удастся убедить его продать медальон? [5]

— Боюсь, Малфой, — нахмурившись, ответил Кингсли. — У тебя нет иного выбора. В противном случае, твой отказ негативно отразится на должности начальника Отдела.

Драко, прикрыв глаза, выдохнул, поднялся с кресла и, взяв со стола папку с документами, направился к двери.

— Угрозы, — усмехнулся он, потянувшись к дверной ручке. — Как недипломатично, господин министр.

* * *

Драко стоял на открытом балконе, наблюдая, как угасает яркая полоса заката на горизонте, вдыхал свежий, пропитанный древесным ароматом воздух. Шотландская долина фей Глен Лион утопала в огненном свете нитями, тянувшимися по изумрудной зелени. Холмистые горы, как каменные истуканы, возвышались над особняком Каллен-холл, скрывая его в своей тени от теплых лучей солнца [6].

Он прикрыл глаза, вздрогнул от ветра, предвещающего холодную ночь и, вслушиваясь в журчание реки Лион, змейкой протекающей по долине, легко улыбнулся. Девственная природа шотландских земель умиротворяла, скрывала от людской суеты и тревожных мыслей.

— Драко Малфой, — послышался брезгливый голос за спиной, и, обернувшись, Драко заметил Гарольда Каллена — седовласого коллекционера в белоснежном костюме с черной окантовкой. Сжимая трость в руке, он шагнул к Драко и, гадко усмехаясь, прошипел: — В моем доме тебе не рады!

— Я польщен твоему гостеприимству, Гарольд, — улыбаясь, произнес Драко. — И благодарен, что ты согласился на встречу со мной.

— Ты имел наглость прислать мне письмо и выразить свою заинтересованность к медальону Эирух, и я был вынужден терпеть неудобства из-за твоего появления в Каллен-холле, — фыркнул Гарольд и тростью указал Драко покинуть балкон и продолжить разговор в гостевой комнате.

Драко шагнул к выходу и, переступив порог, поморщил нос, почувствовав приторный запах благовоний, исходящий от тлеющих индийских палочек. Украшенные вычурным пурпуром стены, позолоченная мебель и мраморный камин, заставленный фигурками божеств, подтвердили убеждение Драко об отсутствии вкуса у хозяина особняка, и, выдохнув, он осторожно опустился на диван.

— Учти, — раздался суровый голос Гарольда, — Я не стану предлагать тебе выпивку.

— Какое облегчение, что мне не придется восхищаться твоими способностями к виноделию, — произнес Драко, рассматривая комнату.

— Щенок, — едва слышно выдавил из себя Каллен. — Очевидно, министерские псы выболтали, что именно я являюсь обладателем такого редкого артефакта, как медальон целителей.

— Не стоит корить безвинных, Гарольд, — спокойно ответил ему Драко. — Я знал, что за маской тайного покупателя скрываешься именно ты. И, признаться, был рад известию, что ты вознамерился выставить Эирух на закрытом аукционе. Но я не намерен терпеть общество алчных невеж, борясь за возможность обладать медальоном, и посему предлагаю выплатить тебе сумму втрое, превышающую ту, что ты выручишь в ходе торгов.

Гарольд рассмеялся и откинувшись на спинку кресла, произнес:

— Ты полагаешь, я пойду с тобой на сделку?

— Да, — уверенно ответил Драко. — Каждый имеет свою цену, Гарольд, и к концу нашего разговора ты узнаешь свою.

— Покинь мой дом немедленно, — дрожа от злости, прошипел Гарольд, указывая ему на дверь.

— Сиванму, — воскликнул Драко и, подходя к каминной полке потянулся к нефритовой статуэтке. — Китайская богиня, покровительница Запада, хранительница источника и плодов бессмертия.

— Не стоит прикасаться к моим личным вещам, — ревностно произнес Гарольд.

— Обереги, пентакли, амулеты и талисманы, — проигнорировав замечание, продолжил перечислять Драко. — Ты излишне суеверен, Гарольд.

— Мои личные предпочтения тебя не касаются, — злился он.

— Ты прав, — согласился Драко. — Однако это наводит меня на мысль об истинной причине продажи медальона.

Гарольд молчал, и Драко, чувствуя, как по телу разливается приятное чувство, предвещающее победу, продолжил:

— Эирух — артефакт, преобразующий энергию лекаря в исцеляющую магию. На Востоке бедуины верят, что медальон хранит в себе силу, способную оживить мертвеца и умертвить живого. Ты, как и все члены гильдии коллекционеров [7] веришь в несуразицы и легенды, которые окружают многие редкие артефакты. И, подозревая, что причина твоих неудач кроется в медальоне, ты в страхе быть проклятым, решил избавиться от него, — усмехался Драко и, подходя к Гарольду, добавил: — Никто из коллекционеров гильдии не осмелится приобрести медальон, и единственные, кто заинтересуется артефактом — это скупые торговцы на черном рынке.

— Я не приму твое предложение, Малфой, — прошипел Гарольд и, повернувшись к выходу, добавил: — Убирайся!

Драко, наблюдая, как Каллен спешно направляется к двери, потянулся к бумагам во внутреннем кармане пиджака и, аккуратно разворачивая письмо, принялся прочитывать вслух содержимое, заставив Гарольда резко остановиться.

— Как бы я хотел познать теплоту вашего тела, Элизабет, — усмехаясь, произнес Драко. — Окунуться в омут ваших чарующих глаз и утонуть в них навечно… Лирика, — фыркнул он и, подходя к оцепеневшему Каллену, добавил: — Но я едва ли смогу по достоинству оценить твой писательский талант, а вот твоя супруга… [8]

— Смеешь шантажировать меня? — дрожа от злости, воскликнул Гарольд.

— Что ты, — наигранно оскорбился Драко. — Я лишь констатирую факты. Кто бы мог подумать, что ты скрываешь столько скелетов в своем шкафу.

— И что же ты сделаешь, Малфой? — послышались едкие нотки в голосе Гарольда. — Поведаешь моей супруге об измене, обнародуешь документы, доказывающие денежное мошенничество или же расскажешь магическому миру о постыдной болезни моего сына? Не утруждай себя попыткой смешать мое благородное имя с грязью, потому как я сам сделаю это.

Повернувшись, Гарольд подошел к низкому стеклянному столу и, взяв в руку стопку документов, произнес:

— Это, — он указал на сложенный пергаментный лист. — Письмо моей супруге с искренним признанием. Среди остальных документов — наброски статьи для «Ежедневного пророка» о болезни Чарльза и обращение в отдел правопорядка, подготовленное моими юристами. Боюсь, твои угрозы потеряли свою ценность. Шах, Малфой.

Драко нервно сглотнул, чувствуя собственное бессилие, шумно выдохнул, ощущая, как злость бурлила, разливаясь лавой внутри. Как он только узнал? Гарольд Каллен, этот высокомерный глупец, раскрыл его план и, злорадствуя, осадил Драко? Нет, он излишне печется о своей репутации, чтобы позволить общественности утопить его в осуждениях.

— Занятное представление, Гарольд, — спокойно произнес Драко, мысленно успокаивая в себе душащую злость. — Я польщен, что ты готов принести себя в жертву, чтобы лишить меня возможности потешится над тобой. Какое завидное, несвойственное тебе благородство! Однако я тебе не верю. Ты не осмелишься пойти на такой шаг, но твой осведомитель, очевидно, считает иначе.

— Осведомитель? — рассмеялся Гарольд. — У тебя богатая фантазия.

Раздумывая, Драко молчал и, опустившись в кресло, чувствуя напряжение, стянувшее его тело тугой струной, медленно произнес:

— Прогнозирование не входит в скудный список твоих достоинств. Именно поэтому ты окружил себя юристами, советниками и консультантами. Ты не сделаешь и шага без их аргументированного одобрения, и посему я желаю продолжить разговор с твоим осведомителем в надежде, что он оценит мое предложение и убедит тебя продать медальон.

— Боюсь, твои ожидания не оправдаются, — искренне усмехался Каллен.

— Я все же попытаю удачу, — убеждал его Драко и, замечая недоверие в глазах Гарольда, добавил: — Не обманывайся, ты понимаешь, что мое предложение более чем выгодно, и твой отказ едва ли послужит достойной расплатой за все мои деяния. В бизнесе нет места чувствам.

— Четверть часа, Малфой, — спустя некоторое время нехотя произнес Каллен. — Тебя будут ожидать в кабинете на втором этаже.

Улыбнувшись, Драко подавил в себе желание ликующе воскликнуть и, размышляя о предстоящей встрече, последовал за домовым эльфом к лестнице, ведущей на второй этаж. Кто-то оказался устойчивым к его умению управлять страхами и глупостью людей. И мысль об этом заставляла его кипеть от злости.

* * *

Он неторопливо следовал за домовым эльфом, ведущим его по извилистому коридору и, остановившись у кабинета, домовик резко открыл дубовую дверь, позволяя Драко войти. Комната, заставленная книжными стеллажами, утопала в ярком искусственном свете и, оглядываясь, Драко неспешно шагнул к широкому накрытому столу, стоящему у камина.

— «Я слышал шаги, разрывающие гнетущую тишину, эхом отзывающиеся от каменных стен и, чувствуя леденящий страх, сковавший мое тощее тело, я обернулся. Пробил мой час: дьявол стоял у порога», — послышался тонкий голос, и, повернувшись к окну, Драко удивленно взглянул в знакомое лицо [9].

— Грейнджер? — едва слышно произнес Малфой.

— Восхитительный пейзаж, не правда ли? — усмехнувшись, спросила Гермиона, держа в руках чашку ароматного чая. — Долина фей прекрасна в это время года!

Последние лучи солнца растаяли в темном полотне небосклона, на котором россыпью заблестели звезды. Над рекой загорелись огоньки, вились в воздухе, стайкой поднимались к холму и вновь медленно затухали. Полуночные феи — хозяйки этих земель проснулись, освещая долину, ярким перламутровый свечением.

— Ты работаешь на Гарольда Каллена.

Не вопрос — утверждение. В его голосе слышалась угроза, и, взглянув на Малфоя, Гермионе показалось на мгновение, что он сорвется с места и вновь сомкнет в своих руках ее шею. Но нет, он, не двигаясь, продолжал стоять, а на его лице кривилась злобная усмешка, и, внимательно наблюдая за ней, Малфой шагнул к окну.

— Мы... мы опоздали к ужину в поместье, — неуверенно произнесла Гермиона, с трудом выдерживая его остервенелый взгляд. — И я попросила миссис Каллен подать ужин в этом кабинете.

Она прошла к столу, и, заметив, что Малфой послушно последовал за ней, аккуратно опустилась на стул.

— С каких пор ты прислуживаешь Каллену? — усмехнувшись, спросил он, стоя за ее спиной и умело наливая сухое вино в бокалы.

— Не осуждай меня, — произнесла Гермиона, пригубив вино. — Я вынуждена была согласиться на предложение мистера Каллена. Видишь ли, я попала в неприятную ситуацию: один надменный циник счел, что вправе распоряжаться моей жизнью и уволил меня.

Драко наигранно рассмеялся и, чувствуя, как злость, закипая, подкатывала к горлу, взглянул на нее.

— Месть, — констатировал он.

— Да, — расплылась в довольной улыбке Гермиона. — Мне казалось, что, меряя роль наблюдателя, я почувствую тот самый приторно-сладкий вкус мести, подкармливающий обиженную гордыню. Но осознание в твоих глазах — слаще. Жаль, ты этого не чувствуешь.

Чувствуя, как гордыня, ликуя, довольно урчала внутри, Гермиона злорадно наблюдала, как напрягаются мышцы на его лице, а глаза медленно темнеют от злости.

«Терпение, Драко, — мысленно усмирял он нарастающий гнев. — Ты разберешься с ней позже».

— Неужели хитрость и коварство передаются половым путем? Надеюсь, я не подцепил от тебя занудство, — усмехнулся Драко и, заметив, как она от возмущения открыла рот, поднялся из-за стола.

— Очевидно, Каллен упомянул, что я намерен приобрести медальон, и ты предложила ему свою помощь, — выпытывал Драко, раздумывая, как ему обернуть ситуацию в свою сторону. Ведь эта безумная девица, упиваясь чувством собственного превосходства, не отступит.

— Он прислал мне письмо...

«Точнее, Эбби его украла», — мысленно поправила себя Гермиона.

— С предложением выступить в роли оценщика артефакта, который он вознамерился выставить на закрытом аукционе. Узнав, что будущий лот — редчайший медальон Эирух, я, не раздумывая, согласилась. А позже мистер Каллен упомянул, что отказал Отделу тайн в продаже медальона и намерен отклонить и твое предложение. Я лишь посоветовала ему, как лучше всего это сделать, — улыбаясь пояснила она, потянувшись к вазе с фруктами.

— Ты не ограничилась советом, Грейнджер, — прошипел он. — Ты знала о моих планах.

— Задача простая. Угрозы и шантаж — твой излюбленный способ манипулирования людьми, — возразила она.

— Нет, — протянул он. — Ты знала, на какую из больных точек я буду давить, и подготовила Каллена к нашему разговору. Я хочу знать, как тебе это удалось.

— Всему виной, — ответила Гермиона. — Твоя привычка не запирать кабинет в поместье.

— Ты посмела вновь ворваться в мой личный кабинет? — едва сдерживаясь, прошипел он.

— Мне совестно, — выдохнув, произнесла она. — Уверена, ты поверишь в мою искренность, заметив записку с извинениями, приколотую перочинным ножом к твоему столу.

— Это стол из черного эбенового дерева [10], — возмущенно воскликнул он.

— Ах, если бы я знала, — продолжала злорадствовать Гермиона. — Так неловко.

Гермиона расплылась в улыбке, наблюдая, как Малфой, стиснув зубы, неспешно подошел к ней и, встав за спиной, вцепился в спинку стула. Она кожей чувствовала его злость, едва ощутимой вибрацией исходящей от сильных рук, слышала рваное дыхание и, инстинктивно сжав палочку, спокойно продолжила трапезу. Ликующий голос звенел в ее голове, убеждая загнать Малфоя в угол и наслаждаться его бессилием. Но, понимая, что напряженное спокойствие Малфоя лишь маска, за которой он скрывает желание разорвать ее на части, она убедила себя не подкидывать дров в горящее пламя его злости.

Быть может, Гермиона, испытывая его терпение, вновь перешла черту, но оскорбленное женское самолюбие помыкало продолжить опасную игру. Но в этот раз, пожалуй, стоит задуматься о последствиях.

— Тебе известно, — шепотом произнес он, грубо сжав ее плечо. — Я привык достигать поставленной цели, и если моей преградой будешь ты, то я с легкостью тебя одолею.

— Мистер Каллен не согласится продать артефакт без моего одобрения, — фыркнула она, смахивая его руку с плеча.

— Верно, — ответил Малфой, расстегивая пиджак и удобно располагаясь в кресле. — Именно по этой причине я намерен заключить с тобой сделку.

— Я не заключаю сделок с мошенниками и ворами, — хмыкнула Гермиона и, заметив удивление на его лице, пояснила: — Отдел тайн так же, как и ты проявил заинтересованность в приобретении артефакта до того, как его внесут в каталог. Это навело меня на мысль, что мистер Каллен приобрел медальон на закрытом аукционе «Арканум», организованном и одобренном Министерством. А расхититель, укравший его — ты.

— Однажды болтливость Поттера его погубит, — спокойно произнес Драко, догадываясь, откуда Грейнджер известно об аукционе. — И ты ошиблась в выводах: я не крал медальон.

— Изъял, конфисковал, — злилась она, вставая. — Называй, как пожелаешь, но сути твоих возмутительных поступков это не меняет. Это же Эирух, Малфой! Ты хоть осознаешь, какую ценность медальон представляет для целителей? Это не просто магический предмет, а оберег, хранитель целительной силы. А ты желаешь приобрести его, как трофей и сделать венцом своей краденой коллекции?

Драко, прикрыв глаза, шумно выдохнул. Почему из всех спесивых, горделивых женщин ему досталась эта неугомонная девица? Ведь отец, словно предрекая, не единожды предупреждал его не оскорблять самолюбие женщины, с которой состоишь в интимных отношениях. И вот, его неосторожность дала плоды. Теперь ему придется объясниться с ней, втереться в доверие и вынудить ее убедить Каллена продать артефакт.

— Ты вновь ошиблась в выводах, Грейнджер, — спокойно ответил он. — Пребывание в Карингарде вызывает во мне болезненные воспоминания, и медальон станет лишь неприятным напоминанием.

— Тогда зачем ты… — недоумевая, начала Гермиона.

— Думай, Грейнджер, — резко прервал ее Малфой. — Ведь если верить слухам о твоем переоцененном уме, ты вполне способна на логические выводы.

— Не смей оскорблять меня и… — прошипела Гермиона, скрестив руки на груди. — Ты здесь по приказу Министерства.

— Я стал свидетелем редкого явления, — ерничал Драко. — Ты прогрессируешь на глазах, Грейнджер.

— Зачем Министерству вновь понадобился медальон? — игнорируя едкое замечание Малфоя, поинтересовалась Гермиона.

— Быть может, затем, что он понадобился кому-то еще, — ответил Драко, ухмыляясь.

— Целители? — угадывала Гермиона, усаживаясь в кресло напротив Малфоя.

— Скорее их беспощадные покровители, — пояснил он.

— Значит, как только медальон появится в каталоге, — размышляла Гермиона. — Незаконная деятельность расхитителей и Отдела тайн станет известна широкой публике, и тогда министр Кингсли под давлением прессы и общественности будет вынужден сместить тебя с должности начальника Отдела. И, быть может, Визенгамот осудит тебя за кражу национальных ценностей и отправит в Азкабан, — мечтательно произнесла Гермиона.

— В этом случае я потащу за собой твоего дружка Поттера, Донована и Кингсли, — злясь, прошипел Драко. — Ты готова взять ответственность за их судьбы?

— Ложь, — отмахнулась Гермиона. — Ты переоцениваешь свои возможности, Малфой.

Драко устало откинулся на спинку кресла, внимательно наблюдая за ней. Невозможная женщина!

— Должен признать, что я принял верное решение, убедив Кристофера уволить тебя, — усмехнулся Драко. — Ведь ты некомпетентна.

— Что? — возмутилась Гермиона, вставая.

— Ты здесь в качестве консультанта и должна представлять интересы Каллена. Но единственное, что тебя заботит — это глупая месть, — произнес Драко, поднявшись с кресла, и, взглянув в ее удивленные глаза, добавил: — И прежде, чем ты примешь решение относительно моего предложения, задайся вопросом: как наемники узнают о расхитителях и Аркануме.

Понимая, что мистер Каллен будет вынужден нарушить клятву и поведать наемникам о расхитителях, Гермиона, опустив голову, прикусила губу. Малфой прав — она заигралась.

— Думаю, самое время обсудить условия нашей сделки, Грейнджер, — воодушевился Драко, заметив в ее глазах тень сомнения.

— Что, вновь попытаешься заткнуть мне рот своими деньгами, Малфой? — фыркнула Гермиона, злобно взглянув на него.

— Я предпочел бы заткнуть тебе рот иным способом, — усмехнулся он, и, вздрогнув, Гермиона отвернулась.

— Возможно, ты хотела бы обладать редкой книгой или же артефактом, — не унимался Драко. — Тебе стоит лишь попросить.

— Мне от тебя ничего не нужно, Малфой, — фыркнула она, отходя к окну.

— Тебя, очевидно, восхищают ландшафты Глен Лиона, — вновь послышался его голос за спиной. — Я мог бы помочь тебе в приобретении дома у подножья холма.

— Меня вполне устраивает моя лондонская квартира, — злясь, ответила Гермиона.

— Быть может, тебя заинтересует небольшое магловское издательство? — не успокаивался он. — Оно досталось мне в уплату долгов, и сейчас я не представляю, что с ним делать.

— Нет, меня это не интересует, — грубо произнесла она, и прежде чем он продолжил, повернулась и, нагло взглянув на него, добавила: — Не утруждайся, я не продаюсь, Малфой.

Чувствуя, как злость, сжимаясь в тугой узел, подкатывала к горлу, она направилась к выходу.

— Маракандская библиотека, — послышался голос Малфоя, и, остановившись у двери, она обернулась.

— Что? — недоумевала она.

— Ты получишь разрешение на посещение Маракандской библиотеки, если убедишь Каллена продать мне артефакт, — пояснил Драко, чувствуя, что ему-таки удалось найти ее слабость.

— Это невозможно, — возразила она. — Только обладателям международной магической премии позволено посещать библиотеку.

— У членов Ордена священных двадцати восьми особые привилегии, — солгал Драко, понимая, что если Грейнджер согласится, то ему придется выложить целое состояние за неофициальное разрешение.

— Багдад — закрытый город для магов, — напомнила Гермиона, чувствуя волнение при мысли о посещении легендарной библиотеки.

— Верно, — согласился Драко. — Тебе потребуется портал, одобренный Министерством, и разрешение с личными подписями начальника Отдела транспорта и начальника международного сотрудничества, коим являюсь я.

— Ты лжешь, — произнесла Гермиона, внимательно наблюдая за ним.

— Я всегда сдерживаю свои обещания, Грейнджер, — убеждал ее Малфой. — Только представь, что скрывает в своих стенах Маракандская библиотека. Тысячи редких рукописей, талмудов, фолиантов и свитков, которые будут тебе доступны. Тысячелетние знания взамен на твое слово.

Посещение Маракандской библиотеки было для нее невозможной мечтой. С детства она развлекала себя мыслями, что перемещается в сказочный Багдад и направляется к расписанным искусным орнаментом вратам библиотеки. И все, что ей нужно — это пойти на поводу у Малфоя, проглотить обиды, заглушить ноющий голос гордыни и согласиться на сделку. Она определенно будет сожалеть о своем решении.

— Я жду, Грейнджер, — нетерпеливо произнес он.

— Я ведь уже сказала, Малфой, — устало произнесла Гермиона. — Я не продаюсь.

Она скрылась за дверью прежде, чем он успел возразить. Вскрикнув от злости, Драко необдуманно смахнул посуду со стола и, шумно дыша, судорожно соображал, как оправдается перед министром.

* * *

— Хозяин, мистер Забини и мистер Нотт ожидают вас в гостиной, — послышался голос Ферна, стоящего в дверях.

— Хорошо, — коротко ответил Драко и, аккуратно сложив письмо, протянул его дэльфу. — Отправляйся в совятник и отправь письмо леди Нарциссе.

— Как прикажите, хозяин, — поклонившись, произнес Ферн и мгновение спустя исчез.

Драко, прикрыв глаза, кончиками пальцев сжал пульсирующие от головной боли виски и, выдохнув, поднялся с кресла. Душный, пропитанный древесным запахом воздух словно душил его и, резко открыв окно, он медленно вдохнул. Повернувшись к столу, Драко бросил взгляд на тонкую светлую царапину от перочинного ножа на гладкой деревянной поверхности и усмехнулся. Да, в ту ночь Грейнджер его удивила!

А после, следующим утром, когда он сидел в кабинете министра, ожидая услышать выговор за проваленное задание в Каллен-холле, заметил на лице Кингсли довольную улыбку и, принимая из его рук бокал с бурбоном, недоумевая, взглянул на стоящего возле него Донавана. Карлос начал разговор с благодарственной речи, восхищаясь дипломатическими способностями Драко, а после Кингсли кратко пояснил, что Каллен прислал письмо с согласием продать артефакт за предложенную Отделом тайн цену.

Поразительно! Грейнджер, понимая, что Каллену угрожает опасность, убедила его продать артефакт Министерству. Условно Драко выполнил задание Кингсли, но проиграл этой девице, оставшейся верной своим принципам.

Как глупо! Она ведь могла согласиться на условия сделки и отправиться в Багдад, но ее горделивая натура не позволила следовать зову здравого смысла. Бессмысленная трата возможностей, но Драко неохотно признал, что ее поступок вызвал в нем малую толику… восхищения? Возможно, впервые за время их общения, она поступала разумно и, не отступив от собственных принципов, доказала свою независимость. И скорее из-за этого ведомый странным чувством благодарности Драко раздобыл нелегальное разрешение на посещение Маракандской библиотеки, которое, как он и предполагал, обошлось ему в целое состояние. Но, пожалуй, Грейнджер это заслужила.

Драко отправил ей письмо с разрешением на пару дней, пригрозив, что если она откажется, то он сожжет свиток на ее глазах. Она согласилась, и теперь Драко предстояла превосходная возможность отдохнуть от ее занудного присутствия и насладиться обществом более молчаливых и безотказных особ.

Закрыв окна, Драко, потушив свет, покинул кабинет и, шагая по широкому коридору, направился к открытой двери гостиной, откуда доносился заливистый смех Грейнджер.

Нахмурившись, он остановился, скрываясь в тени, и, повернув голову, прислушался к разговору.

— Если бы вы только видели его лицо, когда он понял, что консультант мистера Каллена — я, — смеясь, рассказывала Грейнджер.

— Душа моя, я в тебе не сомневался, — послышался насмешливый голос Блейза. — Мало кому удавалось срывать сделки мистера Я-всегда-на-коне Малфоя!

— Да, но, как правило, эти люди проживают короткую жизнь, — усмехнулся Теодор.

— Тео, зависть — пагубное чувство, — ерничал Блейз, протягивая Грейнджер бокал с красным вином.

— Продолжай, Грейнджер. Впрочем, исход очевиден — он предложил тебе сделку.

— Верно, — воскликнула она.

— Ты отказалась? — удивился Тео.

Грейнджер довольно кивнула головой, и Блейз, радостно воскликнув, потянулся к бутылке игристого вина в ведерке со льдом.

— Мы должны это отметить и…

— Развлекаетесь? — произнес Драко и, шагнув в комнату и заметив, как улыбка на лице Грейнджер медленно тает, усмехнулся.

— Пожалуй, мне пора, — произнесла она и, поднявшись с дивана, направилась к выходу.

— Нет-нет, Грейнджер, куда же ты? — заныл Блейз. — Мы ведь только начали праздновать нашу победу.

— На рассвете я отправляюсь в Багдад на неделю, — ответила она, потянувшись к дверной ручке.

— Багдад? — удивился Тео. — Ты ведь не думаешь, что тебе удастся попасть в Маракандскую библиотеку?

— У меня есть разрешение, — довольно объявила Гермиона.

— Что? — возмутился Теодор. — Это невозможно!

— Только не для членов Ордена священных двадцати восьми, правда, Малфой? — ответила она, скрывшись за дверьми.

— С каких пор членам Ордена позволено посещать библиотеку? — удивлялся Блейз, залпом выпивая игристое вино.

— Я солгал, — признался Драко. — Я купил разрешение на черном рынке и отдал его Грейнджер.

— Я один это слышу? — удивился Блейз.

— С каких пор ты занимаешься благотворительностью, Драко? — спросил Тео.

— Это вынужденная мера, — пояснил Драко, потянувшись к граненому графину с виски. — Я должен был исключить появление Грейнджер в поместье в ближайшую неделю.

— Зачем? — недоумевая, спросил Теодор.

— Середина весны, — выдохнул Драко, вспоминая напоминание Ферна. — Леди Нарцисса приезжает в Малфой Мэнор.

-

Примечания:

1. Я впала в детство и вспомнила сериал «Динотопия», где использовалась письменность, похожая на следы птиц.

2. Я использовала и видоизменила действующий федеральный закон РФ «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты РФ», в частности, пункт 14.1

3. Мор (он же Завоеватель) — имя первого из четырех Всадников Апокалипсиса, согласно шестой главе «Откровения Иоанна Богослова», последней из книг «Нового завета». Имена остальных Всадников: Война (едет на рыжем коне), Голод (едет на вороном коне) и Смерть (едет на сером коне).

4. Подробнее о медальоне Эирух (араб. — душа) я расскажу во второй главе приквела.

5. О дочери Гарольда Каллена — Кладет — я упоминала в третьей главе. Именно ее Блейз убедил отомстить Драко за измену, а после выдвинул обвинения против Кладет за покушение на жизнь Малфоя. Гарольд выплатил круглую сумму за освобождение дочери и возненавидел Драко еще сильнее.

6. Глен Лион — долина в Шотландии, расположенная вдоль реки Лион, известная также как «долина фей» из-за чарующей атмосферы. Чудесный фотообзор долины вы можете посмотреть здесь: http://reports.travel.ru/letters/2015/08/248104.html

7. Члены гильдии коллекционеров суеверны до мозга костей и часто верят в истории о проклятиях, которые таят в себе некоторые редкие артефакты.

8. Фраза, равно как и ситуация взяты из сериала «Шерлок» (сезон 3, серия 1).

9. Я хотела создать впечатление того, что Гермиона процитировала известную фразу из классического произведения. Однако это не так.

10. Эбеновое дерево или Эбен — черная (или черная с полосами) древесина некоторых тропических деревьев рода Хурма (Diospyros), произрастающих во влажных тропических лесах Западной, Центральной и Восточной Африки, Южной и Юго-Восточной Азии. Дерево растет очень долго, в труднодоступных местах и ограничено к вывозу. Разрешается вывозить его квотами, мелкими партиями. Поэтому Эбен очень дорогой. В Европе и Америке дерево продается на развес. Наряду со слоновой костью и золотом черное дерево является драгоценностью со времен Древнего Египта.