Зимняя сказка (гет)

Сирен Слагхорн сидит в удобном темно-зеленом кресла, чуть развалившись на спинке. Я устроился напротив него на стуле, украшенным белой обивкой с узором черных роз. Январь в Гонконге обычно теплый, и яркий солнечный свет, разыгравшийся в голубом низком небе, как нельзя лучше согревает после нашей промозглой мглы.

— Хорошо… — говорит он наконец, словно продолжая порванный разговор. — А как вы сами оцените их действия?

Я на мгновение задумываюсь — больше для приличия, чем на самом деле, ибо ответы обдумал уже давно. У Гринграсса и Слагхорна разные подходы к работе. Слагхорн обожает истязать подчиненных подробностями и все время требует войти в «шкуру врага». «Вообразите себя на их месте — вы не менее умны, чем они, но и не более», — обожает говорить он. Гринграсс, напротив, требует оперировать только бесспорными данными, а не «бесплотными фантазиями». Поэтому ответы, которые сошли бы у одного, никогда не пройдут у другого.

— Слишком уж рискованно с их стороны… — неуверенно поводил я рукой.

Начальник бросает на меня заинтересованный взгляд. Я делаю вид, что не замечаю, хотя в душе приятно, что оживил его.

— Рискованно, говорите? А в чем вы видите риск? Согласитесь, что не заметь вы жест Малфоя с фужером, все прошло бы великолепно. Вы не заметили бы и его манеру танцев. — Бесцветные глаза смотрели на меня так, словно в аквариуме передо мной плавает большой ленивый сом. Многие почему-то считают самым опасными речным хищниками щук, хотя на самом деле сомы намного сильнее и коварнее их.

— Верно, — признаю я. — Не будь жеста с фужером я бы не обратил внимание на его танцы.

— А шансов, что вы в тот момент окажетесь рядом и обратите внимание на этот жест, было один из тысячи. Нет, — прищурился Слагхорн, как сом учуявший окуня, — противник не так глуп, как может показаться.

Я досадливо прикусываю губу: как-будто сам не знаю, что повезло. Малфой не дурак. С Гринграссом, впрочем, было бы не легче. Гринграсс ткнул бы пальцем в воздух и сразу задал бы ключевой вопрос:

— Раз Малфой и Рафаэлла сделали оборотки из мертвого человека, то почему скоро им будет все равно, опознают Рафаэллу или нет?

И попал бы не в бровь, а в глаз. А затем равнодушно посмотрел бы в окно. Попробуй ответь быстро на такой вопрос. Это сейчас, когда у меня есть несколько дней, я легко могу придумать пусть не точный, но вероятный ответ. Зато Слагхорн начинает истязать меня подробностями.

 — Как вы думаете, когда Малфой и Рафаэлла договорились о ее внезапном исчезновении: до или во время бала?

— Если во время, то, видимо, должно было произойти нечто, вынуждающее Рафаэллу убежать. Лично я ничего такого не заметил, — пожал я плечами.

— А если они договорились до бала? — Слагхорн всегда готов разбить вдребезги любую версию. — Значит, Рафаэлла должна была совершить на балу нечто важное. Что же она совершила? Потанцевала с вами?

— Или… — я пытаюсь возразить, но Слагхорн меня сразу остановил движением пухлой руки. За годы жизни на Востоке он в самом деле стал похож на толстого ленивого и опасного мандарина.

— Допустим, — кивнул он. — Но Рафаэлла не могла знать заранее, что вы не откажете ей в танце. Так что идти ради этого она точно не могла.

— Возможно, она мгновенно передала что-то кому-то… — начал я вторую попытку, хотя в душе понимал зыбкость своих аргументов.

— Почему этого не мог сделать сам Малфой? — быстро возражает Слагхорн.

— Очевидно им нужно было продемонстрировать свету живую и здоровую Рафаэллу, — начал я вторую попытку.

— Пожалуй… — ответил Слагхорн. — Но в таком случае зачем было ей так внезапно исчезать? Живая и невредимая Рафаэлла должна быть на виду у всех.

— Мне кажется, это все же было слишком рискованно. — пропробовал зайти я с другой стороны, хотя в душе признал его правоту.

— Прямого риска опять-таки нет, — Слагхорн наконец-то левитирует со столика трубку и начинает дымить. — Кто, кроме вас и мужа знает, что Рафаэлла Бэрк мертва? Да и не побежите вы кричать всему балу, что видели ее могилу — вас, а не Рафаэллу, после такого отправят в больницу святого Мунго. Танцевала с вами? А почему бы ей не потанцевать с другом мужа или бывшего мужа? Для всего света она просто хотела позлить — может, его, а, может, любовника.

— Ну, а ее быстрое исчезновение? — спросил я. Курение начальника дает и мне законный предлог левитировать коричневую походную трубку.

— Многие ли его заметили? — хмыкнул Слагхорн. — И еще… К чему вам понадобилась эта дешевая самодеятельность с карповым прудом?

— Никакая слежка не дала бы мне больше, чем-то, я узнал благодаря этому пруду, — я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.

— Правильно. Но только раз, — пожал плечами начальник.

Его сонные глаза внимательно смотрят на меня. Я задумываясь, словно признавая свою неудачу. В душе я, разумеется, ее не признал, но какой Мерлин спорить с начальством? Ладно. Сейчас последуют наставления.

— Вы должны спокойно и без лишнего риска установить наблюдение за Малфоем, — спокойно говорит Слагхорн, — Попытайтесь также раздобыть одиночные доказательства того, что Рафаэлла Бэрк мертва. И главное: пора прощупать вашего дружка Арнольда: с кем он снюхался и что поделывает. Главное — не возбудите до срока подозрений, — поднимается он с кресла, давая мне понять, что прием окончен.

Январская синева за окном сама собой настраивает на рабочий лад, не оставляя следа от нашей зимней сонливости.

* * *

Я всегда любил первое января. Пожалуй, даже больше Рождества. После рождественской ночи надо держаться весь день на ногах: как же, семейный праздник… Зато первого января можно на законных основаниях спать до самого вечера. Чем я и пользуюсь, наслаждаясь теплом под мягким одеялом.

Когда я открываю глаза, часы в виде башни с горгульей показывают половиру седьмого. Быстро отбросив одеяло, я встаю и делаю пяток упражнений: скорее, чтобы проснуться, чем реально придать себе форму. Всю сцену в кабинету у Слагхорна я сочинил от начала до конца из обрывков воспоминаний и домыслов. Уверен: будь эта сцена в реальности, вопросы начальник задал бы мне куда более жесткие. Так, теперь можно идти, пожалуй, в гостиную.

Милейшая эльфийка меня, впрочем, опережает, впопыхах указывая, что ужин подан. Лично я охотно бы выпил чашечку кофе перед ужином. Но приказ есть приказ. Иду по коридору в «зал излишеств», как патетично зовет столовую Слагхорн. Арнольд ожидает меня за столом и недовольно качает головой: «Мол, просыпаешь, лодырь, а ужин не ждет!»

— Ты, между прочим, вчера нагло улизнул, — заметил Арнольд, подвинув пальцами перепелиное яйцо. — А я тебя хотел с возможной невестой познакомить.

Если бы моему другу хотелось произвести на меня эффект, едва ли он мог бы действовать лучше. От неожиданности я нервно шевельнул рукой, что сразу отразилось в виде легкой вибрации блюдца.

 — У меня уже есть невеста? — замялся я.

— А почему бы и нет? — Арнольд бросает на меня спокойный, но уверенный взгляд. — Моя кузина Олеандра Бэрк. Чем плохо?

— Олеандра? — удивленно смотрю я на летящую свечу. — Олеандра… — перед моими глазами поплыла та странная эксцентричная особа, которую я видел на балу. Забавно, но бал сейчас мне тоже казался далеким сном.

— Ну да. Ей двадцать шесть — уже не ребенок. Умная — будет о чем поговорить. Дама свободных правил, — понизил он голос, — ночью тебя порадует. Сама свежая и нежная. Да и ты ей по душе, — завершил он.

— Разве? Я так понял, что ей по душе Малфой, — я также взял в руки перепелиное яйцо.

— Ну, а что ей было делать, если ты попал в руки такой опытной распутницы, как миссис Блишвик? — хихикнул Арни.

— Слушай, помнишь, ты мне говорил, что у твоей подруги миссис Блишвик… — начал я издалека.

— Да она теперь и твоя подруга, похоже! — хмыкнул Арнольд.

— Ну я же не спал с ней, в отличие от тебя… — ехидно прищурился я, глядя на сверкавшую свечу. Арнольд, как я и ожидал, слегка потупился и посмотрел на камин. На нем как раз высился бронзовый подсвечник.

 — Нет, я тебя понимаю… Тело у нее очень сладкое…— облизнулся он. — Но надо ведь подумать и о будущем!

Вот это, конечно, чрезвычайно интересно. Я ни на минуту не поверю, что Арнольд решил просто так заняться устройством моего семейного очага. Хотя, может, и решил — Олеандру эту, похоже, надо куда-то сплавить. Но в контексте нынешнего поведения Арнольда случай с Олеандрой иной. Я вспоминал, как она случайно на балу подошла ко мне. Или не случайно? Если другая сторона желает контакта — значит, на него надо идти.

— Думаю, прежде, чем говорить об Амуре, надо нам с твоей кузиной хоть узнать друг друга, — пожимаю я плечами.

— Значит, решено! — Арнольд, как ни странно выглядел вполне искренне. — Приглашу мисс Бэрк к нам на ланч. А там посмотрим! Вдруг да и станет миссис Роули? — наклоняется он.

— На вся воля Провидения, — отвечаю я. Мой друг философски возводит глаза к потолку: «Чего, мол, медлишь?» Но я не обращаю внимание на его жест.

Не могу понять, что именно меня напрягло в этой Олеандре. А раз не могу понять, значит, надо мысленно вернуться назад. Малфой? Ну пригласил и пригласил. Не то. Так, верно. Олеандра подходит ко мне в в лимонно-желтом платье. Она теряет равновесие, и я скорее протягиваю ей руку. Ее бе­лая пер­чатка сколь­зну­ла по мо­ей ру­ке, и я нев­зна­чай взял ее за ло­коть. Что меня насторожило? Стоп! От моего локтя стал исходить легкий запах чайных духов.

Вам это будет, наверное, удивительно, но во времена Восточной войны дамы, идя на бал, не поливали себя духами и ароматическими эссенциями. В наш век вкуса они прекрасно понимали, что на разгоряченном теле их запахи приобретут мерзкий привкус. Да и пользовались духами в основном дамы полусвета, а не аристократки. Ненавязчиво благоухать могли перчатки, платочек, приколотый к корсажу букетик живых цветов… И то не модными духами на спиртовой или масляной основе, а ароматическими водами. У Олеандры были духи настоящие, чайные. А чайные духи в то время можно было только привести из Бомбея…

— У твоей кузины отменные духи! — поднял я брови, посмотрев на часы. — Чайные!

— Ага… — Арнольд отодвинул сияющую белую салфетку. — Значит духи кузины ты тоже заметил?

— Только не говори, что их подарил ей ты, — шутливо поднял я обе руки вверх, как бы

— Ты угадал, старина! — весело рассмеялся Арнольд. — Я их преподнес Олеандре на День Рождения! — патетично развел он руками.

Я рассеянно посмотрел на кувшинчик с молоком, старясь скрыть волнение, наверное, это лучше, чем я ожидал. Только что мой друг сам признал, что у него есть возможность доставать чайные духи из Индии. В «стране чудес» он, как не крути, не был. Остается один вариант: у него есть знакомый, через которого это можно сделать.

Однажды в Индии мне довелось наблюдать «волшебную подсветку». Несколько маленьких пальм, высокая тропическая сосна и пара папоротников сияли глубоким зеленым светом. Маглы нынче научились делать что-то подобное с помощью электричества, но во времена моей молодости это можно было сделать только одним способом: волшебством. Маглы, как завороженные, смотрели на подсвеченные деревьям, изумляясь, каким искусством раджа сумел сделать такое чудо. Вот и я сейчас, смотря на Арнольда, усиленно пытался найти ответ на два важнейших вопроса. Первый: с какими людьми, посетившими Восток, тесно связан мой лучший друг. Второй: этим ли людям или каким-то другим Арни передает информацию обо мне, и по их ли просьбе он организует мне мелкие провокации… Уравнение с двумя неизвестными…

— Ты, между прочим, не прогадаешь, — смеется Арнольд, смотрю на таинственные огни елки. — Наша Олеандра дама горячая, уверяю тебя…— плотоядно облизнулся он.

Он показывает на елочную ветку, и я вижу портрет Олеандры. Вполне довольная собой девица. Вероятно, считает себя невероятно умной от того, что прочитала пару французских книжек Жорж Санд и Бомарше. Ничего, указывающего на его близость к Малфою или Рафаэлле. Точнее, тем, кто скрывается за этими именами. Самое грустное, что мне даже не с чем пойти к Гринграссу… Мало ли какой жест я увидел у Малфоя на балу! Жест — это, простите, еще не доказательство. Манера танцевать тоже. А факты мне пока раздобыть невероятно трудно…

Арнольд тем временем докуривает трубку и таинственным голосом сообщает мне, что должен уйти из дома. Вернется, если повезет, не один, так что лучше мне не ходить ночью по первому этажу. Похоже, изловил какую-то красотку на балу. Я ничего не имею против: в конце концов, я ведь живу у него. Однако на обратном пути любопытство взяло верх, и я сворачиваю в соседнее крыло дома: благо хозяина нет дома. Сначала я следую по большому коридору, а затем выхожу в малый зал: место, где, помимо темно-зеленого дивана и кресел, стоит сервант с запасной посудой. Защитных чар нет: видимо, Арнольду и в голову не приходит, что кто-то посторонний может шататься по этой комнате.

Я останавливаюсь возле серванта, и вскоре мой взгляд привлекает чашка. Она, собственно говоря, даже не совсем чашка, а настоящий маленький чайник. Трехъярусный. На верхнем ярусе изображены, как и положено, духи дождя, грозы и молнии. Вот как грозно Молния бьет в свои тарелки. На среднем ярусе — прием в императорском дворце на фоне бамбукового сада. На нижнем — городские стены с ремесленниками, лепящими из глины горшки и чашки и продающие их путникам. Внутри чашки — маленький белый фильтр, куда засыпается чай. В нижнем отсеке — вода. У нас такие не делают даже в виде фальшивок. Нет, его подарил Арнольду некто, побывавший в Китае.

Кто же это некто? Фамилии я, понятно, назвать не могу. Но кое-что сказать о нем я могу. Этот некто рассказал Арнольду кое-что из моей работы в Китае и о моих отношениях с Джулией. Этот некто попросил Арни повесить японскую гравюру с недвусмысленным наставлением и задолго дал ему про Небесных Фей с явным намеком на миссис Блишвик. Некто был в курсе моих дел и слишком хорошо. Некто предоставил Арнольду чайные духи для Олеандры. Я, конечно, давно вычислил его существование. Но всё же одно дело знать вообще, так сказать абстрактно… И вот теперь у меня есть два доказательств его существования: чайные духи и чашка, которую можно купить только в Китае и только по хорошей цене. Не каждому по карману.

Я по возможности неторопливо покидаю малый зал и иду в свою комнату. Получить доказательства мало, надо еще выстроить верную гипотезу. Куда они ведут, эти концы? Вырисовываются две версии. Либо таинственный некто — мой враг, связанный с Востоком и поставивший под контроль Арни. Либо это все делает мой отдел с ведома и санкции Гринграсса. Последний вариант был бы намного хуже, ибо он свидетельствует о недоверии ко мне начальства. Однако в чем его интерес проделывать все эти трюки? Слежка за мной и проверка моих нервов перед операцией? Вроде бы логично. И всё же инстинкт подсказывает мне, что не в этом дело. Слишком тонкая интрига для простой мелочи.

Войдя в кабинет, я первым делом подошел к письменному столу. Может, из чистого озорства, может почему-то еще, но мне вдруг ужасно захотелось в контакт с прекрасной миссис Блишвик. Вспомнив ее воздушное белое платье, я беру пергамент и нацарапываю на нем чернилами без подписи:

Вы сумели отдохнуть после бала?

Затем, отправив птицу, сажусь работать. На душе было ужасно весело от того, что мне удалось это сделать. Мысли скачут, и сосредоточиться на чем-то трудно. Сейчас мне важно вспомнить все компоненты того мрачного китайского обряда. Одного сегодня мне, похоже, поработать все-таки не удастся. Через полтора часа ко мне возвращается моя сова с маленьким пергаментом. Я открываю его и чувствую, как мое сердце буквально запрыгало от радости. На нем каллиграфическим почерком миссис Блишвик было выведено следующее:

Выспалась хорошо. А Вы?

Я улыбаюсь и отодвигаю в сторону пергамент и чернильницу. Сегодня я вечером я, пожалуй, могу только терять время.

* * *

Итак, котильон был окончен. Мы с миссис Блишвик вышли на тускло освещенную мраморную лестницу. Было, видимо, около четырех утра, но ничего не предвещало рассвета. Зимний четыре часа — самый разгар долгой ночи. На лестнице я снова взял за руку миссис Мисапиноа, и она не воспротивилась этому. К сожалению, из-за черных маскарадных очков я не мог увидеть выражения ее лица. Не говоря ни слова, мы осторожно пошли вниз, встречая по пути пары в масках. Если нас кто-то заметит, может начаться скандал, но нам почему-то не хотелось об это думать.

— Кстати, сэр Ланселот, — тихонько прошептала мне миссис Блишвик. — Это правда, что в Китае очень любят карпов?

— Я думал, вы спросите меня про японские шишки. — улыбнулся я, чуть крепче сжав ее ладонь.

— Всему свое время… — бросила дама на меня беглый взгляд. — Пока на повестке дня — карпы. — Напротив нас по лестнице мелькнули двое в масках грифонов, но они, похоже, не заметили нас.

— Да, это связано с легендой о карпе кои… — мраморные ступеньки заканчивались, и я нагло не разжимал ладонь моей спутницы. — Она гласит, что в стародавние времена карпы приплывали из моря в реки, чтобы умереть. Но мудрый карп кои сумел подняться по реке Янцзы и превратиться в дракона.

— То есть, он все-таки избежал смерти? — синие глаза Мисапиноа внимательно посмотрели на меня.

— Именно так…

В нижнем зале было практически пусто. Практически, если не считать шагов со стороны лестницы. Малфой! Он спускался в сопровождении человека в черном бархатном костюме и серебряной маской лисы. Его спутник мог быть и мужчиной, и женщиной. По счастью они пока не видят нас с миссис Блишвик. Но через несколько минут ситуация изменится. Мне нужно быстро скрыться и отвлечь тонкую даму в белом бальном платье. Не раздумывая долго, я достаю палочку и взмахом ставлю чары невидимости на ту часть зала, где стоим мы с Мисапиноа.

— Хотите посмотреть на китайский парк с карпами? — шепчу я.

Не дожидаясь кивка опешившей дамы, я наколдовываю вид парка с беседкой у маленького пруда. В сущности, это весьма примитивный набор заклинаний: переноса воспоминаний на стенку. Зато красные карпы кои весело плещутся в с плывущими по реке желтыми листьями. Сама беседка как ровный прямоугольник возвышается над водой. Пусть опешившая Мисапиноа смотрит на пейзаж: я шепчу заклинание и могу слышать фрагмент разговора Малфоя со спутником.

— Вы узнали его? — голос был высокий и, как мне показалось, немного насмешливый. Скорее всего, измененный, хотя кто знает?

— Безусловно, — ответил Малфой. Сейчас в его голосе сохранялось привычное жеманство, хотя говорил строго и четко. В самом деле: точно подает рапорт. Мисапиона с нежностью погладила мою руку и во все глаза рассматривала пруд.

— А он вас? — продолжал тот же насмешливый голос.

— Не думаю… Мы виделись мельком. Хотя, кто знает?

Шаги уходили все дальше. Еще немного и голоса станут приглушеннее. Мисапиноа тем временем все еще не оправилась от изумления.

— То, что произошло потом, входит в ваши с ней планы?

— Да… Вполне… — Малфой, похоже, для осторожности начал понижать голос. — Она контролирует ситуацию, будьте покойны. Даже сейчас, — хмыкнул он.

Вот, собственно говоря, и все. Вернее, все, что мне довелось услышать см помощью моего наспех созданного наблюдательного пункта. Теоретически они вполне могли говорить обо мне. Но могли говорить и о ком-то другом. Как подобраться к человеку с лисьей маской я пока решительно не знаю. Да и интересен ли он для нашего дела? Кто в самом деле поручится, что они говорят о нас, а не о каких-то своих проблемах? Таких доказательств у меня нет. И как подобраться к решению этой головоломки я пока решительно не знаю.

* * *

Маглы говорят: «Утро вечера мудренее». Следующим утром я убедился, что их поговорка не лишена смысла. Хотя я безбожно проспал до девяти, мне все-таки пришла в голову оригинальная идея. Воплотить ее в жизнь мне не будет стоить ничего. Тем более, что на мое счастье Арнольда не было за завтраком: похоже, он хорошо порезвился ночью со своей новой пассией. Если, разумеется, не солгал. Что же, тем лучше. Погода вроде бы тоже располагает к небольшому путешествию: вместо январского дождя на улице вполне солнечно и сухо, хотя, конечно, ужасно ветрено.

Покончив с завтраком, я спускаюсь по лестнице, что взять в прихожей плащ, перчатки и галоши. Арнольд и «Некто» могли предусмотреть тысячи мелочей, но забыть о главном; шила в мешке не утаишь. Сын! Кто мне помешает наведаться к маленькому Говарду Бэрку с новогодним подарком от мамы? Наведаться, разумеется, не в своем обличи, но для меня это не новость. Разве я так уж редко бывал в чужом обличии? Сейчас мне надо быстро перебраться в Косой переулок, оглушить кого-то на пару часов и под обороткой побывать в Южном Уэльсе.

В моем плане есть маленькая сложность: где именно в Южном Уэльсе искать владения Бэрков? Но, благодаря дружбе с Арнольдом я отлично помню тот небольшой домик, который принадлежит им в районе скалистого побережья. Поэтому поначалу мой план действует без осечки. В половине двенадцатого я под видом седовласого мистера Эйкина стою на скалистом берегу возле обрыва. Передо мной открывался обрыв, на дне которого валялась груда острых камней. Подумав с минуту, я закурил трубку.

Итак, что мне нужно для того мрачного китайского обряда, отлучающего человека от его рода? Полная информация о его табулированном родовом имени. Хорошо, пусть в данном случае крестильном обряде и крестильном имени. Имена родственников присутствовавших при обряде. Фарфоровая и каменная черепаха, ибо черепаха у китайцев — это как своего рода транслятор энергии. Правда, ее должны изготовить по той же технологии, как ту черепаху на императорском кладбище в Маньчжурии. Где ее достать в Европе? Впрочем, и это еще не все. Рядом с местонахождением того человека должен быть источник темной энергии, причем сильный. Или дверь, открывающая темный поток. Каким образом я суммирую все эти компоненты?

Ветер становится все холоднее, и я, поеживаясь от зябкого ветра, иду вдоль валунов. В отдалении виден большой гранитный дом, напоминающий псведо-замок: такие любил строить наши эсквайры во времена Кромвеля. Вроде как рыцарское Средневековье: такой вот каменный дом с высокими окнами. Мимо меня по валунам важно прошлась пожилая дама в капюшоне, но я не смог разглядеть ее лицо закрытое темными очками. Магла или волшебница — Мерлин разберет. Очки могла надеть от морской воды, а могла, чтобы скрыть лицо. Я подошел к группе валунов и снова закурил трубку: любопытно, наблюдает ли она за мной? Нет, не наблюдает — идет своей дорогой к обрыву. Ладно.

Я пересекаю небольшой заросший сквер и подхожу к воротам. Любопытно, но Бэрки ни капли не защищают свой дом от маглов, как защищен их лондонский особняк. Вроде как живут здесь самые обыкновенные маглы… Довольно странно: значит, «Статут» им надо соблюдать с двойной осторожностью. Что же, раз правила игры установил не я, приходится по ним играть. Поэтому открываю вход не палочкой, а просто повернув ручку калитки.

Мне повезло. У входа весело бегал маленький и щуплый мальчишка лет четырех. Несмотря на промозглую погоду он был с непокрытой темно-русой головой. Карие глаза с лукавой искринкой смотрели на камни, которые ребенок то поднимал в воздух, то опускал движением ладони. Без сомнения, передо мной был сын Рафаэллы — сходство было слишком велико, чтобы поставить его под сомнение. От Арнольда он унаследовал разве что длинный и тонкий нос.

Глядя на веселую игру ребенка, я вспомнил, как сам в пять или шесть лет поднимал камни, но не сохранил равновесие. Один из них здорово ударил меня по мизинцу левой руки и, видимо, сломал его: почернел даже ноготь. Боль была сильной, но страх, что мать будет меня ругать или накажет, был сильнее. Так я и ходил три недели с больным мизинцем, изо всех сил пытаясь скрыть произошедшее. Как выяснилось, вполне успешно.

— Здравствуй! — окликнул я ребенка.

— Добрый день, сэр… — мальчик прервал свою игру и смотрел на меня с нескрываемым изумлением.

— Ты Говард Бэрк? — улыбнулся я как можно теплее. — Я принес тебе рождественский подарок от мамы…

— От мамы? — ребенок сразу забыв осторожность, подбежал ко мне. Я, не особо церемониясь, достал из внутреннего кармана маленькую игрушку рычащего дракона, который забавно выпускал огонь и пар.

— Венгерская хвосторожка! — радостно крикнул мальчик. — Значит, мама обо мне помнит, да?

— Как видишь, — развел я руками.

— А когда она приедет? Я ее так жду… — мальчик, выпятив губу, стал рассматривать мой сувенир.

«Жду? Что это значит? — подумал я, глядя на каменный шпиль дома. — Рафаэлла Бэрк бывает здесь? Или?»

— Говард, что здесь происходит? — из воздуха сама собой возникла высокая женщина с вытянутым лицом. — Кто этот мужчина?

— Он принес мне подарок от мамы! — Ребенок продолжал кружится по двору. Женщина, видимо, гувернантка, подошла со мне. Сейчас я хорошо разглядел ее пронзительные черные глаза.

— Кто вы такой, сэр? — спросила она.

— Меня зовут Энтони Эйкин, — я приподнял свой низкий цилиндр (хотя по правда говоря, никогда не любил низкие цилиндры — всегда предпочитал «печные трубы»). — Как агент фирмы «Волшебные дары», разношу их детям.

— А я Джейн Ринд, гувернантка мистера Бэрка. Могу ли я узнать, кто заказал вам этот подарок? — колючие глаза женщины буквально впились в меня.

— Меня попросила мисс Олеандра Бэрк, и я исполнил ее просьбу, — кивнул я заранее заготовленную версию. При имени Олеандры на лице мелькнула гримаса отвращения, но она продержалась не более полминуты.

— Спасибо, у Вас доброе сердце, — грустно улыбнулась мне женщина. — Ребенку будет так приятно узнать, что его мама жива! — понизила она голос.

— В самом деле… — замялся я. — Но разве… — я посмотрел, как малыш крутится с подаренной ему игрушкой, весело запуская дракона в воздух. — Он не ждет маму?

— Увы, да, — вздохнула мисс Ринд, — Миссис Бэрк скончалась год назад или что-то около того. Умерла от чахотки. Мы прячем эту тайну от ребенка. Пусть мальчик думает, что мама лечится за границей!

«В свое время он узнает, что она там спала с дядей Эрнестом», — ехидно подумал я. Ветер быстро разогнал тучи, и мягкий склон жухлой травы стал приобретать почти весенние краски.

Значит, Рафаэлла Бэрк все-таки умерла. Получить эту новость — уже победа. Пусть маленькая победа, но все-таки победа. Теперь я точно знаю, что на балу была не Рафаэлла, а кто-то другой в ее обличити. Оборотки они без сомнения сделали из волос еще живой Рафаэллы… Интересно, можно ли узнать у этой Джейн что-то еще?

— А подарки передает мисс Олеандра Бэрк? — понизил я голос. — Нам это важно: мы хотим знать, кто пошлет подарки ребенку снова. — Дракон как раз выпустил пар, и маленький Говард весело рассмеялся.

— Терпеть не могу эту особу, — скривилась гувернантка. — Не самое приятное, что любовница заменила на ложе отца мать ребенка. Но когда эта любовница еще и его кузина… — Женщина возмущенно пожала плечами. — Впрочем, в нашей волшебной среде такое, увы, вполне практикуется!

Ах вот оно что… Олеандра спит с Арнольдом! Теперь мне становится кое-что понятно. В частности, почему он достал ей дорогие чайные духи из Индии. (Как достал — оставим пока в стороне). И почему он так занервничал, увидев кузину с Малфоем. Начал рассказывать мне, что женщины, как гусеницы — обжирают сад, а потом становятся бабочками… Видимо, в тайне пообещал расплатиться с ней, пристроив кузину замуж или что-то в таком роде…

— Я запретила ей появляться здесь. Мистер Бэрк вспылил, но подарки передает через других лиц. Ребенок, боюсь, ему не нужен, в отличие от покойной матери…

— Разве она не жила в Ницце? — изумился я.

— Нет… Миссис Бэрк умерла год назад от чахотки, а перед этим почти год лежала под наблюдением врача. Мы, — понизила она голос, — не говорим об этом ребенку.

«А колдографии с Малофоем в Ницце?» — едва не сорвалось у меня с языка. Выходит… Все, что известно публике о романе Малфоя с Рафаэллой — это всего лишь инсценировка? Хотя почему бы и нет… Те двое вполне могли играть роли Малфоя и Рафаэллы давным давно…

Главное — не перегибать палку. Попрощавшись с гувернанткой и помахав рукой мальчику, я отправляюсь в сторону моря. Там удобнее аппарировать. Мне необходимо время, чтобы обдумать, обмозговать все услышанное. Только сделать это лучше всего не здесь, а в каком-то ином месте. Однако вместо перелета я вооружаюсь трубкой. Что, собственно, мне сказала «Рафаэлла» во время бала?

« — Если помните, Кауравы проигрывали Пандавам решающую битву на поле Куру, — белая перчатка Рафаэллы снова перехватила мою руку. — Их последней надеждой был великий воин, неуязвимый принц Карна. И он решился прибегнуть к чудовищному, но запрещенному 'оружию Брахмы'.»

Я вздрогнул, вспомнив характер моего задания. «Решающую битву под Севастополем»… Можно ли более точно описать его, чем это сделала псевдо-Рафаэлла? Кольцо дыма медленно выползает из моей трубки. Если это так, то вырисовываются две версии.

Или Арнольд и «псевдо-Рафаэлла» работают на мой отдел, то есть на Гринграсса. Или… Я посмотрел, как холодные волны разбиваются о валуны…

Или противнику известно даже о нашем секретном совещании…

* * *

Со­вер­шенно сек­ретно

В од­ном эк­зем­пля­ре

34-му

Агент Игуана должен быть ликвидирован по окончанию операции ‚Графит‘. Прошу разработать соответствующие варианты с учетом уровня профессиональной подготовки Игуаны.

23-й