Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

— Это не первая смерть студента, — угрюмо сказал подавленным друзьям Теодор.

В школе был введён комендантский час. Амикус Кэрроу занял пост заместителя директора, в то время как профессор Макгонагалл отправилась в Мунго с ударом. Первое же, что сделал Кэрроу — ввёл полный досмотр писем и проносимых из Хогсмида покупок.

Смерть магглорождённого третьекурсника шокировала всех без исключения, и слизеринцев, и райвенкловцев, и чутких хаффлпаффцев, и тем более уж гриффиндорцев.

— Наследник Слизерина вернулся? — пискнула в ужасе Джинни. Тео поспешил успокаивающе коснуться её руки.

— Нет. Не думаю, — он скрипнул зубами. — Наследник Слизерина не убил никого в девяносто втором, а здесь уже второй магглокровка убивается сам. Сам, понимаете?

— А кто был первым? — тихо спросила Лавгуд.

— Тебе не понравится ответ, — тяжко вздохнул Теодор. Полтора десятка пар мрачно глядящих глаз устремили взгляды на него. — Это был первокурсник Райвенкло. В день тренировок он взмыл в воздух на метле, прошмыгнув мимо всех, и сорвался с неё. Случайная трагедия.

В его разуме снова зазвучали слова директора Снейпа: «Ваши идеалы не помешали мальчишке одиннадцати лет отроду прыгнуть на метлу, чтобы разбиться насмерть». Он говорил об этом прямо и обвиняюще — так, будто бы Теодор мог ему помешать взлететь. «Должно быть, мог», — с горечью мысленно признал Нотт.

— Как это? — ошарашенно сказал Бут. — Я же…

— Снейп зачистил память всех свидетелей, — тихо ответил на незаданный вопрос Теодор. — Только профессора и я остались с этим воспоминанием. Вы даже не помните его, наверное. Смуглокожий мальчишка, иммигрант.

Он осёкся на последнем слове.

Повесившийся Реза Мухаммад тоже был иммигрантом. И тоже — магглорождённым.

— Как и Реза, — докончил за него мысль Невилл, сделавшийся ещё более мрачным.

Слова остались не сказанными — среди студентов, поступивших по программе имени Тео было немало выходцев из беднейших семей. «Словно она была направлена на кого-то другого», — мрачно подумал Тео. Эти ребята носили нарочито короткие причёски, а некоторые из них ещё и отмечали белыми окантовками плащей, носками и шнурками своей обуви принадлежность к негласному движению ксенофобов.

«Чужакам не место в Британии», — так говорили некоторые из них.

Мальчишки, а в основном это были белокожие, светловолосые мальчишки, негативно смотрели на всех, кто не похож на них самих. Задирали и насмехались над чернокожими подростками. Над выходцами из Индии, Ирака, Афганистана и другими инородцами. Некоторые заходили так далеко, что шпыняли ирландцев и тех немногих, кто говорил на валлийском — но эти представители старых семей часто могли дать ответ. Самой удобной целью для них были те, кто отпора дать не мог.

Дети иностранцев, так сильно одиноких.

Эти ребята были на всех четырёх факультетах, истово болели за команды квиддича, но больше прочих их было на Слизерине.

Снова Слизерин. Потому Невилл и помрачнел. Он давно перешагнул предубеждения и предрассудки по поводу факультетов, в конце концов, они дружили с Тео уже больше пяти лет, но он не мог не подумать о таком.

— Проклятье, — выругался Фогарти. — Я лично вздёрну Эвиркрича, если увижу его ещё раз с белыми шнурками.

— Ты думаешь, что это они? — скептически спросил Бут.

— Я думаю, что это Пожиратели, — сказал вдруг Забини. Он был мрачнее прочих. — Я уверен в этом. Скажи, Тео, ты же видел этого гриффиндорца?

Нотт медленно кивнул, не особо понимая, о чём речь.

— Вы все ринулись туда, сумасшедшие, а я послушал, что сказал Роди Ситон. Он в душе увидел лужу засохшей крови, и взломал чарами дверь кабинки. Мухаммад там провисел всю ночь, не иначе.

— Так и к чему ты клонишь? — нетерпеливо подбодрил его Невилл. Джинни уткнулась лбом в плечо Тео, а у того внутри всё похолодело.

Когда он увидел мальчишку, крови на полу не было. Директор Снейп мог легко убрать её чарами. Могло ли это быть не самоубийство?

— Крови на полу не было, — прошептал Тео. — Но это ни о чём не говорит. Может, Ситон наврал. Ничто не способно залечить раны трупа, а пацан висел целый, даром что задохнувшийся.

— Меня сейчас стошнит, — буркнул Гамп, отвернувшись.

— Я уверяю тебя, Нотт, кровь была. Роди не стал бы мне врать, — Забини сложил руки на груди. — Мы давно с ним имеем деловые отношения.

Разговор перешёл обратно на то, что оба студента были магглорождёнными. Конечно, они не были окаменены, но и до этого в Хогвартсе погибали студенты, некоторые из которых возвращались как призраки. Шестикурсники решили опросить призраков о том, как они погибли, что по мысли Теодора было бесполезной задачей, а когда все разошлись из башни префекта, задержавшийся Забини вернулся к столу, за который пересел Нотт, и наклонился над ним.

— Тео, послушай, — тихо прошептал он. — Я не вру тебе. Это Пожиратели, а если крови не было, то Снейп их покрывает. Они — отребье, убившие Гойла и убившие сотни людей по всем островам. Как ты не понимаешь!

— Что я должен понять, Блейз? — с горечью спросил Нотт, хватаясь за голову. — Даже если это они — что ты сделаешь? Сдашь их Снейпу? Да и как бы они проникли в гостиную Гриффиндора? Я не аврор и не следователь, чтобы делать такие предположения.

Глаза Блейза засверкали, будто бы он придумал что-то гениальное.

— Я уверяю тебя, что Реза был поранен, — хлопнул он по столу. — Его тело всё ещё в замке, и мы можем его осмотреть.

Нотта передёрнуло от этой идеи.

— Зачем? — спросил он.

— Я хочу, чтобы ты поверил мне. И хочу увериться сам, — просто ответил Забини.

В его голове сквозило стремление к каким-то неуместным приключениям, словно бы в беззаботном детстве.

Это было удивительно… чарующе. Дуэль взглядов длилась несколько ещё секунд — и Тео, тяжело вздохнув, поднялся, стряхнув из рукава в ладонь палочку из вишнёвого дерева.

* * *

— Алахомора! — тихо произнёс вербальную формулу Забини.

У них не было третьего дара Смерти, чтобы совершенно спрятаться от любого наблюдателя — но у них был доступ к карте, которую Невилл оставил у Нотта, позабыв за волнениями деактивировать магический контур. Тео приходилось делать усилие, чтобы сосредотачиваться не на магических рунах, сиянии пропитки и всполохах чар, а на том, что именно в темноте «показывала» карта.

В настоящий момент она «показывала», что в Больничном крыле находится только пара студентов, лежащих на койках после получения ожогов у Слагхорна. Им требовалось прошмыгнуть до коридора, где была дверь в личные комнаты, что занимала мадам Помфри, и покойницкую (которая так и была обозначена на карте. Кто бы её не делал, они явно не чурались таких откровенных названий).

Самой Помфри в замке не было, что значило, что вернуться она могла в любой момент.

Замок издал негромкий щелчок. Блейз потянул ручку на себя. В одной точке с ними был Полный монах, но едва ли приведения волновали двоих слизеринцев.

— Соппоро! Соппоро! — шепнул Тео. Светлые облачка мгновенно влетели в глаза двоих перемотанных бинтами мальчишек-первокурсников, которые болтали из своих кроватей, и они уснули, не успев даже понять, что кто-то проник в залу.

Крадущейся походкой юноши преодолели долгий коридор, заставленный кроватями по оба бока. Некоторые пустые кровати были отделены ширмами; та, на которую в сентябре положили разбившегося мальчишку-первокурсника, сверкала свежим хрустящим бельём.

Они прошмыгнули дверь апотекарий, где виднелись многочисленные склянки и фиалы, и камин в торцевой части залы, и свернули в коридор к жилым комнатам медиведьмы. Сами они были им не интересны, но интерес представляла мертвецкая.

Дверь в неё была закрыта ещё одним заклинанием. Нотт вдруг вспомнил, как ужасно выглядели инфери в воде того пещерного озера в Корнуолле, куда они ещё в апреле проникли с Дамблдором. Тогда живым.

Тео наложил на себя и на Блейза согревающие чары, едва они переступили порог двери. Холод, предназначенный для хранения тел, заставлял ёжиться, а изо рта при каждом выдохе шёл пар.

Мальчик лежал, накрытый белой тканью савана, как почему-то сразу определил Тео, в углу. Все прочие каменные столы в этой тёмной комнате были пусты. Блейз ступил вперёд, освещая путь Люмосом, и на его лице ликование от приключения сменялось брезгливым испугом. Они не спрашивали друг друга, боится ли кто-нибудь из них. Конечно, каждому было не по себе, но им обоим было уже не двенадцать лет, чтобы испачкать штаны от страха.

— Вингардиум Левиоса, — прошептал Тео. Белая ткань тут же воспарила вверх, не меняя своего положения. Тёмное, покрытое какими-то отметинами тело скончавшегося накануне мальчика, предстало перед ними. Тёмная кожа искажённого судорогой лица, сведённые навеки в каменной хватке пальцы… это было тяжёлое, устрашающее зрелище.

В тот миг Тео подумал, что не мог бы утверждать, что любой шум не заставил бы его испугаться.

— И что? — хрипло прошептал он, сглотнув слюну. Блейз был растерян.

Будто бы разбуженный словами Тео, он сделал шаг, другой, и обошёл стол по кругу. Реза Мохаммад был точно мёртв и никаких следов магии не было на нём.

— Ты убедился? — шикнул Нотт. Вся эта затея тут же стала казаться ему бессмысленной и противной. Ему самому стало противно от себя.

— Мобиликорпус, — ответил вместо того Блейз, перекатив шарик Люмоса на ладонь. С отвратительным хрустом, от которого Тео сжал скулы, правая нога тела чуть сместилась вбок. — Вот!

Он указал пальцем на бедро — там действительно имелся бурый след, как будто бы след засохшей крови.Нотт нервно сглотнул и сжал пальцами переносицу.

— Давай прекратим это, — сказал он тихо. — Я не хочу знать.

— Нет, — решительно ответил Забини, повернувшись к нему. — Ты должен знать. Должен.

Два «Секо» и одна «Левиоса» разрезали единственную одежду на теле тринадцатилетнего мага, явив место травмы. Теодор подумал об этом в первую очередь, когда увидел бурые следы на бедре, но Забини решил удостовериться. Теодор отвернулся, его замутило, а внутри — да и снаружи — всё сжалось. То, что должно было быть, отсутствовало.

— Репаро.

В полном молчании они проделали обратный путь, закрыв сначала одну дверь, а потом и вторую. Теодору нужен был воздух, и они вышли на открытую площадку на третьем этаже. Свежий осенний воздух холодил голову. Оперевшись руками о колени, он стал глубоко дышать, чтобы его перестало мутить. Забини тихо стоял рядом.

— Теперь ты понял? — подал он наконец голос.

— Ты… это было отвратительно, ты знал?

— Нет, — признался он. — Но я предполагал худшее. Это ведь так очевидно, что во всём виноваты эти Пожиратели!

В ту ночь Теодор видел особо отвратительные кошмары.

* * *

Следующие дни пролетели быстро — занятия, патрули, работа над статьёй, в которую Тео закопался, чтобы отгородиться от крайне неприятных воспоминаний. Лишь взгляд Забини, который не спешил делиться их открытием со всеми сам — и Тео был ему за это благодарен — напоминал ему о страшных открытиях.

Вечером выходного дня он всё же взялся за ручку и выписал пункты, свидетельствующие в пользу вины Кэрроу.

Смерть гриффиндорца-третьекурсника прикрывал Снейп. Определённо так. Директор наверняка узнавал первым о гибели студента благодаря магии замка, ведь эта должность была не просто организационной, но магической. Дамблдор на глазах у Тео выступил несколько лет назад проводником магии, что укрепила замковые щиты.

Кэрроу не любили магглорождённых. Проще сказать, ненавидели и считали недостойными жизни в магическом мире, ведь они были «ворами» магии.

Реза Мохаммад был выходцем откуда-то из Ближнего Востока, и Тео вполне допускал, что это его имя, записанное отсталыми письменами тех диких краёв — и Нотт соглашался с Дамблдором в том, что свет цивилизации туда ещё не пришёл, — он видел на карте Поттера, которую Невилл после того дня забрал с собой и больше не забывал. Тео чувствовал настороженность со стороны друзей, нарастающую каждый следующий день молчания.

Наконец, смерть первого магглокровки, первокурсника, который разбился на метле, Тео не мог не связать в действительности с Пожирателями смерти. Он помнил мимолётное выражение страха на лице Кэрроу, которое тогда принял за реакцию на искореженное тело маленького волшебника, но если это они, Кэрроу, травмировали так же и того мальчишку… то он мог испугаться не травм погибшего райвенкловца, а узнавания его лица.

Чем больше Нотт об этом думал, тем больше ему хотелось кинуть такие обвинения в лицо. Он вспомнил подслушанный разговор о том, что Кэрроу считали Яксли своим противником среди приспешников Тёмного лорда, и… мгновенно решился использовать этот факт.

«Дорогой товарищ! Будет вам известно, что двое из ларца, вернувшиеся поразительных с гастролей за Каналом в старый замок, занялись антрепренерством и здесь. Уже на двое меньше студентов ходит на занятия — так очаровали их представления антрепренеров, что они выбросились из жизни. Думаю, вам будет это полезно. Нетопырь Трафальгара».

Следующим же утром, в Визенгамоте, это письмо он превратил в бумажный самолётик, спускаясь по лестнице, и самолётик остался на столе Яксли. В тот раз Яксли и Малфой всё же смогли продавить повестку, нужную себе — и весь день шёл спор о конфискации.

— Лордов Краучей, Милфордов, Блэков и прочих Прюэттов нет уже много лет! — ревел с трибуны в поддержку лорд Флинт.

— Мы знали примеры того, как сгинувшие рода продолжались! Лорд Роули, хотите лишиться места?! — ревел ему в ответ лорд Диггори.

К концу дня у Тео болела голова, а никакого решения так и не приняли. Да что там, гораздо более важные соглашения с гоблинами, которые смогли подготовить Буллстроуд и Скамандер, распространившие текст соглашения для визирования Визенгамота (хотя достаточно было подписи Тикнесса — но едва ли тому полностью доверял вознесшийся шотландец), не были даже рассмотрены.

Когда Тео вернулся в замок, его встретил, потрясая кулаками, гриффиндорский капитан Пикс.

— Это нечестно, Нотт! — ныл он. — Они перенесли наш матч! Мы не готовы к такому, это нечестно!

— Объясни, в чём твоя проблема? — вздохнул Тео. Головная боль едва отступила, а от криков Пикса в висках снова начало пульсировать.

— Вот!

Он протянул свёрнутый лист. Развернув его, Тео пробежался по строкам. «Извещаем… волей… заместителя… переносится… с командой… подпись: заместитель директора школы чародейства и волшебства Хогвартс Амикус Левиафан Кэрроу».

В начале года всю работу по составлению расписания Снейп возложил на Теодора, словно бы ради увеличения его нагрузки, но это были те обязанности, которые увеличили его собственную персональную значимость для студентов школы. В виду отсутствия префекта девочек, Панси вообще пыталась смешаться с обивкой кресла, чтобы ни в коем случае не попасть ни в какую историю, его фигура становилась единственной точкой возложения надежд для всех студентов в возникшем противостоянии с неприятными преподавателями.

И упускать свой авторитет Теодор был не намерен.

— Я разберусь, — вздохнул он, и, забрав с собой бумагу, прямо в одеянии для Визенгамота направился в сторону покоев Кэрроу.

Дверь туда была приоткрыта, и Тео не мог не воспользоваться этим. Вероятно, профессор Алекто, вновь проведшая весь день в Визенгамоте, тоже едва вернулась. Брат и сестра жили вместе — Тео мог лишь предполагать, что им, после многолетнего нахождения в Азкабане в одиночных камерах, окружённых дементорами, было некомфортно по-одиночке.

— …ксли дал мне понять, — жестко говорил женский голос, — что он в курсе наших бесплодных попыток. Поэтому забудь о своих планах до Рождества.

— Но, Алекто, — бормотал и неразборчиво мямлил в ответ мужской голос, — мы почти… нужен просто тот, у кого уже гормоны… я уверен, что на Сайман будет точка силы! К тому же мы… Снейпа не будет в замке, а власть у нас.

Теодор слышал не всё, но всё внутри похолодело. Это точно были Кэрроу.

— Даже если так, идиот! Я не Нарцисса, и не смогу спрятаться в своей комнате, чтобы никто не видел мой живот! Забудь об этом до Рождества, иначе Снейп расскажет и Повелителю!

Теодор услышал достаточно, чтобы сжать зубы. Он звонко цокнул каблуками по каменному полу и постучал в дверь.

— Профессор Кэрроу? — спросил он как можно увереннее, взявшись за ручку. — Старший префект Нотт.

За дверьми послышался какой-то шум, и дверь подалась на него. Отступив на шаг, он позволил ей раскрыться. Кэрроу в каком-то халате сидел за преподавательским столом, на котором хаотично были разложены книги, бумаги, фиалы с магическими жидкостями.

— Заходите, Нотт, — с неприязнью произнёс Пожиратель.

— Простите, профессор. Директор Снейп назначил меня распорядителем квиддичного турнира в вопросе расписания матчей в начале года… — начал было Теодор.

— Я теперь заместитель Снейпа, Нотт, — прервал его Кэрроу с гадкой ухмылкой, откинувшись на спинку своего стула. — И да, я перенёс матч гриффиндорцев на неделю. И да, у них не будет тренировок. Я хочу увидеть, как они проиграют этот матч, Нотт.

Теодор сжал губы.

— Можешь не кривить лицом, Нотт, ты и так баловень судьбы, — пухлые губы Кэрроу изогнулись в отвратительного вида улыбку. — Снейп даже не наказал тебя за второй провал кряду. А я наказал бы, Нотт. Если ты так любишь своих грязнокровок и сквибов, что готов вступиться за них… я посмотрел сегодня, что за ХЕРНЮ ты пишешь в своих черновиках… Повелителю не понравится, если он узнает.

Гнев охватил юношу. Он не мог представить, что Кэрроу падёт так низко, что решит в его отсутствие разворошить то, что хранилось в башне префекта.

— Вы мерзавец и подлец, Амикус, — бросил Нотт, не осознавая последствий. — Может, и моё грязное бельё разворошили?

— Твоё? Хорошая идея, — он мерзко облизнул губы. — Бельё твоей подружки… тоже было бы неплохо. Кстати, я запретил патрулировать коридоры по вечерам тем, кто не является префектом. Может, запретить что-нибудь ещё, а, Нотт? Проваливай, пока я этого не сделал!

Тео ничего не смог поделать, как действительно развернуться и уйти, сжимая приказ, что был выдан Пиксу, в руке. Это было откровенное объявление войны. Кэрроу хотел власти над Хогвартсом и… чего бы ещё он не хотел, это было прямо против интересов Нотта.