Мы бросим вызов всем законам (гет)

В конце концов настал тот день, когда Инеж надо было возвращаться в море и продолжать охоту на работорговцев. Впервые ей захотелось бросить всё и остаться в Кеттердаме. С Казом. Но она мужественно подавила это желание. Никто кроме нее не поможет десяткам невинных детей, похищенных из семей.

Ребята пришли в гавань проводить их с Ашей. Небо хмурилось серыми облаками, но хотя бы дождя не было. Обняв всех по очереди и пообещав не забывать, Инеж отошла в сторону, чтобы попрощаться с Казом. И прежде чем она успела что-то сказать, он достал из кармана пиджака сложенный в четверо лист и протянул ей со словами:

— У меня для тебя есть подарок.

Инеж удивленно приподняла брови и развернула лист. Брови сами поднялись еще выше, а дыхание перехватило. Там был список — имена, названия кораблей, даже, насколько она могла понять, примерные маршруты.

— Информация о работорговцах, которую я смог найти, — неловко пояснил Каз. — Не слишком много, но это начало.

Инеж подняла на него взгляд, на глаза навернулись слезы.

— Как ты это сделал?

Каз усмехнулся:

— У меня свои способы.

Инеж покачала головой с недоверчивым восхищением.

— Я не знаю, что сказать.

Каз сглотнул и очень серьезно попросил:

— Скажи, что вернешься.

Инеж порывисто обняла его, прижавшись к груди, и он обнял ее в ответ, притягивая еще ближе к себе.

— Конечно, я вернусь. И буду писать — каждый день. Ты тоже пиши мне.

— Обязательно, — выдохнул Каз ей в макушку. — Я буду скучать по тебе.

— И я по тебе, — Инеж прижалась к нему еще крепче, а потом отстранилась, с сожалением разрывая объятия. — И я собираюсь воспользоваться твоим приглашением.

— Очень на это рассчитываю.

Каз улыбался, но глаза у него были грустные. Инеж вздохнула. Ей тоже не хотелось расставаться.

— Мне пора, — сказала она.

Каз кивнул и отступил от нее на шаг. Прикусив губу, Инеж собрала всю свою силу воли, чтобы развернуться и пойти к «Зимородку», оставив его стоять на берегу и смотреть ей вслед.

Аша, похоже, с не меньшим трудом оторвалась от Уайлена, хотя они и не обнимались, и поднялась на борт следом за ней.

— Тебе нравится Уайлен? — спросила Инеж, когда они стояли у перил, глядя на медленно удаляющийся берег и стоявших там друзей.

Аша кивнула.

— Никогда бы не подумала, что после «Зверинца» смогу испытывать подобный интерес к мужчине, но…

— Чудеса случаются, — понимающе улыбнулась Инеж.

— А тебе нравится Каз, — без малейшего вопроса в голосе заметила Аша, повернувшись к ней.

— Больше, чем нравится, — согласилась Инеж. — Если бы он сделал мне предложение, я бы согласилась, не задумываясь.

Аша засмеялась и обняла ее за плечи.

— В караване нас не поймут.

И хотя говорила она беспечно, в ее голосе звучало едва заметное напряжение.

— Возможно, — сказала Инеж. — Но, знаешь, мне всё равно.

Конечно, Инеж беспокоилась о реакции родителей, ей хотелось получить их благословение и совершенно не хотелось с ними ссориться. Но если они не примут Каза, что ж, значит так тому и быть.

Аша фыркнула, а потом серьезно ответила:

— Знаешь, мне тоже.

Первым делом Инеж внимательно изучила пергамент, который дал ей Каз, прикинула, какой маршрут будет для них самым удобным, и наметила первую цель.

Днем Инеж была слишком занята выстраиванием маршрута, повседневным капитанскими делами, сражением с рабовладельцами, заботами о спасенных детях, чтобы думать о чем-то еще. Но вечерами, когда следовало отдохнуть, на Инеж накатывала тоска, и она садилась писать Казу. Теперь она неизменно начинала свои письма с обращения «дорогой», а один раз даже написала на сулийском «miro kamlo». Каз не знал сулийского, так что всё равно не поймет, сказала она себе. Инеж рассказывала ему обо всем, что происходило в море, а потом изливала на бумагу свои чувства:

«Я скучаю по тебе. Каждый день, каждую минуту. Я хочу познакомиться с твоей семьей. Я хочу познакомить тебя со своей семьей. Я хочу быть рядом с тобой, смотреть в твои глаза цвета кофе, любоваться твоей улыбкой, чувствовать твою ладонь в своей. Я хочу знать о тебе всё и всё рассказать о себе. Я хочу целовать тебя, зарываться пальцами в твои волосы, прижаться к твоей груди. Считаю дни до нашей встречи».

Она сказала Казу писать ей в Ос Керво, поскольку там останавливалась чаще всего и могла забрать письма. И теперь каждое возвращение в Равку становилось не просто возвращением на родину, но и нетерпеливым ожиданием получить весточку от Каза.

Он в свою очередь рассказывал ей о своей жизни: об учебе, об изредка случавшихся заказах, о друзьях, о том, как Уайлен учился управлять своим наследством и иметь дело с Торговым советом.

«Мы все помогаем ему с документами, и пока еще никто не догадался о его особенности».

А однажды пришло письмо, которое начиналось со слов «miri kamly». Щеки Инеж вспыхнули огнем, а сердце замерло от ужаса и восторга. Он умудрился выяснить, что значат те ее слова. Конечно, он выяснил, это же Каз: ей следовало предположить это с самого начала. Более того — он ответил ей тем же, назвав ее любимой. Она зажала ладонью рот, чтобы не завизжать от восторга на весь корабль. В этом письме Каз снова звал ее в гости.

«Мы живем на ферме в двух поселках от Лижа. Ближайший порт находится в Белендте. Оттуда надо ехать до Лижа на поезде, а из Лижа уже нанять повозку. Но если ты сообщишь мне, когда приедешь, я встречу тебя в Белендте».

Инеж не могла решить, какой вариант ей нравится больше: попросить его действительно встретить ее, или устроить ему сюрприз и внезапно появиться на ферме. Той ночью она заснула со счастливой улыбкой на губах.

* * *

После отплытия Инеж Каза охватила тоска. Он скучал по ней и в первый раз, но сейчас всё было гораздо хуже. К счастью, у него было полно дел, на которые можно было отвлечься. Помимо учебы и подготовки к экзаменам, они все помогали Уайлену освоиться в новой роли, а главное — разбираться с документами.

— А что я буду делать, если мне придется что-то читать во время собрания Совета или заключения сделки? — с отчаянием вопросил он, когда Каз убеждал его, что в его неумении читать нет ничего страшного — он всегда может поручить чтение кому-то из них.

Каз пожал плечами:

— Бери с собой секретаря, которому доверяешь.

— Тебя, что ли? — вдруг усмехнулся Уайлен, хотя в нем по-прежнему чувствовалась напряженность.

— Вообще-то я рассчитывал на должность твоего адвоката, — небрежно возразил Каз.

Уайлен фыркнул, и Каз посчитал это небольшой победой, а потом уже серьезно продолжил:

— Предлагаю взять Нину. Мало того, что она говорит и читает на всех языках, она еще и Сердцебит и сможет подсказать, если кто-то будет тебе врать.

Уайлен прищурился и задумчиво склонил голову.

— А это мысль, вообще-то. Но согласится ли она?

— Вот и спроси у нее, — предложил Каз.

Нина приняла предложение с энтузиазмом. Ее деятельной натуре явно было слишком скучно просто сидеть дома, лишь время от времени участвуя в делах, которые заказывали Казу. Маттиас проявил меньше энтузиазма, но отговаривать жену не стал. Видимо, тоже понимал, что ей надо чем-нибудь заняться.

Но когда заканчивались дела, и Каз оставался один в своей комнате, тоска наваливалась с новой силой. Ее немного развеивали только письма от Инеж, которые она, как и обещала, писала регулярно. Каждый раз при виде старательно выведенного ее округлым почерком «дорогой Каз» сердце подскакивало до самого горла. По-керчийски она писала всё еще с ошибками, хотя и постепенно совершенствовалась. Но это каким-то образом придавало ее письмам еще больше очарования.

Однажды она начала свое письмо сулийскими словами. Каз озадаченно нахмурившись, изучал незнакомые буквы. Он сильно подозревал, что это что-то важное, что она не решилась написать на языке, который он понимает, но что ей всё же хотелось сказать. И он пошел в библиотеку искать учебник сулийского и словарь.

Когда Каз смог наконец расшифровать загадочные слова, сердце замерло, и он несколько раз перепроверил — правильно ли понял? Но сомнений не оставалось — Инеж назвала его любимым.

Справившись с бурлящими эмоциями, он принялся искать, как ответить ей тем же. Он собирался начать свое следующее письмо таким же обращением. А потом подумал, что стоит в принципе выучить сулийский. В конце концов, должен же он как-то общаться с ее семьей, когда они познакомятся. Нина с готовностью согласилась помочь ему в освоении языка, хотя, конечно, не отказала себе в удовольствии подразнить его по этому поводу. Но Каз решил, что это не слишком высокая цена за возможность говорить с Инеж на ее родном языке.

В этом году Джеспер остался на лето в Кеттердаме, и, уезжая, Каз строго-настрого наказал Уайлену, Нине и Маттиасу:

— Присматривайте за ним. Не подпускайте к игорным домам на пушечный выстрел. А еще лучше — вообще в Бочку.

— Эй! — возмутился Джеспер. — Я же завязал! Мне не нужны няньки.

Каз одарил его тяжелым взглядом.

— Позволь усомниться в этом, — и добавил для остальных: — Чтобы ему было куда девать излишки энергии, пусть тренируется управлять своей силой.

Нина ухмыльнулась:

— Не беспокойся, Каз, я позабочусь об этом. Я, конечно, не Фабрикатор, но базовые принципы обучения Гришей одинаковы.

— Отлично, — улыбнулся ей Каз.

— Я всё еще считаю, что мне не нужна нянька, — буркнул насупившийся Джеспер.

Каз вздохнул:

— Нужна, Джес, нужна. Помнишь, что случилось, когда я в последний раз ослабил бдительность?

Джеспер слегка стушевался, но всё равно заспорил:

— Это было полгода назад.

— Вот когда пройдет ходя бы два года без срывов, тогда я буду спокоен и перестану тебя контролировать, — веско произнес Каз.

Джеспер тяжело вздохнул, провел рукой по темным вихрам и сдался:

— Ладно. Может, ты и прав.

Остальные явно забавлялись, наблюдая за спором. Особенно Нина — она прикусила губу, в попытке не расхохотаться. Уайлен едва заметно улыбался. И даже в льдисто-голубых глазах Маттиаса затаился смех. Зато они точно не бросят Джеспера и не дадут ему потонуть в своем пристрастии к азартным играм.

* * *

Джеспер, наверное, заскучал бы после отъезда Каза, но ему не дали. Нина на полном серьезе восприняла возложенную на нее миссию и каждый день заставляла его тренироваться. Чтобы не платить за квартиру летом (и чтобы удобнее было помогать Уайлену с документами), Джеспер перебрался на время каникул в особняк Ван Эков. Он и всегда-то любил поспать по утрам, а уж из такой роскошной кровати не выползал бы до обеда. Если бы не Нина.

Джеспер знал, что она тоже не любитель ранних подъемов, но, видимо, ради него сделала исключение. Она появлялась в особняке, конечно, не на рассвете, а где-то к десятому колоколу, но по мнению Джеспера и это было ужасающе рано. Спасибо, хоть завтрака не лишала и даже наоборот — всегда с готовностью к нему присоединялась. От чего Нина никогда не откажется, так это от дополнительной порции еды. Тем более такой, которую подавали в особняке. Только что испеченные нежные блинчики, хрустящие тосты с разнообразным джемом, великолепнейший кофе и, конечно, обожаемые Ниной вафли.

А потом начинались мучения. Ну, не мучения, конечно, тут Джеспер преувеличивал. Все-таки учиться пользоваться своими силами было увлекательно и давало выход излишней энергии, успокаивая постоянно присутствующий на краю сознания зуд. Но учителем Нина была требовательным и беспощадным.

— Тебе повезло, что ты не встречался с Зоей, — с ухмылкой ответила она, когда Джеспер пожаловался на ее деспотизм.

Джеспер передернулся. Нет уж, увольте. Он достаточно слышал о генерале Назяленской, чтобы не стремиться к личному знакомству с ней.

А потом они вместе помогали Уайлену разбирать документы, вникать в тонкости управления хоть и пошатнувшейся, но всё еще мощной торговой империей. Уайлен постепенно набирался уверенности, перестал быть прежним зашуганным ребенком с убитой самооценкой и даже изредка вступал в спор с членами Торгового совета, отстаивая свое мнение. Вопреки прогнозам его чокнутого папаши, Уайлен (не без их скромной помощи) прекрасно разобрался со всеми делами и начал восстанавливать состояние, изрядно уменьшенное выплаченной за сахар компенсацией.

О своем пристрастии к азартным играм Джесперу даже задумываться было некогда. Лето пролетело незаметно.

* * *

Лето протекало довольно-таки скучно, несмотря на то что Каз был рад повидаться с семьей, пока от Инеж не пришло письмо, в котором она сообщала, что будет в Белендте семнадцатого июля. Всю скуку как волной смыло, сердце восторженно застучало в предвкушении встречи. В голове уже начал формироваться план, что показать Инеж на родной ферме и в окрестностях. Каз не мог дождаться того дня, когда снова увидит ее.

Когда эмоции немного улеглись, Каз, стерев с лица идиотскую счастливую улыбку, пошел к отцу, который читал в гостиной свежую газету, пока Джорди с Люцеллой занимались ужином.

— Па, — со всей доступной ему небрежностью спросил Каз, — ты ведь не против гостей?

— Ты пригласил к нам еще одного друга? — поинтересовался тот, подняв голову от газеты.

— Вроде того, — уклончиво ответил Каз. — Я поеду встретить ее в Беленд на следующей неделе.

— Ее? — с намеком спросил па, приподняв брови, в его серо-голубых глазах мелькнуло веселое любопытство.

Каз изо всех сил старался не покраснеть, впрочем, не был уверен, насколько его усилия увенчались успехом.

— Ну да, — небрежно пожал он плечами, намеренно не углубляясь в тему.

— А могу я узнать, как ее зовут? — поинтересовался па, его губы подрагивали от сдерживаемой улыбки.

Каз обреченно вздохнул.

— Инеж, — ответил он, отчетливо осознавая, как изменился его голос, когда он произнес ее имя.

К счастью, па милосердно не стал это комментировать, вместо этого ответив на изначальный вопрос:

— Конечно, я не против гостей.

Казу показалось, что он может прочитать на его лице не сказанное: «Особенно, если этот гость — моя потенциальная невестка». Хотя, может, просто показалось.

К тому моменту, когда Джорди с Люцеллой появились в гостиной, неся на подносах ужин, Каз сумел справиться со смущением и сделать невозмутимое выражение лица. К счастью, па не стал его выдавать. Наверное, решил, что у Джорди еще будет полно возможности подразнить брата, пока Инеж гостит у них.

* * *

Сначала «Зимородок» зашел в Кеттердам, чтобы оставить там Ашу, которая хотела повидаться с Уайленом, а потом Инеж велела держать курс на Белендт. Он был поменьше Кеттердама и поспокойнее, но тоже довольно-таки крупный порт. На пристани суетились люди — приплывающие, отплывающие, встречающие, провожающие, — но Каза Инеж разглядела сразу. Даже несмотря на то, что здесь он выглядел как настоящий фермер, а не студент столичного университета: в свободной белой рубахе и парусиновых штанах.

Инеж лучезарно улыбнулась, когда их взгляды встретились, Каз улыбнулся в ответ, и сердце заколотилось еще быстрее. Наверное, еще никогда Инеж так быстро не разделывалась с таможней и подготовкой корабля к стоянке. Велев пополнить необходимые запасы, она установила дежурства и отпустила остальную команду отдыхать. После чего сбежала по трапу, чтобы наконец-то оказаться в объятиях Каза. Он подхватил ее и закружил по причалу, и Инеж засмеялась, обнимая его за шею.

— Привет, — сказала она, не переставая улыбаться, когда он поставил ее на землю и быстро поцеловала его.

— Привет, — ответил Каз, потянувшись к ней, но сразу остановился — явно хотел поцеловать ее по-настоящему, но вспомнил, что они в общественном месте.

От этой мысли улыбка Инеж стала еще шире. Каз с заметным сожалением выпустил ее из объятий. Он поднял ее багаж, а другой рукой сжал ладонь Инеж и потянул ее от гавани.

— Пошли. Поезд в Лиж отходит через час, как раз успеем пообедать.

В небольшом кафе, где они заказали себе простой обед, а потом и в поезде они болтали обо всем на свете, обмениваясь новостями, которые не успели рассказать в письмах. А когда новости закончились, сидели в уютной тишине, просто наслаждаясь обществом друг друга. Инеж положила голову Казу на плечо и наблюдала за проплывавшими за окном поезда пейзажами. Это была совершенно иная Керчия, отличающаяся от Кеттердама так, словно это другая страна. Вместо вечного смога — синее небо, вместо узких улиц и вонючих каналов — широкие просторы полей и блестящая лента время от времени встречающейся реки.

Лиж оказался маленьким городком с единственной главной улицей, в котором Каза время от времени кто-нибудь окликал и здоровался.

— Тебя тут знают, — с веселым любопытством заметила Инеж.

Каз пожал плечами:

— Это маленький город. Тут все друг друга знают.

— И на меня уже странно смотрят, — добавила Инеж, но без малейшего неприятного чувства, скорее позабавленно.

У нее возникло стойкое ощущение, что эти люди уже гадают, кто она для Каза.

— Они просто не привыкли к приезжим, — фыркнул Каз. — Еще меньше к иностранцам. На Джеспера тоже так смотрели, когда он приезжал ко мне в гости.

Он провел ей небольшую экскурсию: показал школу, в которой учился, церковь Гезена, городскую ратушу и несколько других живописных зданий.

— Не Кеттердам, конечно, — небрежно пожал он плечами.

Инеж с улыбкой покачала головой:

— Мне здесь нравится. По-моему, очень уютно.

Каз улыбнулся, довольный тем, что ей понравился город, в непосредственной близости от которого прошло его детство. Что бы он ни говорил, он любил Лиж — это было заметно.

На станции дилижансов они наняли экипаж, чтобы доехать до фермы.

Простая сельская дорога шла среди полей, на которых выращивали разнообразные культуры, пока не остановилась неподалеку от пересекающей одно из таких полей тропинки, которая вела к видневшемуся вдалеке дому, окруженному несколькими деревьями.

— Спасибо, Бен, — Каз заплатил извозчику и спрыгнул на землю, после чего подал Инеж руку, чтобы помочь ей спуститься.

Не то чтобы ей нужна была помощь, но его внимание всё равно было приятно.

— Всегда пожалуйста, Каз, — улыбнулся извозчик — молодой светловолосый парень и дернул поводья, разворачивая лошадь, чтобы отправиться обратно.

— Что вы выращиваете? — с любопытством спросила Инеж, оглядываясь.

— В основном картофель, свеклу и кукурузу. Ну, еще немного цветы. Тюльпаны очень хорошо продаются.

К тому моменту, когда они добрались до дома, солнце уже начало садиться. Оно озаряло золотом стены дома из белого камня и клумбы, на которых росли мускари. Вспомнив рассказ Каза об увлечении его матери, Инеж немного грустно улыбнулась. Однако он говорил, что цветы заброшены и одичали, поскольку после смерти госпожи Ритвельд ими никто не занимался, а сейчас она видела вполне себе ухоженные клумбы. Похоже, с тех пор что-то изменилось.

Со стороны хозяйственных построек к ним приближался молодой человек. Он был похож на Каза, хотя его черты были не такими резкими, а темные волосы, которые у Каза были лишь волнистыми, завивались крупными кудрями. При виде них на его лице расплылась лукавая улыбка.

— Ух ты! — воскликнул он, поравнявшись с ними. — Каззи привел домой девушку! Историческое событие.

Каз страдальчески поморщился и со вздохом представил:

— Инеж, это мой брат Джорди.

Но за всем его показным недовольством она видела, что Каз нежно привязан к брату. Она мило улыбнулась и протянула руку:

— Капитан Гафа, приятно познакомиться.

Джорди пораженно расширил глаза, моргнул, тем не менее руку пожал и ответил:

— Взаимно, — в его голосе звучало восхищенное удивление.

Каз усмехнулся, похоже, довольный тем, как она сбила его брата с толку. Но Джорди сориентировался и повернулся к Казу, с прежним ехидством заметив:

— Она определенно слишком хороша для тебя, Каз.

Тот пронзил его сердитым взглядом, но Джорди и глазом не моргнул. Судя по всему, он собирался продолжить, но тут дверь дома открылась и на пороге появилась симпатичная девушка в простом темном платье с передником, с заплетенными в косу темно-рыжими волосами.

— Джорди… — начала она, но прервалась, заметив Инеж и Каза. — О, Каз, ты вернулся — а то мы уже начали волноваться, что ты слишком долго, — и очаровательно улыбнулась Инеж: — Добрый вечер.

Инеж в свою очередь поздоровалась, а Каз снова взял представления в свои руки.

— Инеж, это Люцелла — жена Джорди. Люцелла, это Инеж — моя… — он запнулся и неуверенно заключил, бросив на нее быстрый взгляд: — подруга.

Инеж невольно улыбнулась его заминке. Хотя ничего другого он и не мог сказать — они не были помолвлены, чтобы называть ее невестой, вообще эту тему еще ни разу не поднимали. Даже если в глубине души Инеж была уверена, что хочет замуж только за Каза и больше никого.

— Подруга? Хм… — протянул Джорди.

— Заткнись, Джорди, — бросил Каз, и тот широко ухмыльнулся, но действительно замолчал.

Люцелла лучезарно улыбнулась Инеж и спустилась с порога, чтобы, взяв обе ее ладони в свои, с энтузиазмом сжать.

— Добро пожаловать, Инеж, — и, повернувшись к мужу, добавила: — Я пришла спросить, куда ты пропал: Йохан говорит, пора ужинать.

Когда они зашли в просторную светлую столовую, украшенную цветами, отец Каза приветствовал Инеж словно родную дочь и сразу же велел звать его по имени. Она улыбнулась, чувствуя себя так, словно вернулась в семью.