Между разумом и сердцем (гет)

Забрав документы и деньги, Павел ушёл. Покинул посёлок, поднялся на мост и остановился. Хотелось обернуться, но оборачиваться нельзя. Хотелось вернуться, но это глупо. Он и без того вёл себя как последний кретин и идиот, да и, наверное, всё его существование было идиотским. Наверное, Инна Вячеславовна была права, что он виновен и в смерти Кристины, и в том, что Кристина поссорилась с матерью. Зачем отец привел его туда? Почему не отдал в детский дом? Почему его не убили?

Он направился по мосту в сторону вокзала. Джинсы и куртка были грязными, на куртке были видны следы крови, руки тоже испачкались. Наверное, надо пойти обратно и попросить у Дмитрия Витальевича разрешение переодеться или хотя бы умыться. Или просто забыть об этом, вычеркнуть это время из памяти, перестать привязываться к людям и устроиться на работу, чтобы снимать маленькую комнатку. Без жилья прожить сложнее, чем без денег, тем более сейчас начинаются холода. Что же делать? Вариант приползать на коленях к мачехе и умолять её разрешить ему пожить до окончания колледжа в доме, он не рассматривал. После того, что он вытворил на кладбище, она просто его прогонит и даже не захочет с ним разговаривать.

Вокзал. Окно продажи билетов. Ближайший поезд, в котором есть место, будет через пять дней. Продавщица советовала добраться до Питера, там поездов больше. Но до Питера билетов тоже не было, и парень, узнав, откуда отправляется автобус до города, направился туда. Ближайший автобус был через пять часов. Павел вздохнул и сел на лавочку. Закрыл глаза и прислонился головой к стеклу.

Вероятно, он заснул, потому что не слышал ни голоса людей, ни звук работающего двигателя автобуса. Когда открыл глаза и встал, то увидел только удаляющийся силуэт автобуса. Поняв, что уехать не получится, а денег уже почти не осталось на дорогу, он почувствовал отчаяние, совершенно не представляя, что делать дальше. Вернуться в посёлок, попросить у Дмитрия Витальевича прощения? Ну а дальше что? Ему ясно сказали, что здесь его никто не ждет, тем более Дмитрий Витальевич. В соседнем городке теперь живет мачеха, Лику она забрала с собой, а квартиру в Москве быстро продала, чтобы купить себе жилье здесь, организовать похороны, а оставшиеся деньги тратить на себя. У Лики есть крыша над головой, еда в холодильнике и какие-то вещи. И убитая горем бабушка. А когда ей станет восемнадцать, то она тоже останется без дома, денег и будет жить сама. В принципе, это нормально, только вот у нормальных людей всегда есть родители, к которым можно прийти за помощью. А у Паши никого нет. И не было. Мачехе не хотелось вникать в проблемы пасынка, но за любые провинности она его строго наказывала. Отец редко с ним виделся, но тоже не особо желал вникать в его проблемы. Но хотя бы отец помог ему поступить в этот колледж, правда всё было бесполезно.

Было холодно, ветер проникал в кости, а дождь сильно намочил волосы и куртку. Подув на красные руки, молодой человек нырнул в магазин. Продавщица строго на него посмотрела, и он потоптался на месте и вытащил деньги. Купил бутылку водки и вышел из магазина. Он помнил, что водка помогает согреться, и сейчас это было в приоритете, ведь было очень холодно. О том, что водка может навредить или даже убить, он почему-то не подумал. Сейчас просто хотелось согреться.

Вкус водки ему не понравился, он был какой-то горький, обжигающий, но все равно эта жидкость попадала в его организм. Один раз он захлебнулся и закашлялся от першения в горле, и немного напитка пролилось на его куртку. Откашлявшись и шмыгнув носом, он допил напиток и направился в сторону моста. Почему-то хотелось вернуться в посёлок, навязчивая и зудящая где-то в мозгу мысль никак не отпускала, и он стал подниматься по лестнице. Где-то в середине началось что-то непонятное. Лестница задвигалась, и парень навалился на перила и стал аккуратно подниматься дальше. Живот начало крутить, в голове трещало, гудело, стучало, как будто чесалось, а перед глазами все плыло, расплывалось и качалось. С трудом поднявшись по лестнице, парень сосредоточился и направился по мосту. Один раз его занесло, и он по инерции прижался к ограде и опасно перегнулся через неё. На мгновение пришло осознание, что он только что мог свалиться с моста. Стало страшно, в груди появилось похолодение, и он сглотнул и всхлипнул. Отцепился от ограды, поймал равновесие и пошел дальше, стараясь, как ему казалось, идти прямо. Спуск с лестницы дался ему тяжелее, чем подъём, почему-то сейчас перила ускальзывали от него, а ноги жили своей жизнью и тянули его то назад, то вперед.

У лестницы стояла стайка парней и девушек, которые курили, громко ржали и пили пиво и что-то еще. Одна девушка заметила пьяного человека и указала парням на него. Они заржали и стали изображать его, а Паша даже и не заметил этого. Сейчас он включил автопилот и просто шёл, его мозг, сраженный высокой дозой крепкого алкоголя, нервами и болезнью, уже ничего не соображал. Живот крутило.

— Эй ты, пьянь, куда прешь? — грубо остановил его парень. — Тут проход платный.

— Мммм... — Паша абсолютно пустым взглядом посмотрел на него, что вызвало очередной приступ ржача.

Он пытался сдвинуться с места, но не мог. Постоянно утыкался во что-то. Стало страшно, голова сильно раскалывалась и болела, а понимания происходящего не было. Зато появилось осознание, что его сейчас начнёт тошнить.

Он не успел закрыть рот рукой, как началась рвота.

— Ах ты, мудак! — заорал один из компании. — Что ты сделал с моей одеждой?! Пьющее быдло, да от вас надо мир очищать!

Сначала был удар в паховую область, заставивший его упасть на колени, потом послышался взрыв смеха и последовал удар ногой по челюсти и другим частям тела. Удар по голове был последним, что он помнил. Уже теряя сознание, он почувствовал, что резко стало очень холодно и мокро, а потом его куда-то поволокли и швырнули. Удар головой о ледяной металл. Затмение...

* * *

В начале первого ночи обходчики железнодорожных путей обнаружили лежащего на рельсах голого человека со множеством гематом и ран на теле, который на первый взгляд не подавал признаков жизни. Но, присмотревшись, они заметили пар изо рта. В этом человеке ещё теплилась жизнь. Они вызвали скорую помощь и стали ждать, когда приедут врачи и полиция. Последняя служба приезжает всегда, как только есть какие-то подозрения или возникает непонятная ситуация. В этом случае у человека не было ни одежды, ни документов, и со всем этим обязана разбираться полиция.

Этот случай произошёл в непосредственной близости от поселка, в котором стоит самый большой рыбный завод в области, и единственный участковый в это время спал и не знал, что в его кабинете звонил телефон. Пришлось ехать ребятам из соседнего городка, но заниматься упившимся в усмерть бомжарой, который почему-то остался без одежды, им совершенно не хотелось. Но они зарегистрировали вызов и отправились на место, решив утром перевалить ответственность на своего коллегу.

В двадцать семь минут первого приехавшие медики осмотрели человека и уложили на каталку. Сделали запрос в больницу, дождались подтверждения и уехали. А полицейские собрали показания с обходчиков и тоже уехали.

Пострадавшему гражданину очень сильно повезло, что за это время, что он лежал головой на рельсах, не прошло ни одного поезда по этим путям.

* * *

На часах было начало второго, а Дмитрий не мог заснуть. Что-то его терзало, что-то связанное с помощником. Он не знал, правильно ли сделал, просто отдав ему документы и вещи и отпустив. Конечно, правильно, — ругал он себя, не понимая, почему так не хочет, чтобы Паша уехал. Практика у молодого человека закончилась, болезнь тоже, и смысла здесь оставаться нет. Он не мог здесь остаться, ведь его ждали в колледже. Если он тут останется, то его выгонят, и всё это будет напрасно. Дмитрий не хотел, чтобы из-за него парень сделал неправильные выводы и остался здесь, но без образования и работы. Содержать его никто не собирался, работать участковым Дима никому не позволит, так как это скажется на его зарплате, а сейчас этого допустить он не мог. Нужно забыть об этом парне и продолжить разбираться с этими странными делами.

По центральной дороге сначала в одну сторону проехала машина с мигалками, потом еще одна, а потом эти две машины проехали в обратную сторону, заставив Дмитрия нахмуриться и встать с кровати. И без того сна не было, а теперь из-за этих мигалок, свет которых осветил комнату, спать вообще расхотелось. Надев тапки, мужчина вышел из комнаты. В соседней комнате тихо всхлипывала Вика, и Дмитрий заглянул туда. Дочь спала, ей снился какой-то сон, а любимый мишка лежал на полу. Мужчина поднял игрушку и положил к девочке. Укрыл её одеялом и тихо вышел из комнаты. Спустился на первый этаж и налил в кружку воду. Подошёл к окну и задумался. Что-то случилось, раз проехали скорая и полицейская машины. Васька подрался и кого-то убил? Мария Ивановна отдала душу Богу? Нет, не это. Он бы уже об этом знал. Если бы что-то случилось в посёлке, то ему бы сообщили. Машины ехали в сторону железки, по времени вряд ли дальше. Судя по всему снова в районе железной дороги что-то произошло. Там всегда что-то происходит, но, к счастью, Дмитрия это чаще не касалось.

Он взял телефон и посмотрел на экран. Набрал номер. Телефон был выключен, заставив его нахмуриться. Снова и снова он набирал номер, а потом написал короткое сообщение с вопросом, всё ли в порядке и просьбой перезвонить.

Было тревожно. Он старался не думать о молодом человеке, но почему-то вспоминались его смех, когда они что-то обсуждали, застенчивось в первое время, разговоры. Вспоминались и полные боли и слез глаза на кладбище. Он не мог понять, почему он думает о Паше больше, чем о беременной жене. Ей скоро рожать, они поедут в больницу, и начнётся новая жизнь. Малыш Марк будет радовать их, Вика обязательно будет помогать маме с братиком, а он продолжит работать, а по вечерам проводить время с любимыми. Он должен забыть о Павле. У мальчишки должна быть своя жизнь.

Вернувшись в спальню, он лег обратно и обнял Алёну. Она прижалась к нему и сплела свои пальцы с его. Он закрыл глаза и постепенно заснул...

* * *

Утром в комнату ворвалось чудовище, но сквозь сон раздался пронзительный звонок телефона. В надежде, что это звонил Паша, мужчина выхватил телефон и посмотрел на дисплей. Звонил Михалыч, который сказал, что уже минут тридцать около кабинета ждёт Роберт Данилович. Пришлось срочно приводить себя в порядок. Алёна чувствовала себя не очень, и он попросил её отдохнуть и при ухудшении самочувствия звонить Надежде Викторовне или в скорую. Отвёл Вику в сад, чтобы она не мешала маме, выслушал недовольство дочери, наказал её, сказав, что она лишена сладостей до конца года, и направился на работу, думая, что рано утром нужно хозяину рыбного завода.

Роберт стоял около двери, и Дмитрий вытащил связку ключей, поднялся по лестнице и, даже не взглянув на посетителя, вошёл в помещение. Роберт бесшумной тенью пошёл за ним и без разрешения опустился на стул.

— Вы опоздали, Гончаров, на пятьдесят две минуты. — в тишине раздался холодный голос Роберта. — Как вы это объясните?

— Чем обязан?

— Что за чертовщина творится у нас в посёлке и почему вы ничего не делаете?

— Я работаю над этим, — спокойно сказал Дмитрий, — были небольшие трудности, но сейчас...

— То есть вы хотите сказать, Гончаров, что гибель двух моих лучших сотрудниц — это небольшие трудности? Да что вы себе позволяете?!

Дмитрий видел, что Роберт едва сдерживается, чтобы не начать размахивать своей тростью. Сам он постарался сохранять спокойствие и самообладание. Не нужно обращать внимания.

— Сейчас мы их уладили, — продолжил Дмитрий, когда кривляния Роберта прекратились.

— Вы же знаете, Гончаров, что наш посёлок считается центром туризма. Я делаю всё, чтобы развить это захолустье в развивающийся регион. К нам скоро должен приехать губернатор области. И вы сами понимаете, что вот такое безобразие непозволительно!

— Да, я понимаю, — вздохнул мужчина, думая над дальнейшими действиями.

— Как проходит расследование по поводу гибели Эмилии Борисовны Горячевой?

— Мы работаем над этим, — вздохнул Дмитрий, желая поскорее вернуться домой. Все-таки он зря оставил Алену одну. А вдруг что случится?

— Вот именно, что вы, Гончаров, не работаете. Я тут вчера разговаривал с новой следователем, очень приятная девушка, и подумал, что нужно вас, Гончаров, отстранить от работы.

— Хочу напомнить, многоуважаемый Роберт Данилович, — холодно процедил Дмитрий, едва сдерживаясь, чтобы не врезать по этой наглой и самодовольной физиономии, — что отстранить меня имеет право только мой непосредственный начальник. А вы таковым, насколько мне известно, не являетесь.

Роберт открыл рот, а потом закрыл его. Дмитрий посмотрел на чайник и снова ощутил жгучее желание выпить кофе с коньяком, а лучше без кофе. Чтобы немного успокоиться и не наделать глупостей. Потому что очень хотелось проехаться по этой наглой самодовольной физиономии.

— Вы же, насколько я помню, всё жаждете попасть на доску почёта нашего посёлка. — неожиданно спросил Роберт, рассматривая свой идеальный маникюр, — хотя туда могут попасть только коренные жители вроде Черкасовой, но уж никак не вы, Гончаров.

Дмитрий из последних сил сдерживался, чтобы не врезать этому напыщенному индюку, и Роберт чувствовал это. Он упивался его беспомощностью, ведь Дмитрий знал, что, стоит ему сказать хоть одно дерзкое слово в адрес этого индюка, как на столе начальника появится жалоба. Конечно, из-за такого пустяка ничего не будет, даже выговора, но рисковать всё равно не хотелось. Тем более сейчас, когда Алена должна вот-вот родить.

— О ходе расследования будете сообщать лично мне так как я являюсь потерпевшей стороной. Все рапорты должны быть на моём столе через неделю. — голос был спокойный, в нём чувствовался холод.

Дмитрия так и подмывало спросить, а с какой, собственно, стати, он обязан докладывать обо всем этому индюку, но не стал этого делать. Роберт ухмыльнулся, грациозно поднялся со стула и вышел из кабинета. Когда хлопнула входная дверь, Дмитрий ударил кулаком по столу. Немного успокоившись, он встал со стула и вышел на улицу. Около лестницы на лавочке сидела Евгения. Девушка курила тонкую сигарету.

— Эта дрянь вас погубит, Евгения, — устало произнёс мужчина, присаживаясь рядом и не нащупывая в кармане куртки сигареты. — Поделитесь со мной?

Сделав глубокую затяжку, мужчина откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза.