У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Шэнь Юань *

Этот день казался бесконечным. Столько неприятностей, и все в один день, а ведь он даже ещё не кончился.

Шэнь Юань вернулся к столу, духовные камни и печати концентрации всё ещё удерживали рисунок карты в воздухе.

Судя по положению бумаг, наставники пытались разобраться, что и как работает. Но вряд ли у них получится сообразить, что он связал четыре карты разного масштаба в одну с помощью ци. Простейшая задачка, но для местных настолько мозголомная, что они, даже видя все составляющие, этого так и не поймут. И это ведь только начало, на карту он наносил всю имеющуюся у него информацию: ареал обитания редких животных и не менее редких растений, обозначения ловушек, поселения демонов. Размечал удобные маршруты, пути движения караванов и многое другое.

Но оставлять такую карту без присмотра — редкая беспечность. Раз уж Лю Цингэ способен на предательство, обычные наставники тоже люди, и лучше их не искушать на воровство или обман. Так что никаких больше оставленных без присмотра карт, редких артефактов и документов.

Кажется, он понимает, почему в домах глав пиков нет почти ничего, кроме нескольких статусных предметов. Всё ценное убрано с глаз подальше, в мешочки цянькунь.

Шэнь Юань стоял за высоким столом. В китайском мире традиционных низких столиков подобный стол высотой ему по пояс выглядел как воплощённое богохульство. Широкий, длинный, высокий, за ним было очень удобно работать стоя с огромными картами или, как сейчас, с кучей свитков. Но местные настолько не понимали, чего же он хочет, что и стол ему пришлось собирать самому, благо бамбука, нарубленного Ло Бинхэ, у него теперь завались, а вот столешницу ему пришлось собирать из шести отнятых у аньдиновцев столешниц для обычных маленьких столиков, но это того стоило, и сейчас у него есть огромный, высокий и чрезвычайно удобный стол.

Для удобства он разместил его на единственной ровной площадке рядом с домом, с этого места отлично просматривались общежития учеников, основные дорожки и поблизости была тренировочная площадка. Всё на глазах и под контролем.

На столе сгрудилась кипа свитков…

Шэнь Юань вздохнул. Бюрократию он ненавидел, но контроль документов — основа благополучия любой уважающей себя богатой семьи, так что отбросить уже имеющуюся информацию он не мог.

Он раскатал один свиток, затем другой, быстро просматривая информацию, и вдруг глаз зацепился за знакомое название.

Ящерицезубый павлин.

«Где-то я его уже видел, — задумался Шэнь Юань, — точно — аукцион!»

Он быстро встал и, зайдя в маленькую комнату, подошёл к корзине, в которой держал всю полученную корреспонденцию. В этой жизни он читал свои письма сам, и это уже себя окупило.

Вот оно — приглашение на аукцион, и на второй строчке сверху, среди самых дорогих лотов — ящерицезубый павлин, стартовая цена тысяча духовных камней.

Словно холодным ветром повеяло, Шэнь Юань вздрогнул и поспешил вернуться к столу. Он достал чистый лист пергамента, свинцовый карандаш и записал: «Павлин — 1000 духовных камней».

— Ещё… где это? Я же недавно видел, — Шэнь Юань зарылся в свитки. — Вот оно — Жучиный царь долгоносиков, пятый уровень опасности. Эту тварь я прекрасно помню — Лю Цингэ принёс его целиком. А аукцион предлагает таблетку Зелёного долголетия второго уровня, стартовая цена пять тысяч духовных камней, где основной ингредиент — как раз этот самый царь долгоносиков.

Шэнь Юань отошёл от стола. Сгущались сумерки, с каждой минутой становилось темнее, скоро будет и иероглифа не разобрать.

Шэнь Юань чувствовал, как что-то начало клокотать в горле, а руки сами сжались в кулаки. Поспешно отойдя от стола, он направился в тень деревьев и, закрыв глаза, заскользил по лесу. Сейчас подобная тренировка получалась всё лучше, во внутреннем зрении столетний богатый ци бамбук светился бледно-зелёным светом.

Весь лес, наполненный ци, мерцал и переливался, каждое растение отдавало разными оттенками зелёного и голубого. И он сам сиял золотом. А листья, которые он оборачивал в свою ци, тоже поблескивали и переливались как драгоценные камни.

Он прыгал с одного ствола на другой, кувыркался, упруго приземляясь на ноги, стремясь всё дальше и дальше, к самой вершине.

Добежав, он отбросил камень, прикрывающий импровизированное святилище, зажёг благовония и, произнеся положенные слова молитвы, обратился к бывшему владельцу своего тела.

— Шэнь Цзю, я такой идиот.

Излив душу, он смог немного успокоиться. Злость больше не сжимала горло.

Уже совсем стемнело, он шёл в зыбкой сгустившийся тьме деревьев, развешивая светлячки своей ци, привычно составляя списки, что нужно ещё изобрести. Такие мысли его успокаивали, это он знал и умел, а вот интриги и расследования — это не его.

Но больше некому.

Вернувшись к столу, он подвесил свою ци фонариком над собой и продолжил разбирать бумаги.

В итоге у него был готов список, заполненный мелким почерком.

Шэнь Юань собрал свитки, карту и занёс их в дом. Опустив защитную печать, он встал на меч и понёсся на Цюндин. В этот раз предупреждать о визите он не стал.

Защитные печати пика его пропустили, всё же главе Юэ он был не чужой. И скользнув в сторону резиденции, он остановился на пороге. Стучать бессмысленно — Юэ Цинъюань знал, что он здесь. Дверь открылась сама, Шэнь Юань проследовал внутрь.

Глава Юэ собирался лечь спать, на нём уже не было наряда, положенного главе сильнейшего ордена мира, а лишь домашние мягкие одежды. Официальная гуань главы школы была заменена на обычную деревянную заколку.

Шэнь Юань, сложив руки перед собой в традиционном приветствии, низко поклонился.

— Глава Юэ, это скромный мастер нижайше просит Вас о милости — отменить своё решение по поводу главы пика Байчжань Лю Цингэ.

Шэнь Юань замер в поклоне.

Он не хотел быть неблагодарным, не хотел, чтобы Юэ Ци сомневался в его верности, не хотел, чтобы глава школы думал о каких-то особых отношениях, связывающих главу Цинцзин и главу Байчжань.

Ему нужно, чтобы глава ордена согласился его хотя бы выслушать.

Если глава Юэ откажет и даже не захочет поговорить… Шэнь Юаня бросило в холодный пот.

После длительной паузы и тихого «хм» глава Юэ мягко произнёс:

— Не составит ли шиди мне компанию за чашечкой чая?

У Шэнь Юаня затряслись от облегчения ноги, и он поспешно кивнул и лишь потом затараторил: «Этот скромный мастер будет счастлив, польщён…»

Глава Юэ, не слушая, уже проследовал вперёд к чайной комнате, Шэнь Юань поспешил следом.

Иногда он завидовал себе из прошлой жизни, он был наивен, живя в мире равенства и братства XXI века, он не осознавал, какую власть имеет глава Юэ.

Даже в XXI веке его отец — глава корпорации — мог разрушить судьбу любого сотрудника, и страшно представить, что бы он сказал, если бы Шэнь Юань попросил отменить уже принятое решение. Тем более — такое важное.

Здесь же, в этом мире, недовольное «хм» главы Юэ рушило судьбы и приводило к смерти целые города. Он буквально и царь, и бог, он мог и карать, и миловать движением брови. То, что он лоялен и снисходителен к Шэнь Цинцю — это редкая удача, то, что он не склонен к власти, радеет за братскую и сестринскую любовь между членами ордена — это его высочайшее благоволение.

Глава дворца Хуаньхуа заставлял всех членов ордена ползать перед собой на коленях, сам восседая на троне. Его дочь могла запороть ученика насмерть.

Такова жизнь. Никого это не удивляло.

Глава Юэ, будучи сильнейшим совершенствующимся этого мира, мог быть тираном, никто бы и слова не сказал, но он милостив.

Глава Юэ сам заварил чай и сам наполнил чашки. Шэнь Юань сделал положенный глоток, подождал, пока глава Юэ поставит свою чашку, и с поклоном положил на стол лист бумаги, над которым работал несколько часов.