Сотвори Меня (гет)

Ада нет.

Кроме того, что рядом. (с)

Молниеносное невербальное заклинание — и волшебная палочка выскользнула у меня из рук. Это было обидно, чертовски обидно: сама я отказалась от невербальной магии еще во время войны с Вольдемортом. Уж слишком тяжелыми оказались последствия. Выжив после пыток Беллатриссы в поместье Малфоев во время поиска крестражей, я навсегда распрощалась с этим видом волшебства.

И сам Малфой прекрасно знал об этом, поскольку однажды сам помогал мне на очередном задании Министерства.

Знал и воспользовался.

Как и подобает такому ублюдку.

Закусив от обиды губу, я стояла в двух шагах от Малфоя и гневно буравила его взглядом, в то время как тот даже не удосужился открыть глаза и посмотреть на меня.

— Долго будешь еще пялиться на меня, Грейнджер? Или я так хорош, что не можешь оторваться?

Его усмешка, сопровождаемая томным подрагиванием век (о, Мерлин, я наконец-таки удостоена внимания его величества!), его расслабленная поза и моя палочка, валяющаяся где-то в траве, — все это толкало меня к немедленной расправе над Малфоем. Задушить. Выцарапать глаза. Хотя бы просто ударить…

Но я была уверена, к пощечине слизеринец готов. Он же у нас тут великий кукловод!

Соплохвостов ему в штаны!

Однако чего мой однокурсник не ожидал, так это того, что я со всей дури наступлю ему каблуком на носок ботинка.

В тот момент я сильно пожалела, что у меня лишь скромные пять сантиметров. В гардеробе стояли выходные с двенадцатью…

Он инстинктивно дернулся, но воспитание Люциуса, тети Беллы и малфоевское самообладание не позволили большего.

Жаль. Когда-то он мог долго и злостно орать по любому поводу. Только появись в поле зрения его слизеринского величия — этого было уже достаточно. Самый, что ни на есть, замечательный повод.

Твою мать.

Первое, что увидел надменный блондин, распахнув свои глазюки, — так это мое надменное выражение лица с явным, нескрываемым превосходством.

— Прекрати. Это. — Сказала я с нажимом на последнее слово.

— Прекратить что?

Устало закатить глаза или устроить истерику?

Он смотрел на меня не выражая никаких эмоций. Будто смотрел и не видел. Боюсь, в моих глазах была просто гамма чувств. Начнем с жалости.

— Прошу, не нужно…

— Просишь?

Все тот же ледяной тон, абсолютная незаинтересованность в разговоре.

Бесишь! Бесишь! Бесишь!

И, забыв, что Малфой был с самого начала готов к пощечине, я все же замахнулась.

В меня тут же ударило еще одно невербальное заклинание.

Скованная, я так и застыла в полуразвороте.

Тварь! Ублюдок! Мерзостная скотина!

— А если я не хочу?

— Чего ты не хочешь?! Чтобы ты сдох, урод!

Прошло мгновенье или два, когда до меня дошло.

Мерлин, я плюнула ему в лицо.

Попала точно на правую щеку.

И это, наверное, было бы даже смешно, если это не было так грустно. И страшно. Я даже не дышала — мне не хватало самообладания.

Жар в легких заставил меня вздохнуть.

Ничего не произошло… Малфой так и продолжал стоять в своей гребаной вальяжной позе. Продолжал стоять и смотреть.

Секундой позже он отстранился от стены и вытер щеку буквально взявшимся из ниоткуда носовым платком.

Заклинание, сковывающее меня, спало.

Я осторожно опустила руку и выпрямилась, ожидая… Сама не знала, чего я ждала. Или боялась…

Он уже убирал платок обратно в карман брюк, когда сказал:

— Переспи со мной так, без заклинаний.

Так просто, будто: «Пошли пить чай, Гермиона»!

На меня напал ступор, похлеще предыдущего, но я была уверена — новых чар слизеринец не накладывал.

Он просто выводит меня из себя — я теряю контроль над всем. Над собой, над ситуацией.

Ненавижу!

— Что?

— Ты слышала, — Малфой жадно впился в меня взглядом. — Прямо сейчас. Согласна?

Я молчала.

— Согласишься — и я оставлю тебя в покое. Даю слово.

— Слово?

Слово?

Мерлин, он что, серьезно?!

— Ты дашь Нерушимый Обет.

Мне нелегко дались эти слова. Ведь, считай, почти согласилась... В то мгновенье я не знала, ненавижу ли себя или мне так хотелось просто спокойно спать?

А он просто пожал плечами, слизеринская тварь!

— Договорились.

Дыши, Гермиона. Дыши. Не забывай дышать.

— Это тоже часть твоего эксперимента надо мной?

Блондин щелкнул пальцами, и моя волшебная палочка оказалась у него в руках. Опять эти безмолвные заклинания, чтоб их.

Он немного повертел ее в руках, а потом протянул мне. Я недоверчиво уставилась на него (хотя итак только и делала, что смотрела на него), но палочку взяла. Аккуратно, медленно.

Усмешка на его самодовольном лице не сулила ничего хорошего.

Как всегда.

Но, по крайней мере, я снова была вооружена. Правда, сомневаюсь: если что — она мне не сильно поможет.

— А как же.

Меня буквально разрывало изнутри. Хотелось исколотить этого падонка, надавать ему пинков, хотелось разбить ему нос, губы.

Губы…

Стоп, стоп, стоп.

— Почему я, Малфой?

Это был мой главный вопрос.

И своего рода — главный шаг. Ведь если он ответит мне сейчас — значит, действительно, близится конец. Конец моим мучениям. Конец моей жизни в роли «подстилки белобрысого хорька».

Конец.

Определенно, мне было противно от этих мыслей.

— Мне нужна была грязная кровь, — сказал он, уходя. А потом, обернувшись, бывший слизеринец добавил: — А я знаю только одну приемлемую грязнокровку. Уж сам Виктор Крам не устоял…

Юноша многозначительно и похотливо усмехнулся, после чего толкнул ворота замка, заходя внутрь университета.

Как только он скрылся, у меня в руке появилась записка.

«Иди к себе в комнату.

М.»

Гребаный Малфой.

Но если он даст Непреложный Обет, то… я согласна. В конце концов, я же уже с ним спала.

Причем неоднократно.

Но мои оправдания и «разумные» доводы не действовали. Все ведь было лишь поводом. Все было ложью!

Я лихорадочно повторяла себе, что я не во сне, что на мне нет никаких чар, что я не заколдована. Пыталась найти объяснение, но… Не могла.

Только одно крутилось в моей голове — я хочу его.

Мерлин!

Я хотела его… Хотела… И это было неестественно.

Неужели дело во мне, или всему виной гребаный эксперимент?

Я не знала, что думать.

Не знала.

* * *

Он пришел через полчаса. Зашел так, будто к себе домой. Я не ставила охранные заклинания, но пароль никто не отменял.

Малфой не удосужился назвать его. Но разве это было важно?

Подняв палочки, мы связали себя узами Обета. Все прошло нормально, хорек безропотно согласился со всеми моими требованиями, ни разу не перебив.

Это… настораживало.

Успокаивая себя, что нарушение карается смертью, я, глубоко вздохнув, будто отправляясь на гильотину, положила волшебную палочку на придиванный столик и с гордо поднятой головой направилась в спальню.

Быстрее начнем — быстрее закончим.

Расстегивала пуговицу за пуговицей на блузке и повторяла себе это.

Быстрее начнем — быстрее закончим.

Быстрее начнем — быстрее закончим.

Быстрее начнем — быстрее я получу его…

Нет!

Я замерла.

Это не я. Не я. Это все его гребаные эксперименты, будь он проклят!

Пообещав себе, что с хорьком разберусь потом (благо, теперь он связан Обетом), я резко обернулась, и моя блузка, уже расстегнутая, полностью распахнулась. Но, кажется, Малфой нисколько не был поражен увиденным.

Тварь.

Он стоял в дверном проеме, спокойно глядя в мою сторону. Мерлин, как же я ненавижу его ничего не выражающий взгляд, его безэмоциональное, малфоевское, выражение лица. Его холодность. Его презрение ко всему. В том числе и ко мне.

— Напомню тебе, не хочу, чтобы ты случайно умерла, — блондин усмехнулся (Снова! Какой раз уже за этот день, пикси ему в штаны! Только и делает, что ухмыляется!) и продолжил будничным тоном: — Наше соглашение подразумевает взаимную отдачу, Грейнджер.

Мне пришлось его перебить. Сказать, что поняла, что знаю, не маленькая! Не хотела его слушать. Не могла… Мне было трудно держать себя в руках и не наброситься на него — я пожирала его взглядом.

К тому же, если забыть, что он — ненавистный мне принц дома змей, я ведь могу получить немного удовольствия, верно?

Но это все же он…

Смотря слизеринцу в глаза, я молилась о двух вещах: первое, чтобы он быстрее закончил, а второе — чтобы не было заметно моего желания. Только не это!

Но, с другой стороны, ведь именно этого он и ждет? И чем быстрее начнем…

Я словно в лихорадке повела плечами, позволяя кофте свалиться вниз. Я глубоко вздохнула, а выдохнула, пожалуй, уже другая Гермиона: мне было плевать на зелья, чары, на хорька со своим гребаным экспериментом.

Наверное, он это понял.

Потому что в следующее мгновенье я оказалась на кровати, прижатая его телом. Малфой неистово целовал меня, кусая, терзая, сминая мои губы своими. В коротких передышках, набирая в легкие воздуха, он боролся со своей рубашкой и моим лифчиком. Я, кажется, старалась помочь ему, но вряд ли он оценил мой вклад.

Как только моя грудь оказалась обнажена, блондин прильнул к ней, оставляя дорожку мокрых поцелуев. Дойдя до соска, он нежно обвел его языком, а потом вобрал в рот. Я шумно вздохнула, а в следующее мгновенье губы Малфоя накрыли мои, в новом страстном порыве. Теперь же, целуя меня, он продолжал сминать мою грудь левой рукой, тогда как правой обнимал меня за талию, жадно привлекая к себе.

Это было лучше, чем во сне. Потому что я не спала…

Вдруг он отстранился — я тоже приподнялась на локтях. Наверное, как обычно, на лице у меня все было написано — гамма чувств: непонимание, смятение, удивление.

— Мне нужно снять с нас брюки, Гермиона, — слизеринец улыбнулся одними уголками губ, но и этого мне хватило на новую порцию удивления.

Однако этого Малфой уже не заметил — он был поглощен остатками нашей одежды. Умело стянув с меня брюки, он решительно стянул с меня и нижнее белье, что я даже ничего не успела ни сказать, ни сделать. Теперь я лежала полностью обнаженная.

Блондин встал с кровати и, смотря на меня (точнее, то мне в глаза, то на мое тело), принялся расстегивать свои штаны.

Меня трясло лихорадкой.

Я прикрыла глаза, а потом почувствовала, как сильное мужское тело накрыло мое собственное. И новый вихрь страстных поцелуев.

Призывно разведя ноги, я продолжала неистово целовать его, отдаваясь полностью охватившей меня страсти.

— Открой глаза…

Сладостный шепот щекотал мне то самое местечко под ухом, он почти касался губами моей шеи. Я трепетала.

И только мне стоило приподнять веки, как он вошел в меня.

Так резко и внезапно, что на миг замерла, впитывая в себя все ощущения.

У меня не было сил прервать наш зрительный контакт. Мне хотелось поцеловать его — но я не могла. Малфой нависал надо мной, оперевшись на руки в районе моих плеч. Его глаза были затуманены, они напоминали расплавленный металл.

Слизеринец начал двигаться… и остальной мир для меня перестал существовать.

* * *

Я кончила.

Это было настолько ярко, что в порыве оргазма я не заметила, как кончил Малфой. Наверное, я не верила в происходящее. Не верила, что все это реально, что все не сон. Что это со мной.

Что это — с ним.

Но было уже все равно.

Меня как будто что-то отпустило — я начала засыпать. И уже в полудреме я, практически ничего не соображая, чувствовала, как меня накрыли одеялом. И даже не было сил посмеяться над ситуацией — Малфой заботится о грязнокровке.

Ха-ха-ха!

Я заснула. Действительно заснула.

Без снов.

В коем-то веке.

* * *

Я думала, проснусь — его уже не будет. Но его пальцы на моей груди говорили обратное. Он спал, обняв меня сзади.