У Шэнь Юаня новый план (джен)

Примечания:

11 страниц, в word 13, не знаю, почему такая разница.

Уфф, большие главы — это явно не моё.

Огромное спасибо за ваши комментарии. Только они поддерживали меня всё это время.

Логическое продолжение глав 58 и 60.

Бета: лапки приложены.

* Пик Сяньшу *

Второй раз выбраться за пределы общежития было ещё проще, воспитательница спала и даже храпела. Скрываясь тенями деревьев, девушки бежали, крепко взявшись за руки.

Чи Су внезапно остановилась, Янь У удивлённо на неё посмотрела, а та еле слышно спросила:

— Ты уверена? Я могу одна.

— Конечно, я тебя не брошу, — так же тихо произнесла Янь У, — ты моя лучшая подруга, ты мне как сестра.

— Значит, сёстры? — переспросила Чи Су, смотря заблестевшими от слёз глазами.

— Сёстры! Навсегда! — решительно сказала Янь У, — пусть ци пика Сяньшу и эта луна будут свидетелями нашей клятвы!

Девушки обнялись и побежали дальше, уже не останавливаясь. Старших воспитатели охраняли редко, считалось, что у взрослых барышень хватит благоразумия не нарушать правила.

Ещё раз переглянувшись и крепче взяв друг дружку за руки, девушки решительно постучали и вошли:

— Шицзе, мы согласны. Что нужно делать?

— На что вы согласны? — равнодушно произнесла одна из девушек, все пятеро старших сидели в общей комнате и играли в маджонг.

Подруги переглянулись, они ждали, что шицзе обрадуются ещё двум девушкам, готовым заряжать артефакты, но тем словно было всё равно.

— Нам нужны духовные пилюли, чтобы Янь У могла остаться на пике, — решила зайти с другого края Чи Су.

— Всем нужны сильные духовные снадобья, как только найдете парочку, дайте нам знать, — девушки, сидевшие за столом, рассмеялись.

Вся решимость Янь У погасла, она дёрнула подругу за руку и сделала шаг назад: явно видно, шицзе не станут им помогать. Но Чи Су упрямо стояла, она закусила губу, словно что-то обдумывая.

— Ходят слухи, что можно получить пилюлю слабого уровня, если зарядить пять артефактов, — Чи Су осторожно подбирала слова, — нам именно такая и нужна.

— Ты же была категорически против? Называла нас предательницами искусства заклинателей. Девочки, что ещё говорила эта синьту*?

* Низкородная дева Сяньшу с плохими духовными корнями.

Чи Су именно этого и боялась, старшие ничего не забыли, ни одного обидного слова, которыми она разбрасывалась, не подумав.

— Обманщицы — это самое мягкое из того, как она нас обзывала, — добавила другая шицзе, приподняв глаза от костяшек маджонга.

Янь У смотрела удивлённо и непонимающе. Чи Су понурилась и сжалась в комочек, обхватив себя руками, она чувствовала себя ужасно. Неужели из-за её длинного языка и вспыльчивого характера названная сестра лишится шанса остаться на пике…

— Эта ничтожная просит прощения, умоляю, шицзе, помогите, — Чи Су упала на колени и расплакалась.

— Ты перестанешь распускать про нас слухи среди младших. Сама придёшь в общежития и расскажешь, что позавидовала нашей силе и поэтому оговорила, поняла? — старшая встала и подошла ближе. Чи Су не осмелилась поднять глаз, она так и стояла на коленях, уткнувшись лицом в пол.

— Ну? — резко произнесла шицзе.

— Да, я всё сделаю, — Чи Су казалась совсем сломленной.

— Идёмте, — велела шицзе.

Они зашли в маленький тёмный пристрой, старшая пошарила на полке.

— Вот два артефакта, рисуете эту фигуру, она направит силу в артефакт, можно криво, главное, линии не должны пресекаться. На кухне берёте курёнка и нож, убиваете его и направляете в артефакт силу, точно так же, как напитываете ци нитки для вышивания. Надо только толкнуть ци в этом направлении. Больше от вас ничего не требуется. Артефакт станет тёплым и потяжелеет, как только он остынет — ритуал окончен, приносите его сюда и кладёте на нижнюю полку, к нам заходить не надо.

— А цыплёнка обязательно убивать? — прошептала Янь У. Бледная Чи Су, темнота, спокойная шицзе и артефакт, требующий жертв, казались ей жуткими выходцами из кошмарного сна. Спине стало холодно, девушка поёжилась.

— Не хочешь — не убивай. Давай сюда артефакты! — равнодушно сказала старшая ученица.

— Нет, мы сможем. Мы не передумаем, — Чи Су в темноте подсобки казалось тенью самой себя. — Где проводить ритуал? С пика нас не выпускают. В какое время? Только ночью, или утром тоже можно?

— На самом пике не вздумайте! В остальном без разницы, где и когда. Остальные стараются между пиками внизу проводить, там нет охраны и люди бывают редко, на границе с Ваньцзянем ещё и дорога удобная. Сами смотрите. Вышли с пика, палочка благовоний* — и готово.

*15-30 минут.

У Янь У стучали зубы от страха, то, что так легко перечисляла старшая, ей виделось непреодолимыми препятствиями: сбежать с пика без разрешения, да ещё и с живой курицей, они просто не смогут…

— Мы всё сделаем, шицзе, спасибо, что поверили мне, — Чи Су низко поклонилась. Она крепко схватила Янь У за руку и потащила за собой.

— Надо было отказаться, мы не справимся, — расплакалась Янь У, стоило им отойти подальше от общежитий старших, — не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.

— Шшш, всё в порядке. — Чи Су крепко обняла подругу, — у всех получалось, и у нас тоже получится! Я всё придумала. Нас скоро отправят собирать травы. В корзинку положим цыплят, никто и не заметит. Отойдём подальше ото всех — одна палочка благовоний, и всё. Воспитательница и потерять нас не успеет.

Вот только получилось совсем не так.

Ночью Янь У так и не смогла сомкнуть глаз, она старалась не шевелиться и таращилась в окружающую тьму, ей было так жутко, казалось, словно все страшные тени, прячущиеся по углам, накинутся на неё, стоит только пошевелиться. Она с облегчением встретила рассвет и впервые встала ещё до пронзительного голоса воспитательницы. Янь У казалось, что все видят — они преступницы, задумали жертвоприношение цыплят и побег с пика. Артефакт жёг рукав, она боялась, что его заметят. Чи Су тоже выглядела усталой и измученной, она совсем перестала улыбаться, даже ямочки на щеках исчезли. Они посматривали друг на друга, но подойти не осмеливались.

Только к часу обезьяны* Чи Су прошла мимо и неслышно сказала:

— У дерева.

*15:00-17:00 — 11-я стража, «Час Обезьяны».

Девушки, словно шпионки из старинных легенд, шли к месту встречи разными дорогами.

— Не будем ждать, пойдём сейчас.

— Как? Нас же будут ругать, — испугалась Янь У.

— Скажи классной даме, что шицзе отправили тебя за тканями. А я скажу, что меня попросили помочь на кухне. Чем больше мы ждём, тем сильнее нервничаем.

Уйти с пика оказалось просто, все были на занятиях, никто на девушек не смотрел и ни о чём не спрашивал. На Ваньцзянь шла широкая дорога, которая расплеталась на множество маленьких тропок, и все под гору. Янь У чувствовала странное освобождение: впереди их ждал жуткий ритуал, и явно не один — чтобы получить одну-единственную пилюлю, надо провести пять таких, — но сейчас можно было просто идти, смотреть на красоту вокруг и дышать удивительным воздухом Цанцюн. Тропинка путалась травой, впереди кучкой стояли кусты, она явно сворачивала туда, сразу за ними лежал большой плоский камень, и на нём уже была начертана фигура, которую им дала шицзе. Девушки переглянулись, так становилось ещё проще. Янь У была совсем не уверена, что сможет начертить знак ровно. Чи Су развернула клочок бумаги, тщательно сверила линии и слабо улыбнулась:

— Всё правильно. Не будем тянуть. Давай ты первая.

Янь У согласно кивнула, но попросила:

— Только подай мне цыпленка за лапки, а я глаза закрою, а то не смогу.

Не так-то просто убить птицу, которая сопротивляется, но девушка изловчилась и… артефакт жадно всасывал жизненную силу, он нагрелся в руках так сильно, что его пришлось бросить на камень.

Мгновенья капали вечностью, руки и ноги дрожали, но всё закончилось, они сделали это — первый артефакт был наполнен.

Чи Су хрипло сказала, глядя на переставшую содрогаться птицу.

— Кухонный служка велел обязательно принести цыплёнка обратно.

— Сейчас, — ответила Янь У чужим голосом, она непослушными руками запихивала ещё тёплое тельце в корзинку, — теперь ты.

— Да, теперь я, — Чи Су взяла оглушённого жарой цыплёнка и по-простому свернула ему шею, — мы росли рядом с крестьянами, я видела, — тихо сказала она.

Янь У не думала осуждать подругу, так лучше: видеть мучение несчастной птицы было ужасно.

Артефакт так же жадно всосал жизнь, но что-то пошло не так, он нагрелся, но потом по поверхности чёрными чернилами растеклись трещины, Чи Су пронзительно закричала, она пыталась отбросить его в сторону, но тот, словно жуткая пиявка, не хотел её отпускать, а потом разбился сотней острых клякс, окатив лицо и руки девушки. Чи Су упала на землю и затихла.

Вокруг так же расстилалось высокое небо и склон Ваньцзянь, поросший травой и кустарником, эта впадина надёжно скрывала все звуки, никто не услышал страшных криков.

— Чи Су, ты жива, что с тобой? — спросила Янь У дрожащим голосом, полным слёз, она стояла тут же на коленях, но боялась сделать хуже. — Не надо было нам идти, я как чувствовала, — причитала она.

— Больно, — еле слышно ответила Чи Су. Янь У осторожно обхватила подругу за плечи и помогла ей сесть, она наклонилась к ней и ахнула, увидев лицо.

— Что со мной? — испугалась Чи Су, — ты так смотришь…

Янь У закусила губу, она не могла сказать правду:

— Не важно, нам надо на пик, там есть лекари, они помогут! Ты идти можешь? Нам надо торопиться. Сама знаешь, чем раньше обратишься за помощью, тем будет лучше результат.

Чи Су попыталась встать и зашипела от боли, она опустила взгляд на свои руки и пронзительно закричала. Чёрные пятна ожогами расцветили некогда белые, нежные, похожие на самый лучший нефрит изящные ручки молодой девушки. А черноте словно было мало уродливых пятен, она ползла вверх по венам, черня синь духовных вен.

— Это же демоническая ци? — дрожащим голосом спросила Чи Су, — а моё лицо? Что с ним? Дай мне зеркальце.

— Нам надо на пик. Там помогут.

— Сначала зеркало, — Чи Су не могла оторвать взгляда от своих рук. Янь У пошарила в поясной сумочке и протянула подруге маленькую медную пластину*.

* До того, как придумали амальгаму, зеркала были медными.

— Моё лицо, — расплакалась Чи Су, — я монстр.

Ожоги на щеках и на носу стекали чёрными пятнами ядовитой демонической ци по челюсти и шее, чистыми остались только лоб и глаза.

— Не важно, — встряхнула Янь У подругу, — всё поправимо, пока мы живы! Не смей сдаваться — мы вылечим тебя! Ты не монстр, ты моя любимая сестра! Помнишь, мы поклялись! Пойдём, нам надо спешить.

Янь У сама себе удивлялась. Это Чи Су была уверенной и сильной, она всегда знала, что надо делать, Янь У вечно плакала, но теперь откуда что взялось?.. Чи Су на середине пути покинули силы, и её пришлось нести на спине, но Янь У оказалась крепче, чем она сама думала.

Пик был пуст и тих, для них прошла целая жизнь, а остальные девушки всё ещё были на занятиях. Янь У, пошатываясь, дошла до домика главной воспитательницы.

— Нам нужна помощь лекаря, — сказала она, почти упав на пол.

— Что за заявочки! Не думай, что если ты помогла старшим ученицам, это даёт тебе право таким тоном со мной разговаривать, — строгая дама занималась бумагами и не подумала даже взгляд от них поднять.

— Чи Су пострадала, когда заряжала демонический артефакт, помогите ей, — громко произнесла Янь У.

— Что ты такое говоришь, какие такие демонические артефакты, грубая невоспитанная девчонка! — женщина развернулась к девочкам и охнула, увидев лицо Чи Су, она подскочила на ноги. — Как ты осмелилась притащить сюда эту гадость! — зашипела воспитательница, поспешно закрывая окна и двери.

— Мы сделали, как нам сказали старшие, — разозлилась Янь У, — это их вина!

— Ах вот как ты заговорила! Вчера умоляла о пилюле, сама неправильно провела ритуал, а теперь нашла виноватых. Это ваша и только ваша вина! Убирайся отсюда и эту падаль забери.

— Чи Су выздоровеет, нам нужен лекарь!

— Она умрёт через два дня, превратится в груду гниющей чёрной плоти. Только Цинцзин лечит демоническую ци, но тут и сам небесный император не поможет.

Воспитательница вышла ненадолго, а когда вернулась, то швырнула в лицо мешочек:

— Цянькунь с вашими вещами, отвары и деньги — цени мою доброту, а теперь замотай это убожество в покрывало, и убирайтесь вон отсюда, пока я стражу не позвала. Хочешь узнать, что с вами будет за использование демонических артефактов?

Янь У трясло от злости, но попадать в холодный сарай, где держали наказанных, было нельзя, там Чи Су точно не выживет. Она подхватила подругу на спину и медленно пошла прочь, что делать ещё, она не знала. Та, на кого она так рассчитывала, не собиралась помогать.

— Стоять! Жетоны пика Сяньшу!

— Они наши по праву, — возмутилась Янь У.

— Нет! Вы больше не ученицы Сяньшу! Я позабочусь, чтобы даже память о вашем присутствии на пике исчезла.

Вот и всё. Их отвергли. Словно они никогда не были частью Сяньшу. Янь У не чувствовала, как по лицу потекли слёзы — её прежняя жизнь была разрушена. Два голубоватых жетона с символом Сяньшу были срезаны потоком ци и влетели в ладонь воспитательницы.

— Иди через проход для слуг. И не вздумай кому-нибудь рассказывать свои бредни про демонические артефакты!

Янь У проклинала себя весь тот долгий путь, пока они покидали родной пик в чужих одеждах, с головой замотанные в чужие покрывала. Зачем они послушали старших, знали же, что это может плохо закончиться. Чи Су так и не приходила в себя, чем ниже они спускались с пика, тем ей становилось хуже. Янь У добрела до поворота, откуда пик было уже не видно, она устроила подругу на полянке. Сгущались сумерки.

— Ты не умрёшь, мы справимся, — Янь У не знала, кого она убеждает, себя или её.

Она осторожно вытряхнула содержимое мешочка цянькунь: тот, кто его собирал, не поскупился. Там были отвары и пилюли, помогающие очищать вены от демонической ци, еда, вода, одежда и кошелёк с серебряными монетами.

Янь У вытерла слёзы — нельзя опускать руки. Она осторожно напоила Чи Су, постаралась, как учили, передать ци, только не через запястья, а через центральный даньтянь. Вот когда она возненавидела свою слабость, на пике её неумение казалось неважным, но сейчас от неё зависела жизнь самого дорогого человека. Хотелось расколотить свою пустую голову, она могла стараться лучше, тогда они бы не оказались в такой ситуации.

Темнота не пугала, Янь У не обращала внимания на страшные звуки вокруг. Если Чи Су умрёт…

Янь У плакала и просила прощения, за то, что такая слабая, но изо всех сил направляла свою ци, надеясь, что здоровая энергия поможет остановить распространение демонической. Пилюли она не считала, как можно думать о цене снадобий, когда Чи Су умирает. Янь У старалась каждую стражу спаивать по пилюле и настою, воздействуя на них ци, после них Чи Су становилось легче и она начинала дышать ровнее. Ночь тянулась бесконечно, но к утру в её голове сложился план — они пойдут на Цинцзин.

Словно знак небес — с рассветом на дороге появилась повозка, громкий голос погонщика, распевающего песни, нёс надежду:

— Боги услышали мои молитвы, — Янь У вытерла осуновшееся лицо и выбежала на дорогу.

— Добрый господин, помогите!

— Ну какой я господин, — рассмеялся возница, — я Хан Вань, возил уголь на Сяньшу, теперь вот еду обратно.

— Подвезите нас на Цинцзин.

— Да туда почти два дня хода.

— Я заплачу́, у меня сестра заболела, а мы заблудились, вместо Цинцзин на Сяньшу забрели.

— Эк как бывает, — удивился Хан Вань, — только уголь, сама понимаешь, грязно у меня, если не боитесь запачкаться, то милости прошу.

— Не боимся, спасибо, добрый господин, я сейчас, сестру только принесу.

Возница был разговорчив, он не переставая болтал всю дорогу, ему даже ответов не требовалось, а Янь У молила богов о помощи и просила, глотая слёзы:

— Чи Су, сестрёнка, продержись совсем немного. Цинцзин совсем близко, нам там обязательно помогут.

Чи Су держалась, она ненадолго приходила в себя, а у подножия Цинцзин даже тихо спросила:

— Янь У, это ты?

— Я, сестрёнка. Видишь, тебе уже лучше. Мы добрались, сам воздух Цинцзин помогает тебе. Тысяча ступеней — это ничего, я донесу тебя, только ты потерпи.

Но это оказалось проще сказать чем сделать…

Лестница была полна народа, люди стояли днями в очереди и не давали пройти, на них тоже были следы демонической ци, теперь Янь У её видела ясно. Она бы дралась даже с мужчинами, вспомнила всё, чему её учили, но даже у подножия Цинцзин Чи Су стало лучше, она перестала пропадать в забытье и пыталась держаться. Словно белоснежные ступени сами изгоняли демоническую ци. Янь У продолжала направлять ци в даньтянь, с ужасом наблюдая, как быстро распространяется демоническая ци, захватывая всё новые участки, а от полного мешочка пилюль остались жалкие крохи.

Явление учеников Цинцзин было не пропустить, они спускались как небожители, щедро одаряя едой и водой всех ждущих лечения.

Янь У подскочила на месте и отчаянно закричала, перекрикивая шум:

— Девы Сяньшу просят помощи учеников Цинцзин!

Ближайший юноша, чьё лицо ей показалось знакомым, ничем не показал, что услышал. Он сначала закончил помогать людям вокруг и лишь потом спустился к ним.

— Что делают девы Сяньшу на ступенях Цинцзин? — строго спросил он.

Чи Су стянула намотанный платок, не красоту скрывал он, а страшные пятна и покрывшееся чёрными прожилками некогда прекрасное лицо, люди вокруг охнули и отступили в стороны.

Цао Да — ученик Цинцзин, не так давно переведённый из внешных учеников, усердным трудом добился права помогать остальным на лестнице. Он даже не вздрогнул, увидев черноту демонической ци, лишь внимательно оглядел девушек. Янь У покраснела, после ночей в лесу и дней пути в повозке для угля их вид можно было назвать жалким, даже нищенки выглядели чище. Парень медленно произнёс совсем другое:

— Лорд наложил запрет на посещение Цинцзин для дев Сяньшу, но пик книжников никому не отказывает в лечении демонической ци. Ждите, — велел он, встал на меч и направил его в сторону своей вершины.

— Неужели и такой ужас вылечат? — голос женщины был наполнен отвращением напополам с любопытством.

Янь У поспешно натянула покрывало на лицо подруги и сама закуталась плотнее. Чужие взгляды казались ощутимыми как прикосновения.

* Тем временем в лечебном лагере *

— Девы Сяньшу просят помощи на ступенях Цинцзин.

У Мин даже не поднял головы от очередного больного, он направлял ци в его духовные вены, не пропуская ни одного самого крохотного ответвления.

— Ты знаешь мой ответ. Нет.

— Когда они обе умрут прямо на пороге Цинцзин, мастеру это не понравится!

— Не пытайся меня шантажировать. Неужели краса этих хули-цзин* в обличии дев тронула твоё сердце?

*Демоническая лиса в Китае, символ красоты, хитрости и коварства.

— Шисюн, посмотри на них сам, и ты поймёшь, о чём я.

— И так скажу, — ответил У Мин, наконец-то поднимая глаза, — крохотный шрам на щеке, который, когда заживёт, будет напоминать родинку. Придумывать несуществующие болезни способна любая дева.

И обращаясь к больному, добавил:

— Больше усердия в занятиях! Не прорабатываешь глубокие вены, поверхностно действуешь и сам замедляешь своё выздоровление. Кто там сейчас вместо Тан Хуана? Ему сказать, чтобы за тобой следил, или байчжаньцам велеть, чтобы спарринговали с тобой, пока замертво падать не будешь? Ещё такое увижу — отправлю на Цяньцао, пусть они там с тобой возятся.

— Не надо на Цяньцао, я буду усерднее стараться, — больной оправил рукава халата и замер, ожидая дальнейших распоряжений.

— Последний шанс даю! Ты меня знаешь. Чтобы прокачивал ци каждую стражу*, и дышать правильно не забывай.

*День в Древнем Китае делился на 12 отрезков по зодиакальному календарю, или на 12 страж, по 2 часа в каждой. То есть больной должен был вставать и каждые два часа циркулировать ци.

— И ночью? — переспросил больной.

— Нет, ты посмотри на него, — обратился У Мин к Цао Да, — не зря мастер готов использовать кнут, эти бездельники даже ради своего собственного совершенствования палец о палец не ударят. Ночью тоже, лодырь, и не смей отлынивать! — рявкнул он, добавив в голос ци.

Больного вынесло из лечебной палатки.

— Шисюн, просто один раз взгляни. Ни о чём не прошу больше, — взмолился юноша.

— У нас уникальное лечение и бесценное музыкальное совершенствование, за которое шпионы других орденов уже дерутся. Они — простые воровки, завидуют силе и славе Цинцзин, вот и пытаются пробраться в лечебный лагерь.

— Но дев дворца Хуаньхуа мастер сам разрешил учить.

— Причём здесь дворец Хуаньхуа? Они считай уже тринадцатый пик — свои! И я не понимаю, почему ты так упорствуешь?

— У Цань Чао*, помнишь, шрам был, у этой девушки ещё хуже — всё лицо повреждено, а ей лет тринадцать.

*Великан с Байчжань, упоминался в прошлых главах, стал напарником лекаря и помогал лечить отца Лю Цингэ.

— Вскружила-таки голову или морок навела, может, ты что-то ел из их рук? — парень смотрел умоляюще, У Мин покачал головой, — гуй знает, на что способны эти девицы. Хорошо, будь по-твоему, но смотри, должен будешь мне два, нет, три дежурства в лечебном лагере.

— Я же не лекарь.

— А поздно, уже ввязался, — рассмеялся басом У Мин, — полез в спасители, теперь придётся соответствовать, мои лекари все заняты, сам будешь красотками заниматься. Мне и так из-за тебя придётся целую стражу торчать на лестнице, пока со всеми не разберусь — давно там не был.

Цао Да не поверил, но У Мин ничего не делал наполовину. Движение главы лечебного лагеря превратилось в целое шествие. У Мин позвал своих помощников и дополнительных лекарей, запросил помощь у мастеров музыкального совершенствования.

Густой бас У Мина рокотом стекал по лестнице:

— Что здесь делаем, любезные, чудес ждём? Зря. На Цяньцао бегом в лекарню, там вам помогут. Вы тоже, только место здесь зря занимаете, а эти пусть задержатся.

У Мин ловко направлял свою ци, обнажая проблему. Помощники шли следом и подробно объясняли, что делать растерянным людям дальше и где найти Цяньцао.

— Почему ребёнок такой худой, в какой провинции голод? Нет голода? Тогда почему на скелет похож? Не принимает пищу? Нашу примет.

Он кивнул помощникам на измученных крестьян:

— Покормить и на Цяньцао отвезти, мастеру Му* из рук в руки передать. Я сказал «отвезти», а не как обычно «сами дойдут» — эти не дойдут.

*Му Цинфану. Му это его фамилия.

У Мину действительно потребовалось два часа, чтобы дойти до конца лестницы. Он возлагал руки на бледные покрытые испариной и морщинами лбы, щупал бессчётное количество запястий, проверяя течение цзин*, его ци смешивалась с ци музыкантов, а бас стал ещё одной глубокой нотой, столь же естественной, как шелест бамбука. Люди улыбались его жизнелюбию и уверенности, что лечение способно победить любую болезнь, они снова верили, что всё станет хорошо.

*Цзин есть у всех живых, даже у смертных — это жизненная сила.

Всё это время девушки жались друг друг, смотря, как грозный глава лечебного лагеря приближается к ним. Наконец-то он встал напротив и велел, прищурившись:

— Показывайте.

Чи Су медленно спустила платок с лица, она закрыла веки, страшась в глазах лекаря увидеть свой приговор. У Мин присвистнул и повернулся к Цао Да:

— Ты прав, лечение ей необходимо, и как можно быстрее. Руку, — сказал он, обращаясь к Янь У.

— У меня всё в порядке, — пролепетала девушка, но запястье протянула.

У Мин не обратил на её слова ни малейшего внимания. Он осторожно направил свою ци в духовные вены девушки, постоял, словно прислушиваясь, и прищёлкнул языком:

— Вторую тоже знатно покоцало, просто внешних проявлений пока нет.

Янь У ахнула. У Мин продолжил:

— На пик я их не пущу, лорд Цинцзин отдал ясный приказ. Мы все — его верные слуги, и нарушать распоряжение даже ради таких красоток я не буду, тем более, отношения с Сяньшу последнее время… скажем так, сложные.

Чи Су тихо произнесла:

— Простите, уважаемые мастера и ученики Цинцзин, эти ничтожные ввели вас в заблуждение, мы больше не ученицы Сяньшу, нас изгнали с пика.

— Это ничего не меняет, — ответил У Мин, скользнув по ней взглядом, — девушки Сяньшу отличаются коварством и ради своих целей способны на всё: например, рискнуть здоровьем и красотой, не рассчитать и, испугавшись, прибежать за помощью, а потом выкрасть секреты и, используя свои чары, исчезнуть.

Янь У распахивала шире глаза при каждом слове, они звучали молотом, забивающим гвозди в крышку гроба, гулко и неотвратимо лишая всего…

— Умоляю, пощадите, — Янь У рухнула на колени, протягивая руки.

Цао Да встал, готовясь броситься на защиту девушек, У Мин взял его под руку, отвёл в сторону и доверительно спросил:

— Ну зачем тебе эти? Может, лечение не удастся, а лицо так и останется в шрамах. Сам подумай, они с Сяньшу, такой союз никто не одобрит.

— Мастер сказал, любой пострадавший от демонической ци найдёт помощь на Цинцзин, — упрямо вскинул голову юноша.

У Мин лишь вздохнул:

— Ладно, бери этих, найди полянку в бамбуковом лесу на среднем уровне, высоко не веди, ци им теперь не поможет, а как бы хуже не сделала, рядом селись — караулить будешь и лечить, раз уж взялся. Палатки найди, организуй постели, договорись с кухней. В общем, сам знаешь, что я тебя учу. И с этим поговори, как его… с Ма Суном — артефактором, пусть защиту поставит, а то сбегут же.

— Вы правда нам поможете, господин? Спасибо! Спасибо! — девушки ползли на коленях, пытаясь поцеловать полу халата.

— Забери их с глаз моих, сил нет, — поморщился У Мин, — не терплю я этого.

Все ученики Шэнь Цинцю были на редкость равнодушны к почестям и восхвалениям, считали их бессмысленной тратой ценного времени и готовы были славить только одного человека — своего учителя.

Цао Да опустил голову, пряча улыбку, к этому он ещё не успел привыкнуть. Мужчины пика Цинцзин словно заражались от своего шисюна — они начинали потакать женщинам. Может, потому, что очаровательная малютка Нин Инъин была единственной девушкой на пике. Но со стороны было очень заметно. Девушек баловали, выполняли капризы, прощали откровенную глупость, такую, что не простят ни одному юноше. Единственное, что не терпели братья Шэнь, а с ними все их ученики — предательства.

* * *

Много дней спустя девушки стояли перед вернувшимся из демонического царства Шэнь Цинцю.

— Девы Сяньшу, что вы наврали моим ученикам, чтобы они нарушили моё приказание?

— Не нарушили, мастер, — виновато прогудел У Мин, — мы не позволили им подняться на Цинцзин.

Шэнь Цинцю хлопнул веером по руке:

— Послушай себя, ты тратишь моё время на уловки и откровенную ложь. Мне вернуть наказания? Может, удары палкой по пяткам вернут здравомыслие в ваши головы?

Парни, понурившись, молчали, девушки поспешили им на помощь.

— Пик Сяньшу отверг нас, мы обманули этих добродетельных учеников и мастеров-лекарей, чтобы получить помощь, — Чи Су решила взять вину на себя.

Шэнь Цинцю недоверчиво хмыкнул.

— Откуда вообще взялось это уродство? — Шэнь Цинцю показал на лицо Чи Су веером, — с каких пор девы Сяньшу имеют дело с демоническими монстрами?

— Мы всё расскажем, только умоляю — не надо наказывать учеников Цинцзин за помощь нам.

— Вы ещё осмеливаетесь ставить условия. Мне и с пика Цинцзин изгнать вас?

Янь У шикнула на подругу.

— Простите этих недостойных, Лорд Цинцзин, мы слишком испугались, что из-за нас пострадают столь добродетельные юноши, принявшие в нас участие.

Шэнь Цинцю нехорошо улыбнулся:

— Вижу, наука Ци Цинци не пропала зря, она научила сладко петь дев Сяньшу, не хуже перепёлок в ивовых домах.

Как только девушки поняли, что их сравнили с дамами из красного павильона, они покраснели так, словно их окунули в алую краску, даже уши и шея покраснели.

— Нет, мастер, мы не…

— Ещё слово не по делу — и вы окажетесь у подножия лестницы, ведущей на Цинцзин.

Чи Су первая смогла взять себя в руки:

— Это артефакт, мы должны были зарядить артефакт, — хрипло сказала она, — мы сделали, как нам сказали, но мой взорвался у меня в руках, и вот…

— Ты тоже это делала? — развернулся Шэнь Цинцю ко второй девушке.

— Да, но мой остался цел.

— Кого резали, котенка или щенка? — с любопытством уточнил Лорд Цинцзин, постукивая веером по ладони.

Девушки побелели, парни, стоявшие рядом, отшатнулись, теперь они совсем другими глазами смотрели на прекрасных дев, выглядящих столь невинно. Зарядкой демонических артефактов занимались обычно демонические заклинатели — это были битые жизнью мужчины, они знали, чем рисковали и на что шли. Здесь же под ликом невинности и красоты таились демонопоклонницы, убийцы, смертью заряжающие демонические артефакты.

Шэнь Цинцю продолжал:

— Бесполезно отпираться, все демонические ритуалы требуют крови. Говорите, кого вы убили, чтобы его провести?

— Это были маленькие курочки, мы попросили на кухне, я стукнула её головой о камень, — расплакалась Янь У.

— А я свернула шею, — хмуро сказала Чи Су, — это же просто птица, люди едят птиц.

— Идиотки! — Шэнь Цинцю гневно устремил в них конец веера, — Вот и причина, почему ритуал прошёл неправильно. Ты стукнула о камень, там потекла кровь, а ты обошлась без крови, поэтому артефакт забрал твою.

Все зашептались, но Шэнь Цинцю ещё не закончил, он встал, выпрямившись во весь рост, заложил руки за спину:

— Согласно закону Цанцюн, вы — преступницы, совершившие худшее из преступлений! Добродетельные заклинательницы, проводящие демонические ритуалы, нарушают равновесие и предают саму суть совершенствования. Вашу судьбу может решить только Владыка Цанцюн. Согласно закону, наказание за такое преступление — смерть.

* Гораздо-гораздо позже, Шэнь Юань *

— Ну что за желание уничтожать заклинателей! Я собираю их по всему миру, лечу, обучаю, а ты опять предлагаешь банальное убийство! Пусть накажут, месяцев шесть в пещерах Линси — достаточно времени, чтобы все обдумать.

— У них нет золотого ядра и корни плохо развиты, они умрут раньше, чем у них мозг прорежется, — недовольно поморщившись, ответил Шэнь Цзю.

— Как интересно. Без золотого ядра, и они живы после проведённого демонического ритуала? Редкая стойкость… — Шэнь Юань задумался, — а знаешь что, давай ты их себе возьмёшь, будут шимэй Нин Инъин, а то ей возиться не с кем, скоро совсем пацанкой станет, только с парнями и общается.

— Ты серьёзно предлагаешь мне взять на пик преступниц, нарушивших основное уложение Цанцюн?

— Клятва, драгоценный мой брат, самая жёсткая из возможных, и не только Цанцюн и Юэ Ци, но и тебе лично.

— Тебе просто нужны подопытные кролики*, мало тебе девиц Хуаньхуа. Тех ты вывел на новый уровень, этих, небось, до золотого ядра доведёшь.

*Шэнь Юань проболтался, что в его мире эксперименты ставились не на людях, а на особых животных, часто на кроликах, потому что они быстро размножаются. Поэтому, видя Шэнь Юаня с группой подопытных, Шэнь Цзю ехидно называл их кроликами.

— Заметь, не я это сказал, — рассмеялся Шэнь Юань, — Задача нетривиальная, но выполнимая.

— Доэкспериментируешься, тебя убьют или утащат в самые глубокие пещеры скал Согласия.

Шэнь Цзю чувствовал, что сдаёт позиции, спорить с братом было совершенно невозможно.

— Позови Нин Инъин, — велел Шэнь Цзю ученику, караулящему у двери.

— Скажи мне правду, — вернулся он к разговору, — я не твой ручной байчжанец, не надо мне выдумок. Почему ты хочешь занять Нин Инъин этими девами Сяньшу? Тебя не устраивает, что она пропадает на Ваньцзянь?

— Я тебе удивляюсь, — резко развернулся Шэнь Юань, — то ты с неё пылинки сдуваешь, то без боя отдаёшь первому встречному. Она, между прочим, называет тебя «бабой*»! — Шэнь Юань обвинительно ткнул в Шэнь Цзю пальцем.

*Баба — отец по-китайски.

— Это жизнь, — Шэнь Цинцю не собирался спорить по этому поводу. Дай Шэнь Юаню волю, он не даст выйти замуж девушке раньше её двадцатипятилетия, разница культур их миров иногда потрясала Шэнь Цинцю до глубины души. — Не этот, так другой. Это юноша приличный, старательный, талантливый, твой, между прочим, личный ученик, да и родителям Нин Инъин он понравился. Они уже подбирают день свадьбы.

— А как же проверка, испытание чувств, «трудности на пути истинной любви»?

Шэнь Цинцю покачал головой, даже не верилось, что его брат такой романтик:

— Ты перечитал весенних романов.

— Это ты снизил планку ниже некуда, отдаёшь свою личную ученицу за одного из рядовых учеников пика. Что она будет делать рядом с кузнецом? Где проявит свои таланты? Или ты не подумал об этом?

Шэнь Цзю думал, но не видел выхода: союз по любви, одобренный родителями, был редкой удачей. Они оба — заклинатели не из простых и талантливы на редкость. Любой отец хочет лучшего для своей дочери, пусть дочь и названная, но просить у богов большого — гневить их, так считал Шэнь Цзю. А Шэнь Юань, нагло и не раздумывая, потребовал большего.

— И за кого ты хочешь, чтобы она вышла замуж? За дипломатов с пика Цюндин или за самого главу пика?! — неожиданно для себя разозлился Шэнь Цзю.

— Хорошая идея, — оживился Шэнь Юань — с дипломатом ей хоть будет о чём поговорить, он читать умеет, а умеет ли читать кузнец, я очень сомневаюсь. Главу Юэ вряд ли заинтересует столь юная особа, но его главный ученик — весьма одарённый юноша и в будущем станет главой пика. Решено! — Шэнь Юань со звоном поставил чернильницу, которую до этого теребил в руках, на полку, — я дам своё благословение на свадьбу не раньше, чем этот кузнец станет главным учеником. Не может — пусть освободит место достойному! Как жене главы пика, Нин Инъин будет где приложить свои таланты. А пока пусть повозится с новенькими, они младше и нуждаются в строгом руководстве. С парнем я сам поговорю. Немного амбиций никому не помешает.

— Не слишком ли ты торопишься? — не мог не оставить за собой последнего слова Шэнь Цзю.

— Мы отстаём, — сказал, как отрезал, Шэнь Юань, — то Хуаньхуа, то Приграничье, то Бездна эта. У себя под носом посмотреть некогда, ещё надо убедиться, не слишком ли далеко зашли молодые люди в своих отношениях, может, ты скоро станешь дедушкой.

Шэнь Цинцю побелел: «Мою маленькую дочь, мою Нин Инъин, этот… кузнец посмел…» Сюя приподнялась в ножнах. «Да я его!»

Теперь идея Шэнь Юаня выглядела на редкость здравой. Действительно, пусть докажет, что достоин! Подумаешь, уникальный веер сделал, это ничего не говорит о способности нести ответственность за семью, пусть добьётся признания среди сверстников и докажет главе своего пика, что способен стать главным учеником, а нет — они никуда не торопятся! Шестнадцать лет действительно слишком рано, восемнадцать — прекрасный возраст для замужества. Или, может, двадцать? Они вполне могут стать законодателями новой моды. Надо всё обдумать.

— Нин Инъин, проходи, мы как раз о тебе говорили, — Шэнь Юань радостно встречал названную племянницу.