Город из Лепестков Хризантем: Вода (гет)

— Убежим, когда все будут спать! — тихо произнесла я, переворачиваясь на живот и подползая как можно ближе к Ите. — А если погонится охрана, у меня есть карты, которые дала мне Кэбо.

Ита приблизилась. Ее лицо заметно просветлело. Да и воздух в комнате стал гораздо свежее, чем был, так как напряжение и ощущение полной апатии стали выветриваться, словно бы я действительно открыла спасительное окно. Мы стали двумя заговорщиками. Ита кивнула, улыбнувшись.

— И, кстати, это еще не все, что произошло со мной ночью! — снова вполголоса произнесла я, оглядываясь по сторонам и проверяя, не подслушивает ли кто.

И я рассказала, ей о странном разговоре, подслушанном под дверью госпожи Шитто, и о знакомстве с Иши, сыном господина Жабы.

— А ты не расслышала, что именно сделают эти ее слуги? — с видом заправского детектива спросила у меня Ита.

Я отрицательно покачала головой и грустно констатировала я, опуская голову на руки:

— Как раз в этот момент я и напортачила. Хотела услышать больше, дак чуть сама себя не выдала. Хорошо, Иши спас.

— Интересно, — Ита в этот момент была такая сосредоточенная, что можно было почувствовать как протекают мыслительные процессы в ее голове. — Надеюсь только, эта заветная ночь не сегодня, иначе наш план может пойти коту под хвост.

— Или… — я прищурила глаза, словно бы вынашивала грандиозный и самый хитрый план. — Мы улизнем под шумок. Что бы ни случилось, нам просто надо бежать в другую сторону. Охраны у Жабы много. Эти здоровенные акулы-самураи его наверняка защитят. Вот пусть они и разбираются, а мы убежим, пока заварушка не кончилась.

— Ты забыла, что Шитто их всех усыпит, балда! — Ита легонько треснула меня по лбу. — Тоже мне, грандиозный побег.

И Ита слабо улыбнулась.

Я же почувствовала себя дурой и, осознав, как опростоволосилась, снова опрокинула свою дурную голову на руки.

— Тогда действительно нам надо надеяться, что это заветная ночь будет не сегодня! — со слабой надеждой в голосе произнесла я, а потом добавила вполголоса, вспомнив о Иши и его подарке. — Надеюсь, Иши простит меня.

Вечером мы с Итой кукольных служанок не пустили, а одевались сами. Причем надели кимоно так, чтобы скрыть, что под ним у нас наши походные штаны хакама. Это было сложновато. Я сомневалась. Но Ита меня успокоила, сказав, что если она будет почаще улыбаться да отвечать звонким смехом на глупые шутки, Жаба и не заметит, что мы его хотим обдурить.

— Другое дело — госпожа Шитто! — уперев руки в бока, констатировала я. — Она так меня сверлила взглядом за завтраком, что я думаю, она догадывается, кто именно подслушивал под ее дверью.

— Тебя это пугает? — проговорила Ита, завязывая мне пояс на спине. — Хочешь отказаться от нашей затеи?

Я крякнула, ухмыльнувшись, и ответила Ите:

— Ну уж нет! — хотя и сама не была до конца уверена в своих словах и наших шансах, но старалась говорить уверенно.

— Ну и чудно! — задумчиво произнесла Ита, критически оглядывая мое кимоно.

Глядя на ее сосредоточенное лицо, я поразилась ее уверенности, но потом поняла, что она чувствует. И будь я на ее месте, я бы, наверное, сама не хотела упустить такой шанс.

— А теперь ты поможешь мне одеться! — Ита кивком показала, что довольна, как замаскировала мое походное кимоно.

Также я не забыла запихать за пазуху все свои вещи, включая и гребень, подаренный Иши.

Для представления борьбы сумо Жаба организовал целую большую комнату, в которой аккуратно был обозначены ринг и места для всех. Ита улыбалась шире прежнего, стараясь, чтобы взгляд Хикигаеру не опустился ниже линии ее губ, и была весьма любезна и тактична. Потом как бы невзначай сказала, что плохо знает это вид борьбы, и попросила господина рассказать поподробнее о нем. Жаб расплылся в улыбке и постарался во всех подробностях рассказать, как и что будет происходить на маленьком ринге. Я сидела в стороне и украдкой наблюдала за Итой и Жабой, который после того, как мы сели в ожидании борцов, ни разу не посмотрел в мою сторону. Зато госпожа Шитто, хоть и не была столь внимательна ко мне, как за завтракам, все же поглядывала на меня, когда думала, что я не замечаю. Иши тоже изредка бросал на меня косые взгляды, но его глаза всегда смотрели робко и убегали, стоило мне повернуть голову. Куклы-слуги приносили нам легкие закуски, от которых я не наедалась, подливали самке Жабе, и в целом были неподвижны пока господин Хикигаеру не подавал им знак.

Пока не прибыли бойцы, для нас ненавязчиво играла русалка на сямисэне, расположившись в углу комнаты так, чтобы ее не было видно за нашими спинами, а вот музыка ее разносилась по всей комнате. Было приятно не спеша есть и слушать музыку, которая медленно, но верно переставала мне казаться обычным бессвязным треньканьем по струнам. Я стала улавливать в ней некую тайную, волшебную мелодию, в которой можно было найти все, что нужно, чтобы душа обрела хоть немного покоя. Я даже набралась смелости и выпила стаканчик саке, больше для храбрости перед предстоящими событиями, нежели действительно хотела, потому что сердце мое с каждой минутой пребывания в этой комнате билось все сильнее. Вкус оказался очень горьким и терпким. В голову сразу же ударил сильный градус алкоголя, и после полминутки, пока это пойло провело у меня в животе, мое тело обрело теплую мягкость, а перед глазами комната уже немного начала смещаться со своего места.

«Ну и крепкая штука!» — подумала я про себя и тут же поймала себя на то, что рука тянется к еще одной рюмке.

Я тут же изменила ее маршрут и схватила палочки, чтобы отправить в рот очередную закуску.

«Не хватало еще напиться и испортить все к чертям!» — решила я, когда начала медленно жевать кусочек суши, смоченный соевым соусом.

И вот бордовые двери отворили служанки, и в комнату вошел невысокий и чересчур полноватый человек-рыба воздушный шар, который в своем темно-синем кимоно с рисунком из рыб, казался уж очень забавным. Я захихикала, когда увидела ее раздутое лицо, но котором, как у ежа, торчали длинные, сантиметров пятнадцать в высоту, иглы. Иши бросил на меня вопросительный взгляд, но я подумала, что он сердится, и благоразумно прикрыла рот рукавом кимоно. Но продолжила беззвучно посмеиваться, когда рыба-шар начал своими толстыми в маленьких иголочках губами-сардельками неторопливо представлять, что сейчас начнется долгожданная борьба сумо. Когда он развел руки, чтобы представить борцов, свои толстые и казавшиеся склизкими пальцы — сосиски тоже были все и маленьких иголках.

«А какой он будет, если напугать го? — подумала я. — Раздуется до размеров воздушного шара?»

И я уже не могла сдержать смех, укрыв уже за большим рукавом кимоно все свое лицо. Наверное, отчасти этому виной был еще не до конца выветрившийся алкоголь, но я просто не могла остановиться. На это обратила внимание госпожа Шитто. Ее грозный взгляд заставил меня отвернуться и попытаться взять себя в руки. А вот господин Хикигаеру, видимо, понял меня, потому что наклонился ко мне и произнес вполголоса, слегка улыбаясь.

— Это Бизю, глава нашей школы сумо. Он отошел от дел после того, как выиграл больше ста поединков. А иногда приглашаю его выпить со мной саке, но после пятой рюмки мне тоже бывает интересно, что будет, если его напугать? — и засмеялся.

Так чисто и непринужденно, что я не смогла сдержаться, тоже засмеялась и произнесла:

— Господин Хикигаеру, я тоже об этом подумала!

Дальше мы негромко хихикали над бедным Бизю уже вдвоем. Шитто в это момента стала похожа на чайник, который вот-вот должен вскипеть, и если его никто не снимет с огня, он взорвется. Иши, увидев нас с Жабой смеющимися, ничего не понял, но тоже улыбнулся. Видимо, ему понравилось, что я нашла с его отцом общий язык. Ита же все прекрасно слышала и не сводила с нас взгляд. Ее, видимо, сильно удивило, что я помимо нее оказалась в центре внимания, да ее таком пристального. Но в конце концов она тоже улыбнулась.

После того, как рыба-шар ушел, на ринг вышли двое толстых сома с длинными до пола усищами, обрюзгшими животами, в одних набедренных повязках. Могучими ногами, тряся складками жира с боков, ступали эти исполинские борцы, пока шли к арене. Их поступь была столь величественна, что я почувствовала как трясется подо мной татами. Так вот, эти двое прошествовали за красный круг и предстали перед очами господина Жабы. Потом вежливо поклонились. Мы ответили тем же, и потом эти двое великанов повернулись лицом друг другу. Через секунду слуги вынесли два подноса, как я поняла, с рисом, и каждый, описав на своей стороне полукруг, подбросил в воздух горсть риса, которая, как я поняла, должна была быть залогом того, что борца ждут удача и победа на ринге. Затем они одновременно подняли согнутые в коленях ноги и с грохотом и треском, как падает камень на землю, опустили их на татами. Потом то же проделали со второй ногой, и вот уже оба стояли лицом к лицу, нагнувшись и, по всей видимости, приготовившись к атаке. Должна заметить, что когда они опускали ноги, я даже немного подскочила на своем месте. Это была так забавно, но смеяться мне не хотелось. Наоборот, я смотрела на великанов чуть ли с разинутым ртом и никак не могла взять в толк, как они еще не задевают своими макушками потолок.

Снова вышел Бизю. Он прошествовал в центр ринга, перекатываясь на своих ногах, и встал между борцами. Еще секунда, и он негромко, но отчетливо выпалил слово, которое я не поняла, и тут же, вот прямо с разбега, взяв низкий старт, оба борца вцепились друг другу в пояса набедренных повязок, стараясь повалить противника на землю. Около полуминуты длилась эта борьба, и все смотрели с замиранием дыхания, как дерутся два великана. Потом один провел прием, суть которого заключалась в том, что когда он вдруг перестал напирать всей своей массой, другой не успел это предвидеть и, все еще увлекаемый своим телом, полетел вперед в пустоту, а другому оставалось его только грамотно принять да положить на лопатки. Все зааплодировали. Я снова закрыла себе рот, а потом тоже подняла руки и не спеша поддержала остальных. Победитель поклонился и вернулся на исходную, пока его оппонент поднимался с татами. Причем сделал это очень ловко и совсем не был похож на того беспомощного жука, который безрезультатно машет лапками, когда его положили на панцирь, в надежде подняться. Я, если честно, была очень удивлена такой его прыти.

Я бы могла еще некоторое время посвятить рассказам о том, как боролись эти двое сумоистов, но отнимать еще так много времени не хочу, и поэтому перейду сразу к тем событиям, после которых началось очень крупное приключение. Которое, забегая вперед, скажу, пощекотало мне нервишки. Так вот, оказывается, тот самый день, назовем его днем «Ж», о котором и шепталась госпожа Шитто со своим незримым оппонентом, свалился на мою голову именно в тот вечер. Совпадение? Не думаю! Хотя, возможно, поняв, что кто-то мог подслушать разговор, Шитто, я, думаю, просто ускорила исполнение задуманного. Если спросите меня, то я, хитро хихикая, оказавшись на месте госпожи Шитто, поступила бы так же, опять же из-за страха, что меня могли раскрыть. Так вот, я бы не сказала, что кукла-служанка ворвалась в нашу комнату, своим появлением прервав поединок, да и вид у нее был встревоженный. Просто пришедшая кукла вдруг лишилось своего обычного спокойствия, и когда резко отдернула раздвижную дверь, начала говорить прежде, чем поклонилась.

«Вот наглость, даже не поклонилась, когда вошла!» — подумала я так, словно бы я хозяйка дома, когда кукла появилась в комнате.

Но тут же хихикнула, поймав себя на мысли, что я начинаю привыкать быть чем-то большим, чем просто гостья. Такие мысли меня позабавили, потому что я знала, что так и останусь просто бездомной беглянкой. И смех и грех, как говорится, но вернемся к появившейся без церемоний кукле.