Order (джен)

Эмма

У меня настолько недовольный вид сейчас, что бабушка ужаснулась бы и точно ворчала что-то о моём несносном поведении. По Дэмерон не только отстранил нас от необычной тренировки, но ещё и приказал навестить самого тупого кретина на свете. Джек и Рей, очевидно, тоже не в духе, поэтому мы поднимаемся на медицинский этаж в полной тишине. На самом деле я уже несколько раз обдумывала то, как бы поскорее улизнуть в наши казармы. Никакого настроения навещать Боба нет, и думаю, что никогда не будет.

Я поднимаю взгляд на Джека, который упорно пялится в двери лифта. По каким-то причинам он выглядит несколько серьёзным. Я могу только догадываться, о чём именно думает этот красавчик. Я не успеваю подумать, и рот стремительно открывается, изрекая интересующий вопрос:

— Ты правда не причастен к этому? — голос отталкивается от стенок.

Я чувствую, как друзья медленно поворачиваются ко мне. В одном их взгляде вижу удивление, а в другом — абсолютное безразличие.

— Я обещал, что нас больше не тронут.

Кажется, я застываю, как статуя. И не только я. Мы с Рей глядим по-новому на нашего друга. Впервые я не могу осознать, точно ли вижу того самого человека перед собой или это кто-то другой занял его место. Наверное, я боюсь признаться самой себе, что это может быть правдой. Мне не хочется верить, что Джек способен на такое.

— Я сдержал своё слово.

Никогда не видела, чтобы человек так спокойно говорил о таких вещах. Боб хоть и противный, но он чуть не умер.

— Но ты мог убить его! — восклицает Рей. Удивительно, что она опережает меня, но я абсолютно с ней согласна. — Только представь, что бы произошло с тобой потом!

— Если бы я не предпринял этого, то Хаксли пришёл бы за вами, — в свою очередь хмуро отчеканивает Джек. — И поверь, он не ограничивался бы только словами, — на этом он поворачивается к нам, и я вижу неприкрытое презрение, но обращённое уже не к нам.

— Мы бы что-то придумали, — неуверенно говорю я, ощущая, как голос теряется в открывающихся с грохотом дверях лифта.

Мы приехали на этаж медиков, на котором, как обычно, очень шумно и много медперсонала. Моя компания проходит дальше, осведомляясь, где находится пациент. Доктора ведут нас за собой, а я слышу отчётливый шёпот друга:

— Я предпочитаю делать всё сам, — его взгляд направлен не на нас, а куда-то далеко. — Он унизил не только вас, но и меня.

Неужели его мотивы настолько глупы? Я хмурюсь, потому что совершенно не понимаю Джека.

— Более того, Хаксли обещал продолжать нападки. Самым действенным способом было напугать его.

— Я понимаю, что ты хотел, как лучше, — голос Рей раздаётся справа от моего уха. Она тоже очень обеспокоена. — Но пойми, что ты чуть не убил его. Он ведь не настолько плохой, чтобы заслуживать смерти?

Сестра говорит дельные вещи. Я оборачиваюсь на Джека, который останавливается на месте как вкопанный. Нам приходится тоже замедлиться, и только сейчас я замечаю, насколько сильно он бледный. Не понимаю, что происходит, поэтому смотрю на него с некоторым изумлением. На лице Джека вдруг возникает такая эмоция, что я просто не могу определить её название.

— Значит, будь он плохим, то тогда был бы достоин смерти? — в его голосе слышатся яростные нотки.

Я и Рей просто не можем понять, на что именно он злится. Впервые в жизни я вижу, как он сердится, и меня немного бросает в дрожь от этого.

— Вот только жизнь не делится на плохое и хорошее, или на чёрное и белое, — Джек со злостью выдыхает, поравнявшись с нами. — Плевал я на эти нормы морали. Если только смерть может угомонить Хаксли, то так тому и быть.

— Но так нельзя поступать, — меня не очень-то тянет встревать в эту перепалку. Потому что отчасти я согласна и с Рей, и с Джеком. Однако они явно не поймут, если я выражу своё мнение насчёт этого. — Подумай сам. Мы могли бы разобраться с этой ситуацией, рассказав всё генералу или инструктору. Или просто поговорили бы с Хаксли с глазу на глаз, — она вздыхает устало, а её грустный взгляд касается симпатичного лица парня. — Всегда есть намного лучшее решение, которое не приведёт к смерти или ранам. Стоит взглянуть на ситуацию под другим углом — и всегда найдётся решение.

— Не вижу смысла в поисках, если всё и так очевидно, — Джек упирается до самого конца, не сдавая позиций.

В этой дискуссии я понимаю, что они не придут к какому-то одному мнению, поэтому врываюсь в разговор, пытаясь направить их внимание на что-нибудь другое:

— Ребята, давайте пока на этом закончим. Этот доктор сейчас нас уничтожит за то, что мы не поспеваем за ним.

Как это ни странно, оба друга меня слушают. Мы нагоняем медика немедленно, однако он всю оставшуюся дорогу смотрит на нас очень недовольным взглядом, будто мы специально задерживали его.

Палата, в которой, видимо, расположился Хаксли, практически идентична той, где лежал в своё время Джек. Дверь нам приоткрывает доктор, пропуская внутрь. Первое, что бросается мне в глаза, это человек, который лежит на койке и почитывает что-то с датапада. Он накрыт одеялом почти до пояса, но сам одет в медицинский халат. Хаксли опускает устройство, а потом и вовсе открывает от удивления рот. Видимо, он не ожидал такой встречи. Доктор уходит, закрывая дверь, а я мысленно молюсь, чтобы эта пытка скорее закончилась. Боб уже выглядит получше, хотя я могу поклясться, что капельницу ему убрали только недавно.

Скрещивая руки на груди, темнокожий парень даже не удостаивает нас приветствием. Мы все стоим и пялимся друг на друга, будто видим впервые. Первым отмирает, как ни странно, Джек, на лице которого сияет странная улыбка. Тот подходит к нему, всем своим видом показывая, насколько ему неприятно оказаться в присутствии Хаксли.

— Как поживаешь, любитель орехов? — невинная фраза, отпущенная Джеком, словно заряжает воздух в палате электричеством.

Мне становится не по себе от того, как Боб втягивает ноздрями воздух. У него дрожит челюсть от напряжения.

— Ты.

Рей обходит койку справа, предупредительно указывая на Хаксли. Она не хочет, чтобы разжегся новый конфликт. Я подхожу к ней и осторожно смотрю на Джека, который на это и бровью не повёл.

— Видимо, тебе ещё плохо, раз ты не можешь формулировать предложения, — прежде, чем тот успел ещё больше рассердиться и что-то сказать, бывший официант продолжает с ликующей улыбкой лукавить: — Не думай, что мы так хотели видеть твоё прекрасное личико. Нас послал инструктор.

— Я знаю, зачем ты пришёл, — ядовито изрекает темнокожий парень. — Злорадствуешь.

— Недавно я лежал на такой же койке, — отстранённо произносит Джек, показывая на кровать. — Но ты прав. Я здесь, чтобы кое-что тебе донести.

— Реально? — Хаксли совершенно не верит моему другу.

Проходит, наверное, секунда, и я вижу, как бледные руки пригвождают Боба к койке с невероятной силой. Рей испуганно бросается вперёд, а я задерживаю дыхание. Джек сжимает горло Хаксли, а тот безвольно пытается выбраться из его хватки, которая кажется мне стальной. Рей старается убрать руки парня, а мне удаётся в этот момент посмотреть в лицо Джека. И оно пугает меня. Его голубые глаза уже не кажутся тёплыми и приветливыми. В них плещется холодный и безжалостный огонь.

— Ещё раз ты захочешь угрожать мне и моим друзьям, то простыми орехами ты не отделаешься, — Джек практически шипит, что приводит меня в ужас. — Я подам тебе ореховый торт на ужин.

После этой фразы бывший официант отпускает бедного парня. Тот вдыхает полной грудью и ошарашено смотрит на всех нас.

Джек бросает последний взгляд на него и стремительно вылетает из помещения, оставляя нас с Хаксли. Мы вновь остаёмся в тишине, прерываемой только звуками дыхания Боба. Наш друг сегодня явно не в настроении, что не может меня не печалить. Я хочу узнать, что с ним происходит, хочу понять, почему он вдруг стал таким… пугающим и злым. Мы знакомы всего ничего, но я ни разу не видела проявления его негативных эмоций. Видимо, я ошиблась.

— Прости его, Хаксли, — слабым голосом говорю я, стараясь сохранить собственное спокойствие. — Нам очень стыдно.

— Мы пойдём, — Рей берёт меня за руку, и мы отходим к двери. — Надеюсь, ты поправишься.

Мы переглядываемся друг с другом, думая, похоже, об одном и том же. Нужно поскорее найти Джека, пока он никого не снёс, и поговорить с ним.

* * *

Наверное, мы плутаем по этажам несколько часов, а может, и больше. Мои ноги уже начинают болеть от постоянного хождения, но я стараюсь не обращать на это внимания. Нам нужно было найти Джека, куда бы он не запропастился. И эта задача высасывает практически все силы, по крайней мере из меня. Когда я и Рей окончательно отчаиваемся, то в наших головах появляется одна идея. Возможно, бывший официант ушёл наружу, чтобы проветриться. Но мы в этом не уверены. Однако не проверить эту теорию после грандиозного обхода всех этажей — глупо. Нам ничего не остаётся, кроме как выйти на свежий воздух и поискать его уже там.

Снаружи не так уж и много народу. В основном все находятся на базе, уходящей внутрь планеты, поэтому выходить на поверхность не слишком-то и нужно. Ангар находится вокруг нас, поэтому я могу наблюдать, как улетают и прилетают корабли. И именно на этом фоне мы замечаем спину нашего друга. Он сидит на земле, наблюдая за поднятием в небо очередного судна. В его облике я вижу нечто обречённое, однако не могу объяснить себе, почему у меня возникают такие мысли.

Я киваю Рей, которая несколько неуверенно глядит сначала на меня, а потом на Джека. Мы должны поговорить с ним.

— Из вас бы вышли плохие шпионы, девочки, — отзывается негромко Джек, даже не поворачиваясь к нам.

Я слегка возмущённо выдыхаю, но мне становится несколько смешно от этого замечания. Я уж точно не пойду по стопам своей матери. Хватит с меня шпионов и всей этой чепухи.

— Мы же были тише воды ниже травы, — огорчённо проговаривает Рей, подмигивая мне. Я принимаю её игру, отвечая соответствующим взглядом.

— Вы обе громко дышите.

Я чувствую слабую иронию в его голосе. Наконец он поворачивается к нам, и я вижу огоньки веселья в глазах.

— Ты в порядке? — собственный голос пугает меня своей хрипотцой.

— Более или менее, — уклончиво отвечает Джек.

Мы обе подходим к нему и садимся по бокам. Какое-то время наша компания сидит молча, не прерывая эту странную тишину. Задумчивый взгляд Джека слегка смущает меня. Он вглядывается куда-то вдаль, будто ищет ответы на свои вопросы.

— Простите, что выместил на вас свою злобу.

— Бывает, — бодро произносит Рей, хлопая его по плечу. — Не скрывай от нас своих настоящих эмоций. Мы ведь твои друзья.

— Мне приятно, что вы не… не посчитали меня жестоким придурком, — его голос чуть дрожит на последних словах.

Я устремляю на него ласковый взгляд, понимая, что он скорее не жестокий, а немного глупенький.

— Ты слегка напугал нас своими высказываниями и действиями, — я вспоминаю о том, как он чуть не задушил Хаксли в собственной палате. — Но мы же друзья… А друзья не бросают друг друга из-за каких-то слов.

Бледное лицо светлеет, и я чувствую облегчение. Он смотрит сначала на меня, а потом на Рей, но его взгляд немного грустнеет.

— Я не помню, когда в последний раз говорил об этом с друзьями, — прекрасное настроение вдруг становится менее прекрасным.

Я не думала, что у Джека раньше не было друзей. Почему-то я была уверена, что у такого улыбчивого человека должны быть хоть какие-то люди, поддерживающие его интересы.

— Разве у тебя не было друзей? — в голосе Рей слышится понимание. Она единственная знает, что значит быть одинокой по жизни. — А как же бар?

— Сколько себя помню, я всегда был один, — Джек абсолютно спокоен, но что-то мне подсказывает, что ему тяжело сохранять эту непринуждённость. — После смерти моих родных я перестал доверять другим людям. Желание заводить друзей и вовсе отпало, да и времени не было для этого, — он внезапно поднимается с места, подавая нам руки. — Думаю, нам стоит вернуться.

— Ты прав, — заключает Рей, с лёгкой улыбкой подглядывая на него. — Джек, — он поворачивает к ней голову. — Теперь ты не один.

Наконец-то я вижу его полноценную улыбку, и моё сердце начинает биться быстрее.

— И я этому очень рад, — с благодарностью говорит Джек. — Давайте пойдём к инструктору. Думаю, ему стоит знать, что мы выполнили поручение.

Мы все вместе направляемся к лифту, однако что-то непонятное гложет меня. Почему-то мне кажется, что нужно было поговорить с Джеком ещё немного. Я чувствую, что мы не выяснили самого главного: причины, почему наш друг так сильно разозлился. А ещё переживаю насчёт всей этой ситуации. Если раньше думала, что могу понять его, то теперь уверена, что мне ещё только предстоит узнать этого парня.

Мы болтаем о новой тренировке, и я заглядываю в лицо Джека, на котором вновь сияет привычная слабая улыбка. Мне ещё предстоит узнать, какой он, когда не прячется за масками.

* * *

Пара дней прошли так, словно их вообще не существовало. Вроде бы всё наладилось, но я кожей чувствовала, что некоторые недомолвки всё же остались. Но если и начать по порядку, то после возвращения в нашу группу Хаксли на нас прекратили бурно обращать внимание. Пронёсся слух, что Джек приложил руку к болезни Боба, и все будто по команде стали обходить его стороной. Девушки уже не смотрели на него с таким обожанием, что не могло меня не радовать, а парни кривились каждый раз, когда бывший официант кидал на них насмешливый взгляд.

На самом деле за эту пару дней изменилось многое, чем за эту неделю, что не могло не удивлять. По крайней мере я слегка обалдела, когда инструктор стал с большим подозрением относиться к Джеку. Ему давались дополнительные задания, а также критиковались многие его действия. По был очень строгим в эти моменты, но безразличный ко всему Джек не особо заострял своё внимание на том, что отношение к нему поменялось. Последние дни он был крайне тихим, даже более задумчивым, чем обычно.

Рей тоже имела довольно странное настроение. Но теперь у неё не было от меня секретов, поэтому она поведала мне, что у неё есть некоторые способности, которые только предстоит развивать.

Если честно, я очень рада за неё, и я чувствую, что теперь она будет более уверенной в себе. Хотя даже и не будь у неё этих способностей, я всегда считала её особенной.

У меня же нет таких невероятных способностей, но я не расстроена, потому что не слишком нуждаюсь в них. Как-никак я прекрасно всё это время жила, и что-то неожиданное, кроме ещё одной скрытой подробности о своей семье, не жду. Мне хватает в жизни непредвиденных стечений обстоятельств.

Рей предупредила меня, что я никому не должна говорить об этом, потому что за такими, как она, идёт охота. Меня пугает вероятность того, что теперь ещё больше шансов потерять свою дорогую сестру. Меня также ужасает факт, что её новые способности, даже не проявившиеся в полной мере, уже готовы ей навредить. Не знаю, чем ей можно помочь, поэтому очень переживаю и хожу вся на нервах.

Я уже который раз задаюсь вопросом, почему в моей семье столько секретов. Прошлое бабушки и дедушки, мать-шпионка, так ещё и сестра с непонятным даром, который неизвестно как работает. Думаю, если я обнаружу ещё одного брата или одну сестру, то совершенно не удивлюсь. Лимит моего изумления исчерпан.

По обычному расписанию у нас сегодня занятие в ангаре. Однако место встречи всей группы в тренировочном зале. Как объяснил нам инструктор, это для того, чтобы мы все встретились и послушали наше сегодняшнее задание. Ничего особенного в этом нет, это обычные инструкции, которые мы выслушиваем каждый день. Более того, к ним ещё прибавилась какая-никакая мораль: никого не обижать и никому не досаждать. Больно надо.

Вроде бы наша группа в полном составе, однако кого-то не хватает. По Дэмерон обычно никогда не опаздывает на общие сборы. Он очень пунктуален и практически всегда приходит вовремя. Но почему-то не сегодня. Я оглядываю наших в поисках ответов, однако некоторые замечают мой интерес и попросту отворачиваются. Ах, да. Никто больше не хочет с нами разговаривать. Я бы могу винить в этом Джека, однако с первого дня поняла, что не воспылаю дружбой к одногруппникам.

Мы ждём несколько минут, потом десять… Я не замечаю, как проходит полчаса. Никто не расходится, потому что не хочет быть наказанным за непослушание. Ни в одном лице я не вижу особой тревоги, однако меня она охватывает каким-то тянущим чувством, словно липучка, которой больше не к кому приклеиться. Рей чувствует мою обеспокоенность, поэтому берёт за руку. Я могу лишь удивиться её догадливости, хотя, скорее всего, это одно из проявлений невероятных способностей сестры. По её сведённым бровям могу понять, что она разделяет мою тревогу. Джек же не особо уделяет нам внимание, его взгляд направлен на лифт, будто в ожидании чего-то.

Через ещё примерно пять минут из лифта наконец выскакивает наш инструктор. Его стремительные движения свидетельствуют о крайней степени нервозности. По подходит к нам с лицом, полным какой-то печали. В его руках нет ни записной книжки, которую на некоторых занятиях он носил с собой, ни планшета. Дэмерон является к нам не в самом лучшем расположении духа. Значит, не зря мне было тревожно.

— Сегодня занятий не будет, — взволновано говорит По. Он выглядит так, словно только что прошёл через огонь и воду.

— Это ещё почему? — с возмущением спрашивает Хаксли. Мне невольно хочется на него шикнуть, но я сдерживаюсь.

— Появились неожиданные известия, — слышу некий страх, проскальзывающий в голосе Дэмерона. Мне становится крайне интересно, что же случилось. — Высшее командование срочно созывает экстренный совет, на котором может присутствовать только ограниченное число лиц.

Послышался гул неодобрения со стороны парней и проникновенные вздохи со стороны девушек.

— Поэтому сегодня можете отдохнуть, а завтра у вас будет тест, — полный разочарования вздох вырывается у каждого в этой группе. По очень поэтично посматривает на нас, понимая, что мы настоящие лентяи. — Расходитесь, — в приказном тоне говорит он нам, и мы, конечно, с великим удовольствием начинаем плестись к лифтам. — Кроме Эммы Браер.

Я останавливаюсь как вкопанная, ловя взволнованные взгляды своих друзей. Но все же я уверенно киваю им, надеясь, что они встретят меня где-нибудь в казармах. Разворачиваюсь и плетусь к По, который только и ждёт, пока все, кроме меня, покинут тренировочный зал.

— Я подумал, что тебе стоит знать, — инструктор тянется к карману штанов, доставая оттуда довольно интересный предмет. — Вот это попало к нам сегодня ночью, — указывает мне на круглый металлический предмет. На нём есть несколько кнопок с одной стороны. По не даёт мне его в руки, но я могу сказать увидеть, что он гладкий и, скорее всего, холодный. — Генерал подумала, что тебе стоит рассказать об… В общем, ты вправе знать, что произошло.

— Может, вы уже скажете? — нетерпеливо отзываюсь я, с жадностью глядя на кругляш.

— Лучше смотри, — По нажимает на одну из кнопок, и на предмете сразу же появляется изображение.

Я не сразу понимаю, что это голограмма, потому что женская фигура на ней замерла в каком-то странном положении. Она сидит словно напротив меня и не отрываясь смотрит в одну точку. Мне кажется, что эта женщина скорее изваяние, чем живой человек. Потом она начинает дрожать, а в её глазах плещется безумие. Наверное, в прошлом женщина была красива, но сейчас все черты выглядят иссушенными, осунувшимися. Она через секунду подтягивает к себе ноги, качаясь из стороны в сторону. Сначала из её рта вырывается нечленораздельный шёпот, но потом я слышу обрывки фраз:

«Спаси меня… Спаси… Спаси меня… Умоляю… Спаси меня, — с её губ срывается стон, а меня прошибает пот. — Умоляю… Принеси мне… Принеси мне порошок. Спаси…»

Меня окатывает ужас, когда она чётко проговаривает имя, которое поначалу кажется мне незнакомым. Её глаза наполняются слезами, а потом женщина на голограмме неожиданно смеётся, но этот смех лишь фальшь. Я ощущаю, как она впадает в истерику.

Запись заканчивается на неопределенном моменте, но на моём лице определённо застывает ужас. Я просто не могу передать словами, как поражена.

Эта женщина сказала то, чего я не ожидала услышать. У меня дрожат руки, наверное, я могла бы прямо тут впасть в такую же истерику, что и она.

«Спаси меня, Эмма».

Женщина… нет, мама молит меня спасти её. По видит то удручающее состояние, в котором я нахожусь, поэтому убирает проклятый предмет обратно в карман. Его озабоченное и жалостливое выражение лица никак мне не помогает. Прямо сейчас я хочу что-нибудь сломать. У меня впервые в жизни появляется желание крепко напиться. Жаль, что я не могу стащить у Хана Соло его алкоголь.

— Что случилось с моей мамой? — я страшно подавлена тем, что только что увидела.

— На ней была использована последняя разработка Первого Ордена, — с глухой ненавистью во взгляде проговаривает инструктор. Я не могу разделить его чувств, потому ощущаю лишь пустоту. — Прототип номер сто три лишь недавно был реализован, однако уже способен на такое… — Дэмерон откашливается, будто проговаривает нечто важное. — В любом случае, это наркотик, способный подчинять того, на ком его испытали. Если вкратце…

— Как это видео вообще сюда попало? — я моргаю, стараясь не поддаваться слезам, которые рвутся наружу.

— Скорее всего, его специально заслали сюда, чтобы предупредить, — роковым голосом он произносит самые страшные опасения. — Мы следующие.

— Мне нужно побыть одной, — я скрещиваю руки в замок, сжимая их до хруста костяшек.

По понимающе глядит на меня.

— Если тебе понадобится помощь, я всегда рядом, — инструктор хлопает меня по плечу, уходя к лифтам.

Я смотрю ему в спину, ощущая, как во мне всё поднимается. Я наивно полагала, что испытания в моей жизни закончились, но, похоже, они только начинались. Несколько рваным вздохов нужно, чтобы успокоиться. Я сжимаю челюсть до предела, но ничего не помогает привести свои мысли в порядок.

Вот крифф!

Ну почему именно моя семья? Я чувствую себя разбитой, во мне поднимается буря эмоций, которую не могу утихомирить. Вдруг кто-то сзади касается моей спины, и я резко оборачиваюсь, чтобы прокричать что-то оскорбительное. Мне нужно мгновение, чтобы понять, что сестра с сожалением смотрит на меня.

Рей обнимает меня, кладя руку мне на голову, и я чувствую прилив ностальгии, будто мы снова в детстве. Так она успокаивала меня, когда я оступалась или получала ушибы. Мне на секунду легчает, потому что я чувствую, что в безопасности, что рядом со мной близкий человек. Здесь с нами ещё и Джек, который с искренней печалью берёт мою руку в свою. Смотрю на него, но сил, чтобы улыбнуться, нет.

Сестра отстраняется от меня и с уверенностью проговаривает:

— Мы спасём твою маму.

В сердце появляется надежда, которая греет душу. Эти слова откидывают всю боль на задворки сознания. Я не представляю, как мы это сделаем, но хочу хотя бы попытаться.

Прошу, дождись меня, мама.