Гарри Поттер и Обитель Бессмертия (джен)

Гермиона выздоравливала быстро, но, тем не менее, новость о том, что ей стало плохо, оказалась в газетах еще быстрее.

– До чего же теперь легко раздуть панику! – заметила Сюзан Боунс, навещая ее вместе с гриффиндорцами. – Нет, серьезно, мне жалко Фаджа. Ему приходится объяснять, что подруга Мальчика – Который – Выжил просто готовится к ТРИТОНУ!

К счастью, у директора хватило ума запретить общение репортеров с Гермионой, хотя Гарри теперь на всякий случай всюду носил с собой карту мародеров. Прежде чем открыть рот, он обязательно сверялся, кто есть рядом, впрочем, застукать на территории школы Риту Вриттер в анимагическом обличье ему пока не удавалось.

Испуг, вызванный тем, что лучшая ученица потеряла сознание в Большом зале, постепенно стал забываться; в иные моменты Гарри даже сомневался, а не нафантазировал ли он это.

Сама Гермиона много извинялась по поводу того, что вначале подняла панику своим заявлением о профессоре Снейпе.

– Я разлепила глаза и увидела, что профессор, то есть Северус Снейп, извини, Гарри, в общем, что он стоит рядом. Я очень четко видела его профиль в лунном свете. Я сразу потянулась к палочке, помня, что она лежит на столике рядом, а ее на месте не оказалось! Там вообще ничего не было! Я успела только подумать, вот Паркинсон… – тут Гермиона сделала паузу, а когда продолжила, рассказ ее звучал уже менее эмоционально. – Потом у меня в глазах потемнело, и я отключилась. А когда проснулась, палочка была на месте, как с вечера. Нет, приснилось, наверное.

Она смеялась вместе со всеми, терпела даже назойливые шуточки Маклагена, но у Гарри оставалось стойкое ощущение, что она вполне уверена в своем видении.

– Она не настаивает, потому что не хочет показаться чокнутой или трусливой, – сказал он Рону, – ты же знаешь, Гермиона просто не рискует настаивать на своем без доказательств.

Рон поглядел на него так жалостливо, что было ясно: он не станет спорить, ибо подозревает, что это только обострит подозрительность Гарри.

А Гарри бесило, что, при всей своей уверенности, ему совершенно нечего сказать Паркинсон, которую он теперь, каждый день по нескольку раз заглядывая к Гермионе, часто видел. Слизеринка не подходила к ним, но, бросая косые взгляды на ее непроницаемое лицо, он чувствовал, что любые претензии ни к чему не приведут. Конечно, Паркинсон всегда была готова отпустить колкость, а в остальном Гарри казалось, легче разговорить Малфоя.

Они с Роном постоянно встречали его на тренировках, и порой Гарри сожалел, что они играют в разных составах. То, что Гарри замечал за слизеринцем, ему совсем не нравилось: Драко как будто становился увереннее, он не совершал ошибок, нервничал порой, но не хандрил, как в прошлом году, и частенько, обсуждая что-то с верными Крэббом и Гойлом, смеялся. Зато к ванной комнате для старост он больше не подходил.

– И ты думаешь, – ворчал Гарри, когда они, замерзшие и уставшие, возвращались с Роном в замок, – Снейп не мог пробраться в «Хогвартс»? Ты посмотри, как слизеринцы довольны!

На такие заявления Рон то соглашался, то скептически покачивал головой. Но вскоре и ему представилась возможность уловить всю непредсказуемость слизеринцев.

– Ты знаешь, – обратилась Джинни к брату, усаживаясь рядом с ним в Большом зале, – ко мне сегодня Малфой подвалил со своей свитой.

Гарри вместе с Роном автоматически развернулись к слизеринскому столу. Но Малфой, наверное, еще не явился к обеду, из тех, с кем он водился, им удалось обнаружить только Теодора Нотта.

– Чего хотел? – сурово потребовал Рон.

– Спросил, чем наш брат Чарли занимается и кто он вообще такой, – пожала плечами Джинни.

– А ты что? – не отстал Рон, и Гарри прекрасно понимал его; ему тоже хотелось бы знать подробнее, чего надо Малфою.

– Ну, он ведь особо не грубил, я и сказала, что Чарли изучает драконов в Румынии.

– А он что? – продолжал допытываться Рон.

– Знаешь, у него стало такое лицо, – Джинни нахмурилась, – я тебе даже не могу сказать, какое. Буркнул «Понятно», и пошел. Я и не подумала, что он теперь становится нашим родственником!

Рон ошеломленно воззрился на сестру, а потом, скорчив гримасу отвращения, с глухим стоном откинулся назад и чуть не упал, поскольку спинок на сидениях в Большом зале не было никогда.

– Ничего удивительного, ведь Тонкс вышла за Чарли, – сказала Джинни.

– Да, и бросила Люпина, – буркнул Гарри.

– Ты забыл, он ведь сам не хотел на ней жениться, – указала Джинни.

– А Малфой, значит, теперь Чарли интересуется, – фыркнул Рон, и в этот момент весь гриффиндорский стол потонул в приветственном вое, знаменующим появление Кормака Маклагена. Гарри не был в числе тех, кто поднялся, чтобы пожать Маклагену руку. Почитатели стажера немного отдалили момент, когда Кормак достиг того места, где сидел Гарри с друзьями.

– Мерлин, каков павлин, – закатил глаза Рон и, нагнувшись к Гарри, неожиданно произнес почти умоляюще: – слушай, а давай сходим к Хагриду, а?

Гарри недовольно передернул плечами. Он только что расправился с копченой рыбой и омлетом, еще не приступал к десерту, а променять благоухающий пирог с патокой на хагридовы черствые булочки представлялось ему не совсем равноценным. Но, с другой стороны, спокойно поесть в компании Маклагена, поющего ему дифирамбы и не устающего подчеркивать для всех кругом, какой он друг Гарри Поттеру, тоже не представлялось возможным.

– Здорово, Гарри! – раздалось над ухом.

Это решило вопрос в пользу предложения Рона, так что Гарри приветствовал Кормака уже стоя. Хагрида за преподавательским столом не было, так что можно было рассчитывать застать его дома.

Их приходу Хагрид был очень рад, а Клык – и того более. Гарри давно не общался с псом, и, поскольку тот тоже соскучился и принялся радостно облизывать гостей, ребята не сразу заметили, что хозяин кажется уставшим и озабоченным.

– В чем дело, Хагрид? – спросил Рон, устраиваясь за столом и пытаясь улыбаться, глядя на привычные булочки.

– Это все Грауп, – вздохнул лесничий.

«Можно было догадаться», – подумал Гарри. Гигант-братец Хагрида, возможно, и был милым и безобидным, однако его размер и привычка вырывать деревья с корнем не способствовали тому, чтобы воспринимать его именно так. Гарри доводилось общаться с этим субъектом в ситуациях отнюдь не мирных, и даже симпатия к Хагриду не побуждала его теперь пойти как-нибудь в лес и пообщаться с Граупом.

– Тоскует он тут, без компании, – заметил Хагрид, испуская тяжкий вздох. – Лучше всего ему бы, конечно, подружку…

– Но это невозможно, Хагрид, – указал Гарри.

– Ясно дело, – неожиданно покладисто согласился Хагрид. – При Дамблдоре – дело другое бы. А так, конечно, от Фаджа бы подальше. Так что, чую я, придется нам с ним разлучиться.

– В смысле как – разлучиться? – с сочувствием спросил Рон.

Хагрид вздохнул еще раз и погладил подошедшего Клыка.

– Ну, так ему назад надо, – ответил он. – Я ему велел гигантов убеждать, чтобы если что, с Темным лордом не связывались.

– А вообще как дела у тебя? – спросил Гарри, желая отвлечь друга от печальной темы расставания с братом.

Судя по тому, как сошлись на переносице густые брови Хагрида, лучше бы он об этом не спрашивал.

– Да так себе, – проворчал лесничий. – С тех пор, как вы бросили мои уроки, мне на вашу параллель и выходить не хочется.

– А кто остался? – поинтересовался Рон, прежде чем Гарри успел ущипнуть его под столом. Как бы хорошо не относился Гарри к своему самому большому другу, все же он не мог поверить, чтобы кто-то, кому довелось выгуливать взрывастых драклов, захотел бы продолжить обучение уходу за магическими существами.

– Да почти все парни, которые и были, – ответил Хагрид. – Девчонкам это, понятно, с возрастом неинтересно становится, да и боятся, опять же, что какая тварь и тяпнуть может.

– Как все парни? И слизеринцы? – недоверчиво протянул Рон.

Хагрид усмехнулся в бороду.

. Да. Крэбб и Гойл, знамо дело, – ответил он, – так у них даже хорошо получается, особо у Гойла. С любой тварью совладать может, хотя бывает грубоват.

Гарри был удивлен, но, с другой стороны, у Крэбба и Гойла оставалось не так много предметов, по которым они могли бы сдавать ТРИТОН.

– Новый староста ихний, Забини, тот не блещет. Ну и Малфой, куда же он без своих приятелей, – добавил Хагрид.

Вот этого Гарри никак не ожидал. Драко никогда не нравились уроки Хагрида, в свое время он сделал все, чтобы лесничего уволили, он точно не раз пожалел, что записался на этот предмет. То, что Малфой не воспользовался возможностью прекратить обучение и не отказался от ухода за магическими существами, было крайне подозрительно. Гарри, впрочем, ни за что не сказал бы так Хагриду. Но Рон оказался менее тактичен.

– Как это Малфой продолжает ходить к тебе? – набросился он на Хагрида почти с претензией.

Тот, впрочем, не обиделся, а предложил еще чаю.

– Отчего бы ему не ходить? – рассудил лесничий. – Уход за магическими существами – древнее колдовское искусство, к тому же, в общем, в его семье так положено, наверное. А вообще от него мороки уйма. В Запретный лес ходить не хочет, когда корма сортирует, ворчит, что приходится руки пачкать…

В замок Гарри возвращался порядком взбудораженный.

– Слушай, а может, нет тут ничего подозрительного? – предположил Рон. – Все-таки Малфой – слизеринец, а значит, расчетливый. Это мы с тобой бросили предмет, а он подумал, что уже время потратил, и не резон отказываться от ТРИТОНа. Он-то себе думает, что Хагрид ерундой занимается, а оценка в диплом волшебника не лишняя!

Гарри на это лишь раздраженно тряхнул головой.

– Я своими ушами слышал, как он больше года назад в поезде говорил, что диплом волшебника для него не имеет значения, и что это мать хочет, чтоб он закончил школу, – напомнил он.

– Ну, значит, мамочку хочет порадовать, вот и ходит к Хагриду, – не растерялся Рон.

В день, когда Гермиона вернулась в гриффиндорскую башню, Рон принес объявление и попросил всех шести— и семикурсников с ним ознакомиться.

– Нас опять собирают для инструктажа по аппарированию, – сказал он. – Всех, даже тех, кто сдал в прошлом году, я специально поинтересовался у МакГонагол. Вот глупость, не правда ли?

– Ничего такого, Рональд, – заметила Гермиона. – Просто, пока мы в школе, Министерству удобно контролировать, кто утратил навыки, а кто нет.

– Да уж, ты, наверное, тоже хочешь работать в Министерстве, раз все про него знаешь, – своим особенным, ядовито-вежливым тоном произнесла Лаванда.

Гарри уже заметил, что такое обращение неизменно смущало Гермиону. Вот и теперь она, не поднимая головы, пробормотала отрицательный ответ.

– Рон, ты не мог бы что-нибудь с этим сделать? – сказала она, когда одноклассники, опередив их, ушли на ужин.

Рону не понадобилось уточнять, что она имеет в виду, и уши его сразу начали краснеть.

– Как ты себе это представляешь? – недовольно бросил он.

Гарри очень хорошо понимал друга. Сам он понятия не имел, как бы повел себя на его месте. А вот в поведении Лаванды он не видел никакой логики. Гарри не понимал, чего она добивается, поддевая и обижая Рона, возможно, ей хотелось казаться крутой, но она добилась пока что лишь того, что и другие парни, как ему казалось, стали держаться от нее подальше. И, пока они ждали начала занятия по аппарированию в вестибюле, он сказал об этом Гермионе. Но Гермиону его слова не утешили.

– Ты не понимаешь, Гарри, – вздохнула она.

Гарри этого и не очень хотелось, тем более, по лестнице уже спускался в компании нового директора и учителей знакомый инструктор, мистер Твикросс. Двери Большого зала распахнулись перед ним, и ученики повалили следом.

Как бывало раньше, специально для этих занятий все столы оказались сдвинуты к стенам, и посредине освободилось место для того, чтобы все могли построиться.

– Поставьте сумки в углу, – распорядилась профессор МакГонагол.

Гарри старался не упускать из виду Малфоя, и слизеринцу снова удалось его удивить. Вместо того, чтобы держаться поближе к своим друзьям-телохранителям, он оставил их у входа, а сам двинулся поближе к Твикроссу, так, словно ему было не на кого оглянуться. Гарри постарался оказаться рядом с ним, но получилось это не так удачно, как он хотел бы. Когда занятие началось, их разделяло два ряда одноклассников.

Лица учителей были напряжены, что неудивительно, поскольку Гарри помнил, что для проведения урока аппарирования с Большого зала снимались защитные чары. Он предполагал, что ради этого охрану замка усилили, и все равно можно было опасаться, что Волдеморт воспользуется такой удобной возможностью для нападения. Мысленно пересчитывая слизеринцев, которые, как и все остальные, обнажили палочки, Гарри все время держался начеку.

Скоро он понял, что это ему совершенно не поможет. Когда ученики начали, по распоряжению Твикросса, тренироваться, исчезая в одном месте и появляясь в другом, отследить все перемещения стало абсолютно невозможно. Тем более, инструктор, заметив, что он, вместо того, чтоб делать, как все, вертит головой, подошел к нему и попросил продемонстрировать навыки. Предполагая, что, не исключено, такой интерес к его персоне вызван его знаменитостью, а не отсутствием стремления к практике, Гарри все же порадовался про себя, что благодаря дому Реддлей вспомнил, как аппарировать. Из-за необходимости перетащить нескольких соратников он удостоверился, что не разучился делать это с той ночи, когда перенес себя и Дамблдора из пещеры в Хогсмид.

В целом, инструктор отметил удовлетворительный уровень и в конце прочел небольшую лекцию о том, как будет проходить экзамен. Сводилась она к тому, что в целях экономии сил авроров перемещения по Хогсмиду будут ограничены.

– Возможно, некоторым из вас это поможет получить права, которые вы бы в противном случае не получили, – добавил от себя Фадж, – ведь куда труднее попасть в точку, которую не видишь, а лишь представляешь себе. Но предупреждаю еще раз: к сожалению, не все взрослые маги умеют перемещаться, и если вы не уверены, в обычной жизни лучше этим не пользоваться.

Его слова пробудили среди учеников тихое недовольство, и они разошлись, унося это чувство с собой.

– Конечно, так мы и откажемся, – усмехнулся Симус Финниган; Гарри про себя, впрочем, решил, что он все равно вряд ли сдаст, судя по его успехам.

– Что ты привязался? Он так сказал, потому что положено предупреждать, и все, – отмахнулась Парвати, пролезая следом за ним в гостиную.

Гарри постарался подольше оставался снаружи. Он понимал, это было глупо, и все же до последнего оттягивал этот момент, после которого неизбежно предстояло заняться уроками. Кроме того, он не сомневался, что Гермиона поинтересуется, как у них с Роном дела, а пока ее не было, они позволили себе кое-что скопить и теперь не знали, как выпутаться из вороха эссе и прочих рефератов, не говоря уже о практике.

Они расположились втроем по одну сторону небольшого столика, и Гермиона полезла за тетрадями, а Джинни, сидящая на полу напротив, поинтересовалась, как прошло занятие. На ее курсе тоже успели познакомиться с Твикроссом.

– У нас сразу несколько расщепились, представляете? – поделилась она своими впечатлениями.

– А у нас, помнится, только Сюзан Боунс, – припомнил Гарри, копаясь в сумке с преувеличенным усердием; он очень рассчитывал, что это смягчит Гермиону, когда она узнает, что книг, заданных Флитвиком на этой неделе, он вообще еще не видел. Но до тетрадей он не добрался. Сверху оказался пергамент, свернутый вдвое. Гарри не мог вспомнить, чтобы он клал в сумку нечто подобное. И еще он заметил, что боковой карман для перьев отваливается; но так, кажется, было уже некоторое время.

– Ну и мороки, должно быть, было с ними у Твикросса, – жизнерадостно заметил Рон.

– Знаете, а у меня тут… – и Гарри, не дотрагиваясь до лишней вещи на всякий случай, кивнул.

Все вместе они склонились над раскрытой сумкой.

– Кто-нибудь, – странным голосом спросила Гермиона, – следил за нашими сумками?

В отличие от Гарри, она решительно сунула руку внутрь и дотронулась до листа, а затем извлекла его. Это действительно был свернутый вдвое лист пергамента, который поначалу показался Гарри абсолютно чистым. Однако чуть позже он заметил, что по его поверхности бегают, то появляясь, то скрываясь, всякие буквы.

– Ух ты! Любовная записка? – ненатурально оживилась Джинни, склоняясь к Гермионе.

Та, похоже, не подумала о таком объяснении, и опасение стало постепенно, как бы неохотно исчезать из ее взгляда.

– Я как-то не думала, чтобы это могло оказаться так банально, но возможно, – с неохотой признала она. – Это анонимное письмо. Его невозможно прочитать при большом скоплении народа. Гарри, ты не возражаешь, если я пойду к себе в спальню, или ты хочешь прочесть это сам?

Ничего подобного Гарри не хотелось, и он согласился как можно небрежнее, надеясь, что Джинни поймет, насколько для него безразличны всякие там записки. И Гермиона ушла, к тайному облегчению Гарри, так и не вспомнив об уроках.

– А ты что, такие получала? – строго обратился к сестре Рон.

– Сто раз, – задрала нос Джинни и, не глядя на Гарри, ушла по своим делам.

Гарри постарался не подать виду, что ему неприятно было это услышать. Сам он понятия не имел, как создавать анонимные письма, как-то не додумался, когда была необходимость. А теперь у него не было права на недовольство и ревность, ведь он сам отказался от Джинни.

Из-за того, что он увлекся своими переживаниями, ему показалось, что Гермиона вернулась почти мгновенно. На ее лице была написана неподдельная тревога.

– Вам надо прочитать это тоже, – категорично потребовала она. – Не знаю, может быть, вы прочтете там не то же самое, что я. Такое бывает. Где мы сейчас можем уединиться?

– В Комнате необходимости, – не задумался Гарри.

Уйти, не привлекая ничьего внимания, оказалось непросто, но Гермиона так резко заявила, что они идут в библиотеку, что ей, определенно, поверили. Гарри, стремясь уклониться от преследующих его сострадательных взглядов, первым выбрался в коридор и помог Гермионе.

– Слушай, а подсунуть это мог кто угодно, – заметил, присоединившись к ним, Рон.

Гарри и сам это прекрасно знал. В суете попыток аппарирования, когда и ученики, и наставники беспорядочно по Большому залу, ему не всегда удавалось уследить за одним только Малфоем, притом что он четко концентрировался на этой задаче. Теперь же он опасливо косился на записку в руках Гермионы, стараясь не волноваться из-за того, что она только что вышла из-под опеки мадам Помфри и запросто может попасть под нее снова, если будет вот так хватать неопределенные вещи. Однако у него хватило такта промолчать.

Комната необходимости на этот раз была маленькой. Несколько кресел, столик и камин создавали ощущение нагромождения, словно наезжали друг на друга. Но камин давал достаточно света, и Гарри, плюхнувшись на сидение, тут же жестом велел Гермионе передать столь взволновавшее ее послание.

Теперь и снаружи было видно, что на внутренней стороне что-то написано. Развернув, Гарри прочел следующее: «Знай, что в гриффиндорской башне мелькает враг. Не доверяй липучке. А эту записку лучше всего сожги».

– Что там? – спросила Гермиона. Гарри молча передал ей клочок пергамента. Она прочла, насупилась и, в свою очередь, сунула записку Рону.

Им потребовалось меньше минуты, чтобы выяснить, что текст для всех был одним и тем же. Гермиона, однако, вовсе не считала это хорошим знаком.

– «Сожги»! Что за театральщина! – фыркнула она, но все же на ее лице проступала тревога. – С другой стороны… возможно, кто-то действительно имеет основания бояться, что в нашей башне эта записка может попасть не в те руки.

– «Не доверяй липучке»! – процитировал Рон. – Гарри, в таком случае тебе придется шарахаться ото всех гриффиндорских девчонок, да и вообще ото всех твоих поклонников.

– Я и так не стану доверять кому-нибудь вроде Ромилды Вэйн! – отмахнулся Гарри. – Я же не идиот.

На лице Гермионы он прочел отчаянную неуверенность.

Рон между тем увлеченно гадал, о ком бы могла идти речь в записке.

– Я бы подумал на Маклагена, уж больно он противный. Да и Фадж тоже не ангел, а в нашу башню он, между прочим, заглядывал! И слизеринские старосты тогда, с обыском! Мерлин! А вдруг это просто очередная гадкая шутка слизеринцев? – предположил Рон. – А что, анонимка – очень на них похоже. Мы ведь не знаем, кто это написал.

– Вот и нет, – очень тихо произнесла Гермиона. – Я-то как раз догадываюсь.

Она встала и прошлась по комнате, натыкаясь на спинки кресел, от стены к стене. Рон неуверенно застыл, вытянувшись к ней и держа на весу протянутую записку. Вскоре Гермиона, действительно, подошла к нему и поманила Гарри. Втроем они снова склонились над пергаментом.

– Нет сомнения, почерк пытались изменить, – заговорила Гермиона. – Видите, буквы пляшут, наклон в разные стороны, и еще эти неуместные завитки. Но обратите внимание вот на это нижнее подчеркивание! Здесь оно попадается реже, как будто пишущий забывал, что надо себя контролировать. В общем, я знаю, кто так подчеркивает…

– Короче! – потребовал Рон.

– Я почти уверена, – протянула Гермиона, – что эта записка вышла из-под пера Пэнси Паркинсон. Мне приходилось видеть ее почерк в ее тетради, да и по делам старост тоже…

– Малфой! – вырвалось у Гарри. Да, собственно, он так и знал.

– Да, пожалуй, если это написала Паркинсон, тут, несомненно, замешан Малфой, – согласилась Гермиона.

– Все ясно, – Рон с мрачным удовлетворением потер руки. – Малфой хочет добиться, чтобы ты остался один. Вот тогда-то он и сделает тебе какую-нибудь гадость.

– Похоже на то, – согласился Гарри. – Если его план таков, тогда неудивительно, что Крэбб набросился на Маклагена.

Рон и Гермиона, оба изменившись в лице, отвернулись в разные стороны, но Гарри было не до чуткости. Что, если Маклаген чем-то мешал слизеринцам вывести из строя Гермиону, и таким образом постепенно добраться до него самого? Гипотеза выглядела убедительной, но Гарри грызло, что он все же не мог полностью быть в ней уверенным. Гермиона же как будто прочла его мысли, сказав:

– С другой стороны, я не могу гарантировать, что это действительно написала Паркинсон. Возможно, кто-то хотел, чтобы мы подумали, что это она. И тогда я совсем ничего не понимаю.

– Давай не будем усложнять, – раздраженно возразил Рон. – От слизеринцев всегда были одни неприятности. Они на все способны, скажешь, нет?

– Ошибаешься! Малфой все-таки не стал убивать Дамблдора, – бросила Гермиона, сосредоточенно пялясь в камин.

– Это, помнится, сделал Снейп, а он – тоже слизеринец! – с торжеством напомнил Рон.

Гарри ушам своим не верил! Чтобы его друзья в банальной ссоре позволяли себе бросаться такими аргументами! Ведь даже думать о том вечере до сих пор было для него невыносимо больно! Гарри уже открыл рот, дабы, не стесняясь в выражениях, осадить их, как вдруг за стеной, в школьном коридоре, послышались шаги и – голоса.

– Забудьте о том, чтобы вообще что-то обсуждать у нас в гостиной, – ворчал некто. Судя по повелительной манере, это был Драко. Гарри с друзьями застыли, боясь пошевелиться, словно любой шорох мог спугнуть слизеринцев.

– Но ты меня удивляешь! – этот, довольно низкий недовольный шепот, похоже, все же принадлежал девице. – Чтобы «спокойно все обсудить», надо подниматься в такую даль!

– Что поделаешь, время такое, Милли, – примирительно заметил Забини; он говорил в полный голос.

– Ты отдал записку? – зашипел тем временем Малфой, и шаги слизеринцев затихли совсем рядом. Рон бросил торжествующий взгляд на Гермиону. Сомнений не оставалось – анонимка была делом рук слизеринцев.

– Да, сунул в сумку, как договаривались, – отозвался то ли Крэбб, то ли Гойл.

– Только я бы особо не рассчитывала, – подала голос Пэнси Паркинсон, в то время как кто-то, скорее всего – Малфой, снова зашаркал по коридору. – Чем больше человек о себе воображает, тем он на поверку тупее.

– Ну-ну, будем надеяться, у Грэнжер хватит ума, – хмыкнула Булстроуд, ранее выразившая недовольство высоким подъемом.

– В чем дело? – резко спросил Забини.

– Не открывается, – констатировал Малфой. – Значит, там уже кто-то есть. И я почти уверен, что это Поттер.

В течение нескольких секунд по обе стороны разделяющей их стены висела напряженная тишина. Вскоре она была прервана не очень приятными выражениями, коими слизеринцы аттестовали Гарри.

– Что будем делать? – спросила Пэнси.

– Идем обратно, – без раздумий решил Драко, и Миллисента застонала. – Да, а что ты хочешь? С Поттером пообщаться? – обратился он, по всей видимости, к недовольной. – Соскучилась по этому придурку?

– Вот еще! – фыркнула Миллисента.

Слизеринцы зашагали обратно.

– Слушай, а в коридоре, кроме нас, больше никого? – с опаской спросила Пэнси. – А то решат, что у нас появились тайны, и…

– Не волнуйся, все чисто, – не без самодовольства ответил Драко.

Компания в комнате переждала еще пару минут.

– Вот видишь, это они! – ткнул Гермионе Рон.

– Да, – согласилась она задумчиво, – но теперь я совсем не уверена… А записку все-таки надо сжечь.

Она потянула за листок, торчащий меж пальцев Рона, выдернула его и швырнула в костер.

Пару мгновений спустя Рон пришел в себя.

– Что ты наделала! – вскричал он. – Ведь нам нечего будет теперь предъявить Паркинсон.

Лицо Гермионы приняло каменное выражение.

– Прости! Я не знала, что ты так жаждешь выяснять отношения с Паркинсон…

– Тихо! – отрывисто приказал Гарри. Он вдруг кое о чем подумал. Когда слизеринцы уходили, он при всем желании не мог бы расслышать наверняка, что ушли все. Малфой вполне мог кивнуть кому-нибудь из дружков, и тот остался – ждать и сообщить, когда же Гарри с друзьями освободит Комнату необходимости. А еще гриффиндорец к тому, чтобы слизеринцы его подслушивали, относился совсем иначе, чем к противоположному явлению.

Гермиона, похоже, все поняла, а вот Рон поглядел на него обиженно. Гарри же подумал о том, что совсем нелишне в следующий раз заказать такое помещение, где не только слышно все, что снаружи, но недоступно то, что внутри.

По пути в башню Рон и Гермиона препирались относительно того, как им теперь повести себя со слизеринцами. Сделать вид, что ничего не случилось, как предлагала Гермиона, было, пожалуй, самым разумным.

Рон же выразил мнение, куда более совпадающее с мнением Гарри.

– А я бы заставил их съесть эту бредятину! – сказал он. – Будут они еще нас запугивать! Нет, ты подумай, а если они начнут постоянно совать в сумку Гарри всякие бумажки! Пожалуй, это нам урок, надо следить за своими вещами. Повезло еще, что не подложили что-нибудь похуже.

В ту ночь Гарри спал и как будто бы не спал. Ощущение были настолько странными, что, едва придя в себя, он первым делом тщательно убедился в том, что он – Гарри Поттер, находится в своей комнате в башне «Гриффиндора» и вокруг, стоит надеть очки, все видно так же четко, как всегда. Собравшись с мыслями, юноша потянулся за сигнальным зеркалом.

В некотором смысле ему повезло: на связь вышел сам экс-профессор Хмури, правда, разбуженный и жутко злой – или Гарри просто отвык от его внешности. Впрочем, сообщение заинтересовало его.

– Судя по тому, что я чувствовал, Волдеморт снова провел ритуал. С его помощью он вызвал какую-то неконтролируемую силу, – на ходу пытаясь понятнее сформулировать свои ощущения, сказал Гарри.

– Значит, ритуал? А что он делал? – потребовал Хмури.

– Я не знаю. Я ведь ничего не видел. Я был у него в сознании и вообще мало что разобрал, – ответил Гарри, искренне сожалея, что это так. – А он, как будто бы, не пользовался даже словами.

– Это темная сила, – словно сам себе задумчиво сказал Хмури.

– Да, наверное. И очень мощная, это точно, – все еще волнуясь, добавил Гарри.

– Ладно, проверим, что у них там за последние часы происходило, – проворчал Хмури и отключился, не поблагодарив.

К этой манере Гарри никак не мог привыкнуть. Возможно, ему просто хотелось быть в курсе всего, чем занимается Орден, из-за того, что он не так был в нем уверен, ведь «кто знает, что они о себе вообразили без контроля Дамблдора», – считал он.

– Это просто невыносимо, – пожаловался он Рону, пересказав свой последний выход на связь.

Однако Рон даже не обратил внимания на его раздражение. Глаза лучшего друга светились опасливым любопытством.

– Слушай, а вдруг ты все это почувствовал из-за записки? – подумал он вслух.

Но Гарри с пренебрежением отверг такое предположение. Возможно, что Волдеморт приказал слизеринцам подсунуть ему странное послание из соображений, связанных с его новыми делами, но сама по себе записка никак не могла повлиять на видения гриффиндорца.

Должно быть, гнев его был услышан. Вскоре Орден проявил свою лояльность, показав, что готов делиться информацией.

– Лорд действительно объявил своим приближенным, что призвал могущественную силу. Но никто из них даже отдаленно не представляет, о чем он говорил, – вот что узнал Гарри в тот же день.

– А может быть такое, что он лжет? – спросила Гермиона.

Гарри помотал головой; по характеру связи он сам чувствовал, что нет.

– Вряд ли, – подтвердил мнение Гарри Кингсли Шеклбот. – Мы тоже засекли странные сигналы. Даже в маггловских новостях о них сообщали.

– Значит, я ничем не помог? – удрученно спросил Гарри.

– Наоборот, что ты! – запротестовал Кингсли. – Теперь мы знаем, что это его работа, и будем начеку. В любом случае, держи связь на случай, если появятся новые сигналы.

Его заверения ничуть не прибавили Гарри оптимизма, или ему так показалось после того, как он ознакомился с содержанием очередного номера «Пророка».

– Не понимаю, какой смысл им нападать на маггловский морг? Просто потому, что это мерзко? – брякнул Денис Криви.

Однако Рону и другим ребятам газетное сообщение сказало гораздо больше.

– Если он решился снова использовать инферналов, это плохо, – мрачно произнес Рон.

Гарри, который в этом нисколько не сомневался, ведь сам едва не пострадал от живых мертвецов, тем не менее, вопросительно поглядел на друга, ожидая более подробных разъяснений.

– А в чем их преимущество перед Упивающимися смертью? – спросил он.

Сидящая напротив Гермиона, сверкнув в него глазами, продолжила есть как ни в чем не бывало. А Рон, из чистого чувства долга дожевывающий то, что успел откусить, медленно отодвинул от себя тарелку.

– На самом деле толку от них, как от солдат, никакого, – тихо, чтобы не привлекать внимания Гермионы, сказал он. – Обычно их нельзя заставить подчиняться приказу, но им нельзя причинить боль, и в прошлые времена Лорд использовал их, чтобы запугать магглов и Министерство, – объяснил Рон. – Мне отец рассказывал. Это все равно, что бесконтрольно распустить заразу. Та же смерть.

– А что, Вол… Лорд недавно пробовал подключить инферналов? – спросил Гарри.

– Вот я так и знала, Гарри, что ты не читал летних газет, – заявила Гермиона. Судя по тону, она не желала продолжать разговор на эту тему, и вообще намекала, что не вредно дать ей спокойно позавтракать.

Гарри решил бы, что она бесчувственная. Но его самого ожидали уроки, потом – тренировка и, хорошо подумав, он предпочел не ссориться, а налег на пирожки с капустой.

Заклинания давались ему плохо, он никак не мог сосредоточиться.

– Понятно, навалилось столько всего, – посочувствовал Рон. – Видишь, я вот тоже переживаю…

Как назло, профессор Флитвик решил их подтянуть, так что задал побольше. В конце урока последовала очередная лекция о важности ТРИТОНов, а потом и на гербологии было не лучше.

В общем, Гарри порядочно устал и в тот день, и в последующие, тем более что ночами ему снова приходилось просыпаться от кошмаров. Сидя рядом с друзьями за домашними заданиями, он почти не вслушивался, о чем они говорят. Однако в один прекрасный момент, почувствовав, что они снова близки к ссоре, он посчитал нужным включиться после резкой реплики Рона, не понимающего, что Гермиона имеет в виду.

– Ты знаешь, мне не дает покоя эта записка, – задумчиво произнесла Гермиона. – Что, если на нее все же стоит обратить внимание?

Гарри удивленно уставился на нее. Ему казалось, после того, как выяснилось, кто автор таинственного послания, эта тема больше не стоит обсуждения. Однако Гермиону вдруг посетили опасения, что они преждевременно утратили бдительность.

Посчитав это откровенным вздором, Джинни фыркнула и покинула компанию, заявив, что идет спать. Провожая ее взглядом, Гарри гадал, насколько долго ему будет трудно держать дистанцию с ней, а когда обернулся к друзьям, оказалось, они вовсю препираются.

– А я верю членам Д.А! – утверждал Рон. – Это, знаешь ли, слишком!

– Но что мы, в сущности, знаем о людях, с которыми учимся? – вопрошала Гермиона. – Об их семьях? Ведь в прошлый раз среди нас нашелся доносчик, и проявилось это не сразу!

– Остались все проверенные люди! – заявил Рон. – Честно, я бы подумал на Маклагена, но он, к счастью, больше не гриффиндорец! И он ведь не липнет к тебе, Гарри, так?

Гарри помотал головой, а Гермиона, надувшись, указала Рону, что нехорошо так говорить только из соображений антипатии.

– Ладно! А ты бы кого записала в предатели? Парвати или Лаванду? – парировал тот.

– Никого из них, – поморщилась Гермиона. – То, что они несерьезные и не очень ответственные, уже другой вопрос.

– Если уж мы взялись перебирать наших знакомых на предмет подозрительности, то, я уверен, Невилл чист, – твердо произнес Гарри.

– Само собой, – отмахнулся Рон. – Гермиона, как тебе не стыдно так относиться к нам из-за наводки слизеринцев?

Вопрос, сформулированный подобным образом, очень обидел Гермиону.

– Знаешь, я не собираюсь терять здравый смысл из-за тупости не-слизеринцев! – заявила она.

Дулась она, впрочем, недолго, отвлеченная важным и долгожданным событием в жизни школы. Наконец, в субботу вместо Хогсмида директор выполнил свое обещание и дал задание членам инспекционной бригады. График дежурств появился в каждой гостиной и возле Большого зала. Ученикам последних курсов предписывалось дежурить четверками и патрулировать замок с десяти до часу ночи раз в две недели.

– Филч, наверное, лопается от злости из-за того, что нам позволено допоздна ходить по коридорам, – сказал Рон.

Поскольку список дежурных составлялся, за непонятными исключениями, в алфавитном порядке, Гарри предстояло подождать своей очереди. И необходимость ждать угнетала его до тех пор, пока Гермиона, изучившая график более чем тщательно, не сделала сенсационное сообщение.

– Ты знаешь, это, конечно, может вообще не иметь значения, но слизеринцы с нашей параллели и компании Малфоя дежурят по одному на вечер. Они входят в те же четверки, что и члены Д.А.

Гарри это показалось просто подозрительным, а Захариас Смит, узнав об этом, проявил инициативу. В Большом зале он подошел к директору и поинтересовался, можно ли меняться, если день инспектирования тебя не устраивает.

– Конечно, можно, мой дорогой, – ответил, слегка опешив, Фадж, и вскоре об этом пожалел.

До понедельника, с которого начинались дежурства, некоторые принципиальные и, пожалуй, не в меру любознательные товарищи по Д.А. успели поменять свое время и по два раза. Больше всего экспериментаторов оказалось в «Равенкло».

– Мне просто интересно, что это дает, и как отреагируют слизеринцы, – сказала Лаванда, охотно перенявшая их манеру.

Однако это не принесло ничего интересного. Слизеринцы, время которых естественным образом передвинулось из-за того, что их место занял кто-то другой, вообще не возражали. Суета постепенно начала укладываться, когда члены инспекционной бригады приступили к своим обязанностям.

– Ничего там не происходит, – делились опытом те из них, кому довелось прогуляться ночью по школе под шипение миссис Норрис. – Вы обязательно берите с собой учебники, хоть время потратите с пользой.

– Ничего подобного, – возражали другие, в основном парни, – это круто.

Наслушавшись противоречивых отзывов, на первое дежурство Гарри вышел с энтузиазмом. Книгу он захватил, но скорее по требованию Гермионы, и сразу же отправился к Комнате необходимости. Он ожидал, что, скорее всего, листовки доставляются в школу именно тем путем, который починил Малфой в прошлом году. Гриффиндорец не мог бы передать словами, как сильно ему хотелось застукать злоумышленников.

На поверку это оказалось совсем не так здорово. После того, как Филч отправил его «шататься в другое место», Гарри весь вечер мерил шагами коридоры, и уже начал склоняться к мысли, что Гермиона права. Вероятность встретить таким образом Упивающихся смертью с каждой минутой становилась все невероятней, и, пожалуй, он начал догадываться, что Фадж воскресил инспекционную бригаду, чтобы создать видимость полезной деятельности и дать выход благородному порыву учеников, желающих что-нибудь предпринять после того, как их поголовно обыскали.

До конца шатания по коридорам оставалось минут сорок. Собственный вздох показался парню излишне громким, когда он с содроганием открыл толстую книгу, заданную Флитвиком, положил ее на подоконник и начал читать, светя себе палочкой.

Гарри едва почувствовал, как по его ботинку скользнуло нечто невесомое, и почти сразу в ногу на большой скорости, с силой врезалось нечто пусть и мягкое, но весьма тяжелое. Опустив глаза, Гарри обнаружил, что последним объектом является Живоглот. Кот, даже не затормозив, обогнул парня, чтобы вновь преследовать свою добычу. И его голова от столкновения, похоже, совсем не пострадала. В отличие от ноги Гарри.

Он приподнял ногу, чтобы потереть ушибленное место, и вдруг вскинулся. Живоглот преследовал крысу!

Конечно, Гарри не мог быть уверенным, что это Петтигрю, а не нормальная крыса. Но он давно не видел, чтобы крысы, да еще такие крупные и облезлые, позволяли себе разгуливать по замку, где, между прочим, всегда было полно кошек. Все это разом оформилось в его голове, и Гарри припустил следом, на бегу выхватывая палочку.

Гарри бежал по второму этаже, ведомый, как знаменем, торчащим рыжим хвостом Живоглота. Крысу в скупом свете вспыхивающих факелов юноша не видел, но, судя по тому, как уверенно кот мчался вперед, он-то видел перед собой цель. Судя по направлению, крыса устремилась к Южной башне, они пробежали уже мимо кабинета директора. Гриффиндорцу казалось чудом, что там им никто не встретился, потому что его бы непременно становили и поинтересовались бы, с чего это он галопом преследует кота, а промедление было совсем некстати.

Гарри никак не ожидал, что поворот может таить в себя угрозу, и даже не подумал сбросить скорость, когда в него, второй раз за вечер, кто-то врезался. На этот раз столкновение опрокинуло Гарри на пол, очки упали, и пришлось пошарить рукой вокруг себя, чтобы их нащупать. Судя по расплывчатому силуэту подошедшего человека, сбившего Гарри, он был солидной комплекции. Обретя зрение, гриффиндорец едва не лопнул от злости: рядом стояла, вытянув палочку вдоль бедра, Миллисента Булстроуд, и вопросительно пялилась на него.

– Ты за кем гнался? – спросила она с неуместно требовательным любопытством.

Гарри несколько раз открывал рот, чтобы в бессильной ярости закрыть его. Судя по выражению лица, столь же туповатому, как обычно, Миллисента не знала, что натворила, не знала о Петтигрю. Но сам факт ее вмешательства поселил в Гарри иррациональную уверенность в том, что это была не обычная крыса. Он мысленно говорил себе, что многократно убеждался в выдающихся слизеринских способностях к притворству, хотя не мог прямо так сразу припомнить ни одного конкретного случая. К тому же, последствия падения сказывались болью в боку, и Живоглот теперь казался крошкой по сравнению с этой слизеринской бегемотихой. Она же, судя по всему, колебалась: надо ли подавать гриффиндорцу руку или так обойдется, и таки дернулась навстречу, лишь когда Гарри стал подниматься самостоятельно.

– Поттер, по-моему, ты не в порядке, – заявила она, так и не дождавшись ответа. – Иди в больничное крыло.

– Я справлюсь, – кратко ответил Гарри и, стараясь не прихрамывать, хотя это отдавало тупой болью, прошел мимо нее. У него были шансы на то, что мадам Помфри еще не спит, а с ее помощью устранить последствия падения казалось Гарри парой пустяков.

Обернувшись, он увидел, как Булстроуд пожимает плечами, глядя ему вслед.

Все время до того момента, как ему, наконец, выпала возможность рассказать все друзьям, Гарри поддерживал себя мыслями о том, до чего же он все-таки не выносит слизеринцев, ну и еще, разумеется, сном. Он вопрошал себя, как этот колледж до сих пор существует, если в него попадают такие типы. Булстроуд представлялась ему настоящим чудовищем, и ее поведение представлялось ему не неведением, а тонким притворством, Гарри все больше верил, что она прекрасно знала о Хвосте и нарочно помешала поймать его.

– Запросто, – согласился Рон. – Хотя, знаешь, выскочить вот так вовремя из нужного коридора – это должно повезти.

– Считаешь, она случайно? – прорычал Гарри.

– Да понятия не имею, – Рон, казалось, обиделся на такое обращение. «Где ему понять, когда он бездельничал весь вечер», – сердито подумал Гарри, вяло водя глазами по Карте мародеров. Он корил себя за то, что умудрился самым глупейшим образом не взять ее с собой на дежурство, и теперь даже сам себе не смог бы доказать, что крыса действительно была Хвостом. Гермиона настойчиво утверждала, что у него нет оснований так считать.

– Тебе просто нравится верить, что «Хогвартс» – безопасное место, – заявил Гарри. – А я вот помню, как на втором курсе нас уверяли, что Тайной комнаты не существует. Вот, кстати, и эта карта говорит то же самое, но я-то знаю другое!

– Ладно, сдаюсь, – улыбнулась Гермиона. – Но Тайную комнату Слизерин так и построил, чтобы никто найти не мог. Кстати, ведь есть и другие помещения, которых карта не отображает?

– Да. Из-за этого я в прошлом году проворонил Малфоя. И Комната необходимости мне так и не показала, чем он там занимается. Откуда вообще взялась в школе Комната необходимости? – спросил Гарри.

Гермиона просияла.

– Я совсем недавно прочитала об этом, когда мы искали информацию о хоркруксах, – смущенно призналась она, словно не узнать об этом раньше было непростительным упущением. – «Хогвартс» запроектирован так, что каждый может туда добавить свое помещение, таково условие Ровены Равенкло. Но есть ограничение – они не должны повторяться. Только классы, а их в школе большинство, включают стандартный набор.

Гарри и Рон обменялись заинтригованными взглядами. Ничего подобного им раньше слышать не приходилось.

– То есть как – повторяться? – уточнил Гарри, присаживаясь на диван рядом с подругой.

– По функциям, способу открытия и содержанию, – ответила Гермиона. – Например, кабинет директора появился после смерти последней из основателей – Хельги Хуффульпуфф, и ее преемник, он же первый директор, сэр Экберт Монтгомери, вынужден был запроектировать свой, отдельный от учительской кабинет так, чтобы он открывался с помощью пароля, иначе не получил бы никакого кабинета. Мы не можем попросить для себя новую Комнату необходимости, придется и дальше пользоваться той, о которой уже знают слизеринцы.

– А как вообще можно сделать что-то новое? – спросил Гарри.

– Я не знаю, – призналась Гермиона. – Если бы у меня были старые книги магических семейств, я могла бы поискать там.

Гарри смутно помнил, что слышал о таких книгах от Дамблдора.

– Ты хочешь сказать, в школе нет таких книг? – удивился он.

– Может, кто-то когда-то и передавал в библиотеку, но наткнуться на них в запретной секции – слишком большая удача, – вздохнула Гермиона. – И там ведь главное – не содержание, а заметки на полях, всякие секреты! То, что передается от родителей к детям, от деда к внуку на словах! В этом чистокровные имеют преимущество… если они вообще умеют читать и слушать, – добавила Гермиона с плохо скрываемым превосходством.

Гарри выпрямился.

– Подожди, – выпалил он, – но тогда получается, что существуют другие возможности, кроме Комнаты необходимости, но мы о них просто не знаем!

– И даже не можем себе представить, – кисло закончила его мысль Гермиона.