Тень гигантской кошки (джен)

На завтраке Гарри отметил странное поведение некоторых детей. У них был настороженный и опасливый взгляд, держались они обособленно, в стороне ото всех, и, что самое страшное, глаза у некоторых детей были на мокром месте, они прямо-таки готовы были расплакаться. Тоскливо вздыхали, смотрели на окна-двери и явно мечтали оказаться подальше отсюда. Один щупленький блондинчик со Слизерина с опасливым любопытством выглядывал из-за плеч своих не то телохранителей, не то вассалов, те с бдительностью бультерьеров оттирали своего не в меру любознательного подопечного и злобно смотрели на всякого, кто, по их мнению, приближался слишком близко. Другая группа, состоявшая из четырех рыжих братьев, напротив, вела себя чересчур шумно: близнецы шумели и перебрасывались кусочками тоста, младший ко всем приставал, не забывая одновременно откусывать попеременно от двух окорочков, зажатых в кулаках. Старший брат, староста факультета Гриффиндор, безуспешно пытался навести порядок, покрикивая на бузотеров. Но его не слушали: близнецы начинали забрасывать кусочками еды уже его, а младший только крепче впивался в курицу.

— Ну блин, семейка, — покачал головой Седрик. Поймал любопытный взгляд Гарри и пояснил: — Мы соседи с Уизли, городок хоть и смешанный, но семьи волшебников живут практически в полной изоляции. Прикинь, я тоже был таким же дегенератом три года назад, когда поступил.

— Почему? — тихо спросил Гарри. — Отчего это происходит?

— Ясное дело отчего, — так же тихо ответил Седрик. — Дети, которые никогда не видели сверстников, всегда демонстрируют такое поведение, возникшее от одинокого существования. Всегда проявляют неуверенность и застенчивость, — Седрик вздохнул. — У меня было время, чтобы прийти в себя, адаптироваться и влиться в общество.

— Странно, — нахмурился Гарри. — Я правильно понимаю: у вас нет дошкольного образования? Ну, детских садиков, — попытался он объяснить, видя недоумение на лице Седрика. А так как тот мотнул головой, Гарри подытожил: — Вот отсюда и дикость. Мы с братьями сперва ходили в младшую подготовительную школу, потом в обычную, затем нас распределили по старшим пансионам: мои братья пошли в Смелтинг, а я — в Хогвартс. А у вас не так?

— Нет, — Седрик снова мотнул головой. — Нас мало, и мы не селимся кучно в городах, как магглы. Единственный городок, в котором живут одни волшебники, это Хогсмид, из которого вы, кстати, вчера и приплыли на лодках.

— Мало вас, значит, — протянул Гарри, вспоминая полянки с единорогами, лесные лужайки с инопланетными бабочками и цветами, и сами планетки, танцующие в пустоте около того странного Пути, по которому весь день вчера следовал волшебный Поезд Вселенной. Помотал головой и возразил: — Вас не мало, вы просто слишком сильно разбросаны по своим уединенным миркам или где вы там живете…

— Мы живем в Промежутке. Это как бы кармашек, спрятанный в междумирье, некое место, где сосуществуют вымыслы и физические объекты, — так же натужно и путано попытался объяснить Седрик, с трудом припомнив подходящие слова.

— То есть там, где сны и вымыслы являются ментальными феноменами, а пирожные, тыквенный сок, тарелки, столы и лавки — чисто физическими объектами, там, где между мирами обитают люди-волки, вампиры, морские чудища, корабли-призраки, привидения и прочие монстры. Стало быть, существует какая-то земля, где физическая и ментальная реальности встречаются, смешиваются и взаимопроникают, — по-своему и более по-научному перефразировал Гарри сказанное Седриком. — То есть, тот самый параллельный мир, невидимый человеческому глазу? Мир домовых, русалок и троллей?..

— Да, — с облегчением закивал Седрик. Гарри снова задумался и весело удивился, сообразив.

— Хитро. Вы всё время рядом и в то же время — нет! Вот круто!

— Правда?! — засмеялся Седрик.

— Ну ага! — развеселился Гарри. — Сказка, по сути, есть, но её не видно. Уф, сразу легче стало, надо Джеку написать, рассказать, пусть знает!

— А кто это? — поинтересовался Седрик.

— Брат мой старший, — с гордостью поделился Гарри, налегая на яичницу. — Кузен, — уточнил он, предотвращая ненужные вопросы.

— Понял, — с уважением принял Седрик это уточнение и придвинул к себе блюдо с гренками. Но в закрытую было тему неожиданно встряла Гермиона, до этого молча слушавшая разговоры парней.

— А я не поняла: как так, нет дошкольных учреждений? Читать-писать же вы умеете?

— Ну, меня родители всему обучили, — Седрик рассеянно глянул на девочку. — Найджелу гувернера наняли, и тот его всему научил. У нас в деревне всего три волшебные семьи, остальные магглы, так что нам не пришлось особенно плотно вливаться в их общество. Несколько по-другому обстоит дело в других смешанных поселениях, где людей и магов примерно поровну, и последним приходится притворяться простецами, то есть быть как обычные граждане. Там дети волшебников, видимо, ходят в школы наравне со всеми, чтоб не выделяться. Ну, я так думаю, — неуклюже заключил Седрик, немного смущаясь от того, что не знает точно, о чём говорит. Гарри вздохнул и подтвердил:

— Ходят. Я вот во всяком случае был записан во все образовательные учреждения своего города, от детсада до младшей школы Литтл Уингинга. Кроме того я был записан в кружки детского творчества, посещал танцы, фехтование, художественную и музыкальную школы, в общем, всё, что мне было интересно.

— А иначе никак! — авторитарно заявила Гермиона. — Меня тоже во все эти клубы записали, так как родители считают, что я современная девочка и должна быть всесторонне развита.

— Вот только для этого совсем необязательно ломать волшебную палочку, — подколол её Гарри, вспомнив их первую встречу. Гермиона смущенно зарделась и спрятала лицо в тарелке с кашей, усердно заработав ложкой. Засмеявшись её смущению, Гарри вернулся к яичнице. Седрик поднял брови, переглянулся с Балрамом и тоже переключился на пищу.

Ближе к концу завтрака в зал ворвались совы и пронеслись над головами студентов, роняя тому-другому свертки и пакеты. Застигнутые врасплох первокурсники, в том числе и Гарри, замерли в изумлении, глядя на сполох разноцветных перьев: каких только сов тут не было! И сипухи с неясытями, и ушастые болотные, и пестрые ястребиные, и гигантские филины, и все такие яркие, красочные, все оттенки серого, бежевого, бурого, рыжего, светло-палевого… Особенно переплюнули всех по яркости сипухи, Гарри заметил среди них белых, желтых, крапчатых и даже черных. Последние вдобавок блистали неоновой зеленью, совсем поражая воображение.

Кружа над залом, совы находили своих адресатов и прицельно кидали им посылки. Одна такая шлепнулась в тарелку Невилла, к счастью, опустевшую. Вздрогнув, Невилл протянул руки и развернул бумагу, вынул коробочку и письмо, прочитал, от кого, и замер в полном обалдении.

— Оно от Дэсси! — сообщил он Гарри и нетерпеливо расправил послание. Синие его глаза недоверчиво забегали по строчкам, а черные брови поднимались всё выше по мере прочтения. Наконец дочитал письмо и офигевшим тоном произнес: — Великий Дэсси по мне скучает. Говорит, что дом без меня страшно опустел. Как такое может быть? — недоуменно воззрился Невилл на Поттера. — Вроде раньше Дэс не обращал на меня внимания, есть я, нет меня…

— Мне это знакомо, — покивал Гарри. — Сам так же чувствовал себя, когда уехал Джек. Весь свет был не мил. Что ж, вот тебе истина, Невилл: на самом деле ты нужен своему брату.

Невилл застывшим взглядом уставился в пространство перед собой, а на его лице расползлась обалдело-удивленная улыбка. Долго ему, впрочем, не дали смаковать своё нечаянное счастье — закончился завтрак и старосты начали созывать-собирать первокурсников. А собрав, повели на Трансфигурацию.

Прежде чем покинуть Большой зал, Гарри кинул взгляд на стол профессоров, сожалея, что не имеет возможности открыто подойти и поздороваться с дядей Северусом. Но, увидев, как тот смотрит ему вслед, осмелился помахать ладонью, дескать, привет. На приветствие Гарри Северус ответил теплой улыбкой и кивком, мол, вижу тебя. Так что на свой первый урок Гарри отправился с легким сердцем, получив ободряющий кивок от Снейпа.

В классе Трансфигурации Поттер впервые в жизни увидел анимага в действии, когда сидящая на учительском столе кошка прыгнула в воздух и обернулась в профессора МакГонагалл. Ох ты ж господи, как же это круто выглядело!.. Маленькая полосатая кошечка породы скоттиш фолд за какие-то считанные миги резко увеличилась до рослой статной женщины, которая тут же заговорила, не дав детям опомниться.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

Но строгий тон мало повлиял на Поттера, он уже влюбился в МакГонагалл и её предмет. Подняв руку, он страстно спросил:

— Профессор, а что такое трансфигурация, что она делает и как её можно использовать в быту?

— Это волшебство, с помощью которого нам становятся доступными способы превращения одних предметов в другие, неживых предметов в живые и наоборот, а также одних живых объектов в другие. Кроме того, в раздел трансфигурации входит создание предметов из ничего или их исчезновение. Искусство крайне сложное и требующее определённых магических сил и строгой концентрации.

МакГонагалл говорила вдохновенно и с большим удовольствием, явно польщенная несомненным интересом ученика. Гарри дождался конца тирады и задал ещё один вопрос:

— А каким образом всё это достигается, профессор?

— Для трансфигурации требуется волшебная палочка и знание соответствующей формулы, — незамедлительно ответила МакГонагалл. — Кроме того трансфигурация подчиняется определённым магическим законам, в частности, хорошо известен Закон элементарной трансфигурации Гэмпа: согласно ему, существует пять «принципиальных исключений», в том числе еда, которую нельзя создавать из ничего. Но это неточно, ведь жидкость можно трансфигурировать, например, превратить сок в вино, а также наколдовать воду из кончика палочки с помощью заклинания «Агуаменти».

— Профессор, а как это выглядит, превращение одного предмета в другое? — Гарри подпустил в голос просительных ноток.

— Это выглядит вот так! — и МакГонагалл не сходя с места тут же превратила письменный стол в свинью.

Дети дружно ахнули, когда тяжелый стол из мореного дуба вдруг ожил и обернулся огромной белой хрюшкой, которая шумно засопела влажным пятачком, втягивая воздух. Гарри замер в восторге, его глаза изумленно распахнулись и загорелись страстным маньячным огоньком — ведь ему совершенно точно стало ясно, что за волшебство ему открылось. Это же столько трюков, фокусов, маневров для исполнения его богатейших фантазий!

— Профессор МакГонагалл, а как долго надо этому учиться? — спросил он с нетерпением.

— Зависит от талантов, наклонностей и желания студента, — Минерва тонко улыбнулась и внесла коррективы, чуточку уняв рвение Поттера и других разогнавшихся в своих мечтаниях учеников: — Но право колдовать вы получите только по достижению семнадцати лет. Несовершеннолетним колдовать в мире магглов строго воспрещено. Особенно на каникулах.

Ой… С таким разочарованием на МакГонагалл ещё не смотрели, Гарри так и вовсе чуть не разревелся от эдакого внезапного облома. Минерве аж не по себе сделалось от вида стольких вытянутых лиц. Пришлось срочно отвлечь ребятишек практическим занятием, что она и сделала, задав формулу и задачу превратить спички в иголки.

Прочитав формулу на доске и примерно представив себе действие, Гарри сосредоточился на спичке — ну-ка, попробуем, ведь от результата так много теперь зависит: будет ли он изумлять людей своими непостижимыми фокусами или нет… С Копперфилдом-то всё ясно, многие его штучки-дрючки на деле всего лишь обман и ловкость рук. Просто обидно порой делалось потом — а чему массовка так радовалась-удивлялась? У неё ж на глазах прятали за ширмой слона, которого якобы «исчезал» великий Копперфилд. Держа в уме последовательность формул, Гарри коснулся спички кончиком палочки, сконцентрировался и, почувствовав тепло в руке, шепнул:

— Трансформус релиус…

Тепло усилилось, скользнуло к костяшкам пальцев, перешло на рукоять, пробежало волной по всей длине палочки, добежало до кончика и собралось там в виде яркой колючей звездочки, совсем как на волшебной палочке сказочной феи. Вспыхнув, звездочка взорвалась магией, изливая желтый свет на простенькую деревянную спичку. Сначала, казалось, ничего не произошло, спичка растворилась в волшебном сиянии, но потом, когда схлынул свет, перед Гарри очутилась великолепная стальная игла. Вау!.. Это же оно, волшебство! Гарри восхищенно замер перед своей иглой, сраженный собственным достижением: он маг, у него всё получилось!..

— Как ты это сделал? — зашипела Гермиона, отчаянно махая палочкой над своей спичкой.

— Я просто выпустил себя, — шепнул Гарри, следя за её движениями. — Ты не думай о том, как это делать, ты просто представь, что это возможно. Выпусти магию, не держи её в себе. И не удерживай её в рамках логики, ибо в волшебстве логика отсутствует.

Гермиона, к счастью, не стала строить из себя умную всезнайку, а вполне адекватно прислушалась к совету Поттера: вдохнула-выдохнула, сосредоточилась на своих ощущениях, и выпустила себя. Вспышка тепла и света, и вот перед ней лежит трансформированная иголка.

— Ух ты!.. — девочка, как и Гарри, была сражена своим успехом наповал. — Не может быть! Получилось! Смотрите, у меня получилось!

— Эка невидаль, — вполголоса буркнул прилизанный блондинчик через проход позади парочки. Сам он со скучающим видом превратил свою спичку в иголку и обратно уже несколько раз. Гарри обернулся к нему, смерил взглядом и фыркнул, вспомнив распределение:

— Малфой? Это к тебе Шляпа побрезгала прикасаться? Немудрено, вон, волосы салом вымазаны…

— Это не сало! — пошел пятнами белобрысик. — Это бальзам для укладки волос «Простоблеск»! Очень дорогой, к твоему сведению.

— Это то самое зелье, которое изобрел дедушка Гарри, Флимонт Поттер? — с невинным видом добила Малфоя Гермиона, заставив того совсем залиться краской.

Гарри засмеялся, удивленно взглянув на девочку, не знал он, что у него был дед с патентованным изобретением.

— Что, правда? — шепнул Гарри на ухо Гермионе. — У меня был дед-изобретатель?

— Конечно! — Гермиона тряхнула гривой. — Я всё-всё про Поттеров прочитала. Они были героями, победили Сам-Знаешь-Кого. Правда, там ещё про Дамблдора говорится, что вроде это он Темного Лорда усмирил, но в это почти никто не верит, потому что для героя старичок выглядит совсем не героически. А тебе повезло, Гарри, ты в момент гибели родителей был у дедушки с бабушкой, — Гермиона окинула взглядом высокий чистый лоб Поттера и улыбнулась. — Я рада, что ты не попал под раздачу.

Улыбнувшись ответно, Гарри склонился над пергаментом и стал переписывать домашнее задание с доски.

* * *

Пантера Огарок и попугай Бермуд были предоставлены самим себе, как и все звери студентов — кошки, совы с жабами и некие неучтенные питомцы, о которых в правилах позабыли упомянуть: хорьки, пауки-птицееды, кролики и тритоны со змеями. Некоторые люди всё же предпочитают экзотику.

Итак, предоставленная сама себе Огарок свободу передвижения оценила по достоинству, когда выспалась, от души намылась и плотно позавтракала тазиком рубленой телятины, щедро политой сырым яйцом и сдобренной оливками с рукколой. Наевшись от пуза благословенной свежатины, сверхдовольная кошка решила заодно и прогуляться — подышать свежим воздухом, растрясти жирок и разведать обстановку.

Выйдя из пуффендуйских светлых подземелий, пантера добралась до основных помещений старого замка — фойе и прилегающих к нему коридоров. Неспешно ступая мягкими лапами, Огарок прошла несколько коридоров, попутно поглядывая на картины и нюхая воздух. В одном из таких проходов она почуяла запах, сходный с её собственным. Мимолетно удивившись, Огарок настороженно замерла, глядя в конец коридора. Кто там? Что там? Друг ли, враг ли?..

Из-за поворота величаво вышагнул нунда. Огромный, песочно-желтый самец с роскошной шипастой гривой и буро-черными леопардовыми розочками по всему телу. Завидев Огарка, нунда словно споткнулся, сбившись с шага. Замерев, он широко распахнул круглые желтые глаза. Портреты и привидения, видя встречу, поспешно слиняли и рассеялись, покинув место дислокации двух самых опасных существ в мире.

Первой опомнилась Огарок, коротко всхакнув, она бросилась к самцу и принялась с трепетной жадностью обнюхивать и осматривать его божественный лик. В дикой природе нунды, увы, не встречаются…

— Кто ты? — выдохнула Огарок.

— Ур-р-ррр, Барселона, — утробно рыкнул самец, с такой же живостью изучая лицо незнакомки. — Девушка, ты откуда? — умиленно спросил он.

— Вчера приехала, — ограничилась Огарок туманной неопределенностью, с ходу тараня мордой морду самца. Нунды, повторяю, не встречаются в дикой природе.

Барселона ответил такой же страстью, дополнив ласки прикосновениями лапой, нежно запустив когти в дымчатую шерсть пантеры.

Долго они стояли там, в конце коридора, пара гигантских кошек, не встречающихся в природе, но нашедших друг друга здесь, в стенах древнего волшебного замка. Натеревшись мордами, наласкавшись, Огарок и Барсик продолжили прогулку уже вместе. Спокойно и мирно шагали бок о бок по безмолвным переходам, пользуясь тем, что дети на уроках и им никто не мешает. Профессора, что попадались навстречу, благоразумно сворачивали в боковые проходы, остерегаясь оказаться на пути нунд. Кроме одного — Дамблдора. Будучи директором, а следовательно, личностью неприкосновенной, Альбус никуда не стал сворачивать, а самонадеянно попер прямо на кошек.

Ну, в любом другом случае кошки, может, и уступили бы дорогу директору, но не Огарок и не сейчас. Тем более, что она спросила Барселону.

— Кто этот человек?

— Это Дамблдор, директор школы.

— А-а-а, это ему в глаза Гарри велел смотреть? — вспомнила Огарок. Вскинула голову, облизнулась и шагнула навстречу старику. Встала боком, вперила немигающий взгляд прямо в зрачки, пригвоздила к месту, и ме-е-едленно выгнула спину.

Судорожно икнув, Альбус вжался в стену — это домашняя кошка выглядит придурошно-потешно, а гигантская нунда тигро-бенгальского размера в позе тыгыдыка смотрелась откровенно жутко.

Посверкав в душу янтарным всезнанием, Огарок так же медленно отступила. В её планы не входило убивать старика, а всего лишь подержать в тонусе. Но Дамблдор этого не знал, и он долго ещё стоял в пустом коридоре, глядя в ту сторону, где исчезла чертова кошка Поттера.

Попугай в это время, извините, клептоманил Фоукса. Прогулялся, значит, по слуховым ходам-оконцам, проделанным для сов, и доковылял до наружного летка. Вылетев на волю, Бермуд всласть покружил по окрестностям, не улетая, однако, далеко от башен. И в окне директорского донжона уловил сверкание золотого пера. Ну, любопытство Бермуду было не чуждо, проверить, что там блестит, он залетел. И нашел феникса, прикованного цепочкой к жердочке. А это, сами понимаете, непорядок. И вообще, свободу попугаям!

Цепочка, конечно, была очень прочной, но карабин…

Это уже, как говорится, не смешно. Подобравшись поближе к пленнику, Бермуд проникновенно заглянул фениксу в глаз и сочувственно забормотал:

— Ай бедный мальчик, ай, за что посадили? За что томишься в неволе, сокол молодой?..

Фоукс, слыша человечью речь из уст явной птицы, оцепенело моргал, от шока дыша через раз. И потрясенно квохтнул, когда пришелец крепко зажал карабин в лапе и мощным клювом мастерски отжал язычок. С мелодичным звоном цепочка упала на пол.

— Лети! — патетично раскинул крылья пернатый патриот.

Окинув кабинет прощальным взглядом, феникс сорвался в свободный полет.