Однажды в Кеттердаме (гет)

Первые дни после отъезда Инеж были самыми ужасными. Ее отсутствие чувствовалось так остро, что Каз постоянно ловил себя на том, что искал ее взглядом, хотел что-то сказать и замирал, вспомнив, что она больше не следует тенью за ним. До такой степени, что, работая с документами в своей комнате, постоянно смотрел на открытое окно. Пустое. И раздраженно нахмурившись на собственную глупость, снова опускал взгляд в бумаги. Чтобы несколько минут спустя опять посмотреть на окно.

В очередной раз Каза отвлекло громкое карканье. Вскинув голову, он обнаружил, что снаружи окна собралось несколько воронов, требующих угощения. Один самый наглый даже запрыгнул на внутренний подоконник. Каз пронзил его злобным взглядом, который не произвел на ворона ни малейшего впечатления. Каз еще немного посверлил его взглядом, а потом со вздохом открыл нижний ящик стола, где Инеж хранила угощенье для своих воронов, и достал пакет с зернами.

Он встал, опираясь на стол, и поморщился — больная нога противно ныла после насыщенного дня, — после чего прохромал к окну. Вороны подозрительно уставились на него и немного отпрыгнули. Только тот наглый на подоконнике не шелохнулся. Каз усмехнулся и бросил им горсть зерен. Вороны захлопали крыльями, закаркали и набросились на угощенье. Понаблюдав за ними некоторое время, он сел на подоконник — как сидела раньше Инеж. Смелый ворон отпрыгнул, но не слишком далеко. Каз протянул ему несколько зерен на затянутой в перчатку ладони. Но с руки птица есть отказалась. Каз фыркнул и ссыпал зерна на подоконник.

* * *

Инеж бесшумно забралась в окно комнаты Каза и огляделась. Здесь ничто не изменилось за исключением того, что прежнюю хлипкую конструкцию заменил настоящий стол из красного дерева. Инеж улыбнулась и прошла в комнату, вдохнув всей грудью воздух, пропитанный знакомыми запахами. Она дома.

На лестнице раздались неровные шаги, сопровождаемые стуком трости. Инеж скользнула в тени, растворяясь в них, и замерла. Войдя в комнату, Каз остановился и вскинул голову, словно прислушиваясь, его ладонь чуть сильнее сжала набалдашник трости, а губы тронула едва заметная улыбка. Инеж жадно впитывала взглядом весь его такой знакомый облик. Как же она соскучилась по нему…

— Здравствуй, Инеж, — спокойно произнес он.

Она не удержала разочарованного восклицания и вышла из теней. Улыбка Каза стала шире, и он уставился на нее с нескрываемым восторгом в темных глазах. Инеж не могла не улыбнуться в ответ.

— Здравствуй, Каз.

Он стянул перчатки и небрежно бросил их на стол, после чего протянул Инеж руку. Чувствуя себя абсолютно счастливой, Инеж шагнула вперед и взяла его ладонь. Каз вздрогнул и на мгновение замер. Но руки не убрал, а некоторое время спустя сжал ее ладонь в ответ и осторожно переплел их пальцы.

Волшебство момента разрушило громкое карканье у окна. Инеж засмеялась при виде того, как Каз поморщился. Но перестала смеяться, заметив, как он привычно потянулся к столу за лежавшим там пакетом, прежде чем опомнился и остановился на полпути, попытавшись сделать вид, будто хотел взять какую-то бумагу. Инеж уставилась на него с недоверчивым восхищением:

— Ты кормил моих воронов!

Каз пожал плечами, нацепив невозмутимое выражение лица.

— Они так шумели, что я не мог сосредоточиться на работе. Это был единственный способ заставить их замолчать.

Теперь Инеж улыбалась так, что заболели щеки.

— Я тоже скучала по тебе, — сказала она.

Несколько мгновений Каз молчал, упорно глядя на схваченную со стола бумагу, а потом положил ее обратно, взял пакет, в котором обнаружились кусочки бекона, и, протянув его Инеж, наконец-то посмотрел ей в лицо. И в его глазах она прочитала всё, что он так и не сказал вслух.