Гарри Поттер и книга-игра „Лабиринт времени” (джен)

У дверей классной комнаты кто-то схватил меня за рукав и вальяжный голос выдал:

— Поттер, можно тебя на минутку?

Драко Малфой собственной белобрысой персоной топтался на месте и смущённо зыркал на нас с Гермионой.

— Ну, по какому поводу ты хотел со мной поговорить, Малфой? — удивился я.

— Я хотел сказать тебе, что мы с мамой — твоя самая ближняя родня среди волшебников. И что моя мама передаёт тебе пожелания успешной учёбы и приглашает к нам в гости на Рождество. А мой отец тоже передал сообщение тебе, что твоего крёстного отца, Сириуса Блэка, кузена мамы, перевели в Аврорат на повторное расследование обстоятельств его ареста и проведение суда над ним.

— Моего кого? — сделал я удивлённое выражение лица и переглянулся с Гермионой. Час назад я с Сириусом уже виделся, но зачем портить удовольствие белобрысому? Пусть показывает свою выдающуюся осведомлённость. Гермиона ухмыльнулась одними уголками губ. — Крёстного отца? Впервые слышу. Он — что, криминальный элемент, что ли?

Малфой замялся, не зная, что из известного о Сириусе мне сказать.

— Видишь ли, он не из криминального контингента, если что, он последний Блэк! — голос Малфоя взлетел наверх и дал петуха. — Ты знаешь, кто такие Блэк?

— Знаю, конечно, — пришло время удивить кузена Драко. Или племянника. Надо посмотреть на гобелен в гостиной на Гриммо. — Но ты должен поклясться, что не разгласишь мою тайну. А то, будут большие неприятности всем, у кого есть какая-то связь с фамилией Блэков.

Лицо Драко приняло весьма потешное выражение — он не знал, как поступить. Давать Клятву — дело не пустяковое, но и не однозначное. Можно облажаться, а можно и заработать авторитет. Потому, что не каждого встречного просят принести Клятву неразглашения, только людей значимых, с весом в обществе. Принести Клятву означало ещё и начало доверительных, если не дружественных отношений.

Наконец, он решил для себя эту нелёгкую задачу и, вынув палочку, взмахнул ею.

— Я, Драко Люциус Малфой, клянусь, что никому из ныне живущих…

Серьёзный парень, надо застолбить его на своей стороне.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, лорд Блэк и Слизерин, и Певерелл, принимаю клятву…

Закончив свой речитатив, я замолчал и стал ждать отмирание Малфоя из ступора. Он, смешно разинув рот, таращился, как телёнок на поезд. Затаив дыхание, он ждал оглашения обещанной мной тайны. А я ничего не говорил. Что мне ещё сказать, после перечисления всех моих титулов?

— Ну? — отмер он через несколько минут.

— Что «ну»? — сделал я невинное лицо.

— Говори же!

— А ты ещё не понял? — улыбнулся я. — Я лорд Блэк, Глава этого Рода, хотя и не действующий, из-за моего возраста. И — как мне гоблины сказали — существует более взрослый представитель семьи. Выжженный с гобелена, но взрослый. Который давным-давно признал меня прямым и первым наследником Блэков. И с которым я должен решить как поступить. Они не сказали мне имя этого человека, но я подозреваю, что это мой крёстный. А знаешь, как он оказался в тюрьме? — я округлил глаза. — Ведь я правильно расслышал слова «повторное расследование» и «суд»?

Лицо Драко Малфоя будет снится мне этой ночью и я буду и во сне хихикать. Настолько потешное выражение оно приняло.

На следующее утро в Большом зале появились родители Рона Уизли.

Я не зверь какой-то, понимаю грусть и скорбь потерявших ребёнка людей, но то, что устроили на всю школу эти двое… то есть, трое, было за гранью допустимого. Бон-тона, одним словом.

Для начала, во время тихого завтрака ещё не до конца проснувшихся детей, в зал ворвалась вся зарёванная миссис Уизли и, завывая как баньши, стала — представьте себе! — требовать со школьной администрации кровную виру за смерть её сыночка. Она, конечно, в своих претензиях права. Вира, в данном инциденте, имеет место быть. Но почему с таким надрывом и перед всем студенческим составом? Неосведомлённым, между прочим, о роковых для шестого Уизли событиях.

Мистер Уизли, ссутулившись, бродил туда-сюда, покачивая в противофазе с телом голову с бледным до желтизны лицом. Глаз он не поднимал, смотрел в пол, чтобы не споткнуться наверное. Держась за руку отца, с весьма бодрым видом топала, оглядываясь по сторонам, одетая в школьную мантию Джинневра, единственная дочь Артура и Молли.

Вся троица самых омерзительных — занявших одной из верхних строчек моего чёрного списка — людей. Я скорчил нос, словно до меня добралась идущая от них вонь грязи. Так, почему я сказал «словно», если когда-то — в предыдущих жизнях — я установил, что так воняет аура тех, кого называют «Предателями крови»?

— Альбус, — получив согласие директора на выплачивание виры Уизлям, тем самым закрыв финансовый вопрос в положительном ключе, Молли сменила тему. — Взнос за обучение бедного Рона мы с Артуром, — на этом месте она повернулась и толкнула локтем своего мужа, который покачнулся в сторону и упал поверх сидящих за столом слизеринцев. Выпрямившись, он коротко промычал. Его жена, даже не пошевелившись, чтобы помочь мужу, уже продолжила озвучивать свои пожелания, — решили не забирать, если ты позволишь нашей доченьке Джинни пройти распределение и начать своё обучение на год раньше.

Ого! Молли идёт ва-банк!

В этот момент взгляд рыжей Уизлетты встретился с моим и в её водянисто-синих глазах всплыло узнавание. Малявка вся напряглась, задрожала и, подскакивая на месте, подёргала мать за рукав.

— Мама, мама! Смотри, там Гарри, мама! Он на Рейвенкло распределился, я тоже хочу туда, мама! Чтобы быть с моим Гар… кх-кх-кх! — затараторила она, но вдруг закашлялась с выпученными глазами.

Ясно, это рассерженная Гермиона взмахом руки заткнула ей рот, чтобы не извергал всякий бред.

На преподавательский стол опустился полог тишины. Директор Дамблдор решил впервые в моих жизнях заняться обсуждением с преподавательским составом новой претензии потерявших сына родителей. Филиус мигнул мне одним глазом, приподняв краешек губ. Вдруг, Минерва Макгонагалл встала с места и скрылась за дверью, расположенной рядом со столом преподавателей.

Вернулась она через несколько минут с Распределяющей шляпой и маленьким табуретом на руках. Я не успел подумать о том, зачем замдиректора ХОДИЛА за Шляпой, если в замке живёт целая община домовых эльфов — Джинни уже радостно прискакала и уселась на табурет, напялив Шляпу поверх своих чересчур рыжих патлов. Язык не поворачивается назвать эти сальные, нечёсаные пряди волосами.

Девочка яростно настаивала — «хочу на Рейвенкло», но Шляпа не менее яростно сопротивлялась, что невеждам там не место. Весь Большой зал потешался над этой дурочкой.

— Гриффиндооор! — проорала Шляпа. — И снимите меня с немытой головы этой предательницы!

— Уа-а-а-а-а-а… — ревела Джинни Уизли. — Хочу на…кх-кх-кх!

Будет хорошо, если Гермиона позволит этой избалованной дуре дожить до Рождества.

С этого дня прошло ещё десять дней, а от Сириуса не было ни слуха, ни духа. Я заполнил этот период времени посещением Выручай-комнаты, где нашёл и поглотил следующий хоркрукс Тома. Ощущение законченности и полноты завладело мной. Это могло означать только одно — я усвоил последний из необходимых кусочков души моего бывшего «Я». Что делать со следующими — в чаше Хельги Хаффлпафф, в тетради и, предположительно, в Нагини — я пока не решил. Предметы, конечно, соберу. Так, на всякий случай. А подселенец в Квирреллморте отправится в селения Предвечной.

Однажды утром рядом со мной в ванной комнате возник Кричер.

— Хозяин, хозяин Гарри, на дом напали! — воскликнул он, дёрнув меня за мокрую руку.

Мой утренний моцион начинался с душа, там меня застал мой домовик. Я выключил воду, закутался в халат с капюшоном, спросив между делом:

— А поподробнее можно?

— Там Предатель крови пришёл вместе со старшим сыном-предателем моей хозяюшки Вальбурги и вместе они пытаются взломать защитные чары дома, хозяин Гарри! — махнул рукой в неизвестном мне направлении Кричер. Предположительно, в направлении географического расположения Лондона. — Хозяину срочно нужно явиться в дом и наказать вторженцев.

— Хорошо. Раз надо, значит — надо. Дай мне пять минут, чтобы одеться и предупредить будущую невесту, что утром меня на уроках не будет и перенесёшь меня на Гриммо.

Плечики домовика вдруг отпустило напряжение и он глубоко вздохнул.

Вот и объявился Сириус Блэк. Наверно, там и Билл Уизли отметился.

— Кричер, пока я готовлюсь, сгоняй в Гринготтс за моим поверенным из Блэков. Можно уведомить и поверенного Певереллов, раз пошла такая пьянка.

Эльф сверкнул голубыми глазами и исчез, а я направился в свою комнату одеваться и искать Гермиону и Филиуса.

На Гриммо нас встретил вой нарисованной леди Вальбурги с волшебного портрета:

— Гарри, Гарри! — крикнула она с облегчением. — Кричер мне сказал, что дом атакует мой старший сын и какой-то рыжий молокосос. Надо задействовать ловушки и пленить обоих придурков…

А, ловушки! Конечно, незачем марать руки кровью родственников — недостойных, но родня, всё же. Предки не одобрят. Или, наоборот, одобрят?

Чтобы ЭТИ не одобрили, хех!

Я быстро побежал к подвалу, где находилась ритуальная комната фамилии Блэк. Чуть-чуть надо изменить слои защиты, и…

… они оба забарахтались в паутине связавших им руки, ноги и голосовые связки заклинаний. Сириус не выглядел человеком со здоровым умом. Пытался скакать, вырывался из пут, что-то кричал. Зато Уильям Уизли замер истуканом и смотрел на меня полными удивления и сомнения бледно-голубыми глазами. В области правого кармана его джинсовой куртки я ощутил присутствие субличности, то есть, третьего вторженца. Да неужели?!

— Кричер, обыщи этих двоих и высыпь всё, что найдёшь, на табурет!

Трепещущий, как натянутая тетива, домовик мгновенно бросился исполнять мой приказ. Первым он достал интересующий меня полуживой предмет — ого-ага, делюминатор объявился. Так, так, так… Дамблдор решил атаковать меня исподволь, что ли, приказав своим шавкам доставить его хоркрукс в мой дом. Где я, будучи несведущим в подобном чёрном колдовстве, найду его, возьму голыми руками и… Привет-привет, новый, апгрейднутый Мальчик-герой!

А это двое взрослых придурков не поняли, что несут с собой в мой дом?

Я говорил уже, что я не зверь какой-то неразумный и кровожадный, нет?

Забудьте! Есть в жизни ситуации… встречаешь кого-то, внешне вполне дружелюбного. Выглядит приятно (хотя думать об приятно выглядящих мужиках мерзко мне как-то, бр-р-р…), ну, отвращения не вызывает… А душа у него чернейшая. Какой же ей ещё быть, если на ребёнка покушается?

Болтаю, чтобы отдалить принятие мною неприглядного решения — положить Уильяма на алтарь в ритуальной комнате и… укрепить защиту дома до уровня крепости или… Что «или»? Нет никаких «или», если леди Вальбурга будет в восторге, потому, что прилив магической энергии позволит ей выходить из портрета призраком.

— Кричер, держи Сириуса в путах, пока я подкормлю алтарь вторым напавшим, — сказал я. Вы когда-нибудь видели просиявшие от предвкушения счастья глаза? Вот и я не знал, что глаза домовика могут превратиться в две звезды.

Зато мой, так называемый, крёстный отец и его молодой подельник, услышав меня, побледнели пуще смертников. Маска незаинтересованности с лица рыжего, старшего из сыновей Молли и Артура Уизли, спала и он задёргался в стягивающих его верёвках. Мне не хотелось смотреть на испуганные кривляния жертвы, поэтому я кинул в него дополнительные обездвиживающие чары, особо не заботясь о его свободном дыхании. Потом, подумав секунду, добавил и сонные чары, чтобы смерть пришла к нему во сне. Я не зверь какой-то. Делаю то, что надо — это мой долг, но гуманно. Это тоже мой долг. Принести на алтаре в жертву родственника по крови, провинившегося родственника, дело справедливое и энергосберегающее.

Камином явились мои поверенные из Гринготтса. Пусть подождут. Узнав, чем я буду занят следующие полчаса, они отнеслись с пониманием, присели спокойно в кресла и стали ждать моего возвращения из ритуальной комнаты.

Перед уходом с Гриммо я перечислил Кричеру мои распоряжения насчёт Сириуса. В том числе — не пускать его в те комнаты, откуда он мог связаться с кем-нибудь из Ордена Дамблдора. Ну не называть же теперь Орденом Феникса? Феникс перешёл в мою семью, хе-хе!

Поверенный делами рода Блэк обещал связаться с нужными людьми, чтобы найти менталиста для Сириуса. А то, что у него в голове закладка на закладке и закладкой погоняет, понятно с первых его слов. У него настолько неуравновешенное поведение, что Сириус не в состоянии усидеть на одном месте дольше минуты. Вскакивает с криком и бежит, как угорелый, повторяя:

— Где Гарри, профессор Дамблдор, где? Я хочу увидеть его, я хочу узнать…

А я сижу прямо напротив него, в центре его поля зрения. Ну, не выгляжу я внешне, как ему объяснили — очков нет, шрама нет — но это я, Гарри Джеймс Поттер. Даже обидно.

В гостиной Рейвенкло меня ожидала взбудораженная и взлохмаченная Гермиона. Одна. Рубин на вершине её палочки светился кроваво-красным светом и извергался дождём красных искорок. Видимо она, кроме всего прочего, еле сдерживала свой гнев.

— Гермиона, что случилось? — спрашиваю я и быстро заключаю её в свои объятия.

Как только я смог посмотреть через её плечо на артистическую конструкцию у неё за спиной, сразу понял повод её гнева. Там, на стене, в паутине из липких чёрных верёвок висела зарёванная Джинни Уизли. Из замусоленного носа рыжухи вперемешку текли сопли и слёзы. Опухшими злыми глазами она зыркала на наши с Гермионой объятия и всеми силами пыталась что-то выкрикнуть.

— Как эта малявка оказалась здесь? — удивился я. — И почему никто тебе не помешал… вершить правосудие?

— Кто смог бы? Я нашла эту гниду роющейся в твоих вещах в вашей с Голдштейном комнате. Она нюхала твои трусы, Гарри!

Из-за книжных полок, осмелев, стали выглядывать ребята нашего факультета и с интересом слушать наш с Гермионой разговор.

— Но как она сюда вошла? Кто эту дуру пустил в гостиную факультета? — спросил я, переводя взгляд с одного старшекурсника на другого.

Те стыдливо отводили глаза и делали невинную физиономию. Кто-то вне моего поля зрения заговорил и я повернул голову к нему. Какой-то третьекурсник решил озвучить свою версию.

— Это возможно и очень легко, Гарри. Ты нас уже хорошо знаешь, мы не всегда обращаем внимание, что происходит вокруг нас. Если кто-то из нас открывал входную дверь, слишком глубоко зачитавшись в свой фолиант, она могла проскользнуть внутрь незамеченной. Такое и раньше случалось. Помните, когда в прошлом году её братья-близнецы свои конфетки разбросали по всей гостиной? Вошли, разбросали, ушли и никто ничего не видел. А мы их не заметили, короче.

Я уставился на мою девушку. В моих объятиях её гнев улетучился и она стала выглядеть более расслабленной.

— Что будем с Уизлеттой делать? — спросил я Гермиону. — Держать её в таком состоянии до появлении Пенелопы Кристалл?

— А что толку? Она ведь девушка старшего брата Уизлетты, — ответила Гермиона. — Лучше, уведомим нашего декана, пусть он решает.

Да-а-а, Филиус поднимет шорох. Маккошке не поздоровится, директору — тоже. Это Дамблдор давил на преподавательский состав с требованиями допустить малолетнюю дуру к обучению в Хогвартсе раньше допустимого возраста. Вот и результат.

Хотя, результат не поменялся бы, приди Джиневра на год позже. Конечно, заваруха с василиском по-любому отменяется, но откуда бы Дамлбдор об этом узнал?

Я задумался над временем несанкционированного директором посещения его личных помещений. Очевидно, лезть надо, когда тот куда-то отправится по делам Визенгамота, в Министерство или в это загадочное МКМ Европы. Потому, что где-то там, в закромах личных комнат директора Дамблдора, находится сосуд с хоркруксом Геллерта. А он нам нужен. Он наш четвёртый друг по приключениям, спасти его надо.