Однажды в Кеттердаме (гет)

Люк был способным мальчиком, но излишне самоуверенным. Пим считал, что с него стоит сбить спесь. Он огляделся в поисках подходящей жертвы. В общем-то, в Бочке не было в них недостатка, но тут Пиму на глаза попалась очень знакомая фигура. Со стороны «Серебряной шестерки» в сторону Клепки неторопливо шел Каз Бреккер собственной персоной.

Пим в предвкушении ухмыльнулся и пихнул локтем Родера, привлекая его внимание. Тот проследил за взглядом товарища, а потом недоверчиво повернул голову к Пиму, округлив глаза, в которых ясно читалось: «Рехнулся?» Тот только ухмыльнулся еще шире — в конце концов, чем не проверка для новичка?

— Смотри, пацан, — обратился он к Люку, — видишь вон того человека с тростью?

Люк вгляделся в толпу и кивнул.

— Сможешь обокрасть его — считай, ты принят в банду.

Люк склонил голову, наблюдая, а потом усмехнулся:

— Легко!

Пим только головой покачал: сразу видно новенького — местные узнавали Каза с первого взгляда и предпочитали не приближаться к нему без крайней необходимости.

— Это жестоко, — тихонько сказал Родер, когда Люк небрежно двинулся сквозь толпу. — Босс его на кусочки порежет.

— Не порежет, — отмахнулся Пим. — Он не трогает детей. А парню будет урок от излишней самоуверенности.

Родер с сомнением посмотрел на него, но больше ничего не сказал, вместо этого сосредоточив внимание на разворачивающемся перед ними спектакле. Люк осторожно подобрался к Казу, надо признать, действуя вполне грамотно. И если бы это был обычный человек, ему бы всё удалось. Но стоило ему протянуть руку к карману, Каз молниеносным движением перебросил трость в другую руку и схватил его за запястье, даже не оборачиваясь. Пим ухмыльнулся. Никому и никогда не удавалось подобраться к боссу незамеченным. Даже Призраку.

Люк на мгновение замер, а потом дернул руку в надежде вырваться и сбежать. Не тут-то было. Крепко держа его, Каз повернул голову и одарил Люка одним из своих убийственных взглядов. Пацан невольно съежился. Пим даже посочувствовал ему.

— Умнее выбирай жертв, парень, — ледяным тоном произнес Каз.

Пим с Родером к этому моменту приблизились достаточно, чтобы услышать его. Кажется, пацана пора спасать. Бедняга съежился еще больше и начал бледнеть. Мало кто мог спокойно выдержать убийственный взгляд Каза Бреккера.

— Не убивай парня, босс, — вмешался Пим, в свою очередь заработав не настолько убийственный, но вполне себе пугающий взгляд. — Я просто хотел немного сбить с него спесь, а то он возомнил себя великим карманником.

Услышав обращение, Люк в ужасе распахнул глаза и побелел еще больше. На его лице появилось обреченное выражение. Некоторое время Каз задумчиво смотрел на них, а потом вдруг усмехнулся и отпустил Люка.

— Уверенность в своих силах — это хорошо. Когда она оправдана, — произнес он уже спокойным тоном. — Но излишняя самоуверенность может стоить тебе жизни, парень. Уяснил?

Люк несколько раз нервно кивнул и отступил назад, от греха подальше.

— А с вами я еще поговорю о ваших методах воспитания, — заметил Каз Пиму и Родеру, после чего просто продолжил путь.

И это означало: «Свободны». Пим махнул Люку и поспешил ретироваться, Родер последовал за ними. Обещанный разговор, возможно, будет не слишком приятным, но Пим был уверен, что босс не злится на самом деле и в глубине души даже позабавлен его выходкой.

— У меня теперь синяки будут на руке, — тихонько пробормотал Люк, потирая пострадавшее запястье.

Пим хмыкнул — он сейчас серьезно пожаловался на синяки? — и заметил:

— Считай, что тебе повезло: обычно Каз сразу бьет тростью, и поверь, это очень больно.

Мередит попал на «Призрак», когда его спасли от работорговцев. В отличие от других освобожденных пленников, он пожелал остаться на корабле — матросом, коком (он неплохо готовил), кем угодно. Возвращаться ему было некуда, а море он всегда любил. И капитан любезно согласилась, отправив его на камбуз вторым коком.

До сих пор Мередит еще ни разу не встречал, чтобы капитаном корабля была женщина, и, честно говоря, считал, что женщинам на корабле не место. Но Инеж Гафа была исключением из всех правил. Невысокая, тонкая и гибкая как тростинка, она обладала невероятной внутренней силой. Ее слушались сразу и беспрекословно, хотя она никогда не повышала голос. Она была доброй и всегда заботилась о каждом члене своей команды, до последнего матроса. А еще она была красива — той яркой красотой, которая свойственна сулийкам. И Мередит влюбился чуть ли не с первого взгляда.

В приступе отчаянной храбрости он даже попытался за ней ухаживать, но Инеж просто не замечала знаков внимания и продолжала относиться к нему с той же ровной доброжелательностью, с какой относилась ко всем остальным. Мередиту оставалось только грустно вздыхать, каждый раз провожая ее влюбленным взглядом. И, конечно же, это заметили.

— Не заглядывайся на нее, парень, — сказал как-то Шпект, первый помощник капитана.

— Я не дотягиваю до ее уровня? — печально спросил Мередит.

Шпект хмыкнул и покачал головой:

— Нет. Просто ее сердце занято. Никаких шансов.

Мередит не знал, почему он так поражен этим открытием. В конце концов, вряд ли такая потрясающая женщина как Инеж будет долго оставаться свободной.

И всё же упрямая надежда продолжала жить в сердце. Ровно до того дня, когда «Призрак» прибыл в Кеттердам.

Мередит ни разу не был в Керчии и вышел посмотреть на город, когда он появился в поле зрения. Хотя ему, как коку, на палубе делать было нечего. Вдали уже показались башни и купола. Выглядел Кеттердам красиво — по крайней мере, с такого расстояния. Но Мередит тут же забыл о нем, когда на палубе появилась Инеж в сопровождении Шпекта. Они встали на носу, совсем рядом с ним, но не обращая на него внимания, и Шпект поднял подзорную трубу.

— Твой милый уже ждет тебя, капитан, — весело заявил он, ухмыльнувшись.

Сердце пропустило удар, и Кеттердам резко перестал нравиться. Так вот что за дело у них здесь!

Инеж нетерпеливым движением забрала у Шпекта подзорную трубу, в свою очередь вглядываясь вперед. На ее губах расцвела нежная улыбка, и она совсем тихо (но Мередит стоял достаточно близко, чтобы разобрать слова) прошептала:

— Здравствуй, родной. Я вернулась.

Душу опалила жгучая ревность, и Мередит пристально уставился вперед, хотя город был еще слишком далеко, чтобы невооруженным взглядом рассмотреть кого бы то ни было.

Но вот «Призрак» вошел в порт. В гавани было полно народу, однако Мередит сразу выхватил из толпы его. Он сам не знал, почему сразу понял, что этот человек в великолепном черном костюме, опирающийся на трость — именно тот, кому принадлежит сердце капитана. Возможно, потому что в отличие от других людей — галдящих, суетящихся, — он стоял совершенно неподвижно и не отрывал взгляда от «Призрака».

Едва корабль пришвартовался и спустили трап, Инеж молнией промчалась по нему и буквально влетела в объятия этого человека, подтверждая подозрения Мередита. Какое-то время они так и стояли, обнявшись — Инеж спрятала лицо на его груди, а он прижался губами к ее макушке. А потом она подняла голову, и они смотрели друг на друга с такими счастливыми лицами, что Мередит сразу понял, насколько глупы были его надежды.

Они о чем-то говорили, но слишком тихо, чтобы разобрать слова с такого расстояния. Потом Инеж развернулась, однако не разрывая объятий и прижавшись головой к плечу мужчины. А он поднял взгляд туда, где у борта стоял Шпект. Этот последний весело отсалютовал:

— Приветствую, босс!

Мередит озадаченно моргнул. Босс?

— Шпект, — кивнул мужчина. — Вы же справитесь со всем сами, если я прямо сейчас украду вашего капитана?

— Каз! — возмутилась Инеж, однако ее лицо было слишком довольным, а возмущение слишком наигранным, чтобы ему поверить.

— Конечно, справимся, — ответил Шпект. — Наслаждайся жизнью, капитан.

Мередиту показалось, или Инеж покраснела? С ее бронзовой кожей да с такого расстояния сложно было сказать.

— Она придет позже проверить, всё ли в порядке, — пообещал Каз.

И они пошли прочь от гавани, держась за руки.

— Кто это? — спросил Мередит, глядя им вслед.

— Ее муж, — само собой разумеющимся тоном ответил Шпект.

Мередит резко повернулся к нему, ошарашенно повторив:

— Муж?! Вы не говорили, что она замужем.

Шпект пожал плечами:

— Но я говорил, что ее сердце занято и тебе не следует на нее заглядываться.

С этими словами он развернулся и принялся раздавать команды: надо было приготовить корабль к длительной стоянке, пройти формальности с таможней и прочие дела, которые выполнялись по прибытии в порт.

Мередит вздохнул и спустился в свою каюту. Определенно, ему надо заставить себя выкинуть капитана из головы.

Очнувшись, Инеж обнаружила себя в своей комнате в особняке Ван Эков. Простреленное плечо ныло, но терпимо. В остальном она чувствовала себя вполне прилично, если не считать беспокойства. Последнее, что она помнила, как один нападавших выстрелил в нее, попав в плечо, и она упала в воду. Чем закончилось сражение? Что с остальными?

Инеж села, собираясь выяснить это.

— Лежи, тебе надо отдыхать, — раздался голос Джеспера.

Инеж повернулась к нему — а она даже не заметила, что в комнате кто-то есть.

— Джес, что произошло? Чем всё закончилось?

— Всё нормально, успокойся, — улыбнулся он. — Мы победили, никто сильно не пострадал, — он немного помолчал и добавил: — Ну, кроме тебя. Я даже не видел, когда тебя подстрелили. Заметил только, когда Каз прыгнул за тобой в воду.

Инеж вздрогнула и уставилась на него расширившимися глазами:

— Каз прыгнул за мной в воду? — недоверчиво повторила она.

Джеспер кивнул:

— И вот тут есть нечто странное. Он вытащил тебя на берег и потерял сознание. Хотя не был ранен. Ни малейшей царапины.

Инеж стиснула кулаки, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

— Каз вытаскивал из воды мое бесчувственное тело?

Чего ему это стоило, она боялась даже представить. Пережить заново свой самый жуткий кошмар. Неудивительно, что он отключился. Удивительно, что сам не утонул и все-таки сумел ее вытащить.

Каз. Каз. Каз.

— Где он? — требовательно спросила Инеж, вставая.

Джеспер явно хотел возразить, что ей не стоит подниматься, но передумал и со вздохом махнул рукой:

— В своей комнате. Но я бы…

Инеж не стала его слушать. Ей жизненно необходимо было немедленно увидеть Каза. И потом, не так уж серьезно она была ранена.

Джеспер, конечно же пошел с ней.

Когда они вошли в комнату, Каз стоял спиной к двери, застегивая рукава рубашки.

— Каз… — начал Джеспер, видимо, собираясь сказать то же, что Инеж: тебе следует отдыхать.

— Я в полном порядке, Джеспер, — холодно ответил тот и обернулся.

Он не был в порядке. Инеж видела, что его до сих пор трясет, хотя он хорошо это скрывал. Он был бледнее обычного, челюсть напряжена, а в темных глазах затаилось загнанное выражение. Но больше ничто не выдавало его внутреннего смятения.

При виде Инеж его глаза вспыхнули радостью и облегчением. Он внимательно осмотрел ее, оценивая ее состояние, а потом послал ей вопросительный взгляд. Инеж слабо улыбнулась в ответ и шагнула к нему.

Ей до дрожи хотелось обнять его, но она боялась, что сейчас это будет для него слишком. И всё равно тихо спросила:

— Можно я обниму тебя?

Несколько мгновений Каз колебался, но в итоге все-таки кивнул. И Инеж крепко обняла его, уткнувшись лицом в грудь, и выдохнула:

— Я люблю тебя.

Каз напрягся, его дыхание стало прерывистым, и Инеж уже хотела отступить назад, но он вдруг сам осторожно обнял ее, постепенно успокаиваясь, и даже поцеловал в макушку. Инеж вздохнула и немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Никто еще не совершал ради меня таких подвигов.

Каз криво усмехнулся:

— Никакого геройства, дорогая. Ты могла погибнуть, а я не смогу без тебя. Так что исключительно эгоистический поступок.

Инеж наполовину всхлипнула, наполовину засмеялась, еще крепче обняв его.

— Идиот, — и повторила: — Я люблю тебя.

В тот момент Джеспер не понял, из-за чего Инеж так бурно отреагировала. В конце концов, Каз не совершил ничего такого уж особенного: плавать он умел, следовательно не утонул бы. Но, с другой стороны, он потерял сознание без всяких видимых на то причин. Тут явно было что-то, чего Джеспер не улавливал. Какая-то тайна. Инеж, конечно, объяснять не стала — она всегда преданно хранила секреты Каза.

Понял Джеспер только несколько лет спустя, когда Каз все-таки рассказал ему о том, как погиб его брат. О том, как выжил он сам. Поначалу Джеспер просто пребывал в шоке и пытался осознать. Вспомнил он ту историю, только когда Инеж вернулась из очередного плавания. И ужаснулся, в красках представив, что пережил Каз, вытаскивая ее из воды. Его слова до сих пор звенели в ушах.

С тех пор не выношу прикосновения кожи к коже.

Особенно влажной.

Моментально отбрасывает меня в тот день, и я снова чувствую разлагающийся труп под руками, чувствую, как вода поглощает меня.

— Знаешь, — задумчиво сказал Джеспер, когда они с Инеж остались вдвоем и он завел разговор на эту тему, — раньше я считал, что ты слишком хороша для него. Но теперь…

— Теперь ты считаешь, что он слишком хорош для меня? — с дразнящими интонациями в голосе спросила Инеж.

Джеспер помотал головой:

— Нет. Теперь я думаю, что он — единственный, кто тебя достоин.

Инеж мягко улыбнулась:

— Совершенно согласна.

Инеж насторожилась, когда не увидела в гавани Каза. Он всегда приходил встречать ее. Даже если она не успевала предупредить его о своем возвращении, у Каза всегда дежурили люди в порту, которые сообщали ему о приближении «Призрака».

Вместо него на причале стоял Джеспер. И даже издалека Инеж видела, насколько удрученное у него выражение лица. Сердце сжало нехорошее предчувствие.

Инеж сбежала по трапу и, не потрудившись поздороваться, спросила:

— Где Каз?

Джеспер вздохнул, будто готовясь сказать что-то неприятное, и Инеж невольно сцепила руки в замок.

— Портовые Лезвия устроили на него засаду. Не знаю, сколько там было человек, но, видимо, немало. Каз справился, но…

— Он ранен? — спросила Инеж, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. — Насколько серьезно?

Джеспер кивнул:

— Явился к нам в особняк, успел только сообщить о драке и тут же рухнул, как подкошенный. Он потерял много крови, некоторые раны выглядят очень плохо.

— Целитель? — спросила Инеж, пытаясь справиться с паникой.

Джеспер покачал головой:

— Уайлен вызвал, но Каз так сопротивлялся, что Целитель отказался с ним работать.

Инеж кивнула, удрученно вздохнув. Она предполагала, что так оно и будет: Каз никого к себе не подпустит.

— Мы уже подумали, что стоит его напоить чем-нибудь, чтобы он отключился наверняка и тогда уже…

Джеспер снова не договорил и пожал плечами. Инеж прикусила губу, а потом решительно произнесла:

— У меня на корабле есть Целитель. Возможно, я смогу уговорить Каза.

Кайя собирала вещи, чтобы отправиться в гостиницу. Капитан сказала, что в Кеттердаме они пробудут несколько недель и команда может отдохнуть, как только они закончат со всеми делами. В Кеттердаме Кайя не была еще ни разу и собиралась воспользоваться возможностью посмотреть город.

И тут в ее каюту вошла — нет, вбежала — капитан. Такого страха в ее глазах Кайя еще ни разу не видела и сразу насторожилась. Что могло случиться за время, что прошло с тех пор, как они пришвартовались в порту?

— Кайя, мне нужна твоя помощь, — выдохнула Инеж. — Профессиональная.

— Конечно, капитан, — кивнула Кайя. — Кто?

Инеж покачала головой:

— Не из команды. Мы идем в город.

Кайя снова кивнула и последовала за ней с корабля. На берегу их ждал высокий земенец, который широко улыбнулся Кайе и представился:

— Привет. Я Джеспер.

Она в свою очередь представилась, но чувствовала что-то неестественное в поведении Джеспера. Словно он пытался вести себя как обычно, но на самом деле ему сейчас было не до улыбок и не до флирта.

— У твоего пациента есть одна особенность, — предупредила Инеж, когда они шли по роскошной улице с двух- и трехэтажными домами. — Он не выносит, когда к нему прикасаются. Особенно незнакомые люди. Особенно неожиданно. Я знаю, что прикосновений не избежать, но постарайся свести их к минимуму и сделать как можно более короткими.

— Я должна знать почему? — спросила Кайя.

Инеж покачала головой:

— Просто имей это в виду. Если не быть осторожной, у него может начаться паника. Он станет опасен.

— Понятно, — кивнула Кайя.

Не то чтобы она действительно понимала, в чем дело, но предполагала, что здесь замешана какая-то травма. Она была опытным Целителем и в своей практике встречала немало пациентов, покалеченных не только физически.

Они вошли в особняк с нарисованными над парадной дверью тюльпанами. Инеж сразу повела Кайю на второй этаж и в комнату, в которой она и увидела своего пациента. Молодого темноволосого парня, который лежал на кровати, по-видимому, без сознания. Бледное лицо покрывали бисеринки пота, а дыхание было тяжелым и прерывистым. Чуть ли не всё его тело исполосовали порезы разной степени серьезности. Но больше всего Кайю беспокоила рана на животе — она выглядела ужасно и из нее сочилась кровь.

— Каз? — позвала Инеж, подойдя к кровати.

Парень не отреагировал, и Инеж повернулась к Кайе:

— Начинай. Я буду рядом на случай, если он очнется.

И Кайя приступила к работе. Убрать начавшееся заражение, убрать внутреннее кровотечение, закрыть рану. Переключиться на следующую…

Парень вдруг вздрогнул и распахнул глаза, уставившись на Кайю. Помня о предупреждении Инеж, она сразу убрала руки. В его лихорадочно блестевших темных глазах вспыхнуло загнанное выражение.

— Каз, — позвала Инеж, которая сидела на кровати с другой стороны. — Всё хорошо.

Он повернул к ней голову, и его лицо немного расслабилось.

— Инеж… — едва слышно произнес он.

Капитан нежно улыбнулась, слегка склонившись к нему:

— Каз, это Кайя. Она Целитель. Ей придется прикоснуться к тебе, но она постарается сделать это как можно быстрее. Хорошо?

Он нахмурился, некоторое время молчал, а потом кивнул и снова посмотрел на Кайю. Инеж выдохнула:

— Хорошо. Кайя, постарайся, чтобы он видел твои движения, чтобы не застать его врасплох.

Кайя медленно протянула руку к Казу, и он внимательно следил за ней, не отрывая взгляда. Когда она прикоснулась пальцами к его плечу, которое пронзала глубокая колотая рана, Каз вздрогнул и стиснул зубы, по его телу пробежала дрожь, но Кайя сомневалась, что от боли. Или, во всяком случае, не только от боли. Она старалась работать быстро и прикасаться ровно столько, сколько абсолютно необходимо.

Наконец, она закончила, убрала руки и отодвинулась. Каз выдохнул с явным облегчением и закрыл глаза.

Кайя повернулась к Джесперу, который всё это время молча наблюдал от дверей. Рядом с ним со столь же встревоженным лицом стоял рыжий паренек.

— Принесите теплого питья, — устало попросила Кайя. — Побольше. Ему надо восстанавливать потерю крови.

Рыжий паренек кивнул и исчез. Кайя встала.

— Капитан?

Инеж улыбнулась ей с такой безграничной благодарностью, что Кайе стало неловко. Правда, она скорее всего сейчас спасла Казу жизнь… Видимо, он много значил для Инеж.

— Спасибо, Кайя, — с чувством произнесла та. — Джес, проводи ее обратно на корабль, пожалуйста.

— Конечно, — ответил тот и жестом пригласил Кайю следовать за собой.

В дверях она обернулась. Каз открыл глаза, и теперь они с Инеж смотрели друг на друга с таким выражением, что казалось почти неприличным присутствовать при этом. Кайя улыбнулась и вышла. Она знала, что капитан носит на шее обручальное кольцо на цепочке. Кажется, она только что узнала, с кем ее это кольцо связывает.

Нина проснулась слишком рано. После вечеринки в особняке Ван Эков все еще спали. Да она и сама не сказать, чтобы по-настоящему отдохнула. Но после смерти Маттиаса она не могла спокойно отдыхать в Кеттердаме. Слишком многое здесь напоминало о нем, вызывало призраки прошлого и пробуждало кошмары. Хотя она искренне была рада видеть друзей. Даже Каза.

Нина посидела на кухне, попивая кофе, однако некоторое время спустя одиночество стало чувствоваться невыносимым. Еще немного поколебавшись, она пошла к Инеж. В конце концов, та обычно встала рано, и, возможно, ей повезет, и Инеж уже проснулась.

Но чего Нина никак не ожидала, постучав в дверь ее комнаты, так это того, что ей откроет Каз. Вполне себе проснувшийся и крайне недовольный Каз. Нина пораженно уставилась на него. Не только потому, что ей и в голову бы не пришло обнаружить его в комнате Инеж, но и потому, что еще ни разу в жизни она не видела Каза таким: взъерошенным, в одной пижаме, без перчаток и трости.

— Что? — резко спросил он.

Он едва приоткрыл дверь, но в эту щель Нина всё же могла разглядеть в глубине комнаты кровать, на которой спала Инеж. Нина моргнула. Значит, это все-таки нужная комната, она не перепутала их ненароком.

— Каз?! — воскликнула она, возможно, немного слишком громко. — Что ты здесь делаешь?

— Спал до того, как ты появилась, — с сарказмом ответил он. — И не ори так — разбудишь Инеж.

— Врешь, — фыркнула Нина, однако голос понизила. — Я же вижу, что ты давно проснулся. И вообще я спрашивала не об этом.

— Тогда тебе стоит более четко формулировать вопросы, Нина, дорогая, — невозмутимо заметил Каз.

Нина хотела уже что-нибудь съязвить по поводу его вечной манеры уклоняться от любых вопросов, но в этот момент Инеж, не открывая глаз (хотя Нина сомневалась, что она по-прежнему спит) переместилась на другую половину кровати, которую, по-видимому, совсем недавно занимал Каз, и уткнулась носом в его подушку. Это выглядело настолько мило, что Нина растеряла весь свой запал. Хотя она всё еще была обижена, что Инеж не поделилась с ней, но, пожалуй, выяснение отношений могло немного подождать.

— Обещаю крайне четко сформулировать все вопросы, когда вы спуститесь завтракать, — с хищной улыбкой заявила она и развернулась, чтобы вернуться на кухню.

— Не обещаю, что отвечу на них, Зеник, — бросил ей вслед Каз.

Нина усмехнулась. Он-то, конечно, не ответит. А вот Инеж — совсем другое дело…

Джеспер влетел в кабинет Каза, не постучавшись. Любого другого Каз за подобное убил бы, но ему спускал с рук, хотя и каждый раз одаривал раздраженным взглядом. Однако в этот раз Джеспер забыл, зачем пришел, едва оказавшись внутри.

Каз сидел за столом, на котором высились стопки бумаг, а у него на коленях сидела Инеж. И судя по всему, до того, как Джеспер прервал их, они увлеченно целовались. А теперь несколько мгновений смотрели друг на друга, после чего Инеж уткнулась лицом Казу в грудь, а Каз пронзил Джеспера знаменитым убийственным взглядом. Силу взгляда немного подпортил тот факт, что растрепанный, покрасневший, в расстегнутой на несколько верхних пуговиц рубашке Каз выглядел абсолютно нереально и до смешного очаровательно.

Инеж, похоже, беззвучно смеялась, не отрываясь от Каза. Во всяком случае ее плечи немного дрожали. Конечно, это могли быть и рыдания, но Джеспер сильно в этом сомневался.

— Эм… — пробормотал Джеспер, широко ухмыляясь и попятившись обратно к двери. — Извините. Меня здесь не было.

Он выскочил за дверь, поспешно закрыв ее за собой. Внутри раздался взрыв смеха. Джеспер весело покачал головой. Пожалуй, в следующий раз не стоит приходить к Казу сразу после возвращения Инеж в Кеттердам.

«Призрак» возвращался домой, море было спокойным. Шпект мог позволить себе немного побездельничать. Он стоял возле борта с кружкой пива в руке и лениво смотрел на воду и на кружащих над ней чаек. Неподалеку болтали две молоденькие девушки, которые недавно присоединились к команде. Шпект не обращал на них внимания, пока Ниска не заявила:

— Как только прибудем в Кеттердам, первым делом я пойду в Бочку — в «Клуб ворона».

Это заставило Шпекта насторожиться и прислушаться. Что еще за глупости могли прийти в голову этой девчонке — слишком беспечной и самоуверенной себе на беду?

— Зачем? — недоуменно спросила Лера.

Ниска ухмыльнулась:

— Я слышала много интересного. Говорят, там можно хорошо развлечься. А главное, я надеюсь встретить легендарного Каза Бреккера.

Шпект поперхнулся пивом и закашлялся, бросив взгляд в сторону Инеж, которая тоже проводила на палубе этот солнечный денек. Она продолжала смотреть вдаль, не подавая виду, что слышала.

— Мне кажется, это не самая разумная идея, — возразила Лера.

Правильно, мысленно согласился Шпект, хоть у одной из них хватает мозгов. Ниска фыркнула:

— Да ладно. Наверняка всё не так страшно. Говорят, он невероятно красив.

На этот раз Шпект слышал, как Инеж подавила смешок. Он поймал ее взгляд, и она весело приподняла брови. Он ухмыльнулся. Что ж, если болтовня девчонок ее не беспокоит и даже, похоже, забавляет… И тут у него возникла идея.

— Если тебе так хочется, Ниска, могу проводить тебя до клуба.

Та резко обернулась, восхищенно уставившись на него:

— Правда? О, точно, вы же из Кеттердама! А вы знаете Бреккера?

— Встречал пару раз, — туманно ответил он не совсем правду.

— Круто! — Ниска аж подпрыгнула от восторга.

Инеж теперь откровенно рассмеялась, и Ниска повернулась к ней.

— Капитан, а вы ведь тоже долго жили в Кеттердаме? Вы знаете его?

Инеж молча кивнула, не вдаваясь в подробности. Ниска уже собиралась спросить что-то еще, но Инеж опередила ее:

— Но знакомить я вас не стану. От него лучше держаться подальше.

Теперь фыркнул уже Шпект. Высказывание, конечно, верное по сути, но кто бы говорил! Ниска разочарованно надулась, но быстро взбодрилась, видимо, решив, что может обойтись и без помощи капитана. Шпект покачал головой: слишком самоуверенная.

Когда со всеми делами по прибытии в порт было закончено, и команда начала расходиться, Шпект подошел к Ниске:

— Не передумала еще насчет экскурсии в Бочку?

— Конечно, нет! — с энтузиазмом воскликнула она. — А вы правда собираетесь меня проводить?

Шпект усмехнулся и кивнул:

— Чтобы ты не вляпалась в неприятности.

Ниска просияла:

— Спасибо огромное!

По пути она с жадным любопытством рассматривала окружающее, на ее лице было написано крайнее восхищение. Шпект только головой покачал. Надо же быть в таком восторге от этого города! Более того, когда респектабельный Финансовый район сменился бедными кварталами Бочки, восхищение Ниски никуда не пропало.

— Ничего себе! — протянула она, когда перед ними появился «Клуб ворона» — зловещего вида здание с распахнутыми черными крыльями на фронтоне, которое выделялось среди окружающих построек словно ворон среди павлинов.

— Добро пожаловать в «Клуб ворона», — произнес Шпект, приближаясь к дверям.

Парни, стоявшие у входа, приветствовали его радушными улыбками и рукопожатием:

— С возвращением, Шпект!

Ниска с некоторым удивлением покосилась на него, пока он здоровался с ними, но ничего не сказала.

Внутри, как всегда, царил оживленный гвалт играющей публики. Шпект провел Ниску к барной стойке, по пути приветствуя встречавшихся Отбросов. С каждым таким приветствием Ниска становилась всё подозрительнее.

— Лин, налей даме лучшего виски, — весело попросил Шпект стоявшего за стойкой парня.

Тот усмехнулся и кивнул.

— Вы часто здесь бываете? — спросила Ниска.

— М-м-м, — согласился Шпект. — Бывал раньше. До того, как начал работать с Инеж.

— Можно подумать, после этого ты прям перестал заходить, — раздался сзади насмешливый женский голос.

Обернувшись, Шпект обнаружил Анику, которая весело ухмылялась ему.

— С возвращением, Шпект. Успешное плавание?

— Весьма, — ответил он. — Каз у себя?

Аника заинтригованно приподняла бровь. И неудивительно — обычно он не стремился встречаться с Казом.

— Да, — наконец ответила она и с усмешкой добавила: — Но, учитывая возвращение «Призрака», вряд ли мы сможем увидеть его в ближайшее время.

Шпект понимающе усмехнулся в ответ. Конечно, Инеж наверняка уже у него в кабинете, и они здороваются после долгой разлуки.

— А зачем он тебе? — с любопытством спросила Аника.

Шпект мотнул головой на изумленно следившую за их диалогом Ниску.

— Присутствующая здесь Ниска из нашей команды мечтала его увидеть. Легенда, понимаешь…

Аника фыркнула, окинув Ниску внимательным взглядом, от которого та слегка поежилась, а потом снова повернулась к Шпекту.

— Легенда, говоришь… А она в курсе…

— Нет, — ответил Шпект, не дав ей закончить, сразу поняв суть вопроса.

Аника хмыкнула, но развивать тему не стала. Когда она отошла от них, Ниска проводила ее подозрительным взглядом, а потом еще более подозрительно посмотрела на Шпекта:

— Вы ведь врали?

— В чем именно? — удивленно приподнял он брови.

— В том, что вы всего пару раз встречали Бреккера. Вы здесь явно свой — вас все знают. Вы были членом банды, да?

Шпект ухмыльнулся — сообразительная девочка — и кивнул. У Ниски загорелись глаза, и он поспешил предупредить:

— Но Аника права: вряд ли мы дождемся появления Каза в ближайшее время. Если ты всё еще хочешь его увидеть.

Ниска задумалась, а потом широко улыбнулась:

— Я могу поиграть пока — не зря же мы сюда пришли!

Шпект посмотрел на нее с сомнением, а потом пожал плечами:

— Только не увлекайся. Люди оставляли здесь целые состояния.

Ниска уже не слушала. Она оглядела зал в поисках подходящей игры и мотнула головой в сторону стола, где играли в покер.

— Уверена? — с сомнением спросил Шпект.

Она горделиво вскинула голову:

— Я ас в покере.

Он снова пожал плечами. Если ей так хочется, пусть позабавится. А он проследит, чтобы она не просадила слишком уж много денег.

Она уже хотела начать вторую партию, когда рядом вдруг раздался голос Инеж:

— Надеюсь, ты не собираешься оставить здесь всё свое жалование?

Ниска вздрогнула (Шпект, впрочем, тоже) и резко повернулась:

— Капитан! Как вы всегда так незаметно подкрадываетесь?

— Ну не зря же ее зовут Призраком, — усмехнулся Пим, который сдавал карты. — Привет, Инеж.

Инеж улыбнулась ему в ответ. А Ниска озадаченно нахмурилась. Шпект прямо видел, как она думает о том, как на самом деле связано с Инеж имя их корабля. И о том, почему на нее здесь смотрят как на свою.

— Серьезно, Ниска, — сказала Инеж. — Не увлекайся. Я знала людей, которые попадали в очень серьезные неприятности из-за азартных игр.

— Ни в коем случае, капитан.

Она еще не договорила, когда ее глаза расширились, и в них вспыхнула смесь восхищения и ужаса.

— Разрушаешь мой бизнес, дорогая Инеж? — спросил подошедший к ним Каз, как всегда великолепный и устрашающий в строгом черном костюме, перчатках и с тростью с головой ворона.

Ниска уже достаточно пришла в себя, чтобы обратить на Каза обворожительную улыбку. Тот нахмурился на нее, отчего ее улыбка немного дрогнула, а потом посмотрел на Инеж, вопросительно приподняв бровь. Та прикусила губу в попытке не засмеяться. Но ухмылка предательски расползлась по ее лицу.

— Ни в коем случае, — ответила она, протянув ему руку. — Только забочусь о членах моей команды.

Каз хмыкнул, взял ее ладонь свободной рукой, переплетя их пальцы. Ниска уставилась на их сцепленные ладони, словно на ядовитую змею, и заметно побледнела.

— Присмотри за ней, Шпект, — бросила Инеж через плечо, когда они с Казом направились к выходу, по-прежнему держась за руки.

Застыв как статуя, Ниска смотрела им вслед, приоткрыв рот.

— Пожалуй, я больше не хочу играть, — медленно произнесла она, встав из-за стола, и обратила на Шпекта взгляд, в котором плескался ужас. — Что… Как… Инеж… Вы знали?!

Шпект не выдержал и расхохотался.

— Видела бы ты свое лицо сейчас, — он помотал головой. — Да, я знал. Естественно. Пойдем, провожу тебя в гостиницу и расскажу пару интересных вещиц.

— Могли бы и предупредить, — обиженно пробормотала Ниска, но ее глаза уже загорелись в предвкушении обещанных историй.

Бесшумно забравшись в знакомое чердачное окно Клепки, Инеж застала Каза за столом, как всегда, уткнувшимся в документы.

— Привет, Инеж, — произнес он, даже не поднимая головы. — Какие новости?

Инеж позабавленно покачала головой и спрыгнула на пол. Ее всегда поражала его способность чувствовать ее присутствие.

— Я завтра уезжаю, — сказала она, приближаясь к столу. — Отвезу родителей обратно в Равку.

Каз вскинул голову, и на мгновение в его глазах вспыхнуло обреченное отчаяние, прежде чем их темные глубины снова стали непроницаемыми. Инеж моргнула. Может, показалось?

— Удачного плавания, — ровным тоном произнес он, снова опустив голову к своим цифрам.

Инеж нахмурилась, прикусив губу. Что-то было в нем, что заставило ее пообещать:

— Я вернусь через пару недель.

Каз снова вскинул голову, и теперь на его лице было написано откровенное удивление.

— Вернешься? Но я думал, ты хотела корабль, чтобы уплыть отсюда и забыть этот проклятый город навсегда. Начать новую жизнь.

У Инеж сжалось сердце от мысли, что он сам купил ей корабль, думая, что она…

— Разве ты не хочешь, чтобы я вернулась? — сдавленно спросила она.

— Я много чего хочу, — мрачно ответил Каз. — Но это не значит, что ты должна это делать.

Она хотела возразить, но Каз вскинул руку останавливая ее.

— И если ты думаешь, что обязана мне за корабль и контракт, то нет. Ты ничего мне не должна и можешь отправляться, куда угодно, и устраивать свою жизнь, как хочешь.

Инеж прикусила губу в попытке сдержать подступившие к горлу слезы. Этот невозможный человек вызывал у нее желание одновременно крепко обнять его и побить.

— А если я хочу вернуться? — тихо спросила она.

— Зачем? — недоуменно спросил Каз.

Он действительно не понимал, и это разбивало ей сердце.

— Затем, что я люблю тебя, идиот! — воскликнула она.

Каз замер, уставившись на нее расширившимися глазами. На какое-то время в комнате воцарилось напряженное молчание, которое Инеж прервала нервным смешком:

— Неужели это настолько удивительное открытие?

Каз сглотнул и, по-прежнему не отрывая от нее шокированного взгляда, произнес:

— Да. Да, удивительное. Я чудовище. Как ты можешь меня любить?

Из груди Инеж вырвалось нечто среднее между смешком и рыданием. Ей хотелось сказать, что это неправда, что он не чудовище, что она встречала чудовищ гораздо более страшных. Но понимала, что это не поможет. Он не поверит ей. Вместо этого она осторожно протянула руку и коснулась его щеки кончиками пальцев. Каз вздрогнул и заметным усилием воли заставил себя не отдернуться.

— Возможно, — сказала Инеж. — Но я люблю тебя. Всё, чего я прошу: не отталкивай меня, не прячься за своей броней.

Каз слегка наклонил голову и накрыл ее ладонь своей, прижимая к своей щеке. По его телу пробежала судорога, он стиснул зубы, но некоторое время спустя немного расслабился и даже легонько сжал ее пальцы. Инеж слабо улыбнулась.

— Я сделаю всё, что ты захочешь, — произнес он, глядя прямо ей в глаза. — Дам тебе всё, что ты захочешь.

Инеж снова захотелось разрыдаться. С его стороны подобные слова были равносильны признанию в любви.

— Я вернусь, — твердо повторила она.

— Я буду ждать, — кивнул Каз, и его губы впервые тронула теплая улыбка.

День выдался тяжелым. Инеж безумно устала. Но вместо того, чтобы пойти к себе и рухнуть в кровать, она сидела на подоконнике в комнате Каза, наблюдая за тем, как последние лучи заходящего солнца сверкают на крышах Кеттердама. И время от времени поглядывала на Каза, который, не обращая на нее внимания, что-то писал за своим столом. Уютную тишину нарушал только едва слышный скрип ручки и время от времени шорох бумаги. Уютную…

Когда это комната Каза стала ассоциироваться с безопасностью и спокойствием? Тихонько хмыкнув, Инеж призналась себе: вероятно, с самого начала. Даже запершись на все замки в своей комнате, она не чувствовала себя так расслабленно, как здесь, в обществе того, чье имя внушало ужас большей части города.

Громкое карканье привлекло внимание Инеж. Она улыбнулась собирающимся возле окна воронам. Они смотрели на нее блестящими круглыми глазами и хлопали крыльями, требуя угощения.

Инеж спрыгнула с подоконника, чтобы достать из шкафа пакет с зернами, который он хранила здесь специально для своих воронов. Каз ворчал и грозился их выбросить, но до сих пор не выполнил угрозу. Так что Инеж подозревала, что не так уж сильно он против.

Каркая и расталкивая друг друга, вороны набросились на угощение, и Инеж тихонько засмеялась. А потом покосилась на Каза. И успела перехватить его взгляд. Он смотрел на нее с едва заметной улыбкой, в кои-то веки выглядя на свой возраст: просто семнадцатилетним мальчишкой. Но это мгновение исчезло, лицо Каза приобрело привычное нахмуренное выражение, и он снова уткнулся в свои бумаги. А Инеж повернулась обратно к воронам.

В этой момент на нее снизошло озарение. Внутренне застонав, она прижалась лбом к оконной раме. Где-то в процессе совместной работы, таких вот тихих вечеров, переругивания и даже подшучивания она умудрилась влюбиться в Каза. «Только этого мне не хватало!» — обреченно подумала Инеж, высыпая воронам очередную порцию зерен. Она прекрасно понимала, насколько это безнадежно — любить Каза Бреккера. И абсолютно не представляла, что ей с этим делать.

Казу нравилось проводить время в обществе Инеж. Даже когда она цитировала ему сулийские поговорки, взывала к его совести и пыталась научить манерам. Нравилось наблюдать за ней, когда она кормила воронов на его окне, или точила ножи, сидя на подоконнике, или бесшумно двигалась среди теней, невидимая никому, кроме него. Но он никогда особенно не придавал этому значения. До того рокового дня, когда Инеж ранили и Каз, задыхаясь от ужаса, нес ее на руках на «Феролинд».

Конечно, Инеж и раньше получала ранения, но никогда такие серьезные. Никогда она не была настолько близка к тому, чтобы не выкарабкаться. И от одной мысли о том, что она может умереть, Каза охватывало отчаяние. Он пытался убедить себя, что просто беспокоится об успехе мероприятия — без Инеж в Ледовый Двор можно было даже не соваться. Убеждать получалось плохо.

Особенно после той неудержимой ярости, которая охватила его при виде виновного. Расправляясь с Оменом, Каз практически не помнил себя. Ему хотелось разорвать его на мелкие клочки за то, что он посмел тронуть Инеж. Посмел попытаться убить ее. Ярость застилала глаза, и он пришел в себя, только скинув тело Омена в море. Его команда, присутствовавшая при расправе, до сих пор косилась на него с опасением.

Бессонной ночью на борту «Феролинда», когда Каз ждал вердикта от Нины, он со всей ясностью осознал, насколько на самом деле Инеж дорога ему. Не из-за своих феноменальных способностей, не потому что она была его лучшим Пауком. Просто сама по себе.

И это понимание ужаснуло его. Чувства — это слабость, на которой он играл в противостоянии с врагами, всегда успешно. А любовь — самая большая слабость. Он не мог себе ее позволить, не мог позволить, чтобы из-за его слабости пострадал годами подготавливаемый план мести. Чтобы пострадала сама Инеж.

И потому он ни разу не навестил ее, пока она лежала в каюте, поправляясь после ранения. Даже если сидел рядом с ней, пока она еще была без сознания и не могла заметить его присутствия. И когда в каюте не было Нины. Потому он не ответил на ее вопрос, когда она достаточно окрепла, чтобы выйти из каюты.

Чего ты хочешь, Каз?

Тебя, Инеж, тебя.

Она не должна догадаться об этом. Никто не должен догадаться об этом.

Нина чувствовала себя так, словно вернулась в старые добрые времена. Вообще-то она совершенно не собиралась участвовать в делах Каза, когда плыла на «Призраке» в Кеттердам. Она хотела просто повидаться с друзьями. Но Инеж сказала, что это важно для ее миссии, и конечно же Нина согласилась.

И даже наслаждалась их операцией по проникновению на закрытый склад. И всё шло хорошо ровно до тех пор, когда во время возвращения под Инеж оборвался трос. Будто его кто-то обрезал, хотя никого в поле зрения не было. Инеж рухнула вниз с головокружительной высоты, и, испуганно вскрикнув, Нина бросилась к ней.

И имела удовольствие наблюдать, как совершенно невредимая Инеж быстро и бесшумно соскользнула по стене, непонятно за что цепляясь. Нина выдохнула и уже хотела стиснуть ее в сокрушительных объятиях, когда в этом тупике между двумя зданиями появился Каз. Судя по выражению его лица, он тоже видел фееричное падение Инеж.

Нина не понимала, как он умудрялся бегать со своей больной ногой, но сейчас он именно бежал, причем почти не опираясь на трость. При виде него на лице Инеж появилась виноватая улыбка, она уже открыла рот, видимо, собираясь успокоить их, что с ней всё в порядке. Но тут Каз схватил ее в охапку и прижал к себе, уткнувшись лицом в макушку. Нина почувствовала, как у нее медленно отпадает челюсть. Она ни разу не видела, чтобы Каз кого-то так обнимал. Святые, да она ни разу не видела, чтобы он хотя бы прикасался к кому-нибудь. Инеж явно не возражала — она прижалась к Казу, обвив его руками за талию.

Дальше больше. Немного отстранив от себя Инеж, Каз вдруг поцеловал ее. Нина на всякий случай протерла глаза — не мерещится ли? Руки Инеж скользнули вверх по его груди и обняли за шею, когда она с не меньшим энтузиазмом ответила. Они некоторое время самозабвенно целовались, пока Нина пыталась прийти в себя и вернуть дар речи. Подозрительный звук на соседней улице ускорил этот процесс.

Нина нарочито громко кашлянула, и эти двое отпрянули друг от друга. На щеках Инеж расцвел очаровательный румянец.

— Жаль прерывать вас, ребята, — ехидно заявила Нина, — но нам надо уходить отсюда.

Каз пронзил ее фирменным убийственным взглядом, однако его эффективность немного испортило то, что он тоже покраснел. Едва заметно — Нина никогда бы и не увидела, если бы не присматривалась специально, — но тем не менее. Она широко ухмыльнулась. Каз, проигнорировав ее, зашагал к выходу из тупика, потянув за собой Инеж — он так и не выпустил ее руки. Проходя мимо, та весело и немного смущенно улыбнулась Нине.

Покачав головой, Нина двинулась следом. Определенно им с Инеж предстоит долгий разговор.

Инеж сидит на краю кровати, глядя на спящего Каза. То, что он позволяет себе заснуть в ее присутствии — высшая степень его доверия. Инеж знает, это никогда не перестанет изумлять ее и наполнять сердце невыразимым теплом. То, как Каз открывается перед ней, позволяет заглянуть за каменные стены, которые он выстроил вокруг себя. Каждый день чуть-чуть больше. Кирпичик за кирпичиком.

У него был сегодня тяжелый день. Впрочем, когда дни Каза были легкими? Но этот особенно отличился. Вначале переговоры с Портовыми Лезвиями пошли наперекосяк и предсказуемо закончились поножовщиной, в ходе которой Каз получил длинный порез под ребрами. Рана была не особенно глубокой — нож прошел по касательной, — но он ведь даже не потрудился как следует позаботиться о ней: только наскоро перевязал, чтобы не капать кровью, и отправился на деловую встречу. А потом еще на одну. После чего воспитывал проштрафившихся членов банды. Принял участие в обучении новеньких. Провел еще несколько деловых встреч — в том числе напряженные переговоры с Торговым советом. Заглянул в «Клуб ворона» и «Серебряную шестерку» посмотреть, как идут дела. Вместе с Инеж проверил подозрения насчет связи очередного купца с работорговцами.

Неудивительно, что, вернувшись в Клепку поздним вечером, Каз только с тоской посмотрел на гору бумаг на своем столе и, не раздеваясь, рухнул в кровать.

— Разбуди меня через пару часов, Инеж, — пробормотал он и тут же отключился.

И вот сейчас она сидит рядом и осторожно, едва касаясь, проводит пальцами по его темным волосам, откидывая упавшую на лоб прядь. С нежностью разглядывает расслабившиеся во сне резкие черты его красивого лица. Что бы он ни говорил, Инеж не собирается его будить. Конечно, Каз будет ругаться и ворчать, что у него полно работы. Но она считает, что работа может подождать. Зато он в кои-то веки нормально выспится. Он никогда этого не скажет, но Инеж знает, что он спит гораздо лучше, когда она рядом.

— Спи, любовь моя, — шепчет Инеж. — Я посторожу.

Словно услышав ее, Каз тихо вздыхает, и на его губах появляется легкая улыбка.

Первые дни после отъезда Инеж были самыми ужасными. Ее отсутствие чувствовалось так остро, что Каз постоянно ловил себя на том, что искал ее взглядом, хотел что-то сказать и замирал, вспомнив, что она больше не следует тенью за ним. До такой степени, что, работая с документами в своей комнате, постоянно смотрел на открытое окно. Пустое. И раздраженно нахмурившись на собственную глупость, снова опускал взгляд в бумаги. Чтобы несколько минут спустя опять посмотреть на окно.

В очередной раз Каза отвлекло громкое карканье. Вскинув голову, он обнаружил, что снаружи окна собралось несколько воронов, требующих угощения. Один самый наглый даже запрыгнул на внутренний подоконник. Каз пронзил его злобным взглядом, который не произвел на ворона ни малейшего впечатления. Каз еще немного посверлил его взглядом, а потом со вздохом открыл нижний ящик стола, где Инеж хранила угощенье для своих воронов, и достал пакет с зернами.

Он встал, опираясь на стол, и поморщился — больная нога противно ныла после насыщенного дня, — после чего прохромал к окну. Вороны подозрительно уставились на него и немного отпрыгнули. Только тот наглый на подоконнике не шелохнулся. Каз усмехнулся и бросил им горсть зерен. Вороны захлопали крыльями, закаркали и набросились на угощенье. Понаблюдав за ними некоторое время, он сел на подоконник — как сидела раньше Инеж. Смелый ворон отпрыгнул, но не слишком далеко. Каз протянул ему несколько зерен на затянутой в перчатку ладони. Но с руки птица есть отказалась. Каз фыркнул и ссыпал зерна на подоконник.

* * *

Инеж бесшумно забралась в окно комнаты Каза и огляделась. Здесь ничто не изменилось за исключением того, что прежнюю хлипкую конструкцию заменил настоящий стол из красного дерева. Инеж улыбнулась и прошла в комнату, вдохнув всей грудью воздух, пропитанный знакомыми запахами. Она дома.

На лестнице раздались неровные шаги, сопровождаемые стуком трости. Инеж скользнула в тени, растворяясь в них, и замерла. Войдя в комнату, Каз остановился и вскинул голову, словно прислушиваясь, его ладонь чуть сильнее сжала набалдашник трости, а губы тронула едва заметная улыбка. Инеж жадно впитывала взглядом весь его такой знакомый облик. Как же она соскучилась по нему…

— Здравствуй, Инеж, — спокойно произнес он.

Она не удержала разочарованного восклицания и вышла из теней. Улыбка Каза стала шире, и он уставился на нее с нескрываемым восторгом в темных глазах. Инеж не могла не улыбнуться в ответ.

— Здравствуй, Каз.

Он стянул перчатки и небрежно бросил их на стол, после чего протянул Инеж руку. Чувствуя себя абсолютно счастливой, Инеж шагнула вперед и взяла его ладонь. Каз вздрогнул и на мгновение замер. Но руки не убрал, а некоторое время спустя сжал ее ладонь в ответ и осторожно переплел их пальцы.

Волшебство момента разрушило громкое карканье у окна. Инеж засмеялась при виде того, как Каз поморщился. Но перестала смеяться, заметив, как он привычно потянулся к столу за лежавшим там пакетом, прежде чем опомнился и остановился на полпути, попытавшись сделать вид, будто хотел взять какую-то бумагу. Инеж уставилась на него с недоверчивым восхищением:

— Ты кормил моих воронов!

Каз пожал плечами, нацепив невозмутимое выражение лица.

— Они так шумели, что я не мог сосредоточиться на работе. Это был единственный способ заставить их замолчать.

Теперь Инеж улыбалась так, что заболели щеки.

— Я тоже скучала по тебе, — сказала она.

Несколько мгновений Каз молчал, упорно глядя на схваченную со стола бумагу, а потом положил ее обратно, взял пакет, в котором обнаружились кусочки бекона, и, протянув его Инеж, наконец-то посмотрел ей в лицо. И в его глазах она прочитала всё, что он так и не сказал вслух.

Инеж замерла на лестничной площадке, когда до нее донеслось из общего зала:

— Шлюха Бреккера…

Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а дыхание участилось. Захотелось немедленно исчезнуть, закрыться в своей комнате и разрыдаться. Вместо этого Инеж, не выходя из теней, заглянула в зал, чтобы увидеть говорившего. Это был один из старших членов Отбросов, болтавший с приятелем.

— Бреккер притащил ее из «Зверинца», — продолжил он. — Наверняка именно для этой цели. Потому что, сам посуди, на что еще годна такая девчонка?

Его приятель ухмыльнулся и кивнул. У Инеж на глаза навернулись слезы обиды. Хотя какого еще отношения она ожидала? Она уже хотела вернуться и выбраться на улицу через окно, чтобы не проходить по залу, как рядом с теми мужчинами внезапно появился Каз. Его трость с размаху врезалась в челюсть говорившего. Раздался противный хруст, пострадавший взвыл от боли, схватившись за лицо, а его приятель возмущенно заорал:

— Ты что творишь, Бреккер?

Каз смерил обоих холодным взглядом:

— Еще одно подобное высказывание, и сломанной челюстью ты не отделаешься.

Больше не обращая внимания на мужчин, он направился к лестнице.

— Спасибо, — прошептала Инеж, когда он поравнялся с ней.

Каз смерил ее нечитаемым взглядом и после короткой паузы сказал:

— Я не могу всё время присматривать за тобой. Ты должна научиться защищаться сама, иначе не выживешь здесь. Никогда не спускай никому ни одного неуважительного слова или жеста в свой адрес. Такое сочтут слабостью, а слабость в Бочке равносильна смерти.

Инеж ошеломленно кивнула, и Каз продолжил подниматься по лестнице.

Научиться защищаться самой. Инеж не знала, способна ли она на это. Но Каз почему-то верил, что она может быть опасной. И она решила поверить в это тоже.

Она старательно училась драться, а на первые же заработанные деньги купила себе кастет, рассудив, что ее маленький кулачок сам по себе вряд ли сильно испугает закаленных в постоянных драках мужчин.

Ей пришлось немало потрудиться, подпортить несколько физиономий, испугав при этом внезапным появлением из ниоткуда. Но некоторое время спустя Отбросы перестали шептаться о специфических целях, с которыми Каз забрал ее из «Зверинца», и смотреть как на шлюху. В их глазах появилось уважение.

Инеж бесконечно устала. Сначала было тяжелое сражение с работорговцами и долгие поиски семей освобожденных детей, а потом по пути в Кеттердам «Призрак» попал в шторм. Инеж не спала двое суток и просто падала с ног. А уютная обстановка гостиной особняка Ван Эков и общество самых близких людей расслабляли так, что глаза закрывались сами.

Бросив безуспешную борьбу с усталостью, Инеж подобрала под себя ноги, подвинулась к Казу и положила голову ему на плечо. Каз покосился на нее, но ничего не сказал — просто обнял одной рукой за плечи, притянув к себе еще ближе. Инеж удовлетворенно вздохнула, растворяясь в его надежном тепле и в свою очередь обняла его. Нигде она не чувствовала себя в такой абсолютной безопасности, как рядом с Казом. Джеспер с Уайленом ошарашенно уставились на них, будто не веря своим глазам. Инеж с Казом никогда открыто не проявляли своих чувств в чьем-либо присутствии, даже ближайших друзей. Не будь она так вымотана, она не стала бы нарушать эту традицию, но сейчас ей было абсолютно всё равно. Инеж закрыла глаза, позволила себе наконец-то расслабиться — впервые за много дней, — и сознание тут же отключилось.

Первое, что почувствовала Инеж, проснувшись, теплая рука, обнимавшая ее, твердое плечо под щекой и знакомый, родной запах, окутывающий ее — чернила, кофе и что-то еще особенное, принадлежащее только ему. Каз. Несколько лет назад, проснувшись в объятиях мужчины, Инеж сразу запаниковала бы. Возможно, начала бы исчезать. Возможно, схватилась бы за ножи. Но теперь она, не открывая глаз, потянулась, чтобы прижаться губами к его шее. И почувствовала, как сильнее забился его пульс под ее губами. Инеж улыбнулась, не отрываясь от его шеи. Но вот никак не ожидала услышать тихое:

— Инеж, сокровище, мы не одни…

Это заставило ее проснуться окончательно. И вспомнить, в каких обстоятельствах она заснула. Инеж поспешно отодвинулась — рука Каза соскользнула с ее плеча — и распахнула глаза, тут же наткнувшись взглядом на ухмылявшегося до ушей Джеспера и явно испытывавшего неловкость Уайлена. Она почувствовала, как запылали щеки и понадеялась, что на ее темной коже румянец не слишком заметен. Судя по тому, что ухмылка Джеспера стала еще шире (хотя, казалось бы, уже некуда), надеялась она напрасно.

Инеж покосилась на Каза, который умудрился сохранить обычное невозмутимое выражение. И только если приглядеться, можно было заметить отблеск веселья в темных глазах и почти неуловимое подрагивание губ от сдерживаемой улыбки. Инеж подавила смущение и, гордо вскинув голову, грациозно поднялась на ноги.

— Пожалуй, я пойду спать. Я устала сегодня.

— Сладких снов, — едва сдерживая смех, крикнул вслед Джеспер, когда Каз в свою очередь встал и, показав ему жест из одного пальца, последовал за ней.

Поднимаясь по лестнице, Инеж тихонько застонала:

— Он теперь этого никогда не забудет.

— Наверняка, — согласился Каз. — Но оно того стоило.

Инеж повернула голову, чтобы встретиться с его внимательным взглядом, в котором теперь сияла откровенная нежность. Джеспер долго не оставит их в покое бесконечными подколками. Но эти несколько мгновений безмятежного блаженства, о которых несколько лет назад они и мечтать не могли, стоили того, чтобы потерпеть поддразнивания друга. И не только. Инеж с улыбкой кивнула. Определенно стоили.

Не обнаружив Каза в порту, Инеж особенно не беспокоилась. Такое время от времени случалось, когда у него вдруг нарисовывалась срочная работа. В последний раз Инеж обнаружила записку для себя на столе в его комнате на чердаке:

«Моя дорогая Инеж,

Прости, что не встретил тебя в порту. Срочное дело. Дождись меня. Постараюсь закончить как можно быстрее. К.»

Конечно, она осталась ждать. И заснула на его кровати. А проснувшись пару часов спустя, обнаружила сидевшего рядом Каза, который смотрел на нее с бесконечной нежностью в темных глазах. Это было одно из самых приятных пробуждений в ее жизни.

И сейчас Инеж, закончив с таможней и отпустив команду отдыхать, просто отправилась в Клепку, ожидая найти там очередную записку.

Действительно — на столе поверх стопок документов лежал сложенный пополам листок, явно дожидавшийся ее. Инеж с широкой улыбкой развернула его. Однако стоило начать читать, как улыбка погасла.

«Сокровище моего сердца,

Если ты это читаешь, вероятно, я уже мертв. В этой операции слишком много всего может пойти наперекосяк, и я подумал, что стоит на всякий случай попрощаться с тобой. Хотя бы письменно.

Я люблю тебя, Инеж. Всегда любил, всегда буду любить.

Проживи замечательную жизнь. Уничтожай работорговцев. Будь счастлива. И не плачь обо мне слишком — я этого не стою.

Всегда твой Каз.

Ни траура…»

Инеж тяжело опустилась в кресло за столом, даже не пытаясь сдержать катившиеся по щекам слезы.

— …Ни похорон, — прошептала она, задыхаясь.

«Не может быть, — билась в голове мысль. — Просто не может быть. Каз не мог умереть». А может, та операция, о которой он пишет, еще не закончилась? Может, он только-только ушел? Может, еще ничего не потеряно? Инеж вскочила и бросилась к окну. Дверь была, конечно же, заперта, а она была не настолько умелой взломщицей, чтобы вскрывать замки Каза.

Молниеносно спустившись по стене, она зашла в Клепку через главный вход.

Внутри царила мрачная тишина. Немногие находившиеся там Отбросы выглядели так, словно сидели на поминках. Сердце упало.

— Что с Казом? — сдавленно спросила Инеж.

Все вздрогнули и повернулись к ней.

— Мы точно не знаем, Призрак, — уныло ответил Ротти. — Он исчез несколько дней назад. Поначалу мы не беспокоились — сама знаешь, он ни с кем не делится своими планами. Но время шло, а босс не возвращался. Мы начали поиски, но…

Он развел руками, не договорив очевидное: поиски ничего не дали. Инеж закусила губу, пытаясь не разрыдаться снова и подавить отчаяние. Возможно, надежда еще есть.

— Аника отказывается сдаваться, — добавил Дерек. — Но мы весь Кеттердам уже перевернули.

— Однако до сих пор у вас не было меня, — заявила Инеж и стремительно покинула Клепку.

Уж она-то точно не собиралась сдаваться. Она найдет Каза — живого… или мертвого. О последней возможности она старалась не думать. Инеж сразу взобралась на крышу. На своей привычной территории она чувствовала себя увереннее, и сверху гораздо удобнее было наблюдать и выслеживать.

Инеж без устали обследовала каждую улочку, переулок, канал, прислушивалась к разговорам, слухам, сплетням. Ничего. Как будто Каз просто исчез с лица земли. Упорно подавляя просачивающееся в душу отчаяние, Инеж продолжала искать, забыв про сон и еду.

Как вдруг появилась крохотная зацепка. Наконец. Наконец. След, за который можно ухватиться. И словно опытная ищейка, Инеж пошла по нему. След привел ее в загородный дом рядом с Кеттердамом.

Внимательно исследовав всё, Инеж пришла к выводу, что ей понадобится помощь. В одиночку она могла проникнуть в дом, но не вывести оттуда Каза. И она помчалась к Джесперу и Уайлену, а потом они собрали Отбросов. Надо было видеть, с какой радостью банда восприняла новость и как буквальной каждый желал принять участие в операции. Несмотря на грызущее беспокойство, Инеж не могла не улыбнуться.

Вырубить одного за другим охранников было не так уж и сложно. Гораздо сложнее оказалось вскрыть замок камеры. Ключей не было ни у одного из охранников. Видимо, похититель, кем бы он ни был, держал их при себе. Можно было, конечно, подождать похитителя, который наверняка появился бы рано или поздно, и разобраться с ним лично. Но Инеж не хотела ждать. Кто знает, в каком состоянии сейчас Каз. Возможно, ему срочно требуется медицинская помощь и каждая секунда промедления грозит смертью.

Инеж с Аникой пытались разобраться с замком, который никак не поддавался. Инеж готова была взвыть от отчаяния. Как же сейчас не хватало способностей Каза! И тут рядом появился Джеспер.

— Может, я попробую своим способом? — спросил он, разминая пальцы.

Инеж вскинула на него взгляд, преисполнившись надежды. А ведь правда — Фабрикатор Джеспер мог воздействовать на замок, не мучаясь с отмычками. Тем более в последнее время он много тренировался и значительно улучшил навыки. Они с Аникой кивнули и отошли в сторону.

Джеспер возился с замком не больше минуты, но они показались Инеж вечностью. Судя по тому, как Аника нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, не отрывая взгляда от замка, она чувствовала то же самое. Наконец, что-то щелкнуло и дверь слегка приоткрылась. Инеж тут же рванула вперед, опередив Джеспера, который собирался войти в камеру.

И в ужасе замерла возле двери. В пустой комнате с ровными каменными стенами, каменным же полом и без единого окна Каз стоял на коленях с поднятыми вверх руками, закованными в наручники. И, похоже, наручники были единственным, что удерживало его в таком положении и не давало упасть. Непонятно, находился ли он вообще в сознании — его голова была низко опущена, спутанные волосы упали на лоб, и Инеж не видела лица. На потрепанной одежде засохла кровь, а в некоторых местах даже и не засохла и продолжала сочиться из ран.

Инеж подавила всхлип, прижав ладонь ко рту, и скользнула к нему.

— Каз? — позвала она.

Он не отреагировал и даже не пошевелился. «А жив ли он еще?» — мелькнула мысль. Инеж осторожно прижала пальцы к его шее, прощупывая пульс, и с громадным облегчением почувствовала биение. Живой. Просто без сознания.

Инеж потянулась к наручникам. Недоумение, почему Каз до сих пор не смог освободиться, улетучилось, когда она увидела их вблизи. На наручниках не было замка, они представляли собой сплошные металлические браслеты, под которыми кожа на запястьях Каза покраснела и ободралась — работа Фабрикатора.

— Джеспер! — позвала Инеж — как же хорошо, что у них есть собственный Фабрикатор.

Тот моментально оказался рядом и, оценив ситуацию, кивнул. Инеж отступила, давая ему пространство для работы.

Как только Джеспер снял наручники, Каз упал, и Джеспер едва успел его подхватить, чтобы он не ударился лицом о каменный пол. С губ Каза сорвался тихий стон, от которого сердце Инеж болезненно сжалось, но он так и не пришел в сознание. Что, возможно, к лучшему — проще будет его нести.

Усилием воли подавив эмоции, Инеж сосредоточилась на ближайших задачах. Вынести Каза из здания. Уложить в повозку, за которой Аника сразу же послала Родера. Довезти до Клепки. Донести до его комнаты. Позвать Целителя. Ждать. Последнее было хуже всего. И если до этого Инеж была достаточно занята, чтобы ни о чем не думать, сейчас в вынужденном бездействии все страхи вернулись разом.

Наконец, Ильма со вздохом опустила руки и развернулась. Она слегка улыбнулась на нетерпеливый вопрос, читавшийся на лицах всех присутствующих.

— Жить будет, — вынесла она вердикт, и по комнате пронесся облегченный вздох. — Но чтобы всё затянулось как следует, придется несколько дней соблюдать постельный режим.

— Удачи вам, девушки, — фыркнул Джеспер, похлопав Инеж и Анику по плечам.

Инеж скривилась, а Аника пронзила его убийственным взглядом. Джеспер с широкой ухмылкой пожал плечами с видом: я вообще ни при чем.

— Будешь издеваться, поставлю тебя в график дежурств у постели босса, Фахи, — мрачно пообещала ему Аника и, прежде чем он успел возразить, добавила: — Формально, ты всё еще носишь татуировку, а значит, являешься членом Отбросов.

Джеспер изобразил на лице театральный ужас и на всякий случай отодвинулся от нее подальше.

А потом Инеж выставила всех, поскольку Казу нужен покой.

— Подозреваю, Инеж добровольно заберет все дежурства себе, — лукаво заметил Джеспер перед тем, как выскользнуть из комнаты.

Инеж только усмехнулась и покачала головой. Она села в кресло рядом с кроватью, наблюдая за размеренным дыханием Каза. Когда он очнется, она собиралась провести с ним воспитательную беседу на тему пугающих записок и безрассудного подвергания опасности своей жизни. А когда полностью поправится, возможно, даже немного побьет — чтоб не повадно было. Но пока она была просто безгранично счастлива.

Сознание возвращалось постепенно. Первое, что Каз понял — он почему-то не стоит на коленях, прикованный наручниками к стене, а лежит в кровати. Второе — хотя тело ныло, особенно запястья и нога, боль была не настолько сильной, как должна бы. Осторожно открыв глаза, Каз обнаружил себя лежащим на кровати в собственной комнате в Клепке. Он озадаченно нахмурился. Как он сюда попал?

— Ты очнулся! — вдруг раздался рядом знакомый голос, заставив вздрогнуть.

Каз резко повернул голову и невольно поморщился, когда она вспыхнула болью. Рядом с кроватью в кресле сидела Инеж и смотрела на него одновременно с облегчением и недовольством. Каз моргнул.

— Инеж… — он попытался сообразить, какой сейчас день, но понял, что за проведенное в плену время всё совершенно запуталось. — Как ты… Сколько времени прошло?

— С тех пор, как ты исчез? — уточнила она с напряженной ноткой в голосе, которую она попыталась замаскировать под сарказм, и Каз с запозданием осознал, откуда взялось недовольство. — По словам Аники, они искали тебя четыре дня. Еще два дня искала я. И сутки ты лежал без сознания. Так что всего получается неделя.

Каз вздохнул. За сухим отчетом он чувствовал злость. Инеж злилась на него за то, что он ее испугал.

— Прости, — сказал он.

Инеж фыркнула:

— Если ты еще раз оставишь мне подобное послание, я убью тебя собственными руками. Ты хоть представляешь, что я пережила, прочитав его?!

Каз представлял. Просто предполагалось, что оно будет именно прощанием. Он не думал, что Инеж вернется настолько раньше, а та операция с весьма высокой вероятностью могла закончиться его смертью.

— Больше не оставлю, — сказал он. — Можешь считать его действительным прощанием на случай…

Он не договорил, поскольку Инеж тихонько зарычала и сцепила руки, словно сопротивляясь желанию залепить ему пощечину. Выражение ее лица стало по-настоящему пугающим.

— Нет, я тебя точно убью, — мрачно пообещала она.

Каз вздохнул и постарался изобразить раскаяние. Судя по всему, получилось не очень. Вопреки тому, что он искренне сожалел, что напугал ее, он не мог не наслаждаться картиной: Инеж в гневе была невероятно прекрасна. Но ей об этом лучше не знать. Поэтому Каз просто протянул ладонь в предложении мира и серьезно произнес:

— Mati en sheva yelu.

Инеж пронзила его еще одним сердитым взглядом, но ладонь взяла и мягко сжала ее. Каз едва заметно улыбнулся и добавил:

— И спасибо.

Инеж хмыкнула, но взгляд карих глаз уже смягчился. Каз поднес ее ладонь к губам, чтобы по очереди поцеловать каждый палец, и на губах Инеж появилась слабая улыбка, которая в следующее мгновение превратилась в коварную ухмылку.

— В качестве наказания еще неделю ты соблюдаешь постельный режим, — заявила она.

— Что?! — Каз подскочил, но вынужден был сразу упасть обратно, всё тело взорвалось обжигающей болью. — Ине-е-еж, — умоляюще простонал он.

Но Инеж только покачала головой:

— Никаких споров. Я уже обо всем договорилась. Аника с Пимом будут вести текущие дела и докладывать тебе ежедневно об их состоянии. Но сам ты работой не занимаешься и из комнаты не выходишь.

Каз нахмурился и пронзил ее взглядом. Увы, его фирменный убийственный взгляд ее нисколько не впечатлил. Она только скрестила руки на груди и посмотрела в ответ не менее угрожающе. Некоторое время они смотрели друг на друга, будто играя в гляделки. В конце концов Каз со вздохом сдался, и Инеж торжествующе улыбнулась.

Захотелось одновременно поцеловать эту улыбку и сказать что-нибудь резкое, чтобы стереть ее. Эта женщина сведет его с ума. Но, пожалуй, поэтому он и любил ее так сильно. Каз подавил желание улыбнуться и закрыл глаза. Он может возобновить этот спор позже — сейчас он в любом случае чувствовал себя слишком уставшим.

Ни разу еще Инеж не видела Каза настолько больным. Собственно, она вообще его больным ни разу не видела. Но накануне он вернулся поздним вечером с явным недомоганием. Он был бледнее обычного, на лбу выступила испарина, а грудь разрывал надрывный кашель. От медика он конечно же отказался. Инеж не стала настаивать и теперь жалела об этом.

Потому что первое, что она почувствовала, проснувшись утром — ненормальный жар, исходивший от лежавшего рядом Каза. А когда Инеж попыталась его разбудить, он не проснулся. Только что-то невнятно пробормотал и мотнул головой по подушке. Подавив приступ паники, Инеж поспешно оделась и помчалась за медиком.

— Воспаление легких в тяжелой форме, — вынес вердикт медик, осмотрев по-прежнему не приходившего в сознание Каза. — Это опасно, но при правильном уходе шансы выжить есть.

Инеж испустила дрожащий выдох. Шансы выжить. Не слишком многообещающе. Усилием воли она отмела в сторону все страхи — Каз не умрет, она ему не позволит — и сосредоточилась на инструкциях медика, стараясь всё запомнить в точности.

— Спасибо, — выдохнула Инеж, взяв у него из рук список лекарств, а потом молниеносным движением приставила ему нож к горлу и совсем другим тоном предупредила: — Если вы хоть одной живой душе обмолвитесь об этом, вы покойник. Ясно?

Медик сглотнул и попытался кивнуть, но, наткнувшись на лезвие, просто сдавленно ответил:

— Да.

— Хорошо, — Инеж опустила нож, вручила ему пачку крюге за работу и отступила в сторону, позволяя выйти.

Ей совсем не надо было, чтобы кто-нибудь из других банд решил воспользоваться столь уязвимым состоянием Каза. К счастью, ее репутация в каком-то смысле не уступала репутации Каза, и медик выглядел вполне испуганным. Инеж была уверена, он не станет болтать.

Каз снова что-то невнятно забормотал и беспокойно заметался по кровати. Инеж в одно мгновение оказалась рядом. Осторожно проведя ладонью по его волосам, она прошептала:

— Тише, Каз, всё хорошо. Я здесь.

Он затих, но дыхание оставалось тяжелым и прерывистым. На этот раз Инеж не решилась оставить его одного и отправила за лекарствами Анику, а сама вернулась к Казу, сев рядом на кровать.

Некоторое время в комнате царила унылая тишина, нарушаемая только хриплым дыханием Каза. А потом он снова заговорил, и на этот раз Инеж смогла разобрать слова.

— Я жив… Не оставляйте меня… Я жив… — повторял он снова и снова паническим прерывающимся голосом.

У Инеж всё заледенело внутри, когда она поняла, что происходит. В воспаленном жаром сознании Каз заново переживал самые жуткие мгновения своей жизни. Инеж закусила губу, пытаясь не разрыдаться, когда в воображении возник яркий образ девятилетнего мальчика, погребенного в куче трупов и отчаянно пытающегося докричаться до сборщиков тел. Решительно прогнав жуткую картину, она принялась лихорадочно соображать, чем ему помочь. А потом в памяти всплыл его хриплый голос в тот момент, когда они ехали в тюремном фургоне к Ледовому Двору: «Продолжай говорить».

И Инеж говорила — обо всем, что придет в голову, периодически зовя его по имени. Каз затих, его лицо расслабилось. Инеж облегченно выдохнула. Кажется, подействовало.

— Инеж… — выдохнул он.

— Я здесь, любовь моя. Я с тобой, — ответила она, отчаянно надеясь, что это не начало нового кошмара.

* * *

Каз был на Барже Жнеца, в куче смердящих трупов. Его окружали холод и темнота. Он пытался позвать сборщиков тел, сказать, что он жив, но его голос был слишком слаб, и они не слышали его.

— Каз, — вдруг донесся откуда-то издалека знакомый голос.

Голос что-то говорил — он не мог разобрать слов, но само его звучание действовало успокаивающе — и постоянно звал его.

Всеми силами сознания Каз уцепился за голос, потянулся к нему. Баржа Жнеца растворилась в небытии, и он вдруг оказался на залитой солнцем поляне, а перед ним стояла та, кому принадлежал голос.

— Инеж…

Он потянулся к ней, и она солнечно улыбнулась и протянула руку в ответ.

— Я здесь, любовь моя. Я с тобой.

Каз выдохнул и позволил себе закрыть глаза, чувствуя тепло ее маленькой ладони, вместо холодных скользких трупов. Сознание окутала теплая сияющая тишина.

* * *

«Правильно мне говорили, не связывайся с этими бандитами», — подумал Виктор, покидая Клепку. Заплатили ему, правда, более чем хорошо, но приставленный к горлу нож… Хотя в глубине души он понимал мотивы Призрака — слабость в Бочке равносильна смертному приговору, особенно для такого человека как Каз Бреккер, — но лучше ему от этого не становилось.

Правда, всего несколько дней спустя Виктор изменил свое мнение на этот счет. Выйдя утром на кухню, чтобы приготовить себе завтрак, он обнаружил на столе крепко набитый чем-то явно тяжелым мешочек. Виктор с опаской приблизился к нему — в Бочке можно было ожидать чего угодно, вплоть до бомбы. Хотя он не мог представить, кому так насолил, чтобы его хотели подорвать, но исключать такой возможности не следовало.

Однако мешочек оказался полон крюге. А под ним на столе обнаружилась записка, нацарапанная резким неровным почерком:

«Спасибо за помощь и молчание».

Подписи не было. Но у Виктора имелось хорошее подозрение, от кого он мог получить столь неожиданный подарок. Которое подтвердилось, когда он вышел из квартиры и обнаружил с внешней стороны двери изображение чаши и ворона — знак того, что обитатель этой квартиры находится под защитой Отбросов. Виктор усмехнулся и покачал головой:

— Пожалуйста, мистер Бреккер.

Возможно, ему показалось, как неподалеку раздался тихий смешок и мелькнула тут же исчезнувшая тень.

Дан был старшим среди пленников и старался по мере сил успокоить детей, хотя самому было страшно. Дети словно чувствовали это и успокаиваться не желали: некоторые тихонько всхлипывали (после суровых наказаний работорговцев плакать в голос никто уже не решался), некоторые просто забились в угол, будто стараясь слиться со стеной.

— Нам нечего бояться, — наконец нашел Дан аргумент, — нас обязательно спасет Гроза Морей. Вы ведь слышали про нее?

Это привлекло их внимание, и, немного ободрившись, дети уставились на него с надеждой. Словно он мог гарантировать, что Гроза Морей непременно найдет именно этот корабль и освободит их.

— Точно! — поддержала его Лейна — тоненькая земенка чуть помладше него. — Гроза Морей всех спасает.

Дети заулыбались и перестали всхлипывать.

— Спасибо, — тихонько сказал Дан.

Лейна пожала плечами: мол, я ничего и не сделала. Она тоже была испугана, но хорошо держалась.

Корабль резко качнуло, и они едва удержались на ногах, а многие из самых маленьких попадали. С палубы донеслись крики и топот ног. Дан с Лейной переглянулись, почти не смея поверить в свою удачу: неужели их обещание уже сбывается?

— Гроза Морей… — благоговейно прошептал мальчик лет десяти, когда до них донеслись отчетливые звуки сражения.

А еще какое-то время спустя рядом с клетками будто из ниоткуда возникла молоденькая девушка. Дан даже вздрогнул — он не слышал шагов и не видел ее до тех пор, пока она не встала прямо перед ним. Девушка была примерно его возраста. И он решил бы, что она керчийка, если бы не слишком темная кожа. Слишком темная для керчийки, но слишком светлая для сулийки и уж тем более земенки. Она лучезарно улыбнулась и принялась открывать клетки.

— Всё хорошо, — заверила она загалдевших детей. — Те люди больше не причинят вам вреда, и мы вернем вас семьям.

— Вы Гроза Морей? — с сомнением спросила Лейна.

Дан тоже разглядывал девушку с недоумением. Ему казалось, Гроза Морей должна быть старше. Та засмеялась и покачала головой:

— Конечно, нет, — и, распахнув дверь клетки, добавила: — Меня зовут Кьяра. Приятно познакомиться.

Когда они поднялись на палубу, сражение уже закончилось. Оставшихся в живых работорговцев заковывали в цепи, мертвых сбрасывали в море. И посреди этой деловой суматохи стояла, отдавая распоряжения, невысокая сулийка. Вопреки миниатюрности в ней чувствовалась внутренняя сила и властность. И даже среди множества моряков ее невозможно было не заметить.

— Капитан! — окликнула ее Кьяра, подтверждая подозрения Дана. — У нас пятнадцать спасенных.

Капитан повернулась, и длинная черная коса взметнулась от ее стремительного движения. Темные глаза обвели взглядом их группку.

— Гроза Морей! — раздался вокруг восхищенный шепот.

Дан полностью разделял их восторг. Эта женщина, ставшая легендой, оказалась довольно молодой и очень красивой.

— Отведи их на «Призрак», Кьяра, — велела она. — И размести по свободным каютам.

— Есть, капитан! — отсалютовала Кьяра с широкой улыбкой.

Капитан солнечно улыбнулась в ответ, вдруг став неуловимо похожей на Кьяру, и подмигнула ей.

Только на третий день плавания («Призрак» отправился в Равку, а потом в Шу Хан, чтобы вернуть похищенных детей в семьи) Дан узнал, что легендарная Гроза Морей, капитан Гафа — мать Кьяры.

— Я не знала, что у нее есть дочь, — пораженно сказала тогда Лейна.

За эти несколько дней они трое успели по-настоящему подружиться и часто проводили время вместе. Кьяра пожала плечами:

— Ну, она это не афиширует. Понимаете, у нее много врагов, которые могут использовать меня против нее.

Дан с Лейной понимающе кивнули.

— Ты, наверное, с рождения в море? — спросил Дан.

Ему было любопытно — каково это расти на корабле? Сам он вырос в небольшом городке в южной Керчии и как раз собирался ехать в Кеттердам, когда его похитили работорговцы.

Кьяра хихикнула:

— Вообще-то, это мое первое плавание.

— Серьезно? — удивился Дан.

Кьяра пожала плечами:

— Па ни за что не пустил бы меня в море, пока я была ребенком. Он и сейчас-то не больно охотно согласился. Ему хватает и того, что ма постоянно пропадает в плаваниях. Да и ма не стала бы меня брать — она ведь не туристов катает.

Точно. Об этом Дан как-то не подумал. Как и о том, что у Кьяры должен иметься отец, которого явно не было среди команды «Призрака». Капитан Гафа тепло относилась ко всем своим людям, можно даже сказать, они были друзьями. Но не более того.

— В таком случае ты великолепно справляешься, — сказала Лейна. — Кажется, будто ты всю жизнь на корабле провела.

— Спасибо.

Кьяра польщенно улыбнулась, и Дан подумал, что у нее потрясающе красивая улыбка.

На то, чтобы вернуть спасенных детей в семьи в Равке и Шу Хане ушло около двух недель. И только после этого «Призрак» направился в Керчию.

— Почему в Кеттердам плывем в последнюю очередь? — поинтересовался Дан, когда они вечером стояли втроем на корме, облокотившись о перила и наблюдая за волнами, вырывающимися из-под корабля.

— Чтобы, вернув всех не керчийцев, уже сразу отправиться домой, — ответила Кьяра.

— О, — улыбнулась Лейна. — Так ты из Кеттердама.

Кьяра кивнула.

— Значит, ты все-таки керчийка, — улыбнулся Дан. — Я сразу так подумал, но меня сбил с толку цвет твоей кожи.

Кьяра с улыбкой пожала плечами:

— Ну, моя мама сулийка.

Действительно.

Лейна немного поколебалась, но все-таки решилась в итоге спросить:

— А ты случайно не встречала Каза Бреккера?

Кьяра поперхнулась, на ее лице промелькнуло удивление, которое быстро сменилось озорной улыбкой, когда она ответила:

— Случайно встречала.

— Серьезно? — теперь пришла очередь Дана приходить в восторг.

— А что? — невинным тоном спросила Кьяра.

Лейна небрежно пожала плечами:

— Просто — интересно. Я много всякого слышала, — немного помолчав, она с горящими глазами спросила: — Говорят, он такой интересный мужчина…

Дан обреченно закатил глаза: девчонки! Кьяра рассмеялась:

— Лейна, он тебе в отцы годится.

Та фыркнула, нисколько не смущенная этим обстоятельством.

— А кроме того, — многозначительно добавила Кьяра, — он безнадежно женат.

Энтузиазм Лейны немного поутих, зато Дан наоборот воодушевился.

— Ты настолько хорошо его знаешь?

— Ты тоже хочешь познакомиться? — иронично приподняла брови Кьяра.

Но Дана не так-то легко смутить.

— Да, — честно ответил он. — Я восхищаюсь им и давно мечтал попасть в ряды Отбросов.

Кьяра некоторое время молча его разглядывала, словно пытаясь что-то понять, а потом кивнула:

— Если ты серьезно, могу замолвить словечко.

Дан закивал: еще как серьезно! И только потом до него дошел весь подтекст слов Кьяры. Замолвить словечко. Она настолько близко знакома с Казом Бреккером, что он прислушивается к ней? Ответ на этот вопрос оказался куда более неожиданным, чем мог предполагать Дан.

* * *

Когда «Призрак» входил в одну из гаваней Кеттердама, они втроем стояли на палубе возле борта. Дан с Лейной просто с любопытством всматривались в город, который видели впервые в жизни, а вот Кьяра явно кого-то выискивала среди множества людей в порту. И быстро нашла.

— Па встречает нас, — с улыбкой произнесла она.

Проследив за ее взглядом, Дан увидел стоявшего на пристани мужчину, к которому уже мчалась капитан — она даже не стала ждать, пока спустят трап и спрыгнула прямо с борта корабля. Она влетела в его объятия, и на некоторое время они замерли, обнявшись.

— Никогда не устану от этой картины, — произнесла Кьяра, не отрывая взгляда от родителей, которые, немного отстранившись друг от друга, теперь о чем-то тихо говорили.

— А ты не пойдешь поздороваться с отцом? — спросила Лейна.

Кьяра покачала головой:

— Он сам поднимется на борт, — и загадочно добавила: — Вопросы безопасности.

Некоторое время спустя родители Кьяры действительно повернулись к кораблю и начали подниматься по теперь уже спущенному трапу. Но только когда они поднялись на борт, Дан увидел мужчину по-настоящему. Явно сшитый на заказ черный костюм, черные кожаные перчатки, легкая хромота и внушительная трость с головой ворона вместо набалдашника.

— Босс, — почтительно приветствовал его первый помощник капитана.

Тот в ответ слегка склонил голову:

— Шпект.

Дан смотрел на него, почти не веря глазам. Каз Бреккер. Собственной персоной. Отец Кьяры. И как он до сих пор не догадался по всем ее обмолвкам?

— Па! — Кьяра сорвалась с места, чтобы, подбежав к нему, крепко обнять, уткнувшись лицом в грудь.

Он обнял ее в ответ с едва заметной улыбкой.

— С возвращением, принцесса. Скучала по мне хотя бы немного?

— И вовсе не немного! — Кьяра подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Я очень по тебе скучала. Но мне понравилось плавать с мамой.

— Кто бы сомневался, — улыбнулся тот на этот раз это полноценной улыбкой, и посмотрел на Инеж.

Та с точно такой же улыбкой закатила глаза.

И тут Кьяра повернулась к Дану, чтобы представить его:

— Па, это мой друг Дан. Он твой большой поклонник и мечтает присоединиться к Отбросам, — и весело добавила: — По-моему, он прекрасно впишется.

Каз Бреккер приподнял бровь и пронзил его острым взглядом, от которого по спине прошла дрожь.

— Даже так?

Дан сглотнул и решительно кивнул. Еще некоторое время посверлив его взглядом бездонных темных глаз, Бреккер кивнул:

— Раз уж Кьяра готова за тебя поручиться, можешь попробовать. А там посмотрим.

Дан выдохнул и не мог сдержать широкой улыбки:

— Спасибо!

— Пока не за что, — отмахнулся Бреккер и, словно забыв про него, вернул внимание к семье.

— Обалдеть, — тихо произнесла рядом Лейна.

Дан согласно кивнул. Обалдеть — не то слово. Он до сих пор не мог отойти от шока.

Кьяра обернулась и весело подмигнула им с озорной улыбкой. Она выглядела крайне довольной собой и явно наслаждалась произведенным эффектом. Дан с улыбкой покачал головой. Невероятная. И подумал, что, возможно, немножко влюбился.

«Призрак» едва успел пришвартоваться, когда над Кеттердамом разнесся тревожный звон колокола. Тот самый звон, который звучал, когда Каз организовал ложную эпидемию. Инеж сильно сомневалась, что в этот раз тревога снова была делом его рук, а значит, в городе в самом деле началась эпидемия.

Инеж быстро просчитала варианты. Неизвестно, сколько времени уйдет, чтобы победить болезнь, а на «Призраке» осталось не так много продуктов и воды, чтобы пережить опасность, не сходя с борта корабля. Позволить своей команде бродить по городу и рисковать заразиться она не могла. Но и уйти сама не могла. Бросить Каза. Инеж уже в красках представляла, в какой он сейчас панике.

Несколько мгновений спустя она приняла решение.

— Шпект, — повернулась она к своему первому помощнику, — покидайте порт, пока еще не перекрыли все выходы. Отправляйтесь в Белендт, переждете там, а потом вернетесь за мной.

Шпект нахмурился:

— Что значит «вернемся за тобой»? Что ты собираешься…

— Я остаюсь, — Инеж решительно вскинула подбородок, твердо посмотрев ему в глаза.

— Капитан…

— Это приказ, Шпект, — отрезала Инеж самым жестким своим тоном.

Тот несколько мгновений молчал, глядя на нее, а потом со вздохом кивнул:

— Есть, капитан.

Инеж мягко улыбнулась:

— Со мной всё будет хорошо.

Шпект хмыкнул, явно не поверив ее уверенному тону. Инеж и сама себе не верила, и, честно говоря, было немного страшно. Но она не могла оставить Каза наедине с его худшим кошмаром. Она хотела быть рядом.

Вопреки скептицизму, возражать Шпект больше не стал и повернулся к команде, отдавая распоряжение снова поднимать паруса. Инеж спрыгнула на пристань и, бросив последний взгляд на свой корабль, поспешила в Клепку.

Окно Каза в его комнате на чердаке оказалось запертым. Несколько секунду Инеж с недоумением таращилась на этот феномен. Каз не закрывал окно никогда. Даже если она возвращалась раньше, чем предполагалось, как сейчас, окно было открыто. Словно он всегда ждал ее. В холодную погоду или дождь он мог прикрыть его, но не запереть на замок.

И в комнате его не было. А она-то думала, что после объявления тревоги Каз наглухо запрется в своей комнате.

Встряхнувшись, Инеж принялась вскрывать замок. Ей, конечно, было далеко до Каза в этом деле, но кое-чему он ее все-таки научил. Справившись с задачей, Инеж бесшумно пробралась в комнату и огляделась. На первый взгляд всё здесь было как обычно. Она решила не проводить сейчас более детальную инспекцию, а поискать Каза внизу.

Дверь, в отличие от окна, была не заперта, и это было еще более странно.

Нахмурившись, Инеж вышла на лестницу и прислушалась. В Клепке было гораздо тише, чем обычно. Тем не менее снизу доносились приглушенные голоса. Спустившись в общий зал, она обнаружила Каза раздающим распоряжения по плану действий на время эпидемии. Он был, как всегда, собран и внешне спокоен. И, возможно, никто кроме Инеж не замечал, насколько его нервирует эта ситуация.

Инеж улыбнулась и вернулась в комнату. Она бесконечно гордилась им в этот момент.

Она устроилась на подоконнике, глядя на такую знакомую картину городских крыш. Ждать пришлось недолго. Всего несколько минут спустя на лестнице послышались знакомые шаги и негромкий стук трости.

Зайдя в комнату и увидев Инеж на подоконнике, Каз заметно вздрогнул. Инеж встревоженно нахмурилась. Он всегда непостижимым образом чувствовал ее присутствие. Не считая того первого раза, ей никогда не удавалось подкрасться к нему. И она была уверена, что он знал о ее присутствии, еще когда она спускалась в общий зал разведать обстановку.

Однако сейчас Каз уставился на нее с удивлением и… ужасом. Так, словно сбылся его худший кошмар. Инеж спрыгнула с подоконника и сделала шаг навстречу, но остановилась, когда он хрипло спросил всё с тем же ужасом в голосе:

— Что ты здесь делаешь?

Инеж хмыкнула:

— Я тоже рада видеть тебя, Каз.

Он проигнорировал ее сарказм. Его лицо сделалось бесстрастным и холодным, рука в перчатке чуть сильнее сжала голову ворона на трости.

— Ты не должна была вернуться так рано, — произнес он ледяным тоном.

Инеж нахмурилась еще сильнее. Сейчас перед ней стоял не Каз. Перед ней стоял Грязные Руки во всей своей устрашающей броне.

— Ты не рад меня видеть? — с вызовом спросила она.

Его челюсть дрогнула, в темных глазах на мгновение что-то мелькнуло и тут же пропало. Следующее короткое слово больно ударило в сердце.

— С чего бы, — равнодушно ответил он и, отвернувшись, прошел в глубь комнаты, будто потеряв к ней всякий интерес.

Несколько мгновений Инеж могла только ошеломленно смотреть ему в спину, потеряв дар речи. Неужели всё, что медленно расцветало между ними, было лишь плодом ее воображения?

— Что ж, в таком случае не смею надоедать тебе своим присутствием, — сдавленно произнесла она, пытаясь подавить непрошенные слезы, и вернулась к окну, чтобы уйти отсюда.

Но, взобравшись на подоконник, Инеж не удержалась и обернулась — посмотреть на Каза в последний раз. И успела перехватить его полный отчаянной тоски взгляд, прежде чем он успел отвернуться.

Инеж застыла, гадая, не начались ли у нее галлюцинации. И тут паззл в ее голове сложился, она провела связь между этим холодным приемом и разразившейся в городе эпидемией. И боль сменилась яростью.

— Идиот! — прошипела Инеж, спрыгнув обратно в комнату и решительно прошагав к Казу.

Он повернулся к ней, и его холодная маска уступила место полнейшему недоумению. Это разозлило ее еще больше. Кинжал сам скользнул в руку, и в следующее мгновение Инеж приставила его к горлу Каза. Тот моргнул, но не предпринял ни малейшей попытки защититься. Будь это кто другой, он уже получил бы тростью как минимум по рукам. И это только подтвердило предположение Инеж.

— Можешь не стараться прогнать меня, — дрожащим от возмущения голосом произнесла она. — Я уже отправила «Призрак» в Белендт до конца эпидемии. Так что никуда я отсюда не уеду.

— Зачем? — едва слышно произнес Каз, в его глаза вернулся тот ужас.

— Что зачем?

Вспышка ярости прошла, оставив лишь усталость. Инеж опустила руку и отступила от него.

— Зачем ты отослала корабль? Зачем осталась? Тебе следовало бежать отсюда, пока не заразилась.

Инеж вздохнула и сокрушенно покачала головой:

— Затем, что я хочу быть рядом с тобой в такое… сложное для тебя время.

— Но я не хочу! — Каз отшатнулся, яростно сверкнув на нее глазами. — Огненная оспа забрала у меня брата. Я не хочу, не могу допустить, чтобы то же самое случилось с тобой!

— Со мной всё будет в порядке, — мягко произнесла Инеж.

— Ты не можешь этого обещать, — горько ответил Каз. — Тебя здесь не было, когда свирепствовала Чума Придворной Дамы. Ты не видела горы трупов на улицах.

— Каз, — Инеж протянула к нему руку, но сразу опустила ее, поняв, что сейчас не самое лучшее время для физического контакта. — Я понимаю твой страх, но, пожалуйста, не отталкивай меня. Мы справимся со всем вместе.

— Уходи хотя бы к Уайлену, — сказал Каз, будто не слыша ее. — Там ты будешь в большей безопасности. В Бочке возможность заразиться всегда выше, — и добавил таким умоляющим тоном, какого она еще ни разу от него не слышала: — Пожалуйста.

Инеж вздохнула и покачала головой. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, будто в гляделки играли. А потом Каз слегка склонил голову и уставился в пространство невидящим взглядом. Такое до боли знакомое выражение лица.

— Прекрати, — сердито сказала Инеж, и Каз, моргнув, сфокусировал на ней недоуменный взгляд. — Прекрати придумывать способы удалить меня из Клепки. Я. Никуда. Не. Уйду.

Впервые за это время во взгляде Каза мелькнуло веселье. Но быстро исчезло, сменившись… да, пожалуй, страхом. Инеж снова тяжело вздохнула. Она прекрасно понимала, что эпидемия поднимает со дна все его ужасы, вселяя панику и вызывая желание воздвигнуть стены выше прежних. И она не знала, как с этим бороться, как его успокоить. Потому что в одном он был прав: она не могла обещать, что не заболеет. Возможно, решение остаться в Кеттердаме было ошибкой. Но теперь уже поздно было что-то менять.

— Каз, — мягко произнесла она, — давай заключим сделку.

Он хмыкнул, но едва заметно кивнул: продолжай.

— Ты не пытаешься прогнать меня, а я соблюдаю крайнюю осторожность и сделаю всё возможное, чтобы не заразиться. Могу даже не выходить из этой комнаты, если тебе так будет спокойнее.

Каз секунду подумал и неохотно кивнул. Инеж улыбнулась и шагнула к нему.

— А теперь, может, поздороваешься со мной как следует?

Уголки губ Каза едва заметно приподнялись, и он протянул руку, чтобы провести пальцами по ее щеке, хотя и не снимая перчатки.

— Я скучал по тебе, — и, немного помолчав, добавил: — И в других обстоятельствах был бы рад тебя видеть.

Инеж фыркнула и шагнула ближе, вопросительно посмотрев на него. Каз кивнул, и она осторожно обняла его, уткнувшись лицом в грудь:

— При любых обстоятельствах я рада вернуться домой.

Дан краем уха прислушивался к болтовне ребят, не принимая в ней участия. От похвальбы своими подвигами, они быстро перешли на девушек. Разговоры о любовных похождениях никогда его особенно не привлекали, и он предпочитал наблюдать за Пимом, который, не обращая внимания на шумную молодежь, невозмутимо точил кинжалы. Дан подозревал, что на самом деле он просто присматривает за ними.

— А ты, Дан? — вдруг спросил Рубен, вернув его внимание к приятелям.

— Что я? — спросил он, поняв, что напрочь потерял нить разговора.

Ребята хихикнули, а Рубен снисходительно пояснил:

— Есть у тебя девушка?

Дан помотал головой, надеясь, что на этом от него отстанут. Не тут-то было.

— В ком-то заинтересован? — спросил Люк.

Дан уже хотел заметить, что это не его дело, но не успел.

— Всем добрый вечер, — произнес знакомый веселый голос.

Все невольно вздрогнули. Кьяра в полной мере унаследовала умение своей матери бесшумно передвигаться и незаметно подкрадываться.

— Здравствуй, принцесса, — с улыбкой ответил Пим среди прочих нестройных приветствий и, прежде чем она успела спросить, добавил: — Босс у себя.

Кьяра благодарно улыбнулась в ответ и исчезла на лестнице, перед тем успев бросить быстрый взгляд на Дана и подмигнуть ему. Он завороженно смотрел ей вслед. В последнее время им не слишком часто приходилось встречаться. Дан был занят делами Отбросов, старательно выполняя все поручения, чтобы завоевать расположение и доверие босса. А Кьяра, наверное, тоже была занята — своими делами. Она не слишком часто появлялась в Клепке, еще реже — в клубе, и Дан отчаянно скучал по ее обществу.

— Ну ты и выбрал! — насмешливое замечание Рубена вырвало его из мечтаний.

— Не понимаю, о чем ты, — как можно равнодушнее ответил Дан, пытаясь сохранить невозмутимое лицо, но чувствовал, что щеки предательски потеплели.

Парни покивали с выражением «Ну да, конечно, мы так и поверили».

— Босс тебя съест, — с восхищенным ужасом заметил Люк. — Живьем.

Увы, Дан и сам временами об этом задумывался. Но их это по-прежнему совершенно не касалось. От необходимости отвечать его спасло появление Аники, которая разогнала всех по дежурствам и поручениям.

* * *

Дан докладывал новости о приезжем купце Клитерне, которого они подозревали в работорговле. Босс, будто не обращая на него внимания, быстро писал какие-то цифры в документах, но Дан знал, что он внимательно его слушает.

В соседней комнате что-то звякнуло, а потом раздался звон разбившегося стекла.

— Кьяра… — с утомленным и одновременно позабавленным видом позвал босс.

— Я не виновата! — донесся из соседней комнаты смущенный, но при этом веселый голос. — Я говорила: этот чайник невозможно удержать в руках.

— Как-то же я до сих пор справлялся, — тихонько пробормотал босс.

Из двери выглянула слегка смущенная Кьяра и, заметив Дана, лучезарно улыбнулась:

— О, привет, Дан!

Дан не мог не улыбнуться в ответ. Ее длинные черные волосы не были заплетены в косу, как обычно, а спускались по плечам мягкими волнами. Карие глаза сияли, завораживая своей темной глубиной.

— Кхм, — многозначительно произнес босс, и Дан тут же очнулся от транса и поспешно продолжил доклад.

Кьяра при этом осталась в комнате, устроившись на подоконнике и с интересом слушая.

— Хорошо, — кивнул босс, когда Дан закончил, давая ему понять, что он может идти.

Он уже шагнул к двери, когда его окликнула Кьяра:

— Не хочешь сходить в Купером?

Он не мог не улыбнуться, повернувшись к ней:

— С радостью.

— Здорово, — Кьяра спрыгнула с подоконника. — Тогда пошли.

И опять-таки открыть дверь они не успели.

— Кьяра, — хриплый голос босса был полон чего-то такого, что заставило Дана поежиться. — Подожди своего кавалера внизу — мне надо с ним поговорить.

— Па! — возмутилась Кьяра.

Но тот непреклонно велел:

— Иди.

Кьяра вздохнула и вышла, по пути ободряюще улыбнувшись Дану. Тот посмотрел ей вслед и повернулся к боссу, невольно сжавшись под его тяжелым взглядом.

Некоторое время царило молчание, которое давило на плечи и вызывало нервную дрожь. Вдруг вспомнилось замечание Люка: «Босс тебя съест». И сейчас Дан отчетливо чувствовал, что это время пришло.

— Единственная причина, по который ты еще цел, — с явственно различимой угрозой в голосе, наконец, произнес босс, заставив Дана сжаться еще больше, — то, что ты нравишься Кьяре.

— Правда? — удивился Дан, и тут же снова испуганно замолк.

Он знал, что Кьяра испытывает к нему дружескую симпатию, но не подозревал, что нравится ей в этом смысле. Это вселяло надежду. И страх, подумал он, нервно сглотнув под пристальным взглядом босса.

И вдруг в этом взгляде на секунду мелькнуло веселье. Дан моргнул и решил, что ему показалось.

— Но если она хоть одну слезинку прольет по твоей вине…

Босс позволил незаконченной фразе повиснуть в воздухе, предоставляя Дану самому представить себе последствия. На воображение он никогда не жаловался и нервно сглотнул. Но тут он мог по крайней мере искренне ответить:

— Не беспокойтесь, сэр. Я сам убью любого, кто посмеет причинить ей боль.

На этот раз одобрение в темных глазах босса ему точно не показалось.

— Свободен, — сказал он, опустив взгляд на документы на столе, и Дан поспешил ретироваться.

Инеж повернулась уходить. Каз схватил ее руку, удерживая на перилах.

— Инеж, — хрипло произнес он, не глядя на нее, — когда нас несло по течению реки, и у меня почти закончился воздух, я думал… Думал, что должен сказать тебе…

Он замолчал, по-прежнему глядя на море. Инеж затаила дыхание, боясь разрушить это хрупкое мгновение. Лишь слегка сжала его ладонь, подбадривая. Каз глубоко вдохнул и, закрыв глаза, продолжил:

— Ты очаровательная, храбрая и лучше, чем всё, чего я заслуживаю. Сам того не желая, я начал опираться на тебя, надеяться на тебя, нуждаться в твоем присутствии.

Инеж едва могла поверить своим ушам. Ей никогда и не приснилось бы, что Каз может сказать ей такие слова — такие обнаженно искренние. На глаза навернулись слезы. Каз на секунду замолчал и снова вдохнул.

— Я искалеченный, искаженный и неправильный, но ради тебя я попытаюсь собрать себя в некое подобие человека. Если ты останешься. Останься в Кеттердаме. Останься со мной.

Теперь он посмотрел прямо на нее. Никогда еще в этих глазах — всегда жестких и холодных — Инеж не видела такого выражения. Страх, надежда, мольба. Словно вдруг исполнилось то, чего втайне желало ее сердце. И всё же она не могла отказаться от своей мечты. Словно прочитав ее мысли, Каз добавил:

— Я не собираюсь привязывать тебя. Ты заслуживаешь свободы. Охоться на работорговцев. Или занимайся, чем еще тебе захочется. Просто… возвращайся ко мне.

Инеж прикусила губу, чтобы не разрыдаться и медленно протянула руку, коснувшись его щеки. Каз вздрогнул, но не отшатнулся. Хотя она видела, что ему стоит огромных усилий воли оставаться неподвижным.

— Почему ты так боишься прикосновений? — тихо спросила Инеж, опустив руку.

Каз нахмурился и отвел взгляд, ничего не ответив. Инеж вздохнула:

— Каз. Посмотри на меня.

Он подчинился, теперь взгляд его глаз цвета кофе снова стал нечитаемым. Инеж немного подумала, подбирая слова.

— Я хочу быть с тобой, но не могу всё время биться в глухую стену. Я останусь, если ты снимешь броню. Не закрывайся от меня — это всё, чего я прошу.

Каз помолчал, а потом к ее удивлению и восторгу медленно кивнул.

— Я… попытаюсь. Но, пожалуйста, не сейчас. Я расскажу тебе эту историю, когда всё закончится и мы получим деньги.

Губы сами растянулись в счастливой улыбке:

— Конечно. Когда ты будешь готов.

— И спасибо тебе за новую шляпу, — вдруг добавил Каз, и Инеж рассмеялась.

Каз улыбнулся, глядя на нее так, словно никогда не слышал звука прекраснее, чем ее смех.

Кира вернулась со смены, желая рухнуть в кровать и проспать несколько часов. И еще немножко надеясь застать Каза, но даже это желание меркло перед усталостью. Однако до своей комнаты она добраться не успела.

Общий зал в это время суток был пуст. Кира застала там только расположившуюся на диване Анику и… игравшего на полу ребенка — мальчика лет четырех. Черные, слегка вьющиеся волосы, карамельная кожа, но немного светлее, чем обычно бывает у сулийцев. Причем играл он вроде как с замком. Пытался его открыть? Кира озадаченно моргнула.

Оба подняли на нее взгляд, когда она вошла. Аника приветственно улыбнулась, а мальчик с любопытством уставился на нее темными (и почему-то смутно знакомыми) глазами.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила Кира и присела рядом с ним на корточки. — Тебя как зовут?

— Бастиан, — ответил тот.

И да, его игрушкой определенно был замок. И отмычки.

— А я Кира. Приятно познакомиться, — она повернулась к Анике, которая, как выяснилось, наблюдала за ней с каким-то нездоровым интересом. — Какой очаровательный малыш. Твой?

Правда, Кира за те несколько месяцев, что провела среди Отбросов, не слышала, чтобы у Аники были дети, но мало ли. В конце концов, они с Пимом женаты, так что почему бы и нет?

Аника с по-прежнему нездоровым весельем покачала головой:

— Нет. Просто я сегодня нянька.

— Ма сейчас плавает в море, — решил пояснить ситуацию Бастиан. — А у па важная встреча. Поэтому я с Аникой.

— В море? — удивилась Кира. — И что она там делает?

— Охотится на чудовищ, — с гордостью заявил Бастиан.

— Отличное определение, — заметила Аника, и Кира вернула внимание к ней:

— Разве роль няньки входит в обязанности лейтенанта?

Откинувшись на спинку потрепанного дивана и сцепив руки на колене, Аника хмыкнула и снисходительно пояснила:

— В обязанности лейтенанта входит всё, что посчитает нужным босс.

Действительно. Поначалу Кира ревновала к Анике, поскольку ясно видела, что Каз доверяет ей больше многих и явно ценит. Но быстро поняла, что между ними нет никаких романтических чувств и успокоилась. А потом и вовсе узнала, что Аника с Пимом.

Кира кивнула и встала, собираясь все-таки отправиться к себе и немного поспать. И тут Аника добавила:

— К тому же это крайне ответственное задание. Быть нянькой этого конкретного ребенка я считаю великой честью. И горжусь, что босс доверяет мне настолько.

Кира озадаченно нахмурилась:

— Он принц какой или что?

Аника фыркнула, в серых глазах сверкнуло нечто, что Кира не смогла разобрать:

— Можно и так сказать.

Кира решительно не понимала причин ее веселья, но спросить больше ничего не успела, поскольку снаружи донеслись знакомые прихрамывающие шаги, сопровождаемые стуком трости. Сердце взволнованно застучало чаще. Но то, что произошло дальше, повергло Киру в глубочайший шок. Бастиан бросил свою странную игрушку и вскочил с радостным восклицанием:

— Па!

Аника, зараза такая, прикусила губу в явной попытке сдержать смех. Но Кира отметила это краем сознания, не в силах оторвать ошеломленного взгляда от открывшейся картины.

Едва Каз Бреккер вошел, как Бастиан уже помчался к нему и врезался в него, крепко обхватив ноги. Каз улыбнулся — за все месяцы работы с Отбросами Кира не видела, чтобы он улыбался, тем более так — и потрепал Бастиана свободной рукой по голове.

— Ну как ты — не замучил Анику, пока меня не было?

— Ни в коем случае, босс, — ухмыльнулась та. — Бастиан — чудесный ребенок.

— Я научился новому фокусу! — гордо заявил чудесный ребенок. — Хочешь покажу?

— Одну секунду, — Каз обратил взгляд на своего лейтенанта. — Аника, забери Пима из клуба и отправляйтесь в Пятую гавань проследить за грузом.

Аника кивнула:

— Есть, босс.

— Кира, — Каз протянул ей запечатанный конверт. — Отнеси это в особняк Ван Эков. Отдашь строго лично в руки Уайлену Ван Эку или Джесперу Фахи.

Кира в свою очередь кивнула, беря конверт и изо всех сил пытаясь переварить только что сделанное открытие. Сын. У Каза есть сын. У которого должна быть мать. Крушение надежд было болезненным.

Больше не обращая на них внимания, Каз подал руку Бастиану, чтобы уйти с ним в свой кабинет:

— Вот теперь я внимательно тебя слушаю.

Когда Кира с Аникой вышли за дверь, эта последняя внезапно стала очень серьезной и с нажимом поинтересовалась:

— Надеюсь, ты понимаешь, что о Бастиане не следует болтать? Никто вне Отбросов не должен знать о его существовании.

Кира несколько раз энергично кивнула. Конечно, она понимала — не дура же. К Анике вернулось прежнее веселье.

— Ну и лицо у тебя было, — насмешливо заявила она.

Кира обиженно поджала губы. Хорошо ей веселиться. Но тут Аника сочувственно похлопала ее по плечу:

— Не переживай. Все мы через это проходили. Я тоже когда-то по нему вздыхала.

— Правда? — удивилась Кира.

Аника кивнула и пожала плечами: мол, что есть, то есть.

— Кто мать Бастиана? — спросила Кира.

Кто эта женщина, что сумела завоевать сердце Каза Бреккера? Кира не помнила ни одной женщины рядом с ним. Никого, к кому бы он относился как-то по-особенному. И что имел в виду Бастиан, когда сказал, что его мать охотится в море на чудовищ?

Аника ухмыльнулась:

— Наверняка тебе уже кто-нибудь рассказывал о Призраке?

И Кира снова застыла, чуть ли не приоткрыв рот. Конечно, она слышала истории о Призраке. А кто в Бочке не слышал?

— Инеж — в прошлом наш лучший Паук, ныне охотница за работорговцами. Сейчас она редко появляется в Клепке, но может, еще встретитесь.

Кира передернулась. Слава Гезену, что до сих пор не встретились. Кира боялась представить, что сделала бы с ней Призрак, если бы увидела, как она заигрывает с ее мужем.

— Могла бы и предупредить, — пробормотала она.

Аника снова пожала плечами:

— Это было бы далеко не так весело.

Кира пронзила ее взглядом, но не выдержала и усмехнулась. Теперь, когда она справилась с шоком, уязвленной гордостью и (пусть и не до конца) раненым сердцем, она могла представить, как выглядела со стороны. Что ж, пора забыть глупые девчоночьи мечтания о харизматичном лидере и двигаться дальше.

Войдя в свою комнату на чердаке, Каз обнаружил Инеж лежащей на кровати. Она свернулась в клубок поверх покрывала и, кажется, спала. Сердце пронзила тревога. Инеж сворачивалась в позу эмбриона, только когда чувствовала себя крайне уязвимой и слабой. Когда что-то сильно ранило ее.

Стянув перчатки и бросив их на стол, Каз подошел к кровати и тогда разглядел полувысохшие дорожки слез на щеках Инеж. Стало еще тревожнее. Что могло случиться, чтобы заставить Инеж плакать? От следующей мысли челюсти сжались в горячей волне ярости. Кто посмел ее обидеть? Он порвет этого несчастного на кусочки.

Сев рядом, Каз прислонил трость к спинке кровати и провел ладонью по шелковым волосам Инеж. Она проснулась и тут же вскинулась, готовясь защищаться, но, увидев его, расслабилась. А в следующую секунду одним молниеносным движением оказалась в его объятиях. Каз вздрогнул от неожиданности. Хотя они еще несколько лет назад преодолели свои барьеры, его по-прежнему пугало, когда на него так неожиданно кидались, и от непредвиденных прикосновений он невольно напрягался. Но Каз быстро взял себя в руки — Инеж сейчас явно нуждалась в его поддержке, и он не мог подвести ее.

Он мягко прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

— Что случилось, сокровище? Почему ты плачешь?

Инеж всхлипнула и что-то пробормотала ему в грудь.

— Что, прости?

Она рвано вздохнула и немного отстранилась, чтобы тихо, но четко произнести, не поднимая на него взгляда:

— У меня был выкидыш.

Каз ошарашенно моргнул, сглотнул, пытаясь осознать.

— Я не знал…

Что ты была беременна. Инеж удрученно кивнула, по-прежнему не поднимая взгляда.

— Я тоже не знала. Просто плохо себя почувствовала, решила сходить к Ильме, и…

Она прикусила губу и яростно заморгала в явной попытке не разрыдаться снова. Каз не знал, что можно сказать в такой ситуации, чем ее успокоить, а потому просто притянул обратно к себе, пытаясь передать ей чувство уверенности, защищенности.

Некоторое время Инеж молчала, а потом тихо произнесла:

— Ильма сказала… что у меня что-то… нарушено. Я не очень поняла. Думаю, Танте Хелен что-то сделала — она для всех новых девушек устраивала сеанс с Целителем. В общем, скорее всего я никогда не смогу родить.

И Инеж снова заплакала — тихо и безнадежно.

Каз сжал челюсти, усилием воли заставив себя не сжать точно так же кулаки, и продолжая держать Инеж со всей возможной бережностью. Жаль, эта тварь Ван Худен давно гниет в Хеллгейте. Он с удовольствием подверг бы ее самым изощренным пыткам.

— Я никогда не смогу подарить тебе ребенка, — с нотками отчаяния в голосе произнесла Инеж.

Каз нахмурился и осторожно отстранил ее от себя, чтобы посмотреть в лицо.

— Ты плачешь, потому что хотела этого ребенка или потому что считаешь, что в чем-то подвела меня?

Инеж моргнула, по ее смуглым щекам продолжали стекать тихие слезы.

— Первое, — пауза, в течение которой она задумчиво смотрела в пространство. — Второе, — еще одна пауза, после чего она неуверенно пожала плечами. — И то, и другое, наверное.

Каз покачал головой и поцеловал ее в лоб.

— Инеж, сокровище моего сердца, не вздумай терзать себя мыслями, будто в тебе есть какой-то изъян. И уж тем более, что ты должна мне что-то, чего не можешь дать. Ты всегда будешь для меня совершенством. И ты ничего мне не должна, — немного помолчав, он добавил: — В конце концов, если тебе хочется ребенка, можно взять какого-нибудь сироту на воспитание, благо их пруд пруди. Я понимаю, это не то же самое, но приходится работать с тем, что у нас есть.

Инеж слабо улыбнулась и снова уткнулась лицом ему в грудь.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я тоже люблю тебя, — ответил он, потянув за резинку, стягивавшую ее косу, и начав расплетать волосы, чтобы потом запустить в них пальцы. — Всегда любил и всегда буду любить.

Мерзкий ледяной дождь лил с утра, ухудшая и без того не самое радужное настроение Каза. Не говоря уже о том, что от этой погоды больше обычного ныла больная нога. Единственное, что радовало — приближение холодов означало, что скоро Инеж вернется в Кеттердам на зимовку. Но в данный момент даже эта мысль не утешала промокшего, уставшего и злого Каза. Хотелось выместить на ком-нибудь дурное настроение, но, как назло, приближаться к нему никто не решался — видимо, выражение лица отпугивало.

Внезапно его внимание привлек странный писк. Каз остановился, окинув внимательным взглядом полупустую улицу — в такую погоду мало было желающих прогуляться. Писк доносился от кулька, который лежал возле стены одного из домов. Поколебавшись, Каз приблизился и осторожно тронул кулек кончиком трости. Тот зашевелился и оказался завернутым в потрепанное тонкое одеяло младенцем, который теперь заревел гораздо громче.

Каз уставился на него почти растерянно. Кто мог бросить на улице ребенка? И что ему с этим делать? Он с радостью прошел бы мимо, но почему-то не мог. В голове раздался голос Инеж: «Вы были детьми. Вас некому было защитить?» Каз тяжело вздохнул, рассматривая варианты. Взять в руки мокрое и наверняка холодное тельце он точно не мог. Даже в перчатках. Обругав себя сентиментальным идиотом, Каз снял пальто и завернул в него ребенка. Пальто тоже было мокрым, зато достаточно толстым, чтобы тело под ним практически не чувствовалось. Ребенок всхлипнул и резко замолк, то ли испугавшись, то ли просто истратив силы.

Казу было всё равно, лишь бы он не орал всю дорогу до комнаты в Клепке. Грязные Руки с ребенком на руках — убийственная для его репутации картина.

И только придя домой, Каз подумал, что понятия не имеет, что делать с младенцем. Тот совсем затих и только вяло копошился в гнезде из пальто на кровати. Каз понимал, что его надо хотя бы вытереть и завернуть во что-то сухое, но не мог себя заставить. Младенец выглядел нездоровым, хотя кто его знает, как выглядят здоровые младенцы. Впрочем, после ледяного душа на улице Целитель ему в любом случае не помешает. Так что Каз позвал Ильму.

Увидев младенца на кровати босса, она приподняла брови, бросила на него озадаченный взгляд, но, к счастью, ничего не сказала и просто занялась своими прямыми обязанностями.

— Он замерз и голоден, — вынесла Ильма вердикт после осмотра, — но в остальном вполне здоровый ребенок.

— Хорошо, — кивнул Каз. — Будь добра, возьми в ванной полотенец, вытри его и заверни в сухое.

Опять-таки ничего не спрашивая и ограничившись еще одним любопытным взглядом, Ильма принялась выполнять распоряжение. За что Каз ее ценил — помимо таланта Целителя, — так это за умение не задавать лишних вопросов.

— Как его кормить? — спросил Каз, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал небрежно, а не растерянно, как он себя чувствовал.

Ильма пожала плечами:

— Вообще, таких маленьких детей кормит мать. Но поскольку, как я понимаю, матери у него нет, придется кормить из рожка козьим молоком. А лучше найти кормилицу.

Каз нахмурился, обдумывая варианты. Поиски кормилицы могут быть проблематичны. А ребенок голодный, следовательно, его надо накормить как можно быстрее. Да и вообще Каз не собирался надолго оставлять его у себя. Так что надо найти молоко, а потом подумать, куда пристроить эту головную боль.

— Позови ко мне Анику, — велел Каз.

И Ильма, кивнув, вышла, оставив Каза смотреть на снова начавшего хныкать ребенка.

— Босс? — Аника бодро вошла в комнату, готовая получить распоряжения, и резко остановилась, уставившись на ребенка. — Что это?

— Ребенок, — раздраженно озвучил очевидное Каз.

Аника собиралась спросить что-то еще, но, посмотрев на него, передумала. Каз удовлетворенно кивнул.

— Найди рожок и козьего молока. И отправь кого-нибудь отнести это Джесперу, — он передал ей торопливо написанную сложенную записку.

— Будет сделано, босс, — Аника бросила последний взгляд на ребенка на кровати и вышла.

Каз опустился в кресло за столом и сжал пальцами переносицу. Скулеж ребенка становился всё громче. И вряд ли младенец успокоится, пока не поест.

Джеспер и Уайлен с матерью прибыли чуть раньше возвращения Аники.

— Что здесь происходит? — с веселым любопытством спросил Джеспер, тогда как Уайлен уставился на захлебывающегося плачем ребенка расширившимися голубыми глазами.

Мария же немедленно устремилась к кровати, не успел Каз попросить ее сделать что-нибудь, чтобы ребенок заткнулся.

— О, бедняжка, — проворковала она, подхватив младенца на руки и принявшись покачивать его. — Ну, тише-тише, никто тебя не обидит. Ты голодный, наверное, малыш?

Уровень шума резко снизился. Хотя ребенок продолжал хныкать, он уже не вопил во всю силу своих легких.

— Да, кстати, об этом… — неловко произнес Каз.

И тут в комнату влетела Аника и поставила на стол рожок и молоко. Каз кивнул ей в качестве благодарности и давая понять, что она может идти. Уходить ей явно не хотелось, но она подчинилась без разговоров.

— Мария, — начал Каз, — не могли бы вы… позаботиться о ребенке, пока я не придумаю, что с ним делать?

Она кивнула и тут же занялась делом: взяла молоко, спросила, где его можно подогреть, сделала это, налила в рожок и сунула в рот малышу, который тут же умолк и принялся жадно сосать.

— Где ты взял младенца, Каз? — с веселым восхищением спросил Джеспер. — Только не говори, что он часть какой-то твоей операции.

— Конечно, нет, Джеспер. Гезена ради, какая операция может включать в себя младенца?

Джеспер пожал плечами с видом: от тебя всего можно ожидать.

— Так откуда он взялся? — тихо спросил Уайлен.

— Я нашел его на улице, — признался Каз. — Кто-то просто выбросил его.

Ответом ему были пораженные ахи.

— И его надо куда-то пристроить, — закончил Каз.

— Оставь себе, — весело предложил Джеспер.

Каз пронзил его взглядом, но тот только ухмыльнулся, крайне довольный собой. Однако мысль оставить ребенка себе вдруг показалась… интересной. Может быть, Инеж захочет… Его до сих пор передергивало при воспоминании о том, как она рыдала в его объятиях. Возможно, это стало бы решением проблемы.

— Замышляющее выражение, — восхищенно прошептал рядом Джеспер.

— Определенно, — согласился Уайлен.

Каз нахмурился на них, но они только заулыбались еще шире.

Мария тем временем закончила с кормлением ребенка и теперь осторожно покачивала его на руках, прижав к плечу головку. Он уже мирно посапывал, похоже, заснув.

— Ему нужна люлька. Как минимум, — заметила Мария, обведя комнату скептичным взглядом.

В общем-то Каз понимал ее скептицизм — его чердак был совершенно не приспособлен для младенца. Да что там чердак — вся Клепка была не приспособлена для младенца.

— Положите его пока на кровать, — сказал Каз. — Я постараюсь достать кроватку как можно быстрее.

— Хочешь, я сделаю? — тут же предложил Джеспер с нездоровым энтузиазмом. — Со всякими дополнительными защитами, — и без перехода добавил: — Как ты его назовешь?

— Я не говорил, что собираюсь оставлять его себе, — возразил Каз.

— Да ладно тебе! — отмахнулся Джеспер. — Я же вижу, что ты хочешь.

Каз пронзил его еще одним взглядом.

— Что здесь происходит? — вдруг раздался от окна голос.

Они все подпрыгнули. Даже Каз. А ведь он всегда чувствовал появление Инеж. Она стояла возле открытого окна, прекрасная, как всегда, и изучала их компанию любопытным взглядом, приподняв брови. И да — она, конечно же, заметила, как вздрогнул Каз, и теперь на ее губах играла самодовольная улыбка. Он так по ней соскучился, что от одного взгляда на нее перехватило дыхание. В эту секунду Казу страстно захотелось, чтобы все немедленно исчезли из комнаты и оставили его с Инеж наедине. Не тут-то было.

— Инеж! — заорал Джеспер.

— Тише! — шикнула на него Мария. — Разбудишь ребенка!

На этих словах взгляд Инеж обратился на посапывавшего на кровати младенца. Крик Джеспера на удивление его не потревожил.

— Каз? — спросила Инеж.

Он вздохнул и принялся объяснять ситуацию.

— Можно найти приют или попробовать подыскать ему приемных родителей, — заключил Каз.

Инеж к этому моменту уже опустилась на колени возле кровати и с бесконечным восхищением и глубокой нежностью смотрела на спящего ребенка. Она медленно подняла руку и осторожно провела пальцами по его редким волосикам.

— Каз, — Инеж повернулась к нему, в ее темных глазах сияла надежда, — Святые послали нам этого ребенка. Давай оставим его себе?

— Я же говорил! — торжествующим шепотом заявил Джеспер с широкой ухмылкой.

Уайлен пихнул его локтем. Каз проигнорировал обоих и слегка улыбнулся Инеж. Мария чуть ли не за шкирку взяла Джеспера и Уайлена и вытолкала их из комнаты, за что Каз был ей безмерно благодарен.

— Как ты хочешь его назвать? — спросил он, когда за ними закрылась дверь.

Ответная улыбка Инеж сияла словно солнце.

— Мне надо подумать. Но, может, у тебя есть идеи?

На самом деле, идея у Каза была. Давным-давно Джорди читал ему сказку про славного героя, который мог превращаться в ворона. Почему-то из многих прочитанных братом историй эта запомнилась ему ярче всего.

— Бертрам, — ответил Каз.

— Бертрам, — тихо повторила Инеж и снова повернулась к ребенку. — Добро пожаловать, малыш.

— Эй, вы куда? — сердито окликнул Алан миниатюрную сулийку, которая попыталась пройти мимо него к кабинету босса.

Вообще, странно. Алан мог поклясться, что секунду назад ее здесь не было. Он только моргнул, и вот она будто материализовалась из теней.

Сулийка одарила его непонятным взглядом — не то с раздражением, не то с весельем — и вздохнула:

— В кои-то веки решила зайти через дверь, как нормальные люди, и вот результат.

Алан озадаченно нахмурился — что она имела в виду? — но отмахнулся от этого вопроса.

— Туда нельзя, мэм, — вежливо, но твердо произнес он.

Сулийка очаровательно улыбнулась:

— Мне можно.

Алан фыркнул. Он не первый раз встречал дамочек, которые пытались пробиться в кабинет босса.

— Боюсь, нет, — начал он, но договорить не успел.

— Инеж! — к ним с радостной улыбкой шла Аника.

Сулийка улыбнулась в ответ:

— Привет, Аника. Представляешь, меня не пускают! — она состроила наигранно обиженную гримаску.

Аника одарила Алана одновременно одобрительным и насмешливым взглядом.

— Ну, правильно — чего это ты решила заходить через двери?

Инеж пожала плечами, и они обменялись понимающими улыбками. А потом Аника повернулась к Алану и серьезно сказала:

— Алан, познакомься: это Инеж Гафа, также известная как Призрак. Для нее здесь открыты любые двери — запомни это.

Алан нервно сглотнул. Он слышал про Призрака. Да и кто не слышал? Она была легендой среди Отбросов. И всем новичкам непременно рассказывали про нее фантастические истории. Вот только Алан никак не ожидал, что она окажется такой… маленькой, юной и красивой.

— Прошу прощения, мисс Гафа, — торопливо произнес он. — Я не знал…

Она с мягкой улыбкой покачала головой:

— Вы просто делали свою работу. И делали ее хорошо.

— Кстати, да, — согласилась Аника. — Перехватить Инеж — это дорогого стоит.

Алан облегченно выдохнул.

— Приятно было познакомиться, Алан, — кивнула ему Инеж. — Аника, поболтаем позже.

Та засмеялась и махнула рукой:

— Иди уже!

И в следующую секунду Инеж исчезла. Будто и не стояла здесь всего секунду назад. Алан ошарашенно поморгал. Аника с веселым сочувствием похлопала его по плечу:

— Она всегда так делает. Привыкнешь со временем.

Аника в свою очередь ушла, оставив Алана осознавать встречу с легендой. Он поймал себя на мысли, что не против встретиться с ней снова.

Марика поднялась на борт «Призрака» и неуверенно огляделась, гадая к кому лучше обратиться. Матросы пробегали время от времени мимо, не обращая на нее никакого внимания.

— Тебе помочь, девчушка? — раздался рядом мужской голос.

Марика нахмурилась. Может, ей и не слишком много лет, но она не какая-нибудь девчонка, а член самой влиятельной банды Кеттердама. Она обернулась, обнаружив перед собой пожилого мужчину с растрепанной бородой. Рукава его рубахи были закатаны и открывали мускулистые руки, покрытые татуировками. Татуировки покрывали и его шею, и видневшуюся в разрезе рубашки грудь. Выглядел он, честно говоря, довольно устрашающе. Но Марика гордо вскинула подбородок:

— Я не девчушка!

Мужчина ухмыльнулся:

— О, прошу прощения, мисс. Так чем могу помочь?

— Мне нужен капитан Гафа, — ответила Марика. — У меня для него письмо.

Она показала конверт, который вручил ей босс, однако не протягивая мужчине. Босс строго велел ей вручить письмо капитану лично. Мужчина бросил быстрый взгляд на конверт, усмехнулся и неожиданно спросил:

— Недавно среди Отбросов, да?

Марика растерянно моргнула. Пусть он даже видел татуировку у нее на руке, но как он понял, что она новенькая? Словно прочитав ее мысли, он пояснил:

— Те, кто в банде давно, знают, что капитан «Призрака» не он, а она.

Марика невольно поморщилась: надо же было так опростоволоситься. И только сейчас заметила среди других татуировок на правой руке мужчины Чашу и Ворона.

— Так вы тоже Отброс? — удивленно спросила она.

Тот пожал плечами:

— Бывший.

— Бывших Отбросов не бывает, — возмутилась Марика.

Мужчина засмеялся:

— Тоже верно, — а потом гаркнул так, что у нее в ушах зазвенело: — Капитан!

— Что случилось, Шпект? — раздался рядом женский голос несколько мгновений спустя.

Марика чуть не подпрыгнула, резко повернувшись к говорившей. Рядом стояла невысокая сулийка. Черные, как вороново крыло, волосы заплетены в длинную косу. Темные глаза бросили любопытный взгляд на Марику, а потом снова обратились к Шпекту.

Марика ошеломленно смотрела на нее — откуда она здесь взялась? Марика не видела, чтобы к ним кто-то приближался, не слышала шагов, не слышала вообще ничего. А ведь она гордилась своим умением замечать всё.

— Эта де… — начал Шпект, но тут же поправился: — Эта юная мисс принесла тебе любовное послание.

— Что? — воскликнула Марика. — Это не…

— Шпект! — возмущенно воскликнула капитан, но ее темные глаза смеялись, а потом повернулась к Марике: — Не обращай на него внимания. У моего первого помощника весьма своеобразное чувство юмора.

Шпект только пожал плечами с невинным видом:

— Разве я не прав?

Капитан покачала головой и протянула руку. Марика отдала ей письмо и в следующее мгновение, когда капитан вскрыла конверт и начала читать, готова была согласиться со Шпектом. С такой улыбкой и сияющими глазами читают только любовные послания. Если бы она не знала, что это письмо от босса, точно поверила бы.

Капитан убрала письмо обратно в конверт, засунула его куда-то во внутренний карман и по-прежнему с улыбкой посмотрела на Марику.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Марика.

— Спасибо Марика. Передай своему боссу, что всё идет по плану.

Марика кивнула и повернулась уходить. Наверняка босса с капитаном Гафой связывают какие-то дела. Возможно, они давние партнеры. И всё же шутливые слова Шпекта не желали выходить из головы.

Ни разу в жизни Инеж еще не была настолько пьяна. Всё началось с празднования в Клепке особенно успешного дела. А потом Аника предложила ей:

— Давай отметим между девочками — без мужчин?

Эта идея показалась Инеж привлекательной. Шумное и изрядно накачавшееся алкоголем мужское общество уже начало нервировать ее. Так что они с Аникой выскользнули из Клепки и отправились в «Купером».

Инеж вовсе не собиралась много пить и думала только пригубить заказанное Аникой бренди. Но сама не заметила, как за болтовней одна рюмка превратилась в две, а потом и в три. А потом Инеж перестала считать. Хотя ей, непривычной к алкоголю, за глаза хватило бы и первых трех.

И вот теперь они сидели за столиком в углу возле окна и безудержно хихикали. Каким образом разговор перешел на Каза, Инеж тоже не представляла.

— Видела, как он сдает карты в клубе? — спросила Аника, крутя рюмку между пальцами. — Настоящее волшебство!

— А как замки вскрывает… — мечтательно кивнула Инеж.

— Да, это тоже, — согласилась Аника. — У него потрясающие руки.

— Без перчаток еще лучше, — неожиданно для самой себя выдала Инеж.

— Ты видела его без перчаток? — Аника даже выпрямилась, пораженно уставившись на нее.

Инеж кивнула, едва успев прикусить язык, прежде чем с него сорвалось, что она видела Каза не только без перчаток, но и без рубашки. И насколько это было потрясающее зрелище. Аника несколько раз моргнула и опрокинула в себя очередную рюмку.

— Вот теперь я ревную, — заявила она, со стуком поставив рюмку на стол, и без перехода спросила с жадным любопытством: — И какие они под перчатками?

Инеж пьяно засмеялась.

— Все слухи — враки. Нормальные человеческие руки, — Инеж отпила еще бренди и вздохнула: — Но ненормально красивые.

«Когда я начала любоваться руками Каза?» — мелькнула озадаченная мысль, но тут же пропала. Алкогольный туман кружил голову и отключил всяческие тормоза. Инеж поставила локти на стол и положила подбородок на сцепленные руки.

— Прямо как у музыканта: изящные запястья, длинные тонкие пальцы.

— Или как у взломщика, — вставила Аника.

Инеж хихикнула:

— Или картежника.

Они посмотрели друг на друга и снова засмеялись.

— Но знаешь, что в нем самое сексуальное? — вдруг заявила Аника.

Инеж даже не задумывалась — слова сами сорвались с языка:

— Его мозги.

И только потом озадаченно задумалась: а с каких пор она вообще начала находить Каза привлекательным? После всего, что ей пришлось пережить в «Зверинце», она была уверена, что никогда ни на одного мужчину не посмотрит с подобным интересом. А вод поди ж ты. Но и эта мысль быстро растворилась.

— Точно, — кивнула Аника. — Люблю, когда всё, кажется, летит в тартарары, все думают, что нам крышка, а потом Каз так замирает, уставившись вдаль, и придумывает выход.

— Замышляющее выражение, — сказала Инеж — ей безумно нравилось это его выражение лица, когда он обдумывал очередной план.

Аника хихикнула:

— Отличное определение! — немного помолчав, она мечтательно выдохнула: — Так бы и поцеловала.

— Я бы тоже, — согласилась Инеж, прежде чем успела осознать, что именно говорит.

И вдруг поняла, что это правда. Будь она трезвее, это открытие по меньшей мере обеспокоило бы ее, а скорее всего повергло бы в панику. Но сейчас вызвало лишь легкое удивление: мол, надо же как.

Аника ухмыльнулась ей и протянула руку, и они обменялись рукопожатием, как сестры по несчастью.

— Как думаешь, есть у нас хоть какой-то шанс? — спросила Аника.

Инеж пожала плечами:

— Вряд ли.

Уж это-то она понимала даже в неадекватном состоянии.

— Жаль признавать, но скорее всего ты права, — Аника угрюмо уставилась на свою пустую рюмку.

— Выпьем за это, — предложила Инеж, налив еще бренди себе и ей.

Аника фыркнула, но кивнула, и они чокнулись.

Обратный путь до Клепки после этих посиделок начисто стерся из памяти Инеж. Но на следующее утро она проснулась в своей комнате с дикой головной болью. Поморщившись, Инеж попыталась вспомнить, что было накануне. Она помнила, как они с Аникой пошли в «Купером», как пили бренди. Разговор вспоминался смутными отрывками, но того, что запомнилось, было достаточно, чтобы заставить Инеж покраснеть. Она в самом деле обсуждала Каза с Аникой, да еще и в таком ключе? Застонав, она спрятала лицо в ладонях. Однако головная боль мешала погрузиться в глубины самобичевания.

— Больше никогда не буду столько пить, — пробормотала Инеж.

Надо бы встать и попробовать найти что-то от похмелья. Работать в таком состоянии она не сможет, и вряд ли Каз снисходительно отнесется к подобной причине ее неработоспособности.

И тут, повернув голову, Инеж обнаружила на тумбочке рядом с кроватью пузырек с какой-то желтоватой жидкостью, рядом с которым лежала записка. На ней узнаваемым неровным почерком Каза значилось:

«Выпей это. Помогает от похмелья».

Инеж снова застонала. Как он узнал? Их с Аникой возвращение было настолько фееричным? Захотелось провалиться сквозь землю. Тем не менее жидкость она выпила. И только когда головная боль отступила, Инеж осознала, что мысль о том, что Каз был в ее комнате, пока она находилась в бессознательном состоянии, нисколько не пугала ее, не вызывала желания исчезнуть. Она доверяла ему. Верила, что он не тронет ее без ее согласия.

Впрочем, жгучего стыда это не умаляло.

— Больше никогда не буду пить, — твердо повторила Инеж и отправилась к умывальнику, чтобы привести себя в порядок.

Осталось пережить встречу с Казом. Она не знала, как теперь будет смотреть ему в глаза.

Однако Каз, когда давал ей указания для очередной работы, держался так, словно ничего не случилось. Инеж облегченно выдохнула и решила, как можно скорее забыть об этом приключении.

Инеж с нетерпением вглядывалась в приближающуюся гавань и потому сразу заметила стоявшую там фигуру в черном, которую все обходили по широкой дуге. Улыбка сама расплылась на лице. Каз встречал ее. В глубине души она боялась, что к ее возвращению он передумает и вернется к прежней холодности и отстраненности.

Едва закончив со всеми делами, Инеж сбежала по трапу на пристань к Казу, который всё это время ждал ее, не шелохнувшись. В этот момент она остро осознала насколько соскучилась по нему, и ей понадобилась вся сила воли, чтобы не наброситься на него с объятиями.

— Ты вернулась, — в голосе Каза звучало восхищенное изумление.

Инеж озадаченно моргнула. Разве она не обещала, что вернется?

— Я же говорила, что еще не закончила с Кеттердамом.

В глубине темных глаз Каза что-то мелькнуло, но тут же исчезло, прежде чем Инеж успела понять, что это. Он коротко кивнул и спросил:

— Остановишься у Уайлена?

— Ну… — протянула Инеж, — учитывая, что там гораздо комфортнее, чем в Клепке...

Каз снова кивнул и молча повернулся в сторону Гельдштрат. Инеж оставалось только последовать за ним. Было в нем что-то странное. С одной стороны, Каз пришел ее встретить и явно был рад видеть. А с другой, вел себя так, словно они чужие. Ну, или в крайнем случае деловые партнеры. Это сбивало с толку.

— Расскажи, как прошла охота, — произнес Каз, не глядя на нее.

Его тон был ровным, как когда он спрашивал у нее, какие новости она ему принесла, но Инеж чувствовала в нем тщательно скрытую неуверенность. Не понимая, что происходит, она решила ответить на вопрос и принялась рассказывать о плавании. И была вознаграждена тем, что холодная маска Каза наконец-то соскользнула. Точнее в ней появилась крошечная трещина, но Инеж хорошо его знала, и ей было этого достаточно. Она видела в его темных глазах улыбку, гордость и почти нежность.

До дома Уайлена они дошли слишком быстро.

Дверь открыл Джеспер. При виде Инеж его серые глаза вспыхнули радостью, а на лице расплылась широкая ухмылка.

— Инеж! — воскликнул он, схватив ее в охапку и закружив.

Она засмеялась, обхватив его за плечи.

— Я тоже рада видеть тебя, Джеспер.

Едва он поставил ее на ноги, как Инеж немедленно оказалась в объятиях Уайлена. И только когда они затянули ее в дом, она вдруг поняла, что Каз исчез.

— А где Каз? — растерянно спросила она и, когда парни неловко пожали плечами, разочарованно вздохнула. — Он что, вообще у вас не бывает?

— Бывает, — возразил Уайлен. — Помогает мне с делами. Иногда даже остается на ужин. Но чаще приходит с какими-нибудь просьбами.

— Тогда почему… — Инеж поникла, вся радость встречи будто испарилась. — Он не хочет меня видеть? Но он же сам пришел в гавань…

Джеспер сокрушенно покачал головой:

— Он никогда в этом не признается, но он тосковал по тебе.

Инеж хотела сказать, что не понимает в таком случае его поведения, но Джеспер уже продолжил:

— Думаю, проблема в том, что он считает, что ты не захочешь его видеть.

— Что? — Инеж пораженно уставилась на него.

Джеспер пожал плечами, всем своим видом выражая: это же Каз. Уайлен кивнул:

— Мне кажется, он был уверен, что ты не вернешься вообще. А если и вернешься, то исключительно ради нас. Себя он в это уравнение не включает.

Инеж ошарашенно поморгала. Но надо признать, в их словах был смысл. Это звучало очень похоже на Каза. Инеж нахмурилась. Она не собиралась позволить ему так вот ускользнуть.

— Извините, мальчики, — сказала она, — я еще вернусь к вам позже. А сейчас у меня есть срочное дело.

Они понимающе улыбнулись ей, и, выскользнув из дома, она поднялась на крыши, чтобы помчаться в Клепку. Когда она забралась в комнату Каза на чердаке, там было пусто. То ли она обогнала его, то ли он зашел куда-то еще. Что ж, она может подождать.

Устроившись за его столом, Инеж бросила взгляд на лежащие здесь бумаги — привычки паука неистребимы. Счета, деловые письма. Всё как обычно. От нечего делать Инеж заглянула в потайной ящик, о существовании которого знала только она.

И там вдруг обнаружила письмо, адресованное ей.

«Моя дорогая Инеж, сокровище моего сердца», — начиналось оно.

Она невольно улыбнулась и, поколебавшись, принялась читать. В конце концов, даже если Каз не собирался отправлять ей это письмо, он написал его для нее, так что она имеет полное право прочитать.

«Я скучаю по тебе. Ты никогда не прочтешь это письмо, так что могу сказать это: я безумно по тебе скучаю. Я думал, когда ты уедешь, я хотя бы перестану отвлекаться. Но, знаешь, стало только хуже. Я постоянно думаю о тебе в самые неподходящие моменты. Но ты получила свободу, так что я не жалею. Хотя кого я обманываю? Я жалею, что тебя нет больше рядом. Может, не стоило дарить тебе корабль? Хотя вряд ли это что-то изменило бы. И ты заслуживаешь свободы, заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе предложить.

Наверняка, ты это понимаешь. Так что не знаю, почему я всё еще надеюсь, что ты вернешься. Исключительно глупо с моей стороны. В конце концов, ты всегда хотела освободиться от этого города. Твое желание исполнилось, так чего ради тебе возвращаться?

Хотя ты привязана к Джесперу и Уайлену. Возможно, захочешь повидаться с ними. И тогда я смогу увидеть тебя хотя бы издалека».

— Инеж? — знакомый хриплый голос заставил ее вздрогнуть, оторвавшись от чтения. — Что ты… Почему ты плачешь?

Инеж подняла голову, встретив обеспокоенный взгляд глаз цвета кофе. Каз стоял возле двери, опираясь на неизменную трость, и смотрел на нее так, словно уже раздумывал, кого он должен разорвать на кусочки, чтобы наказать за ее слезы. А потом он заметил письмо, которое она читала, и на его лице отразился ужас.

— Идиот, — всхлипнула Инеж и вскочила, отбросив бумагу на стол и решительно шагнув к нему. — Можно я тебя обниму?

Мгновение Каз настороженно смотрел на нее, словно пытаясь прочитать ее мысли, а потом медленно кивнул. И Инеж порывисто обхватила его руками, крепко стиснув и прижавшись лицом к груди. Каз ощутимо напрягся, но не попытался отстраниться, не оттолкнул ее. А еще несколько мгновений спустя осторожно положил ладони ей на лопатки.

— Так почему ты плачешь? — снова спросил он.

Инеж помотала головой, немного отстранившись, чтобы посмотреть ему в лицо, и вместо ответа сказала:

— Знаешь, я всегда рада повидаться с Джеспером и Уайленом, но в Кеттердам я вернулась не ради них.

Каз одарил ее недоуменным взглядом, приподняв бровь. Инеж вздохнула и грустно улыбнулась.

— Ради тебя. Я вернулась ради тебя.

Каз поморгал, глядя на нее.

— Но… — начал он, но Инеж решительно перебила его:

— Просто смирись с этим. И больше никогда не смей сомневаться.

И тут Каз улыбнулся. Еще ни разу она не видела у него такой искренней открытой улыбки, и от этого зрелища перехватило дыхание.

— Не уверен, что могу тебе это обещать, — сказал Каз, — но я постараюсь.

Горько вздохнув, Кира отправилась выполнять задание. Босс опять не обратил ни малейшего внимания на ее попытки привлечь его внимание. Все ее усилия разбивались будто о каменную стену его холодного равнодушия. «Ладно, — решила Кира, — еще пара попыток, и, если ничего не получится, отступлюсь». Сдаваться очень не хотелось — вопреки своей мрачности и жесткому характеру, Каз очаровал ее с первой встречи. Но она могла понять, когда задача безнадежна.

Едва Кира вышла из клуба, как кто-то, подкравшись сзади, приставил нож к ее горлу. Она дернулась, пытаясь сопротивляться, но нож прижался сильнее, порезав кожу, и она замерла. И только потом до нее дошло: во-первых, кто мог напасть на нее возле «Клуба ворона» в самом сердце территории Отбросов, а во-вторых, как этот кто-то подкрался к ней так, что она не то что не заметила нападавшего, но даже не слышала ни единого шороха?

— Еще раз увижу, как ты строишь ему глазки, — прошипел на ухо женский голос, — и тебе не жить. Уяснила?

Уточнять, кого она имела в виду не требовалось, но возмущения бесцеремонностью незнакомки это не уменьшало. Кто смеет ей указывать, с кем ей следует и не следует флиртовать?

— Ты кто такая? — вопросила Кира и попыталась повернуть голову, чтобы увидеть противницу, но только заработала еще один порез.

— Уяснила? — повторила та и прижала нож чуть сильнее.

Кире ничего не оставалось делать, как ответить сквозь зубы:

— Да.

— Хорошо.

Холодное лезвие перестало прижиматься к ее горлу, но, когда Кира в следующую секунду повернулась, рядом никого не было. Она ошарашенно поморгала. Что это сейчас было? На нее напало привидение? Но кинжал у этого привидения был вполне осязаемый.

— Чем ты умудрилась так разозлить Инеж? — крикнул ей Пим, стоявший у дверей клуба.

И тут до Киры дошла еще одна странность. Возле дверей клуба, как и всегда, стояли двое вышибал, которые наверняка всё видели, и ни один не попытался защитить ее. Что вообще происходит? И кто такая Инеж?

Кира оскорбленно посмотрела на Пима и Кига и обнаружила, что они смотрят на нее с веселым любопытством. Будто ей не угрожали только что перерезать глотку.

— Кто она такая?! — возмущенно спросила она.

— Инеж, также известная как Призрак, — с прежним нездоровым весельем ответил Пим.

Кира задохнулась. Стало понятно, как она не заметила ее появления. Вот же угораздило. И почему…

— Вообще-то она обычно милая и доброжелательная девушка, — продолжил Пим. — И надо очень постараться, чтобы так ее выбесить, чтобы она приставила тебе нож к горлу.

— Будь ты мужиком, который приставал к ней, — добавил Киг, — было бы понятно.

И тут Пим с видом озарения одарил Киру на этот раз сочувственным взглядом:

— Разве что… Ты опять флиртовала с Казом?

Кира вспыхнула. Да какое им всем дело! А потом вспомнила, что прошипела ей Призрак.

— Хочешь сказать, она и Каз…

Пим весело пожал плечами:

— Я? Я ничего не хочу сказать. Но на твоем месте я бы не стал злить Призрака.

Похоже, ее надежды завоевать внимание босса были еще более нереальны, чем ей казалось.

Лицом к лицу Кира встретила Призрака несколько дней спустя, когда зашла в кабинет босса с отчетом.

Приветственная улыбка застыла у нее на губах, когда, войдя, она обнаружила, что рядом с Казом — прямо на его столе! — сидит миниатюрная сулийка, одетая в темные штаны и в темную же блузу, по ее спине спускалась длинная коса. Несмотря на внешнюю хрупкость, от нее прямо-таки веяло опасностью.

Увидев Киру, она одарила ее таким убийственным взглядом, что Кира невольно поежилась, и текучим движением спрыгнула со стола, встав за спиной Каза и положив ему ладонь на плечо. И хотя она вроде бы ничего не делала, вся ее поза так и кричала: этот мужчина — мой; не смей на него заглядываться.

— Инеж, — спокойно заметил босс, восприняв ее поведение как должное, — кажется, ты еще не знакома с Кирой — она недавно в наших рядах.

— Мы встречались, — сдержанно ответила Инеж, одарив Киру острой как кинжал улыбкой.

Кира сглотнула и кивнула.

— В самом деле?

В голосе босса проскользнуло едва заметное веселье, и у Киры возникло стойкое ощущение, что он прекрасно знает об обстоятельствах их первой встречи, и его это безмерно забавляет.

Кира постаралась отчитаться побыстрее, а выходя из кабинета, послала Инеж взгляд, говорящий: я всё поняла и не покушаюсь на твою территорию. Та удовлетворенно улыбнулась.

Когда за девицей закрылась дверь, Каз повернул голову, чтобы посмотреть на Инеж, и выражение лица у него было при этом жутко самодовольное. Так что она знала, что он сейчас скажет, раньше, чем он открыл рот.

— Инеж, драгоценная моя, — произнес Каз, выглядя, как кот, добравшийся до канарейки, — ты что, ревнуешь?

Инеж пренебрежительно фыркнула, переместившись обратно на стол:

— Еще чего!

Не признаваться же в том, как у нее в жилах закипела кровь, когда она увидела, как та нахальная девица обольстительно улыбается и хлопает ресницами на Каза. Надо сказать, тот игнорировал ее авансы с извечно холодным видом, но это не помешало Инеж после догнать девицу и припугнуть ее. Чтоб не повадно было.

Каз иронично приподнял брови:

— Ты собираешься всех восторженных дурочек отгонять от меня столь радикальным способом?

Вот зараза! Ей следовало догадаться, что он знал о ее небольшой стычке с Кирой. Инеж гордо вскинула подбородок, не собираясь сдаваться:

— Только самых наглых.

Каз ухмыльнулся и вкрадчиво спросил:

— Значит ли это, что я могу побить тростью тех членов твоей команды, которые смотрят на тебя с сердечками в глазах?

— Никто из моей команды так на меня не смотрит, — возразила Инеж.

— Серьезно? — Каз откинулся на спинку кресла, одарив ее насмешливым взглядом. — Ты правда не замечаешь или просто пытаешься сбить меня со следа? Не бойся — калечить я их не буду, только попугаю, — и с хитрой усмешкой добавил: — Как ты с Кирой.

Инеж почувствовала, как потеплели щеки, и попыталась это скрыть, плавным движением переместившись Казу на колени. Он тут же привычно положил ладони ей на талию, притягивая ближе. Инеж наклонилась, чтобы вкрадчиво прошептать ему на ухо, с удовлетворением почувствовав, как по его телу прошла дрожь:

— Знаешь, я в состоянии самостоятельно поставить на место тех, кто переходит границы.

Каз в тон ей прошептал, касаясь губами ее шеи:

— Знаешь, я тоже.

Теперь уже дрожь пробежала по телу Инеж. Но сдаваться она не собиралась.

— По мне, так эта Кира перешла все границы — в клубе пару дней назад. Все заметили.

У Каза снова сделалось то довольное выражение:

— Все-таки ревнуешь.

Инеж собиралась всё отрицать, потому что она не ревновала — она просто защищала свою территорию. Но Каз не дал ей такой возможности, поцеловав ее.

— Инеж… сокровище моего сердца… — прошептал Каз между поцелуями. — Тебе совершенно не о чем беспокоиться… Есть только ты.

Инеж вздохнула и опустила голову ему на грудь, прижавшись всем телом.

— Я знаю. Просто… Все эти девицы, которые пытаются тебя соблазнить… бесят.

Каз тихо засмеялся. Она чувствовала, как смех вибрирует в его груди под ее ухом.

— Готов поспорить, что мужчин, которые пытаются тебя очаровать, гораздо больше. В конце концов, ты защитница слабых и гроза работорговцев, а я чудовище. У тебя по определению больше поклонников.

В его голосе проскользнула едва заметная горечь, и Инеж нахмурилась и выпрямилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Во-первых, ты не чудовище. Во-вторых, ты ведь знаешь, что обратное тоже верно?

Каз недоуменно приподнял бровь, и она пояснила:

— Тебе не о чем беспокоиться: для меня существуешь только ты.

Каз вздохнул, но кивнул. И Инеж заключила:

— А в-третьих… спорим?

Каз фыркнул, и глубоко скрытая печаль исчезла из его темных глаз.

— Спорим.

Инеж довольно ухмыльнулась и потянулась поцеловать его, чтобы запечатать сделку.

Неожиданная смерть Инеж стала потрясением для всех. Нина смирилась с потерей Маттиаса, научилась жить дальше и даже снова получать от жизни удовольствие. Как вдруг судьба отняла у нее еще одного дорогого человека. Когда Нина с Джеспером и Уайленом прибежали в порт, узнав новости, «Призрак» уже стоял пришвартованным на двадцать втором причале — потрепанный, со сломанной мачтой и спущенными парусами.

Команда собралась на палубе — все мрачные и притихшие. Протолкнувшись вперед, Нина обнаружила, что в центре на небольшом возвышении лежит тело Инеж — полностью приведенное в порядок после последнего сражения, которое стоило ей жизни. Можно было бы подумать, что она спит, если бы не появившиеся уже признаки смерти.

Рядом с ней на коленях стоял Каз, застывший словно статуя, с таким выражением лица, какого Нина у него еще ни разу не видела. И так-то никогда не отличавшийся румянцем сейчас он был бледен как смерть. На мгновение возникло жуткое ощущение, что он сейчас просто ляжет рядом и перестанет дышать.

Нина осторожно положила ладонь ему на плечо, но Каз даже не пошевелился, продолжая смотреть на безжизненное лицо Инеж, словно пытался навеки запечатлеть его в памяти.

— Каз? — Джеспер присоединился к Нине, и в его голосе явственно звучали слезы.

И снова никакой реакции. «Интересно, а где Бастиан?» — подумала Нина и после секундного колебания решила задать этот вопрос вслух. Не то чтобы она сомневалась, что Каз позаботился о сыне, просто надеялась вывести его из ступора. Сработало. Он едва заметно вздрогнул и хрипло ответил:

— В Клепке. С Аникой.

Но это всё, чего она смогла добиться. Нина вздохнула и опустилась на колени напротив него, пытаясь поймать его взгляд. Лучше бы она этого не делала. В глазах Каза плескалась такая безысходная тоска, что ее пробрала дрожь.

— Каз, — тихо позвала она, — надо подготовить… — Нина сглотнула. — Похороны. Где… Где ты хотел бы…

Она не смогла договорить, но Каз понял. Прикусив губу, он сделал несколько рваных вдохов, будто сдерживая рыдания, и сдавленно ответил:

— В Лиже.

Нина кивнула:

— Хорошо. Мы с ребятами займемся формальностями. А ты возвращайся в Клепку.

Каз помотал головой, упрямо нахмурившись.

— Я не оставлю ее.

Нина в свою очередь прикусила губу в попытке не разрыдаться. Нет, уговорами его с места не сдвинуть.

— Извини, — прошептала она и сжала кулак.

Глаза Каза закрылись, и он медленно осел на палубу. Нина подняла взгляд на Джеспера и Уайлена.

— Отвезите его в особняк. И Бастиана заберите из Клепки. Им нужно сейчас быть вместе.

Те с готовностью кивнули. Нина перевела взгляд на безжизненное тело лучшей подруги. Уже не сдерживаемые слезы потекли по щекам.

— Прощай, Инеж, — прошептала она на сулийском. — Передавай привет Маттиасу.

* * *

На похоронах на одно страшное мгновение Нине показалось, что Каз сейчас рухнет в разверстую могилу. Возможно, не просто показалось, поскольку Джеспер вдруг дернулся, словно хотел схватить его. Но удержал Каза Бастиан, который, всхлипывая, вцепился в его ноги. Каз вздрогнул, словно очнувшись, опустил взгляд на сына и, положив ему ладонь на макушку, отступил от края могилы. После чего взял Бастиана на руки, и тот сразу обхватил его ручками за шею, крепко прижавшись.

Нина выдохнула было с облегчением, но тут почувствовала, как сердцебиение Каза ускорилось до бешеной частоты, а дыхание стало прерывистым. Она прекрасно помнила эти признаки по тем дням, когда по просьбе Инеж помогала ему справиться с боязнью прикосновений. Нина не знала, как Инеж вообще сумела уговорить его принять чью-то помощь, но однажды они появились на пороге ее дома с просьбой. Каз хмуро смотрел исподлобья, пока Инеж излагала проблему, но не спорил и не сопротивлялся.

Нине жутко хотелось съязвить насчет того, как он наконец-то научился принимать помощь, но побоялась спугнуть его. Даже с ее помощью процесс был долгим и нелегким, но они справились.

И сейчас Нина сразу же узнала приступ паники из тех, что нередко охватывали Каза в то время и которых давно уже не случалось. Скорее всего это было как-то связано со смертью Инеж. Не задумываясь, Нина замедлила сердцебиение Каза и заставила его легкие работать как следует, после чего поманила к себе Бастиана.

— Иди к тете Нине, дорогой.

К счастью, Бастиан не стал сопротивляться — а он мог быть упрямым, как его отец — и пошел к ней на руки.

Каз выдохнул с явным облегчением и, всем весом навалившись на трость, кивнул Нине — спасибо. Она слабо улыбнулась в ответ и пробормотала:

— Всегда пожалуйста, Бреккер.

Она покосилась на Джеспера и Уайлена. Кажется, они не поняли, что произошло на самом деле. Хорошо.

Нина думала, это единичный эпизод, но несколько дней спустя Каз пришел к ней с просьбой. Ну как просьбой — больше походило на приказ.

— Я не могу прикоснуться к собственному сыну, — сказал он. — С этим надо что-то делать.

— Пожалуйста, дорогая Нина, помоги мне справиться с этой проблемой, — пробормотала она — отчасти по привычке язвить в общении с ним, отчасти надеясь разрядить обстановку.

Но добилась противоположного результата. Каз вздрогнул, побледнел и стиснул руки на трости. Его сердце остановилось на несколько мгновений, прежде чем начать биться так, словно хотело вырваться из груди. «Что я сказала?» — встревоженно озадачилась Нина. Они вечно переругивались, она постоянно огрызалась на его нехватку вежливости, и никогда прежде он на это так не реагировал.

— Каз… — осторожно начала она, не зная, что сказать.

Но он мотнул головой, словно отмахиваясь от всех объяснений, и сквозь зубы произнес:

— Давай просто начнем уже.

Нина вздохнула и кивнула.

Процесс был почти таким же медленным и тяжелым, как в первый раз. Нина понятия не имела, что произошло с Казом, чтобы вызвать такое отвращение к прикосновениям, но смерть Инеж каким-то образом спровоцировала обострение. И однажды Нина подумала, что если она поработает над его настроением, как когда-то делала в «Белой розе», это поможет.

Поначалу Каз действительно расслабился — впервые за последнее время, — и Нина уже поздравила себя с отличной идеей, как вдруг он резко повернулся к ней и прошипел, яростно сузив глаза:

— Прекрати! Я не один из твоих клиентов, Зеник. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты притупляла мою боль.

Нина удрученно вздохнула и опустила руки. «Нуждаешься, Каз», — грустно подумала она, но вслух не сказала.

— Извини, что хотела помочь, — съязвила она.

Каз фыркнул.

— Помнишь наш разговор перед началом работы в Ледовом Дворе? Ты лечишь симптом, а не болезнь. В отличие от твоих клиентов, я не собираюсь зарывать голову в песок.

Нина раздраженно сложила руки на груди. По сути он, конечно, был прав. Но почему не согласиться на хотя бы временное облегчение? Каз в ответ пронзил ее своим фирменным убийственным взглядом.

— Нечего так смотреть на меня, Бреккер, — фыркнула Нина.

Но продолжить не успела, поскольку в комнату влетел Бастиан. Вообще-то он должен был уже спать — своей целебной терапией Нина занималась поздним вечером. И он действительно был в пижаме. Волосы взъерошены, а в расширившихся темных глазах ужас.

— Па! — Бастиан со всей доступной ему скоростью устремился к вставшему ему навстречу Казу и крепко обнял его за ноги.

Каз вздрогнул, его дыхание участилось, и Нина тут же пошевелила пальцами, успокаивая его. Каз бросил на нее быстрый благодарный взгляд и опустился на колени перед сыном, осторожно обняв его. Бастиан тут же воспользовался возможностью, прижавшись к нему и уткнувшись лицом в шею. Сердце Каза снова зашлось в бешеном ритме, а дыхание стало поверхностным, но он не пошевелился. Нина даже знать не хотела, каких безумных усилий воли стоит ему не отшатнуться и продолжать обнимать Бастиана. Нина подняла руки, успокаивая его сердцебиение, приводя в норму дыхание, притупляя чувства. Каз на мгновение прикрыл глаза, глубоко вдохнул и мягко спросил:

— Что случилось, Вороненок? Кошмар приснился?

После смерти Инеж кошмары снились Бастиану постоянно. Он кивнул, не отрываясь от отца. Каз погладил его по взъерошенным черным волосам и встал, подняв его на руки и поморщившись, видимо, из-за пронзившей ногу боли. Нина как-то предлагала ему помочь с этим — хотя бы снимать боль, если не исцелить полностью, но он упрямо отказывался.

— Всё хорошо, Бастиан, — сказал Каз, шагнув к двери. — Это всего лишь сон. Пошли, я посижу с тобой, пока ты не уснешь.

Но Бастиан помотал головой, еще крепче вцепившись в него.

— Нет. Там темно и страшно, — он поднял голову, чтобы посмотреть Казу в лицо. — Можно я останусь с тобой? Пожалуйста?

Каз нахмурился, и Бастиан добавил, умильно похлопав ресницами:

— Только сегодня?

Каз вздохнул и кивнул. Бастиан радостно улыбнулся и снова уткнулся ему носом в плечо. Нине пришлось приложить немалые усилия, чтобы не расхохотаться. Этот ребенок веревки вил из могущественного босса Отбросов, перед которым трепетал весь Кеттердам.

Зато Каз, похоже, совершенно забыл про свою фобию — когда он укладывал Бастиана в кровать, и садился рядом, чтобы рассказать ему сказку, его сердце билось совершенно нормально, а дыхание было ровным и спокойным.

Нина улыбнулась и вышла. Возможно, понадобится еще несколько сеансов, но Каз был определенно на пути к исцелению.