Зверикаго: Великая Депрессия (джен)

Пережитый опыт в гангстерском городе был для лиса настолько сильным, что в течение двух суток после перемещения он даже не выходил в город, забившись в одну из многочисленных убежищ-нор, разбросанных по разным районам Зверополиса.

Будь он прежним лисом, все было бы гораздо проще — просыпайся утром, одевайся, завтракай и иди обувай доверчивых простаков ловкими движениями лап. Но сейчас все было иначе — Ника в ночных кошмарах преследовали глаза разъяренной Аннеты, полные звериной ненависти и животного гнева, за которыми не было не видно ничего, кроме выжженной пустоты. Снова и снова Ник плакал во сне с закрытыми глазами, протягивая лапы вперед в пустоту и пытаясь поймать ускользающий образ прежней Аннеты.

К исходу второго дня Ник даже начинал жалеть, что согласился на предложение Руфуса покинуть Зверикаго и вернуться обратно в Зверополис. Даже зная, что там остались всесильная мафия и жилье в камере полицейского участка, Ник сожалел, что покинул Аннету — даже ненавидящую его и готовую убить при первом появлении на пороге. Однажды он даже смалодушничал и позвал Руфуса, чтобы тот снова появился перед ним как тогда в Зверикаго, но, к большому разочарованию, больше енота в городе он так и не увидел, словно тот был какой-то реалистичной галлюцинацией.

* * *

Лишь на третий день, когда Ник, переодевшись из старого и ветхого костюма времен Зверикаго в привычные для себя рубашку и полотняные штаны, начал избавляться от сковывавшего его чувства тоски по Аннете. Разумно полагая, что без Руфуса попасть в Зверикаго у него скорее всего не получится, лис сосредоточился на более важном и насущном для себя вопросе — каким образом ему зарабатывать себе на пропитание.

И тут Ник понял, что вопрос этот для него намного сложнее, чем кажется. Среднюю и старшую школу лис закончил, как и большинство зверят его возраста, но в колледж он так и не поступил, предпочитая обогащаться на проворачивании сомнительных, а порой и противозаконных сделок. Никакого другого ремесла он не знал — вот уже пятнадцать лет ловкость лап, мошенничество и обман исправно кормили его, и больше у него не было никакой мысли, чем он мог бы заняться, не преступая закон, ведь теперь любые мысли о прежней жизни с оболваниванием прохожих вызывали у него чувство неукротимой тошноты.

В поисках решения Ник решил прогуляться вместе со своим верным чемоданчиком по городу, пытаясь найти хотя бы какой-нибудь знак, пометку или указание на то, чем он мог бы заняться.

Рассеянно разглядывая вывески, Ник критично оценивал объявления о предложении разной работы, в изобилии расклеенной во всех районах города. Требовались продавцы, курьеры, разносчики писем, уборщики и даже вышибалы в ночные клубы — но ни одно из подобных объявлений не вызвало у Ника ровным счетом никакого отклика. Эти профессии, может быть, давали кусок хлеба и честный заработок, но Ник, даже отказавшись от своего прежнего ремесла, все равно не собирался хвататься за что попало в поисках своего призвания.

Устав от походов по улицам и проспектам в поисках работы, Ник решил остановиться на обед в своем любимом слоновьем ресторане, где всегда был наплыв посетителей из-за скромных цен в сравнении с размером блюд.

С трудом заняв столик с купленным пирогом с заменителем мяса, Ник начал есть, утоляя снедавший его голод и размышляя. Поняв, что ему не стоит искать конкретных указаний на поиск работы, Ник решил сменить тактику и попробовать наткнуться взглядом на какой-либо намек, указующий ему если не на точное место будущей работы, то по крайней мере — на направлений размышлений.

Прежде Ник задал себе вопрос — чем ему было бы интересно заниматься? Ответ пришел ему в голову сам собой — то, что было интересно, лежало в его чемоданчике. Наперстки, колоды карт — все это ему было привычно и даже в радость. Но вот беда — как же использовать это не в корыстных целях?

* * *

Взгляд Ника, гулявший по стенам ресторана, наткнулся на афишу, которая анонсировала выступление в Глобал-Цирке Зверополиса акробатов и гимнастов из знаменитой на весь звериный мир труппы «Цирк дю Анималь Мажик». Посмотрев на плакат, Ник улыбнулся — ему вспомнилось, как еще в детстве он вместе с мамой пару раз попадал на представление зверей из Анималь Мажик.

Поход туда был для маленького Ника целым событием в жизни — билеты туда разлетались как горячие пирожки, а ловкие гимнасты и акробаты из знаменитой труппы не могли оставить равнодушными даже закоренелых скептиков из числа взрослых зверей — а что уж был говорить о маленьком лисенке?

Уже когда Ник стал взрослым, он узнал в одной из телепередач, что руководитель и создатель «Цирк дю Анималь Мажик», знаменитый лис-акробат под сценическим псевдонимом Ажиль Ренар, придерживался мнения, что быть простым акробатом неинтересно. Знаменитый циркач считал — нужно было уметь привносить в выступления черты и повадки диких зверей, чтобы зритель до последнего не понимал, кого он видит перед собой: разумных зверей с повадками диких животных или же диких зверей, которые обрели разум и прямохождение, но не утратили животной ловкости и звериных рефлексов. Именно поэтому его труппа и была названа «Цирк волшебных животных» — так Ажиль Ренар стремился показать, что его артисты могли выполнять то, что под силу диким зверям — но не разумным.

Любой школьник, который побывал на представлении цирковой труппы, становился героем дня среди сверстников. И те два раза, что маленький Ник попадал на выступления артистов Анималь Мажик, были красноречивы — любой навороченный блокбастер в дорогом кинотеатре и рядом не стоял с этим.

Ник уже не мог упомнить всех выступлений, что он видел в детстве, но ему очень запомнились кошечки-гимнастки, которые без видимых усилий копировали поведение домашнего четвероногого питомца, запрыгивая без приспособлений на трехметровые стены, держались на отвесных стенах когтями и совершали умопомрачительные акробатические трюки, на освоение которых даже у профессиональных гимнастов уходили годы упорных тренировок.

Сам Ажиль Ренар тоже, к огромному удовольствию зрителей, всегда принимал участие в постановках наравне с остальными артистами и нередко выполняя те же трюки на грани понимания. При этом сам Ажиль Ренар выступал и со своими коронными номерами, умея совершать нечто невозможное, недоступное даже для всемогущих гимнастов из его труппы — удержание веса своего тела совершенно неподвижно в самых невероятных позах и ситуациях, словно его поставили на стоп-кадр. В одном из многочисленных телеинтервью Ажиль Ренар рассказывал, что на разработку трюков такого рода его вдохновило увлечение роботами, машинами и механизмами в детстве, а также мечта хотя бы в чем-то скопировать технологии «остановки и воспроизведения видео» в реальной жизни. Как говорил Ажиль Ренар, на освоение секрета трюков этой категории он потратил более десяти лет глубокого изучения работы мышц и нервов на уровне высококлассного нейрохирурга, километры фиксирующего пластыря на травмированные мышцы, декалитры слез из-за многочасовых тренировок и зашкаливающее количество терпения.

Особенно впечатляюще выглядел его номер, который назывался «Стоп-кадр». Обычно этот номер был гвоздем программы и оставался «на десерт». Во время него одна из артисток Анималь Мажик уподоблялась телезрительнице, сидящей в кресле с пультом в лапах и смотрящей выступление Ажиля Ренара. Пока знаменитый акробат выполнял свои волшебные трюки, гимнастка иногда нажимала на кнопку пульта, словно нажимая на «стоп». В этот момент Ажиль Ренар застывал совершенно неподвижно — даже если он в этот момент стоял кверху лапами, опираясь лишь один большой палец или же отжимался на двух мизинцах, держа тело совершенно параллельно земле. Как зрители ни силились разглядеть дрожащее от напряжения тело Ажиля Ренара — но он был недвижим и мог стоять в такой позе хоть минуту, словно его выступление было лишь записанным на пленку и было поставлено на «стоп».

Ажиль Ренар, рассказывая в одном из интервью об этом трюке, признавался, что несмотря на видимую легкость задачи гимнастки с пультом, она тоже долго и упорно тренировалась нажимать кнопку в нужный момент. Ведь каким бы ни был сильным и ловким Ажиль Ренар, он не смог бы остановиться неподвижно, находись он в момент нажатия «паузы» в воздухе — сражаться с гравитацией даже всемогущий акробат не мог. Требовалось невероятное умение работать в паре, знание номера Ажиля Ренара до мельчайших деталей и умение сделать так, чтобы акробат успел остановить свое тело без инерции ровно в то же мгновение, что кнопка была нажата, а после — столь же непринужденно продолжить трюк, когда артистка нажимала «Воспроизведение».

Стоило ли говорить, что этот номер всегда был ожидаемым и самым любимым среди зрителей? А сам Ажиль Ренар был для Ника кумиром и образцом для подражания — много раз дома он пытался повторить увиденное на сцене, но единственное, что у него получались — ушибы и ссадины от неудачных попыток сделать кувырок или удержать вес своего тела на одной лапе.

Ник понял, что очень сильно увлекся приятными воспоминания из детства, снова принявшись за успевший остыть пирог. Раздумывая, куда бы ему податься дальше, Ник внезапно едва не подавился пирогом, осознав — вот она, идея! Цирк! Если он неплохо владеет карточными фокусами, у него ловкие лапы — почему не попытаться использовать это не для обмана прохожих, а для их развлечения? Принявшись ускоренно доедать пирог, Ник уже точно решил, что после завершения обеда он точно придет в Глобал-Цирк и попробует устроиться на работу.

* * *

Ник предполагал, что к директору цирка его не пустят, но в тот день все словно складывалось в его пользу.

Зайдя в холл, Ник, не зная, кто ему поможет, обратился к находящемуся там администратору и озвучил свое желание устроиться на работу фокусником и иллюзионистом. И к немалому удивлению, уже через пять минут администратор вернулся с приглашением пройти в кабинет директора.

Внутри Ника ждал грузный барсук в пенсне и дорогом бежевом костюме, стол которого был завален разными бумагами. Подождав, когда дверь за посетителем закроется, владелец кабинета смерил взглядом Ника с головы до лап:

— Лис. Занимательно. Ну что же, меня зовут мистер Драмбит, и Лесли Торп сказал мне, что вы хотите устроиться в мой цирк на работу. Желание похвальное, но этого мало. Я должен убедиться, что вам есть, что показать моим зрителям. У вас есть готовая программа?

Ник замялся:

— Программа? Мистер Драмбит, понимаете ли…

Барсук сухо прервал Ника:

— Не понимаю. Если ко мне приходит соискатель, у него должно быть нечто, что он может мне показать. Так у вас есть программа, мистер?

— Уайлд. Меня зовут Николас Уайлд. Думаю, у меня есть, что вам показать, мистер Драмбит.

Барсук несколько недоверчиво снова смерил Ника взглядом:

— Надеюсь, вы не собираетесь выступать передо мной в таком виде, мистер Уайлд?

Лис с подозрением осмотрел себя и, не найдя никаких проблем в своих штанах и рубашке, снова поднял взгляд на Драмбита:

— Простите, сэр?

— То есть я правильно понимаю, вы собираете показать мне ваше так называемую программу, чтобы убедить меня в своей профпригодности, и при этом вы совершенно не готовы к выступлению? Вы понимаете, что для выступления вам следует подобрать другую одежду? Строгий костюм, фрак, галстук-бабочка — что-то в этом роде. Если для вас быть фокусником — это выступать перед зрителями цирка в повседневной уличной одежде — вам на улице самое место. Так я повторяю свой вопрос — вы уверены, что собираетесь выступать передо мной в таком виде, мистер Уайлд?

Ника серьезно раздражала такая категоричность директора цирка, и он бросился в ответную атаку, отвечая резко, но при этом не переходя на крик и оскорбления:

— Мистер Драмбит, а теперь и я скажу свое слово. Если вы искренне полагаете, что способности фокусника и иллюзиониста зависят целиком и полностью от того, одет ли он в галстук-бабочку или ведет ли он себя как джентль с манерами, достойными королевского двора — то вы не имеете никакого представления о том, что такое искусство иллюзии, — видя, что барсук что-то собрался сказать в ответ, Ник замотал головой. — Нет! Я пришел к вам сюда, чтобы продать свои умения за плату куда более скромную, чем ваш цирк получает от зрителей за возможность занять места вокруг арены и усладить свой взор. Я, конечно, не директор цирка, и я не представляю, как управлять столь сложным и интересным механизмом, как этот, но одно я знаю точно — на первом месте стоит прибыль, которую директор получает от заведения. Я рассчитывал, что вы — разумный управленец, который в первую очередь думает о грамотной финансовой составляющей, а не о внешней мишуре. Если для вас важно, чтобы артист был в рюшечках, а не показывал что-то, интересное зрителю — из-за чего тот придет в ваш цирк еще раз и заплатит больше денег — то я не понимаю, что вы вообще делаете в этом кресле. Так я могу показать свою программу, или здесь не цирк, а какой-то подиум с моделями в дорогих костюмах?

Ник ожидал, что барсук придет в ярость или каким-то иным способом покажет свое неудовольствие тем, как в прямом смысле зверь с улицы дерзит директору одного из крупнейших цирков мегаполиса, но, к удивлению лиса, барсук молча дослушал Ника до конца, после чего лишь проронил:

— У вас есть пять минут, мистер Уайлд. Я — ваш зритель, заплативший деньги за билет. Заставьте меня не пожалеть о том, что я их потратил, — набрав что-то на своих часах, барсук откинулся в кресле, показывая свою готовность к «представлению».

* * *

Такого вдохновения лис не испытывал давно. Привычным движением развернув чемоданчик, Ник превратил его в сцену, на которой демонстрировал все свои трюки и умения, которыми он овладел за последние пятнадцать лет уличного мошенничества и обмана.

Начав с колоды карт, Ник продемонстрировал несколько стандартный набор приемов — ловкое тасование, перемещение заданной карты внутри колоды, обращение с колодой одной лапой, исчезновение отдельных карт.

Лис обратил внимание, что Драмбит смотрит на его выступление не как стандартный зевака, а как специалист, пытаясь по движениям и действиям понять технику и приемы Ника, из чего лис сделал вывод, что барсук был не просто директором, а бывшим циркачом, профессиональные привычки которого никуда не делись.

Глаза Драмбита не выражали ничего, кроме профессионального интереса, после чего Ник перешел к своей излюбленной теме — наперсткам. Здесь он максимально показал себя во всей красе, ловко играясь с магнитами в днищах чашечек, виртуозно создавая иллюзию исчезновения шариков в ситуации, когда ни один даже внимательный зритель не мог бы догадаться, в чем заключается подвох.

Выступление Ника прервал звук будильника на часах Драмбита — возможно, барсук решил дать лису в буквальном смысле пять минут на выступление, и они истекли. Наклонившись вперед в кресле, директор цирка заметил:

— Что же, для цены билета выступление пристойное. Кстати, не могли бы вы рассказать секрет ваших манипуляций с шариком? Понимаете ли, ваши карточные манипуляции, хоть и чистые, но достаточно понятные на мой опытный взгляд, а вот с наперстками я вижу что-то новое, что мне раньше не встречалось.

— А разве артист должен объяснять зрителю секрет своего выступления? Ведь стоит раз объяснить зрителю секрет выступления — тот разочаруется и больше не заплатит ни цента в кассу цирка, сожалея об уже потраченных средствах, не так ли?

Впервые за все время Драмбит улыбнулся:

— Туше. Однако я не зритель, и я сюда в любом случае вернусь, даже если буду знать все тайны. Так все же, в чем секрет?

Лис продемонстрировал директору цирку принцип работы магнитных стаканчиков. Барсук остался озадачен:

— Ваша собственная разработка, говорите? Поразительно, мистер Уайлд, вы очень ловко сумели скрыть работу магнита в своих наперстках, и без знания этих фактов ни один зверь не поймет, как вы это делаете. А знаете что? Фокусник, умеющий придумывать что-то свое, нестандартное — это тот, кто мне нужен. Хорошо, вы приняты, мистер Уайлд. И все же, попрошу вас — найдите для выступлений более строгий костюм. В худшем случае загляните в нашу костюмерную и найдите что-то под себя!

* * *

Так и началась новая глава в истории жизни Ника Уайлда. Да, поначалу он получал право выступать не на каждом представлении Глобал-Цирка, но постепенно, нарабатывая себе репутацию в глазах мистера Драмбита и зрителей, Ник за полгода добился того, что его стали воспринимать таким же артистом Глобал-Цирка, как и остальных его коллег по арене — гимнастов, жонглеров, дрессировщиков и клоунов.

На афишах стали писать и его сценическое имя наравне с другими артистами — Incredibly Wild Magician, что в дословном переводе означало «Невероятно дикий волшебник». Первоначально в типографии должны были написать стандартное для таких случаев Incredible Wilde Magician, что значило бы «Невероятный волшебник Уайлд», но из-за ошибки наборщика сразу в двух буквах родился его уникальный сценический псевдоним, который мистер Драмбит разрешил оставить на афишах.

Сам Ник тоже не стоял на месте — он постоянно пытался подобрать для своих номеров что-то новое и необычное, и его программа редко повторялась в точности более одного раза.

В дополнение к этому, с разрешения директора Драмбита, Ник иногда устраивал небольшие бесплатные уличные концерты от имени цирка в парках Зверополиса. Драмбит не разрешал Нику демонстрировать полные номера из своего репертуара — для директора цирка такие бесплатные выступления были способом рекламы основных представлений, и короткие сценки от «Невероятно дикого волшебника» Ника подходили для этой цели как нельзя лучше.

Ник уже было начинал думать, что его жизнь вошла в привычное русло, как вдруг в один из летних дней его жизнь снова круто изменилась.

* * *

Из-за работы в цирке Ник не особо стремился строить отношения с противоположным полом. Разумеется, элегантный лис в костюме привлекал внимание женской половины аудитории во время представлений в цирке, но обычно этим все и заканчивалось — да и ремесло циркача так увлекло Ника, что у него уже не было времени на поиск своей любви. Иногда, бывало, он вспоминал об Аннете из Зверикаго, но скорее как о мимолетном счастливом времени, которое закончилось столь же стремительно, как и началось.

В один из дней Ник в очередной раз выступал с короткими номерами в Элефант-Парке в центральной части Саванны. Бесплатное выступление, как всегда, привлекало зрителей, и Ник иногда взаимодействовал с ними, делая случайных зевак частью своих номеров.

Так, демонстрируя карточные трюки, он попросил одного из зрителей, тигра, пройти к нему и принять участие в номере. Разложив колоду в лапе в привычной позиции, Ник собирался было уже сдать карты, как вдруг он явно увидел в толпе зрителей Аннету. От неожиданности колода карт в лапах лиса разлетелась и упала на пол. Зрители замерли в недоумении, не понимая, почему обычно ловкий лис-иллюзионист вдруг завалил номер, как неумелый новичок, первый раз пытающийся показать пару трюков перед родителями.

Резко задеревеневшими лапами Ник бросился собирать колоду, как-то криво и болезненно улыбаясь, не сводя взгляда с Аннеты, которая еще не поняла, что причиной сбоя была именно она.

С трудом извинившись, лис продолжил номер в прежнем режиме, но продолжал делать это, практически не глядя себе на лапы, так как он старался не сводить взгляда с Аннеты, боясь потерять ее в толпе.

Остаток номера Ник помнил плохо. Натренированные лапы действовали по уже знакомому шаблону, который он мог повторить даже будучи смертельно уставшим, и поэтому лис даже не сразу понял, что его мини-представление окончилось. Зрители уже успели забыть о провальном начале выступления, поэтому вполне искренне аплодировали Нику.

Аннета же развернулась и собралась уходить вместе с толпой дальше вниз по Элефант-парку. Торопясь, Ник собрал свой верный чемоданчик и бросился за лисицей, тронув ее, когда настиг:

— Аннета?

Лиса развернулась на его голос, и Ник в очередной раз убедился, что именно она — те же глаза, те же уши, та же чуть темная шерстка на кончиках ушей. Даже голос, ответивший ему, был таким же:

— Простите, откуда вы знаете мое имя?

Не понимая, Ник повторил:

— Аннета Совентрин? Это я, Николас Уайлд, неужели вы меня не помните?

Лиса покачала головой:

— Вы наверное что-то путаете, мистер Уайлд. Меня действительно зовут Аннета, но моя фамилия не Совентрин, а Грейнхолд, — Ник, услышав это, разочарованно подался назад. Неужели он обознался?

В задумчивости Аннета начала бормотать, глядя себе под лапы и задумчиво прикрыв глаза, после чего неуверенно произнесла:

— Аннета Совентрин… Совентрин… Подождите, кажется я слышала такую фамилию — так звали мою прабабушку до замужства. Но это достаточно редкая фамилия — откуда вы ее знаете?

Ник мог лишь криво улыбнуться. Прабабушка? Неужели он в таком случае был не в параллельной реальности, а в самом настоящем прошлом, в 1930 году, и Аннета Совентрин была настоящим зверем, жившим почти восемьдесят лет назад? И теперь перед ним стоял живой потомок той лисицы, что каких-то полгода назад грозилась пристрелить его прямо на Капитал-стрит возле телефонного автомата?

Понимая, что Аннета-младшая ждет от него какого-то ответа, Ник предпочел резко сменить тему:

— Должен вам признаться, Аннета, вы стали причиной того, что в начале выступления я уронил колоду.

Расчет сработал — лисичка улыбнулась в ответ:

— Да? И почему же?

— Знаете ли, даже если ты очень опытный фокусник, лапы которого многие часы тренировались ловко управляться с колодой, внешний вид очень красивой лисички в толпе способен сбить с ритма!

Аннета-младшая пригладила мех на мордочке («Совсем как ее прабабка в первый день нашего знакомства!» — подумал Ник) и засмеялась:

— Мне никогда не делали такого необычного комплимента. Это теперь такой способ познакомиться на улице?

— Заметьте, не я это сказал, мисс Грейнхолд! Ну раз вы считаете это способом познакомиться — то да, вы правы!

Дальнейшие речи не требовали от Ника никаких усилий — он просто вспомнил себя в первый день знакомства с Аннетой-старшей и действовал точно так же, разве что меньше рисуясь перед новой знакомой.

Наблюдая за поведением Аннеты-младшей, Ник с огромным удивлением снова и снова осознавал, насколько правнучка была копией своей прабабушки. Речь, походка, манера поправлять непослушный рыжий локон, приглаживание меха на мордочке после очередного комплимента Ника — все в ее поведение было или полной копией действий Аннеты Совентрин, либо же очень на них похожим. «Так может это твой шанс, Николас Уайлд?» — думал про себя лис. Он словно получил второй шанс завоевать одну и ту же лису, но не имея у себя за душой прежних прегрешений и не пряча скелетов в шкафах, как это было в Зверикаго.

Сама же Аннета-младшая успела забыть о том, что Ник верно назвал фамилию ее прабабушки, и в дальнейшем их разговор не отличался ничем от стандартных на первом свидании — увлечения, работа, образ жизни, вкусы, нелюбимые вещи.

Ник гулял с новой знакомой до самого вечера, после чего проводил ее до дома, пообещав ей скорую встречу на следующий день. Не желая раньше времени быть напористым, Ник не стал напрашиваться к Аннете домой, решив оставив это на волю случая в будущем.

* * *

Старательно избегая ошибок прошлого, Ник не упустил свой шанс и начал отношения с Аннетой. Ему удалось добиться того, что Аннета не вспоминала вопрос про фамилию прабабушки, и их встречи текли своим чередом.

И вот наконец, через пару месяцев Аннета пригласила Ника к себе домой, в тихий квартал на окраине района Саванны. Не рассчитывая на близость в тот день, Ник не стал настраивать себя на что-то грандиозное и просто приготовился к романтическому ужину или чему-то подобному в этом роде. Стоило отдать должное Аннете, она не стала обманывать ожидания Ника и не намекала на «иное» продолжение вечера.

Помогая лисе накрывать на стол в гостиной прямо напротив камина, лис обратил внимание, что на самом краю каминной полки стояла черно-белая фотография, совсем небольшая и не очень заметная на фоне остальных. Но стоило Нику приглядеться к ней, как его голова начала кружиться, и он схватился лапами за каминную полку, чтобы не упасть: перед ним была фотография Ника и Аннеты-старшей в образе Банни и Клея. Да, фотография была несколько пожелтевшая и с заломами, но Ник определенно узнал в ней то постановочное фото из ателье, которое Аннета хранила у себя на рабочем месте в телеграфном бюро Вестерн Экспресс Юнион на Велверс-Стрит.

Пользуясь тем, что Аннеты все еще не было в гостиной, Ник грузно сел в кресло и схватился за голову. Если фотография уцелела… то выходит, что Аннета Совентрин когда-то простила его и сохранила память о нем? Не будь это правдой, фотографии бы давно уже не существовало на белом свете.

Что же, пришло время получить ответы на свои вопросы, но так, чтобы Аннета-младшая не была в курсе всего.

Дождавшись, пока лисичка появится в гостиной с очередной тарелкой, Ник показал на фотографию:

— Извини, пока тебя не было, я рассматривал фотографии, и меня очень заинтересовала вот эта. Не можешь рассказать, откуда она и кто на ней изображен?

Аннета подошла ближе и взяла старую фотографию в рамке:

— В подробностях рассказать не могу, потому что обо всем мне рассказывали родители. Здесь моя прабабушка, Аннета Грейнхолд. Кажется, это фото было сделано еще во времена Великой Депрессии где-то в Зверикаго. А рядом с ней, как рассказывали родители, ее бывший возлюбленный, которого звали прямо как тебя, Николас Уайлд.

Не раскрывая Аннете тайну фотографии, Ник улыбнулся:

— Интересное совпадение. Он даже похож чем-то на меня.

— Кстати да, вы очень похожи, Ник. Забавно, может быть, это твой прадедушка?

— Не думаю, ведь будь он моим прадедушкой — мы бы встретились намного раньше. Так почему же они не были вместе?

Аннета пожала плечами:

— Увы, я знаю немногое. Родители рассказывали, что вроде как прабабушка познакомилась с лисом, который заваливал ее подарками и всячески оказывал ей знаки внимания, но он оказался то ли мошенником, то ли просто плохим лисом, и прабабушка его прогнала, и тот бесследно исчез. Однако фотография у нее сохранилась, и со временем она простила Уайлда и сохранила его вещи, что у нее остались после его исчезновения.

Ник затаил дыхание:

— Вещи? А какие вещи у нее сохранились?

Аннета, не поняв скрытое желание Ника, ответила:

— Могу тебе даже их показать. В этом доме в свое время как раз жили моя прабабушка и мой прадедушка Ричард Грейнхолд после того, как уехали из Зверикаго, так что ей было, где хранить свои чемоданы с нафталином и старыми платьями. Подожди здесь, я все принесу!

Аннета ушла вглубь этажа, и Ник наконец-то смог облегченно выдохнуть. Выходило все в точности, как он и представлял себе — Аннета-старшая его действительно простила после исчезновения и сохранила о нем добрую память, не уничтожив фотографию — а также некоторые вещи, что у нее сохранились от Ника. В таком случае содержимое запасов Аннеты Совентрин-Грейнхолд становилось для лиса еще более интересным.

Вернувшись со старым пыльным чемоданом, Аннета, чихнув, открыла замки:

— Вот, кажется, это его одежда. Она, правда, немного ветхая от времени, но по ней еще можно увидеть прежнюю ткань. Забавно она выглядела для той эпохи — мы даже отдавали эту ткань на проверку в свое время, и нам подтвердили, что степень износа соответствует примерно шестидесяти годам, хотя сама ткань и машинные швы не характерны для той эпохи. Возможно, ее воздыхатель был каким-то эксцентричным лисом — этого мы никогда не узнаем.

Вглядевшись, Ник закрыл глаза, едва сдержав слезы — на дне лежала его любимая зеленая гавайка и сильно потертые серые парусиновые штаны, в которых он оказался в Зверикаго после перемещения. Ткань у рубашки была сильно выцветшая, все листья, пальмы и цветы на ней превратились в едва различимые бледные силуэты — но это была определенно она.

В тот момент Ник понял, почему добротный костюм из Зверикаго стал ветхим после возвращения в Зверополис — на него практически мгновенно подействовали восемьдесят пять лет, разделявшие современность и гангстерский Зверикаго, и состарили ткань так, словно ее носили столько времени.

Спрятав лапы за крышкой чемодана так, чтобы скрыть от Аннеты сильнейшую дрожь кистей, Ник осторожно коснулся этого «привета» из прошлого. Аннета удивленно наклонила ушки:

— Ник, что-то не так?

Лис покачал головой, скрывая волнение:

— Это удивительная реликвия. Лисица хранила столько лет вещи пропавшего зверя, хотя и прогнала его. Может, она даже любила его спустя годы?

— Не знаю, но вполне возможно, что так и было. Ладно, давай я уберу чемодан, и мы наконец-то сядем за ужин?

* * *

Ник приложил все силы, чтобы не потерять Аннету Грейнхолд, и лишь сильнее привязывался с ней с каждым днем, словно видя в ней отзвук того далекого знакомства с ее прабабушкой в 1930 году. Он проводил с Аннетой-младшей все больше и больше вечеров, пока они не стали жить вместе. И все это время, скрывая свой неутолимый интерес за праздным любопытством, Ник вытаскивал из Аннеты все новые и новые сведения о прабабушке, которые открыли ему картину ее жизни после того, как Ник исчез из Зверикаго.

Нику удалось выяснить, что банду Бурлеоне тогда все же удалось накрыть. По неизвестной причине раненый и захваченный полицией возле дома по Изумрудной Аллее мафиози Альберто «Быстролапый из Генуи» Иноцетти пошел на сделку со следствием и сообщил им местоположение своего босса, что помогло накрыть весь его клан и самого Мистера Бига в результате совместной спецоперации ЗПД и ЗБР. Таким образом, клан Бурлеоне был полностью выключен из игры, а Аннета была спасена от преследования.

Ее дальнейшая судьба была еще более странной. На второй день после нападения на дом Аннета, не в силах больше жить на месте убийства, вернулась обратно в дом на Грей-Уорден стрит. Там ее встретил Ричард Грейнхолд, новый арендатор ее квартиры, который ради исключительности случая не был против того, чтобы хозяйка провела несколько ночей в соседней комнате, пока Аннета не нашла бы покупателя на дом на Изумрудной аллее, куда возвращаться она больше не собиралась.

По неизвестной причине между Ричардом и его невестой произошел разлад прямо перед свадьбой, который никоим образом не был связан с личностью Аннеты. Оставшись без невесты, Ричард Грейнхолд впал в не менее подавленное состояние, чем Аннета, и случилось так, что, утешая друг друга, каждый в своем горе, Аннета и Ричард сошлись вместе — и так Аннета Совентрин стала Аннетой Грейнхолд. Впоследствии супруги переехали из Зверикаго в Зверополис, у них родился зверенок⁽¹⁾ — но Аннета-старшая помнила Ника Уайлда и даже простила его, вспомнив, как он пришел к ней после нападения, обеспокоенный, даже наплевав на ее требование не приближаться к себе. По этой причине она сохранила на память их совместную фотографию и вещи, оставшиеся от Ника на Грей-Уорден стрит.

Ричард Грейнхолд был очень мудрым волком и, понимая ценность этих вещей для Аннеты, никогда не устраивал ей скандалов и никоим образом не ревновал свою жену к исчезнувшему поклоннику, считая это лишь милой блажью своей супруги — тем более, что за всю свою жизнь Аннета Грейнхолд ни разу не дала повода усомниться в своей супружеской верности.

* * *

Прошли еще два года — и Аннета-младшая стала невестой, а затем и женой Ника Уайлда, взяв его фамилию. Он продолжил свою работу в Глобал-Цирке, и немалое количество зрителей приходили туда, чтобы увидеть именно его выступления.

Конечно, слава Ника не была такой всеобъемлющей, как у труппы «Цирк дю Анималь Мажик», но в какой-то степени лис исполнил свою детскую мечту быть хотя бы в чем-то похожим на Ажиля Ренара — доставлять радость зверям.

Аннета Уайлд подарила ему трех замечательных лисят, и Ник, помня о своей давней клятве еще до-Зверикагских времен, внимательно следил за их воспитанием, всячески показывая гибельность и вред мошенничества, обмана и подлости.

Ник так и не раскрыл своей жене и детям секрет фотографии Аннеты-старшей и старых вещей из пыльного чемодана, и всякое совпадение лиса на фотографии с Ником Уайлдом из Зверополиса обыгрывалось как забавное совпадение, которое только подчеркивало то, что знакомство Ника и Аннеты Уайлд было предопределено на небесах. Возможно, Ник просто не верил, что его родные посчитают эту историю правдой — а может быть, он просто хотел сохранить хотя бы одну тайну Аннеты Совентрин-Грейнхолд неразгаданной до конца из уважения к ней и тому, как она повлияла на его судьбу. Также Ник никому и никогда не рассказывал о том, что был уличным мошенником — эта тайна тоже осталась с ним до конца жизни нерассказанной.

* * *

Ник, морда которого уже начала седеть, присел перед могилой на муниципальном кладбище Зверополиса, с нежностью и одновременно грустью глядя на могильный камень:

— Ну здравствуй, милая моя Аннета. Я снова рад быть здесь и говорить с тобой. У меня все хорошо — мои лисятки растут хорошими зверями, которые не допускают моих ошибок. Я по-прежнему работаю в цирке и использую свои труды на радость окружающим. Я рад, что мы были вместе, и обещаю вечно помнить о тебе и быть благодарным за то, как ты изменила всю мою жизнь. Прости за все то зло, что мог причинить тебе намеренно или ненамеренно. Я знаю, тебе нравилось получать от меня пышные букеты — вот, я принес тебе те, что ты так любила.

Ник положил пышный букет на холмик перед могильным камнем, после чего, опустившись на колени, опустил голову и закрыл глаза, из-под которых по шерсти потекли слезы. Ник силился улыбнуться, но его губы так и не смогли растянуться в нормальную улыбку, застыв в виде кривой, натужной дуги.

Коснувшись могильного камня ладонью, Ник еще какое-то время тихо сидел на коленях, словно к чему-то прислушивался, после чего, вытерев слезы, встал и ушел в сторону ворот кладбища.

Пышный букет остался лежать на могильном холмике. Налетевший ветер немного сдвинул цветы назад от могильного камня с выбитыми строчками, последняя из которых выглядела более свежей, словно ее добавили позже остальных:

Аннета Грейнхолд (Совентрин)

03.02.1905 — 25.09.1996

Лучшей жене

Любящей матери

Прекрасной бабушке

Той, что спасла заблудшую во мраке душу

1) Да, Аннета Совентрин была лисицей, а Ричард Грейнхолд был волком, но в рамках этой вселенной Зверополиса скрещивание между зверями допустимо, если они принадлежат к одному семейству (в данном случае, Псовых). По этой причине у Аннеты-старшей и Ричарда была жизнеспособное потомство, которое в больше степени унаследовало черты матери. Именно поэтому лишь правнучка Аннеты-старшей была практически ее полной копией — предыдущие поколения еще несли в себе черты смешанного потомства, пока они не были «вытравлены» браками на лисицах

Вернуться к тексту