Пока сияет звезда (гет)

Привстав на цыпочки и дотянувшись до кухонной полки, Эленья аккуратно расставила чистую посуду и обернулась к двери, почувствовав знакомый взгляд.

— Я перевешу эти полки немного ниже, и тебе будет удобнее, — произнёс Халдир, приближаясь и забирая из её рук последнюю кружку.

Она отложила полотенце и обвила руками его талию в ответ на объятие:

— Мне и так удобно... — выдохнула, прижав лицо к его плечу.

Он потёрся подбородком о её макушку и бросил быстрый взгляд за окно, где золотой сумрак охотно уступал дорогу ночи, и всё больше ярких светлячков-огней загоралось в густых кронах.

— Сразу же по возвращении, — пообещал он, склоняя голову и касаясь губами сначала её виска, потом скулы и щеки.

— Я рада, что хоть не сей же час, — усмехнулась она, поворачивая лицо и подставляя для поцелуя губы. — Здесь не помешали бы ещё несколько тарелок вместо тех, что разби...

Крепче сжав объятия, Халдир воспользовался приглашением, оборвав недосказанные слова.

— Всё... что... пожелаешь... — ответил он в приоткрытые губы, дразня короткими поцелуями.

Эленья тихо засмеялась, обняла сильные плечи и сама потянулась за ускользающими ласками, прильнув к груди стража. Он нежно погладил запрокинутое лицо и резко выдохнул, не в силах оторвать взгляда от забурливших золотых искорок в глубине зелёных омутов. Несколько мгновений он наблюдал за тем, как она чуть повела головой, с удовольствием подставляя под лёгкие касания его пальцев щеку, подбородок, шею, скулу, а затем наклонился и, не желая более противиться искушению, тронул губами дрожащую на её губах улыбку.

И тотчас же прикрыл глаза, давя вскипевшую в груди щемящую волну желания, нежности и тоски. Впервые ему не хотелось покидать этот дом, впервые мелькнула мысль, что стоило бы прислушаться к словам брата и остаться сейчас в городе, хоть ненадолго...

— А ещё было бы неплохо добавить несколько стульев и заменить этот стол на круглый... — услышал он словно сквозь туман и согласно закивал головой, боясь смутить спокойствие Эленьи и сияющую в зелёных глазах радость своими сомнениями и мыслями.

— Как скажешь, гэллен, — пробормотал Халдир, прижимая к себе гибкое тело и пряча лицо в золотистых локонах, разметавшихся по плечам девушки. — Всё... всё, что скажешь...

— Всё-всё? — переспросила она с улыбкой, подрагивая и ёжась от щекотливого дыхания у своей шеи.

— Любое пожелание, — повторил страж не поднимая головы, — только скажи. Всё...

— Ты хотел ещё проверить свою сумку, — со смехом напомнила она, безуспешно пытаясь спрятать лицо и шею на его груди от становящихся всё более настойчивыми поцелуев.

— Мммм... — с разочарованным стоном оторвавшись от её ушка, он откинул голову назад и шумно перевёл дыхание, возвращаясь к действительности. — Да, сейчас...

Коснувшись напоследок лёгким поцелуем её виска, он с сожалением разжал объятия, поймал мимолётное движение пальчиков у своего плеча и поцеловал ладошку:

— Это не займёт много времени...

Эленья усмехнулась и отступила на шаг, отнимая руку:

— Иди, заканчивай свои сборы. Я скоро приду...

Она кивнула в сторону очага с кипящим котелком и потянулась за только что водружённой на полку посудой. Он опередил её, сняв с закреплённых под полкой крючков две глиняные кружки и поставив их на стол.

— Пусть постоят пока что здесь, до моего возвращения.

Она засмеялась и отошла к огню:

— Главное — не разбить их, как прочие.

— Я постараюсь этой ночью не бить тарелок! — разведя руками и приняв виноватый вид, он отступил с кухни.

Но Эленья всё же успела заметить в устремлённом на неё взгляде скрытую тоску, оглянувшись на шутливое восклицание пятящегося к двери стража, чей голос прозвучал преувеличенно весело...

Тихо опустившись в одно из кресел у ещё тлеющего камина и грея руки о кружку, Эленья листала прихваченный с полки фолиант, почти сплошь состоящий из изображений замысловатых узоров с небрежно сделанными пометками, и искоса наблюдала за Халдиром. Обойдя комнату по кругу и в очередной раз без видимой причины передвинув дорожный мешок, он остановился у входа и снова взял с оружейной стойки свой меч, проверяя заточку и разглядывая несуществующие пятна на сверкающей стали.

Когда он вернул на место своё оружие и в который раз достал клинок Эленьи, осматривая его не менее придирчиво, чем предыдущий, она не утерпела.

— Халдир, что ты хочешь найти там после четвёртой проверки? К тому же я ни разу не брала его в руки с тех пор, как поставила здесь, — кивнув в сторону завешанной оружием стены у входной двери, она перевела выжидающий взгляд на стража.

Оставив оружие в покое, он приблизился к Эленье и опустился на пол у её кресла, забирая книгу и отставляя подальше в сторону недопитый напиток.

— Ну что с тобой, Халдир? — протянув руку, она ласково коснулась его лица, пытаясь заглянуть в глаза и угадать причину так явно снедающей воина тревоги.

— Впервые я ухожу с таким тяжёлым сердцем. Прости меня, мэлль... — вымученно выговорил Халдир, сильнее прижимая к своей щеке её ладонь. Уронив голову ей на колени и обвив рукой талию, он подался вперёд, пряча лицо в складках сминающейся юбки, а жар его поцелуев Эленья чувствовала даже через ткань платья. — Я очень не хочу оставлять тебя сейчас одну, но просить владыку...

— Халдир! — воскликнула Эленья, останавливая сбивчивые речи стража. — Я знаю всё это! Это твой долг, твоя жизнь, и я ни за что не желаю стать тебе помехой. Ни в чём...

— Не говори так! — глухо пробормотал он с нотками отчаяния в голосе, стискивая объятия.

— Халдир, послушай, — успокаивающе заговорила Эленья, высвобождая прижатую к коленям руку и кладя её на затылок воина. — Если это всё, что тревожит твоё сердце, то оставь свои волнения. Я не одна здесь. Лорд Глорфиндэль был прав, когда сказал мне это перед отъездом, — она усмехнулась, вспоминая свои несостоявшиеся страхи и всепонимающий взгляд золотоволосого воителя. — Эльрохир ещё два дня назад грозился проверить, как часто я роняю клинок на тренировке. Келеглим наверняка сможет найти мне занятие среди множества забот перед праздником; а книгу, что дал мне Митрандир, я даже ещё не открывала. Не говоря уже о том, что я так и не решила, что сказать владыкам на их предложение помощи...

Ласково перебирая мягкое серебро волос, поглаживая напряжённые плечи и шею стража и негромко рассказывая о своих планах на долгую предстоящую неделю, она невольно улыбнулась, ощутив, как отпускает Халдира гложущая мысли тревога. Эленья прекрасно знала, что ожидание его возвращения будет тягостным. Но ни на миг не желала бы переложить ещё и свой груз тоски на его сердце...

Обняв стража, она повторила:

— Не тревожься обо мне, мэлетэн. Я найду себе занятие и буду очень ждать твоего возвращения...

Он поднял голову и, хмурясь, с сожалением произнёс:

— Плохой из меня супруг получается. Я даже не подумал, что тебе нужно для этого праздника...

Эленья нежно погладила его по щеке, накрыла ладошкой губы, не давая договорить, и произнесла с улыбкой:

— Самый лучший... Мне ничего не нужно, никаких праздников. Я не хочу никуда идти.

— Хочешь, — усмехнулся страж, трогая губами прижатую к лицу ладонь. — Я прекрасно помню, как сияли твои глаза тем вечером, когда ты появилась на пороге Каминного зала с лордом Глорфиндэлем...

Эленья смутилась, вспомнив и казавшийся невообразимо далёким тёплый вечер, и роскошный наряд, и свой восторг от увиденного в зеркале отражения, и безудержную радость, бушевавшую в душе под множеством взглядов...

— К тому же, ты гостья владык и дочь военачальника Имладриса, — продолжил Халдир. — Было бы не слишком вежливо не явиться на этот праздник. И... неужели тебе самой не любопытно?

Она не отвечала, молча любуясь воином и радуясь тому, как тени печалей тают и растворяются в глубине его сияющего взора, а на губах блуждает едва уловимая улыбка.

— Когда вернусь, я позабочусь обо всём, моя радость. Только скажи, чего ты хочешь?

— Тогда ты узнаешь о моих желаниях после возвращения, — шепнула она.

— Я найду тебя в этом доме? — тихо спросил он, глядя ей прямо в глаза и старательно скрывая грусть.

— Конечно, Халдир... Откуда такие мысли?

Потянувшись, он припал к её губам долгим поцелуем, а она лишь сильнее обняла его, отвечая на ласки и накрепко заперев все прочие волнения в самом дальнем уголке сердца...

* * *

Застонав и уронив на постель осколок зеркала, мужчина опустился на колени у кровати, с силой сжав край стола. Ноги не держали его, боль пеленой застилала глаза, а дрожащие от слабости руки не могли справиться с окровавленной повязкой, присохшей к плечу и шее.

Скрипнула за спиной дверь, и раньше, чем он смог превозмочь боль и обернуться, его подхватили под руки и усадили на кровать.

— И что дальше? К чему это? — произнёс мелодичный голос, а из тумана его сознания выплыло прекрасное лицо в ореоле золотых волос. — Ты ещё слишком слаб, Дарвунн.

— Я надеялся, что мы сможем уехать через день-два, — вымученно улыбнулся он, глядя в синие, как море, глаза.

— Через неделю, не раньше, — непререкаемо произнесла дева.

И тут же одним уверенным движением, почти не доставившим боли по сравнению со всеми предыдущими безуспешными попытками следопыта, сорвала старую повязку и приложила к подживающим ранам целебный отвар.

— Посиди здесь, я сейчас вернусь, — ласково произнесла она, взяв его руку и прижав к повреждённому плечу. И бесшумно ушла до того, как следопыт сумел до конца вернуться к реальности.

Вскоре она возвратилась, осторожно и быстро смазала его раны и ловко наложила свежие повязки.

— Неделя, Дарвунн. Иначе раны воспалятся и будет только хуже, хотя что я тебе рассказываю... Да и погода, надеюсь, к тому времени устоится, а метели закончатся. Ты слышишь меня? — мягко произнесла она, всматриваясь в лицо молчаливого следопыта, не сводившего с неё немигающего взора.

— Мэлле… — прошептал он вместо ответа и повернул голову, прижавшись губами к лежащей на плече руке эльфийки.

Она замерла и напряглась, но рука на его плече не дрогнула, всё также даря тепло сквозь влажную от пота и примочек ткань рубашки. Он сидел неподвижно, словно изваяние, боясь шелохнуться и утратить реальность этого мига, а его сердце пылало жарким огнём и тянулось к покоящейся на плече ладони. Подняв подрагивающую руку, он осторожно коснулся нежной кожи и попытался сомкнуть пальцы на тонком запястье.

— У тебя жар, Дарвунн, — спокойный и как всегда приветливый голос разрушил его надежды. — Ложись, я принесу тебе питьё.

По его щеке мазнуло тёплое прикосновение, исчезая за пределы досягаемости.

Он поднял голову и встретил то, чего боялся больше всего на свете — внимательный и сочувствующий взгляд синих глаз. Невыразимо прекрасных, но бесконечно далёких, чужих и холодных, без малейшей искры того огня, которым горело его сердце…

— Спасибо, Мэллерин, — хрипло произнёс он, превозмогая и телесную, и сердечную боль, пытаясь совладать с эмоциями и с горькой радостью благословляя свой жар, оправдывающий пылающее лицо.

— Ложись, — повторила она, покидая комнату, — ложись и постарайся уснуть. До ужина ещё есть время. А мы пока что приготовим тебе чистую одежду.

Он попытался ответить улыбкой, старательно отводя глаза, но исказившую его лицо гримасу Мэллерин уже не видела, переступив порог гостевой комнаты.

Поджидавшая в коридоре Эльмирет шагнула к сестре, забирая у неё из рук перевязочную ткань, склянку с целебным отваром и плошку мази.

— Давай, я уберу это, — негромко сказала она. — А потом принесу ему одежду, если хочешь.

Мэллерин взглянула на сестру, читая молчаливое сочувствие, и разжала стиснутые на склянке пальцы.

— Спасибо, Мирэ.

Младшая лишь кивнула в ответ, уходя.

Мэллерин спустилась вниз и быстро пересекла общую залу. Открыв скрипучую дверь, она скрылась в полутёмном узком коридоре, соединявшем дом и конюшню. Летом этот переход почти никогда не использовали, но в такие зимы как нынешняя, когда просторный двор не успевали расчищать от последствий бесконечных снегопадов, он был незаменим.

Пройдя коридор почти до середины, эльфийка остановилась у небольшого окошка и только сейчас позволила себе резко вздохнуть. Прижав ладони к замёрзшему стеклу, она стиснула кулаки, сцарапывая наледь и не замечая рассыпающегося под пальцами холодного крошева.

Она простояла так до той поры, пока стекло не заискрилось золотистыми бликами, отражая вспыхнувшие во дворе фонари, а в конюшне не раздался голос отца, окликавшего её по имени. Отняв от окна ладони, она взглянула на оставшиеся в морозных узорах проталины и перевела дыхание, гася мятущиеся в глазах огни, возвращая на лицо привычную спокойную улыбку. И направилась в дом, отозвавшись отцу. Опустив руку в карман, она погладила и сжала в кулаке всегда хранимую там вещицу — кожаную лобную повязку, искусно расшитую серебристо-синими гербовыми узорами, найденную прошлым летом в гостевой комнате после отъезда двух неразличимых, лишь на первый взгляд, гостей…

Когда Мэллерин вошла в общую залу, почти все обитатели дома уже собрались за столом, не хватало лишь Элириэль. Хозяйка пришла последней, выйдя из своей мастерской и с рассеянной улыбкой присев на свободное место во главе стола. Весь ужин она просидела молча, не принимая участия в разговорах, вяло ковыряя в тарелке и не отнимая левой ладони от столешницы. Казалось, что она вообще не замечала ни присутствующих, ни громкого смеха, ни бросаемых на неё взглядов.

Ужин подошёл к концу, дунэдайн стали подниматься со своих мест. Хозяин тоже встал, подошёл к стулу жены и наклонился над её плечом.

— Ты ничего не хочешь сказать, Эль? — негромко произнёс он ей на ухо.

Эльфийка чуть дрогнула, выходя из своей задумчивости, и лучезарно улыбнулась. Повернув голову к супругу, она мимолётно коснулась его щеки и произнесла:

— Сказать? Не уверена… Но показать могу.

Поднявшись во весь рост, она передвинула левую руку к центру стола и отняла её от поверхности.

Тихий восторженный вздох, словно порыв ветра, пролетел по комнате, и воцарилась гулкая тишина. Элириэль с гордым и ликующим видом окинула взглядом присутствующих, наслаждаясь их изумлением — на гладкой деревянной поверхности ослепительно сияла серебристая звезда. Тонкие лучи, усыпанные прозрачными камнями, переливались и мерцали в неверном свете свечей, а шлейф тянущихся от них крошечных искорок, словно звёздная дорога, отбрасывал по сторонам радужные блики.

Завороженные удивительным зрелищем, все невольно сгрудились ближе к столу, пытаясь получше рассмотреть невероятную работу. Протянув руку, Эльмирет потянулась к украшению и замерла в нескольких дюймах от него, остановленная словами матери:

— Осторожнее, дорогая. Это сделано не для тебя…

— Я вижу, нана, — прошептала дева, шевеля чутко подрагивающими пальцами над серебристым сиянием, словно тянущимся к ней от подвески. — Невероятно…

Элириэль довольно улыбнулась:

— Всё вероятно, милая. Всё так и есть…

— Для кого же это чудо? — подал голос кто-то из дунэдайн. — Неужели на продажу?

— О, нет! — засмеялась Эль. — Конечно же нет! У этой звезды уже есть хозяин. Осталось дело за малым — передать её в нужные руки…

— И кому? — поинтересовался Дарвунн.

— В Имладрис. Лорду Глорфиндэлю. Для его дочери…

— Разве у него есть дети? — изумлённо выпалил Дарвунн и смолк под взглядами эльфов.

— Есть, — коротко ответил хозяин.

Не желая влезать в расспросы неразговорчивых эльдар, никогда не делившихся своими тайнами или делами, Дарвунн замолчал и продолжил любоваться прекрасным творением — нечасто эдайн доводилось видеть великолепные работы эльфийских мастеров. Да и самих мастеров оставалось всё меньше и меньше в этих землях…

— Это же серебро? — робко и неуверенно спросил юный Дерен. Он, сын кузнеца, единственный из присутствующих немного разбирался в металлах; но столь чистого и яркого сияния ему ещё никогда не доводилось видеть.

— Конечно, — кивнула головой Элириэль. — Истинное серебро. Самое истинное…⁽¹⁾

При этих словах новый вздох прокатился по комнате, и эдайн, с восторгом глядя то на мастерицу, то на украшение, спешили запечатлеть в памяти мельчайшие детали представшего их взорам чуда.

— Нам нужно будет уехать, Дарвунн, — буднично заговорил эльда-хозяин, приобнимая супругу сзади за плечи.

Следопыт согласно кивнул.

— Мы отправимся в путь после вашего возвращения из Бри, — подхватила Эль.

— А до того момента присмотрим за дорогой и полями, — закончил её супруг.

— И надеюсь, вы поможете здесь девочкам в наше отсутствие, — Эль кивнула на дочерей и подняла голову вверх, со счастливой улыбкой встретив взгляд супруга.

Дарвунн снова молча согласился.

И никто из присутствующих не обратил внимания на неподвижно сидящего у огня Кальбера, что с лёгким прищуром неотрывно следил за сверкающим на столе сокровищем из-под нахмуренных бровей.

* * *

Ночь подходила к концу, разливая неяркий свет затянутых дымкой звёзд и тонкого полукруга Итиль по укрытой туманом равнине. Мутные тени валунов у реки светлели, а белокаменный мост над говорливым водопадом всё отчётливее выступал из редеющей темноты.

Стражи пограничных таланов как раз передавали посты явившимся на смену отрядам, когда притихший лес огласил тревожный сигнал. И в тот же миг Румиль тоже заметил выступающих из-за камней врагов. Крадущиеся тени мягко отделились от валунов, с поразительной скоростью бросившись к границам леса.

Выстрелы Халдира и Орофина поразили точно выбранные цели, но тени не остановились, по-прежнему сокращая расстояние до границ. Стрелы летели со всех сторожевых постов, но ощутимого вреда не приносили, пока не раздался резкий вой.

— Варги… — прошипел Орофин.

— И наездники, — закончил Халдир.

Пришедшие на смену стражи покинули талан, спустившись вниз, чтобы не мешать стрелкам, и заняли посты у дороги, готовясь перехватить добравшихся до полосы леса врагов. Румиль присоединился к ним с молчаливого согласия братьев, неотрывно следящих за всё новыми и новыми серыми тенями, выползающими на равнину со стороны старой дороги наугрим.

— Что скажешь теперь, Халдир, о моих тревогах? — с невесёлой усмешкой поинтересовался Орофин, наблюдая за взвывшим и забившимся на равнине подраненным варгом, придавившим своего седока.

— Скажу, что твои тревоги были не напрасны, — Халдир выпустил ещё одну стрелу и вскинул вверх руку, подавая сигнал Румилю.

В тот же миг залп стрел встретил всех, кто успел добраться до казавшейся спасительной границы леса, проскочив под сторожевыми таланами на ловких и быстрых тварях.

— Не жалеешь теперь, что пытался отговорить меня от этого дежурства? — искоса глянув на Орофина, Халдир усмехнулся.

Орофин не успел ответить. Грянул новый сигнал, и у белого моста над Нимроделью замелькали серые тени.

Братья разом ринулись вниз с талана туда, где уже звенели клинки схлестнувшихся с захватчиками стражей.

Увернувшись от нацеленного в грудь удара, Орофин отбил выпад кривого орочьего ятагана и успел заметить, как сверкающее лезвие меча брата вошло в горло воющей твари.

— Осторожно! — крикнул бьющийся рядом Халдир, пригибаясь под занесённый топор. Рывком высвободив оружие, он отбил чей-то удар и с разворота одним махом снёс голову очередному орку.

Румиль мощным ударом сшиб одного из подбирающихся справа всадников и, вскрыв горло его варгу, добил наездника.

— Орофин, крум⁽²⁾! — крикнул он, уходя от удара и пытаясь пробиться к братьям. Но его помощь уже не потребовалась — Халдир и Орофин слаженно оттеснили орков к обрыву реки, и лишь тяжёлые шлепки грузных туш да плеск обвалившейся со склона земли отметили место падения захватчиков.

Бой затихал. Стражи успешно добивали немногих добравшихся до моста врагов — особо яростных или особо глупых, не пожелавших оставить бесплодную попытку прорвать защитный рубеж.

Остановившись у моста, Халдир окинул взглядом опустевшую дорогу и повернулся к Орофину.

— Так что, муйндор, не жалеешь? — повторил он вопрос, на который так и не успел получить ответа.

— Нет! — резко выкрикнул Орофин, рванувшись вперёд, но не в силах уже успеть.

Прилетевшая с другой стороны моста стрела вошла точно в сочленение доспеха. Дёрнувшись и развернувшись от удара, Халдир упал в объятия брата, по-прежнему крепко сжимая меч…

1) "истинным серебром" эльфы называли митриль

Вернуться к тексту

2) crum — (синд.) лево

Вернуться к тексту