Шкатулка с секретом (гет)

— Дайте полотенце, — хрипло сказал Антиплащ, отбрасывая рукой со лба намокшие, тонкими сосульками обрамляющие лицо волосы: стараниями Зигги он по-прежнему чувствовал себя неудавшимся утопленником. — Не могу же я оскорблять ваше тонкое эстетическое чувство своим непрезентабельным внешним видом.

— Твой внешний вид, — в тон ему отозвался Дровосек, — мое тонкое эстетическое чувство, как ни странно, ни на грош не оскорбляет. Не сочти за комплимент.

— Ни в коем случае. — Антиплащ тщательно вытер лицо и шею поданной салфеткой — после чего наконец почувствовал себя более-менее в состоянии продолжать разговор. — Ну что ж, потолкуем, раз случилась такая оказия… Значит, ты уже давненько хотел со мной свидеться, э?

— Именно так.

— Еще, надо полагать, в конце февраля? И потому в качестве посредника подослал ко мне этого придурка Спарки?

— Спарки! — Дровосек коротко хмыкнул. — Спарки, обещаю, тебя больше не побеспокоит. Да — он оказался придурком и неумехой и потому… сошел с дистанции. Он повел себя не только непродуманно и с глупейшей прямолинейностью, но также недопустимо грубо и некорректно по отношению к тебе, Антиплащ, и за это, поверь, уже понес должное наказание.

— Рад слышать. И что же вы с ним сделали?

— Не думаю, что сейчас это должно тебя интересовать. — Дровосек сдержанно улыбнулся — и от этой улыбки словно бы повеяло морозным сквозняком. Впрочем, он тут же постарался смягчить жесткость тона: — А меня ты зря воспринимаешь как врага, дорогой мой.

— Хм! Я должен воспринимать тебя как друга?

Его собеседник доверительно подался вперед.

— Скорее — как делового партнера. Весьма влиятельного партнера, надо сказать.

— Тебе нужен Перстень, — медленно произнёс Антиплащ.

Откинувшись на спинку кресла, Дровосек громко расхохотался. Это было жутко — все его крепкое, большое, сильное, упакованное в дорогой смокинг тело затряслось от смеха, и рот с крупными желтоватыми зубами скривился в улыбке, но маска… Маска оставалась неподвижной — непроницаемой, мрачной, закаленно-равнодушной, безучастной, страшной… Впечатление это производило совершенно гнетущее.

— Мне не нужен этот злосчастный Перстень, Антиплащ! Абсолютно не нужен! И это — твое главное заблуждение. Да, да! — Приступ веселости прошёл у Дровосека так же неожиданно, как и начался, он резко оборвал смех — и в голосе его зазвучало почти не фальшивое сочувствие: — Но — довольно о делах! Вижу, ты неважно себя чувствуешь… Выпьем? За долгожданную встречу, а? — Он сделал знак кому-то из своих людей — и тот, достав из бара запечатанную бутылку кьянти, ловко вскрыл ее штопором и поставил на стол. Вальяжным движением Дровосек разлил вино в два бокала и придвинул один из них Антиплащу. — Не бойся, вино не отравлено, — насмешливо добавил он. — Я просто не хочу, чтобы у тебя остались воспоминания обо мне, как о скупце и нерадушном хозяине. Да и выглядишь ты паршивенько, если честно. Тебе надо взбодриться… мисс Старая Перечница, ха, ха! Вот за что я тебя все-таки уважаю, дружище — так это за твою неистощимую изобретательность и умение креативно мыслить.

Антиплащ, пожав плечами, не стал возражать. Голова его все еще трещала от удара — и глоток болеутоляющего был бы сейчас как нельзя более кстати. Он взял бокал — тот почему-то оказался липким — и осторожно понюхал алое искристое содержимое. Вино как вино… Конечно, и через закрытую пробку в бутылку можно вкачать нейролептик — посредством шприца с тонкой иглой — но чуткое шестое чувство подсказывало Антиплащу, что ничего опасного — по крайней мере, в бокале — действительно нет. Если бы бравые ребята действительно намеревались накачать «гостя» какой-нибудь мерзкой психотропной дрянью, они бы уже давно это сделали… Он краем глаза взглянул на Дровосека — и тот, перехватив его взгляд, приветственно поднял в руке свой тонкий хрустальный фужерчик.

— Ну-с, за знакомство!

Они выпили. Антиплащ поставил опустевший бокал на стол — и тот мгновенно исчез, подхваченный кем-то из расторопных дровосековых подручных. Вместо него на столе появилось нечто вроде карты — плана какого-то большого дома со множеством комнат, лестниц и коридоров, с большой террасой, выходящей в парк: все это было подробнейшим образом расчерчено, указано и подписано на плотном листе белой чертежной бумаги. Одна из небольших комнат в западном крыле дома была отмечена тонким красным крестом.

— Да, — спокойно повторил Дровосек. — Перстень мне действительно не нужен, мой дорогой Анти, ты можешь оставить его себе. В конце концов, Перстень — это ни что иное, как ключ. Обычный ключ — от одной необычной шкатулки, которая находится в особняке Хаксли.

— Хаксли? — пробормотал Антиплащ.

Он смотрел на лежащий перед ним подробный план дома — но перед глазами его была когда-то виденная фотография: большой богатый особняк в заснеженном парке, а на переднем плане — смеющийся Дилон и… Он молча поднял глаза на собеседника, ожидая дальнейших объяснений.

Дровосек задумчиво потягивал вино, оставшееся на дне фужера.

— Роберт Хаксли — известный знаток и ценитель искусства Древнего Китая; в доме у него находится неплохая коллекция антикварных вещей, принадлежащих эпохе правления династии Мин. Шкатулка — одно из творений Ли Хао, известного пьяницы, бродяги и философа, которого при жизни никто из его современников, кажется, не воспринимал всерьез; тем не менее этот балагур и провокатор был умелым ювелиром и резчиком по дереву и оставил после себя немало любопытных произведений искусства. Шкатулка и сама по себе представляет немалую историческую и художественную ценность, но все же нас интересует не она сама, а то, что находится внутри нее.

— И что же находится внутри нее?

— «Утренняя звезда». Большой кристалл, похожий на редкостного оттенка голубоватый алмаз, и поначалу за алмаз, собственно, и принятый… Только это не обычный кусок твердого углерода.

— Вот как?

— В рукописях тех лет один умный человек (да, да, в ВАОН встречаются и такие) обнаружил запись, датированную 1386-м годом, упоминающую о «схождении на землю небесной колесницы, явившейся в вихре грома и пламени и бесследно исчезнувшей… оставившей после себя россыпи прозрачных сияющих звезд, украденных с небес». Так вот, голубоватый кристалл, хранящийся в шкатулке — одна из этих «сияющих звезд», по-видимому, единственная, чудом сохранившаяся до нашего времени: просто потому, что ее в свое время преподнесли как диковину в дар одному из тамошних мандаринов, в дом которого был вхож и проныра Ли Хао. Остальные кристаллы сгинули во мраке времен — что, впрочем, неудивительно в свете случившегося вскоре после падения метеорита разрушительного наводнения. Удивительно, как суеверные крестьяне не утопили в желтых водах Хуанхэ и последний злосчастный кристалл, посчитав его источником всех бед… Но, как бы там ни было, «Утренняя звезда» уцелела, была помещена в шкатулку работы Ли Хао и, по-видимому, благополучно забыта на многие годы.

— Пока ваш «умный человек» не раскопал в неведомых архивах эту злосчастную рукопись… Ну-ну. По-вашему, эта загадочная «Утренняя звезда» имеет, что ли, внеземное происхождение?

— Может, и так. В свете всего вышесказанного этот кристалл, на мой взгляд, следует полагать одним из осколков метеорита... Видишь ли, в той рукописи, в которой рассказывалось о «схождении колесницы», упоминалось и о многих странных, необъяснимых (ну, по меркам того времени) свойствах этих самых «сияющих звезд». Например, вызывать у человека, слишком долго смотрящего на эти кристаллы, что-то вроде прострации и наркотических галлюцинаций… или странным образом отражать звук… или необычно преломлять направленные на кристалл лучи света. В общем, я не буду вдаваться в подробности, главное, я полагаю, ты уже уяснил: эта голубоватая «Звездочка» представляет собой весьма занятную штуку — в первую очередь сугубо с научной точки зрения.

— И вы хотите, чтобы я выкрал ее из особняка Хаксли?

— Ну почему же обязательно «выкрал»? Какое у тебя все-таки узкое уголовно-предсказуемое мышление, Анти… Скажем, не выкрал, а… подменил.

— То есть, — пробормотал Антиплащ, — вы хотите вынуть из шкатулки настоящую «Утреннюю звезду» и положить на ее место подделку?

— Вот именно. Почему бы и нет?

— М-да, действительно… Почему бы и нет?

— К счастью, в рукописи сохранились достаточно подробные изображения «Утренней звезды», так что изготовить идентичную копию для нас особенного труда не составило. Она как две капли воды похожа на оригинал, но, разумеется, не обладает его свойствами… впрочем, для Хаксли, я думаю, это никакого значения не имеет. О свойствах кристалла, как я уже упоминал, известно очень немногим… Отпирается Шкатулка Ли Хао посредством Перстня: украшение, которое представляет собой изумрудного паучка, нужно поместить в углубление в центре паутины, вырезанной на крышке. Находится шкатулка в комнате, которую Хаксли называют «Китайским Музеем» — на плане дома она отмечена крестом. Сигнализация отключается в кабинете Хаксли-старшего — кнопка расположена в сейфе, который спрятан за картиной Босха. А вот код сейфа, к сожалению, нам не известен — нашего осведомителя, служившего у Хаксли лакеем, выперли за какую-то незначительную провинность прежде, чем ему удалось вызнать пароль… но для тебя, хочется верить, это не должно стать особенным препятствием, все-таки о тебе идёт молва как о достаточно искусном взломщике и профессионале своего дела. Как ты понимаешь, ранее вся эта тонкая операция была возложена на Спарки, но он… не оправдал наших ожиданий, потерпев неудачу еще на стадии похищения Перстня — и впоследствии не исправил своих ошибок. Да, если тебе интересно, могу добавить, что где-то в коллекции Хаксли существует и второй Перстень, нечто вроде «запасного ключа» — бездарная копия настоящего Перстня, сделанная кем-то из учеников Ли Хао… я даже не уверен, что им действительно можно открыть Шкатулку. Но, как бы там ни было, нас это волновать не должно — ведь у тебя есть настоящий ключ!

— И ты уверен, что я действительно захочу им воспользоваться?

Дровосек, казалось, был удивлен. Он откинулся на спинку кресла и, сцепив руки на животе, рассеяно покрутил одним большим пальцем вокруг другого. Антиплащ буквально кожей чувствовал на себе цепкий пристальный взгляд, изучающий его из прорезей маски.

— Почему нет? Тебе не интересно мое предложение? За «Утреннюю звезду» ВАОН в моем лице заплатит тебе очень щедро, в этом можешь не сомневаться.

Антиплащ пожал плечами — стараясь сделать это как можно более неопределенно.

— А почему я должен тебе верить? Меня не раз пытались подписать на всяческие авантюры, которые на поверку оказывались делами куда более опасными и рискованными, чем это обычно выходило со слов рекрутеров. И эта сомнительная афера, похоже, обещает оказаться из их числа. В ВАОН ты, Дровосек, конечно, личность известная, но веры тебе у меня не больше, чем… чем, к примеру, этому вашему выкормышу Пауэру, черт бы его побрал! Или как там его величали по настоящему-то… Персивалю Крэксу.

Дровосек медленно покачал головой.

— Вот оно что… Не суди о ВАОН только по Крэксу, который и ныне и присно был сволочью, подлецом и отпетым мерзавцем — признаться, мне жаль, что судьба тебя с ним свела… ну, сидит он на Белой скале — и пусть себе сидит, никто по нему особенно не убивается. В ВАОН есть и куда более… нет, не скажу — порядочные, но серьезные и дальновидные люди. А что касается моего предложения — ты, конечно, пару дней можешь над ним подумать... но мне бы не хотелось, чтобы ты особенно затягивал с решением. Тайная подмена кристалла — наиболее непыльная, выгодная и безболезненная операция для всех, гм, заинтересованных сторон. Ты, конечно, понимаешь, что у нас есть и другие, не столь гуманные способы заполучить Шкатулку… и я, собственно, уже готов был к ним прибегнуть — если бы ты так удачно не заглянул к нам сегодня на огонек.

— Какие способы? Налет? Вооруженное ограбление? Захват заложников?

— Вот именно. Способы достаточно хлопотные и шумные… за исключением, пожалуй, последнего. Но и тут, увы, присутствуют некоторые тонкости…

— Какие?

Дровосек задумчиво сложил пальцы «домиком».

— Видишь ли, у Роберта Хаксли нет ни красавицы-жены, ни любимой матушки, ни маленьких детей, которых можно было бы похитить и требовать за них Шкатулку в качестве выкупа… из родственников у него только взрослый бездельник-сын, с которым у старика довольно-таки сложные отношения. К тому же Роберт — человек старой закалки, и в случае угроз не побоится обратиться к полицию, что привлечет к Шкатулке и ее содержимому излишнее внимание копов, прессы, праздной общественности и иже с ними, чего нам очень бы не хотелось. Но, если дело до этого все-таки дойдет, мы предпочтем действовать через Дилона, младшего Хаксли. Он, на мой взгляд, более слабое звено… и та девчонка, его невеста, некая Гейл Андерс, с которой они чуть ли не на днях собираются сыграть свадьбу, куда более подходит на роль заложницы. Выяснить, где она живет и в какой клинике работает, не так уж и трудно… Дилон скорее согласится отдать Шкатулку в обмен на жизнь своей пассии, да и старый хрыч Роберт к будущей невестке более лоялен, нежели к собственному отпрыску, так что этот план имеет некоторые шансы на успех… И все же риск провала достаточно велик, поэтому мне, признаться, хотелось бы прибегнуть к нему лишь в самом крайнем случае, если никаких иных способов раздобыть кристалл не представится возможным.

— Понимаю. — Антиплащ чуть помолчал, словно бы раздумывая над услышанным. Щелкнул ногтем по бронзовой декоративной чернильнице, стоявшей рядом, на краю стола. И добавил — надеясь, что его тон звучит все же достаточно небрежно: — Но, если дело все-таки дойдет до похищения, то… что будет с этой, ну… как ее там… в общем, заложницей? После того, как вы получите Шкатулку?

— Странный вопрос! — Холодный взгляд Дровосека налился подозрительностью; сейчас Антиплащ как никогда жалел о том, что маска не позволяет ему увидеть выражение глаз собеседника. — От девчонки, конечно, придется избавиться, не в правилах ВАОН оставлять свидетелей, ты что, забыл? Нет человека — нет проблемы… с какой стати тебя это вообще интересует?

— Меня это абсолютно не интересует, — сухо сказал Антиплащ. И сам себя постарался как следует в этом убедить. — Ну что ж… честно сказать, твое предложение попытаться достать «Звездочку» с небес представляется мне… ну, скажем так, достаточно любопытным. Да, да, настолько любопытным, что… может быть, обсудим детали?