В этот День Мёртвых (джен)

─ И в этот непростой для всех нас момент я хочу, чтобы каждый в ордене Цзинь почтил память о моём почившем отце, который вёл нас по правильному пути процветания.

Мало кто из присутствующих всерьёз верил в искренность этих слов, сказанных младшим отпрыском Цзинь Гуаншаня. Все прекрасно знали, каким человеком на самом деле был бывший глава ордена Цзинь и что слова Мэн Яо не более, чем условность, перед тем, как официально вступить на пост главы ордена. Не каждый бы смог с достоинством и должным уважением к такому ублюдку, как Цзинь Гуаншань, провести погребальную церемонию, не высказав перед могилой покойного всё, что на самом деле таилось в душе его сына, но Цзинь Гуанъяо держался достойно. Люди и остальные главы орденов в очередной раз убедились, что отныне орден Цзинь изменится навсегда, если главенство перейдёт к Мэн Яо. Конечно, оставались те, для кого он всё ещё был незаконорожденным сыном проститутки, но их количество было ничтожно по сравнению с числом верных подданных и солдат. К тому же больше законных наследников Цзинь Гуаншань не оставил.

─ Господин, всё готово, мы готовы завершить церемонию.

─ Подождите ещё немного. Мне нужно сказать напоследок кое-что своему дорогому отцу.

Поняв, что разговор предстоял весьма личный, слуга удалился, оставив Мэн Яо наедине с открытым гробом, в котором покоилось тело бывшего главы Цзинь.

Повадками своими от змеи Гуанъяо всё также не отличался. Плавно прошёл, словно по водной глади, вдоль комнаты, и приблизился к гробу. Тонкие пальцы скользнули по основанию усыпальницы отца, и Цзинь Гуанъяо склонился над трупом с медленно натянувшейся самодовольной улыбкой, от которой любому, кто её увидел, сделалось бы дурно.

─ Ну вот и всё, дорогой отец. Ты теперь навеки покоишься с миром, а я сделаю всё, чтобы воплотить в жизнь твой, несомненно, гениальный план. Разве что слегка его доработаю, ибо пара пунктов меня весьма смутила, ─ слова лились подобно сладостной песне, которой сам Мэн Яо не мог насладиться.

Он был невероятно горд и доволен собой и не скрывал, как сильно благодарен человеку, лежавшему в этой деревянной коробке. Благодарен скорее за саму идею, нежели реализацию, ведь кто бы ещё смог додуматься призвать Вэй Усяня из мира мёртвых, чтобы использовать его силу для подчинения Иньской печати, чтобы создать бессмертную армию. Только настоящий безумец пошёл на нечто подобное, а безумие, как это водится, было у них в крови. Но как и говорил Мэн Яо, в плане была пара вещей, с которыми он был в корне не согласен.

─ Вот зачем тратить силы и время на тщетные попытки призыва столь тёмной души. Небеса и раньше не были особо благосклонны, сейчас они и вовсе утратили голос, а люди не привыкли ждать. Месяцы измываний над сотней заклинателей больше ни к чему, отец, я нашёл более действенный способ призвать Вэй Усяня в этот мир. И для этого мне понадобиться только один человек, а не сотня невинных жизней. Мы с братом Мо, может и близки, но сколько ему можно просто так жить за счёт ордена. Хоть какая-то польза с него теперь будет, это лишь вопрос времени, ─ говоря о родном брате, которого, возможно, когда-то Мэн Яо и было жаль, ведь рассудок тот потерял по вине их дорогого отца, из-за чего и вынужден был вести затворнический образ жизни, Гуанъяо был холоден.

Может он и ценил жизни большинства, но одна единственная человеческая жизнь была для него пустым звуком.

─ Ну и, естественно, план покорения всех орденов путём убийства глав с помощью мертвецов.

Если до этого Цзинь Гуанъяо был мил и даже ласков с телом почившего отца, то сейчас он не смог сдержаться и позволил себе небольшой порез на его холодной щеке, из которого вытекла такая же холодная кровь. Конечно, Мэн Яо разделял желание отца править всеми орденами, но было одно условие, которое он не мог нарушить на пути к своей цели.

─ По моему плану ни один волосок с головы Лань Сичэня упасть не должен. Видимо, ты забыл об этом, дорогой отец? Или не знал?

Как хотелось изуродовать это мерзкое лицо, чтобы вовек невозможно было узнать кто же покоится в этом гробу, но сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Этот человек почти сосвету сжил самого дорогого для Мэн Яо человека. Не хватило бы и самой большей меры пыток, которую сын ему уготовил, чтобы Цзинь Гуаншань поплатился за всё, но также нельзя было руководствоваться одними эмоциями. "В бой всегда только с горячим сердцем и холодной головой", ─ так учили Мэн Яо в ордене Не.

─ Господин, ─ в зал вошёл слуга.

Увидев его, Мэн Яо мигом отшатнулся от гроба с ненавистным телом.

─ Чего тебе?

─ Ваша сестра желает попрощаться с отцом.

Слёзы Цинь Су никогда бы не оставили Мэн Яо равнодушным. Он любил её. Она была одной из немногих во дворце отца, кто всегда его поддерживал и заставлял улыбаться, даже когда было тяжело. Цзинь Гуанъяо был благодарен сестре за это, хоть и не разделял её слепой любви к главе ордена. Цинь Су даже не догадывалась о том, кем на самом деле был её отец, и на что он был готов пойти ради власти. Если бы понадобилось, он бы принёс в жертву даже её, свою единственную дочь, его отдушину, единственного ребёнка, который любил этого демона всем сердцем. Осознание этого вызывало ещё большую ненависть к отцу в сердце Мэн Яо. Цзинь Гуаншань не был достоин этих искренних слёз скорби, не достоин и титула главы, не достоин всех своих воинских наград, он не был достоин даже той жизни, которая была уготована ему с рождения. В сердце его отпрыска не осталось ничего, кроме ненависти, и эту ненависть Мэн Яо был готов превратить в оружие, чтобы добиться своего во что бы то ни стало.

После погребальной церемонии, Цзинь Гуанъяо подозвал к себе Су Шэ.

─ Мне нужно, чтобы ты кое-что передал моему дорогому брату в деревне Мо.

─ Вы имеете в виду Мо Сюаньюя? Этого безумца? ─ в голосе мужчины чувствовался страх, когда он произносил это имя.

─ Да, он безумец, но он также и мой брат, который не откажет мне в маленькой услуге, ─ не теряя своего царственного вида и змеиной ухмылки, Мэн Яо подошёл к Су Шэ и протянул ему свиток, обёрнутый красной лентой.

─ Что это? ─ с трепетом спросил Су Шэ и принял свиток дрожащими руками.

─ То, что поможет нам призвать Вэй Усяня, не прибегая к лишним жертвам. Его самое сильное заклинание призыва, хотя ничем от проклятия оно не отличается.

─ То есть вы хотите, чтобы Мо Сюаньюй…

Мэн Яо не дал приближённому договорить и жестом указал тому на дверь. Указание он получил ─ доставить свиток в деревню Мо, а дальше всё пойдёт своим чередом, как и задумал Мэн Яо.

Ни для кого не секрет, что за столько лет жизни Старейшина Илин собрал вокруг себя круг преданных последователей, которые жаждали встать на тот же губительный путь тьмы, чтобы следовать за своим учителем. Правда, никто из них так и не попал в окружение Вэй Усяня, но это не мешало последователям следовать его учениям, изучать запретные заклинания и техники, и Мо Сюаньюй был одним из них. Он весьма успешно научился владеть чёрной магией, но неспроста говорят о том, что путь тьмы разрушает не только тело, но и душу. Тьма сгубила разум заклинателя. Он свихнулся и был отослан как можно дальше от земель ордена, однако был способен продолжать изучать тёмную магию. И теперь только Мо Сюаньюй, из всех учеников Старейшины Илин, был способен исполнить ритуал призыва, заключив с умершим контракт, пожертвовав ему своё тело. В обмен мертвец должен был исполнить любое желание призвавшего его заклинателя, если же мертвец не справится, то будет возвращён на тот свет.

Мо Сюаньюй безумен, но с трепетом и благоговением относится к Старейшине, воскресить его ─ великая честь, у Мо Сюаньюя много врагов и тех, кто причинил ему боль, очевидно, что он попросит Вэй Усяня убить кого-нибудь в обмен на новое тело, и как бы не было печально, в этом уравнении парню из деревни Мо в любом случае пришлось бы исчезнуть.

"Исчезнуть во имя великой цели", ─ повторил в своей голове Мэн Яо, смотря на серебряный полумесяц, скрывающийся за серыми тучами.

* * *

─ Вэй Ин, это правда ты?

Трудно передать словами, что испытывал в тот момент Лань Чжань. Облегчение, печаль, тоску и несоизмеримое счастье. Столь противоречивые эмоции вызвали в душе второго нефрита настоящий пожар и лишь один ответ мог либо затушить его, либо дать пламени охватить всё тело Ванцзи.

Если перед ним сидел непросто призрак, а Вэй Ин. Тот самый Вэй Ин. Его Вэй Ин. Лань Чжань и мечтать не мог, что ещё хоть раз сможет его увидеть, услышать звонкий голос и вновь обрести знакомое сердцу тёплое чувство, которое он обрёл на горе Луанзан.

"Я был идиотом!" ─ прокричал Вэй Усянь в глубине души.

Со стороны не скажешь, но в душе сейчас он бился в агонии и рвал себя на части. Он, конечно, не рассчитывал, что за столько лет второй молодой господин Лань хоть что-то о нём ещё помнил, но делиться столь конкретными подробностями и воспоминаниями было крайне опрометчиво даже для него. Естественно, Лань Чжань догадался, что перед ним Вэй Усянь, конечно же, но реакция была немного… Неожиданной. Вэй Усянь, казалось, недоумевал больше Ванцзи в тот момент, когда с щеки последнего скатилась слеза и упала на белоснежный ханьфу. Вэй Ин ожидал чего угодно от этой встречи, но никак не слёз. И раз уж всё так обернулось, к чему весь этот цирк? Он и так, и так уже мёртв, Ванцзи не о чём было беспокоиться, но оставался открытым вопрос, согласится ли он защитить душу Вэй Усяня перед судом? Вэй Ин всё ещё сомневался.

─ Госпожа Ла Муэртэ, ─ шепнул богине Гектор, наблюдая вместе с ней и Эмили со стороны за Вэй Усянем, ─ у меня есть пара вопросов.

Ла Муэртэ кивнула в знак согласия на них ответить.

─ Во-первых, разве живым положено знать о системе мира мёртвых? Разве это всё не должно быть окутано тайной до момента смерти?

─ Вообще-то да, но кто сказал, что живым обязательно знать всё? По сути суд выслушивает короткий комментарий живого человека, если он идёт вразрез с уже имеющейся информацией. Живые не участвуют в процессе буквально, они могут лишь повлиять на общий ход дела в качестве улики, не более.

─ Хорошо, но как быть с живыми после процесса? Они ведь должны понимать, о чём их вообще просят и в чём им предстоит участвовать, но что будет после суда?

─ Они просто сотрут ему память.

Услышав это, к разговору присоединилась Эмили:

─ То есть живой забудет обо всём, что произошло с ним?

─ Именно. Это не такая уж и частая практика. Всего лишь десять живых участвовали в заседаниях за всю историю, этот станет одиннадцатым, ─ Ла Муэртэ кивнула в сторону полупрозрачного тела, сидящего перед Вэй Ином.

"Что же мне сказать?" ─ думал Вэй Ин. Ещё никогда он не был так растерян и вместе с тем напуган, но понимал, что сейчас у него может появится реальный шанс избежать наказания. Конечно, до конца он не верил в то, что Лань Ванцзи действительно согласится на его предложение, но попробовать стоило, иначе к чему это всё?

Глубокий вдох.

─ Да, это я. Рад видеть тебя, Лань Чжань.

Гектор с Эмили чуть было не сорвались со своих мест, но Ла Муэртэ осадила их, не дав сорвать ритуал. Она не знала об истории, связывающей второго нефрита и старейшину Илин, потому была так спокойна, но друзья Вэй Ина знали, что случится, открой он Ванцзи свою настоящую личность. Но к их удивлению, после признания Вэй Усяня, ничего не случилось. Ритуал не был прерван, а глаза Ванцзи лишь расширились, а выражение лица стало ещё более шокированным. И на секунду даже показалось, что на нём проскользнула растерянная улыбка.

Двое остались на месте, пристально наблюдая за происходящим вместе с Ла Муэртэ. Богиня заверила, что если вдруг что-то пойдёт не так ─ ритуал прервётся.

Повисла долгая пауза. Тишина окружала в этот момент обоих. И хоть они знали, что где-то рядом с ними есть другие люди, сейчас в этом мире не было никого, только Лань Чжань и Вэй Ин.

─ Полагаю, не так уж и сложно было понять, что это я, ─ разорвал минуту тишины Вэй Усянь.

С его уст сорвалась горькая насмешка над самим собой. Как он мог быть таким опрометчивым и раскрыть кто он самому Ванцзи.

─ Думал, наверное, какой он глупый раз решил будто я и не замечу, только один человек мог знать о тех вещах, ─ Вэй Ин не решался поднять взгляд, чтобы сейчас взглянуть на выражение лица второго нефрита.

Он насмешливо продолжал вести этот монолог, глядя в пол, улыбался и ждал, когда же Ванцзи всё-таки завершит ритуал, не выдержав более его болтовни. Пока он мог, он продолжал, сам не понимал, зачем, но он чувствовал, что так было нужно. Ему, чтобы выговориться, и Лань Чжаню, чтобы попробовать понять истинные чувства Вэй Ина, ведь старейшина Илин всегда помнил и не забывал о том, что связывало их.

─ Пещера черепахи-губительницы. Драка в Гу Су. Думал, что ты обо всём давно забыл. Обо всём, что было связано со мной. Я бы и сам предпочёл забыть, но это же я, сам понимаешь. Всё, что я пережил никогда уже не будет забыто. Особенно всё то зло, которое я причинил людям, ─ с горечью в голосе сказал Вэй Ин.

Смерть заставила подумать о многом. Вспомнить всё с самого начала и сделать окончательные выводы. Вэй Усянь никогда не забудет о том, что было, но и продолжать винить себя бессмысленно. Он уже получил по заслугам и более не сможет причинить людям зла, он поплатился сполна за свои прегрешения.

─ И ты согласен взять всю вину на себя? ─ спросил Ванцзи.

Его вопрос заставил Вэй Ина поднять глаза и посмотреть на второго нефрита ордена Гусу Лань.

─ Что за странный вопрос? ─ усмехнулся Вэй Усянь. ─ Ты ведь прекрасно знаешь, что я виновен. Я ведь ступил на путь тьмы, а ты предупреждал, что хорошим это не кончится.

Ведь в самом начале, в день, когда Вэй Ин окончательно вернулся, ещё тогда Лань Чжань сказал ему: "Тот, кто пойдёт по пути тьмы ─ дорого за это заплатит. Путь тьмы разрушает не только тело, но и душу".

"И как же я ответил ему?" ─ подумал про себя Вэй Усянь, припоминая события минувших дней.

"Если есть цена, я в состоянии за неё заплатить. И какое дело до моей души постороннему человеку?".

Слова, что ранили в тот день сильнее меча. Слова, которые засели в голове на долгие годы, но даже после этого Лань Чжань не сомневался в своём выборе и всем сердцем хотел защитить того, кто отверг его из-за эгоизма и чрезмерной самоуверенности. Вэй Усянь был жесток, но Ванцзи знал его совсем другим, таким какой он сидел перед ним и даже сейчас пытался улыбаться.

─ Вина, отчасти, и на мне, ─ горько признал второй нефрит. ─ Я так и не смог спасти тебя и просто сбежал.

─ Спасти? ─ всё ещё недоумевал Вэй Усянь.

"Пришло время быть честным до конца".

─ Все эти годы я желал лишь двух вещей: прекратить войну и увидеть на твоём лице всю ту же беззаботную улыбку, ─ глаза всех присутствующих в момент округлились. ─ Потому что только она могла принести покой в мою душу. Прежний ты покорил меня тем, как легко ты можешь быть собой в любой ситуации, как благородно и искуссно ты владеешь своим мечом. Как способен радоваться и искать луч надежды там, где это невозможно. Война изменила многих из нас, и я очень надеялся, что она не изменит тебя. Но я опоздал.

─ Что верно, то верно. Прости, что подвёл тебя, ─ сказал Вэй Ин, вновь опустив голову.

─ Однако, ─ все вновь встрепенулись, включая Вэй Усяня, ─ однажды в твоей жизни появились беженцы из клана Вэнь.

Лица спасённых им стариков, детей и женщин сразу же проявились в памяти Вэй Ина. Особенно пара отдельных лиц: Вэнь Нин, Вэнь Цин и малыш Сычжуй.

─ Сычжуй… ─ в горле Вэй Усяня встал огромный ком.

─ Он жив.

─ Что?

С этого момента Вэй Ин больше не намеревался опускать головы, а продолжал смотреть на второго нефрита ни верящими искрящимися глазами.

─ После осады горы Луанзан я вернулся туда, чтобы найти хоть что-то, что могло остаться от тебя. И я нашёл. В дупле полусгоревшего дерева сидел маленький и напуганный малыш.

─ И ты…

─ Забрал его с собой в Гусу, ─ закончил Лань Чжань.

─ Как хорошо, ─ с облегчением выдохнул Вэй Ин. ─ Но, ─ он запнулся, правильно подбирая слова. ─ Разве ты не ненавидишь клан Вэнь? Когда мы встретились в Илине, ты был не особо рад видеть всё это и говорил, что лучше бы мне сдать Тигриную печать.

─ Поначалу мне было трудно осознать то, что ты спас кого-то из клана Вэнь, но встретив тот день вас с Сычжуем в Илине, я понял, что ты стал прежним. Всё такой же сумасброд с открытым сердцем, который не потерпит несправедливости. И эта мысль грела мою душу, но в тоже время я понимал, что также не может продолжаться всю оставшуюся жизнь. Ты не должен был связывать себя этим по рукам и ногам.

─ А что оставалось? Сдать Тигриную печать, поставив всех под удар? ─ оживился Вэй Ин. ─ Если бы не моя ошибка в день смерти Цзысюаня, я бы смог защитить всех, не сдавая свой единственный козырь и Вэнь Нина. Если бы…

─ Я понимаю, но ты же не мог провести вместе с ними в изгнании всю жизнь. Ты не был виновен, ты герой, без которого мы бы проиграли.

─ Я лишь посодействовал. Тёмного заклинателя никогда бы не удостоили воинской славы или чинов, мне бы и так, и так не дали житья, пока я владел самым мощнейшим оружием тёмной магии.

Ванцзи сглотнул.

─ Как бы то ни было, я не винил тех людей за преступления Вэнь Жоханя. И не виню до сих пор. Сожаление осталось больше за то, что произошло на горе Луанзан.

─ Тогда зачем ты присоединился? ─ голос и взгляд Вэй Ина помрачнели. ─ Я же помню, что ты тоже был там. Вместе с остальными рубил невинных стариков и детей.

* * *

Ла Муэртэ тот час же почувствовала неладное.

─ Вокруг него собирается странная энергетика. Вэнь, ─ обратилась она к воину подле неё, ─ будь готов в любой момент.

─ Хорошо, госпожа.

Эмили с Гектором тоже напряглись.

─ Я уже видела подобное, ─ сказала Эмили. ─ Он потерял контроль и напал на меня. В тот раз вокруг него была такая же энергетика.

─ Если он сейчас сорвётся, то о защите на суде и речи быть не может, ─ Гектор звучал обеспокоенно.

Он искренне переживал за друга.

* * *

─ Я не несу ответственности за действия глав кланов, но и принять их действия я не мог ни тогда, ни сейчас. Поверь.

─ Но ты всё равно пошёл туда. Я видел тебя перед смертью, как ты и адепты твоего ордена меня окружили. Цзян Чэн сослужил вам неплохую службу, ранив меня, надеюсь, ты поблагодарил его.

Что-то было не так. Разум Вэй Ина снова был охвачен этим чувством, рассудок затуманился, тьма наступала, как только Вэй Усянь давал волю эмоциям. Сквозь тёмную пелену, заглушающую его собственные мысли, он вновь и вновь продолжать слышать голоса, отдалённо напоминающие крики. Мольбы всех тех, кто погиб на горе Луанзан и кого он не смог спасти. Вэй Ин уже не видел перед собой Лань Чжаня, не осознавал, что вообще происходит, перед его взором вновь предстала непроглядная и всепоглощающая тьма, которой он всё ещё уступал, не в силах сопротивляться её влиянию. Теперь рядом не было Тигриной печати, которая обращала это в силу против его врагов, инициатором становился он сам, становясь заложником собственной силы.

Лань Ванцзи, как и все присутствующие, также почувствовал неладное и потянулся к Вэй Усяню, когда поток тёмной энергии окутал его с ног до головы.

─ Прекратите призыв! Срочно! ─ донеслось откуда-то издалека.

Чей-то властный женский голос призывал их разорвать связь, но Лань Чжань не мог. Не сейчас, когда он наконец-то нашёл Вэй Ина, только не так. Он был не намерен вновь терять любимого во тьме, когда тот уже не видит и не слышит его. Только не снова.

Но сеанс таки был прерван Лань Чжанем, когда в циньши вбежал Сычжуй в сопровождении старейшин и Лань Цижэня. Никто не должен был узнать о том, с кем общался Ванцзи, и кто стал причиной всплеска энергии в храме. Связь оборвалась внезапно, и подана так, как будто всё это время второй нефрит вёл борьбу с призраком, не желающим возвращаться восвояси.

─ Господин Лань Ванцзи, что это было? ─ обеспокоено спросил А-Юань, подбежав к наставнику.

─ Призрак. Обезумевший призрак бродячего заклинателя, Сычжуй.

На этом они и закончили разговор, оставив на душе второго нефрита немой вопрос, которым он не переставал задаваться: встретятся ли они с Вэй Усянем ещё раз?

Примечания:

Следующая часть будет последней. Она уже почти готова, но требует пересмотра, т. к. на деле история должга была быть ещё на глав 20, но мне показалось жто неуместным и растягиванием сюжета. Поэтому совсем скоро все, кто ждут, ждали и ещё немного подождут, узнают, чем же всё кончится. Спасибо за ваше ожидание и терпение.