На рассвете мы возродимся (гет)

Открытие турнира — всегда торжественное событие. По негласной традиции день открытия бывает богат на различного рода развлечения и веселье, а вечер непременно оканчивается пышным пиром. Организаторы стараются задать соответствующее настроение гостям на все остальные дни турнира. А еще этот день необходим, чтобы дать молодежи последнюю возможность познакомиться с противоположным полом и выбрать себе супругов. Ведь что не говори, а турниры также отличная арена для выгодных союзов и партий. Невесты, обещанные своим женихам порой с самого детства, нередко именно на турнирах получают возможность впервые познакомиться с будущими супругами и защитниками.

Стоило отдать должное стараниям лорда Уолтера: в Харренхолле, в лагере вокруг него за день было подано такое количество явств и вин, что оставалось надеяться, Уолтерам не придется сидеть на воде и молоке до конца лета. В Харрентоне же была организована ярмарка. Со всех уголков Вестероса сюда стеклись купцы, лавочники и мастеровые, бродячие актеры, арлекины и шуты, барды, трубадуры и скоморохи, мечтающие поступить на службу менестрелем, межевые рыцари и простые наемники, жаждущие найти службу, вдовы и молодые девушки в поисках мужей, шлюхи и воры, ищущие наживы.

Эшара вместе с принцессой Элией и небольшой свитой из дочерей лордов также отправились в город, посмотреть на предложенные представления, ткани и украшения. Охраняли принцессу сир Джон Дарри и еще пятеро стражников. Это был первый турнир в жизни Эшары, и оттого все ей было в новинку. Забыв о печалях и снедавшей ее еще ночью тоске, она вместе с остальными восторгалась опасными трюками акробатов, фокусами фокусников и забавными песенками бродячих артистов.

А еще за последние три дня ей довелось познакомиться просто с огромным количеством людей. И одними из ее новых знакомых оказались дети лорда Рикона Старка. Сам лорд Винтерфелла приехать не смог, оттого роль главы семейства примерял на себе его старший сын сир Брандон. Дикий Волк был жизнерадостен, полон энергии, много шутил и говорил. Он умел за пару минут расположить к себе любого, а через пару часов довести любого до вызова на дуэль. Рядом с ним его юная невеста, хрупкая леди Кейтлин Талли, казалась неприметной тенью, робко выглядывающей из-за его могучих плеч.

Что до остальных Старков, то они были столь же похожи, как и стороны света. Эддард Старк был тих и неразговорчив, открывая рот, только когда к нему обращались. Сложно было сказать, застенчив ли он или высокомерен, однако одно было неоспоримо: словоохотливостью боги его обделили ровно настолько, насколько одарили ею его старшего брата. При этом он не был неприятен, напротив, Эшара находила молодого Старка весьма обаятельным и куда более привлекательным, нежели старший брат. Было в его спокойных, серьезных глазах нечто знакомое, нечто близкое ее душе.

Третий сын лорда Рикона совмещал в себе, казалось, все лучшее, что было и чего не было в обоих его братьях. Легкий и веселый нрав, невесомая безмятежность во взгляде, уверенность в себе, далекая от заносчивости, тонкое понимание, когда стоит промолчать, а когда уместно высказаться, чтобы не прослыть глупцом или трусом.

И рядом с тремя старшими братьями маячил маленький ураган, отзывавшийся на имя Лианна. Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы понять, что выросла она в компании братьев. Эшара никак не могла понять, как относится к этой темноволосой, невысокой девушке, которую боги наградили тонкими, красивыми чертами лица и игривыми глазами, но поскупились на нежный девичий характер. Первое время Эшара была обескуражена ее диким и непокорным нравом. Лианна была импульсивна, движения ее были резкими и стремительными, в них отсутствовала сдержанность и утонченность. В Лианне была природная женственность, однако пробудить ее в девушке, выросшей без матери в окружении мальчишек, было некому. Оттого и сама она вполне могла сойти за мальчишку-сорванца, если бы не ее длинные, шелковистые волосы.

Даже голос Лианны был отражением ее подсознательного подражания братьям — низкий и слегка хрипловатый. Лианна могла громко засмеяться, могла подхватить свои явно мешающие ей юбки и побежать к очередному представлению, привлекшему ее внимание. Эддард и Бенджен тщетно ворчали на сестру в слабых попытках обуздать ее рвущуюся через край жизнелюбивость, ибо на ее стороне был могучий защитник — Брандон. Эшаре даже казалось, что старший Старк так любит сестру, потому что она является его отражением в платье.

Но если и был кто-то, для кого Лианна Старк была воплощением красоты и очарования, то это был Роберт Баратеон. Эшара чувствовала легкий укол зависти, глядя на то, каким взглядом Баратеон каждый раз смотрит на свою невесту, словно она была красивой драгоценностью, которую он жаждал поскорее приобрести. Взгляды эти не находили отклика в душе Лианны, во всяком случае, Эшара не замечала в обращенных на него взорах того же огня. Роберт Баратеон, молодой, дюжий лорд Штормового Предела, был так же горяч темпераментом, как и Брандон, однако был неразлучен с Недом.

Еще одним любопытным субъектом, затесавшимся в компанию Старкам был худощавый на вид, невысокий, но крепко сложенный юноша с бледным, заостренным лицом и серыми, невзрачными глазами. Хоуленд Рид, так его звали. Юноша был благородных кровей, хотя по виду сложно было отличить его от простолюдина. Лианна поведала им любопытную историю знакомства с юношей, которого она спасла от обидчиков и взяла под свое женское крыло.

Пока Эшара наблюдала, знакомилась и незаметно заботилась о беременной Элии, подошло время самого главного события этого дня: официального посвящения Джейме Ланнистера в ряды Королевской Гвардии. Церемонию проведи на ристалище, подготовленном к завтрашнему турниру. Эшара, стоя вместе с Элией на балконе, наблюдала за тем, как молодой Джейме преклоняет колено, как приносит клятвы, не менявшиеся еще со времен королевы Висеньи. Как септон с кадилом в руке обходит семь раз вокруг него, прося у богов даровать будущему гвардейцу силу, а его мечу неумолимость, вложить в его сердце храбрость и верность своему королю, наполнить его душу справедливостью и милосердием.

Ланнистер стоял на коленях с непроницаемым выражением лица и повторял за септоном. И глядя на этого юношу, чье красивое лицо было окутано ореолом благородства, Эшара никак не могла отогнать от себя мысль, что клятвы эти — всего лишь пустой звук. Звук, который легко растворяется далеким эхом в одно отчаянное мгновение, достаточное, чтобы меч вонзился в спину своему королю. Стоило ли вмешаться? Эшара перевела взгляд на Эртура, стоявшего чуть поодаль вместе с остальными товарищами. Ее брат взирал на Джейме с гордостью старшего брата. Она знала, что Эртур благоволил мальцу, что видел в нем сходство с самим собой и превратился в его негласного наставника. А что бы сказал Эртур, узнай правду о своем протеже? Размышления так и не вылились в действия, и Эшара, сосредоточившись на настоящем, бездействием позволила прошлому для нее будущему приблизиться еще на шаг.

После посвящения Джейме основная часть дня была завершена, и гости постепенно начали расходиться, дабы подготовиться к пиру. К этому вечеру Эшара готовилась особенно тщательно, желая быть уверенной в собственной неотразимости. Она собиралась сделать нечто дерзкое, с предвкушением представляя мрачное лицо Эртура и его потемневший взгляд, когда он ее увидит. Однако пришло время напомнить им всем, и особенно ее брату, что они в первую очередь дорнийцы.

Когда Мира закончила ее туалет, Эшара, встав со стула, придирчиво оглядела свое одеяние, привезенное из Дорна. Плотный лиф насыщенного сливового оттенка с вышитыми на нем желтыми цветами, призванный для притягивания взоров к ее груди, крепился за шеей. Поверх него по ее телу струилось шелковое платье нежного аметистового цвета без рукавов. Оно было совершенно простым, без пышных вкладок и дополнительных слоев ткани. Напротив, оно мягко, но свободно облегало ее фигуру, создавая легкие складки при движении. Ткань была столь невесомой, что Эшара ее почти не ощущала. Декольте было столь глубоким, что не скрывало темный лиф. От груди до пояса тянулась вышивка в виде летящих бабочек. В Дорне такой стиль был в порядке вещей, никто не удивился бы, увидев благородную леди с глубоким вырезом, демонстрировавшим лиф. Да и сам лиф считался частью верхней одежды, потому не было смысла скрывать его. А вот в других королевствах к такому не были привычны. Ну что ж, решила она про себя, пришло время приобщать закостенелых вестеросцев к дорнийской моде.

Образ дополнялся золотыми браслетами на плечах со свисающими с них цепочками. Но изюминкой ее туалета было широкая тика⁽¹⁾ из чистого золота, украшенная драгоценными камнями. Это было традиционное дорнийское украшение, представлявшее собой цепочку, идущую по пробору ровно посередине головы и заканчивающуюся надо лбом подвеской. От этой подвески направо и налево ответвлялись по три цепочки, охватывающие голову в виде ободка и соединяющиеся на затылке. Украшение Эшары когда-то принадлежало ее матери, а после ее смерти было подарено ей. Подвеска на лбу была украшена красивейшим рубином, а золотые цепочки усыпаны мелкими бриллиантами. Волосы Мира уложила легкими волнами, собрав лишь некоторые из них в тонкие, переплетающиеся косички.

Оглядев себя в зеркале, Эшара осталась удовлетворена. Особенно она была довольна, вспоминая все наставления ее брата, когда она только прибыла в Красный замок. Сегодня она собиралась нарушить парочку из них. При этой мысли невольно вспомнился недавний разговор с принцем Рейгаром, произошедший давеча.

— На сегодняшнем пиру, миледи, я уверен, у вас не будет отбоя от поклонников. Три моих друга, ослепленные вашей красотой, пригласят вас на танец. Они скажут вам, что сегодня взойдет молодой месяц. Услышав эту фразу, вы передадите им от меня небольшое послание.

Эшара вздрогнула. Отчего она позволяла этому человеку втягивать себя в его игры? Что за темная сила таилась в нем, заставляя людей делать то, что ему было нужно? Она все больше запутывалась в паутине чужих интриг и уже не была уверена, что сможет вытянуть оттуда Эртура, скорее увязнет вместе с ним. Сейчас не время было думать об этом. Она подумает об этом завтра. Отогнав мрачные мысли, она с высоко поднятой головой покинула покои.

Элия и Рейгар уже были готовы. Прежде чем они ее заметили, Эшаре предстала картина, которую она наблюдала не раз, и не два на Драконьем Камне. Рейгар, мягко обняв жену за талию, с улыбкой прикрыл глаза, пока та нежно перебирала его серебристые волосы. За прошедшие два месяца Эшара так и не смогла понять, что это был за необычный ритуал, как и то, любили ли эти двое друг друга. Она тихо кашлянула. Элия восхищенно охнула, а Рейгар ограничился чуть приподнятыми бровями и одобрительной улыбкой.

— Дорогая, ты сегодня всех затмишь! — воскликнула Элия. — И ошеломишь. Ах, как же я скучаю по нашим беледи⁽²⁾! — с намеком на зависть добавила она.

— Ты можешь носить их на Драконьем Камне, сколько пожелаешь, — заметил Рейгар.

— А в Красном замке? — с хитринкой прищурилась его жена.

— Только когда я стану королем.

Элия рассмеялась и, потянувшись, что-то шепнула на ухо принцу. Рейгар, не то собиравшийся ответить, не то сглотнуть, поперхнулся, вызвав новый смех у жены. Эшара сделала вид, что поправляет браслет на руке, не желая показывать, сколь ей неприятна была эта сцена. В ее жизни никогда не будет подобного, ведь единственный человек, который мог бы… Она быстро моргнула, не хватало еще заплакать от вида миловавшихся принца и принцессы.

Зал Ста Очагов поражал воображение своими размерами, и хотя очагов там было куда меньше ста, впечатление он производил неизгладимое. И сегодня этот зал был набит гостями до отказа, даже на верхних галереях было полно народа. Эшара почти постоянно находилась рядом с Элией, не оставляя свою принцессу ни на минуту. А та, в свою очередь, пройдясь под руку с мужем по рядам гостей и принимая от них приветствия и комплименты, расположилась за королевским столом по правую руку от Рейгара.

Эшара то и дело ловила на себе взгляды, так льстившие ее самолюбию: восхищенные и жаждущие мужчин и завистливо-высокомерные — женщин. Но был человек, чье внимание она желала разглядеть в этой толпе безликих и чужих ей людей, тот, ради кого она и устроила это представление. И наконец, она его заметила. Эртур стоял на галерее и наблюдал за ней сверху. Сегодня он не был на страже и был одет в обычный камзол. Черный цвет, с пурпурными нашивками очень шел ему и Эшара с волнением вдруг осознала, что, не сговариваясь, они оба решили облачиться в традиционные цвета их дома. С такого расстояния невозможно было разглядеть выражение его лица, однако ей почудилась на нем злость. Что ж, зато теперь он смотрел на нее. И, видят боги, сегодня он будет смотреть на нее. Как-то Элиас сказал, что нет ничего изощреннее женской мести. И он был прав.

Когда к ней подошел первый кавалер и пригласил на танец, Эшара с позволения Элии с удовольствием подала ему руку. После последовали и другие, желающих танцевать, а вернее, прикоснуться к желанному телу было немало. Эшара танцевала, флиртовала, смеялась, чувствуя необычайное опьянение, хотя не выпила больше одного кубка. Это было опьянение, которое дарит женщине лишь осознание своей красоты и желанности.

Когда ее пригласил на танец сухой и серьезный лорд Коннингтон, обычно мало оказывающий внимание к противоположному полу, она не связала это с навязанной ей этим вечером ролью. Но когда он произнес заветную фразу, ее будто окатили ледяной водой. Вечер утратил свое очарование, перестав быть пьянящим. Коннингтон неосознанно спустил ее на землю, напомнив о том, что она не более, чем пешка в чужой игре, а турнир этот был всего лишь партией в кайвассу. Следом за ним к ней подошел Оберин Мартелл, сияя белозубой улыбкой.

— Миледи, вы выглядите напряженной, — бестактно с ходу заявил дориниец, кружа ее в танце. — Могу ли я, на правах того, кто катал вас в детстве на спине, выпытать причину?

Тебя тоже подослал Рейгар?

— Что вы, Оберин, я веселюсь. Разве не видно?

— Хмм, до меня вы танцевали с этим рыжим болваном Коннингтоном. Не смотрите так укоризненно, он кретин, совершенно не умеющий общаться с дамами. Смею предположить, что это он своей мрачностью подпортил вам настроение, я прав?

Эшара поджала губы, но тут же прыснула. Уж слишком забавен был Оберин, копирующий слегка напыщенную манеру речи Джона Коннингтона.

— Вот, так-то лучше, — ласково, словно сестре, улыбнулся Мартелл. — Видите, мир полон веселья, и надо брать с него все, до чего дотянутся руки. Даже если месяц сегодня молодой.

Вот оно! И Эшара уже знала, что передать Оберину от Рейгара. Однако непостижимым образом ее старому приятелю удалось подвести разговор к неприятной теме, не вызвав мерзкого жжения под кожей. Словно интуитивно чувствуя, как ей ненавистна эта игра и собственная в ней роль, Оберин без малейшей натуги сгладил углы, и остаток танца шутил и смешил ее.

* * *

Счастливец тот, кто на маскараде жизни видит лишь гротескную красоту масок, а не попытку скрыть за ней обезображенные лица и темные намерения. Этот дешевый фарс, именуемый пиром, утомил его еще несколько часов назад, но нужно было отыграть роль до конца, притворяясь, что принимаешь все, происходящее за чистую монету. Пир — это всего лишь пир, а не арена диких зверей, готовых вцепиться друг другу в глотки. Гости — всего лишь веселящиеся и набивающие брюхо беспечные бездельники, а не коршуны, внимательно всматривающиеся в потенциальных жертв. Эртур даже немного завидовал счастливцам, пребывающим в блаженном неведении. Он же подмечал все, и острые, как лезвие, взгляды короля, и наблюдающие — Вариса, и внимательные взгляды некоторых лордов, перемежающиеся с осторожными переглядываниями.

На этом пиру в честь открытия турнира велись изощренные игры, и чем больше Эртур наблюдал, тем больше укреплялся в подозрении, что игроков было куда больше, чем они ожидали. Возможно ли, что Рейгар успел связаться с великими лордами еще до приезда в Харренхолл? Это было бы весьма кстати.

Сегодняшний пир был подобен театральной постановке, где главные игроки друг за другом наблюдали. Пока музыканты усердно выполняли свои обязанности, терзая струны, а молодые леди и рыцари беззаботно вытанцовывали, пока большинство гостей, ни о чем не подозревая, вели полупьяные беседы и делали ставки, были те, чьи глаза перебегали с одного лица на другое, выхватывая из толпы перекинувшихся парой слов лордов, слишком тесно сошедшихся рыцарей и вышедших подышать воздухом леди.

Эртур бросил взгляд на королевский стол. Там, в окружении своих приближенных гордо восседал король. Сведенные на переносице брови, плотно сжатые губы, опасно сверкающие глаза, которыми он следил за гостями — Эйрис даже не пытался скрыть свое скверное расположение духа и напряженность. Любые попытки сидящих рядом лордов завести с ним беседу разбивались о холодную стену безразличия. Через три человека от него сидел Рейгар.

Вот уж по кому не скажешь, что его что-то смущает! Рейгар выглядел расслабленным, пока с непринужденной улыбкой беседовал с лордом Стонтоном. Время от времени Рейгар скучающе оглядывал зал и, будто не заинтересовавшись, возвращал внимание собеседнику. Однако Дейн был уверен — ничего не ускользало от этого хитреца. Как и в том, что Рейгар получал искреннее удовольствие от затеянной им игры. В этом и состояла вся его натура, в любви к одному ему ведомой игре, длиною в жизнь. Притворяться ли мечтательным романтиком, дурача весь двор, играть ли роль скучающего наследника, которым легко манипулировать или загадочного арфиста — Рейгар смаковал свои игры, как художник, смешивающий краски, чтобы получить идеальный оттенок, как ценитель вин, дегустирующий очередной игристый напиток.

За последние два месяца не осталось никаких сомнений, что пропасть между королем и наследным принцем уже не заполнить притворными уверениями в бесконечной любви и преданности. Мир между отцом и сыном сейчас держался на тончайшей нити, готовой порваться в любую минуту по одному слову сидевшего на железном троне. С тяжелым сердцем и тайным облегчением Эртур понял, что у Рейгара не было иного выбора, кроме как восстать против отца. Ибо король, чей больной разум и окружавшие его лизоблюды Малого Совета шептали ему о преследующих его заговорах, мог в любой миг решить, что не так уж ему и нужен старший сын.

Не только Рейгар сейчас находился под пристальным наблюдением. Эртур уже не раз ловил на себе взгляды лорда Челстеда или Вариса, или кого-то еще из членов Малого Совета. Оттого необходимо было соблюдать тройную осторожность. Да, за друзьями принца Рейгара велась не менее пристальная слежка, чем за самим принцем. К несчастью для них, Рейгар был слишком умен, чтобы открыто общаться со своими сообщниками на глазах у всего двора. Еще несколько лун назад они договорились о способе связи, и прямо сейчас, пока Эртур подпирает спиной стену, этот способ бессовестно кокетничает с очередным рыцарем.

Эртур сжал кулак за спиной и поспешно отвернулся. Он буквально слышал треск, с которым крошились его доспехи. Те самые доспехи, которые он укреплял день за днем в течении чертовых двух месяцев. Каждый день просыпаться и первым делом думать о ней, а потом покрывать себя последними словами за то, что снова сломался. Но так бывало только в первые мгновения пробуждения, когда оголенная душа еще не успевала надеть на себя тяжелую броню. Зато весь день, вечер и даже ночь он мог гордиться собой. До следующего утра.

И вот, казалось бы, ему удалось сделать невозможное. Удалось закупорить все мысли о ней в самом дальнем уголке своего разума и даже заставить себя не заглядывать в этот уголок. Загонять себя тренировками до упаду, оттачивать свой разум чтением или ненавязчивой слежкой за королем и членами Малого Совета, а в редкие свободные дни напиваться и получать дешевое удовольствие у лучших блудниц Катаи. Непогрешимый Эртур Дейн, Неведомый бы его побрал!

Но чем ярче маячил на горизонте Харренхолл, тем беспокойнее становились демоны внутри него. Пока они ехали из Королевской Гавани, его личные демоны, опасно скалясь, поднимали головы, дергали невидимые цепи, проверяя их на прочность, и в предвкушении рычали. Его демоны радовались скорой встрече с собственной создательницей. А он внутренне содрогался, боясь того, что может случиться, если эти чудища окажутся сильнее его разума.

Вчера, во время торжественного приезда и на сегодняшнем посвящении Джейме ему потребовалась вся сила воли, чтобы не смотреть в ее сторону. Держаться, несмотря на скрип натянувшихся до предела цепей. Но сегодня это было выше его сил. Эшара, казалось, поставила перед собой цель свести его с ума. В этом проклятом платье, в котором она была похожа на ангела — невероятно обольстительного и искушающего ангела! — источающая улыбки и смех, окруженная кавалерами. Голос, который до него не доносился, но звучал в его голове. Пекло, он мог расслышать ее смех, не слыша его! Сестра не обращала на него никакого внимания. Танцевала и флиртовала напропалую. Дразнила его. Он готов был дать руку на отсечение, что она делала это намеренно.

Последний раз она танцевала с Оберином, а до него протанцевала с Джоном Коннингтоном, а до него с Бринденом Талли, которого все чаще называли Черной Рыбой. Нет, он не следил за ней, всего лишь хотел убедиться, что сестра исправно выполняет свое поручение. Эртур чуть поморщился. Интересно, сколько еще раз он должен назвать ее сестрой, чтобы этот факт, наконец, отпечатался в его больной голове?

Эшара же тем временем похоже решила перевыполнить план на вечер. Ибо вот уже к ней подошел Брандон Старк и, плотоядно (хотя юные леди назвали бы эту улыбку обаятельной) улыбаясь, что-то сказал. В ответ на его слова Эшара зарделась (проклятый Старк!) и кивнула. Разумеется, Эртур понимал, что юной леди не пристало ущемлять одних кавалеров, отдавая предпочтения другим, и отказав, кавалеру в танце без веской причины, она только скомпрометирует себя. Но если остальные ухажеры вопросов или сомнений не вызывали, то чертов Старк был известен своей любвеобильностью.

— Джон и Оберин свою часть выполнили, — подал голос стоявший рядом Ливен. — Ты или я?

Большего произносить вслух необходимости не было. Кто-то из членов Королевской гвардии, вхожий в их секрет — Ливен, Эртур или Освелл — должен был пригласить Эшару на танец, чтобы узнать у нее о месте и времени встречи. Освелл сегодня был дежурным и статуей застыл позади короля. Оставались они с Ливеном. Эртур уже собирался сказать приятелю, что уступает ему право танцевать с сестрой, когда заиграла галирда⁽³⁾, и к Эшаре, выглядя донельзя смущенно и нелепо, подошел Эддард Старк. Сестра, благосклонно улыбнувшись, подала ему руку. Ливен что-то сказал про упущенный шанс, но Эртур его уже не слышал, впившись взглядом в танцующую парочку.

Танец был в меру быстрым, но в то же время в нем присутствовала неуловимая чувственность. Не было ни хоровода, ни смены партнеров. Пары кружились, то подпрыгивая, когда музыка ускорялась, то приближались вплотную, когда музыканты замедлялись. А когда музыка становилась почти неслышной, словно подчеркивая интимность момента, танцоры застывали очень близко друг к другу, глядя друг другу в глаза и держась за руки, чтобы через пару мгновений вновь пуститься в пляс.

Эшара танцевала галирду и с Оберином и с Черной Рыбой, однако именно с Эддардом Старком танец ощущался так… пугающе. Потому что застенчивый сир Эддард не сводил глаз со своей партнерши, потому что даже не пытался завести беседу, потому что Эшара выглядела непривычно смущенной и, как казалось Эртуру, взволнованной. Жгучее чувство мгновенно вспыхнуло в груди, демоны дико заревели, а Эртур не мог даже сдвинуться с места или хотя бы отвести взор. Это ощущалось, как будто Старк покусился на нечто, принадлежащее ему безоговорочно.

— Я сам приглашу сестру, — услышал он собственный голос.

— Как знаешь, — пожал плечами Ливен, заинтересованно глядя в сторону стайки молодых девиц, хихикавших в углу.

Понемногу танец становился все более энергичным, все более раздольным. Старк, переборов застенчивость, искренне улыбался Эшаре, будто забыв про существование всего остального мира. Но хуже всего было то, что и она наслаждалась близостью с северянином.

В самый пик пляски музыканты дернули струны, выбив из них резкий, визгливый звук, затем быстрыми ударами прошлись по тимпанам, и воцарилась тишина. Разгоряченные танцующие резко замерли в объятиях друг друга. Стоя у стены, Эртур видел, как тяжело дыша, Эшара и Старк смеялись, будто старые друзья. Видел, как горел взгляд северянина, и не сомневался: не будь здесь стольких людей, тот уже полез бы к ней своими слюнявыми поцелуями.

Ноги сами понесли его в их сторону. Вот он приблизился, вот Эшара перевела взгляд за спину своего поклонника… Он хорошо видел, как изменилось выражение ее лица, как улыбка слетела с ее лица, как на нем отразился… испуг? Она, что, боится его? Старк обернулся и тоже уставился на него. Тело Эртура жило, очевидно, собственной жизнью, потому что губы сами по себе растянулись в ухмылку.

— Сир Эддард, — вежливым кивком поприветствовал он северянина, мысленно выбивая тому передние зубы.

— Сир Эртур, — молодой человек выпрямился, искренне улыбнувшись в ответ. — Для меня большая честь знакомство с таким великим мастером и добродетельным рыцарем, как вы.

Эртур пригляделся к нему, пытаясь уловить скрытую в его словах иронию. Дейн не страдал излишней скромностью и всегда умел дать объективную оценку своих способностей, однако сам себя он «добродетельным» уж точно не назвал бы. Не после того, как целовал собственную сестру в тишине спальни. Эддард Старк смотрел открыто и без намеков. Юноша был подобен открытой книге, возвышенной и немного наивной, но, безусловно, благородной.

— Благодарю, сир, вы мне льстите, — сухо проронил он. — Я обычный слуга короны, не больше, не меньше.

— Я слышал, что вы весьма порядочно и милосердно обошлись с крестьянскими поселениями, прикрывавшими Братство Королевского леса. Ваши солдаты, несомненно, по вашему приказу, были обходительны и помогали им в их насущных проблемах. Вам удалось то, что удавалось лишь единицам: заслужить любовь и уважение обычных людей своей человечностью. Это о многом говорит, сир.

Эртур невольно покосился на Эшару. Что это, хитроумная лесть брату, чью сестру ты желаешь затащить в свою постель?

— На моем месте вы, вне всякого сомнения, поступили бы точно так же, сир. Надеюсь, вы простите мне, если я похищу у вас сестру на следующий танец?

Не подозревавший, какую бурю он всколыхнул в душе Эртура Дейна, Нед Старк добродушно улыбнулся, скользнув по Эшаре таким тошнотворно-нежным взглядом, словно она уже принадлежала ему. Эртур скрипнул зубами, надеясь, что улыбка его не походит на оскал.

Бледная Эшара взялась за его протянутую руку и последовала за ним к центру зала, который покинула всего пять минут назад. Следующим за галирдой должен был быть лендлер⁽⁴⁾ и, в отличии, от предшественницы, этот танец был изящнее и аристократичнее, по субъективному мнению Эртура. Правой рукой мужчина обхватывает талию партнерши, а левой держит ее за руку и ведет в танце. Если галирда была подобна смеху невинности, то лендлер был поклонением гедонизму. Он кричал о праве мужчин обладать женщиной и женщины принадлежать мужчине. Этот танец был тонкой гранью между сладострастием и поклонением. Лендлер, уже давно известный простолюдинам, лишь недавно пробил себе путь в дворцы знати. Некоторые особо консервативно настроенные лорды запрещали своим дочерям танцевать «этот вульгарный танец», но когда дорнийцы страдали подобным ханжеством?

Эртур обхватил стан Эшары, против воли ощущая предательское волнение и вмиг превращаясь во влюбленного юнца. Теперь он лучше понимал робость Старка. Эшара не поднимала на него глаз, ее ладошка слегка подрагивала в его огрубевшей, покрытой мозолями руке. Музыканты вновь коснулись струн, и на этот раз из их инструментов полилась нежная, плавная музыка, достаточно быстрая, чтобы мир расплывался в глазах танцующих, достаточно осторожная, чтобы хрупкие создания, именуемые женщинами, не пострадали в крепкой хватке мужчин.

Некоторое время они молча кружили по залу среди остальных танцующих пар, и запоздало Эртур осознал, что впервые с ее отъезда (когда они поцеловались) они находятся так близко. Эртур пристально изучал ее лицо, вспоминая каждую линию, каждую маленькую родинку. Эшара же смотрела куда угодно, только не на него. Наконец, он сдался первый. Но спросил совсем не то, что должен был.

— Ты так и не посмотришь на меня?

Ну вот. Опять эта проклятая нежность в голосе, выдающая его с головой. Эшара, поколебавшись, подняла глаза, и он выдохнул весь воздух из легких.

— Ты не смотрел на меня с самого приезда, — тихо упрекнула она его.

— И ты решила отомстить мне, пленив Эддарда Старка в свои сети? — вопрос, который должен был прозвучать шутливо, выдавал в нем позорную ревность.

— Сир Эддард весьма галантен и учтив, он истинный рыцарь и великолепный танцор, — непонятно зачем она начала перечислять достоинства северянина. К тому же ему не понравилось, как она произнесла имя Старка. — Он сказал, что еще на пиру в честь десницы хотел пригласить меня, но оробел.

Эртур хмыкнул.

— Не сомневаюсь, что он наплел тебе много красивых речей. Но он всего лишь второй сын. Титул лорда ему не светит. А ты старшая дочь нашего отца.

— У него есть одно неоспоримое достоинство: он не связан клятвами и родством, — парировала сестра и на этот раз попала в самое яблочко. Его рука чуть сильнее сжалась на ее талии, притянув ее к себе на каких-то пару сантиметров. — Не прижимай меня так близко, — торопливо зашептала Эшара, обретая вновь так любимый им румянец. — Это неприемлемо.

— Потому что ты благородная леди?

— Потому что ты мой брат!

— То есть любому другому ты позволишь прижиматься к себе? — Демоны опасно оскалились, теперь уже на нее.

Эшара поджала губы и не отвечала, пока он не ослабил хватку. А после внезапно очаровательно улыбнулась, да еще с таким ослепляющим торжеством, что Эртур на мгновение забыл суть их бессмысленного и совершенно бестолкового разговора.

— Тебя это не должно волновать. Как и меня теперь уже совершенно не волнует, как ты коротаешь время на Шелковой улице.

Он смотрел ей в глаза и не находил опровержения жестоким словам. Вот как! Разве не этого он ей желал в тот день? Забыть. Эшара — хорошая девочка, послушная младшая сестра, прислушалась к совету брата и забыла. Тогда почему стало так холодно там, где должна находиться душа? Впервые с того дня Эртур вдруг осознал, насколько двуличен он был и насколько лицемерно и лживо звучали собственные слова. Его взгляд бегал от одного глаза к другому, будто пытаясь поймать один из них на лжи. Но Эшара смотрела прямо и гордо. Так, как может смотреть только отвергнутая женщина.

— Зачем ты пригласил меня? — уличительным тоном поинтересовалась она.

— Чтобы сказать, — холоду в его голосе позавидовали бы в Винтерфелле, — что, сегодня взойдет молодой месяц.

Эшара кивнула, видимо, убедившись в своих подозрениях.

— Он просил передать, что будет ждать вас сегодня в час волка в старой оружейной, — в тон ему произнесла Эшара.

Следующие несколько кругов они сделали молча, зло и обиженно глядя друг на друга. Музыка прервалась так же внезапно, как и началась. Взяв под руку хмурую сестру, Эртур проводил ее к другим девушкам, среди которых заприметил Кэтрин, более не Мериуэзер.

— Лорд Тайвин Ланнистер, — в короткой тишине, предшествующей следующему танцу, громогласно прозвучал голос глашатая. — Лорд Утеса Кастерли, Хранитель Западных земель.

Все головы синхронно повернулись в сторону массивных дверей, где величаво стоял главный противник короля Эйриса. Эртур так и застыл, забыв выпустить ладонь Эшары. А лорд Тайвин, изогнув губы в тонкой улыбке, не коснувшейся его глаз, неторопливо направился через весь зал в сторону королевского стола. В зале стояла тишина, прерываемая негромким перешептыванием. Сомнений не было — именно на такую реакцию рассчитывал этот человек, представлявший собой сгусток надменности и тщеславия. Темно-бордовый, расшитый золотом камзол подчеркивал статную фигуру человека, способного еще дать фору молодым, а рука, расслабленно держащая эфес меча, красноречиво не советовала проверять эту способность.

Эртур покосился в сторону короля. Тот подался вперед, глаза изумленно расширились в немом негодовании. Да и все остальные сидевшие за столом выглядели растерянно. Рейгар слегка изогнул бровь, полувопросительно глядя на Ланнистера. Тот остановился ровно в двух шагах от стола, по-военному вытянув руки, не забыв предусмотрительно убрать левую руку с рукояти меча. Каким бы зазнавшимся гордецом не был Тайвин Ланнистер, он всегда тонко чувствовал грань, пересекать которую было никак нельзя. И это чутье не раз, и не два спасало ему жизнь.

— Ваша милость, — Ланнистер поклонился, ровно настолько, чтобы это не отдавало угодливостью и не вызвало гнев короля, — я приношу свои искренние извинения за столь вопиющее опоздание. В свое оправдание могу сказать, что никак не смог бы поспеть вовремя, при всем желании.

— И какое же оправдание может высказать в свою защиту лорд Ланнистер? — проскрежетал Эйрис, неприятно скривив рот.

— Я покинул Утес Кастерли три недели назад, ваша милость, — чинно начал рассказывать Тайвин, будто и не замечая витавшего в воздухе напряжения и опасливых взглядов, направленных на него. — Однако я самонадеянно решил, что поскачу верхом впереди обоза. Это оказалось моей первой ошибкой, ибо в те дни в Западных землях почти постоянно лили проливные дожди. Промокнув до нитки, я подхватил сильнейшую кашельную хворь ⁽⁵⁾. Затем по совету моего оруженосца, я остановился в ближайшей деревне, чтобы местные мейстеры смогли меня залатать. Это оказалось моей второй ошибкой, ибо тамошний мейстер, как позднее выяснилось, непроходимый болван. Помимо этого, там свирепствовала какая-то лихорадка, которая осложнила мою болезнь. Прошло не менее десяти дней, прежде чем меня отпустила напасть, едва не отправившая меня к Неведомому. Как только я оправился настолько, что смог сидеть в седле, мы не медля пустились в путь. Однако, смею вас заверить, ваше величество, что не загоняй мы коней до полного изнеможения, я бы не успел даже к окончанию турнира.

Только сейчас Эртур заметил, что голос бывшего десницы звучал немного хрипло, словно тот боролся с тяжелым кашлем. Дейн не видел лица Тайвина, обращенного к королю, однако голос его был лишен даже намека на подобострастие или раболепие. Ланнистер будто беседовал со старым другом о досадном затруднении, свалившемся на него, а не с королем, что мог по прихоти изжить его со свету. Эйрис, казалось, колебался. И тут вперед подался Варис.

— Я тоже слышал, — своим нежным голосом проговорил он, оглядывая по-очередно короля и остальных лордов, — про хворь, скосившую множество крестьян в Западных землях. Будем надеяться, она не доберется сюда.

— В таком случае, лорду Тайвину крупно повезло, что он остался жив, — невозмутимо заметил Рейгар.

Тайвин слегка кивнул принцу в знак благодарности. Своими замечаниями, подкрепившими рассказ Ланнистера, Рейгар и Варис ненавязчиво создали иллюзию невиновности лорда Утеса. Кое-кто из лордов, боясь навлечь на себя гнев короля, но и не желая иметь во врагах Тайвина Ланнистера, закивал в знак согласия. Не известно, как бы себя повел Эйрис, однако Варис и Рейгар лишили его возможности наказать заклятого друга. Впрочем, это не помешало ему унизить последнего.

— Мы сочувствуем тебе, Тайвин. Но зато теперь я понял, что вовремя подыскал нового десницу, раз предыдущий стал столь стар и слаб здоровьем. Что скажешь, Оуэн?

Седоволосый Оуэн Мериуэзер, которому перевалило за шестой десяток, и кому мейстеры, не умолкая, советовали сократить свой дневной рацион из-за стремительно растущего ожирения, сумел лишь сконфуженно улыбнуться.

— Ты можешь быть нашим почетным гостем, Тайвин, — продолжил тем временем Эйрис, недобро скалясь. — Как видишь за моим столом уже нет свободных мест, но тебе, я уверен, отыщется уголок.

— Благодарю, ваша милость, — поклонился Тайвин, проигнорировав оскорбление, а может, рассудив, что сегодня достаточно поиграл с диким огнем. На этом неприятный инцидент был исчерпан, Тайвину нашлось место за одним из столов, впрочем, уже через час он, сославшись на дурное самочувствие, покинул торжество.

* * *

В назначенный час, когда отгремели последние аккорды, когда благородные леди отправились готовиться ко сну, а мужчины — их сопровождать, Эртур и Ливан незаметно выскользнули из своих покоев. Несущего вахту Освелла пришлось оставить, но они передадут ему содержание сегодняшнего разговора. До места встречи они добрались без приключений. Бесстрастный Рейгар, веселый и слегка подвыпивший Оберин и брезгливо морщившийся Джон уже были на месте, дожидаясь их. Все трое все еще были в парадном. В старой, уже давно не используемой оружейной повсюду была пыль и паутина, и стоял мерзкий запах крысиного помета.

— Эртур! Ливен! Рад видеть вас, друзья! — Рейгар по-очередно обнял обоих гвардейцев. — Надеюсь, вы никому не попались на глаза?

— Пьяный рыцарь-речник, храпящий в куче сена и мочи, считается? — встревоженно спросил Ливен.

Рейгар рассмеялся, хлопнув его по плечу. Оберин пошутил про неумение речников напиваться, на что Эртур с самым невинным видом напомнил ему, как однажды тот, будучи пьяным вдрызг перепутал свои покои с опочивальней леди Айронвуд.

— Итак, — Рейгар обвел посерьезневшим взглядом приятелей, — мы здесь. В следующие дни, друзья, решится судьба Вестероса и моя. Не буду лгать, я взволнован. Ибо сейчас мы стоим перед последней чертой невозврата. Если кого-то из вас еще обуревают сомнения в правильности задуманного, сейчас самое время их озвучить.

К их чести, никто не шелохнулся, никто даже не опустил глаз.

— Отлично, — с легким облегчением пробормотал Рейгар. — В таком случае, расскажите мне, какие ветры дуют из Красного замка и, в частности, из Малого Совета. — Последний вопрос был адресован Эртуру и Ливену.

— Холодные, — без улыбки ответил Эртур. — Король уже даже не пытается скрывать свое отношение к вам. На недавнем собрании он пошутил о том, что железный трон видел разных королей, септонов, пьяниц и даже женщин, но арфисту на нем еще сидеть не доводилось. Это нам поведал Лорд Командующий.

— И как отреагировали члены Совета?

— Рассмеялись, — пожал плечами Эртур.

— Попробовали бы они не рассмеяться, — проворчал под нос Оберин.

— Хмм, — задумчиво протянул Рейгар. — А что думаете о Герольде Хайтауэре? Есть ли вероятность перетянуть его на нашу сторону?

— Лорд Командующий — человек честный и… — Эртур замялся.

— И сухой, как пень, — подсказал ему Ливен.

— Он слишком прямолинеен в вопросах долга и чести, — Эртур укоризненно покосился на приятеля.

— Иными словами, если Эйрис решит спалить столицу дотла, Хайтауэр скорее всего решит убедиться, чтобы тот не подпалил бороду, — ехидно добавил Ливен.

— Я скорее считаю, что Хайтауэр в таком случае сначала помешает королю, чтобы спасти беззащитных людей, а потом умрет, защищая преданного им же короля, чтобы смыть позор со своего плаща, — философски заметил Коннингтон.

— Да, — протянул Рейгар, — я был такого же мнения об этом человеке. В таком случае, пока отец не решит подпалить пару кварталов Королевской Гавани, на поддержку Хайтауэра можно не расчитывать. Поработайте пока с Джейме, он наследник Ланнистера. Разлад в их доме был бы нам крайне неудобен.

— Вы хотите сказать… — начал было Джон.

— Я знал, что этот павлин не просто так приехал, — фыркнул Оберин. — Когда ты успел договориться с ним?

Рейгар ответил не сразу, сделав вид, что крепко задумался. Но когда молчать было уже нельзя, он заговорил:

— Пока рано говорить о чем-либо конкретном, пока я не переговорю с ним лично, но если все пойдет по плану, знаменосцы Тайвина Ланнистера поддержат именно нас.

Раздались одобрительные возгласы. Поддержка Тайвина Ланнистера была чрезвычайно важна.

— Я представляю, в какую ярость пришел Тайвин, когда, приехав, обнаружил, что его сына отослали в столицу, не позволив участвовать на турнире. К слову, почему он это сделал? — внезапно задал вопрос Оберин. — Быть может, боится чего-то?

Решение короля отослать Джейме сразу после церемонии поразило всех. Лорд Хайтауэр даже предложил свою кандидатуру, чтобы позволить новоявленному гвардейцу поучаствовать, но король довольно грубо отклонил его предложение.

— Вы не знаете моего отца, — мотнул головой Рейгар. — Это не дальний и продуманный расчет. Все куда более мелочно. Это очередной плевок в сторону Тайвина, не соизволившего приехать на турнир. Ладно. Возвращаясь к основной теме, что мы имеем, кроме вероятного союза с Ланнистерами?

С этими словами он повернулся к Оберину, который, казалось, только и ждал этого момента.

— Я тщательно прощупал своего брата. Как я и предполагал, Доран предпочитает не вмешиваться в распри между Таргариенами, — заговорил он, обращаясь к остальным, ибо Рейгару, очевидно, все уже было известно. — Но если будет война, он поддержит сильнейшего, а это пока не мы. Но не спешите вешать нос, ибо ваш покорный слуга тоже не терял времени зря.

Слушая его, Эртур с усмешкой вспомнил, как в далеком детстве Оберин, с горящими глазами и слегка маниакальной улыбкой рассказывая об очередной проказе, буквально подпрыгивал на месте от восторга. Сейчас он хотя бы не прыгал, ограничившись до невозможности самодовольной физиономией.

— Я навестил наших непримиримых друзей Айронвудов, а также несколько других важнейших знаменосцев брата, среди которых Блэкмонты, Аллироины, Дейны, Толанды и Манвуди. Не вдаваясь в подробности, я прорисовал им перспективы, и они согласились, что если есть хоть малая вероятность, что Рейгар не сядет на трон, действовать нужно на опережение. Когда придет решающий момент, мы прижмем моего братца к стенке и поддержим Рейгара и Элию.

Все могло быть куда проще, если бы Доран понимал то, что было очевидно Айронвудам и остальным — теперь, когда еще один Таргариен женат на дорнийской принцессе, у Дорна есть возможность усилить свое влияние в Красном Замке, как было во времена Дейрона Доброго. Возможно, Доран и сам это осознавал, однако, обладая крайне осторожным характером, он предпочитал хвататься за пусть и не самое радушное, но близкое настоящее, чем рисковать ради красочного, но далекого будущего.

— Кроме того, я сколотил отряд из трех сотен наемников из Эссоса, — добавил Оберин, чрезвычайно довольный собой. — Мои старые друзья и соратники готовы послужить благому делу избавления Вестероса от Безумного короля… разумеется, с учетом хорошей платы.

— Это отличные новости, Мартелл, — похлопал его по плечу Джон.

— Есть еще кое-что, — протянул Рейгар. — Говорить что-то конкретное про членов Малого Совета пока рано, но велика вероятность, что в нужный нам момент корабли лорда Велариона поднимут наши знамена. Во всяком случае, так считает Варис.

Эртур откровенно сомневался во всем, что вылетало изо рта этого скользкого типа, о чем многократно говорил Рейгару, но тот упорно продолжал прислушиваться к словам евнуха. Почти так же упорно, как и его отец…

— Что же мы имеем? — начал рассуждать вслух Эртур. — Дорн и Западные земли, флот Веларионов…

— И мои наемники, — поднял палец Оберин.

— Да, и твои наемники, — закатил глаза Дейн. — Пока не густо.

— Дейн прав, — согласился Рейгар. — И в ближайшие дни необходимо выяснить позицию великих домов и попытаться склонить на мою сторону большинство из них. Но это уже моя задача. Ваша же задача продолжать следить за Малым Советом и моим отцом. — Эртур и Ливен кивнули. — Оберин и Джон, я хочу чтобы вы прощупали Роберта Баратеона, мелких лордов Штормовых, Речных земель, а также лорда Аррена. У меня есть некоторые опасения на их счет.

— Север? — деловито спросил Оберин.

— Север и Простор — моя забота, — покачал головой Рейгар. — А пока возвращайтесь к себе и отдохните как следует. Завтра первый день турнира, не ударьте в грязь лицом. Будет досадно, если мои друзья вылетят из седел в самом начале.

С этими словами Рейгар подмигнул приятелям. Хладнокровие этого человека порой поражало даже Эртура, знавшего его не один год. У них впереди было целых семь дней на то, чтобы договориться с Великими домами и организовать Совет. Или, вернее было бы сказать, всего лишь семь дней?

Примечания:

Говорят, комментарии читателей стимулируют быстрый выход глав. А давайте проверим это утверждение ?

1) Тика — традиционное индийское украшение. В нашем мире можно встретить очень много украшений, на подобие индийских тик.

Вернуться к тексту

2) Название является выдумкой автора: любимый в Дорне стиль, когда женщины демонстрируют лиф под основным платьем. Такие наряды часто можно было встретить у Элларии Сэнд и ее дочерей. В частности, платье Эшары очень напоминает наряд Мирцеллы Баратеон, когда Джейме приехал ее спасать, но чуть менее открытое, и в отличие от Мирцеллы, у Эшары присутствует лиф. Также оно немного напоминает европейскую моду 20-х годов.

Вернуться к тексту

3) выдуманный автором танец.

Вернуться к тексту

4) Лендлер считается предшественником вальса. Да, автор в курсе, когда появился вальс. Но я художник, я так вижу :)

Вернуться к тексту

5) Ну, будем считать, что так в Вестеросе называли пневмонию

Вернуться к тексту