Дурацкие мысли по.... (джен)

Это была довольно потрепанная подушка порыжелого батистового полотна с полинялой алой наволочкой, обшитой совершенно осыпавшимися, а некогда золотистыми генуэзскими кружевами за четыре пенса. В верхнем правом углу все еще чернела маленькая дырочка с обгорелыми краями, напоминание о той страшной ночи 18** года, когда лорд Черчилль собственноручно застрелили свою первую жену, застукав ее со старшим конюхом на пышной супружеской кровати. В нижнем левом углу ясно проступали небольшие прогрызенные дырочки. Это были дырочки от зубов лорда Черчилля, когда его вторая жена застукала его на супружеском ложе с молодым поварёнком.

Но полноте об этой подушке. Хотя подушка эта лежала на кровати шотландского дуба, вывезенной в 17** из фамильного замка Уоллесов, и проданной за бесценок торговцу подержанной мебели, который в 19** продал данную кровать одному любителю антиквариата. Поговаривали, впрочем, что любовник этого любителя на этой кровати залюбил до смерти, а потом пытался сжечь, что, разумеется, не получилось. Кровать не сгорела, труп оказался в морге, а любовник в тюрьме. Но может это и вымыслы.

Кровать стояла в небольшой комнате с белеными стенами, одним большим окном на всю стену и деревянной дверью из пиломатериала, но ручка была этой двери изогнута каким-то странным узлом и зловеще поблескивала в темноте коридора, в котором то и дело перегорали лампочки.

По коридору сновали тени.

Кто это был?

Осталось неизвестным. Либо это были люди, либо это были привидения. Но комната пустовала. Кто-то периодически появлялся в комнате, менял простыни. Хлопковые на батистовые, батистовые на шелковые. Накрывал одеялом, пледом или покрывалом и исчезал вновь.

Шли секунды, минуты, часы, дни, месяцы. Комната скучнела и проваливалась в забытье заброшенных комнат. И вот однажды в комнату ввалились двое.

Кто?

В комнате не было ламп. А в окно светила луна. Следовательно, это была ночь. Эти двое завалились на кровать и принялись срывать с себя одежду, сопровождая все это действие вскриками и чмокающими звуками.

Комната с интересом прислушалась. Кровать тихонько скрипнула. Подушка напряглась.

Их было двое.

Кем они были?

Неважно.

Комната ждала действий.

Кровать собралась предпринять действия.

Подушка жаждала.

Когда любовные ласки стали интенсивней, подушка вклинилась между переплетенными телами и принялась забиваться в рот одному из человеческих особей.

Стон.

Хрип.

Треск.

Еще один стон, полный муки.

Ужасающий треск.

И все.

Комната прислушалась.

Тишина.

Кровать толкнула одно тело. Тело не отреагировало.

Подушка вылезла из-под второго тела все в слюне, крови и покрытая разводами какой-то белой жидкости. Подушка была довольна. Она была любима.

Утром пришли люди. Они убрали тела. Они оцепили комнату, они ползали по ней и собирали шерстинки и пылинки. Но потом люди ушли. А комната осталась одна.

Комната ждет.

Кровать ждет.

Подушка... Подушку унесли люди. Подушка, возможно, счастлива. Но комната ничего не знает о подушке.

За окном меняется пейзаж, а комната с кроватью ждут.