Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Вместе с деканом Теодор вышел из гостиной, провожаемый недоумевающими взглядами других студентов. Блейз в коридоре сделал ему страшное лицо и хлопнул по плечу, а сам Слагхорн безмолвствовал, лишь шагая вперёд. Он в целом редко посещал гостиные факультета, даже на первое сентября не удосужился дать приветственную речь, поэтому его визит был неординарным событием.

— Профессор, но что случилось? — не выдержал молчания Тео.

— Трагедия, Теодор, трагедия… — ответил дрожащим голосом Слагхорн.

— Опять студент? — непритворно ужаснулся Нотт.

— Опять? Ах, вы о том несчастном случае! Нет, в этот раз студенты не при чём.

Не говоря более ни слова он пошёл дальше, ускорив шаг. Теодору пришлось нагонять старого колдуна.

Они поднялись из подземелий и прошли почти что тем же путём, которым Теодор шёл утром того дня, вниз, в подземелья другой части замка.

К ритуальному залу.

То, что там что-то не в порядке, Теодор понял сразу, как только оказался на лестнице, ведущей вниз. Едкий дым, скорее от обычного пожара, нежели чем от магического огня, заставил закашляться и декана, и студента, пока они не наколдовали себе чары Головного пузыря.

В том самом зале было множество людей. Снейп, мрачно сложив на груди руки, что было хорошо видно со спины стоял рядом с неизвестными колдунами, один из которых носил алую мантию аврора. Руны ритуальных кругов лихорадочно светились, вспыхивая и угасая в случайных местах зала. Это мерцание было явно не от того, что всё пошло по плану. Теодор подумал, что это могло быть следствием его вмешательства, и тут же постарался забыть об этом.

— Обливейт, — шепнул он сам себе под нос, чтобы забыть о… о чём-то? Это было больше самоуспокоением, чем магией.

— Директор, — громко окликнул Снейпа Слагхорн. — Я привёл старшего префекта, мистера Нотта.

Снейп обернулся к нему с мрачным видом, как и его собеседники. В мужчине в дорогом маггловском костюме, что стоял до того к нему боком, Теодор с ужасом узнал мёртвый взгляд Рабастана Лестрейнджа, а в его соседе в алой мантии — оборотня Фенрира Грейбэка.

— Старший префект Нотт, — прошелестел Снейп. — Скажите, вы были здесь раньше, в этом месте?

Чёрный взгляд его глаз, как воронки, затягивал Теодора. Он вспомнил, как на первых патрулированиях был здесь, и до того…

— Я был здесь несколько раз в прошлом, профессор, — прочистив горло, поведал Нотт. — На младших курсах. Это заброшенный ритуальный зал, если я правильно понимаю.

— Заброшенный? Ха-ха. Это политика трёх последних директоров сделала его заброшенным, — обманчиво мягким голосом ответил ему неожиданно Лестрейндж.

— Позвольте мне вести разговор с моими студентами, Рабастан.

— Конечно, директор Снейп.

В мягком голосе человека с ледяным мертвецким взглядом было столько яда и сарказма, что Теодор невольно дёрнулся, как от оплеухи.

— Мистер Нотт, вам известно, кто пользовался этой залой?

— Несколько недель назад, во время инцидента с самоубийством студента Гриффиндора, я был свидетелем того, как из этого крыла подземелий поднимаются профессор Кэрроу и профессор Кэрроу, — чуть покривил душой Теодор.

— Вам известно, кто из студентов питал ненависть к профессорам Кэрроу?

— Все, профессор.

Лестрейндж и остальные рассмеялись.

— Снейп, дружищще, ты будешь подписывать заключение? — прервал этот… допрос незнакомый голос. Мужчина в лимонной мантии подошёл к ним, и Пожиратели сгрудились вокруг него, открыв вид на произошедшее. Профессора Макгонагалл, Спраут и Флитвик стояли с противоположной стороны, вместе с Бабблинг и кем-то ещё из персонала с брезгливым видом разглядывая лежавшие на полу тела.

Тел было три.

Два из них угадывались, это были брат и сестра Кэрроу. Мёртвые, недвижимые, изуродованные. Тео сделал пару шагов ближе. У Амикуса было две левых руки, он лежал лицом вниз, а из правой лопатки на спине у него росло кожистое перепончатое крыло с натянутой, как на барабан, кожей перепонки. Чёрная кровь под ним образовывала лужу, и это выглядело ужасно.

Рядом с ним — можно сказать, почти под ним, лежала Алекто. Оба были обнажены, но она была окровавлена, и её живот был вспорот будто бы изнутри. Это было отвратительно, и если бы у Тео в животе была хоть какая-то еда, он её бы исторг из себя. Благо, еды не было.

Третьим телом был неизвестный ему чернокожий юноша, вероятно, маггл, с искажённым болью лицом. Его грудная клетка была вскрыта силой магии, видимо, это было жертвоприношение некоего ритуала, что совершали близнецы.

— Отвратительно, — прошептал Нотт, сплюнув на пол вязкую слюну.

Все три тела были очерчены жёлтой краской по контуру, уже высохшей, и Тео, глядя на неё, понял, где Пивз взял то ведро, что так и осталось в спальне семикурсников Слизерина.

— Если все студенты со слов мистера Нотта ненавидели Кэрроу, Северус, — донесся до него голос Лестрейнджа, — то они все под подозрением. Я лично займусь расследованием, с твоего позволения.

— Разумеется, — выплюнул Снейп. — Можете пользоваться титулом генерального инспектора, Лестрейндж. А вы, Нотт можете идти. Известите всех префектов, что все патрулирование замка сегодня отменяется.

Теодор вышел, удивлённый и шокированный. Сам вид двух из трёх трупов его скорее оставлял равнодушными, Кэрроу успели сделать слишком много гадости, чтобы заслуживать скорбь, а третий стал невинной жертвой темномагических ритуалов.

Вместо того, чтобы отправиться в гостиную, он быстро, за четверть часа, добрался до башни префектов. Там было пусто. Патронусом он отправил Невиллу весточку о том, что Кэрроу погибли, а в замке должен был остаться один из Лестренджей — у Лонгботтома были к нему собственные счёты.

Ответ не замедлил себя ждать.

Влетевшая — впрыгнувшая — в башню жаба-мухоловка серебристого цвета, гордость Невилла, его Тревор-тронус, гневно разразилась тирадой про Пожирателей и прочий сброд, которую Тео прослушал, скривившись. Главное, чтобы Невилл не стал ничего делать против Лестрейнджа.

Затем Нотт поочередно разослал каждому префекту старших курсов послание про отмену директором всех патрулей вечером, чтобы те, кто уже был в коридорах, вернулся в комнаты, а те, кто ещё не вышел, оставались там же.

Закончив с этим, он убрал постарался замаскировать и зачаровать ящик с рациями, чтобы Лестрейндж, реши он провести досмотр, не нашёл их в первый же миг.

Уже в гостиной он ещё раз анонсировал новость о том, что в замке будет вестись расследование, а патрули временно прекращены. Личность следователя он оглашать не стал, предоставив эту обязанность Снейпу на завтраке, но Забини выпытал из него подробности, мрачно удостоверившись и кивнув.

Спалось ему неважно — но, как ни странно, не от кошмаров или плохих мыслей, а от голода.

* * *

Отсутствие Кэрроу за преподавательским столом в очередной раз не была чем-то необычным для утреннего зала во время завтрака. Необычности добавил с избытком профессор Снейп, поднявшийся из боковых дверей в сопровождении Рабастана Лестрейнджа — всё в том же изысканном костюме и с ледяным взглядом.

— Студенты Хогвартса, — зашелестел над залом голос директора, едва он прошёл к кафедре, оставив Лестрейнджа за столом, где тот с невозмутимым видом стал готовиться к завтраку. — В связи с рядом непредвиденных обстоятельств, в ближайшие недели отменяются все занятия по дисциплине Защиты от Тёмных искусств.

Зал молчал. Это была хорошая новость для некоторых, и плохая для других.

— Кроме того, решением директора я отменяю всё преподавание дисциплины Маггловедения в Школе Хогвартс. В ближайшие дни некоторые из вас могут получить приглашение на разговор с новым Генеральным инспектором Хогвартса, который будет расследовать ряд случившихся инцидентов. Будьте готовы отвечать откровенно и предельно чётко. Можете продолжать завтрак.

Директор с мрачным видом вернулся на своё место. Проходя мимо Тео, он обжёг своим чёрным взглядом, а юноша успел заметить, что в чёрных волосах зельевара появилась проседь.

Не обращая внимание на обсуждения вокруг Тео, изголодавшийся за полтора лишних прожитых дня, завтракал дольше остальных. Когда он уже выходил из-за стола, его окликнул Генеральный инспектор, сидевший, как назло, совсем рядом.

— Мистер Нотт, — любезным тоном произнёс Лестрейндж, поднявшийся так же со своего места. Он неизбежно притягивал взгляды, в его лощёном и утончённом виде чувствовалась фальшь тринадцати лет в Азкабане, он был Пожирателем Смерти из числа вернейших сторонников, и он обращался именно к Теодору Магнусу Нотту. — Не составите ли вы мне компанию на это утро? В Хогвартсе так много всего изменилось. А нам есть, что обсудить.

— Конечно, сэр, — с обречённостью в голосе ответил Теодор.

* * *

Они вышли на улицу. Зябкость погоды неотвратимо приближающейся зимы скомпенсировали чары. Ветра не было, и это было благом для Тео. Лестрейндж наложил на себя чары, даже не поведя рукой, что было выдающимся колдовством, как считал Тео. Магия силой мысли…

— Давно хотел поговорить с вами, мистер Нотт, — обронил Лестрейндж, засунув руки в карманы своих брюк. Они неспеша шагали по прелой траве, мокрой от росы и тумана. — Взглянуть в отражение сквозь годы.

Такая метафора смутила Нотта. Едва ли хладнокровный позер с мертвым взглядом был его отражением.

— Не смущайтесь, надеюсь, нашими общими усилиями вас не ждёт такое будущее в тридцать четыре, — хмыкнул он. Если было не смотреть ему в глаза, Тео решил, что даже могло показаться, что это обычный маг, а не один из самых страшных колдунов из окружения Тёмного лорда. — Но в свои семнадцать я был похож на вас сейчас больше, чем можно подумать. Наверное, если бы у меня не было отца и брата, я бы стал таким, как вы. Ценитель грязнокровок, борец за права сквибов. Полезные мысли, когда тебе семнадцать.

— Простите, сэр, вам известна моя истинная позиция? Или то, как её описывают другие? — решил на всякий случай уточнить Тео.

— В этом нет никакой разницы, Нотт, что вы думаете себе в своей голове. В конечном итоге вас запомнят по тому, что вы говорите в прессе и на страницах книг. Поэтому давайте, я с нетерпением жду, что вы с этим Уингером склепаете для Лавгуда. Делайте на совесть.

Лестрейндж хищно улыбнулся и слегка повернул голову, так, что Тео, шедший на полшага позади, увидел его глаз. Слова и вид Пожирателя вызвали у него мурашки по телу. «Он всё знает». Тео попытался не показывать страха.

— Я ещё работаю над материалом, сэр. Когда рукопись будет готова — могу поделиться с вами.

— Я отвечаю за борьбу с инакомыслящими, Нотт. Хозяин ценит меня за то, что я и так буду всё знать благодаря своим ищейкам, — его улыбка стала ещё более хищной. Только осознав его слова, Тео понял, кому дерзил. — Ваш отец не рассказывал, чем занимался мой покойный папочка?

— Нет. К тому же, мой отец никогда не называл Его «Хозяином». Повелитель — вот, как Его звали в нашем доме.

— Магнус выбрал продать жопу, чтобы остаться здесь и растить сына — а сдохнув, как шелудивый пёс в канаве, оставил вместо сына дерзкого интригана, — рассмеялся Лестрейндж. Его холодный смех не давал понять, хвалил он этим младшего Нотта, или наоборот, подчеркивал презрение. Тео решил для себя, что лучше бы хвалил.

Они почти дошагали до поворота к хижине Хагрида. Тео ожидал, что Лестрейндж поведёт его обратно, но именно к Хагриду они и свернули.

— Ничего не скажешь, мальчик? — притворно расстроено ухмыльнулся его собеседник.

— Вы и так знаете мои мысли, — отбил нападку Тео, как сумел. Лестрейндж рассмеялся вновь.

— Если мне не понравится твоя статья, Лавгуд отправится в казематы, — погрозил он. — Ты ведь дружишь с его дочкой. Я тоже дружил с теми, кто потом перешёл мне дорогу и оказался на неправильной стороне. Даже те, кто был ближе всего.

Он скрипнул зубами, будто бы вспомнил о чём-то неприятном.

— Мне жаль, — сказал зачем-то Теодор.

— Он не заслуживает сожаления, — глухо ответил старший волшебник. — Ни моего, ни уж твоего, Нотт. А когда я найду его и выпущу ему кишки за всё, что он сделал с моим сердцем… вот тогда я буду сожалеть.

Его голос повеселел.

— И у меня есть все шансы на это, благодаря тебе. Это ведь ты, Теодор Нотт, убил Кэрроу. Ты старший префект, и любое покушение на профессоров не могло пройти мимо тебя.

Прежде, чем Теодор, словно получивший удар поддых, придумал оправдания, он продолжил.

— Может, это Лонгботтом, смелый сын своих родителей? Мне даже жаль его. Пусть живёт. Или Забини, который подмешал в основу их зелья какую-то папистскую пакость? А, может, это овцеёб Макмиллан забоялся за свисток своей волынки?

— Вы знали, что они делали? — перебил его Тео. — Кэрроу.

— Доживали свою никчёмную жизнь, — отрезал Лестрейндж злым тоном. — Они провалили задание Лорда, и только заступничество отдельных кретинов дало им второй шанс. А когда они попались на своей похоти, то и третий. Последний.

— Разве не убийство принцессы Дианы было их заданием?

— Если на то пошло, какой нам толк от того, что она мертва, пацан? Ты ведь пыжишься как лорд Визенгамота и политик. Подумай головой — это ведь тебя магглы насадили на крючок с Ультиматумом, который ты пересказал Яксли.

Теодор опустил взгляд на траву. Впереди громко хлопнула дверь — это Хагрид, завидев непрошенных гостей, спешно закрылся в своей избушке. Лесника мучили Кэрроу, по слухам, накладывая на него Круцио, если тот ругал Тёмного лорда. Он был как игрушка в их руках, безродный сирота, лишённый палочки и не имеющий другого дома.

— Её хотели взять в заложники? — предположил Тео.

— Ну вот, не зря мы с Корбаном поручались за твою голову, — удовлетворённо сказал маг. — Но они оказались слишком тупы, чтобы даже и раненую её доставить к точке отхода. Расщепило бы её — так поехали бы на машине, если не смогли бы аппарировать.

Тео вдруг подумал, что летом девяносто шестого во Франции Леон Тремблэй мог его просто аппарировать в Сен-Мало, где он был не раз, но не сделал этого, чтобы контрабандисты и похитители магов могли приготовиться. Он был тогда юн и глуп, что не подумал об этом сам.

— Но здесь они пошли дальше, — продолжил Лестрейндж. — Лорд Кэрроу писал и приходил к Яксли с просьбой выдать идиотов магглам. Мы решили не давать ему такую подачку — а теперь этот «несчастный случай» даст мне отличный способ найти того, кто меня кинул в самое глубокое пекло семнадцать лет назад.

— Вы рассказываете достаточно подробно, — удивился Теодор.

— Я сделал на тебя ставку, мальчик, — снисходительно улыбнулся маг. Его холодные, блеклые глаза не выражали никаких эмоций. — Поэтому я и рассказываю тебе то, что нужно мне. Чтобы ставка сыграла. Давай, расскажи об чудовищности Кэрроу своему связному орлу, пусть он отнесёт эту весточку квиддичному королю. Пусть Европа ужаснётся и продолжит пробивать червоточины в Барьере, досаждая мигренью его Звену.

Он говорил тише. Теперь они были среди огромных поспевших тыкв Хагрида, которые так и не были собраны, ведь Амикус запретил Хэллоуин. Теодор огляделся и увидел вдруг, что их окружает едва заметная вуаль тишины.

— Вы… вы это про…

— Чем больше у него забот, тем больше у меня свобод, — отрезал Лестрейндж.

— А вы…

— Я на отличном счету, — улыбнулся уголками губ волшебник. Под ногой у него хрустнула веточка. — Я дал ему этот Барьер, нагнал вампиров и магглов, выжег их души и рассчитал ритуал. Мне можно почти всё, Нотт. Поэтому я решаю, кто живёт, а кто умрёт. Поэтому Муди может и дальше полировать свой маггловский винчестер, Шеклболт — искать филактерии, Уизли — вещать по своему радио. Я дирижирую ими, потому что могу.

Они остановились под сенью деревьев, и последние слова он произнёс, глядя в глаза Тео. Словно Мефистофель, он представал перед Теодором злым духом, демоном, контролирующим всё, но управляющим этим хаосом ради своей цели, своей выгоды.

— Потому что вас тяготит клеймо раба, — прошептал Теодор свою догадку одними губами.

— Не я выбрал себе такую судьбу, — с горечью ответил Лестрейндж. — Мне была бы уготована блистательная судьба. Колдомедик, квиддичист, учёный, алхимик или артефактор, драконолог или маголингвист. Я везде бы достиг успеха. Но гонения на сторонников Гриндевальда лишили моего отца почти всего, и он сделал ставку на амбициозного полукровку, вырастив из него Тёмного лорда. Я отдал тринадцать лучших лет своей жизни Азкабану из-за не своих выборов, и более не намерен возвращаться туда.

— Тогда как это сочетается?

— Очень просто, — он стал совершенно спокоен. — Я не мешаю всем блохам, что тревожат спящего кота. Кот хочет только смотреть в воду, а блохи могут заставить его в эту воду забраться и утонуть. Когда момент настанет, я ударю с тыла. Мы ударим с тыла — у меня достаточно союзников, что тяготятся. А ты этот момент обеспечишь. Ты, и сотня других блох.

— Что, и в Ирландии тоже блохи?

— Ирландия — это боль Трэверса и Эйвери. Они решили залить всё кровью, пусть они и их егерский сброд решают эту проблему, — отмахнулся он. — Моя проблема — сделать так, чтобы мой удар стал фатальным для кота.

Теодор почувствовал, что совершенно запутался.

— Мне нужно обдумать ваши слова, — произнёс он.

— Дашь мне клятву, и можешь обдумывать, — беспечно произнёс Лестрейндж. Теодор почувствовал, как ему в солнечное сплетение неожиданно упирается кончик палочки Пожирателя Смерти, которую тот держал левой рукой. Правую же он протянул Теодору.

Формулировка Непреложного обета была похожа на клятву, которую он давал Дамблдору о том, чтобы не выдавать его секретов. Когда всё было кончено, запястье Тео опутал новый магический жгут.

— Не сомневаюсь, на моём месте ты бы поступил так же, Теодор Нотт, — расплылся Лестрейндж в улыбке. — Кто принуждал тебя к клятве до того? Уизли? Снейп? А… Дамблдор, который завещал тебе какой-то особо ценный экспонат из своей коллекции камней. Вот, кто это был. Что же, теперь мне всё ясно — я и позабыл об том факте.

Он читал Теодора как открытую книгу, и мальчик не знал, оскорбляться этим или принимать как есть.

— Так кого же мне выдать Хозяину как виновника гибели Амикуса и Алекто Кэрроу, его тупых, но верных слуг?

— Они умерли из-за какого-то ритуала, — хрипло произнёс Тео. — Никто ведь не вмешивался в ритуал.

— Ритуал возвращения потенции, — кивнул бесстрастно Лестрейндж. — Тринадцать лет в Азкабане уничтожают такую способность. Они решили, что могут вернуть её тёмным ритуалом.

— Тогда почему не сказать правду?

— Потому что правда в том, что Хозяину этого будет недостаточно. Он захочет удостовериться сам. Хочешь ли ты, Теодор Нотт, чтобы он прибыл в замок и разобрался с вами здесь? Выпустил Ужас Слизерина? Устранил несогласных? Это единственный метод. Выдай виновника, Нотт. Здесь и сейчас.

Это пригвоздило его к земле не хуже обвала в горах. Ответственность такого уровня, в такой момент, перед таким магом, это душило его, словно удавка. Он потянулся к галстуку и ослабил его, невзирая на демонстрацию слабости перед лицом скучающего волшебника, чей холодный и равнодушный взгляд пронзал насквозь.

Кого вообще можно было назвать? Правильный ответ — никого.

Любой, кого бы он ни назвал, станет виновным. Любой, кого он бы мог назвать, был невиновен априори. Виновен был только он сам, и то, в этом нельзя было поручиться, ведь не всякий реагент влияет на зелье.

— Я жду. Фамилия. Желательно так, чтобы это было политически выгодно и тебе, и мне, и союзным тебе «блохам».

Он мучительно перебирал в голове возможные варианты, но думать хотелось о другом. Дамблдор говорил о цене политических решений. О том, что решения могут определить судьбы единиц и десятков, сотен и тысяч. Это было решение, которое нужно было принять Теодору, и обречь на что-то непростое кого-то из своих знакомых.

Решение пришло к нему в голову неожиданно.

Он вспомнил прения в Визенгамоте накануне и демарши ранее.

— Монтегю, — тихо сорвалась с его губ фамилия старосты-шестикурсника.

— Очень хорошо, — оскалился Лестрейндж. — Очень хорошо. Иного я и не ждал, Теодор Нотт. Когда дело дойдёт до судов, ты будешь говорить речь в мою пользу.

Планы этого человека были столь же безумны, сколь безумен был его брат. Младший Лестрейндж только казался вменяемым.

— Ещё пару дней я буду в замке. Заведу знакомства, пообщаюсь с разными студентами. Предупреди своего дружка-гриффиндорца, Нотт, чтобы он не устраивал истерик. Я не ищу с ним проблем. Он дорог мне как «блоха» в шерсти кота.

Тео ничего не оставалось, кроме как кивнуть.