Пока сияет звезда (гет)

Вспыхнув красным золотом под прощальным поцелуем закатного светила, густая крона раскидистого маллорна резко потемнела на фоне фиолетовых переливов неба. Сорвавшийся от неосторожного прикосновения ветра крупный золотой лист медленно и плавно закружил в воздухе, словно повинуясь разлитой вокруг мелодии и не спеша закончить у земли свой танец. Вслед за ним от вершины огромного дерева заскользил вниз поток переливчатого сияния, очерчивая крошечными огоньками вьющуюся вокруг ствола лестницу и многочисленные этажи настилов среди густого переплетения ветвей. Ночь под деревьями осветилась серебром, когда в руках эльдар один за другим вспыхнули яркие фонарики, словно долетевшие до земли искры разгорающихся над головой звёзд.

На поляне вокруг маллорна владык собрались, наверное, все обитатели Карас Галадона — по крайней мере, именно так казалось Эленье, растерянно оглядывающей нарядных галадрим, расположившихся у корней гигантского дерева. Тихий говор мелодичных голосов и журчание ручья вторили мелодии невидимых музыкантов, скрытых среди ветвей и листвы. Звенели переборы серебристых струн арф, пела голосом леса одинокая флейта. Тени и блики мешались, скользя по поверхности тёмной воды, играя с немногими осыпавшимися листьями, пытаясь укрыться от ярких светлячков-фонарей и прячась среди потемневших крон. Эльфы выжидали, ловя последние отблески света перед наступлением длинной ночи.

Украдкой взглянув на стоящего рядом Халдира, Эленья снова отвела взгляд. Никогда прежде не видела она стража таким — одетый в богато расшитые серебром и жемчугом серо-синие одежды, с непривычно перевитыми серебристо-синим шнуром волосами он стоял, вскинув вверх лицо, сосредоточено разглядывая темнеющий небосвод. Спокойный и уверенный, безупречный и холодный. Как и все вокруг… Ощутив укол разочарования при виде его отстранённости, Эленья чуть шевельнула пальцами и попыталась высвободить ладонь из его руки.

В тот же миг взгляд стража обратился к девушке:

— Что случилось, моя радость?

Негромкие слова, ставшие уже привычными, участливое внимание в голосе и что-то непонятное, старательно скрываемое в синей глубине его глаз, остановили Эленью. Она промолчала, не ответив, а Халдир крепче сжал её ладошку и поднёс к губам прохладные пальчики:

— Что с тобой, милая? Что тебя тревожит? — Протянув руку, он поправил на девушке прикрывающую плечи короткую накидку, отороченную белым пушистым мехом, и убрал с её лица прядь волос.

Эленья мотнула головой, уворачиваясь от его осторожных прикосновений и не желая открывать всем взглядам темнеющий на лбу след. Высвободив руку из его руки, она попыталась передвинуть удерживающий косы венок из крупных белых цветов, переплетённых серебряными нитями — подарок дочери Орофина, довершивший присланный накануне владыками наряд. Расшитое жемчугом и серебром мерцающе-серое платье и мягкая тёплая накидка, что были в принесённом Келеглим свёртке, как нельзя лучше подходили для ночного празднования, но, глядя на них, Эленья впервые по-настоящему задумалась о приглашении владык.

Все долгие дни в отсутствие стража, занимая себя любыми делами в попытке отогнать тяжёлые мысли и тоску, она ни разу не помышляла о развлечениях и не стремилась к ним. И лишь сегодня утром, растерянно взглянув на лежащие рядом наряды — свой и Халдира, — поняла, что не знает о предстоящем вечере ничего. Лихорадочно пытаясь восстановить в памяти прожитые в Имладрисе месяцы, она осознала, что вся прошлая зима была для неё чередой серых дней, обрывками невнятных сновидений и зыбучей пустыней памяти, безвозвратно поглощающей короткие дни от рассвета до заката. Пустыней, из которой её настойчиво вытащил «отец»… Но это не прибавило ей знаний о тех днях кипевшей вокруг жизни, что затерялись среди отрешённой серой пустоты. Обрывки мыслей, осколки воспоминаний и пустота...

Она не помнила и не знала о предстоящем празднике ничего… Кроме того, что Халдир отчего-то упрямо желал привести её сюда…

Снова поймав руку Эленьи, Халдир крепко сжал подрагивающие пальчики:

— Что с тобой? — настойчиво повторил он.

— Не знаю... — подняла девушка взгляд.

Прочтя в зелёных глазах почти испуг и уловив среди взметнувшегося вихря её мыслей растерянное непонимание, страж на мгновение удивился:

— Ты ведь была прошлой зимой в Имладрисе, а в Каминном зале празднуют...

— Я почти не помню, что было той зимой... и не была до весны нигде...

Он обнял её одной рукой, тотчас же позабыв при виде дрогнувших ресниц о старательно расправляемой накидке, и прижал к себе, не выпуская из второй руки её ладонь.

— Что мне нужно делать? — глухо спросила она, уткнувшись в его плечо.

— Ничего. — Он поднёс к губам её руку, переплетая пальцы, и попытался утишить вихрь испуганных мыслей. — Ничего не нужно делать. Просто будь рядом.

— И всё? — она подняла голову, пытаясь заглянуть в его глаза.

— И всё, — кивнул Халдир, отпуская Эленью, но всё равно ощущая её взволнованное сердцебиение, отдающееся даже в ладони. — Ничего не бойся, мэль. Я ведь с тобой, и я обещал показать тебе Лотлориэн...

Его последние слова растворились в звуках заигравшей громче музыки, и взгляды всех собравшихся обратились к ведущей на маллорн лестнице, где появились в сопровождении нескольких галадрим владыка Келеборн и владычица Галадриэль. Их высокие величественные фигуры в белоснежных, расшитых серебром одеждах, освещённые фонариками приближённых, казалось, сами источали яркий свет. При первых же словах звучного голоса Келеборна все разговоры разом стихли, и, направляясь по его приглашению в торжественной тишине к лестнице под руку с Халдиром, Эленья запоздало узнала в стоящей за спиной владыки фигуре Элладана. Так и не найдя нигде поблизости второго Эльрондиона, девушка с удивлением взглянула на темноволосого эльда, отвлёкшись на время от своих волнений. Тот мягко улыбнулся уголком губ, чуть вскинул бровь и едва заметно склонил голову, вежливо приглашая следовать вверх, игнорируя и отметая вспыхнувшие в мыслях Эленьи любопытство, вопросы и интерес.

Халдир чуть пожал руку Эленьи, первым ступая на бесконечную извилистую лестницу и делая вид, что не заметил её отвлечённой рассеянности и взглядов, бросаемых на Элладана.

Музыка смолкла, а отзвуки льющейся над лесом мелодии подхватил одинокий голос — голос владычицы Галадриэль. Не спеша поднимаясь вверх по лестнице под руку с владыкой во главе длинной процессии следующих за ними галадрим, она останавливалась у каждого из множества таланов на пути к вершине дерева и зажигала расставленные фонари. Ослепительное сияние ширилось и разливалось по ветвям древнего гиганта, ночь беспомощно отступала перед рукотворным светом эльдар, а песня владычицы крепла и летела к звёздам, сплетая в переливах звучания множество чистых звонких голосов...

* * *

Тихий напев одинокого голоса был едва слышен, заглушаемый и шумом шепчущейся листвы, и плещущейся далеко внизу водой. Но всё же взгляд темноволосого эльда безошибочно нашёл среди сплетения тонких ветвей изящную девичью фигурку в дрожащих тенях, сидящую на широкой ветке над пропастью золотого леса. Свесив ноги в бездну и чуть покачивая в такт напеву зажатым в руке кубком, она шептала-напевала что-то неразборчивое. Ветер трепал светлые распущенные волосы, взметал почти до колен подол лёгкого, не по зиме, платья, срывал и кружил золото листвы. Но она неподвижно сидела, подняв лицо к мерцающей над головой бесконечности, словно высматривая что-то в длинной веренице видений среди сияющих звёзд.

Ветер вздохнул в очередной раз, и до молчаливого слушателя донёсся тихий вздох: «Келебриан...» Шевельнув вытянутой вперёд рукой, сидящая эллет перевернула кубок, и алые слёзы оросили под ней листву, смешавшись где-то далеко внизу с быстрой водой.

Уже не скрываясь и желая привлечь внимание к своему присутствию, эльда направился к деве, намеренно качнув по пути несколько тяжёлых ветвей.

Вздрогнув и выйдя из своей задумчивости, эллет резко обернулась, с удивлением встретив приблизившегося воина в тёмных одеждах.

— Осторожнее, эрниль⁽¹⁾ Эльрондион, эти ветви сегодня влажные, — насмешливо бросила она, узнав явившегося гостя и пытаясь скрыть недовольство собой, не заметившей его незаметного появления. Она стряхнула с рук и лица мелкие капли росы, брызнувшие с дрожащего полога листвы над головой, и добавила: — Они не только с лёгкостью расскажут всем о твоём появлении, но и могут помочь быстро спуститься вниз помимо твоей воли.

Не обращая внимания на её насмешки, сын Эльронда приблизился и остановился рядом, молча наблюдая за поблескивающим кубком в её руках.

— Что ты здесь делаешь? — так и не дождавшись ни слова ответа, дева равнодушно отвернулась.

— Не самое лучшее время, чтобы так вспоминать о живых, — наконец тихо произнёс эльда, присаживаясь рядом.

— В моём мире её больше нет, — прозвучал холодный ответ золотоволосой красавицы, отозвавшись горечью и болью в другом сердце.

— В твоём мире уже никого нет, — не сдержался он.

— Да, Эльрондион, ты прав, — пожала дева плечами. — Зачем ты пришёл сюда? И как нашёл меня?

— Твой отец сказал, где тебя найти, — солгал эльда. Зачем ей знать, что для него уже давно не секрет то место, где она сидит ночами, ведя молчаливые разговоры со звёздами? И к чему сейчас говорить, что в его сердце её молчание звучит громче криков? — Я пришёл, потому что люблю тебя, Маллениэль.

Кубок выскользнул из дрогнувших пальцев. Эльда подхватил его на лету, бесшумно поставил рядом с приткнутым у ствола кувшином и накрыл обеими руками холодные руки эллет:

— Я пришёл в надежде...

— Уходи, Эльрохир, — глухо выговорила дева, отдёргивая руки и отстраняясь. Не глядя на гостя, она отодвинулась подальше, крепко вцепившись дрожащими пальцами в ветку под собой. — Уходи по-хорошему. А то ведь путь вниз может оказаться намного короче, чем к вершине. — Последние слова всегдашней насмешки прозвучали с едва уловимой угрозой, но всё же фальшиво и почти беспомощно.

Дева резко замолчала.

Эльрохир нарочито медленно повернулся к ней лицом, устроился поудобнее на краю бездны, подогнув под себя ногу, и наполнил вином кубок:

— Ну что ж... Вино ещё есть, значит, и у тебя есть возможность вылить его за меня. — Он пригубил напиток и поставил его между собой и девой. — Или выпить со мной. Ночь только началась. И я не уйду отсюда никуда, пока она не закончится. Для меня одного или для мира — уже не важно, — жёстко закончил он, неотрывно глядя на побледневшую собеседницу.

Та вскинула голову, и её взгляд вспыхнул вызовом, скрестившись с холодным и острым, как клинок, взором сына Эльронда.

— Давай, Маллениэль, — криво усмехнулся эльда, подзадоривая, как всегда во время их поединков на мечах, — тебе решать.

Она протянула руку, подняла кубок и молча устремила в него взор, не замечая, что всплеснувшее от резкого движения вино стекает по ребристым граням сосуда, пачкает её руку — алое, тёмное, как кровь.

— Моя мать вчера сказала отцу, что желает покинуть эти земли. — Запрокинув голову, Маллениэль махом осушила кубок, не глядя на Эльрохира, и замолчала.

Когда она снова заговорила, её голос подрагивал от напряжения, словно натянутая до предела струна, а лицо полностью скрыли разметавшиеся от ветра волосы.

— Она не желает больше жить здесь. И не желает видеть меня такой. И просит уехать с ней. Но я никуда отсюда не уйду. Мой дом здесь, я останусь с отцом и братьями. И я поклялась защищать границы этих земель до поры, пока здесь живёт мой народ...

Она взглянула наконец прямо в лицо Эльрохира:

— Ты не можешь любить меня, эрниль Эльрондион. Любви нет, это мираж, видения и обман, — хрипло выговорила она и прикрыла помутневшие глаза. — Моя мать клялась в любви отцу, а сейчас желает уйти. Твоя мать покинула и вас, и свой народ, и тоже ушла, а твой отец не остановил её. Хотя мог, я чувствовала, что мог... Но не захотел. Наш народ поёт о любви к этим землям — а потом уходит. Ты тоже уйдёшь, — горько усмехнулась она и прикусила губу, пытаясь удержать непрошенные эмоции. — Уйдёшь, как и все, когда поймёшь, что во мне давно осталась лишь пустота...

— Ты же сама знаешь, что это не так, Маллениэль! — перебил её эльда. — И не нужно осуждать тех, кто выбрал свой путь.

Он осторожно забрал у девы пустой кубок, чуть коснувшись дрожащей руки, отставил его в сторону и придвинулся ближе. Протянул руку, поддавшись желанию коснуться гладкой бархатистой щеки, и на миг задержал пальцы у её лица.

— Что бы ты ни выбрала, что бы ни сказала сейчас, я всё равно буду тебя любить. И в моём сердце всегда будет надежда. Пока оно бьётся. Разве не так?

Маллениэль вздрогнула от его слов и подняла голову:

— Я говорила это твоему отцу, а не тебе...

— А услышал я. — Пальцы Эльрохира скользнули по щеке девы мимолётной лаской. — И моя надежда живёт уже слишком давно, чтобы и дальше молчать. Я не хочу видеть твою тоску и боль. Я мог бы попытаться вернуть прежнюю Маллениэль...

— Её больше нет, — отрезала дева, тряхнув головой. — А та, что перед тобой, видела и пережила слишком много, чтобы дать тебе счастье, Эльрохир.

Он усмехнулся и пробормотал вполголоса:

— По крайней мере, я уже не Эльрондион.

Маллениэль подняла на него усталый тоскливый взгляд:

— Уходи...

— Нет, — он покачал головой. — Моё сердце ещё стучит. — Он взял её руку и приложил к своей груди. — И ты всё же выпила со мной тот кубок.

Всхлипнув, Маллениэль отвернулась, пытаясь спрятать лицо. Эльрохир тихо приобнял её за плечи и привлёк к себе.

— Я клялась защищать твою семью... — услышал он неразборчивый шёпот. — Защищать, а не губить. И не сумела сберечь...

Накрыв ладонью её руку на своей груди, он опустил голову и выдохнул в чуть влажные золотые волосы:

— Защищай. Я не собираюсь мешать твоей клятве.

Эллет снова всхлипнула и ткнулась лбом в его грудь:

— Сейчас не лучшее время, чтобы говорить о будущем. Ты же сам видишь, что творится за границами наших земель. Я не могу сейчас думать о...

— Тогда ничего не говори, — тихо ответил он, обрывая неуверенные слова и едва касаясь её подрагивающих плеч. — Я буду ждать...

Она отстранилась и чуть отодвинулась, не поднимая головы и не глядя на собеседника. Села, свесив ноги вниз, и кивнула на кувшин:

— Налей мне вина, эрниль Эльрохир.

Он молча наполнил и протянул ей кубок. Выразительно кивнув, она заставила его отпить первым. Затем протянула руку и вопросительно приподняла тонкую бровь. Он взял её правую ладонь, стёр алые капли пролитого напитка, взглянул в хмурое лицо и накинул ей на спину свой плащ.

Маллениэль приняла кубок, упрямо дёрнула продрогшим плечом, ощущая тепло чужой одежды, и сделала глоток. Так и не высвободив пальцы из руки молчаливого, всепонимающего и терпеливого гостя...

* * *

Рука Эленьи, потянувшаяся к кубку, остановилась на полпути к вину, прижатая к столу рукой Халдира.

— Поешь, мэль, — почти неслышно произнёс страж, повернувшись к девушке.

Та взглянула на наполненную едой тарелку перед собой и едва удержала готовый сорваться тяжёлый вздох. Поёжилась под холодным порывом ветра, пробравшимся под накидку, и перевела умоляющий взгляд на Халдира.

Есть не хотелось. Необъяснимая растерянность и нервная дрожь от присутствия перед множеством незнакомых эльдар не проходила. Но вино согревало и понемногу расслабляло, придавая уверенности и вызывая ощущение тепла на продуваемом ветром талане. Горящий в центре площадки огонь в огромном очаге, вокруг которого были расставлены столы, казалось, совсем не давал жара. И Эленья уже не первый раз с момента начала торжества успела порадоваться тёплому и мягкому подарку владык, согревающему плечи. А ведь она, глядя на Халдира и семью его брата, собиралась идти сюда в одном платье! Хороша бы она сейчас была, сидя со стучащими от холода зубами.

Но есть всё же не хотелось…

— Поешь… — снова тихо повторил Халдир.

И Эленья неохотно ковырнула полуостывший ужин, втайне надеясь, что страж вскоре отведёт озабоченный взгляд.

Пир у горящего огня под светом звёзд шёл своим чередом. Но не слышны были обычные застольные шутки, весёлые голоса или смех захмелевших от щедро льющегося вина гостей. Эльфы в основном молчали, слушали тягучие напевы менестрелей, обменивались наполненными кубками и время от времени подходили к горящему очагу в центре талана. Замерев на некоторое время, словно ведя беседу с кем-то невидимым, они плескали вино в огонь и возвращались к своему месту. И печален был их взгляд, полный памяти, боли и времени.

Эльфы вспоминали. Вспоминали тех, кого уже не было среди собравшихся за круговыми столами, вспоминали друзей, близких и родичей. И времена, что делили когда-то с ушедшими. Деля долгую ночь, они делили и груз — памяти, потерь, вечности.

Встав из-за стола, Румиль чуть тронул плечо Халдира и направился к центру талана. Орофин и Халдир переглянулись, разом поднялись и последовали за братом. Эленья проводила их растерянным взглядом и ощутила лёгкое прикосновение незаметно приблизившегося виночерпия. Вложив в руки девушки наполненный кубок, он понимающе улыбнулся её смущению и чуть кивнул, поощряя присоединиться к стоящим в центре стражам.

Судорожно стиснув ребристый сосуд, Эленья резко выдохнула. Чего от неё ждут? Как себя повести? «Будь рядом...» — вспомнились слова Халдира, и она задумалась, глядя на молчаливых братьев у яркого огня. Их единят утраты, и они способны помочь друг другу, облегчить боль, развеять тоску, разделить мысли. А она? Ничего не помнящая, ничего не терявшая безвозвратно — чистый лист, пустота, зов безысходности... Тряхнув головой, Эленья решительно отмела горькие мысли и ещё сильнее сжала в руках кубок. Перед глазами встала Эллотмериль — в свадебном венке с потемневшим от давней печали лицом; промелькнул Халдир — как в тот вечер в Каминном зале, когда на смеющемся лице ярко сияли льдом замёрзшие глаза... Может быть что-то и она сможет. Или хотя бы попытается...

Решительно приблизившись к центру талана, Эленья встала рядом с Халдиром. «Тинтиэль» — отчётливо выговорила девушка, выплёскивая вино. Отставила кубок на край очага, по прежнему не чувствуя жара, и словно во сне направилась к своему месту. Обострившимися до предела чувствами она отчётливо ощущала взгляды замерших у огня братьев-стражей — и изумлённые, и недоверчивые, и встревоженные. Гул приглушённых голосов и печальные напевы менестрелей, потрескивание очага и шёпот ветра смешались для неё в один неразличимый звук, перебиваемый лишь громко стучащим сердцем. Своим или чужим — она уже не знала и не хотела разбирать. Заметив на губах наблюдающей за ней владычицы ласковую ободряющую улыбку, Эленья почтительно склонила голову, осушила до дна стоящий у своей нетронутой тарелки кубок и отвернулась от стола, собираясь отойти и побыть наедине с обрушившимися мыслями.

— Всё верно, отойдём к мосту, — неслышно приблизившийся Халдир поймал её руку, крепко стиснул и потянул за собой.

Они быстро миновали столы, уходя всё дальше от ярко освещённой площадки, обошли ведущую на талан лестницу, достигли края, откуда убегал в темноту один из множества переходных мостов. Халдир остановился.

— Скажи мне, что с тобой происходит, Эленья?

Девушка промолчала, наблюдая в полутьме за взволнованным стражем. Он выпустил её руку и взял в ладони лицо, склонился ниже, вглядываясь в глубину глаз.

— Почему? Почему ты не доверяешь мне и не желаешь слышать?

— Я всё слышу, Халдир. Но я живу словно на чужом месте... не меня ты видел рядом, когда делал выбор. Это есть в твоём сердце, эта боль жива. И я, если смогу...

Халдир со стоном припал к её губам, пытаясь остановить сбивчивые слова.

— ...не меня ты выбирал... — невнятно договорила Эленья сквозь настойчивый поцелуй.

— Но супружеские клятвы я принёс тебе! — оторвавшись от её губ, он снова заглянул в зелёные глаза, удерживая в ладонях лицо и едва касаясь кончиками пальцев бледных щёк. — Тебе... И с тобой мы делим жизнь, как муж и жена. Тебе открыты и мои мысли, и моё сердце. И я не знаю, что ещё мне сделать, чтобы ты до конца поверила и приняла мои обеты.

Он помолчал, скользя пальцами по её скулам, очерчивая дрожащие губы и ощущая биение сердца на нежной шее. Эленья коснулась рукой его щеки и слабо улыбнулась.

— Я верю, Халдир.

— Веришь, но ревнуешь! К прошлому, к тому, чего никогда не было! И не желаешь слышать или говорить о будущем, и принуждаешь давать невыполнимые обещания! — Он тяжело вздохнул и заговорил спокойнее: — Не в моих силах изменить то, что было. И вина за прошлое, за её выбор судьбы, всегда будет в моём сердце. Владыка Эльронд оказался мудрее меня — он отпустил ту, что любил... и сохранил жизнь. Я же считал, что смогу сам стереть боль воспоминаний, не слышал её просьб и не воспринимал отказы — и сгубил Тинтиэль. Я шёл против её желаний, был уверен, что смогу стать ей хорошим мужем, слушал доводы разума, а не сердца. И она выбрала за нас двоих... выбрала иное... — Он снова помолчал, чуть повернул голову и прижался губами к холодной ладошке, поглаживающей его щеку. — Мы никогда не говорили о любви. Мы оба желали брака не сердцем... И ни разу за всю жизнь я не слышал тех слов, что сказала мне ты...

— Халдир... — Эленья попыталась обнять его, но он не отпустил её руку.

— Не в моих силах здесь что-либо изменить. Это всегда будет со мной.

— Халдир, послушай! — Эленья с усилием высвободила руку и обвила его шею. Он склонил голову и прижал девушку к себе. — Я знаю это! И в моём сердце нет ревности. Я лишь хочу видеть тебя счастливым. Хочу, чтобы ушла твоя боль. И чтобы ты перестал винить себя за...

— Тогда будь со мной, — перебил её Халдир. — Будь рядом, прими мои клятвы, надень кольцо на палец... Если желаешь, давай соберём гостей и объявим перед всеми...

— Халдир! — Эленья в свою очередь оборвала его речь, накрыв ладонью губы.

Он разочарованно застонал и мотнул головой, пытаясь договорить.

Она привстала на цыпочки, убрала руку и сомкнула его уста поцелуем:

— Мне ничего этого не надо, — еле слышно выдохнула, с трудом оторвавшись от его губ. — Ничего не хочу — ни праздников, ни даров. Кроме одного...

Он выжидающе замер, забывая дышать, а она усмехнулась:

— Подарить тебе детей.

Едва взглянув на ошеломлённого неожиданными словами стража, Эленья не удержалась от смеха:

— Я не имею в виду сей же момент.

Он резко выдохнул и опустил голову, осторожно прижимая к себе девушку, пряча лицо в золоте волос:

— Больше всего на свете я хотел бы быть уверен, что, уходя из дома, вернусь назад и смогу обнять тебя... и наших детей. Но сейчас... я... Я каждый раз не знаю, вернусь ли вообще. И как?.. Как мне уходить с мыслями, что могу оставить...

— А как быть мне? Как жить с мыслями, что однажды уйду навсегда, ничего не оставив тебе? — перебила его Эленья, отстраняясь и заглядывая в глаза.

Он нежно провёл ладонью по её щеке до изгиба шеи, тронул губами висок:

— Однажды всё будет, моё сокровище. Я уверен, что однажды у нас с тобой будет всё. Пусть лишь хоть чуть-чуть отодвинется тьма от наших границ, и наступит то время, что я смогу спокойно провести с семьёй.

Он крепче сомкнул объятия, стараясь одновременно и успокоить биение собственного сердца, и согреть холодные ладошки у своей шеи. Она прильнула к нему, не чувствуя больше ни холода, ни усталости, ни тревог. И лишь перемигивающиеся среди золота листвы звёзды с одобрением глядели на застывшую у края талана пару, ловя обрывки слов…

Ветер усилился, зашумел в кронах, стряхнул с ветвей хрупкую листву и капли влаги. Халдир поднял голову, бросил беглый взгляд на поблекшие светлячки звёзд и снова утонул в зелёном омуте любимых глаз — манящем и пьянящем сильнее самого крепкого вина.

— Ты так ничего и не съела, — прошептал он в хмельную бездну. — А ведь уже заканчивается ночь…

— И что? — счастливо улыбнулась она.

— Наступает рассвет…

— Для меня он уже наступил.

Страж улыбнулся:

— Пойдём, вряд ли ты знаешь, от чего пытаешься отказаться.

Эленья с вызовом вскинула бровь, но получила лишь лёгкий поцелуй:

— Падо, хэрвэс нин мэлетриль.⁽²⁾

Засмеявшись от непривычного обращения, Эленья сжала руку стража и поспешила следом за ним к виднеющемуся за стволом маллорн размытому свету.

Огонь догорал. Угасал вместе с заканчивающейся ночью, временами недовольно шипя, потрескивая, выбрасывая искры и взметая к сереющему небу яркие язычки пламени. Ветер разыгрался сильнее, кружа почти настоящим листопадом и осыпая собравшихся росой. Эльфы покинули свои места за столами и стояли у восточного края талана, устремив взгляды к небу.

Халдир и Эльнья встали чуть поодаль от общей шеренги гостей, между затухающим очагом и бездонной пропастью, стараясь не привлекать к своему появлению внимания. И всё же от владык их долгое отсутствие не укрылось — Эленья ощутила насмешливый взгляд Элладана и сочувствие владычицы сразу же, как вышла к кругу угасающего света. Владыка Келеборн лишь чуть кивнул головой и снова повернулся к супруге. Владычица Галадриэль запела.

И снова её голос набирал силу постепенно — теперь уже вместе с разгорающимся над лесом новым днём. И на сей раз ему вторили уже не только эльфы, но и птицы, встречающие новый рассвет. А ночь уходила, теснимая розовой дымкой зари, пряталась в сумраке чащи и растворялась в бесконечности неба. Эленья закрыла глаза и откинула голову назад, прижавшись затылком к плечу Халдира. Ей хотелось петь — как птице, как воздуху, как новому рассвету. Песня росла и билась в груди, рвалась на волю, навстречу утру и новым надеждам.

— Спасибо, что согласилась, — услышала Эленья над ухом тёплый вздох, — разделить со мной эту ночь…

Обернувшись к Халдиру, девушка открыла глаза, едва удерживая жгучие слёзы необъяснимой радости и волнения. И лишь сейчас заметила, что на залитой яркими лучами солнца площадке кружатся в танце владыки, увлекая всё больше пар гостей в чарующий танец.

Халдир положил руку на талию Эленьи и взглядом спросил согласия. Она улыбнулась сквозь слёзы и коснулась его плеча. И тут же испуганно отпрянула, боясь потревожить недавнюю рану. Он тоже улыбнулся, вернул её ладонь на своё плечо и накрыл рукой, сплетая пальцы. Сделал первый шаг… и мир растворился, исчез в головокружительном водовороте счастья, сиянии глаз и сладком напеве рождающегося дня.

Выпитое ли вино было тому причиной, усталость ли долгой ночи, пережитые волнения или обрушившиеся с рассветом эмоции, но после Эленья могла с трудом сложить ясную картину ослепительно-прекрасного утра. Кружась в танце среди множества гостей, она не видела уже никого, кроме того, чья рука лежала на её талии. И не было больше ни холода, ни ветра — синие глаза грели лучше раскалённых углей и горящего пламени. А когда завершился праздник, угас очаг и опустел талан владык, скованная неимоверной усталостью Эленья поняла, что находится уже в спальне дома Халдира. Держа её на руках и с улыбкой наблюдая, как в затуманенных глазах появляется осмысленное выражение, страж осторожно опустился на постель.

— Как я устала… — неразборчиво пробормотала Эленья, с удовольствием зарываясь лицом в мягкую подушку.

Халдир тихо засмеялся, стаскивая с неё накидку, туфли и пытаясь выпутать из волос цветы. Не совладав до конца с одеждой, он оставил в покое платье и укрыл девушку одеялом, приглаживая растрепавшиеся волосы.

— Ты нарушил обещание? — сонно пробормотала она, с усилием приоткрывая глаза.

— Какое? — он лёг рядом и заключил её в объятия, трогая губами непослушный завиток у виска.

— Что не будешь больше усыплять меня чарами…

Он снова тихо рассмеялся:

— Не-е-ет, это обещание я не нарушал. Но другое обязательно нарушу.

— Какое? — неразборчиво произнесла Эленья, делая слабую попытку повернуться к нему.

Он опустил голову, пряча лицо в золотой макушке, и удержал её на месте:

— Спи, мэль. И знай, что я никогда тебя не отпущу, какие бы обещания не давал.

Тихие слова жаром обожгли Эленью, но хлынувшее в сердце счастье запечатало на губах готовое сорваться возмущение. Она лишь вздохнула и крепче прижала к груди его руку. Халдир ещё раз приподнял голову, внимательно вгляделся в лицо засыпающей Эленьи, улыбнулся и в очередной раз мысленно возблагодарил мудрость владык, настоявших на их присутствии на сегодняшнем празднике, — гладкая кожа щеки девушки более не отдавала сероватой бледностью, исчезли тени из-под глаз, а сияющий золотой локон небрежно спадал на чистый лоб.

Вздохнувший за окном ветер стряхнул последнюю росу, заискрившую радугами в утреннем свете. И взошедшее светило залюбовалось своим отражением в бесконечном множестве разбрызганных по лесу капель, оставив безуспешные попытки заглянуть под занавеси окна спальни притихшего дома на небольшом талане…

1) ernil — (синд.) принц

Вернуться к тексту

2) Pado, herves nin melethril. — (синд.) Идём, моя возлюбленная жена.

Вернуться к тексту