Алкариэль вздохнула, запрокинула голову и, загородившись ладонью от ярких лучей Анара, посмотрела на небо. Там, в чистой, ясной вышине, парил, распластав крылья, сокол.
— Неужели мы победили? — задумчиво проговорила она. — И больше нет ни Врага, ни его приспешника?
— Признаться, мне самому с трудом в это верится, танну, — ответил Хастара.
В его зрачках, в тонких, едва заметных морщинках, недавно появившихся в уголках глаз, светились мудрость и понимание. Леди Врат посмотрела на него внимательно и кивнула, соглашаясь с невысказанным.
— Что же вы теперь намерены делать? — не удержалась она от вопроса.
Оростель и стоявшие неподалеку воины глядели заинтересованно, ожидая ответа.
— Мы с Иннарой заберем наш народ и вернемся домой, к пескам пустыни. Я скучаю по ним.
Алкариэль понимающе кивнула:
— Белерианд так и не сумел завоевать вашего сердца?
Вастак уверенно покачал головой:
— Нет. Да и за что его любить? Мудрый Рханна был прав — здесь лето короткое и холодное, земля топкая, и даже женщины некрасивы.
Нолдиэ удивлено подняла брови:
— Вот как?
— Да, — подтвердил Хастара без тени сомнений. — Они бледны, словно река зимой, и такие же прозрачные. Никакого сравнения с жгучими, горячими девами моей родины.
— В таком случае было бы преступлением вас удерживать, князь. Но на прощание примите, пожалуйста, от нас дары. Они уже готовы. Оростель передаст вам, когда прибудем во Врата.
— Благодарю от души, — князь прижал руку к груди и чуть склонил голову.
Нолдор сворачивали лагерь у Железных Врат, воины чистили мечи и кольчуги, мастера разбирали орудия. Ржали лошади, чуя скорое возвращение.
Подъехавший Келеборн склонил голову, приветствуя леди Врат.
— Мне тоже пора, — сообщил он.
— Разумеется, — откликнулась Алкариэль. — Нолдор не забудут помощи синдар в трудный час.
— Туор, — окликнул принц недавно вернувшегося в лагерь приемного сына Финдекано, — как ты смотришь на то, чтобы погостить вместе с Эарендилом у нас в Дориате по пути домой? Переведете дух, я познакомлю вас с женой и дочкой.
— Благодарю, — откликнулся лорд Виньямара, — с удовольствием. Только найду нашего нового нолдорана — мне нужно доложить ему кое о чем.
Разговор прервался, словно оборванная струна. Победители невольно принялись размышлять, что будут делать теперь, после победы и возвращения, как сложатся их судьбы. Думы не затмевали радости, однако взгляды воинов и их предводителей нет-нет да и останавливались на высокой, темноволосой фигуре Тьелпэринвара, о чем-то разговаривавшего с отцом. И в этих взглядах тогда читалась как будто бы необоснованная ничем надежда.
* * *
— Владыка, прошу, позволь мне прикоснуться, — Йаванна сделала шаг и протянула руку. Сильмарилл, до этого несколько тускло светивший в руках Манвэ, ярко вспыхнул, заставив сердце валиэ биться чаще.
— Бери, — равнодушно произнес он. — Неужели ты думаешь, что Фэанаро согласится разбить его?
— Я готов поспособствовать этому, — прошелестел Намо.
— Нисколько не сомневаюсь, муж мой, но нет. Не позволю, — строго произнесла Вайрэ, опасаясь, как бы про планы ее супруга не стало известно остальным Стихиям. Становиться новым Врагом ему точно не стоило.
— Этого и не потребуется, — тихо произнесла Кементари.
— Что?
— Как?
— Уверена?
— Возможно, кристалл сам будет готов отдать мне свет, я чувствую нечто похожее. Он словно собирается дать росток, но…
— Что? — на этот раз валар были единодушны в том, какой вопрос задать.
— Мне надо еще раз осмотреть Древа, — ответила Йаванна.
Она спешно удалилась из Круга Судеб, надеясь, что сможет оживить такие дорогие ей создания.
Лаурелин и Тельперион были черны и мертвы. Валиэ нежно прикоснулась к их так и не опавшей за все эти годы коре. Древа молчали. Кементари начала песнь, очищающую и пробуждающую все живое. Она пела, не смолкая ни на миг, и вдруг она услышала слабый ответ. Еле слышный, робкий, но он пришел, пробившись сквозь яд тьмы.
— Вы живы! Вы ждете моей помощи! И я сделаю все, что в моих силах! Обещаю вам, — воскликнула Йаванна.
— Не спеши, — строго произнесла подошедшая Эстэ. — Света одного Камня будет мало, их плоть изъедена ядом.
— Я восстановлю ее!
— Ты не сможешь вечно обнимать их и делиться силами, моя дорогая, — ответила Целительница.
— Я готова! — воскликнула Кементари.
— А остальные твои творения как же? Забудешь?
— Нет, но…
— Послушай, я сама очень хочу увидеть их свет вновь. И я знаю, что стоит сделать. Вот только нам придется уговорить…
Эстэ перешла на мыслеречь, не желая, чтобы кто-либо их услышал.
* * *
Сквозь распахнутое окно библиотеки падал яркий золотой свет, отражаясь от высоких, до самого потолка, стеллажей и освещая задумчивые, немного напряженные фигуры двух эллет.
Ненуэль сидела в кресле подальше от входа, и на ее коленях лежала вышивка. Нис то и дело брала работу в руки, однако почти сразу вновь бросала и устремляла взор далеко к горизонту. Туда, где в небесах парили ласточки. Она словно прислушивалась к чему-то, ждала с надеждой и тревогой.
У окна, за тяжелым дубовым столом, устроилась Индилимирэ. Она удобно расположилась, встав коленями на стул, и рассматривала лежавшие перед ней кусочки цветного стекла разной формы. Эльфиечка то и дело пробовала передвигать их, явно намереваясь сложить какую-то фигуру, но у малышки ничего не получалось, и она сердилась, порой хмуря брови и дергая прядь волос. Теплый ветер доносил иногда голоса дозорных, и юная нолдиэ прислушивалась к ним. Время будто застыло, словно размазанное по хлебу масло, и лишь блик Анара на полу постепенно менял свое положение.
Наконец, когда день уже перевалил за середину, Ненуэль с Индилимирэ вздрогнули и, подняв одновременно головы, посмотрели друг на друга.
— Он едет! — порывисто воскликнула мать, и дочь, закричав от восторга, спрыгнула на пол.
— Ура! Значит, мне не показалось! Бежим скорее!
Однако Ненуэль и не надо было упрашивать. Взяв дочку за руку, она распахнула дверь и устремилась вниз по крутой винтовой лестнице. Обе нолдиэ бегом пересекли холл и оказались во дворе, где уже царила радостная суета. Верные распахивали тяжелые ворота, чтобы впустить возвращавшихся лордов.
— Папочка! — закричала Индилимирэ и бросилась на шею к поспешно спрыгнувшему с коня эльфу.
Тьелпэринквар подхватил дочку на руки и, поцеловав, прижал к себе подошедшую жену.
— Здравствуй, мелиссэ, — улыбнулся он и с видимым удовольствием коснулся губами ее губ.
— С возвращением, любимый, — ответила она и, обняв мужа за шею, долго вглядывалась в его черты. Ее собственное лицо, озаренное идущим из глубины фэа счастьем, лучилось ярче Анара. Наконец, нолдиэ заметила:
— Ты действительно изменился, мельдо. Я даже не скажу сразу, в чем дело. Может быть, это новый груз забот?
— Не исключено, — согласился Куруфинвион. — Но я сам до сих пор не могу поверить в произошедшее.
— Не сомневаюсь. Однако в мастерской ты теперь не сможешь проводить так же много времени, как и прежде.
— В этом я почти уверен, — с легкой грустью ответил муж.
В воротах показались Куруфин и Лехтэ, и Индилимирэ, оставив родителей, побежала к ним. Двор постепенно заполнялся воинами, лошади фыркали, предвкушая отдых. А Тьелпэ и Ненуэль все так же стояли посреди общего гама и суеты, обнявшись и глядя друг другу в глаза.
— Мне было неспокойно все эти дни, — наконец призналась дочь Глорфинделя. — Но я почему-то всегда была уверена, что все закончится хорошо. И Индилимирэ тоже была в этом убеждена.
— Я правда в какой-то момент был близок к гибели, — признался ее супруг, — но благодаря помощи Туора и верных сумел ее избежать.
— В добрый час Единый послал нам однажды навстречу этого юношу.
— Согласен с тобой.
Тьелпэринквар наклонился и снова с удовольствием поцеловал жену. Подошли конюхи и увели лошадей лордов в денники.
— Ну что, — поинтересовался Курво у сына, — теперь отдыхать?
Однако Тьелпэ в ответ уверенно покачал головой:
— Чуть позже. Пока немного поброжу по саду. Не хочу в дом.
— Хорошо, — кивнул Искусник. — А мы с Лехтэ к себе, в покои. Встретимся за ужином?
Последние слова были обращены уже к Майтимо. Тот подтвердил, что намеченный пир начнется, когда Анар коснется верхушек деревьев, и Тьелпэ, пообещав, в свою очередь, непременно быть, обнял жену, взял дочку за руку и пошел по дорожке вглубь сада.
Ненуэль долго вглядывалась в его лицо и наконец заметила:
— Ты как будто где-то не здесь.
— Верно, — признался Тьелпэринквар. — Я все пытаюсь понять, какой теперь будет наша жизнь.
— Ты о мире без Врага? — догадалась жена.
Муж кивнул:
— Верно. Ведь даже те, кто видел воды Куивиэнен, не могли сказать, как он выглядит.
— Понимаю. Но, Тьелпэ, счастье — это не так уж сложно. Жить, любить, растить детей, строить и созидать.
Куруфинвион вздохнул и едва заметно нахмурился:
— Это-то меня и тревожит.
— Есть что-то еще, чему ты не можешь подобрать названия? — поняла Ненуэль.
— Да. И я никак не могу уловить это нечто.
Они подошли к строгой беседке, сложенной из гранитов разных цветов, но Тьелпэ не стал заходить внутрь, а опустился около нее на траву, устремив глаза к небу. Ненуэль и Индилимирэ устроились рядом, с двух сторон, и он обнял своих нисси, прижав к груди. Он слушал счастье, теснившее грудь, и ощущал биение сердца. Пронзительно-синий полог неба над головой дышал покоем, и все же Куруфинвион слышал в голосе мироздания незнакомые ноты. Он глубоко вздохнул, распахнул фэа, как при осанвэ, и тихонько позвал.
И мир ответил. Он пел, шептал ему, и глаза нолдорана, по-прежнему устремленные в небеса, все более расширялись. Наконец Тьелпэринквар вздрогнул и резко сел.
— Что случилось? — встревожилась Ненуэль.
— Подожди, — ответил он, — сейчас расскажу. Только позову Аман.
— Как?.. — начала Индилимирэ, но, поняв, что отец ее не слышит, замолчала и стала ждать.
Ласточки над головами тревожно кричали, обе нолдиэ хмурились, глядя отцу и мужу в лицо. Наконец, спустя несколько минут, а, может быть, вечность, он распахнул глаза и заговорил:
— Я понял, что в голосе мироздания меня тревожило с тех самых пор, как Финдекано возложил мне на голову вместе с короной и новый груз забот о благе народа нолдор. А, может, это связано с тем, что главная битва этого мира наконец закончена, и никто более не искажает голос земли. Не знаю. Но я сейчас чувствую совершенно определенно и готов, если понадобится, ответить перед кем угодно за свои слова. Пути народа квенди и Арды, их энергии все больше и больше расходятся.
— Что?! — одновременно вскрикнули эллет.
— Да, — подтвердил Куруфинвион. — Мир готов отторгнуть народ Перворожденных. Аман тоже скоро будет отрезан от нас — наши с ним энергии окончательно разойдутся. Но он еще готов выпустить тех, кто пока живет там. Им тоже нужно уходить.
— Всем? — уточнила Ненуэль.
— Да. А если кто-то останется, то скоро истает и превратится в бесплотные тени. Но не только они и не только из Амана. Белерианд и всю обитаемую Арду эльфы тоже должны покинуть, если хотят жить.
— Куда же мы отправимся, папочка? — взволнованно спросила Индилимирэ, глядя отцу в глаза.
— Пока не знаю точно, — признался тот. — Но есть идея. Случайно или нарочно, но сам Эру в разговоре с Туором и отцом дал подсказку.
— В таком случае, — вставила Ненуэль, — вряд ли это было простой оговоркой. Должно быть, он хотел помочь.
Тьелпэринквар вскочил и, проведя ладонями по лицу, прошелся по полянке перед беседкой:
— Мне многое еще предстоит рассчитать. Но сперва я должен поговорить с отцом.
— Разумеется, — кивнула Ненуэль. — Но прямо сейчас это вряд ли возможно.
Тьелпэ качнул головой, соглашаясь:
— Конечно. Да это и не нужно — побеседуем завтра. Время еще есть, хотя его и немного.
Он еще раз вздохнул и, усилием воли успокоив мятущуюся фэа, вновь лег в траву и обнял тех, кто был ему дороже всех на свете — жену и дочку.
* * *
Ветер дохнул, белокрылым лебедем пролетев над островом, и принес с собой аромат далеких лугов и колокольный перезвон. Два корабля закачались на волнах, будто пробуждаясь после долго сна, и члены их экипажей, телери и фалатрим, зашевелились. Один за другим они сели там, где сморили их неведомые чары, и осмотрелись по сторонам.
В небесах над Тол Эрессэа парили чайки. Впервые после многих и многих лет. Пожухлые травы распрямились, деревья радостно зазвенели листочками, и Тургон, беспробудно спавший вместе со всеми, медленно сел, пытаясь понять, где он очутился и почему так долго был во владениях Ирмо.
В памяти всплыл приход в Ондолиндэ того, кто вскоре стал его зятем, вспомнились и принесенные Туором невероятные и такие радостные вести. Сердце бывшего короля подпрыгнуло, он огляделся по сторонам и увидел наконец ту, которую искал и встречи с которой ждал с такой надеждой.
— Эленвэ! — воскликнул он и ласково дотронулся пальцами до ее щеки.
Жена пошевелилась во сне, пробормотала что-то неразборчивое, провела ладонями по лицу, пробуждаясь… Нолофинвион помог ей сесть и, все еще не веря своему счастью, коснулся губами ее губ. Он бережно перебирал ее волосы, сжимал плечи, вдыхал такой родной запах кожи любимой. Эленвэ потянулась к нему, распахнув глаза, и воскликнула потрясенно, поняв, что на самом деле видит перед собой мужа:
— Мельдо! Это ты?!
— Я, — подтвердил он и жарко обнял жену.
— Наконец-то… снова вместе… мое счастье, — шептал Турукано, покрывая поцелуями шею и ключицы супруги.
— Любимый, — откликалась Эленвэ, прижимаясь всем телом к мужу, лаская и вспоминая давно непознанный восторг от единения с ним.
Некоторое время спустя Тургон, взяв ее за руки, помог подняться и вновь обнял, все еще с трудом веря, что делает это наяву, а не в мечтах. Они стояли, глядя друг другу в глаза, а фалатрим и телери в это время готовили корабли к долгой дороге.
Крабы суетились на берегу, рыбы плавали, сверкая золотыми и серебряными чешуйками.
— Куда мы теперь? — спросила наконец мужа Эленвэ.
— Думаю, стоит навестить Аман, — откликнулся Турукано. — Только там мы сможем попытаться понять, что же произошло. В Белерианде скорее всего никто не знает ответа.
— Хорошо, — кивнула она. — Я согласна с тобой.
Они пошли к кораблям, и Нолофинвион принялся помогать командам, то и дело смотря на жену, словно опасаясь, что она исчезнет, оказавшись сном. Когда же Анар на небосводе миновал треть дневного пути, оба судна отчалили и взяли курс на Альквалондэ.
Нгилион сердился, понимая, как много времени они все потеряли, Сурион же спокойно всматривался вдаль, словно произошедшее его ничуть не касалось.
— Тебя в самом деле это ничуть не волнует? — полюбопытствовала Солмиэль.
Ее собеседник пожал плечами:
— Не вижу смысла переживать, ведь ничего не исправишь. Однако выяснить, что же все-таки случилось, я очень хочу. И тогда приму решение.
— Какое?
— Будет зависеть от того, какие ответы мы получим.
Корабли бодро разрезали волны, плывя на запад. Турукано и Эленвэ стояли на носу, обнявшись, и беседовали о том, что оба они пропустили. Муж рассказывал о жизни в смертных землях, о покинутом граде, о свадьбе дочери и о рождении внука. Жена с грустью вспоминала долгие годы заточения в Мандосе и освобождение, которое не принесло долгожданного облегчения.
— Но теперь мы снова вместе, — откликнулся Нолофинвион, когда она замолчала. — Все позади.
— Да, мельдо, — улыбнулась жена. — Наконец можно забыть о минувших несчастьях.
Перед их глазами постепенно рос Альквалондэ, и возвращавшиеся даже с такого расстояния видели царившую в городе непривычную суету. Они переглянулись, и Нгилион задумчиво проговорил:
— Кажется, причина у всего произошедшего в самом деле есть, это была не случайность. И у нас есть шанс выяснить правду.
Турукано, кивнув ему, крикнул, так чтобы слышно было на обоих кораблях:
— Причаливаем!
И, ненадолго оставив жену, отправился помогать команде.
* * *
Малиновый закат окрасил небо, и лучи Анара, спрятавшегося за елями в болоте, более не проникали в окна дома, что стоял на довольно просторной поляне в бору. Старый и немного уже покосившийся, он, как и его хозяева, видел много закатов и рассветов, познал немало радости и счастья.
Двое, что жили в нем, искренне любили друг друга, заботились, оберегали. Так же бережно было и их отношение к нему, давно возведенному срубу. Однако в смертных землях всему рано или поздно приходит конец.
— Лютиэн, — тихо позвал старик, подслеповатыми глазами ища жену.
— Я здесь, — отозвалась та, что некогда была принцессой Дориата.
Ее седые волосы еще хранили память о тех временах, когда они темным покрывалом укутывали влюбленных. Тонкие морщинистые пальцы с нежностью взяли Берена за руку.
— Пора? — вздохнув, спросила она.
— Я ухожу. Чувствую это. Рассвета уже не увижу, — ответил он. — Ты же, наверное, еще можешь передумать и отказаться…
— Нет. Эру не позволит, — начала Лютиэн, — а даже если и так… ради кого мне оставаться? Детей у нас нет, возвращаться в Дориат я не хочу… нет, любимый, вместе и до конца, как решили тогда на поляне, у врат Нарготронда.
— Тогда выйдем последний раз посмотреть на звезды, — произнес Берен и с трудом встал со стула.
— Конечно, любимый, — вновь согласилась она.
Мох был мягким и почти не влажным. Небо уже потемнело, и огни, зажженные много столетий назад Вардой, холодно сияли свысока.
— Я люблю тебя, — тихо проговорила Лютиэн.
Берен повернул голову, и ему показалось, что рядом с ним лежит все та же юная и прекрасная дочь Тингола, какой она предстала перед ним когда-то. Бывшая принцесса немного печально улыбнулась, глядя на ставшего в звездном свете вновь молодым мужа и нежно провела рукой по его щеке.
— Люблю, — тихо прозвучало в ответ.
Они переплели пальцы и, глядя в небо, ступили на пути людей.
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |