Хорошие дети плачут молча (джен)

И тут в столовой появилась домовушка со словами:

— Юный гость проснулся. Юный гость очень удивлён.

— Дерзай, Гарри, — хмыкнул Рабастан. — Ты его спас — тебе с ним и говорить.

Ясен пожал плечами:

— Ну и поговорю. Надеюсь, что он поймёт меня правильно.

Рудольфус приказал домовушке переместить Ясена в спальню Седрика, и та смущённо протянула тонкую длиннопалую лапку.

Седрик полусидел в большой мягкой кровати и что-то пил из высокого хрустального стакана. Выглядел Седрик бледным, истощённым и больным — от дружелюбного симпатичного хаффлпаффца осталась только его бледная тень. Но он сумел радостно улыбнуться вошедшему и приветственно вскинуть руку.

— Привет, Седрик, — поздоровался Ясен. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем в тюрьме, — ответил бывший хаффлпаффец. — Где мы находимся, Гарри? Это ты меня вытащил? Как тебе это удалось? Я же слышал, что ты…

— Что я тоже в Азкабане? — быстро спросил Ясен.

Седрик кивнул. И снова пристально посмотрел на Ясена. В его глазах застыл немой вопрос.

— Давай так… — спокойно сказал Ясен. — Прежде, чем я всё тебе объясню, расскажи, пожалуйста, что ты помнишь из того, что случилось? Я ведь вообще считал тебя погибшим… Да меня фактически за твоё убийство в Азкабан засунули.

— Что случилось на Турнире? — уточнил Седрик. — Или вообще?

— Вообще, — ответил Ясен. — Сможешь рассказать? Сил хватит?

— Думаю, да, — ответил Диггори. — Мне уже лучше. А говорить — не мешки ворочать.

Ясен улыбнулся:

— Ну, раз так, рассказывай.

Седрик кивнул:

— Ну, я помню, как мы вместе взялись за Кубок и оказались на каком-то забытом Мордредом и Морганой кладбище. Помню толстяка, который тащил какое-то уродливое создание, похожее на младенца. Помню слова, сказанные жутким голосом: «Хвост, убей лишнего!» Помню зелёную вспышку. А потом всё, тьма… Помню, как я долго в этой тьме блуждал, искал выход. Измучился весь, а потом какой-то весёлый голос сказал: «Хватит тебе тут болтаться! Возвращайся!» И меня словно в спину толкнули… И я полетел. И оказался в каком-то подземелье… Так странно… Мне показалось, что это подземелье в Хогвартсе. Там такой стол длинный стоял… А на нём — я. В той же самой одежде, в какой был на Турнире. Только я совсем мёртвый был… Представляешь, моё мертвое тело лежит на столе, а я на него сверху гляжу. Жуть!

— Жуть, — согласился Ясен. — А дальше?

— А дальше было ещё хуже, — вздохнул Седрик. — Лежит, значит, моё тело на столе, я под потолком болтаюсь и думаю — я что, стал призраком Хогвартса? Буду теперь на пару с Плаксой Миртл дуэтом в женском туалете Гимн распевать? Вот тоска-то… Потом про тебя вспомнил, понадеялся, что ты жив… А потом… Потом в комнату вошли двое. Дамблдор и мой отец. Я попробовал к отцу кинуться, но меня словно задержало что-то… А потом они стали разговаривать, и тут мне совсем плохо стало.

Ясен, который примерно представлял себе суть разговора, нахмурился, но всё-таки спросил:

— И что же там было такого ужасного?

— Всё, — вздохнул Седрик. — Отец… мистер Диггори подошёл к моему телу, взглянул на него и говорил Дамблдору, что бесконечно рад своему освобождению от бастарда, которому был вынужден дать имя. Жёнушка, сказал он, без сынка долго не протянет, а потом и второй раз жениться можно будет. С таким состоянием он сможет найти себе молодую, красивую и плодовитую ведьму и продолжить наконец-то Род Диггори по-настоящему. Знаешь, мне показалось, что мир рухнул… Я уже начал догадываться, что отец меня не любит, хоть и трезвонит о противоположном на всю Магическую Британию, но такого… такого я не ожидал.

— Сочувствую, — вздохнул Ясен. — Такое узнать — это как мешком по голове.

— Вот-вот, — кивнул Седрик. — А Дамблдор мистеру Диггори отвечает, что он должен быть осторожнее и поддерживать образ убитого горем отца. Иначе всё пойдёт насмарку, мальчишку могут оправдать и он один Мерлин знает что может учудить. Я так понял, это речь о тебе шла?

— Обо мне, — согласился Ясен. — И да, твой о… то есть мистер Диггори был весьма убедителен в своём горе. Многие прониклись.

— Вот же гады… — горько вздохнул Седрик.

— А что было дальше? — полюбопытствовал Ясен.

— Да я хотел ещё послушать, — простодушно ответил Седрик. — Но тут меня что-то опять в спину толкнуло, и я с размаху влетел в собственное тело. И вот незадача какая — чихнул.

— Они там не обосрались? — хмыкнул Ясен.

— Не знаю, но запахло неприятно, — продолжил рассказ Седрик. — Я чихнул, машинально глаза открыл, а эти двое на меня таращатся… А потом мистер Диггори как заорёт: «Альбус, он жив! Всё пропало, всё пропало!» А Дамблдор этак по-доброму на меня взглянул и заявляет: «Это ты зря, Седрик, мальчик мой… Мёртвым лучше оставаться мёртвыми…» Навёл на меня палочку — и меня вырубило.

— И всё? — спросил Ясен.

Седрик покачал головой:

— Нет, не всё. Очнулся я в какой-то жуткой дыре. Голова болит, тошнит, кругом голый камень, только подо мной охапка соломы, а напротив — железная дверь. Я вскочил — и давай в неё колотиться. Понимал умом, что это глупо, что меня наверняка сюда «любимый папочка» на пару с директором засунули, но там так ужасно было… У меня словно мозг отключился, только одного и хотелось — чтобы хоть кто-то пришёл и меня выпустил.

Ясен только вздохнул. Домашний мальчик, мамина радость, в такую переделку попал. Может, и глупо вёл себя Седрик, но вполне понятно. А тот продолжал рассказывать.

— Я колотил-колотил… И тут дверь открылась, заглянул какой-то мужик жуткого вида. Всё лицо в шрамах и злобно так спрашивает:

— И что ты шумишь, щенок? Ночь на дворе, ты мне спать мешаешь.

А я ему:

— Где я?

Он хмыкнул и отвечает:

— В Азкабане. Навсегда. С этого уровня никто не выходит.

— Знаешь, Гарри, я где стоял, там и сел, — глубоко вздохнув, продолжил рассказ Седрик. — Такой подлости я не ожидал. Ни от «папаши», ни от Дамблдора. Я только сказать сумел:

— За что? Я же никакого преступления не совершил…

А этот гад со шрамами через всю рожу мне в ответ:

— Ты что думаешь — один такой здесь? На этом уровне все такие. Азкабан — это такое место, сюда скоро даже Избранного привезут.

Расхохотался он гнусно так… И дверь захлопнул. Ну, а я… Мне так плохо стало, просто умереть захотелось. Но я понял, что тебя обвинили в моём убийстве и тоже собираются посадить в Азкабан. Но я-то — живой! И я помню, кто в меня Аваду выпустил! Это был тот коротышка…

— Питер Петтигрю, — со вздохом сказал Ясен. — Когда-то он был одним из друзей Джеймса Поттера.

— С такими друзьями и врагов не надо, — вздохнул Седрик.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул Ясен. — Но что-то мне подсказывает, что этой крысе недолго осталось землю осквернять. Предателей, знаешь ли, никто не любит.

— Даже Тёмные Лорды, — поддакнул Седрик.

— А Тёмные Лорды — особенно, — хмыкнул Ясен. — У них паранойя, им по штату положено.

— Гарри, — вздохнул Седрик. — я тебе, конечно, очень благодарен и всё такое, и Долг Жизни признаю. Но скажи, что это за место?

— Хм… Только дай клятву, что выслушаешь меня до конца и не будешь впадать в истерику. Эти люди нам с тобой не враги, — серьёзно сказал Ясен.

— Да? Ну… ладно, — протянул Седрик. — Я тебе верю, не стал бы ты вытаскивать меня из Азкабана, чтобы потом погубить.

И он дал требуемую Ясеном клятву, а потом снова спросил:

— И всё-таки — где мы?

Ясен вздохнул и ответил:

— В Лестрейндж-мэноре. Спокойно! Спокойно, я сказал! Обещал выслушать меня — так слушай!

Вскинувшийся было Седрик послушно замер, а Ясен начал рассказывать всё с самого начала. Когда он закончил, на некоторое время повисла тишина, а потом Седрик тихо сказал:

— Гадость какая… То, что с тобой сотворили — гадость и ужасная несправедливость! И я понимаю, что ты был вынужден искать союзников. Но… Они же Пожиратели!

— Они вменяемы и дали мне клятву, — ответил Ясен. — А их Метки скоро исчезнут. После этого они окончательно перестанут быть Пожирателями.

— И что ты будешь делать дальше? — тихо спросил Седрик.

— Это неправильный вопрос, — спокойно констатировал Ясен. — Вопрос в другом: что ТЫ будешь делать дальше?

— А ты меня отпустишь, если я решу уйти? — тихо спросил Седрик.

— Я? — удивился Ясен. — Я? Как ты правильно изволил заметить, я не для того тебя из Азкабана вытаскивал, чтобы к чему-то принуждать. Дашь Непреложный обет — и свободен. И тут я повторяю вопрос: что ТЫ намерен делать дальше?

— Ну… — неуверенно протянул Седрик, — наверное, маме напишу. Она ведь думает, что я умер.

— Логично, — кивнул Ясен. — Но нерационально. Как ты думаешь, мистер Диггори не сможет отследить её переписку? Тем более что тебя нет среди появившихся в Министерстве узников Азкабана. Ты для него сейчас смертельно опасен — ты ведь молчать о том, как с тобой поступили, не намерен?

— Не намерен, — отрезал Диггори. — А матушке нужно знать, за какого мерзавца она вышла замуж!

— Опять-таки логично, — сказал Ясен. — Но если мистер Диггори перехватит письмо, уж прости, я не дам за жизнь твоей матушки и ломаного кната. Ему очень важно скрыть то, что с тобой случилось… и он сейчас, как крыса, загнанная в угол, — ни перед чем не остановится. Но твой так называемый батюшка — это не главная опасность.

— А что ещё тогда? — расстроенно прошептал несчастный Диггори.

— Не «что», а «кто», — ответил Ясен сникшему хаффлпафцу. — Дамблдор. Вот для кого ты не просто смертельно опасен — ты настолько опасен, что он уничтожит тебя, не задумываясь. Не забыл, за что меня приговорили к Азкабану? За твоё убийство. А если ты вдруг живой-здоровый появишься и раскроешь махинацию этих двух прохиндеев — представляешь, что поднимется? Дамблдор со своего трона, который он старательно выстроил себе в умах обывателей, слетит моментально и со свистом. Нужен ему ты живым? Да ни в коем случае! И он прекрасно понимает, что если ты жив, то попробуешь первым делом с матерью связаться. Седрик, тебе жить надоело?

— Нет, — ответил тот. — Но я должен предупредить маму.

— Должен — предупредишь, — ответил Ясен. — Но не письмом.

— А как тогда? — удивился Седрик. — Если бы у нас были сквозные зеркала…

— Чего нет — того нет, — развёл руками Ясен. — Но я непременно придумаю, как связаться с твоей мамой. И правосудия мы потребуем для нас обоих. Главное — не спеши. Ты уже один раз чудом и жопорукостью Петтигрю избежал смерти. Не искушай судьбу. Отдыхай. Набирайся сил. И подумай над тем, как обезопасить и себя, и мать. Ты же умный — вот и подумай.

Седрик только слабо кивнул. Он, видимо, всё ещё чувствовал себя плохо, и такая длительная беседа утомила его.

— Ты прав, — прошептал Седрик. — Мне стоит набраться сил. И…

— Да?

— Спасибо за то, что ты вытащил меня из этого ада. Просто я только сейчас начинаю осознавать, что мир перевернулся. Что то, во что я верил, рассыпалось в прах. Прости, что веду себя, как последний засранец, но…

— Всё нормально, — заверил Ясен и положил ладонь на лоб Седрика, усыпляя его. Тот закрыл глаза и тут же задышал ровно и глубоко, как крепко спящий человек. Ясен быстро активировал свой Дар и усмехнулся. Хаффлпафцу просто сказочно повезло. Да, в наличии было истощение: физическое, психическое и магическое, но не более того. Ничего непоправимого. Покой и зелья — и через неделю будет как новенький. И попрёт в лоб на баррикады, само собой. Но, с другой стороны, его беспокойство за мать вполне понятно и обоснованно. Амос Диггори может и подсуетиться, чтобы как можно быстрее унаследовать состояние жены, тем более, что брак у них не магический. И что делать, если нельзя написать?

В глубокой задумчивости Ясен покинул комнату и наткнулся в коридоре на Беллу и Алекто. Обе дамы целеустремлённо тащили куда-то парочку толстенных книг самого старинного вида.

— Прошу прощения, дамы, — вежливо спросил Ясен, — вам помочь?

— Спасибо, Гарри, справимся, — ответила Белла. — Зельеварня в конце коридора. Я просто подзабыла кое-какие пропорции.

— Яд варить собираетесь, леди Лестрейндж? — светски спросил Ясен.

Белла хихикнула:

— Для одной бородатой сволочи и второй змеемордой гадины — не мешало бы. Но нет, просто требуется запас Укрепляющего, Питательных зелий и прочих простейших, для нашего общего исцеления. И пару кремов с кое-какими бальзамами сварить не мешало бы, а то я на себя в зеркало взглянула и чуть в обморок не упала. Надо срочно приводить себя в порядок, хорошо хоть Алекто в этом разбирается… в смысле, она Подмастерье-зельевар, значит, что-то нормальное точно получится. Конечно, до Снейпа нам всем далеко, но, коль его нет под рукой, будем справляться своими силами. А ты что такой задумчивый? Как там этот бедный мальчик?

— Более или менее, — отозвался Ясен. — Я просто думаю, как бы его матушке весточку подать, о том, что сын её жив и что муженька стоит остерегаться. А писать нельзя — мало ли.

— Да, тут ты прав, — согласилась Белла. — Сову и отследить могут.

— А может, ей просто цветы послать? — спросила Алекто. — Госпоже Диггори наверняка посылают букеты… ну, чтобы поддержать. Это принято. Диггори всё-таки семья не из последних.

— Точно! — согласилась Белла. — Алекто, ты молодец!

— Не понял, — честно сказал Ясен. — При чём здесь цветы, и как миссис Диггори поймёт, что речь идёт о Седрике?

— Да просто всё, — притопнула ножкой Белла. — Все благородные дамы, получившие соответствующее воспитание, понимают язык цветов. А вот Амос Диггори вряд ли поймёт, что обозначает послание, мужчинам такие вещи обычно неинтересны.

— Но язык цветов вроде как для флирта предназначен, — растерянно сказал Ясен.

— Это так, — кивнула Алекто, — но кое-что важное передать можно. Например, составить букет из астр и гвоздик, а для контраста дополнить аконитом. Только гвоздики должны быть розовые.

— Всё равно не понял, — вздохнул Ясен. Белла вздохнула и тремя фразами пояснила суть дела*. После этого Ясен согласился, что идея стоящая, и матушка Седрика должна уловить суть и будет настороже. А если нет… Ну, тогда можно будет и рискнуть.

* * *

Несколько дней прошли вполне спокойно. Белла и Алекто варили зелья и поили ими всех, включая Ясена. Зелья были вполне нормальные, кстати, на вкус, да и пахли приятно. Сам Ясен лечил бывших Пожирателей и Седрика и следил за Метками. Они бледнели всё больше и больше, и вскоре должны были исчезнуть совсем. Оживившиеся бывшие члены закрытого клуба по интересам активно строили планы против своего экс-шефа. А ещё все прямо-таки жаждали поделиться своими знаниями с Избранным и заполнить пробелы в его представлениях об устройстве Магической Британии и её законах. Ну, и ещё кое о чём. Как говорил Долохов: «Боевых заклинаний много не бывает…» Ясен во многом был с этим согласен, но учитывая специфический опыт бывших Пожирателей, не сомневался, что ему в ближайшее время предстоит узнать много нового и интересного.

В общем, все были при деле, Седрик тоже поправлялся, но спокойное время на то и спокойное, чтобы продолжаться недолго. И вот в один прекрасный вечер прямо в гостиной Лестрейндж-мэнора появился Координатор со словами:

— Делать мне больше нечего, как разных собак из воды вытаскивать!

*Астра — символ любви, изящества, изысканности, а также — воспоминаний.

Аконит — оберегаться, смертельный враг рядом.

Гвоздика (розовая) — «Я никогда не забуду тебя», символ материнской любви. Такие цветы сыновья дарят матерям. То есть, всё послание в целом говорит о том, что Седрик жив, помнит и любит свою мать и советует остерегаться того, кто рядом, то есть отчима.

Примечания:

Мои дорогие! Спасибо вам за поддержку, мне уже лучше, но всё ещё держится температура. Так что следующая глава в пятницу.

Будьте здоровы!