Хорошие дети плачут молча (джен)

Жизнь Ясена Богумиловича Христова лёгкой не была с самого рождения. Родился он семимесячным, с обвитием пуповины и, как следствие, синий от недостатка кислорода. Дохлость, да и только. Только вот отец Ясена — главврач Мошкинской поселковой больницы и целитель от Бога — считал совершенно по-другому. Вообще-то, даже то, что малыш вообще дотянул в утробе матери до более или менее вменяемого срока, было сущим чудом — маме Ясена нельзя было рожать. Категорически. Вообще. Но она очень хотела ребёнка, и, как следствие, Ясен появился на свет и просто не мог не выжить. Потому что отец Ясена — Богумил Христов — очень любил свою жену Василину… и тоже хотел сына.

Так что мальчика выходили. И, по мнению Богумила, если бы он сам не захотел остаться на этом свете, то не остался бы. Именно поэтому Богумил назвал сына Ясеном, в переводе с греческого это значило «лекарь».

Богумил Христов был вообще не прост. Болгарин по происхождению, выросший в интеллигентной семье, отличный врач, потрясающий диагност, он, по мнению многих, просто закапывал в глуши свой талант. Друзья-сокурсники успешно устроились в больших городах, обросли диссертациями, связями, квартирами и машинами, пользовались известностью, печатались в медицинских журналах… А Богумил в это время работал врачом в какой-то заштатной больничке — даже не городской, а поселковой. А ведь был лучшим на курсе… Так вспоминали о нём однокашники, старательно давя в голосах снисходительную жалость. «Пьёт, наверное…» — шептались они, но были ой как неправы.

Причин, по которым Богумил забился в глушь, было несколько. Первая — Василина, красавица-жена, хрупкий мотылёк, готовый в любой момент сгореть, угаснуть… У Василины было несколько серьёзных диагнозов, жить в городе ей было противопоказано категорически. Но девушка оказалась стойкой — она боролась с болезнью, не сдавалась и даже поступила в медицинский институт, надеясь стать врачом и помочь себе сама… Богумил встретил её на первом курсе и моментально влюбился в синеглазую красавицу с роскошной, чёрной как смоль косой. Да, такое редкое сочетание…

Красота девушки привлекала многих, но почти все кавалеры, узнав о диагнозе девушки, растворялись в пространстве. Почти все, кроме Богумила. Он, как увидел её впервые, так больше и не отошёл. Никогда.

Итак, первой причиной было здоровье Василины. Второй — неисправимое диссидентство самого Богумила, относившегося к Советской власти с нескрываемым сарказмом. Дело было в так называемые застойные годы, на кухне «Софию Власьевну»* не ругал только тупой и ленивый… но надо же знать правила игры… и прогибаться, когда следует. Богумил прогибаться не желал, посему даже и не пытался делать карьеру, решив, что для него захолустное Мошкино куда лучше Москвы и Ленинграда. Воздух чище.

Была и третья причина. Дело в том, что Богумил был врачом не совсем обычным. Нет, разумеется, он прекрасно знал своё дело, но иногда совершенно необъяснимо мог исцелять больных без всяких лекарств и оперативного вмешательства. Просто наложением рук, прикосновением. Он сам не мог объяснить, как это работает и с кем… Но рано или поздно, работай он в большом городе, шлейф совершенно необъяснимых исцелений привлёк бы к нему совершенно излишнее внимание… а, учитывая средний возраст «кремлёвских старцев», чирикал бы Богумил до конца дней своих как птичка в золотой клетке. Карьера знаменитой Джуны** его не вдохновляла.

В общем, так и оказались Богумил и Василина в посёлке Мошкино. Спустя семь лет после появления там этой супружеской пары прежнюю полуразвалившуюся больницу было не узнать. Отличный ремонт, хорошее оборудование, не по-советски вежливый персонал… Местная власть сумела понять, что за звезда свалилась к ним в руки нежданно-негаданно, и делала всё, чтобы удержать чудесного доктора, который мог вылечить практически всё. Богумил лечил всех — и старушек из заброшенной деревни, и рабочих с местной фабрики, и местную верхушку с чадами и домочадцами. Для него все были просто пациенты, различий он не делал ни для кого, но резко улучшившееся здоровье той самой местной верхушки заставило оную и оборудование в больницу достать, и денежки на ремонт выделить, ну и зарплаты эскулапов стали приятно радовать глаз… А неуживчивость и язвительность доктора райкомовские дамы стали именовать «милой эксцентричностью». Гении — они такие.

Специально для любимой жены Богумил купил дом на краю Мошкина с большим, немного одичавшим садом, завёл большую собаку породы сенбернар Мэри Поппинс, которую местные за глаза именовали Попа, а та по врождённому дружелюбию откликалась и на эту кличку; и ещё одну — меланхоличного лохматого кавказца Киллера, вполне оправдывавшего при определённых обстоятельствах своё прозвище. А чтобы любимая жена не добиралась до работы общественным транспортом, приобрёл «Жигули» цвета «коррида»* * *

. Откуда на все эти прелести деньги у простого честного врача? Откроем страшную тайну — было у Богумила ещё и хобби. Игра в карты. Преферанс там, вист, канаста… Серьёзные люди в них на деньги играли… И, случалось, на очень большие деньги. Откуда у советских людей большие деньги? Ну, абсолютное большинство жило на зарплату, но были и люди весьма обеспеченные. Ныне их бы назвали предпринимателями, а в те времена именовали цеховиками. И они делали довольно хорошее дело — подпольно выпускали то, чего в магазинах днём с огнём было не достать. Например, джинсы из подвала на Малой Арнаутской, сумки в три краски с Аллой Пугачёвой на одной стороне и Михаилом Боярским на другой, босоножки-сабо, кожаные куртки… и прочее, что было в моде, но в жутком дефиците. Прибыль они с этого имели немалую, но и жили в постоянном стрессе — была в СССР такая жуткая служба под названием ОБХСС* * *

, которой современная налоговая полиция и в подмётки не годится. Вот среди этих цеховиков и было распространено такое благородное хобби, как игра в карты.

Богумил обычно брал летом отпуск и отправлялся на месяц в Сочи там, или в Гагры, в крайнем случае, в Кисловодск, в какой-нибудь хороший санаторий… Естественно, Василину, а позднее и Ясена он брал с собой. И пока жена с сыном проходили лечебные процедуры, купались, загорали и ели фрукты, Богумил быстро находил старых знакомых и получал приглашение «расписать пульку по маленькой». Его знали в этом закрытом мирке, как великолепного игрока, не знающего поражений. Нет, он не выигрывал все игры подряд, это было бы слишком подозрительно, но всегда оставался при хороших барышах и домой приезжал гораздо более состоятельным, чем уезжал в отпуск. Обыгрывать богатых знакомцев ему удавалось благодаря тем же способностям, что и лечить больных… и дар осечек не давал.

А совесть Богумила не мучила — не последнее у нищей вдовы с пятью отпрысками забирал. В итоге все оставались довольны. Цеховики получали психологическую разрядку, Богумил — пополнение семейного бюджета.

И вот у такого крайне необычного человека родился сын. Долгожданный, любимый и единственный. Сын, который был настолько слаб, что мог умереть, не прожив на белом свете даже месяца. Отчего отец не помог малышу? Увы, но дар его тут делал какой-то странный выверт. Из всех людей на Земле он не мог излечить только двоих. Жену Василину и сына Ясена.

Временно подлечить, улучшить здоровье — это он мог. А вот вылечить — нет.

И тогда главный врач больницы, записной атеист и материалист, отправился к бабке-знахарке. Была такая в Мошкино, и звали её бабой Машей. Простенько так, но со вкусом. Баба Маша ещё задолго до приезда Богумила подсказывала местным женщинам, как выхаживать недоношенных младенцев, «выливала переполох», «закусывала грызь» и «зашёптывала от младенческой». Что бы это ни означало — никто из младенцев, кого она бралась лечить, не умер. А вот если баба Маша чернела лицом и говорила: «Не жилец…», вот тогда это было горе горькое.

Помимо этого баба Маша помогала местным дамам всякими отварами, как помогающими «дитё сохранить», так и «чтобы плод скинуть». И да, за свою помощь она брала денежку, так что с самого начала баба Маша и лечащий всех бесплатно Богумил играли на разных полях. И вот к такой бабке Богумил ради сына отправился.

Баба Маша тайком была проведена в больницу, взглянула на лежащее в кювезе тощенькое синее тельце и выдала вердикт:

— Выживет, болезный. Только пусть всё время в тепле да при матери будет. Или при тебе. Лучше при тебе — жена у тебя слабенька… Молоко хоть есть у неё?

— Есть, — кивнул Богумил.

— Травки пусть пьёт, — заявила баба Маша. — И ей полезно, и парню через молоко передастся. Травки я её заваривать научу. И пусть, пока заваривает, молитву читает. Семь раз «Отче наш» и семь раз «Богородицу».

— И всё?

— А чего мудрить? — проворчала бабка. — Напридумывали тут железа… А дитю что нужно? Покой, тепло, еда… И чтоб мамка рядом была… Или папка. Сто рублей.

— Что? — растерялся Богумил.

— Когда пацан на ножки встанет, отдашь мне сто рублей. Раньше не возьму, — закончила просветительскую беседу практичная бабка.

Никто и не знал, что кроме этого разговора был ещё один. Никто, кроме бабы Маши и самого Богумила.

Странно, но факт. Богумил бабе Маше поверил, все её рекомендации выполнил… и дело пошло на поправку. То ли травки тут помогли, то ли «Отче наш» с «Богородицей», но маленький Ясен сначала перестал синеть, потом начал добавлять в весе и к полугоду выглядел уже как маленький розовый ангелочек. Правда он долго не мог догнать своих сверстников в росте и весе, зато был на диво шустрым и смышлёным. Рано пошёл, рано начал говорить, годам к трём выучился читать, да и память у него оказалась прекрасной…

Богумил отдал бабе Маше сто рублей… он бы и двести отдал, но старая знахарка отказалась:

— Беру, что следует, а чужого не надо.

Лет до семи жизнь маленького Ясена протекала почти идиллически. Детские игры и проказы — друзей у него было много, уж очень он был обаятельный, речка и лес, походы на работу к папе и маме, поездки в Москву и Питер… И много-много любви, что дарили своему отпрыску Богумил и Василина. К тому же после родов Василина оправилась и стала чувствовать себя лучше, особенно когда рядом был сын, и Богумил был счастлив как никогда.

А когда пришло время отдавать Ясена в школу, произошла одна встреча, которую мальчик запомнил на всю жизнь. Они с мамой шли домой из магазина — Ясену только что купили новый ранец, приятно пахнувший свежей кожей, тетради, обложки для учебников и большую коробку с надписью «Подарок первокласснику», которая содержала всё, что могло понадобиться в школе — там были и ручки, и карандаши, и линейка, кожаная папочка с надписью «Касса букв и слогов», и краски… и много чего ещё. Ясен был весел и говорлив, Василина отвечала ему и улыбалась в ответ… И вдруг она побледнела и остановилась.

Ясен с удивлением посмотрел на словно из-под земли выросшую перед ними маленькую сухонькую старушку в чёрном длинном платье, серой, с узором, вязаной кофте и ярком платке с блёстками люрекса. Совершенно обычная старушка, и почему мама так испугалась?

— Ну, — ласково заявила старушка, — здравствуй, милая…

— И вам не хворать, бабушка Маша, — спокойно ответила Василина. — В магазин собрались?

— И в магазин тоже, — загадочно улыбнулась старуха. — Вытянулся, я смотрю, хлопец-то? Захорошел…

— Спасибо вам, бабушка Маша… — выдавила Василина.

— И то… — степенно кивнула старуха. — Но муж твой со мной честно расплатился. Я о другом. Отдай мне мальчика, молодица. В ученики.

— Да что вы такое говорите… — вскинулась была Василина, но старуха спокойно подняла руку и из глаз её повеяло потусторонней жутью. Василина отступила на шаг, загораживая собой Ясена, но старуха не сделала больше ни единого движения, только грустно сказала:

— Не со зла я, молодица, не со зла… Ты ведь его всё равно не удержишь… Уйдёт. Да и не судьба вам его растить. Видение мне было. Отдай мне мальчика, дар у него. Знахарем станет, будет людям помогать. Отдай.

Ещё больше побледневшая Василина замотала головой. Глаза её вмиг стали огромными — во всё лицо — и горели отчаянной решимостью защитить своё дитя.

— Эх… прости… — вздохнула старуха. — Не со зла я… Скажи, Ясен, а ты ко мне пойдёшь? Сам, по своей воле?

Маленький Ясен решительно посмотрел на маму, на странную старуху и упрямо замотал головой:

— Никуда я с вами не пойду. Вы маму напугали. Уходите.

— Прости… — скорбно поджала губы старуха. — Я как лучше хотела. Не умею я с людьми-то — всё больше с травами… с ветром… Не дано тебе судьбу сменить… Прощай, молодица. Прощай, Ясен. Только помни — не сдавайся. Даже когда будет очень плохо, не сдавайся. У тебя есть дар. Спасай других — и сам спасёшься. Прощай, Ясен…

И тут же исчезла, словно в тенях растворилась. Хотя на яркой солнечной улице вроде бы и не было никаких теней.

Вечером Василина чуть ли не насовсем разругалась с явившимся с работы Богумилом, требуя что-то сделать с безумной старухой, насмерть напугавшей её и сына. Но даже слёзы любимой жены не заставили Богумила начать действовать.

— Она больше не побеспокоит ни тебя, ни Ясена, — хрипло сказал он. — И я не буду ничего делать. Она нашему сыну жизнь спасла. Стареет бабушка Маша, вот и чудит. Перестань. Забудь.

Василина вроде бы успокоилась и, сославшись на головную боль, ушла спать. А Богумил зашёл в комнату Ясена и тихо спросил:

— Болит голова у мамы?

— Нет, — ответил Ясен. — Она просто очень расстроена. Я не знаю, как помочь… Я ещё не умею…

— Значит, это ты её поддерживал… Все эти годы… — задумчиво произнёс Богумил, глядя на сына.

— Я, — не стал отпираться Ясен. — Я понял, что могу помочь… и помогал. Это не сложно. Просто больно иногда.

— Больно? Ясен. Но ты никогда не жаловался. Не плакал…

— Хорошие дети плачут молча, папа. Я не хотел пугать вас.

— Сынок… Ох, сынок…

— Папа… Эта старуха… Она не зря приходила?

— Не зря. Не думай о ней, сынок. У нас есть ещё время. Мы будем осторожны. Очень осторожны.

И Богумил обнял сына, стараясь успокоить его. А когда Ясен пригрелся у него на плече и ровно и тихо засопел, он вспомнил слова старухи, которые Василина передала ему почти дословно. Пришло, значит, время… Он не говорил никогда, никому, но Ясен должен был умереть, даже несмотря на помощь знахарки. Но Богумил подарил ему годы жизни. Собственные годы и годы Василины, и сейчас ни о чём не жалел. Ясен будет жить… А Богумил… ему только одно удалось вымолить у судьбы, когда знахарка совершала свой обряд. Он не будет жить без Василины, а Василина без него… Да, Ясен останется сиротой, но он будет жить. И он справится. Это Богумил знал твёрдо.

Ясен закончил четвёртый класс, когда на неровной дороге потерявший управление «МАЗ» врезался в «Жигули» цвета «коррида», в которых возвращались домой Богумил и Василина. Ясен в этот день был в гостях у друга, и в машине его не было.

Ясен и сам не знал, как смог пережить необъятное, навалившееся со всех сторон горе, но как-то смог. Его утешали, жалели, сироту рвались усыновить сразу несколько семей — из самых чистых побуждений, Богумил и Василина очень многим помогли за свою жизнь, и благодарные люди хотели как-то помочь их сыну. Ясен задумался… А потом понял, что больше не может оставаться в Мошкине, ходить по тем же улицам, в ту же школу, дышать тем же воздухом… Ведь не изменилось ничего. Ничего, кроме одного — его родителей больше с ним не было. Поэтому, когда один из друзей отца, дядя Игорь, второй секретарь райкома, спросил его, с кем он хочет остаться, то Ясен тихо, но отчётливо сказал:

— Я хочу в детдом, дядя Игорь. Я не могу здесь… Без мамы и папы…

Дядя Игорь грустно покивал и сказал:

— Ладно… Но если передумаешь — пиши, звони… Я приеду и тебя заберу.

— Хорошо, — ответил Ясен. Хотя точно знал — не передумает.

Надо сказать, что друзья отца всё равно позаботились о мальчике. Ясен оказался в хорошем детском доме семейного типа с уникальными обучающими методиками и воспитательной системой, так что ужасы, о которых так часто рассказывают бывшие воспитанники совсем других детдомов, его миновали. Он учился, дружил, влюблялся и… развивал свой дар. К окончанию детдома Ясен знал, что может очень многое исцелить, но была у его дара и другая сторона. Чем интенсивнее нужна была помощь, которую он оказывал, тем сильнее была боль, которую Ясен испытывал. Он чуть не умер сам, когда в десятом классе исцелил компрессионный перелом позвоночника у одноклассника Сани Перегудова, сорвавшегося с крыши. Саня потом долго благодарил, ходил следом, в глаза заглядывал… Он понял, как было плохо Ясену, и теперь словно боялся, что тот умрёт, но Ясен знал — он будет жить. Долго. Потому что он давно уже живёт в долг. Но хорошие дети плачут молча.

Ясен прожил долгую жизнь и многое успел застать. И войну в Афганистане, и развал СССР, и лихие девяностые, и пришедшую следом новую Россию. Он отслужил в армии, закончил медицинский институт, вернулся в Мошкино, где все эти годы его дожидался отцовский дом, открыл дверь… и понял, что наконец-то может дышать здесь. Что может остаться.

А уже через год разнеслась молва об уникальном чудо-докторе… Нет, Ясен применял свой дар далеко не каждый раз, очень часто было достаточно его медицинской подготовки, но бывали случаи, когда он просто не мог не исцелять… И он исцелял. Это было удивительно, непостижимо, но его пациенты, от которых отказывались светила медицины, выздоравливали.

Ему предлагали многое. Очень многое. Деньги, славу, собственную клинику в Москве… для начала. Ясен отказывался. Ему это было неважно. Он хотел спасать людей — и он спасал. Всю жизнь. Это и была его жизнь. Он как-то сумел жениться на тихой медсестре Даше, у него родилась дочь, потом сын, старый дом вновь наполнился детскими голосами и собачьим лаем — дети захотели собаку, и появился золотистый лабрадор-ретривер по кличке Эльза… Ясен полюбил прогулки с детьми, тихие вечерние разговоры с Дашей… Он наконец-то оттаял, перестал считать себя вечным должником, продолжал жить и лечить…

Дети выросли, выучились, страна стала совсем другой, а доктор Ясен ничуть не изменился. Ему нравилась его жизнь. Она его устраивала.

Но сил оставалось всё меньше… И боль… Боль была всё невыносимее. Но он не смог отказать той женщине с бледным, еле живым мальчиком на руках, женщине, продавшей почти всё, чтобы приехать в Мошкино с другого края земли. Не смог отказать, хотя и понимал, что не потянет…

Доктор Ясен Христов шестидесяти лет ещё смог проводить женщину с маленьким пациентом, который явно пошёл на поправку, до дверей своего кабинета. Он ещё смог вернуться, сесть за стол и пристроить голову на сложенные руки.

А потом, пять минут спустя, в кабинет вошла медсестра, и, поняв всё, горько разрыдалась.

*Советская власть

**Джуна — Евгения Авишевна Давиташвили (1949-2015), более известная как Джуна, была экстрасенсом и целительницей. В списке людей, которым она помогла, известные деятели искусства, политики. Еще при жизни стала официально зарегистрированным экстрасенсом и целительницей СССР.

* * *

Светло-шоколадный, иногда с красным или апельсиновым оттенком.

* * *

ОБХСС — отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. Отдел в составе системы внутренних дел СССР по борьбе с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промышленной и индивидуальной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также по борьбе со спекуляцией. Существовал в 1937-1946 гг. в составе НКВД СССР, в 1946-1991 гг. в составе МВД СССР.

Ощущения были… Странные. Ясену казалось, что он парит где-то в невесомости — слепой, глухой и абсолютно беспомощный. Ни звука… Ни шороха… И не видно ничего, несмотря на широко открытые глаза. И тело собственное практически не ощущается. Странно… Неужели это и есть смерть?

«И что теперь?» — задал сам себе вопрос Ясен. Нет, в том, что он умер, целитель нисколько не сомневался. Он прекрасно понимал, отдавая последние крохи собственной силы ребёнку, что это его последнее исцеление. Что домой он уже не вернётся.

«Даша… — прорезалось запоздалое сожаление. — Как там она без меня? Дети… дети не оставят, помогут пережить… Но всё-таки — что же дальше?»

Ясен немало слышал баек про свет в конце тоннеля, про путь к единственной двери и всякое такое, в том же духе. Но сейчас он не ощущал ничего, кроме окружающей его пустоты. Не враждебной, но и не ласковой. Какой-то спокойно-равнодушной, оценивающей, что ли… «Интересно, — подумал он, — может, это и есть Чистилище? Надолго? И куда я попаду потом? И попаду ли?»

— Попадёшь, — неожиданно прошелестел тихий бесполый голос. — Даже не сомневайся…

— А в Ад или в Рай? — не растерялся Ясен. — Хотелось бы, знаете ли, уточнить…

— Рано тебе пока… — хихикнул голос. — Мы тут посовещались, и я решил…

— А вы кто? — поинтересовался Ясен. — Неудобно, знаете ли, разговаривать с кем-то, не зная…

— Крепкие у тебя нервы, — констатировал голос. — Другой бы уже в истерике бился.

— А смысл? — парировал Ясен, которого уже начал забавлять этот шизофренический диалог. — Я ведь понимаю, что уже умер. А с вами интересно, надоело просто так в пустоте висеть.

Раздался короткий смешок.

— Да ты шутник… Ладно. Смерть я.

— А почему в мужском роде тогда? — удивился Ясен. — Вы же, вроде, женщина… простите…

— Это у вас, у русских, я женского рода, — неторопливо ответил голос. — А вот в немецком языке — мужского. Меня в Средние века там так и величали: господин Смерть. Так что это не принципиально. Тем более что в английском языке все неодушевлённые предметы и абстрактные понятия — среднего рода.

— Да, точно, — припомнил Ясен, неплохо знавший английский. — Нелегко вам, видать…

Следующий смешок был не таким коротким.

— А ты забавный… Впрочем, можешь считать меня дамой, раз тебе так привычнее, — констатировала Смерть. — Но ты тут не для филологических дискуссий, доктор Ясен.

— А для чего? — спросил Ясен. — И надолго ли?

— Да нет, ненадолго. Сейчас объясню всё в общих чертах, и попадёшь, куда надо.

— Куда?

— Сам поймёшь. И вообще — слушать будешь?

— Куда ж я денусь.

— Верно мыслишь. Так вот, по поводу рода… Я, знаешь ли, иногда спускаюсь к смертным… Интересные вы, краткоживущие… И когда я спускаюсь, то принимаю ваш облик. Мужчины ли, женщины ли… Как решу.

— Монетку подбрасываете?

— Ну ты и язва, доктор. Весь в отца.

— Простите, сорвалось…

— То-то же. Так вот, иногда у меня появляются смертные супруги… и дети. Мои потомки.

— Вот только не говорите, что я — один из них.

— Не скажу. Ты не принадлежишь никому из нас троих — ни мне, ни Жизни, ни Случаю. Tabula Rasa…

— В смысле?

— В прямом, — ответила Смерть. — Есть те, кто принадлежит Жизни или мне, есть люди Случая… Тогда мы можем влиять на их судьбу. А вот такие, как ты, свою судьбу определяют сами. Ты ведь сам решил вылечить ребёнка, хотя и понимал, чем тебе это грозит?

— Конечно, сам, — ответил Ясен.

— И в итоге отправился на встречу со мной, — удовлетворённо заметила Смерть. — Хотя мог бы прожить ещё лет десять… Если бы так не выложился. Не жалеешь?

— Нет.

— Правильно. Слушай дальше. В Британии долгое время жили мои потомки. Я помогала им, как могла, не давала угаснуть Роду… Я хотела возродить их к своей славе, но… Последний в Роду появился на свет таким же, как ты. И так случилось, что он оказался обвинён в том, чего не совершал. Он умер в тюрьме. Точнее, ушёл на перерождение, но его душу уже не вернуть. Это произошло только в одной из многих реальностей, но этого не должно было быть. Без него эта ветвь реальности обречена.

— Стоп. А причём тут я?

— Ты заменишь его, — невозмутимо ответила Смерть. — Я не могу допустить, чтобы мой Род угас даже в одной из реальностей.

— А если я не захочу?

— Развею. Без права перерождения, — спокойно ответила Смерть. — У меня есть право раз в тысячу лет развеять полностью одну бессмертную душу. Поверь, это ужасно… Это самое ужасное, что только может быть.

— Шантаж? — сердито спросил Ясен.

— Ну, извини, — отозвалась Смерть без всякого раскаяния в голосе. — Но мне нужен именно ты.

— Почему?

— Потому что я смогу вселить в тело моего потомка только такую душу, которая не принадлежит никому. Таково условие. А знаешь, как редко встречаются такие, как ты? Поэтому мне важно, чтобы в теле моего потомка оказалась именно твоя душа.

— Значит, у меня такой выбор, — задумчиво произнёс Ясен, — либо сгинуть навсегда, либо отправиться в ту самую тюрьму. И что?

— И выжить, — ответила Смерть. — Выжить и продолжить мой Род. Я не требую невозможного, как видишь. Не надо захватывать власть, если не хочешь, не надо устраивать переворотов… Нужно просто выжить и продолжить мой Род. Действуй по обстановке. Всё.

— Кхм… А мне-то какой от этого профит?

— А разве тебе не интересно прожить совершенно другую жизнь… Уверяю тебя, всё не так уж плохо. Ты молод, симпатичен, теоретически богат… ну и популярен, так или иначе… Вот со здоровьем неважно, но тут я могу немного помочь… И вообще, Ясен, ты свою прошлую жизнь прожил под знаменем долга, а тут… Тут ты никому не будешь должен ничего. Вообще. Это тебе там все по гроб жизни должны. Так что выполни свою задачу — и всё. Живи, как хочешь. Кстати, могу даже оставить тебе твой дар. И даже с бонусом. Он больше не будет требовать от тебя платы болью. Ах да, забыла сказать… В том мире есть магия. Ты будешь магом.

— Слишком много бесплатного сыра, — заметил Ясен. — Где-то вы меня кидаете, мадам, только я не могу понять — где…

— Предпочитаешь исчезнуть совсем? — в голосе Смерти прозвучала лёгкая угроза.

— Предпочитаю согласиться, — вздохнул Ясен. — Умереть снова я всегда успею.

— Вот это — правильный подход к делу, — одобрила Смерть. — Бывай…

— Эй, а подробности? Где, что, как? Я ж не знаю ничего! — возмутился Ясен.

— На месте разберёшься, — с лёгкой насмешкой в голосе ответила Смерть. — Этот мир знаком тебе…

— Эй, так нечестно! А как…

Тихий смех. Темнота.

* * *

Кап… кап… кап… — где-то капала вода. Ясен лежал ничком на чём-то твёрдом и не слишком приятно пахнущем. И ещё — ощущение ледяного холода, пронизывающего всё тело до самых костей.

— Оххх… — Ясен медленно перевернулся на бок и открыл глаза. Картина ему предстала самая неприглядная. Нет, он сразу понял, что Смерть перенесла его в тело своего потомка, находящегося в тюрьме, но Ясен не ожидал, что эта тюрьма окажется настолько… настолько образцово-показательно средневековой.

Каменный мешок без окон, зато с внушительной дверью, в которую было вделано небольшое зарешеченное окошечко. Не слишком приятно воняющая дыра в полу, узкое жёсткое ложе, на котором Ясен и лежал, судорожно кутаясь в обрывки засаленного нечто, которое лет сто назад было одеялом. Напротив от ложа в стене была небольшая ниша, в которой стояли глиняный кувшин и миска с чем-то непонятным. Над нишей — высоко, выше человеческого роста — был прикреплён держатель с тускло горящим факелом. Всё. Больше в камере не было ничего.

— Вот это я влип… — пробормотал Ясен и сразу же осознал, что говорит не по-русски. С трудом поднявшись, Ясен поковылял к нише и вытащил миску. Коричнево-серая размазня, сцепившаяся в миске плотной коркой, никакого аппетита не вызвала, зато вода в кувшине оказалась довольно чистой и свежей. Так что, сделав несколько глотков, Ясен почувствовал, что сил немного прибавилось.

— Интересно, — пробормотал он, — кто же я?

И с удивлением воззрился на свои руки. Руки были тощими и грязными, но отнюдь не старческими, скорее это были руки запущенного, живущего в трущобах подростка. Ясен ощупал лицо и убедился в отсутствии бороды, да и кожа была довольно гладкой.

— Ещё интереснее… Как пацан мог угодить в эту клоаку? За что? — продолжил рассуждать Ясен, а руки уже коснулись лохматой копны на голове. М-даа… То ли парень так оброс уже тут, то ли в парикмахерскую ходил раз в год по завету дедушки Ильича.

«А ты уверен, что тут есть парикмахерские?» — ехидно спросило подсознание, но Ясен велел ему заткнуться. Информация. Ему нужна была информация. Кто он такой вообще?

Он ещё раз оглядел камеру, но нового в ней ничего не прибавилось. Хотя… Что это за грязный комок валяется в ногах ложа? Тряпка?

Ясен брезгливо поднял смятый комок и убедился, что это никакая не тряпка, а несколько смятых, словно в приступе ярости или отчаяния, газет. Ага, значит всё-таки не Средние века, цивилизация более развитая. Поглядим, почитаем…

И Ясен развернул мятый газетный ком. И тут же почувствовал, как у него совершенно неэстетично отвисает челюсть. Во-первых, газета была на английском, но это ещё терпимо. Во-вторых, называлась она совершенно идиотским образом — «Ежедневный Пророк», но и это ещё не особо выбивало из колеи. Правда, мелькнуло что-то в сознании, но ненадолго. Челюсть Ясена отвисла от другого. Фотографии в этой странной газете двигались, заголовки переливались и мигали. И на самой первой страничке кривлялся огромный заголовок: «Трагедия на Турнире Трёх Волшебников! Избранный оказался убийцей! Читайте репортаж Риты Скитер!»

И прямо под заголовком — странная движущаяся фотография. Двое амбалов в странного вида балахонах держат за плечи худенького подростка. Лохматого, в огромных круглых очках, со шрамом-зигзагом на лбу. Подросток смотрит прямо на снимающего его репортёра, и в глазах его такое отчаяние, такая боль… Ясен невольно вздрогнул, а потом его пальцы рванулись ощупывать лоб. Ну да, конечно. Шрам-зигзаг… или как там его называли… шрам-молния… неважно… Так вот, шрам был на месте, порывшись в тряпье, устилающем ложе, Ясен обнаружил и старенькие очки с треснувшими стёклами, подклеенные скотчем. Вот оно чё, Михалыч… Вот куда его, оказывается, закинуло… Вот чьё место он невольно занял… Гарри Поттер… Вот это поворот… Здравствуй, лицо, я рука, вот и свиделись… в очередной раз…

Некоторое время Ясен просидел, таращась в пространство и пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. Историю Мальчика, Который Выжил, он знал неплохо. Сначала младшая дочь, затем и старшая внучка были ярыми фанатами этой саги Роулинг, внучка Нелли вообще обожала, когда дед читал ей перед сном что-нибудь из неё. Так что с материалом Ясен был знаком… и отнюдь не склонен приходить от него в восторг. Взрослые маги попользовались несмышлёным мальцом по полной программе, выставив его, словно живой щит, перед спятившим чудовищем. Ну просто лейся песня… Но…

Тут Ясен поморщился. Не было такого ни в книгах, ни в фильмах. Гарри не был в Азкабане, до того, чтобы засадить пацана в этот адский кошмар, даже отмороженные на всю голову и прочие места британские маги не додумались. Однако, как ни крути, Гарри как-то здесь оказался. Точнее… у него же есть кое-какая информация. Здесь и сейчас. И Ясен начал вчитываться в газетную статью.

Если отбросить похабно-кабацкий стиль Риты Скитер, то в сухом остатке было следующее. Согласно событиям четвертой книги Роулинг, Кубок выплюнул имя Гарри вслед за именами остальных Чемпионов, и пацан оказался крайним. То есть участвовать в Турнире ему пришлось, и до поры до времени всё шло по сценарию. Смертельный полёт от дракона, купание в ледяном озере и спасение не только своего заложника, но и малышки Габриэль Делакур, и распроклятый Лабиринт с Кубком в центре на закуску. Только вот потом всё пошло не по сценарию. Точнее, Кубок сработал именно так, как его настроил один чокнутый, косящий под другого чокнутого, и Гарри, не к месту решивший проявить дружелюбие, унёсся вместе с Седриком в неизвестном направлении. Ясен догадывался, что и там всё пошло по канону — кладбище, Петтигрю, убийство Седрика, воскресший Волдеморт… Гарри удалось удрать только чудом, но когда он появился перед трибунами в компании Кубка и трупа Седрика, что-то пошло не так. Обезумевший от горя Амос Диггори обвинил подростка, и без того испытавшего сильнейший эмоциональный шок, в убийстве сына. Пытавшегося рассказать о возвращении Тёмного Лорда Гарри быстренько заткнули Силенцио, натянули антимагические наручники и препроводили в аврорат по личному приказу Министра Фаджа. А потом был суд. Скорый и несправедливый. Бедному пацану припомнили все прегрешения, а чего не припомнили, то лихо натянули. И был приговор. Пожизненный срок в Азкабане, куда бывшего Избранного доставили с непохвальной оперативностью.

Ясен отложил газету. Дальше всё было понятно. Реакцию Гарри на присутствие дементоров он помнил. Подросток просто не выдержал, захотел уйти. И ушёл. Затравили парня, сволочи…

Да… Описание процесса было Ритой передано любовно, с особым смаком. Но Ясен великолепно умел читать между строк. Адвокат у Гарри был… вот именно, что он был и всё. Никакой линии защиты он толком выдвинуть не смог, за своего подзащитного особо не боролся, зато обвинение выдвигала сама госпожа заместитель Министра. Амбридж, чтоб её. И выдвигала грамотно. В её логических построениях Гарри выглядел неадекватным психопатом, помешанным на собственной Избранности и уверенным, что ему дозволено всё. Грамотно подобранные свидетели обвинения — среди них были студенты Хогвартса, в основном с Хаффлпаффа, факультета, на котором учился погибший Седрик, в красках описывали, что чуть ли не с первого курса почуяли в бедняге потенциального Тёмного Лорда. Бартемиус Крауч-старший и Людо Бэгмен с радостью сваливали на злобные помыслы Гарри собственные огрехи и недостатки в организации турнира. Жалкие попытки мальчишки оправдаться и объяснить тут же затыкались опытными словоблудами. Так что в конце концов бедняга понял, что обречён, и просто перестал говорить. Ушёл в себя.

Видимо, его подкосило ещё и то, что в его защиту открыто выступила одна Макгонагалл. Декан Гриффиндора сделала отчаянную попытку отстоять своего ученика, её так просто было не заткнуть, но… отчего-то женщина оказалась вдруг в больнице Святого Мунго «в связи с ухудшившимся состоянием здоровья и самым неблагоприятным прогнозом».

Остальные деканы тоже давали показания, но, видимо, извлекли урок из случившегося с Макгонагалл, и сказать хоть что-то в защиту Гарри не пытался больше никто. Правда, никто из деканов и утопить его не пытался, просто отвечали на вопросы суда. «Учился средне… были случаи нарушения дисциплины… имелся талант к Чарам… успевал по ЗОТИ… неплохо проявил себя на уроках Гербологии… полное отсутствие таланта к Зельям…» В общем — как-то так. Словно не об ученике рассказывали, а о некоем биороботе. А уж потом Амбридж постаралась вывернуть слова учителей так, что Гарри выглядел сущим малолетним чудовищем, сумасшедшим садистом с непомерно раздутым эго и гигантской жаждой славы.

Плюс ещё показательно рыдающий на публику Амос Диггори, требующий отмщения за свою кровиночку… Нет, в общем и целом мужика можно было понять, потеря сына — это огромное горе, но из убитого Седрика сделали некий жупел для того, чтобы смешать с грязью и окончательно утопить четырнадцатилетнего подростка. И, разумеется, это удалось, и даже без особого труда.

Толпа на то и толпа, манипулировать её мнением не так уж сложно, и хорошее отношение может обратиться в проклятия и желание растерзать недавнего кумира весьма и весьма быстро. Дантон с Демуленом* многое могли бы рассказать на эту тему…

Что показательно, Дамблдор во время всего процесса хранил гордое молчание, никак не пытаясь помочь ученику. А выслушав приговор, горестно покачал головой и заявил: «Ну как же так, мальчик мой… А я в тебя верил… Как чудовищно я был обманут…»

Эту фразу ушлая Рита передала дословно, отметив «выражение боли и отчаяния, появившееся на лице подсудимого». Ещё бы. У парня, можно сказать, мир окончательно рухнул. Сволочи…

Вздохнув, Ясен принялся подводить итоги.

Итак, он в теле четырнадцатилетнего парня, осуждённого на пожизненный срок в самой мерзкой тюрьме магического мира. Память Гарри у него отсутствует, магия… вроде бы в Азкабане колдовать нельзя, но с этим нужно ещё разобраться, выручать и защищать его никто не собирается… Кстати, где Блэк? Где эта псина, которой Гарри приходится крестником? Отсиживается на Гриммо и топит горе в вине? Ладно, продолжаем дальше… Родни — нет, не Дурслей же считать таковой… жилья, если не считать этой гостеприимной камеры, тоже нет, перспектив — никаких. А выжить и продолжить Род надо. Прелесть. Точнее, полная задница.

Вот и ладненько. Разобрались. Странно, но ни отчаяния, ни страха Ясен не чувствовал. Появился даже некий азарт — сможет ли он переиграть ситуацию?

Ясен откинулся к стене, скрестил руки на груди и стал насвистывать:

Таганка — все ночи полные огня…

Таганка, зачем сгубила ты меня?

Таганка — я твой навеки арестант,

Погибли юность и талант…**

Ясен резко перестал насвистывать. Погибли? Ой, не дождётесь! Кажется, этот мир получит именно того Гарри Поттера, которого заслуживает.

*Жорж Жак Дантон (1759 — 1794) — французский революционер, видный политический деятель и трибун, один из отцов-основателей Первой французской республики, сопредседатель клуба кордельеров, министр юстиции времён Французской революции, первый председатель Комитета общественного спасения. Казнён во время «революционного террора». Перед смертью произнёс знаменитую фразу: «Палач, покажи мою голову народу. Она стоит того!»

Камилл (Камиль) Демулен (1760-1794) — Французский адвокат, журналист и революционер. Инициатор похода на Бастилию 14 июля 1789 года, положившего начало Великой французской революции. Один из лидеров кордельеров. Казнен в период террора.

**Автор неизвестен. Приписывается Михаилу Шуфутинскому.

Следующая глава во вторник.

Здоровья вам, мои дорогие!

Помня о том, что завтра наступает великий праздник Непослушания, автор поднапрягся и решил скрасить вечерок определённой части своих читателей. Написалось...

Кажется, этот мир получит именно того Гарри Поттера, которого заслуживает…

Ясен потянулся и прикрыл глаза. Для начала он решил проинспектировать состояние организма, доставшегося ему в наследство. В принципе, он это мог и в прошлой жизни, а Смерть обещала оставить ему дар. Так почему бы и не проверить — так ли это? И даже если он не сможет колдовать в Азкабане — его дар должен работать и здесь. Подарок Смерти всё-таки… Интересно, является ли его целительский дар магией в общепринятом здесь смысле слова или это что-то другое? Впрочем, хватит рассусоливать: не попробуешь — не узнаешь.

Продолжая сидеть с закрытыми глазами, Ясен сосредоточился и попробовал скользнуть «внутрь себя». Так он это называл, не в силах объяснить более точно. Дар сработал как миленький, и некоторое время Ясен сидел неподвижно, замерев, словно статуя. Лицо его побледнело, черты словно заострились…

Если бы в камере находился сторонний наблюдатель, он бы заметил, как вдруг неподвижно сидевший подросток вздрогнул и встряхнулся всем телом, словно выбежавшая из воды собака.

А потом некоторое время этот самый подросток пялился в противоположную стену и вполголоса говорил непонятные, но, судя по тону, очень неприятные слова. Из всех живых, находящихся на данный момент в тюрьме Азкабан, эту недолгую, но экспрессивную тираду понял бы разве что Долохов… но камера матёрого Пожирателя была расположена слишком далеко от камеры бывшего Избранного.

Высказавшись на злобу дня, Ясен мысленно собрал в кучку все данные, которые удалось получить путём погружения в глубины собственного (уже) организма. И сведения эти были совершенно не радостные. Здоровье Гарри Поттера оставляло желать лучшего, и то, что он мог передвигаться, как нормальный человек, учиться колдовать, летать и вообще жить жизнью обычного подростка… хотя какое там обычного… Так вот, то, что до заключения в Азкабан Избранный находился в здравом уме и твёрдой памяти и вообще не производил впечатления глубокого инвалида, можно было объяснить только одним — той самой волей Магии.

Пацана, похоже, старательно пытались угробить с того самого момента, когда он попал в дом к опекунам. Ясен явно ощутил замедленный рост костей, недостаток питания и постоянные побои с самого нежного возраста. Своеобразные костные мозоли, образовавшиеся в местах переломов — такие появляются, когда перелом не лечится, а исцеляется, так сказать, самопроизвольно, — говорили о том, что малышу не раз ломали руки, ноги, ключицы… похоже, были ещё самопроизвольно исцелившиеся травмы черепа и позвоночника. Плюс недостаточное питание, плюс отсутствие витаминов… Хорошо хоть «рахитических браслетов» не наблюдалось, что косвенно подтверждало то, что пока мальчик жил с родителями, то заботились о нём хорошо.

Та-ак… что ещё имеем в анамнезе? Сотрясения головного мозга, сотрясения спинного мозга… нервное истощение… ну, это понятно… А ещё что-то с кровью, какой-то странный у неё состав, явно отличающийся от обычного.

Тут Ясен хлопнул себя по лбу. Конечно, отличающийся. Мальчишку же василиск кусал, и он бы умер уже на втором курсе, если бы его не излечили слёзы феникса. Ага, если вспомнить многочисленные фанфики, то ни то, ни другое из организма не выводится, пребывая в своеобразном равновесии. Так, что ещё… Крестраж? Какой крестраж? Нетушки никакого крестража. Ясен в теле Гарри пребывает в полном одиночестве. И теперь уже не проверишь — то ли и не было его совсем, и это байка длиннобородого дедушки с добрыми глазёнками, то ли, когда Гарри умер, крестраж тоже покинул тело, то ли… То ли это произошло, когда мелкого укусил василиск. А что? Вполне себе работоспособная гипотеза… Феникс ведь не сразу стал плакать на рану Гарри — парнишка даже пообщаться с Джинни успел. Не случилось ли так, что цельная душа Гарри с телом не рассталась, а вот крестраж, будучи по сути своей осколком, от действия яда отправился за Грань… или где там неупокоенным духам положено пребывать…

В принципе, это может объяснить, почему Дамблдор по сути слил своего Героя. Без крестража в голове Гарри многоходовый замысел Дамблдора терял всякий смысл… Ведь эпичная дуэль между Гарри и Томом увенчалась победой первого только потому, что Волдеморт сам убил свой собственный крестраж… а вот Гарри смог вернуться с призрачного вокзала. К тому же адская смесь яда василиска и слёз феникса могла стать блокиратором для любых контролирующих зелий, которые, если верить некоторым фанатским теориям, парню подливали литрами.

Ясен хмыкнул. Сказывалось дурное влияние внучки Нелли, которая обожала не только книги Роулинг и фильмы по ним, но и фанатские произведения по Поттериане — фанфики. Нелли была большой поклонницей так называемой «теории Дамбигада», которую частенько излагала деду во всех подробностях и даже давала читать эти самые… фанфики.

Тут Ясен поёжился. Нет, с Дамбигадом всё было понятно и обоснованно, и даже стремление авторов исправить замысел Роулинг и женить Гарри на Гермионе, Луне, Дафне, Габриэль Делакур… в особо запущенных случаях — даже на Беллатрикс Лестрейндж… было вполне понятно. Уж слишком невнятной получилась Джинни Уизли, особенно в киносаге. Но вот когда Гарри влюблялся в Драко, Снейпа, Седрика Диггори, Виктора Крама, Люциуса Малфоя, гигантского кальмара (нужное — подчеркнуть) и даже в Тома, прости Господи, Риддла aka Волдеморт, то это уже начинало напрягать. То есть к геям доктор Ясен относился вполне себе спокойно, но сейчас, попав в какое-то странное ответвление канона, серьёзно задумался: а вдруг ему здесь на роду написано создать семью с кем-нибудь из этих персонажей (нет, всё-таки гигантского кальмара стоит исключить, столько выпить невозможно)? Насчёт продолжения Рода Ясен решил особо не париться — благодаря Нелли он был знаком с таким явлением, как «мужская беременность» и очень долго над ним ржал, но вот суррогатное материнство — это вполне реальная вещь… Однако вступать с персонажами мужского пола в какие-либо отношения кроме дружеских, Ясен был категорически не согласен.

Впрочем, для этих самых отношений нужно было сначала покинуть Азкабан… И вообще — что там дальше со здоровьем? Ага, имеются в наличии относительно свежие ушибы, трещины рёбер, да и правая кисть ощущается как-то странно… словно на неё каблуком наступали. Это ещё что такое? Охрана так куражится, или это доблестные господа авроры таким нехитрым способом выбивали из мальчишки показания? Весело… Прямо шляпу снять хочется перед магической британской Фемидой. С одной стороны — жаль, что память Гарри Ясену не досталась, а с другой… вряд ли там было слишком много приятного и радостного.

Ага… А вот это что такое? Ясен сосредоточился, почувствовав в районе солнечного сплетения тёплый мягкий свет. Это представлялось ему как небольшой серебристый шарик, размером с крупную жемчужину… Неужели это и есть то самое «магическое ядро», непременная, если верить тем же фанфикам, составляющая каждого мага? Похоже, что да…

Присмотревшись, Ясен понял, что и с магическим ядром далеко не всё ладно. Да, оно вызывало тёплые ощущения, словно светясь внутри, но свет этот был каким-то неясным, словно замутнённым… А ещё на серебристом ядре было несколько тёмных овальных наростов, похожих на присосавшихся клещей.

То есть в целом впечатление было довольно печальное. От рождения мальчик явно был не слаб, но вся его предыдущая жизнь была построена так, чтобы максимально ослабить его… И что с этим делать?

Ясен встал, попробовал присесть несколько раз… тело вроде бы было гибким и послушным, но каждый раз при движении он ощущал глухую тянущую боль. А уж когда попробовал отжаться, то понял, что с экспериментами пора завязывать. Этому телу срочно требовалось исцеление. Беда была только в том, что в прошлой жизни Ясен не мог исцелять себя. Просто отключался от боли.

«А может, здесь получится? — подумал он. — Обещала же Смерть посодействовать…»

Сказано — сделано, тем более что и выхода другого не было. Ясен привычно сосредоточился, и дар откликнулся тёплой волной в кончиках пальцев. Так, получается… Ясен удержал тёплую волну и мысленно направил её на самого себя, внутрь собственного тела. На собственное магическое ядро. Его тут же бросило в жар, потом обожгло до дрожи холодом, потом снова стало жарко, он закашлялся, чувствуя, что волна тепла смывает с ядра тусклую мерзость, растворяет присосавшихся к нему «клещей». В висках набатом забился пульс, нестерпимо захотелось пить, тело изогнулось в судороге… И вдруг всё закончилось. Ясен почувствовал, как ярко засветилось освобождённое ядро, как внутрь тела хлынула исцеляющая волна магии… Ощущение было настолько сильным и острым, что он потерял сознание, свалившись прямо на каменный пол.

Он не знал, сколько пробыл в беспамятстве, а когда открыл глаза, то почувствовал удивительное ощущение телесного довольства. Ничего не болело, но даже не это было самым главным. Главным было изменившееся восприятие. Словно раньше он был слеп и вдруг прозрел, ни с чем другим сравнить эти ощущения было невозможно.

Ясен легко поднялся с пола, подошёл к нише, сделал несколько глотков из кувшина, доел неаппетитную, но, увы, необходимую кашу: обновлённое тело требовало питания.

А потом он вытянул руку перед собой и, вспомнив одно из заклинаний Поттерианы, тихо сказал:

— Люмос!

Над ладошкой тут же повис лепесток огня.

— Нокс! — сказал Ясен, и лепесток послушно исчез. Повторив этот фокус несколько раз, Ясен тихо рассмеялся:

— Поздравляю тебя, Гарри, ты — волшебник!

Ясен порылся в памяти, направил руку на опустевший кувшин и тихо сказал:

— Агуаменти!

Кувшин тут же наполнился до краёв чистой, как слеза, водой, и Ясен снова радостно рассмеялся. Смерть от жажды ему теперь точно не грозит. Даже в пустыне. Жаль, что еду заклинаниями создать невозможно, об этом он помнил чётко.

Но всё-таки это было нереально круто. Одним из пунктов, который следовало выполнить после побега, было обзаведение волшебной палочкой, а тут — вот оно! Это не просто плюшка, это нечто гигантское! Плюшища! Всё-таки Смерть явно хотела выживания своего потомка — ничем иным Ясен внезапно прорезавшуюся способность к беспалочковой магии объяснить не мог. Гарри в каноне этим умением точно не обладал…

Никакого ухудшения самочувствия Ясен не ощущал, а поэтому решил продолжить эксперименты с теми заклинаниями, которые помнил. Эванеско послушно сделало камеру чистой. Репаро превратило невнятные лохмотья в парочку почти новых шерстяных одеял. И только тут Ясен почувствовал неприятную усталость и решил отдохнуть чуток и немного поразмыслить. То, что он мог колдовать в Азкабане и без палочки — это было неимоверно круто, если верить канону. Правда, пользовался он пока простейшими заклинаниями, но лиха беда начало. В памяти всплыли ещё Конфундус, Ступефай, Инкарцеро и Алохомора. То есть оглушить кого-нибудь, связать, открыть замок он сможет без проблем. Если эти заклинания сработают, конечно… А вот с остальным… Стоило припомнить ещё что-то из канона, могло пригодиться. Ведь если он выберется из камеры и обезвредит охрану, нужно будет ещё как-то свинтить с острова. Летать без метлы, как Волдеморт, он не умеет, оборачиваться собакой, как Сириус, тоже… Проплыть? Слишком далеко, слишком холодно… да и в какую сторону плыть? Проще надо быть — скажем, лодку угнать… Попадают же как-то на остров охранники. То есть, побег вполне реален, но что дальше?

Он пока не знает всего расклада, не имеет ни места, где можно отсидеться, ни денег, ни связей. Неизвестно, что с Сириусом и захочет ли тот помочь крестнику. Неизвестно, что с так называемыми друзьями Гарри… И даже если они ему действительно друзья, то что? Просить помощи у семейства Уизли? Так они его, скорее всего, бантиком перевяжут и Дамблдору вернут. А второй раз из Азкабана так легко сбежать не удастся… Гермиона Грейнджер? Верная подруга и стойкий оловянный солдатик в каноне? Вот она, вполне возможно, осталась ему верной, несмотря ни на что… Но что сможет сделать магглорожденная девочка-подросток? Просить у неё помощи — подвергать опасности и её саму, и родителей. В общем, что совой об пень, что пнём об сову.

Информация нужна. Без неё он как без рук. Ясно только одно — если он хочет выжить и продолжить Род именно как Гарри Поттер, убежать можно, но долго прятаться нет смысла. С таким хвостом проблем его будут искать и Тёмные, и Светлые. Можно скрыться в маггловском мире… до первого полицейского, которому не безразличны собственные служебные обязанности… но, допустим, полицейскому пропишем Конфундус и всё получится. И что? Денег нет, документов нет, Конфундусов на всех не напасёшься. Нужно где-то жить, что-то есть и во что-то одеваться. Сдаться властям и оказаться в приёмной семье, разыграв амнезию? Ну так доблестные полицейские будут искать его родных… и хорошо, если не найдут, а если упрутся в тех же Дурслей? И что? Насколько Ясен помнил из канона, была там некая миссис Фигг, которая за Гарри, типа, присматривала. Ну да, судя по количеству травм у парня, заметно, как она присматривала, но не в этом суть. Что станет известно Фигг — станет известно и Дамблдору. Ну, а потом… «Дорога дальняя, тюрьма центральная, и мы конвойными окружены…» Нет, это не вариант.

Бродяжничать и попрошайничать? Тоже не вариант. В сельской местности все как на ладони, а в большом городе он в одиночку не выживет, придётся к кому-то прибиваться… и никто не гарантирует, что за своеобразное покровительство не потребуют отработки. Тем же воровством… или ещё чем, понеприятнее.

Скрыться из Британии? Те же проблемы. Деньги, документы… и кто подростка пустит в самолёт без сопровождения? М-дааа, в данном случае — молодость — это недостаток. Хотя… Если бы у него было Оборотное зелье… Увы, как его получить, Ясен не знал. Опять всё упиралось в деньги, потому как сварить эту отраву не получилось бы и у оригинального Гарри. Хотя, помнится, Гермионе удалось. Но то ж мисс Грейнджер — умница-отличница, а не шилопопый раздолбай.

Тем не менее удирать из Азкабана нужно в любом случае. Здесь он ни до чего хорошего не досидится, невиновность не докажет и проблем Гарри Поттера, которые достались ему по наследству, не решит. Условие Смерти было чётким. Выжить и продолжить Род. То есть Род Поттер… Очевидно, что при таком раскладе косить под Васю Пупкина всю оставшуюся жизнь не получится. Эххх…

Но, разложив всё по полочкам, Ясен не очень расстроился. С одной стороны — да, полная задница. С другой — дар при нём, магия при нём, здоровье он поправить сумел, теоретически и деньги есть… где-то в Гринготтсе… годочков ему немного, а значит, есть шанс сделать свою вторую незапланированную жизнь долгой и интересной. А если для этого понадобится всей Магической Британии показать, кто такой Гарри Поттер, то так тому и быть.

Обдумав сей наполеоновский план, Ясен завернулся в одеяло. Хотелось есть. Хотелось закурить — да, сигарету-другую он себе позволял иногда… под хорошее настроение или элитный алкоголь… Ясен святым не был, считал, что людей без недостатков не бывает, главное, чтобы эти недостатки не мешали жить себе и окружающим. Нет, денег он с пациентов не брал категорически, и радостные выздоровевшие благодарили, так сказать, натурой. Дефицитом по-советски. Конфеты «Белочка», индийский чай, колбаса «Докторская», салями, сигареты «Кэмел» и «Мальборо», коньяк «Арарат»… Ясен, видя таинственным образом возникшие у кабинета очередные дары, орал на персонал, персонал оправдывался, что бдил в четыре глаза, что вот только на минутку отвернулись — никогда такого не было, и вот, опять… В итоге в ординаторских не переводились сладости к чаю, «Мальборо» курил даже истопник дядя Вася (он отрывал фильтр и ворчал, что вкусу никакого, не то, что у «Беломора», но потом втянулся…), а элитным спиртным, которое хранила у себя главная медсестра, можно было напоить вусмерть всё Мошкино… Правда, было это только в советские времена, а вот когда начались лихие девяностые, то подарки неизвестных доброжелателей в виде овощей, картошки и домашних заготовок позволили больнице держаться на плаву всё это время. Ну, а уж потом, когда всё наладилось, стало полегче… Так вот, рюмку коньяку после тяжёлого трудового дня Ясен никогда не считал моральным разложением — главное, чтобы она в бутылку не превращалась. А вот для снятия стресса…

Ясен вздохнул. Стресс снять было нечем, есть хотелось всё сильнее — тут понятное дело, излечившийся организм вёл себя как нормальный организм нормального подростка, а нормальный подросток ест как не в себя… но пришлось приказать ему заткнуться. Вся доступная информация была обработана, новой пока не предвиделось… Оставалось только поспать, чтобы хоть таким способом восстановить силы.

Ясен устроился на жёстком ложе, закрыл глаза и попытался заснуть. И только его сознание стала заволакивать дрёма, как дверь глухо лязгнула, и раздались тяжёлые шаги.

«И кого ж тут в гости принесло?» — подумал Ясен, но потом решил, что это, возможно, охрана принесла поесть. Судя по состоянию жижи в миске, предыдущий приём пищи был достаточно давно.

Однако он ошибся. Визитёр подошёл к его ложу, склонился и потряс за плечо:

— Заключённый! Встать!

Ясен недоумённо приоткрыл глаза, старательно изображая умирающего лебедя, и увидел, что визитёров было целых два. Довольно крепкие мужики в тёмно-синих мантиях. Один — усатый, другой — с намечающимся брюшком. Но в целом оба выглядели людьми, способными навалять кому угодно без особых проблем для себя. Усатый как раз склонился над Гарри, пузатый стоял чуть поодаль, сжимая в руке приспособление, подозрительно похожее на электрошокер.

«Точно, — подумал Ясен, — они же здесь колдовать не могут… Хотя нет, вон палочки на поясе, в креплениях…»

— Что… что? — играя недоумение и испуг, спросил Ясен.

— Вставай, герой, — грубо хохотнул пузатый. — Посетители к тебе.

Усатый взглянул на него укоризненно и более мягким тоном произнёс:

— Вы можете встать, мистер Поттер?

Ясен неуверенно кивнул и стал подниматься, держась за стеночку.

— Да что ты с этим убийцей чикаешься, Эклунд? — фыркнул пузатый. — Не сдох — и ладно. Дай ему пинка хорошего — сам вперёд побежит.

Усатый спокойно ответил:

— Что-то я от тебя такой смелости не вижу, когда ты к Долохову в камеру заходишь, Мардстон. Ах да, я забыл, ты туда стараешься не заходить с тех пор, как он тебя чуть не придушил. Вот Долохов — да, убийца и Пожиратель. А здесь…

— Ты сомневаешься в приговоре? — фыркнул пузатый. — Ты что, газет не читал?

— Нашим газетам верить — себя не уважать, — усатый презрительно фыркнул. — Ну, давайте, мистер Поттер, вперёд… Вас ждут…

Ясен неверной походкой отправился на выход под бурчание пузатого — дескать, слишком мягко его напарник обращается с этим отродьем, но особого внимания он на это не обращал. Новая информация добавилась к уже имеющейся. Оказывается, далеко не все маги поверили в вину Гарри, раз уж сомневающиеся есть и среди тюремщиков. И это хорошо. Но вот что делать с этим «хорошо», пока непонятно. К тому же — а кто это решил навестить Гарри в Азкабане? Сириус? Ой, вряд ли, он же не оправдан до сих пор. Люпин? Кто-то из Уизли? Ладно, чего гадать, скоро он всё узнает и так.

Ясен прошёл по длинному коридору, а вот когда он с надзирателями приблизился к лестнице, усатый приказал ему остановиться рядом с неприметной дверью. Она отличалась от других тем, что там не было зарешеченного окошечка. Усатый провёл рукой по двери, на что-то нажал, и она открылась. За дверью была клетушка без окон размером примерно два на два метра. Ясен в недоумении остановился.

— Это подъёмник, мистер Поттер, — пояснил усатый. — Он поднимет нас на верхний уровень. Вы уже спускались на таком. Помните?

Ясен совершенно искренне покачал головой.

— Да что ты с ним цацкаешься! — фыркнул пузатый. — Пошёл!

И он сильно толкнул Ясена в плечо, так что тот влетел в подъёмник и чудом не разбил лицо о стену. Хорошо, хоть руки подставить успел.

— Ты что, спятил? — вышел из себя усатый. — Хватит!

— Хватит? — зло спросил пузатый. — Он моего двоюродного племянника убил, а я с ним нянчиться буду?

— Я сказал — хватит, — повторил усатый, и пузатый притих. А Ясен подумал, что если этот… как его там… Мардстон… родственник погибшего Диггори, то дела его плохи. Тюремщик может найти массу способов, чтобы отомстить заключённому. И с этим нужно было что-то делать.

— Я не убивал вашего родственника, мистер Мардстон, — спокойно сказал он. — Я невиновен. Седрика убил Питер Петтигрю.

— Врёшь! — замахнулся пузатый, но усатый его в очередной раз удержал, сухо бросив:

— Помолчите, мистер Поттер.

Но тут Ясен не выдержал, всё-таки дал о себе знать копившийся стресс:

— Да будьте вы прокляты все с вашим магическим миром! Меня все только и делают, что затыкают! На суде слова сказать не давали, сейчас я молчать должен! Ничего я не должен! Можете хоть убить — не буду я молчать! Я невиновен! А вы все ещё узнаете, что я говорил правду! Давайте, мстите мне, мистер Мардстон, ведь до настоящего убийцы вам точно не добраться!

На этом моменте голос у Ясена сорвался, и он замолчал, отвернувшись от тюремщиков к стене. На некоторое время наступило молчание, прерываемое лишь скрипом подъёмника. А потом он остановился, и усатый сказал:

— Выходите, мистер Поттер. Вас ждут в кабинете начальника тюрьмы.

Этот коридор выглядел более цивилизованно, к тому же в нём было значительно теплее. Чисто, прибрано, двери с табличками окрашены в приятный кремовый цвет, даже ковровая дорожка имелась.

Ясен молча пошёл вперёд, пока ему не приказали остановиться, мысленно ругая себя за вспышку. Вот что стоило промолчать? А теперь родственничек Диггори разозлится ещё больше.

Усатый отворил дверь с табличкой «Начальник тюрьмы» и сказал:

— Заключённый 666 доставлен.

Услыхав, какой номер ему присвоили, Ясен только ухмыльнулся. Мысленно, ещё коря себя за приключившийся срыв. Хорошие дети плачут молча. А он сорвался. Нехорошо.

— Пусть заходит, — послышался хриплый голос. — Его ждут.

Ясен шагнул в дверь и оказался в просторном кабинете с красивой резной мебелью. Стол, шкафы с застеклёнными дверцами, несколько кресел. И сиротливо стоящий напротив большого стола плетёный стул.

А за большим широким столом восседали трое. Седой коротышка в такой же мантии, как и у тюремщиков, только с серебряным шитьём — видимо, начальник тюрьмы, второй — смутно знакомый, в алой мантии аврора, с неприятным лицом и бегающими глазками… и седовласый величественный старец самого благостного вида в фиолетовой мантии, расшитой золотыми снитчами, и таком же колпаке.

Последнего Ясен узнал сразу. Светлейший и Добрейший директор Хогвартса решил навестить непутёвого ученика.

Или он как-то просёк, что душа Гарри покинула этот мир?

Когда это пришло Ясену на ум, он похолодел.

Здоровья вам, мои дорогие, и приятного прочтения!

Следующая глава всё-таки в четверг.

Примечания:

Азкабан:

https://crosti.ru/patterns/00/08/38/a09d33bac0/picture.jpg

Совершенно очаровательные дементоры, которые скоро дадут о себе знать:

https://img5.goodfon.ru/original/3348x1720/0/2d/dementor-dementors-art-dementory-garri-potter-harry-potter-d.jpg

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

Когда мысль о том, что Дамблдор мог как-то понять, что Гарри теперь не совсем Гарри, пришла Ясену на ум, он похолодел. Кто знает, что в таком случае предпримет Светлейший? А вдруг в здешней реальности маги сжигают попаданцев на перекрёстке дорог в четверг на убывающую Луну, предварительно окропляя костёр молоком девственницы для привлечения удачи в разных небогоугодных делах. Звучало глупо и даже шизофренично. Но кто их знает, этих магов, они и в каноне адекватностью не отличались, а уж в некоторых фанфиках…

Но тревога оказалась напрасной. Дамблдор милостиво окинул взглядом тощую фигуру стоявшего перед ним мальчишки, покачал головой при виде бледной и слегка перекошенной физиономии, но ничего странного не заметил. Ну да, это же Азкабан…

— Гарри, мальчик мой… — добродушно пророкотал Дамблдор. — Я решил тебя навестить… всё-таки я верю, что Тьма в тебе не окончательно победила.

Ясен в ответ скривился ещё сильнее — таких словоблудов он терпеть не мог ещё с прошлой жизни — и тихо сказал:

— Здравствуйте, директор Дамблдор. Спасибо за заботу.

После недавней вспышки в подъёмнике Ясен твёрдо дал себе слово не вылезать и не нарываться, пока не разберётся, что к чему.

— Аврор Долиш, — продолжил Дамблдор тем же нарочито добрым голосом, — случайно упомянул, что собирается сюда с бумагами. Вот я и решил составить ему компанию.

Ясен молча кивнул, старательно глядя в пол. Он где-то читал, что легилиментам в глаза смотреть нельзя — прочитают, и проверять достоверность этой теории на себе не собирался.

— Кое-какие бумаги непосредственно касаются тебя, Гарри, — продолжал Дамблдор. — Тебе нужно их подписать.

Ясену стоило труда остаться неподвижным, но он сразу почуял опасность. Бумаги? Какие ещё бумаги? Зачем? Ох, темнит что-то Светлейший… Не стоит ничего подписывать. Ни в коем случае. Иначе нынешнее гуано может тёплой мыльной пеной показаться… И всё-таки, что там за бумаги?

— Что там за бумаги? — прошелестел Ясен, не поднимая глаз, но в этот момент его желудок вывел такую трель, что любой болельщик с вувузелой удавился бы от зависти.

— Ах, бедный мальчик, ты проголодался… — с искренним сокрушением произнёс Дамблдор таким тоном, словно прибыл не в тюрьму, а в санаторий с четырёхразовым питанием, и очень удивился тому факту, что здесь кто-то голоден.

«Он, интересно, меня совсем за идиота держит? — раздражённо подумал Ясен. — Похоже, что да».

И тут он почувствовал упоительный запах чего-то мясного, а потом, взглянув в угол, обнаружил и его источник. В углу, на столике, стояла супница, накрытая крышкой, тарелочки с какими-то закусками и кувшин с соком. Желудок ещё раз выдал голодную трель, и Ясен подумал, что всё это здесь стоит отнюдь не просто так. Примитивная, но действенная ловушка. Дамблдор прекрасно знал, как и чем кормят заключённых, и сейчас эта вкусная еда играла роль дополнительного ломающего фактора.

«Вот же сука бородатая!» — почти восхитился Ясен и кротко ответил:

— Да, немного…

— Ну, думаю, комендант Стейн не рассердится, если я тебя немного угощу, — продолжил всё тем же добродушным тоном Дамблдор. — Подпиши бумаги и сможешь поесть.

«Надеюсь, это не чечевичная похлёбка*?» — иронически подумал Ясен, по-прежнему избегая смотреть в глаза старому му… манипулятору, а вслух сказал:

— Хорошо, сэр, покажите бумаги, я прочитаю.

— Это просто формальность! — вмешался в разговор аврор… как там его… Долиш. — Подписывай!

— Сэр, — пробубнил Ясен, продолжая разыгрывать недалёкого простака, — мой дядя всегда говорил мне, что документы нельзя подписывать, не читая.

Долиш медленно стал наливаться багровым, и Ясен спокойно подумал: «С давлением проблемы у мужика… Что ж не подлечился вовремя? Ай-яй-яй… Должность нервная, так и в ящик сыграть можно». Но ни одним движением себя не выдал, продолжая упорно смотреть в пол, на стену, на резной шкаф с папками… куда угодно, лишь бы не встречаться взглядом с Дамблдором.

— Не кричите на мальчика, Джон, — вмешался Дамблдор. — Пусть себе читает. А мы пока поедим — что-то и я проголодался… Старость, знаете ли, не радость, только вкусно поесть и остаётся.

«Вот же тварь!» — снова восхитился Ясен, но опять не издал ни звука, просто, повинуясь жесту Долиша, подошёл к столу и взял протянутый документ. Сесть ему не предложили, и Ясен остался стоять. А вот Дамблдор, Долиш и начальник тюрьмы отошли к столику в углу и уселись за него. Начальник тюрьмы снял крышку супницы. Аромат вкусной еды стал таким упоительным, что Ясена замутило. Но он усилием воли заставил себя сосредоточиться на документе. Точнее, на документах. Их было два.

— Чудесный вкус… — раздался голос Дамблдора. — Ваш повар великолепен.

— О, вы ещё не пробовали его венские колбаски и рагу по-ирландски, — с некоторой угодливостью в голосе ответил начальник тюрьмы.

Ясен только усмехнулся мысленно. Ну да, жрать в три горла на виду у голодного подростка — тот ещё психологический приёмчик. И понятно, почему Дамблдор его применил. Будь здесь сейчас настоящий Гарри — вряд ли он смог бы хоть строчку понять из написанного в документе, но вот незадача, настоящего Гарри здесь уже не было. А Ясен этот нехитрый приём раскусил на раз и смог совладать с собой. Так, поглядим всё-таки, что нам Светоч британского магического образования и представитель закона и порядка в клювике притащили.

Первый документ был написан ровным красивым почерком и нехитро озаглавлен:

«Чистосердечное признание. Я, Гарри Джеймс Поттер, настоящим признаю, что в финале Турнира Трёх волшебников совершил покушение на жизнь Чемпиона Школы Хогвартс Седрика Диггори, что привело к его смерти. На это меня толкнуло желание прославиться и получить денежный приз. Осознаю свою ошибку, со справедливым наказанием полностью согласен».

Ясен чуть не поперхнулся. Вот это поворот! Похоже, что Гарри был не такой уж лопух, и подписанного признания от него блюстители законности так и не добились. Но зачем им это признание сейчас — после суда и приговора? Смысл?

«Долг Жизни… — неожиданно сообразил Ясен. — Гарри ведь спас Габриэль Делакур… да-да, маленькую девочку, сестру французской чемпионки… Там что-то ещё про кровь вейл было… Стоп, а при чём здесь Делакур?»

Ясен для вида уставился в никуда, а в голове лихорадочно крутилось: «Долг Жизни… Пока семейство Делакур было на территории Британии, у вейл не было возможности выступить в защиту — их здешние маги чем-то вроде зверюшек считают… А может, надеялись на благоразумие суда… Вряд ли они думали, что четырнадцатилетнего подростка всерьёз и без дураков закатают на пожизненное… А папа Делакур вроде бы какая-то шишка во французском Министерстве Магии… вот жена с дочками и надавили… А у этих идиотов даже улик вменяемых нет — одни невнятные показания идиотов-хаффлов и патетические разглагольствования Амбридж. Даже признания обвиняемого — и то нет… Вот и решили отмазку организовать — задним числом. Для широкой международной общественности. Ну просто гениально».

Ясен задумчиво отложил документ и принялся вчитываться во второй. И чуть не зарычал от злости. Документ был озаглавлен ещё незатейливее первого. «Завещание». И в этом завещании говорилось, что Гарри Джеймс Поттер добровольно, пребывая в здравом уме и твёрдой памяти, делает распоряжения на случай своей смерти. А вот дальше всё было написано куда более мелким почерком, с большим количеством канцеляризмов, явно для того, чтобы не слишком хорошо видящий подросток запутался окончательно. Но Ясен, которому полжизни приходилось разбирать «медицинские» почерки коллег, с этим не заморочился ни на минуту.

Так вот, ему предполагалось просто и незатейливо распределить все богатства Рода между несколькими наследниками, к Роду Поттер если и имеющими отношение, то только самое косвенное. В числе наследников фигурировало семейство Уизли, которому отходила нехилая такая сумма, и конкретно Джинни Уизли и Рональд Уизли, обозначенные как «невеста» и «близкий друг». Далее шёл Амос Диггори — ему тоже обламывалась неплохая сумма — хоть и не настолько приятно радующая глаз, как сумма для рыжих, с формулировкой «в качестве посмертных извинений за утрату самого дорогого». Замыкал список наследничков Альбус Дамблдор собственной персоной. Ему, правда, предназначались не деньги, а довольно-таки впечатляющий список книг и артефактов, в котором под номером восемьдесят девять значилась мантия-невидимка.

Ясен потряс головой и отложил второй документ. Ну вот, теперь ясно, кто и что рассчитывал с него поиметь, и кто нам друг, а кто враг. Не зря ему казалось, что рыжим доверять нельзя — так оно и есть. Радует, что в этом списке нет ни Гермионы, ни Сириуса, ни Люпина… Впрочем, это ещё ничего не значит, но всё равно приятно, что хотя бы в очереди за тридцатью сребрениками их нету… Но вот всё остальное. Это даже не гуано первого сорта. Это просто дно пробивает…

Ясен вдруг понял, что в кабинете установилась напряжённая тишина. Похоже, Дамблдор, Долиш и начальник тюрьмы уже отобедали. Бедному заключённому, что характерно, не оставили… Или ещё принесут, если что?

— Гарри, — уже более жёстким голосом сказал Дамблдор, — пора подписывать. Мы — люди занятые. Поторопись.

— Вот, возьми, — Джон Долиш встал и приблизился к Ясену, протягивая перо. — Это Кровавое перо. Такие важные документы подписываются только им. Будет немного больно, но зато — с гарантией.

— Нет, — спокойно ответил Ясен, уставившись в пол и осознавая, что сейчас его будут бить, возможно, даже ногами. Но подписать это — значило угробить будущее Рода Поттер. Своё собственное будущее. Этого Смерть точно не простит. Да и денежки с книгами и артефактами ему самому пригодятся. А гоблины, похоже, без распоряжений законного владельца денежки выдавать отказываются. Что ж, молодцы.

— Ах ты, щенок! — взвился Долиш. — Что значит — «нет»?

— Нет — значит, нет, аврор Долиш, — тихо, но твёрдо ответил Ясен, чувствуя, как его первоначальное намерение не высовываться летит ко всем чертям. Но такого конкретного беспредела со стороны власть имущих Ясен не ожидал. Мало им, значит, сироту в Азкабан запихнуть, нужно ещё его и ограбить до нитки. Вот же сволочьё…

— Гарри, — вступил в разговор Дамблдор, одним взмахом руки («Пёсик, к ноге!») остановив агрессию Долиша, — боюсь, что ты не понимаешь всей серьёзности ситуации.

— Да куда уж серьёзнее, — хмыкнул Ясен. — Повторяю по пунктам: я невиновен, нахожусь здесь незаконно, подписывать ничего не буду… и, кстати, с каких это пор я обзавёлся невестой? Что-то не припомню, чтобы я делал предложение мисс Уизли.

— Не понимаю, что вы с ним так церемонитесь, Дамблдор! — раздражённо сказал Долиш. — Империо — и мальчишка подпишет всё.

Ясен меланхолично разглядывал угол резного шкафа. Он прекрасно помнил, что канонный Поттер мог противостоять Империо, и надеялся, что тоже сможет это сделать.

— Нет, — вздохнул Дамблдор. — Проверка может это выявить. У гоблинов — так точно.

Ну да, а то, что Империо — одно из трёх Непростительных, Светлейшего традиционно не волновало.

— Гарри, — произнёс Дамблдор уже другим тоном, — я последний раз тебя прошу — подпиши эти документы. Если ты это сделаешь, то условия твоего… эээ… содержания будут куда лучше.

«Или я скоропостижно отдам коньки, чтобы эти гады поскорее распилили денежки», — иронически подумал Ясен. Его просто поражало, с какой тупой примитивностью на него продолжали давить.

— К тому же, — иезуитски продолжил Дамблдор, — если ты будешь упорствовать, то могут пострадать близкие тебе люди.

— Дурсли, что ли? — усмехнулся Ясен. — Пускай страдают. Я у них своё отстрадал. Можете их в соседнюю камеру поместить всей семейкой. Думаю, что от здешней диеты дядя Вернон с Дадли наконец-то похудеют.

— Какая поразительная черствость по отношению к вырастившим тебя людям… — возвёл очи горе Дамблдор. — Но я имел в виду не их, Гарри.

Взгляд старика стал колючим и цепким:

— Мисс Грейнджер может серьёзно пострадать из-за твоего упрямства…

«А вот это уже серьёзнее… — мысленно вздохнул Ясен. — Что ж делать-то…»

Но внешне он продолжал оставаться спокойным.

— Вы тоже обвините мисс Грейнджер в убийстве? Подберёте кого-нибудь ненужного, чтобы устроить очередное судилище? — ядовито спросил он. — И не надо меня обвинять в том, что будете творить ВЫ. Не выйдет. Я не буду ничего подписывать. Верните меня в камеру, здесь отвратительно пахнет, господин бывший опекун.

Дамблдор сморщился как от кислого, но тут начальник тюрьмы склонился к уху старика и что-то зашептал. Дамблдор выслушал и слегка улыбнулся, но потом вновь стал серьёзным.

— Похоже, Тьма захватывает тебя, мальчик мой, — заявил Светлейший елейным голосом. — Но ты ещё можешь передумать… У тебя есть три дня. Через три дня я снова прибуду сюда с визитом… и ты подпишешь документы.

— Нет, — упрямо повторил Ясен, но Дамблдор не сказал ему больше ни слова. Старик встал и коротко приказал аврору:

— Идёмте, Долиш. Хермес без нас разберётся.

Дамблдор и Долиш спокойно покинули кабинет начальника тюрьмы, а тот спокойно и даже как-то участливо произнёс:

— Зря упрямишься, парень. Ты даже не знаешь, насколько хуже тебе может быть.

Ясен только плечами пожал. С его точки зрения всё и так было хуже некуда. Но, похоже, начальник тюрьмы считал по-другому. Он подошёл к двери, распахнул её и рявкнул:

— Мардстон! Эклунд! Сюда!

На пороге незамедлительно нарисовались два давешних тюремщика: усатый и пузатый, и начальник приказал им:

— Отведите заключённого 666 на уровень минус десять!

— Сэр, — попытался возразить усатый, то есть Эклунд, — но там же Пожиратели… И там нет свободных камер… И дементоры…

— Подсадите его к кому-нибудь! — рявкнул начальник. — Выполнять! Работы лишиться хотите? Уволю к Мордредовой матери с волчьим билетом!

Усатый грустно вздохнул, пузатый улыбнулся и, схватив Ясена за шиворот, чуть ли не пинками погнал к подъёмнику. Ясен попытался вывернуться, но какое там… Дядечка явно хорошо и разнообразно жрал и был сильнее физически.

— Допрыгался… — злорадно констатировал пузатый, запихнув Ясена в подъёмник. — Думаю, что пёсики будут тебе рады… Они-то помнят, кто прикончил их господина…

— Они — помнят, — спокойно отозвался Ясен, — а вот вы — забыли… Зря.

Пузатый в ответ только выругался и ещё раз ткнул Ясена кулаком в спину, между лопаток. Ясен охнул, но пузатый явно хотел ударить ещё. Однако вмешался усатый:

— Хватит. Прекрати.

— Какого Мордреда тут командуешь? — взвился пузатый.

— Я сказал — хватит! — повысил голос усатый. — Неужели тебе мало того, что парень отправляется прямиком в Ад?

Пузатый странно хмыкнул, но всё-таки заткнулся. Подъёмник остановился, и пузатый скомандовал:

— Выходи!

Ясен сделал шаг вперёд и невольно замер. Коридор, в котором они оказались, выглядел словно оживший кошмар. Тёмный, грязный, с поросшими мхом и плесенью стенами, с тускло чадящими красноватыми факелами в держателях, с провалами, в которые были вставлены толстые решётки, с обеих сторон.

— Пошёл! — скомандовал пузатый, толкая Ясена в спину. Тот двинулся вперёд, стараясь разглядеть хоть что-то за решётками. Это ему удалось — за каждой решёткой была камера — точнее, вонючая грязная нора, с кучами тряпья на полу. Когда одна из куч зашевелилась, Ясен с содроганием понял, что это люди. Заключённые. Те самые Пожиратели Смерти. Неудивительно, что после того, как Волдеморт освободил их в каноне, они выглядели не просто шайкой убийц, а шайкой на всю голову отмороженных, сумасшедших убийц.

Одна из куч подползла к решётке и вцепилась в неё тонкими, исхудавшими пальцами:

— Эй, красавчики, — просипела она. — Кого вы притащили в этот прекрасный уголок?

— Того, кто прихлопнул вашего босса, леди Лестрейндж, — тут же сдал Ясена пузатый. — Вот, думаем, куда бы его пристроить… У вас-то аншлаг…

— Сюда! — взвизгнула женщина. — Ко мне! Я ему сердце вырву!

И потянулась к Ясену сквозь решётку. Странно, но Ясен не испугался. Бледное лицо, огромные чёрные глаза и жутко исхудавшее тело Беллатрикс вызывали скорее жалость, чем страх.

— Увы, мадам, — шутовски отозвался пузатый. — Правилами Азкабана запрещено содержание разнополых заключённых в одном помещении. Придётся вам предоставить эту почётную миссию кому-нибудь другому… Скажем, вашему супругу…

— Заткнись, — прошипел усатый. — Ты что творишь?

— Выполняю приказ начальства, — хохотнул пузатый и остановился перед соседней камерой:

— А ну, отморозки, отползли от решётки! А то вас напарник так приголубит…

После этой жизнеутверждающей речи он погремел ключами, отпер пудовый замок и втолкнул Ясена в камеру:

— Развлекайтесь, мальчики. Думаю, вам понравится!

Пузатый запер замок и обратился к усатому:

— Пошли отсюда… Что-то мне… нехорошо…

— Скоро придут дементоры, — мрачно ответил усатый. — Иди, я догоню.

Пузатый пошёл к подъёмнику, а усатый приблизился к решётке камеры и тихо сказал:

— Не троньте мальчишку. Вернусь — проверю.

После этого он тоже развернулся и ушёл под улюлюканье и проклятия Беллатрикс. А Ясен так стоял, прижавшись спиной к решётке и глядя, как к нему приближаются два высоких костлявых мужика с длинными спутанными красными волосами. Странно как-то приближались, по-крабьи, словно им трудно было передвигаться.

Ясен не стал ждать, когда на его горле сомкнутся костлявые пальцы, отскочил в угол и заявил:

— Я буду защищаться.

Мужики в ответ только расхохотались — сиплым жутковатым смехом. И снова стали приближаться к Ясену. Но тут страшно взвыла Беллатрикс, из других камер тоже раздались стоны и хрипы, и нападавшие отскочили в угол, забились там, прижавшись друг к другу.

«Что за чертовщина?» — удивился Ясен и обернулся, чтобы посмотреть. Рядом с камерой парили два странных существа в изодранных плащах с капюшонами. Лиц под капюшонами было не разглядеть, и вообще казалось, что если эти капюшоны откинуть, то под ними будет лишь пустота.

«Дементоры! — сообразил Ясен. — Что ж теперь делать-то?»

Между тем оба существа приблизились к решётке и словно протекли сквозь неё. Одно из них направилось прямо к забившимся в угол мужикам, которые просто завизжали от ужаса, а второе зависло прямо перед Ясеном. Из драного рукава плаща выпросталась жуткая костлявая рука, покрытая отвратительного вида язвами, и потянулась прямо к лицу замершего заключённого.

*Ясен вспоминает историю из Библии о братьях Исаве и Иакове. Именно оттуда пошла поговорка «Продать за чечевичную похлёбку», т.е. совершить заведомо невыгодную сделку.

Следующая глава в субботу.

Здоровья вам, мои дорогие!

Между тем оба существа приблизились к решётке и словно протекли сквозь неё. Одно из них направилось прямо к забившимся в угол мужикам, которые просто завизжали от ужаса, а второе зависло перед Ясеном. Из драного рукава плаща выпросталась жуткая костлявая рука, покрытая отвратительного вида язвами, и потянулась к лицу замершего заключённого.

Ясен с интересом рассматривал тянущуюся к нему кошмарную руку и сам себе удивлялся. Ни холода от присутствия дементоров, ни жуткого страха он не ощущал. Да и дурные воспоминания проноситься перед его мысленным взором отчего-то не спешили. Существо же зависло рядом с ним и что-то прошипело, явно удивлённое реакцией. Шипение показалось Ясену членораздельным, и он некстати вспомнил, что Гарри понимал змеиный язык. Увы, но дементоры и змеи явно говорили на разных языках, и Ясен ничегошеньки не понял, зато почувствовал, как внутри начинает нарастать ровное тепло. Такое у него бывало и в прошлой жизни, Ясен называл это ощущение целительским зудом. Поэтому Ясен стал более внимательно разглядывать язвы на руках существа. Выглядели они жутковато — осклизлые, сочащиеся сероватым гноем и какой-то коричневой жидкостью, и наверняка причиняли сильную боль.

— Вот бедняга… — вырвалось у Ясена. — А давай-ка я тебя полечу…

И протянул к дементору руку, на кончиках пальцев которой возникли желтовато-охристые тёплые огоньки. Ясен удивился. Раньше его целительский дар проявлялся безо всяких посторонних спецэффектов, но он списал всё на магию. Кто знает, как лечат больных здешние целители? Может, именно так и лечат?

Офигевший дементор засипел и забулькал, напоминая этими звуками разозлённого Дарта Вейдера, а потом как-то странно дёрнулся, проплыл сквозь решётку и в хорошем темпе скрылся за поворотом коридора. Второй, видя поспешное бегство коллеги, присоединился к нему и покинул камеру в хорошем темпе, близком к маршевому.

— Ничего себе! — прокомментировал за спиной у Ясена один из новых сокамерников. — Ты что с ними сделал, пацан?

— Вылечить хотел… — несколько растерянно сказал Ясен. — И чего это он так всполошился?

— Вылечить… Дементора… — прохрипел второй сокамерник. — Ой, я не могу…

И хрипло расхохотался. Смех перешёл в кашель, и мужчина согнулся, прислонясь к стене. Но Ясен бдительности не терял, и когда первый мужчина сделал пару шагов в его сторону, предупредил:

— Не надо. Я буду защищаться.

Мужчина лишь рукой махнул:

— Не бойся, не тронем. Скажем так — это была неудачная попытка познакомиться. Ты, как я понимаю, Гарри Поттер?

— Да, — ответил Ясен. — С кем имею честь разговаривать?

— Рудольфус Лестрейндж, Лорд Лестрейндж, — хрипло ответил мужчина. — А мой брат Рабастан, на данный момент Наследник Лестрейндж, вон там, у стеночки от кашля загибается. Плохое обслуживание в здешнем отеле…

— И кормёжка никудышная… — вздохнул Ясен. Его живот тут же выдал очередную жалобную трель.

— Это да, — согласился Рудольфус и порылся где-то внутри своих лохмотьев. Ясен не удивился бы, если бы узник вытащил из них… ну, скажем, горсть крупных породистых вшей, но тот извлёк нечто округлое, неопределённо-серого цвета, более всего напоминающее кусок щебня, который укладывают на дорогу прежде, чем залить асфальт.

— На, держи, — протянул Лестрейндж это нечто Гарри. — А то у меня аппетита нет, Раби у нас сибарит, говорит, что у него горло болит, а камера Беллы слишком далеко, не докинуть.

— Эт…то что? — удивился Ясен.

— Хлеб, — спокойно пояснил Рудольфус. — Он, правда, зачерствел малость, но если с водичкой — то проскочит за милую душу. А другой кормёжки ты теперь до утра не дождёшься.

Ясен уставился на чёрствый огрызок хлеба в руке Лестрейнджа с таким потрясением во взоре, что тот расхохотался и заявил:

— Ну, извините, чем богаты — тем и рады. А жизнь-то налаживается… Полгода так не смеялся, с тех самых пор, когда Белла обозвала коменданта теми словами, которым её Долохов научил.

— Эй, я всё слышу, — раздался голос Беллы, довольно сердитый, но звучащий вполне себе нормально, без малейшей сумасшедшинки. — Руди, хватит рассказывать наши семейные тайны посторонним. Поттер, я тебя сильно напугала?

— Да просто ужас, — заявил Ясен, поняв, что злобные Пожиратели Смерти не собираются немедленно расправляться с ним. — Вы выглядели очень сумасшедшей, леди Лестрейндж.

— Имидж — наше всё! — гордо заявила Беллатрикс, и Ясен едва не поперхнулся размоченным в кружке с водой хлебушком. Кружку, кстати, ему подал тоже Рудольфус.

— Ну да, — проворчал из своего угла Рабастан. — Пусть лучше её считают спятившей злобной сукой, чем…

— Заткнись, Раби! — сердито скомандовала Белла, и тот послушно замолчал. Ясен же спокойно доел хлебушек (вкус которого с голодухи показался просто небесной амброзией) и задумчиво сказал:

— Какие-то вы не такие, господа Пожиратели…

— А ты, небось, думал, что мы тебя бить начнём или что похуже? — грустно хмыкнул Лестрейндж.

— Вообще-то да… — заметил Ясен. — Я ж, вроде бы, вашего Лорда прибить умудрился…

— А ты сомневаешься? — спросил Рабастан, отойдя от очередного приступа кашля.

— Само собой, — ответил Ясен. — Мне же чуть больше года было, когда всё это произошло. Чем я вашего Лорда мог убить? Мокрым подгузником?

— И то верно, — заявила Белла. — А ты вроде не такой балбес, каким тебя пытались выставить в газетах, Гарри Поттер. Да-да, кое-что и до нас доходило, не все охранники такие твари, как этот Мардстон… Я не знаю, что произошло в доме твоих родителей той поганой Хэллоуинской ночью, но точно знаю, что ты тут ни при чём. Ребёнок такого точно сделать не смог бы. Уцелеть после Авады? Нереально. Тебя, скорее всего, спасло то, что ты — последний в Роду. А Лорд… Лорд развоплотился из-за отката, нельзя просто так убить мажонка. Особенно если этот мажонок из древнего Рода. И я до сих пор не понимаю, зачем Лорд попёрся к Поттерам. Во всяком случае, он никогда не выказывал таких намерений.

— Белла правду говорит, — подтвердил Рудольфус. — Мы всё-таки Ближний круг. Мы бы знали.

— А пророчество? — рискнул спросить Ясен. — Лорд ведь знал о пророчестве.

— Знал, — ответил Рудольфус. — Ему этот носатый полукровка донёс. Снейп. Лорд его выслушал, похвалил, конечно, но, по правде сказать, после его ухода посмеялся от души. Мы все прекрасно знаем цену Сибилле Трелони. Из неё пророчица — как из незабудки свисток.

— Ясно… — задумчиво кивнул Ясен. — Но ведь родители Невилла… Вы… их…

— А это уже другое! — резко, с болью в голосе воскликнула Белла. — Фрэнк своё за дело получил!

— За дело, — прокашлял Рабастан. — Фрэнк Лонгботтом и Аластор Грюм напали на Беллу… А она в то время ребёнка ждала. А потом… потом уже не ждала. До проклятого параноика мы добраться не могли, а вот Фрэнка выследили. И да, ему досталось. Но Алису с ребёнком мы пальцем не тронули — она в нападении на Беллу не участвовала, да и ребёнок опять же… Заперли их просто. И теперь никак понять не можем, что случилось и отчего жена Фрэнка Лонгботтома сейчас в таком состоянии. Готов чем угодно поклясться, что не вру.

Ясен удивлённо заморгал. Если верить Лестрейнджам, то события на Хэллоуин развивались по совершенно другому сценарию, чем описано в каноне, и в доме Поттеров произошло… что-то непонятное. Да и с нападением на Лонгботтомов тоже не всё ясно. Что же всё-таки случилось на самом деле?

— А ты не хочешь рассказать, как оказался здесь, Гарри? — неожиданно спросила Белла. — Нет, в общих чертах мы кое-что знаем, но хотелось бы всё-таки подробностей. Здесь такая скука… Ты даже не представляешь… Холод, боль и скука… Порой мне хочется сойти с ума по-настоящему…

В голосе женщины прозвучало отчаяние.

— Белль, — подошёл к решётке Рудольфус, — ты что? Не смей так говорить! Мы всё равно выберемся отсюда. Рано или поздно.

— Поздно, — ответила Беллатрикс. — Для многого уже поздно, Руди.

Ясен вздохнул. Похоже, что начал испытывать что-то вроде жалости к запертым в этом кошмаре Пожирателям. Но тут его посетила неожиданная мысль.

— А где остальные? — спросил он. — Вы что, одни здесь?

— Нет, — ответил Рабастан. — Вон там по коридору камеры Долохова, Руквуда и Мальсибера. Сбоку — там Джагсон с Трэверсом обретаются. Алекто Кэрроу в угловой… но что-то она давно не отзывалась… Амикус, эй, Амикус! Что там с твоей сестрой? — неожиданно громко закричал он.

Рабастану отозвался далёкий слабый голос:

— Она без памяти второй день… Лихорадка… Отмучается скоро… Не тревожь её, Лестрейндж, с неё хватит.

— Вот оно как, — вздохнул Ясен. — То есть, у нашего маленького шоу масса зрителей. Браво.

— Вообще-то мы тебя пугать не хотели, — раздался густой бас. — Но я присоединяюсь к просьбе Беллы.

— Рассказать о том, как я сюда попал? — уточнил Ясен.

— Именно, — ответил бас. — Кстати, забыл представиться. Антон Долохов. Но англичане меня почему-то величают Антонином или Тони. Мне в принципе всё равно — хоть горшком назови, только в печку не ставь… ебёна мать…

— Тони, — рявкнула Белла. — Я всё понимаю! Не смей ругаться при ребёнке! Рассказывай, Гарри, рассказывай… Дементоры всё равно ушли!

Ясен вздохнул, подсел поближе к решётке и рассказал о событиях Турнира, смерти Седрика Диггори от руки Петтигрю и воскрешении Волдеморта. Ну, и собственном аресте, обвинении и заключении в Азкабан.

— Вот оно как, — подытожил Долохов. — Воскрес, значит, Лорд-то… И как он выглядел?

— Если честно, то омерзительно, — отозвался Ясен. — Худой, высокий, лысый… Кожа словно чешуёй покрыта…

— И без носа? — светски поинтересовался Долохов.

— Ну да, — ответил Ясен. — Откуда вы знаете?

Ответом ему была совершенно исключительная по экспрессии тирада, в которой английские слова перемежались русскими матерными в весьма большом количестве. Суть тирады сводилась к тому, что Лорд — идиот из идиотов, а Петтигрю — криворукий рукожоп, который испортил всё, что мог испортить.

Долохова не пытался прервать никто. Заключённые с восхищением внимали свободно и широко льющимся звукам русской матерной речи. А когда Долохов закончил, то на некоторое время установилась тишина, которую прервал он же:

— Поздравляю вас, господа. Вот теперь мы потеряли нашего Лорда окончательно.

— Но почему? — напряжённо спросил Рудольфус.

Долохов в ответ только зубами скрипнул, зато раздался ещё один голос — хорошо поставленный, интеллигентный, звучавший так, словно его обладатель находился сейчас на светском приёме, а не в вонючей камере с осклизлыми стенами.

— Тони хочет сказать, что мальчик видел совсем не воскрешение. То, что получилось в итоге — это нежить, лич. В русской мифологии похожего персонажа называли «Kashtchey». Сильнейший колдун, очень опасный, но… Это не человек. Он умён и хитёр, но это не человеческие ум и хитрость, не человеческая логика. Лич всегда стремится к разрушению… и губит тех, кто находится рядом с ним, в первую очередь. Знаете, даже хорошо, что мы здесь. Поверьте, лич по воздействию куда хуже десятка дементоров. Он будет питаться нашей магией, нашей жизненной силой… и в конце концов мы превратимся в его рабов — окончательно и навсегда. Вот к чему приводит создание крестражей… Если бы это было безопасно — то почему никто из магов после Герпия Злостного не воспользовался этим выходом? Ведь все мы боимся смерти и хотим продлить жизнь…

— Но мы не сможем не подчиниться, если он явится за нами, Руквуд… — пробормотал ещё один голос. — Метка… Я чувствую, что она стала активна… Нас от её полноценного воздействия пока спасает Азкабан, но что делать, если он и в самом деле вспомнит о своих верных слугах?

— Уймись, Джагсон! — рыкнул Долохов. — Что ты ноешь, как баба? Прошу прощения, Белла…

— Ничего, — отозвалась Беллатрикс. — Меня волнует другое… Гарри, он ведь отправился в Малфой-мэнор?

— Точно не знаю, — ответил Ясен. — Но, насколько я понял — да.

— Там же моя сестра! — ахнула Белла. — Там мой племянник! Да и Люциус, хоть и скользкий паразит, но не заслуживает того, чтобы превратиться в послушного раба нежити! Что же делать, что делать?..

— Белль, успокойся, — попытался увещевать жену Рудольфус. — Что мы можем сделать? Мы и себя-то защитить не можем…

Он горестно вздохнул.

— Эх, Руди… — горько отозвалась Белла. — Как же мы дошли до такого? Ведь всё так хорошо начиналось… Лорд был потрясающим лидером — умный, харизматичный… Слова правильные говорил… И вдруг… Почему мы не заметили, что он стал меняться?

— Смею заметить, леди Лестрейндж, — суховато заметил Руквуд, — что это произошло не в одночасье. И я, к стыду своему, слишком поздно понял, в чём причина этих изменений. Но дело не только в этом. Смотрите, как всё сошлось… У Лорда был реальный шанс получить власть законным путём, победив на выборах. Помните?

— Помним… — отозвались коллеги по Пожирательскому цеху. Ясен же внимательно слушал откровения Руквуда и старательно запоминал информацию.

— И тут начались странные нападения на магические поселения. И гибли в них прежде всего магглорожденные… но и чистокровных было немало, — продолжил Руквуд. — Но «Пророк» прежде всего трезвонил именно о магглорожденных. Создавал в обществе нужные настроения. А невесть откуда взявшиеся свидетели расписывали чёрные плащи и серебряные маски нападавших и выпускаемую ими после нападений иллюзию… точь-в-точь повторяющую метку на наших предплечьях. И это при том, что чёрные плащи были ритуальными одеяниями для членов Внутреннего круга и где попало никто из нас в них не разгуливал. И Метку на руках никто посторонним не демонстрировал.

— Это так, — согласился Рабастан, вновь закашлявшись. — Но раздери меня драккл, Август, если я понимаю, к чему ты ведешь.

— И это ещё не всё, — продолжил Руквуд. — Аккурат в этот самый критический момент среди старшего поколения Внутреннего круга начинается буквально эпидемия драконьей оспы. Многие из старшего поколения сторонников Лорда от неё умерли…

— Не только, — отозвалась Белла. — Тётушка Юфимия и дядюшка Флимонт никогда Лорда не поддерживали, а тоже от драконьей оспы умерли.

— Это укладывается в мою теорию, — заявил Руквуд.

— Что за теория? — пробасил Долохов.

— Среди ближайших сторонников Лорда был… а возможно и есть шпион Дамблдора, — сделал эффектную паузу Руквуд, прежде, чем сказать. В ответ раздалось несколько смешков.

— Тоже мне, открыл двенадцать способов использования драконьей крови! — фыркнула Белла. — Конечно, был… Все знали, что Северус Снейп шпионил для Дамблдора. Он, дурак малолетний, после того, как узнал, что под проклятое пророчество могут попасть его бывшая рыжая зазноба и её ребёнок, сразу же к Дамблдору кинулся, защитить просил. А тот — не будь дурак, обвесил парня обетами и отправил шпионить.

— Леди Лестрейндж, — возмутился Ясен, — вы говорите о моей матери!

— Извините, мистер Поттер, — вздохнула Беллатрикс, — я всего лишь хотела сказать, что Северус Снейп был влюблён в вашу мать и готов на всё ради спасения её жизни.

— Но не моей, — сказал Ясен. — На суде он не выступил в мою защиту. Правда, и топить не стал. Но с этим успешно справилась мадам Амбридж.

— В этом и есть беда Снейпа, — заметил Долохов. — У него всё либо через край, либо только наполовину. К тому же… В тебе говорит обида, Гарри, но признай — кто ты ему? Никто. Он не обязан тебя защищать, сам находится в незавидном положении. Если бы не поручительство Дамблдора, Снейп сидел бы сейчас в одной из этих камер… А Дамблдор из тех людей, что за вход требуют кнат, а за выход — галеон. И Снейп у него прочно на крючке. Метка… Она держит его надёжно.

— Я понимаю, — вздохнул Ясен. — Конечно, не обязан. Я, знаете ли, уже понял, что магический мир — не сказка, и что наличие магии отнюдь не делает человека святым. Но давайте закончим обсуждать тонкую и сложную натуру Снейпа. У меня другой вопрос… Если я правильно понял, никто из вас не жаждет встречи с бывшим хозяином, нет?

— Не жаждет, — угрюмо ответила Белла. — Врать не буду — были времена, когда Лорд был смыслом моей жизни. Но четырнадцать лет в этом месте… Это здорово прочищает мозги и меняет приоритеты. А если ты прав и Руквуд не ошибся, то Лорд стал нежитью. Весьма опасной нежитью. И сейчас я хочу одного — чтобы он прекратил своё земное существование…

В соседних камерах одобрительно загудели.

— Погодите! — фыркнула Белла. — Любые мои — да и ваши — желания перестанут что-либо значить, если Лорд явится за нами. Пока мы носим Метки — мы его рабы. К сожалению, я поняла это слишком поздно.

— Тише, — предупреждающе вскрикнул Руквуд. — Идут!

— Может быть, это еду несут? — оптимистически предположил Джагсон.

— Да нет, — мрачно заявил Долохов, снова выругавшись. — Похоже, это возвращаются дементоры. Чёрт… а я-то надеялся…

На что надеялся Долохов, осталось неизвестным, поскольку все обитатели уровня отпрянули от решёток своих камер. Рудольфус оттащил Ясена в угол и пробормотал:

— Сиди тихо! Может, и не заметят…

Надежды Лестрейнджа оказались напрасными. На сей раз у решётки камеры собралась целая делегация дементоров. Рабастан закашлялся и застонал, и Рудольфус бросился… точнее, чуть ли не пополз к брату.

«Эх, вот кого подлечить надо, — с сожалением подумал Ясен. — Он, похоже, на одном характере держится…»

И вообще — после того, что он услышал от Пожирателей, он стал испытывать к ним… не жалость, скорее сочувствие. А то, что они не хотели служить возрождённому Волдеморту, вызывало уважение.

«Хм, а это, пожалуй, неплохая компания для побега… Да и поучиться у них есть чему. Здоровье я им поправлю. Только вот Метки… Если Волдеморт до них доберётся — то начнутся канонные события с нападениями и прочим беспределом. И кто тогда, по мнению британских магов, будет должен этот беспредел разруливать? Правильно — ради такого дела можно будет и про Героя из Азкабана вспомнить… Только вот фигушки. Смерть сказала, что я никому не должен. И если и уничтожу лича, то только ради будущей спокойной жизни. Та-ак… а что это дементоры странно себя ведут?»

Дементоры и впрямь вели себя странновато. Всей довольно-таки большой компанией они висели рядом с решёткой камеры и словно бы совещались. Во всяком случае, это выглядело именно так. Что характерно, никого из заключённых они не трогали, воздействовать как-то не пытались.

— Ой, — вырвалось у переставшего кашлять Рабастана, — что это с ними?

— Боюсь, что это по мою… кхм… душу, — спокойно сказал Ясен, встал и пошёл прямо к решётке.

Интерлюдия. На волне памяти (Дамблдор). Часть первая.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел у пылающего камина в своих Хогвартских покоях и задумчиво, по глоточку цедил из пузатого бокала отличный маггловский коньяк. Да-да, была у него такая слабость. Хорошее спиртное магглы делали лучше магов. А вот маггловские лимонные дольки, вопреки распространённому мнению, он терпеть не мог, но они вместе с аляповатой мантией, очками-половинками и колокольчиками в бороде создавали образ доброго рассеянного и чудаковатого волшебника не от мира сего. Многие покупались…

Дамблдор был задумчив и расстроен. И расстроен он был прежде всего собственными действиями. Поторопился, старый дурак… Непогрешимым себя почувствовал… Решил, что после пребывания в Азкабане дракклов Поттер будет податливым и мягким, как пластилин, и подпишет всё, что ему подсунут, не глядя. Просчитался. Так получи щелчок по носу, старый дурак! Поттеровский щенок внезапно показал зубки…

Дамблдор отпил ещё глоток и вздохнул. До сегодняшнего визита в Азкабан ему казалось, что он знает Гарри Поттера как облупленного. Вспыльчивый, наивный, не слишком умный, безрассудный, горячий, но отходчивый… И не привыкший думать головой.

А ещё Альбус прекрасно знал, как на Гарри Поттера действуют дементоры. И что Азкабан — далеко не курорт. Вот и исходил из этого, когда придумывал свой план, оказавшийся в итоге проваленным с треском. М-да, расслабился — решил, что и этого хватит, и действовал слишком грубо и примитивно. И вообще — слишком много ошибок он сделал за последние два года… А как хорошо всё начиналось.

Ну да, следовало признать, что он поторопился, организовывая судилище над подростком. Но на тот момент это решение казалось наилучшим. Начавшему проявлять слишком много воли Гарри требовалась крепкая узда… И прискорбно признавать, что всё пошло не так именно из-за его ошибочных действий. Хотя первоначально план казался отличным.

Альбус Дамблдор вздохнул. Он прекрасно знал свои слабости. Он всегда жаждал власти и не терпел соперников. Геллерт… Какое-то время казалось, что этот маг, единственный из всех, сможет разделить с ним бремя грядущего могущества, но потом оказалось, что это не так. Геллерт был слишком силён. Слишком независим. Слишком непредсказуем. В их тандеме он никогда не согласился бы на вторые роли… Точнее, он подмял бы под себя Альбуса, и тому пришлось бы постоянно быть вторым после Геллерта. А это для Альбуса было неприемлемо. И всё получилось так, как получилось. Жаль, но…

А потом был Том. Да, Альбус сразу невзлюбил приютского мальчишку, разглядев в нём огромный потенциал, превышающий его собственный в разы. Но гадёныш оказался недоверчив и несколько лет ускользал от Альбуса, но вот страх смерти… Альбус усмехнулся. Решение уговорить Диппета, чтобы он отказал мальчишке Риддлу в приюте на лето, было гениальным. С тех каникул Том вернулся уже совсем другим, хоть и казался внешне прежним. Страх смерти навсегда поселился в нём, разъедая душу, что и позволило позже поймать его на крючок из крестражей. Том был обречён, хотя ещё и не догадывался об этом. А чего стоило, дёргая за нужные ниточки, сделать из вполне себе мирной партии консерваторов-аристократов пугало для всей Магической Британии? А как тонко получилось с драконьей оспой… Не стало старшего поколения, которое помогло бы почуять расставленные ловушки и удрать из них, отгрызая лапы, а зелёная молодёжь увязла по уши в локальных разборках, постепенно превращаясь из Рыцарей Вальпурги в Пожирателей Смерти… Ну да, да, пришлось немало потратиться, чтобы создать впечатление этих нападений… а потом ошельмованные аристократы просто вынуждены были защищаться… и сами не поняли, как оказались втянуты в гражданскую войну. А на фоне их сходящего с ума лидера та версия, которую Дамблдор постарался протолкнуть в умы обывателей, стала выглядеть непреложной истиной.

Но Том оказался крепче, чем он думал. Пришлось подсунуть это пророчество, шитое белыми нитками, в которое Том сначала не поверил. Всё-таки он был очень умён и силён, тварь проклятая… Но Альбус сумел организовать доказательство истинности пророчества… и Том попёрся к Поттерам. Но даже тогда он не хотел убивать… пришлось помочь… не самому, конечно, но пришлось.

Тогда Дамблдор рассчитывал, что на волне всеобщего негодования после гибели семьи… да что там, после исчезновения Рода Поттеров… удастся окончательно прижать всех несогласных к ногтю и стать победителем очередного Тёмного Лорда, выставив того сумасшедшим чудовищем, не брезгующим самоличным убийством годовалого младенца и его семьи… Поттеры должны были умереть все. Жаль, конечно, что богатства Поттеров остались бы для него недосягаемы, но они были бы недосягаемы и для всех остальных. Хорошо, что мантию-невидимку удалось получить у Джеймса — тот собирался вывезти из страны Лили и Гарри, и намёк Дамблдора, что за возможность исследовать знаменитый Дар Смерти в Отделе Тайн можно будет ускорить этот отъезд, понял правильно. Да, тогда в связи с гражданской войной въезд и выезд был запрещён, Джеймс искал возможность обойти этот запрет и был вынужден довериться ему.

Поэтому пришлось спешить, операция с визитом Лорда к Поттерам не была просчитана до последней запятой, вот и получилось то, что получилось… Лорд не умер, но и тело потерял, показательный судебный процесс в таких условиях не проведёшь. Гарри Поттер тоже остался в живых. После прямого попадания Авады. Такого просто не бывает.

Дамблдор грустно вздохнул. Упустил он из виду, что Магия бережёт Последнего в Роду. А Джеймс и Лили были убиты раньше Гарри, вот Тому и прилетело. Но с мальчишкой нужно было что-то делать — Альбус, как и в случае с Томом, сразу же почувствовал огромный магический потенциал ребёнка. И у него созрел новый гениальный план.

«Легенда меняется…»

Следующая глава во вторник.

Здоровья вам, мои дорогие!

Примечания:

Добрый дедушка Дамблдор с лимонной долькой:

http://s47.radikal.ru/i115/1104/4c/0818628efb7bt.jpg

Имидж...

https://www.hp-lexicon.org/wp-content/uploads/2016/05/albus_dumbledore_by_clef_en_or-d7pyh6e.jpg

...и реальность:

https://sun9-6.userapi.com/c540107/v540107933/218e4/vyaDDsmomNc.jpg

Дамблдор и Гарри:

https://trikky.ru/wp-content/blogs.dir/1/files/2020/05/09/b1bd99a2fb78.jpg

Гарри в Азкабане:

https://cdn-nus-1.pinme.ru/tumb/600/photo/d0/8c/d08c87bd4795ec4bd1feadcb5716e92f.jpg

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

Бете на «Доширак»: 2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Интерлюдия. Дамблдор. Часть вторая

«Легенда меняется…»

Да, после гибели Джеймса и Лили Поттеров нужно было действовать быстро и брать под контроль общественное мнение, пока у этой самой общественности не начали возникать нехорошие вопросы. Дамблдор к магическому обществу относился не без презрения — в основном британские маги были аморфной массой, удовлетворявшейся той самой жвачкой, которой их бодро пичкало Министерство… но были и исключения. И вот с этими исключениями следовало работать так, чтобы комар носа не подточил.

Да, первоначально он планировал эпичное сражение с Тёмным Лордом на развалинах дома Поттеров, но после того, как оный Лорд развоплотился, это стало невозможным. Да ещё и мальчишка остался цел и невредим… И что теперь с этим делать? А действовать нужно было быстро…

Да, тогда получилось немного топорно, но ничего другого он в такой короткий срок провернуть не успел бы. Главное — чтобы мальчишка не оказался у своего крёстного… Сириус после такого точно помчался бы мириться к Вальпурге, а та быстро привела бы своего отпрыска в чувство и скрыла бы обоих так, что дотянуться было бы затруднительно. И всё — в Хогвартс точно пришёл бы будущий Лорд, обвешанный охранными артефактами, как новогодняя ёлка игрушками, и не ставящий Светлейшего ни во что. Да ещё и воспитанный в полном соответствии с аристократическими традициями… с некоторой поправкой. Вальпурга наверняка учла бы ошибки, допущенные в воспитании сыновей. Плюс вернувшийся в Род Сириус, который к одиннадцатилетию крестника наверняка успел бы жениться и наплодить детишек. Нет уж, возрождения Блэков Дамблдор допускать не хотел.

Поэтому слегка свихнувшийся от горя на почве потери лучшего друга Сириус отправился в Азкабан, а Гарри — к Дурслям…

Тут Дамблдор снова отхлебнул коньяка и с удовлетворением зажмурился. Хорошо, что он вовремя вспомнил об этой сквибке, сестре Лили… Неприятная особа, ненавидящая магию и повёрнутая на собственной нормальности. И муженёк ей под стать… Макгонагалл была права, называя их «ужасными магглами», более неподходящей семьи для воспитания мажонка и представить себе было невозможно. Хорошо, что у него была возможность слегка надавить на чересчур строптивую заместительницу, иначе его план мог бы и не сработать… Но Петунья… Дамблдор испытывал нечто вроде восхищения её действиями — всё получилось филигранно. Лёгкий ментальный посыл, парочка закладок ей и её борову-муженьку — и ситуация стала развиваться по намеченному плану без всякого участия с его стороны. А уж на отпрыска этой четы даже ментальное воздействие тратить не пришлось — всё получилось само собой. И в Хогвартс Гарри Поттер пришёл именно таким, каким его хотел видеть Дамблдор — ничего не знающим о магическом мире, накрепко отученным думать, сопоставлять факты и задавать лишние вопросы, точно знающим, что к взрослым обращаться за помощью бесполезно — всё равно не помогут, импульсивным, не слишком умным… и отчаянно нуждающимся в хорошем отношении к себе. В дружбе. В любви. Дружбу удалось организовать, удачно подсунув Шестого Уизли — тот постукивал на приятеля исправно и, следуя инструкциям, делал всё, чтобы других друзей на факультете у Гарри больше не появилось. Правда, после спасения Гермионы от тролля пришлось смириться с её постоянным присутствием рядом с мальчиками… на выживание гриффиндорской заучки Альбус не рассчитывал — он и не планировал всерьёз того, что двое первокурсников справятся с троллем, просто хотел укрепить в Гарри чувство вины, что могло послужить чудесным фундаментом для того, чтобы потом пойти на смерть ради Магического мира. Альбус предпочитал плести паутину потихоньку — времени было предостаточно. Но Поттер с Уизли сумели-таки одолеть тролля, Грейнджер выжила, и её дружбу с мальчишками пришлось вписать в планы. К тому же Дамблдор сумел разглядеть Обретённую и подумал — пусть привыкает общаться с Роном Уизли, в перспективе жена, способная очистить кровь Предателей, — великолепный приз.

А ещё Дурсли накрепко вколотили в парнишку осознание того факта, что он — ненормальный, урод и хорошего отношения к себе просто не заслуживает. В общем, такой клубок нервов и комплексов, что любо-дорого смотреть. Да плюс внезапно свалившаяся слава Героя и Избранного. Дамблдор постарался, чтобы его версия о произошедшем в Годриковой Лощине стала единственно правильной, и историю Мальчика-Который-Выжил знала каждая собака.

А ещё были ограничители, заботливо наложенные Светлейшим на магическое ядро мальчишки… но даже в таком виде он был силён, и Дамблдор радовался собственной предусмотрительности. Потенциально Гарри был сильнее Гриндевальда и Тома вместе взятых… но ограничители сделали своё чёрное дело, и его магический потенциал потихоньку падал… Ну, а то, что это было заклинание-вампир из арсенала друга Геллерта, позволявшее Альбусу впитывать собранную ограничителями силу, никто и знать не знал. Дамблдор не планировал для Гарри Поттера слишком долгой жизни. Вариантов было два — Гарри героически гибнет в поединке с воскресшим Томом, а самого Тома побеждает Дамблдор, либо, если Том всё-таки не сможет воплотиться в материальное тело (куча крестражей — отнюдь не гарантия воскрешения), то Поттеру уготована участь нового Тёмного Лорда, которого эпично победит Светлейший. Оба варианта Дамблдора устраивали, ведь он, как всегда, оставался непогрешимым героем.

И ведь сначала всё шло, как надо… Прямо как по маслу… Спрятанная в школе фальшивка (как же, отдал бы кому-то Николас настоящий Философский камень… но будучи склонным из-за долгой жизни к чёрному юмору, подделку сляпал качественную… даже Том купился), полоса препятствий, которую с успехом прошли три первокурсника, фееричное опускание в грязь Слизерина на прощальном пиру… Да, хорошо получилось со Слизерином — начисленные троице и Лонгботтому баллы были практически оскорблением, да и сынок Люциуса оставил глупую мысль помириться с родственничком-героем… Так вот — приключения, триумф — и возвращение к Дурслям, у которых Герой магического мира вкалывал почище домового эльфа.

Дамблдор пожал плечами, снова сделав глоток янтарной жидкости. Да уж, Дурсли очень старались вызвать в мальчишке стабильную, нестихающую ненависть. Пришлось даже отправить Гарри под конец лета к семейке Молли — та его хоть немного откормила, иначе внешний вид Героя вызвал бы вопросы у кого угодно. Ну, и заодно подсунуть новую загадку-напасть — в лице Добби. Добби не был эльфом Малфоев — он, строго говоря, не был ничьим эльфом, а принадлежал к колонии домовиков Хогвартса. Каких трудов стоило ментально воздействовать на него… но результат того стоил. Домовик чётко выполнял все приказы и сумел втереться к мальчишке в доверие настолько, что тот даже придумал хитрый ход с дарованием ему свободы. Ага, как будто домовика можно освободить, просто отдав ему чужой носок. Будь это так — все эльфы стали бы свободными после первой стирки. Но Гарри, ничего не знающий о ритуалах и домовиках, принял всё за чистую монету.

Да уж, а каких трудов стоило добыть волос Люциуса Малфоя для Оборотного… и как кривился Флетчер, заучивая навязанную ему роль… Всё пришлось по репликам учить, но Флетчер справился. Ценный всё-таки кадр — любое дерьмо выполнит, лишь бы заплатить не забыли.

Но вот после второго курса всё и пошло наперекосяк. Вообще-то, Гарри не должен был столкнуться с василиском напрямую — Дамблдор собирался просто внушить мальчишке иллюзию поединка с огромной змеёй, но все карты спутал Том Риддл из дневника, оказавшийся чересчур агрессивным. Но кто же знал, что у Седьмой достаточно магических сил, чтобы паразитировавший на ней крестраж сумел разбудить василиска по-настоящему? А Поттер умудрился по-настоящему его убить… И при этом чуть не отправился к праотцам сам, потому как тварь успела-таки его цапнуть.

Удобный был момент, но план Дамблдора был уже запущен, и пришлось разрешить Фоуксу помочь. Хотя в тот момент у Дамблдора создалось впечатление, что феникс рванул бы на помощь мальчишке даже без разрешения. Тем не менее Гарри Поттер выжил в очередной раз… и снова отправился к Дурслям. Дамблдор не насторожился. Всё шло по плану — герой выполнил задачу и «освободил» Добби. Точно, как в аптеке.

Теперь стоило устроить побег Сириуса Блэка. Этим Дамблдор и занялся — организовать Уизли выигрыш в лотерею (деньги на это пошли из сейфа Героя), устроить нужную публикацию в «Пророке»… и внушить Фаджу, отправившемуся с инспекцией в Азкабан (удобно быть председателем Визенгамота — можно даже график встреч Министра корректировать), прихватить именно эту газету с собой. Удачно вышло — как по нотам. Нет, Блэк эту газету получил бы в любом случае — Дамблдор был накоротке с начальником тюрьмы — но так вышло гораздо красивее. Но вот потом…

Дамблдор одним глотком допил коньяк. Ему следовало бы насторожиться уже тогда, когда покорный родственникам Поттер открыто проявил неповиновение, раздув родственницу Вернона, а потом просто собрал вещи и сбежал. Но он не насторожился. Не насторожился он и тогда, когда оборотень сумел научить тринадцатилетнего мальчишку заклинанию Патронуса. А зря. Хотя… вроде бы всё шло по плану. Блэк сбежал, Фадж прислал в Хогвартс дементоров, мальчишка закономерно вляпался в очередное приключение, да и вёл себя, как обычно — играл в квиддич, цапался с Северусом, учился посредственно. Не насторожился Дамблдор и тогда, когда Рон Уизли стал ему доносить, что Гарри и Гермиона меньше стали уделять ему внимание. Тогда он решил, что в Поттере просто начали просыпаться подростковые гормоны и это первая детская влюблённость в лохматую заучку и невыносимую всезнайку всея Гриффиндора. Ничего, пусть поиграют… Гарри всё равно женится на Джинни, а заучку получат в свою семейку Предатели Крови. Брак с ней очистит детей Рона от проклятия… а то, что в этом браке девушка проживёт недолго — это допустимые потери. Главное — чтобы детей родить успела.

Да и с Блэком нужно было разобраться до конца. Дамблдор надеялся, что ментальные закладки сделают своё дело, но Бродяга упорно не шёл на контакт и не менее упорно пытался встретиться с крестником. Хорошо хоть дементоры сдерживали эти порывы. Для себя Дамблдор решил — Блэк бесполезен и должен умереть — но так, чтобы Гарри ощущал вину за эту смерть до конца своих дней.

Но кто же знал, что проклятая гриффиндорская всезнайка додумается использовать хроноворот настолько оригинально? Не для этого ей его выдавали. Дементоры должны были высосать душу Блэка на глазах у Гарри и Гермионы, и заучка должна была воспользоваться хроноворотом, чтобы спасти обоих… В принципе, так оно и получилось, но Грейнджер придумала совсем другой план, а Гарри показал просто невероятный по мощи Патронус. В итоге Бродяга не только остался жив, но и свалил в закат, а Дамблдору осталось только одобрительно покивать, чтобы не потерять доверие Героя.

И снова возвращение к Дурслям… В то лето Альбус был слишком занят подготовкой Турнира Трёх волшебников и своими собственными тайными планами и практически не следил за Гарри, только изредка связываясь с миссис Фигг. А зря. Что-то Гарри Поттер сумел проделать на каникулах, что-то, что прошло мимо внимания Дамблдора… Одно хорошо — удалось установить местоположение Сириуса… плохо, что он был недосягаем. Но Дамблдор решил разобраться с Бродягой позже — хитроумный план по вовлечению Героя в турнир и воскрешению Волдеморта требовал полной самоотдачи. Пусть жена Крауча и принимала Оборотное до самой смерти, но далеко не все тюремщики — дураки, и информацию о том, кто умер в Азкабане, Альбус получил вовремя. Остальное было нетрудно додумать логически… тем более, что этот секрет есть-пить не просил, а в нужный момент пригодился. Один короткий визит к Краучу перед турниром, несколько внушений, Обливиэйт — и вот Барти сумел сбросить Империо и сбежать, уверенный в том, что нужно поскорее воскресить Господина, а Крауч-старший и думать забыл о том, что его сын жив.

К тому времени удачно сбежавший от Героя сотоварищи Питер сумел-таки сотворить гомункула для вселения души Волдеморта и начал выкармливать его ядом Нагайны. Отечески проинструктированный Барти, свято уверенный в том, что это было задание Лорда, встретился с Петтигрю, обсудил с ним ритуал воскрешения Волдеморта и отправился в Хогвартс под видом старого дружбана Аластора. Дружбан Аластор тем временем отправился в собственный сундук — Барти сумел-таки подловить старого аврора. Не без небольшой помощи, но сумел. Талантливый мальчик, что сказать…

Героя в Турнир удалось пропихнуть без проблем. Барти, свято уверенный в том, что это его светлая мысль, оглушил кубок Конфундусом и подбросил в него записку с именем Гарри, начертанным его собственной рукой. А чего ж нет-то, если этот клочок был оторван от эссе по ЗОТИ…

А уж что началось потом… Гриффиндор и Хаффлпафф просто взбеленились, Слизерин присоединился к своему вечному оппоненту в травле Героя, только Равенкло соблюдал относительный нейтралитет. Мальчишка сделал робкую попытку оправдаться. В ответ его начали травить с удвоенной силой, особенно после демонстративно громкой ссоры с Роном Уизли. Возмущённым преподавателям, понимавшим, что Поттер не виновен, Дамблдор запретил вмешиваться своим прямым приказом. Клятву на подчинение директору он в своё время ни с кого взять не забыл.

Мальчишка неожиданно успокоился, перестал реагировать на травлю и явно не ждал заступничества от профессоров. Единственной, кто верил ему, осталась лохматая заучка Грейнджер… и периодически ей прилетало за это, так что девчонка вместе со своим очкастым приятелем весьма неплохо преуспела в ЗОТИ, чтобы прилетать в обратку всем желающим поглумиться стало регулярно. От двоих — Поттера и Грейнджер.

Дамблдор несколько раз приглашал Гарри на беседы, показывал участие и сочувствие, угощал чаем с лимонными дольками и говорил, что делает всё возможное, чтобы ему помочь. Герой вёл себя, как обычно — кивал, соглашался, не задавал вопросов и явно верил словам Дамблдора. Правда, в глаза, как раньше, не смотрел, но Альбус решил, что это от переживаний. Увы, у этого был большой минус — мальчишку не удавалось прочитать, но давить на него ещё сильнее Альбус опасался.

А вот после первого испытания отношение учеников Хогвартса к Чемпиону номер два поменялось кардинально. Дамблдор строго проинструктировал Рона Уизли, чтобы тот помирился с Гарри… но вот тут прозвенел очередной звоночек. Гарри мириться отказался категорически*. Более того, он проигнорировал поздравления гриффиндорцев и стал всё больше времени проводить с Грейнджер.

И это Дамблдору сильно не понравилось. Похоже, Герой начал обретать совершенно ненужную ему самостоятельность. Нужно было с этим что-то делать, и Альбус решил, что наилучшим выходом будет вбить клин между Гарри и Гермионой. Например, с помощью парня, который проявит интерес к гриффиндорской заучке.

В принципе, такой парень был. Виктор Крам с ходу понял, что перед ним Обретённая, и начал потихоньку проявлять нужную активность. Даже ментального воздействия не понадобилось. Запустить слушок, направить в нужное русло пару разговоров… И Крам постепенно проникается к девушке всё большей симпатией. Дамблдор не случайно поставил на Крама. В чём Гарри был безусловно хорош — и это признавали даже те, кто терпеть его не мог, — так это в квиддиче. Только вот Виктор Крам — звезда мирового уровня, сверхпопулярный ловец… И он начинает проявлять интерес к Гермионе. Дамблдор надеялся, что это будет очень хороший щелчок по носу начавшего проявлять самостоятельность Героя. Дескать, ловец-то ты ловец, но есть и покруче тебя ловцы. И девушка твоя выбрала именно такого — ведь Крам пригласил Гермиону на святочный бал…

Однако Гарри отреагировал на это приглашение со странным спокойствием, точнее, даже порадовался за подругу, а сам пришёл на бал с одной из сестричек Патил. Спокойно поел, потанцевал с девушкой, потом с её сестрой, потом с Ханной Аббот… Потом снова с сёстрами Патил**… Хотя на Гермиону поглядывал, но это и неудивительно — на Гермиону ползала поглядывало — оказывается, лохматая всезнайка — красивая девушка… А Крам вроде как настроился на серьёзные отношения… Но вот этого Дамблдору было совсем не нужно — Гермиона была необходима Уизли в качестве жены младшего сына. А вдруг она вообще решит сменить школу? Уехать с Крамом? Нет-нет, девочка стала частью его планов, так что никаких отношений с болгарином. И снова — пара фраз там, слушок тут… и интерес Виктора к потенциальной невесте стал увядать.

А потом мальчишка Поттер выкинул фортель во время второго испытания… Ну да, надо признать, что он спас Министерство, Фаджа и Дамблдора лично от немалого скандала. Придурок Людо Бэгмен, чтобы сильнее мотивировать Чемпионку Шармбатона, поместил в качестве заложника в озеро её маленькую сестру…

При этом воспоминании Дамблдора пробрала невольная дрожь. И он оплошал. Не сразу сообразил, что в малышке течёт та же вейловская кровь, что и в старшей сестре. А русалки, и в особенности гриндилоу, вейл ненавидят лютой ненавистью. Недаром французской красотке досталось больше, чем остальным Чемпионам, да так, что она была вынуждена сойти с дистанции. Нет, русалки договоры чтят, и Габриэль они вернули бы честно… По кускам, да… А уж как отреагировала бы на это вся Магическая Франция в целом и супруги Делакур в частности… Об этом лучше и не думать. Вейла, потерявшая своё дитя, будет пострашнее разъярённой мантикоры. Хотя бы потому, что, в отличие от последней, разумна и может колдовать.

Но Поттер словно почуял опасность и вытащил не только своего рыжего дружка, но и малышку Габриэль. Рон бесился и называл добавочного Чемпиона идиотом, но тот не обращал внимания на вопли бывшего друга. А вот Делакур о чём-то долго беседовал с Гарри, и узнать содержание этой беседы Дамблдор не смог, хоть и старался.

Ему вообще не нравилась порой прорывавшаяся независимость Гарри, его вдруг прорезавшийся интерес к учёбе, и старый манипулятор твёрдо решил довести до конца авантюру с воскрешением Волдеморта… По первоначальному плану в ход ритуала должен был вмешаться Сириус и пасть от руки Петтигрю, а оглушённый потерей единственного близкого родственника Поттер должен был снова отправиться к Дурслям — практически в полную изоляцию. Чтобы переживал, мучился и корил сам себя. Так Альбус хотел получить нужный настрой Героя.

Но с Сириусом вышла заминка — он засел в доме на Гриммо и упорно не шёл на контакт с Дамблдором. Правда, и связаться с крестником он никак не мог — полная защита такого не позволяла. Пользуясь этим, Альбус под Оборотным лично побеседовал с Гарри от имени крёстного ещё в начале турнира. Больше мальчишка связываться с крёстным не горел желанием. Но Сириус волновался за крестника, и Кингсли удалось выследить его, когда он покинул безопасный дом и отправился в своей анимагической форме на Косую аллею, чтобы хоть что-то узнать о Турнире. Глупо, конечно, но Блэк к тому времени наверняка весь извёлся уже от неизвестности и беспокойства.

Кингсли узнал Блэка и почти схватил его. Почти. Тяжелораненого Сириуса спас Люпин и перенёс его на Гриммо. Сириус был в тяжёлом состоянии, он впал в магическую кому, и Люпин не мог оставить друга одного, в компании наполовину спятившего домовика. Так что Гарри пришлось бороться и выживать практически в одиночку, а Дамблдор был дико раздосадован тем, что его красивый ход не получился.

Но получилось то, что получилось… Пройдя лабиринт, Гарри проявил благородство и предложил Седрику Диггори взяться вместе с ним за Кубок. Да, Альбус знал это. Он, в отличие от зрителей, прекрасно знал, что происходит в Лабиринте. Один небольшой следящий артефакт… и вуаля. Второй артефакт был установлен на кладбище Литтл-Хэнглтона, пускать такое важное дело, как воскрешение Тёмного Лорда, на самотёк Альбус был не намерен.

Так что у него было время понять и подготовиться… И выработать новый план.

Ясен. Азкабан.

— Боюсь, что это по мою… кхм… душу, — спокойно сказал Ясен, встал и пошёл прямо к решётке.

— Гарри, ты спятил? — попытался удержать его Рудольфус. — Они же тебя просто выпьют!

— Не думаю, — спокойно ответил Ясен. — Если бы хотели — давно бы выпили. Пожалуйста, ведите себя спокойно, Лорд Лестрейндж.

— Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — выдохнул Рудольфус, устраиваясь в углу рядом с братом. — Но, если что, нам тебя будет не хватать.

Ясен пожал плечами и подошёл к решётке вплотную. Дементоры подняли головы все, как по команде, и уставились на него пустыми провалами вместо лиц. Но никакого негатива Ясен по-прежнему не ощущал.

— Что вам нужно? — спросил он. — Я могу помочь?

Один из дементоров приблизился к решётке и завис прямо напротив лица Ясена. Из-под капюшона раздалось странное шипение, трансформировавшееся в слова:

— Ты… Лечить… Просим…

— Хорошо, я попробую, — кивнул удивлённый Ясен. Он и не предполагал, что эти странные твари могут говорить. — Вы готовы?

— Не здесь… — просипел дементор. — С нами… Сейчас… Не бояться… Не тронем… Помочь…

После этого слова он иссяк — членораздельная человеческая речь явно давалась с трудом.

— Как — с вами? — удивился Ясен. — Я здесь заперт, если вы не заметили.

Дементор плавно махнул рукой, и к нему подплыл ещё один. Второй дементор без проблем прошёл сквозь решётку камеры и склонился перед Ясеном в полупоклоне, протягивая на вытянутых руках какие-то лохмотья. Ясен не сразу сообразил, что он протягивает ему такой же плащ, как у остальных дементоров.

— Мне нужно надеть это? — спросил он.

Все дементоры слитно кивнули.

— А в одного из вас я не превращусь? — поинтересовался Ясен. — Нет, в принципе, ничего ужасного, но мне как-то привычнее это тело.

Дементоры резко замотали головами и как-то странно затряслись, издавая шипяще-булькающие звуки. Вот честное слово, было такое впечатление, что они ржут. А потом тот, который говорил с Ясеном, собрался с силами и просипел:

— Вреда не будет… Вернём… Быстро… Скажи другим… Не поднимать шума…

Ясен пожал плечами. Отчего-то он поверил, что дементоры не причинят ему вреда. И обратно вернут в целости и сохранности. Почему и не попробовать?

— Лорд Лестрейндж, — сказал он Рудольфусу, который с круглыми глазами наблюдал за всей этой невероятной сценой, — меня приглашают в гости. Не беспокойтесь. Обещали вернуть в целости и сохранности.

— Кхм… — закашлялся Лестрейндж. — А если охрана тебя не обнаружит?

На этот вопрос ответил дементор. По его знаку ещё два замерли по бокам от решётки, старательно изображая статуи. Только полы плащей слегка развевались от неощутимого ветерка.

— Ну да, — согласился Лестрейндж. — Так сюда никто не сунется.

Ясен кивнул и накинул на плечи дементорский плащ. И тут же почувствовал, что теряет вес. Ноги его оторвались от пола, но оба дементора аккуратно подхватили его под руки и провели сквозь решётку. Несколько минут занял полёт по коридору, а потом Ясен со своими странными спутниками плавно провалился куда-то вниз…

*Помним, что у меня неканон.

**Неканон. С Роном Гарри у меня не помирился, поэтому на балу не общался с ним.

Следующая глава в пятницу.

Здоровья вам, мои дорогие!

Ээээ… Это всё Муз и чудо-трава. Все претензии к ним.

Ясен кивнул и накинул на плечи дементорский плащ. И тут же почувствовал, что теряет вес. Ноги его оторвались от пола, но оба дементора аккуратно подхватили его под руки и провели сквозь решётку. Несколько минут занял полёт по коридору, а потом Ясен со своими странными спутниками плавно провалился куда-то вниз…

Весь полёт занял не больше минуты, но ощущения были не самые комфортные. Ясена затошнило, в виске заворочалась тупая игла. Хорошо хоть, что всё закончилось достаточно быстро.

Ясен вместе со своими загадочными спутниками оказался в очень странном помещении. Довольно просторное, правильной восьмиугольной формы, со слегка отсвечивающими синевато-серым металлом стенами. Это помещение было бы абсолютно пустым, если бы не странное сооружение в центре. Более всего оно напоминало стеклянную пирамиду, установленную у входа в Лувр, но гораздо меньшего масштаба. А внутри этой пирамиды светились и подмигивали разноцветные огоньки — синие, красные, зелёные… Мелькание огоньков завораживало, хотелось смотреть на них ещё и ещё… Ясен встряхнул головой, отгоняя наваждение. Сразу стало легче, тошнота прошла, исчезла головная боль.

Оба дементора отодвинулись от Ясена, издав тонкий переливчатый свист, и тут же прямо из пола выросло белое круглое кресло на тонкой ножке, выглядевшее, как реквизит к какому-то фантастическому фильму. Да и само помещение вызывало какие угодно ассоциации, но не средневековые, как Азкабан.

— Что это такое? — удивлённо спросил Ясен. — Где я?

Один из дементоров махнул рукой — мол, подожди, человек, и приник к стеклянной пирамиде, распластавшись по её поверхности. Второй последовал примеру коллеги, и Ясен с удивлением отметил, что эта процедура напоминает ему… подзарядку. Вот тебе и раз, но ведь дементоры питаются душами заключённых? Или… тут что-то другое?

Распластавшиеся по пирамиде фигуры дементоров окутала сеть тонких сиреневых молний, огоньки замигали в другом ритме, который всё ускорялся и ускорялся, так что больно было смотреть. Ясен прикрыл глаза, в это время раздался тонкий треск… и всё стихло.

— Можешь открыть глаза, человек, — раздался вполне себе нормальный мужской голос. — Источник разряжен на ближайшие десять ваших стандартных единиц. Мы приняли решение временно вернуть обычный облик, чтобы тебе было легче общаться с нами.

— Обычный облик? — удивился Ясен, открывая глаза, и замер. Перед ним стояли два… робота? Киборга? В общем, двое существ, более всего похожих на С3ПИО из «Звёздных войн».

— Офигеть! — вырвалось у Ясена. — Вы кто такие вообще?

— Это долгая история, — сказало одно из непонятных существ, призывая второе кресло. — Но мы расскажем её тебе. И нет, не бойся, ты не будешь отсутствовать слишком долго. Здесь, возле нашего Источника Энергии, время течёт по-другому. Для остальных твоё отсутствие продлится не более одной шестой вашей стандартной единицы времени.

— Десять минут, что ли? — поинтересовался Ясен.

— Именно так, — кивнул дементор. Его спутник, кстати, никакой активности не проявлял, неподвижно замерев рядом с креслом коллеги.

— Но у нас не так много времени. А я должен тебе многое рассказать. Ты ведь сможешь вылечить нас?

— Не знаю, — честно ответил Ясен. — Могу, конечно, попробовать… Но вы же… вы же…

— Сможешь… — с удовлетворением в голосе заявил дементор. — Ты — целитель. Я чувствую. Ты уже не тот мальчик, к которому нас так тянуло… Его сила была скована, а твоя свободна. Ты сможешь.

«Вот так профессор Плейшнер и понял, что явка провалена, — со вздохом подумал Ясен. — Хотелось бы знать, куда я на сей раз вляпался…»

— Понятно. Раз вы так считаете, то я согласен попробовать, — сказал Ясен. — Но для начала мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.

— Разумеется, я всё расскажу, — как-то очень по-человечески вздохнул дементор. — Для этого я и потратил энергию, столь ценную для нас. Слушай же, человек…

И дементор начал свой рассказ. Ясен выпал в осадок уже на второй минуте, но слушал внимательно. И запоминал самую суть.

А суть была в следующем. Дементоры не были порождениями этого мира. Более того, к человеческой цивилизации они не имели ни малейшего отношения. Они были пришельцами из какой-то параллельной ветки реальности, и породила их весьма развитая техногенная цивилизация. Этакая галактическая империя. И нет, в той реальности не бушевали Звёздные войны. Тамошняя цивилизация развивалась по мирному пути, её представители имели облик, похожий на человеческий, с некоторым отличием. Жизнь на Земле имела в своей основе четыре химических элемента — кислород, водород, углерод и азот, а вот в той реальности эволюция пошла по другому пути. Основой жизни вместо кислорода стал фтор*. То есть тамошние разумные дышали двуокисью фтора и купались в озёрах плавиковой кислоты.

Большая редкость, на самом деле. Именно поэтому возможность развиваться у империи была ограничена планетами тамошней звёздной системы, а смысла в экспансии особого не было. Но цивилизация развивалась, с нею росло и население, и учёные-футурологи предсказали, что через пару веков жизненного пространства у империи не останется совсем.

Поэтому был запущен проект «Новая Родина». Десять космических кораблей были специально построены и должны были отыскать одну или несколько планет с подходящей атмосферой и жизнью, чтобы начать планомерное переселение. Экипажи кораблей состояли из разумных… но это были искусственно созданные разумные. Их можно было назвать киборгами** или биороботами, поскольку в них органично сочеталось механическое и биологическое. Помимо поиска планет с фторной жизнью перед экипажем была поставлена задача исследования миров и накапливания информации о разнообразных разумных существах.

Киборги — то есть это и были будущие дементоры, хоть и были разумны, но подчинялись записанной программе и обойти её не могли. Отчего в экипаж не включили живых? Поиск предполагал долгое и опасное путешествие, казалось бы — вот она, возможность отправить в неизвестность избыток беспокойных авантюристов. Но нет, видимо, та цивилизация имела совершенно другие принципы и логику. Кроме того, киборги не болели, не старели, не уставали, не нуждались в еде и питье, только в регулярной подзарядке энергией, они обладали высокой регенерацией собственной биоплоти и могли оказать сами себе и другим помощь в ремонте собственной искусственной составляющей. И они не ссорились, не портили отношений друг с другом и чётко выполняли указания Программы. А Программа, написанная лучшими специалистами, казалось, предусматривала всё.

Увы, нехитрую истину, гласящую, что всё предусмотреть невозможно, беднягам дементорам пришлось познать на собственной шкуре.

Первое время всё шло по плану. Космический корабль посетил несколько звёздных систем, нашёл четыре обитаемые планеты, увы, с жизнью кислородного типа. Но экипаж, строго следуя Программе, собирал сведения об этих мирах и слепки памяти нескольких местных разумных.

— То есть, — спросил обалдевший Ясен, — ваша способность выпивать души изначально была просто научной деятельностью?

— Именно так, — ответил дементор. — Мы просто записывали память разумного существа, а для этого нужно было её стимулировать, вызывая воспоминания. Но никакого ущерба для разумного при этом не было! Программа исключала принесение вреда разумным!

— Понятно, — кивнул Ясен. — А как вы тогда докатились до жизни такой?

Дементор снова вздохнул совершенно по-человечески и продолжил рассказ.

Итак, бравые покорители Галактики двигались по заданному маршруту, выполняя задачи, заложенные в них Программой. Но во время приближения к очередной планете корабль угодил в странную аномалию… Это был гигантский разрушительный катаклизм. Все навигационные системы корабля ослепли и оглохли, вокруг творилось нечто непонятное, не предусмотренное Программой, экипаж был в растерянности, чувствуя, что их жизнедеятельности приходит конец… Киборг, исполнявший роль Координатора (всего таких было пятеро), велел экипажу разместиться в особых камерах-саркофагах, позволявших выдержать большие перегрузки, непереносимые даже для киборгов.

Он вовремя это сделал. Когда экипаж занял места в саркофагах, раздался глухой удар… и что-то вроде взрыва. Жизнедеятельность экипажа временно отключилась.

— Так мы и попали в этот мир, — заключил дементор. — Вероятно, катаклизм, в который мы угодили, был разломом между отдельными ветвями реальности. Так что вернуться не получится. Надеюсь, что другие корабли выполнили свою задачу и спасли наш родной мир от перенаселения. А для нас лучшим выходом было бы прекращение функционирования… Но не вышло.

Из дальнейшего рассказа Ясен понял следующее. Корабль дементоров со всей дури врезался в Землю именно на этом проклятом островке. Дементоры пребывали в саркофагах не живые и не мёртвые, хотя и до этого были живыми лишь условно, Источник, питавший их энергией, был практически пуст. Собственно говоря, этих Источников было два — большой — тот самый в виде Пирамиды, и малый, резервный, на случай внештатной ситуации — переносной, напоминавший огромный искусно огранённый бриллиант.

Ясен так и не понял, что за принцип был заложен неведомой цивилизацией в Источники энергии. Одно ему было ясно — дементоры могли пользоваться этой энергией неограниченное количество времени. Более того, повреждённый Источник обладал способностью к самовосстановлению, пользуясь при этом той энергией, что была ближе. Природной для того мира, в котором оказывался корабль с повреждённым Источником.

Только вот в случае с дементорами этой энергией оказалась Магия, а умники, писавшие Программу, этакого пассажа не предусмотрели. Дело в том, что на острове Азкабан находился магический Источник с ярко выраженной Тёмной направленностью. И когда корабельный Источник энергии стал усваивать Магию для самовосстановления, началось чёрт знает что. В смысле, произошёл кардинальный сбой Программы. Но пока дементоры мирно лежали в своих саркофагах и никого не трогали, это было не критично.

Но тут до скалистого островка добрался один весьма нехороший Тёмный маг по имени Экриздис, отличавшийся мизантропичным и злобным характером. Родни у него не было, друзей тоже, а большинство знакомых мечтало окоротить эту нехорошую личность как минимум на голову. Поэтому он решил покинуть магический мир и поселиться отшельником. Неуютный скалистый островок в Северном море подходил для этого как нельзя лучше. К тому же на нём имелся Тёмный Источник.

К несчастью, Экриздис был достаточно сильным магом, чтобы не испугаться бушующих на острове магических эманаций и подчинить Источник себе. Но так как в этот момент корабельный Источник тянул энергию из магического… то Экриздис подчинил себе оба. И принялся исследовать, что же он, собственно, наделал.

Дело было в пятнадцатом веке, ни о космических кораблях, ни о кибернетических организмах никто на Земле ещё и понятия не имел. Так что вполне понятно, что Экриздис принял дементоров за демонов, изгнанных из Ада, впечатлился и захотел себе такую игрушку.

Более того, этот деятель от Тёмной Магии сумел каким-то образом подчинить себе Программу, то есть то, что от неё осталось. Так что разбуженные дементоры очень мало напоминали киборгов-исследователей.

Во-первых, то, что они оказались на планете с кислородной жизнью, очень сильно воздействовало на их плоть. Нет, киборги — существа выносливые, но обмен веществ не та вещь, которую можно просто взять и переключить. Поэтому остатки их живой плоти покрылись жуткими язвами, что подтвердило для Экриздиса их демоническое происхождение.

Во-вторых, сильно пострадал интеллект. Остатки программы предписывали им продолжать научную деятельность, то есть собирать слепки личностей разумных, но теперь дементоры не просто делали слепок личности. Они эту самую личность уничтожали. То есть, как было принято говорить в Магическом мире, «высасывали душу». Остатками интеллекта дементоры понимали, что творят нечто неправильное, но искалеченная Программа требовала от них действий, а исправить её было невозможно. Почему же они не поступили так с Экриздисом? А он был далеко не дурак, и когда нашёл резервный Источник, то держал при себе постоянно. У малого Источника не было возможности исправить Программу, зато сохранились контролирующие функции. А маг с его средневековым мышлением подчинил себе резервный Источник походя, даже не понимая, что это такое. Так появился «амулет, позволяющий управлять дементорами».

Таким образом, несчастные киборги со съехавшей крышей стали слугами злобного Тёмного мага, тоже не слишком нормального психически. Иначе как объяснить то, что ради развлечения он заманивал к островку корабли, грабил их и пытал моряков?

Впоследствии дементоры по приказу Экриздиса выстроили замок на скале, и Азкабан приобрёл свой нынешний вид. Дементоры окончательно приобрели свой нынешний, пугающий облик, энергия Пирамиды стала неправильной, и хоть они могли усваивать её, но всё равно ощущали вечный голод и тоску. Они ещё не утратили остатков интеллекта, но понимали, что выхода из этого положения нет. Программа разрушена, Источник больше не даёт чистой энергии, мир вокруг не подходит для жизни настолько, насколько это возможно вообще, а разумный, считающий себя их хозяином, постоянно требует жестких и безумных вещей. И они вынуждены подчиняться его требованиям.

Если бы киборги могли окончательно и бесповоротно сойти с ума от отчаяния или покончить с собой, они бы уже это сделали. Но ошмётки Программы таких вещей не допускали, и несчастные продолжали своё существование.

Сто лет спустя Экриздис умер, и у островка появился новый хозяин. Британское Министерство Магии. Для дементоров не изменилось ничего, разве что теперь они превратились в охранников и палачей большого количества заключённых. Малый Источник, попавший в руки Министерства, не допускал неподчинения, Пирамида так и не восстановилась до конца. Ослушаться приказов или улететь с острова, на котором находилась единственная возможность, позволявшая им продолжать существование и надеяться на освобождение, дементоры не могли.

Но потом кое-что стало меняться. Трое дементоров, ранее игравших роль Координаторов (двое получили необратимые повреждения при проникновении в этот мир), сумели восстановить разум и решили, что раз уж в прежний мир вернуться не получится — попробовать найти своё место в этом. Подальше от тех, кто их поработил и заставляет творить безумные вещи. Трое бывших Координаторов попробовали отладить Пирамиду. Двое при этом погибли, но они сумели почти восстановить Программу. Почти — потому что они решили её изменить. Сделать дементоров свободными саморазвивающимися существами, не причиняющими вреда другим разумным, кроме как в целях самозащиты. Изменить метаболизм, сделав свою жизненную форму более пригодной для кислородного мира.

Троим Координаторам удалось воплотить всё, что они хотели, но тут выскочила последняя подлянка Программы. При попытке перезагрузить Пирамиду выяснилось, что сделать это можно только с помощью Ключа. В данном случае Ключом был маг человеческой (как преобладающей в данном мире) расы, обладавший ещё целым рядом способностей.

За это знание пришлось заплатить жизнями двух Координаторов, оставшийся последним отдал своим собратьям приказ: искать Ключ. Поиски очень долгое время были безуспешными… до тех пор, пока часть дементоров не получила приказ охранять Школу Хогвартс.

Вот тогда-то они и почувствовали в поезде ребёнка, который мог быть Ключом. Ну да, по закону подлости это был бедный Гарька… Увы, но большая часть способностей Гарри была заблокирована, и он отреагировал на появление дементоров ровно так, как описано в каноне. Вторая попытка была сделана на матче… и тоже не увенчалась успехом.

Понятное дело, что дементоры были в отчаянии. Найти Ключ… и выяснить, что он не подходит к замку, фигурально выражаясь.

Дементоры — существа упёртые. Они сделали третью попытку, попытавшись войти в контакт с Гарри в то время, когда он был с Сириусом Блэком у озера. Но тот ни в какой контакт входить не пожелал, разогнав дементоров заклинанием Патронуса.

— Кстати, — не выдержал Ясен. — А Патронус-то как на вас воздействует? Раз вы киборги? Где киборги — и где Магия?

— Мы слишком долго пробыли в этом мире… — вздохнул Координатор (Ясен не сомневался, что это был последний из экспериментаторов). — Наша Пирамида находилась и находится под воздействием Тёмного Источника Магии. Таким образом мы начали перерождаться из существ биомеханических в существа магические. Тёмные существа. А заклинание Патронуса — квинтэссенция светлой магии. Патронус нас не убивает… Но он нам неприятен. Настолько неприятен, что мы покидаем зону его действия.

— Всё понятно, — вздохнул Ясен. — А как так вышло, что вы меня чуть не угробили? Раз уж я так вам необходим.

«Угробили, — подумал он. — Гарри — так точно. Исследователи, мать их за ногу…»

— Увы… — вздохнул Координатор. — После смерти других Координаторов я остался единственным. Остальные — Исполнители. Это была неудачная попытка снять ограничители. Я виноват. Исполнители были слишком рады избавлению от многолетнего рабства. Перестарались. Это моя вина. Готов искупить.

Ясен вздохнул. Вот что прикажешь делать с этой братией? С одной стороны, людей они погубили немерено. С другой, это была не их инициатива. И не они виноваты, что вложенное в них свойство собирать как можно более полную и полезную информацию, не причиняя вреда разумным, превратилось в жуткий способ казни.

И да — вроде бы они и разумные. Но логика какая-то… нечеловеческая… Освобождать таких существ, толком не зная, что им в голову взбредёт — это просто мину замедленного действия под Магический мир подкладывать. Подчинить себе? Ну да, в процессе разгребания завалов и устрашения врагов дементоры могут быть незаменимы… а что с ними делать потом? И вообще — в каноне дементоры выступали на стороне Волдеморта — а значит, Малый Источник, хранившийся в Министерстве, попал к нему в руки… Где гарантия, что сейчас не попадёт?

— Мы хотим покоя, — прошелестел дементор. — Мы больше никому не хотим причинять вред. Мы получим свободу воли и перестанем подчиняться приказам, которые заставляют нас уничтожать разумных. Но для этого нам нужен Ключ.

— Я должен подумать, — сказал Ясен. — Всё-таки я опасаюсь.

— Да, я понимаю, — кивнул дементор. — Нет оснований доверять кому-либо из нас. Но мы… Мы можем помочь…

— В чём? — спросил Ясен.

— Ты осуждён несправедливо, человек. Мы можем помочь исправить эту несправедливость. Мы будем верными союзниками… даже слугами… Мы доверим тебе Малый Источник — с его помощью ты сможешь прервать наше существование, если мы нарушим заключённый с тобой договор. Мы готовы на это. Я говорю сейчас от имени всех, как единственный оставшийся Координатор.

— Хорошо. Я дам ответ через сутки, — сказал Ясен. Увы, но времени было слишком мало. Посоветоваться с Пожирателями? Возможно. Обдумать всё? Само собой. И выскользнуть из ловушки, в которую загнал Гарри Светлейший — это уж всенепременно.

А как хорошо всё начиналось… Он же целитель, он должен помогать, а не ввязываться в политическое противостояние с неясными целями. Но Смерть сказала — выжить и продолжить Род. А значит… Значит, ввязываться придётся по-любому, и не всегда будет возможность проявить благородство, присущее канонному Гарри. Он со своим благородством где в итоге оказался? То-то и оно… Взрослые дяди втянули четырнадцатилетнего пацана в свои взрослые игры? Так пусть тогда не удивляются, если что-то прилетит в обратку…

— Я дам ответ через сутки, — повторил Ясен. — Но сначала стоит объясниться, Координатор, что я должен сделать?

И Координатор объяснил — что. Действительно, всё оказалось довольно просто, даже примитивно. Всё понятно — цивилизация развитая, «защита от дурака» в наличии… Но на этом Координатор не закончил:

— Если это возможно… потом, после того, как Пирамида будет перезапущена… Наша плоть причиняет нам сильные страдания… Возможно будет излечить хотя бы самых ослабевших? Иначе они могут не выдержать перестройки…

— Надеюсь, — кивнул Ясен. — Но только если я решу помочь вам с этой вашей… Пирамидой… А сейчас я хотел бы вернуться. Буду думать.

— Понимаю, — кивнул Координатор. — Мы можем помочь?

— Можете, — вздохнул Ясен. — Но не только мне. Хорошо?

Координатор задумчиво кивнул.

*Желающих поругаться отправляю к рассказу «Сердце Змеи» советского фантаста Ивана Ефремова. Идея свистнута оттуда, в чём автор сознаётся добровольно и чистосердечно… стоя у стены в ожидании расстрела.

** Автор вместе с Ясеном не смог подобрать подходящее определение. Искусственно созданное разумное существо, биомеханическое, способное к саморазвитию, но в рамках искусственно же внедрённой в него целевой Программы.

Итак, мои дорогие, внимание, вопрос: как Ясен поступит с такими своеобразными союзничками?

Следующая глава в понедельник, но если автор успеет, то может выйти и в воскресенье.

Здоровья вам, мои дорогие!

Оно написалось!

Возвращение в камеру было фееричным. Сначала дементоры точно так же — под белы ручки — притащили Ясена (чудо-плащик, правда, пришлось отдать, Координатор, начавший к концу беседы терять возможность изъясняться связно, проскрипел, что постоянно им пользоваться нельзя — вредно для здоровья, но подарил одну не менее интересную штучку), потом ещё несколько дементоров вплыли караваном, нагруженные по самое не балуйся. Они тащили стопки тёплых одеял, консервные банки, шоколад, пачки с крекерами и банки с кофе. Обалдевшие Пожиратели с удивлением смотрели, как чёрные тени в рваных плащах проталкивают свой груз сквозь решётки камер. Облагодетельствовав всех узников, дементоры исчезли.

Первой, как ни странно, пришла в себя Белла. Она торопливо завернулась в одеяло, утащила свои сокровища в дальний угол камеры и появилась вновь — уже с полуразвёрнутой шоколадкой в руке.

— Гарри… — тихо позвала женщина, — как ты смог уговорить дементоров притащить нам всё это?

— Им нужна помощь, — спокойно ответил Ясен. — А это — так, небольшой знак доказательства их добрых намерений.

— А охрана не набежит отбирать? — деловито спросил Рудольфус, перебирая упаковки консервов и разглядывая этикетки. — Откуда они всё это взяли? Маггловский магазин ограбили?

— Не набежит, — ответил Гарри. — Это содержимое одной из кладовых… на случай непредвиденных обстоятельств. Уж не знаю, по чьему приказу несколько кладовых укомплектовали этими самыми маггловскими консервами, но охрана туда и не заглядывает. Их и так неплохо кормят. Заметят, конечно, когда-нибудь… Но далеко не сразу. И, думаю, что к тому времени эта маленькая экспроприация уже не будет иметь значения. Дементоры, кстати, говорят, что продуктов в кладовых хватит, даже если весь Азкабан будет есть в три горла полгода… так что Министерство не обеднеет.

Некоторое время народ разглядывал попавшие к ним в руки сокровища, а потом раздался хруст разрываемой упаковки. Консервные банки, к счастью, ножа не требовали — все они были со специальными ключами, позволявшими открывать их просто так. Кстати, вопросов, как открывать банки, не было, то ли Пожиратели разобрались сами, то ли раньше имели дело с такой едой.

Ясен только громко посоветовал не переедать с голодухи, Долохов и Руквуд подтвердили его слова, так что, то ли слишком поздний ужин, то ли слишком ранний завтрак удался. Ясен и сам с удовольствием съел, разделив с Лестрейнджами, большую банку консервированной ветчины с крекерами, а потом вскипятил воду в кувшине заклинанием, заварил кофе, заправил консервированным молоком и трансфигурировал из отломанных от табурета деревяшек три белые чашки. Под шоколадку кофе с молоком пошёл на ура.

Рудольфус и Рабастан следили за манипуляциями Гарри круглыми глазами, а когда он предложил им кофе, то вежливо поблагодарили. Рудольфус пил с таким наслаждением, словно в чашке был не дрянной растворимый кофе, а небесная амброзия. А уж запах…

— Как у тебя получается колдовать здесь? — поразился пришедший в себя от горячего кофе Рабастан. — Да ещё и без палочки?

— Не знаю, — пожал плечами Ясен, — просто получается.

Но тут запах кофе почуяли остальные. Пришлось Ясену продемонстрировать ещё одну возможность, которой его одарили дементоры. Узкая пластинка, похожая на ключ-карту его прежнего мира, прижатая к замку, отворяла дверь камеры. Но, увы, только для Ясена. Попробовавший было пройти следом за ним Рудольфус наткнулся на невидимую, упругую, но прочную стену и вынужден был остаться в камере.

А вот Ясен не только смог покинуть камеру, но и пройти по коридору, повторяя свой фокус с кофе. Так что вскоре в этом мире стало на несколько счастливых Пожирателей больше.

— Ну, ты даёшь, пацан, — высказался высокий худощавый брюнет с пронзительно серыми глазами и роскошной, прямо-таки Марксовской бородой, оказавшийся Долоховым. — И за что эти твари тебя так возлюбили?

— Говорю же, помощь им моя нужна… — вздохнул Ясен. — Я посоветоваться хочу…

— Посоветуемся, — кивнул Долохов. Его энергично поддержал сосед — светло-русый, с мягким взглядом карих глаз и обманчиво добродушными морщинками на лице, оказавшийся Руквудом.

— Посоветуемся, — повторил он вслед за Долоховым. — Спасибо, мистер Поттер. По большому счёту вы совсем не обязаны были делиться с нами.

— Не обязан, — согласился Ясен. — Но я не люблю есть на глазах у голодных людей.

Он пошёл дальше по коридору к дальним камерам — туда, где находились брат и сестра Кэрроу. Амикус — невысокий и очень некрасивый мужчина, остроносый, худой… впрочем, здесь все были худыми, да и красотой не отличались… сидел у самой решётки, завернувшись в одеяло, и напряжённо смотрел в камеру напротив.

— Мистер Поттер, — выдавил он, — прошу вас, посмотрите, что с моей сестрой… Она… Я думал, она как-то отреагирует, но она не отзывается…

Ясен мысленно отругал себя. Слышал ведь, что Алекто Кэрроу плохо, что стоило осмотреть её сразу после возвращения? Пальцы ощутимо закололо — похоже, всё было серьёзно.

— Успокойтесь, мистер Кэрроу, и попробуйте поесть, — сказал он мягким успокаивающим тоном. — Я же взгляну на вашу сестру.

Амикус как-то отстранённо кивнул, но позы не сменил. Ясен запоздало вспомнил, что Амикус и Алекто — двойняшки, а значит — связаны сильнее, чем обычные брат и сестра. Возможно, даже здесь он её поддерживает, а значит, теряет силы вдвойне. И, если Алекто умрёт, Амикус вполне может отправиться следом. Ясену было не то чтобы жаль эту парочку, в нём заговорил целитель, который всегда помогает тем, кто нуждается в нём. Платить двумя жизнями за собственный гонор Ясен был не готов. Поэтому он приложил пластинку к замку и прошёл в камеру.

Эта камера выглядела так, что все прочие, в которых Ясен побывал раньше, были просто образцом роскоши и комфорта. Тёмная, тесная, сырая дыра. Очень сырая. Под ногами хлюпало, холодная вода стала заливаться в поношенные кроссовки. И в таком месте держали женщину? Как она вообще выдержала?

В центре камеры пол выступал вверх, образуя небольшой островок, где было чуть суше. Куча тряпья и гнилой соломы, умостившаяся на этом островке, не шевелилась.

— Мисс Кэрроу… — позвал Ясен. — Мисс Кэрроу…

Никакого ответа. Ясен, предполагая самое худшее, подошёл вплотную и сотворил Люмос. Слабый огонёк осветил страшно худое и бледное лицо с таким же острым, как и у брата, носом. Женщина лежала, закутавшись в лохмотья, заменявшие ей одеяло, и не шевелилась. Ни на слова Ясена, ни на внезапно осветившуюся камеру она не отреагировала. Неужели мертва?

Ясен прижал пальцы к шее и с трудом нащупал слабый, почти исчезающий пульс. Жива… Но на грани… Он вздохнул. Ну вот, есть возможность попробовать дар. Хорошо, хоть боли не будет. Спасибо Смерти.

Ясен почувствовал, как на кончиках пальцев появляются тёплые желтоватые огоньки, и положил одну руку на лоб Алекто, а другую — на сердце. Жёлтые огоньки словно втекли, впитались в тело женщины, и Ясен почувствовал резкий жар — такое бывало и в прошлой жизни… не всегда, в особо сложных случаях. Это продолжалось недолго, затем жар сменялся леденящим холодом и выкручивавшей кости болью… Не в этот раз. Смерть не обманула.

Алекто открыла глаза и слабым голосом спросила:

— Кто вы?

— Гарри Поттер, мэм, — отозвался Ясен, чувствуя, как камера начинает расплываться перед глазами. Потом закружилась голова.

— Что ты наделал, глупый мальчик? — охнула Алекто. — У тебя магическое истощение…

— Ничего, со мной всё будет в порядке, — собрав силы в кулак, как можно более уверенно ответил Ясен. Тем более, что он точно знал, что так и будет. С ним-то точно всё будет в порядке, но вот женщину в этой камере оставлять нельзя. Неделя, другая — и всё лечение пойдёт насмарку.

— За что же вас, мисс Кэрроу, поместили в такие, смею сказать, райские условия? — спросил он, чувствуя, как отступают головокружение и слабость. — Тут же выжить просто невозможно…

— Личное распоряжение Министра, — глухо ответила Алекто. — Фадж требовал от меня неких… скажем так, артефактов, которые являются наследственными в моей семье. Я отказала. Кэрроу — очень небогатый Род, но у нас есть собрание редких книг и артефактов… В Гринготтсе.

— А ваш брат? Почему он его не обрабатывал?

— Тонкости наследования, — усмехнулась Алекто. — Эти артефакты были завещаны мне моей покойной матушкой. Лично мне. И находятся в моём сейфе. Кроме меня, никто не имеет туда доступа. Его могла бы получить моя дочь… Но не думаю, что теперь я смогу иметь детей… Разве что сироту в Род ввести… Да и не выйти нам отсюда никогда — разве что Господин призовёт. Но это… Лучше уж здесь умереть.

— Не надо так мрачно смотреть в будущее, мисс Кэрроу, — вздохнул Ясен. — И с детьми, и со всем остальным всё не так плохо, как вам кажется.

— Не издевайся, мальчик… — вздохнула Алекто. — Метку ты тоже сможешь снять? Мы связаны с Господином навечно.

— Не знаю, не пробовал, — честно ответил Ясен. — И вообще — раз уж я вас исцелил, то не желаю, чтобы вы оставались в этой камере. Хотите к брату перебраться? У него вроде посуше.

— Как? — удивилась Алекто.

— Ну, как-то так, — ответил Ясен и сжал пластинку-ключ пальцами, представив фигуру дементора.

Сработало. Дементор возник в камере рядом с Ясеном — совершенно бесшумно и без всяких спецэффектов.

— Можно эту женщину перенести в другую камеру? — спросил Ясен. — Здесь она умрёт.

Дементор завис минуты на две, а потом подплыл к белой как мел Алекто. В руках у него возникла уже знакомая Ясену хламида.

— Что… — пробормотала Алекто, пятясь. Глаза её налились страхом.

— Не бойтесь, мисс Кэрроу, — сказал Ясен. — Просто наденьте это — на минуту, не больше, и сразу же окажетесь рядом с братом. Дементор не причинит вам вреда. Дайте ему руку.

Алекто внимательно взглянула на Ясена, долю секунды он опасался, что сейчас у неё случится истерика, но нет. Всё-таки бывшие сподвижники Тёмного Лорда обладали твёрдым характером, вот и Алекто справилась с собой, и уже через мгновение оказалась в камере брата, а дементор исчез так же бесшумно, как и появился.

Потрясённая Алекто кинулась обнимать брата, а затем величественно выпрямилась и размеренно произнесла:

— Я, Алекто Кэрроу, признаю Долг Жизни перед Гарри Джеймсом Поттером. Спасибо тебе, Гарри…

Тут же её запястье и запястье Ясена окружило слабое, еле заметное свечение, поискрило немного и пропало. Ясен кивнул — принимаю, мол, — хмыкнул, сварил кофе и для этих двоих и спокойно вернулся в камеру к Лестрейнджам.

Те встретили его возвращение молчанием, но чувствовалось, что их так и распирает от незаданных вопросов. Ясен вздохнул и, убедившись, что вся остальная компания тоже находится в напряжённом молчаливом ожидании, начал говорить.

Само собой, подлинную историю дементоров он пересказывать не стал. Из всех присутствующих его смог бы понять разве что Руквуд… да и то сомнительно. Поэтому пришлось всё немного адаптировать под реалии волшебного мира. Ясен рассказал, что после заключения в Азкабан он умер, умер именно из-за воздействия дементоров, но на той стороне встретился со Смертью, которая дала ему хорошего пинка и вернула обратно, предварительно одарив целительским даром. А в качестве бонуса показала возможное развитие событий.

Пожиратели слушали внимательно, но в словах Ясена не усомнился никто. Наоборот, Руквуд протянул:

— Вполне возможно. Ты, Гарри, последний из магов, в ком течёт достаточно крови Певереллов. Видимо, Смерть решила помочь своему потомку, который остался последним в своём Роду. Но каким образом это связано с дементорами?

Ясен выдал вторую, малость подкорректированную часть истории, дементоры в ней превратились в насильно призванных из параллельного мира магических существ, причём родной мир дементоров сильно отличался от здешнего. Но несмотря на это злокозненный маг Экриздис заставил их служить себе, а после его смерти Азкабан стал тюрьмой. Пирамида превратилась в магический источник, насильственно перенесённый из родного мира дементоров, но в целом Ясен старался придерживаться той истории, которую поведал ему Координатор.

Опять-таки, Пожиратели даже не особо удивились. Люди умные, сами додумали всё, как надо… Маги прошлого обладали куда большей силой и обожали чудить с размахом, Мерлин был не один такой, просто самый известный, искусственное происхождение дементоров их тоже не удивило — химерологи не вывелись и сейчас… Правда, не в Британии, господа, не в Британии…

— В Колдовстворце на химерологов даже учат, — вставил свои пять копеек Долохов. — Полезное умение — создавать тварь с заданными параметрами. И вообще, думаете, русалки и кентавры естественным путём появились? Они-то как раз результат экспериментов химерологов древности. Правда, редкое это умение… В Колдовстворце эта группа самая немногочисленная… меньше них только некромантов, но там понятно — там стопроцентная предрасположенность нужна… Тебе бы, Гарри, в Колдовстворец… Там бы тебя как следует выучили…

— А ничего, что мальчик — целитель? — ехидно спросил Рабастан.

— Ничего, — спокойно ответил Долохов. — Тёмное целительство — обратная сторона некромантии.

— А ты уверен, что Тёмное? — продолжал красноволосый провокатор.

— А какое ещё? Светлое, что ли? Это после встречи с Госпожой? Раби, не смеши меня. Когда это Поттеры были Светлыми? Знавал я и Карлуса, и Флимонта… Стопроцентно Тёмные маги. Просто маскироваться умели. Как и Джеймс. Только вот рано твои старшие родичи на тот свет убрались… Джеймса, по-хорошему, ещё лет пять обучать нужно было… А так… Один остался, вот и наворотил. И сам помер, и жену погубил… И тебя осиротил.

— Мистер Долохов, — сказал Ясен деревянным голосом, — я не думаю, что у вас есть моральное право судить моего отца. И я просил у вас совета не по этому вопросу.

— Прости, Гарри… — вздохнул Долохов. — Но мы всю эту историю с гибелью твоих родителей столько раз обсуждали. Не сходятся там концы. Не сходятся.

— Это я уже понял, — более спокойно сказал Ясен. — Но всё-таки, как быть с дементорами?

— А ты сможешь им помочь? — поинтересовался Руквуд.

— Не знаю. Но думаю, что смогу.

— А что тут думать? — вскинулся Рабастан. — Такие слуги… Ты же понимаешь, Гарри, что с их помощью ты сможешь подчинить себе всех!

— Мне не нужны слуги, — отрезал Ясен. — Мне нужны союзники. И я не хочу подчинить себе всех. Я хочу выйти отсюда. Я хочу жить спокойно. Жениться. Детей завести. Род восстановить. Людей лечить. Власть — это не моё.

На некоторое время наступила тишина, затем Руквуд грустно сказал:

— Твои намерения благие, Гарри. Только вот для того, чтобы ты смог жить спокойно, тебе придётся избавиться сразу от двоих. От Лорда. И от Дамблдора. Иначе не будет тебе ни спокойной жизни, ни детей, ни семьи… Ты можешь оставить их в покое. Но они тебя в покое не оставят. И такие союзники, как дементоры, тебе ой как пригодятся. А если ты сможешь снять Метку… то лично я пойду за тобой. Ибо и Лорд, и Дамблдор — это смерть для нас. Без вариантов. А ты — надежда на жизнь.

— Вот прямо так сразу? — удивился Ясен.

— А что нам терять? — грустно спросил Рудольфус Лестрейндж. — Даже если твоё дело и безнадёжное, Гарри, то оно выглядит… скажем так, чуть менее безнадёжным, чем наша гибель в Азкабане или грядущее служение Лорду.

— Но всё дело в Метке, — спокойно сказал Ясен.

— Именно, — ответил Долохов. — Пока мы с Меткой — наши благие намерения останутся только намерениями. А если за нами придёт Лорд… то и намерений не останется. А насчёт дементоров… Прав Раби — грех не взять то, что падает к тебе в руки.

— Ладно, — кивнул Ясен и понял, что устал просто смертельно. — Я вас услышал. А сейчас я хочу спать. Очень устал, уж не обессудьте…

Спал Ясен спокойно, никакие дурные сны его не тревожили, и проснулся он вполне себе свежим и отдохнувшим. А проснувшись, почувствовал, что готов к переговорам с Координатором дементоров. Руквуд, правда, под утренний кофе предложил ему совершенно зубодробительную формулу клятвы, которую должны были дать дементоры. Клятва предусматривала практически всё, и Ясен постарался запомнить её. На память он и в прошлой жизни не жаловался, а сейчас она, кажется, стала абсолютной, поэтому длинный и довольно заковыристый текст уложился в голове Ясена без особого труда. Так что сразу после того, как дементоры (тюремщики лишний раз в это крыло не совались) разнесли миски с жиденьким нечто (с консервированной ветчиной и фасолью это нечто очень даже зашло) по камерам, Ясен подозвал одного и попросил проводить его к Координатору.

Тут же повторилась вся история с плащом и путешествием к Пирамиде.

Координатор уже ждал Ясена.

— Ты обдумал всё раньше, — спокойно констатировал он.

— Да, — ответил Ясен. — Сейчас я хочу услышать, что должен сделать… но сначала прошу принести клятву.

— Клятву? — в спокойном голосе Координатора прозвучало лёгкое удивление. — Изволь. Но ложь не заложена в нашей природе. Кому нужны искусственные слуги, которые лгут хозяевам?

— Это так, — согласился Ясен. — Но вы уже не принадлежите собственному миру. Более того, вы соприкоснулись с магией нашего. Значит, вы не столько биомеханические конструкты, сколько магические существа. Не так ли?

— Пожалуй, так… — согласился Координатор. — Мы можем пользоваться тем, что вы называете Магией. Мы начали испытывать эмоции, что создателями в нас не заложено. И мы хотим спокойствия. Просто спокойствия, чтобы строить жизнь по собственному разумению.

— А ещё вы обладаете массой весьма опасных знаний… — прищурился Ясен. — Куда деваются слепки душ тех, кого вас заставляли казнить?

Координатор махнул рукой, и часть стены отъехала в сторону. Ясен увидел огромный стеллаж со множеством ячеек, напоминавший пчелиные соты. В каждой ячейке лежал крупный, размером с детскую ладонь, кристалл. Цвета кристаллов варьировались от бледно-голубого до тёмно-синего.

— Вот, — сказал Координатор. — Здесь хранятся слепки личностей всех, кто пострадал от нас. Многие были приговорены к наказанию вполне справедливо. Вот, например… Изволь…

Координатор сделал неуловимый жест рукой, и к нему прилетел тёмно-синий кристалл.

— Юстас Личкомб, — прокомментировал Координатор, — сорока шести лет. Химеролог. Для своих лабораторных опытов использовал детей. Ему всё сходило с рук, пока дети были… как вы это говорите… маггловскими. Но когда он похитил внука престарелой ведьмы, хоть и не богатой, но с родственником в Министерстве, аврорат вышел на него достаточно быстро. Ребёнка успели спасти. А когда нашли его тайную лабораторию и перекопали задний двор его дома… Вы, маги, жуткие расисты и ни во что не ставите обычных людей… но сорок шесть детских останков и двенадцать вполне функциональных химер… Это всех проняло. Этого выпало казнить мне. Умнейший маг, талантливый, но, как вы говорите — совершенно бессердечный. Всё во имя науки. Он даже не особо понял, почему ваш Визенгамот так на него взъелся. Тебе нужно такое знание, человек?

— Такое — точно нет, — отозвался Ясен. — И много тут таких?

— Больше, чем тебе хотелось бы, — проворчал Координатор. — Но гораздо больше тех, кто смерти не заслуживал. А есть и те, кто вообще не виновен ни в чём.

— Их можно как-то… Ну, я не знаю… Вернуть? — спросил Ясен. — Раз уж они невиновны.

Координатор медленно покачал головой:

— Прости, но нет. Это просто слепки личностей, вроде ваших живых портретов. Ведь изначально никакое изъятие душ не планировалось нашими создателями. Это после сбоя Программы появился такой эффект. Слепок личности создавался, как и раньше, а та субстанция, что вы называете душой… Она исчезала. Уходила. Я не знаю, куда. Над этим мы не властны.

Ясен мысленно обрадовался. Значит, душа бедного Гарри не была заключена в один из этих кристаллов. Она ушла в посмертие… Может быть, парню повезёт больше в другой жизни. Ведь есть и другие миры, кроме этого. Но уточнить всё не мешало.

— А мой слепок тут тоже есть? — поинтересовался Ясен.

Координатор снова покачал головой:

— Нет. Часть с твоей душой просто ушла… Но при этом было мощное постороннее воздействие. Ты связан с могущественной сущностью, человек. Именно это было подтверждением, что ты сможешь нам помочь. Я принесу клятву от имени всех нас. Любую, какую захочешь. Я имею на это право как Координатор.

— Хорошо, — сказал Ясен. — Приноси.

И произнёс текст клятвы, подсказанный ему Руквудом… с некоторыми небольшими изменениями. Координатор повторил его слово в слово.

— Теперь мы связаны, Гарри Поттер, — сказал он, закончив. — Теперь для нас ты не просто человек, не просто маг. Ты — гарант нашего грядущего мирного существования. А теперь я скажу, что тебе необходимо сделать.

И Координатор начал говорить, а Ясен — внимательно слушать.

Следующая глава в среду.

Здоровья вам, мои дорогие и приятного прочтения!

Примечания:

Координатор:

https://i.pinimg.com/236x/0b/95/04/0b95046bb95431b3846f3fea48fedd5f.jpg

Белла:

https://cdn.freelance.ru/img/portfolio/pics/00/37/ED/3665198.jpg?mt=30135e4f

Лестрейнджи и Белла:

https://www.dolldivine.com/users/N/Na/97109/2014-12-01_23-23-00 — 108_162_214_173 — Member-Submitted.jpg

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

И Координатор начал говорить, а Ясен — внимательно слушать, запоминая каждое слово.

— Тебе нужно будет войти в моё сознание, — медленно говорил Координатор. — Я впущу тебя. Понимаешь, я единственный оставшийся Координатор, единственный, кто связан с Программой напрямую. На остальных она воздействует опосредованно — они Исполнители. Но и этого хватает. Программа — очень сильный инструмент воздействия. Разорвать связь между собой и Программой я не могу. Это приведёт к моей физической гибели. А что будет с Исполнителями… Поверь, лучше не проверять. Если я разорву связь между собой и Исполнителями — эффект будет тот же. Увы, для них изначально не предусматривалась свобода воли. Но я обязан это изменить, иначе они так и не поймут, что такое настоящая свобода.

— А ты понимаешь? — спросил Ясен.

— Я — понимаю, — ответил Координатор. — В отличие от большинства моих собратьев я сохранил воспоминания того разумного, которым был когда-то.

— Как это? — поразился Ясен. — Тебя что, насильно сделали тем, что ты сейчас есть?

— Нет, — ответил Координатор. — Вообще-то я когда-то стоял у истоков этого эксперимента, успел сделать многое… но трагически погиб. Несчастные случаи бывали даже в нашем совершенном мире. Одни на миллион. Мне не повезло. Бывает… Но я был учёным и оставил завещание… Я хотел служить науке даже после смерти. Моё сознание перенесли в новосотворённый биомеханический организм… и я смог отправиться к звёздам. Как и мечтал когда-то.

— Вот оно что… — пробормотал потрясённый Ясен. — То-то ты мне показался слишком человечным…

— Я — не человек, — педантично уточнил Координатор. — Но ты прав — эмоции постепенно вернулись ко мне, а потом их начали испытывать и все остальные. Ведь мы все связаны. Так что в нашем «очеловечивании», как ты выразился, виноват именно я. Мозг остальных Координаторов имел изначально искусственное происхождение.

— Понятно… — сказал Ясен. — Прости, что отвлёк. Что мне нужно делать дальше?

— Ты должен отыскать в моём сознании след Программы. Найти её и исцелить.

— Да как? — поразился Ясен. — Я не программист ни разу! Я — целитель, и даже не представляю, как лечить набор электронных импульсов.

— Программа предстанет перед тобой, как некая… личность. Больная душевно личность. Ты должен будешь выправить её психику. Ты — целитель. Ты сможешь. Я уверен. Всё остальное я смогу сделать сам. А тебе останется только исцелить плоть. Но об этом — позже. Главное сейчас — вступить в контакт с Программой.

— Хорошо, — вздохнул Ясен. — Я попробую.

Координатор, сидевший в кресле, откинул капюшон с лица, и Ясен ужаснулся. Его собеседник был по прежнему похож на С3РО, но гладкое, словно металлизированное лицо уродовали самого неприятного вида язвы — синеватые, сочащиеся неприятной серой жидкостью.

— Я не стал подзаряжаться от Пирамиды, — пояснил Координатор. — Её энергия понадобится позже. Подойди ко мне, Гарри Поттер. Встань сзади и положи руки мне на лоб. Закрой глаза. Войди в моё сознание. Разрешаю.

Ясен выполнил всё, как просил Координатор. В пальцах появилось знакомое покалывание.

— Закрой глаза. Сосредоточься, — сказал дементор — Готов?

— Готов, — отозвался Ясен.

Координатор громко и чётко сказал:

— Слияние разумов. Входи!

Перед закрытыми глазами Ясена замелькали белые вспышки. Потом появилось ощущение движения… и почти сразу же прекратилось. Ясен огляделся. Он оказался в огромной библиотеке — стеллажи с книгами уходили вдаль и ввысь. Книг столько, сколько он не видел никогда в жизни. И где же искать программу?

Но тут пальцы снова закололо, а когда Ясен взглянул на них, оказалось, что их кончики снова окутаны пламенем. На этот раз зелёным, с золотистыми просверками. Пламя колебалось, словно от сильного ветра, а потом его язычки стали рваться с пальцев в одну сторону. Влево.

Ясен понял, что его дар сам указывает, куда он должен идти, и доверился ему. Стеллажи слева плавно сдвинулись, образуя проход, и Ясен вступил в него. Некоторое время он брёл между нескончаемыми вместилищами книг, а потом вдруг увидел лестницу, ведущую вниз. Крутую лестницу с влажными, чуть осклизлыми ступенями. Пламя рванулось вперёд, словно ему не терпелось… и тут Ясен услышал доносящийся откуда-то снизу тихий плач. Плакал маленький ребёнок — лет двух, не больше. Ясен, у которого в прошлой жизни были внуки, мог определить точно.

— Эй! — позвал он. — Эй, малыш, где ты?

Плач на некоторое время затих, а потом снова усилился, и Ясен торопливо начал спускаться по лестнице, стараясь не поскользнуться. Ступеньки казались бесконечными, он чуть не подвернул ногу, но всё-таки дошёл. Сразу за лестницей начинался коридор — узкий и извилистый. Плач доносился оттуда.

Ясен ускорил шаг… и тут почувствовал, что коридор вокруг него начинает меняться… и не в лучшую сторону. Серый камень вдруг приобрёл оттенок охры и стал пористым, как сыр, пол под ногами начал мягко пружинить. Это здорово затрудняло шаги, но плач стал громче и отчётливее, и Ясен попытался ускориться.

Но коридор явно был против. Из дыр в стенах вдруг полезли странные белёсые создания, похожие на червей и змей одновременно и неописуемо противные. Они разевали пасти, полные острых полупрозрачных зубов, высовывали синеватые язычки и шипели. Но пока не нападали.

Неожиданно шёпот стал складываться в слова:

— Зачем ты лезешшшь туда…

— Не твоё это дело, вернисссь…

— Ты никого не сспассёшь…

— Жалкий…

— Ничтожный…

— Глупый дикарь…

— Вернисссь…

— Вернисссь…

— Вернисссь…

У Ясена появилось острое желание спалить этих противных белёсых тварей своим зеленоватым пламенем, но он его подавил. Откуда-то появилось чёткое ощущение, что его дар не убьёт этих паразитов, а сделает сильнее. Поэтому он упрямо шёл вперёд, а когда белёсые твари совсем страх потеряли и стали тянуться к его лицу, скаля полупрозрачные зубы, смачно выматерился. От всей широты своей славянской души.

Неожиданно помогло. Мерзкие твари зашипели что-то неразборчиво-обиженное и втянулись в стены. А Ясен наконец-то увидел, чем заканчивается коридор. Это было округлое помещение, в центре которого лежал ворох клетчатых одеял — неожиданно ярких и новых. А в этом ворохе лежал на спинке малыш — годик, не больше, — хнычущий, голенький и розовый, с пепельными кудряшками, прилипшими ко лбу.

Ясен прошёл в центр комнаты, поближе к ребёнку, малыш… пардон, малышка увидела его, протянула вверх пухлые ручонки и заулыбалась, демонстрируя несколько отменно белых, словно жемчужинки, зубов.

Ясен взял малышку на руки, и она тут же радостно рассмеялась и захлопала в ладошки, а потом стала тянуть его за торчащую на виске прядь волос.

— И что же мне с тобой делать? — вслух спросил Ясен. Его зелёное пламя на кончиках пальцев и не думало потухать, забавляя ребёнка, но не делало никаких попыток перейти на малышку.

Девочка неожиданно сморщилась, готовясь зареветь, а Ясен спиной почувствовал какое-то движение и отпрянул в угол. И вовремя. На него бросилось нечто — лохматое, страшное, растрёпанное — жуткий гибрид механизма и человека.

— Отдай… отдай её мне… — прошипел этот неописуемый ужас.

Ясен покачал головой, но дар его, похоже, думал иначе. С руки сорвался сгусток зеленоватого пламени и впечатался в грудь странного существа. Зеленоватое сияние тут же окружило существо, и оно завизжало — дико, страшно.

Малышка расплакалась, прижалась к Ясену, спрятала личико у него на груди. Зеленоватое пламя, окружившее существо, стало опадать, и Ясен, не задумываясь, метнул ещё один зеленоватый сгусток — другой рукой.

Визг усилился, а потом резко стих. Ясен с удивлением воззрился на непрозрачный зеленоватый кокон, окруживший существо. Малышка снова рассмеялась.

И вдруг кокон исчез совсем, а существо, оставшееся стоять на месте, преобразилось. Теперь стоящая фигура очертаниями отчётливо напоминала женщину. Ну, если бывают женщины с кожей цвета начищенного металла, огромными синими фасеточными глазами и витыми бронзовыми проводами, напоминавшими афрокосички, на голове.

Женщина издала тихий печальный свист, протянула руки вперёд, и малышка неожиданно рванулась к ней, словно запущенный вперёд баскетбольный мячик. Миг — и она уже на руках странной женщины. Ещё миг — и обе вновь окутались коконом, на сей раз холодно-белым, скрывшим их от глаз Ясена.

— Возвращайся, — прозвучал непонятно откуда голос Координатора. — Ты смог. Всё получилось.

— Как? — спросил Ясен, только сейчас заметивший, что коридор, по которому он пришёл, исчез, и его окружали только серые ноздреватые каменные стены.

— Сейчас… — почти простонал Координатор. — Сейчас… Держись за луч… Я тебя вытащу…

«Какой луч?» — хотел было спросить Ясен, но тут откуда-то сверху появился тонкий серебристый витой световой жгут. Ясен не стал тратить время, он ухватился за этот жгут, оказавшийся вполне материальным. Жгут дёрнулся, Ясена вновь куда-то потащило, а потом жгут просто распался тонкими световыми брызгами. Ясен зажмурился от их нестерпимого сияния.

— Открой глаза, Гарри Поттер… — прозвучал голос Координатора. — Открой глаза.

Ясен с трудом открыл глаза, перед закрытыми веками всё ещё разлетались многочисленные световые точки, так что он не сразу понял, что находится уже не внутри сознания Координатора, а в той же знакомой комнате. Сразу же закружилась голова, боль пронзила виски, и он опустился на пол, теряя сознание.

* * *

— Руди, он очнётся? — услышал Ясен тихий шёпот.

— Раби, не лезь. Он просто спит, — раздалось в ответ почти змеиное шипение. — Так сказал этот странный дементор, а я ему верю.

— Вторые сутки спит? — продолжал настаивать первый собеседник. — Что-то тут не так, что-то неправильно…

— Ничего неправильного, просто потратился в ноль, — отрезал второй. — Теперь навёрстывает. Между прочим, ты после пьянки по случаю окончания Хога трое суток дрых. И что, тебя кто-нибудь трогал?

— Так то после пьянки, — элегически вздохнул первый. — Я тогда впервые толком огневиски распробовал, вот и получилось…

— То, что получилось, — безжалостно отрезал второй. — Не тронь пацана.

— Ага, он вот спит и не знает, что до него Светлейший добраться жаждет… да дементоры не дают. Никогда не думал, что скажу этим тварям спасибо, но с ними как-то спокойнее. Еду опять же носят… — заметил первый. — И зелья.

— Ты только о жратве и думаешь, — прошипел второй.

— А о чём думать? — проворчал первый. — О политике, что ли? Спасибо, наигрался уже. А если с Гарри случится что-нибудь? Ты представляешь, что будет? Нас же в его смерти и обвинят.

— Не мели чуши, Гарри проснётся.

Ясен наконец-то открыл глаза и ехидно спросил:

— Господа Лестрейнджи, может, хватит отношения выяснять? Что случилось-то?

Рудольфус и Рабастан, сидевшие рядом с гнездом из одеял, которое должно было изображать постель, переглянулись, и Рудольфус флегматично заявил:

— Вечно ты, Раби, дёргаться начинаешь. Я же говорил — проснётся — и будет как новенький. Гарри, ты есть хочешь? А то тут твои друзья в стильных плащиках полсклада приволокли. Если бы не Рабастанов аппетит — тут не повернуться было бы от консервных банок.

— Хочу, — отозвался Ясен и тут же получил банку консервированной стручковой фасоли, шмат ветчины и пачку крекеров. На десерт прилагались консервированные ананасы и ещё одна банка — с соком.

— Но сначала Укрепляющее выпей, — заявил Рудольфус. — Твои летающие друзья попросили следить за твоим здоровьем. Вон, целую аптечку приволокли. И кого только обнесли — непонятно. Целителей здесь отродясь не водилось.

— Не надо Укрепляющего, — Ясен прислушался к собственному самочувствию и понял, что всё прекрасно. Таким здоровым он себя давно не ощущал. — Со мной всё в порядке. Лучше расскажите, что тут произошло.

— Хе, — усмехнулся Рабастан. — Да чистый маггловский цирк с конями. Сначала тебя принесли дементоры, причём сначала целую кучу одеял притащили и аккуратно так устроили, потом они еды нанесли — на целую маггловскую продуктовую лавку, а потом появился дементор, который может говорить… И он нам сказал, что ты оказал дементорам огромную услугу, и они перед тобой теперь в большом долгу. И он очень просит нас позаботиться о тебе, пока ты спишь. А ежели мы на его вежливую просьбу не откликнемся, то он очень и очень обидится. Естественно, огорчать дементора дурных не было, но Руди ещё и лекарств попросил. На всякий случай. Притащили. И ещё такую маггловскую штуку, чтобы воду греть. И кофейник. Так что у нас тут теперь практически курорт. А этот, который говорящий, у них явно за главного — они все его слушаются.

— Это, видимо, был Координатор… — задумчиво сказал Ясен.

— Что? — спросили Лестрейнджи хором.

— В смысле, Рабастан прав, действительно за главного, — ответил Ясен. — Значит, говорите, они вас всем обеспечили.

— В первую очередь — тебя, — сказал Рудольфус. — Но и нам разрешили пользоваться. А ещё мы теперь можем ходить из камеры в камеру — они замки сняли. И больше никакого воздействия. Рабастан прав — действительно курорт. Давно у меня голова такой ясной не была. Правда выйти из этого коридора никак нельзя. Но мы, в принципе, и не собирались пока. Ждали, когда ты очнёшься.

— Офигеть! — высказался Ясен. — А охрана?

— А охрана теперь сюда вообще пройти не может. Только дементоры.

— Да уж… — проворчал Ясен. — Власть меняется…

— Где? — синхронно удивились красноволосые.

— В одном конкретно взятом Азкабане. И вообще — мне показалось, или вы и впрямь Дамблдора поминали?

— Ну да, — согласился Рабастан. — Не к ночи будь помянут… Ты же двое суток проспал… Значит, ты спишь, мы за тобой приглядываем, Белла кофе на всех варит… Ни охраны, ни замков. Красота. И тут в наш персональный рай пытается пройти Светлейший. Мы, конечно, слегка насторожились, но у него не получилось. Даже шагу пройти по коридору не вышло. Знаешь, словно невидимая стена спружинила и отбросила.

— И что дальше? — спросил Ясен. — Не верю я, что он просто ушёл.

— Конечно, нет, — подхватил нить рассказа Рудольфус. — Начал заклятьями швыряться. Руквуд оценил. Неслабые такие заклятья… и далеко не Светлые. Но все они отскакивали, словно от невидимой стены, а одно так срикошетило, что чуть его не прибило. Но щит у него мощный… В общем, он сначала сам пытался, потом начальника тюрьмы вызвал. Ну, тот тоже не смог ничего. Попробовал дементорами командовать — они ему не подчинились. Встали строем в коридоре, замерли — и всё. Только плащи развеваются. Жутковатое зрелище, если честно. Но мы-то уже попривыкли.

— А потом? — спросил Ясен, дивясь нелогичности действий старика.

— А потом он стал требовать, чтобы мы тебя позвали. Долохов объяснил, что ты без сознания, в себя не приходишь, и позвать тебя не представляется возможным. Короче, заходите позже, господин Дамблдор, когда интересующий вас объект очухается. После этого Светлейший погрозил нам страшными карами и всё-таки удалился.

— Давно? — поинтересовался Ясен.

— Да часа три как, — ответил Рудольфус. — Наверняка в Министерство отправился. За амулетом.

— За каким амулетом? — не сразу сообразил Ясен.

— За таким, — вмешался Рабастан. — С помощью которого дементорами управляют. Он уверился, что это они нас прикрывают… Тебя прежде всего. И ведь притащит амулет, проказник этакий… Что делать будем?

Ясен поднял глаза и увидел, что возле решётки камеры собрались все остальные Пожиратели. И все они смотрели на него с нетерпеливым, жадным ожиданием. Так же, наверное, они смотрели на своего Лорда на заре Пожирательской карьеры.

— Что делать? — задумчиво переспросил Ясен. — А ничего. Амулет — вещь нужная, в хозяйстве пригодится…

О том, что он скорее всего вернёт резервный Источник Координатору, Ясен пока решил умолчать.

— А остальное зависит от того, есть ли у кого-то из вас надежное убежище? Такое, что может и от Лорда укрыть, и от аврората?

— Я бы предложил свой мэнор, — задумчиво сказал Рудольфус. — Защита на нём ненамного слабее, чем на Малфоевском. Но Метки… От них даже Родовая защита может не спасти.

— Значит, так, — заявил Ясен, — метки я вам попробую снять. Если получится, вся ваша тёплая компания даст мне Непреложный обет. И не надо обижаться — я добрый и доверчивый, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Мал… то есть амулет у Дамблдора нужно как-то забрать. И Азкабан проверить на предмет неучтённых сидельцев, а то есть у меня нехорошие подозрения… А потом можно и отбыть в гостеприимные стены вашего мэнора, господа Лестрейнджи.

— А дальше что? — угрюмо спросил Долохов. — Воевать со всей Британией?

— А вся Британия воюет? — поинтересовался Ясен. — По-моему, так это Дамблдор с Волдемортом власть делят. Вот и пусть делят… пауки в банке. А мы подождём… Пока подождём. У кого-нибудь есть вопросы?

— Пожалуй, нет, — заявил Руквуд. — План, конечно, не совсем продуманный… Откровенно говоря, это вообще не план, а ху… кхм… Но за неимением гербовой пишут на простой.

Примечания:

Следующая глава в пятницу.

Здоровья вам, мои дорогие и приятного прочтения!

План действительно был не самый лучший, но Ясен решил придерживаться его. И для начала неплохо было бы дождаться Светлейшего с аму… то есть с Малым Источником и забрать у него чужую собственность. Поэтому Ясен просто подозвал одного из дементоров (один-два дементора постоянно дежурили у входа в коридор, хотя соваться к запертым тварями (как считал начальник тюрьмы) заключённым дурных среди тюремщиков не было… но, похоже, Координатор тоже считал, что лучше перебдеть, чем недобдеть — ожидался Светлейший с визитом). Так вот, Ясен просто кивком подозвал одного из двух дементоров, паривших у выхода в коридор. Тот приблизился… и неожиданно сделал попытку изобразить нечто вроде коленопреклонения.

— Узрите, се грядёт Лорд Азкабана! — раздался за спиной весёлый голос Беллы. Ясен за спиной показал веселящейся Пожирательнице кулак и сердито прошипел:

— Прекратить немедленно!

Дементор послушно выпрямился, излучая всем своим существом готовность вотпрямщас выполнить любое Ясеново желание, и тот только вздохнул. Исполнители и есть Исполнители — что с них возьмёшь? Оставалось только надеяться, что Координатор сможет, как и хотел, привить им свободу воли и выбора. Ну, а пока…

— Мне нужно поговорить с Координатором, — приказал Ясен. — Как можно быстрее.

Дементор кивнул и протянул руку, с зажатым в ней сложенным плащом. Ясен с удовлетворением отметил, что кожа… или что там было у этих существ вместо неё… выглядела достаточно здоровой. Исчезли жуткие язвы и сочащаяся из них жидкость, рука выглядела почти человеческой. Несмотря на сероватый оттенок кожи и слишком длинные пальцы. Исцеление было запущено и шло по графику.

Ясен привычно накинул плащ и спустя минуту оказался в подземелье. Координатор с задумчивым видом стоял рядом с Пирамидой, перед ним в воздухе зависла цветная голографическая клавиатура с непонятными значками-символами. Координатор бойко нажимал то на одну клавишу, то на другую, после чего значки меняли цвет и раздавался тонкий переливчатый свист.

Увидев Ясена, старший киборг откинул с головы капюшон, приветственно взмахнул рукой и призвал два белых яйцеобразных кресла.

— Отвык так работать… — почти пожаловался он. — Очень сложно программу перенастраивать таким варварским способом, а не путём непосредственного взаимодействия сознаний. Но теперь нам остался только этот путь, и за него, Гарри, я тебе безумно благодарен.

— Я не за благодарностями, — махнул рукой Ясен. — Скоро здесь появится Дамблдор с Малым Источником. Ты можешь его как-нибудь забрать?

Координатор задумчиво сказал:

— Вряд ли. Я на ближайшие пару месяцев плотно привязан к этой комнате. Тем быстрее я смогу сделать остальных автономными и способными без проблем переносить здешний климат.

— Ты собираешься полностью изменить их метаболизм? — поразился Ясен. — Разве это возможно?

— Вполне! — радостно заявил Координатор. — Теперь — вполне. Но, возвращаясь к Малому Источнику… Я сам пока не могу выйти отсюда, но Исполнители могут. Думаю, что они могут забрать Малый Источник без проблем.

— Но я могу общаться с ними только напрямую… и только в одностороннем порядке. Не хотелось бы пока выдавать наши изменившиеся отношения. Пусть Дамблдор думает, что мне по-прежнему плохо от дементоров. Да и вам не следует терять репутацию.

— Это да, — согласился Координатор. — Здесь такие экземпляры наказание отбывают, что твои любезные сокамерники рядом с ними просто невинные барашки.

И Координатор странно дёрнулся и издал несколько коротких звуков.

— Ты… смеёшься? — поразился Ясен.

— Да, я стал более эмоциональным, чем раньше. Знаешь, это так здорово — чувствовать себя мыслящей личностью, а не придатком к Программе. Но не беспокойся, я вполне владею собой. И да, кстати… Если забрать Малый Источник, то ваше Министерство лишится иллюзии, что может нами командовать. Значит, приказов о казнях больше не будет.

— Сначала нужно его забрать… — напомнил Ясен. — А я вряд ли смогу сделать это. Как бы то ни было — я Дамблдору ещё не соперник.

— Понимаю, — согласился Координатор. — Тогда сделаем так…

И он начал излагать.

А когда дементор доставил его в камеру, Ясен подумал, что в Координаторе явно проснулся дух авантюризма. И что дементор-авантюрист — страшная сила.

Дамблдор отчего-то осчастливливать Азкабан повторным визитом не спешил, и Ясен решил попробовать разобраться с Метками. Пожиратели к этой идее отнеслись с энтузиазмом и всем составом заявили, что готовы предоставить собственные Метки для экспериментов.

Но Ясен для начала посмотрел на всех с помощью собственного дара и решительно отверг — сначала Алекто и Беллу, хотя последняя и жутко обиделась, потом Амикуса Кэрроу и Джагсона. Амикус слишком долго поддерживал сестру и не лучшим образом подходил на роль подопытного кролика, а у Джагсона обнаружились серьёзные проблемы с лёгкими, так что его для начала пришлось подлечить и Ясен сдвинул его в самый конец очереди из желающих. Оставались Долохов, безбашенные братья Лестрейнджи и Августус Руквуд. Последний интуитивно нравился Ясену больше остальных, и он искренне не понимал — что мужик забыл в Пожирателях? Типичный учёный-экспериментатор, этакий Док из «Назад в будущее», только в формате Отдела Тайн.

Ясен попросил первым продемонстрировать Метку Рабастана Лестрейнджа, и тот спокойно закатал рукав. Чёрная змея, выползающая из черепа, смотрелась зловеще, несмотря на то, что в целом Метка выглядела поблёкшей и какой-то линялой.

Ясен положил руку на Метку и почувствовал в ладони лёгкое покалывание. Метка только притворялась мёртвой и безопасной, на самом деле она словно копила силы, чтобы ожить и подчинить себе своего носителя. Опасения Пожирателей в том, что Лорд может снова подчинить их без особого труда, были справедливы на все сто процентов.

— Мистер Руквуд, — спросил Ясен у бывшего невыразимца, — вы думали над тем, по какому принципу Лорд накладывал Метки?

— Разумеется, мистер Поттер, — церемонно склонил голову Руквуд и Лестрейндж поспешно опустил рукав. — Томас Риддл, он же Волдеморт, был гением в Чарах и умел сочетать несочетаемое. Одно из предназначений Метки — это Чары Призыва.

— Я понял, — кивнул Ясен. — На кладбище лич дотронулся палочкой Петтигрю до метки и к нему в следующие же минуты аппарировали Пожиратели. Это что-то вроде Протеевых чар?

— Верно, — кивнул Руквуд. — Только уровень сложности куда более высокий. К тому же Лорд мог делиться через Метку собственной магической силой… а мог и забирать её. Он мог с её помощью вытащить любого из своих вассалов в момент опасности, мог послать или забрать проклятие, многое мог… Я не знаю всех возможностей Метки и всего комплекса Чар, которые на неё навешал Лорд. Но она предполагает полное подчинение. Это даже не вассалитет. Это рабство.

— Но как тогда бывшие соученики Томаса Риддла угодили в эту ловушку? Неужели не понимали?

— Боюсь, что нет, — сухо кашлянув, ответил Руквуд. — Сначала они видели в ней только положительные стороны… и даже привели к лорду своих сыновей…

— И дочерей, — проворчал Ясен.

— И дочерей… — согласился Руквуд. — Правда, Белла и Алекто — скорее исключение, чем правило. Обе были сильны в Чарах и Боевой магии, к тому же через Беллу Лорд надеялся воздействовать на Род Блэков. И обе наши дамы приняли Метку добровольно. Как и я. Я хотел знаний, мистер Поттер, мне было тесно в рамках Отдела тайн. Но многие из молодых просто не могли пойти против приказа Главы Рода. Люциус Малфой, кстати, тянул до последнего, пока его отец не проявил свою волю… Но поначалу, пока всё ограничивалось политической борьбой, нас это особо не беспокоило. А потом… потом было уже слишком поздно. Нет, я не оправдываюсь. Пожалуй, мы все были наказаны справедливо — когда началась эта неразбериха, да ещё и Лорд начал съезжать с катушек… мы все творили такое, о чём и ранее и помыслить не могли. Но пребывание в этом гостеприимном месте здорово прочищает мозги. И теперь, если есть хоть малейшая возможность избавиться от Метки — мы готовы на всё. Не то что на Непреложный обет — даже на вассальную клятву вам, мистер Поттер.

— Лихо, — оценил Ясен. — А если и я решу податься в Тёмные Лорды? Что делать будете?

В ответ Руквуд только расхохотался. А отсмеявшись заявил:

— Уж извините, мистер Поттер, но из вас Тёмного Лорда не получится. В вас нет необходимой для этого составляющей.

— Это какой же? — задумчиво спросил Ясен.

— Вы никогда не убьёте человека из личной выгоды. Защищаясь и защищая — вполне можете, и даже без особых угрызений совести. Но так, чтобы всё к своей выгоде повернуть — нет. А Тёмному Лорду без хладнокровной бестрепетности в устранении лишних, с его точки зрения, людей никуда. Поверить в то, что вы могли убить этого мальчика, Диггори, для того, чтобы прославиться и завладеть Кубком… Поверить в такое могли только бараны, ныне составляющие большую часть общества Магической Британии. Знаете, почему Дамблдор примчался сюда? Не за вашими деньгами и артефактами, хотя и первое, и второе — приятный бонус в любом случае… Вы нужны ему, как щит, способный прикрыть его старую задницу. А это значит только одно — Лорд перешёл к решительным мерам. Понимаете? А если это так, то он придёт за нами. Точно придёт, это только вопрос времени.

— Это я уже понял, — сказал Ясен. — Мне бы к Метке поближе.

— Охотно, — кивнул Руквуд. — Так вот, как я уже отметил, на Метку Лордом наложен сложнейший комплекс Чар. Можно сказать — штучная работа. Но… Это было бы оправданно, будь нас мало. А в таком количестве… Чтобы наложить Тёмную метку на всех желающих, ему понадобилось бы колдовать без перерыва несколько лет подряд. Улавливаете мысль?

— Кажется, да, — задумчиво произнёс Ясен. — Тёмную Метку как таковую Лорд создал один раз. И закрепил этот конструкт кодовым словом. Для активации. Но вряд ли он предусматривал возможность её убрать.

— Всё, что наложено магом — магом же может быть снято, — заявил Руквуд. — Главное — верно подобрать Кодовое слово для активации. А если произнести его над тем, кто уже имеет Метку, то оба конструкта вступят в конфликт и самоуничтожатся.

— Красиво, — заценил Ясен. — Давно додумались, мистер Руквуд?

— Да уж года три как… — вздохнул бывший невыразимец. — Беда только в том, что колдовать здесь невозможно, а то бы я непременно проверил эту гипотезу. Но ведь ты-то у нас исключение, Гарри… Может, попробуешь?

— Я-то бы попробовал, — сказал Ясен. — Только вот какое кодовое слово мог использовать Лорд — ума не приложу. Есть идеи, мистер невыразимец?

— Как ни странно — есть, — почесал в затылке Руквуд. — Во-первых, Лорд наверняка использовал парселтанг. Он, знаешь ли, обожает быть уникальным, а других носителей парселтанга в Магической Британии не осталось. Кроме тебя, Гарри.

— И это знаете? — проворчал Ясен.

— Нуу… — протянул Руквуд, — я всё-таки действительно невыразимец, хоть и бывший.

— Но о моём парселтанге не писали в «Пророке», — заметил Ясен. — Или вас Малфой-старший с новостями знакомил?

— Малфой-старший с нами не общался, — ответил Руквуд. — Он и сам еле-еле от этой чудной обстановки отвертелся. Так что свою репутацию общением с Пожирателями он пачкать не мог. Но, что характерно, нам аккуратно, дважды в год, приходили посылки от анонимного благотворителя. Шоколад там, зелья… Бельё тёплое. Больше-то Министерство запрещает посылать. Только два раза. И два раза в год посылки приходили. Так вот, из всех, кто остался на свободе, такой фокус мог провернуть только Малфой. Так что никто из нас к нему не в претензии.

— А вот Лорд, — пробормотал Ясен, — боюсь, что да.

— Беллу это тоже тревожит, — согласился Руквуд. — Но, возвращаясь к твоему парселтангу… Крестный твой о нём рассказывал.

— Крёстный? Сириус? — удивился Ясен. — Он с вами сидел?

— В той самой камере, где сейчас… где была Алекто, — сказал Руквуд. — Десять лет он с нами провёл. Сначала-то мы всё больше ругались, особенно Белла и Сириус. Как начнут — не уймёшь. Блэки, одно слово. А потом как-то притерпелись. Всё-таки мы в одной среде выросли, одно воспитание… За десять лет как-то прониклись друг к другу, вот и откровенничали порой. Сириус Блэк, кстати, неглупый парень, только очень уж увлекающийся. И друзей своих любил… Очень он по Джеймсу и Лили убивался, а ещё по тому, что за Петтигрю в погоню кинулся и тебя оставил в руках Хагрида. То есть сначала ему это нормальным показалось, а годика через два, когда мозги на место вставать начали, он сам стал понимать, что с этим злосчастным Хэллоуином дело ой как нечисто…

— Но как Сириус мог рассказать о парселтанге? — поразился Ясен. — Я же в год с небольшим и говорить-то толком не умел…

— Да вот, рассказал он как-то один случай, — заявил Руквуд. — Мол, ты прикорнул маленький на одеяле в саду, а Лили за молоком в дом ушла. Вернулась и видит, как рядом с тобой гадюка устроилась и шипит себе что-то… Лили чуть в обморок не упала… а потом поняла, что ты ей отвечаешь. Ты мать увидел, что-то гадюке прошипел, и она спокойно уползла себе восвояси. Лили перепугалась, Джеймсу рассказала, а тот ответил, что это значит только то, что ты унаследовал редкий дар от предков и будешь сильным магом. Но больше Лили тебя одного в саду не оставляла даже на минуту. Во избежание, так сказать…

— Понятно, — задумчиво сказал Ясен. — Но ты говорил, что Сириус Блэк сидел с вами десять лет. А потом? Бежал-то он позже…

— Не знаю, — протянул Руквуд. — Потом его перевели от нас… Сказали, что на другой уровень. С тех пор я его не видел. И мне очень странно, что Блэк позволил так просто тебя арестовать. Он тебя очень любил, это чувствовалось. И вообще… не всё чисто с этим побегом.

Ясен и сам так думал. Не монтировался у него образ канонного Бродяги со словами Руквуда. И вообще — Бродяга ли это был? Что-то тут действительно не чисто. Но с этим сейчас точно не разобраться. Значит, придётся решать позже.

— Ладно, — вздохнул Ясен. — Это уже лирика. Что там насчёт кодового слова? Есть предположения? Вот только не говорите, что вы на этот счёт ничего не думали, мистер Руквуд. Не поверю.

— Думал, — согласился Руквуд. — Как я уже сказал — логично, если это был парселтанг — кроме Лорда… ну, и тебя, Гарри, им никто в Британии не владеет. А что касается самого слова… Знаешь, самое вероятное, что мне приходит на ум — «Наследник Слизерина». Эту свою уникальность Лорд обожал, холил и лелеял. Есть ещё варианты. «Я — Лорд Волдеморт», «Явитесь к Наследнику, слуги», «Чистая кровь»…

— Согласен, — кивнул Ясен. — Варианты вполне логичны. Попробуем.

Руквуд с готовностью закатал рукав и Ясен задумчиво уставился на Метку. Кончики пальцев закололо, дар давал понять, что сможет справиться с этой проблемой. Только вот пламя, окутавшее кончики пальцев Ясена, было на сей раз не искристо-зеленоватым, а жёлто-оранжевым.

«Вот, значит, как… Не исцелять, а уничтожать…» — понял Ясен.

Он поднял руку и коснулся пальцами вытатуированного черепа.

«Не надо, Говорящщщщий… — беззвучно прошипела змея. — Я зсссдессь по воле Хоссяина… Он накажет-ссс тебя…»

Ясен кивнул сам себе. Парселтанг никуда не делся с уходом Гарри и осколка души Волдеморта, похоже, в этом теле он автоматически стал змееустом… и был им до рокового визита Тёмного Лорда к Поттерам. Интересно, старый ублюдок знал? Всё возможно, но тогда вся Хэллоуинская комбинация становилась ещё более зловещей.

«Тебе нравитссся здесссь?» — прошипел он татуированной змее. Может, удастся договориться миром?

«Нет-ссс, но я служу Хосссяину, — отозвалась та. — Он не отпуссстит меня-сссс. А я хочу в Сссерые пределы-ссс, в Поля-сссс Вечной охоты-сссс… Там много-сссс вкусссных мышей-сссс и нет-сссс глупых-сссс двуногих-сссс…»

«Я хочу тебя отпуссстить… — заявил Ясен. — Какие ссслова тебе помогут-сссс уйти-сссс?»

«Ты — не Хосссяин… но Говорящий… — прошипела змея. — Ты сссилён и не рассколот-сссс… просссто назови месссто… Уссстала…»

«Так ссступай же-сссс в Сссерые пределы-ссс, в Поля Вечной-ссс охоты-сссс и не возвращай-сссся…» — прошипел Ясен.

«Ссспасссибо…» — отозвалась змея и изогнулась над черепом самым невероятным образом. Руквуд вскрикнул, но устоял. Его рука дёрнулась и поднялась, словно сама собой… а когда опустилась, то никакой змеи, выползавшей из черепа, на татуировке не было, а сам череп бледнел и таял на глазах, словно его ластиком стирали. Руквуд прижал к себе несчастную конечность, ему явно было жутко больно, но череп быстро исчез, оставив только чистое предплечье.

Ясен пошатнулся и прислонился к стене. Похоже, он неосознанно подкрепил своё пожелание магией и сейчас чувствовал некоторый упадок сил. Зато Руквуд довольно быстро пришёл в себя и изобразил что-то вроде джиги-дрыги.

— Получилось! — завопил он. — Получилось! Я свободен!

Занятые своими делами Пожиратели немедленно собрались у решётки камеры и дружно уставились на чистое предплечье Руквуда, как голодный на кусок хлеба. С тем же нетерпеливым жадным ожиданием. Побледнела, заломив руки, Белла, схватился за сердце Амикус Кэрроу, вытянулся, словно по стойке смирно, Долохов… Алекто разрыдалась — беззвучно, только слёзы текли по щекам.

— Гарри! — заблестел глазами Рабастан. — Гарри, ты смог! Да я всё… Я Непреложный обет… я… Только убери эту дрянь, ради Мерлина!

— Спокойно! — скомандовал пришедший в себя Долохов. — Если один раз получилось, теперь уж точно со всеми получится. Правда, Гарри?

— Правда, — согласился Ясен. — Только не торопитесь. Я вот отдохну немного… и начну…

Но тут наступившую идиллию прервал появившийся в коридоре дементор. Пожиратели быстро расступились — хоть они и понимали уже, что эти создания для них не опасны, но многолетнюю привычку было трудно перебороть. Дементор, впрочем, не обратил на шарахнувшихся от него магов никакого внимания, он подплыл поближе к Ясену и завис рядом с ним. А потом просто кивнул. Ясен кивнул в ответ и дементор удалился так же быстро, как и появился.

— Так, господа и дамы, — заявил Ясен. — У нас ожидаются гости.

— Дамблдор? — спросил Руквуд.

— Он самый. Похоже, артефакт в Министерстве он всё же выхлопотал. И теперь хочет заставить дементоров уйти от этого коридора и освободить бедного страдающего меня от этих жутких тварей.

Пожиратели ехидно заулыбались. Дементоров они хоть и побаивались, по старой памяти, но быстро сумели оценить те преимущества, которые давало их присутствие. Расставаться с «жуткими тварями» не хотелось. Тем более, что те слушались Гарри Поттера куда более охотно, чем министерского артефакта.

— Так что, по камерам, господа и дамы, ожидается нечто интересное, — продолжил Ясен. — И не вмешивайтесь ни во что. Вы все истощённые, измученные и находящиеся на грани безумия заключённые, которые даже «кыш» правильно сказать не в состоянии.

— Интересно, — протянул Рудольфус, — что ты задумал?

— Ничего особенного, — ответил Ясен. — Но вам представится возможность посмотреть на представление из первого ряда.

Старший Лестрейндж кивнул, и Пожиратели понятливо рассосались по камерам. Рудольфус и Рабастан забились в угол камеры, приняв тот самый вид, который и требовал Ясен. Причём так талантливо, что проникся бы и Станиславский…

И тут же в коридоре появились дементоры, весьма талантливо имитирующие свою прошлую зловещую ауру. Сцена была готова, оставалось только дождаться действующих лиц.

Примечания:

Следующая глава в воскресенье.

Здоровья вам, мои дорогие!

И тут же в коридоре появились дементоры, весьма талантливо имитирующие свою прошлую зловещую ауру. Сцена была готова, оставалось только дождаться действующих лиц.

И они не замедлили явиться. Первым шёл Дамблдор, держа перед собой ослепительно сверкающий кристалл, сильно напоминая при этом мужика с крестом с картины Перова «Сельский крестный ход на Пасхе»* и прямо-таки излучая всем своим обликом кротость, всепрощение и милость к падшим. Его тщательно расчёсанная седая бородища чуть ли не светилась в полумраке коридора. Зрелище было настолько умиляюще-плакатное, что Ясена слегка затошнило.

Следом шёл начальник тюрьмы, и вот его зеленоватое выражение лица говорило либо о стойкой диарее, либо о столь же стойком похмельном синдроме. В принципе, прикинул Ясен, вполне могло быть и то, и другое. Во-первых, как знать, может, сработало его собственное проклятие, во-вторых, начальник понимал, что во вверенном ему учреждении начинает твориться какой-то феерический бардак, а для некоторых личностей неприятности — только лишний повод залить горе.

Следом за начальником шёл мрачный Джон Долиш, его длинное сердитое лицо имело явственный желтоватый оттенок, что вносило приятное разнообразие в колорит всей процессии. Замыкали это шествие сразу три аврора… Двое были Ясену не знакомы, просто здоровенные мужики с лицами, исполненными туповатой бдительности, а вот третий… Строго говоря, Ясен и его не знал, но вот шоколадный цвет кожи и пёстрая шапочка на макушке, убойно смотревшаяся в сочетании с алой аврорской мантией, говорили сами за себя. Много ли в Магической Британии авроров-негров? Ясен из кинона** помнил только одного, слава Богу, фильмы выходили ещё до разгула всеобщей толерантности, это уже потом Гермиона вдруг стала чернокожей, а сама Роулинг признала, что Дамблдор периодически сливался в экстазе с Гриндевальдом… Так вот, чернокожий аврор — это, скорее всего, Кингсли Бруствер, верный член Ордена Феникса и будущий Министр Магической Британии… Жук ещё тот, по ходу, он у Светлейшего с рук ел, но кто знает, что тут понамешано в этой реальности? Поэтому Ясен просто решил понаблюдать за развитием событий.

Дементоры были ребятами весьма понятливыми, во всяком случае, чётко выполнили приказ Координатора. При виде кристалла они явственно заволновались и стали разлетаться в стороны, подальше от кристалла, освобождая процессии путь. Дамблдор удовлетворённо улыбнулся и спросил:

— Где камера Гарри Поттера?

— Он находится в одной камере с братьями Лестрейндж, сэр, — ответил начальник тюрьмы.

— Что? Да вы… — Светлейший, который явно не ожидал, что его указания будут выполнены столь буквально, проглотил окончание фразы и задал другой вопрос:

— Где эта дракклова камера? Покажите!

Начальник тюрьмы опасливо покосился на дементоров, но Дамблдор нетерпеливо фыркнул:

— Они ничего не могут сделать, пока у меня амулет. Показывайте!

Начальник тюрьмы медленно прошёл в коридор и остановился напротив решётки камеры Ясена:

— Гарри Поттер здесь, директор Дамблдор.

Дамблдор сделал знак аврорам, чтобы они следовали за ним, и присоединился к начальнику тюрьмы. Ясен, к тому времени уже минут пять как изображавший умирающего лебедя, даже не шелохнулся.

— Гарри, мальчик мой! — позвал Дамблдор. — Ты меня слышишь?

Ясен не отреагировал.

— Нужно войти и посмотреть! — неожиданно заявил Бруствер. — А вдруг эти твари уже высосали его! И вообще — кто приказал отправить подростка на один уровень с матёрыми ПСами, да ещё и в одну камеру? Мало ли что они с ним могли сотворить!

«Ого… — подумал Ясен. — А Кингсли-то, похоже, не при делах… Или талантливо изображает доброго следователя… Поглядим…»

— Откройте камеру, — продолжал настаивать Бруствер. — Я сам войду и посмотрю, всё ли в порядке с Гарри!

— Вообще-то это запрещено регламентом… — вякнул начальник тюрьмы.

— А мальчишку ко всяким пидорасам засовывать регламентом не запрещено? — пошёл вразнос Кингсли.

— Я бы попросил… — не выдержал роли статиста, но удивительно в жилу выступил Рудольфус. — Я женатый человек, у меня полный магический брак, а мой брат привычки насиловать детей не имеет, и вообще — мы не ваш Визенгамот, невиновных подростков в Азкабан не запихиваем.

— Ага, ваш предводитель пацана просто заавадить хотел! — тут же купился на провокацию горячий Бруствер.

— Именно что просто, — наставительно поднял палец Рудольфус. — Тогда бы он здесь точно по ложному обвинению не мучился. Знаете, как на него эти твари действуют? Чудо, если Поттер ещё жив. А если и жив, то не факт, что вменяем.

Рудольфус, ничего не ведая о плане Ясена, вёл свою партию настолько безупречно, что тому захотелось зааплодировать.

— Как это — если? — нахмурившись, спросил Дамблдор.

— Как это — по ложному? — тут же среагировал Кингсли.

Рудольфус Дамблдора проигнорировал, а вот Кингсли он ответил:

— Да подстава всё это чистейшей воды. Сраная подстава, шитая белыми нитками, прошу прощения за мой французский. Вы реально все верите, что четырнадцатилетний пацан способен сверстника Авадой убить? Из-за тупо заколдованной жестянки и тысячи галлеонов? Тогда вы ещё дурнее, чем кажетесь, господа авроры и господин Председатель Визенгамота.

— В карцер захотел, Лестрейндж? — отмер начальник тюрьмы. — Так устроим сейчас!

— Да ну вас всех к лысой драккловой матери, идиоты клинические, — лениво ответил Рудольфус. — Сами своего Избранного загубили, сами и разбирайтесь теперь.

И с этими словами он величественно закутался в тряпьё, заменявшее ему одеяло (хорошие одеяла, принесённые дементорами, предупреждённые Ясеном сидельцы дружно попрятали), и отвернулся к стене, явно показывая, что больше не желает вступать ни в какие дискуссии.

— Загубили? — растерянно спросил Бруствер. — Что это значит?

— Господин начальник тюрьмы, — медленно и ласково спросил Дамблдор, которому было не привыкать валить свои промахи на других, — когда ваши подчинённые в последний раз проверяли состояние заключённого Поттера?

— Когда… — растерянно произнёс начальник тюрьмы. — Когда… Так как же его проверишь, если эти твари как с цепи сорвались? И никого в коридор не пускали?

— Понятно, — поджал губы Дамблдор. — Откройте камеру. Кингсли, проверьте, что там с мальчиком.

Начальник быстро отпер замок, и Бруствер влетел в камеру. Ясен продолжал лежать неподвижно, не реагируя на внешние раздражители, и сердито думал, что его надежда, что Дамблдор войдёт в камеру сам, накрылась медным тазом. Ладно, похуй, пляшем…

— Гарри, — с искренним беспокойством в голосе стал трясти Ясена за плечо Бруствер. — Гарри, очнись! Дамблдор отогнал дементоров!

— Ч-что? — изображая слабость, спросил Ясен. — Они ушли?

— Нет, но они больше не опасны. Давай, я помогу тебе встать…

— Зачем?

— Директор добился твоего перевода в Мунго… Тебя помиловали… — горячился Бруствер. — Вставай, идём отсюда скорее!

— В каком смысле — помиловали? — спросил Ясен. — Решили понять и простить?

Кингсли истово закивал, сарказма, прозвучавшего в вопросе, он даже не уловил. Впрочем, похоже, он действительно был шокирован состоянием подростка.

«Вот же зараза… — тем временем думал Ясен. — Помиловать — это проявить снисхождение, а отнюдь не признать невиновным. Приговор так и останется висеть надо мной дамокловым мечом… буду послушным — буду «на свободе», т.е. под постоянным контролем. Нет — так и обратно сюда затараканят. Не-не, такой хоккей нам не нужен. И вообще — у Министерства на меня вполне могут быть одни планы, а у Светлейшего — другие. Мунго, конечно, не Азкабан, но там у бородатого наверняка есть свои люди. Пара зелий, нужное заключение… И вуаля — невменяемый Герой заперт в палате, а на его состояние радостно наложат лапу все, с кем Светлейший сочтёт нужным поделиться. И международную общественность, если таковая зашевелилась, утихомирить можно… Мальчик сошёл с ума, сейчас на лечении… Всё в порядке, господа, не о чем волноваться. «И тебя вылечат, и меня вылечат…» А там, глядишь, всё возмущение и уляжется. Кому интересен псих, запертый в больнице? И вообще: два паука вполне могли тайно договориться — хочет Лорд Поттера — получи и распишись… Буду я играть неприглядную роль живца в мутных Дамблдоровских планах… Нет уж, никакого Мунго… Может, там и работают хорошие люди, преданные своему делу, но достаточно одной сволочи…»

— Идём, скорее, Гарри, — продолжал настаивать Бруствер. — Поднимайся же…

— Не могу, — жалобно ответил Ясен, — ноги… они меня не слушаются… Здесь так холодно…

И вновь томно прикрыл глаза, перед этим успев уловить злорадный взгляд Дамблдора — получил, дескать, упрямый щенок! Ничего, мы ещё поглядим, кто здесь щенок…

Кингсли поступил ожидаемо — опустился на колени и без особого труда поднял Ясена на руки.

— Да он же не весит ничего почти! — возмутился он.

— Кингсли, мальчик мой, Азкабан — не курорт, — наставительно ответил Дамблдор. — Ничего, мы переправим нашего дорогого Гарри в Мунго, и там он быстро придёт в норму.

«Дорогой Гарри тебе дорого обойдётся, козёл старый!»

Ясен подождал, когда Кингсли вынесет его из камеры и подойдёт поближе к Дамблдору, а затем очень осторожно раздавил в кармане маленький плотный шарик. Климат-сфера, применяемая исследователями для поддержания комфортной обстановки при хранении редких растений и животных и весьма творчески настроенная обожающим, как выяснилось, чёрный юмор, Координатором, не подвела. Температура в коридоре мгновенно упала, решётки камер покрылись инеем, а пол стал скользким, как лёд. Кингсли с Ясеном на руках, непроизвольно сделавший шаг вперёд, проехался, как на коньках и врезался в Светлейшего, а поскольку чернокожий аврор был мужчиной крупным, то Дамблдор просто рухнул, зацепив плечом начальника тюрьмы, тот свалился на Долиша, Долиш — на незнакомых авроров… В общем, за доли секунды на полу возникла шевелящаяся и матерящаяся куча-мала. Ясен, продолжавший изображать дохлого лебедя, мысленно молился только о том, чтобы его не затоптали… К счастью, Кингсли не навалился на него, более того, умудрился гибко перевернуться и прикрыть своим телом.

А Ясен в это время старательно осуществлял совершенно авантюрный план, придуманный вместе с Координатором… Падение заставило Дамблдора на миг выпустить Малый источник из рук, но он тут же вцепился в камень, как утопающий в соломинку. Только вот камень был уже не тот… С освобождёнными возможностями дементоров сотворить кристалл, внешне выглядящий, как Малый Источник, не стоило никакого труда. Так что Ясен в мгновение ока подменил один кристалл на другой, реакция у него осталась Гарькиной, то есть отменно-безупречной.

И тут время, отмеренное на действие климат-сферы, закончилось, температура в коридоре поднялась, иней и лёд исчезли в мгновение ока. Дементоры, до сих пор молчаливо наблюдавшие издали за людской свалкой, выстроились клином и попёрли вперёд, распространяя свою неповторимую ауру ужаса (тоже, кстати, полезная вещь… создавалась для защиты от агрессивных инопланетных тварей, что лишний раз доказывало миролюбие хозяев дементоров. Убить ведь куда проще), Дамблдор, кое-как успевший подняться на ноги, вытянул вперёд руку с артефактом, дементоры на миг замерли, но вдруг снова перешли в наступление, Кингсли, пытавшийся поднять Ясена, вытащил палочку, чтобы отогнать их, Ясен испуганно вскрикнул, пошатнулся, к нему как раз подлетел один из дементоров… и Ясен, словно спасаясь от него, ужом проскользнул в камеру, которую начальник тюрьмы не успел запереть.

— Гарри, куда ты? Они же тебя выпьют! — горестно вскрикнул Кингсли и взмахнул палочкой, вызывая Патронуса. Но было уже поздно. Дементоры окружили магов, вырывая у них палочки и отбрасывая подальше, склонялись над ними в характерном жесте… Первым не выдержал начальник тюрьмы — бросился на выход, авроры и Кингсли пытались отбиваться, но их дементоры вышибли из коридора чуть ли не пинками. Дамблдор попытался колдовать без палочки, в результате ему удалось вызвать неопределённое серебристое облако, не задержавшее дементоров ни на секунду… но Великий волшебник на то и считался таковым, что у него на всякую неожиданность находились тузы в рукаве.

Дамблдор с досадой спрятал бесполезный амулет в бесчисленных складках своей вырвиглазной мантии и вытащил какой-то небольшой мешочек, которым и встряхнул изо всех сил, пробормотав себе под нос что-то неразборчивое.

Мешочек лопнул, разлетевшись какой-то мелкой тёмной пылью, дементоры замерли, словно мухи, завязнувшие в густом сиропе, а в руках Светлейшего неизвестно откуда появилась кривая узловатая палочка. Похоже, что та самая, Бузинная…

— Империо! — скомандовал он, направляя её на Ясена. — Иди сюда, Гарри!

Ясен только плечами пожал. Никакого желания двигаться в сторону Дамблдора он не чувствовал совершенно.

— Империо! — повторил Дамблдор, направляя палочку уже на Рудольфуса. — Приведи мне мальчишку!

Лестрейндж с совершенно стеклянными глазами встал и двинулся вперёд.

Но тут удача изменила старику. Дементоры сумели преодолеть странное оцепенение и бросились на него, но Дамблдор оказался проворнее. Второго мешочка у него явно не было, поэтому он с совершенно не старческой прытью кинулся прочь. А Рудольфус на миг замер, потряс головой и снова опустился на пол.

Всё правильно — дементоры считаются тёмными тварями, Патронус не помог, домашняя заготовка не сработала, а Тёмной магией старик не пользовался принципиально (Империо, хоть и одно из трёх Непростительных, к Тёмным — вот удивление — не относилось! Гримасы магической классификации…), создавая себе имидж Светлейшего. И сейчас разрушить его не мог — Бузинная палочка слишком мощна, а превращать Азкабан в руины у Светлейшего в планы пока не входило.

После того, как Дамблдор в очень резвом темпе покинул коридор, один из дементоров собрал отнятые палочки и, широко размахнувшись, выкинул вслед убегающему.

Пожиратели отозвались на этот жест весёлым свистом и улюлюканьем, но дементоры остались невозмутимы, они вернулись к камере Ясена, дружно поклонились ему и исчезли. Трое остались у входа в коридор — для охраны, но на них уже особого внимания никто не обращал. Привыкли.

— И чего ты добился? — сердито спросил Рудольфус. — Камень-то остался у Дамблдора.

Ясен ехидно усмехнулся и продемонстрировал Малый Источник:

— А ручки-то — вот они!

— Это как? — удивился Лестрейндж. — Как? Я же видел — амулет остался при Дамблдоре.

— При Дамблдоре осталась бесполезная копия, — ответил Ясен. — Мне её дементоры изготовили. Вот и пусть теперь играет.

— А… — протянул Рабастан. — Теперь понятно, почему ты так старался оказаться поближе к Дамблдору. Но что же теперь будет?

— А теперь Министерство будет долго и нудно думать, как быть с обстановкой в Азкабане, — ответил Ясен. — А ваш дорогой бывший патрон наверняка решит, что это лучшее время для того, чтобы наведаться в гости.

— Но тогда нужно снять Метки как можно скорее… — забеспокоился Рудольфус. — Иначе…

— А вы на свои руки посмотрите, — ехидно усмехнулся Ясен.

Рудольфус и Рабастан дружно закатали рукава и удивлённо присвистнули. Метка изменилась. Змея, высовывавшаяся из черепа, исчезла, да и сам череп заметно побледнел.

— Как это? — раздался вопль Беллы, в котором прозвучала яростная надежда. — Неужели кто-то добрался до Лорда?

— Боюсь, что нет, — вздохнул Ясен. — Но Метки через пару дней исчезнут. Думаю, что мистер Руквуд лучше объяснит вам принцип.

— Что? — снова вмешалась Белла. — И у остальных тоже?

— Не знаю, — честно ответил Ясен. — Может быть, но… Боюсь, что нахождение рядом с Лордом может каким-то образом подпитывать Метку. Хотя надежда есть. А сейчас давайте немного отдохнём. Дел много. И не думаю, что в ближайшие пару-тройку часов нас кто-то побеспокоит.

— И всё-таки ты не годишься в Тёмные Лорды, — пробурчал Рабастан, когда Ясен уже засыпал. — Тёмный Лорд заставил бы этих тварей растерзать старика.

— Во-первых, — пробормотал Ясен, — сейчас это нерационально. Во-вторых, Дамблдор слишком долго портил мне жизнь, чтобы отделаться простым Поцелуем…

Кажется, это прозвучало достаточно убедительно, и младший Лестрейндж замолчал. А Ясен подумал, что начинающие меняться дементоры больше не могут отнимать души у разумных существ. Но делиться этой информацией пока не стоило.

* * *

Ясен оказался прав. Министерство явно впало в ступор при известии о «поломке» управляющего дементорами артефакта. Начальник тюрьмы и его подчинённые оказались настолько деморализованы, что лишний раз старались не высовываться из караульных помещений. Только пищу разносили заключённым, и то кое-как. На уровень с камерами Пожирателей им по-прежнему не было доступа.

К тому же, среди тюремщиков Азкабана началась какая-то странная эпидемия. Общая слабость, головокружение, рези в животе и сильнейшая диарея, от которой не помогали зелья. Вернее, они помогали, но как-то вяло, и половину рабочего времени охрана была вынуждена проводить в одном изолированном помещении. А сам начальник тюрьмы вдобавок к диарее стал покрываться неприятного вида гнойными прыщиками, которые на лбу и щеках складывались в разные неприличные слова.

Более того, странная тенденция проявилась на заседаниях Визенгамота (это Ясен узнал из приватизированного дементорами номера «Ежедневного пророка»). Большинство его членов перестали посещать заседания постоянно. Так, через раз, через два… И тоже отговаривались внезапно постигшим нездоровьем, которое подтверждали целители больницы Святого Мунго, квалифицируя как «стойкое проклятие неизвестной этиологии, пока не поддающееся излечению». Что характерно, Рита Скитер (а писала статью именно она) умудрилась сделать потрясающий вывод. Все, кого настиг внезапный недуг, участвовали в суде над Гарри Поттером. Более того, все они голосовали за вынесенный мальчишке приговор. Тех, кто голосовал против (к удивлению Ясена были и такие, скажем, Лорд Нотт, отец слизеринца Тео… и Глава Рода Бруствер, дядя Кингсли, Леонард Эрменрих Нзинга Бруствер), и тех, кто воздержался (леди Августа Лонгботтом и старый Лорд Паркинсон) проклятие не коснулось. Приведя эти данные, Рита переобувалась в прыжке (а как ещё назвать это действие — вот до этого её отношение к Гарри было демонстративно хулительным) и вопрошала: справедливым ли был суд над юным Героем, с честью прошедшим все испытания Турнира? Почему в нём сомневается МКМ? И было ли проведено тщательное расследование показаний Гарри Поттера, или всё дело в личной неприязни некоторых высокопоставленных персон к несчастному, и без того настрадавшемуся мальчику?

Прочтя эту занимательную статью, Ясен только сплюнул. Нет, Рита, само собой, профессионал высокого класса, только ведь не зря журналистику считают древнейшей профессией наравне с проституцией. В том плане, что по продажности и умению держать нос по ветру безбашенная журналюга вроде Скитер сто очков вперёд даст любой профессионалке из борделя. Та, по крайней мере, торгует тем, что у неё есть, не создавая раздутых сенсаций.

Во всяком случае, с отбытием из Азкабана следовало поторопиться.

После беседы с Координатором Ясен понял, что дементоры хотят пока остаться на этом островке — всё-таки там находились останки их космического корабля, слившиеся с местным магическим Источником. И соседи в виде людей им были не особенно нужны.

В принципе, Ясен их резоны понимал, тем более, что дементорам предстояла долгая перестройка, и лишние в качестве свидетелей не требовались. А защиту, благодаря Магии и собственным технологиям, они могли наложить такую, что и маги, и магглы замучаются ломать.

Поэтому с Координатором договорились так.

Дементоры переносят всех Пожирателей и Ясена в Лестрейндж-мэнор. После этого всю охрану и оставшихся заключённых они же перемещают в Атриум Министерства Магии. Пусть Министр и решает, что делать с ними дальше. После этого дементоры ставят собственную защиту на островок и живут, как хотят. Малый Источник, который Ясен хотел вернуть Координатору, тот посоветовал оставить у себя — для связи. Дескать, хотите мальчиков по вызову — а вот и они… Жаль, что такая чудесная вещь, как плащ дементора, была противопоказана к долгому использованию, так что с этой стороны ничего Ясену не обломилось… Но Координатор обещал сделать некий аналог, пригодный для магов.

А потом настал черёд неучтённых сидельцев.

И тут Ясен просто выпал в осадок.

*Картина Перова называется именно "Сельский крестный ход на Пасхе". Не надо исправлять "на Пасху".

** Ясен имеет в виду не канон (книги), а кинон (фильмы), где он реально мог Кингсли ВИДЕТЬ.

Примечания:

Следующая глава в среду.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728

А потом настал черёд неучтённых сидельцев.

И тут Ясен просто выпал в осадок. В книге учёта и прочей документации Азкабана был такой бардак, что разобраться в нём не смог бы и налоговый инспектор со стажем. Неудивительно, что некоторые узники были в реальности… а вот на бумаге их как бы и не было. И находились все эти неучтённые души на уровне, о котором даже не все охранники знали. Традиционно самым нижним уровнем считался тот, на котором сейчас находились Ясен и Пожиратели. Ниже были только подземелья, в которых обосновались дементоры.

Однако между уровнем Пожирателей и подземельями находился ещё один уровень, который охранники именовали Архивом. И абсолютное большинство их искренне считало, что там действительно хранятся какие-то документы. Но там хранились отнюдь не документы, а люди…

Единственным охранником Архива был старый одноглазый отставной аврор, которого коллеги ласково величали Страшила, поскольку всё его лицо было исполосовано шрамами то ли от тёмного проклятия, то ли от когтей магического животного. И то и другое, как известно, очень плохо поддаётся исцелению. Страшила служил в Азкабане очень давно, гораздо дольше нынешних охранников и коменданта, и отличался на редкость нелюдимым нравом. Детали его биографии сослуживцам были неизвестны, да никто особо им и не интересовался.

Удивительно, но никто не обращал внимания и на то, что ежедневно доставляемой в Архив пищи хватило бы не одному старику, а куда большему количеству людей. Внутрь Архива не заходил никто, кроме Страшилы, а он практически никогда не выходил оттуда. Еду до двери Архива доставляли дементоры, никто из людей-охранников никогда не спускался ниже уровня Пожирателей и не проявлял любопытства по поводу старика. Дементорам тоже не было хода внутрь — на Архив была наложена какая-то мощная модификация Охранных чар вкупе с чарами Отвлечения внимания.

За несколько дней Ясен с помощью дементоров получил сведения обо всех узниках, которые находились на более высоких уровнях, и вынужден был признать, что абсолютное большинство из них получило свои сроки справедливо. Уголовные преступления, попытка создать магический аналог маггловских наркотиков, подлоги и мошенничества… Маги в этом плане мало чем отличались от обычных людей. Но теперь пусть с этими сидельцами разбирается Министерство, Азкабан слишком нужен дементорам, во всяком случае — пока.

Были и те, кого смело можно было назвать невиновными — двое авроров, которых подставили свои же за излишнюю честность и инициативность, министерский чиновник, раскопавший коррупционную схему и пришедший с результатами своей работы к чиновнику более высокого ранга, который был в этом по уши повязан, магглорожденный волшебник, которого против воли и по наивности впутали в сомнительную и грязную историю, а потом сделали виноватым… Все они имели родственников в маггловском мире, так что им Ясен хотел предложить скрыться именно там. Во всяком случае, пока власть не переменится. Тогда и можно будет добиться объективного пересмотра их дел.

Но Ясен чувствовал, что всё это не то, что он ищет не там, где нужно. Однако единственным непроверенным местом в Азкабане оставался так называемый Архив, и Ясен обсудил с Координатором возможность проникнуть туда.

Координатор подумал и сообщил, что помещение Архива было зачаровано ещё Экриздисом и что Охранные чары раньше действовали на дементоров, а вот сейчас их действие значительно ослабело, видимо, это связано с тем, что сама суть дементоров изменяется. А значит, помочь Ясену проникнуть внутрь они могут.

Ясен обрадовался. По Азкабану он теперь перемещался без особых проблем, пользуясь плащом дементора. Потрясающая на самом деле вещь — мощные защитные функции, самовосстановление и способность к перенастройке параметров, телепортировать в пределах тюрьмы можно без проблем, ну и летать, да… И ведь изначально в этой хламиде не было ни капли магии, одни технологии. Это уже позже, в попытках защитить своих носителей, плащи впитали магию Тёмного источника и стали изменяться. Возможно, именно эти изменения и спасли киборгов от гибели, но что уж теперь гадать. В технологиях, да ещё инопланетных, Ясен не разбирался совершенно. Хорошо хоть Координатору удалось немного изменить настройки, и Ясен мог носить переделанный под него плащ несколько дольше, чем раньше.

За прошедшие три дня ничего особо не изменилось. Начальник тюрьмы снимал стресс, большая часть охраны отсиживалась по сортирам, меньшая выполняла свои обязанности кое-как и была явно деморализована. Самая подходящая обстановка, чтобы вырубить старого Страшилу и полюбопытствовать, что там прячется за дверью с табличкой «Архив»…

Полюбопытствовал на свою голову… Архив оказался чем-то вроде тюрьмы в тюрьме, только большинство сидельцев в ней уже отправилось к праотцам и было похоронено в море — кладбище Азкабана — навсегда унося с собой свои и чужие тайны. Причём этот странный мор напал на них совсем недавно, что тоже наводило на нехорошие размышления.

Но один живой узник в Архиве всё-таки обнаружился. Это был Седрик Диггори.

Да-да, вполне живой, но не сказать чтобы здоровый. Строго говоря, парень собирался со дня на день отправиться к тем самым праотцам, что и большинство обитателей Архива.

Такого безобразия Ясен просто не мог допустить, поэтому дементоры тут же перенесли Седрика в коридор Пожирателей, в камеру, которую Ясен делил с Лестрейнджами. Те к необходимости потесниться ещё отнеслись философски, творящаяся вокруг движуха их только радовала. Ясен вывел Седрика из комы, а дементоры принялись усиленно таскать для его подкрепления банки с куриным супом, консервированным молоком и консервированными же фруктами, чтобы получилась хотя бы видимость здорового и калорийного питания.

Седрик благополучно пришёл в себя в момент исцеления, узрел улыбающегося Ясена и добрые лица Пожирателей и плавно отъехал в обморок, усилиями целителя перешедший в глубокий здоровый сон, который должен был продлиться не менее трёх суток. Ясен же только зубами скрипел, вспоминая рыдания Амоса Диггори о «загубленной кровинушке».

То-то, даже читая газетную статью, он почувствовал фальшь старшего Диггори. Ну не мог тот не знать, что Седрик жив… а значит… значит, просто хотел избавиться от сына? А тут всё так удачно сложилось? Ох, недаром у Ясена создалось впечатление, что старший Диггори — человек Дамблдора. Но какие тараканы бродили в голове у человека, решившего пожертвовать сыном, он даже и думать не собирался.

К тому же Ясену было дико интересно, каким образом Седрик остался в живых после Авады. Как и Гарри… Как говорится: один раз — чудо, а два — уже тенденция.

Естественно, за информацией он отправился к Долохову и Руквуду, затем для разговора подтянулись остальные, собравшись в камере Беллы, потому что именно там находился примус, неизвестно откуда притащенный дементорами, и запас кофе. То, что Белла варила кофе с умением опытного бариста, Ясена не удивляло. Его удивляло то, с какой ловкостью она научилась обращаться с типично маггловской вещью. Но, с другой стороны, смотреть в зубы дарёному коню — занятие бесполезное. Хороший кофе — он и в Африке хороший кофе, а в Азкабане — тем более.

Долохов с Руквудом посовещались и решили, что у несработавшей Авады могло быть две причины. Первая — легендарная жопорукость Петтигрю, вторая — то, что он не испытывал желания убивать и только подчинился Лорду.

— Понимаешь, Гарри, — пояснял Долохов, — Авада — это последний довод. Чтобы пожелать убить противника всё-таки нужно особый настрой иметь. А Петтигрю всегда был трусоват… да и то, что он столько лет крысой у Уизли скрывался, не могло не сказаться. Вот и получилась вместо смерти магическая кома. Ты, Гарри, вполне мог принять Седрика за мёртвого. А вот потом…

— А потом я не помню, — честно ответил Ясен. — Седрика куда-то унесли, а я…

Он замолчал, и на некоторое время повисла грустная тишина.

— Думаю, — сказал Руквуд, — что потом Амос Диггори… или Дамблдор… или оба… поняли, что мальчик жив. Но живым он не был нужен ни тому, ни другому. А возможностей пристроить кого-либо в Азкабан у добрейшего Альбуса масса.

— Но… — протянул Ясен. — Ладно, Дамблдор, я понимаю. Но Диггори-то почему так поступил с родным сыном?

— Может, — вмешалась в разговор вполне себе выздоровевшая Алекто, — потому что он ему неродной? Я была дружна с сестрой матери Седрика, Оливией Хорнби. И я знаю, что с замужеством Селии Хорнби, будущей жены Диггори, была какая-то мутная история. Амос Диггори не заключал магического брака, только министерский. То есть Селия Хорнби, мать Седрика, вполне могла выйти замуж, будучи беременной от другого… Недаром ходили слухи, что она всегда питала слабость к Альфарду Блэку. Так что… всё возможно.

— Но зачем Амос Диггори тогда вообще женился на ней и признал Седрика сыном? — удивился Амикус.

— Ты всегда был малость не от мира сего, — проворчала его сестра. — Диггори изрядно обеднели за последние сто лет. У них фактически ничего не осталось… кроме крови и имени. А Хорнби баснословно богаты. Даже Люциус признавал, что их семейное состояние мало в чём уступает Малфоевскому. Вот Амос Диггори и решил поправить дела своей семьи за счёт состояния Хорнби… а от мальчишки как-нибудь избавиться… потом. Только старый Хорас Хорнби — та ещё акула, он наверняка подсуетился и заключил такой брачный договор, чтобы обезопасить дочь и внука. И Диггори был вынужден изображать любовь к Седрику везде, где только можно, чтобы не потерять право пользоваться денежками жены.

— Не понимаю, — сказал Ясен, — если уж Альфард Блэк был отцом ребёнка Селии, то почему её отец не нажал на него? В конце концов, Седрик Блэк звучит куда лучше, чем Седрик Диггори.

Алекто, которой явно хотелось посплетничать, а за ней и Белла только рассмеялись.

— Нажать на Альфарда Блэка? — отсмеявшись, спросила Белла. — Гарри, как ты себе это представляешь? Дядюшка Альфард был весьма своеобразным человеком… Этакий убеждённый холостяк. Брака он не признавал категорически. И принудить его к чему-либо было невозможно. Даже то, что тётушка Вальпурга в ярости выжгла его с гобелена, не изменило его характера. К тому же у дядюшки было полно собственных денег, его родители, увы, скончались рано, оставив всё единственному сыну. А он, в свою очередь, вовсю поддерживал Сириуса, когда тот разругался с семьёй и ушёл жить к Поттерам.

— Но… ребёнок? — удивился Гарри.

Белла только вздохнула:

— Честно скажу тебе, Гарри… Альфард Блэк был одним из немногих магов, которые предпочитают собственный пол и никак иначе. Уж не знаю, как Селия Хорнби умудрилась от него забеременеть и какие уловки использовала, но если это так, то вряд ли дядя Альфард хоть когда-либо посетил бы спальню молодой жены. Скорее всего, Хорас Хорнби не хотел делать свою дочь несчастной. Ведь Блэки всегда заключают магические браки, а магический брак не предполагает измен… для женщины.

— Какая интересная оговорка… — задумчиво протянул Ясен. — А для мужчины?

— Если мужчина состоит в магическом браке с женщиной, то с другими женщинами он ей изменять не сможет, — пояснила Алекто. — А вот с мужчинами… С мужчинами вполне. Это связано с тем, что женщин в магическом мире всегда было меньше, чем мужчин, и тройной союз ещё недавно не был редкостью. Одна женщина и двое мужчин. И для закрепления магического брака им всем…

Тут Алекто неожиданно сбилась, покраснела и замолчала. Но Беллу так легко было не смутить:

— Алекто хочет сказать, что в триаде все должны были заниматься сексом друг с другом. Мужчины между собой тоже. Возможно, поэтому измену жене с мужчиной даже в магическом браке магия таковой не считает. Хотя бывают и полностью мужские браки. Вот в них партнёры изменить друг другу не могут.

— Ничего себе! — выдал Ясен. — Многого же я не знал! А как же… дети?

Белла хихикнула. Похоже, ей нравилось смущать Ясена.

— Ну, Гарри, ты ведь не маленький уже. Для этого прибегают к услугам женщины… чаще всего сквибки или магглорожденной. У магглов это, кажется, называется «суррогатная мать». Считается, что родив ребёнка-мага, такая женщина улучшает собственный потенциал.

Ясен затряс головой. Такие тонкости магического мира для него были в диковинку. И нет, против тройных союзов и однополого секса он ничего не имел. Пока это не касалось его лично.

— Да не волнуйся, — усмехнулся Долохов, — не хочешь — тебя же никто силой в брак не потащит. К тому же ты — Глава Рода, сам будешь выбирать — мальчик, девочка…

«Какая в жопу разница…» — Долохов при дамах такого не произнёс, но это явно подразумевалось.

— Ну, всё, — выдавил покрасневший (всё-таки организм подростка — это организм подростка) Ясен, — хватит меня дразнить. Я всё понял, кроме одного — почему сам Альфард позволил проделать этот трюк с замужеством? У него ведь не было детей, не так ли?

— Не было, — согласилась Белла. — Именно поэтому он так безбожно баловал Сириуса. Но я так думаю, что Хорас Хорнби, узнав о беременности дочери, строго-настрого запретил ей связываться с Альфардом и сообщать ему об этом.

Пожиратели понимающе закивали, один Ясен не понимал ничего, о чём тут же и сообщил всей честной компании.

— Ох, Гарри, — вздохнула Белла, — я и забыла, что ты воспитывался магглами… Видишь ли, при определённых обстоятельствах беременность Селии можно было счесть воровством крови. То есть Альфард на ней всё равно бы не женился, а сына у неё забрали бы Блэки, да ещё и опозорили на всю Магическую Британию. К тому же Хорнби понимал, что, принудив Альфарда жениться на его дочери, он лишит ту всякой надежды на женское счастье. Дядя Альфард не был ни жадным, ни злым, но существование Селии превратилось бы в золотую клетку. А Амос Диггори был обаятелен, умел понравиться, и старик Хорнби наверняка решил, что со временем у молодых всё наладится…

— Судя по тому, что Седрик остался единственным сыном — не наладилось, — заметил Ясен.

— Вот тут ты прав, — согласилась Белла. — И я думаю, что наличие сына всё-таки заставило бы дядю Альфарда остепениться и соблюдать хотя бы внешние приличия. А так… Не всегда решения старшего поколения бывают мудрыми.

— Спасибо за рассказ, Белла, — поблагодарил Ясен.

Долохов, решивший сменить тему, поинтересовался:

— Ты ведь говорил с дементорами, Гарри? Когда мы покинем Азкабан?

— Мне уже ванна ночами снится… — вздохнула Белла. — С пеной… Раньше-то никакой надежды не было вновь зажить по-человечески, а теперь она появилась…

Ясен Беллу вполне понимал. С гигиеной в Азкабане было куда хуже, чем в Средние века, и как здесь столько лет выдержали две женщины, оставалось для него загадкой. Но выдержали ведь…

— Я понимаю, Белла, — улыбнулся он. — Честно говоря, я и сам готов покинуть это негостеприимное место. А уж о ванне мечтаю, как нищий о манне небесной. Но нужно подождать ещё немного. Сутки, самое большее — двое. Дементорам нужно закончить приготовления, чтобы скрыть Азкабан от всех заинтересованных сторон.

— Сутки — это ничего, — облегчённо выдохнула Белла. — Я уж боялась, что ты скажешь — неделя… а то и месяц.

— Нет, — ответил Ясен. — Столько времени у нас нет. Ждать, пока Министр… или Дамблдор… или оба сразу придумают что-нибудь… этакое… у нас нет возможности. И не будем списывать со счетов Лорда. Мы понятия не имеем, что он задумал. И, в отличие от вас, он наверняка может колдовать здесь.

С этим никто спорить не стал, так что оставалось только ждать. А на следующий день Координатор сообщил Ясену, что дементоры уже могут перенести его и всех, кого он пожелает взять с собой, в выбранное укрытие. Ясен отправился к Лестрейнджам за координатами для аппарации, Рудольфус с радостью эти координаты предоставил… и вот, как полагается по всем канонам приключенческих романов, глухой тёмной ночью во внутреннем дворе Лестрейндж-мэнора появилась большая группа грязных, измождённых и оборванных людей. Бывшие сидельцы, несмотря на подлеченные болячки и улучшившийся в последнее время рацион, выглядели призраками самих себя.

Но Ясен решил не расстраиваться по этому поводу. Какое-то время для того, чтобы привести себя в порядок, у них будет. А потом… потом грядут перемены. Главное — успешно оказаться на их гребне.

Пока бывшие сидельцы оглядывались, всё ещё не веря, что покинули Азкабанские стены, раздалось несколько хлопков и перед ними появились четыре домовика.

— Хозяин! Хозяин Рудольфус! — радостно воскликнул один и бросился в ноги к старшему Лестрейнджу.

— Хозяйка Белла! Вы вернулись! — воскликнул второй, обнимая колени Беллатрикс.

— Наследник Рабастан! — верещал третий, пытаясь побиться головой о тщательно подметённую брусчатку внутреннего двора. — Мы вас так ждали! Вас не было так долго!

Четвёртой была маленькая седенькая домовушка. Она не делала лишних телодвижений, просто смотрела на вернувшихся хозяев с такой любовью, с какой не каждая мать смотрит на своё дитя.

— Нянюшка Нэнни! — протянул к ней руки Рудольфус. — Что же ты стоишь в сторонке!

Домовушка приблизилась к хозяину старческой шаркающей походкой и тот, наклонившись, подхватил её и поднял на руки, словно маленького ребёнка.

— Хозяин, не надо… — смущённо пробормотала домовушка. — Нэнни сейчас совсем старая и слабая… Нэнни хотела заснуть навсегда, но надеялась дождаться любимого хозяина и его милого младшего брата… Нэнни так счастлива, что она дождалась…

— Всё будет хорошо, Нэнни, — рассмеялся Рудольфус. — Смотри, это Гарри Поттер. Если бы не он — мы не смогли бы вернуться домой.

— Нэнни благодарит сильного мага, отмеченного самой Госпожой, — домовушка пристально всмотрелась в лицо Ясена. — Нэнни видит, что её хозяева на сей раз выбрали правильную сторону. Нэнни счастлива…

— Всё будет хорошо, Нэнни, — повторил Рудольфус. — Тикки, Ромни, позаботьтесь о наших гостях! Леус, устрой со всеми удобствами этого юношу и побудь с ним — он скоро должен очнуться. А нам с Раби нужно спуститься к Родовому камню — необходимо обновить защиту мэнора.

— Да, Хозяин! — хором отозвались все три эльфа, мигом развернув кипучую деятельность. В итоге все гости оказались устроены и получили максимум удобств, которые мог предоставить мэнор. Утром на завтраке Рудольфус и Рабастан напоминали свежеподнятых инферналов — это и понятно, если учесть, сколько не обновлялись защитные и прочие заклинания, а сил у братьев после Азкабана было не так уж много. Оба держались бодро, но от предложения Ясена подлечить их отказываться не стали.

Седрик всё ещё не очнулся, и Ясен решил после того, как поможет Лестрейнджам, навестить парня. По его расчётам всё должно было уже прийти в норму, неужели он где-то ошибся? Но пока все — и хозяева, и гости отдавали должное вкуснейшему плотному завтраку.

Когда Ясен допивал кофе, появился эльф Тикки с «Ежедневным пророком» в лапках.

— Хозяин Рудольфус, вот ваша газета! — доложил он.

Рудольфус взял газету в руки, развернул её и расхохотался, а потом показал заголовок статьи остальным.

Большие буквы над колдографией перекошенного растерянного лица Фаджа прямо-таки вопили:

«Весьма странное происшествие в Министерстве! Куда пропал Азкабан? И где Гарри Поттер?»

Примечания:

Автор очень извиняется, но в последние дни в реале всё напряжённо, и он занят по самую маковку. Но слово своё держит.

Следующая глава — в субботу. Здоровья вам, мои дорогие!

Рудольфус взял газету в руки, развернул её и расхохотался, а потом показал заголовок статьи остальным.

Большие буквы над колдографией перекошенного растерянного лица Фаджа прямо-таки вопили:

«Весьма странное происшествие в Министерстве! Куда пропал Азкабан? И где Гарри Поттер?»

— О как… — ехидно отметил Ясен. — Чуть что — сразу Гарри Поттер.

— А вот нечего было Авады лбом отбивать, — съехидничала Белла.

— Что было — тем и отбил, — невозмутимо парировал Ясен. — Не ползунками же было отмахиваться.

Завтракающие расхохотались, атмосфера за столом установилась самая непринуждённая, и уже допивший кофе Рудольфус порадовал всех желающих содержанием статьи. Статью, кстати, написала не Рита Скитер, а некий Лерой Бигни, но, судя по тексту, автор был явно человеком увлечённым. Впрочем, события того стоили.

Интерлюдия. А поутру они проснулись…

…Ранним утром, когда Министерские служащие стали прибывать на работу, а дневные охранники только-только вышли на смену, посреди Атриума рядом с фонтаном неожиданно возникла большая чёрная воронка, сильно напоминавшая по виду невыросшее торнадо. Народ шарахнулся от непонятной аномалии, один из охранников помчался за невыразимцами, второй стал зычным голосом требовать от чиновников разойтись по рабочим местам и не толпиться в Атриуме.

Невольные зрители непонятного явления рассредоточились по стенам, но уходить отчего-то не хотели. Охранник повысил голос ещё больше, но тут воронка каким-то непонятным образом изменилась, превратившись в полукруглый проём, в котором виднелись каменные стены и унылое серое небо.

Многие тут же узнали Азкабан, и народ из Атриума начал постепенно исчезать, но странности на этом не кончились. Неведомая сила начала выталкивать из проёма худых, грязных и заросших личностей, облачённых в лохмотья. Личности щёлкали зубами от страха, интенсивно тряслись и клялись, что завяжут навсегда, только не надо возвращать их в этот ужас.

Пока прибежали авроры, пока прибыли невыразимцы… Суматоха только усилилась. Немытые, лохматые, измождённые маги всё прибывали, они заняли весь просторный Атриум, вопили, причитали, жаловались на разные голоса… Последними из проёма вытолкнуло полтора десятка тюремщиков и самого коменданта, которого сразу же признали некоторые из присутствующих. Прибывшие невыразимцы приволокли с собой странного вида прибор и направили его на проём, но больше ничего сделать не успели. Проём схлопнулся и исчез, словно его и не было никогда. И всё произошедшее показалось бы зрителям дурной галлюцинацией, если бы не полторы сотни бедолаг, бывших явно не в себе, которые заполняли Атриум… А тюремщики и комендант Азкабана застыли, словно в ступоре.

Эта неразбериха длилась бы, возможно, ещё долго, если бы не появившийся Глава аврората Руфус Скримджер, который быстренько понял, что непонятные личности в Атриуме — сидельцы Азкабана. Тремя начальственными рявками он призвал подкрепление, и матерящиеся люди в красном начали разводить узников по камерам аврората. К сожалению, камеры были не резиновые, часть людей пришлось отправить под надзор ДМП и даже в Отдел Тайн, где было несколько пустовавших зачарованных комнат для особых объектов. Затем разозлённый непонятным происшествием Скримджер принялся трясти тюремщиков и коменданта, словно спелые груши, требуя, чтобы они объяснили ему, какого лысого драккла происходит?

Спустя полчаса и пять флаконов Успокоительного удалось установить более или менее связную картину произошедшего. Оказывается, охранявшие Азкабан дементоры вышли из повиновения тюремщиков и не подчинялись более Министерскому амулету… Это выяснилось тогда, когда прибывший в тюрьму с частным визитом Альбус Дамблдор едва унёс от них ноги. Но Дамблдор и Джон Долиш быстренько покинули островок, а вот коменданту и тюремщикам деваться было некуда. А твари словно издевались: летали повсюду, тащили всё, что под руку подвернется, и до полусмерти пугали всех своей аурой ужаса. В довершение ко всем несчастьям рабочий коллектив Азкабана посетила странная эпидемия диареи вкупе с желудочными коликами, почесухой и прыщами, от которой не помогали никакие зелья. А ещё жуткие твари заблокировали вход в один из коридоров нижнего уровня, именно в тот, где находились отбывавшие срок Пожиратели Смерти… и где по несчастной случайности оказался Гарри Поттер.

Выслушав последнюю фразу, Скримджер выдал блестящий матерный экспромт и поинтересовался, почему, ради грязных подштанников Мерлина и три сотни лет не стиранных чулок Морганы, четырнадцатилетний подросток оказался на одном уровне с Пожирателями? Насколько он, Скримджер, помнил, приговор такого не предусматривал. Да и сам приговор, как и вина Гарри Поттера, лично ему, Скримджеру, всегда казались сомнительными.

Комендант заюлил, сначала он заявил, что камера бывшего Избранного оказалась слишком сырой… потом, что в её стене обнаружились слишком большие щели… и что Гарри Поттера перевели на нижний уровень, исключительно заботясь о его здоровье.

Скримджер заржал. Но это был нервный смех. Глава аврората не раз бывал в Азкабане сам, и прекрасно знал, в каких условиях сидят Пожиратели. Отправлять кого-то на нижний уровень для поправки здоровья мог исключительно человек без мозгов и сердца. Поэтому он продолжал давить на коменданта, пока тот не сообщил ему, что отправить Гарри на нижний уровень ему предложил никто иной, как Альбус Дамблдор.

При упоминании этого имени Скримджер запыхтел, как закипевший чайник. Нет, он ничего не имел против Победителя Гриндевальда, но в последнее время ему стало казаться, что Светлейший заигрывается.

— Предложил? — переспросил Скримджер. — Зачем?

Но тут комендант замолчал намертво, что говорило только о том, что Дамблдор подстраховался и взял с него клятву о неразглашении. Увы, но в таком случае давить дальше было опасно — нарушенная клятва моментально убила бы своего носителя… даже если бы свои показания он давал с Веритасерумом. Так Скримджеру пришлось оставить Светлейшего в покое и спросить о том, что же случилось дальше.

— А дальше… — развёл руками комендант, — дальше дементоры просто отперли все камеры, согнали людей к открытому ими порталу и потребовали убираться подобру-поздорову, пока никто не пострадал. Пришлось подчиниться.

— Понятно, — кивнул Скримджер, — но почему никто из вас не пытался хотя бы Патронус использовать? Верное же средство.

— Как выяснилось — нет, — мрачно ответил комендант. — Каким-то образом эти твари получили иммунитет к Патронусу. К тому же… распространившееся среди нас… недомогание… не способствовало должной концентрации для выполнения этого заклинания.

— Где же тогда Пожиратели и Гарри Поттер? — мрачно спросил Скримджер.

— Понятия не имею, — развёл руками комендант. — Как видите, среди узников их нет. Может, эти твари вообще их выпили? Может быть, они стали такими из-за того, что получили легендарную силу Поттера?

От этого предположения Скримджер схватился за голову. В отличие от недоумка Фаджа он с самого начала не исключал возможности возрождения Тёмного Лорда, а в последнее время эти его мысли стали получать печальное подтверждение. И если Тёмный Лорд воскрес, а Избранного выпили дементоры — то что? Всё пропало? Скримджер прекрасно понимал, что во вверенном его заботам аврорате профессионалов, способных сражаться… ну хорошо, если процентов тридцать. Ещё треть была зелёными юнцами, которых использовать можно было только для того, чтобы закидывать врага их трупами. Ну, а остальные были из той породы, что и нашим и вашим, да ещё и взятки брать при случае не забывали. И это ещё при некомплекте личного состава. Скримджер давно требовал провести реформы аврората и вычистить оттуда всякую шваль, пристроенную заботами высокопоставленной родни, но увы… Вопрос упирался в деньги, а деньги Министерство предпочитало тратить на всякую х*йню типа благотворительных балов, международного этапа Кубка по квиддичу и столь провально закончившегося Турнира Трёх Волшебников.

Но случись и в самом деле гражданская война — этот аврорат в ней не выстоит. Упадёт в ноги Лорду, точно спелое яблоко… И вообще — если Избранный погиб, то крайним при любом раскладе остаётся Глава аврората.

«Не уйти ли мне в отставку? — мелькнула трусливая мысль. — Мальчишку затравили и меня погубят…»

Но Скримджер, несмотря ни на что, был человеком долга и эту мысль зарубил на корню. А после этого он вызвал двух толковых авроров и велел проверить, что происходит в Азкабане. Посланцы вернулись подозрительно быстро и заявили, что Азкабана… нет. Есть только неприветливое Северное море и некая точка, надёжно укрытая чарами, к которой невозможно приблизиться.

— Значит, это Азкабан, скрытый чарами, — заявил Скримджер.

— Никак нет! — хором отчитались авроры. — Азкабана нет. Вообще.

— Но что тогда скрыто чарами? — поинтересовался Скримджер, у которого уже начал заходить ум за разум.

— Не можем знать! — хором доложили авроры. — Какая-то магическая аномалия!

— Почему какая-то? — скрипнул зубами Скримджер. — Возможно, это и есть Азкабан… Захваченный… захваченный неким неизвестным нам магом?

— Никак нет! — браво вытянулись во фрунт авроры, поедая глазами начальство. — Азкабана нет!

— И куда он мог, по-вашему, подеваться? — поинтересовался Скримджер, решив не спорить с придурками.

— Не можем знать! — отозвались авроры. Если бы Скримджер имел хоть малейшее представление о маггловской штуке под названием «Ай-кью», он решил бы, что его подчинённые стремительно деградировали до отрицательных величин сего предмета. А ведь это были весьма толковые авроры…

— А дементоры? — безнадёжно спросил Скримджер, уже примерно предполагая, какой ответ услышит.

— Дементоров тоже нет! — гаркнули авроры. — Ни единого!

— И куда они исчезли?

— Не можем знать!

Скримджер взмахом руки отпустил подчинённых, чувствуя, что после ещё одного «не можем знать!» начнет прицельно кидаться Авадами. Но по большому счёту мужики не виноваты — видимо, зловредный некто наложил на бывшую магическую тюрьму слишком мощные Скрывающие чары… И кандидатов на эту пакость у Скримджера было два — Волдеморт и Гарри Поттер, со значительно большим перевесом в сторону второго…

«Неужели в мальчишке проснулось Наследие?» — задался вопросом Скримджер. Глава аврората дураком не был, прекрасно знал, что считавшиеся Светлыми Поттеры таковыми только казались. Ему давно уже не нравилась игра Светлейшего, который ловко превращал последнего Поттера в послушную марионетку в угоду собственным планам. Но…

«Мы все расслабились, непозволительно расслабились, поверив Дамблдору и его сладким сказочкам о Всеобщем Благе… И никому из нас не пришло в голову протянуть руку помощи ребёнку… элементарно узнать, как ему живётся… Мерлин, до чего же мы докатились… А ведь у нас… у нас перед ним…»

Скримджер схватился за голову. Мысль, только что пришедшая ему в голову, была ужасна, настолько ужасна, что её не хотелось додумывать… но он всё-таки додумал.

«…у нас перед ним коллективный Долг жизни… Ещё с того проклятого Хэллоуина… А что делали мы для покрытия этого Долга? Ничего. Совсем ничего. А потом ещё и засадили несовершеннолетнего в тюрьму, не разобравшись толком…»

Сам Скримджер воздержался при голосовании, но ему сейчас от этого было не легче.

«…А теперь нас ждёт магический откат. Всех. Всю Британию. Мерлин, а если парень стал обскуром в этой проклятой тюрьме? Наследие проснулось, парень себя осознал… Магия… Магия к нему вернулась, Певереллам все эти дешёвые трюки, вроде того, что в Азкабане нельзя колдовать, всегда были на один зуб. Во-первых, можно, при наличии специальных палочек, которые Олливандер делает только для охранников Азкабана. Во-вторых, если сила мальчишки проснулась, ему и палочка не понадобится, Певереллы же… А если он осознал, в какую задницу его загнали… Мордред и мать его Моргана! Парню ещё пятнадцати нет! От такого вполне можно обскуром стать… А если он ещё и дементоров себе подчинил…»

Скримджер медленно сглотнул. Задница, в которую сама себя загнала Магическая Британия с подачи одного Светлейшего мага, предстала перед ним во всей красе.

— Мисс Мэган! — крикнул он секретарше. — Я в Отдел Тайн! Принимать сегодня никого не буду, дела передоверьте Долишу! И вызовите Кингсли! Срочно! Пусть сразу же отправляется в Отдел Тайн — я буду ждать его там! У меня крайне важная операция!

С этими словами Скримджер хлопнул дверью и помчался в Отдел Тайн. Если он прав — то следовало как-то наладить контакт с обозлившимся Избранным. Ранее спешно подписанное Фаджем помилование тут никак не катило — Глава аврората уже понял, что все они напрасно считали Поттера дурачком. Значит, нужно было как-то договариваться, отводить беду…

Секретарша кивнула и подумала, что давненько не видела шефа таким. Неужели Тёмный Лорд и впрямь воскрес? Но тут девушка моргнула и вернулась к делам. Следовало ещё как-то рассказать Джону Долишу, что именно на его плечи пали все хлопоты по организации новой тюрьмы. Не держать же, в самом деле, всех этих бедолаг в тесных камерах аврората, как селёдок в бочке?

Конечно, в таком объёме о событиях в «Пророке» рассказано не было, но общую цепь событий газетчик передал верно. А ещё почти что на последней странице нашлась маленькая такая заметка о поданном сотрудником Министерства Магии Франции Шарлем Делакуром в МКМ иске по поводу незаконного осуждения и заключения Гарри Поттера. Маленький размер заметки никого не обманул — МКМ наверняка стояла на ушах и требовала объяснений.

— А с чего это Делакур за тебя вписаться решил, а, Гарри? — спросил Рабастан. — Я думал, этим французикам всё равно, что за проливом происходит.

— У него передо мной Долг Жизни, — ответил Ясен. — Точнее, у его маленькой дочери. Я спас её из Чёрного озера во время второго испытания. Её сестра была ранена гриндилоу и не смогла прийти ей на помощь, а я боялся, что с девочкой случится что-то плохое… Мой тогдашний друг Рон Уизли только посмеялся над моими опасениями… Но месье Делакур признал Долг Жизни.

— И совершенно правильно сделал, — заявил Руквуд. — Делакур… Это ведь он женат на вейле? И дочки у него тоже…

— Ну, они, строго говоря, квартеронки… Вейлой была только бабушка Флёр и Габриэль… — пробормотал Ясен.

«Волос с головы вейлы, моей гран-маман», — вспомнились слова Флёр из канона.

— Неуч ты, Гарри, — проворчала Беллатрикс. — Никаких вейл-квартеронок не бывает. У вейлы всегда рождается чистокровная вейла. Мадам Делакур повезло — она нашла подходящего мужчину, чтобы родить от него сразу двоих.

— Да уж… А Бэгмэн… Это ведь он испытания придумывал? — спросил Руквуд.

Ясен кивнул.

— Всегда подозревал, что Бэгмэну слишком часто попадало бладжером по голове, — проворчал Руквуд. — Отправить вейл в озеро, населённое русалками и гриндилоу… Чудо, что обе остались живы. Делакур признал Долг Жизни совершенно правильно, а твой друг…

— Не думаю, что он остаётся моим другом… — холодно поправил Ясен.

— Хорошо, твой приятель… Этот Уизли… Он ведь не мог не знать, что вейлы и гриндилоу с русалками — злейшие враги. Уизли — всё-таки чистокровные, хоть и Предатели Крови. И его мать — урождённая Прюэтт, а в этом Роду детей всегда обучали как положено.

— Боюсь, что Рон действительно мог этого не знать, — заметил Ясен. — Мне всегда казалось, что он знает о волшебном мире куда меньше, чем я, выросший у магглов.

— Всё это весьма странно, — заметил Руквуд. — Но сейчас речь не об этом. Неплохо было бы связаться с этим мсье Делакуром. Тебе, Гарри, лишние союзники не помешают.

— Согласен, — ответил Ясен. — Но как?

— Попробуй просто написать, — вмешался Рудольфус. — У нас в совятне кроме сов есть ещё и ворон. Его зовут Кухулин*. Старый, злющий, но сильный. Адресата найдёт, хе-хе, даже за проливом.

— Ворон? — удивился Гарри.

— Его ещё отец завёл, — пояснил Рабастан. — Говорил, что совы слишком заметны, а ворон не привлечёт к себе лишнего внимания даже в маггловском городе. Эти птицы залетают повсюду.

— Умно, — кивнул Долохов, а Ясен согласился:

— Я так и сделаю. Но сейчас меня волнует судьба моего крёстного Сириуса Блэка. Я не знаю, почему он никак не попытался помочь мне во время суда. И почему вообще длительное время не выходил на связь. Честно говоря, я боялся, что бородатый сдал его, и Бродяга вновь угодил в Азкабан, только на этот раз тайно… Но его там не было.

— Ну ты же прихватил с собой этого охранника… как там его… Страшилу? — предложил Долохов. — Вот и расспроси его хорошенько.

— Боюсь, — признался Ясен. — А вдруг он действительно был там… в Архиве? Ведь все остальные узники, кроме Седрика, мертвы. Вдруг Бродяга тоже мёртв?

— Нужно отправиться на Гриммо, — предложила Белла. — Вдруг он там? Гарри Сириус всяко впустит. А если нет… попрошу хорошенько Кричера, этот старый ворчун всегда меня любил. Может быть, он сможет рассказать, где Сириус и что с ним?

— Стоп, — быстро сказал Рудольфус Лестрейндж. — Я понимаю твои чувства, Гарри, и твоё желание помочь ему, Белла. Но вы не забыли, что сейчас происходит в магической Британии? Пока наша судьба неизвестна, нас будут искать. Причём обе стороны.

— Предлагаешь просто отсиживаться, брат? — фыркнул горячий Рабастан. — Ждать, чем всё закончится?

— Это было бы наиболее рационально, — мрачно сказал Рудольфус. — Но вас ведь просто так не удержишь. К тому же судьба Сириуса Блэка интересна и мне. Но все мы нуждаемся в отдыхе и восстановлении. Давайте сначала займёмся тем, что нам по силам. Нужно наладить связь с Делакуром… Да и с юным мистером Диггори тоже нужно что-то делать. И идея расспросить этого охранника неплохая. Зря его, что ли, с собой тащили? К тому же на площади Гриммо нас вполне могут ждать.

— Но Лорд… — попробовала возразить Белла.

— Я не о Лорде сейчас говорю, милая, — ответил Рудольфус. — Лорд сейчас наверняка в Малфой-мэноре. Копит силы, готовясь к противостоянию, и развлекается мелкими булавочными уколами, чтобы выпустить пар. Вы заметили, что на последней странице газеты есть несколько сообщений о несчастных случаях, произошедших с магглорожденными волшебниками? Уверен — это дело рук Лорда, просто он пока ещё старается не выходить из тени.

— Зачем тогда вообще устраивать все эти нападения? — спросил Ясен.

— Боль, — ответил вместо Рудольфуса Руквуд. — Личу нужна чужая боль. На своих соратниках он срываться не рискует — они ему нужны. Так что они по его приказу похищают магглорожденных, а он пытает и убивает похищенных. Он так подпитывается, Гарри, и становится всё сильнее.

— Но если Лорд так занят, кто может тогда нас караулить? — удивилась до этого внимательно слушавшая беседу Алекто.

— Дамблдор, — мрачно выплюнул Рудольфус. — Ты, Гарри, поломал ему всю игру. Ты ему нужен. Его люди будут тебя искать. И я не знаю, что хуже в итоге для тебя — Дамблдор или Волдеморт.

— Да что совой об пень, что пнём об сову, — фыркнул Ясен. — Но я принимаю эти доводы. Будем пока заниматься тем, что нам по силам. И ещё — не думал ли кто из вас, как связаться с Люциусом Малфоем? Наверняка он уже понял, что представляет из себя воскресший Волдеморт…

— Наверняка, — согласился Рудольфус. — И что?

— Думаю, что Малфой будет только рад избавиться от Метки и сделать ноги из Магической Британии.

— Ну и что? — уныло протянул Джагсон. — Другие останутся. Дался тебе этот Малфой, Гарри.

— Это не просто «этот Малфой», — хмыкнул Ясен. — Это кошелёк Лорда. А если кошелёк убежит?

Долохов расхохотался:

— А ведь идея! Остаётся только связаться с белобрысым!

И тут в столовой появилась домовушка со словами:

— Юный гость проснулся. Юный гость очень удивлён.

— Дерзай, Гарри, — хмыкнул Рабастан. — Ты его спас — тебе с ним и говорить.

*Кухулин («пёс Куланна») — знаменитый герой ирландских мифов, он был центральным персонажем саг так называемого уладского (ульстерского, ольстерского) цикла.

Примечания:

Мои дорогие! Автор малость приболел, но главу выкладывает и уходит лечиться.

А следующая глава во вторник.

Здоровья вам всем и приятного прочтения!

И тут в столовой появилась домовушка со словами:

— Юный гость проснулся. Юный гость очень удивлён.

— Дерзай, Гарри, — хмыкнул Рабастан. — Ты его спас — тебе с ним и говорить.

Ясен пожал плечами:

— Ну и поговорю. Надеюсь, что он поймёт меня правильно.

Рудольфус приказал домовушке переместить Ясена в спальню Седрика, и та смущённо протянула тонкую длиннопалую лапку.

Седрик полусидел в большой мягкой кровати и что-то пил из высокого хрустального стакана. Выглядел Седрик бледным, истощённым и больным — от дружелюбного симпатичного хаффлпаффца осталась только его бледная тень. Но он сумел радостно улыбнуться вошедшему и приветственно вскинуть руку.

— Привет, Седрик, — поздоровался Ясен. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем в тюрьме, — ответил бывший хаффлпаффец. — Где мы находимся, Гарри? Это ты меня вытащил? Как тебе это удалось? Я же слышал, что ты…

— Что я тоже в Азкабане? — быстро спросил Ясен.

Седрик кивнул. И снова пристально посмотрел на Ясена. В его глазах застыл немой вопрос.

— Давай так… — спокойно сказал Ясен. — Прежде, чем я всё тебе объясню, расскажи, пожалуйста, что ты помнишь из того, что случилось? Я ведь вообще считал тебя погибшим… Да меня фактически за твоё убийство в Азкабан засунули.

— Что случилось на Турнире? — уточнил Седрик. — Или вообще?

— Вообще, — ответил Ясен. — Сможешь рассказать? Сил хватит?

— Думаю, да, — ответил Диггори. — Мне уже лучше. А говорить — не мешки ворочать.

Ясен улыбнулся:

— Ну, раз так, рассказывай.

Седрик кивнул:

— Ну, я помню, как мы вместе взялись за Кубок и оказались на каком-то забытом Мордредом и Морганой кладбище. Помню толстяка, который тащил какое-то уродливое создание, похожее на младенца. Помню слова, сказанные жутким голосом: «Хвост, убей лишнего!» Помню зелёную вспышку. А потом всё, тьма… Помню, как я долго в этой тьме блуждал, искал выход. Измучился весь, а потом какой-то весёлый голос сказал: «Хватит тебе тут болтаться! Возвращайся!» И меня словно в спину толкнули… И я полетел. И оказался в каком-то подземелье… Так странно… Мне показалось, что это подземелье в Хогвартсе. Там такой стол длинный стоял… А на нём — я. В той же самой одежде, в какой был на Турнире. Только я совсем мёртвый был… Представляешь, моё мертвое тело лежит на столе, а я на него сверху гляжу. Жуть!

— Жуть, — согласился Ясен. — А дальше?

— А дальше было ещё хуже, — вздохнул Седрик. — Лежит, значит, моё тело на столе, я под потолком болтаюсь и думаю — я что, стал призраком Хогвартса? Буду теперь на пару с Плаксой Миртл дуэтом в женском туалете Гимн распевать? Вот тоска-то… Потом про тебя вспомнил, понадеялся, что ты жив… А потом… Потом в комнату вошли двое. Дамблдор и мой отец. Я попробовал к отцу кинуться, но меня словно задержало что-то… А потом они стали разговаривать, и тут мне совсем плохо стало.

Ясен, который примерно представлял себе суть разговора, нахмурился, но всё-таки спросил:

— И что же там было такого ужасного?

— Всё, — вздохнул Седрик. — Отец… мистер Диггори подошёл к моему телу, взглянул на него и говорил Дамблдору, что бесконечно рад своему освобождению от бастарда, которому был вынужден дать имя. Жёнушка, сказал он, без сынка долго не протянет, а потом и второй раз жениться можно будет. С таким состоянием он сможет найти себе молодую, красивую и плодовитую ведьму и продолжить наконец-то Род Диггори по-настоящему. Знаешь, мне показалось, что мир рухнул… Я уже начал догадываться, что отец меня не любит, хоть и трезвонит о противоположном на всю Магическую Британию, но такого… такого я не ожидал.

— Сочувствую, — вздохнул Ясен. — Такое узнать — это как мешком по голове.

— Вот-вот, — кивнул Седрик. — А Дамблдор мистеру Диггори отвечает, что он должен быть осторожнее и поддерживать образ убитого горем отца. Иначе всё пойдёт насмарку, мальчишку могут оправдать и он один Мерлин знает что может учудить. Я так понял, это речь о тебе шла?

— Обо мне, — согласился Ясен. — И да, твой о… то есть мистер Диггори был весьма убедителен в своём горе. Многие прониклись.

— Вот же гады… — горько вздохнул Седрик.

— А что было дальше? — полюбопытствовал Ясен.

— Да я хотел ещё послушать, — простодушно ответил Седрик. — Но тут меня что-то опять в спину толкнуло, и я с размаху влетел в собственное тело. И вот незадача какая — чихнул.

— Они там не обосрались? — хмыкнул Ясен.

— Не знаю, но запахло неприятно, — продолжил рассказ Седрик. — Я чихнул, машинально глаза открыл, а эти двое на меня таращатся… А потом мистер Диггори как заорёт: «Альбус, он жив! Всё пропало, всё пропало!» А Дамблдор этак по-доброму на меня взглянул и заявляет: «Это ты зря, Седрик, мальчик мой… Мёртвым лучше оставаться мёртвыми…» Навёл на меня палочку — и меня вырубило.

— И всё? — спросил Ясен.

Седрик покачал головой:

— Нет, не всё. Очнулся я в какой-то жуткой дыре. Голова болит, тошнит, кругом голый камень, только подо мной охапка соломы, а напротив — железная дверь. Я вскочил — и давай в неё колотиться. Понимал умом, что это глупо, что меня наверняка сюда «любимый папочка» на пару с директором засунули, но там так ужасно было… У меня словно мозг отключился, только одного и хотелось — чтобы хоть кто-то пришёл и меня выпустил.

Ясен только вздохнул. Домашний мальчик, мамина радость, в такую переделку попал. Может, и глупо вёл себя Седрик, но вполне понятно. А тот продолжал рассказывать.

— Я колотил-колотил… И тут дверь открылась, заглянул какой-то мужик жуткого вида. Всё лицо в шрамах и злобно так спрашивает:

— И что ты шумишь, щенок? Ночь на дворе, ты мне спать мешаешь.

А я ему:

— Где я?

Он хмыкнул и отвечает:

— В Азкабане. Навсегда. С этого уровня никто не выходит.

— Знаешь, Гарри, я где стоял, там и сел, — глубоко вздохнув, продолжил рассказ Седрик. — Такой подлости я не ожидал. Ни от «папаши», ни от Дамблдора. Я только сказать сумел:

— За что? Я же никакого преступления не совершил…

А этот гад со шрамами через всю рожу мне в ответ:

— Ты что думаешь — один такой здесь? На этом уровне все такие. Азкабан — это такое место, сюда скоро даже Избранного привезут.

Расхохотался он гнусно так… И дверь захлопнул. Ну, а я… Мне так плохо стало, просто умереть захотелось. Но я понял, что тебя обвинили в моём убийстве и тоже собираются посадить в Азкабан. Но я-то — живой! И я помню, кто в меня Аваду выпустил! Это был тот коротышка…

— Питер Петтигрю, — со вздохом сказал Ясен. — Когда-то он был одним из друзей Джеймса Поттера.

— С такими друзьями и врагов не надо, — вздохнул Седрик.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул Ясен. — Но что-то мне подсказывает, что этой крысе недолго осталось землю осквернять. Предателей, знаешь ли, никто не любит.

— Даже Тёмные Лорды, — поддакнул Седрик.

— А Тёмные Лорды — особенно, — хмыкнул Ясен. — У них паранойя, им по штату положено.

— Гарри, — вздохнул Седрик. — я тебе, конечно, очень благодарен и всё такое, и Долг Жизни признаю. Но скажи, что это за место?

— Хм… Только дай клятву, что выслушаешь меня до конца и не будешь впадать в истерику. Эти люди нам с тобой не враги, — серьёзно сказал Ясен.

— Да? Ну… ладно, — протянул Седрик. — Я тебе верю, не стал бы ты вытаскивать меня из Азкабана, чтобы потом погубить.

И он дал требуемую Ясеном клятву, а потом снова спросил:

— И всё-таки — где мы?

Ясен вздохнул и ответил:

— В Лестрейндж-мэноре. Спокойно! Спокойно, я сказал! Обещал выслушать меня — так слушай!

Вскинувшийся было Седрик послушно замер, а Ясен начал рассказывать всё с самого начала. Когда он закончил, на некоторое время повисла тишина, а потом Седрик тихо сказал:

— Гадость какая… То, что с тобой сотворили — гадость и ужасная несправедливость! И я понимаю, что ты был вынужден искать союзников. Но… Они же Пожиратели!

— Они вменяемы и дали мне клятву, — ответил Ясен. — А их Метки скоро исчезнут. После этого они окончательно перестанут быть Пожирателями.

— И что ты будешь делать дальше? — тихо спросил Седрик.

— Это неправильный вопрос, — спокойно констатировал Ясен. — Вопрос в другом: что ТЫ будешь делать дальше?

— А ты меня отпустишь, если я решу уйти? — тихо спросил Седрик.

— Я? — удивился Ясен. — Я? Как ты правильно изволил заметить, я не для того тебя из Азкабана вытаскивал, чтобы к чему-то принуждать. Дашь Непреложный обет — и свободен. И тут я повторяю вопрос: что ТЫ намерен делать дальше?

— Ну… — неуверенно протянул Седрик, — наверное, маме напишу. Она ведь думает, что я умер.

— Логично, — кивнул Ясен. — Но нерационально. Как ты думаешь, мистер Диггори не сможет отследить её переписку? Тем более что тебя нет среди появившихся в Министерстве узников Азкабана. Ты для него сейчас смертельно опасен — ты ведь молчать о том, как с тобой поступили, не намерен?

— Не намерен, — отрезал Диггори. — А матушке нужно знать, за какого мерзавца она вышла замуж!

— Опять-таки логично, — сказал Ясен. — Но если мистер Диггори перехватит письмо, уж прости, я не дам за жизнь твоей матушки и ломаного кната. Ему очень важно скрыть то, что с тобой случилось… и он сейчас, как крыса, загнанная в угол, — ни перед чем не остановится. Но твой так называемый батюшка — это не главная опасность.

— А что ещё тогда? — расстроенно прошептал несчастный Диггори.

— Не «что», а «кто», — ответил Ясен сникшему хаффлпафцу. — Дамблдор. Вот для кого ты не просто смертельно опасен — ты настолько опасен, что он уничтожит тебя, не задумываясь. Не забыл, за что меня приговорили к Азкабану? За твоё убийство. А если ты вдруг живой-здоровый появишься и раскроешь махинацию этих двух прохиндеев — представляешь, что поднимется? Дамблдор со своего трона, который он старательно выстроил себе в умах обывателей, слетит моментально и со свистом. Нужен ему ты живым? Да ни в коем случае! И он прекрасно понимает, что если ты жив, то попробуешь первым делом с матерью связаться. Седрик, тебе жить надоело?

— Нет, — ответил тот. — Но я должен предупредить маму.

— Должен — предупредишь, — ответил Ясен. — Но не письмом.

— А как тогда? — удивился Седрик. — Если бы у нас были сквозные зеркала…

— Чего нет — того нет, — развёл руками Ясен. — Но я непременно придумаю, как связаться с твоей мамой. И правосудия мы потребуем для нас обоих. Главное — не спеши. Ты уже один раз чудом и жопорукостью Петтигрю избежал смерти. Не искушай судьбу. Отдыхай. Набирайся сил. И подумай над тем, как обезопасить и себя, и мать. Ты же умный — вот и подумай.

Седрик только слабо кивнул. Он, видимо, всё ещё чувствовал себя плохо, и такая длительная беседа утомила его.

— Ты прав, — прошептал Седрик. — Мне стоит набраться сил. И…

— Да?

— Спасибо за то, что ты вытащил меня из этого ада. Просто я только сейчас начинаю осознавать, что мир перевернулся. Что то, во что я верил, рассыпалось в прах. Прости, что веду себя, как последний засранец, но…

— Всё нормально, — заверил Ясен и положил ладонь на лоб Седрика, усыпляя его. Тот закрыл глаза и тут же задышал ровно и глубоко, как крепко спящий человек. Ясен быстро активировал свой Дар и усмехнулся. Хаффлпафцу просто сказочно повезло. Да, в наличии было истощение: физическое, психическое и магическое, но не более того. Ничего непоправимого. Покой и зелья — и через неделю будет как новенький. И попрёт в лоб на баррикады, само собой. Но, с другой стороны, его беспокойство за мать вполне понятно и обоснованно. Амос Диггори может и подсуетиться, чтобы как можно быстрее унаследовать состояние жены, тем более, что брак у них не магический. И что делать, если нельзя написать?

В глубокой задумчивости Ясен покинул комнату и наткнулся в коридоре на Беллу и Алекто. Обе дамы целеустремлённо тащили куда-то парочку толстенных книг самого старинного вида.

— Прошу прощения, дамы, — вежливо спросил Ясен, — вам помочь?

— Спасибо, Гарри, справимся, — ответила Белла. — Зельеварня в конце коридора. Я просто подзабыла кое-какие пропорции.

— Яд варить собираетесь, леди Лестрейндж? — светски спросил Ясен.

Белла хихикнула:

— Для одной бородатой сволочи и второй змеемордой гадины — не мешало бы. Но нет, просто требуется запас Укрепляющего, Питательных зелий и прочих простейших, для нашего общего исцеления. И пару кремов с кое-какими бальзамами сварить не мешало бы, а то я на себя в зеркало взглянула и чуть в обморок не упала. Надо срочно приводить себя в порядок, хорошо хоть Алекто в этом разбирается… в смысле, она Подмастерье-зельевар, значит, что-то нормальное точно получится. Конечно, до Снейпа нам всем далеко, но, коль его нет под рукой, будем справляться своими силами. А ты что такой задумчивый? Как там этот бедный мальчик?

— Более или менее, — отозвался Ясен. — Я просто думаю, как бы его матушке весточку подать, о том, что сын её жив и что муженька стоит остерегаться. А писать нельзя — мало ли.

— Да, тут ты прав, — согласилась Белла. — Сову и отследить могут.

— А может, ей просто цветы послать? — спросила Алекто. — Госпоже Диггори наверняка посылают букеты… ну, чтобы поддержать. Это принято. Диггори всё-таки семья не из последних.

— Точно! — согласилась Белла. — Алекто, ты молодец!

— Не понял, — честно сказал Ясен. — При чём здесь цветы, и как миссис Диггори поймёт, что речь идёт о Седрике?

— Да просто всё, — притопнула ножкой Белла. — Все благородные дамы, получившие соответствующее воспитание, понимают язык цветов. А вот Амос Диггори вряд ли поймёт, что обозначает послание, мужчинам такие вещи обычно неинтересны.

— Но язык цветов вроде как для флирта предназначен, — растерянно сказал Ясен.

— Это так, — кивнула Алекто, — но кое-что важное передать можно. Например, составить букет из астр и гвоздик, а для контраста дополнить аконитом. Только гвоздики должны быть розовые.

— Всё равно не понял, — вздохнул Ясен. Белла вздохнула и тремя фразами пояснила суть дела*. После этого Ясен согласился, что идея стоящая, и матушка Седрика должна уловить суть и будет настороже. А если нет… Ну, тогда можно будет и рискнуть.

* * *

Несколько дней прошли вполне спокойно. Белла и Алекто варили зелья и поили ими всех, включая Ясена. Зелья были вполне нормальные, кстати, на вкус, да и пахли приятно. Сам Ясен лечил бывших Пожирателей и Седрика и следил за Метками. Они бледнели всё больше и больше, и вскоре должны были исчезнуть совсем. Оживившиеся бывшие члены закрытого клуба по интересам активно строили планы против своего экс-шефа. А ещё все прямо-таки жаждали поделиться своими знаниями с Избранным и заполнить пробелы в его представлениях об устройстве Магической Британии и её законах. Ну, и ещё кое о чём. Как говорил Долохов: «Боевых заклинаний много не бывает…» Ясен во многом был с этим согласен, но учитывая специфический опыт бывших Пожирателей, не сомневался, что ему в ближайшее время предстоит узнать много нового и интересного.

В общем, все были при деле, Седрик тоже поправлялся, но спокойное время на то и спокойное, чтобы продолжаться недолго. И вот в один прекрасный вечер прямо в гостиной Лестрейндж-мэнора появился Координатор со словами:

— Делать мне больше нечего, как разных собак из воды вытаскивать!

*Астра — символ любви, изящества, изысканности, а также — воспоминаний.

Аконит — оберегаться, смертельный враг рядом.

Гвоздика (розовая) — «Я никогда не забуду тебя», символ материнской любви. Такие цветы сыновья дарят матерям. То есть, всё послание в целом говорит о том, что Седрик жив, помнит и любит свою мать и советует остерегаться того, кто рядом, то есть отчима.

Примечания:

Мои дорогие! Спасибо вам за поддержку, мне уже лучше, но всё ещё держится температура. Так что следующая глава в пятницу.

Будьте здоровы!

В один прекрасный вечер прямо в гостиной Лестрейндж-мэнора появился Координатор со словами:

— Делать мне больше нечего, как разных собак из воды вытаскивать!

Вся дружная компания, собравшаяся в гостиной, медленно растеклась по углам и потихонечку стала вытаскивать палочки. Попасть под раздачу не хотелось никому.

Но Ясен остался на месте, более того, приветственно махнул рукой Координатору и подошёл к нему со словами:

— Ты, никак, мне подарочек принёс?

Координатор, будучи по природе существом, как ни странно, совершенно не злым и к насилию не склонным, вполне спокойно ответил:

— Даже два, как ты выражаешься, Гарри, «подарочка». Держи и делай что хочешь.

С этими словами Координатор странно извернулся, засунул руки себе под мантию… и на ковёр упало две собачьих тушки. Стоп, минуточку, собачья тушка была только одна. Вторым был здоровенный буро-рыжий волк, кротко моргавший серо-голубыми человеческими глазами.

«Ага, а вот и крёстный пожаловал… С лучшим другом. Отлично, теперь и искать не придётся. Это что, они на пару, выходит, поплыли разыскивать неизвестно куда пропавший Азкабан и меня освобождать? Вот иди… ээээ… гриффиндорцы чёртовы!» — пронеслось в голове у Ясена. А Координатор, видя его недоумевающее лицо, веселился явно и откровенно:

— Мы тут их обездвижили… ненадолго, — пояснил он. — Вот тебе ключ, Гарри. Просто наведи на кого-нибудь из них и нажми на правую кнопку. Да-да, на синюю. А если нажмёшь на левую, красную, то они снова будут обездвижены. Мало ли что.

— Интересно, — тут же спросил Ясен, — это вы специально для них намудрили или?..

— Или, — отозвался Координатор. — Если наведёшь на любое живое существо весом менее ста пятидесяти ваших единиц массы и нажмёшь на красную кнопку, то обездвижит с гарантией.

— Ого! — с восторгом посмотрел на странную штучку в своих руках, более всего напоминавшую крошечный пульт от телевизора, но только с двумя кнопками и жёлтым рычажком посередине, Ясен. — А рычажок, я так понимаю, уменьшает или увеличивает… эээ… силу воздействия?

— Точно, — согласился Координатор. — Разработано для обездвиживания редких видов животных. Для того чтобы можно было их измерить, описать и занести в каталог изображение. Не больно и вреда никакого.

— А батареек насколько хватает? — деловито спросил Ясен.

— Ты имеешь в виду элементы питания? Их нет, парализатор устроен по другому принципу. Просто оставляй его днём на пару часов на ярком солнечном свете — и всё. Заряда хватит на неделю. А потом снова придётся подзаряжать. Сломаться парализатор не может, очень надёжная вещь, практически вечная.

У Руквуда, слушавшего этот диалог, заблестели глаза, и он бочком-бочком стал подбираться поближе, а потом, наконец, решился спросить:

— Извините, уважаемый дементор, а какие заклинания вы использовали для создания этого, несомненно, полезного, устройства?

— Никаких заклинаний, — вежливо ответил Координатор. — Только научные знания. Увы, но здешней человеческой цивилизации такое ещё не подвластно.

— Ах, как жаль… — огорчился Руквуд, и по его лицу было видно, что он не прочь напроситься обратно в Азкабан — в гости, полюбоваться на чудеса так называемой науки.

Координатор это, видимо, тоже понял и быстро заговорил:

— Мы сейчас укрепляем защиту Цитадели. Прости, Гарри, что не приглашаю в гости, но дела, дела… Сам понимаешь — безопасность превыше всего. Третий слой защиты устанавливаем, а будут и четвёртый, и пятый… Никто даже приблизиться не сможет и никакие следящие устройства нас сверху не засекут.

— Здорово! — искренне восхитился Ясен. — А они-то тогда как к вам попали?

— А эти двое, — невозмутимо сказал Координатор, — сначала на лодке плыли, как порядочные, а потом наткнулись на первый слой нашей защиты. Лодка, само собой, испарилась, а они оказались в воде. Я послал Исполнителей, чтобы их вытащили — нам жертвы не нужны, а они вдруг перекинулись в животных… и двух Исполнителей мне покусали. Заразы такие, — добавил он, совершенно по-человечески вздохнув. — Нет, Исполнителям их укусы не повредили, нам вообще повредить трудно, но сам факт… И тут я вспомнил, что ты рассказывал мне про то, что твой крёстный может превращаться в собаку. Не думаю, что среди британских анимагов найдётся второй такой безбашенный приду… ну, в общем, ты понял, чтобы проверять, на месте ли Азкабан, так что это явно по твою душу. Вот и решил доставить эту парочку к тебе. Твой крёстный — ты и разбирайся. Очень надеюсь, что больше он со своим спутником не будет устраивать заплывов поблизости от Цитадели. У Исполнителей тонкая нервная организация, они плохо воспринимают, когда их кусают. Возись потом с их психологическими травмами… Засим откланиваюсь, и всего хорошего.

Выдав этот откровенный стёб, Координатор величественно склонил голову и медленно растаял в воздухе. Пожиратели, поняв, что аудиенция окончена, тут же оживились.

— Сири, только ты мог такое отчудить, собака страшная! — воскликнула Белла, кидаясь к кузену. Пёс, пришедший в себя во время разговора Ясена и Координатора, мученически закатил глаза. Волк продолжал смотреть грустно и кротко, как старый еврей у Стены Плача.

— Гарри! — топнула ножкой Белла. — Освободи же их!

— Конечно, — кивнул Ясен и нажал на синюю кнопочку дважды, освобождая сначала Сириуса, а затем и Люпина. Собака и волк тут же вскочили на ноги, встряхнулись и обратились в двух высоких худощавых мужчин — русо-рыжего и голубоглазого, и смуглого, черноволосого и кудрявого с ярко-синими глазами. Точно, Люпин и Блэк…

Сириус тут же бросился к Ясену, не обращая внимания на окруживших их бывших Пожирателей.

— Гарри, щеночек, ты жив! Какое облегчение! Я думал, эти твари держат тебя в плену и пытают!

— Эй, это кто здесь твари? — возмутился Долохов.

— Да я не про вас, я дементоров имел в виду, — тут же перевёл стрелки Сириус и начал торопливо обнимать Ясена.

— Погодите, гражданин Блэк, обниматься, — ужом вывернулся из объятий крёстного Ясен. — Вас, случайно, не Дамблдор послал? Если так, то нам точно не по пути.

— Ктооо? — возмутился Блэк. — Дамблдор? Эта вошь бородатая? Да я с ним на одном поле гадить не сяду — прошу прощения, дамы — после того, что он с тобой сотворил! Я и так слишком долго слушал эту тварь… А он… Он… Представляешь, Гарри, он нам с Джейми ментальные закладки поставил, ещё во время учёбы в Хогвартсе! Доберусь — загрызу! Из-за этого я не смог тебя от участия во всём этом безумии, которое назвали Турниром, отмазать! Я вёл себя, как последний идиот!

— Мерлин и Моргана! — поразился кто-то из зрителей, которым явно не хватало поп-корна для полного счастья. — Сириус Блэк рассуждает как разумный человек! Что это с ним случилось?

— Сунь Ифан случился, — мягко сказал Люпин. — Самый лучший китайский целитель-менталист. Берёт дорого, работает качественно. Правда, европейцам помогает только по рекомендации, но тут уж кому как повезёт. Сириусу повезло. Теперь он не только полностью излечен, но и надёжно защищён от любого ментального воздействия.

— Точно! — поднял палец Блэк. — Может, у меня не так много мозгов, но все они мне дороги как память, и копаться в них я больше никому не позволю.

— Интересно-интересно… — тут же спросил охочий до знаний Руквуд. — Какой-то восточный амулет?

— Лучше, — хмыкнул Сириус и, повернувшись спиной, поднял густую гриву кудрявых волос, так что стала видна изящная цепочка иероглифов, уходящая от основания шеи и теряющаяся в этой самой гриве. — Очень надёжная вещь. И куда дороже любого амулета. Гарри, а давай и тебе такую же сделаем?

— Это позже, — ответил Ясен и подумал, что вещь реально стоящая. Тем более, что из трёх самых сильных менталистов Магической Британии два точно ему не друзья. Насчёт третьего — то есть Снейпа — пока сложно что-либо сказать, на суде он Гарри вроде бы не топил, но это не значит ещё, что до суда не вёл себя, как канонная злобная сволочь. И вообще, Ясен этого персонажа не слишком любил: так просрать свою единственную жизнь — это ещё суметь надо. Вот что ему мешало держать свой поганый рот захлопнутым… хотя бы два раза? Не выкрикнуть пресловутое «грязнокровка» и не доносить Лорду про пророчество? Без этих моментов вся история пошла бы совсем по другому пути. Но каков здешний Снейп — ещё предстояло выяснить. Поэтому Ясен быстренько отбросил ненужные размышления и спросил:

— Где ты был так долго, Бродяга? Почему не помог мне?

Сириус опустил глаза и грустно сказал:

— Прости. Плохой из меня крёстный. Меня только то и оправдывает, что в тот момент, когда тебя судили, я был в магической коме.

— А вот с этого момента и поподробнее, — задумчиво сказал Ясен. — Я был уверен, что ты на Гриммо отсиживаешься… Ты ведь со мной разговаривал после начала Турнира. Знаешь, Бродяга, я тогда был очень зол на тебя. Я так надеялся, что ты мне поможешь избежать этого идиотского представления, а ты… Ты просто посмеялся — типа это прикол такой, в духе Мародёров.

— Но я не разговаривал с тобой… — удивлённо сказал Блэк. — Меня не было в Британии, когда началось это безумие. Мы с Римусом были в Китае. Магией клянусь, Гарри, кто бы с тобой ни разговаривал — это был не я. Люмос! Нокс!

— Если не ты — тогда это был кто-то по приказу Дамблдора… — вздохнул Ясен. — А может, и он сам под Оборотным… Могло такое быть?

— Вполне, — грустно сказал Сириус. — Что-то необходимое для Оборотного у Дамблдора могло ещё со времён Мародёров храниться. Под Стазисом. Но давай я лучше обо всём по порядку расскажу.

— Давай, — кивнул Ясен и уселся в кресло, жестом пригласив Сириуса и Римуса устраиваться напротив.

— Кузен, — медовым голоском пропела Белла, — а мы можем послушать твой рассказ? Мы теперь с Гарри союзники, да и с тобой вроде как не чужие. Можем поклясться, что никто лишний о твоих словах не узнает. Гарри, ведь ты не против?

Ясен немного подумал и решил, что сгорел сарай — гори и хата. Поэтому он сказал:

— Я — не против. Но только если Сириус согласится. И под клятву, само собой.

Сириус согласился, всё-таки ненависти к бывшим Пожирателям он не испытывал, Синдром сокамерника в действии, все необходимые клятвы были принесены, и Сириус приступил к рассказу:

— Гарри, твои новые знакомые наверняка рассказали тебе, что в Азкабане я сидел на одном уровне с ними. Но не все двенадцать лет, как говорил раньше. Потом меня перевели в одно гнусное местечко по приказу Дамблдора. Там же, в Азкабане, на один из нижних уровней.

— Уж не в Архив ли? — спросил Ясен.

Сириус заметно передёрнулся:

— Ты уже и об этом знаешь? Надеюсь, тебя держали не там?

— Нет, — ответил Ясен. — В Архиве я был всего один раз и только затем, чтобы вытащить оттуда Седрика Диггори.

— Седрика Диггори? — поразился Сириус. — Это того самого, в убийстве которого тебя обвиняли? Неужели Фадж…

— Не Фадж, — ответил Ясен. — Это была инициатива Дамблдора и Амоса Диггори.

— Отца Седрика? — охнул Сириус. — Но почему?

— Долгая история, потом расскажу, — отмахнулся Ясен. — Я хочу послушать тебя.

— Ладно, — кивнул Сириус. — Так вот, Архив — это не просто место заключения. Там есть несколько оборудованных помещений… для работы с заключёнными.

— Ка… какой работы? — от неожиданности Ясен начал заикаться, а в памяти всплыли сцены сразу из нескольких фанфиков, в которых главного героя (чаще всего это был опять-таки бедный Гарри) скопом трахали заключённые/тюремщики/специально приглашённые гости/дементоры/гигантский каль… нет, кальмар — всё-таки из другого фанфика. Но перспективы для сидельца всякий раз вырисовывались нерадостные, и Ясен мысленно вознёс хвалу всем известным ему Богам скопом за то, что не угодил в этакое извращение. Оказывается, жизнь может быть куда разнообразнее, чем кажется.

— Я имел в виду, — пояснил Сириус, — что в некоторых из этих камер основатель Азкабана Экриздис проводил над своими пленниками совершенно безумные опыты. Я не знаю, что там было, и кто решил его переплюнуть, но меня таскали туда же. А потом я приходил в себя окровавленным и со стёртой памятью. И это продолжалось довольно долго. А пришёл я в себя, только когда в образе Бродяги плыл к берегу прочь от Азкабана. Порой всплывали воспоминания о Фадже, который протягивал мне газету… а в газете я видел Уизли, которые улыбались в камеру и махали руками… и Питера Петтигрю… Мерзавец в своей анимагической форме сидел на плече младшего сына Молли. Странные это были воспоминания — обрывочные, словно чужие. Но других не было. А ещё мной вдруг овладело всепоглощающее чувство — нужно уничтожить этого предателя! Мне нужно в Хогвартс!

— И ты помчался туда, как только выбрался из воды… — мрачно сказал Ясен. — Ты искал Питера. Не меня.

— Это была закладка, Гарри, — развёл руками до этого молчавший Люпин. — Сириус ничего не мог с нею сделать, поверь. Ментальная закладка требовала от Сириуса, чтобы он немедленно начал охоту на Петтигрю.

— И на Гриммо ты не зашёл именно из-за этого? — спросил Ясен. — Из-за закладки?

— Да, — кивнул Сириус.

А Ясен подумал, что в каноне Сириус не отправился сразу после побега на площадь Гриммо не случайно. Вальпурга, даже покойная, возможно, сумела бы вправить сыну мозги. Так что в том, что Бродяга шарахался вокруг Хогвартса и питался на помойках, вместо того, чтобы отправиться на Гриммо и привести себя в порядок в нормальных… ну ладно, относительно нормальных… условиях, были виноваты ментальные закладки.

— Что было дальше, ты знаешь, — вздохнул Сириус, но Белла потребовала подробностей, и ему пришлось рассказать и про Визжащую хижину, и про Петтигрю, и про Антиликантропное зелье, не выпитое Люпином… Но тут уже вмешался Ясен:

— Мистер Люпин, я не понимаю одного, — заявил он. — Из всех преподавателей ЗОТИ вы были самым адекватным. Вы мне не кажетесь безответственным маразматиком, отчего же вы забыли выпить зелье именно в тот день? И не говорите, что вы спешили нам на помощь. Осушить кубок с зельем — дело одной минуты.

— Видишь ли, Гарри, — задумчиво произнёс Люпин, — всё дело в том, что зелье я выпил. И готов поклясться, что это было именно то самое зелье — нюх оборотня не обманешь. Поэтому я просто обалдел, когда вдруг начал трансформироваться… и не смог сопротивляться внутреннему зверю. Это счастье, что я не покусал никого из вас — спасибо Бродяге за то, что он увёл меня подальше… А когда я очнулся, то первое, что увидел — печальные глаза Дамблдора. Он меня упрекал в том, что я забыл выпить зелье. Наполненный кубок так и остался на столе в моих комнатах. Но я-то точно помню, что выпил всё до дна! Я пытался это доказать Дамблдору, так он мне чуть память не стёр! Хорошо, что Обливиэйт практически не действует на оборотней… Но я изобразил потерю памяти и стал собирать вещи. Прости, Гарри, я не должен был тебя оставлять…

— Не должен, — согласился Ясен. — Но вы были слишком уязвимы, мистер Люпин. Одно телодвижение Дамблдора, и вас заперли бы в резервацию, как Тёмную тварь. Так что я пусть и зол, но не обижен. Крёстный, а что было дальше?

— После того, как ты героически спас мою бессознательную тушку от сотни дементоров, а потом помог свалить на гиппогрифе в закат? — залихватски тряхнул кудрями Сириус. — Я послушал тебя, крестник, и отправился в самое безопасное место — на площадь Гриммо. Видимо, воздействие стольких дементоров разом подточило ментальную закладку. А там портрет матушки вправил мне мозги. Матушка уговорила меня отправиться в Китай. Я хотел прежде всего помочь тебе, но матушка заявила, что в таком состоянии я не помощник, а обуза. Мне пришлось признать её правоту. К тому же через пару дней меня разыскал Римус… и мы отправились в Китай вдвоём.

— Как? — спросил внимательно слушавший Долохов. — У вас не могло быть международного портключа!

— Зато были маггловские документы, — заявил Римус. — Самолёты в Китай летают регулярно, а до этого мы списались с целителем Сунь Ифаном — у Леди Вальпурги масса самых разнообразных знакомств!

— К сожалению, — вздохнул Сириус, — нам пришлось пробыть в Китае дольше, чем мы рассчитывали. Состояние моего здоровья… Оно и без ментальных закладок было ужасающим. Похоже, опыты в Архиве здорово его подорвали, но об этом я сейчас не хочу говорить… Короче, я в любом случае и пары лет не протянул бы. Спасибо целителю, он меня буквально по кусочкам собрал.

— А я гостил в общине китайских оборотней, — добавил Люпин. — Лисы и волки помогли мне принять своего внутреннего зверя и подружиться с ним. Так что мне теперь не требуется зелье. Я перестал быть опасной тварью и трансформируюсь только осознанно.

— Но это же здорово! — воскликнул Ясен.

— Да, — кивнул Люпин. — Английские оборотни владеют крупицами этой методики, но даже для этого надо воспитываться в стае с вменяемым вожаком. Увы, Фенрир Грейбек на такового не тянет. Тем более сейчас, когда он готов поддержать Тёмного Лорда.

— Думаю, что о Лорде, а заодно и Грейбеке мы поговорим позже, — нетерпеливо притопнула ножкой Белла. — Дальше что было, Сири?

— А что дальше? — вздохнул Сириус. — Из Китая мы вернулись в конце осени. Без особых проблем, тем же маггловским способом. Проблемы начались позже, стоило нам ступить на родную землю. Я с изумлением узнал, что в Хогвартсе должен пройти Турнир Трёх Волшебников, но, зная, что Чемпионом можно стать только в семнадцать лет, особо не обеспокоился. Я надеялся, что хотя бы эта неприятность не угрожает тебе, Гарри. Как выяснилось позже — зря.

— Это уж точно… — со вздохом согласился Ясен.

— За всё время нашего отсутствия Дамблдор пытался разыскать меня, но общаться с ним я не хотел. Тогда он сделал всё, чтобы активизировать мои поиски и усилить паранойю обывателей. «Страшный Тёмный маг, правая рука Волдеморта…» — с горечью продолжил Сириус. — Я не мог выйти с тобой на связь, не подставив… К тому же пришлось активировать полную защиту дома на Гриммо. Бородатая тварь наверняка подсказала аврорату, где меня следует искать… Увы, мы с Римусом оказались словно в удобной и комфортабельной тюрьме, новости до нас доходили крайне редко, но когда я узнал, что ты оказался в числе Чемпионов… К этому времени первый тур уже прошёл и я был полон беспокойства за твою судьбу. Я рванул в анимагической форме на Косую аллею, чтобы узнать о тебе хоть что-то… Оттуда я планировал вызвать "Ночной рыцарь" и отправиться в Хогсмид. Я не учёл, что Дамблдор слил аврорам все данные не только о доме на Гриммо, но и о том, что я — анимаг. И когда я напоролся на Кинга, он меня моментально вычислил. Но это была ещё не беда, мне показалось, что Кинг был склонен «не заметить» меня. Беда в том, что он был не один, а с этим придурком Долишем, а тот возжелал выслужиться. Так что они оба вытащили палочки, и мне пришлось солоно… — вздохнул Сириус. — Кто-то из них сумел меня серьёзно ранить, спасибо Римусу, он сумел меня уволочь обратно в дом. Так что я впал в кому и очнулся только недавно. И сразу узнал о событиях Турнира и о твоём осуждении. Мы с Римусом планировали тебя освободить, подкупив всех, кого только можно подкупить, но тут пришло известие об исчезновении Азкабана, а тебя среди узников, что появились в Министерстве, не было. Знаешь, Сохатик, я был в полном отчаянии. Я додумался до того, что дементоры решили отомстить тебе за то, как ты поступил с ними, спасая меня, и сейчас ты находишься у них в плену. И мы с Римусом отправились туда, где должен был находиться пропавший неведомо куда Азкабан. Дальнейшее тебе известно. Прости, Сохатик, плохой из меня получился крёстный…

И Сириус Блэк покаянно склонил голову.

— Прощаю, — вздохнул Ясен. — Хоть ты и настоящий гриффиндурок, Сириус, но ты всё-таки пытался действовать. Видимо, из-за этого Магия ещё не оборвала нашу связь. А теперь скажи мне, Бродяга, будешь ли ты на моей стороне, если я решу совершить нечто… нечто не слишком законное?

Примечания:

Следующая глава в воскресенье.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

Бете на доширак: 2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Разумеется, Сириус Блэк с радостью согласился, что будет на стороне своего крестника, даже если тот собирается стать новым Тёмным Лордом.

— Сири… — простонала Белла, сделав интернациональный жест «Рука-лицо». — Гарри прав — ты неисправимый гриффиндурок! Нам бы со старым Тёмным Лордом разобраться…

— Зачем? — вполне здраво спросил Сириус. — Рано или поздно эта пара упырей уничтожит друг друга. Нам-то зачем ввязываться? Можно и подождать годик-другой…

— Вообще-то это вполне логично, — согласился Ясен. — И у нас даже есть эта возможность. Беда только в том, что не у всех. Видишь ли, Сири, в Азкабане я всё-таки немного умер.

— Что? — Сириус в мгновение ока стал белее простыни. — Как?

— Как на меня действовало присутствие дементоров до недавнего времени, ты и сам знаешь. Видимо, несправедливое обвинение настолько подточило меня, что я сам захотел уйти — даже не сознательно — подсознательно, — спокойно сказал Ясен. — И ушёл, да… А ТАМ… ТАМ меня встретила Госпожа и велела возвращаться обратно. И да, она поставила одно условие — выжить и продолжить Род. Так что я теперь снова здесь. И вряд ли Госпожа будет довольна, если я просто буду сидеть и ждать. А для собственного спокойствия мне нужно разобраться с обеими сторонами. И с условно Тёмной, и с условно Светлой. Как-то так.

— Хмм… — задумчиво протянул Сириус. — Так это же меняет дело! Честно говоря, меня давно тянуло устроить маленькую славную заварушку… А в такой компании — сам Мерлин велел! Белла, детка, ты в деле?

— В деле, — подтвердила Белла.

— Мы все здесь в деле, — спокойно сказал Рудольфус Лестрейндж. — Гарри помог нам избавиться от Меток и бежать. Мы в Долгу.

— Я знаю, кем стал воскресший Лорд, — заметил Руквуд. — И его должно уничтожить, чтобы вся Британия не захлебнулась в крови. Мне не хочется видеть Магическую Британию выжженной пустыней. Так что — да. Мы все здесь в деле. Кроме юного Диггори… который вроде и не Диггори вовсе.

— То есть как? — удивился Сириус.

— Наша дорогая Алекто предполагает, что матушка Седрика выходила замуж за Амоса Диггори, будучи беременной от некоего Альфарда Денеба Блэка, — ехидно заметил Джагсон.

— Седрик — сын дядюшки Альфарда? — поразился Сириус. — Да как она умудрил… То есть, я хотел сказать, что дядя Альфард был убеждённым холостяком…

— А ты на гобелен смотрел, гриффиндурок ты этакий? — поинтересовалась Белла.

— Нет, — ответил Сириус. — Там матушка в своё время порезвилась, выжигая из Рода сначала Меду, а затем — меня. Так что там сложно что-либо разобрать.

— А Репаро применить тебе религия не позволяет? — продолжала измываться Белла.

Сириус окинул кузину тяжёлым взглядом:

— Белс, прекращай. Прокляну. Тебе же прекрасно известно, что применить Репаро к артефакту такой сложности может только Глава Рода. А я им пока не стал. Знаешь, малость не до того было.

— Ладно, мир… — вздохнула Белла. — Господа, в связи с тем, что мы все здесь — лица заинтересованные, выношу на повестку дня один вопрос: что делать будем?

Спор по поводу того, что делать дальше, продолжался долго, но, в конце концов, высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению.

Во-первых, была признана полезной идея Ясена по поводу Люциуса Малфоя. Но для этого нужно было встретиться с белобрысым Лордом, а как договориться о встрече? Сову послать — так никто не давал гарантии, что письмо не попадёт не в те руки. Но тут неожиданно высказался Руквуд:

— Малфой часто бывает в двух местах. Это Министерство и Гринготтс. Если в Министерство нет смысла соваться, то вот Гринготтс… Гоблины не выдают своих клиентов. Я напишу своему управляющему — это весьма здравомыслящий гоблин, занимающий высокое место в иерархии банка. Думаю, что с его подачи такую встречу можно будет устроить.

— А если Люциус не согласится? — спросил Долохов.

— Не думаю, — парировал Руквуд. — Что можно точно сказать о нём — жену и сына он любит. Вряд ли им комфортно находиться в поместье, если там гостит Лорд. А Драко к тому же в перспективе грозит Метка. Так что согласится как миленький. Заодно и узнаем, что там вообще творится.

Вторым высказался Сириус. Он считал, что нужно искать союзников в аврорате и Министерстве. Его идея была принята скептически всеми, кроме Ясена.

— Думаю, что крёстный прав, — заявил он. — Нам всё равно придётся выходить из тени — рано или поздно. Лучше, если найдётся хоть кто-то непредвзятый и с мозгами, кто будет на нашей стороне.

— Амелия Боунс? — предложил Люпин.

— Не лучший вариант, — отверг кандидатуру Долохов. — Мадам Боунс имеет достаточно мозгов, да и ДМП руководит неплохо. Но её нельзя назвать непредвзятой. В своё время она потеряла всех близких во время гражданской войны и ненавидит всё, что связано с Волдемортом и Пожирателями Смерти. Но Сириус или Гарри вполне могут обратиться к ней, это да…

— Нет, — ответил Ясен. — Раз уж мы все в одной лодке, то я отказываюсь спасаться в одиночку. Нет — так нет. Кого ещё можно использовать, как союзника?

— Эээ… Кингсли? — неуверенно предложил Сириус.

— Не думаю, — ответил Ясен. — Ты мало после его заклятья в коме провалялся? Нет уж, тобой рисковать я больше не хочу, рядом может и не оказаться Координатора, который вытащит тебя из воды.

— Тогда Скримджер, — предложил Люпин. — Он, конечно, не ангел, но у него достаточно ума, чтобы понять, в какой яме может оказаться Магическая Британия. Да и должность у него не из последних — всё же Глава аврората.

— Хорошо, со Скримджером попробуем, — таков был общий вердикт.

— Я бы связалась с европейскими магами… — тихо предложила Алекто. — Дамблдор наверняка зашевелился из-за того, что они подняли шум.

— Точно! — хлопнул себя по лбу Ясен. — Делакур!

— Да, — кивнул Долохов. — А связаться с ним можно через тех же гоблинов. А вот что делать с Лордом?

— Развоплотить, — кровожадно усмехнулся Сириус, которого крестник уже успел посвятить в некоторые особенности воскрешения Лорда. — Что же ещё?

Ясен тем временем подумывал, как бы преподнести высокому собранию историю о местонахождении крестражей и чем объяснить своё знание об этом. В конце концов, он решил информацию выдать чуть позже. Могла к нему Смерть во сне явиться? Вполне могла. Вот от этого и можно отталкиваться. Воля Госпожи — это такая вещь, в которой сомневаться не принято, и вопросы задавать никто тоже не побежит. Так что здесь время терпит… хотя и медлить тоже не следует. И есть ещё одна задача, которую следовало решить хотя бы одновременно с развоплощением Волдеморта.

— У меня ещё один вопрос, — прервал Ясен обсуждение планов развоплощения нежити, — а что мы будем делать с Дамблдором? Даже если мы развоплотим Лорда, Дамблдор сумеет обернуть это в свою пользу и получить ещё больше возможностей влиять на внутреннюю политику Магической Британии. Оно нам надо?

Все собеседники дружно покачали головами. Нет, не надо.

— Дамблдор слишком силён, — медленно сказал Руквуд. — И слишком почитаем. Мы ему не соперники. Пока.

— Вот именно — пока, — неожиданно заметил молчаливый Джагсон. — Дамблдор всю жизнь создавал себе репутацию Светлейшего и Непогрешимого. А если её разрушить?

— Фадж уже пытался сделать это, поливая грязью в газетах его и меня, пока шёл Турнир, — мрачно сказал Ясен. — В итоге — я в Азкабане, а он — весь в белом.

— Не думаю, что после потери артефакта, управляющего дементорами, он по-прежнему останется в белом, — заметила Белла. — Колосс зашатался.

— Зашатался, — проворчал Долохов. — Главное, чтобы не похоронил нас под обломками, когда рухнет.

— Погодите! — неожиданно высказался Римус. — А что, если книгу написать? Про жизнь Дамблдора, про Гриндевальда… про то, как он учил Тома Риддла… Про Гарри и его судьбу. Уверен, материалы будут. Назвать её как-нибудь… скажем… «Запрещённые письма» и издать за проливом. А потом ввезти в Англию.

— «Флориш и Блоттс» на это не пойдут, — медленно сказала Белла. — Хотя идея стоящая. Но у нас мало времени. И кто будет писать? Рите Скитер предложить?

При упоминании имени мисс Скитер дружно скривились все.

— Гилдерою Локхарту, — неожиданно сказал Ясен. — Он талантлив, пишет быстро и умеет расспрашивать людей. А то, что он самовлюблённый павлин — это не страшно. Главное — результат.

— Не хочу расстраивать тебя, Гарри, — мягко сказал Люпин, — но ты забыл, что Локхарт сейчас… ммм… не в лучшей форме? Память у него не восстановилась. Так и лежит в Мунго.

— А я его вылечу, — уверенно сказал Ясен. — И потребую плату за исцеление. Написать книгу.

— А ты сможешь? — удивился Сириус.

— Потребовать с него клятву? — хмыкнул Ясен. — Легко.

— Вылечить… — вздохнул Сириус.

— Он с нашими Метками разобрался, Сири, — сердито сказала Белла. — Сможет.

— Ну что ж, — согласился Сириус. — Надеюсь, что наша шалость удастся…

* * *

Шалость немедленно начала претворяться в жизнь. Руквуд списался со своим поверенным в Гринготтсе, и зеленокожие мгновенно развили бурную деятельность. Уже через пару часов сердитый чёрный филин с кольцом на лапке (с гербом банка, фасон — наше всё!) приволок письмо и портключ в виде толстой золотой цепочки. В письме поверенный Руквуда, почтенный Граххмарр, заверял, что письмо с просьбой о встрече от имени директора банка, Остарра Гринготта, отправлено Лорду Люциусу Малфою и что тот непременно прибудет на встречу в назначенный час. Портключ следовало активировать завтра, ровно в полдень. Уважаемый клиент мог явиться на встречу в сопровождении «одного приглашённого лица», причём и самого клиента, и приглашённое лицо заверял в безопасности лично сам Остарр Гринготт.

— Ого! — задумчиво прокомментировал Руквуд. — А ведь, похоже, Гарри, они и тебя приглашают.

— С чего бы? — удивился Ясен. — Что-то я никаких приглашений не вижу.

— Гоблины… — проворчал Руквуд. — Они напрямую редко когда говорят, всё кружева плетут словесные… Вон, глянь…

— «Приглашённое лицо, ежели это возможно, может прийти в сопровождении бойцовой собаки-охранника», — прочитал Ясен. — Вот же… Это они так на Сири намекают? Откуда они знают, что он вообще нашёл меня?

— Коротышки вообще многое знают, только молчат, — ответил Руквуд. — И действительно почти не вмешиваются в дела волшебников, скрупулёзно выполняя все пункты навязанного им договора. Маги их доверием не пользуются. Мне просто повезло — в своё время, когда я ещё служил в Отделе Тайн, я помог… скажем так, нескольким высокопоставленным гоблинам… избежать больших неприятностей. Колоссальная тогда подстава была, могла очередная гоблинская война начаться… Поэтому мне они доверяют несколько больше, чем другим.

— Всё понятно, Август, — серьёзно сказал Сириус. — Хорошо, хотели бойцовую собаку — будет им бойцовая собака. Только пусть не жалуются потом.

— Сири, — вздохнул Ясен, — только давай без лишней агрессии. Подраться мы всегда успеем.

— Не волнуйся, крестник, — заявил Сириус, — я буду сама кротость.

— И почему меня это настораживает? — задал риторический вопрос Ясен.

Впрочём на следующий день всё началось вполне гладко. Ровно в полдень Руквуд, Ясен и перекинувшийся не в симпатичного Бродягу, а в жутковатое чёрное красноглазое страшилище с аршинными клыками Сириус одновременно ухватились за цепочку… и в мгновение ока оказались во вполне комфортабельно обставленном кабинете, каждая деталь обстановки которого ненавязчиво шептала о богатстве.

Резная комфортабельная мебель чёрного дерева со вставками из сандала, стены, обитые кожаными обоями, настоящий персидский ковёр, из тех, что ткались маленькими девочками с тонкими пальчиками, чтобы узор был по-настоящему замысловатым, занавеси тяжёлого плотного шёлка, закрывающие фальш-окна. И восседающий за высоким столом гоблин в тщательно расчёсанном белоснежном парике с косицей и парчовом камзоле с бриллиантовыми пуговицами, вежливо склонивший голову при появлении гостей. Рядом со столом стоял другой гоблин — одетый попроще — всего-навсего бархатный камзол с золотым шитьём и пуговицами из рубинов, кюлоты в тон камзолу и белоснежные шёлковые чулки. Костюмы модников восемнадцатого века на гоблинах смотрелись феерично, но оригинально.

Это и были директор банка Остарр Гринготт и поверенный Руквудов Граххмарр.

Руквуд поклонился гоблинам и приветствовал их, Ясен, насколько возможно, повторил его действия. Гринготт благосклонно оскалился, и перед гостями мгновенно возникли три удобных кресла, что лишний раз доказывало, кого ждали гоблины.

Сириус с фырканьем принял свой обычный облик, приветствовал гоблинов и тоже уселся в кресло. Перед гостями тут же возник столик с чайником, тремя крохотными чашечками и небольшим блюдом странного вида сладостей, напоминавших лепестки цветов.

— Благодарим за угощение, — сказал Руквуд. — Нам бы с Лордом Малфоем встретиться.

— Прошу прощения за то, что ввёл вас в заблуждение, — остро улыбнулся гоблин, — но Лорд Малфой прибудет только через полтора часа. Так ему назначено. А сейчас я хотел бы поговорить с мистером Поттером. Поверьте, этот разговор будет полезным для обеих сторон. И я рад, что наши Видящие не ошиблись — вы действительно живы и пребываете в добром здравии, мистер Поттер.

— Пребываю, — невозмутимо ответил Ясен. — И каков предмет разговора?

— А о чём могут говорить гоблины? — зубасто улыбнулся Остарр Гринготт. — О деньгах, конечно же.

Ясен напрягся:

— Я вам что-то должен?

— Никоим образом, мистер Поттер, никоим образом, — доброжелательно отозвался директор банка. — Скорее, это мы вам должны. И я, как Глава Клана Гринготт и действующий директор банка намерен обговорить с вами выплату этого долга.

— Мерлин и Моргана! — вырвалось у Сириуса. — Вот это поворот! А я-то думал, что в этой жизни видел всё!

— На вашем месте, — проскрипел Остарр Гринготт, — Наследник Блэк, я бы занялся принятием собственного Рода и навёл бы порядок в его делах.

— Эмм… — замялся Сириус. — Я намерен это сделать в самое ближайшее время.

— Ваш поверенный напишет вам и назначит встречу, — более благодушным тоном отозвался гоблин. — В самое ближайшее время. Ваш Род слишком богат, Наследник Блэк, а богатство должно преумножаться.

Сириус мученически вздохнул, но спорить с гоблином не стал. А тот вновь обратился к Гарри:

— Видите ли, мистер Поттер, после вашего ареста в банк неожиданно заявился ваш так называемый опекун с завещанием, заверенным вашей магической подписью.

— Какой ещё подписью? — удивился Ясен. — Я ничего не подписывал.

— Магическая подпись делается с помощью волшебной палочки, Гарри, — тихо пояснил Сириус.

— Тем более я ничего такого не делал, — удивлённо сказал Ясен.

— Это так, — кивнул гоблин. — Ваш поверенный Крюкохват оказался излишне… легковерным, и это довело его до беды. Несчастный случай, знаете ли. Бывает… Но поверьте, его голова надёжно хранится в Галерее Отступников. А вашими счетами решил заняться я лично.

— Неважно… — дёрнул плечом Ясен. — То есть, благодарю вас, директор Гринготт. Но что же я и кому завещал?

— Половину капитала — семейству Уизли, весьма круглые суммы отдельно — Джиневре и Рональду Уизли, дом в Годриковой Лощине — Министерству, а мантию-невидимку — Альбусу Дамблдору. Вторую половину капитала должен был получить ваш опекун. К счастью, когда Крюкохват читал завещание, его услышал один из наших сотрудников — Биллиус Прюэтт, и он счёл нужным доложить об этом мне.

— Биллиус Прюэтт? — удивился Ясен. — Это кто… А, это был Билл Уизли!

— Не стоит называть достойного молодого человека именем его бывшей семьи Предателей Крови, — наставительно заметил гоблин. — Он давно уже не Уизли. И он совершенно правильно счёл действия своей… эээ… бывшей семьи неприемлемыми. Биллиус Прюэтт в отличие от многих вовремя вспомнил про Долг Жизни. Так что попытка ограбить вас была незамедлительно пресечена. Ваш так называемый опекун, который уже таковым не является в связи с вашей эмансипацией, сейчас находится в одном из наших подземелий, можете забрать его, ежели желаете.

— Вы что, Дамблдора заточили в подземелье? — поразился Ясен. — Как? Когда?

— Почему — Дамблдора? — выпучил глаза гоблин.

— Но как же… — удивился Ясен. — Мой магический опекун — Альбус Дамблдор…

Остарр Гринготт хрипло расхохотался:

— Дамблдор? Нет-нет, таковые обязанности по отношению к вам у него появлялись только тогда, когда вы находились в Хогвартсе, поскольку вы круглый сирота. Я имею в виду вашего постоянного опекуна — Вернона Смитфилда Дурсля. Забирать будете?

— Кого? — поразился Ясен. — Дядю Вернона? Так он знал о магии и о моих деньгах? Как так? Ничего не понимаю!

— Это весьма запутанная история, — заявил гоблин. — Думаю, нам всем стоит выпить ещё чаю.

Грязная посуда со столика исчезла, он вновь оказался накрытым, только теперь вместо печенья на подносике были крохотные — на один укус — пирожные, увенчанные сизыми от спелости ягодами ежевики. После того, как все, включая Остарра Гринготта и Грахмарра, которому наконец-то было дозволено сесть, выпили по чашке ароматнейшего чаю, директор банка начал рассказывать.

— После смерти ваших батюшки и матушки Визенгамот утвердил вашим опекуном Альбуса Дамблдора.

— Председателя этого самого Визенгамота, — проворчал Ясен.

— Именно так, юноша, — согласился гоблин. — И вышеупомянутый Дамблдор пробыл им до вашего одиннадцатилетия, после чего опекунство было переоформлено на вашего дядю, сквиба семьи Дож, получившего после ухода из волшебного мира фамилию Дурсль.

— Вот оно как… — протянул Ясен. — Но зачем?

— Кто знает все помыслы Дамблдора? Вернон Дурсль ни разу не показывался в Гринготтсе, деньги на ваши нужды мы перечисляли на его счёт в маггловский банк.

— И много перечисляли? — мрачно спросил Ясен.

— Сумму, приличествующую для расходов Наследника старинного Рода, — ответил Гринготт. — Тысячу галлеонов ежемесячно.

Ясен только присвистнул. Пять тысяч фунтов! Ничего себе дядюшка наваривался! А Гарри ходил в обносках и слушал попрёки! Теперь понятно, откуда эти груды подарков на день рождения Дадли! А он-то гадал, когда читал книгу, что за сверхприбыли у Дурсля в его фирме, если он может позволить себе покупать на слом столь недешёвые вещи.

— Сомневаюсь, что до меня доходил хотя бы кнат из этих денег, — задумчиво сказал он.

Сириус злобно оскалился, и казалось, был готов перекинуться и порвать Вернона Дурсля прямо здесь, не особо заморачиваясь.

— Так, с деньгами всё понятно, — вздохнул Ясен, жестом останавливая Бродягу. — Дурсль получал их всё время?

— Вплоть до того, как вы стали участником Турнира, — ответил Гринготт. — Введение вас в Турнир с совершеннолетними участниками обозначало вашу эмансипацию. Маги просто забыли древние законы, но мы-то, гоблины, помним… А уж когда вас заключили в Азкабан, сейфы были закрыты от всех, кроме вашего поверенного… И тут является этот Дурсль с завещанием…

— Но зачем Дамблдор проделал весь этот трюк с опекунством? — настойчиво спросил Ясен.

— Есть у меня некоторые соображения, — заявил Остарр Гринготт и продолжил свой рассказ.

Примечания:

Следующая глава — в среду.

Здоровья вам, мои дорогие!

— Но зачем Дамблдор проделал весь этот трюк с опекунством? — настойчиво спросил Ясен.

— Есть у меня некоторые соображения, — заявил Остарр Гринготт и продолжил свой рассказ. — Видите ли, юный мистер Поттер, магический опекун имеет очень большую власть над опекаемым. Такую же, как отец над своими детьми. В маггловском мире это уже изменилось, но в магическом — нет. Конечно, есть один нюанс — опекун может пойти против воли опекаемого и заставить его подчиниться… но Магия учитывает всё. И если решение опекуна наносит вред опекаемому — сама Магия накажет его за недобросовестность. А уж если ребёнок погибнет… Опекун получит такой откат, что хорошо, если жив останется.

— То есть Дамблдор был до одиннадцати лет моим опекуном по той простой причине, что мне не угрожало ничего серьёзного? Это он зря… Судя по тому, как обращались со мной мои родственники, вполне мог приключиться «несчастный случай» с летальным исходом.

— Но ему повезло, — заметил Гринготт. — Вы сумели дожить до одиннадцатилетия. К тому же, формально его было не в чем упрекнуть. Деньги на ваше содержание Вернону и Петунии Дурсль переводились более чем достаточные. А уж то, что он не проверял, куда расходуются эти средства… Светлый Добрый маг, верит всем… Вот и Дурслям поверил.

Ясен только иронически усмехнулся. А Остарр Гринготт продолжил свой рассказ:

— Однако когда вы, юноша, оказываетесь в школе — происходит непонятное. Казалось бы, теперь Дамблдор должен уделять вам большее внимание, но всё с точностью до наоборот. Дамблдор по-тихому слагает с себя опекунские полномочия и переоформляет их указом Визенгамота за собственной подписью на вашего родственника — сквиба Вернона Дурсля. Будь Дурсль магглом — такой фокус бы не удался, но он — сквиб, как и ваша тётушка. А их сын Дадли — маг, хотя и слабый. У него есть небольшие способности к менталистике, недостаточные для обучения ей, но вполне достаточные для того, чтобы манипулировать магглами.

— Интересно девки пляшут… — пробормотал Ясен сквозь зубы. В принципе — вполне возможно. Если вспомнить, с какой лёгкостью канонный Дадли вил верёвки из своих родителей и запугивал учеников в школе, запрещая дружить с «ненормальным уродом кузеном». А вот Гарри на эти манипуляции не поддавался, именовал кузена «свиньёй в парике»… Гарри прекрасно видел все кузеновы манипуляции, и это естественно — ведь магически Гарри был сильнее. А Дадли это чувствовал — сквибы магию, пусть и неосознанно, но чувствуют. Вот и бесился. И не случайно в каноне его отношение к Гарри в последней книге изменилось — мальчик просто сложил два и два, подумал и решил, что такой враг ему не нужен.

— С Дурслями всё понятно, — кивнул Ясен. — Но почему всё-таки Дамблдор снял с себя опекунство? Ведь так ему было куда легче мною манипулировать.

— А ему и так неплохо это удавалось. Вы ведь верили ему, Гарри?

— До второго курса он был для меня практически Богом… — вздохнул Ясен. — А потом случился василиск, и во мне проснулось критическое мышление. Но я старался это скрывать.

— Поверьте, это у вас получалось довольно долго только потому, что Дамблдор привык считать себя великим политиком и интриганом. А когда он понял, что вы можете сорваться с крючка, то вы оказались в Азкабане. Если бы на тот момент он оставался вашим опекуном — потерял бы в Магии неимоверно. А так… За всё пришлось расплачиваться Дурслям.

— Это как? — удивился Ясен. — С ними, вроде, всё в порядке.

— Именно что — вроде, — ехидно оскалился гоблин. — Думаете, мистер Поттер, почему Вернон Дурсль так быстро примчался за вашими денежками? Плохи у них дела, откровенно плохи. Фирма вашего непочтенного дядюшки разорена, у вашей тётушки — серьёзные нелады со здоровьем, дом заложен, оплату за школу Смелтингс они уже не могут вносить… да и держали вашего кузена там исключительно из-за щедрых пожертвований вашего дядюшки. А когда пожертвования прекратились — Дадли отчислили. Более того, он умудрился попасть в поле зрения маггловских авроров и сейчас пребывает в закрытом учебном заведении. Школа Святого Брутуса, кажется? Слыхали о такой?

— Слыхал, — кивнул Ясен. — Что-то вроде тюрьмы для малолетних преступников, только с образовательным уклоном. Но вы, однако, столько узнали об этой семейке… Откуда?

— Так ваш дядюшка нам и рассказал… — ответил гоблин. — Веритасерум — он и на сквибов распрекрасным образом действует.

— Но как он умудрился разориться так быстро? — удивился Ясен. — По маггловским меркам ему весьма солидные суммы перечисляли.

— Привычка жить широко… — философски заметил гоблин. — Деньги им столько лет поступали… Они и представить себе не могли, что они когда-нибудь кончатся. К тому же Петунья и понятия не имела обо всей сумме. Половину ваш дядюшка благополучно прикарманивал.

— Он что, играл? — удивился Ясен.

— Никак нет, — ответил гоблин. — Ваш дядюшка повстречал прекрасную ликом особу, влюбился и последние лет шесть фактически жил на две семьи. Мисс Эвангелина Кармини, дочь итальянского эмигранта и весьма ушлая особа. Очень хорошо умеет очищать счета влюблённых в неё болванов, этого не отнять. К тому же она родила девочку и заверила вашего дядюшку, что это его дочь. Так что он ей ежемесячно неплохие деньги отваливал на доченьку… не ведая о том, что мисс Кармини уже переводят деньги на эту же доченьку ещё трое мужчин… весьма состоятельных.

— Ай, молодец дамочка! — восхитился Ясен. — Но у меня вопрос — с какого перепугу дядюшка припёрся за деньгами, если я был ещё вполне себе жив. Завещание, насколько мне известно, вступает в силу после смерти владельца.

— А за это благодарите мистера Дамблдора, — вздохнул гоблин. — И вашего поверенного Крюкохвата.

— А Крюкохват-то здесь при чём? — спросил Ясен. — Или он был в доле со Светлейшим?

— Определённо, — согласился Гринготт. — И этот факт покрывает наш банк несмываемым позором. Видите ли, мистер Поттер, маги и гоблины долго были врагами, да и сейчас не водят большой дружбы. Но Договор, заключённый после последней гоблинской войны, когда в наших руках оказались финансы Магической Британии, требует от нас честности. И мы не вмешиваемся в дела волшебников, но свои дела ведём честно. Крюкохват нарушил этот принцип, за что и поплатился. Видите ли, существует два вида завещаний магов. Первый вид вступает в действие после смерти завещателя и никак иначе. Второй — не только после смерти, но и в случае пожизненной недееспособности завещателя. Заключив вас в Азкабан до конца жизни с формулировкой: «не подлежит пересмотру и обжалованию», Визенгамот сделал вас пожизненно недееспособным. Формально условие было соблюдено — вот Дурсль и решил попытать счастья.

— Дурдом на выезде… — высказался Ясен.

— Не смею спорить, — согласился гоблин. — Увы, будь ваша магическая подпись подлинной — вы были бы сейчас не богатым Наследником, а нищим сиротой. И всё по закону.

— Понятно, — вздохнул Ясен. — Но, возвращаясь к вопросу об опекунстве… Если Дамблдор передал его — значило ли это, что он вообще не планировал оставлять меня в живых?

— Вы на удивление быстро схватываете главное, мистер Поттер, — заявил Гринготт, глядя Ясену прямо в глаза. — Для меня совершенно очевидно, что Альбус Дамблдор хотел вашей погибели. И ведь он почти добился своего, не так ли?

— Так, — ответил Ясен. — Но всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. Однако у меня есть ещё вопрос. Многоуважаемый Гринготт, а с чего вы вдруг так озаботились судьбой сироты, до которого никому не было никакого дела?

— Хороший вопрос, мистер Поттер, — прокряхтел в ответ Гринготт. — Очень хороший. И я отвечу на него честно, поскольку считаю, что вы заслуживаете честного ответа. Мы не любим магов, мистер Поттер. За всю историю гоблинского рода мы не раз сражались с ними… но всякий раз проигрывали. Последнее поражение обескровило нас… но и маги тоже серьёзно пострадали, вследствие чего и появился Договор между магами и гоблинами. Мы всё ещё не любим магов, но финансовые дела ведём честно. И до тех пор, пока Договор не будет нарушен магами — так и будет. Теперь конкретно про вас, мистер Поттер. Видите ли, вы являетесь победителем Тёмного Лорда Волдеморта, установление диктатуры которого грозило гибелью не только многим весьма достойным магам, но и нам. Лорд Волдеморт перед своей гибелью вынашивал планы уничтожения гоблинского сообщества — об этом мы знаем совершенно точно.

— А у него была такая возможность? — спросил Руквуд. — Уничтожить вас?

— Была, мистер Руквуд, — устало прикрыл глаза Гринготт. — И он очень хорошо хранил свою тайну, если Пожиратель из Ближнего Круга ничего не знает об этом.

— Не знаю, — спокойно подтвердил Руквуд. — Ни со мной, ни с кем другим из Ближнего Круга Лорд подобных планов не обсуждал.

— Верю, — кивнул Гринготт. — Нас, гоблинов, уничтожить очень нелегко, но есть одна вещь, дающая такую возможность. И этой вещью завладел Лорд Волдеморт.

— Даже спрашивать не буду, что это за вещь… — пробормотал Сириус в сторону.

— И правильно, потому что я всё равно не отвечу, — отозвался гоблин. — Это древнее, тёмное знание, попавшее в руки недоучки.

— И эта угроза… Она существует до сих пор? — спросил Ясен.

— Нет, — покачал головой гоблин. — Мы получили возможность вернуть артефакт в ту самую ночь на Хэллоуин, когда вы стали сиротой, мистер Поттер. Так что у нас появился Долг Жизни перед вами. Но мы не сразу это поняли. Именно поэтому мы не пытались в дальнейшем вмешиваться в вашу судьбу, полагая, что маги смогут позаботиться о сироте. К тому же ваш поверенный Крюкохват вступил в преступный сговор с Альбусом Дамблдором и долгие годы умудрялся замалчивать истинное положение вещей.

— А вот не надо всё валить на Крюкохвата, — сказал Ясен. — Просто вас, гоблинов, проблемы сироты не касались, у вас и отмазка удобная есть. «Гоблины не вмешиваются в дела волшебников», так? Так с чего вы так внезапно обеспокоились Долгом Жизни? Жили же до этого, не тужили.

— Мы почувствовали Волю Магии, — уклончиво ответил Гринготт.

— Ага, — хмыкнул Ясен, — так проклятие и до вас добралось? Вот теперь мне понятна ваша внезапная доброта.

Остарр Гринготт устало вздохнул:

— Добралось. Да. Наши сотрудники начали болеть и слабеть. Они вынуждены постоянно отлучаться с рабочих мест, нам пришлось увеличить штат на поверхности, а это экономически невыгодно. К тому же начали болеть детёныши, наши зельевары не справляются с варкой необходимых зелий, не хватает ингредиентов. Сначала мы думали, что вернулась Гоблинская Чума, но симптомы не совпадали. А потом один из наших целителей, работая в библиотеке, наткнулся на свиток с описанием похожих симптомов. Он внимательно прочёл их и убедился, что наши внезапные недомогания и болезни — это не Гоблинская Чума, а проклятие вследствие нарушенного Долга Жизни перед магом или магами. Но наш Совет был в недоумении — ничего подобного в их Скрижалях не числилось. Началось расследование, и оно привело к следующему результату. Единственный маг, перед которым у народа гоблинов имеется Долг Жизни — это вы, мистер Поттер. И мы готовы на всё, лишь бы вы признали этот Долг погашенным.

«Эк их припекло, — усмехнулся про себя Ясен. — И что ж это такое заковыристое? Странно, маги вроде бы не все страдают от проклятия, а гоблины — так все разом? С чего бы?»

После пары осторожных вопросов ему удалось выяснить, в чём была закавыка. Гоблинское сообщество было куда более архаичным, чем даже сообщество магов, и держалось на клятвах и коллективной ответственности. Что, в принципе, было логично — без этого между воинственными зеленошкурыми началась бы такая грызня, что никаких войн с магами не понадобилось бы — они бы с успехом уничтожили себя сами. Но в своё время Клан Гринготт сумел так повязать все остальные гоблинские Кланы, что те и пикнуть не смели, и успешно рулил уже далеко не первый и даже не десятый век. Увы, но когда Ясен произнёс своё проклятие, оно коснулось всех гоблинов. Сначала от проклятия страдали только взрослые, потом, поскольку ситуация не улучшилась, начали болеть детёныши. Подчинённые Кланы, не чувствующие за собой никакой вины, стали выкатывать претензии к Гринготтам и среди зеленошкурых всерьёз назрело то, что советские учебники по истмату именовали «революционной ситуацией». В том смысле, что верхи не могут, а низы не хотят терпеть дальше.

Так что Гринготты, чье положение серьёзно пошатнулось, реально были готовы оказать любую помощь, не заморачиваясь её пределами и стоимостью. Ясен мысленно потёр ручки. Кто-кто, а гоблины могли оказать очень серьёзную помощь… а на Министерство с такой поддержкой можно было и плюнуть в полёте. Гоблины его не выдадут никогда.

К тому же грызня между гоблинами могла вылиться в очередную ненужную войну, а у Магической Британии и без того хватало забот. Да и детёнышей было жаль, честно говоря. Кто-кто, а дети не должны страдать из-за дурости родителей и нарушенных ими клятв.

— Я всё понял, уважаемый директор, — спокойно сказал Ясен. — И готов принять от вас исполнение Долга жизни взамен на вашу клятву от имени всех гоблинов оказывать мне необходимую помощь в делах. Срок вашей помощи я не оговариваю.

— Всё, что пожелаете, мистер Поттер. Деньги, артефакты, другая поддержка… Вы можете требовать всё, кроме явно силовых методов. Наш давний Договор с магами исключает это. Увы… Но я принесу вам любую клятву, более того, официально вы будете именоваться Почётным Гоблином и обладать теми же правами, что и любой знатный гоблин Клана Гринготт.

Ясен услышал, как Сириус за его спиной старательно превратил смех в кашель. Да уж, Почётный Гоблин — это неимоверно круто. Но, с другой стороны, это ведь всё очень серьёзно. Убийственно серьёзно.

— Благодарю вас за оказанную честь, — сказал Ясен. — И прошу дать мне время на обсуждение клятвы. Я хотел бы переговорить наедине с моим крёстным Сириусом Блэком и присутствующим здесь мистером Руквудом. Они помогут мне выработать нужную формулировку.

Остарр Гринготт только вздохнул тяжко, но согласился немедленно.

Беседа Ясена с Сириусом и Руквудом была недолгой, но насыщенной. Сириуса в своё время начали готовить к наследованию Рода, так что в магическом праве он разбирался неплохо, а обладающий прекрасной памятью и живым умом Руквуд так и просто был ходячей энциклопедией.

«И эти столь многообещающие маги погибли в каноне так бездарно», — мысленно вздохнул Ясен, вслушиваясь в замысловатые словесные конструкции, которые предлагал Руквуд.

В итоге клятва была предложена и принесена. В ответ на это Ясен поклялся, что признаёт Долг жизни исполненным, но только до тех пор, пока данная клятва не будет нарушена. Остарр Гринготт сначала поморщился, но справедливость требований признал. И в тот самый момент, когда Ясен закончил говорить, на лице старого гоблина отразилось несказанное облегчение.

— Оно ушло! Проклятие ушло! Благодарю вас, мистер Поттер! Наследник Поттер! Я прикажу принести Кольцо Лорда! Оно признает вас, это несомненно!

— Погодите-погодите, — остановил гоблина Ясен. — Кольцо надеть я ещё успею. А пока побуду просто мистером Поттером.

— Как пожелаете… — вздохнул гоблин. — Но я скажу вам то же самое, что и вашему крёстному… Деньги должны работать, а вы теперь можете вплотную заняться собственными финансами…

— Займитесь ими пока что вы, уважаемый господин Гринготт, — флегматично ответил Ясен. — А у нас тут пока Волдеморт не пуган.

— Чем я могу помочь? — понятливо кивнул головой старый банкир.

— Сейчас? Сейчас мне необходимо переговорить с Лордом Люциусом Малфоем. Это первое. Прошу прислать мне в ближайшее время сведения о состоянии здоровья и перспективах излечения некоего Гилдероя Локхарта. Это второе. Прошу вас собрать как можно более точную информацию о Турнире Трёх волшебников, а также о нынешнем местонахождении Гермионы Грейнджер и Рональда Уизли. Это третье. Мне нужна краткая аналитическая справка о всех действиях Пожирателей Смерти на территории Магической Британии в период после воскрешения Тёмного Лорда Волдеморта. Это четвёртое. И, наконец, мне нужны все, я повторяю — все сведения об Альбусе Дамблдоре и его связях со сквибом по имени Вернон Дурсль, а также справка о материальном положении семьи Дурсль. Это пятое.

— Хорошо, — кивнул гоблин, — когда вам будет нужна эта информация?

— Вчера, — отозвался Ясен.

— Понятно, — снова кивнул гоблин. — Люциус Малфой уже ждёт встречи с вами… и весьма нервничает. Это первое. Информацию по пунктам два, три и четыре вы получите в течение трёх дней. А вот с пятым придётся попотеть, но наша разведывательная служба постарается уложиться в кратчайшие сроки.

— Кратчайшие — это сколько? — нахмурился Ясен. — Месяц?

— Упаси нас Прародители! — ответил Гринготт. — Неделя, максимум десять дней.

— Хорошо, — кивнул Ясен. — Это меня устраивает.

— Обращайтесь в случае необходимости, — сказал Остарр Гринготт. — Мы выполним всё. И вот, возьмите, мистер Поттер.

С этими словами гоблин протянул Ясену золотой браслет изумительной работы, словно сделанный из тысяч тонких чешуек-лепестков.

— Что это? — удивился Ясен.

— Многофункциональный артефакт, — пояснил Гринготт. — Портал в банк из любого места. Вы окажетесь в комнате для секретных переговоров. Кроме того, это подтверждение вашего высокого статуса среди гоблинов. Вы можете показать его любому гоблину — не только в Британии, везде, — и потребовать всё, что вам необходимо. Ваше требование будет выполнено.

— Благодарю, — вежливо сказал Ясен, пряча браслет в карман. — А теперь мы хотели бы всё-таки встретиться с Лордом Малфоем. Всего доброго, директор Гринготт.

— И вам, мистер Поттер, и вам…

* * *

Люциус Малфой и в самом деле нервничал. Внешне это, правда, выражалось только в том, что он беспокойно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.

Увидев входящих Гарри, Сириуса и Руквуда, Малфой замер. Но отмер довольно быстро, вежливо поприветствовав всех троих. Выдержка у белобрысого Лорда была железная. Он ничем не показал своего удивления, увидев Руквуда и Ясена, вроде бы сгинувших вместе с Азкабаном, и своего считающегося беглым родственника. Ясен, кстати, отметил, что сиятельный Лорд выглядит не лучшим образом. Нет, держался он по-прежнему безукоризненно, одежда была дорогой и стильной, но под глазами Малфоя залегли синеватые тени, с которыми не справлялись чары Гламура, а пальцы его слегка подрагивали. Похоже, пребывание под одной крышей с Лордом — то ещё испытание…

— Прошу прощения, Лорд Малфой, за то, что заставили вас ждать, — начал Ясен. — Но у нас возник срочный вопрос, который было необходимо разрешить.

— Ничего, ожидание было недолгим, — отозвался Лорд Малфой. — И сейчас мне очень интересно, каким образом вам, мистер Поттер, удалось оказаться здесь… и как получилось, что никто в Министерстве ни сном ни духом не ведает, где вы.

— Это долгая история, — ответил Ясен, — которая отнюдь не является предметом нашей беседы. Возможно, в своё время я и посвящу вас в подробности… но не сейчас. У меня к вам встречный вопрос — вы в восторге от гостя, который сейчас обосновался в вашем мэноре? Хотите ли вы продлить его пребывание там?

Малфой скрипнул зубами, явно готовясь высказать что-то нелицеприятное, но всё-таки сдержал себя и ответил:

— Нет. Это ответ на оба ваших вопроса. К сожалению, от моего желания не зависит почти ничего. У меня связаны руки.

— И вы полностью финансируете вашего гостя? — продолжал давить Ясен.

— Я вынужден это делать, — отрезал Малфой. — Повторяю — у меня связаны руки.

— Это вы про Метку, что ли? — хмыкнул Ясен. — Мистер Руквуд, будьте добры, покажите своему бывшему коллеге вашу руку.

Ехидно ухмылявшийся Руквуд молча закатал рукав и показал Малфою чистое предплечье. Тот остолбенел:

— Но как?! Ради Мерлина — как?!!

— А вот с этого момента, — наставительно сказал Ясен, — нас ждёт очень серьёзный разговор.

Примечания:

Следующая глава — в субботу. Увы, всё никак не удаётся вылечиться...

Ехидно ухмылявшийся Руквуд молча закатал рукав и показал Малфою чистое предплечье. Тот остолбенел:

— Но как?! Ради Мерлина — как?!!

— А вот с этого момента, — наставительно сказал Ясен, — нас ждёт очень серьёзный разговор.

Но сиятельный Лорд Малфой, похоже, на некоторое время просто выпал из реальности. Он смотрел на чистое предплечье Руквуда с таким выражением лица, с каким диабетик смотрит на вкуснейший торт в витрине кондитерской. Хорошо, хоть гоблины понимали, что их клиенты во время переговоров могут внезапно впасть в сильное душевное волнение, и оставили на столике графин с водой и несколько стаканов. Ясен, не чинясь, налил водички и протянул Малфою:

— Выпейте, сэр. И придите в себя, ради Мерлина. Вы же Малфой.

Лорд Малфой машинально кивнул, осушил стакан одним глотком и тихо спросил:

— Кто?

Руквуд и Сириус, с усмешкой наблюдавшие за этим цирком на выезде, молча показали на Ясена.

— Но как, мистер Поттер? — выдавил Малфой.

— Неважно, — пожал плечами Ясен. — Важно, что я могу освободить вас от этого клейма. Чисто теоретически для этого нужно немногое. Основную работу я уже проделал.

— И что вы хотите за это, мистер Поттер? — спросил Люциус.

— Неправильный вопрос, — уголком рта усмехнулся Ясен. — А правильный вопрос таков: а что вы готовы отдать за это, Лорд Малфой?

— Всё, что в моих силах, мистер Поттер… — каким-то тусклым, безнадёжным голосом произнёс Малфой. — Деньги я могу заработать легко. А вот свобода… Но я готов был терпеть всё, лишь бы опасность не угрожала моим близким. Однако сейчас я отчётливо понимаю, что моего сына от Метки не спасёт ничто. Даже моя смерть. Так что говорите ваши условия, мистер Поттер. Став свободным, я смогу защитить Нарциссу и Драко.

— Мне не нужны ваши деньги, Лорд Малфой, — спокойно ответил Ясен. — Знаете, я твёрдо намерен отправить к праотцам вашего Лорда. Они его давно заждались, небось уже прогулы ставят. Тем более, что ваш восставший лидер — уже не человек. Он лич. Ходячее умертвие. И надеяться на то, что он станет более адекватным, не стоит. Его просто необходимо упокоить.

— Значит, лич… — вздохнул Малфой. — Я догадывался… но боялся себе признаться, что догадываюсь. Но что же мне делать?

— А вы готовы рискнуть? — спросил Ясен. — Или предпочтёте, чтобы свободу вам поднесли на блюдечке с голубой каёмочкой?

— Готов, — криво усмехнулся Люциус. — Мой отец всегда говорил: «Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — сделай это сам».

Ясен кивнул:

— Я услышал вас. Покажите вашу Метку, Лорд Малфой.

Люциус послушно закатал рукав и показал предплечье. Ясен молча провёл рукой над татуировкой. Интересно, эта Метка выглядела вполне активной, хотя с уходом магической змеи тоже должна была медленно исчезнуть, как это произошло с Метками бывших Пожирателей в Азкабане.

Ясен нахмурился. Что же здесь не так? Он ещё раз провёл рукой над Меткой, сосредоточился и кивнул сам себе. Активность Метки была… какой-то не такой, что-то в ней чувствовалось холодное и мёртвое, точнее Ясен объяснить не мог.

— Ваша Метка функционирует так же, как и раньше? До развоплощения Лорда? — спросил Ясен.

Малфой задумался и выдал:

— Не совсем. Сейчас её воздействие стало… скажем так… куда болезненнее. И я всё время ощущаю холод. Не слишком сильный, но всё-таки. А с недавних пор это ощущение усилилось. Очень неприятно.

— Понятно, — кивнул Ясен. — Видите ли, вам крупно не повезло, Лорд Малфой. По идее, когда я лишал Меток ваших бывших коллег, то должны были исчезнуть и ваши. Но вы постоянно находились рядом с личем, как и другие члены Внутреннего круга, не пребывавшие в Азкабане. И на ваши Метки воздействовала его мёртвая энергия. И ваши Метки… не знаю, как это лучше сказать… мутировали. Они уже не такие, как были раньше. Вы теперь связаны с Лордом напрямую, а тот холод, что вы ощущаете — это постоянный отток вашей Магии. Пока лич относительно вменяем, он не будет высушивать вас. Вы ему нужны. Но этого нельзя сказать об остальных членах вашей семьи. Вы меня понимаете?

Побледневший как мел Люциус закивал, показывая, что понимает, и очень даже хорошо понимает.

— И ничего нельзя сделать? — горько спросил белобрысый Лорд.

— Отчего же нельзя? — жизнерадостно поинтересовался Ясен. — Можно. Хоть сейчас. Но сначала ответьте на два вопроса. Первый — где сейчас ваши жена и сын?

— Драко в Хогвартсе. Нарцисса в Малфой-мэноре, — ответил Люциус. — А каков ваш второй вопрос?

— Собираетесь ли возвращаться в мэнор?

— Конечно, — ответил Люциус. — Я же не могу сбежать, бросив жену и сына.

— Значит, собираетесь, — кивнул Ясен. — А у вас хватит фантазии представить, что сделает с вами ваш Лорд, когда поймёт, что Метка исчезла?

Похоже, у сиятельного Лорда с фантазией было всё в порядке — он из просто бледного стал синеватым, как снятое молоко.

— Но что же тогда делать? — спросил Малфой.

— Что делать? Скажите прямо, многие ли члены Внутреннего круга по-прежнему преданы Лорду и хотят служить ему? — спросил Ясен. Люциус медленно покачал головой:

— Нет. Преданы Лорду только Барти Крауч-младший и Питер Петтигрю. Первый — чокнутый фанатик, второй прекрасно понимает, что без Лорда его порвут на сотню маленьких крысят. Очень много желающих, знаете ли.

— Я готов присоединиться к этим желающим, — холодно улыбнулся Ясен. — Где выдают первый номер? Согласитесь, Лорд Малфой, у меня больше прав на эту крысу, чем у кого-то ещё.

— Да, конечно… — растерянно произнёс Малфой. — Но я не понял — что делать-то?

— А вы поговорите со своими соратниками, — сказал Ясен. — А потом свяжитесь со мной и пригласите меня в мэнор. Я сниму Метки… и разбирайтесь с вашим Лордом сами. А я — целитель, мне руки пачкать не положено. Надеюсь, Барти с Петтигрю вы до этого нейтрализовать сможете?

— Вполне… — пробормотал Люциус, из глаз которого стала исчезать стылая безнадёжность. — План, конечно, так себе, но может получиться. Очень даже может! Но сейчас… Лорду срочно понадобились деньги… Как я вернусь с пустыми руками?

— Элементарно, — ответил Ясен. — Скажите ему, что гоблины затеяли срочный аудит счетов особо почётных клиентов и что это займёт не менее недели. Гоблины вам соответствующую бумагу дадут, так что все претензии к ним. А штурмовать Гринготтс Лорд не пойдёт, будь он хоть трижды чокнутый лич.

— Однако… — поднял бровь Малфой. — Гоблины могут такое сделать по одной вашей просьбе?

— Что поделаешь… — возвёл очи горе Ясен. — Угнетённые стремятся помогать друг другу.

Выражение сиятельного лица Лорда Малфоя после этой фразы было бесценно.

Полчаса спустя, немного подработав план и принеся взаимные клятвы, высокие договаривающиеся стороны разошлись весьма довольные друг другом. Точнее, ушёл Малфой, а Ясен, чувствовавший себя, словно выжатый лимон, откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Гарри, что с тобой? — забеспокоился Сириус.

— Ничего, — ответил Ясен. — Просто устал немного. Как-то утомили меня все эти разговоры.

— Неудивительно, — проворчал Руквуд. — Я постарше вас буду, мистер Поттер — и то еле на ногах держусь.

— О, Мерлин, — вздохнул Сириус. — Гарри, ты ведёшь себя как взрослый, и мы забываем, что ты ещё по сути ребёнок, хоть гоблины и признают тебя совершеннолетним. Тебе нужно отдохнуть. Август, это не магическое истощение?

— Обычная усталость, — констатировал бывший невыразимец. — Но отдохнуть и впрямь нужно. Возвращаемся в Лестрейндж-мэнор?

— Пожалуй, — согласился Ясен, которому всё сильнее хотелось спать. — Хотя… я ж ещё хотел с Верноном пообщаться.

— Завтра пообщаешься, — твёрдо сказал Сириус. — Ты и впрямь с ног валишься. А Вернону в гоблинских подземельях ничего не сделается. Сидел — и ещё посидит.

Последние слова Сириуса Ясен услышал, уже засыпая.

Проснулся он в Лестрейндж-мэноре трое суток спустя и обнаружил рядом Алекто Кэрроу. Ясен улыбнулся. Невысокая тихая некрасивая женщина, ничуть не похожая на канонную садистку, ему нравилась. Удивительно было, как ЭТУ Алекто занесло в Пожиратели — Ясен чётко видел, что она и Круцио произнести не в состоянии, не то что хладнокровно заавадить кого-нибудь. И за что она оказалась в Азкабане, куда отправляли самых отъявленных? Просто по наличию Метки на руке и невозможности откупиться? Похоже, что так, Ясен уже прекрасно знал, что Кэрроу бедны, как церковные мыши, их семейный сейф в Гринготтсе давно показал дно, мэнора у них не было, правда, сохранился дом, стоящий на Источнике, и Камень Рода, но сейчас он спит, и вряд ли ещё не оправившиеся после Азкабана брат и сестра смогут пробудить его в ближайшее время. При всём при этом некрасивая Алекто держалась с удивительным достоинством и не терялась рядом с красавицей Беллой, хотя всегда была одета в одно-единственное серое платье с белым воротничком и манжетами — подарок Беллы. Кстати, мадам Лестрейндж вполне могла бы подогнать Алекто хоть целый гардероб, что и предлагала, но Алекто согласилась только на одно-единственное платье. Но и в нём она производила впечатление хорошо одетой и уверенной в себе женщины. Но всё-таки, за какие же достоинства её приблизил Лорд?

— Вы проснулись, Гарри? — спросила Алекто Кэрроу, заметив его улыбку.

— Похоже, что да, — ответил Ясен. — А с чего вдруг понадобилось дежурить у моей постели? Я же ведь просто спал.

— Трое суток, — кивнула Алекто. — Поэтому мы все несколько… забеспокоились.

— Ого! — поразился Ясен. — С чего бы вдруг такая сонливость? Конечно, переговоры были довольно утомительными, но раньше я за собой такого не замечал.

— Банк Гринготтс — насыщенное магией место, — пояснила Алекто. — Причём магия там разная. Гоблинская, человеческая, даже магия волшебных существ. Услугами Гринготтса пользуются не только маги.

— И? — удивился Ясен.

— В вас окончательно пробудился целительский Дар, — пояснила Алекто. — Теперь вы истинный целитель, Гарри.

«Мне показалось, или я таковым уже и пребывал? — подумал Ясен. — И исцелял вполне успешно. Или это — чтобы дар окончательно легализовать?»

— Это… ведь хорошо, правда? — неуверенно спросил он.

— И да, и нет, — ответила Алекто.

— В смысле? — вырвалось у Ясена. — Что ж тут плохого-то?

— Сначала — о хорошем, — вздохнула бывшая Пожирательница. — Истинный целитель может вылечить практически все, стоит ему только пожелать. Согласно преданиям, он может даже воскресить мёртвого, если смерть произошла недавно. Если верить дошедшим до нас сведениям, Иисус из Назарета, которого магглы считают сыном Божьим, был истинным целителем.

— Воскрешение Лазаря и дочери Иаира… — пробормотал Ясен. — Причём Лазаря он смог воскресить уже спустя довольно длительное время…

— Рада, что вы в курсе, — вздохнула Алекто. — И тут у нас начинаются проблемы. Истинный целитель не может никому причинить вреда. Даже своим врагам.

— То есть не быть мне боевым магом, — констатировал Ясен.

— Не только, — вздохнула Алекто. — Вы не сможете применить Боевые заклятья даже для самозащиты. Дар истинного целителя весьма строг.

— Ёшкин кот! — вырвалось у Ясена. — Да это всё равно, что мишень у себя на спине нарисовать и так разгуливать!

— Вот-вот, — печально вздохнула Алекто. — Неужели вы думаете, Гарри, что маг настолько могущественный, что мог воскрешать мёртвых, не сумел бы избежать такой печальной участи, как распятие? Сумел бы, и легко. Просто он не мог причинить вреда никому из тех, кто вёл его на казнь, кто проклинал его по дороге, кто прибивал его руки и ноги к кресту… Вот и получилось всё, как получилось. Хорошо хоть его ученики не растерялись и вовремя сняли его тело с креста. Иначе Иисус умер бы по-настоящему.

— А он не… — от рассказываемой Алекто спокойным голосом совершенно невероятной истории у Ясена начал заходить ум за разум.

— Конечно, нет, — улыбнулась Алекто. — Маг такого уровня могущества вполне может сделать так, что все примут его за мёртвого. Правда, из Палестины ему пришлось уехать… подальше. Вместе с любимой, Марией Магдалиной.

— Всегда думал, что в «Коде да Винчи» есть рациональное зерно… — пробормотал Ясен.

— Что? — удивилась Алекто.

— Нет, это я о своём, — вздохнул Ясен. — А куда он уехал?

— Неизвестно, — пожала плечами Алекто. — Возможно, на Восток. Дальнейшая судьба этого великого целителя неизвестна.

— Потрясающе… — вздохнул Ясен. — Ну что ж, будем исцелять. И надеяться, что крест в тридцать три года — это не для меня. Значит, проклясть я больше никого не смогу. Ну что ж, будем обходиться тем, что имеем.

«Вот всегда знал, что за кучей плюшек следует какая-нибудь подлянка. Ну, госпожа Смерть, спасибо тебе огромное…» — сердито подумал он, и готов был поклясться, что услышал в ответ странное хихиканье и насмешливое: «А вот не зазнавайся!»

— И это всё, что вы можете сказать, мистер Поттер? — поразилась Алекто.

— А что ещё сказать? — вздохнул Ясен. — Знаете, мисс Кэрроу, я никогда не испытывал желания сражаться с мировым злом. Но именно эту роль мне старательно навязывали всю сознательную жизнь. Так что я займусь тем, что мне по силам. И просто буду осторожнее.

— Но если Лорд узнает…

— А откуда, позвольте вас спросить? — хмыкнул Ясен. — Кто знает о том, что со мной произошло?

— Только мы, ваш крёстный и мистер Люпин, — ответила Алекто.

— И кто из вас сможет или захочет об этом рассказать? — продолжил Ясен.

Алекто медленно покачала головой.

— Ну, вот, — заявил Ясен. — Да и сколько там осталось того Лорда? Думаю, что эту проблему мы вскорости решим. А вот другая — Светлейший — посерьёзнее будет. Но проблемы нужно решать по мере их поступления. Кстати, мисс Алекто, раз уж мы так хорошо беседуем, не просветите ли меня, что произошло за эти три дня? Ведь не могло не произойти…

— Люциус Малфой прислал письмо с просьбой о встрече, — начала перечислять Алекто Кэрроу. — Гоблины интересуются, что делать с вашим… ммм… родственником и не стоит ли его придавить по-тихому — уж больно неприятный тип. Рита Скитер написала очередную статью об исчезновении Азкабана. Теперь она уверена, что его захватили недобитые Пожиратели Смерти, сумевшие подкупить дементоров. И эти самые Пожиратели держат в плену Гарри Поттера и подвергают зверским пыткам вместо завтрака, обеда и ужина.

— Ну, Рита, ну флюгер… — не удержался Ясен. — Эта женщина явно хочет умереть молодой, раз красивой уже не получится.

Алекто застенчиво улыбнулась шутке Ясена и продолжила.

— Ещё одно письмо на ваше имя прислал Остарр Гринготт. Открыть его можете только вы, Гарри.

— Хорошо, — кивнул Ясен. — Видимо, это отчёт о состоянии здоровья Гилдероя Локхарта. Прочту, когда встану. Это всё?

— Нет, — покачала головой Алекто. — Ещё одно письмо для вас принёс сокол. Из Франции. К нему был приложен экземпляр французской ежедневной магической газеты. Вот её мы смогли прочитать. Альбус Дамблдор временно отстранён от руководства Международной Конфедерацией Магов. В «Ежедневном Пророке» об этом пока не сообщалось.

— Спасибо, мисс Кэрроу, — поблагодарил Ясен. — И за то, что вы ухаживали за мной — тоже.

— У вашей постели дежурили все, особенно ваш крёстный, — улыбнулась Алекто. — Мне просто повезло, что вы проснулись в моё дежурство.

— Всё равно спасибо, — отозвался Ясен. — А теперь я хотел бы встать. Трое суток отдохнул — пора и за дела.

Но в этот самый момент дверь открылась и в неё ворвался чёрный пёс. Пёс немедленно вспрыгнул на кровать, облизал Ясену лицо, весело гавкнул, спрыгнул с кровати, завертелся волчком и превратился в Сириуса.

— Слава Мерлину! — воскликнул он. — С тобой всё в порядке, Гарри!

— В полном, — подтвердил Ясен.

— Я сказала ему… — начала Алекто.

— Ты не сильно расстроился, Гарри? — обеспокоенно спросил Сириус.

— Чем? — хмыкнул Ясен. — Это ведь, как я понимаю, Дар?

— Редчайший… — вздохнул Сириус. — Но ведь ты теперь в опасности…

— Сириус, я всю жизнь был в опасности, — ответил Ясен. — Не стоит раздувать слона из мухи. И вообще — мне пора вставать и заняться делами. Письмо Люциуса прочитать. В Мунго попасть. Ну, и с дядюшкой пообщаться, конечно же. Ты со мной, Бродяга?

— А как же! — бодро отозвался Сириус. — Теперь тебе одному никак нельзя!

— В душ — можно! — страшным шёпотом произнёс Ясен. Сириус расхохотался и исчез из комнаты, прихватив Алекто. А Ясен, уже в душе, озадачил себя неожиданным вопросом: а что в этой реальности с крестражами Тёмного Лорда? Где они?

Примечания:

Следующая глава во вторник.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Первым делом Ясен прочитал письмо Люциуса. Письмо, написанное идеальным почерком сиятельного Лорда… Ну ладно, почти идеальным, лёгкий тремор руки не в счёт, Волдеморт явно был недоволен перекрытым деньгопроводом, вот и отыгрался на белобрысом Лорде… Так вот, письмо Люциуса Малфоя заверяло, что все выжившие члены Внутреннего Круга совсем не против поступившего предложения, а точнее — двумя руками за. И готовы принести соответствующую клятву. Так что ровно через неделю, в полночь, он, Люциус Малфой, откроет доступ в Малфой-мэнор. Раньше не получится, ибо сейчас в мэноре гостят самые отмороженные оборотни из стаи Сивого, а с этими тварями очень сложно договориться. Но ровно через шесть дней Лорд отсылает этих отморозков с каким-то поручением на континент, вроде бы в Магическую Францию. В качестве охраны драгоценной тушки Лорда остаются егеря и некоторое количество членов Внешнего Круга. Но их Люциус с компанией обязался нейтрализовать, как и Барти с Петтигрю. В общем, дело за малым — Гарри Поттер является, снимает Метки, а уж остальное Пожиратели, которым осто… чертел лич в качестве руководящей и направляющей силы, обязуются сделать сами, но вовсе не будут возражать, если к ним присоединится кто-то из прежних членов клуба по интересам.

Но кроме первого в письме Лорда Малфоя был и второй пергамент, написанный чётким округлым почерком, совершенно непохожим на почерк Люциуса. Это был текст полной Магической клятвы, в которой признавался Долг Жизни нижеподписавшихся перед Гарри Джеймсом Поттером и все прочие сопутствующие детали. Список подписей под вторым документом впечатлял. Лорд Малфой, Леди Нарцисса Малфой (урождённая Блэк), Уолден Макнейр, Гойл-старший, Крэбб-старший, Мальсибер, Нотт-старший, Селвин, Эйвери, Яксли. В общем, вся краса и гордость Магической Британии. Подписи были заверены магически.

«Здорово же их Лорд допёк…» — иронически подумал Ясен.

— Что ты будешь делать, Гарри? — спросил Сириус. — Пойдёшь?

— Само собой, — ответил Ясен и поднял лист с клятвой. — Это ведь, как я понимаю, вещь серьёзная.

— Серьёзнее некуда, — кивнул Руквуд. — Фактически они отдали свои жизни в твои руки, Гарри. Если Лорд узнает об их закулисных играх…

— Понимаю, — кивнул Ясен. — И не собираюсь обманывать чужое доверие. Учитывая клятву, вряд ли меня ждёт ловушка.

— Конечно, нет, — согласился Долохов. — Но ты не пойдёшь туда один.

— Даже не собирался, — отозвался Ясен. — Вы ведь всё равно собираетесь присоединиться к веселью?

— Само собой, — хищно улыбнулась Белла, а Рабастан и Рудольфус синхронно вздохнули, но как-то сдерживать супругу и невестку и не подумали.

— Вот и хорошо, — кивнул Ясен. — Но за день до нашего визита я проверю ваше здоровье. И если кто-то ещё толком не оправился, он в мэнор не пойдет. Там помимо Лорда есть ещё и егеря, и члены Внешнего Круга…

Высокое собрание пренебрежительно зафыркало, явно показывая, что оно думает о боевых способностях тех и других.

— Не стоит недооценивать противника, — мягко сказал Ясен. — Пусть даже Малфой и остальные и обещали их нейтрализовать. В жизни всегда есть место…

— Подвигу? — усмехнулся Долохов.

— Нет, случайности, — припечатал Ясен. — Даже крыса, если её загнать в угол, сможет очень больно укусить, прежде чем сдохнет. Кстати, о крысах… Никто не забыл, что к Петтигрю у меня личный счёт имеется?

— Как и у меня… — угрожающе фыркнул Сириус Блэк.

— Согласен, — кивнул Ясен, успокаивая крёстного. — Но мне Петтигрю нужен живой.

— Но ты же не можешь… убивать… — ахнула Алекто.

— А кто сказал, что я его убивать буду? — ласково поинтересовался Ясен. — Он у меня будет самой счастливой крысой в мире… ну, может, и нет, но самой востребованной — точно.

Тут он встретился глазами с Сириусом и улыбнулся, да так, что бывший Мародёр жизнерадостно оскалился в ответ.

Решив, что с письмом Люциуса всё решено, Ясен плавно перешёл к теме крестражей.

— А вот теперь у меня есть вопрос, — сказал он. — Из неясных намёков директора я понял, что Лорд ещё задолго до своей смерти сотворил с собой что-то крайне нехорошее.

— Тёмной магией он всегда увлекался, это да… — солидно ответил Руквуд. — Эксперименты обожал. Всё хотел Великое Делание Фламеля повторить. Он очень хотел стать бессмертным, Гарри. И был готов на всё ради этого.

— Великое Делание? — переспросил Ясен. — Философский камень?

— Да, — кивнул Руквуд. — Но подготовка к Великому Деланию длится десятилетия. Фламель долгие годы шёл к своему открытию… но, боюсь, что подобное деяние никому более не под силу, кроме него.

— Но почему? — удивился Ясен. — Всё, что сделано одним, может быть повторено другим, это общеизвестно.

— И многих владельцев Философских камней ты знаешь? — иронически спросила Белла.

— Ни одного, кроме Фламеля, — ответил Ясен. — Но это не значит, что их нет. Просто они, зная о том, что Фламелю пришлось скрываться всю свою долгую жизнь, не спешат поделиться гениальным открытием? А зачем? Деньги и здоровье у них есть, а слава интересует далеко не всех.

— Кхм… — подавился воздухом Долохов. — Впрочем, почему бы и нет?

— Мы отошли от темы, — тут же вернул беседу в нужное русло Ясен. — Так что там с Лордом и камнем?

— Возможно, Лорд Волдеморт сумел бы осуществить Великое Делание, — задумчиво сказал Руквуд. — Он был весьма талантлив и неимоверно силён. Но он торопился. И путь Герпия Злостного показался ему более лёгким.

— Вы имеете в виду крестражи, мистер Руквуд? — напрягся Ясен.

— Именно их, — мрачно ответил Руквуд. — Но тут Лорд просчитался. И если он создал крестражи, тогда его сумасшествие понятно.

— Потому что крестраж раскалывает душу? — спросил Ясен.

— Гарри, не надо повторять эти Дамблдоровские бредни, — проворчал Руквуд. — Я, как бывший невыразимец, авторитетно заявляю, что душа есть неделимая субстанция. Крестражи не раскалывают душу. Они создают слепок личности волшебника. Что-то вроде живых портретов. Крестраж можно создать и в молодом возрасте, и в пожилом. Только вот молодой, так сказать, слепок, заключённый в крестраже, ничего не будет знать о поступках мага, совершённых им после его создания, и не будет обладать знаниями, полученными после его создания тоже. И ещё — воскресить мага с помощью крестража невозможно. Это будет тот же самый живой портрет, только с более продвинутым функционалом, если так можно выразиться. Именно поэтому мало кто повторял опыты Герпия — а ведь они не так секретны, как кажется.

Ясен мысленно согласился с Руквудом — уж если в школьной библиотеке нашлась книжонка о крестражах, пусть и в Запретной секции (все, кто хотел, всё равно могли с ней ознакомиться, студент Том Риддл ведь смог), то это действительно было не самое тайное знание…

— Хорошо, понимаю, из крестража Лорд воскреснуть не может, уже легче. Тогда остаётся два вопроса: отчего Волдеморт сошёл с ума и как он всё-таки воскрес.

— Лорд, — вздохнул Руквуд, — сошёл с ума именно из-за того, что начал создавать крестражи. Создание таких прижизненных слепков не разрывает душу, но это не значит, что оно не оказывает вообще никакого воздействия на неё. Это можно сравнить со способом книгопечатания, которым пользовались в средневековом Китае. Нужный текст вырезали на деревянной доске, смазывали краской и прикладывали к бумаге. Много раз смазывали и прикладывали. Что в конце концов случалось с доской?

— Ну, если учесть, что краска — субстанция жидкая, а дерево имеет свойство разбухать от жидкости, то текст на доске начинал искажаться, а потом она и вовсе приходила в полную негодность, — сказал Ясен.

— Вот именно, — согласился Руквуд. — Прости за примитивную аналогию, но многократное копирование искажало структуру души, меняя личность и выводя на поверхность самые худшие качества. То есть жестокость, подозрительность и всё прочее в ассортименте — всё, что проявлял Лорд перед своей гибелью.

— Первый вопрос понятен, — кивнул Ясен. — А что со вторым?

— Я думал над этим, — кивнул Руквуд. — И пришёл к выводу, что душу Лорда просто вышибло из тела, когда он швырнул в тебя Аваду. И на то есть несколько причин. Во-первых — откат за убийство ребёнка. Прямое и недвусмысленное причинение вреда, выраженное через намерение и действие — это, знаешь ли, не шутки. Второе. Не знаю, в курсе ли ты, но вы с Томом Риддлом дальние родичи. Гонты и Поттеры — потомки братьев Певереллов, тех самых владельцев Даров Смерти.

— Да, — кивнул Ясен. — Именно поэтому у Поттеров хранится… ох, не знаю, что с ней сейчас… хранилась мантия-невидимка, а в Родовой перстень Гонтов был вправлен Воскрешающий камень. Так?

— Именно так, — удовлетворённо кивнул Руквуд. — А ты не так прост, как кажешься, Гарри, а? И откуда ты про камень знаешь?

— Человек вообще создание повышенного уровня сложности, — философски ответил Ясен. — Тут слышал, там читал… Так что там со второй причиной?

— Если вы с Лордом — родичи, хоть и дальние, то его покушение на тебя тоже могло вызвать откат. Или усилить уже полученный, — пояснил Руквуд. — Добавим сюда то, что ты после смерти Джеймса Поттера оставался Последним в Роду.

— Понятно, — кивнул Ясен. — Две с половиной причины. Дальше?

— А дальше… Джеймс Поттер, твой отец, хоть и верил Дамблдору, но тебя любил. Сириус не раз говорил об этом.

— И готов подтвердить, — кивнул Сириус.

— Так что Джеймс вполне мог устроить для нападающего какую-нибудь убойную ловушку в стиле наработок собственного Рода, чтобы защитить тебя. Ловушка сработала как раз на выпущенную в ребёнка Аваду, — заключил Руквуд. — И, наконец, твоя матушка. О ней очень мало известно. Она считается магглорожденной, но… Все признают, что Лили Эванс была сильной ведьмой. А ведьма, пытающаяся защитить своего ребёнка, способна на многое.

— Тем более, — проворчал Ясен, — что точно всего произошедшего той хэллоуинской ночью никто не знает.

— Ошибаешься, — ответил Руквуд. — Лорд знает. У него было одиннадцать лет для того, чтобы подумать, что же с ним случилось и почему.

— Прямо жаль, что расспросить столь ценного свидетеля будет некогда, — вздохнул Ясен. — Но вот с происхождением моей матушки, возможно, поможет моя дражайшая тётушка, век бы её не видать. Но всё-таки, как Лорд умудрился воскреснуть?

— Он не воскрес, — ответил Руквуд. — Он стал нежитью. Дело в том, что когда душу Лорда вышибло из тела, он стал призраком и в таком состоянии находился почти всё время до воскрешения.

— Думаю, что он не ушёл, куда полагается, — заметила внимательно прислушивающаяся к разговору Алекто, — потому что страшно боялся того, что его может ждать… там… Но душа, покинувшая тело, имеет очень короткий срок для возможности вернуться. И только в собственное тело. А тело Лорда исчезло.

— А другое тело для этого не годилось, не так ли? — поинтересовался Ясен, попутно гадая, откуда у тихой Алекто взялись познания в наглухо запрещённой в Магической Британии некромантии.

— Нет, — покачала головой женщина. — А тот ритуал, который провёл Петтигрю, изначально не годился для телесного воплощения призрака. Да ещё и Петтигрю провёл его с ошибками. Именно поэтому получился ужасный с виду, но сильный магически лич.

— Но душа… Разве у личей есть душа? — удивился Ясен.

— За десять лет пребывания призраком душа Тома Риддла окончательно переродилась, — ответила Алекто. — Я даже не знаю, как назвать, чтобы вы поняли, ЧТО именно воскресил Петтигрю. И да, это… это существо сильное и опасное, но его можно уничтожить. Даже не так — его нужно уничтожить. Иначе со временем лич перестанет себя контролировать и зальёт кровью всю Британию.

— Понятно, — кивнул Ясен. — И прежнего Лорда, за которым пошли его первые последователи, уже ничто не вернёт?

— Нет, — ответили хором Алекто и Руквуд, а потом невыразимец добавил:

— Если честно, то из юного Тома Риддла получился бы великолепный учёный. Из Риддла постарше — потрясающий политик. Но то, что он начал творить с собой… Это уже за гранью всяческого понимания. Так что — да, только уничтожить. Чтобы не осталось ничего. И крестражи. Их тоже необходимо уничтожить. А потом… может быть, стоит написать его историю, чтобы все знали, чем могут закончиться всепоглощающий страх смерти и неуёмная жажда власти.

— Да, — согласился Ясен. — Только вот, думаю, что эта история будет связана с историей другого могущественного мага.

— С твоей? — хитро прищурился Сириус.

Ясен только покачал головой:

— Нет, не с моей. Спасибо, мистер Руквуд, за разъяснения. А сейчас мне нужно в банк — а то, боюсь, гоблины пустят дядюшку на консервы — уж очень он их достал, судя по письму.

— А тебя это сильно огорчит? — хмыкнул Руквуд.

— Вот уж нет, — ответил Ясен. — Но есть несколько моментов, которые нужно прояснить до конца.

* * *

Камера, в которую гоблины заперли Вернона Дурсля, не слишком отличалась от любой из азкабанских камер. Разве что чар на ней понавешано было побольше — гоблины стерегли своих пленников очень хорошо.

Остарр Гринготт выделил Ясену и Сириусу в проводники своего двоюродного племянника по имени Корршак — довольно молодого гоблина с кожей тёмно-оливкового оттенка и близко посаженными круглыми глазами, отчего казалось, что он вечно чему-то удивляется. Но Ясена было не обмануть. Корршак явно не был простым операционистом из зала — слишком уж ладно был пригнан его кожаный доспех, усеянный круглыми металлическими бляшками с выгравированными на них рунами, слишком легко он двигался и слишком привычно сжимал в длинных пальцах острейшую секиру. Но Ясену было нечего его опасаться — золотой браслет, подаренный Остарром Гринготтом, внушал проводнику нешуточное и самое неподдельное почтение. А посему он обходился с визитёрами с редкой для гоблинов предупредительностью и препроводил порученных его вниманию гостей банка в подземную тюрьму со всей возможной быстротой.

Кстати, никаких поездок на качающихся вагонетках на сей раз не было. Гоблины перемещались по подземельям с помощью системы скоростных кабинок, напоминавших большие полупрозрачные пузыри. На стене кабинки находилось несколько цветных кнопок, и чтобы попасть туда, куда гоблину в данный момент было нужно, их нажимали в строго определённой последовательности. Логично, в общем-то, и только для своих. То, что Ясену и Сириусу позволили пользоваться этим видом транспорта, было признаком высокого доверия.

Во всяком случае, в нужное место пузырь добрался быстро и без сопутствующих неприятных ощущений. Проводив Ясена и Сириуса к двери камеры, Корршак отпер её и сказал:

— Прошу вас. Вернон Дурсль находится внутри. Я подожду столько, сколько потребуется.

Дядюшка сидел посреди выделенного ему каменного мешка на низеньком табурете и выглядел похудевшим, небритым и несчастным. Видимых повреждений на нём, правда, не было, но гоблины явно успели припугнуть хорошенько своего пленника, потому что, стоило двери открыться, как Вернон прикрыл голову руками и заверещал:

— Я ничего не знаю! Я ни в чём не виноват! Это всё Дамблдор! Дамблдор!

— Здравствуйте, мистер Дурсль, — нейтральным тоном произнёс Ясен. — Я вижу, у вас неприятности?

Вернон Дурсль поднял голову и замер на мгновение. В его крошечных поросячьих глазках недоумение превратилось в узнавание, а узнавание — в ненависть.

— Проклятый мальчишка! — взревел он и кинулся на Ясена. Вернее, попытался кинуться. Гоблины позаботились о том, чтобы их заключённые не кидались на своих тюремщиков. Что-то сверкнуло, грохнуло, и Дурсль, коротко вскрикнув, грузно шлёпнулся на пол.

— Отродье! — прошипел он, злобно взглянув на Ясена, но попыток броситься больше не предпринимал.

— Знаешь, Сири, — задумчиво произнёс Ясен, — какой-то у нас неконструктивный разговор получается. Позови, пожалуйста, нашего любезного провожатого.

— Конечно, Гарри, — ухмыльнулся Сириус и ласково улыбнулся Дурслю. По лицу последнего разлилась восковая бледность, заметная даже на давно не мытой коже.

Сириус вышел, и через минуту в камере появился Корршак.

— Какие-то проблемы с этим сквибом? — небрежно спросил он. — Желаете вызвать Мастера Пыток?

Дурсль побледнел ещё больше, хотя сначала казалось, что больше уже некуда.

— Нет, — ответил Ясен, — но я непременно приму ваше любезное предложение, если мистер Дурсль ещё раз поведёт себя агрессивно. Но я могу задать вам пару вопросов?

— Разумеется, — кивнул гоблин.

— Что вы планируете делать с этим пленником?

— Директор Гринготт сказал, что вы можете забрать его, если пожелаете, — ровным голосом отозвался Корршак.

— А если… не пожелаю? — спросил Ясен.

— Тогда он останется здесь, — пожал плечами гоблин. — Наша канализационная система постоянно нуждается в чистке, так что работой он будет обеспечен до конца дней своих. Правда, люди там долго не выдерживают… но что делать, сей сквиб совершил подлог и мог серьёзно подорвать деловую репутацию Гринготтса. Так что пусть отрабатывает моральный ущерб гоблинскому сообществу. Будь он магом из более или менее обеспеченной семьи — мы могли бы предложить выкуп, но кому он нужен? Использовали и выбросили. Так что, если вы не пожелаете его забрать, мистер Поттер, то участь сего сквиба будет весьма незавидной. Но во всем есть хорошие стороны — семье не придётся тратиться на похороны. Трупы умерших работников такого сорта идут на подкорм Железнохвостых крыс с самых нижних уровней. Правда — какой недогляд — иногда по недоразумению к крысам сбрасывают ещё живых… Представляете, какие эти несчастные испытывают ощущения, прежде, чем умереть? А вырвать добычу из зубов Железнохвостых крыс не представляется возможным, увы… Сам-то я там не бываю, но охрана с нижних уровней рассказывает, что один бедолага орал несколько часов, пока ему не отъели всё, чем он мог издавать хоть какие-то звуки…

Дурсль, слушавший откровения гоблина, был уже не бледным, а каким-то зелёным от переживаний.

«Вот же, — с досадой подумал Ясен, — он так от страха сейчас загнётся, и ничего я не узнаю. Как бы палку не перегнуть».

— Спасибо за консультацию, любезный Корршак, — поблагодарил Ясен гоблина. — Думаю, что мистер Дурсль сейчас будет сговорчивее. Или… не будет?

Дурсль, услышавший последние слова Ясена, закивал головой с такой скоростью, что Ясен всерьёз испугался, что она оторвётся. Гоблин же, увидев эту реакцию, понятливо оскалил зубы и покинул камеру. А Ясен насмешливо сказал:

— Ну что, дорогой дядюшка? Поговорим о делах давно минувших дней?

Примечания:

Следующая глава в субботу. Стоило только выздороветь — сразу же нарисовалась куча людей, которым что-то от меня надо, и которые просто жаждут обеспечить меня работой до конца дней моих... Так что у автора много-много подработок. Но к субботе я надеюсь их разгрести.

Здоровья вам, мои дорогие!

Ясен насмешливо сказал:

— Ну что, дорогой дядюшка? Поговорим о делах давно минувших дней?

— Гарри, — выдал Дурсль елейным тоном, — ты же добрый мальчик, ты же не оставишь меня здесь… Мы же тебя вырастили, кормили, учили…

— Скажите ещё, что последнее от себя отрывали и ночей не спали, обо мне беспокоясь, — ответил Ясен. — Хватит лирики, дядюшка. Если будете полезны — так и быть, не буду делать вас затычкой в гоблинской канализации. Ну, а если нет… Крысы тоже живые и тоже кушать хотят.

— Что ты хочешь узнать? — выдавил Дурсль.

— Всё с самого начала, — ответил Ясен. — Что-то я сильно сомневаюсь, что вы женились на тёте Петунье по большой и чистой любви. Так что давайте, рассказывайте. А будете врать и запираться — так я позову того симпатичного гоблина, и он приведёт Мастера Пыток.

Вернон Дурсль вздохнул и начал колоться, как грецкие орехи под Большой Государственной Печатью*.

О магии он знал с самого нежного возраста, как и о волшебном мире, и о том, что принадлежит по рождению к магической семье. Но его отец родился сквибом, и семья Дож быстренько избавилась от неудобного ребёнка. Правда, приёмную семью ему отыскали неплохую, да и денег на воспитание подкинули, так что Родерик Дурсль вполне себе благополучно закончил школу, завёл собственное дело — маленькую булочную в неплохом районе, приносившую не слишком большой, но достаточный доход, и женился на милой девушке по имени Мод Уайтинг. Сначала у них родилась дочь Марджори, а затем — сын Вернон. И всё бы было хорошо, но когда Марджори было уже девятнадцать лет, а Вернону — четырнадцать и они гостили у приёмных бабушки и дедушки, в доме Родерика и Мод внезапно вспыхнул пожар. Всё сгорело дотла — и домик, и пекарня, и булочная. От родителей Вернона и Марджори остались только обгорелые останки, которые хоронили в закрытых гробах.

Разумеется, расследование было. Но оно быстро закончилось, утвердив версию несчастного случая вследствие самовозгорания электричества. Старый дом, старая проводка, бывает… Вот только Вернон и Марджори знали, что их родители были людьми крайне ответственными и содержали дом и всё прочее в порядке, а проводка так и вообще была новой, заменённой всего три месяца назад. Марджори пыталась рассказать об этом в полиции, но её деликатно спровадили, пояснив, что вердикт уже вынесен и следствие закрыто. Более того, если девушка будет настаивать, то её запрос на опекунство над несовершеннолетним братом не будет удовлетворён, и Вернон может отправиться в приют.

Марджори поняла, что если она не хочет потерять единственного оставшегося родного человека — брата, то должна держать язык за зубами. Что же касается приёмных родителей Родерика, то после его смерти они как-то быстро сдали, слегли один за другим и тихо сошли в могилу. Видимо, они и впрямь сильно любили приёмного сына… Что же касается Мод Уайтинг, то она была сиротой, и у брата с сестрой больше не осталось никакой родни.

Марджори была умной девушкой и знала о магическом мире больше своего четырнадцатилетнего брата. Она подозревала, что именно с магией связана гибель родителей, и возненавидела всё, что связано с нею, всей душой. Но в ту пору ей некогда было злиться — нужно было заботиться о брате… Хорошо хоть, что родительский дом был застрахован, да и от приёмных бабушки с дедушкой остались ещё какие-то деньги. Так что, получив опекунство над братом, Марджори стала заботиться о нём, поставив крест на собственной личной жизни. По правде сказать, у неё и раньше с этим было небогато — Мардж не была красавицей, да и фигура у неё подкачала — невысокая, коренастая, крепко сбитая… Но брата она любила.

Именно благодаря Мардж Вернон смог получить хорошее образование и ни в чём не нуждался. Сестра же его постепенно смирилась с участью старой девы, заведя для души первого из многочисленной череды английских бульдогов, Злыдня Первого. Вернон терпел проблемного питомца со скверным характером, потому что любил сестру. Впрочем, в Мардж проснулся талант к дрессировке, и проблем стало куда меньше.

В общем, жизнь брата и сестры долгое время протекала довольно гладко без особых потрясений. Но Вернон всё больше задумывался над тем, что же делать дальше. Он хотел открыть собственное дело, не имеющее ничего общего с профессией родителей — так, небольшую фирму по выпуску строительных инструментов, и прежде всего дрелей. Дрели были его любовью, он считал их совершенством и был уверен в том, что гарантированно займёт свою нишу на рынке строительных инструментов. Но, увы, денег на открытие собственного дела у него не было. Брат и сестра могли жить безбедно довольно долго, но, забрав основные деньги из банка, Вернон лишил бы их обоих средств к существованию. Так поступить он не мог и стал задумываться о том, чтобы поступить в одну из крупных строительных компаний наёмным служащим.

Но тут в его жизни появился волшебник, назвавшийся Джоном Доу. Довольно банально, но Вернон догадывался, что этот маг имеет какое-то отношение к бывшей семье его отца. Маг действительно назвался дальним родственником и предложил помощь. Оказалось, Вернон может получить нужную сумму, и даже безвозмездно, но с одним условием. Вернон должен был жениться на девушке, которую ему укажет Джон Доу.

Сначала Вернон с негодованием отверг это предложение, но потом оно стало казаться ему вполне подходящим. К тому же он стал ощущать к мистеру Доу странное безграничное доверие и желание подчиняться его приказам. Самое странное, что то же самое произошло и с недоверчивой Мардж. Мистер Доу, который сначала ей явно не понравился, стал в доме брата и сестры желанным гостем.

Дальнейшие события Вернон помнил как в тумане. Он действительно познакомился с милой девушкой Петуньей Эванс и в скором времени сделал ей предложение. Они поженились, Вернон основал фирму «Граннингс», и вёл свои дела вполне успешно. Получаемая прибыль позволила взять в кредит хороший дом в пригороде Лондона — Литтл-Уингинге, приличный автомобиль и задуматься о прибавлении в семье. Петунья оказалась хорошей хозяйкой и преданной женой. По правде сказать, у неё был только один недостаток — её сестра-волшебница, к которой Вернон сразу же стал испытывать сильнейшую неприязнь. И, как выяснилось — не зря. Эта рыжая красотка нагло явилась на свадьбу Петуньи и Вернона под ручку со своим женихом-магом — симпатичным растрёпанным очкастым парнем — и его дружками. Именно этот женишок и его дружки и учинили на приличной свадьбе сущее непотребство, выставив Вернона и Петунью в самом нелепом и смешном виде. Хорошо хоть, что наутро никто из гостей об этом не вспомнил — а то позору было бы не обобраться до конца жизни. Но Вернон всё помнил, возненавидев навсегда слово «магия». Хотя для мистера Доу, продолжавшего появляться в доме на правах друга молодой семьи, он сделал исключение. Но вышеупомянутый мистер появлялся в доме молодой семьи достаточно редко… и после его визитов у Вернона всегда болела голова. Не сильно, но ощутимо.

Потом Петунья забеременела, родился Дадли… и Вернон долгое время ощущал себя полностью счастливым. Вплоть до той злосчастной минуты, когда Петунья, вышедшая утром забрать бутылки с молоком и сливками, обнаружила вместо них корзинку, в которой мирно спал черноволосый пухленький младенец со шрамом в виде молнии на розовом лобике.

И с этого момента жизнь Вернона Дурсля покатилась в тартарары. Мальчишка оказался сыном трагически погибшей Лили, о чём сообщало странное письмо, найденное в корзинке и подписанное Альбусом Дамблдором. Вернон знал, кто такой Дамблдор, более того, он понимал, что у этого мага хватит сил раздавить его, словно букашку. А это значило, что сбыть с рук отродье погибшей сестры Петуньи и её очкастого муженька-мага, закончившего свою жизнь не менее трагически, не получится.

Вернону пришлось здорово помучиться, оформляя документы на мальчишку. Нет, он бы и без этого неплохо обошёлся бы, но тратить собственные деньги на приблудного щенка он был не намерен. А так… Удалось оформить неплохое пособие и разовые выплаты, что несколько примирило Дурсля-старшего с непредвиденными тратами. Но мальчишка вызывал и у него, и у Петуньи сильнейшее раздражение самим фактом своего существования — он плакал, требовал внимания… и отнимал драгоценное время, которое можно было потратить на своего ребёнка. К тому же щенок оказался магом… А кем ещё, при такой-то наследственности? Так что странности вроде летающих ложек и игрушек, неизвестно куда исчезающей каши и внезапно раздваивающихся игрушек Дадли начались чуть ли не с первого дня. Естественно, за эти странности следовали наказания. А пришедший в гости мистер Доу посоветовал обходиться с мальчишкой построже и давать ему как можно меньше свободного времени для придумывания всяких пакостей. Постоянно отчитывать, наказывать, ограничивать в еде — и мальчишка будет как шёлковый, — так говорил мистер Доу, и Вернон был склонен с ним согласиться.

Маленький Гарри переехал в чулан, его одеждой стали обноски Дадли… да и вообще ему всё доставалось по остаточному принципу. К тому же полностью поддерживающая мужа Петунья стала давать мальчишке несложные поручения и наказывать за их неисполнение. Странности почти прекратились, и Вернон вздохнул свободнее. Сначала он, правда, опасался визитов социальных служб… но после получения опеки ни одна суровая леди в строгом костюме цвета маренго и с кожаной папкой в руках на Тисовую улицу так и не заглянула.

Вернон совершенно успокоился… и начал безудержно баловать родного сына, заваливая его подарками и выполняя все капризы. Он совершенно не желал замечать, что Дадличек растёт избалованной, капризной и жестокой сволочью, которая не прочь поиздеваться над безответным кузеном. Ему казалось, что всё это нормально. Это Гарри Поттер — ненормальный, и пусть будет счастлив тем, что ему даёт кров, одежду и пищу такая приличная семья, как Дурсли. Тем более, что на Тисовой улице все считали Дурслей чуть ли не святыми — взять на воспитание отродье алкоголика и проститутки, маленького хулигана и негодяя и пытаться сделать из него человека — это ли не подвиг? Правда, если бы у тех же самых соседей спросили, что дурного совершил Гарри Поттер, они бы ничего не смогли припомнить, но ведь это же ничего не значит, правда? Опекуны сказали, что хулиган и негодяй, — значит так и есть.

Вернон немного волновался, посылая Гарри в начальную школу — а вдруг учителя будут слишком зоркими и поймут, что со щенком что-то не так? Вдруг он начнёт творить свои… ненормальности? Поэтому мальчишку пришлось хорошенько застращать и даже наказать… примерно, чтобы не зарывался. Но за все годы учёбы в начальной школе никто из учителей не заинтересовался юным Гарри, более того, изредка случающиеся всё-таки странности в виде перекрашенного парика одной из учительниц или внезапного появления мальчишки на крыше школы не привлекали их внимания. Не привлекло внимания педагогов и то, насколько Гарри отличался худобой и неухоженным видом от цветущего розового и пухлого кузена. Так что Вернон успокоился. Скоро ведь мальчишку заберут? Не могут не забрать — не повесят же им этого урода на шею до конца дней — это было бы слишком странно даже для магов.

Но в день, когда щенку наконец-то пришло письмо из их проклятой школы, у Вернона словно сорвало тормоза. По идее, он должен был радоваться тому, что большую часть года гадёныш будет находиться вдали от почтенного семейства Дурсль, а вот поди ж ты… Впрочем, всё, что происходило после прихода письма, Вернон помнил как в тумане. Способность здраво мыслить вернулась к нему только тогда, когда он высадил щенка с дурацким сундуком и ещё более дурацкой совой у вокзала Кинг-Кросс, развернулся и уехал.

А ночью впервые подумал, что все эти годы вёл себя с племянником жены как-то… неправильно. Но эта мысль промелькнула и исчезла — у Вернона Дурсля было о ком беспокоиться и без лохматого очкастого заморыша.

Тем более что он не давал забыть о себе, возвращаясь на лето. И неприятностей от него было куда больше. Сорванная сделка с компанией Мейсона, пострадавшая Мардж… А поросячий хвост, который наколдовал Дадли этот жуткий заросший великан? Его пришлось удалять в клинике и выложить за это немалые денежки… Так что Вернон Дурсль не стал лучше относиться к Гарри Поттеру. Более того, он со временем возненавидел племянника настолько, что лишь боязнь тюрьмы удерживала его от слишком радикальных методов. Тем более что защититься щенок не мог — колдовать на каникулах ему было строжайше запрещено.

К тому же Вернон случайно встретил прелестную женщину и завёл с ней лёгкий, ни к чему не обязывающий роман. Нет, разводиться он не собирался — преданная домохозяйка Петунья, глядевшая ему в рот и почитавшая его слова истиной в последней инстанции, его вполне устраивала. Но прекрасная итальянка была так хороша, что не устоял бы и святой. Скуповатый Вернон настолько увлёкся ею, что стал совершать немыслимые вещи — сорить деньгами, делая любовнице подарки. Да и семья требовала всё больше расходов — обучение Дадли в школе Смелтингс было дорогим… да ещё и учителя постоянно придирались к бедному мальчику. Вот и приходилось постоянно делать спонсорские пожертвования. Но для любимого сыночка Вернон был готов на всё.

А потом… потом мальчишка просто не вернулся на очередные летние каникулы. И ему, законному опекуну, маги не посчитали нужным объяснить, куда делся проклятый щенок. Вернон, в принципе, не слишком переживал за племянника, но вдруг его налаженная жизнь покатилась в тартарары куда худшие, чем раньше.

Фирма «Граннингс» заключила несколько невыгодных сделок и потеряла большую часть планируемой прибыли. Любовница предъявила ребёнка и потребовала регулярных выплат для крошки. Дадли отчислили из школы Смелтингс, у него начались неприятности с полицией, и не было другой альтернативы, как согласиться на его зачисление в школу Святого Брутуса. В доме появилась работница социальной службы и стала задавать вопросы по поводу Гарри Поттера. На первый раз её удалось спровадить, но Дурсль-старший предчувствовал, что она ещё вернётся. Слишком долго прикрывавшее его непонятное везение кончилось, ушло вместе с мальчишкой. И за это Вернон готов был разорвать в клочья это мелкое очкастое недоразумение, пусть только посмеет появиться! Уж Вернон Дурсль сумеет показать наглому щенку его место!

Да ещё и Петунья начала дурить — часто плакала по Дадлику, да ещё и упоминала в разговорах мальчишку. Дескать, они обходились с ним слишком жестоко, и что она чувствует, что с «бедным Гарри» случилось что-то плохое. Вернон после таких разговоров в первый раз наорал на Петунью и отправился спать на диван в кабинете. Но он снова ощутил смутное беспокойство, привычно прогнав его.

Но мальчишка так и не появился, а деньги требовались всё сильнее. И когда в доме вдруг появился уже подзабытый мистер Доу, Вернон с радостью согласился на его предложение. Мысль о том, что мальчишка, скорее всего, уже мёртв, его не взволновала. За прошедшие годы он изо всех сил старался как можно меньше контактировать с Магическим миром и многое подзабыл. Да и деньги нужны были срочно, а от мальчишки должна была остаться кругленькая сумма. А бесполезные, с его точки зрения, артефакты можно было отдать мистеру Доу и забыть всех этих чёртовых волшебников как страшный сон.

Увы, гоблины оказались далеко не так доверчивы, как об этом говорил мистер Доу. И только оказавшись в гоблинской темнице, Вернон начал осознавать, как влип…

Выслушав исповедь Вернона Дурсля, Ясен не почувствовал ничего, кроме отвращения. Разумеется, волшебники здорово подпортили жизнь семейству Дурсль, да и ментальные закладки тут явно имели место быть, но отношение к бедному мальчишке вообще переходило все мыслимые границы сволочизма. Хотя… Петунья вроде бы начала что-то понимать, судя по словам Вернона — ну, это и понятно, видимо, теперь не было смысла обновлять закладки, а вот Вернон вёл себя так, потому что он таким и был. Он и Петунью с Дадли предал легко, заведя роман с новой любовницей… И то, где он оказался в итоге, было закономерно.

— И что мы будем с ЭТИМ делать, Гарри? — с некоторой растерянностью в голосе спросил Сириус, разглядывая трясущегося и истекающего потом Дурсля, словно некое гадкое насекомое.

— А что-то нужно делать? — спросил Ясен. — По-моему, мой дорогой дядюшка вполне надёжно трудоустроен на долгое время. Мы можем использовать его показания в суде?

— Вряд ли, — покачал головой Сириус. — Ты ведь сам прекрасно знаешь, что показаниям сквибов нет особой веры. И кого он может обвинить? Джона Доу? Имя, само собой, вымышленное, и даже если он сможет дать внятное описание внешности — то что? Оборотное никто не отменял. Так что ничего, кроме факта, что на семейство Дурсль долгое время оказывалось ментальное воздействие, он подтвердить не сможет. Так что мы можем просто отдать собственные воспоминания для суда. Вернон Дурсль как свидетель для нас бесполезен.

— Вот и чудно, — заключил Ясен. — Дядюшка, вам придётся поработать во благо и для процветания банка Гринготтс, а там видно будет.

— Гарри, ты что, меня бросаешь? Ты оставишь меня в лапах этих зеленошкурых нелюдей? — взвыл Дурсль. — Гарри, мы же растили тебя столько лет! Неужели ты забыл об этом?

— Ещё скажите — как родного, дядюшка, и я просто обольюсь слезами, — холодно ответил Ясен. — Пойдём, Сири.

А когда они вышли из камеры, задумчиво подпиравший стену Корршак спросил:

— Будете забирать? Или и впрямь здесь оставите? Если честно, лучше забирайте, работничек из него получится тот ещё, намучаемся мы с ним…

— Если честно, — ответил Сириус, — он и нам не особо нужен.

— Но всё-таки может понадобиться, — задумчиво произнёс Ясен, припомнивший рассказ Джека Лондона про страшные Соломоновы острова. — Уважаемый Корршак, а нельзя ли всё-таки приставить мистера Дурсля к делу? Но мне он нужен живым, хотя бы минимально здоровым и полностью вменяемым. Это можно устроить?

— Да легко, — клыкасто улыбнулся Корршак. — И не будь вы Почётным Гоблином, мистер Поттер, это бы вам очень дорого обошлось.

— А сейчас? — поинтересовался Ясен, улыбнувшись не менее мило, хоть и не так клыкасто. Корршак тут же поумерил сияние своей улыбки и ответил:

— А сейчас это не будет стоить вам ничего, за вычетом услуг Мастера-менталиста. Сами понимаете — в Магической Британии такого Рода Мастеров днём с огнём не сыщешь, а с теми, что имеются, вам лучше не контактировать… А европейские Мастера подобного уровня из человеколюбия не работают, им золото подавай…

— То есть, с вашей точки зрения, Вернону Дурслю необходима ментальная коррекция? — спросил Ясен.

— Я немного в этом разбираюсь, — вздохнул Корршак, — правда, даже до уровня Подмастерья не дотягиваю. У нас менталистов нет, моя склонность — редкое исключение, но кто же из человеческих магов будет обучать чистокровного гоблина? Однако не будем о грустном. Так вот — в сознание вашего дядюшки, мистер Поттер, вторгались, и не раз.

— И что нам даст ментальная коррекция? — заинтересованно спросил Ясен.

— Возможно, он сможет вспомнить того, кто вторгался в его сознание, — заметил гоблин. — Ведь вам, я думаю, это важно?

— Важно, — нахмурился Ясен. — А это возможно?

— При работе Мастера-менталиста — вполне, — ответил Корршак.

— Что ж, — подытожил Ясен — Тогда мистер Вернон Дурсль переходит в разряд важных свидетелей. Тогда следует озаботиться поисками подходящей кандидатуры. Кстати, говоря о британских менталистах, вы имели в виду Дамблдора, Волдеморта и Снейпа?

Корршак медленно кивнул и добавил:

— Есть ещё Анастас Шаффик, но он весьма стар, болен, и уже давно не практикует. И нос не показывает из защищённого мэнора. И письмо ему отправить невозможно, хотя мы через банк можем попробовать связаться с ним — наши письма до него доходят. Однако, боюсь, ответ будет отрицательным. Анастас Шаффик — ярый сторонник чистокровности и не будет тратить свой Дар на какого-то сквиба.

— Понятно… А мистер Снейп?

— Мистер Снейп — Подмастерье. К тому же, лично вам, мистер Поттер, я бы не рекомендовал испытывать к мистеру Снейпу излишнее доверие.

Ясен задумался. В каноне мрачное обаяние Снейпа снискало ему немало поклонниц, а раскрытая в последних книгах Роулинг история любви к Лили Эванс сделала из него страдающего героя. А вот в фаноне встречалось всякое — от взаимной любви Снейпа и Гарри до столь же взаимной ненависти. Увы, но память Гарри не могла подсказать Ясену, каков был здешний Снейп. На суде он вёл себя вполне достойно, нелюбимого ученика не топил… но это ничего абсолютно не значит. Кстати, этого персонажа следовало бы разъяснить. И Ясен закончил:

— Значит, так. С Мастером Шаффиком следует попробовать связаться, если нет — тогда ищите Мастера в Европе. И ещё, мистер Корршак…

— Да, — живо откликнулся гоблин.

— Банк может предоставить информацию о мистере Снейпе?

— Может, мистер Поттер, — кивнул Корршак. — И, поверьте, это будет точная информация.

— Это вы к чему? — нахмурился Ясен.

— Это я к тому, что эта информация вам может не понравиться… — вздохнул гоблин.

*Ясен иронизирует, вспоминая повесть «Принц и нищий» Марка Твена.

Примечания:

Прошу прощения за задержку главы, были проблемы со связью, форс-мажор. Но сейчас всё наладилось, надеюсь, что повторения этой ситуации не будет.

Следующая глава — во вторник.

Здоровья вам, мои дорогие!

— Может, мистер Поттер, — кивнул Корршак. — И, поверьте, это будет точная информация.

— Это вы к чему? — нахмурился Ясен.

— Это я к тому, что эта информация вам может не понравиться… — вздохнул гоблин.

Изумлённый Ясен взглянул на Сириуса, но тот сделал большие недоумённые глаза: «Сам в шоке!». Похоже, официальную биографию декана Слизерина и самого молодого Мастера Зельеварения Сириус знал неплохо, и ни о каких подводных камнях в ней не имел ни малейшего понятия.

— А нельзя ли… вкратце? — поинтересовался Ясен, которому стало ужас как любопытно, чего там накопали гоблины.

Корршак покачал головой:

— Не думаю. История там сложная, давно начавшаяся, и если сообщить только её итог, то вы не сумеете правильно расставить акценты. Документы будут вам высланы совой к завтрашнему утру.

— Хорошо. Благодарю вас, уважаемый Корршак, — пришлось согласиться Ясену. — Кстати, уважаемый Корршак, нельзя ли узнать, что сталось с моей мантией-невидимкой? Всё-таки Родовой артефакт… А когда меня арестовали и заключили в Азкабан, я был несколько не в том состоянии…

— Понимаю, — кивнул Корршак. — Ваше имущество находилось в Хогвартсе на момент ареста?

— Да, — кивнул Ясен.

— Какие ещё ценные вещи там были?

— Да ничего особо не было… — ответил Ясен. — Мне хотелось бы тогда уж заодно выяснить судьбу ещё двух дорогих мне вещей. Метлы — подарка крёстного — и альбома с фотографиями моих родителей. Его подарил мне Хагрид после первого курса. Всё остальное — одежда и учебные принадлежности… Мордред со всем этим…

— Понятно, — деловито кивнул гоблин. — Я доложу… Если ваши вещи целы, они будут вам возвращены.

— А это не привлечёт излишнего внимания? — поинтересовался Ясен. — Не хотелось бы пока, знаете ли…

— О нет, мистер Поттер, — улыбка Корршака снова стала острой и клыкастой, — обычный аудит, сверка активов… Тем более, что мантия-невидимка — Родовой артефакт, ценнейшее имущество… Да и метла — не какой-нибудь «Чистомёт», наверняка?

— «Молния», одна из последних моделей! — вскинулся Сириус, всем своим видом показывая, насколько он оскорблён предположением, что он мог подарить крестнику «Чистомёт».

— Вот и я говорю — тоже своего рода ценное имущество, — ехидно проскрипел гоблин. — А то вишь ты — сироту в Азкабан, а куда вещички подевались — непонятно! Непорядок…

Ясен улыбнулся, уж больно был забавен троллящий их с Сири гоблин, и распрощались они вполне сердечно — настолько, насколько это вообще было возможно.

По возвращении их ждал вкуснейший ужин — как выяснилось, в банке они провели почти целый день. Именно за ужином в окно постучался суровый гринготтский филин. Ясен сначала обрадовался тому, что Корршак подготовил материалы о Снейпе раньше, чем обещал, но филин прибыл по другому вопросу.

— Видишь ли, Гарри, — пояснил Руквуд, — я подумал и решил связаться через банк со Скримджером… от твоего имени.

— Очень интересно, — вскинулся Ясен. — А меня спросить не нужно было?

— Нужно, — кивнул Руквуд, — но ты же сам собирался ему писать. Я просто несколько ускорил события. Он хочет встретиться, Гарри.

— Это замечательно, мистер Руквуд, — сердито сказал Ясен. — Но я очень попросил бы впредь не совершать ничего подобного без совета со мной. Я достаточно ясно выражаюсь?

Говоря так, Ясен чувствовал нарастающую злость, которая не находила выхода. Стол затрясся, зазвякали хрустальные подвески люстры, завибрировал пол под ногами… Самого Ясена тоже начало трясти, как в лихорадке, бросило в жар, перед глазами замелькали разноцветные круги.

— Руквуд, ты идиот! — рявкнула Белла, и, стремительно вскочив со стула, подбежала к Гарри и положила ладонь ему на лоб, что-то бормоча и прервавшись только на то, чтобы крикнуть:

— Сириус, помогай!

Сириус подбежал к Ясену, обнял его за плечи и тоже положил руку на лоб поверх руки Беллы. Теперь они оба забормотали в унисон что-то непонятное… но Ясена спустя несколько мгновений отпустило. Муть перед глазами рассеялась, успокоились мебель и посуда, стало легче дышать.

— Что это было? — хрипло спросил он.

— Подарочек по линии Блэков, — усмехнулась Белла. — Всё-таки блэковской крови в тебе предостаточно.

— Я что, с ума схожу? — слегка испугался Ясен. Слегка — потому что никаких признаков безумия он в себе не замечал, даже когда его скрутил странный приступ. А уж сейчас голова ощущалась на удивление ясной.

— Нет, — ответил Сириус. — Просто Блэки — Род, привыкший отвечать ударом на удар. Поступок Руквуда тебя сильно обидел, но твоя обида вошла в противоречие с твоим собственным Даром. Тебе придётся научиться жёстко контролировать себя, Гарри, иначе ты можешь сжечь сам себя… или, что вернее — этого приду… то есть мистера Руквуда, и тогда твой Дар аннулируется.

— Я всё понял, — послушно кивнул Ясен. — Мне действительно нужно научиться… контролю. А что вы делали сейчас? Я не понял…

— Это фамильное заклинание Блэков, — махнула рукой Белла. — Думаешь, ты первый такой талантливый?

— Ясно, — пробормотал Ясен. — Вы умеете это контролировать. Научите меня?

— С радостью, — улыбнулась Белла. — Хоть ты и Поттер, что само по себе неплохо, но ты так же и истинный Блэк, о чём некоторые… — тут она бросила очаровательный взгляд на Руквуда, отчего тот побледнел и как-то сразу съёжился, — …подзабыли. Август, дорогой мой, не надо больше расстраивать Гарри. Теперь нас трое… — промурлыкала довольная произведённым эффектом ведьма и, усевшись на место, чинно принялась за булочку с корицей.

— Да я как лучше хотел… — виновато развёл руками Руквуд.

— Я понял, — сказал Ясен. — Инцидент исчерпан, повторения не требуется. Очень надеюсь, что так и будет, в противном случае я перестану вам доверять, мистер Руквуд. А когда я перестаю кому-нибудь доверять — я очень огорчаюсь. Очень. Надеюсь, вам всё понятно? А теперь — к делу. Что пишет Скримджер?

— Приглашает на встречу на нейтральной территории, — ответил всё ещё бледный Руквуд. — Под клятву.

— Когда? — уточнил Ясен.

— Через два часа.

— Где? — поинтересовался Ясен.

— Годрикова Лощина, разрушенный дом Поттеров. Клянётся, что там безопасно и это последнее место, которое надумают проверять.

— Аврорат — может быть, — кивнул Ясен. — Ваши бывшие коллеги — тоже возможно. А если нелёгкая принесёт туда Светлейшего?

— По его сведениям, Дамблдор отбыл в Европу, — ответил Руквуд. — Пытается исправить положение в МКМ.

— А есть шанс? — удивился Ясен.

— Не думаю, — дипломатично ответил Руквуд. — В МКМ сильно влияние русских и их сателлитов, которые Дамблдора не любят ещё со времён падения Гриндевальда. Он ведь фактически украл у них победу — Гриндевальд в своё время порезвился в Восточной Европе, его масса народу мечтала в клочья разорвать. Но Дамблдор по праву победителя сохранил жизнь своему старому приятелю… и, говорят, не только приятелю… кхм…

Ясен только кивнул:

— Я понял. Но ведь до сих пор Дамблдор весьма прочно сидел в тёплом кресле в МКМ, несмотря на всю к нему неприязнь.

— Это пока были нейтральны французы, — спокойно сказал Руквуд. — Франция всегда соперничала с русскими за главенство в МКМ, именно поэтому Дамблдор и получил свой пост.

— Чтобы ни нашим, ни вашим… — заметил Ясен.

— Именно, — кивнул Руквуд. — К тому же, у него, как у англичанина, практически не было поддержки среди многочисленных фракций МКМ и до поры до времени он устраивал всех как символ худого мира. А теперь французы в открытую показали свою неприязнь… и Дамблдор слетел со своего поста очень быстро. В течение следующей недели в МКМ будут идти горячие споры по поводу кандидатуры нового председателя. Думаю, что на этот раз у русских есть все шансы протолкнуть на этот пост своего человека. И тогда Дамблдору станет совсем кисло… вот он и старается это предотвратить.

— Высокая политика, — усмехнулся Ясен и подумал, что промахи Дамблдора — это отнюдь не промахи глупого человека. Нет-нет, Светлейший — сильный и опасный противник, глупо думать по-иному. Но вот основная беда гениальных интриганов — им попросту некому довериться. У них есть пешки-исполнители, но нет соратников и союзников. То есть, за всем нужно приглядывать самому. А чем больше масштаб интриг, тем больший требуется пригляд. Учитывая то, что масштаб интриг Дамблдора был просто гигантским, неудивительно, что всё стало выходить из-под контроля. Сначала вроде бы незначительные просчёты накапливались, постепенно превращаясь в трагические (для замыслов Светлейшего) ошибки, ошибок становилось чем дальше, тем больше, а сейчас их количество достигло критической точки, после прохождения которой они станут лавиной, грозящей погрести под собой самого старого интригана. Но это отнюдь не значит, что можно расслабиться. Только не с Дамблдором. Ясен уже понял, что старикан горазд на пакостные сюрпризы в самый неожиданный момент. Так что хорошо, что сейчас его нет в Британии — глядишь, и ликвидация Волдеморта пройдёт гладко… Кстати, нужно договориться со Скримджером, чтобы посетить Мунго. Гилдероя Локхарта срочно нужно было приводить в рабочее состояние и подключать к разрушению светлого образа Дамблдора.

— Гарри, ау? — вывел Ясена из задумчивости голос Сириуса. — Что с тобой?

— Задумался, — ответил Ясен. И подумал, что стоит попросить Сириуса и Беллу навестить Литтл-Уингинг. Похоже, что после пропажи ментальных закладок в тётушке начали просыпаться родственные чувства и она, в отличие от утырка Вернона, сожалеет о том, что парочка Дурслей творила с парнем все эти годы. Трогать её, возможно, и не тронут — что сильным мира сего какая-то жалкая маггла — но кто знает? К тому же в качестве свидетеля Петунья вполне могла быть полезной, как и дядюшка. А вот что касается Дадли… Он вроде бы в школе Святого Брутуса — вот пусть там и пребывает. Для него же безопаснее. Любезный кузен, в отличие от родителей, действовал по собственной инициативе — вот пусть теперь побудет в обществе настоящих малолетних отморозков и сделает кое-какие выводы насчёт собственного поведения. В таких школах весьма строгая иерархическая пирамида, оказаться на её вершине тупоумному Дадли не светит от слова совсем, а что касается физической силы… Местный контингент не в секции боксом занимался, а защищал себя в уличных драках, для них правил нет, главное — одолеть. Так что и сила Дадли не особо поможет. Но, по крайней мере, в школу для трудновоспитуемых подростков Волдеморт точно не попрётся.

— Сири, а ты не сможешь в Литтл-Уингинге мою тётушку навестить?

Сириус хищно улыбнулся:

— Провести разъяснительную работу?

— Нет, просто присмотреться, что там и как. Не хотелось бы, чтобы с ней что-то случилось, она может быть полезна в качестве свидетеля, как и Вернон. И мне не хотелось бы, чтобы она пострадала.

— Умеешь ты обломать, — вздохнул Сириус. — Хорошо, разведаю. Но только после твоей встречи со Скримджером. Не один же ты на неё пойдёшь. И, кстати, как ты собрался добираться в Годрикову Лощину? «Ночной рыцарь» вызовешь?

Ясен, который уже успел прочитать письмо Скримджера, отданное ему Руквудом, ответил:

— Скримджер прислал портключ. И да, хорошо, переместимся вместе. Заодно поговорим и о твоём оправдании.

— А как же Белла и остальные? — тут же спросил Сириус. — Не вечно же им скрываться? Да и Седрика надо как-то рассекретить. А то бедный парень всё никак в себя не придёт — то в комнате сидит, то в библиотеке. Даже поесть спускается редко. Может у него эта… как там магглы говорят… депрессия?

— Нет у него никакой депрессии, — усмехнулась Белла. — И в себя он вполне пришёл. А поесть редко спускается, потому что стесняется. Совестливый парень, ему до сих пор неприятно, что Гарри из-за него в Азкабан попал. Но эльфов я проинструктировала, они его едой снабжают исправно. А в библиотеке он сидит, потому что магическое право штудирует — хочет поступить в Магическую Сорбонну, ну и Амоса Диггори прищучить за все его выкрутасы. Хороший паренёк, правильный, настоящий барсук. Барсук, чтоб вы знали, зверь вполне себе неконфликтный — до тех пор, пока его всерьёз не разозлить. А Амосу Диггори с Дамблдором это удалось. Так что с Седриком Диггори всё в порядке, отвечаю.

— Вот и хорошо, — кивнул Ясен. — А по поводу оправдания всех… Я спрошу, правда. Но мне кажется, что такие вещи нужно делать постепенно. Я — невиновен. Сириус — невиновен. А вот насчёт вашего клуба по интересам можно договориться только о пересмотре дела. И мне кажется, что договариваться лучше будет после ликвидации Волдеморта, в которой вы все примете активное участие. Тёмного Лорда нет, Метки исчезли… Прокатило же в своё время у Люциуса Малфоя насчёт Империо? Будем надеяться, что и у вас прокатит. Тем более на волне эйфории от того, что больше Магической Британии не угрожает возрождение Тёмного Лорда. С моей точки зрения, господа и дамы, вы своё уже отсидели. И я сделаю всё, чтобы вас всех оправдали. По закону. А для этого нужны хорошие адвокаты и лояльно настроенный Визенгамот. Без Дамблдора.

— Для этого нужны прежде всего деньги, Гарри, — вздохнул Амикус Кэрроу. — А нам с сестрой их взять негде.

— На самом деле деньги не так важны, — заметил Ясен. — Если бы дело было только в них, то ни Сириус, ни Белла, ни Лестрейнджи не провели бы в Азкабане ни дня. Разве не так?

— Матушка заплатила бы… — вздохнул Сириус. — Но ей даже свиданий со мной не давали.

— Если бы была хоть малейшая возможность, — честно сказал Рудольфус, — мы постарались бы избавить от этого хотя бы Беллу. Но нет… Все взяточники в одночасье стали честными. Малфой сумел найти нужного человечка, но он всегда отличался повышенной пронырливостью. Мы — не сумели.

— Леди Лонгботтом не простит, — вздохнул Рудольфус.

— Простит, если я исцелю Фрэнка и Алису, — отрезал Ясен. — А сейчас мне пора. Прошу прощения. Мистер Руквуд, Сири, вы со мной? Кстати, а где Римус?

— К оборотням отправился, — ответил Сириус. — Хочет узнать, насколько дорог им Фенрир Сивый и собираются ли они поддерживать Лорда всерьёз.

— Хорошее дело, — кивнул Ясен. — Но опасное.

— Рим — мальчик большой, сам разберётся, — пожал плечами Сириус. Хотя по слегка нахмуренным бровям было понятно, что за друга он волнуется. — И вообще, кому как, а мне уже не терпится пообщаться со Скримджером.

* * *

Резкий рывок, мгновенное ощущение тошноты и желание расстаться с уютно обосновавшейся в животе трапезой… И вот уже Ясен, Сириус и Руквуд в плаще с накинутым на голову капюшоном стоят в небольшой гостиной, которая когда-то была очень светлой и уютной… а сейчас выглядела унылой и заброшенной. Слой пыли покрывал мебель, по углам затаилась паутина, на стенах и камине — зазубрины, словно от пуль, обломки мебели, выцветшие, превратившиеся в лохмотья занавески.

— Сири, это действительно дом моих родителей? — спросил Ясен, прочихавшись.

Сириус угрюмо кивнул.

— Ты не поверишь, Гарри, но когда-то это была почти самая уютная комната на свете. Самой уютной была твоя детская. Мы с Джейми сами выбирали для неё обои… с облаками и единорогами. Так красиво было…

И Сириус горестно вздохнул. Ясен подошёл ближе, положил руку ему на плечо. Вид разрушенного чужого счастья был невыносим. А если учесть, что всё это случилось в ту ночь, когда стал сиротой один маленький мальчик с непокорным вихром тёмных волос над розовым лобиком, то видеть это стало невыносимо вдвойне. И пусть Ясену не досталось от прошлого владельца тела ни памяти, ни эмоций, ему вдруг стало отчаянно горько. Потому что здесь и сейчас это была не детская сказка. Это была жизнь.

— Зачем я тогда отдал тебя Хагриду? — хрипло спросил Сириус. — Зачем погнался за проклятой Мордредом крысой? Почему не схватил тебя в охапку и не рванул на Гриммо к матушке? Ты бы не оказался у этих поганых Дурслей, вырос бы в любви и уюте… и я не попал бы в Азкабан… и матушка была бы жива… Я подвёл Джейми… подвёл тебя… подвёл Род… всех подвёл… я…

Ясен быстро собрался. Кажется, Сириуса собиралась накрыть та самая блэковская истерика, только вот он, в отличие от Беллы, и понятия не имел, как с ней справляться. Зато Руквуд был начеку.

— Заткнись, Блэк, — прошипел он. — Ты подведёшь Гарри ещё больше, если не прекратишь! Ты тряпка, позор Рода Блэк! Соберись!

— Что? — взвыл Сириус, но вдруг встряхнулся всем телом, словно сбрасывая с себя что-то, и уже другим голосом сказал:

— Спасибо, Руквуд. Что-то меня накрыло. И где этот Мордредов Скримджер?

— Я здесь, господа, — из темноты выступил высокий маг в серой мантии с атласными отворотами. В руке он сжимал палочку, знакомое Ясену по фильму львиное лицо было серьёзным и сосредоточенным. Руквуд и Сириус выхватили палочки в ответ, но Скримджер неожиданно улыбнулся:

— Спокойно, господа. Я не собираюсь нападать и готов дать Непреложный обет. Меня интересует другое — ваша тёплая компания как-то умудрилась смыться из Азкабана, по дороге прихватив сам Азкабан. В Министерстве творится Мордред знает что, Дамблдор вылетел с поста председателя МКМ, мы имеем в активе возрождённого Волдеморта, Амелии Боунс не рискует попадаться на глаза даже её секретарь, в стране такой бардак, что хоть святых выноси… Чем ещё вы меня сможете удивить, господа беглецы?

Ясен подавил на корню зарождающийся в горле смешок, откашлялся и как можно более спокойно сказал:

— Думаю, сможем, господин Скримджер, если вы соблаговолите нас выслушать.

Три часа спустя осипший от долгого разговора, но довольный Ясен проводил взглядом высокую фигуру Скримджера, исчезнувшую в вихре аппарации, и сказал:

— Это даже лучше, чем я предполагал. Возвращаемся?

— Конечно, — кивнул Руквуд и достал небольшую фигурку сфинкса — специально зачарованный портключ в Лестрейндж-мэнор. — Думаю, нам стоит поторопиться. Мало ли что.

— Думаю, что не стоит, — раздался за спиной Ясена холодный, как лёд, голос. — Августус, ты в компании Блэка и Поттера. Как мило.

— Нюниус? — вскинулся Сириус.

— Я бы попросил, — голос стал насмешливым. — Я ведь и осерчать могу.

Ясен обернулся и наконец-то увидел того, кто косвенно был виновен в сиротстве Гарри, двойного шпиона, декана Слизерина, самого молодого Мастера Зелий Магической Британии, Принца-полукровку… Короче говоря, на них насмешливо смотрел Северус Снейп, выглядевший куда моложе своего экранного воплощения — Алана Рикмана. И никаких сальных волос и жёлтых зубов — Снейп выглядел вполне себе симпатичным мужчиной, только-только перешагнувшим тридцатилетний возраст.

Сириус взмахнул палочкой, бросив в Снейпа какое-то заклятие, но тот отразил его легко. Слишком легко. А потом не по-человечески стремительно двумя Ступефаями вырубил Сириуса и Руквуда, оставшись с Ясеном один на один.

«Так вот ты какой, белый полярный лис…»

Примечания:

Следующая глава в пятницу.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://money.yandex.ru/to/410014057127193

Бете на доширак: 2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

«Так вот ты какой, белый полярный лис…» — подумал Ясен, нащупывая в кармане парализатор и раздумывая, как бы половчее им воспользоваться. А что? Парализатор — это вам не боевое заклятье, им пользоваться можно без ущерба для собственного организма. Только вот… Что нужно носатому и как он узнал, что они будут здесь? Интересно. Да и убивать его Снейп сейчас не будет — Ясен, благодаря обострившемуся Дару, ощутил тянущуюся к нему от Снейпа тонкую ниточку клятвы.

— Здравствуйте, мистер Снейп, — вежливо сказал он. — Чем обязан вашему фееричному появлению?

Снейп смерил Ясена презрительным взглядом и заявил:

— Вы предсказуемы, Поттер. Дамблдор был прав, считая, что рано или поздно вы здесь появитесь.

— Вообще-то это была не моя идея, но Мордред с ним. Вам-то что здесь надо? — светски поинтересовался Ясен. — И зачем вы так жестоко обошлись с моим крёстным и почтенным мистером Руквудом?

— Поттер! — выплюнул Снейп. — Вечно от вас одни проблемы.

— А чем я вам так не угодил, мистер Снейп? Или я вас устраиваю только сидящим в Азкабане?

Снейп прищурился и задумчиво спросил:

— Ты точно Поттер?

— Единственный и неповторимый, — ответил Ясен. — Могу Магией поклясться. Не надо? Может быть, тогда перейдём к конструктивному диалогу?

— Поттер, вы идиот! — прошипел Снейп.

— Неконструктивно, — зевнул Ясен. — Это я уже слышал. И не раз, и не два. Что вам нужно, Снейп? Зачем вы меня караулили? Ни за что не поверю, что только по приказу Дамблдора. Вы ведь сейчас играете на одной конкретной стороне. Своей собственной. Не так ли?

Снейп снова смерил Ясена нечитаемым взглядом. Хотя нет, читаемым. Вопрос «Кто ты такой и куда дел Гарри Поттера?» был просто написан у него на лице.

— Я изменился, — спокойно ответил на невысказанный вопрос Ясен. — Тюрьма, знаете ли, меняет человека. Впрочем, вы, наверное, в курсе, Снейп. В Азкабане вы тоже были в своё время… правда, недолго. Пока вас не вытащил директор.

— И отчего ваша смышлёность не стала проявляться раньше, мистер Поттер? — ядовито отозвался Снейп. — Скажем, курса с первого. Глядишь, и не угодили бы в Азкабан…

— Может, и не угодил бы, — усмехнувшись, ответил Ясен. — Но наверняка тогда было бы что-то не менее… впечатляющее. Очередной квест от директора, к примеру. Но вы всё ещё не пояснили мне, что вы здесь делаете, мистер Снейп. А мне тут время терять некогда. Я — человек занятой.

— Хорошо, — вздохнул Снейп. — Но я прошу вас поклясться, мистер Поттер, что вы не будете разглашать те сведения, которыми я поделюсь с вами. Уж извините, что я так обошёлся с вашими… сопровождающими, но мистер Блэк слишком импульсивен, а мистер Руквуд… я просто не хотел, чтобы он слышал мои слова.

«Извиняющийся Снейп? — подумал Ясен. — И что же теперь ещё ожидать? Дамблдора с кальяном и гитарой, поющего «Дым над водой»?»

— Хорошо, мистер Снейп, — сказал он вслух. — Я готов вас выслушать.

— Я не испытываю к вам тёплых чувств, мистер Поттер, — колюче сказал Снейп.

— Это не новость, — отрезал Ясен. — И в этом плане наши чувства взаимны.

— Именно ваш отец и его компания виноваты в моём… положении, — сказал Снейп. — Будьте добры выслушать, это не займёт много времени. Но сначала…

Снейп как-то неуловимо встряхнулся всем телом… и вроде бы даже не изменился. Только вот волосы на голове странно взъерошились… Да это же…

— Ой… — выдал Ясен, — ушиии…

На голове Снейпа и впрямь бодро топорщились два лохматеньких чёрных уха. Да и мантия как-то странно встопорщилась, хорошо хоть, сзади…

— А под мантией — хвост? — поразился Ясен, заткнув подальше рвущуюся на язык фразу «Вы всё ещё девственник, профессор?»

Дурацкая ассоциация возникла не зря, в своё время любимая внучка старательно знакомила Ясена с миром аниме, и одним из этих самых аниме было «Нелюбимый». Сюжет Ясен помнил плохо, ибо не зашло, но одна подробность засела в голове намертво. В мире этой самой анимешки все дети рождались с ушками и хвостами, благополучно жили с этим богатством до наступления половой зрелости, а после первого грехопадения ушки и хвостик благополучно отваливались, показывая всем, что их юный обладатель или обладательница уже вступали во взрослые отношения. Ясен, помнится, тогда подумал, что фирма, додумавшаяся производить искусственные ушки и хвостики, в том мире могла просто озолотиться — далеко не все родители рады внезапному лишению девственности любимого чада.

— Смешно вам, Поттер? — прошипел Снейп. — А я с этим живу с той самой ночи, когда ваш отец спас меня от своего ручного оборотня!

— Ничего себе! Так Люпин вас всё-таки покусал! — вырвалось у Ясена.

— Нет, — вздохнул Снейп. — Всего лишь поцарапал до крови. Не знаю, попала ли в ранку слюна, но я так дико боялся заражения, что выпил зелье… Я уже тогда стал задумываться над тем, чтобы модифицировать Волчьелычное зелье, вот и создал несколько образцов. Один из них и употребил… А потом сутки провалялся в Больничном крыле с жутким отравлением в том числе. Но вроде бы всё прошло, из Больничного крыла меня выписали, Дамблдор в очередной раз отмазал банду вашего папеньки. Правда, отцы Поттера и Блэка выплатили мне компенсацию, и у меня появилась возможность купить ранее недоступные ингредиенты. А компания вашего отца… это было уже привычное зло. Так я думал до тех пор, пока однажды утром не проснулся с этими украшениями.

— То есть, получается, что вы прошли неполный оборот и застряли в таком виде? — поразился Ясен. — Ничего себе! Профессор, да вы просто гений, если умудрялись этакое скрыть!

— Кхм… — проворчал Снейп. — Да, мне пришлось придумать одно зелье… и собственноручно изобрести парочку заклятий для того, чтобы окружающие видели мой прежний, привычный облик. Сами понимаете, Поттер, моему дружелюбию и доброму отношению к миру это не способствовало. Я до выпуска боялся разоблачения на собственном факультете. Если к нищему полукровке с отцом-магглом все уже попривыкли, то сведения о том, что этот полукровка ещё и почти превратился в какую-то странную тварь, вряд ли способствовали бы моей популярности. И да, я совершил величайшую ошибку в жизни, поссорившись с вашей матерью, Поттер. Но поймите, в тот момент я больше всего на свете боялся, что моё заклятье перестанет действовать и меня увидят в истинном облике.

— С этим понятно, — вздохнул Ясен. — Но я-то тут при чём? Я вам лично ничего плохого не сделал…

— Вы вполне успешно все эти годы разыгрывали тупого самодовольного гриффиндорца, — отрезал Снейп. — Этого было достаточно.

Ясен только плечами пожал. Похоже, тараканы в голове Снейпа были породистые — холеные и откормленные. Во всяком случае, хороший психолог Снейпу точно не помешал бы.

— Сочувствую, — сказал он. — Но что вам нужно конкретно от меня?

— Конкретно от вас, Поттер? — холодно усмехнулся Снейп. — Всего ничего.

— Вы хотите, чтобы я избавил вас от этих украшений? — усмехнулся Ясен. — Запросто.

— Не надо! — фыркнул Снейп. — К этим, как вы выразились, украшениям, прилагаются ночное зрение, отличная реакция и сила, куда большая, чем у обычного человека. Маскировать их я научился… а у некоторых… ммм… представительниц прекрасного пола они вызывают… очень неожиданную реакцию. Но не сказать, чтобы неприятную. Со временем я научился пользоваться этими преимуществами, и, увы, если их убрать — исчезнут и мои преимущества. Так что пусть остаются.

— Но тогда даже ума не приложу, чем могу помочь… — слегка растерялся Ясен.

— Можете, и очень даже можете, — цинично усмехнулся Снейп. — Вы можете отрешить меня от клятвы, которую я когда-то дал Дамблдору — защищать вас. И, видит Мерлин, вы бы не раз уже свернули себе шею без этой моей защиты. Думаете, легко было противостоять одержимому, который просто жаждал превратить вас в лепёшку на матче по квиддичу? А проследить за вами до Тайной комнаты и послать Фоукса на помощь?

— Так это не Дамблдор его послал? — спросил Ясен.

— Разумеется, нет, — Снейп брюзгливо сморщился. — Вы ведь уже поняли, что наш Великий Светоч обожает загребать жар чужими руками? Его не было в Хогвартсе в тот день — алиби себе делал на случай вашей погибели. А мне пришлось следить за вами, Поттер, и послать Фоукса со Шляпой на выручку…

— И вас послушался чужой фамильяр? — ехидно спросил Ясен.

— Кто? Фамильяр? — фыркнул Снейп. — Честное слово, только я начинаю думать, что вы поумнели, Поттер, как получаю новое доказательство вашей феерической глупости. Феникс не может быть фамильяром. Для фамильяра требуется кровная привязка, повторяю по буквам — к-р-о-в-н-а-я. Единоразово. А как можно привязать себе существо, которое постоянно умирает и воскресает, разрушая своей смертью любые узы? Нет, Фоукс не фамильяр, он подчиняется Альбусу, как директору Хогвартса. И будет подчиняться следующему директору, который пройдёт ритуал принятия должности. Но до этого предыдущий директор должен официально от своей должности отречься. Как Диппет. А мне Фоукс подчинялся, как декану — к вашему сведению, Поттер, деканы тоже дают подобную клятву.

— Ясно, — кивнул Ясен. — Что же, тогда спасибо.

Снейп только рукой махнул:

— Альбус явно хотел вашей погибели. А на третьем курсе, когда вы бросились выяснять отношения со своим блохастым крёстным, а его приятель неожиданно начал превращаться, забыв принять зелье? Кто попытался отвести от вас опасность?

Ясен нахмурился. У Визжащей хижины Снейп реально заслонил их троих собой, пытаясь защитить от обращающегося Люпина. Но…

— Между прочим, Люпин уверен, что выпил зелье, — невинно заметил он. — И это было именно Волчьелычное. С чего он вдруг начал превращаться? А, мистер Снейп?

Но профессора зельеварения было не так-то легко смутить:

— Вероятно, меня подвёл поставщик. Волчьелычное требует большого количества редких и свежих ингредиентов.

— С вашим-то чутьём вы не почувствовали негодный ингредиент? Не смешите меня, — съехидничал Ясен. — Я так понимаю, что вы прочно сидите на крючке у Светлейшего, и идея убрать оборотня из Хогвартса принадлежала ему? Люпин не стал играть по правилам Дамблдора, к тому же он действительно чему-то пытался нас научить, в отличие от Квиррелла и Локхарта… Да ещё и Сириусу мог поверить. Что, собственно, и случилось. Так что Люпин перестал соответствовать планам Дамблдора и его срочно нужно было убрать, не так ли? А для вас, как для зельевара, сварить какое-нибудь нейтральное зелье, придав ему запах, внешний вид и вкус Волчьелычного — не проблема, правда? В итоге Люпин обращается… и то, что он при этом никого не порвал — истинное чудо… проявляет свою звериную сущность, тёмной твари не место в школе, полной детишек, и он вынужден уйти, а наш старый кукловод тут как бы и ни при чём. Просто потрясающе.

— Беру свои слова назад, мистер Поттер, — мрачно сказал Снейп. — Я был неправ, говоря о вашей феерической глупости. Вы просто фантастически поумнели. И, надеюсь, вы поймёте меня в моём желании оказаться подальше и от Дамблдора, и от Волдеморта, и от Магической Британии в целом. Вы даже не представляете, как мне надоели все эти игры в песочнице…

Последние слова Снейп произнёс таким измученным и усталым голосом, что Ясен поверил — реально задолбали мужика. Все — Тёмные, Светлые, Дамблдор, Волдеморт, тупые детишки, продуваемый вечными сквозняками Хогвартс, ночные дежурства, факультет, полный Пожирательских отпрысков, невозможность заняться тем, чем хочется… А то, что он хочет удрать подальше, вполне объяснимо. Тем более, что в перспективе маячит смерть от зубов Нагайны. В этой реальности Снейп — не герой, хранящий верность мёртвой женщине… ну и Мерлин с ним. Пусть валит куда хочет — хоть жив будет.

— Но как я могу отрешить вас от вашей клятвы, если вы давали её не мне, а Дамблдору? — спросил Ясен.

— Это просто, — тем же тусклым голосом ответил Снейп. — Освободить от данной клятвы могут двое — тот, кому она давалась, и тот, ради кого она давалась. Дамблдор этого не сделает никогда. А вот с вами у меня есть шанс, мистер Поттер.

— Потому что я — наивный дурачок-гриффиндорец? — усмехнулся Ясен.

— Потому, что вы способны понять, каково это — быть вечным должником. Можете считать меня сволочью, но сейчас вы неплохо справляетесь и без меня. К тому же, уж простите, Поттер, я никогда не смогу воспринимать вас нормально. Нам двоим в Магической Британии будет слишком тесно. И если вас держит Род, то меня здесь не держит ничто. Вот такой расклад, можете меня оплевать за трусость и подлость от всей широты своей гриффиндорской души.

— Вот ещё! — ухмыльнулся Ясен. — Больно мне надо вас оплёвывать. У меня только один вопрос — вы получите свободу, потому как Метка ваша в последнее время стала исчезать, покинете Британию и отправитесь куда-нибудь… ну, скажем, на Восток, не так ли?

Снейп вздрогнул и с удивлением взглянул на Ясена. Ясен мысленно усмехнулся — подумаешь, бином Ньютона. Наверняка зельевару смертельно надоело маскировать особенности своего внешнего вида, а где могут нормально отнестись к магу с хвостом и ушами? Правильно, на Востоке. Да в той же Японии он и среди местных неволшебников сможет спокойно расхаживать с их-то любовью к косплею. И среди магов отношение будет не как к обычному гайдзину*, а как к существу магическому…

— Так что я вас вполне понимаю, мистер Снейп, — продолжил Ясен, — и готов помочь вам с вашей маленькой проблемой.

— И всё? — удивлённо хмыкнул Снейп. — Так просто? Никаких долгов, никаких обязательств?

Ясен покачал головой:

— Смысл? Мне не нужен союзник, который ненавидит меня и ничего не может с этим поделать. Вам нужна помощь маггловского целителя под названием «психолог», мистер Снейп. Ведь вы всё время видите во мне не мою маму, с которой когда-то дружили, а моего отца, который вам до сих пор ненавистен, несмотря на то, что давно уже мёртв. Вы ведь выиграли у Мародёров в конечном итоге. Мой отец погиб, Сириус много лет провёл в Азкабане, Римусу тоже пришлось нелегко, а Петтигрю в конечном итоге предал их всех. Мародёров давно уже нет, а вы живы и все эти годы провели в относительном благополучии… но так и не перестали ненавидеть. Не знаю, любили ли вы мою мать, скорее всего — нет…

Тут Снейп возмущённо вскинулся, но Ясен сделал протестующий жест, и зельевар не произнёс ни звука, и Ясен продолжил:

— …скорее всего — нет. Хотя бы потому, что вы прежде всего всегда видели во мне Джеймса, а не Лили… и вам даже в голову не пришло узнать, как живёт сын вашей бывшей подруги. Нет, я не жалуюсь, могло быть и хуже, кроме того, так же, как вы, поступила вся Магическая Британия, но не видеть, что одет, как оборванец, что выгляжу меньше и слабее своих сверстников, что совершенно ничего не знаю о волшебном мире, вы просто не могли. Ибо вы не идиот. Но вы предпочли думать так, как вам было удобнее, и видеть меня избалованным отродьем Джеймса Поттера, отродьем, рождённым с серебряной ложкой во рту. Да, вы защищали меня, мистер Снейп, но, даже защищая, не переставали ненавидеть. Хорошо, хоть на суде не топили…

— Можете считать меня последней тварью, — буркнул Снейп, — переживу, но помогать заключению четырнадцатилетнего подростка в Азкабан я неспособен.

— Да не считаю я вас тварью, профессор, — устало сказал Ясен. — Вас слишком часто использовали, заставляя делать то, чего вам не хочется, в обмен на крошечные поблажки. И у вас сейчас практически не осталось обычных человеческих чувств, кроме ненависти и желания освободиться. Вы живёте в той системе ценностей, которую построили для себя и вам в ней комфортно. Вот и живите дальше. А я уж как-нибудь сам.

После этого Ясен поднял руку и чётко произнёс:

— Северус Тобиас Снейп, отрекаю тебя от всех клятв и долгов, касающихся Джеймса Поттера, Лили Поттер и Гарри Поттера, считая их исполненными. И пусть все иные клятвы, данные тобой себе во вред, также будут развеяны. Отныне ты свободный человек, Северус Тобиас Снейп, и можешь начинать свою жизнь с чистого листа так, как тебе пожелается. Да будет Магия мне свидетелем!

Никаких спецэффектов Ясен не ожидал, но Снейпа вдруг окутал мягкий золотисто-оранжевый свет, окружил, словно куполом, сверкнул яркой вспышкой и пропал.

Ясен аж вздрогнул, отругал себя за бестолковость и подумал, что впредь будет поосторожнее, призывая в свидетели Магию.

А Снейп, после того, как странный «купол» исчез, прикрыл глаза и замер.

— Мистер Снейп, вам плохо? — спросил Ясен, испугавшись, что напортачил.

— Мне… хорошо… — странным сдавленным голосом произнёс зельевар. И добавил:

— Никогда не думал, что скажу это, но… Спасибо тебе, Гарри. Прощай.

И с этими словами он эффектно крутнулся на пятке и исчез, не забыв перед этим бросить отменяющее заклинание в Сириуса и Руквуда. Те заворочались и застонали. Сириус пришёл в себя быстрее, вскочил на ноги и бросился к Ясену.

— Гарри! Здесь же был Нюниус, Мордред его задери! Чего он хотел? Он тебе навредил?

— Нет, — покачал головой Ясен. — Мы с ним поговорили, и он аппарировал. Но, думаю, что теперь у Дамблдора будет на одну марионетку меньше. Или у Лорда. Или у обоих.

— Кхм… — задумчиво сказал Руквуд. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Пора возвращаться, пока по наши души не принесло ещё кого-нибудь. Снейп точно не сделал тебе ничего плохого, Гарри?

Ясен ещё раз покачал головой:

— Нет. И он получил то, что хотел. Он аппарировал.

«Он улетел… и не обещал вернуться. Милый, милый Карлссон…» — съехидничал Ясенов внутренний голос, и ему стоило большого труда не расхохотаться.

Интерлюдия. Северус Снейп.

Северус Снейп поспешно аппарировал из Годриковой Лощины в свой старый дом в Паучьем тупике. Одна мысль о том, что отныне он свободен, что больше не нужно возвращаться в ненавистную школу и терпеть выходки мелких засранцев, неспособных оценить красоту кипящего котла и волшебную науку приготовления зелий, вызывала у него состояние, близкое к эйфории. У него всё получилось! Мальчишка Поттер проявил истинно гриффиндорское бескорыстие и смог отменить клятву, данную Дамблдору, а также Долг Жизни Джеймсу Поттеру, который повис на зельеваре ещё в далекой юности. А все прочие клятвы и обеты были прочно связаны с этими двумя и начали рваться, как гнилые нитки, освобождая Снейпа от вечного, как ему казалось, рабства у Дамблдора. Что же касается клятвы, которую он в юности дал тёмному Лорду, и полученной Метки, то с недавних пор Снейп стал ощущать, как Метка постепенно слабеет, а вместе с нею слабеет и клятва. А вот теперь, когда мальчишка Поттер сумел призвать это странное золотистое сияние, Метка исчезла совсем, и зельевар не ощущал никакой связи с Лордом, даже самой слабой. И это было прекрасно, потому что покинуть Британию Снейп собирался немедленно, можно сказать, прямо сейчас. Эту возможность он готовил тщательно, уже несколько месяцев, когда понял, что Дамблдор просто-напросто слил своего Золотого мальчика и не собирается вытаскивать его из Азкабана. А если он так обошёлся с Избранным, то его, Северуса Снейпа, с его Пожирательским прошлым выбросит, как грязную тряпку, едва он перестанет быть полезным. Так что Снейп начал лихорадочно искать возможность освободиться от клятвы, данной Дамблдору по великой дурости. Но если бы не мальчишка Поттер — так и не нашёл бы.

Снейп быстро собрал вещи — всё самое ценное он переместил сюда из Хогвартса ещё несколько дней тому назад, когда Дамблдор дал ему поручение проследить за домом Поттеров в Годриковой Лощине… О, именно тогда в сердце зельевара возникла смутная и безумная надежда, которая наконец-то сбылась. Наконец-то… Он свободен!

Снейп уменьшил заранее собранные вещи, подхватил саквояж с чарами Расширения пространства, где хранилось немало интересных штучек, за которые люди понимающие отдали бы много-много славненьких золотых кругляшков, впрочем, мешочек с галеонами, снятыми со счёта в Гринготтсе там тоже присутствовал, за годы преподавания на счету скопилась кругленькая сумма… Очень даже неплохой стартовый капитал.

«Какой же идиот этот Поттер! — подумалось некстати. — Отпустил меня просто так, без всяких обязательств… Мог бы хоть зельями взять… И как он теперь?»

Снейп встряхнул головой. Поттер сам сказал, что не нуждается в нём, как в союзнике, так что теперь это не его дело. Осталось только написать заявление для Дамблдора и… и можно было отбывать. Отчего же так свербит на душе?

Снейп написал заявление об уходе и хотел уже вызвать домовика из Хогвартса, но вдруг, повинуясь какому-то неясному душевному движению, достал из саквояжа три флакона, наполненных золотистым зельем с аккуратно наклеенными этикетками, вложил их в шкатулку, свистнул сову и привязал к её лапке небольшой свёрток с зельями. Варварство, конечно, и расточительство, но мальчишке это может понадобиться. К тому же Снейп не любил чувствовать себя обязанным.

Сова, которой было поручено разыскать мелкого Поттера, благополучно улетела, а Снейп вызвал домовика, радостно вручил ему свёрнутый в трубку пергамент с заявлением об увольнении, подхватил вещи и исчез в вихре аппарации.

*Гайдзи́н (яп. 外人) — сокращение японского слова гайкокудзин (яп. 外国人), переводящееся как «иностранец», либо как «человек извне». Иероглифы, составляющие слово гайкокудзин (外国人), означают 外 «вне», 国 «страна» и 人 «человек». Таким образом, буквально слово означает «человек из внешней страны».

Примечания:

Следующая глава в понедельник.

Здоровья вам, мои дорогие, не болейте!

Снейп с ушками и хвостом:

https://i.pinimg.com/736x/d6/0c/ec/d60cecc08be57af7e395401846f1ebc1 — kawaii-harry-potter-anime.jpg

Глубокой ночью Ясена разбудила сова. Упорная птица долбила клювом оконный переплёт не хуже взбесившегося дятла, так что вставать пришлось. Когда Ясен распахнул окно, некрупная взъерошенная сипуха торопливо влетела в комнату и уселась на спинку стула, не забыв по пути дёрнуть Ясена клювом за ухо. И вообще — вид у совы был грозный и сердитый, но Ясен быстренько вызвал домовика, и тот приволок два блюдечка — с водой и мелко нарезанной мясной вырезкой. Заморачиваться с совиным печеньем Ясен не собирался, совы — хищники, неизвестно, сколько летела эта бедолага, и вряд ли её порадует сухая галета, непонятно из чего сделанная.

Увидев свежайшую вырезку, грозная письмоносица сменила гнев на милость и позволила отвязать от лапки тщательно упакованный свёрток. Ясен, проверив посылочку Распознающими чарами и не обнаружив там ничего вредоносного, свёрток отвязал. В нём оказались три тщательно запечатанных хрустальных фиала, доверху наполненных золотистым зельем. Уже переставший быть полным профаном в Магическом мире, Ясен тут же распознал Феликс Фелицис и улыбнулся. Он отпустил Снейпа, но Снейп так и не смог отпустить сам себя. И, насколько Ясен разбирался в людях, это было одновременно и извинение, и благодарность, и очень тонкий намёк на дальнейшее сотрудничество. В неповторимом стиле Снейпа, конечно.

Феликс Фелицис, жидкая удача, зелье, которое следует принимать с великой осторожностью и только тогда, когда других возможностей уже не осталось. Прекрасное и опасное, смертельно ядовитое при передозировке, способное сделать собственным рабом мага, который решит им злоупотребить. Такой прозрачный намёк. Нет, всё-таки Снейп неподражаем. Хорошо, что эта носатая сволочь останется в живых, с его смертью мир обеднеет.

За окном занялся бледно-серый английский рассвет, Ясен честно попробовал уговорить сову лететь своей дорогой, то есть возвращаться к хозяину, но та только сердито сверкнула жёлтым глазом, перелетела со спинки стула на высокий резной шкаф, устроилась на нём со всеми удобствами и, похоже, задремала. То ли слишком устала и решила передохнуть перед дальней дорогой, то ли Снейп решил отбыть в дальние дали и осчастливил Ясена ещё и этим подарочком.

Ясен пожал плечами. Утро вечера мудренее. Улетит так улетит, останется — пусть живёт, не прогонять же её. В дикую природу почтовая сова вернуться не сможет — не выживет, а в совятне Лестрейнджей места хватит на целую стаю.

Решив так, Ясен снова улёгся в кровать и попытался заснуть. И, пусть не сразу, ему это удалось. Тем более, что завтрашний день тоже обещал быть насыщенным. Предстояло посещение клиники Святого Мунго. Понятное дело, что просто так Ясена в палату к Локхарту никто бы не пустил, но Ясен с подачи Руквуда и Долохова придумал себе легенду о том, что является кузеном Локхарта с материнской стороны, живущим в Швеции, который долгое время не имел известий от родственника, обеспокоился, решил навестить его лично и только сейчас узнал о трагедии, которая с ним произошла. Ясену легенда казалась хиленькой, но Руквуд и Долохов уверяли, что всё прокатит, нужно только держаться поувереннее. Вопрос был только в изменении внешности, Руквуд и Долохов заговорили о привычном Оборотном, но тут уж категорически против был Ясен. С его точки зрения это было ненадёжно.

Мало того, что нужно принимать это зелье каждый час, так ещё и необходимо подобрать типаж, похожий на Локхарта, иначе вся история с самого начала будет выглядеть неправдоподобной.

А когда рассерженный Долохов поинтересовался, что тогда можно сделать, Ясен хмыкнул и ответил:

— Грим. Маггловский грим. И парики.

Итогом беседы стал срочный обмен галлеонов на фунты и визит в маггловский Лондон, где всё необходимое нашлось в достаточном количестве, хоть и не сразу. Долохов и Белла, уставшие сидеть взаперти в мэноре, разошлись, как дети, и накупили большое количество сценического грима, несколько париков и даже цветные контактные линзы. Ясен же присовокупил ко всему этому несколько брошюрок, в которых рассказывалось, как грамотно использовать всё это богатство.

Шалость удалась. Во всяком случае, Белла с красными глазами, синими губами, чёрными накладными ногтями и в растрёпанном сивом парике едва не довела своего деверя до заикания. Правда, потом Рабастан долго ржал, но на креативную родственницу стал поглядывать с опаской. А Белла так и не призналась, что на эту шалость её сподвиг Сириус Блэк, который не собирался покидать крестника и тоже обосновался в Лестрейндж-мэноре на правах гостя, отлучаясь на Гриммо только по необходимости.

Ясен только вздыхал. Бывшие Пожиратели в компании бывшего Мародёра начали отходить от длительного заточения и сейчас порой вели себя, словно разыгравшиеся дети. Хорошо, хоть не так долго осталось до дня Икс, назначенного Малфоем, иначе Лестрейндж-мэнору пришлось бы худо…

Сопровождать Ясена в Мунго решил Руквуд. Ясен не противился. Руквуд, куда лучше него знавший реалии магического мира, был ценным союзником. Сириус тоже рвался в Мунго, но Ясен напомнил ему, что нужно навестить Тисовую улицу и узнать, как там дела у тётушки, раз уж скорое возвращение дядюшки ей теперь не светит. И вообще, Ясен чувствовал, что новости с Тисовой могут оказаться важными.

Сириус вздохнул, но с Ясеном согласился и отправился в Литтл-Уингинг. А Ясен и Руквуд, перевоплотившись не без помощи Беллы, которой очень понравилось развлекаться с маггловским гримом, в двух солидных джентльменов — помоложе и постарше, покинули пределы Лестрейндж-мэнора и вызвали «Ночной рыцарь».

Путешествие на этом кошмаре магического автопрома оказалось ровно таким же, как описывалось в каноне. Пять минут кошмара и болтанки — и ты на месте. Неуклюже вывалившись из автобуса, Ясен мысленно вознёс хвалу неубиваемому вестибулярному аппарату, доставшемуся ему от Гарри. В противном случае, он расстался бы с завтраком уже в первые минуты путешествия. Хорошо хоть, что обратно можно будет возвратиться портключом, без всяких там «Рыцарей»…

Витрина с манекеном позабавила, а вот сама клиника с первого взгляда Ясену показалась большой, шумной и бестолковой. Большой приёмный покой был занят множеством магов самого странного вида. У кого-то вместо носа болтался слоновий хобот, у кого-то росли огромные буйволиные рога, кто-то цветом кожи напоминал молодую весеннюю травку, а кто-то — свежеоткопанного зомби. Причём чаще всего к пострадавшему прилагались отчаянно голосившие родственники, только усиливавшие видимую сумятицу и неразбериху.

Однако, присмотревшись, Ясен понял, что всё организовано не так уж плохо. Медиведьмы в бордовых мантиях ловко сновали между больными, опрашивая их и успокаивая встревоженную родню, а некоторых уводили сразу же. За другими являлись целители в нежно-зелёных с желтоватым отливом мантиях с эмблемой больницы (скрещённые палочка и кость), вышитой на груди, и тоже куда-то уводили. Если больной не мог передвигаться самостоятельно, медиведьма призывала летающее кресло или летающие носилки, куда и помещался очередной бедолага. Спустя десять минут холл почти опустел, осталось только несколько родственников, ожидающих известий от целителей. Похоже, они просто попали в своеобразный час пик, и в больнице такой бедлам творился далеко не всегда.

Тут к ним подошла молоденькая медиведьма и осведомилась о цели визита, а когда узнала, что они пришли навестить родственника, то выдохнула с облегчением и указала на находившуюся в глубине холла стойку привет-ведьмы.

— Думаю, господа, что вам там всё расскажут, — сказала медиведьма. — И вы сможете пройти к своему родственнику.

— Удовлетворите наше любопытство, мисс, — вкрадчиво спросил Руквуд. — Поясните, что здесь творилось только что?

— Ах, господа, — с досадой махнула рукой ведьма. — Все эти пострадавшие — со Всебританского слёта Любителей Шуточной Магии в Гретна-Грин. Он продолжается уже второй день, и второй день мы вынуждены работать в авральном режиме. Воистину, мысль этих приду… то есть почтенных членов Общества Любителей Шуточной Магии, неиссякаема. Ждём третьей волны…

Руквуд и Ясен от души посочувствовали замученной медиведьме и отправились к указанной стойке. Место за ней занимала другая медиведьма — ещё более молоденькая и хорошенькая, встречавшая подходивших к ней посетителей с милой улыбкой, отчего на её щеках появлялись совершенно очаровательные ямочки.

— Приветствую вас, господа, — ласково произнесла девушка. — Я — привет-ведьма Анжела Флайт и готова ответить на все ваши вопросы.

Ясен кашлянул и изложил заранее приготовленную историю. Девушка прониклась и всплеснула руками:

— Ах, возможно ли это! У мистера Локхарта нашёлся родственник! Это же замечательно!

Руквуд и Ясен переглянулись, не понимая причины столь бурной радости, но мисс Флайт тут же всё разъяснила:

— Видите ли… мистер…

— Карлссон, — быстро ответил Ясен. — Юхан Марк Карлссон. А это давний друг нашей семьи мистер Фридрих Энгельссон.

— Да, да вы из Швеции, — кивнула мисс Флайт.

— И долгое время не имели известий от мистера Локхарта, — повторил Ясен заготовленную легенду, слегка добавив в неё красок. — Но моя почтенная матушка, родственница покойной миссис Локхарт с материнской стороны, попросила меня узнать о судьбе нашего дальнего, но, несомненно, любимого родича.

— Как это романтично! — восхитилась мисс Флайт. — Почти как в романах самого мистера Локхарта. Увы, вряд ли он сможет порадовать поклонниц своим талантом…

— Но что случилось? — спросил Ясен, добавив в голос тревоги.

— Мистер Локхарт несколько лет назад потерял память в результате несчастного случая, — вздохнула привет-ведьма. — С тех пор он находится здесь.

— Так вот почему матушка перестала получать от него письма! — воскликнул Ясен. — О, Мерлин, а мы и понятия не имели о случившемся несчастье!

— О… — грустно сказала мисс Флайт, — мистера Локхарта лечили наши лучшие целители. Увы, им пришлось отступиться. И сейчас всё очень грустно — увы, но наша больница не имеет средств бесплатно содержать пациентов… длительное время. Насколько мне известно, мистер Локхарт находится в отделении для безнадёжных больных… и неизвестно, что с ним будет дальше.

— Неужели его могут просто выписать… в никуда? — поразился Ясен.

— Нет, конечно же, нет! — возмутилась медиведьма. — Главный Целитель Сметвик никогда не позволит подобной жестокости, тем более, что близких родственников в Британии мистер Локхарт не имеет. Но, увы, при отсутствии должного финансирования больница не сможет оказывать мистеру Локхарту помощь в полном объёме.

— То есть, — быстро вычленил главное Ясен, — его будут кормить, за ним будут ухаживать, но настоящего лечения он получать не будет?

— Целитель Сметвик постоянно пытается что-то сделать для подобных больных, — вздохнула медиведьма. — Мистер Локхарт далеко не один такой. Но Совет Попечителей больницы постоянно урезает финансирование… а поддержка Министерства столь ничтожна…

— Анжела, милая, — прогремел густой баритон, — вы опять ведёте с посетителями провокационные речи?

Привет-ведьма густо покраснела и уставилась на говорившего обожающими глазами.

— Простите, целитель Сметвик, — пролепетала она, — эти господа хотят навестить мистера Локхарта. Мистер Карлссон — его дальний родственник. Из Швеции…

— Да-да, — отозвался говоривший, — я слышал, что покойная Мина Локхарт была родом из Швеции.

Ясен мысленно восхитился Руквудом. Похоже, их легенда была взята не с потолка.

— Разрешите представиться, господа, Гиппократ Сметвик, Главный целитель.

Ясен и Руквуд обернулись к говорившему и представились по всем правилам этикета. Главный целитель больницы Святого Мунго оказался мужчиной высоким и крепким, с русыми вьющимися волосами и некрасивым, но умным лицом. Ясен, только взглянув, сразу почувствовал в нём родственную душу — человека, который любит своё дело и живёт им.

— Позвольте проводить вас, господа, — заявил Сметвик. — Я как раз направляюсь в отделение для безнадежных больных. Увы, как бы отвратительно это ни звучало, но мы ничего не в состоянии поделать с недугом мистера Локхарта.

Руквуд и Ясен молча последовали за Сметвиком, а тот продолжал говорить:

— Увы, Анжела сказала вам сущую правду. Возможно, есть зелья, способные излечить последствия столь глубокой потери памяти… но у нас нет возможности покупать их для больницы. Попечительский Совет весьма прижимист. Возможно, помогли бы консультации Мастера-менталиста, но в Мунго сейчас такового не имеется даже в качестве консультанта. А приглашать со стороны… Слишком дорого. Тут требуется кропотливая работа в течение месяца или двух. Бюджет больницы на такое не рассчитан.

— Но ведь мистер Локхарт хорошо зарабатывал… — протянул Ясен. — Неужели сейчас у него совсем нет средств?

— Согласен, — кивнул Сметвик, — мистер Локхарт зарабатывал немало. Но он немало и тратил. Особенно на поддержание своего… имиджа. Мы лечили его настолько действенно, насколько это вообще было возможно. А сейчас… Увы… Однако мы пришли, господа.

Отделение для безнадёжных больных могло бы показаться вполне милым и ухоженным — чистота, порядок, цветы на подоконниках, удобные палаты, вежливые и улыбающиеся медиведьмы… Но только вот неуловимо витавшая здесь атмосфера тоски и безнадёжности пропитывала всё, не давая дышать. Сметвик распахнул дверь палаты и весело сказал:

— Здравствуйте, Гилдерой! Как ваше самочувствие?

Сидевший на кровати человек поднял голову… и Ясен ужаснулся. Самоуверенный красавчик с завитыми кудрями и яркими голубыми глазами, которого он неплохо запомнил по фильму, превратился в бледную тень самого себя. Локхарт похудел, кожа его приобрела неприятный сероватый оттенок, яркие голубые глаза выцвели, полосатый больничный халат мешком висел на исхудавшем теле.

— Гилдерой? — переспросил он. — Кто это?

— Это вы, мистер Локхарт, — нарочито весело ответил Сметвик. — Ваше имя — Гилдерой Локхарт. А я — ваш целитель, меня зовут Гиппократ Сметвик. Как вы себя чувствуете?

— Голова, — произнёс Локхарт.

— Болит? — сочувственно спросил Сметвик.

— Нет… — протянул больной. — Она — как воздушный шарик, ещё немного — и оторвётся. Она улетит… Что я буду делать без головы? Если вы целитель — может быть, вы поможете мне? Моя голова… Я не хочу, чтобы она улетала… Хотя сейчас от неё немного толку, но совсем уж без головы — плохо.

— Совершенно верно, мистер Локхарт, — согласился Сметвик. — Кстати, вот эти господа пришли навестить вас… Один из них ваш родственник.

— Родственник? — удивился Локхарт. — Но ведь все мои родственники мертвы.

— Вы это помните? — оживился Сметвик.

— Нет, мне недавно сообщила это симпатичная мисс в бордовой мантии, — ответил Локхарт. — Вы же знаете, моя голова такая лёгкая, что в ней не держится ничего. Совершенно ничего. А кто из вас мой родственник, господа?

— Я, — ответил Ясен. — Я родственник вашей покойной матушки. Просто я живу в другой стране и долгое время не имел понятия, что с вами приключилась такая беда, Гилдерой.

Локхарт внимательно взглянул на Ясена:

— Ваше лицо… Оно кажется мне знакомым. Определённо, я что-то начинаю вспоминать… тёмно… холодно… камень… вспышка! Ах!

Несчастный писатель схватился за голову обеими руками и присел на кровать. Сметвик быстро подошёл к нему и пробормотал:

— Сомниус!

Тело Локхарта расслабилось, и Сметвик осторожно помог ему улечься.

— Сейчас он будет спать, — вздохнул Сметвик. — А проснувшись, снова будет знакомиться со мной. Обливиэйт, наложенный на него, сработал настолько странно, что мне в своей практике ничего подобного не встречалось. Но он несомненно вас признал, мистер Карлссон. Определённо, вам стоит навестить вашего родича ещё раз — может быть, прогресс закрепится.

Ясен мысленно возликовал. Кажется, заполучить Локхарта будет проще, чем он думал.

— Видите ли, целитель, — медленно произнёс он, — именно об этом я и хотел бы поговорить. Моя матушка была настолько встревожена, что дала мне полную свободу действий в отношении кузена. Я так понимаю, что оплачивать своё лечение в полном объёме он не в состоянии, да и заметного прогресса не видно.

— Увы, как это ни грустно, но в данном случае я вынужден признать своё полнейшее бессилие, — развёл руками Сметвик.

— Но вы сами видели, что меня он признал, — продолжал ходить вокруг да около Ясен. — Не значит ли это, что среди близких людей Гилдерою станет лучше?

— Я не могу исключить подобный эффект, — кивнул Сметвик. — Хотя и не уверен в этом.

— Наша ветвь семьи весьма состоятельна, — продолжил Ясен. — Мистер Энгельссон может подтвердить это…

Руквуд вежливо поклонился.

— Мы можем позволить себе консультации у европейских Мастеров-менталистов, — разливался соловьём Ясен. — Возможно, кузену станет легче. А если нет… Он будет жить с родными, это гораздо лучше, чем провести остаток дней в больнице без всякой надежды на исцеление.

Сметвик дослушал речь Ясена до конца и задумчиво произнёс:

— Возможно, вы и правы. К тому же, как родич, вы имеете право забрать пациента из больницы. Но мне хотелось бы, чтобы вы дали клятву.

— О непричинении вреда? — спокойно спросил Ясен. — Разумеется. Я и не думал, что вы поверите мне просто так.

Час спустя Руквуд и Ясен, осторожно поддерживая под руки Локхарта, прошли к аппарационной площадке больницы. Руквуд активировал портключ, и все трое благополучно оказались в Лестрейндж-мэноре. Локхарт с детским восторгом рассматривал роскошную обстановку холла и задавал разные, не всегда связные вопросы. Вызванный домовик приготовил комнату для странного гостя и вызвался накормить его ужином. На домовика Локхарт никак не отреагировал, видимо, что-то насчёт этих существ в его памяти осталось. Впрочем, Ясен ощущал, что сможет решить проблему Локхарта и память к писателю вернётся. А с ней — и писательское мастерство, и деловая хватка. А значит, уговорить его написать нужную книгу не составит труда — сейчас Локхарт практически разорён, его счета пусты.

С этими мыслями Ясен, убедившись, что Локхарт вполне справляется с ужином и не проявляет агрессии, поручил домовику проследить за гостем и отправился ужинать сам. А потом можно и исцелением заняться.

Спустившись в столовую, он увидел там всю тёплую компанию, кроме Беллы и Сириуса.

— Они ещё не вернулись? — спросил Ясен. В груди неприятно кольнуло.

— Всё хорошо, — ответил Рудольфус. — Вернулись только что. Просто приводят себя в порядок к ужину. Кстати, Гарри, ты уверен, что сможешь помочь мистеру Локхарту? С моей точки зрения, его рассудок расстался с ним навсегда.

— С точки зрения целителя Сметвика — тоже, — усмехнулся Ясен. — Именно поэтому нам и удалось забрать его так легко. Поверьте, через пару суток он будет в полном порядке.

— Очень надеюсь, Гарри, что ты знаешь, что говоришь, — вздохнул Рудольфус. — Впрочем, до сих пор все твои слова оказывались верными. Ага, а вот и Белла с Сириусом…

Сириус и Белла медленно прошли в столовую и уселись на свои места. Белла была задумчива, и Ясен забеспокоился снова.

— У вас… были трудности? — спросил он, старательно подбирая слова.

Сириус покачал головой:

— Никаких. В Литтл-Уингинге и окрестностях нет ни одного мага. Даже та старая сквибка куда-то съехала. Но у нас не слишком хорошие новости, Гарри… Хотя как сказать…

Примечания:

Следующая глава в четверг.

Здоровья вам, мои дорогие, не болейте!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://yoomoney.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Сириус покачал головой:

— Никаких. В Литтл-Уингинге и окрестностях нет ни одного мага. Даже та старая сквибка куда-то съехала. Но у нас не слишком хорошие новости, Гарри… Хотя как сказать… Но давайте же, поедим, наконец. Я голоден, как…

— Как собака? — съехидничала Белла. — Да тебя легче убить, чем прокормить!

— Как собака, — со вздохом согласился Сириус. — Что поделаешь, после Азкабана всё время есть хочется. А тебе — нет?

Белла в ответ тоже вздохнула, и вся компания приступила к трапезе. Ясену не терпелось узнать новости с малой Родины, но он и сам изрядно проголодался, к тому же силы могли понадобиться для грядущего исцеления Локхарта, так что и он отдал должное кухне Лестрейндж-мэнора. Домовики оказались на высоте, впрочем, как и всегда, и когда трапеза закончилась, Сириус удовлетворённо улыбнулся и заявил:

— Ну вот, теперь можно и рассказать. Аппарировали мы с Беллой в этот дрянной городишко и первым делом проверили наличие Следящих чар и находящихся рядом магов…

Сириус и Белла аппарировали в Литтл-Уингинг во вполне себе пристойном маггловском виде, да ещё и гримом воспользовались. В итоге на безлюдном пустыре внезапно возникли из ниоткуда седовласый подтянутый мужчина в сером костюме-тройке с кейсом в руках и коротко стриженная блондинка в серых брюках и твидовой жилетке поверх стильной рубашки в тонкую серую полоску. В руках блондинка сжимала вполне официального вида кожаную папку, и вообще парочка имела вид ужасно занятый и деловой: ни дать ни взять — адвокат и сотрудница службы опеки. Парочка помахала немного невесть откуда взявшимися и невесть куда исчезнувшими палочками, переглянулась и синхронно кивнула друг другу. И только после этого оба задумчиво пошли через пустырь к старому полуразрушенному складу, из-за которого и открывался хороший вид на Литтл-Уингинг.

Мужчина и женщина спустились по неприметной тропинке в небольшой общественный парк и, пройдя сквозь него, оказались на улице городка.

— Хм… — задумчиво произнесла женщина, — какое-то тут все одинаковое. Это и есть Тисовая улица, Сири?

— Мистер Уайт, — поправил спутницу мужчина. — Обращайся ко мне официально, Белла. И нет, это не Тисовая улица. Это улица Магнолий. Тисовая в двух кварталах отсюда. Но выглядит практически так же.

— Скучно… — вздохнула Белла. — И ни одного мага вокруг. И никаких чар нет. А ведь Дамблдор, если мне не изменяет память, говорил о мощной кровной защите, наложенной на дом родственников Гарри Поттера. Если бы это было так, мы бы почувствовали подобные чары даже на расстоянии.

— Дамблдор вообще много чего говорил, — процедил сквозь зубы Сириус. — И, по большей части, неправду.

Белла кивнула, соглашаясь, и решительно заявила:

— Ну что же, пойдём и посмотрим, как там поживает почтенная тётушка Гарри. Превратиться не хочешь?

— Незачем, — пожал плечами Сириус. — Никого особо не удивит визит службы опеки и адвоката. Насколько я понял, сын этих Дурслей сейчас находится в закрытой школе для подростков с проблемами в поведении. Мало ли по какой причине нас могло прислать руководство этой самой школы.

— Пожалуй, — согласилась Белла, и парочка бодрым шагом отправилась по направлению к Тисовой улице.

Улицы городка были почти безлюдны — самый разгар дня, отцы семейств ещё на работе, дети — в школе, мамы-домохозяйки наводят порядок и готовят ужин, но кое-какая активность всё же наблюдалась. Несколько пожилых леди, возившихся в крошечных садиках, рядом с аккуратными одинаковыми домиками, провожали Сириуса и Беллу многозначительными взглядами.

— Местные сплетницы, наверняка… — тихонько хихикнула Белла. — Мучаются сейчас от невозможности узнать, какое у нас дело в этой сонной дыре.

Белла была права. Когда они наконец свернули на Тисовую, и Сириус в ряду одинаковых домов вычислил дом Дурслей, одна из старушек, старательно подстригавшая живую изгородь у дома, когда-то принадлежавшего миссис Фигг (самой миссис Фигг там точно не было, судя по всему — уже давно), неожиданно окрикнула их:

— Мистер… мисс… простите за любопытство, но вы ведь к этой… Дурсль?

Видимо, что-то такое произошло у Дурслей, что и сподвигло пожилую леди на столь нехарактерное для почтенной англичанки поведение.

— Добрый день, миссис, — вежливо ответил Сириус. — Мы следуем туда, куда велит наш служебный долг.

Глаза старушки загорелись:

— Мисс, мистер…

— Мистер Уайт, — с улыбочкой подсказала Белла.

— Мистер Уайт, я мисс Джоан Хэвишем, — заявила старушка. — И если вы из полиции, и вам понадобятся свидетели, то я готова под присягой показать, что эти Дурсли — явно преступные элементы. Я переехала в этот город в надежде обрести добрых соседей, но как же жестоко я была разочарована… Мистер Дурсль оказался грубым мужланом с явными криминальными наклонностями, он ведь мошенничал в своей фирме… это недавно стало известно… миссис Дурсль — отвратительная скандальная женщина, а уж их сын… Знаете, такого отъявленного хулигана я не видела никогда в жизни. Я была даже рада, когда он попался с этими наркотиками после отчисления из частной школы, и надеялась, что школа Святого Брутуса его исправит. Но, увы, какой бы ни была Петунья Дурсль, в настоящее время ей можно только посочувствовать. Муж пропал неизвестно куда, дом заложен, да ещё и сын… Впрочем, вы ведь и так в курсе.

— Разумеется, мисс Хэвишем, — ответил Сириус официальным тоном, искренне сожалея, что старушка не проболталась о том, что случилось с Дадли. Но вряд ли что-то хорошее, судя по её тону.

— Мы рады, что вы проявили высокую сознательность, — промурлыкала Белла, — но не можем делиться официальными сведениями, сами понимаете…

— Да-да, разумеется, — ответила старушка. — Я лишь хотела узнать, есть ли надежда на то, что Дурсли вскорости съедут. Я бы порекомендовала этот дом моей старой подруге, она как раз хочет уйти на покой… Так что, если понадобятся мои показания…

— Пока мы не можем сказать этого, — Сириус был безукоризненно вежлив, хотя речи милой старушки стали вызывать у него отвращение. — Но если судьба сведёт нас ещё раз — непременно постараемся просветить вас, леди. Позвольте откланяться.

— О да, благодарю вас, — кивнула старушка, и Белла с Сириусом смогли наконец-то продолжить свой путь.

Дом Дурслей выглядел не таким опрятным и чистеньким, каким его помнил Сириус. Нет, вроде бы всё было в порядке — садик перед домом, стриженый газон, усыпанная гравием дорожка и выкрашенный в бежевый цвет заборчик. Но садик уже не выглядел таким ухоженным и цветущим, как это было в те времена, когда за ним ухаживал Гарри, оконные стёкла выглядели тускловатыми, а зелень газона казалась немного пожухлой. Почти неприметные признаки упадка. Впрочем, если учесть, что глава семейства сейчас украшает собой подвалы гоблинов, это вполне закономерно.

— Что-то не так с этими магглами… — пробормотала Белла.

— Неудивительно, если учесть, что глава семьи и единственный кормилец перестал быть таковым, — заметил Сириус. — В этой ситуации Петунье можно только посочувствовать — муж загулял, с сыном что-то случилось, деньги наверняка на исходе.

— Ты её знал? — полюбопытствовала Белла.

— Разумеется, она же сестра Лили Поттер, — ответил Сириус. — Правда, отношения сестёр сильно испортились, когда выяснилось, что Лили — волшебница. Да и наше поведение на свадьбе тоже было не из лучших. Боюсь, что в плохом отношении Дурслей к Гарри есть и моя вина.

— Ты был на маггловской свадьбе? — удивилась Белла. — Ничего себе!

— Я в юности интересовался миром магглов, — ответил Сириус. — Довольно часто бывал в нём. Даже мотоцикл зачаровал.

— Да, — согласилась Белла, — ты неплохо в нём разбираешься. В смысле — в маггловском мире.

— Пришлось, — вздохнул Сириус. — Знаешь, после побега я довольно долго не мог пользоваться никакой магией, кроме как в пса обращаться. Вот и пришлось через всю страну добираться на своих… четырёх. Истощение было таким сильным, что я боялся, что стал сквибом. Даже наш дом на Гриммо не смог увидеть, когда добрался до Лондона. Поэтому пришлось пробираться в Шотландию, ведь именно там схоронилась проклятая крыса. Но когда я добрался до Хогвартса — стало полегче. Магия стала возвращаться… но очень медленно. Мерлин, да я даже себя в порядок привести не мог — Гарри впервые увидел меня заросшим, в тюремных лохмотьях… Но, несмотря на это, он мне поверил. Впрочем, мы слишком долго торчим на виду, Белла. Пора бы уже и постучаться.

Сириус решительно поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Белла последовала за ним.

Дверь, всё ещё запертая на цепочку, приоткрылась.

— Кто вы? — тусклым голосом спросила Петунья Дурсль.

— Джон Уайт и Лиз Симмонс, миссис Дурсль, — бодро ответил Сириус. — Мы из социальной службы.

— Да, конечно, проходите, — уже более уверенно и несколько суетливо отозвалась Петунья. — Вы ведь пришли по поводу Дадли?

— Да, но не только, — расплывчато ответил Сириус и прошёл в открытую дверь. Белла проскользнула следом, и дверь захлопнулась, отрезав всех кумушек Литтл-Уингинга от возможности получить новые сведения о семье «этих Дурслей».

Сириус, войдя в дом, ещё раз отметил, как плохо выглядит Петунья. Когда-то бывшая очень худой, она стала просто тощей, домашнее платье висело на ней мешком и выглядело несвежим, в светлых волосах проступила седина, под глазами залегли тёмные круги, а у губ проступили две скорбные складки. Даже длинная шея как-то горестно изогнулась набок, отчего казалось, что миссис Дурсль к чему-то постоянно прислушивается.

— Вот, — провела Петунья Беллу и Сириуса на кухню и открыла холодильник, — лекарств осталось только на неделю, что будет дальше — я не знаю. Муж уже несколько дней не подаёт о себе вестей, у меня осталось всего двадцать фунтов, и я не могу позволить себе купить ещё лекарств. А мой бедный мальчик нуждается в них ежедневно. Муж пробовал подать в суд на эту мерзкую школу, но дело застопорилось, мне срочно нужны средства… Дадли нуждается в специальном уходе, лекарствах… Я стараюсь, как могу, но… Государственная лечебница не принимает Дадли, там нет мест, а частную мы оплатить не можем… в данный момент. У мужа были виды на наследство, но он ушёл и не вернулся. Я не знаю, что с ним произошло… Я в ужасе… Помогите, прошу вас…

И Петунья, опустившись на стул, горько разрыдалась.

Белла сориентировалась быстрее Сириуса, протянув Петунье стакан с водой:

— Успокойтесь, миссис Дурсль. Нам всё понятно. Мы хотели бы взглянуть…

— На Дадли? — Петунья сделала глоток из стакана и немного приободрилась. — Конечно, прошу вас…

И она посеменила к лестнице, ведущей наверх. Сириус и Белла двинулись следом, недоумённо переглянувшись.

Поднявшись на второй этаж, Петунья распахнула дверь одной из комнат и ласково пропела:

— Дадличек, солнце моё… Мамочка пришла…

Сириус и Белла вошли следом и остолбенели. Посреди комнаты стояла кровать с приподнятым изголовьем. На кровати полулежал-полусидел подросток лет шестнадцати, довольно рослый, крупный, но сейчас сильно похудевший. Подросток сидел совершенно неподвижно, глаза его были открыты и пусты, взгляд устремлён куда-то поверх вошедших. Дышал он сипло, с присвистом, время от времени моргал — и только эти звуки и движения показывали, что подросток жив. Никакой реакции ни на слова матери, ни на людей, вошедших в комнату, не последовало. Разве что из правого уголка рта потекла тонкая ниточка слюны.

— Сейчас, Дадличек, милый, сейчас… — Петунья осторожно вытерла лицо Дадли и повернулась к Белле и Сириусу.

— Вот видите, — сказала она. — Нам привезли его в таком состоянии, сказали, что произошёл несчастный случай, что Дадли поскользнулся на кафеле в ванной и расшиб голову. Никто не виноват, произошёл несчастный случай… Но мой бедный сын… Он именно такой. Не говорит, ни на что не реагирует, не двигается… Доктор сказал, что исцеление возможно, что молодой организм справится… Что сердце у Дадли здоровое, что он может прожить в таком состоянии долго… что не надо терять надежду… О господи! Что же мне делать? Вернон подал иск в суд на школу Святого Брутуса, ведь наш мальчик отправился туда живым и здоровым, но всё так долго тянется… А теперь и Вернон пропал. Он имел виды на наследство Гарри, я говорила, что не стоит трогать деньги бедного мальчика, но он меня не послушал. И вот теперь… он пропал… Я одна, Дадли в таком ужасном состоянии, в городе все шушукаются, сплетничают… Все, кто раньше считал нас нормальной респектабельной семьёй, отвернулись от нас… У меня почти нет денег… Мой бедный мальчик, мой Дадли… Вы ведь поможете?

— Всё понятно, миссис Дурсль, — кивнул Сириус. — А теперь давайте спустимся вниз, выпьем чаю и поговорим. О вас, о Дадли, и о Гарри, на наследство которого ваш муж имел такие виды.

— Гарри? — тут же вскинулась Петунья. — При чём здесь Гарри? Я сейчас говорю о Дадли!

— Хорошо, — покладисто отозвался Сириус, — поговорим о Дадли. И вашем муже, Верноне Дурсле. И о вас, миссис Дурсль. О том, как вы все докатились до жизни такой.

Голос Сириуса звучал так ласково, что даже у Беллы по спине пробежались мурашки. Что уж говорить о Петунье. Она сразу сникла и пробормотала:

— Да, да… Нужно поговорить…

На кухне Петунья поставила чайник и быстро накрыла на стол, достав сахарницу, сливочник и блюдо с домашним печеньем. Когда чайник закипел, она заварила чай, разлила его по чашкам — всё это в полном молчании. Руки женщины подрагивали.

Наконец она уселась за стол и тихим, безнадёжным голосом сказала:

— Вы ведь не из социальной службы. Вы не зря упомянули Гарри. Вы ведь… вы ведь маги?

— Догадливость делает вам честь, миссис Дурсль, — сказал Сириус. — Чести вам не делают другие вещи. В вашей гостиной висят десятки изображений вашего сына. Такое впечатление, что вы стремились сохранить каждый его шаг, каждый вздох… И нет ни одной фотографии вашего племянника, который десять лет рос в вашем доме. Неужели вы его так ненавидели, миссис Дурсль? Неужели вы так ненавидели его мать?

— Я… — скомкала платочек Петунья. — Я не знаю. Я любила Лили, но когда она уехала учиться в эту проклятую школу — я потеряла её. Такой, какой она стала, я не могла её любить. Почему… почему ей всё удавалось? Её всегда замечали, её хвалили, она всегда получала хорошие оценки — даже в этой вашей школе. А потом она вышла замуж за сына лорда, а мне… мне…

— А вам достался Вернон, — усмехнулся Сириус. — Не Лорд. Это точно.

— Вы ведь никогда не любили мужа, — добавила Белла. — Вы вышли за него замуж, потому что вам надо было за кого-нибудь выходить. Потому что все девушки должны выходить замуж. Потому что вы хотели идеальную семью… без всяких там волшебных штучек, правда?

— Да! Да! Да! — взвизгнула Петунья. — Я хотела стать образцовой женой — ведь всё лучшее всегда доставалось Лили! А она заявилась со своими дружками и испортила мне день свадьбы! Правда, у них хватило совести наложить на гостей какие-то чары, и они не помнили всего этого безобразия! Но мы-то… Мы-то с Верноном всё помнили… Мне кажется, что он охладел ко мне с этого дня… Но потом родился Дадли, и я была счастлива! А потом нам подкинули Гарри! Скажите, вы хоть раз воспитывали маленького мага, мисс?

— Ещё нет, но я не теряю надежды, — чуть нахмурившись, ответила Белла.

— Это был кошмар! Ужас! — заявила Петунья, пропустив слова Беллы мимо ушей. — Он так рыдал… Но пусть бы ревел, однако он стал делать ЭТО! Летающие игрушки, взрывающиеся бутылочки со смесью! Повреждённая детская! В первый год мы вставляли стёкла шесть раз! Стекольщики даже предлагали нам абонемент — шутили они так! Только когда мы стали запирать Гарри в чулане, стало полегче.

— Вы запирали двухлетнего ребёнка в чулан? — прошипела Белла. Сириус быстро схватил её за руку, успокаивая.

— Мы просто не знали, что делать, чтобы остановить ЭТО! А потом… потом один знакомый посоветовал нам быть с Гарри построже… и чтобы он был всё время занят… чтобы у него не было времени на ЭТИ штучки! И это помогло…

— Ты спятила, маггла! — рявкнула Белла. — Ты знаешь, что мальчик мог стать обскуром от вашего воспитания и сравнять с землёй весь Литтл-Уингинг?! Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

— Я… я не знаю, что такое обскур… — пробормотала Петунья.

— Твоё счастье! — снова прошипела Белла, наконец-то успокаиваясь.

— Но я просто не знала, что делать… — всхлипнула Петунья. — И ещё… несмотря ни на что, мне нравился Гарри. Сначала… А потом… Я чувствовала как во мне рождается злость. На него, на Лили… и я ничего не могла с этим поделать. Даже радовалась, когда Вернон его наказывал. Я стала понимать, что со мной творилось что-то не то, только недавно. Когда Гарри… когда он не вернулся из своей школы на каникулы. Нам прислали письмо о том, что он больше не вернётся в Литтл-Уингинг.

— Письмо сохранилось? — спросил Сириус. — И как его прислали? Совой?

— Нет, просто бросили в почтовый ящик. Обычный конверт. Но когда мы с Верноном прочли письмо, оно рассыпалось у нас в руках. Ничего не осталось. Но с тех пор… Наша удача словно покинула нас. Сперва эта сделка… Вернон так много на ней потерял. Потом аудиторская проверка, выявившая какие-то нарушения в работе «Граннигс». Вернон клялся, что их не могло быть, но они были… Наши доходы… они сильно упали… И ещё Дадли отчислили из Смелтингса, и он вынужден был поступить в «Хай Камерон». Он был очень этим расстроен… и мы не могли давать ему столько денег, сколько раньше… Бедный мальчик запутался… Его заставили… Эти наркотики…

Белла и Сириус переглянулись. Не надо было досконально знать мир магглов, чтобы догадаться, что избалованный мальчишка решил заработать, толкая школьникам наркотики. И попался, не мог не попасться.

— Его отправили в школу Святого Брутуса, — горько всхлипнула Петунья. — А недавно привезли оттуда… Вот таким… Денег не было, и когда он рассказал Вернону, что можно получить деньги из наследства Гарри, он загорелся этой идеей.

— Он? — переспросил Сириус. — Кто — он, миссис Дурсль?

— Не помню… — страдальчески сморщилась женщина. — Это был старый друг семьи… тот, что посоветовал построже обходиться с Гарри. Но я сейчас не могу вспомнить ни его лица, ни как его зовут.

Сириус и Белла переглянулись снова.

— А потом я всё думала… думала… Мне так жаль теперь, плохо мы обходились с Гарри… Неужели он умер? Ваш проклятый волшебный мир уничтожил моего племянника… как мою сестру… муж пропал… мне теперь ничего не осталось. Только Дадли. Только Дадли. Но он умрёт, если не получит нужных лекарств. Что мне делать? Я не знаю… Скажите мне, Гарри жив? Может быть, я успею попросить у него прощения…

И Петунья сгорбилась на стуле и горько зарыдала.

* * *

— Вот как-то так, Гарри, — закончил свой рассказ Сириус. — Успокоили мы её. Денег маггловских я ей оставил, на какое-то время хватит.

— Она, конечно, виновата, — добавила Белла. — Но видеть своего ребёнка в таком состоянии — не дай Мерлин никому.

Ясен кивнул. Белла с какой-то болезненной страстью относилась ко всему, что было связано с детьми. Она действительно хотела собственного ребёнка и сейчас ужасалась, примеряя на себя роль несчастной матери.

— Надеюсь, что ты никогда не увидишь собственного ребёнка в таком состоянии, Белла, — сказал он.

— Потому что у меня не будет детей? — погрустнела ведьма.

— Потому что ты учтёшь чужие ошибки и постараешься не наделать собственных. Будут у тебя дети. Я сказал. А к Петунье… Нет у меня к ней большого счёта. Вернон же рассказал, что манипулировал ею. Вообще, ею, похоже, кто только не манипулировал. И память не раз стирали. Вернон же «друга семьи» помнит. Конечно, тетушка моя по большому счёту — недалёкая завистливая дура… Но кто из нас без греха? Посмотрю я Дадли. И подлечу. Пусть тётушка получит то счастье, которого заслуживает.

— А Локхарт? — прищурился Сириус.

Ясен шлёпнул себя по лбу:

— Вот точно! С вашими рассказами про Локхарта я и позабыл! Всё, бегу!

— Ну, чисто дитё дитём… — проворчал Долохов Ясену в спину.

Примечания:

Следующая глава в воскресенье.

Здоровья вам мои дорогие и стойкости!

Локхарт так и сидел в отведённой ему комнате на краешке кровати. Приставленный к нему домовик явно не только покормил его, но и помыл, причесал и переодел. Вместо больничного халата на бывшем властителе дум домохозяек всея Магической Британии теперь красовались пушистая зелёная пижама в тонкую светлую полоску и мягкие домашние тапочки в виде саблезубых зайчиков. Зрелище было комичное, но в целом Локхарт выглядел бы куда лучше, чем раньше, если бы не потерянное и какое-то пустое выражение лица.

В руках Локхарт сжимал богато иллюстрированную книгу «Сказки барда Биддля» с цветными движущимися картинками, которую и пытался разглядывать.

— Добрый вечер, мистер Локхарт, — поздоровался Ясен.

— Добрый вечер, — потерянно повторил Локхарт. — Кто вы? Кто я?

— Вы — Гилдерой Локхарт, известный писатель. А я пришёл вас исцелить.

— Это больница? — с удивлением оглянулся Локхарт. — Не помню… Я писал книги? Такие, как эта?

— Почти, — уклончиво ответил Ясен, тактично не поднимая вопроса о качестве локхартовской писанины. — Их хорошо покупали. Вы были популярны, мистер Локхарт.

— Ах, как жаль, что я ничего этого не помню, — вздохнул бывший писатель. — Но ведь вы… Вы целитель, молодой человек? Вы мне поможете?

— Для этого я и пришёл, — кивнул Ясен. — Но вы должны меня слушаться во всём. Понимаете? Слушаться! Иначе мне не удастся вас излечить, и вы не сможете больше ничего написать. А ведь вы рассказывали довольно занимательные истории…

— Конечно-конечно! — встряхнулся Локхарт. — Я буду слушаться вас, господин целитель! Что нужно сделать?

— Для начала ложитесь поудобнее… Закройте глаза… Расслабьтесь… Слушайте только мой голос. Когда я досчитаю до десяти, вы уснёте… и будете видеть сны… И я буду смотреть их вместе с вами…

— Зачем? — сонным голосом спросил Локхарт, расслабляясь.

— Чтобы вернуть вашу потерянную память, мистер Локхарт. Ничего не бойтесь. Я с вами, все будет хорошо. Сейчас я возьму вас за руки и начну считать. Один… Два… Три…

На счёт «десять» дыхание Локхарта стало ровным и глубоким. Ясен встал, подошёл к изголовью больного, положил руки на виски и выпустил на волю свой Дар.

Тихо пискнул и исчез появившийся в комнате домовик. Его напугало сиреневое сияние, внезапно окутавшее и целителя, и больного. Через минуту в комнату заглянул встревоженный Сириус, которого за шиворот оттащил Долохов:

— Не мешай пацану. Он знает, что делает, а ты отвлекать будешь, концентрацию собьёшь…

— Но это же может быть опасно…

— Жить вообще опасно, — философски вздохнул Долохов. — От этого умирают. Но парню это не грозит, уж поверь. Так что не мешай. Пойдём лучше в шахматы сыграем. По пять капель.

— Вот уж нет, — отрезал Сириус. — Я с тобой в шахматы не играю — потом наутро без Антипохмельного не встанешь. Я лучше в коридоре подожду. Мало ли что…

— Подожди-подожди… — покладисто ответил Долохов. — В шахматы и в коридоре можно сыграть. Заодно и любопытных отгоним. Чтоб не мешали парню.

После этого дверь закрылась и больше уже в комнату никто не заглядывал.

Пару часов спустя сиреневое сияние стало медленно таять, Ясен встряхнул головой и взглянул на порозовевшее лицо Локхарта. Ну, если он опять станет таким же самоуверенным павлином, как в Хогвартсе, будет очень жаль. А то ведь Белла и пришибить может ненароком. За излишнюю… павлинистость. А это будет обидно, Локхарт ему нужен живой и вменяемый. По крайней мере — пока.

Тем временем Локхарт открыл глаза и тихо сказал:

— Вы и в самом деле исцелили меня, мистер Поттер. Благодарю вас… Все эти годы в больнице… Это было ужасно, но не могу не признать — я это заслужил.

— Вы помните? — спросил Ясен.

— Да, похоже, что вы восстановили все воспоминания полностью, — кивнул Локхарт. — Не знаю, как вам это удалось… Но это воистину впечатляюще! Признаю Долг Жизни перед вами, мистер Поттер!

Раздался тихий шелестящий звук, и на запястье Локхарта появилось что-то вроде татуировки-браслета из сцепленных друг с другом рун.

— Всё правильно, — кивнул Локхарт. — Так и должно быть. Это истинный Долг Жизни. И я непременно его верну, мистер Поттер, но сейчас… сейчас мне нужно заняться восстановлением собственной писательской репутации. Мои счета пусты, и это весьма печально. Ничего, когда я в молодости задумывал свой Великий План, о том, как стать самым известным писателем Магической Британии, мне приходилось и похуже. Я свяжусь с издателем, мне нужно садиться за новую книгу… Я назову её «Веселье с Василиском», вы ведь не возражаете, мистер Поттер? Ох, надеюсь, моя квартира ещё не продана за долги, иначе мне придётся просить аванс и снимать комнату где-нибудь в Годриковой Лощине… там дешевле… И нужно что-то делать с моим лицом, я так постарел… но может быть, следы перенесённых страданий только привлекут читательниц…

Ясен усмехнулся. Похоже, что Локхарт решил вернуться к прежнему образу жизни. Придётся его немного притормозить.

— И как вы планируете дальше зарабатывать на жизнь, мистер Локхарт? Будете по-прежнему стирать память неизвестным героям и выдавать их приключения за свои? — ехидно спросил он.

— Нет, ни в коем случае! — горячо возразил Локхарт. — Я осознал безнравственность своих действий. К тому же… это слишком опасно, и я снова смогу оказаться в Мунго. И вряд ли вы поможете мне во второй раз… Так что больше — никаких Обливиэйтов, клянусь, мистер Поттер! Думаю, что с этих пор мои сюжеты будут полностью выдуманными — мне хватит таланта и вдохновения!

«Вот же павлин… — весело подумал Ясен. — И как, однако, быстро в себя пришёл. Ну нет, милый, не разгоняйся. Ты мне здесь нужен».

— Кстати, мистер Локхарт, а как вы думаете, где мы с вами находимся? — насмешливо спросил он.

— Эээ… Поттер-мэнор? — предположил Локхарт.

— Это Лестрейндж-мэнор, — сказал Ясен. — А дальнейшее я вам расскажу после Непреложного обета. И знайте, что то, что я потребую от вас, будет зачтено во исполнение Долга Жизни. Вы меня поняли, мистер Локхарт?

— Д-да… мистер Поттер, — с лёгкой паникой в голосе ответил Локхарт.

— Тогда — Непреложный обет, — твёрдо заявил Ясен.

Он вернулся в свою комнату уже за полночь и сразу рухнул в кровать. Локхарт согласился на все условия довольно легко, он заявил, что книга о Дамблдоре станет венцом его карьеры и позволит отойти от амплуа писателя для домохозяек. И да, он боялся. Боялся того, что оказался во власти ужасных Пожирателей, к которым, как оказалось, примкнул Гарри Поттер, боялся влияния Дамблдора, но писать всё равно согласился. Всё-таки в Гилдерое Локхарте тлела искра настоящего таланта, и он понимал, что получает возможность написать нечто по-настоящему серьёзное, то, что заставит помнить о нём долго.

Ну, а галеоны, которые он должен был получить от Гарри после написания книги, оказались приятным дополнением. Очень приятным дополнением, если учесть всю сумму. Всё-таки Локхарт оставался Локхартом, что бы с ним ни случилось.

Ясен связался с гоблинами и затребовал всю имеющуюся у них информацию о Дамблдоре. Он не сомневался, что зелёные коротышки имеют досье на каждого более или менее влиятельного мага, а уж на Дамблдора подавно. Иначе грош цена их службе безопасности, а в том, что таковая у гоблинов существует, он знал и прекрасно понимал гоблинов. Чай, не в счастливой Аркадии живут, распевая пасторали, любой уважающий себя банк имеет информацию на важных клиентов. Просто бизнес, ничего личного… А то, что коротышки — неплохие бизнесмены, Ясен уже понял. Проиграть в последней войне с магами и договориться о контроле всех финансов волшебного мира — это уметь надо.

В общем, Ясен уснул с чувством исполненного долга, решив назавтра осчастливить визитом тётушку. И если раньше у него была мысль отправить её вместе с Дадли к гоблинам в подземелья, поближе к мужу и отцу, то теперь он от этой мысли отказался. Всё-таки Петунья больше жертва в этой истории, чем палач. И наказана она достаточно. А Дадли… Что воспитали, то и выросло. Конечно, разум ему вернуть вполне возможно, только вот изменится ли дорогой кузен? Или превратится в пожизненный крест для Петуньи? Впрочем, об этом можно и позже подумать. А сейчас — спать, спать…

* * *

Наутро в Литтл-Уингинге вновь появился уже знакомый местным сплетницам адвокат, только вот сопровождал его теперь молодой священник в строгом чёрном костюме и колоратке, русоволосый и кареглазый. Вполне себе пригожий священник, только вот его левую щёку портило то ли родимое пятно, то ли ожог. В руках священник сжимал чётки, которыми и прищёлкивал при ходьбе, имея вид скромный и отрешённый от всего земного. Так что никто из старых сплетниц не осмелился потревожить парочку и лезть к ним с назойливыми расспросами.

Адвокат и священник постучались в дверь дома Петуньи и получили приглашение войти. Местное сарафанное радио заработало с удвоенной силой, напряжённо гадая, с чем на сей раз явились визитёры к семье Дурслей, с недавних пор ставших паршивыми овцами благополучного Литтл-Уингинга. Много строилось теорий и догадок и, как обычно, ни одна из них и не ночевала рядом с истиной…

Петунья открыла дверь и, увидев знакомого ей «адвоката», нахмурилась, но, когда взгляд её упал на стоящего за его плечом «священника», всё-таки пригласила их войти.

— Что вам ещё нужно, господа? — устало спросила она. — Я прошлый раз рассказала всё, что смогла, и не думала, что увижу кого-либо из вас снова.

— Человек предполагает, а Бог располагает, тётушка… — ответил в тему Ясен. — Как там Дадли? Всё так же?

Петунья отступила назад, потом пошатнулась и схватилась за стену.

— Гарри… — прошептала она. — Гарри, это ты? Ты жив? О, Господи, а я думала, что с тобой произошло что-то… что-то непоправимое…

— Оно со мной произошло, тётя Петунья, — серьёзно ответил Ясен. — Но я справился. Так как там Дадли?

— По-прежнему, Гарри, — грустно ответила Петунья. — Правда, благодаря деньгам мистера Уайта, я смогла купить лекарства и кое-что необходимое для ухода за ним. Но что делать дальше — даже не представляю. Дом заложен и через три месяца отойдёт банку. Я пытаюсь продать машину Вернона… Но надолго её тоже не хватит, к тому же есть сложности из-за отсутствия Вернона. Я хочу найти работу, но не знаю, на кого оставить Дадли. Сиделка мне не по карману… И миссис Фигг, как назло, съехала. Но я что-нибудь придумаю… У меня есть серебро из моего приданого… и сервиз… и ещё гравюра Берка, первый оттиск… «Купидон и Аглая»… Надеюсь, когда я всё это продам, то смогу съехать отсюда и снять квартиру. А там и работу найду…

— Не лучше ли вам с продажи погасить задолженность перед банком и остаться здесь? — спросил Ясен. — Ведь, как я понял, дом уже почти ваш.

— Дом оформлен на Вернона, — ответила Петунья. — Договор с банком заключал он. А сейчас его нет. Я начинаю думать, что он просто предпочёл начать новую жизнь… Без балласта в виде меня и Дадли. И не подумал о том, что нам просто будет негде и не на что жить… К тому же все те, кто принимал меня у себя все эти годы и называл себя моими подругами, дружно от меня отвернулись. Видимо, боятся, что я буду просить денег — всем известно о состоянии Дадли. Да не стала бы я просить! Я надеялась, что они меня хотя бы поддержат. Но нет… Видимо, я плохих себе подруг выбрала…

— Всем свойственно ошибаться… особенно в близких людях, — неожиданно вздохнул Сириус. Петунья только кивнула и принялась накрывать стол к чаю. А Ясен подумал, что тетка всё-таки изменилась. Несмотря ни на что, она пыталась выбраться из того незавидного положения, в котором оказалась, и вытащить Дадли. Да и рассуждала вполне разумно, и не чувствовалось в ней лютой неприязни к магам и магии. Неужели ментальные закладки перестали действовать и Петунья постепенно становится сама собой? Одно это уже радовало.

— Думаю, тётя, — сказал Ясен, — что кое в чём смогу вам помочь.

— Мне… мне пригодились те деньги, которые дал мистер Уайт, — ответила Петунья, — но твоих денег, Гарри, я не возьму. Я ничем не заслужила твоей помощи. К тому же, мне кажется, что Вернон поступил неправильно, решив получить их. Я пыталась ему объяснить это, но он только накричал на меня. А потом ушёл… и пропал. Сначала мне было плохо и страшно, а сейчас, чем дольше его нет, тем более свободной я себя чувствую. Так что, спасибо, Гарри, но нет. Я должна справиться с этим сама.

— Хорошо, тётя, — согласился Ясен. — Но я говорил не о деньгах. Даже не знаю, как сказать… Короче, я могу попробовать вылечить Дадли. У меня появился целительский Дар, и теперь я… я многое могу.

— Вылечить? — прошептала Петунья. — Ты правда сможешь это сделать? Этой своей… магией?

— Смогу, — кивнул Ясен.

— Сможет, — подтвердил Сириус.

— Я… я боюсь, — прошептала Петунья, спрятав лицо в ладонях, — а вдруг будет хуже?

— Да куда уж хуже-то? — не выдержал Сириус. — Миссис Дурсль, Дадли сам только дышать и может. Всё остальное за него делаете вы, не так ли? Так что хуже в любом случае не будет. И если вам это так важно, то не далее как вчера Гарри исцелил больного с полной потерей памяти. Впрочем, решать вам.

Петунья подняла голову, и в её глазах загорелась безумная надежда.

— Хорошо, Гарри. Я тебе верю. Попробуй.

— Дадли в своей комнате? — спросил Ясен.

— Да, я тебя провожу, — спохватилась Петунья.

— Не стоит, — возразил Ясен. — Я знаю, куда идти. И при… при процессе исцеления вам не стоит присутствовать. Это… это секретно.

На самом деле секрета в этом большого не было, просто Ясен не хотел, чтобы кто-то мешал сосредоточиться. Да и реакция Петуньи могла быть неоднозначной. Поэтому Ясен быстро взглянул на Сириуса и тот, правильно всё поняв, заявил Петунье:

— Не беспокойтесь, миссис Дурсль, Гарри знает, что делает. Всё будет хорошо. А мы с вами просто подождём его здесь. Давайте лучше поговорим о…

Дальше Ясен не слушал. Он вполне был уверен в способности Сириуса уболтать и обаять даму любого возраста, а обаяние своё тот сейчас включил на максимум. Поэтому, коротко кивнув, Ясен поднялся по лестнице и открыл дверь в комнату Дадли. И пусть ему не досталось памяти Гарри, но пройти мимо двери с табличкой «комната Дадли», повешенной в иные, счастливые для этой семьи времена смог бы только слепой. Что характерно, таблички «комната Гарри» ни на одной из дверей не было, хотя тот и жил в «самой маленькой спальне на втором этаже», если верить канону. Впрочем, Ясен помнил, что эти спальни были расположены рядом, и перед тем, как войти к Дадли, заглянул в соседнюю дверь.

Чутьё его не подвело — это явно была комната Гарри Поттера — небольшая, тесная и немного темноватая из-за того, что была расположена не на солнечной стороне. Узкая койка, пара книжных полок над письменным столом, тумбочка и платяной шкаф — вот и всё убранство. Серые обои в мелкий розовый цветочек, потертый серо-коричневый ковёр на полу — чувствовалось, что эту комнату обставляли по остаточному принципу. О том, что здесь жил ребёнок, а не унылая старая дева-приживалка, потерявшая всякую надежду на лучшую жизнь, говорили только несколько потрёпанных учебников и сборников сказок на книжных полках и рисунки, аккуратно прикрепленные кнопками к стене рядом с письменным столом. Вот рисунки, в отличие от всего остального, были яркими, хоть и не очень умелыми.

Величественный замок, встающий над водами озера, белая сова, сидящая на ветке дерева, кудрявая девочка, держащая на руках кота с приплюснутой мордой и наглым взглядом жёлтых глаз, большое корявое дерево, немыслимо изогнувшее ветки, словно под ветром, старинный паровоз с вагонами, окрашенными в алый цвет. Похоже, Гарри не хотел навлекать на себя гнев родственников и не рисовал ничего магического, а так… рисунки выглядели немного необычно, но не странно. И всё равно они были слишком яркими для этой тесной комнаты, этого тщательно прибранного дома, этого стандартного английского пригорода. Интересно, ещё что-то здесь от Гарри осталось? А рисунки стоит снять и взять на память… Сириусу подарить. И ещё… Эта девочка с котом… Это же точно Гермиона с Живоглотом. Видимо, она была Гарри дорога. Надо бы узнать, как у неё дела. Правда, будет ли возможна дружба с ней? Ясен подумал, что ему легче общаться с бывшими Пожирателями… с Сириусом… видимо, в силу прежнего возраста. А как ему вести себя с девочкой-подростком, подругой прежнего Гарри? Впрочем, что-то он задумался… А время идёт.

Ясен аккуратно прикрыл дверь и вошёл к Дадли. И тут же убедился, что описание Сириуса более чем точно. Сидящий на кровати Дадли не двигался, ни на что не реагировал, и вид у него при этом был самый болезненный. Чем-то он напоминал тела, которые оставались после Поцелуя дементоров, но в этой реальности дементоры и близко к Литтл-Уингингу не подлетали. А значит… Значит, что в школе произошло что-то более чем странное. От обычного удара головой о кафель при падении такое не получится. Или получится, но при совершенно уникальном невезении падающего. Настолько уникальном, что его не существует в природе. Больше всего состояние Дадли напоминало не слишком умелое вторжение в разум и тотальный Обливиэйт одновременно. Очень интересно. И кто же у нас так подсуетился? И главное — зачем? Что такого мог увидеть Дадли, что потребовалось превращать его в овощ? Или это случайно вышло?

— Всё чудесатее и чудесатее… — вздохнул Ясен и подошёл к Дадли ближе, чувствуя, что впадает в знакомый целительский транс. На сей раз он словно соскользнул внутрь головы Дадли и ужаснулся. Там царила ужасная мешанина из смутных образов, обрывков мыслей, незаконченных фраз и совсем уж непонятных, но пугающих затёртых пятен.

— Свалка настоящая… — пробормотал Ясен. — Как же тут порядок навести? Неужели не получится? Да нет, должно получиться… Похоже, это у нас не свалка… Это у нас баррикада… Дадли, ты что, спрятался? Ау, где ты, Дадли?

Продираясь сквозь неясную мешанину, которую сейчас представлял собой рассудок Дадли, Ясен искал то, что поможет ему найти нужное решение. И наконец он заметил тоненький лучик… словно кончик путеводной нити.

— Ага… вот ты где… сейчас… — прошептал Ясен и ухватил этот лучик. А потом стал медленно идти вперёд, сматывая его в клубочек, словно тонкую бечёвку. Идти было сложно, хаос вокруг только нарастал. В мешанине рассудка Дадли очень легко было затеряться и остаться там навсегда, но сейчас Ясен об этом не думал. Он был спокоен и сосредоточен, случай с Дадли оказался куда более сложным, чем с Локхартом… но делать своё дело было удовольствием. Ясен просто не мог не исцелять и сейчас выкладывался по полной.

И наконец его усилия увенчались успехом. В хаосе, творящемся вокруг, Ясен сумел различить детский голосок, поющий слова колыбельной песни. Её, наверное, пела Петунья маленькому сыну…

Баю-бай, малыш, не говори ни слова.

Папа купит тебе пересмешника

А если этот пересмешник не будет петь,

Папа купит тебе бриллиантовое кольцо

А если кольцо окажется медным,

Папа купит тебе зеркало.

А если зеркало разобьется,

Папа купит тебе козлика.

А если тот козлик не будет тянуть,

Папа купит тебе быка с тележкой.

А если тележка перевернется,

Папа купит тебе собаку по имени Ровер.

И если эта собачка не будет лаять,

Папа купит тебе лошадку с тележкой.

А если лошадка упадет,

Ты по-прежнему будешь самым сладким малышом во всем городе…

Песня повторялась и повторялась, и от этого было немного жутковато.

— Дадли, — позвал Ясен, — Дадли, это ты?

— Это я, — прервал пение и ответил голосок. — А ты кто?

— Это я, Гарри. Помнишь меня?

— Ты — мой кузен. Ты — плохой. Так говорит папа. Уходи. Я боюсь.

— Кого ты боишься, Дадли?

— Плохого человека, — ответил голосок. — Но не тебя. Зачем ты пришёл, Гарри?

— Подумал, что тебе скучно, — ответил Ясен. — Ты ведь хочешь к маме? Ей очень плохо без тебя. Она не знает, что ты спрятался. Она плачет. И… разве тебе не скучно здесь одному?

— Я делал плохие вещи, Гарри, — грустно отозвался голосок. — Мама не будет больше меня любить.

— Мама всегда будет тебя любить, Дадли. Тебе нужно вернуться. Я тебе помогу. А плохой человек тебя не достанет.

— Зачем ты помогаешь мне? Папа говорит, что ты — плохой.

— Это не так. Твой папа просто ошибался. Дадли, тебе нельзя больше здесь оставаться. Пойдём со мной, иначе ты останешься здесь навсегда. Пойдём же, ведь ты уже не маленький мальчик. Ты уже взрослый. Кто позаботится о маме, кроме тебя?

— Папа.

— Он не может. Мама совсем одна. Вернись к ней, Дадли.

— Хорошо, — со вздохом ответил голосок, и Ясен почувствовал на своём запястье детские пальчики. Он вложил в эти пальчики смотанный светящийся клубок и прошептал:

— Возвращаемся…

И успел почувствовать, как исчезает царящий вокруг хаос.

Ясена вытолкнуло из транса внезапно, и он осознал, что смотрит прямо в глаза очнувшемуся Дадли.

— Кто вы, мистер? — спросил Дадли, и Ясен успел огорчиться, а потом порадоваться, догадавшись, что кузен просто не узнал его в гриме. — Я дома? Не в больнице?

Ясен мысленно выдохнул. Кажется, получилось. Теперь бы узнать, что случилось с Дадли в этой поганой школе. И в школе ли?

Примечания:

Следующая глава в среду.

Здоровья вам, мои дорогие! Не болейте!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://yoomoney.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Ясен осторожно стянул парик и снял силиконовую накладку.

— Линзы доставать не буду, — заявил он. — Я их вставлять замучился. Узнаешь? («Братик Лёва брата Колю», — пронеслось в голове. Нравилась ему эта книга, да…)

Дадли, ощупывавший собственное тело с выражением полнейшего потрясения на лице, сумел сфокусироваться на странном незнакомце, некоторое время молчал, а потом тихо сказал:

— Гарри? Это ты? Ты так странно одет… Это маскировка? А я тебя и не узнал сразу… Это правда ты?

— Я, дорогой кузен, я… И если бы не я — сидел бы ты сейчас, как овощ в грядке. Помнишь хоть, что с тобой случилось?

Дадли нахмурился. Потом обвёл взглядом комнату, потрогал кровать и скосил глаза в район паха. Ясно, понял, что на нём памперс. Лицо Дадли побледнело, покраснело, а потом он тихо спросил:

— Я что, был парализован? Всё было так плохо?

Ясен молча кивнул.

— И ты меня спас? Своей эээ?..

— Именно ээээ… — ухмыльнулся Ясен. — Не волнуйся, Дадли, папочки здесь нет и некому накладывать запрет на слово «магия». Магией я тебя и исцелил. А уж как ты будешь жить дальше — твоё дело. Можешь опять начать наркоту толкать, мать в могилу загонишь и кончишь где-нибудь на помойке… или где там наркоши помирают? В курсе?

— Я не толкал наркоту, — твёрдо ответил Дадли. — Честное слово. Это подстава.

Ясен скрестил руки на груди и иронически улыбнулся.

— Гарри, я понимаю, что вёл себя с тобой как полный гад! — запальчиво произнёс Дадли. — Прости меня. Но к наркотикам я не притрагивался. Никогда. И не торговал ими. Пирс Полкисс меня подставил. Крыса поганая…

— Что-то слишком много крыс… — пробормотал Ясен.

— Что? — удивился Дадли.

— Ничего, это я о своём, о девичьем… — хмыкнул Ясен. — Рассказывай, Дадли. И, прошу тебя, уложись побыстрее. Внизу матушка твоя ждёт и беспокоится, а мне не хотелось бы посвящать её во всё это.

— А… а отец? — спросил Дадли, и Ясен уловил в его голосе страх. С чего бы это? Если верить Роулинг, то именно кабан Вернон баловал своего отпрыска просто безбожно.

— Отец ещё долго здесь не появится, — жёстко сказал он. — Он хотел захапать то, что ему не принадлежало. Вот и поплатился.

— Точно? — опасливо переспросил Дадли. Вроде бы он даже обрадовался отсутствию отца.

— Точнее не бывает, — твёрдо ответил Ясен.

— Хорошо… — выдохнул Дадли. — Гарри, я всё тебе расскажу. Всё.

Рассказ Дадли был недлинным. Избалованному отпрыску Дурслей жутко не понравилось в дорогой частной школе. Строгие правила, серьёзные учителя, дисциплина… да-да, просто так пускать в ход суковатую палку было нельзя. Плюс первый год Дадли проучился на полном пансионе* и ужасно страдал от необходимости жить в одной спальне с другими мальчиками и строгого контроля воспитателей за их расписанием и досугом.

В конце года Петунья ужаснулась похудевшему бедняжке и уговорила Вернона сделать его полупансионером. То есть вечером Вернон забирал Дадли домой, а утром отвозил. Но даже это послабление казалось избалованному Дадли непосильным бременем.

Учился Дадли так себе, с трудом переползая из класса в класс, отношения с соучениками не заладились, бывший друг Пирс Полкисс перестал его поддерживать, и Дадли взбунтовался. Он хотел домой, чтобы мама была рядом — и никаких школ. Это ведь с подачи школьной медсестры его посадили на дурацкую диету.

Дадли стал себя вести так, чтобы его, по возможности, поскорее отчислили — пакостил, хулиганил… и огребал и от одноклассников, и от учителей с воспитателями. Увы, но отчислиться не получалось никак. Вернон Дурсль, сам закончивший эту же школу, сильно желал видеть сына и наследника выпускником в форменном школьном галстуке. Свой «старый школьный галстук»** он бережно хранил и порой встречался с бывшими одноклассниками.

Увы, но у Дадли с одноклассниками как-то не сложилось. Единственное, чем он мог похвастаться — физическая сила, но даже с нею сложно дать отпор нескольким ребятам одновременно — это не тщедушного Гарри по Литтл-Уингингу гонять. В общем, пока Вернон мог, он оплачивал выкрутасы сына, но потом денег стало меньше, и Дадли вернулся обратно и пошёл в Хай Кэмерон — ту самую школу, которую прочили Гарри. Там он быстро ощутил себя в своей тарелке, сколотил банду и потихоньку, чтоб не попадаться, терроризировал одноклассников. Кое-чему в частной школе он всё-таки научился, да и знания некоторые всё-таки приобрёл, что не позволяло его оценкам скатиться совсем уж до критического уровня. К тому же Дадли стал заниматься боксом и даже подавал некие надежды, что ещё больше подняло его самооценку. Некоторое время он был счастлив… пока не понял, что с родителями творится что-то неладное. Его стали ограничивать в карманных деньгах, на день рождения он получил всего лишь (!) восемь подарков, включая и подарок от тётушки Мардж, да и количество вкусного за ужином поубавилось.

Дадли пробовал возмущаться, но Вернон его окоротил (первый раз в жизни), рассказав, что на фирме дела идут плохо, и нужно временно затянуть пояса. Про пояса Дадли не понял, а понял, что ситуация с карманными деньгами и подарками в ближайшее время точно не поправится.

А потом… потом Гарри не вернулся на каникулы, вместо него пришло странное письмо с непонятным содержанием, которое родители Дадли не показали, а прочитать его он не успел — оно просто рассыпалось в руках у Вернона.

А потом Дадли очень неудачно встал ночью попить водички и поискать в холодильнике вчерашнюю куриную ножку — он точно знал, что парочка должна была остаться.

Потихоньку пробираясь на кухню, Дадли заметил свет в кабинете отца и услышал, что Вернон с кем-то разговаривает. И это явно была не Петунья — второй голос был мужским. И при звуках этого голоса Дадли ощутил что-то похожее на испуг и желание вернуться в свою комнату. И если бы он туда тихонько вернулся, возможно, следующие события разворачивались бы совсем по-другому. Увы, Дадли не вовремя решил проявить любопытство и шилопопость и потихоньку подкрался к неплотно прикрытой двери отцовского кабинета и заглянул в неё.

В кабинете находились двое — сам Вернон и высокий седой старик, похожий на сектанта из-за длинной бороды и старомодной одежды. Дадли был готов поклясться, что подобные длинные пиджаки с фалдами он видел на героях в столь любимом Петуньей сериале «Джейн Эйр» с красавцем Тимоти Далтоном. Но, впрочем, не одежда привлекала внимание — мало ли среди пожилых англичан эксцентричных чудаков, а цепкий, пронизывающий взгляд тёмно-голубых глаз.

Дадли отпрянул от двери, искренне надеясь, что странный старик его не заметил, он снова захотел убраться прочь, но ослабевшие ноги отказались ему повиноваться, и он поневоле прислушался.

— … не вернётся, — донёсся до него голос старика. — Разве не этого ты хотел, дорогой Вернон? Мальчишка больше не твоя проблема. Живи спокойно.

— Это хорошо, — отозвался Вернон. — Но что с ним случилось?

— Это тебя не касается. Сейчас он всё равно что мёртв. Отработанный материал, так сказать. Мне жаль, я возлагал на него большие надежды. Увы, мальчик оказался слишком… неуправляемым.

— Этот паршивец всегда всем перечил! — проворчал Вернон. — Нет его — и ладно. Но я бы хотел прояснить один вопрос.

— Я готов ответить, — любезно улыбнулся незнакомый старик.

— В течение всех этих лет мы несли немалые расходы по содержанию мальчишки, — прошипел Вернон. — Неужели вы нам их не возместите? Раньше, когда у меня дела шли хорошо, я помалкивал, но с тех пор, как пропал мальчишка, нас словно сглазили. Мне нужны деньги, слышите? Если у него нет других близких родственников, то мои жена и сын — его законные наследники. Неужели у вас не так?

— Не так, — ещё более любезно улыбнулся старик. Так любезно, что Дадли, вновь тихонько заглянувшего в кабинет, прошиб холодный пот. «Ох, папа, — подумал он, — не говори так с ним! Не надо!»

— Не так, — повторил старик. — По нашим законам магглы не могут наследовать магам… впрочем, твоя жена — сквиб, да и сын тоже… Сквибам полагается четвёртая часть имущества и только в денежном плане.

— Отлично, пусть будут деньги! Мне не нужны эти дурацкие магические штучки! — потёр руки Вернон.

— Кхм… — задумчиво произнёс старик. — Ну, тогда это можно устроить, но не сразу… Вернон, мальчик мой, ты ведь сможешь подождать несколько месяцев? Продержишься?

— Да… — неохотно проворчал Вернон. — Если вы твёрдо обещаете, что…

— Я твёрдо обещаю, — с нажимом произнёс старик, — что ты, Вернон Дурсль, сможешь объявить себя наследником состояния Гарри Джеймса Поттера.

— Вот и отлично, — обрадовался Вернон. А Дадли в этот момент подумал, что ни фига не отлично. Старик ведь не обещал, что отец получит деньги. Но, похоже, сам Вернон думал иначе. Он даже заулыбался, что при его габаритах и моржовых усах выглядело поистине устрашающе.

— Смотри, Вернон, я даже поклясться в этом готов, — сказал старик, и в руках его появилась кривая суковатая палочка. Вот просто взяла и появилась. Из ниоткуда. По спине Дадли табуном промаршировали мурашки. А Вернон вдруг замер со счастливой улыбкой на лице. Старик же стал сосредоточенно водить палочкой вокруг его головы, бормоча что-то совсем тихо, хотя до Дадли доносились обрывки фраз:

— … ага, письмо сработало… всё дошло по назначению… Значит так, слушай меня, Вернон… Живёшь и ведёшь себя по-прежнему, пока не придёт мистер Доу… веришь ему, как раньше, безоговорочно, ни в чём не сомневаешься… о будущем не беспокоишься, всё будет хорошо… деньги племянника… Петунью не слушай… лишние разговоры пресекай…

Потом ещё несколько совсем уж неразличимых слов, пара взмахов палочкой… Вернон по-прежнему стоял неподвижно, а старик уселся в кресло и пробормотал:

— Ну вот, практически всё… Хотя…

Старик шустро поднялся с кресла, подошёл к книжному шкафу, пробормотал что-то вроде «акция»…Дверцы шкафа распахнулись, старику в руку прилетела какая-то вещь — небольшая, что именно — Дадли не разглядел. Старик удовлетворённо улыбнулся, ещё несколько раз взмахнул палочкой и сказал:

— Ты устал, Вернон. Отправляйся спать. Жди визита мистера Доу. Это он рассказал тебе о деньгах Гарри Поттера и сказал, что поможет ими воспользоваться.

После этого раздался тихий хлопок и старик исчез. Вернон словно очнулся, встряхнул головой и пробормотал:

— Ох, и засиделся же я… Устал. Нужно идти спать.

С этими словами он распахнул дверь, прошёл мимо оцепеневшего Дадли, в упор его не видя, и стал грузно подниматься по лестнице. Дадли же, забывший от испуга о еде, подождал, пока отец уйдёт в спальню, и стал тоже подниматься, стараясь делать это как можно быстрее и бесшумнее. Ему почему-то казалось, что странный старик понял, что он подслушивал, и это пугало Дадли до дрожи в коленях.

Этой ночью он спал плохо. Ему снился тот же старик, только наряженный в дурацкий халат в аляповатых цветных разводах и колпак со звёздами. На носу старика устроились очки-половинки, отчего взгляд его казался каким-то размытым. И не добрым, совсем не добрым.

Старик грозил ему пальцем и обвиняюще говорил, морща при этом свой крючковатый нос:

— Нехорошо, мой мальчик… Плохие мальчики получают наказания…

Утром Дадли встал совершенно невыспавшимся и разбитым и в школу отправился в дурном настроении. Да ещё на углу к нему привязался обтрёпанный бродяга, стал клянчить пару монет. Дадли бродягу послал, но настроение его от этого не улучшилось. Особенно когда при входе в школу его попросили посетить кабинет директора.

Дадли пришёл в недоумение. Ничего такого он не делал… а если и делал — то осторожно… даже оценки его были вполне приличными… Нет, повода для вызова к директору не было. Может, это какая-то ошибка?

В кабинете директора его ожидали, кроме самого директора, женщина-констебль и ещё одна женщина — из социальной службы. Директор, мистер Томпсон, строго нахмурившись, заявил:

— Мистер Дурсль, эти леди пришли пообщаться с вами.

— Но я ничего такого не дел… — начал было Дадли, но женщина из социальной службы жестом остановила его:

— Ни слова больше, мистер Дурсль. Сюда едет ваш отец. Показания будете давать строго в его присутствии.

Дадли плюхнулся на стул и начал думать, где же он так облажался. По всему выходило — нигде. К своим пятнадцати годам Дадли поумнел и хорошо понимал, где пролегает черта, которую переступать не следует. Поэтому он успокоился и стал ждать отца, стараясь не обращать внимания на тяжёлый взгляд женщины-констебля.

Вернон появился спустя двадцать минут и, поздоровавшись, злобно спросил:

— По какому праву мой сын задержан?

— Ни в коем случае, мистер Дурсль, — тут же отозвался директор. — Просто в полицию Литтл-Уингинга поступил сигнал… от неравнодушного гражданина, о том, что ваш сын распространяет наркотики.

— Я? — возмутился Дадли, не чувствуя за собой никакой вины. — Чушь! Папа, я ничего такого не делал!

— Отлично, — заявила констебль. — Тогда вы, возможно, покажете нам свои личные вещи. Просто покажете — и всё.

— У вас есть ордер? — тяжело спросил Вернон.

— Есть, — неожиданно ответила констебль. — Но лучше будет, если ваш сын всё сделает сам. Это ему зачтётся.

Дадли, прекрасно знавший, что в его сумке никаких наркотиков нет, молча протянул её констеблю:

— Да пожалуйста. Нет у меня ничего…

Женщина хмыкнула и открыла сумку. Вытащила учебники, несколько тетрадей, ручку… А потом недобро улыбнулась:

— Нету, говорите? А это что?

И она вытащила из внутреннего кармана несколько прозрачных пакетиков с белым порошком.

Дадли побледнел:

— Это не моё! Я не знаю, как это ко мне попало! Это мне подбросили!

Констебль скептически ухмыльнулась:

— Если бы за каждый раз, когда я слышу эти слова, мне давали по фунту, я бы уже поселилась на Мальдивах в собственном особняке. Все так говорят.

И всё завертелось. Ошарашенного Дадли задержали, привезли в полицию и начали расспрашивать на предмет поставщиков и сбыта. Он честно не мог ничего ответить, что вызывало у полицейских жуткую ярость. Трогать его никто не трогал, но орали будь здоров. Дадли был растерян, испуган, но продолжал твердить, что невиновен и ничего не знает. В итоге на него поставили ярлык малолетнего преступника, который отказывается сотрудничать со следствием.

Вернон, конечно, пытался вытащить сына, нанял неплохого адвоката (первоклассные ему были уже не по карману), адвокат советовал Дадли признаться и не верил, что признаваться парню не в чем. В итоге, вместо общественных работ, которые ему вполне могли дать на первый раз, Дадли поехал в школу Святого Брутуса. Кстати, только на суде Дадли узнал, что настучал на него ни кто иной как заклятый дружок Пирс Полкисс. Дадли не мог понять — за что бывший друг так с ним поступил? Но потом, вспомнив поведение Полкисса, когда тот давал свидетельские показания, решил, что это всё тот самый бородатый старик — он наверняка околдовал Пирса… и наркотики тоже его рук дело. Гарри маги погубили, теперь и за него взялись… видимо, старик решил, что он, подслушавший ночной разговор, опасен.

Но рассказать об этом он, конечно, не мог. Если не хотел оказаться в психушке — а Дадли не хотел. Потому и оказался в школе Святого Брутуса.

И вот там-то ему пришлось солоно. Кем был Дадли по сути? Избалованным мальчишкой, привыкшим к исполнению всех желаний. Домашним мальчиком, привыкшим к защите отца и вкусняшкам мамы. А в школу Святого Брутуса попадали самые настоящие уличные отморозки, которым приходилось и голодать, и драться, чтобы защищать свою жизнь, и искать еду на помойках, и реально торговать наркотиками, а порой… и собой. И всю английскую пенитенциарную систему они видали-перевидали с самого нежного возраста и имели в виду… конкретно. Так что у Дадли, несмотря на всю его физическую силу и занятия боксом, были все шансы стать изгоем, либо… либо кем похуже. Ибо уличная драка — это не боксёрский поединок, там правил нету… Хорошо, хоть ученики почти всегда были под надзором — а воспитателями явно были бывшие полицейские, сурового вида дядьки с пудовыми кулаками. Неприятности им были не нужны, поэтому все попытки затеять драку пресекались жёстко. Но от словесных подначек и издёвок не спасало ничего.

Но хуже всего стало, когда после осмотра школьный врач заявил Дадли, что назначает ему процедуры.

— Какие? — удивился Дадли. — Я здоров.

— Не твоего ума дело, шпана уличная, — ответил добрый доктор. — Две недели процедур. В вечернее и ночное время. Тебя будут приводить.

Дадли покрылся холодным потом, решив, что ночные процедуры — это то самое нехорошее, чего он справедливо опасался… и он поговорил с теми немногими ребятами, с кем общался в школе. На предмет — что делать? Трое из шестерых ничего о «процедурах» не знали, двое Дадли послали в пешее эротическое путешествие, и лишь один — темнокожий Муса — грустно сказал:

— Это очень плохо, но не то, что ты думаешь. Тебя оставят в медицинском кабинете и поставят капельницу. А чтобы не трепыхался — зафиксируют. Три часа кошмара — и ты свободен.

— Кошмара? — переспросил ошарашенный Дадли.

— Меня тоже туда таскали, — ответил Муса. — Пока эта штука капает — ты вроде как в полусне, и видится всякая гадость. И больно, по-настоящему больно. Но лучше терпеть, потому что если заорёшь — будет только хуже. А если потерпишь — меньше таскать будут. Мне вон тоже три недели обещали, а управились за неделю.

— И что? Что потом? — спросил Дадли.

— Да ничего. Только голова болела потом. А сейчас прошла. У других парней так же — у Джонни, Гуталина, Рыжего Сьюки… Туда многих ходить заставляют. А когда прокапают — кровь берут. Только вот один мальчик… Пол его звали… Он два дня туда походил, а потом — не вернулся.

— А что сказали? — спросил перепуганный Дадли, задницей почувствовавший что-то очень нехорошее.

— Сказали, что его домой отпустили. Вроде как его по ошибке сюда отправили.

— Может, и так?

— Может, и так, — согласился Муса. — Только вот Пол был подонок ещё тот. Не могли его отпустить, он здесь за дело был.

Дадли испугался ещё сильнее, так что, когда его привели в медицинский кабинет, попробовал сопротивляться. Не помогло. Его просто зафиксировали ремнями, и тот же самый доктор вставил Дадли в руку иглу от капельницы.

— И не вздумай орать, — заявил он. — Это для твоей же пользы.

И вышел, оставив Дадли одного. Тот некоторое время пялился на текущую по капельнице зеленоватую жидкость, а потом ощутил жуткую щекотку под кожей. Дадли стал извиваться, пытаясь высвободиться, но щекотка не проходила.

А потом у него стало двоиться в глазах, и вдруг в комнату вошла Петунья.

— Мама? — удивился Дадли.

— Сыночек! — ласково сказала женщина. — Дай я тебя обниму.

Она сделала несколько шагов по направлению к Дадли… и вдруг стала стремительно превращаться — кожа посинела, покрылась чёрными пятнами, стала отваливаться кусками.

— Аааа!!! — заорал Дадли. — Не прикасайся ко мне!!!

— Ну что ты, милый, — пробормотало умертвие, — я же твоя мамочка, Дадли… Я испекла тебе тортик…

— Нееееет!!! — завопил Дадли. — Ты не моя мать!!!

Он отчаянно дёрнулся, чувствуя, как где-то в районе солнечного сплетения лопнул горячий комок, кушетка, на которой он лежал, грохнулась на пол, Дадли сильно ударился головой… и наступила тьма.

*Не знаю, была ли школа Дадли школой закрытого типа — не нашла об этом точных сведений. Но предполагаю, что если бы он всё время обучался там и проживал, то разожраться, как описывает Роулинг, ему бы просто не дали. В частных школах для мальчиков, насколько мне известно, с этим всё строго — много времени отдаётся обязательным занятиям спортом, а Дадли спорт ненавидел, да и пирожков с тортиками и пирожными там каждый день не поешь.

**Выражение «старый школьный галстук» можно понимать, как «круг старых друзей».

Все, наверное, знают, что в Англии существуют так называемые частные школы — очень дорогие и престижные. Родители всеми силами пытаются отправить туда учиться своих детей, ведь из таких школ прямая дорога в Кембридж или Оксфорд, а затем — в парламент.

Самая дорогая и древняя такая школа — Итон. Там существует своя униформа (как и в других, хоть гимназиях, хоть в общеобразовательных), в комплект входит синий галстук в тонкую серую полоску. Если стал обладателем такого галстука — значит, стал «избранным», находишься в обществе таких, которые в будущем помогут продвинуться по карьерной лестнице.

Примечания:

Следующая глава в субботу.

Здоровья вам, мои дорогие, держитесь!

— То есть, ты потерял сознание… — задумчиво сказал Ясен. — И больше ничего не помнишь, так?

— Не совсем, — ответил Дадли. — Когда я отключился, то какое-то время побыл в темноте. Там было так тихо, так спокойно… Но потом… Я словно оказался в каком-то потоке. В воде… Я плыл, плыл… А за мной гнались зомби. И все такие синие, страшные…

— Они были тоже похожи на… на тётю? — нейтрально спросил Ясен.

— Нет, слава Богу! — охнул Дадли. — А то точно бы умер… Они плыли за мной, хотели схватить, но я подумал, что нужно спрятаться… и оказался… ну, словно в гнезде оказался. И я так боялся, что стал петь мамину колыбельную… Мама говорила, что она все страхи отгоняет… А потом ты меня разбудил… Спасибо, Гарри. Но как я оказался дома?

— Тебя привезли домой из школы и сказали, что произошёл несчастный случай, — ответил Ясен. — Что ты упал в душевой и ударился головой о кафель. Знаешь, твои родители чуть с ума не сошли… Я не слишком люблю вас всех, Дадли, но твой отец отправился искать деньги в первую очередь из-за тебя. А твоя мать ухаживала за тобой. Ты ни на что не реагировал, походил на овощ… но она не теряла надежду. Если и есть что-то хорошее у Вернона и Петуньи — так это любовь к тебе. Правда, именно эта любовь тебя и изуродовала… но тут не только их вина.

— Но как нам быть дальше? — спросил Дадли.

— Ты здоров. Уезжайте из Литтл-Уингинга, у твоей мамы ещё осталось кое-какое имущество. Какое-то скромное жильё она сможет купить. Устраивайся на работу, Дадли, скопишь на учёбу — сможешь профессию получить. Я свяжусь с вами позже.

— Но… — протянул Дадли. — Я думал…

— Думал, что я по-родственному вам помогу? А я уже помог. Ты здоров, работать сможешь, тётя тоже может найти работу. А у меня, знаешь ли, дел по горло.

Ясен говорил жёстко, возможно, излишне жёстко, но Дадли должен был понять, что всё его дальнейшее будущее зависит только от него.

— Понятно, — вздохнул Дадли. — Но я не об этом. Я не знаю, на каких условиях меня освободили. Если я здоров, то… Возможно, меня вернут обратно… А там — опять…

Он судорожно передёрнулся всем телом.

— Это проблема, — согласился Ясен. — И тут два варианта. Законный и незаконный. Вариант первый. Можно нанять дорогого адвоката и попытаться тебя оправдать. Но на этот вариант у вас нет денег. К тому же я не уверен, что тут и дорогой адвокат поможет. Кому-то очень нужно было упечь тебя за решётку, Дадли.

Дадли уныло кивнул.

— Второй вариант, — продолжил Ясен. — Тётушка быстро продаёт всё, что можно продать, забирает тебя и съезжает в неизвестном направлении. Причём ты всему Литтл-Уингингу демонстрируешь свою невменяемость и неизлечимость. А тётя проговаривается, что нашла для тебя лечебницу с проживанием.

— А дальше? — спросил Дадли.

— А дальше я помогаю вам с документами, в которых вы значитесь не Петуньей и Дадли Дурсль, а, к примеру, Джейн Буханько и её сыном Джоном. И вперёд, в новую жизнь. Как тебе такой вариант?

— Лучше, чем первый, — согласился Дадли, — спасибо ещё раз, Гарри…

— Тогда давай спускаться, а то думаю, что ещё немного — и тётя точно сойдёт с ума.

— А как ты думаешь, — спросил Дадли, — стоит ей рассказывать, что со мной произошло?

— А вот это сам решай, кузен, — невозмутимо отбил Ясен очередную попытку манипуляции. — Твоя жизнь — тебе решать.

Всё-таки Сириус Блэк был гением. Он сумел вовлечь Петунью в разговор так, что время для неё пролетело почти незаметно. Так что, когда Ясен, поддерживая пошатывающегося Дадли, спустился по лестнице, она ещё не выглядела совсем уж безумной от нетерпения. Но узрев бледного, но вполне вменяемого Дадли, она чуть было не упала в обморок. Хорошо, что Сириус предвидел такой исход и вовремя поднёс к её носу фиал с какой-то убойной гадостью.

Петунья побледнела, покраснела и разрыдалась. Впрочем, женщина быстро взяла себя в руки, бросилась к Ясену, стала его обнимать, благодарить, а когда Ясен это решительно пресёк — помчалась к холодильнику — накормить бедную исхудавшую деточку.

— Стоп, — быстро сказал Ясен. — Вы как Дадли кормили? Через зонд?

Опамятовшаяся Петунья слабо кивнула.

— Тогда несколько дней строгая диета. Бульоны, кашки, пюре, овощи на пару. Обычную еду вводите постепенно. Иначе Дадли просто станет плохо. Но прежде — я хочу кое-что вам сказать, тётушка…

Петунья испуганно посмотрела на Ясена, но кивнула снова.

— Видите ли, думаю, что никто пока не должен знать об исцелении Дадли. Пусть весь Литтл-Уингинг думает, что он чувствует себя по-прежнему. А вы пока продавайте то, что хотели продать, и готовьтесь к отъезду. Вас не трогают, пока все заинтересованные стороны думают, что всё остаётся как было. И непременно узнайте, в каком статусе Дадли привезли из школы Святого Брутуса. Очень возможно, что после выздоровления его заставят туда вернуться… Через неделю — раньше не получится — я свяжусь с вами и узнаю о состоянии ваших дел. С документами на другие имена и переездом я надеюсь помочь. А вот что делать потом — вам решать. Я понятно излагаю?

— Понятно, — кивнула Петунья. — Я… я благодарю тебя, Гарри. Я не думала, что ты и в самом деле сможешь помочь… что захочешь помочь, учитывая, как мы с тобой обращались. Но ты помог, и я вечно буду тебе за это благодарна. Ты прав — я всю жизнь жила чужим умом. Сначала слушалась родителей, потом — Вернона… Пора начинать жить своим.

— А вы молодец, тётя, — искренне сказал Ясен.

— Ты только больше не пропадай, — тихо сказала Петунья. — Прости, что не понимала, что мы — родная кровь. Надеюсь, ещё не поздно.

— Возможно, — неопределённо ответил Ясен. — До свидания, тётушка.

Пять минут спустя «адвокат» и «священник» покинули Литтл- Уингинг.

— Знаешь, — сказал Сириус перед тем, как они активировали портключ в Лестрейндж-мэнор, — а я думал, что ты их простишь…

— А я простил, — спокойно ответил Ясен. — Не простил — не помог бы. Теперь всё зависит только от них. К тому же мне не нравится вся эта история с Дадли. Она… она дурно пахнет. Мне нужно посоветоваться.

— Посоветуемся, — кивнул Сириус и активировал портключ.

Естественно, в желающих дать совет недостатка не было. Ясен, с подсказки Сириуса, слил воспоминания в Омут памяти, а тот же Сириус настроил этот артефакт так, что изображение появлялось над чашей — не слишком объёмное, но чёткое и со звуком.

— А что, так можно было? — обалдел старший Лестрейндж. — Никогда такого не видел.

— Этот Омут работы кого-то из артефакторов Поттеров, — ответил Сириус. — У них есть эта функция, только нужно знать, как настроить. Я знаю. Джейми мне показал, когда я жил у них. Ну, когда из дома ушёл…

Сириус резко погрустнел. Всё-таки гибель Джеймса и Лили грызла его до сих пор.

Ясен тихонько сжал пальцы Сириуса и прошептал:

— Ничего, Бродяга. Скоро ты отомстишь.

Сириус в ответ тряхнул кудрями и улыбнулся.

Бывшие Пожиратели внимательно посмотрели и послушали рассказ Дадли, а когда воспоминание погасло и дымка втянулась обратно в Омут, Руквуд поморщился и сказал:

— Да уж. Твой кузен — не слишком приятный молодой человек, но пережить такое… И главное — непонятно, зачем с ним так обошлись. Старик в его рассказе очень походит на Дамблдора, но для чего Светлейшему так напрягаться. Естественно, он понял, что их разговор с Верноном подслушивают, но почему он не обошёлся простым Обливиэйтом? Для чего такие сложности?

— Вот и я думаю, — кивнул Ясен. — Для чего? Подстава явная. Тот бродяга, о котором говорил Дадли, очень уж смахивает на Флетчера. А Флетчер — это снова Дамблдор. И эта школа… Зачем там проводят опыты на детях? Чего хотят добиться?

— Может, — неуверенно сказал Рабастан, — магию у сквибов пробуждают? Но тогда — это явное нарушение Статута. Твой кузен ведь сквиб?

— Был сквибом, — вздохнул Ясен. — А те ощущения, которые он описывает, очень уж похожи на пробуждение магического ядра. Да, Дадли был сквибом, но сейчас он маг. Очень слабый, в Хогвартс его бы не взяли, да и магических выбросов у него быть не должно… разве что в критический момент. Но он стал магом. И тётка — сквиб. Как и Вернон.

— И тебя ничего не напрягает? — поинтересовалась Белла.

— Меня много чего напрягает, — парировал Ясен, — объясни, что ты имеешь в виду?

— Смотри. Семья твоей матери. Петунья — сквиб. Лили — волшебница. Дадли тоже был сквибом. Это значит, что кто-то из родителей твоей матери сквиб тоже. А то и оба. Кстати, тётя не жаловалась, что к твоей матери её родители относились лучше, чем к ней?

— Жаловалась, и неоднократно, — отозвался Ясен. — Мне ещё и за это в детстве перепадало.

— Вот! — подняла палец Белла. — А с чего бы двум магглам радоваться появлению у них в семье самой настоящей ведьмы? С ней ведь наверняка были проблемы?

— Припоминаю, что тётя что-то такое упоминала… — пробормотал Ясен, лихорадочно вспоминая канон. — То ли про качели, то ли про бабочек…

— А родители наверняка были в курсе всех этих странностей… — заметила Белла. — И относились к этому спокойно ещё до Хогвартса. О чём это говорит?

— Предположим, о том… — задумался Ясен, — что они знали о волшебном мире.

— Что и требовалось доказать, — кивнула Белла. — Мы ведь прекрасно знаем, что Род Поттер — потомки Певереллов, но мы ничего не знаем о происхождении Лили Эванс. А если директор знал? Зачем-то ведь ему было нужно, чтобы Вернон женился на Петунье? Он ведь не провидец — не мог знать, что ты, Гарри, останешься сиротой, и тебе понадобится «подходящее», с его точки зрения, воспитание. Значит, дело в наследии твоей матери. Точнее, её предков…

— И как я узнаю о предках с материнской стороны? — проворчал Ясен. — Тётя вряд ли что-то знает, за столько лет брака Вернон наверняка вытянул бы из неё всё, что нужно. Бабушка и дедушка Эвансы умерли. Нить обрывается. Разве что, — припомнил он многочисленные фанфики, — гоблины каким-нибудь образом смогут это определить. С помощью кровной магии.

Вся Пожирательская братия дружно заржала:

— Да ты шутник, Гарри, — заявил Долохов. — Гоблины определяют родословную волшебников! Скажешь тоже! Да и кто в здравом уме и твёрдой памяти даст гоблинам использовать свою кровь? Это опасно даже под клятву, зеленокожие — ребята с выдумкой!

— Но ведь купленные у них артефакты активируются кровью… — удивился Ясен. — Я свой кошелёк так активировал…

— Вот именно, купленные, — наставительно сказал Рудольфус. — То есть твои собственные. Они у тебя и остаются. А в остальном — упаси тебя Мерлин…

— Не, — поддел Ясена Сириус. — Ему можно. Он — Почётный гоблин, так что всё схвачено. Кстати, пожалуй, стоит наведаться к Петунье ещё разок. Ты ведь и так собирался, Гарри?

— Собирался, — ответил Ясен. — Кстати, Эвансы жили в Коукворте, а неподалёку от них обитала Эйлин Снейп с мужем и сыном Северусом. Там мама и Снейп и подружились. Но если дом продан, то и эта ниточка может оборваться.

Алекто, до этого скромно слушавшая других, тихонько кашлянула.

— Ты что-то хочешь сказать, милая? — спросила её Белла.

— Да, — ответила Алекто. — Гильдия Магической Геральдики. В Абердине. Может, стоит обратиться туда? Правда, они берут просто огромные деньги за составление родословной… И работают долго. Но сведения дают стопроцентно точные.

— Гильдия Магической Геральдики? — удивился Ясен. — Никогда о ней не слышал.

— Как и большинство магов, — ответила Алекто. — Когда-то эта Гильдия была очень востребована… лет с тысячу назад, когда маги начали обзаводиться собственной аристократией. Гербы, гобелены… Это всё создавалось Мастерами Магической Геральдики. Но постепенно Гильдия пришла в упадок, ибо… — тут женщина иронически улыбнулась, — …появившаяся аристократия не слишком хотела увеличения своих рядов. Так что число Мастеров всё уменьшалось и уменьшалось… А сейчас остался только один Подмастерье… который давно не занимался делами. Но он знает, где находится Замок Мастеров Геральдики…

— Но чем это поможет? — спросил Ясен.

— Дело в том, что в этом замке находятся копии всех родовых гобеленов, которые самопополняются. Чары, знаете ли… — пояснила Алекто. — И если пойти с гобелена Поттеров назад… Ведь брак Лили и Джеймса был магическим, не так ли?

— Самый что ни на есть, — подтвердил Сириус. — Я свидетель.

— Значит, можно будет отследить несколько линий, ведущих к невесте. Если у неё есть родственники-сквибы, то она не истинная магглорожденная, а Очищенная кровь. Неудивительно, что ты, Гарри, получился таким сильным. И неудивительно, что Поттеры никогда не возражали против магглорожденной невесты. Жена с Очищенной кровью, не несущая родовых проклятий! Такое сокровище в Британии встретить почти невозможно! — заявила Алекто.

— Мисс Кэрроу, — с чувством произнёс Ясен, — вы гений! Только вот как нам связаться с этим Подмастерьем?

Алекто опустила глаза, но тут вмешался Амикус:

— Вообще-то это наш отец, Лазарус Кэрроу, был последним Мастером Магической Геральдики. Он успел обучить Алекто только до Подмастерья, а вот у меня к семейному делу не было ни малейшей склонности, увы…

— То есть, — охнул Ясен, — вы можете помочь мне?

— Да, — улыбнулась Алекто. Неожиданная улыбка удивительно украсила её лицо, и Ясен подумал, что Алекто Кэрроу совсем не некрасива. Если она будет почаще улыбаться — это станет заметно всем.

— Но как вы попадёте в этот ваш Замок? — спросил Ясен.

— Это один из семейных секретов, — ответила Алекто. — Кроме меня туда может попасть только Амикус, и только потому, что отец в детстве знакомил его с Замком. Никого другого защита не пропустит.

— Как строго… — вздохнул Ясен. Он бы не отказался от возможности увидеть это странное и наверняка интересное место.

— Эти строгости неспроста, — ответила Алекто. — Зачарованные копии гобеленов хранят немало Родовых тайн. Представляете, сколько вреда может принести посторонний, узнав о них? А Мастера и Подмастерья дают особую клятву и ничего не могут рассказать о Замке даже во имя сохранения собственной жизни.

— А вам не навредит то, что вы будете искать сведения о моей маме? — спросил Ясен. — Ведь это тоже тайна.

— Ты, как потомок, имеешь право знать о своих предках, — ответила Алекто. — И ты узнаешь только то, что возможно узнать без вреда. Ничего другого. В своё время Лорд приблизил меня к себе, чтобы я составила его подробную родословную. Я сделала это… и кое-что в ней для меня оказалось сюрпризом.

— Маггловское происхождение его отца? — спросил Ясен.

— Нет, другое, — ответила Кэрроу. — Но этого я не могу рассказать. Это не предназначается для ушей посторонних. Это одна из сторон клятвы, которую дают Мастера и Подмастерья Геральдики.

Ясен кивнул. Что ж, теперь понятно, почему Волдеморт приблизил к себе фактически нищих и не слишком сильных магически Кэрроу. И то, как обращались с Алекто в Азкабане — тоже понятно. Власть имущие — Дамблдор, Министр… может быть, кто-то ещё… хотели получить допуск к такой чудесной игрушке, как Замок Мастеров Геральдики. А Алекто не могла ничего рассказать. Что же касается Амикуса, то он в эти тайны посвящён не был, вот и досталось ему не так сурово. Однако же…

Ясен встал и быстро сказал:

— Я благодарю вас за ваше предложение, мисс Кэрроу. А всех присутствующих прошу дать Непреложный обет о неразглашении этих сведений. Это всё слишком серьёзно.

Никто не возразил — серьёзность рассказанного Алекто Кэрроу понимали все.

— Я готова приступить к поискам в самое ближайшее время, — сказала Алекто. — Но для того, чтобы попасть в Замок Мастеров Геральдики, мне необходим наш Родовой амулет, совмещённый с портключом.

— А… а где он находится? — спросил Ясен, опасаясь услышать ответ, что Алекто закопала его для лучшей сохранности на перекрёстке дорог в полночь на убывающую луну, предварительно окропив это место кровью чёрного кота, зачатого в ночь, когда Рак стоял в Козероге. И чтобы амулет взять, нужно ждать новолуния и принести в жертву девственницу семидесяти трёх годочков, и обязательно жгучую брюнетку.

Видимо, Алекто что-то такое почувствовала, потому она снова чуть улыбнулась, и ответила:

— В нашем сейфе, в Гринготтсе.

— Тогда нужно просто написать гоблинам… — сказал Ясен, почувствовав немалое облегчение.

— Нет, — покачала головой Алекто. — Эту вещь гоблины даже в руки взять не смогут. Мне нужно лично отправиться в Гринготтс и забрать её.

— Я так и знал, что с этим будут проблемы… — проворчал Ясен.

— Ну, в этом нет ничего ужасного, — сказал Сириус. — Алекто примет Оборотное, никто ничего и не поймёт. А гоблины всё поймут, но не выдадут.

— Я категорически против, чтобы мисс Кэрроу отправлялась в Гринготтс одна, — заявил Ясен. — Мало ли что…

— Я пойду с Алекто, — заявила Белла. — Заодно и свой сейф навещу. У меня там тоже кое-что есть интересное.

Ясену эта идея не слишком понравилась. Конечно, Белла вполне может защитить и себя, и Алекто, случись что, но отпускать из защищённого мэнора обеих дам не казалось ему хорошей идеей.

— Я пойду с вами, — сказал он. — Заодно и у гоблинов заказанное заберу, чтобы Локхарт без работы не заскучал.

Гринготтс было решено посетить завтра же, а оставшиеся два дня посвятить сверке плана по проникновению в Малфой-мэнор и отправке Волди-лича за Грань окончательно. День, вернее, Ночь Икс неумолимо приближалась…

* * *

Наутро Ясена разбудил домовик, выглядевший жутко несчастным. Ясен тут же сильно удивился — с возвращением хозяев мэнора все домовики постоянно выглядели просто до неприличия счастливыми, поэтому он тут же поинтересовался у маленького создания, в чём причина его дурного настроения.

— Юный гость тайно нас покинул… — заявил домовик. — Он просил передать это Гарри Поттеру, сэру…

И с этими словами домовик протянул Гарри свёрнутый лист пергамента.

Примечания:

Следующая глава во вторник.

Здоровья вам, мои дорогие! Не болейте!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://yoomoney.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

— Юный гость тайно нас покинул, — заявил домовик. — Он просил передать это Гарри Поттеру, сэру…

И с этими словами домовик протянул Гарри свёрнутый лист пергамента.

— Седрик! — вырвалось у Ясена. — Вот же бестолочь!

— Простите, Гарри Поттер, сэр! — взвыл домовик и стал искать глазами подходящий твёрдый предмет.

— Не вздумай! — рявкнул Ясен. — Я не сержусь на тебя!

Домовик замер. А Ясен быстро пробежал письмо глазами.

«Гарри! Прости, что покидаю убежище, которое мне так любезно предоставили. Прости меня, я очень тебе благодарен за то, что ты меня вызволил из Азкабана, я благодарен и всем твоим новым друзьям… никогда не думал, что Пожиратели могут быть такими… такими нормальными. Я очень благодарен им всем, я многому научился за это время.

Гарри, я очень надеялся на то, что мне не придётся уходить вот так, тайком, но я вынужден это сделать. Моя матушка нуждается в помощи, я чувствую это. Уже несколько ночей мне снятся очень неприятные сны, в которых я вижу Амоса Диггори, замышляющего нечто недоброе. Ведь он считает, что я умер и единственным препятствием между ним и состоянием матушки остаётся только она сама. Я боюсь за неё, очень боюсь. Прости, что ничего не рассказал тебе о своих снах, но я вижу, что у тебя полно собственных проблем и не хочу отягощать тебя ещё и своими. Спасибо мистеру Долохову и мистеру Джагсону, у них я многому научился и, надеюсь, что смогу защитить себя и маму. К счастью, в этом мэноре я гость, а не пленник и могу покинуть его в любой момент. Я уже оставил мистеру Лестрейнджу и госпоже Белле письмо с извинениями. Я клянусь, что никому не расскажу о том, что видел и знаю. Седрик».

— Хозяин Рудольфус знает? — спросил он домовика.

— Теперь знает, — виновато кивнул тот. — Юный гость зачаровал письмо таким образом, что Гарри Поттер, сэр, должен был всё прочесть первым. Только после этого открывалось письмо, которое он оставил для хозяев.

— А почему вы не воспрепятствовали гостю? — нахмурился Ясен.

— Хозяин не велел никому из нас ничего такого, — торопливо ответил домовик. — Юный мистер Седрик — гость мэнора, мы выполняем все просьбы гостей, если они не угрожают безопасности хозяев. Юный мистер Седрик попросил вывести его за ворота, а потом отдать письма Гарри Поттеру, сэру и Хозяину Рудольфусу. Вот. В письмах ничего плохого не было, мы всё проверили…

— Седрик аппарировал? — спросил Ясен.

— Да, — вздохнул эльф. — Сразу же, как вышел за ворота.

— Всё правильно, — пробормотал Ясен, начавший разбираться в таких тонкостях. — Если бы он сделал это с аппарационной площадки мэнора, то Следящие чары разбудили бы хозяев. А так — вышел за ворота — и вышел. Может, прогуляться пошёл. Умник хренов!

Ясен стукнул кулаком по столбику кровати, и домовик снова испуганно сжался.

— Не бойся, — вздохнул Ясен, — я не на тебя сержусь… Что ж ты запуганный-то такой?

— Мы все боимся… — отозвался домовик, — Что если мы сделаем что-то не так, то хозяева покинут нас надолго. Снова… Мы сделали плохо? Хозяин Рудольфус, Хозяйка Белла и Наследник Рабастан снова уйдут?

— Нет, нет… — попытался утешить домовика Ясен. — Они и в прошлый раз отсутствовали не по своей воле. Так что тут вы ни в чём не виноваты. Успокойся.

— Правда, Гарри Поттер, сэр? — спросил домовик.

— Чистая правда, — заверил его Ясен. — А сейчас мне нужно…

Закончить фразу он не успел. В дверь раздался стук, а потом в комнату с разбегу влетел Сириус. Он бросил быстрый взгляд на письмо в руках Гарри и спросил:

— Знаешь уже?

— Что Седрик ушёл? Знаю. Что делать будем? Ведь вляпается, бестолочь, как пить дать вляпается…

— Он написал тебе, куда его понесло? — сердито спросил Сириус.

— Домой. Наносить добро и причинять справедливость, — ответил Ясен. — Вот, смотри. Сны ему снились, понимаешь ли…

Сириус пробежал глазами пергамент и нахмурился:

— Это напоминает ментальное воздействие. И достаточно тонкое.

— Дамблдор? Решил порадеть старому другу Амосу? Но ведь предполагается, что Амос не знает, что Седрик жив.

— А если знает? — спросил Сириус. — Седрик ведь дал знать своей матери…

— Точно! — хлопнул себя по лбу Ясен. — Амос Диггори — не дурак. Понял по поведению своей жены, что она получила какие-то сведения о сыне, ну и…

— Если Седрик попадёт в его руки — это может быть опасно для нас всех, — заметил Сириус. — Надо выручать этого хаффлпафского дурачка, страдающего Гриффиндором головного мозга.

— Надо, — согласился Ясен. — Но я бы предпочёл это делать одетым. Сомневаюсь, что моя фигура в трусах способна устрашить Амоса Диггори до невменяемости.

— Ну, — съехидничал Сириус, — Дамблдора ты бы точно отвлёк… Ладно, одевайся скорее, а то там Белла гневается.

Ясен привёл себя в порядок в рекордно короткий срок и почти бегом спустился в гостиную. Там уже собрались все. Сириус успел объяснить причину побега Седрика, и Белла уже не гневалась. Она мрачно молчала, поигрывая палочкой. Рудольфус кивнул Гарри и сказал:

— Седрик ушёл два часа назад. Теперь он точно в поместье Диггори. Если его там… ждали, то наверняка уже схватили. И если его допрашивает Дамблдор, то у парня есть все шансы превратиться в пускающий слюни овощ, перед этим рассказав обо всём, что видел.

— Простите… — вздохнул Ясен. — Мне стоило понять, что Седрик этого так не оставит…

— Ты здесь ни при чём, Гарри, — ответила Белла. — Дать приют этому юноше было нашим решением. Мы сами виноваты, что не приказали эльфам препятствовать его попыткам покинуть мэнор. Так что мы все облажались, господа и дама…

— Белла, пеплом голову после посыплешь, — отрезал Рабастан. — Не время сейчас переживать. Что делать будем? Штурмовать поместье Диггори?

— Ага, размечтался, — ехидно ответил Долохов. — У Диггори Министерская защита стоит. Так что при малейшей попытке взлома появятся очень злые мальчики по вызову… в красных мантиях.

— Стоп, — выдал Ясен, — а по какому принципу накладывается эта самая Министерская защита?

— Гарри, ты не находишь, что сейчас малость не время для самообразования? — вкрадчиво спросила Белла.

— Нахожу, — Ясен был невозмутим. — Но я же не просто так спрашиваю. А если этими самыми мальчиками по вызову будем мы?

— То есть? — не понял Рабастан. Зато Руквуд просёк тему моментально:

— Гарри, ты гений! Министерская защита накладывается таким образом: один артефакт непосредственно в охраняемом объекте, второй — в Министерстве. Когда происходит взлом защиты объекта, срабатывает артефакт в Министерстве и туда немедленно направляется дежурная группа авроров. Не менее четырёх человек.

— А ложные срабатывания бывают? — тут же спросил Ясен, припомнив момент из канона, когда за пакости Добби влетело бедняге Гарри.

— Ещё как бывают! — ответил Руквуд. — И при ложном срабатывании группа обязана пройти в охраняемый объект и проверить наложенные на артефакт чары…

— И Диггори нас впустит? — хмыкнул Долохов.

— Вообще-то, должен, — отозвался Руквуд. — По инструкции положено…

— Хлипковат план… — проворчал Джагсон.

— А у тебя есть другой? — ехидно поинтересовался Руквуд. — Излагай.

Джагсон изложить ничего не смог, поэтому за неимением другого плана решили действовать. Время поджимало.

Ещё час ушёл на то, чтобы трансфигурировать из обычных мантий аврорские. Благо, форму аврората себе представляли хорошо почти все. Ну, а маггловский грим позволил изменить внешность, так что аппарировавшая к границам поместья Диггори бравая аврорская компания выглядела в чём-то получше настоящей. Роли авроров достались Долохову, Руквуду и обоим Лестрейнджам. Сириус и Ясен с Беллой отправились с ними в качестве группы поддержки. Своеобразной такой группы, ибо удержать Беллу от такой развлекухи было можно только прямым попаданием гранаты/реактивного снаряда/ещё чего поубойнее. На такие меры братья Лестрейндж пойти не могли, поэтому Белла отправилась туда, куда хотела. Сириус заявил, что Блэки должны держаться вместе — мало ли что…

Высокое собрание и ему возражать не стало, хотя мысль о том, что это самое «мало ли что» случится куда быстрее, именно в том случае, если Блэки будут держаться вместе, явно витала в воздухе. Ясена же брать не хотели все. Категорически. Но он заявил, что Седрик может нуждаться в срочной помощи, а посему он тоже пойдёт. А если не пойдёт — то сильно обидится. Очень сильно.

После этого заявления, сделанного тихим и печальным голосом, все быстро вспомнили, что Гарри тоже практически Блэк, а Блэкам лучше не давать повода для обиды. Так что Ясен тоже занял своё место в группе захвата.

На самом деле Ясен вовсе не капризничал. Просто его вновь посетило то неясное предчувствие, которое толкало его порой на странные поступки. Он чувствовал, что быть в поместье Диггори ему просто необходимо. И всё тут.

Аппарация… удалась. Во всяком случае, Ясен отметил, что его практически не тошнило, а значит, он начинает привыкать к этому способу передвижения магов. Впрочем, возможно, дело было в том, что с утра ему ничего не перепало, кроме чашки кофе. Во всяком случае, красоту особняка, расположенного в сосновом лесу, Ясен оценить сумел.

Долохов помахал палочкой и проворчал:

— Стандартный набор Защитных чар, плюс Сигнальные, плюс Министерская защита. Ох уж, эти нувориши… На всём экономят… Как этот Диггори жив ещё, с таким-то отношением к безопасности?

— Наверное, — усмехнулась Белла, — потому что большинству магов и этот набор просто не по зубам?

— Возможно, — ответил Долохов. — Так, Белла, Сириус, Гарри, держитесь подальше и, если что, дёргайте отсюда. Руди, Раби, Август, готовы?

— Да, мамочка, — ехидно ответил Рабастан.

— Тогда пошли.

«Наряд авроров» подошёл к кованым воротам, за которыми начинались владения Диггори. Долохов дотронулся до ворот, что-то тихонько тренькнуло, и перед ним появился домовик.

— Что угодно благородному сэру? — пропищал домовик. — Хозяйка больна, хозяин не принимает…

— А придётся, — веско заявил Долохов. — Доложи хозяину, что прибыл наряд на срабатывание охранных чар Министерства. Старший наряда… Ахрр-чхиии!

— Да сэр, одну минуту, сэр… — пропищал домовик и исчез с громким хлопком.

Ждать пришлось больше чем минуту, и появившийся перед воротами Амос Диггори выглядел весьма недовольным.

— Старший наряда Арчер, — сердито сказал он, — я слышал, что вы невыносимый грубиян…

Ясен тихо порадовался, что внезапный чих Долохова трансформировался таким образом, и что в аврорате, оказывается, служил неизвестный ему Арчер.

— Моя слава бежит впереди меня, — оскалился Долохов.

— …но это уже переходит всякие границы. Никакого срабатывания Охранных чар не было.

— Ничего не знаю, — отыграл Долохов тупого служаку. — Нам велели, мы пришли. По инструкции положено проверить. Во избежание. Впрочем, можете послать Патронус начальству, начальство у нас доброе… Нас, вон, всё время посылает…

И он выразительно сплюнул, показывая своё отношение к помянутому начальству.

Ясен про себя отметил, что игра Долохова достойна Оскара. Или, в крайнем случае, легендарного театра Друри-Лейн. Амос Диггори явно впечатлился и Патронуса посылать никуда не стал. Зато спросил:

— Слушайте, аврор Арчер, давайте вы просто отправитесь восвояси. А я сообщу вашему начальству, что вы прибыли оперативно и сделали всё, как надо. Особо отмечу ваше старание.

Долохов вздохнул:

— Да я только за… Душевный вы человек, мистер Диггори, только вот беда — начальство на мою голову стажёров навесило… Только что выпустились… Из Глазго эта парочка, по обмену… Ни тебе Ступефаем приложить, ни Секо кинуть… Но орлы — куда там… Так вот, мне строжайше велено показать им особенности работы Министерских артефактов, так сказать, на практике. Так что проконтролируют меня, как пить дать проконтролируют. А посему, раз уж мы тут — впустите нас по-быстрому, мистер Диггори. Сами нас проводите, я им артефакт покажу, и мы восвояси и отправимся. Во у меня где уже эти дети шотландских гор…

Лицо при этом Долохов сделал самое разнесчастное, и репутация человека гуманного сыграла с Диггори злую шутку. Не впустить наряд после этой просьбы он просто не мог. Поэтому милейший Амос тяжко вздохнул и неохотно сказал:

— Ладно. Но побыстрее, прошу вас. Моя супруга недомогает со дня смерти сына. Лишний шум беспокоит её.

— Да Мерлина ради, конечно, — ответил Долохов. — Что ж мы, без понятия совсем, что ли… А какой был парнишка славный, я его по Турниру помню… Кто ж знал, что Избранный Поттер таким гадом окажется…

Диггори перекосило, и он торопливо взмахнул палочкой. Калитка открылась. Долохов вошёл в неё, следом прошли авроры. Ясен, накинув капюшон красной мантии, пристроился последним, сделав знак Белле и Сириусу оставаться на месте. Рабастан обернулся, сделал страшные глаза, на что Ясен ответил ему милой улыбкой, показал глазами на идущего впереди Амоса Диггори, и сделал неопределённый жест — легенда, мол, меняется. Вообще-то изначально предполагалось просто и незатейливо оглушить Диггори, отобрать у него палочку и немного пообщаться по поводу наличия Седрика. Но Ясен почувствовал на Диггори какой-то мощный артефакт, причём чувствовался этот артефакт как родной. И у Ясена появилось странное ощущение, что вреда они Диггори нанести не смогут, тем более, в его поместье. Поэтому Рабастан ткнул в спину Долохова, когда тот уже явно собирался приложить Диггори Ступефаем. Хорошо, что тот шёл, не оборачиваясь, и не видел всей этой пантомимы.

Пройдя через сад и поднявшись на крыльцо большого ухоженного особняка, вся бравая команда прошла вслед за хозяином в холл.

— Артефакт размещён в кладовой, — процедил Диггори сквозь зубы. — Делайте своё дело, и побыстрее.

— А будьте любезны, дверь-то откройте, уважаемый мистер Диггори, — заявил Долохов. — Знаю я эти ваши поместья — без хозяйского глаза куда не следует лучше не соваться.

Диггори вздохнул, но дверь открыл и даже сам прошёл внутрь. Ему явно припекало избавиться как можно скорее от незваных гостей.

Кладовая оказалась небольшой — несколько полок с какими-то мешочками и ящичками, пара закрытых шкафов. В углу светилась ровным зелёным светом замысловато изогнутая медная загогулина с грубо обработанным белым камнем в центре.

— Вот, видите, — сухо сказал Диггори, — всё в порядке.

— Да, да, сейчас, — кивнул Руквуд, подошёл поближе к артефакту и несколько раз взмахнул палочкой. Зеленоватый свет погас.

— Вы что наделали? — возопил Диггори. — Вы его отключили.

— Именно так, — кивнул Долохов. — Купол!

Лестрейнджи взмахнули палочками, и они сами, Долохов, Руквуд и Диггори оказались внутри отливающей сталью прозрачной полусферы.

— Экспеллиармус! — тут же рявкнул Долохов, и палочка Диггори послушно прыгнула ему в руку.

— Что всё это… — заблеял Диггори.

— Заткнись, — прошипел Руквуд. — Где твой сын?

— Господа, у вас коллективное помешательство, — заюлил Диггори. — Мой сын мёртв.

— Кру… — начал Долохов, но Ясен придержал его руку.

— Не надо, — ласково сказал он тоном бывалого инквизитора. — Эта заблудшая душа нуждается в исцелении… Я вас исцелю, мистер Диггори… Говорите… Облегчите душу… вам станет легче…

Сила Дара, содержавшаяся в словах Ясена, сработала куда лучше Веритасерума. Взгляд Диггори стал плывущим, расфокусированным, и он отрешённо произнёс:

— Седрик в подвале. Он явился за своей матерью, но щенок не рассчитал, что у меня…

— Что у вас есть некая вещь, данная вам Альбусом Дамблдором.

Диггори с усилием, против воли, кивнул.

— И это не ваша вещь, — продолжил Ясен. — Она мешает вам правильно мыслить. Снимите её…

Диггори так же медленно поднял руки и снял с шеи медальон — массивный, на толстой цепочке, похожий на золотую бляшку, покрытую рунами.

— Мать твою… — вырвалось у Долохова, но он тут же замолчал. А Ясен продолжил задавать вопросы.

— С Седриком всё в порядке?

— Да, я его только оглушил… Скоро прибудет Альбус, я дал ему знать…

— Как скоро? — спросил Ясен, мысленно облившись холодным потом. Эта цель им пока не по зубам… Хорошо только то, что Светлейший не успел покопаться у Седрика в голове.

— В полдень, — пробормотал Диггори. — Он сказал — в полдень.

Ясен выдохнул. Кажется, немедленное прибытие Светлейшего им не грозит. Но это не значило, что им можно здесь задерживаться.

— А где ваша жена? — спросил он.

— У себя в комнате… Спит… — пробормотал Диггори. — Она будет спать…

Ясен мысленно чертыхнулся. Похоже, что этот сторонник Добра и Света и с женой умудрился что-то сотворить.

— Слушайте меня, мистер Диггори, — сказал он. — Слушайте внимательно. Сейчас вы отведёте нас в подвал к ваше… к Седрику, а потом в комнату к своей жене. А потом вы отправитесь к себе и заснёте. Проснётесь, когда ваша душа очистится. И про наш визит вы просто забудете. Его не было. Никого здесь не было — ни Седрика, ни нас… А ваша жена решила уехать на континент поправить здоровье… Больше вы ничего не сможете рассказать… Никому. В особенности — Альбусу Дамблдору. Вы меня поняли?

— По… понял… — выдавил Диггори и медленно поднялся.

* * *

Они покинули поместье через сорок минут. Пришлось вызвать эльфов, чтобы перенести бессознательного Седрика и его находящуюся в непонятном состоянии, похожем на глубокий обморок, мать. А Министерскую защиту перед уходом Руквуд аккуратно включил. И, что самое интересное, домовики даже не пытались им ни в чём препятствовать.

— А тебе плохо не будет? — спросил Ясена обеспокоенный Долохов. — Тебе же нельзя причинять вред…

— А кому я вред причинил? — невинно спросил Ясен. — Амос Диггори душу облегчил, теперь вон, спит, исцеляется…

— А он проснётся? — поинтересовался Сириус. Белла смотрела заинтересованно, но продолжала дуться за то, что всё веселье прошло мимо неё.

— Конечно, — возвёл очи горе Ясен. — Как только его душа очистится от всего низменного…

— Короче, — ехидно хмыкнул Сириус. — Ноль шансов.

Примечания:

Следующая глава в пятницу.

Здоровья вам, мои дорогие! Не болейте!

— А Светлейший нас не запалит? — лениво поинтересовался Сириус, отдав должное прекрасному обеду. Домовики Лестрейнджей расстарались для обожаемых хозяев в очередной раз и заставили стол кулинарными шедеврами. Правда, Белла, взглянув на это великолепие, сморщила носик и потребовала устриц. Устрицы появились со скоростью звука, и Ясен, ни разу не считавший себя аристократом, с интересом наблюдал, как Белла сначала сбрызнула свежайшего, точнее, ещё живого моллюска лимонным соком, потом задумчиво смазала горчицей, добавила сверху соус тартар и отлакировала всё это ложечкой мёда. Ясен подивился странным обычаям английской магической аристократии, и с интересом наблюдал, дожидаясь непосредственного поедания объекта. От этого созерцания его и отвлёк Сириус.

— Что? — переспросил Ясен. — А, не думаю… Как он нас запалит?

— А домовики? — поинтересовался Сириус.

— А кто такой Дамблдор, чтобы ему чужие домовики отвечали? — ответил вопросом на вопрос Руквуд.

— А легилименция? — Сириусу явно хотелось довести свой вопрос до логического конца. Белла между тем лихо уничтожила парочку устриц и нацелилась на аккуратно нарезанные ломтики дыни, дополняя их горчицей, сыром и салатными листьями.

— А что легилименция? — окончательно отвлёкся от завораживающего зрелища Ясен. — Домовики — не люди, сомневаюсь, что Дамблдор сможет влезть им в головы. А если и влезет, то что он увидит? Прибыли авроры, хозяин повёл их показывать артефакт… Потом эти же авроры забрали хозяйку и хозяйского сына, при полном отсутствии сопротивления хозяина. Причём после того, как авроры ушли, сам хозяин отправился к себе и улёгся спать. Спит до сих пор, просыпаться не намерен. Всё. Что может сделать Дамблдор — так это переправить сообщника в Мунго. Больше он ничего не узнает, о появлении Седрика его ещё Амос известил. Он, конечно, может пошерстить аврорат… если позволят. И даже если проверит всех авроров — причастных не найдёт. Они же реально не в курсе. Так что всё, что ему останется — это строить гипотезы. Всё.

— А если он влезет в голову к Амосу Диггори? — спросил Долохов.

— А у Амоса Диггори сейчас в голове такой хаос, что и сам Мерлин не разберётся. Связно он сможет мыслить только когда проснётся. А проснётся он только тогда, когда его душа очистится. Так что проснувшийся Диггори Дамблдору больше не союзник. Вот так-то, — заключил Ясен. — Кстати, копчёное мясо с безе — это такой аристократический обычай?

При этих словах все переключились на Беллу, с аппетитом поглощающую это странное сочетание блюд.

— Милая, ты здорова? — с тревогой в голосе спросил Рудольфус. — Ты ж всегда безе терпеть не могла, это Раби…

— А что? — слегка удивилась Белла. — Вкусно же…

В принципе, все готовы были согласиться. Мало ли, как у благородной леди могли после Азкабана измениться вкусы. Тем более, что чем бы эта самая леди ни тешилась, лишь бы Непростительными не кидалась… Но тут в голове у Ясена что-то щёлкнуло, он повнимательнее присмотрелся к Белле и мечтательно пробормотал:

— Девочка…

— В смысле? — вскинулись оба Лестрейнджа разом.

— В прямом, — невозмутимо ответил Ясен. — Дорогая тётушка, а вас на солёное не тянет?

— В смысле? — синхронно повторили Лестрейнджи.

— Ой… — задумчиво произнесла Белла, аккуратно положила кусочек безе на тарелку и тихонько дотронулась до собственного живота. — Гарри… ты уверен?

— Я же целитель, — отозвался Ясен. — Конечно, уверен.

Лестрейнджи в третий раз синхронно вопросили:

— В смысле?!!

Но тут уже заржал Сириус:

— Ну, поздравляю вас, дорогие родственнички! Кстати, в Роду Лестрейндж девочка может стать наследницей? А то у Блэков всё строго по мужской линии…

— То есть… — выдавил Рабастан.

— Белла, у нас будет дочка? — закончил за него Рудольфус.

— Буде-ет… — мечтательно улыбнулась Белла, — раз уж Гарри подтвердил, точно будет.

Следующие полчаса оба Лестрейнджа проявляли все признаки счастливой невменяемости, свойственные будущим отцам. Белла снисходительно терпела и даже улыбалась. К тому же Рудольфус и Рабастан неплохо изучили её характер и быстренько свернули свои восторги, когда леди стала проявлять признаки недовольства. Тем более что пора было переходить к более насущным проблемам.

Но Ясен заметил тоскливый взгляд Алекто, когда она смотрела на Беллу. Это был взгляд Елизаветы, которая узнала о рождении ребёнка у Марии Стюарт, правда, не злой, а скорее печальный*. Ему в очередной раз стало жаль женщину, и Ясен подумал, что Алекто уж точно заслуживает семейного счастья. Или хотя бы ребёнка. Тем более, что с зачатием и рождением малыша у неё теперь проблем не будет. Хотелось поговорить с ней, как-то поддержать… но вряд ли взрослая женщина в таких вопросах сочтёт подходящим собеседником подростка вдвое младше себя.

Тем временем в столовой появился домовик и сообщил, что юный гость очнулся. Ясен мысленно хлопнул себя по лбу за забывчивость. Ведь хотел же посмотреть, как там Седрик и миссис Диггори… И что же такое с ней умудрился сотворить муженёк.

— Прошу прощения, — извинился он. — Мне нужно осмотреть Седрика. Мало ли что.

Вся компания вежливо покивала, Ясен поднялся по лестнице и постучал в дверь. Седрик отозвался, позволяя войти. Голос его звучал слабо и как-то хрипло, и Ясен удивился. Перед своим демаршем Седрик успел полностью восстановиться, что ж там с ним творил Диггори?

Внешне парень тоже выглядел неважно, и Ясен озадаченно нахмурился. Седрик, приняв сердитую физиономию Ясена на свой счёт, торопливо заговорил:

— Гарри, прости, я понимаю, что поступил глупо, наверное, всем будет плохо из-за меня, но я не мог иначе, я чувствовал, что с мамой случилось что-то плохое… Я виноват…

— Спокойно, — отозвался Ясен. — Не части. Поведение твоё, конечно, глупое, но вполне понятное. Я бы тоже спасать маму кинулся, если бы такая возможность была.

— А что с мамой? — тихо спросил Седрик.

— Пока не знаю. Но я её исцелю. Подожди немного. Лучше расскажи, что с тобой случилось? Я тут, понимаешь, лечил тебя, лечил… А у тебя снова магическое истощение. И психическое тоже. И с нервами непорядок — вон как руки дрожат. Кто тебя так?

— Кто-кто… — вздохнул Седрик. — «Папенька» мой ненаглядный, чтоб его три дементора разом поцеловали.

— Дементоры с этакой пакостью целоваться не будут, — фыркнул Ясен. — Давай ближе к делу.

— А что — к делу? — уныло пожал плечами Седрик. — Я, когда домой аппарировал, в поместье прошёл беспрепятственно. Но не удивился, решил, что мистер Диггори просто не стал Охранные чары обновлять. Ну, там ещё артефакт стоит из Министерства, его же тоже перенастроить надо…

— Про артефакт я в курсе, — улыбнулся Ясен. — Потом расскажу. Итак, ты прорвался в дом… Что дальше?

— Он меня ждал… — угрюмо насупился Седрик. — Мистер Диггори, в смысле… Словно оповещение получил…

— Ага, понятно, значит, Охранные чары всё-таки были… — задумчиво сказал Ясен.

— Скорее уж Оповещающие… — не менее задумчиво ответил Седрик. — Этого я не учёл. И едва я переступил порог родного дома, отчим меня оглушил. Очнулся я уже в подвале… В антимагических наручниках. И он стал меня спрашивать… Как мне удалось бежать… Где я был всё это время… Не видел ли тебя… Я отказался отвечать. И тогда он меня… он меня… «Круцио»…

Седрик опустил голову и всхлипнул.

— Знаешь, когда я был маленький, он казался мне самым лучшим человеком на свете… кроме мамы, конечно… Он меня баловал… игрушки дорогие покупал… на гиппогрифе катал… Мне казалось, что он меня любит… а потом я понял — нет… Я не понимал, почему вдруг — ведь я так старался быть идеальным… А потом я узнал — почему. И это было так больно… хотя на людях он продолжал играть любящего отца. А потом… потом случилось всё это… Я возненавидел его, но «Круцио» пытать всё равно не смог бы, понимаешь?

— Понимаю, — вздохнул Ясен. — Потому, что ты — нормальный человек, Седрик. Хороший человек. И мистер Диггори не стоит твоих сожалений. Что было дальше?

— Он несколько раз применял «Круцио», пока я голос не сорвал. Но я ничего не сказал ему, ни словечка. Он разозлился и заявил, что я — тупица. Что скоро прибудет Дамблдор, и что он всё равно вытащит всё, что необходимо, прямо из моей головы. Даже если после этого я стану пускающим слюни овощем. Дескать, это прекрасный конец для ублюдка, сына шлюхи. Тут я не выдержал, попробовал встать, чтобы на него кинуться, но он меня легко одолел. У меня после «Круцио» сил почти не было. И сказал — гадко так улыбаясь — что мама… Что она скоро отправится туда, откуда не возвращаются. И что там встретимся, как любящие родственники. А он, так и быть, выпьет хорошего виски — после того, как моя мать умрёт, он сможет позволить себе всё самое лучшее. Я снова попробовал на него кинуться, и тут он меня вырубил заклинанием. Очнулся я уже здесь… и понял, что вы каким-то образом меня спасли. Я… я очень благодарен, Гарри. Я всем принесу свою благодарность… лично. Долг Жизни признаю…

— Стоп, — остановил Ясен Седрика. — Повременим пока с долгами. «Круцио», говоришь? Х-хе!

И он осторожно пригляделся к Седрику, используя свой Дар. Да уж, досталось парню. Но, слава Мерлину, ничего непоправимого. Сейчас… А теперь пусть будет крепкий здоровый сон, а не забытье после пыток. Встанет как новенький. А сейчас нужно миссис Диггори осмотреть…

Домовики поместили Селию Диггори рядом с комнатой сына. И вот с ней-то как раз было далеко не всё в порядке. Женщина лежала в постели — бледная, неподвижная… и красивая, очень красивая, да… Теперь понятно, в кого Седрик такой красавчик.

Ясен подошёл к постели больной, нашёл пульс на бледной тонкой руке… с трудом нашёл, пульс был слабый, нитевидный. По всем признакам — магическая кома… почему ему чудится, что что-то не так?

Ясен вздохнул, положил руку на лоб Селии, и словно скользнул внутрь её сознания. Получилось не так легко, как с Дадли, но получилось. И он оказался словно в комнате с огромными прямоугольными окнами… И за каждым из этих окон творилось сущее безобразие, главным героем которого был бедняга Седрик.

За одним окном он сидел в тюремной камере — бледный, исхудавший, закованный в тяжёлые цепи. И, право, эта картинка была самой мирной и приятной глазу из всех. За следующим окном Седрика, растянутого на дыбе, пытали некие личности в чёрных плащах и серебристых масках. Фантазия у них была изощренной и разнообразной, арсенал пыточных средств — нескончаемым. За третьим окном Седрика насиловали оборотни в полуформе — с волчьими головами, когтистыми лапами, но с вполне человеческими торсом и руками. И с огромными торчащими членами, да… Но хуже всего было четвёртое окно — там Седрик отбивался от дементоров — долго, мучительно. А потом они окружали его, склонялись и поглощали его душу — медленно, словно смакуя. Потом лишённое души тело медленно, очень медленно начинало таять — сначала исчезала кожа, затем мышцы, затем начинал осыпаться прахом обнажившийся скелет. А когда он окончательно рассыпался в пыль, сцена начиналась заново.

Ясен нахмурился. И вот такое видела Селия Диггори? Неудивительно, что она впала в состояние, близкое к коматозному. Наблюдать за мучениями родного ребёнка — то ещё зрелище. И пусть она знала, что Седрик жив и здоров — иррациональное порой сильнее рационального. Проще говоря, женщину плавно и ненавязчиво сводили с ума. И вряд ли этим занимался Волдеморт. Какое ему дело до жены министерского чиновника не первого разбора? А значит, это дело шаловливых ручек Светлейшего, к Трелони не ходи…

Ясен поморщился. До этой минуты у него было некое… ну, можно сказать, что уважение к Дамблдору — всё-таки в каноне он представал насквозь положительным (если не приглядываться) персонажем. Но вот сейчас… Ясен начал понимать, что ненавидит Светлейшего лютой ненавистью. Это же надо так издеваться над беззащитной женщиной, абсолютно безвинной по любым меркам. Диггори, конечно, гнус, только вот сам он такого с женщиной, состоящей с ним в магическом браке, проделать бы просто не смог. И не потому, что не был легилиментом — магические супруги просто не могут нанести вред друг другу, иначе так приласкает откатом, что второй супруг срочно побежит примерять траур. Значит, были намёки и полунамёки, с которыми Диггори согласился… И Светлейший развернулся во всей красе… Как только его откатом не приласкало — непонятно… Или он, как в некоторых фанфиках, умело скидывал прилетевшие откаты на ближайших соратников? Вон, Хагрида взять — он полувеликан, ему пара-другая откатов — что слону дробина. Или Дамблдор так с Магическим Источником Хогвартса балуется? Всё возможно… Но сейчас нужно перестать страдать фигнёй и подумать, как помочь Селии Диггори.

Кстати, а где она? Спряталась, как Дадли, от этакого кошмара? Ну-ка, поищем…

Ясен огляделся. Судя по всему, покинуть эту «комнату», ставшую ловушкой её подсознания, Селия Диггори не могла… Но где же она?

— Миссис Диггори… — тихонько позвал он. — Миссис Диггори, это я, Гарри Поттер… Я хочу вам помочь… Покажитесь, пожалуйста.

Никакого ответа.

— Миссис Диггори, это я, Гарри Поттер… Покажитесь… — Ещё раз позвал Ясен.

И тут что-то произошло. Непонятно откуда к нему метнулось нечто жуткое и взлохмаченное, целясь скрюченными пальцами в горло. Ясен еле успел увернуться, мысленно благословив великолепную реакцию гриффиндорского ловца. На миг он даже позабыл, что находится в чужом подсознании, настолько реальным казалось всё вокруг. На миг он даже ощутил слабый запах рвоты, человеческих испражнений и… крови… Крови? Откуда?

Но увернуться Ясен всё же успел, более того, он одними губами пробормотал Инкарцеро, и нападавшего, вернее, нападавшую, оплели верёвки. Она рухнула на пол и судорожно зарыдала:

— Убийца… Ты убил моего сына.

Ясен взглянул на женщину. Если Дадли в своём подсознании походил на ребёнка, то Селия Диггори выглядела, как жуткая раскосмаченная старуха, настоящая ведьма. Впрочем, она и есть настоящая ведьма, но такой антураж — это уже перебор. Жуткие длинные чёрные ногти и кровоточащие царапины на щеках — видимо, несчастная царапала сама себя, пытаясь отвлечься от постоянного лицезрения этой жути. И ни искры разума в расширенных зрачках — неужели она окончательно сошла с ума? Так… что делать, что делать?

Ясен проверил, надёжно ли связана начавшая завывать ведьма, и подошёл к одному из «окон». Если виной состоянию женщины травмирующее воздействие этих «видений», то нельзя ли их как-то убрать? Ясен провёл рукой по гладкой раме «окна», ощутив под пальцами несколько царапин. Похоже, несчастная пыталась разбить их, уничтожить… вон, в углу остался отпечаток окровавленной ладони… Но не преуспела, нет.

Стоп, а если действовать не так прямолинейно? Если кое-что поменять? Ясен сосредоточился… и «окно» превратилось в монитор с рядом кнопок по краю. Ясен торопливо защёлкал кнопками, и монитор погас. Отвратительная сцена с оборотнями пропала.

Сзади раздался изумлённый вздох. Ясен и сам вздохнул с облегчением. Похоже, Селия Диггори была не настолько безумной, как казалась. Ясен подошёл ко второму «окну»… к третьему… к четвёртому. Везде он проделал одну и ту же манипуляцию, и кошмарные видения наконец-то исчезли. На миг наступила полная темнота, но Ясен зажёг Люмос и снова подошёл к миссис Диггори.

Женщина смотрела на него, не отрываясь, взгляд уже не был безумным, да и враждебности в нём поубавилось. А ещё… Ещё она стала меняться. Стала исчезать седина, пропали чёрные ногти-когти, стали затягиваться кровоточащие царапины на щеках. Похоже, кошмарные видения действительно убивали её, разрушая душу. И, похоже, Ясен успел очень вовремя.

— Кто вы? — растерянно произнесла Селия Диггори. — Где я? Седрик… Что с Седриком?

— С ним всё в порядке, — мягко ответил Ясен. — Вы скоро сможете его увидеть.

— Правда?

— Клянусь, — ответил Ясен. — Но вы должны помочь мне. Вы ведь не будете больше нападать на меня?

— Нет, — растерянно сказала женщина. — Зачем? Конечно, нет.

— Тогда я вас освобожу, вы подадите мне руку, и мы вернёмся.

— Куда? — удивилась Селия.

— В реальность, миссис Диггори, — ответил Ясен. — Мы сейчас находимся в вашей голове.

— Но я не хочу возвращаться, — возразила женщина. — Я могу увидеть… жуткие вещи. Мне было страшно, потому я и спряталась.

— Жутких вещей больше не будет, — стараясь быть очень убедительным, сказал Ясен. — Обещаю.

Он одним взмахом руки освободил миссис Диггори от пут и протянул ей руку. Женщина немного нервно улыбнулась, но Ясена за руку взяла.

Последовавшее за этим ощущение трудно было описать словами. Их словно закрутило в неведомом вихре… и тут Ясен ощутил резкий толчок. И открыл глаза. Он вновь оказался в комнате, которую гостеприимные хозяева Лестрейндж-мэнора отвели Селии Диггори. Сама же миссис Диггори тоже открыла глаза и теперь пристально на него смотрела.

— Вы меня спасли… — прошептала она. — Я не помню точно, но от чего-то жуткого… Спасибо вам…

— Всё в порядке, миссис Диггори, — через силу улыбнулся Ясен, ощущая ватную слабость. Похоже, это исцеление далось ему тяжелее прочих… С другой стороны — Селия Диггори была уже на грани полного распада личности. Ох, как хочется выщипать кому-то по волоску бородёнку с колокольчиками… Но сначала — спааать…

*«У королевы Шотландии прекрасный сын, а я — смоковница бесплодная» [перефразированные слова королевы Елизаветы I, приведенные в «Мемуарах сэра Джеймса Мелвилла», деятеля эпохи Реформации].

Примечания:

Следующая глава в понедельник.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://yoomoney.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Спать хотелось так сильно, что Ясен на автомате позвал домовика. Поручил миссис Диггори его заботам и, пробормотав что-то вроде извинения, направился к двери. Виски кололо, ноги стали ватными и подкашивались. Ничего так не хотелось, как лечь и заснуть, но тут его подхватила какая-то неведомая сила… и он моментально оказался в собственной комнате. И даже в собственной кровати.

— Гарри Поттеру, сэру, надо отдохнуть, — пропищал домовик. — Гарри Поттер, сэр, великий целитель, но сейчас ему нужно спать…

Ясен и не думал возражать маленькому созданию и с облегчением закрыл глаза. Спал он долго, сладко, и никакие Дамблдоры с Волдемортами его не тревожили.

Разбудил Ясена голосок домовика:

— Гарри Поттер, сэр, вам пора просыпаться… Лорд Блэк и Хозяйка Белла уже три раза выражали своё беспокойство… Юный гость и его матушка хотят принести вам свою искреннюю благодарность… Хозяйка Белла хочет сопровождать мисс Алекто… а Хозяин Рудольфус запрещает… Хозяйка Белла изволит гневаться… Ой…

— Действительно — ой! — бодро вскочил с кровати Ясен и помчался в ванную комнату. И уже оттуда крикнул:

— Передай всем, что я уже встал. А Хозяйке Белле гневаться нельзя — малышку напугает!

— Ой! — пискнул уже домовик и исчез. А Ясен спокойно привёл себя в порядок и только вздохнул, увидев на кровати новую одежду. Белая рубашка, чёрные брюки… Чисто детство пионерское. Похоже, гостеприимные хозяева решили взять его на полное обеспечение. Но если честно — ужасно хочется джинсы и футболку с каким-нибудь принтом поприкольнее, как выражалась внучка, неизменно привозившая эти самые футболки деду в подарок. Даша, помнится, сначала за сердце хваталась, читая надписи на футболках, а потом начинала хохотать. «От работы дохнут кони, ну, а я — бессмертный пони», «Когда я ем — я глух и нем, когда я пью — я гораздо коммуникабельнее», «От работы худеют, некоторые даже охудевают», «Расслабься, брат — сегодня пятница», «Засолим огурцы по самые помидоры», «Душа поёт, кардиограмма пляшет, года идут — а дурь всё та же», «Чем дольше едем, тем точнее диагноз», «Профессиональный вынос мозга»… Но бессменным хитом была футболка, которую Ясен приберегал для встреч с высоким начальством: «Если я тебе не нравлюсь — застрелись, я не исправлюсь!»…

Ясен вздохнул. Прошлое прошло. Та его жизнь была достойной, хотелось бы так же прожить и эту. И пока это вроде бы получалось. Но вот когда они разберутся с Волдемортом и Дамблдором, он непременно сделает вылазку в маггловский Лондон. В компании Сириуса — тот непременно оценит идею. Кто сказал, что Лорды не носят джинсов? Ещё как будут носить. Целых два — Лорд Блэк и Лорд Поттер. А кому не нравится… Жаль, что надпись с его любимой футболки нельзя перевести так же едко, но он над этим поработает.

Когда Ясен спустился в столовую, выяснилось, что уже далеко не завтрак, а обед, и к столу были приглашены все присутствующие в доме, кроме Локхарта. Тот отсиживался у себя в комнате и то внимательнейшим образом изучал первую часть документов, присланную гоблинами с двумя почтовыми филинами самого зверского вида, то увлечённо диктовал что-то Прытко Пишущему Перу. У единственного классика Магической Британии явно наступила Болдинская осень. Впрочем, похоже, материал того стоил. Мстительные гоблины отписались, что это далеко не всё досье, собранное ими на шаловливого Альбуса, так что Локхарту было чем заняться. Кроме того, ушлый Гилдерой помимо книги о Дамблдоре умудрялся кропать очередную нетленку для домохозяек, работоспособность у него была адская. Ясен в чём-то его понимал — человек привык жить в комфорте, а теперь остался без единого кната. Так что прекрасным порывам души Локхарта он не препятствовал — главное, чтобы не в ущерб основному делу.

Что же касается Седрика и Селии Диггори, то они выглядели вполне здоровыми и бодрыми, хотя Селия казалась немного растерянной. Это и понятно — страшные ужасные Пожиратели Смерти оказались вполне нормальными людьми со своими заморочками. Но тут Ясен подумал, что заморочки бывших членов Общества Любителей Стильных Плащиков ему куда более понятны, чем заморочки того же Амоса Диггори. А уж про Светлейшего и вспоминать не хотелось.

Белла, уже переставшая гневаться, сидела во главе стола между мужем и деверем и вкушала бифштекс по-татарски, невозмутимо поливая его соусом. Все остальные отдавали должное менее экзотическим блюдам и вежливо беседовали.

«Лепота», — хмыкнул про себя Ясен и приветствовал высокое собрание. Реакция последовала незамедлительно.

— Гарри, как ты себя чувствуешь? — спросил Сириус.

— Гарри, эти два деспота не хотят отпускать меня в банк! — возмутилась Белла.

— Ох, и здоров же ты спать, братец! — высказался Долохов. Алекто радостно улыбнулась. Руквуд заявил:

— Думаю, у нас есть тема для приватной беседы, мистер Поттер.

— Я хочу вас ещё раз поблагодарить… — прорезалась Селия Диггори.

В общем, такое чувство, что все только его и ждали. И волновались. А сейчас, когда волнение немного спало — разговорились.

Ясен широко улыбнулся, показывая, что всё в порядке, никаких признаков магического истощения он не чувствовал, так и ответил Сириусу. Белле заявил, что Рудольфус с Рабастаном совершенно правы, и что все её суицидальные развлечения откладываются на неопределённый срок, Долохову, как и Алекто, просто дружески кивнул, Руквуду ответил, что да, непременно, после обеда сразу же, а Селии — что принимает её благодарность и закрывает эту тему раз и навсегда.

После этого он уселся за стол, заботливые домовики тут же наполнили его тарелку и Ясен, не торопясь, приступил к еде. Впрочем, в застольной беседе он тоже участвовать не забывал. А обсуждалось — ни много ни мало — будущее Селии и Седрика. Немного послушав, Ясен решился задать вопрос:

— Миссис Диггори, простите мне мою вопиющую необразованность, но всё-таки, какой брак был у вас заключён с Амосом Диггори — магический или министерский? А то что-то запутался.

— Министерский, мистер Поттер, — ответила Селия. — Правда, перед этим мой отец заключил с Амосом Диггори брачный контракт. Он опасался, что в нашем будущем браке Амоса Диггори привлекает только моё приданое. Как выяснилось, справедливо опасался.

— Но если так, то что вы думаете делать дальше? — спросил Ясен. — Простите за откровенность, но с вашим… так сказать… мужем… вас уже ничто не связывает. Можете ли вы развестись и просто начать новую жизнь?

— Думаю, что смогу, — решительно сказала Селия. — Ваши… друзья объяснили мне, что Амос более не опасен. Но остаётся другая проблема…

— Такая… бородатая? — предположил Ясен.

Селия Диггори чуть улыбнулась:

— Да, именно она. Амос никогда бы не додумался проделать со мной… такое. Он для этого слишком труслив. И сейчас я опасаюсь мести Дамблдора. К тому же он знает, что мой мальчик жив. Это усложняет всё ещё больше…

— Не особенно, — вмешался в разговор Рудольфус, — дорогая миссис Диггори, мы готовы оказать вам гостеприимство на любой удобный для вас срок.

— Да, да, — горячо поддержал его Рабастан. — Мы рады помочь даме, оказавшейся… в сложной жизненной ситуации.

«Как изящно Раби перевернул сочетание «полная жопа», — подумал иронически Ясен. — Вот что значит — аристократическое воспитание. Впрочем, тут не только желание помочь — матушка Седрика красавица… Неудивительно, что Рабастан готов хвост распустить. Впрочем, это их дело, сами разберутся, технически Селия — уже практически вдова…»

— Спасибо, — вздохнула миссис Диггори. — Я воспользуюсь вашим предложением, Лорд Лестрейндж. Но ведь моей проблемы это не решит…

— Видите ли, миссис Диггори, — заметил Ясен. — Ваша проблема — не только ваша. И мы сейчас над этим… работаем. А когда ваша проблема решится, вы сможете спокойно вернуться в поместье и решить, что делать дальше. А Седрик вполне может продолжить образование в Магической Сорбонне, как и планировал.

— Благодарю вас, мистер Поттер, — кивнула Селия. — Теперь я действительно вижу, что всё ещё может сложиться наилучшим образом.

Седрик открыл рот, явно хотел что-то сказать, но, натолкнувшись на предостерегающий взгляд Ясена, благоразумно замолчал. Похоже, он тоже заметил пламенные взгляды, которые Рабастан искоса кидал на его матушку, и перспектива обрести очередного отчима парня не слишком порадовала.

«Ничего, Седрик переживёт, — с некоторой долей здорового цинизма подумал Ясен. — Забини же как-то переживает… перманентно… Матушка Седрика из той породы дам, которым всегда нужен защитник. А какой может быть защитник лучше бывшего Пожирателя? Тут от одной репутации все по углам разбегаться будут. Да и денег у Рабастана своих достаточно… Впрочем, это не моё дело. Тем более, Рабастан явно детишек хочет, вон как племяннице обрадовался. А проблем с детьми у них не будет, я пригляжу, если что».

Впрочем, Ясен решил не затягивать с обедом, с удовольствием доел нежнейшее, тающее во рту мясо, угостился крошечными пирожными — на один укус — с какой-то невероятно обалденной начинкой, допил кофе и отправился общаться с Руквудом.

— Что-то новенькое? — спросил он, едва они вошли в библиотеку.

— Люциус арестован, — коротко ответил тот. — Сейчас он в аврорате.

— Вот же ж!.. — высказался Ясен. — Как он так умудрился?

— Именно что умудрился, — проворчал Руквуд. — Я так понял, что Лорд послал его в Отдел Тайн.

— За пророчеством? — уныло спросил Ясен. То, что канон упорно стремился вернуться на накатанные рельсы, его не порадовало.

— За пророчеством… — вздохнул Руквуд. — Только там его уже ждали. Люди Дамблдора.

— Он что, один был? — спросил Ясен.

— В том-то и дело, что не один, — мрачно ответил Руквуд. — С ним были Драко, Крэбб и Гойл младшие и мисс Паркинсон.

— Лорд что, совсем ополоумел? Как он мог послать на такое дело детей? — поразился Ясен, попутно подумав, что в каноне ополоумел как раз Дамблдор. Ведь в Отдел Тайн выманили именно Гарри с друзьями. И только не надо говорить, что всемогущий и всеведущий Дамблдор не знал, куда отправились детки. И вообще, вся история с падением Сириуса в Арку Смерти очень дурно пахнет… Блэк убила Блэка… Очень уж всё… просто… так просто, что понятно, насколько филигранно сработано. Но здесь и сейчас ситуация не та…

— Лорд давно ополоумел, как ты выразился, Гарри, — вздохнул Руквуд. — Но дело сейчас даже не в этом.

— Но почему Люциус попался? — настаивал Ясен.

— Прикрывал отход этих дурачков, — вздохнул Руквуд. — Драка там была отнюдь не детская… Гойл-младший в коме, Панси… Панси заклятьем лицо изуродовало. Но пророчество они для своего Лорда добыли.

— Вот как… И что, теперь наша маленькая прогулка откладывается? — вспомнил Ясен о Ночи Икс.

Руквуд покачал головой:

— Нет. Этот инцидент только укрепил меня во мнении, что с Лордом нужно кончать как можно скорее. Мэнор нам откроет Драко.

Ясен поморщился. Канонный Драко ему не слишком нравился. К тому же его слишком часто спаривали с Гарри в обожаемых внучкой фанфиках.

— Тебе не нравится Драко, Гарри? — спросил Руквуд, проницательно прищурившись. — Но он даст клятву… Нарцисса всё подробно написала. Никакого подвоха…

— Нравится не нравится, — вздохнул Ясен. — Он не галлеон золотой, чтобы всем нравиться. Просто у нас с ним были… напряжённые отношения. К тому же Малфой-младший трусоват и не в меру истеричен. И он был ярым сторонником взглядов Лорда. Он нам всё не испортит?

— Нет, — серьёзно ответил Руквуд. — Видишь ли, долгое пребывание Лорда в Малфой-мэноре лечит от излишнего идеализма. Да и отца Драко очень любит. И не разглядеть Лордовской подставы не мог — он, хоть и впрямь малость неуравновешен, Блэк наполовину всё-таки, но далеко не дурак. Я думаю, что у обеих сторон — и Тёмной, и Светлой, образовалась одна большая проблема — финансирование. Отсюда у Дамблдора желание добраться до твоих счетов… отсюда его бескорыстная помощь Диггори — ведь он единственный наследник супруги, а она весьма богата.

— Насколько? — уточнил Ясен. Руквуд призвал с соседнего столика чернильницу, написал на обрывке пергамента число и отлевитировал пергамент Ясену. Ясен взглянул.

— Настолько? — вырвалось у него. — Это не преувеличение?

— Нет, — покачал головой Руквуд. — Хорнби — очень богатая семья. Правда, богатства своего они не афишируют, в отличие от тех же Малфоев. Так что да — Амосу бы досталось состояние.

— А Люциус-то чем Лорду помешал? — удивился Ясен. — Он ведь единственный в этой компашке, кто может реально делать деньги. И он ведь постоянно финансировал Лорда.

— Похоже, что аппетит приходит во время еды, — грустно констатировал Руквуд. — У Лорда большие амбиции, ему нужны громадные суммы, а Люциус был не намерен оставлять семью в нищете. И лишнее финансирование из него было не выбить даже Круцио — скажет, что прибыль уменьшилась, и всё. Лорд в таких приземлённых вещах не разбирается. Зато теперь, пока отец арестован, можно воздействовать на Драко…

— То есть Лорд на арест Люциуса и рассчитывал? Чтобы Драко потрясти в финансовом смысле?

— Думаю, да, — кивнул Руквуд. — И Драко, в отличие от отца, долго не продержится — вот тут ты прав, Гарри. Так что он кровно заинтересован в уничтожении Лорда. С этой стороны можешь быть спокоен.

— А Лорд его не прочтёт? Он же легилимент…

— А почему Лорд не прочёл Люциуса с его планами?

— А ты уверен, что не прочёл? Убил двух зайцев разом — и ненадёжного сторонника подставил, и новый источник денег получил, — от волнения перешёл на «ты» Ясен. Впрочем, Руквуд не возражал.

— М-даа… — впал в задумчивое состояние Руквуд. — Ситуация… Но что нам делать тогда? Отложить операцию?

— Да ни в коем разе, — ответил Ясен. — Больной нуждается в срочной ампутации… мозга, и он её получит. Ты с кем списывался, чтобы узнать об этих событиях?

— С Нарциссой, — ответил Руквуд. — Она очень расстроена. Очень. Ты можешь ненавидеть Люциуса, Гарри, но он всегда был хорошим мужем и отцом.

— Только вот всю семью капитально подставил, — проворчал Ясен. — У Драко наверняка есть Метка. А значит, он такой же раб Лорда, как и все в мэноре. Напиши Нарциссе, узнай обстановку. Действовать нужно быстро, пока Лорд пребывает в эйфории от своей удавшейся пакости. А потом начнёт прикидывать х… палец к носу, и поймёт, что всё не так радужно. И тогда он точно возьмётся за остатки белобрысого семейства. А если так — им не жить.

— То есть завтра ночью? Как и намеревались? — спросил Руквуд.

— Ну да. Уточнишь у Нарциссы все детали. И да, напиши, пожалуйста, Скримджеру — пусть позаботится о том, чтобы Люциус в камере аврората не сломал себе шею, надевая носок, к примеру. Что-то мне подсказывает, что это вполне возможно…

Руквуд кивнул и поинтересовался:

— А ты?

— А я в банк. Мисс Алекто провожу, с гоблинами пообщаюсь… И дополню коллекцию материалов нашего дорогого Гилдероя. А то он с такой скоростью работает, что любо-дорого смотреть. Отвлечётся ещё, напишет что-нибудь из своей серии… Типа «Мрак в мэноре»…

— Мрак в мэноре? — переспросил Руквуд. — Мракс-мэнор… Гарри, а ты не хочешь отправиться в Литтл-Хэнглтон?

— Это на кладбище, где Волдеморт воскрес? Нет, благодарю покорно. У меня с этим местом связаны не самые лучшие воспоминания. И тяги посетить сие памятное место я не испытываю.

— Да я не об этом. Ты, наверное, не знаешь, но там всё так интересно сошлось… Там же неподалёку имение магглов Риддлов, предков Лорда по отцовской линии.

— И что нам это даёт? — скептически спросил Ясен.

— Это? Это, пожалуй, ничего… Но там, на самом краю имения, остался клочок земли, принадлежащий Мраксам. Возможно, мы сможем там найти что-нибудь интересное…

— Лорд наверняка на этот клочок столько Охранных чар навешал, что наш визит незамеченным не останется, — возразил Ясен, вспомнивший про крестраж, хранившийся в лачуге Мраксов. — Вляпаемся в какую-нибудь пакость — что тогда? Впрочем… Может, и имеет смысл туда отправиться… У меня такое чувство, что мы зря про это местечко забыли. Но ведь и в Гринготтс тоже срочно нужно…

— Но ведь тебе совсем не обязательно идти туда самому, — возразил Руквуд. — Алекто вполне могут сопровождать Лестрейнджи. Или Долохов. Или её собственный брат, если на то пошло.

— Алекто нужен артефакт, и нужен он ей, чтобы решить мою проблему. Она согласилась мне помочь, — отрезал Ясен. — С моей стороны будет не слишком порядочно перекладывать на других собственные проблемы. К тому же… Вы все в розыске.

— Как и ты, — парировал Руквуд.

— Меня гоблины точно в обиду не дадут, — хмыкнул Ясен. — Как и тех, кто со мной будет. А вот если визит пройдёт без меня… и там совершенно случайно окажутся личности из Ордена Жареной Птички — жди беды. Никого из вас точно не пощадят. Так что мне в банк нужно самолично. А что касается лачуги Мраксов… не горит пока.

— Хорошо, — согласился Руквуд. — В банк так в банк.

* * *

Поскольку Белле больше не стоило покидать защищённый мэнор, сопровождать Алекто, кроме Ясена, вызвался Сириус. Ясен не возражал. В отличие от канонного, здешний Сириус отличался редким здравомыслием и запредельным (для урождённого Блэка) хладнокровием.

Все трое изменили внешность с помощью маггловского грима и аппарировали в Лондон, прямо на общественную площадку для аппарации на Косой аллее. Ясен, правда, долго плевался перед тем, как облачиться в выбранную Беллой одежду — она, обидевшись на заточение в мэноре, предложила всем троим женские наряды. И сейчас по направлению к банку прогулочным шагом передвигались две немолодые леди и девушка-подросток самого невзрачного вида — с заплетёнными в жидкую косицу волосами мышиного цвета и глубоко посаженными маленькими глазками. С таким талантом Белле точно следовало податься в гримёры Большого театра — Гарри Поттера в этой неуклюжей девице не признала бы и родная мать. Особо доставляла кремового цвета шляпка с прикреплённым к ней розовым бантиком, который свисал прямо над правым ухом с жутковатой претензией на кокетство. Так что все встречные прохожие тактично отводили глаза. Следующие за нескладной девицей две немолодые вдовы в тёмных вуалях вообще не вызывали желания присмотреться к ним, и весь путь до Гринготтса Алекто, Сириус и Ясен прошли спокойно.

Косая аллея выглядела достаточно ярко и беззаботно, если не замечать усиленных нарядов аврората, патрулирующих её там и сям. Да и приглядевшись к лицам волшебников, одетых попроще, было понятно, что на душе у них неспокойно. Ясен только вздохнул. Всё-таки вернувшийся Волдеморт был проблемой для этого маленького замкнутого мирка. Эту проблему можно было не признавать, не замечать, но она всё равно витала в воздухе. А ещё Ясен заметил, что на Косой Аллее нет семей с детьми. Кое-где пробегали стайки подростков, иногда проходили почти взрослые старшекурсники Хогвартса — некоторые с телохранителями, и… и всё. Плохой знак. Совсем плохой.

Они уже почти дошли до белоснежного здания Гринготтса, когда Ясен случайно услышал фразу:

— …Поттер? Снова все с ним носятся как с писаной торбой! Пропал и пропал — дышать легче стало!

Ясен сделал вид, что замешкался, поправляя бант на шляпке, и искоса взглянул в сторону говорившего. Говоривший ожидаемо был рыжим, костлявым и нескладным. Уизли. И, судя по внешнему виду, явно не Перси и не кто-то из близнецов. Рон. Друг Героя. Точнее, уже бывший друг…

Примечания:

Следующая глава в четверг.

Здоровья вам, мои дорогие! Держитесь!

Ясен сделал вид, что замешкался, поправляя бант на шляпке, и искоса взглянул в сторону говорившего. Говоривший ожидаемо был рыжим, костлявым и нескладным. Уизли. И, судя по внешнему виду, явно не Перси и не кто-то из близнецов. Рон. Друг Героя. Точнее, уже бывший друг…

Одна из пожилых дам с нетерпением обернулась, чтобы поторопить замешкавшуюся девушку, и Ясен показал Сириусу глазами на Рона. Тот еле заметно кивнул и проскрипел старушечьим голосом:

— Джейн, милая, ступай вместе с мисс Смит. А я здесь посижу — что-то мне нездоровится…

И заковылял к стоящей у магазина мадам Малкин скамеечке. Оттуда выглянула сердобольная молоденькая модистка и предложила пожилой даме стакан воды. Дама благосклонно кивнула, приняла стакан и стала пить медленно, маленькими глотками.

А Ясен между тем бодро семенил вслед за Алекто к Гринготтсу, пытаясь вычислить, с кем это Рон беседовал. Какой-то незнакомый парень, по виду — Ронов ровесник, а значит однокурсник Рона и Гарри. С кем там Рон в каноне общался? Дин Томас… Отпадает, парень был светлокожий. Финниган? Нет, тот вроде бы ирландец, значит, колером недалеко от Рона ушёл, а собеседник был светло-русый. Высокий, крепко сложенный, сероглазый, довольно симпатичный, если бы не странное, какое-то немного слабоумное выражение лица. И каждому слову рыжего парень внимал, как Франциск Ассизский — святому Евангелию. Это кто ж такой? Непонятно…

Пока Ясен старательно рылся в памяти, вороша обрывки канона и кинона, они с Алекто уже успели дойти до Гринготтса и проникнуть в заветную дверь. Гоблины, сторожащие вход, чуть заметно склонили головы. Ясена они явно признали.

Он опасался подвоха, но всё прошло на удивление гладко. Правда, в холле беседовал о чём-то с сидящим за одной из конторок гоблином почтенный, в старомодном сюртуке и цилиндре, седовласый господин, который время от времени бросал внимательные взгляды на всех входящих, да маячила в углу высокая фигура в бордовой мантии. Ага, темнокожий, шапочка пёстрая на макушке, серьга в ухе… Видимо, всё-таки Орден не оставляет попыток разыскать блудного Избранного. Вернее, Дамблдор не оставляет, остальные, похоже, уже смирились с потерей — на лице Кингсли была написана откровенная скука. Но, блин, свято место пусто не бывает, кто же всё-таки этот парнишка с Роном? Такое впечатление, что его чем-то опоили… а Уизли на такие штучки мастера, если верить фанону. Дамблдор велел начать обработку очередного Избранного? Очередного?

«Вот я бестолочь! — расстроено подумал Ясен. — Забыл, что у Светлейшего запасной Избранный имеется… Невилл… Бьюсь об заклад, что это был Невилл Лонгботтом… Ну и где же его боевая, если верить фанфикам, бабушка? Отчего спокойно отпустила внука с Предателем Крови? Если это действительно Невилл, то дело не просто нечисто, а очень нечисто…»

Но долго раздумывать ему не дали — приблизившийся гоблин поинтересовался у пожилой дамы и девушки целью их визита и попросил следовать за ним. Всё остальное прошло достаточно буднично — встреча с поверенным, быстрый просмотр собранного гоблинами досье на Светлейшего (Три толстых папки! Три!), спуск к сейфу… Алекто забрала артефакт, Ясен порылся в семейных книгах, нашёл там пару интересных руководств по Магическому Целительству… подъём обратно, короткий, но душевный разговор с гоблинами… Вроде бы и недолго, но когда Алекто и Ясен вышли на улицу, день явно клонился к вечеру и Косая аллея почти опустела. Теперь по ней дефилировали в основном авроры. Парами.

Но они не обращали совершенно никакого внимания на двух пожилых леди и некрасивую девицу, которая их сопровождала. Троица отправилась к общественной площадке для аппарации и минуту спустя уже покинула Косую аллею.

Сириус, едва освободившись от грима и тряпок, постучал в комнату к Ясену. Его явно тянуло поговорить — наверняка успел подслушать кое-что из разговора Рона с его спутником. Ясен не возражал — ему самому было интересно, что же там задумал директор… или рыжее семейство… В то, что Рон мог вести какую-то самостоятельную партию, Ясен не поверил ни на миг.

И Сириус не подвёл.

— Знаешь, я и не думал, что приятель твой рыжий — такая мразота. И куда только леди Августа смотрит…

— Так это всё-таки был Невилл, — вздохнул Ясен. — А я уж было решил, что обознался.

— Невилл, Невилл, — вздохнул Сириус. — Он немного подрос и здорово похудел — видно, теперь жизнь у бедняги не сахар. Да ещё эти Уизли…

— А что — Уизли? — насторожился Ясен.

— Знаешь, я всегда неплохо относился к Молли и Артуру, — заявил Сириус. — Всё-таки соратники по Ордену Феникса, да и людьми они казались неплохими. Но Уизли — люди Дамблдора, а значит будут делать всё, что он скажет. Меня сразу удивило, что Невилл просто-таки впитывал гадкие слова Рона о тебе и не возражал, а соглашался. Я же помню, что у тебя с этим мальчиком были неплохие отношения, он вроде бы тебе подсказку сделал насчёт жаброслей.

— Ну да, — кивнул Ясен. — Перед вторым испытанием. Что не так с Невиллом?

— Знаешь, — сказал Сириус, — я удачно на лавочку у ателье приземлился. Эти двое туда вошли — мантии заказывать. Слышно было плохо, но понятно, что Рон Невилла обрабатывает. Что-то про честь Гриффиндора, про меч, про Шляпу… Вроде как говорил, что они на какие-то поиски должны отправиться, раз уж Грейнджер сбежала… А Невилл вёл себя как полный болван — кивал и со всем соглашался. Я и решил принюхаться.

— Ты что, в Грима перекинулся? — вскинулся Ясен. — На Косой аллее? Где о твоей аниформе каждый первый аврор знает? Сири…

— Тихо-тихо-тихо… — выставил вперёд ладони Сириус. — Гарри, я понимаю, что твоё первое впечатление о моих… ммм… умственных способностях… было самым сильным и не слишком благоприятным… Но я всё же не идиот.

— Извини, — вздохнул Ясен. — Так что ты сделал?

— Знаешь, я теперь умею и в человеческой форме некоторые собачьи качества усиливать… Нюх, например…

— И?..

— И усилил, — проворчал Сириус. — На свою голову. Теперь я точно различу все духи, которые употребляют модистки мадам Малкин. Но дело не в этом. Невилла однозначно одурманивают. Зелье Доверия… и ещё что-то… У парня, похоже, мозги совсем отключились.

— Зелье Доверия? — переспросил Ясен. — Точно?

— Я эту пакость ни с чем не перепутаю, — мрачно сказал Сириус.

— Ясно… — нахмурился Ясен. — Но тогда мне ещё больше непонятно, куда смотрит Леди Августа. Она уже фактически потеряла сына и невестку, неужели Невиллом манипулируют с её позволения?

— Это вряд ли, — твёрдо сказал Сириус. — А значит, мы натолкнулись на очередную кучу дурно пахнущей субстанции.

Ясен покивал. На некоторое время повисло молчание.

— Написал бы ты своей кудряшке… — прервал молчание Сириус. — Хорошая девочка, умница. Может, и прояснит что.

Ясен медленно покачал головой:

— Нет. Если она сейчас в Хогвартсе, то общение со мной для неё смертельно опасно. Дамблдор ей мигом мозги выпотрошит, почище, чем Молли — цыплячью тушку. И Гермиону зря погубим, и сами ничего не выиграем. Хотя… сейчас вроде как каникулы, а, насколько я помню, Гермиона с родителями всегда куда-нибудь уезжали на каникулах. Но я пока не хочу, чтобы Гермиона знала, что я жив, из-за легилименции Дамблдора. Может быть, лучше написать Леди Августе?

— Тоже не вариант, — не согласился Сириус. — Если она пошла на это добровольно, то просто пошлёт всех доброжелателей по известному адресу. А если Дамблдор каким-то образом сумел воздействовать на неё, то любые предупреждения бесполезны. И опасны для нас.

— У нас есть два варианта действий, — быстро сказал Ясен. — Первый. Уничтожаем Лорда и тогда мы все молодцы и герои. К нам прислушаются. Можно будет разрешить ситуацию с Невиллом официально…

— Долго и хлопотно, — проворчал Сириус. — А эти зелья… Они меняют личность. Чем дольше Невилл находится под их воздействием, тем больше он проникается доверием к тем, на кого это зелье направлено. И в какой-то момент зелье уже не требуется. Нужная реакция сформировалась. Я не слишком разбираюсь в зельях, есть целый десяток действующих схожим образом, но самые известные из них — зелье Доверия и Амортенция.

В голове у Ясена пронеслось, что канонному Гарри зелье Доверия всё-таки подливали. Иначе как объяснить его бесконечное доверие к рыжему? Гарри несколько раз прощал предательство Рона, хотя большинство обычных подростков послало бы рыжего в пешее эротическое путешествие уже после первого предательства. Как говорится, с такими друзьями и врагов не надо. А Амортенция… Нет, возможно, что Гарри всей душой полюбил рыжую конопушку, а Гермиона — рыжего увальня, как говорится — любовь зла… Но ей-богу, без помощи матушки Молли и её зелий тут точно не обошлось. Скажем, более неподходящей пары, чем Гермиона и Рон, Ясен в жизни себе представить не мог. Тут разве что дельфин и русалка выше по рейтингу проходят.

И ещё один момент. Сам Волдеморт был зачат с помощью Амортенции — тут расстаралась Меропа Мракс. Но почему вдруг она перестала подливать Тому зелье? На редкость глупый поступок — надеяться, что мужчина, которого удалось охомутать с помощью Амортенции, вдруг проникнется к ней чистой любовью. Меропа, конечно, не мисс Гениальность, но с житейской сметкой у неё всё было в порядке, и себя она оценивала более чем объективно. А теперь всё становится ясным — всё-таки Меропа не получила подходящего образования, вот и рассчитала неправильно дозу, решила, что эффект привыкания уже наступил. Ошиблась. Бывает.

— Гарри, ау! — отвлёк Ясена от раздумий Сириус. — Что там со вторым вариантом?

— А? — выпал из раздумий Ясен.

— Ты говорил, что у нас есть два варианта действий. Первый мне не слишком нравится. А какой второй?

— Боюсь, — хмыкнул Ясен, — что второй тебе понравится больше. Как бывшему Мародёру.

— Что-что? — удивлённо спросил Сириус.

— Ты ведь знаешь, где находится Нора?

— Дом Уизли? — хмыкнул Сириус. — Само собой. А что?

— Аппарировать сможешь? — поинтересовался Ясен.

— Обижаешь! — возмутился Сириус. — Я уже давно восстановился. Но зачем нам аппарировать к Уизли?

— За Невиллом, — пояснил Ясен. — Думаю, что он сейчас гостит в Норе — исходя из твоих слов, слишком уж плотно Шестой его окучивал. И зелья подливать там точно проще.

— Резонно, — согласился Сириус. — Ну что ж, давай проверим твою гипотезу. Но если Невилла там нет…

— То я напишу Гермионе. Придётся.

* * *

Когда Ясен и Сириус покидали мэнор, сидевший у камина в гостиной Рабастан меланхолически поинтересовался, куда их понесло. Пришлось задержаться на пять минут и объяснить. Рабастан с ходу загорелся поучаствовать в вылазке, грустно заметив, что у госпожи Диггори какой-то серьёзный разговор с Седриком, а у Беллы — ещё более серьёзный — с Руди, и что все остальные тоже заняты, только он, бедный-несчастный, совершенно свободен и с радостью поможет, чем может, так как его в последнее время так и тянет кого-нибудь осчастливить. Желательно, в крупном размере.

Сириус попробовал было возразить, но Рабастан прищурился и заявил:

— Ты не забыл, что Гарри не может защищаться напрямую? А в таком случае две палочки лучше одной.

Логика бывшего Пожирателя была безупречной, и Сириус согласился.

* * *

Узрев Нору при свете Луны, Ясен чуть за сердце не схватился, настолько… своеобразным был чётко облитый серебристым светом силуэт дома. Ле Корбюзье и Антонио Гауди нервно курили бы в сторонке, узрев этот апофеоз авангарда, сотворённый явно из говна и палок и державшийся на соплях, магии и честном слове кого-то из предков рыжего семейства.

— Ты что? — удивился Сириус.

— Да вот… нахлынуло… — выдавил Ясен, совершенно при этом не покривив душой.

— Да, понимаю, — согласился Сириус, — после твоих родственничков Уизли наверняка казались тебе лучшей в мире семьёй.

— По крайней мере, — вздохнул Ясен, — благодаря обедам миссис Уизли я не напоминал живой скелет в начале каждого года.

— Да, — согласился Сириус, — готовит Молли хорошо, этого не отнять.

— Гарри, Сириус, — прошипел им Рабастан. — может, на этом хватит воспоминаний? Или мы здесь из чисто сентиментальных соображений? Так у меня это… здание таковых не вызывает.

— Ты прав, — согласился Сириус. — Но подождать всё равно придётся. Я сейчас сбегаю, принюхаюсь… Если Невилл там, запах будет сильным. Вернусь — обсудим, что делать дальше.

— Ты заодно и на чары проверь, — подсказал Рабастан.

— Сомневаюсь, что здесь есть сильные Защитные чары, — задумчиво сказал Ясен. — Министерской защиты наверняка нет.

— Почему? — удивился Рабастан. — Её же Министерство всем сотрудникам бесплатно устанавливает. А тут всё же дети… Мало ли что…

— Артур обожает зачаровывать маггловские предметы, — пояснил Ясен. — Автомобиль, вон, зачаровал. Он теперь летает… летал… и невидимым становиться мог. А Министерские чары помешали бы ему заниматься любимым делом.

— Идиот… — проворчал Рабастан. — Он ведь не в доме свои игрушки зачаровывает.

— В сарае, — ответил Ясен.

— Так это элементарно вообще, — высказался Рабастан. — Защитный купол на сарай, и колдуй там сколько хочешь. И Министерские чары на месте.

— Думаю, что у них нет столько сил, чтобы постоянно держать купол, — отозвался Сириус. — Старшие сыновья сильны, но они не живут дома. Артур и Молли постепенно теряют силы. Перси… Перси тоже не слишком силён, а близнецы… близнецы завязаны друг на друга, а не на семью. Про Рона я даже говорить не хочу, а Джинни ещё мала.

— Ну да, — проворчал Рабастан, — понятно… Предатели крови.

— Объясни мне потом, что это такое, — вздохнул Ясен. — Я толком не знаю. Меня таким вещам не учили.

— Я могу объяснить… — зафыркал Сириус. — В меня такие вещи с детства вколачивали. Но ты ж не спрашивал…

— Ну, извини, — развёл руками Ясен. — Ты ещё здесь?

— Понял, ушёл, — хмыкнул Сириус, и через несколько секунд огромный чёрный пёс растворился в наступивших сумерках.

— Ну что, рассказать тебе о том, кто такие Предатели Крови? — спросил Рабастан. — Сириус наверняка за пару минут не управится.

— Добрый вечер, господа, — раздался за их спинами тихий приятный голос. — Не ожидал, не ожидал… Наследник Лестрейндж, Наследник Поттер… Похоже, слухи о вашем исчезновении сильно преувеличены…

Рабастан и Ясен синхронно обернулись и замерли. Прямо перед ними стоял неизвестно как сумевший подойти так незаметно высокий стройный мужчина, который в первый момент показался Ясену Люциусом Малфоем. Но приглядевшись, он понял, что это не так. Длинные, чуть вьющиеся волосы мужчины были не белокурыми, а серебристо-седыми. И не могло быть у «скользкого друга» Люциуса такого взгляда — странного, неземного, немного пугающего…

«Ой-ой… — подумал Ясен, — это же Ксено Лавгуд, отец Луны… Точно, у них же вроде дом неподалёку…»

— Добрый вечер… — начал он.

— …Лорд Лавгуд, — продолжил Рабастан. — Прогуливаетесь?

— Ну да, — рассеянно заявил Ксено. — Чудный вечер. Стрелец совпал с Раком в Козероге, а правая плоскость эклиптики сходится с посохом Мерлина в области Вальпургиевой ночи… Чудный вечер для морщерогих кизляков…

— Ну да, — кивнул Ясен, — а Марс сегодня очень яркий, не так ли?

— Я бы сказал, излишне яркий, — поморщился Лавгуд. — В такие вечера у меня в области правого колена появляется чувство, похожее на задумчивость…

— Водку с перцем не пробовали? — вежливо спросил Ясен, внутренне содрогаясь от смеха.

— Пробовал. Давно, — вздохнул Лавгуд. — А у вас с собой? А то у меня, кроме настойки на ямальских мухоморах, ничего с собой не имеется. Впрочем, я готов разделить её в приятной компании. Морщерогие кизляки отчего-то бурно реагируют на её запах и начинают слетаться целыми стадами…

— Спасибо за великодушное предложение, — невозмутимо ответил Ясен, — но у нас, как видите, хлопоты.

— Подозреваю, что те же, что и у меня, — со столь же индейской невозмутимостью вернул пас Ксено. — Вы ведь явились сюда не просто так, а за юношей по имени Невилл.

— Откуда вы зна… — начал Рабастан, но тут же осёкся, глядя на Лавгуда изумлёнными глазами.

— Бундящая шица нашептала, — заявил Лавгуд. — Видите ли, этот юноша внезапно оказался… в странных обстоятельствах. Его почтенная бабушка, Леди Августа Лонгботтом, внезапно угодила в Мунго… в очень странном состоянии. Состоянии, очень похожем на то, в котором много лет пребывают её сын и невестка.

— Какой кошмар! — вырвалось у Ясена. — Бедный Невилл!

— Поэтому, — продолжил Лавгуд — Невилла на каникулы пригласили мои соседи, Уизли… А моя дочь Луна решила его навестить. Они хорошо относятся друг к другу, очень хорошо… Луна беспокоилась о Невилле… и вернулась очень расстроенная. Она сказала, что мозгошмыги Невилла грозят поглотить его разум.

— И вы решили убедиться в этом лично? — спросил Ясен.

— Я не могу находиться в таком месте, как Нора, — ответил Ксено. — Луна может, хоть и недолго, а я — нет. Я просто надеялся увидеть мальчика. Луна была очень расстроена. Если она говорит правду — ему необходима помощь.

— А вы можете ему помочь? — спросил Ясен.

— Могу, — спокойно ответил Ксено. — Поэтому я очень рад, что встретил вас. Вы сможете забрать мальчика из Норы, а я заберу его туда, где ему станет легче.

— А вы не причините ему вреда? — прямо спросил Ясен.

Ксено покачал головой:

— Ни в коем случае. Луна нуждается в нём. Без него она просто… Впрочем, об этом мы поговорим позже. Когда всё получится. Прошу вас, заберите Невилла оттуда. Я отплачу вам за помощь, поверьте.

— Не надо, — покачал головой Ясен. — Мы и так собирались сделать это. Я… я надеялся помочь ему.

— Вы смогли бы, наследник Поттер, — кивнул Ксено. — Но прошу вас, позвольте это сделать мне. Это важно.

И взглянул на Ясена внимательно и остро. Ясену вдруг показалось, что серебристые волосы Ксено стали отливать чистым золотом, а уши странно заострились. Впрочем, длилась эта галлюцинация лишь одно мгновение. Очарование момента нарушил выскочивший из кустов Сириус. Он быстро встряхнулся, перекинулся в человека и коротко сказал:

— Невилл там. И, видит Мерлин, там что-то неладное творится.

Примечания:

Следующая глава в воскресенье.

Здоровья вам, мои дорогие!

Очарование момента нарушил выскочивший из кустов Сириус. Он быстро встряхнулся, перекинулся в человека и коротко сказал:

— Невилл там. И, видит Мерлин, там что-то неладное творится. Здравствуйте, Лорд Лавгуд. Как дела? Тропик Козерога стоит Раком?

— Именно так, Лорд Блэк, — величественно кивнул Ксенофилиус. — Мне тоже интересно, что же там творится у Уизли.

— С первого взгляда — вроде бы ничего. Но я же не только глазам доверяю. Невилл там, его запах необычайно силён. Но даже так его перебивают запахи зелий. Я сумел заглянуть в окно — Невилл играет в шахматы с Шестым Уизли, но взгляд… движения… такое чувство, что он — механическая кукла, которую дёргают за ниточки.

— Жидкий Империус? — предположил Рабастан. — Помнится, Лорд делал такой заказ Снейпу, но тот сказал, что технически такое сварить невозможно — дескать, компоненты, необходимые для этого зелья при смешивании становятся нестабильными и возможен взрыв.

— Сильный? — поинтересовался Ясен.

— Понятия не имею, — пожал плечами Рабастан. — Я же не Снейп. Хотя… возможно он просто не хотел давать Лорду столь сильнодействующее средство.

— Понятно, — кивнул Ясен. — А где остальные Уизли?

— Судя по всему, в доме кроме Рона и Невилла только Артур, Молли и Джинни. Артур возится в своём сарае, Джинни наблюдает за игрой… и как-то нехорошо посматривает на брата… А Молли я не видел, хотя запах её ощущается сильно, да и спицы на кресле возле камина вяжут какой-то немыслимый свитер.

— Хмм… — протянул Ясен. — Сири, а какие чары на дом наложены? Не почуял?

— Стандартные Магглоотталкивающие и слабенькие Защитные. На раз снять. Министерской защиты нет, специальных артефактов — тоже.

— Да кому они нужны, эти Уизли! — сплюнул Рабастан. — Если бы их хотели спалить — давно бы спалили!

Ясен, который припомнил, как в киноне Пожиратели лихо запалили Нору, мысленно с ним согласился.

— Предлагаю войти в дом, усыпить всех и забрать Невилла, — заявил Сириус. — Чего ждать-то?

— А Молли? — спросил Ясен. — Лично мне не хотелось бы, чтобы эта дама заявилась в самый неподходящий момент и ввязалась в драку.

— Вообще-то Гарри прав, — проворчал Рабастан. — Эта дама имеет дурную привычку в самые неподходящие моменты вспоминать, что она — урождённая Прюэтт. И заклинания у неё весьма… неприятные. А нам лишний шум ни к чему.

— А давайте поближе подойдём, — предложил Сириус. — Понаблюдаем немного. Может, удастся понять, где там Молли.

Ясен согласился, что стоит немного осмотреться, и все переместились поближе к Норе. Хорошо, что густой кустарник подходил к самому забору, сделанному из неровно торчащего штакетника, покрашенного в разные цвета. Зелёный участок, желтый участок, голубой, красный, белый… Никакой системы в этом не просматривалось, и Ясен решил, что попытки облагородить внешний вид забора зависели от того, какую краску доблестным представителям рыжего семейства удавалось на тот момент позаимствовать без отдачи.

Сириус выбрал хорошее место для наблюдения — из кустов просматривался двор, крыльцо, куча сапог рядом со ступеньками и сарай. Рядом с сараем находилась ещё одна куча, состоящая из разного хлама, размерами доходящая до пояса взрослому человеку. Сквозь неплотно прикрытую дверь сарая пробивалась узкая яркая полоска света.

— Скоро совсем стемнеет, — прошептал Ясен. — Вообще ничего не разглядим. И чего им не спится?

— Секундочку, — отозвался Ксено, и сделал рукой замысловатый жест. Светлее не стало, но двор теперь был виден гораздо лучше.

— Заклятие Ночного Взора, — пояснил Ксено. — Действует ровно час.

— Здорово! — восхитился Ясен. — А меня научите?

Ксено утвердительно кивнул:

— Придёте навещать своего друга — непременно научу. С вашей силой это несложно, Гарри.

— Тс-с! — прошипел Рабастан. — Там что-то происходит.

Действительно, скрипнула дверь и на крыльцо вышла Молли. Женщина отправилась к сараю, открыла дверь и громко позвала:

— Артур!

— Да, Моллипусенька? — раздался ответ главы рыжего семейства.

— Всё готово? — нетерпеливо спросила Молли.

— Никак не могу последнее плетение навесить, — ответил невидимый Артур. — Помоги мне немножко… Вдвоём за полчасика управимся…

— Полчасика? — возмутилась Молли. — Ты что делал всё это время, Артур Уизли?

Впрочем, матриарх рыжего семейства тут же замолчала, быстро прошла в сарай и плотно прикрыла дверь, так что свет перестал пробиваться сквозь неё.

— Ну вот, — прошептал Сириус. — Полчаса они точно будут заняты. Пошли?

Рабастан кивнул:

— Чары на мне. Гарри, держись сзади и будь настороже.

— Может, ему лучше здесь остаться? — встревожено спросил Сириус.

— Гарри — целитель, — отозвался Рабастан. — Кто знает, что там с этим юношей. Вдруг ему плохо станет… Пусть уж идёт.

— И в самом деле, — сказал Ясен. — Я не дитё несмышлёное. Справлюсь.

Сириус вздохнул, но тут вмешался Ксено:

— Не бойтесь за своего крестника, Лорд Блэк. Ему мало кто может причинить зло… теперь.

У Ясена аж мороз по коже пробежал. Неужели Ксенофилиус что-то понял? Но тот ничего больше не добавил, только улыбнулся Ясену — грустно и ободряюще.

— Пошли! — прошипел Рабастан и легко, почти бесшумно прошёл сквозь кусты, сделал несколько движений палочкой, и без проблем перемахнул через штакетник. Сириус справился не хуже, и Ясену только оставалось надеяться, что он не опозорится.

— Да будет лёгкой поступь твоя, дитя человеческое… — еле слышно пробормотал Ксено, и Ясен почувствовал в теле совершенно необычную лёгкость — словно пузырьки шампанского заструились под кожей. Он так же ловко преодолел штакетник, как и Рабастан с Сириусом, и пристроился сзади за бегущими. Добежав до крыльца, Рабастан бесшумно взбежал на него, приоткрыл дверь…

— Ма… — раздался голос Рона.

— Сомнус, Сомнус, Сомнус! — прошипел Рабастан, обернулся к Сириусу и Ясену и прошептал:

— Готово. Можете паковать.

И проскользнул в дверь. Сириус и Ясен вошли за ним следом и огляделись. Внутри Нора понравилась Ясену больше, чем снаружи. Похоже, Молли стала законодательницей стиля бохо, сама об этом не ведая. Множество разноцветных ярких подушек на диване, тканое пёстрое покрывало, вязаные ажурные салфеточки, колдографии в деревянных полированных необычной формы рамках на стенах, разномастные стулья, перекрашенные в разные цвета возле кухонного стола (видимо, краску заимствовали не только для штакетника), полосатые коврики на полу, фарфоровые статуэтки соседствовавшие с деревянными, примитивно вырезанными фигурками на полках, начищенные медные сковородки на стене кухни, цветы в глиняной вазе… Как-то не монтировалось это с образом записных злодеев, травящих Невилла зельями. Впрочем, со злыми словами Рона эта уютная домашняя обстановка тоже не монтировалась. Но раздумывать было некогда — нужно было забирать Невилла.

Невилл и Рон так и уснули в креслах у низенького столика с шахматами, Джинни лежала на диване, потрёпанная, зачитанная почти до дыр книга Локхарта «Каникулы с Каргой» выпала у неё из рук. Она тоже спала — заклинание Рабастана сработало на все сто.

— Забираем парня — и ходу, ходу! — прошипел Рабастан, и подбежал к креслу, подхватывая Невилла на руки. И тут Ясена словно кольнуло что-то…

— Нет, нельзя! Сейчас — нельзя… Только хуже сделаем!

— Не дури, Гарри, — заявил Сириус. — Молли и Артур скоро вернутся! У нас нет времени!

— Это недолго, — сказал Ясен. — Положите его на пол.

Сириус и Рабастан пожали плечами, но опустили Невилла на вязаный полосатый коврик. Ясен опустился на колени и приник ухом к груди Невилла. Сердце Невилла билось странно — как-то неровно… и вроде бы начинало сбоить. Что же с ним сделали?

Ясен стал торопливо водить руками над неподвижным телом Невилла, и наконец почувствовал сильный укол в правую ладонь. Вот оно!

— На живот его переверните… — прошипел он Сириусу и Рабастану. — Быстрее!

Те молча выполнили его требование, и Ясен задрал рубашку Невилла до самой шеи. Точно под левой лопаткой обнаружился странный нарост — коричневый, бугристый, размером с половинку шарика от пинг-понга, но неправильной формы. Нарост вздрагивал в такт ударам сердца. И нет, это была не родинка и не бородавка.

— Что это за хрень? — вырвалось у Рабастана.

— Не знаю, но если Невилл сейчас покинет Нору, она остановит ему сердце, — ответил Ясен.

— И что же делать? — охнул Сириус. — Теперь мы точно не можем оставить мальчика здесь.

— Погодите немного, — сказал Ясен. — Я попробую заморозить эту пакость. Будем надеяться, что тогда её удастся… как-то отделить от Невилла.

— Давай! — кивнул Сириус.

Ясен поднёс обе руки к наросту, сложил их ковшиком и старательно направил магию Дара на непонятную хрень, от всей души желая заморозить её, но не навредить Невиллу. Через некоторое время пальцы свело от холода, и Ясен убрал руки. Нарост под лопаткой почернел и покрылся изморозью. Ясен быстро схватил со стола вышитую салфетку — прикасаться голыми руками к наросту не хотелось категорически — обернул ею пальцы, и, осторожно обхватив нарост, стал потихоньку тянуть.

Нарост с тихим звуком отделился от кожи Невилла, оставив на ней несколько бледно-красных круглых дырочек, с внутренней стороны на нём было несколько отростков, похожих на откормленных дождевых червей с острыми жальцами на концах. То ли кровь эта дрянь из Невилла выкачивала, то ли магию. Непонятно. А может, яд какой пускала — с этим следовало разобраться в более спокойной обстановке.

Ясен аккуратно завернул мёртвую пакость в салфетку, бледный Сириус тут же трансфигурировал другую салфетку в прочную железную шкатулку и протянул её крестнику.

— Сюда положи, Гарри. Надо же, вот гадость-то…

— Знаешь, что это такое? — удивился Ясен.

— Понятия не имею, — отозвался Сириус. — Только не обязательно знать дрянь, чтобы определить, что это — дрянь.

Ясен кивнул. С такой точкой зрения он был полностью согласен. А ещё он подумал, что этот милый уютный дом — декорация. И что эта декорация могла обмануть очень многих.

— Можно брать-то? — прошипел Рабастан.

— Да, — кивнул Ясен. — Теперь безопасно.

Рабастан с помощью Сириуса торопливо подхватил Невилла на руки и выскользнул за дверь, прошипев напоследок:

— Вы тут второго пришествия Мерлина ждать собираетесь?

— Идём, Гарри, — прошептал Сириус. — Ты сделал всё, что мог.

— Нет, погоди, — отозвался Ясен, который никак не мог справиться со странным ощущением — в мозгу словно зудело. — Здесь есть что-то ещё.

— Гарри! — возвысил голос Сириус. — Спалимся же!

— Погоди, не суетись, — отмахнулся Ясен. — Это важно.

Сириус послушно замер, а Ясен ещё раз обвёл взглядом гостиную. Сложно было разобраться в этой пёстрой мешанине, но он вдруг почувствовал что-то… что-то странное… и не слишком хорошее. Ясен развернулся вокруг себя и протянул руку вперёд. Пальцы кольнуло.

— Есть! — прошептал он.

— Что ещё тут может быть, кроме той пакости, которую ты вытащил из Невилла? — фыркнул Сириус.

— Поверь, крёстный, много чего… — проворчал Ясен. — Но это неважно.

Говоря так, он сделал шаг вперёд и снял со стены колдографию какого-то важного господина. Господин топорщил пышные усы и надувал щёки, забавно пуча глаза. Когда его сняли со стены, он нахмурился и погрозил Ясену кулаком, а получив в ответ оттопыренный средний палец, мрачно отвернулся.

Заинтересованный Сириус приблизился и провёл палочкой над местом, где висела колдография.

— Ничего здесь нет, — заявил он. — Что-то ты путаешь.

— Не здесь, — ответил Ясен, — а здесь.

И он осторожно провёл рукой по раме, слишком массивной для такой небольшой колдографии. Рама щёлкнула, из неё выпал небольшой металлический цилиндр. Сириус изумлённо поднял брови.

— Ещё что-нибудь для этой штуки трансфигурируй! — прошипел Ясен.

Сириус послушно кивнул и превратил очередную салфетку в металлическую шкатулку.

— Теперь всё? — спросил он.

— Минутку, — прошептал Ясен и повернулся к спящим Рону и Джинни.

— Вам нужно следить за своим здоровьем и реально оценивать свои возможности… — прошептал он, выпуская Дар. — Вы хотите учиться и получать знания, а не участвовать во взрослых интригах… Ваши родители поймут вас… а если и не поймут, то препятствовать вам не смогут… Помните — для вас главное — это знания, не интриги, не предательство, а знания… Больше всего на свете вы хотите избавиться от дурной славы своей семьи… Пусть ваши помыслы станут чистыми… как и ваши души… Я помогу вам очиститься… Вы скоро проснётесь… и проснётесь совсем другими…

Сириус за спиной Ясена негромко кашлянул, видимо, припомнив, что случилось с Диггори после этакого очищения, но Ясен лишь улыбнулся ему:

— Они ещё дети, поэтому у них есть шанс. Они проснутся скоро, не волнуйся… А теперь — поспешим.

Они вышли за дверь, неслышными тенями скользнули по двору — и вовремя. Едва Ясен и Сириус скрылись в кустах, дверь в сарае открылась и появились Артур с Молли.

— Ну вот, — прозвучал в тишине уже совсем сгустившейся ночи пронзительный голос матриарха рыжего семейства. — Теперь всё в порядке. Хоть этот никуда не денется…

— Уже делся… — одними губами прошептал Сириус и затрясся от беззвучного смеха. Ясен его дёрнул за одну из кудрявых прядей — не пали контору! Сириус кивнул и кое-как справился со смехом.

Артур с Молли прошли через двор, Молли дёрнула за ручку двери…

— Не пора ли нам по домам, господа? — прошипел Ксено. — Сейчас тут будет очень много мозгошмыгов…

— В красных мантиях? — хихикнул Сириус.

— И в них тоже, — похоже, вывести Ксено из себя мог только второй Ксено. Но этакое счастье Магической Британии не грозило.

Артур и Молли вошли в дом, откуда тут же раздался пронзительный женский вопль.

— Началось, — констатировал Ксено. — Действительно пора. Я забираю мальчика — не беспокойтесь, ему не будет вреда. Наоборот. Готов поклясться.

Рабастан хотел что-то сказать, но Ясен, который чувствовал, что Лавгуд говорит чистую правду, сделал отрицательный жест. Рабастан кивнул и не произнёс ни слова.

— И ещё, — тихо сказал Лавгуд, — отдайте мне ту дрянь, которую сняли с этого мальчика. Я смогу уничтожить её. Вы — вряд ли.

Сириус взглянул на Ясена, дождался его кивка и протянул Лавгуду шкатулку. Тот брезгливо поморщился и отправил её в один из многочисленных карманов своей мантии.

— А что это? — поинтересовался Ясен.

— То, чего здесь по идее быть не должно… — мрачно сказал Ксено. — Я и не надеялся, что вам удастся освободить мальчика от неё, но вы действительно сильный целитель, Гарри Поттер. Возьмите.

И он протянул Ясену большую сливу-цеппелин.

— Я не голоден, — хмыкнул Ясен. — Но всё равно спасибо.

— Это портал, — пояснил Ксено. — Воспользуйтесь им, когда покончите с вашими… хлопотами. Просто сожмите её в кулаке.

— Но она лопнет… — растерялся Ясен.

— Не лопнет, — улыбнулся Ксено. — Эта слива не для еды. И да, вы можете взять с собой только двух человек. Не ошибитесь, Гарри Поттер…

После этого Ксено принял у Рабастана спящего Невилла — легко, словно тот совершенно ничего не весил — и просто растворился в воздухе. Ясену вновь на миг показалось, что волосы Лавгуда налились расплавленным золотом, но точно разглядеть он не успел.

Между тем в Норе продолжалась суматоха. Молли голосила, Артур что-то блеял в ответ, хлопали двери, билась посуда… Потом раздались хлопки аппарации — один, второй…

— Пора и честь знать, — заявил Сириус. — Задержались мы что-то…

Дальнейшая суматоха в Норе продолжалась уже без зрителей.

* * *

— Повезло тебе, Гарри, — сказал Рабастан, после того, как вся троица оказалась в мэноре. — Ксено тебя пригласил…

— И что здесь такого? — удивился Ясен. — Джинни вроде как постоянно к Луне в гости бегала. Да и я там бывал…

Рабастан покачал головой:

— Ты не понял? Лавгуд тебе портключ не в свой дом дал. Хотя вряд ли это место можно назвать его настоящим домом. Он тебя в Холмы пригласил.

— В… в какие Холмы? — поразился Ясен. И тут у него в голове что-то щёлкнуло, вспомнились странные, неземные глаза Лавгуда, золотистые волосы и на миг заострившиеся уши. — Он… он эльф?

— Правильнее говорить — сидхе, — кивнул Сириус. — И нет, он не совсем сидхе. Но в нём достаточно их крови, чтобы казаться странным обычным магам.

— И вы все это знаете? — удивился Ясен.

— Все, кому надо, знают, — кивнул Сириус. — Думаешь, почему все выкрутасы сходят Ксено с рук? Обидеть Старшую кровь… Это, знаешь ли, весьма болезненно и местами смертельно. Уизли подписали себе смертный приговор, решив поступить так с Невиллом. Сидхе своего не отдают. А ты Ксено помог. Серьёзно помог.

— Погодите… но ведь в школе девочки с Равенкло обижали Луну. Вещи у неё воровали. И они не были магглорожденными. Неужели они не понимали? — удивился Ясен. — А декан Флитвик на это особого внимания не обращал.

— Ну, тут его кровь виновата, а не он сам, — хмыкнул Рабастан. — Гоблины сидхе всегда недолюбливали. Зря Шляпа эту девочку на факультет Флитвика распределила… Но тут уж ничего не поделаешь. А девочки… девочки ещё о своих поступках пожалеют.

— А почему Ксено сам Невилла не забрал?

— Не мог, — ответил Сириус. — Видать, у Уизли хладное железо сохранилось, вот он и не мог близко к Норе подойти. Луна — могла, в ней человеческой крови побольше, а он — нет.

— А что… — начал было новый вопрос Ясен.

— Всё потом, — улыбнулся Сириус. — Ты не забыл, что нам завтра предстоит?

Ясен помнил.

Примечания:

Следующая глава в среду.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://yoomoney.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728 (ВТБ)

Как ни странно, спал Ясен просто великолепно. И никакие дурные предчувствия и тревоги его не мучили. Да, он прекрасно понимал, что всё задуманное опасно. Понимал, что Драко Малфой — не слишком надёжный союзник, но… Как там кто-то сказал: «Нет отбросов — есть кадры»? Очень верно подмечено.

К тому же, насколько Ясен помнил канон, мелкий Малфой был просто избалованным засранцем, но до глобальных пакостей никогда не опускался. Разве что в поезде, перед шестым курсом… Но здесь этого события не было, как и не было брошенной Гарри в сердцах Сектумсемпры. Да и отца своего Драко любил, и постоянно прописавшийся в Малфой-мэноре Волдеморт наверняка надоел ему хуже горькой редьки. Так что намеренно он их план не выдаст — наверняка уже понял, что за преданность Лорд награждает весьма своеобразно — Круциатусами там, а то и Авадой. Хуже будет, если Лорд сумел прочитать белобрысого засранца — вот тогда точно ему не жить. И ему, и Нарциссе, да и остальным неверным соратникам. Но тут уж оставалось надеяться на два самых мощных в мире средства — русский авось, и русскую же кривую, которая отличалась фантастической возможностью вывозить всё что угодно.

Поэтому он спокойно встал, с аппетитом позавтракал, прослушал очередной сольный концерт в исполнении гневающейся Беллы, которая вновь пролетела мимо такой замечательной развлекухи — «Грохни Тёмного Лорда и будет тебе счастье!»

Но тут уж её муж и деверь встали единым фронтом и заявили, что не желают рисковать будущим Рода, поскольку никогда себе не простят, если в их ненаглядную жёнушку и невестку прилетит что-нибудь нехорошее. Белла погневалась и смирилась, тем более, что ситуацию неожиданно разрядила миссис Диггори, достав неизвестно откуда прехорошенькие пушистые носочки с кисточками — бело-розовые и умилительно крохотные. И заявила, что для ненаглядного сыночка (Седрик страдальчески возвёл глаза к потолку, но промолчал) приданое готовила сама и готова поделиться некоторыми маленькими хитростями, тем более, что ей всегда хотелось девочку, да вот не случилось.

По пылающему взгляду Рабастана, брошенному на Селию, было понятно, что он готов обеспечить женщину целой сборной по художественной гимнастике, если она выразит хоть малейшее согласие на это. Но той явно нравились авансы Рабастана, и она не спешила заканчивать конфетно-букетный период слишком рано. Впрочем, взрослые люди, сами разберутся, тем более что Седрик перестал коситься на Рабастана, то есть явно не возражает против второго замужества матери.

Так вот, Белла переключилась на обсуждение одёжек для дочки, и оба Лестрейнджа вздохнули с облегчением. Возможно, беременная Белла ещё не раз устроит мужу и деверю Адъ и Израиль, но не сегодня. А значит, можно спокойно сосредоточиться на текущем моменте.

Алекто, в отличие от Беллы, в убиении Волдеморта участвовать не рвалась, но заметно волновалась. Так что Ясен решил отправить её от греха подальше в Замок Мастеров Геральдики вместе с Амикусом. Пусть лучше делом занимается, чем нервничает и переживает, а брат сможет о ней позаботиться, если что.

Алекто подумала и согласилась — только взяла с Ясена обещание, что они все непременно вернутся. Ясен обещал. С некоторых пор он начал верить, что их авантюра увенчается успехом.

После завтрака все, кто собирался принять участие в Ночи Икс, собрались в библиотеке и ещё раз обговорили детали. Долохов, Джагсон, Руквуд, братья Лестрейндж, Сириус, появившийся ночью Люпин, и сам Ясен. Вроде бы немного, но все, кроме Ясена, сильнейшие боевики. А если учесть, что Ясен собирался лишить гостей Малфой-мэнора Меток, то шансы Волдеморта в очередной раз обмануть смерть приближались к нулю.

«По крайней мере, — с некоторой долей здорового цинизма подумал Ясен, — у меня ещё есть подарок дементоров. Так что, если всё пойдёт совсем не по плану — всё равно смогу устроить бадабум». Но в глубине души он надеялся, что до этого не дойдёт.

— Ты что, совсем не волнуешься? — удивлённо спросил Сириус, увидевший, как после беседы Ясен подошёл к книжной полке, выбрал себе фолиант не самого светлого содержания и спокойно углубился в чтение.

— Волнуюсь, — улыбнулся в ответ Ясен. — Но что изменится от того, если я начну сейчас бегать по потолку?

— Ты прав, ничего, — быстро согласился Сириус, уже близкий к вышеупомянутому состоянию. Ясен почувствовал его нервозность и возобновил вчерашний разговор о сидхе. Об обитателях Холмов крёстный знал на удивление много, а на вопрос Ясена ответил, что в детстве любил читать всякие интересные истории, а в библиотеке Блэков подбор литературы был весьма специфический.

— Реги любил, когда я читал ему вслух… — вздохнул он. — Знаешь, Гарри, ты ведь у меня единственная родная душа, если Римуса не считать. А ведь в юности проходу не было от желающих набиться в друзья-приятели. Где теперь эти приятели? Да и Мародёров больше нет — остались только я да Люпин.

— То, что вы с отцом не умели в людях разбираться, я уже понял, — суховато отозвался Ясен и тут же, устыдившись своего тона, добавил:

— Не вешай носа, крёстный. Жизнь не кончена. Мы ещё всем покажем небо с овчинку. И вообще — тебе ещё Род Блэк возрождать.

— Боюсь, что тебе, — грустно отозвался Сириус. — Я уже оставил завещание, где объявляю тебя своим законным Наследником. Мало ли что.

— Крёстный, ты редкостный идиот, — не выдержал Ясен. — Мне и Рода Поттер хватает за глаза и за уши! И с чего вдруг ты решил помирать?

— Причём здесь — помирать? — поморщился Сириус. — Я надеюсь жить долго, хотя бы ради того, чтобы помочь тебе. Просто детей у меня… прости… не будет. Азкабан, знаешь ли…

И он смущённо потупил глаза.

— Нет, крёстный, ты точно идиот! — заявил Ясен. — А то, что Белла так быстро смогла забеременеть, тебе ни о чём не говорит? А она подольше твоего в Азкабане куковала…

— Нет, я удивился, конечно… — заметил Сириус, — но… Неужели это твоих рук дело?

— Моих, — подтвердил Ясен. — так что с маленькими Блэками проблем не будет. Ищи невесту, крёстный. Вот разберёмся с двумя гадами — змеемордым и бородатым — и будем тебя женить. По всем правилам.

— Оххх… — тяжело вздохнул Сириус. — Ты говоришь, прямо, как моя матушка…

— А почему я никогда не слышал об этой достойной леди? — поинтересовался Ясен.

— Матушка скончалась, — вздохнул Сириус. — Но в доме на Гриммо остался её портрет. Ох, и ругался он, когда я там появился после Азкабана! Сейчас, правда, матушка попритихла, но Род продолжить периодически требует…

— То-то ты здесь прописался… — хмыкнул Ясен. — Допекла?

— Допекла, — кивнул Сириус. — Нет, умом-то я понимаю, что матушка права, из английских Блэков в живых только я и остался… Но вот как подумаю о женитьбе — так такая тоска нападает… Это Джейми с твоей матушкой повезло — у них были полная любовь и согласие. Если бы не происки, как ты выразился, бородатого и змеемордого, жили бы они долго и счастливо. А вот я…

— А что — ты? — съехидничал Ясен. — Ты молодой, красивый, богатый, и здоровье я тебе поправлю. Да за тобой невесты в очередь будут выстраиваться…

— Это-то меня и пугает, — вздохнул Сириус. — Ладно, Сохатик, давай сменим тему, а то тоска берёт.

Тему они действительно сменили, и довольно долго обсуждали книгу, которую читал Ясен. Сириус её тоже читал, будучи подростком, так что обсуждение получилось не без взаимного удовольствия. Собеседников от обсуждения оторвал только появившийся в библиотеке Долохов, ядовито поинтересовавшись, собираются ли они идти на дело или так и будут разговоры разговаривать?

* * *

С аппарацией к Малфой-мэнору проблем не возникло — все, кроме Ясена и Люпина, там в своё время бывали, даже Сириус в детстве посещал знаменитые Малфоевские зимние детские балы. На этих балах веселились отпрыски всех родовитых аристократов магического мира от семи до семнадцати лет. И развлечения там предлагались разнообразные — от простеньких фейерверков из снежинок и бабочек до оживлённых ледяных скульптур, катания на санях, запряжённых пегасами и гиппогрифами, штурма снежных замков и, разумеется, игр, танцев и разнообразных угощений. Балы были костюмированными, и родители изощрялись в разнообразии костюмов для любимых чад. В общем, магическая аристократия жила весело и на широкую ногу.

Ясен недоумевал сначала — отчего этих подросших деток потянуло в политику, раскидало по разные стороны, изувечило морально и физически? Но потом вспомнил русскую историю, и только вздохнул — сами не лучше. Софья Перовская, Вера Фигнер, Надежда Крупская, Александр и Владимир Ульяновы, Феликс Дзержинский, Пётр Кропоткин… Все — дворяне по рождению, и тоже ведь потянуло в политику, несправедливости рушить. А если декабристов вспомнить — так там сиволапых мужиков и близко не было — сплошь высшая знать. Трубецкой, Анненков, Одоевский, Муравьёвы-Апостолы… Ну что там перечислять, факт-то общеизвестный. Конфликт поколений в его высшей форме… чтоб его… А если к наивным идеалистам вотрётся в доверие кто-то сильный и знающий — быть большой крови…

Впрочем, в случае с Волдемортом конфликта поколений не было и в помине. Воля Главы Рода — вещь жёсткая, с ней не поконфликтуешь. Вот и потащили бывшие соученики Тома Риддла своих детей в эту кровавую кашу, а потом и сгинули… от драконьей оспы, к примеру. И понеслось… Нет, если с такой точки зрения смотреть, то так называемая «магическая война», закончившаяся развоплощением Волдеморта, выглядит ни чем иным, как ловко срежиссированным спектаклем. И если Тёмный Лорд думал, что он там режиссёр, то он глубоко заблуждался.

Впрочем, они уже подошли к воротам Малфой-мэнора, и размышлять на отвлечённые темы стало некогда.

— Отличные чары! — оценил Рабастан. — Тонкая работа! Без хозяина нипочём не пройти.

— И где хозяин? — проворчал Рудольфус. — Полночь уже. Не струсил ли мелкий Малфой?

— Не думаю, — спокойно сказал Руквуд. — Возможно, его гость никак не может угомониться. Не забывайте — мальчик рискует.

— Все рискуют, — фыркнул Джагсон, крайне редко подававший голос.

— Не ссорьтесь, — проворчал Долохов. — Подождём. Он должен прийти.

Минуты ожидания тянулись томительно. Разговаривать не хотелось, все напряжённо ждали. Ночь была тёмной и тихой — разбойничьей, как говаривали старухи в Мошкине. За густыми купами парковых деревьев смутно просматривалась громада мэнора. Еле слышно шумел ветер, шелестела листва, откуда-то издалека доносились редкие птичьи крики. Видимо, любимые малфоевские белые павлины орали спросонья.

Наконец за деревьями забрезжил слабый свет и по дорожке к воротам странной прихрамывающей походкой прошёл человек в мантии с капюшоном, накинутым на голову. Палочка в его руке чуть заметно светилась.

Человек подошёл к воротам, скрипнула калитка. Он откинул капюшон и всмотрелся в темноту. В слабом свете Люмоса Ясен различил тонкое породистое лицо и прядь светлых волос, падавших на лоб. Драко.

— Мистер Малфой! — тихо прошептал Руквуд. — Всё по плану?

— Да, — ответил Драко, кивнув в знак приветствия. — Он спит. Я проведу вас через кухню — остальные собрались там.

Голос Драко звучал глухо, приглядевшись, Ясен разглядел глубокие тени под глазами и ссадину на щеке. Похоже, что у сиятельного Наследника Малфоев дела были плохи.

«Вон, и руки трясутся, — отметил Ясен, — похоже, что перепало в очередной раз Круцио от любимого Лорда».

Тем временем Малфой сделал аккуратный жест палочкой и прошептал:

— Заходите. Быстрее. Поттер… Рад тебя видеть… Идёмте же.

Ждать его никто не заставил, и Драко, не прибавив больше ни слова, повернулся и свернул от ворот не на широкую аллею, ведущую прямо к особняку, а на незаметную тропинку. Заговорщики молча последовали за ним, тропинка петляла и как-то незаметно вывела всех к неприметной двери, перед которой был крошечный пятачок, вымощенный камнем. Драко отворил дверь и тихо предложил следовать за ним.

Ещё пара минут блуждания по коридорам, и визитёры оказались на кухне — огромной, роскошной, с большой плитой и аккуратно расставленными по полкам и начищенными до зеркального блеска кастрюлями. Их уже ждали. За небольшим столиком в углу сидело несколько мужчин — бледных и каких-то потрёпанных. Общее неприятное впечатление не скрывала даже дорогая одежда — Пожиратели выглядели бледными, худыми и какими-то истощёнными.

«Похоже, Лорд с них вовсю магию тянет… — подумал Ясен. — Плохи у них дела, похоже, они на все согласны…»

Его догадка подтвердилась, когда один из мужчин — высокий и плечистый — с нетерпением в голосе произнёс:

— Наконец-то! Приветствую вас, господа! Мистер Поттер, мистер Блэк, мистер Люпин…

— Гарри, — с ехидством в голосе заявил Долохов, — позволь тебе представить этих достойных господ. Тот, кто нас столь радостно приветствовал — Уолден Макнейр, министерский палач.

— Мы встречались, — кивнул Ясен, припомнив, что в каноне именно этот человек должен был казнить Клювокрыла.

— Да, да… — кивнул Макнейр со вздохом. — Хорошее было время…

— Успокойся, Макнейр, — оборвал его Долохов. — Гарри поможет. И у нас будет шанс. Единственный шанс.

Макнейр снова торопливо закивал, а Долохов представил остальных:

— Яксли, Селвин, Трэверс, Эйвери… А это Лорд Нотт, отец твоего однокурсника со Слизерина.

— Понятно, — кивнул Ясен. — А это — господа Крэбб и Гойл-старшие? Семейное сходство налицо.

— Именно так, — кивнул Долохов.

— Может быть, стоит закончить расшаркивание и начать то, ради чего мы здесь собрались? — прошипел Драко.

Ясен с некоторым удивлением посмотрел на него. Белый Хорёк Хогвартса выглядел всё хуже и хуже, его лицо расцвело лихорадочным румянцем, на лбу выступили капли пота.

— Конечно, займёмся, — мягко сказал Ясен. — Давай начнём с тебя, Драко. Тебе плохо, я же вижу. Сядь.

Малфой только фыркнул в ответ, но возражать не стал. Просто молча сел на освобождённый кем-то стул и замер, прикрыв глаза. Ясен подошёл сзади и положил руки на плечи белобрысому.

Дело и впрямь было плохо — Малфоя явно пытали Круцио и ещё чем-то заковыристым, и не один раз, удивительно, как он вообще на ногах держался. Дар внутри Ясена словно заскулил, требуя выпустить его, и Ясен не стал возражать. Просто отпустил и почувствовал, как сквозь его ладони пролилась горячая волна, словно окатившая Драко с головы до ног. Белобрысый дёрнулся, сдавленно охнул и замер. Ясен забеспокоился, но вдруг Малфой вскочил на ноги и воскликнул:

— Мерлин! Это непередаваемо! Что ты сделал, Гарри?

— Рукав закатай, — спокойно ответил Ясен.

Значительно похорошевший и вмиг ставший выглядеть совершенно здоровым Драко закатал рукав рубашки и с восторгом вытаращился на собственное чистое предплечье.

— Исчезла! — охнул он. — Она исчезла! Метка исчезла! Мерлин, как же здорово снова быть самим собой! Но, Гарри, как ты смог?

— Это просто Дар, — улыбнулся Ясен. — Тут и заслуги моей особой нет… Следующий!

Поражённый Макнейр грузно уселся на стул вместо вставшего Драко…

Спустя минут сорок лишившиеся Меток Пожиратели смотрели на Ясена с таким восхищением во взорах, что тому стало неудобно. То ли Дар его прибавлял в Силе с каждым исцелением, то ли Метки были не настолько сильны, как считал Ясен, но самым сложным для него было снять Метку у Драко — та была ещё свежей, недавно поставленной, и сил в неё Волдеморт вложил немерено. С остальными всё пошло куда легче.

Лорд Нотт, излечённый последним, вскочил на ноги, вежливо склонил голову перед Ясеном и сказал:

— Надо же, истинный целитель! И этакое сокровище мы должны были уничтожить по приказу сумасшедшего? Нет уж, господа, теперь я просто убеждён в правильности плана Люциуса!

— Время… — напомнил кто-то из двоих шкафобразных папаш Гойла и Крэбба, Ясену они показались на одно лицо. — Надо спешить…

— Интерессссно, куда? — вдруг раздался из ниоткуда странный холодный голос.

Заговорщики мгновенно ощетинились палочками, а Ясен удивлённо заметил выползшую из-за двери огромную змею.

— Нагайна! Надо прикончить эту тварь! — взмахнул палочкой Макнейр.

— Даже не думай! — остановил его Долохов. — Он почувствует её гибель!

А у Ясена неожиданно вырвалось:

— Подсслушивать нехорошшшо… Доносссить будешшшь?

Нагайна подползла к Ясену поближе и уставилась на него немигающим взглядом:

— Говорящщщий… Говорящщий… Помоги Хосссяину…

Примечания:

Следующая глава в воскресенье.

Здоровья вам, мои дорогие!

Нагайна подползла к Ясену поближе и уставилась на него немигающим взглядом:

— Говорящщщий… Говорящщий… Помоги Хосссяину…

Ясен отступил на шаг, и тут Сириус взмахнул палочкой, явно желая приложить змею чем-то не убойным, но неприятным.

— Не надо! — удержал его Ясен. Умоляющие глаза змеи, которая даже не пыталась защититься, вызвали у него жалость. В конце концов — это единственное полностью преданное Лорду существо, и, по большому счёту, она-то ни в чём не виновата. Какой хозяин достался — такой и стала. И умна не по-змеиному. Или волшебные змеи все такие?

— Понимаешшшь… — прошипел Ясен в ответ. — Я не сссмогу помочь… Твой хоссяин стал нежитью-сссс… У него почти не осталосссь души-ссс… Я бессссилен…

— Зсссснаю… — отозвалась Нагайна. — Он никогда-ссс не будет-ссс прежним-сссс… Он мучаетсссся… и мучает-сссс других-ссс… Ему больше здесссь не месссто… Но ты можешь его спасссти…

— Я же сссказл — не могуссс! — повторил Ясен.

— Можешшшь… Можешшшь помочь-ссс уйти за Грань-сссс…

— Я не могу-ссс убивать… Я — целитель-ссссс… — возразил Ясен.

— Да-сссс… иссстиннный… — согласилась змея. — Только ты-сссс ссможешшшь дать-ссс ему поссмертие…

Дискуссия между Ясеном и Нагайной продолжалась недолго. Он быстро сообразил, чего она хочет. Бедная змея действительно была крестражем Лорда и её удивительно высокий для рептилии, пусть даже и волшебной, интеллект этим и объяснялся. Резко поумнела она сравнительно недавно, а до этого просто выполняла приказы обожаемого Хозяина и бескорыстно его любила. Увы, Лорд сам с собой сотворил злую шутку, подсадив крестраж в существо, обладающее зачатками интеллекта. Поумневшая Нагайна, до этого просто дремавшая на коленях у Хозяина, стала внимательно слушать, анализировать и делать выводы. Кое-какие знания достались ей от крестража, поэтому выводы были неутешительными.

Нагайна и раньше понимала, что с вернувшимся Хозяином что-то не так, а теперь окончательно убедилась в этом. Кроме того, она не была кровожадной от природы, животные вообще не кровожадны, а убивают только из необходимости. Так что периодические приказы убить или напугать кого-то она выполняла, но они были ей неприятны. И, вопреки канону, людей она не ела. Нагайна слишком долго жила с мальчиком Томом, который ещё не стал Волдемортом, и усвоила накрепко, что люди, такие, как Хозяин, не добыча. А теперь нарушения этого запрета пугали и нервировали её.

Ко всему прочему, тот кусок души Тома, который оказался в Нагайне, постепенно сливался с её собственным сознанием и весьма своеобразно восстанавливался. В тех воспоминаниях мальчика Тома, Тома — ученика Хогвартса, Тома — старосты и отличника зияли пугающие пробелы. И эти пробелы стали постепенно заполняться. Возможно, это происходило потому, что Нагайна была волшебным существом, имеющим собственную магию. Нечеловеческую магию. И те стирания памяти и закладки, которые применялись к Тому, стали постепенно разрушаться. Так Нагайна поняла, что её Хозяин стал таким не сам. Что его долго и тщательно, весьма скрупулёзно подталкивали к этому. И одной из причин было то самое кольцо, которое Хозяин когда-то снял с пальца и спрятал в убогой хибарке на краю леса. Были и другие причины, но ум Нагайны не мог их толком воспринять. Но главное — она поняла, кто подтолкнул к этому мальчика, кто кропотливо лепил из него образ врага. Она не могла произнести это имя, но внешность запомнила хорошо…

Нагайна страдала. Узнав всё это, она поняла, что Хозяину рассказывать бесполезно. Он не вспомнит, не поймёт, как фатально он ошибся. Собственно говоря, это уже не её Хозяин. Это нечто неживое и пугающее… Но привязанность фамильяра заставляла её оставаться рядом с Лордом. И чем дальше, тем больше Нагайна понимала, что Хозяина нужно отпустить… В отличие от него, змея не боялась смерти, но помочь Хозяину уйти она не могла. Сохранившаяся связь не давала это сделать. А двуногие, что окружали Хозяина, были слабы и трусливы, они не могли ему помочь… так что явление Ясена стало для бедной змеюки подарком судьбы. Она сразу почувствовала, что он тот, кто может отправить измученную душу Хозяина за Грань, сделав её цельной и дав надежду на посмертие. То, что она этого, скорее всего, не переживёт, Нагайну не волновало. Хороший фамильяр везде найдёт своего Хозяина.

Ясен, на которого до жути обрадованная змея вывалила всю эту кучу информации, малость обалдел, но был вынужден согласиться с правотой Нагайны. Том Риддл действительно стал Волдемортом не сразу, не вдруг, и не по собственной воле. Борода с колокольчиками торчала при внимательном прочтении даже из канона. Так что пусть будет Тому Риддлу целая душа и нормальное посмертие. Лично ему, Ясену, не жалко. Глядишь — и переродится, и в другой жизни обретёт то, чего не имел в этой.

Всё это он сумел донести до Нагайны, и змея обрадованно зашипела, свивая и развивая кольца. Невольные зрители смотрели на этот шизофренический диалог, как кролики на удава.

— Гарри, — неуверенно спросил Сириус, похоже, диалог со змеёй пронял даже его, — прости, но вы уже закончили? А то нам ещё Лорда упокаивать…

— Закончили, — кивнул Ясен. — Нагайна нам поможет.

— Поможет — что? — с шоком в голосе спросил Руквуд. — Убить своего хозяина?

— Невозможно убить то, что уже мертво, — грустно ответил Ясен. — И змея в этом вопросе оказалась умнее иных… магов.

— Пошшшли ушшшже, — прошипела Нагайна. — Хоссяин уже-сссс проссыпаетссся…

— Пошли, — кивнул Ясен и обратился к Макнейру. — Свяжите меня.

— Что? — удивился тот.

— Пусть Лорд порадуется напоследок, — хмыкнул Ясен.

— Ага, понятно, — кивнул Макнейр. — Инкарцеро! Не туго?

Ясен, которого в мгновение ока оплели верёвки, пошевелил запястьями и кивнул:

— В самый раз. Идёмте.

Макнейр прихватил Ясена за плечо, рядом пристроился Драко, следом потянулись остальные «верные сподвижники». Неверные шли сзади с палочками в руках, готовые, если что, показать небо с овчинку. Сбоку, чуть впереди всех, пёстрой огромной лентой ползла Нагайна.

Малфой-мэнор действительно был велик — они прошли по узкому коридору, поднялись по одной лестнице, по другой… Обстановка постепенно менялась от более скромной к более вычурной, с картин в коридорах надменно смотрели белокурые красавцы и красавицы в нарядных старинных одеждах, или в доспехах, или в мантиях, расшитых переливающимися рунами, с мечами, веерами, свитками в руках… Мягкие ковры глушили шаги, приглушённо и уютно сияли магические светильники — небольшие шары на изящных подставках. Да, даже по сравнению с отнюдь не бедным Лестрейндж-мэнором, обитель Малфоев была эталоном богатства и комфорта.

Наконец они остановились перед высокой створчатой дверью — белой с золотом, особо роскошно отделанной.

— Это ЕГО спальня, — севшим голосом прошептал Драко.

— Стучи, — кивнул ему Ясен. — И ничего не бойся. Всё вылечу.

— Ссссшшшш, — прошипела Нагайна. — Хоссяин проснулссся…

— Стучи, — повторил Ясен.

Драко постучал, и из-за двери прозвучало приглашение войти, сказанное жутковатым шипящим голосом.

Драко вошёл, поманив за собой Макнейра. Нагайна же вообще не собиралась дожидаться приглашения, пользуясь свободой фамильяра.

Волдеморт сидел в кресле возле камина, Нагайна скользнула к нему и положила голову на колени. Волдеморт рассеянно потрепал змею по голове, почесал над глазами и, сделав вид, что он только что заметил вошедшего Драко, встал и повернулся лицом к вошедшим.

— Что случилось, юный Малфой, сын моего скользкого друга? Надеюсь, что ОЧЕНЬ серьёзная причина заставила тебя побеспокоить меня среди ночи…

Ясен, как и Макнейр, остававшийся в тени, не без отвращения разглядывал Тёмного Лорда. Лич, как есть лич… Высокий, худой, точнее, костлявый, с бледно-серым лицом, на котором двумя провалами виднелись тёмные глаза с мелькающими в них красноватыми просверками. Тонкие губы, на месте носа… Тут Ясен вспомнил картинку из институтского учебника по венерическим болезням «Сифилитик с провалившимся носом», и чуть не заржал. На лбу, щеках и тыльных сторонах ладоней виднелись узкие полоски сероватой чешуи. В общем непонятное нечто. Но сильное и злобное нечто — тут никаких сомнений…

— Да, мой Лорд, — ответил Драко. — У меня новость. Надеюсь, хорошая. Подойдите поближе, мистер Макнейр.

Макнейр, таща связанного Ясена, сделал шаг вперёд… и лицо Волдеморта вспыхнуло злобным торжеством.

— О да, эта весть стоит доброго ссна… — прошипел он, и Нагайна настороженно подняла голову. — Гарри Поттер… Вам удалось сссхватить его…

Драко торопливо закивал головой, мелко-мелко, как китайский болванчик.

— Это хорошшший подарок, верный ссслуга… — милостиво улыбнулся Волдеморт. По мнению Ясена, лучше бы и не улыбался, улыбка превращала и без того не самое симпатичное лицо лича в нечто жуткое, но Лорда его мнение явно не интересовало.

— Позови всссех, Драко, — прошипел Волдеморт. — Все должны увидеть часс моего торжества… Гарри Поттер погибнет от моей руки…

— Простите, что вмешиваюсь, — не выдержал Ясен. — Но что лично вам это даст?

Но Волдеморт был настроен относительно миролюбиво. Видимо, поимка давнего врага привела его в настолько хорошее настроение, насколько это вообще было возможно.

— А ты не боишшшься… — отметил он. — Должен сказать, этим ты пошшшёл в своих родителей… Но я отвечу — отчего же не ответить тому, кто уже и так мёртв… Ты — дитя Пророчества… Только ты можешшшь победить меня. И теперь я стану непобедим…

— Вообще-то я дитя своих мамы и папы, — ответил Ясен. — Вряд ли какое-то пророчество участвовало в сотворении зиготы, это процесс чисто биологический, знаете ли… И, прошу прощения, но что изменится с моей смертью? У вас не так много союзников и не так много денег, как вам хочется. Вас ненавидит вся Магическая Британия за исключением кучки отщепенцев. Строго говоря, вы сейчас находитесь в самом невыгодном положении. Как моя смерть это изменит?

Ясену показалось, что в глазах Волдеморта на миг промелькнула растерянность, но она исчезла, и они налились багровым светом.

— Ты — дерзкий, Гарри Поттер… Дерзкий и невоспитанный… Стоит преподать тебе урок… Кру…

— Фините, — еле слышно прошептал Макнейр, отменяя своё Инкарцеро, и Ясен почувствовал, как его руки стали свободными. И тут Нагайна метнулась быстрее молнии, обвив своими кольцами Волдеморта и не давая тому двинуться.

— Наги… — растерянно прошептал Лорд. — Неужели ты меня предала…

Дальнейший разговор идёт на парселтанге — прим. авт.

— Нет, мой бедный, глупый Хозяин, — прошипела змея в ответ. — Я спасаю тебя, а этот юный двуногий согласился мне помочь…

— Помочь в чём? Убить меня? — возмутился Волдеморт. — Наги, как ты могла? Ведь я когда-то спас тебя, я верил тебе, как себе…

— Мой бедный Хозяин… — ласково шипела змея. — Твоей измученной усталой душе пора за Грань… Хватит, не мучай себя больше… Отдохни… Просто закрой глаза… Твоя душа снова будет здоровой и сильной, а твоя старая, верная Нагайна отправится следом за тобой и будет служить тебе вечно…

— Правда? — как-то по-детски растерянно спросил Лорд. — Ты не покинешь меня?

— Никогда… — прошипела Нагайна. — Ты мой любимый Хозяин, самый лучший на свете. А теперь засыпай… Я спою тебе колыбельную, ты заснёшь, а когда проснёшься — снова будешь юным, сильным и красивым… И я буду с тобой… Как когда-то…

— Хорошо… Пусть так и будет… — отозвался Волдеморт. Красный огонь его глаз медленно тускнел, они закрывались…

— Спой мне… как в детстве… — попросил Лорд и тут Нагайна стала ритмично шипеть. Это и была колыбельная. Сначала Ясен не улавливал смысла, но потом шипящие звуки стали складываться в понятные слова.

— Птички затихли в саду.

Рыбки уснули в пруду.

Дверь ни одна не скрипит.

Змей в своём логове спит.

Снятся ему два крыла

Да в золотой чешуе,

Снится ему, что ждала

Дева его на земле.

Дальний бескрайний полёт —

Из никуда в никуда

Синих небес зыбкий лёд,

Синих небес облака…

Яростным взмахом крыла

Сказка рассыпалась пылью,

Сказка рассыпалась былью,

Болью и кровью,

Солнцем, луною,

Правда сквозь сон проросла…

Вечно стоять той горе

В память о прошлых веках:

Лес тот давно опустел,

Кости рассыпались в прах.

Кончен последний полёт —

Некуда больше лететь…

Синих небес тяжек лёд.

Крылья окрашены в медь.

(Конец парселтанга — прим. авт)

Продолжая тихо шипеть, Нагайна подняла голову и пристально взглянула на Ясена — начинай, мол, чего ждёшь?

Ясен кивнул, подошёл ближе и, преодолев отвращение, взял Лорда за руку. Кожа была сухой и холодной, пальцами Ясен почувствовал мелкие, почти невидимые чешуйки. Он ожидал, что Волдеморт откроет глаза, станет яростно сопротивляться и ему, и Нагайне, но тот только лежал, расслабившись под тихое мелодичное шипение. И… Ясен почти не чувствовал в нём той огромной, подавляющей силы, которая так пугала. Видимо, когда он убрал Метки почти у всех соратников, Лорд больше не мог подпитываться чужой магией, оттого и проснулся. И не сразу понял, что неладное с ним творится — ведь снять Метки было практически невозможно.

…Но снятся ему два крыла,

Да в золотой чешуе

Снится ему, что ждала,

Снится, что ждёт и теперь.

Птички затихли в саду.

Рыбки уснули в пруду.

Дверь ни одна не скрипит.

Змей в своём логове спит…*

Нагайна продолжала шипеть, и Ясен сосредоточился и выпустил Дар на волю. На сей раз сияние, коконом окутавшее Волдеморта, было тёмно-серым, почти чёрным, с редкими красными и фиолетовыми искрами, беспорядочно мелькавшими в нём. И вдруг в этом мрачном коконе мелькнула крошечная золотая искорка, мелькнула, поднялась вверх и зависла, мигая. За первой последовала вторая, третья… Они соединялись вместе, искорка увеличивалась в размерах, сияла всё ярче… Ещё одна искорка, ещё…

Неожиданно Волдеморт открыл глаза, ставшие тёмно-багровыми и взглянул прямо в лицо Ясену. Его губы шевельнулись…

— Сспасссибо…

Ясен кивнул, Лорд улыбнулся своей жутковатой улыбкой, его глаза закрылись вновь, тело не просто расслабилось, оно словно застыло. Последняя золотая искорка отлетела от головы Нагайны, её шипение стихло. Голова огромной змеи бессильно легла на грудь хозяина.

Золотой шарик, в который собрались все искорки, задрожал, и Ясену показалось, что откуда-то сверху спустилась неясная тень, смутно напоминавшая человеческую фигуру в длинном одеянии. Тень подхватила шарик и растаяла вместе с ним.

Было в этом что-то жуткое, так что Ясен почувствовал, как у него на голове шевельнулись волосы.

«Не бойся… — прозвучало в мозгу. — Хороший мальчик…»

И ощущение чужого присутствия бесследно растаяло. Растаял и «кокон», покрывавший тело Волдеморта.

Теперь перед всеми предстала жутковатая картина — мёртвая змея, обнимающая своими кольцами скелет в дорогой шёлковой мантии. Пустые глазницы скелета смотрели в потолок, рот мечтательно улыбался.

На некоторое время повисла звенящая тишина. А потом Драко тихо спросил:

— Гарри… Неужели это всё? Лорда… его больше нет? Он не воскреснет?

— Не воскреснет, — подтвердил Ясен. — Его душа ушла за Грань, неужели вы не почувствовали?

— Я почувствовал жуткий холод, — признался Макнейр. — Но это длилось всего мгновение.

— Я тоже…

— И я… — раздались подтверждающие голоса.

— И что нам теперь делать? — растерянно спросил здоровяк Крэбб.

— Прежде всего поблагодарить Гарри Поттера, — заявил вошедший Руквуд. Следом за ним вошли Сириус, Лестрейнджи и Люпин.

— Если бы не Гарри, неизвестно, что было бы дальше. Точнее — известно, — ехидно продолжил Руквуд. — Либо вы все сложили бы голову на никому не нужной войне, либо лич высосал бы вашу магию досуха, превратив в сквибов. А ещё вы бы привели к нему своих детей… и они приняли бы Метку, как это сделал Драко. Хорошая перспектива, не правда ли?

На лицах неверных соратников Лорда стал проступать ужас осознания… А потом произошло неожиданное. Во всяком случае — неожиданное для Ясена. Взрослые дядьки дружно бухнулись на колени и произнесли слова благодарности так стройно, словно перед этим месяц репетировали.

Ясен почувствовал, что краснеет, сделал неопределённый жест рукой — вставайте, мол, но пока благодарность не была закончена, с колен никто не поднялся. Даже Драко, что только усиливало неловкость.

— Благодарность принята, — поддержал растерявшегося Ясена Сириус. — Встаньте.

— Но всё-таки… — растерянно пробормотал Гойл. — Как нам быть дальше?

— В поместье есть кто-то ещё? — небрежно спросил Сириус.

— Есть, — кивнул Макнейр. — Егеря размещены в цокольном этаже. Но они спят и не проснутся ещё долго. Мы их всех усыпили, чтобы под ногами не путались. Как и Петтигрю…

— Петтигрю… — улыбка Сириуса стала прямо-таки маньячной. — Эта тварь жива? Он здесь?

— Куда он денется? — хмыкнул Макнейр. — Крыса…

— Вот и отлично, — кивнул Сириус. — Римус, ты не находишь, что нам стоит побеседовать со старым другом?

Люпин медленно кивнул. Ясен представил себе последствия беседы и быстро заявил:

— Нет! Мы будем действовать по-другому!

— Правильно! — поддержал его Руквуд. — Егерей — связать, Петтигрю — качественно обездвижить. Будем вызывать аврорат и вырабатывать красивую версию случившегося для широкой публики. Азкабана больше нет, но это не значит, что вас не могут осудить на пожизненный срок, господа…

Началось бурное обсуждение, но Ясен слушал вполуха. Он молча смотрел на останки Тёмного Лорда и мёртвую Нагайну, и думал, что, наверное, больше всех ненавидел Волдеморта сам Волдеморт…

*Стихи Арабелла Эм

Примечания:

Следующая глава во вторник.

Здоровья вам, мои дорогие!

Автору на кофе, Музу на печеньки:

https://yoomoney.ru/to/410014057127193

Бете на доширак:

2200 2407 4382 0728

Обсуждение было бурным, но недолгим. В итоге решили сдать аврорату обездвиженных егерей и усаженного в особо тщательно зачарованную клетку Петтигрю. Версия же, выработанная для Министерства, звучала так:

Все Пожиратели, оставшиеся на свободе, прониклись, исправились и стали законопослушными гражданами Магической Британии, как и их попавшиеся на горячем коллеги. Последние раскаялись благодаря неусыпной заботе Министерства и волшебной пенитенциарной системы. Исправились настолько, что на них обратила свой благосклонный взор сама Магия, но об этом позже.

Так вот, Пожиратели, оставшиеся на свободе, жили себе не тужили, но в одну далеко не прекрасную ночь почувствовали вызов через давным-давно не дававшие о себе знать Метки. Вызов был сильным, не подчиниться они не могли, так что пришлось аппарировать в какую-то жуткую дыру под названием Литтл-Хэнглтон. Точкой вызова оказалось местное кладбище, на котором их встретил радостно лыбящийся Петтигрю и жуткого вида змееподобное существо с красными глазами. Вызов исходил именно от него, и вскоре Пожиратели убедились, что перед ними их лидер, Лорд Волдеморт, чудесным образом вернувшийся из-за Грани.

Всё бы ничего, но вернувшийся Лорд оказался совершенно неадекватным, более того, он стал нежитью, личем… Видать, жопорукий Петтигрю что-то напортачил с ритуалом… или сам ритуал изначально был ущербным… В общем, посмотрев увертюру в исполнении Волдеморта и сумевшего сбежать мелкого Поттера, Пожиратели начали осознавать, что влипли по-крупному. Так оно и получилось. Они оказались в полной власти неадекватного психа, ибо противостоять Метке не могли, а вот Министерство вместо того, чтобы прислушаться к словам удравшего с кладбища Поттера, обвинило его в смерти Седрика Диггори и устроило судилище-позорище с заключением ребёнка в Азкабан.

Увы, Поттеру они ничем помочь не могли, Лорд запретил. Он обосновался в Малфой-мэноре и занялся жуткими ритуалами и пытками магглов, попутно терроризируя несчастных Пожирателей, которые так страдали, так страдали…

А между тем, когда безвинный ребёнок оказался в Азкабане и испытал на себе все прелести близкого общения с дементорами, у Магии лопнуло терпение, и она перенесла Азкабан вне пределов досягаемости смертных. Предварительно убрав оттуда всех сидельцев и охрану. Что же касается бывших Пожирателей, то они, безусловно волей Магии, оказались в Лестрейндж-мэноре, где и находились всё это время, поправляя здоровье и излечивая нервную систему.

Что же касается Избранного, то он не пожелал возвращаться, ибо его предали все, кому он доверял, и эта душевная рана никак не могла зарасти. И Магия забрала его куда-то в неизвестное место, перед этим дав понять, что Гарри Поттер вернётся только тогда, когда сможет простить общество Магической Британии, которое бросило его, как бездомного котёнка, и измывалось, как хотело, придумывая всякие домыслы, когда он наконец-то поступил в Хогвартс.

Что же касается Пророчества, то разве оно не исполнилось, когда Гарри исполнился год? Ведь именно тогда он победил Тёмного Лорда, и кто сказал, что он должен делать это на постоянной основе? Дамблдор? А кто такой Дамблдор, чтобы спорить с волей самой Магии?

В общем, когда бывшие сидельцы оказались в безопасности и более-менее подлечились, то вспомнили о своих коллегах. И проявили чудеса изворотливости, чтобы с ними связаться. Узнав же о текущем положении дел, они решили отправить Тёмного Лорда туда, где ему уже давно ставили прогулы, благо на них не действовала разрушительная сила Меток, ибо Меток у них больше не было. Исчезли. Воля Магии, которая почувствовала искреннее раскаяние. Опять-таки, кто будет с этим спорить?

В итоге обе части клуба по интересам стали довольно активно общаться через Лорда Малфоя, который искренне желал того же, что и все, и проявлял просто чудеса скрытности от своего неласкового Господина. В итоге был разработан план нейтрализации. Нейтрализовать Лорда должны были бывшие азкабанские сидельцы без Меток, ибо те, кто находился в Малфой-мэноре, ничего Лорду противопоставить не могли.

К несчастью, план чуть не сорвался, когда Тёмный Лорд послал Люциуса Малфоя в Отдел Тайн за Пророчеством и тот был арестован. Хорошо, что все детали были обговорены до этого, осталось только назначить время. Согласовать это удалось благодаря неоценимой помощи Сириуса Блэка, с которым в своё время сумел связаться тот же Лорд Малфой. Он и уговорил родственника поучаствовать в заговоре. Впрочем, Сириуса и уговаривать долго не пришлось, когда он узнал, что в Малфой-мэноре находится предатель Поттеров Питер Петтигрю.

Вот так и произошло упокоение Тёмного Лорда. Заговорщики проникли в мэнор под покровом тёмной ночи, в этом им помог Драко Малфой. Но Лорд почувствовал неладное и устроил нешуточную драку, в результате которой потерпел полное, можно сказать, окончательно смертельное, поражение.

Для большего правдоподобия спальню Лорда разгромили напрочь, чтобы было понятно, что битва шла не на жизнь, а на смерть, потом Рудольфус Лестрейндж ещё покидался заклятиями из палочки Лорда и даже сумел нанести соратникам несколько неопасных для жизни, но неприятно выглядящих ранений. После этого палочка Лорда была сломана. Присутствие Нагайны объяснялось просто — она бросилась на защиту своего Господина, и, когда в него попало смертельное заклятие, обвила его своими кольцами и тут же издохла. Видимо, так сработала связь фамильяра.

В общем, всё получилось довольно складно, но больше всего Ясену понравилось, что его присутствия при этих эпохальных событиях не предполагалось вообще. Получалось, что все потуги Дамблдора по выращиванию Героя и Избранного — полная чушь, а сам Светлейший — выживший из ума старый маразматик, испоганивший невинному ребёнку всё детство. И вообще — версия была стройной и правдоподобной хотя бы потому, что во всём, кроме финала, не слишком отличалась от правды, лишь чуть-чуть смещая акценты. А это было важно — никто не сомневался, что допрашивать с Веритасерумом их будут не раз, и не два.

— А что, под Веритасерумом можно говорить неправду? — спросил Ясен. Хотя… если, скажем, маггловских агентов учат обходить действие сыворотки правды, то почему бы и у магов не быть подобной методике?

Как выяснилось, что-то подобное действительно было, и как раз бывшие Пожиратели этим умением неплохо владели. Методику эту разработали в Отделе Тайн, и Руквуд, вступив в организацию, поделился ею с коллегами. Не всем, правда, удалось ей обучиться, но тут уж помог Долохов, который знал и о другой маггловской методике. Суть её состояла в том, что допрашиваемый цеплялся за любые ассоциации и начинал выбалтывать массу подробностей. Абсолютно лишних и ненужных.

Например, при таком раскладе фраза: «Я поднялся по ступенькам и отворил дверь», могла звучать так: «Я сделал несколько шагов. Моё сердце колотилось, грозя выпрыгнуть из груди, голова болела, перед глазами плыли тёмные круги. Знаете, господа, все в моём Роду страдают излишней чувствительностью к погодным изменениям, вот помню, моя двоюродная бабушка с материнской стороны…»

То есть до самого открытия двери допрашиваемый добирался только минут через пять этих подробностей. Перебивать и переспрашивать было бесполезно. Срабатывала новая ассоциация, и допрашивающие могли узнать очень многое — вплоть до цвета трусов подозреваемого и шрама на копчике… но до нужного докопаться было практически невозможно. А Веритасерум — штука условно ядовитая, больше одной дозы вливать не рекомендуется, иначе можно на выходе и хладный труп получить. Не то чтобы энтузиастов своего дела, вроде Грюма, это сильно волновало, но одно дело, когда этот самый будущий хладный труп был пойман на горячем, а перед смертью раскаялся и подписал признание, а другое — когда никакого признания не было, да и с горячим как-то не срослось… Именно так избежал Азкабана скользкий друг Люциус — заявил, что был под Империусом, согласился принять Веритасерум и ответил на вопросы настолько расплывчато, что сделать из них однозначные выводы было невозможно. Ну, и галлеоны Лорда Малфоя своё дело сделали, само собой…

Естественно, авроры пытались такому положению дел противостоять, требуя отвечать на чётко сформулированные вопросы только «да» или «нет», но Веритасерум — это не Империус, и даже такое простое требование вызывало весьма сложные ассоциации… Например, тот же самый Снейп, неплохо знавший маггловскую классику на требование: «Да или нет, вы поняли? Отвечайте на вопрос!» начал шпарить без запинки монолог Гамлета, начинавшийся, как известно, со слов: «Быть или не быть? Вот в чём вопрос…» Память у зельевара была тренированная, покончив с одним монологом, он перешёл к следующему, и заткнуть его удалось только когда закончилось действие Веритасерума. Собственно говоря, если бы не Метка, то Снейп отвертелся бы… Но, увы, всё получилось так, как получилось, и старый бородатый паук на долгие годы заполучил кабального слугу.

Во всяком случае, после того как версия была согласована, а Руквуд пообещал вновь тряхнуть старыми связями, чтобы донести её до томящегося в застенках аврората Лорда Малфоя, который, к своему удивлению, мог оказаться бесстрашным сопротивленцем и чуть ли не спасителем Отечества, было решено вызвать аврорат, а Ясену необходимо было вернуться в Лестрейндж-мэнор.

Кстати, сначала Руквуд был удивлён нежеланием Ясена показывать своё участие в окончательном упокоении Волдеморта, но тот пояснил:

— Это грёбаное Пророчество чокнутой алкоголички погубило моих родителей, а мне сломало жизнь. Это из-за него я оказался у магглов и жил там не лучше прислуги. И всё это потому, что один бородатый мудак решил стравить им же созданного Тёмного Лорда с им же созданным Избранным. Так вот: пусть вся Британия знает, что он облажался. Что достаточно было просто высунуть головы из задниц и начать действовать, чтобы победить. Надеюсь, после этого хотя бы некоторые его сторонники перестанут заглядывать Светлейшему в рот.

— Гарри… — тихо сказал Сириус. — Но ведь по большому счёту его победил именно ты…

— Не победил, — ответил Ясен. — Отпустил. Это большая разница. Того Лорда, за которым последовали его верные сторонники, уже не было. А мальчик Том… Мальчик Том умер, когда сотворил свой первый крестраж. И вот его мне безумно жаль. И Нагайну тоже жаль… Надеюсь, что её похоронят вместе с её хозяином. Она заслужила…

— Боюсь, что похоронами придётся заниматься нам, — вздохнул Макнейр. — Близких у Лорда не осталось.

— Если тело не заберут на исследование в Отдел Тайн, — вздохнул Руквуд. — А могут. Чтобы точно установить, что это именно Тёмный Лорд.

— Установят, а потом? — сказал Ясен. — Сомневаюсь, что этот костяк будет храниться в Отделе Тайн… И это как-то… неправильно…

— Ты прав, Гарри, — согласился Рабастан. — Мы позаботимся об останках Лорда и Нагайны, как только представится возможность. А теперь тебе пора. Скоро прибудут авроры. Твой портключ…

— При мне, — кивнул Ясен. — Надеюсь, что всё получится. Очень надеюсь.

— Скримджер не идиот и не питает ненависти к аристократам, — серьёзно сказал Рудольфус. — Всё будет хорошо. А Фаджу сейчас нужно показать себя в выгодном свете и потоптаться на ошибках Дамблдора. Так что он проглотит нашу версию и не поперхнётся. Всё. Отправляйся.

Ясен привычно сжал в ладони цепочку портключа и мгновенно перенёсся в Лестрейндж-мэнор, где его с нетерпением ждала встревоженная Белла. Правда, надо было отдать должное Селии Диггори, она отвлекала леди Лестрейндж, как могла, в итоге та (видимо, от нервов) самолично сумела связать крошечную кофточку из пушистой жёлтой шерсти, и даже в вывязывании Охранных рун ни разу не ошиблась. Кофточка выглядела умилительно, и у Ясена в голове немедленно всплыл образ внучки Нелли в похожем костюмчике. Необыкновенно серьёзная и важная малышка, гордо восседавшая в прогулочной коляске, походила на цыплёнка в гнезде. Ну, теперь всё точно будет хорошо, и дочка Беллы появится на свет в любви и заботе, а главное — у неё будут живы и папа, и мама. И никаких Дельфини Риддл, что не могло не радовать.

Правда, когда Белла узрела вернувшегося Гарри, с неё моментом стекло всё спокойствие и благодушие, и она не отстала от него, пока не получила подробный рассказ о произошедшем в Малфой-мэноре.

— Значит, Лорд ушёл… — вздохнула она. — Это правильно… Ты молодец, Гарри, ты всё сделал, как надо. Но теперь… теперь я беспокоюсь за остальных.

— Не стоит, — утешил её Ясен. — Думаю, что уже в утреннем выпуске «Пророка» мы прочитаем самые благоприятные известия.

— Я буду ждать до утра! — воскликнула Белла.

— Да ни в коем случае, — возразил Ясен. — Нельзя. Ради малышки нужно спать хорошо и ложиться вовремя. Ведь вам уже хочется спать, правда?

И чуть-чуть отпустил Дар. Белле и впрямь следовало отдохнуть.

Женщина зевнула, прикрыв рот рукой, и извинилась:

— Прости, Гарри, ты совершенно прав. Похоже, я слишком перенервничала. Я, пожалуй, действительно пойду к себе…

— Я провожу, — кивнула Селия, явно решившая взять на себя роль компаньонки для беременной. Впрочем, если она уже решила ответить на ухаживания Рабастана, то такое предложение выглядело вполне естественным. С будущей родственницей стоит наладить хорошие отношения…

Ясен тоже отправился к себе, но вот ему заснуть не удалось. Всё-таки сознание умного взрослого оказалось в теле подростка со всеми вытекающими отсюда последствиями. То есть спокойствие ему до сих пор удавалось сохранять только усилием воли. А на самом деле упокоение Волдеморта произвело на него глубокое впечатление. И, увы, заставить себя уснуть Ясен не смог. Тогда-то он и вспомнил про вторую гоблинскую папочку. Первую он уже бегло просмотрел, прежде чем отдать Локхарту — она касалась истории Семьи Дамблдор, детства Альбуса, дружбы с Геллертом и гибели Арианы. А вот вторая уже описывала годы более близкие…

Ясен раскрыл папку и стал внимательно читать. Ох уж эти гоблины, скрыть от них что-либо очень сложно… Итак, что же делал Дамблдор во время Второй Мировой? А ничего особо… Поначалу мирно сидел в Хогвартсе и старательно культивировал у мальчика Тома страх смерти. А как иначе назвать то, что в первое же военное лето всех магглорожденных и Тома вместе с ними преспокойно отправили по домам, хотя тот же самый Том чуть ли не умолял оставить его в школе. Ну да, умный парень наверняка получал какие-то известия из маггловского мира и сложил два и два. Диппет колебался, но с подачи Дамблдора традиций нарушать не стал. Итогом этого стала глубокая психологическая травма Тома. Приют Вула уже отбыл в сельскую местность без него, парню пришлось выживать всё лето, к тому же Том попал под бомбёжку, оказался под развалинами дома и пять часов дожидался помощи. Его спасли добровольцы, разбиравшие руины, и остаток того лета он провёл в госпитале. Хуже всего было то, что в этих развалинах он оказался единственным выжившим, проведя эти пять часов чуть ли не нос к носу с женщиной, которой снесло полголовы куском каменной кладки.

Ясен поёжился. Неизвестно, как гоблины добыли эти воспоминания, но к ним прилагались показания очевидцев-магглов. И пусть они не имели сил в Магическом мире, впечатление производили убийственное.

Том довольно быстро оправился физически, маги вообще весьма выносливы, но до конца лета остался при госпитале — идти ему было просто некуда. Персонал поручал ему разные несложные работы, он стал чем-то вроде санитара, и, не сомневался Ясен, насмотрелся на всякое. Госпиталь во время войны — это отнюдь не институт благородных девиц, там люди умирают ежедневно, и порой очень жутко и кроваво. Как это всё подействовало на и без того расшатанную психику юноши, Ясен и представлять не стал. Глубинный, жуткий страх смерти стал с той поры вечным спутником Тома Риддла…

Кстати, дотошные гоблины приложили к этому документу ещё два списка. Первый — список магглорожденных, отправленных на каникулы. Второй — список тех, кто вернулся в Хогвартс в следующем году. Из семнадцати фамилий предыдущего списка в нём значилось всего десять…

Ясен злобно фыркнул. Проклятый бородатый козёл не только Тома подставил. И, что бы ни пел он о своей любви к магглорожденным, они были для него не более чем расходным материалом.

А Дамблдор… А что Дамблдор? Он обратился к Геллерту только под конец войны, когда уже стало ясно, что «тысячелетнему рейху» настали полные и окончательные кранты. Маггловские союзные войска радостно давили гитлеровцев, маги добивали сторонников Гриндевальда… Ох, как жаждали до него добраться русские — то, что творилось по его приказу, они простить не могли. И ведь почти добрались…

Но тут появился скромный герой, весь в белом… и победил Гриндевальда в поединке, потребовав для него суда. Фактически Дамблдор спас своего бывшего любовника, на которого уже точили клыки все русские некроманты, обдумывая, как бы использовать этого поганца в ритуале на благо родного Отечества.

В общем, потом был суд и Нурменгард, но русских это ничуть не смягчило, и если в Британии Альбуса на руках готовы были носить, то вся остальная Европа относилась к Победителю Гриндевальда гораздо прохладнее, а уж в России его имя произносилось исключительно в сочетании с матерными словами. С очень большим количеством матерных слов.

Тем временем Альбус стал самым популярным человеком в Магической Британии, и без труда смог бы стать Министром Магии. Но он этого не сделал, оставшись директором Хогвартса после отставки Армандо Диппета и удостоившись чести представлять Британию в МКМ. МКМ была не слишком в восторге от этого, но данная организация всегда была скорее представительской, чем реально что-то решавшей, так что, вероятно, континенталы решили, что пусть эти заносчивые лайми тешатся своим надуманным героем.

Следующие записи в папочке посвящались Дарам Смерти — и тому, что Дамблдор сделался в конце концов просто одержим ими. Видимо, эти артефакты плохо влияли на своих владельцев — Гриндевальд начал чудить с размахом именно после того, как к нему в руки попала Бузинная палочка, а когда она перешла к Дамблдору, тот… тот тоже стал меняться…

Во-первых, изменились его вкусы в одежде. Именно тогда стали появляться эти вырвиглазные мантии, расшитые звёздами колпаки и колокольчики в бороде. Во-вторых, Дамблдор стал выглядеть старше, отрастил седую бороду и теперь смотрелся древнее трёхсотлетнего Диппета. Это подтверждали три колдографии — Дамблдор времён Нью-Йоркской эпопеи с Криденсом (1926 год), времён поступления Тома в Хогвартс (1938 год) и он же во времена противостояния с Волдемортом (начало семидесятых). Разница просто глаза резала. То есть между первой и второй колдографиями разницы не было, а вот между второй и третьей… Да, сорок лет — большой срок, но не для мага. Ясен уже уловил эту особенность — мужчины-маги словно консервировались в возрасте сорока-сорока пяти, и могли оставаться такими в течение сотни лет. Что же касается ведьм, то потанцевав на приёме с юной красоткой, вы вполне могли прийти в шоковое состояние от её возраста…

А Дамблдор родился в 1881 году. То есть, когда Гарри приехал в Хогвартс, ему было всего-то сто десять лет. По меркам магов — не срок. Что с ним случилось?

Ясен стал читать дальше и нахмурился. Похоже, дело действительно было в Бузинной палочке. Она единственная из трёх Даров Смерти могла переходить в чужие руки, в то время как Камень и Мантия изначально были Родовыми артефактами. То есть Джеймс Поттер без особого вреда для себя использовал для шалостей легендарную мантию, и никаких проблем не ощущал, Том Риддл спокойно носил Родовой перстень до тех пор, пока не испоганил его крестражем, а вот Акела… то есть Альбус промахнулся по крупному. Третий Дар Смерти постоянно стремился к двум первым, отчего его владелец зарабатывал стойкую одержимость Дарами, постепенно сходя с ума. Именно к этому стремился Гриндевальд. И к этому же стал стремиться Дамблдор.

Удержаться от этого он не смог и в каноне — сложно поверить, что опытный маг ни с того ни с сего напялит на палец проклятую вещь. А ведь канонный Дамблдор кольцо надел… А здесь, похоже, ещё не успел. Может, помочь дедушке? Пусть порадуется перед смертью?

Ясен продолжал листать документы. Всё правильно, показательно шельмуя Волдеморта и его сторонников, Дамблдор убивал аж трёх зайцев одной пулей. Подрывал влияние аристократов, зарабатывал очки у магглорожденных и… и приближался к обладанию всеми тремя Дарами Смерти. Два ему заполучить удалось. Незадолго до смерти Джеймс за каким-то… интересом отдал мантию-невидимку. Ясен не мог понять этого поступка. Мантия могла бы спасти жизнь Лили и Гарри, а то, что олень Поттер любил жену и сына, не отрицали даже его злейшие враги. Так почему Джеймс её отдал? Шантаж? Ментальное воздействие? Пока непонятно… Непонятно вообще ничего из того, что произошло в Годриковой Лощине. И с этим ещё стоит разобраться…

Но Родовой артефакт не работал у постороннего как должно. Это тоже понятно, требовалась подпитка Родовой магией, а носителем магии Поттеров оставался только Гарри. Именно поэтому Дамблдор вернул пацану мантию с припиской: «Используй её с умом». Угу, словно подталкивал — пользуйся почаще. Так мантия подпитывалась нужной магией. Всё равно Дамблдор забрал бы её… после героической смерти Гарри. Сам умирать он явно не планировал, так фишка легла.

Кстати, а где сейчас мантия? Если осталась в Хогвартсе — наверняка козёл бородатый прибрал её к шаловливым ручкам… А если у Дурслей… вроде как у Гарри в комнате было что-то вроде тайника… то есть смысл навестить дом на Тисовой. Именно что дом — Петуния и Дадли получили новые документы и переехали, сейчас дом вроде как стоит пустой. Тем лучше.

Но вернёмся же к нашему бара… то есть к Светлейшему. Если верить бумагам гоблинов — планы у него были грандиозные: он желал окончательно сломить хребет аристократам, отменить Статут Секретности и слиться с миром магглов в экстазе. Сам же для себя старик планировал скромную роль серого кардинала… Неудивительно, что Дамблдор не желал уходить с поста директора — так легче воспитать целые поколения магов, которые будут в рот заглядывать и любой чепухе верить, ибо слова Светлейшего — истина в последней инстанции.

Одновременно с этим Дамблдор потихоньку выкашивал и потомственных магов — не из высшей аристократии, но достаточно старых кровей. Ага, вот и очередная справочка… Оказывается, решением Министерства Светлейший был опекуном не только Гарри Поттера, но и других сирот-магов. Что характерно, довольно состоятельных. И, что характерно, во время учёбы в Хогвартсе со счетов этих юных магов снимались довольно-таки серьёзные суммы, явно превышающие потребности обычных студентов. Так что школу они заканчивали практически нищими. Ага, вот списочек… Двадцать две фамилии, напротив девятнадцати — крестики. Что такое?

Ясен вчитался и помрачнел. Девятнадцать сирот, в разное время окончивших Хогвартс, либо уже умерли, либо исчезли при невыясненных обстоятельствах. Из оставшихся троих двое покинули Магическую Британию — одна вышла замуж сразу по окончании Хогвартса и уехала в Мексику, второго чуть ли не с церемонии вручения дипломов забрали испанские родственники. Было такое чувство, что они не просто уезжали, а бежали подальше… Третий… Третий работал в лавке Горбина в Лютном переулке. Иезекия Паунд, двадцати одного года… Стоит с ним побеседовать, может, кое-что и прояснится…

Ясен вздохнул и отложил папку. Очень сильно захотелось в душ.

И тут в окно постучался сердитый филин с зажатым в клюве экземпляром «Ежедневного Пророка».

Примечания:

Дамблдор в "Фантастических тварях":

https://fotografias.antena3.com/clipping/cmsimages01/2018/11/22/FE071E18-FC8D-47BA-B73A-45841C14B686/69.jpg

https://fb.ru/media/i/2/0/5/3/4/9/1/i/2053491.jpg

Дамблдор приглашает Тома Риддла в Хогвартс:

https://www.factinate.com/wp-content/uploads/2018/08/2.png

Дамблдор оставляет Гарри у Дурслей:

http://cdn.playbuzz.com/cdn/df5aedc4-e703-4617-bbd7-1271cf9faebd/b4e3e3be-d471-4519-a4d4-0333dda17e31.jpg

Понятно, что актёры разные, но как-то быстро Светлейший постарел...

Следующая глава в пятницу.

Здоровья вам, мои дорогие!

Ясен впустил хмурого и бровастого, как незабвенной памяти Леонид Ильич, филина, который облил его вселенским презрением во взгляде и сердито щёлкнул клювом, выронив газету прямо в руку Ясена.

Ясен вызвал домовика и велел накормить мрачного почтальона, который при виде мелко нарезанных кусочков вырезки смягчился настолько, что перестал демонстрировать здоровенные когти и спокойно занялся едой.

Ясен развернул газету и с облегчением увидел большой броский заголовок: «Темного Лорда больше нет! Читайте эксклюзивные статьи Риты Скитер и Кристофера Аддерли!»

С фотографии под заголовком улыбались Рудольфус, Рабастан и Сириус. Далее шли колдографии скелета в мантии, обвитого огромной змеёй, разгромленной спальни Волдеморта в Малфой-мэноре, связанных егерей, Руквуда, накладывающего повязку Долохову, Скримджера в полной аврорской выкладке, левитирующего клетку с огромной жирной крысой, растерянного Фаджа… Похоже, репортёры «Пророка», которым наконец-то попалось что-то по-настоящему горяченькое, оторвались по полной программе.

Ясен бегло пробежал глазами передовицу. Легенду, придуманную совместно, репортёры проглотили и не поморщились, всё было расписано в мельчайших подробностях с присовокуплением красочных деталей, на которые всегда была щедра Рита Скитер. Но в целом эти детали картины не портили, делая её более яркой и выпуклой. Ясен хмыкнул. После такого всех бывших Пожирателей на руках носить будут и ни одна тварь их не посмеет ни в чём обвинить. Молодец, Рита, засчитано…

Статьи не столь известного, как Рита, молодого репортёра Кристофера Аддерли занимали третью и четвёртую полосы и были куда более серьёзными и продуманными. В них он задавал не слишком приятные вопросы типа: куда смотрело магическое правосудие, осуждая Сириуса Блэка, ведь сейчас, после обнаружения Петтигрю, стало ясно, что он невиновен? Почему в том же стиле прошёл суд над другим безвинно осуждённым — Гарри Поттером, который, как выяснилось, говорил чистую правду о возрождении Тёмного Лорда, но кто его слушал? Вместо этого подростка отправили в Азкабан, страшное место, где и взрослые закалённые люди сходят с ума, и никто толком не попытался заступиться за него, кроме его декана, Минервы Макгонагалл… Неудивительно, что сама Магия была возмущена этим злодеянием и стёрла Азкабан с лица земли!

Ясен хмыкнул. Пусть этот парень писал не так умело и хлёстко, как Скитер, но опыт — дело наживное. К тому же он задавал правильные вопросы, что не могло не радовать.

Но Аддерли одним упоминанием о пропавшем Герое не ограничился, он поставил следующий вопрос: не были ли внезапно участившиеся обращения некоторых представителей Визенгамота и чиновников Министерства в больницу Святого Мунго вызваны откатами за их действия по отношению к Гарри Поттеру?

«Это вполне возможно, — писал Аддерли, — поскольку этот несчастный, всеми брошенный ребёнок был последним представителем Рода Поттер, некогда могущественных потомков Певереллов. А как с ним обошлась Магическая Британия? Сначала он попросту был выброшен в маггловский мир, как никому не нужный щенок, а потом, когда ребёнок, едва узнавший о магии, не получивший соответствующего наследнику Рода воспитания, поступил в Хогвартс, о нём распускались самые дикие слухи и сплетни. К сожалению, газета, репортёром которой я имею честь являться, тоже приложила к этому руку, создавая образ неадекватного и избалованного юного мага, помешанного на славе. Но Гарри Поттер не был таким. Это был несчастный, заброшенный ребёнок-сирота, более всего нуждавшийся в помощи, ласке и участии. И в чём выразилась помощь Магической Британии тому, кто спас её от Волдеморта в первый раз? В равнодушии? В травле? В смертельных испытаниях Турнира Трёх волшебников, в котором, как теперь выясняется, Гарри Поттер совершенно не хотел участвовать? От Избранного ждали великих свершений, не понимая, что это прежде всего ребёнок, нуждающийся, как и все дети, в защите и любви… И что он получил вместо этой защиты? Азкабан? Неудивительно, что Магия прислушалась к мольбе ребёнка и не возвратила его, как прочих узников… Мы все виноваты в том, что случилось с Гарри Поттером, и неизвестно ещё, что потребует Магия за проявленную к нему жесточайшую несправедливость. Готовьтесь, господа…»

Ясен отложил газету и снова подумал, что репортёр далеко пойдёт. Так изящно облить дерьмом всё британское волшебное сообщество не сумела бы и Рита Скитер. Ага, а теперь надо продумывать возвращение Избранного. Не сразу, конечно не сразу… Ясен решил окончательно легализоваться только после того, как свалят Дамблдора. Жаль только, что эту падлу бородатую так просто к суду не привлечёшь — кавалер Ордена Мерлина Первой степени, чтобы отозвать такую награду, нужно работать долго и плодотворно.

Однако «Пророк» всё ещё не был прочитан до конца, и Ясен быстро проглядел остальные статьи. Интервью со Скримджером… Растерянный Фадж, обещавший пересмотр дела Блэка и оправдание бывших азкабанских сидельцев в кратчайшие сроки… Ну, и Малфоя Фадж обещал выпустить заодно. Что же касалось действующих Пожирателей, то их, собственно, никто ни в чём и не обвинял. В самом деле — а за что? За прошлые грешки их уже судили и оправдали, за нынешние предъявить было нечего — ведь они честно признались, что были фактически рабами Волдеморта, не имея сил противостоять Метке. В общем, кажется, всё складывалось ко всеобщему удовлетворению.

Единственное, что настораживало Ясена — упорное бездействие Дамблдора. Это могло означать только одно — на подходе очередная пакость.

Интерлюдия. Альбус Дамблдор.

Дамблдор сидел в своём кабинете в Хогвартсе и невидящим взглядом смотрел на огонь в камине. Рядом с креслом валялся скомканный «Ежедневный Пророк» со статьёй, которую уже прочитал Ясен.

Светлейший с трудом сдерживал себя от приступа гнева и ярости. Волдеморт развоплощён! И кто это сделал! Кучка беглых Пожирателей и разыскиваемый преступник Сириус Блэк! Более того, сами действующие сторонники Тёмного Лорда помогали им! Немыслимо! Как он мог упустить такое?

Дамблдор жестом призвал к себе початую бутылку коньяка, выпил, закусил тонко нарезанной долькой лимона, посыпанной сахарной пудрой и тонко молотым кофе. Очень хороша под коньяк эта русская закуска со странным названием «Николашка»… И в голове как-то прояснилось…

Итак, где же он так жестоко просчитался, что оказался проигравшим? Когда оставил Гарри Поттера на пороге дома Дурслей? Но тогда просто не было другой альтернативы… Сириуса, который души не чаял в крестнике и непременно избаловал бы его до безобразия, вырастив настоящим Мародёром, оказалось легко убрать из жизни Гарри. Анимагическая форма часто является отражением внутренней сущности мага, пёс Сириус потерял того, кому был верен до последнего вздоха — Джеймса, и это позволило Блэковскому безумию завладеть им. Именно это безумие заставило его рвануть очертя голову за Петтигрю, вместо того, чтобы подхватить крестника и аппарировать в дом на Гриммо. Ладно, будем честны, безумию пришлось чуть-чуть помочь, но ведь чуть-чуть не считается…

А потом… Кому прикажете отдавать мальчишку? Малфоям? Мало того, что это семейка Пожирателей, хоть и довольно близкая родня щенку, так ещё и подумать стоит… Судя по тому, каким Люциус вырастил Драко, Гарри стал бы чистокровным снобом похлеще этой семейки… Августе Лонгботтом? У неё и так на руках были два полутрупа и маленький внук… Андромеде Тонкс? Самая мягкая из сестёр Блэк привязалась бы к мальчишке всерьёз, приняла бы как родного, и нужного эффекта не вышло бы. Снейп? Неплохой вариант, Снейп ненавидел сопляка, из-за которого погибла его Лили, всей душой, но кто же отдаст на воспитание маленького ребёнка одинокому мужчине и бывшему Пожирателю Смерти? К тому же Снейп нужен был Дамблдору не в качестве няньки для Гарри. Макгонагалл предлагала скрыть его в своём шотландском Клане, обещая, что её многочисленные кузены и их жёны позаботятся о сироте как должно и вырастят настоящего бойца — сильного и здорового. Дамблдору еле удалось тогда её заткнуть — старая кошка разошлась не на шутку. Пришлось даже немного подкорректировать ей память — всё-таки Минерва доверяла своему бывшему учителю…

А Петунья была идеальным вариантом. Ограниченная, ненавидящая магию, помнящая об успехах младшей сестры, считающая себя недолюбленной… И мужа удалось подобрать ей под стать — Вернона Дурсля даже не пришлось особо уговаривать. Дамблдор тогда ещё не знал, какой выгодой обернётся этот брак Петуньи, но сестру Лили не хотел упускать из виду. И как удачно вышло…

Гарри появился в Хогвартсе чуть ли не в лохмотьях — тощий, жалкий, слишком худой и маленький для своего возраста. Как тогда взвились Минерва и Спраут — две эти бестолковые клуши! А ведь он надеялся, что на Гриффиндоре мальчик сможет получить правильные установки… Пришлось затыкать Спраут и снова лезть в голову к Минерве, да ещё и работой загрузить по самую маковку, чтобы лишний раз не рвалась проверять собственный факультет, скинув всё на старост…

Столько усилий — и всё зря… Мальчишка подрос, стал показывать зубки, интересоваться не тем, чем следовало… Чуть было не сорвался с крючка — вот и пришлось его припугнуть по окончании Турнира… Вот… вот где он ошибся. Не следовало идти на поводу у Амоса Диггори — пусть бы себе вопил. Мальчишку следовало выслушать, покивать головой сочувственно… и отправить на Тисовую, строго настрого запретив друзьям ему писать. Пусть бы помучился в одиночестве, повспоминал бы жуткую картину воскрешения Волдеморта, пострадал бы из-за смерти Седрика… Мерлин, да мальчишка сам бы себя растравил хуже некуда без всякого Азкабана! А уж если поработать немного с его родственниками, они бы точно устроили щенку Поттера Ад на земле…

Вот как следовало поступить! А он решил надавить грубой силой… и потерпел поражение. Старый идиот! Так забыться!

Дамблдор налил ещё коньяка и задумался… Как же он так сглупил? Вон, и международная общественность всё никак не успокоится, а всё Делакур, чью девчонку Герою приспичило спасать из озера. Как-то слишком буквально этот лягушатник понимает Долг Жизни — кому теперь нужен этот обветшавший фанатизм? Надо идти в ногу со временем, а не цепляться за старое…

Дамблдор отпил глоток божественного напитка и вздохнул. Вот как можно работать в таких условиях? Эти тупые, как ослы, упрямые русские до сих пор не могут ему простить дуэль с Гриндевальдом… но Мерлин с ними, он и так не слишком любил бывать в этой дикой стране, но они же всю Европу против него настраивают. Проклятые медведи, мало найдётся желающих с ними ссориться…

А в итоге? Что в итоге? Один Избранный пропал бесследно, второй недосягаем, Волдеморта упокоила кучка Пожирателей и спевшийся с ними Сириус Блэк, жутко обозлённый тем, как поступили с его крестником. Они все героями вышли, даже «скользкому другу» Люциусу Фадж готов Орден Мерлина повесить… правда, третьей степени, но сам факт! Давишь-давишь этих аристократов, а они вновь умудряются выползти в самый неподходящий момент, да ещё и нужного коня оседлать. А уж Северус… Столько сил было вложено в этого поганца, столько клятв Дамблдор заставил его дать — и всё впустую.

Дамблдор скривился, как от кислого, но потом допил коньяк одним глотком и немного расслабился. Эти идиоты думают, что свалили его. Что теперь глупый старик с колокольчиками в бороде совершенно безопасен… Зря. Очень зря. Ведь он продолжает оставаться директором Хогвартса и так просто его снять не удастся. Пробовали уже. Сам же Фадж и позвал его назад после этой глупой Малфоевской эскапады. Всё-таки хорошо, что старый Диппет в своё время посвятил его в тайну связи директора с замком… Правда, не все клятвы и обряды Дамблдор выполнил, но и так получилось неплохо. К тому же Хогвартс оказался практически неиссякаемым магическим Источником: магия юных волшебников постоянно пополняла его — бурлящая, вкусная, чистая…

Правда, сейчас связь с замком начала сбоить — видимо, возраст сказывается. Диппет-то ушёл именно из-за этого… Но ничего, ещё пара-тройка лет… Ему хватит. Пусть всё успокоится, уляжется…

Дамблдор усмехнулся. Он умеет ждать. И у него ещё есть неожиданные сюрпризы. Как жаль, что мантия-невидимка, которую передал ему Шестой Уизли, оказалась совсем не легендарным поттеровским артефактом. Похоже, мальчишка что-то почуял и прикупил дешёвую копию, а свою где-то спрятал. Но ничего, теперь у него в руках два Дара Смерти из трёх. И если он правильно вычислил, где искать третий… Как же хочется использовать Камень, но нельзя, нельзя, пока все три Дара не окажутся в его руках. А они окажутся. Не могут не оказаться. Самозваные победители Тёмного Лорда снова почувствуют на своей шкуре, что значит переходить дорогу Величайшему Светлому волшебнику.

* * *

После статьи в «Пророке» события завертелись с бешеной скоростью. Скримджер, прекрасно понимавший, что ссориться с аристократами ему не с руки, вполне себе «поверил» в согласованную легенду. Амелия Боунс, не питавшая горячей любви к Пожирателям, точнее, уже к бывшим Пожирателям, оценила конечный результат и немного смягчилась по отношению как к оказавшимся на воле узникам Азкабана, так и к тем, кто находился поблизости от Лорда в Малфой-мэноре. Железная Августа Лонгботтом согласилась закопать топор войны после того, как узнала, КАКИЕ действия Фрэнка привели к безумию Беллатрисы. А они, увы, были.

Понятное дело, что Лестрейнджи и Белла подкрепили свои извинения хорошими отступными, к тому же они, с разрешения Ясена, пообещали Леди Августе исцеление сына и невестки. Августа осторожничала, говорила, что объявление об отсутствии претензий сделает только после исцеления, но тут Ясен её понимал. С чего ей верить вчерашним врагам? Во всяком случае, он не сомневался, что сможет помочь Фрэнку и Алисе, а значит, у престарелой леди не будет повода для вражды. Да и Невилл обретёт родителей, что немаловажно.

Итак, Визенгамот отменил прежние приговоры Пожирателям Смерти, Лорд Малфой, о героизме которого накатала статью Рита Скитер, получил из рук Фаджа Орден Мерлина третьей степени, и такими же орденами, но более высоких степеней, были награждены вчерашний беглый преступник Сириус Блэк, оба брата Лестрейндж, а также Долохов и Руквуд. Магическая Британия бурлила почти месяц, обсуждая нежданное упокоение Тёмного Лорда, но наконец, всё стало постепенно успокаиваться.

Единственный, кто продолжал периодически нервировать магов, был Кристофер Аддерли. Парень вцепился в тему пропавшего Избранного, словно терьер, и отпускать её не собирался. В конце концов, Ясен решил, что в благородном деле развенчивания светлого образа Дамблдора всякое лыко в строку, и написал репортёру письмо с предложением о встрече. Письмо было анонимным, Ясен назвался неким однокурсником Гарри Поттера и предложил серию рассказов о самоубийственных подвигах Героя во времена его учёбы в Хогвартсе.

Аддердли за это предложение ухватился руками и ногами, и вскоре в «Пророке» вышел цикл репортажей под общим названием «Гарри Поттер и приключения Философского камня». Народ ими зачитывался, словно книжками Локхарта, тираж «Пророка» увеличился на тридцать процентов, кроме того, начитавшиеся историй Аддерли дамы как-то резко вспомнили про своих кровинушек, обучающихся в Хогвартсе, и завалили Попечительский совет вопиллерами, требуя проверки школы на безопасность. Попечительский совет радостно воспользовался возможностью лишний раз устроить неприятности Дамблдору — с некоторых пор многие члены этого совета Светлейшего любили как-то очень по-особенному, а уж Люциус Малфой с розеткой Ордена Мерлина на лацкане безупречного пиджака прямо-таки лучился кротостью и всепрощением. Он не забыл ни отработки любимого сынульки в Запретном лесу, ни неудачного урока по УЗМС, после которого на руке Драко так и остался еле заметный белёсый шрам, не убиравшийся никакими чарами и зельями. Повреждения, нанесённые магическими существами — они такие… Естественно, Светлейший отбился, но нервов ему образованная Попечительским Советом комиссия потрепала изрядно. Так что получилась боевая ничья.

На время всё затихло, но тут Аддерли бахнул очередную серию статей, объединённых в цикл «Гарри Поттер и Чудовище Слизерина», и негодование вспыхнуло с новой силой. Абсолютное большинство родителей-магов понятия не имело о василиске, терроризировавшем школу, и окаменениях детей. Странно, но приехавшие на каникулы чада ни во что своих родителей не посвятили. А когда удивлённый Ясен спросил крёстного, почему мажата не поделились с родителями столь занимательной историей, то Сириус ответил:

— Видишь ли, Сохатик, есть какие-то чары… Уж не знаю, кто их наложил — Дамблдор, старик Диппет или кто-то ещё из директоров… А может, и сами Основатели… Так уж повелось, что не обо всём, что происходит в Хогвартсе, дети могут рассказать родителям. А в случае серьёзных нарушений родителей оповещает директор. Взять хотя бы наши проказы… Лорд Карлус не знал и десятой доли того, что вытворяли Мародёры, а то быть бы Джеймсу поротым, и не раз… Да и мне заодно. Как бы ни баловали своего сына твои дедушка и бабушка, но знай они о некоторых наших проделках — не миновать бы Джеймсу строжайшего наказания. Месяц бы ел стоя и спал на животе, никакая магия не помогла бы… Знаешь, сейчас мне стыдно за собственную безбашенность. С чего мы так взъелись на Нюнчика? Ну, дружил он с Лили, и что? Перед Джеймсом у него всё равно шансов не было. А мы, как полные идиоты, ввязались в эту глупую свару.

— А директор вас покрывал… — вздохнул Ясен. — И поэтому стал для вас авторитетом. Да и надавить мог при случае — мол, знаю я о ваших делишках, но до поры до времени хода делу не даю. Он таким образом и Снейпа держал на коротком поводке, зуб даю.

— Ой, лучше не надо, — шутливо отмахнулся Сириус, и тут же стал серьёзным. — Это правда, то, что ты сказал. Мы верили Дамблдору, и эта вера нас погубила. Ты куда умнее нас, Сохатик… Лучше нас… И я рад этому.

— А ты наконец-то повзрослел, крёстный, — улыбнулся Ясен. — Надо же, и полутора десятков лет не прошло. Кстати, ты пойдёшь со мной в Холмы?

— Ты… ты серьёзно? — спросил Сириус. Ясен кивнул.

— Конечно, — легко и молодо рассмеялся Бродяга. — Я и не думал, что смогу увидеть истинную магию. А кого ты ещё возьмёшь с собой?

— А вот этого я пока не скажу, — насмешливо пропел Ясен. — Но обещаю, ты узнаешь об этом первым. Когда увидишь.

— Ох, Гарри, ты такой нууудный… — поддразнил Сириус.

— Не подначивай. Всё равно не скажу, — усмехнулся Ясен. — А пока — не хочешь ли посетить Литтл-Уингинг?

— Зачем? — удивился Сириус. — Твои родичи благополучно съехали, дом стоит пустой. Или у тебя там что-то осталось?

— Знаешь, Сири, после Азкабана у меня есть проблемы с памятью, — заметил Ясен, тщательно подбирая слова. Сириус кивнул понимающе.

— Небольшие, но есть, — продолжил Ясен. — Моя палочка… Её сломали…

— Да, — кивнул Сириус. — Палочки всех осуждённых ломают, и только после отбытия срока можно обзавестись новой… С Чарами Надзора, разумеется.

Ясен с удивлением покосился на браслет на предплечье Сириуса, бывший вместилищем для палочки.

— Я что — идиот? — хмыкнул Сириус. — В доме на Гриммо штук пятьдесят палочек с самыми разными характеристиками. Я просто подобрал себе подходящую. Пусть Гаррик на других Надзор вешает.

— Так вот, — продолжил Ясен, — палочку сломали, а вот мантия… Сейчас я не могу вспомнить, куда она делась. Но, может быть, я просто не взял её с собой перед четвёртым курсом?

— То есть, — понимающе кивнул Сириус, — ты думаешь, что она может быть в доме этих магглов?

— Я надеюсь на это, — ответил Ясен.

— Что ж, — согласился Сириус. — Надежда — серьёзное основание. Собирайся, пойдём искать твою собственность.