Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Ноябрь близился к завершению. Это чувствовалось и по погоде, и по настроению. Многие мечтали о том, что на Рождество «всё» станет хорошо, но под этим «всё» каждый понимал что-то своё. Немногочисленные ирландские подростки надеялись, что дементоры, оборотни, тролли и великаны покинут многострадальный остров святого Патрика. Дети полукровок и уж тем более магглорождённые — о том, чтобы жизнь можно было не в постоянном страхе. Чистокровные — чтобы, наконец, можно было воссоединиться с многочисленными родственниками и друзьями, не то ушедшими в отряды Лорда, не то в подполье, не то оставшиеся за Барьером.

Теодор ни о чём, как о подарке на Рождество, особо не мечтал. Пожалуй, ему было достаточно, чтобы бурлящий океан событий в Британии позволил ему войти в силу, чтобы оседлать этот хаос. Например, воспользоваться после окончания Хогвартса и взлететь на карьерные вершины, как побег Сириуса Блэка позволил взлететь Персивалю Уизли в личные помощники покойного Крауча-старшего.

И при этом он отдавал себе отчёт, что, пусть хаос и был лестницей возможностей, он так же мог быть разрушительным вихрем, калечащим каждого, кто стоял на его пути.

Неожиданностью для него стал вызов от директора, переданный в виде письма, пришедшего вместе с совиной почтой. Кроме Снейпа письмо прислали Уизли, решившие отчитаться за отсутствие бизнеса в последние месяцы. Прочитав их послание, Тео усмехнулся и щелчком в коридоре развеял его в пыль. Он и так догадывался, что дела у предприимчивых близнецов были не так плохи, как казалось, но налаженный ими способ заработка на перезачаровании старых артефактов был приятной новостью.

Послание Снейпа же стоило большего внимания. Он указывал каллиграфическим почерком своего пера, что желает видеть Теодора Нотта не позднее полудня в своём кабинете, и даже указывал путь — через кабинет Макгонагалл — и предлог обращения.

— Добрый день, профессор, — поприветствовал преподавателя Теодор, когда дверь гриффиндорского декана отворилась. В воскресное утро её не было на завтраке, а судя по виду, завтрак она предпочла шотландский — с хересом в кофе. — Могу я отвлечь вас на несколько минут?

— У вас какой-то вопрос, мистер Нотт? — уточнила Макгонагалл. Её седые волосы, в противоречие обыденному пучку, были распущены, и это придавало некоторой фривольности образу пожилой ведьмы.

— Да. Хочу проконсультироваться относительно темы неполной трансфигурации.

Это был пароль, указанный Снейпом.

— Ах, как приятно, что хоть кто-то из студентов решил готовиться к экзаменам раньше, чем за месяц, — ответила она спустя мгновение.

Это, в свою очередь, был отзыв из письма. Теодор вошёл в кабинет, почувствовав пересечение незримого из-за утреннего света барьера. Покои профессора стали значительно более укреплёнными магией, чем это было раньше. Стены буквально лучились от числа защитных чар.

— Чувствую, что когда-нибудь не замечу в ваших словах подвох, — вздохнула она, плотно заперев дверь. — В конце концов, мой муж был пастором, а не одним из кембриджской семёрки.

— А пасторы разве не бывают агентами? — полюбопытствовал Тео.

— Они даже не могут различить цвета цветков на подоконниках, какое там шпионство! — коротко рассмеялась Макгонагалл. Внутри был запах крепкого алкоголя, несвойственного профессору; октябрьские события с её учеником сильно повлияли на пожилую преподавательницу, и она будто бы сдала. Тео машинально отметил груду студенческих, видимо, непроверенных работ, сваленных на стеллаже. За Слагхорна работы проверяли Панси и Блейз, иногда — Милли и даже Дафна, но Макгонагалл не прибегала к помощи студентов. По крайней мере, было похоже на то.

— Зато у них есть глаза и уши, — не согласился Нотт. — Иногда этого более, чем достаточно, чтобы быть агентом.

— Ну, тогда отправляйтесь на миссию, мистер Бонд, — ответила ему профессор, наливая себе бокал янтарного виски. «Не херес», — подумал Тео. — «Но шотландский». Она словно бы совершенно не обращала внимание на него. Это было не похоже на старую кошку, вновь подумал Тео.

— Благодарю, за напутствие, профессор. Кабинет директора Хогвартса!

Зелёное пламя в миг обуяло его и перенесло в место назначения.

Он не был в кабинете с августа, когда столкнулся здесь с Эдуардом Принцем. Можно сказать, восставшим из мёртвых. С тех пор поменялось немногое. Профессор Снейп был подчёркнуто аскетичен, в то время как у Дамблдора всё было заставлено артефактами и приборчиками, Снейп обходился несколькими писчими принадлежностями и зелёной лампой на столе.

— Профессор, сэр, — поздоровался Теодор. Хозяин кабинета стоял у задёрнутого шторами окна, заложив руки за спину, и перекачивался с пятки на носок.

— Мистер Нотт, — наконец, прошелестел Снейп. — Семь лет назад вы впервые вступили в этот кабинет, представьте себе, и с тех пор этот камин для вас так и не был закрыт. Семь лет — и сколько событий.

— Это так, сэр, — согласно склонил голову Тео. Пусть Снейп был не совсем аккуратен в своих подсчётах, но прошло действительно семь лет с первого раза, когда Теодор побывал в кабинете Дамблдора.

И за эти годы действительно случилось многое.

— У меня к вам два вопроса, мистер Нотт, — мягко заговорил Снейп. — И одно наставление. Пожалуй, начну я именно с вопросов.

— Конечно, профессор.

— Присаживайтесь.

Они оба расположились в креслах. Директор — за своим столом на возвышении, Теодор — в кресле снизу. Дамблдор умело маскировал это неравенство пола ухищрениями, размывавшими внимание, тогда как Снейп наглядно демонстрировал, не стесняясь, своё превосходство.

«Кто из них ещё был гриффиндорцем», — невесело подумал Теодор.

— Вы наверняка знаете, что Генеральный инспектор забрал из замка мистера Монтегю, сочтя того причастным к трагической судьбе близнецов Кэрроу, — заговорил Снейп, заставив Тео поёжиться. В отличие от обычного, он старательно избегал зрительного контакта. — При этом Повелителю были предложены свидетельства вины Монтегю.

— Свидетельства вины? Мне неизвестно, к каким выводам пришёл Генеральный инспектор и на основании чего.

— Но вы говорили с ним.

— Это был разговор, инициированный им самим. Мистер Лестрейндж вспомнил мою позицию на некоторых минувших, эээ, голосованиях в Визенгамоте.

— Вот как?

Тон голоса Снейпа не позволял усомниться в том, что он раскусил эту ложь. Наглую и откровенную ложь, которой, впрочем, Теодор прикрывал убогую и неприятную правду, заставлявшую его стыдиться своего решения.

— Это всё, что мне известно, сэр.

— У мистера Монтегю была обнаружена коллекция минералов, в числе которых были магические кристаллы, — неспешно заговорил Снейп. — Такие кристаллы образовывались в местах колдовства и раньше, редкие и малоизученные. Философский камень был одним из них. Поныне же они стали встречаться чаще.

Увлечение Монтегю камнями не было секретом на факультете. О том, что у него хранится целая коллекция с собой, Тео не знал.

— В этой коллекции недоставало наиболее распространённого вида кристалла, бурого по цвету, — продолжал Снейп. — Его заживляющие свойства были неизвестны мистеру Монтегю, и на допросе Повелителем он не смог продемонстрировать знание того, что камень у него был. И тем не менее Генеральный инспектор заручился экспертизой нескольких лиц, которые подтвердили, что именно гипертрофированная регенерация и магический выброс привели к гибели мистера и мисс Кэрроу.

— Спасибо за справку, профессор, буду иметь в виду, — осторожно заметил Теодор, когда Снейп замолк.

— Я это говорю для того, чтобы вы перестали распространять слухи. Вам доподлинно известно, что Кэрроу погибли. Когда вы разносите слухи по замку, и они разлетаются по всей Британии, вы притягиваете лишнее внимание. И ваши покровители не смогут однажды вас от него избавить, мистер Нотт.

Тяжёлый взгляд Снейпа, наконец, добрался до глаз Теодора. Он вспомнил, как ужасно выглядели тела погибших магов, и ему стало не по себе.

— Генеральный инспектор в настоящее время расследует, кто мог обезглавить эти тела, — добавил Снейп. — Очевидно, к этому причастны не студенты, но, вероятно, кто-то из подпольного сопротивления власти Министерства.

— Наверняка ирландский след, — подумав, аккуратно заметил Теодор. — Многие ирландские бойцы поддерживают связь с теми, кто учится в Хогвартсе.

— Вам известно о ком-то концертном?

— Нет, что вы, профессор, — поспешил отмежеваться Теодор. — Но слухи ходят.

Снейп удовлетворённо кивнул.

— Перейдём ко второму вопросу.

— Конечно, сэр.

Снейп поднялся со своего места и прошёлся по кабинету, вновь заложив руки за спину. Заинтересованно слушавшие их разговор портреты спешно сделали вид, что спят. Некоторые рамы были пусты, как та, что принадлежала импозантному Блэку. Снейп взмахнул палочкой, и мир будто бы оглох для Теодора.

— Вы наверняка знаете, что Повелитель доверяет лишь ограниченному кругу лиц, — сказал Снейп. Это было очень странное чувство — шелест голоса зельевара, который почти всегда говорил теперь именно так, раздавался будто бы внутри головы юноши. Он будто бы слышал не ушами, а мыслями… это было сложно объяснить. — Я в этот список не вхожу — иначе бы не оказался в Хогвартсе, связанный клятвами замка. После недавних событий, которые мы обсудили, надзор за границами Хогвартса был усилен. Мэри долго достаточно служила семье Лестрейнджей, чтобы не потерять эту связь и сейчас.

— Вы говорите о миссис Пинкертон?

— Именно о ней, мистер Нотт. Будьте начеку с ней и вы.

«Никогда бы не подумал», — пронеслась в его голове мысль. «Интересно, как Невилл бы к этому отнёсся».

— И что в таком случае необходимо от меня?

Теодор уже был готов услышать, как ему необходимо вновь отправиться на конспиративный адрес Снейпа, чтобы там передать какую-то информацию кому-то из его подпольных шпионов, но реальность оказалась куда страннее.

— Я прошу вас оказать мне услугу и дать на один день вашего домового эльфа.

— Домового эльфа? Простите, профессор, я не…

— Вы выкупили у Хогвартса домового эльфа, мистер Нотт. Книги миссис Флитвик подтверждают это. Соответственно, у вас есть это имущество, и я прошу вас возможности использовать его.

— Но… зачем?

— Мне нужно перенестись в другое место Острова, не пересекая границу чар замка. Иного метода, кроме эльфа, нет.

— Но в замке антиаппарационный купол!

— Родовые эльфы не раз и не два проникали внутрь, — отмахнулся Снейп. — Вызовите своего домовика.

Теодор мог противиться, но это бы поставило под угрозу его добрые отношения с директором. Ничего не оставалось, как позвать Дерри. Магией он потянулся мысленно к эльфу, и…

Пуф.

Дерри собственной персоной оказался в кабинете директора, жутко недовольный, судя по взгляду. В его руке была поварёшка, на голове — колпак, а поверх джинс — поварской передник. Выглядело забавно.

— О, кого я вижу! — саркастически воскликнул эльф. — Неужели это сам мастер Нотт решил вспомнить, что у него есть жалкий Дерри! Дерри не может сказать, что в Норе ему не нравится, но, во имя магии, можно ведь вспоминать не раз в полгода!

— Дерри, прости, был занят, — повинился Теодор. Ему попросту было некогда заниматься ещё и с домовиком. — Профессор, я разрешаю вам один день использовать услуги моего домового эльфа Дерри, с которым у меня действует родовой магический контракт. Дерри, ты не возражаешь?

Взгляд эльфа красноречиво свидетельствовал, как именно он относится к словам Теодора.

— И что нужно делать?

— Ваши услуги мне понадобятся не сегодня, Дерри, — обронил Снейп. — Благодарю, Нотт. Вы можете отпустить эльфа.

— Дерри…

Тот всё понял и исчез. Снейп помолчал, глядя перед собой, а затем перевёл взгляд на Тео.

— Итак, мистер Нотт. Я обещал так же вам наставление.

Он вновь сел за свой стол, в кресло опустился и встававший было Теодор.

— Что бы вы ни планировали, в замке есть оружие, которое может использовать Повелитель. В девяносто втором году кто-то неудачно использовал филактерию Лорда и не смог довести дело до конца. Если Лорд разбудит его и натравит на студентов — будет очень много жертв.

Теодор поёжился.

— Спасибо, профессор. Это ценная информация. Я подумаю, как именно ей распорядиться, — кивнул он.

— Можете идти, Теодор, обратный путь — через вашего декана.

Тео поднялся с кресла и подошёл к камину.

— Ах да, — сказал ему в спину директор. — И ещё кое-что. В Хогсмиде патрулём, хм, аврората были ликвидированы трое обращённых в вампиры магглов. Не забывайте об этом, мистер Нотт.

* * *

К концу недели Теодору стали сниться странные сны. Сначала — детство, в котором у него был воображаемый младший брат. Проснувшись, он так и не понял, почему сознание подкинуло ему именно эту картинку. Следующая ночь, на понедельник, была и того страньше — из несуществующей памяти пришли воспоминания о том, как у него дома росла младшая сестра.

Но никакой сестры не было. Теодор в этом был абсолютно уверен. Единственный человек, про которого он мог сказать «сестра», должен был учиться на втором курсе в Хогвартсе, но не вернулся в начале года с каникул, и тому могла быть тысяча причин.

На этот раз, пользуясь примером, поданным Снейпом, он хотел было вызвать Дерри — но потом вспомнил, что с миссис Пинкертон шутки были плохи. С ней они встретились в холле под часами.

— Признаться, мистер Нотт, вы сегодня припозднились, — посетовала она. Зонтик был при ней, как всегда, а строгое платье навевало мысли о том, что она могла быть экономкой у Лестренджей в прошлом.

— Простите, миссис Пинкертон, — повинился он. — Не буду вас задерживать…

— Я составлю вам компанию до ворот, мистер Нотт, — безапелляционным тоном известила его миссис Пинкертон.

И действительно, они пошли в сторону ворот вместе. То и дело она тыкала своим зонтиком-тростью в сторону от дорожки, и краем глаза Теодор наблюдал, как магические импульсы покидают его кончик. Смотрительница Хогвартса будто бы что-то искала.

— Как вам замок, — спросил вдруг Теодор, чтобы не идти в молчании, будто бы его вновь конвоируют по белым коридорам Аврората. — Не сильно запущен?

— Мелочи, — отмахнулась миссис Пинкертон. — Я видела за свою жизнь места и похуже. Кентрвилль, например.

— Как у Уайлда, да?

Она перевела взгляд на Теодора с совершенно серьёзным лицом.

— Юноша, Уайлд пересказал байку. В действительности там было нечто ужасное. Не будем вспоминать о старине.

Повисла тишина. Ворота маячили впереди, но вдруг она остановилась и замерла.

— Миссис Пинкертон? — полувопросительно окликнул её Теодор. Женщина с хищным видом изучала траву, на которую смотрел её зонтик.

— Всегда приятно найти источник проблем. Не правда ли, мистер Нотт? — натянуто улыбнулась ведьма. — Если вам интересно… здесь идёт подземный тоннель в замок. Очередной. Рада, что мне удалось его найти — и вдвойне, что это тоннель пауков. Проклятые твари перестанут досаждать замку уже сегодня.

— Я могу помочь с паутиной, Нотты — маги огня, — зачем-то предложил Тео.

— Займитесь лучше своими делами, мистер Нотт. С пауками я разберусь сама, быстрее, чем прозвонят часы.

Теодор счёл за лучшее отправиться дальше и вскоре уже был в Визенгамоте.

На заседании впервые появился лорд Руперт. Он сидел на своём месте, бледный и тощий, от пышной львиной гривы осталась едва ли треть поседевших волос. Как послушный болванчик, он поднимал палочку каждый раз вслед за Яксли. Это было печальное зрелище.

Яксли узаконил выдачу палочек для магглорождённых. Это было широкое достижение либерализма по сравнению с гонениями, развернутыми им же в начале августа. Теперь, чтобы не потерять палочку, все грязнокровки были обязаны внести две тысячи галлеонов в казну Министерства для того, чтобы с них был снят Надзор в семнадцать лет и пятьсот за каждый год неснятого Надзора. В целом это мало что меняло, но было значительно более осмысленным шагом в государственном смысле, и Теодор внутренне порадовался такому начинанию.

Вторая идея Яксли — запрет на неформальные объединения неработающих боевых магов («боевики» влиятельных кланов, как ему объяснил Блишвик). Это уже встряло в обсуждения. Очевидные противники таких мер, лорд Августус Монтегю и его ближайшие подпевалы, молчали, и Теодор догадывался, почему.

Визенгамот не был совершенным местом управления ещё и потому, что наследные места действительно до недавнего времени не ротировались между представителями семей, даже для вымерших родов. Теперь же их заняли сторонники Тёмного лорда: Снайды вместо Краучей, Гиббоны вместо Гонтов и десяток других. Мало-помалу всё склонялось к тому, что Верховный чародей сможет легализовать любую свою идею просто по взмаху своей палочки — и большинство проголосует вслед за ним.

Если не учитывать меры принуждения, даже сейчас это не работало так.

Во время обсуждения боевиков кто-то особо умный предложил не считать таковыми объединения магглорождённых — они ведь были безобидны, а кто-то другой среди умников — потребовал разобраться, считаются ли в таком случае «ложные» грязнокровки, те, кто был бастардами чистокровных семейств.

Такими, как Луи или Джоли были для Ноттов.

Пока лорды обсуждали, Теодор сидел, погружённый в воспоминания. Каждый раз что-то заставляло будто бы забыть его о существовании сестры, отвлекало или отпугивало, и он даже не нашёл времени, чтобы проверить, цела ли она.

Наверняка Пожиратели устраивали карательные рейды в той части Лондона, но каков был шанс, что именно Джоли окажется их целью или жертвой? Практически нулевой.

«Может, проверить?» — подумал он — и тут же принял решение.

Едва досидев до перерыва, Теодор спешно покинул зал, наплевав на странные взгляды некоторых лордов и пэров, что провожали его в спину. Не меньше десятка раз его останавливали. По умыслу ли, стечением ли обстоятельств — но не в этот раз. Он решил для себя абсолютно точно, что отправится на Торнхилл-роуд, сорок четыре, в северной части центрального Лондона, в дом Анны, где двенадцатью годами ранее родилась его сводная сестра Джоли.

Теодор буквально взлетал по ступенькам лестницы, что опоясывала шахту лифта. Это была редкая прыть, он торопился, боясь то и дело отвлечься на всякую мелочь, что так и лезла в глаза. Мысли будто бы боролись с ним, заставляя его думать то о расхождении стандартизации котлов и измерительных чар, то о падении продаж мётел, то о прервавшейся лиге квиддича… Чтобы не сбиться с шага, он сосредоточился на снах, что пришли к нему ночью. Этого никогда не было, так же, как никогда нога человека не ступала на Луну, но это было реальнее, чем мысли о… о Джоли, конечно же, что то и дело сбивались, будто бы отбрасываемые самой магией.

Добравшись до Атриума, Тео закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь вспомнить, как выглядело место по этому адресу.

«Кирпичный дом… ну конечно же, кирпичный дом». Это было нелегко. В прошлый раз он чуть не стал жертвой бродячих собак, когда пытался разыскать дом Луи… о, проклятье! Теодор скрипнул зубами и потянулся магией вперёд. В последний момент он понял, что забыл место назначения, и едва не словил расщеп, но вывалился одним целым во дворике дома в Аберайроне, прямо в размокшую от дождя неухоженную траву.

Злой и возмущённый, Тео поднялся на ноги, скрежечя зубами. Взмахом палочки он очистил себя и, наконец, сосредоточившись, решил пойти обходным путём.

— Дерри!

Домашний эльф возник перед ним — на этот раз уже без передника и поварского колпака.

— Мастер Нотт, — кислым тоном поприветствовал его эльф.

— Перенеси меня в Лондон. Торнхилл-роад.

— Дерри никогда не был в этом месте, мастер Нотт, но знает, где это.

— Так перенеси так близко, как сможешь? — пристально посмотрел на него Теодор.

— Вам бы переодеться, мастер Нотт, — хмыкнул эльф. Тео скривился, наскоро трансфигурировав свою мантию в подобие комбинезона, какой носил сам Дерри, скрыв его плащом.

Дважды повторять не пришлось — и вскоре Теодор оказался в неприметном закутке у крупного перекрёстка, где на одном из домов красовалось табличка: «Торнхилл-роад, 2».

Лондон был родиной обозначений домов — и поэтому свои правила легко не соблюдал. Так что Тео не стал обольщаться этой находкой.

И тем не менее, он бодро зашагал вперёд, мысленно повторяя себе, что ему нужно было добраться до дома сорок шесть. Он уже понял, не нужно было прослыть святым Мунго, чтобы понять, что на него действовало какое-то проклятье. Подобно Конфундусу, оно заставляло его забывать о некоем человеке (чтобы упустить мысли, Теодор не называл это лицо даже мысленно иначе, как «человеком») и сбивало с толку каждый следующий миг.

В чём Теодор мог быть уверен в мире магии, так это в том, что на него никогда никто не применял ментальные чары. Он сам имел лицензию обливейтора и мог лишать памяти других, и зная, как это непросто, легко бы обнаружил такие травмы в своем рассудке.

Быстрым шагом он, погрузившись в мысли, сам не заметил, как дошёл до тридцать восьмого дома по улице. Перейдя забор, он наткнулся на дом восемьдесят шесть, но это его не смутило: Лондон… и вскоре он оказался у дома сорок четыре, буквально следующего по улице.

Кирпичное здание будто бы никак не поменялось. Ощущения возле него были престранные, Теодор будто бы почувствовал на себе десяток взглядом, и даже нервно повёл плечами, настолько это его смутило. Взбежав по лестнице крыльца, он всё ещё не смог отделаться от этого пренеприятного ощущения, которое было в новинку. «Чьё-то проклятье», — уверился он.

Место жительства того самого человека было наверху, на одном из этажей, и Тео хорошо помнил к нему путь — и через пару мгновений оказался там, впрочем, увидев совершенно не то, что ожидал. Из-под чёрной от копоти железной двери сверху, над потолком, виднелись следы копоти, а свежая краска на стенах снаружи свидетельствовала, что кто-то уже попытался закрасить следы пожара.

Огонь был стихией Теодора, но магии он снаружи не чувствовал… но внутри?

— Ч’го смотришь, — окликнула его с лестницы девица-маггла примерно тех же лет, что и он сам. — Там уже полгода как пожар случился. Нечего туда лезть, всё равно Джеки всё уже вынес, — легкомысленно усмехнулась она.

«Конфундус», — мысленно скомандовал Теодор, и девушка, смутившись, уставилась в пол, застёгивая свою кофту так, чтобы не было видно её поднятых безо всякой магии грудей. Дождавшись, пока она спустится, Теодор наставил палец на замок и сосредоточенно пожелал, чтобы тот открылся. «Алахомора».

Тщетно — он оказался не закрыт вовсе. Мрачный и заинтересованный обстоятельствами — «неужто это Пожиратели?!» — он зашёл внутрь, не став закрывать дверь до конца.

То, что встретило его за дверьми, было похоже на потухшее кострище. Всё вокруг было чёрным, как самая чёрная ночь в час волка, но чёрным не только от сгустившейся темноты, но и от копоти и сажи, выжженого до тла.

Теодор осветил себе путь Люмосом и ступил дальше. Огонь выжег всё, что было внутри, но он не чувствовал магии. Будто бы то, что свершилось в этом доме, имело совершенно маггловскую природу, маггловскую, и никакую больше…

В небольшой комнате покоились остатки двух кроватей, побольше и поменьше. «Джоли и её мать Анна», — подумал он с отстранённой грустью. Анна была, хоть бы и единожды, мила его отцу. Джоли ещё не была никому мила из тех, о ком он знал, но уже и не могла стать. Чёрная копоть и серый пепел под ногами — вот и всё, что могло остаться от обеих женщин в этом огненном пламенном вихре. Темнота заколоченных окон давила, удушала, ему было горько и жалко тех, кто погиб в этом страшном пожарище.

Тео почувствовал себя дурно. Ему вспомнилось, как миссис Норрис, ни в чём не повинная кошка старого сквиба, была зверски сожжена проклятым Пожирателем смерти. «Он заслужил это», — мысленно повторил Теодор. — «Заслужил ещё в тот миг, когда встал на этот проклятый путь».

Мысли его поплыли куда-то вдаль, и лишь краем сознания он испуганно услышал хлопок железной двери совсем рядом. Палочка инстинктивно скользнула в его руку, он обернулся, и…

…и увидел оскаленное вытянутое лицо с белой, налипшей на него кожей, раззявленной пастью и клыками, абсолютно не человеческими на вид. Это был вампир в облике молодого на вид старика.

— Бомбарда! — сорвалось с его губ первое же, что пришло в голову. Тварь, что подобралась к нему вплотную, занесла над его шеей клыки, чтобы превратить мага в вурдалака и тёмную тварь, отлетела с жутким визгом к двери. — Люмос Солем! Инсендио!

Здесь было нечему гореть, но вспыхнувший яркий свет озарил ещё по меньшей мере одно тело, тут же ринувшееся вперёд.

— Проклятье! Инкарцеро!

Он промахнулся! Промахнулся! «Вспомни, чему учил тебя Шизоглаз!» — завопил он сам на себя, и тут же слаженная, отточенная десятки раз комбинация откинула вампира от Теодора. Угли и головешки, что остались от домашней утвари сгоревшего дома, рвали кожу тёмного создания, что преследовало его в кошмарах.

Вдруг его разум затмила головная боль. Палочка чуть не выпала из его рук, а носом, почувствовал Теодор, пошла кровь. Первый, древний, но молодой вампир потух. Он стоял на коленях и будто бы молился, молился в странном тёмном жесте, и время вокруг Тео превращалось в желе.

— Ты слаб и жалок, мажёнок, — презрительным холодным тоном произнёс некто. Теодор не мог пошевелиться, таким вязким всё было вокруг, он даже не мог моргнуть, а головная боль всё била и била в его висках. — Хотел спрятаться в складках времени. Но я оказался хитрее, не так ли?

Свет Люмос Солем стал неярким, а молящийся вампир распался на десяток, что будто бы в галлюцинации окружили Теодора. Он не мог ни пошевелиться, ни призвать магию, ни аппарировать («Проклятье! Нужно было аппарировать прочь тут же!»), ни че го н е м о г т о л ь к о с м о т р е т ь в п е р ё д. . . .

Фигура говорящего проступала всё явственнее. Это был высокий и худощавый мужчина в деловом костюме. Его коротко стриженные с пробором волосы, высокие скулы и небольшие, глубоко сидящие глаза чёрного цвета, навевали ассоциацию с аристократом. Тонкие, почти незаметные губы, скрывали полный острых зубов рот, скорее похожий на акулий. Он сжимал в руке какой-то чемодан, а кроваво-красный галстук давал ассоциацию с всей выпитой им кровью… «старая, древняя тварь», — подумал Тео.

— Шутки ли это? Нет, не шутки, мальчишка. Ты уже связался с вампирами, и мы не забудем тех ран, что ты нам нанёс. Ты пожалеешь о них. Ты уже жалеешь, — с превосходством сказал он. — Маги всегда думают, что они — венец природы, но это лишь от врождённого тщеславия и эгоизма!

Он начал произносить какие-то страшные слова, от которых в ушах у Теодора зашумела кровь, будто бы готовясь вырваться из его тела. Это было больно, это было страшно больно, это была другая боль, чем от Круцио…

Вдруг всё кончилось, и он рухнул на пол, как мешок. Темнота поглотила его.