Привычка ненавидеть (гет)

Холодные больничные стены и запах лекарств настраивали не на самые лучшие мысли. Гермиона сидела, опустив голову на сцепленные ладони, и наблюдала за спящим отцом. Бледный, непривычно худой — один его вид заставлял сердце страдать. Тиканье часов раздражало. Оно казалось слишком громким, а меньше всего на свете Гермиона хотела, чтобы отец сейчас проснулся. Стоит ему увидеть её, он разволнуется, что в его состоянии совершенно недопустимо. Начнёт задавать вопросы, не сомкнет глаз до самого утра…

Гермиона очень хотела поговорить с ним. Обнять. Сказать тысячи слов, за все три месяца, что не могла этого сделать. Сложно было молча ждать, но покой папе был куда полезнее, а потому она продолжала сидеть, изучая его умиротворённое лицо.

Ей было горько от того, что она потеряла столько времени. Она могла каждый день слышать его голос. Драко был прав: она слишком честная. Лишь в одном она пошла против порядочности и банальной этики: она едва не поцеловала хозяина. Того, кто выказывал симпатию другой. Она едва не встала на пути у двоих равных друг другу и наверняка влюблённых человек.

Драко она не винила. То, что он едва не поддался эмоциям, было неправильно, но объяснимо. Мужчины часто совершают поступки, о которых приходится потом жалеть, но она… Как могла она допустить, чтобы в доме, в котором находилась потенциальная невеста, её жених проявлял привязанность по отношению к другой? Но всё же куда большую злость Гермиона ощущала из-за того, что, случись подобная близость снова, она не стала бы ничего менять. Она и не думала, что настолько эгоистична, и осознание этого ввергало Гермиону в уныние.

Промаявшись в сомнениях почти до самого утра, она и не заметила, как задремала. Разбудил её стук в дверь, и не успела Гермиона понять, что к чему, как в палату вошёл высокий худой мужчина в белом халате.

Отец, разбуженный утренним вторжением, присел в кровати и попытался понять, что к чему. Он был приятно удивлён, обнаружив у своей постели Гермиону, но в то же время его явно напрягало присутствие незнакомца.

— Меня зовут доктор Северус Снейп, — представился тот, протянув пациенту руку. — Я прибыл по приглашению мистера Малфоя. Я уже успел ознакомиться с вашей больничной картой, мистер Грейнджер, и могу утверждать, что оперативное вмешательство может полностью устранить недуг. Позвольте предоставить вам рекомендации, чтобы вы уверились, что, вверяя свою жизнь в мои руки, ничем не рискуете.

Гермиона не могла поверить. Этот человек, сосредоточённый и представительный, прибыл помочь им, в то время, как остальные врачи не давали никаких гарантий. Конечно, нельзя было знать наверняка, что он мастер своего дела и что отец с ним действительно в безопасности, но лучшей рекомендацией для Гермионы стала фамилия «Малфой». Она не знала, кто именно озаботился — Драко или Люциус, но выбору обоих она доверяла. И была неописуемо благодарна за такой удивительный шанс. Впрочем, оставался один неизъяснённый момент…

— Спасибо, доктор Снейп. — Гермиона также пожала врачу руку. — Вот только я не уверена, что наша семья в состоянии оплатить ваши услуги. Наша страховка не покрывает…

— Об этом не стоит волноваться, — оборвал её доктор. — Мои услуги уже оплачены. С вас требуется лишь согласие на проведение операции.

Поверить в такую щедрость было трудно. Конечно, Гермиона знала, что у семьи Малфой достаточно средств, но она знала также и примерные цифры — принять предложение она не могла.

— Простите, с вашего разрешения я бы хотела обсудить несколько моментов с мистером Малфоем. — Гермиона поспешно вскочила со стула и, заверив отца, что скоро вернётся, выскользнула в коридор.

Ей нужно было позвонить в Малфой Мэнор, поговорить с Драко. Принять в дар такую крупную сумму ей не позволяла совесть, а потому стоило обговорить сроки возврата долга. Только тогда она смогла бы дать доктору Снейпу добро, не ранее.

Однако в телефонном аппарате необходимости не было. Драко приехал лично. Стоял у кофе-автомата с двумя стаканчиками в руках и нервно покусывал нижнюю губу. Гермиона увидела его прежде, чем он её, и, повинуясь неясному порыву, бросилась к нему, не в силах сдержать широкой улыбки.

С момента последней встречи прошло только восемь часов, но она уже успела соскучиться так, что едва не плакала от счастья.

Заметив её, Драко печально улыбнулся и поспешил отставить стаканчики на столик. Для того, чтобы обнять её. Так сильно, что дух захватило. Его ладони пробежались по её затылку, скользнули к лицу, приподняли подбородок.

— Всё будет хорошо, верь, — прошептал он и поцеловал Гермиону в лоб. — Профессор Снейп — лучший кардиохирург из всех, что я знаю. Если кто и сможет помочь, то только он.

Протянув один из стаканчиков Гермионе, Драко жестом пригласил её сесть на пластиковый стул у дверей.

Гермиона медлила.

— Не знаю даже, как благодарить тебя, — сказала она, крепче сжимая стаканчик в ладонях. Ароматный напиток согревал через тонкий пластик, и всё равно по телу пробежала дрожь. — Но финансовая помощь… Я не уверена, что смогу хоть когда-то отработать такую сумму.

— Не волнуйся об этом, — успокоил её Драко. — Поверь, наша семья не обеднела.

Гермиона кивнула.

— Я понимаю. Просто… Это очень большие деньги, а я слышала, что ты собираешься жениться… И мои услуги больше не потребуются… Так что я даже не знаю, как смогу вернуть всё… А я должна. Иначе я не могу.

Драко нахмурился. Гермиона не понимала, на что он сердится, но он даже кофе отставил, явно готовясь к серьёзному разговору.

— Насчёт моей женитьбы, — начал он, и ладони его сжались в кулаки. — Я не знаю, кто сказал тебе об этом. Не скажу, что это неправда, но конкретно сейчас говорить об этом ещё слишком рано. В любом случае, я не думаю, что стоит связывать это с деньгами. Твоя семья ничего не должна моей, поняла? Я никогда не возьму с тебя ни пенса, так что даже думать забудь о каких-то там отработках.

Она хотела поспорить. Сказать, что не думать об этом она просто не может. Но вместо того сдавленно проскулила:

— Я не хочу расставаться с тобой…

— Что? — не понял Драко. — Зачем тебе расставаться со мной? К слову, я этого тоже не хочу.

Он взял её за руку, и Гермиона почувствовала, как в глазах закипают слёзы.

— Мой контракт истекает менее, чем через девять месяцев, но если ты женишься, не думаю, что мои услуги потребуются, и потому… У нас ведь нет этих месяцев, верно?

Наступила звенящая тишина, и, несмотря на снующий вокруг персонал, Гермионе казалось, что они одни на всём белом свете.

Пальцы Драко мягко скользили по её щеке, принося только ещё большую боль от осознания, что скоро всё закончится. Не стоило сближаться. Не стоило открывать душу. Не стоило влюбляться в хозяина. Сохраняй Гермиона дистанцию, сейчас её сердце не рвалось бы на части.

— Я не вижу причин расставаться с тобой, — прошептал Драко, прижимая Гермиону к своей груди. — И если ты думаешь так же, зачем нам разлучаться?

— Потому что ты женишься, — напомнила Гермиона, шмыгая носом, и сильнее зарылась лицом в его куртку. — Пусть не прямо сейчас, но всё же когда-то. И тогда я не смогу находиться рядом. Будет ли необходимость в гувернантке, когда рядом будет красавица жена?

Драко сощурился. Встретился с ней взглядом, словно пытаясь прочесть мысли.

— Ты говоришь так, словно имеешь в виду кого-то определённого, — заметил он.

Гермиона опустила глаза.

— Мисс Гринграсс… Я ведь понимаю, ради чего затевался вчерашний бал. Ты хотели объявить её своей невестой, и…

— Перестань. Не продолжай, — остановил её Драко. — Я не знаю, с чего ты решила, что между мной и Асторией что-то есть. Мы друзья детства, в своё время каждое лето проводили вместе — только и всего. Со временем каждый из нас пошёл своей дорогой. Ты ведь могла слышать, как Астория отзывалась о своей гувернантке. Неужели ты думаешь, что я стал бы жениться на девушке, которая считает прислугу людьми второго сорта?

— Я… — Гермиона зарделась. — Прости. Я… Нет, конечно. Я не думала. Просто… Карета, цветы…

— Астория из тех, кто любит, чтобы ей угождали, — пояснил Драко, беря её руки в свои.

Он был таким близким и таким тёплым, что Гермионе снова захотелось плакать. Потому что не имело значения, Астория ли станет его невестой, либо кто другой, важно было лишь то, что в жизни Драко появится любимая женщина, и Гермиона просто не сможет оставаться в их доме. Слишком больно будет наблюдать за чужой идиллией.

— Посмотри на меня, — попросил Драко, крепче сжимая её ладони в своих. — Пожалуйста.

Гермиона подняла глаза, прекрасно понимая, что сейчас в них отражена вся её боль. Лучше было держать её при себе, чтобы Драко не ощущал себя виноватым. Но Гермиона не могла сохранять равнодушие. Слишком сильно сжималось сердце, слишком больно было душе.

— Я устроил бал, потому что хотел представить тебя своим друзьям. — Его голос лился мягко и тихо. — И если бы ты надела платье, я понял бы, что ты согласна на это. Но когда ты не сделала этого, я увидел в том отказ. — Драко с шумом выдохнул и потёр переносицу. Было видно, что каждое слово даётся ему с трудом. — Гермиона… Я двадцать пять лет прожил с мыслью о том, что никто и никогда не сможет тронуть моё сердце. Я так легко дал обет безбрачия, что теперь мне смешно от собственной наивности. — Он нервно облизал губы и продолжил:

— Но стоило мне встретить правильную девушку, как все мои убеждения дали трещину, и я… Я совершал много ошибок, и эта — самая большая из них. Моя любовь может привести к очень плохим последствиям, и потому, хоть я очень хочу, но никогда не стану просить руки этой девушки. Я не смею обрекать её на возможные беды.

Обстановка накалялась. Все звуки, казалось, стали невероятно громкими, давящими, а боль в глазах Драко сделалась ещё отчётливее. Он словно ждал от неё чего-то. Вопросов? Ответов? Но Гермиона молчала, и потому, видя её замешательство, Драко пояснил:

— Я говорю о чердаке. Тайна, что находится там, может разрушить не одну жизнь, и потому связываться со мной — чревато. И я эгоистично готов был наплевать на это, но теперь не могу. Мне слишком дорога моя любимая, чтобы рисковать её жизнью и благополучием. А потому я не женюсь, Гермиона. Никогда. Хоть и хочу. Но вот признаться в своих чувствах я всё же должен. Просто потому, что больше не могу их скрывать.

Гермиона не нашлась, что ответить. Приободрить? Пожелать удачи? Предложить рискнуть ради возможного счастья? Либо же ухватиться за приоткрытую завесу тайны и узнать, наконец, что такого скрывается на чердаке, что пугает даже хозяина поместья?

Нет, говорить об этом не хотелось. Драко и так выглядел слишком несчастным.

— Уверена, что если эта девушка любит тебя так же, как и ты её, она пойдёт на всё ради вашего счастья. Победит всех злых демонов вместе с тобой, поддержит до конца…

Пальцы Драко дрогнули.

— А она любит меня? — спросил он неестественно глухим, хриплым голосом. Гермиона расслышала нотки надежды в этом вопросе. Драко казался невероятно уязвимым и открытым. Как никогда прежде.

— Я… Не знаю.

Гермиона была бы рада успокоить его. Заверить, что его чувства взаимны. Но могла ли она утверждать, не зная той девушки лично? Она вообще была вчера среди гостей? И если была, почему Драко предпочёл ей мисс Гринграсс? Всё из того же желания защитить?

Драко смотрел пристально, и страх явственно плескался в его глазах.

— Гермиона, — он снова провёл ладонью по её волосам. Бережно и нежно, словно касаясь чего-то невероятно хрупкого и ценного. — Задам вопрос иначе, потому что, кажется, твой пансион забыл развить твою догадливость… — Драко запнулся на миг, но затем сделал глубокий вдох и, установив зрительный контакт, спросил:

— Ты — любишь меня? Скажи как есть, не мучай, прошу. Потому что я до безумия, неистово, бесконечно люблю тебя. И я умру, если ты не ответишь мне прямо сейчас.

Гермионе показалось, что небо обрушилось ей на голову. Что мир сжался до крошечного атома, оставив лишь вопрос, лишь признание, лишь соединённые руки. Она не могла поверить в то, что слышит. Она, конечно, замечала симпатию Драко и знала, что вчера ночью он хотел её поцеловать. Но поцеловать и любить — две совершенно разные вещи. Признание оказалось таким неожиданным и волнующим, что один из вопросов, не менее важных, так и остался без ответа. Опасность, исходящая от таинственной личности на чердаке, напрямую связанная с возможным браком — всё это сейчас казалось незначительным. Пустым.

Единственно важными были слова, которые продолжали повторяться на задворках сознания. «Люблю. Неистово. Бесконечно». Самые главные слова. Взаимные слова.

Гермиона, не зная, куда деть себя от смущения, сильнее вцепилась в длинные прохладные пальцы и тихо прошептала, отведя взгляд:

— Я… тоже люблю тебя.

Драко издал громкий вздох облегчения, и крепкие руки снова объяли Гермиону кольцом.

— Моя девочка, — выдохнул он ей в волосы. — Моя. Моя… Не отдам. Не отпущу.

Гермиона лишь сильнее прижалась к его груди, ощутив под щекой слегка учащенное сердцебиение. Её сердце также отплясывало чечетку, но внутренний голос шептал, что можно уже успокоиться. Что всё худшее позади, а трудности... Что бы это ни было, вместе они непременно с этим справятся.

— Драко… — проговорила она тихо. И добавила мысленно: «Мой».

Сказать такое вслух было всё ещё боязно, и всё же неуловимое ощущение счастья с каждым мигом сильнее разрасталось, погружая Гермиону в бесконечный водоворот любви и нежности.

Жизнь налаживалась. Отец должен был в скором времени поправиться, а любимый человек… Более не нужно было скрывать своих чувств. И пусть её всё ещё одолевало очень сильное смущение, будущее теперь, без сомнения, ждало их самое прекрасное.