— Только в такие моменты до конца понимаешь, как же на самом деле хорошо жить, — раздался задумчивый голос Тьелкормо.
Тяжелый полог палатки откинулся, и Охотник вышел, опираясь на плечо Тинтинэ. Замерев на пороге, он вдохнул полной грудью. На меланхоличном, все еще немного бледном лице его застыло выражение покоя. Отсутствующий взгляд был обращен к небу. Ярко светили звезды, и теплый, ласковый ветер играл полотнищами стягов. Умиротворяюще потрескивали вдалеке костры, однако тут и там то и дело раздавался скрежет металла и стоны раненых, не дававшие забыть о том, что произошло недавно.
— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой в голосе поинтересовалась Тинтинэ, и Турко, посмотрев на нее, улыбнулся ласково.
— Хорошо, — ответил он, — лучше многих иных.
Деву такой ответ не устроил, она нахмурилась и уже намеревалась что-то сказать, когда увидела две приближающиеся фигуры. Куруфинвэ и Майтимо подошли и приветствовали обоих:
— Alasse.
— Какие новости? — спросил братьев Тьелкормо.
Тинтинэ перевела взгляд с любимого на его родичей и обратно и уже намеревалась незаметно уйти, когда Турко решительным жестом обнял ее и тем самым пресек попытку.
Майтимо ответил так же тихо и вдумчиво:
— Целители все еще борются за жизнь Глорфинделя. Алкариэль просила мастера Рамиэля помочь им. Удивительно, что он все еще жив.
— Наверное, все дело в том, что верные успели вовремя, — предположил Курво.
Майтимо кивнул:
— Согласен.
— В любом случае, надеюсь, что Индилимирэ не понесет первую в ее жизни утрату, — вставил Тьелкормо, и всем показалось, будто Итиль на один короткий миг закрыло облако.
— Может, присядем? — предложил Курво. — Тебе, наверное, еще тяжело стоять.
— Да, немного, — согласился Турко.
Они прошли к костру, и старший лорд Химлада сел на бревно с помощью Тинтинэ.
— Не уходи, — попросил он ее, привлекая к себе, и, уткнувшись носом в ее волосы, вдохнул нежный, такой знакомый и до боли родной аромат.
Дева обняла его в ответ за талию и положила голову на плечо. Братья терпеливо ждали, и наконец Охотник заговорил, все так же задумчиво и неспешно:
— Не знаю, как объяснить, что чувствую. Я словно долго спал и теперь проснулся — все чувства необычайно остры. Впрочем, Курво, ты, полагаю, меня понимаешь. Я ведь в самом деле успел увидеть порог Чертогов Намо.
Сидевший напротив Искусник нахмурился и с силой стиснул руки, так что побелели костяшки пальцев. Тьелкормо продолжал:
— Когда я пришел в лагерь, то чувствовал себя очень плохо. Накатывала слабость, голова немного кружилась. Я думал, это последствия боя и боли от вашей с Морьо смерти. А оказалось, это из-за раны. Я ведь даже не заметил, когда получил ее.
Тут Турко ненадолго прервался и чуть приподнял рубаху, чтобы вновь взглянуть на повязки с левой стороны туловища, словно они могли рассказать ему, как именно крохотное пятно оранжевого света смогло так серьезно повредить эльда.
— Потом, — он коротко вздохнул и оправил одежду, — когда моя Тинтинэ позвала целителей, меня разом накрыла слабость. Я такого прежде никогда не чувствовал. Помню, как небо над головой закружилось, а голос целителя стал глухим и очень далеким. Помню испуганное лицо Тинтинэ. Помню, как попытался вскочить, когда мне сказали что ты, — Тьелкормо кивнул в сторону младшего брата, — жив. А потом свет померк, и я оказался будто в плотном сером тумане. И далеко впереди отчетливо проступили очертания Мандоса.
Он снова вздохнул и крепко обнял любимую.
— Морьо я там не видел, — вновь заговорил он. — Да это уже и неважно. В любом случае, однажды мы еще непременно встретимся с ним. Может быть, даже скоро — вряд ли он захочет слишком долго сидеть в гостях у Намо. А я… Когда я вернулся, то первое, что увидел, тоже была Тинтинэ. Я уцепился за ее взгляд, словно за якорь, и именно он не позволил мне вновь провалиться туда, в безвременье. А после целители закончили лечение, и я в самом деле был спасен. Не знаю, что я делал бы без своей любимой.
Майтимо перевел взгляд на деву и с благодарностью улыбнулся. Та кивнула в ответ и спросила, поглядев на Келегорма:
— Может быть, я пока пойду, проведаю Глорфинделя?
Тьелкормо нахмурился:
— Погоди. Тебя к нему сейчас все равно вряд ли пустят, а я хотел сказать… Может, мы отпразднуем нашу помолвку прямо тут, на поле битвы? Пока все родичи в сборе. А то поди собери вас всех снова. Да и я…
Он сцепил пальцы и перевел взгляд с Майтимо на Куруфинвэ и обратно.
— Что ты? — уточнил Старший.
— Не хочу больше откладывать. Теперь, когда Тинтинэ мне ответила «да», ждать нет никаких сил. Я ведь все же Тьелкормо. Да и жизнь моя теперь принадлежит Тинтинэ. Без нее меня бы уже не было.
— Понимаю, — кивнул Майтимо. — А ты что скажешь?
Он поглядел на будущую родственницу. Та задумчиво покусала губу и наконец ответила:
— Мне все равно, где заключить помолвку — здесь или в садах Химлада. Если вы хотите теперь, то я не буду возражать. Ведь главное не место, а те слова, что будут сказаны. И любовь.
Она подняла взгляд на Тьелкормо, и тот несколько долгих мгновений смотрел ей в глаза.
— Мелиссэ, — прошептал он, — теперь, когда с Клятвой покончено, что еще у меня осталось? Я люблю тебя и хочу, чтобы наши судьбы стали в конце концов одним.
— Я тоже этого хочу, — горячо прошептала дева.
— Тогда не будем откладывать и проведем церемонию прямо сейчас. Ибо утро теперь явление зыбкое и ненадежное.
Майтимо встал, уже намереваясь пойти и заняться приготовлениями, когда Курво вдруг спросил:
— Ты собираешься обручиться прямо так, без колец?
— Проклятье, — выругался Турко. — Совсем забыл про них. И ты, конечно же, не взял из Химлада инструмент.
— Не предполагал, что он мне здесь пригодится, — ухмыльнулся младший брат.
— Что же делать? — Тьелкормо нетерпеливым жестом запустил пальцы в волосы и с силой дернул прядь.
Майтимо бегло оглядел себя и снял с собственного пояса пару серебряных колец разного размера, к которым обычно крепил необходимые в походе мелочи:
— Эти годятся? Пока обручитесь тем, что есть, а после, дома, доведете их до ума.
Огорченное лицо Тинтинэ просветлело, а Турко схватил предложенные звенья и воскликнул:
— Они подходят идеально. Благодарю!
Весть о помолвке Тьелкормо Фэанариона облетела лагерь нолдор в мгновенье ока. Все, кто был в состоянии и не находился в дозоре, наскоро привели себя в порядок и направились к одному из шатров целителей. Искусные в музыке верные отыскали маленькую ручную арфу и две флейты. Из остатков вечерней трапезы было собрано импровизированное угощение. Но самое причудливое зрелище на этом торжестве представляли сами виновники торжества. На женихе был надет доспех, на поясе крепился меч, а невеста была одета в простую дорожную тунику. Правда, Лехтэ успела заново заплести ей волосы. Однако ни лент, ни каких-либо украшений отыскать так и не удалось.
И все же сияние глаз влюбленных затмевало блеск любых драгоценных камней. Тьелкормо и Тинтинэ встали рядом, глядя друг на друга, и те родичи, кто был жив, кто не был занят погоней или борьбой со смертью, собрались вокруг. Заиграла музыка, и Келегорм, оглянувшись на Старшего, дождался его кивка и заговорил.
— Ни твоего, ни моего отца здесь нет, чтобы заключить союз между нашими семьями по всем правилам, но лично для меня это мало что меняет. Я люблю тебя, Тинтинэ, дочь Наллиона, и хочу связать с тобой навсегда свою судьбу. И я рад, что могу теперь открыто и при всех заявить об этом. Согласна ли ты?
В глазах Тинтинэ блеснули слезы радости, когда она ответила:
— Да, согласна! Я тоже рада, что судьбы наши скоро станут едины.
— Тогда, — выступил вперед Майтимо, — я, как старший в роду, даю согласие от имени нашей семьи на этот брак. Пусть ровно через год состоится свадьба.
Он накрыл руки жениха и невесты своей ладонью, и Тьелкормо, с жаром поцеловав любимую, надел ей на палец тонкое серебряное кольцо. Следом такое же засверкало на его собственном пальце, и верные, воины и целители, принялись их поздравлять.
Музыка заиграла громче, еще ярче засиял в небесах Итиль. Турко вздохнул, собираясь с силами, и, прикрыв глаза, запел.
Песня о жажде жизни, о возвращении и любви поплыла над безжизненными просторами Ард Гален, изрытыми тысячами ног и перепаханными боевыми механизмами. И ветер закружил, понес вперед, к далекому горизонту, мотив.
Тинтинэ вложила в протянутую руку Тьелкормо пальцы, и голос ее, такой нежный и одновременно сильный, соединился с голосом жениха, вплетя в мотив новые нотки.
Земля вздохнула и прислушалась, оживая. И многие из тех, кто до сих пор еще с помощью целителей боролся со смертью, теперь возвратился к жизни, отринув окончательно Чертоги Мандоса. Вернулся Глорфиндель, распахнув в стоящей неподалеку палатке глаза, и крохотные золотые и белоснежные цветы устремились ввысь, к небу, оживив простор.
Песнь все плыла и плыла вперед, несомая ласковым южным ветром. Квенди и атани слушали ее, распахнув сердца, и слова ее звучали в их ушах даже тогда, когда целители увели порядком ослабевшего жениха в палатку. Тинтинэ ушла вместе с ним, а нолдор и атани, собравшиеся на торжество, разделили трапезу и разошлись по своим боевым постам.
Итиль плыл, все больше клонясь к горизонту, и звезды сияли на небе по-прежнему пронзительно-ярко. А песня долго еще звучала над Ард Гален, вдыхая жизнь в исстрадавшуюся землю.
* * *
Грязная когтистая лапа вновь больно сжала шею Ломиона, заставив того уткнуться лицом в вонючую варжью шерсть.
— Не трепыхайся, гаденыш, — прошипел орк, заметив очередные попытки юного эльфа освободиться.
Уже третьи сутки продолжался показавшийся Мелиону постыдным плен. Надежда на скорое спасение таяла с каждым часом, уступая место холоду и страху. Нестерпимо хотелось пить, однако та жидкость, которую орк попытался однажды влить ему в рот, одним своим запахом вызывала тошноту и стойкое отвращение. А еще он очень боялся. Нет, не за свою жизнь. Ломион знал, что его аванирэ еще недостаточно прочно, а, значит, Враг сможет многое узнать про Дориат и Химлад, где он когда-то родился. Усиленный жаждой, страх сковывал тело, погружая юного эльфа в вязкое забытье.
А далеко позади него Ириссэ летела вперед, не слушая никого, ведомая лишь материнским чутьем, говорящем, что ее сын жив и что его везут на север. Вот только верную дорогу он подсказать ей не мог, и потому эльфы направились чуть западнее, тем самым невольно удлинив свой путь.
— Мельдо, ну где же он? — в очередной раз спросила Аредэль, когда уставшие кони вынужденно перешли в шаг.
— Мы обязательно его найдем! Не сомневайся, — незамедлительно ответил Даэрон, тщательно пряча собственное беспокойство. — Он жив. И это на данный момент самое главное.
— А если…
— Не думай об этом. Поверь мне, наш сын… он выстоит. И вернется к нам. Я знаю, — говорил менестрель, убеждая себя и супругу.
Земля снова вздрогнула, на этом раз более ощутимо. Трещины мелкой сетью быстро покрывали черные камни, а издалека доносились звуки рогов армии нолдор. Ломион встрепенулся и открыл глаза. Сквозь поредевшие тучи на землю падали лучи Анара, с каждым мгновением становившиеся все ярче. Пленивший его орк ослабил хватку, а вскоре и вовсе убрал лапу с шеи эльфа, пытаясь прикрыть глаза. Он шипел и грязно ругался, а солнце тем временем становилось все ярче и жарче.
И Ломион рискнул. Оттолкнувшись от холки варга, он спрыгнул на землю и перекатился. Стянутые кожаным ремнем ноги затекли и плохо слушались, однако уставший от долгого бега волк Ангбанда не торопился догонять добычу без приказа своего наездника, более всего желавшего сейчас оказаться в спасительной тени. Мелион же прыжками приближался к скалам, надеясь быстро найти острый осколок и перерезать им путы. Он падал, полз, поднимался и снова падал, пока под рукой у него не оказался подходящий кусок базальта. Ослабевший от голода и жажды, Ломион слишком долго перерезал кожаный ремень. Когда долгожданная свобода была совсем близка, знакомая лапа больно впилась ему в плечо.
— Удрать решить, дрянь, — зло прошипел орк и со всей силы ударил эльфа по лицу. Голова закружилась, щеку обожгло болью и по шее побежали горячие струйки.
— И сбегу! — сипло прокричал Ломион, резко выбросив вперед руку с зажатым в ней осколком. Орк не ожидал такой прыти от пленника, и потому в следующий миг темная кровь из рассеченной брови залила ему глаз.
— Убью! Искалечу! — прорычала тварь и подозвала варга. Юный эльф вновь услышал звук рога, безошибочно узнав в нем сигнал Химлада, и поспешил туда, где в распахнутые Черные врата заходила армия нолдор. Он петлял, прятался за крупными камнями, пытаясь укрыться от щелкавших уже совсем рядом клыков. Острая боль обожгла ногу, и Ломион в отчаянии упал. Нож вошел в икру по самую рукоять. От досады хотелось кричать, но сил не было даже на это. Мелион видел, как, довольно скалясь, приближалась вдоволь наигравшаяся им тварь, как заносила свою мерзкую лапу, чтобы вновь схватить его. Решившись, он выдернул кинжал и сжал в руке. Черное оружие неприятно жгло ладонь, а кровь толчками вытекала из раны.
— Только посмей еще тронуть меня! — произнес он, глядя орку в глаза. И в этот миг скалы содрогнулись до основания. Глубокие трещины прорезали породу, грозясь рассыпаться на мелкие осколки. Варг жалобно завыл и бросился прочь, оставив растерянного орка одного. Тот, впрочем, уже не спешил нападать. С недоумением посмотрев вдаль, он не увидел привычных пиков Тангородрима. Зло сплюнув, он провел лапой по подбородку, выругался и пошел прочь, совершенно утратив интерес к эльфу. Оторвав рукав рубашки, Ломион перевязал ногу и медленно направился туда, где развевались флаги нолдор.
Мелион был уже близок к своей цели, когда прямо из скалы, или же абсолютно незаметной двери, вышел некто в черных доспехах. Он не был похож ни на нолдо, ни на тех, кого мама называла атани. Злоба и гнев ощущались в нем, и Ломион поспешил спрятаться за камнем.
Саурон заметил юного эльфа, но погоня была близка, и потому лишь походя бросил в него заклинание, отрезающее фэа от роа. Мерзкие скрежещущие звуки окружили Ломиона, его душа заметалась, но всплывший в памяти голос отца помог ей удержаться в теле, тут же провалившемся в забытье.
* * *
— Эарендил, не торопись! — крикнул Туор сыну и остановил коня.
На камнях, сердито хмурясь и потирая ушибленный бок, сидел темноволосый эльфенок.
— Vandë omentaina!(1) — приветствовал нолдор малыш.
— Сомневаюсь, что она добрая, — ответил названный сын Финдекано и покачал головой. — Впрочем, смотря с чем сравнивать. Кто ты и откуда тут взялся?
Малыш не без труда поднялся и с важным видом представился:
— Меня зовут Мелион, я сын Даэрона и Ириссэ. А оказался на севере не по своей воле — орк утащил.
Нолдор переглянулись, и Туор попросил одного из верных:
— Останься с ним, пожалуйста, и доставь к целителям.
— Хорошо, — кивнул тот и обеспокоенно добавил: — А как же вы, лорд?
— Мы справимся. Его еще надо найти.
Услышав последние слова, эльфенок встрепенулся:
— А вы кого-то ищете, да?
Туор нахмурился и посмотрел в ясное, пронзительно синее небо.
— Да, ищем, — ответил он наконец. — Одного падшего майя, который сбежал с поля боя. Его необходимо покарать.
— Я видел недавно одного! — обрадовался возможности оказаться полезным малыш. — Он убежал вон в ту сторону, на запад, к горам Эред Ветрин.
Мелион махнул рукой, указывая более точное направление, и Туор ответил ему:
— Благодарю тебя от души! Выздоравливай скорее и больше не попадайся врагу, а нам пора. До встречи!
— Удачи вам! — пожелал эльфенок.
Туор с сыном в сопровождении десятка верных умчались, а Мелион с воином отправились в сторону лагеря нолдор.
Травы стелились под копыта коней. Анар садился за горизонт, а после снова поднимался за спинами всадников. Нолдор не делали привалов, опасаясь, что враг их исчезнет, спрячется в какую-нибудь известную только ему одному нору, чтобы через много лет явиться вновь и пустить все усилия союзников прахом.
— Дайте лошадям лембас, — распорядился Туор, — и подкрепитесь сами. Пять минут, и продолжаем путь.
— Хорошо, лорд, — ответил командир отряда.
Кони фыркали, сознавая важность возложенной на них миссии, и серьезно вглядывались в далекие горы, тонкой ниточкой протянувшиеся впереди.
— Среди скал Саурон может затеряться, — заметил Эарендил.
— Верно, — согласился с сыном Туор. — Потому мы и спешим. Хотя я хорошо знаю горы Хисиломэ, однако не стоит рисковать.
— Тогда поторопимся! — горячо воскликнул Эарендил и первым вскочил на коня.
Туор скомандовал отправление, и небольшой отряд вновь полетел на запад, обгоняя ветер. Однако, сколько ни вглядывался сын Финдекано в подернутую знойной дымкой даль, все равно не мог преодолеть недостатка человеческого зрения. Он вслушивался в шепот ветра, как научила его в далеком детстве матушка Армидель, и по тому, что тот шептал ему на ухо, о чем пел и на что жаловался, понимал, правильно ли они все держат путь.
— Я чувствую скверну, — сообщил в конце концов Эарендил, догнав отца. — Как будто невидимые темные сгустки, подобные кляксам, разбросаны по земле. Наш враг все еще не залечил свои раны и теряет силы.
— Добрая весть, — согласился Туор. — Ты чувствуешь, куда он направляется?
— Да, атто. Мы едем правильно.
Погоня возобновилась с новой силой, и скоро дозорные, высланные вперед, доложили:
— Лорд, мы видели его. Он на расстоянии полулиги.
— Нельзя позволить ему достичь гор, — ответил решительно Туор и обратился к верным: — Окружите его.
— Сделаем, — пообещали те и скрылись среди высоких трав.
Туор же с сыном продолжили путь уже вдвоем.
Шумел в отдалении Сирион. Орлы парили в небе, высматривая добычу. Кони, поддерживаемые магией эльдар, грозно фыркали, рвались в бой, и скоро Эарендил воскликнул, указывая вперед:
— Вон он, отец!
Аманские кони, потомки тех, что когда-то давно подарил Тьелпэринквар Финдекано и Армидель на свадьбу, не подвели. Туор и сам вскоре увидел, что тот, кого они преследовали все эти долгие дни и жаждали покарать за все преступления, не может обогнать их, как ни силится. Он заметно хромал, и все же лорд Виньямара опасался, что падший майя может убить лошадей. Проворно спешившись, Туор отослал жестом своего коня, и Эарендил последовал примеру отца. Закованная в черные доспехи фигура падшего майя с каждым мгновением неумолимо приближалась, и Туор вытащил из ножен меч.
Металл ударил о металл, высекая искры, и Саурон заревел, словно раненые зверь. Глаза его под шлемом блеснули злобой, но и сам он, и Туор молчали, сберегая силы, и только оружие их вело вместо них яростный разговор.
Эарендил зашел противнику со спины, и Саурону приходилось теперь отражать удары сразу с двух направлений. Он метался, словно затравленный медведь, и оттуда, где он был ранен во время боя в Ангамандо, капала черная вязкая кровь.
Металл звенел, будто гневался, бегавшие поблизости кони яростно ржали и норовили то и дело ударить противника копытом. Верные, посланные Туором, приближались, и Саурон, увидев их, яростно зашипел.
Сын вновь зашел со спины, обрушив на врага град ударов. Тот обернулся, отражая их, и в этот момент Туор поднял меч и вогнал его острие в незащищенную забралом часть лица.
Саурон закричал, а Эарендил ударил прямо в сочленение доспеха в районе шеи. Оба провернули в ранах мечи, и голова их противника упала с плеч и покатилась по траве.
— Отправляйся к своему создателю, порождение зла! — выкрикнул он идущие из глубины сердца слова. — Единый, прими фэа того, кто носил имена Майрон и Саурон! Пусть ответит он за все причиненное эрухини зло!
Туор устало выдохнул, опустил меч, и тут земля вздрогнула, а воздух словно сгустился, став осязаемо плотным. Небеса вспыхнули золотом, и со всех сторон донесся громкий, но одновременно ласковый голос:
— Я принимаю посланный тобой дар, — проговорил Эру, ибо это и в самом деле был он. — И благодарю. Вы оба не можете себе представить, от каких бедствий избавили Арду, первый сотворенный мною мир. Он особенно дорог мне, поэтому я хочу вас отблагодарить. Тот, кто вернул мне Мелькора, уже получил награду. А чего желаете вы?
Туор и Эарендил потрясенно молчали, с трудом веря в происходящее, и только гулкое биение крови в ушах напоминало им, что они все еще живы. Наконец, казалось вечность спустя, Туор проговорил:
— Единый, ты сам читаешь в наших сердцах и знаешь все движения душ детей твоих.
— Верно, — ответил тот. — И мне ведомо, что обрадует тебя больше всего. Да будет так. Пусть жизнь твоя и твоей возлюбленной супруги Итариллэ отныне станет воистину единой. Я дарую тебе бессмертие эльдар и сужденный им Путь. Те дети, которых вы приведете с ней в будущем, будут принадлежать к перворожденным. А ты, Эарендил, и все твои потомки смогут теперь сами выбирать, чей народ им ближе.
— Благодарю! — ответил горячо тот. — Но сам бы я не хотел, чтобы родители оплакивали мою кончину в отведенный атани срок.
— Пусть будет так, — вновь заговорил Единый. — Ты выбрал бессмертие.
Голос смолк, и вихрь, порожденный его мыслью, приподнял роар отца и сына и закружил. Потрясенные верные увидели, как золотое свечение, разлитое в воздухе, втягивается постепенно в тела Туора и Эарендиля. Они мягко опустились на траву, и все разом прекратилось. Лишь мир как будто окутала густая, звенящая тишина. Туор сел в траве, не понимая, почему видит не так, как прежде, и только спустя десяток ударов сердца вдруг осознал, сколь сильно расширился теперь его горизонт. Все то, что отстояло на много лиг и было прежде скрыто от него, теперь предстало отчетливо и ясно.
Кровь вытекала из обезглавленного тела Саурона, и верные приблизились с отчетливо читаемым потрясением на лицах и проговорили, качая головами:
— Все и вправду кончилось. Поздравляем вас, лорд Туор! И тебя, Эарендил.
Отец и сын от души поблагодарили, и подошедшие кони ткнулись теплыми носами, разделяя радость своих друзей.
Туор закрыл глаза и попытался сделать то, что прежде было ему недоступно — открыться и послать осанвэ жене. Скоро ему почудилось, что он слышит ее ответ, и счастливо воскликнул:
«Мелиссэ!»
1) Добрая встреча (кв.)
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |