Эва (гет)

Я начинаю думать, что Гарри ведет себя как-то странно.

Сегодня он ласково разговаривал со мной, все было как обычно. Я, радуясь силе своего обретенного тела, делала работу по дому. Это так увлекательно — составлять алгоритмы действий и наблюдать, как конечности подчиняются ему. Поэтому мне очень нравится уборка — своей четкой последовательностью и логической завершенностью.

Я вытирала пыль с зеркала, когда вдруг поймала в нем отражение Гарри. Он смотрел на меня с такой злобой, с такой ненавистью, что я вздрогнула. Я обернулась, но он успел перевести взгляд на тарелку с завтраком.

Чуть позже он встал и нежно чмокнул меня в щеку, благодаря за заботу, но подозрение уже закралось в мою душу.

Неясные предчувствия терзали меня весь день, но поведение Гарри было безупречным, и я снова растаяла. Но пить ставшее уже традиционным молоко не стала. Пока он был в туалете, я выплеснула молоко под кровать. Если подозрения окажутся ложными, просто уберу грязь утром и забуду об этом навсегда.

Вытянувшись под одеялом, я сделала вид, что сплю. Спустя минуту в кровать осторожно лег Гарри. Он обнял меня, и мое сердце забилось от счастья. Он любит меня!

— Джинни, ты тут? Выходи, любимая, наш монстр уснул.

Мое сердце на мгновение остановилось от внезапной боли. Когда-то, еще в больнице, меня сжигала ревность, потом я таяла от любви и счастья, но все это время даже не подозревала, что смогу испытать такую боль и продолжить функционировать.

Я вскочила с кровати и прижалась к стене.

Он посмотрел на меня и все понял. Мне нужно было бежать из этого тела, но я не могла, я словно забыла, как это делается. Все, что мне оставалось — умирать от боли в груди и смотреть, как лицо любимого мужчины, которого я считала своим, искажается от жгучей, разрывающей меня ненависти.

Больше от осознания того, что он ненавидит меня, чем от неожиданной боли в груди, я отключилась.