Академия Кантарелла (гет)

— А ты поцелуешь меня перед заездом? — спрашивает молодой человек со светлыми волосами. Он уже одет в гоночный костюм и стоит возле своего автомобиля. Зеленоволосая девушка снисходительно улыбается и, привстав на мыски, целует его. Видно, что оба они взволнованы, но стараются это скрыть. Уверенности этих двоих в себе и друг в друге можно только позавидовать.

Об этом думает Утэна, провожая парочку взглядом. Участники готовящихся соревнований выглядят взволнованными и счастливыми, так что на минуту девушка даже жалеет, что сама приняла решение не участвовать. «Что это со мной? Я же решила больше никогда не тратить свою жизнь на эту ерунду и быть в стороне от людей. В последнее время я как будто меняюсь… Я становлюсь такой, какой была до ранения и до попадания в «Кантареллу»? Но я практически ничего не помню о тех временах…» В следующий момент мозг услужливо подбрасывает отмазку: рана ещё не зажила, надо беречь своё здоровье и вообще… Что вообще — Утэна не знает, но она чувствует, что молодой человек со своей зеленоволосой спутницей смотрят на неё с интересом и даже с участием. Что-то в облике незнакомца-гонщика притягивает внимание Утэны. Они ещё не знакомы, но что-то в нём кажется ей приятным: его спортивная осанка? Улыбка — мягкая, но одновременно полная уверенности в себе? Хрупкая девушка рядом? «Он кажется настоящим принцем», — думает Утэна. Чихару куда-то исчезла: наверное, желать удачи очередной своей пассии, и Утэна на минуту ловит себя на мысли, что ей не хватает рядом этой взбалмошной девушки, для которой чужое личное пространство — всего лишь пустой звук. Одиночество впервые кажется Утэне неприятным. Солнце ярко светит, и она по привычке загораживается от него рукой. «Ощущения человека, впервые вышедшего на улицу после выписки из больницы. Но выписалась-то я давно… А смотреть на мир по-другому начинаю только сегодня». Солнечные блики вызывают цветные пятна в глазах, и мир раскалывается на элементы бессмысленной сюрреалистической мозаики. Внезапно всё вокруг: и причудливый мир академии, и собственный внешний облик, и пустота вокруг (соседние два кресла не заняты: ученики академии по привычке сторонятся странную ученицу, до сих пор ни разу не сказавшую ни слова никому из них, кроме Чихару) — всё кажется Утэне чужим, пришедшим из другой жизни. Возле одного из гоночных автомобилей Утэна замечает Химэмию: она держит Сайондзи за руки и что-то негромко говорит ему. Наверное, желает удачи. На Химэмии не школьная форма, а бело-красное платье причудливой формы: узкое с широким белым шлейфом. Она явно старательно готовилась к этому дню… Неужели всё ради того, чтобы порадовать своего вспыльчивого приятеля?

Белый цвет. Красный цвет. Красная роза с каплями воды на лепестках. Если смешать красный и белый, получится…

От этих мыслей Утэна чувствует внезапное, почти болезненное головокружение и, прижав ладони к вискам, медленно садится обратно на кресло. Перед глазами пляшут солнечные зайчики. Они похожи на кусочки огромного пазла, который можно сложить, но кусочки всё время отдаляются друг от друга, разлетаются в стороны брызгами воды…

Чья-то рука ложится Утэне на плечо и мягкий мужской голос произносит:

— Простите… Мне показалось, что вам нехорошо.

— Нет-нет, всё в порядке, — спешит ответить Утэна и, обернувшись, встречается взглядом с тем самым незнакомцем, которого она накануне видела вместе с Анфи Химэмией. Только теперь девушка замечает, как они похожи. Тёмная кожа. Длинные волосы сиреневого цвета. Вежливая улыбка и взгляд, за которым прячется… Стоит ли узнавать, что прячется за этим взглядом?

— Не думаю, что после всего, что с вами случилось, вы можете быть в полном порядке, — качает головой незнакомец, и Утэна вспоминает о странном сне про розовый сад. Занятая своими мыслями, она не сразу замечает, как рядом садится Анфи и, расправив складки своего платья-цветка, приветливо улыбается ей.

— Я могу здесь посидеть? — спрашивает она, и Утэна только коротко кивает. Эта девушка кажется одновременно такой робкой и такой уверенной, а ещё… А ещё от неё веет каким-то знакомым теплом глубокой печалью, древней, как сама вечность.

— Чихару ушла? — спрашивает Анфи и, не дожидаясь слов Утэны, сама отвечает на свой вопрос. — Да, рано или поздно все друзья уходят, потому что в их жизни появляется кто-то более важный, чем ты… Не правда ли?

— Неправда, — возражает Утэна, и её саму удивляет звучащее в её голосе упрямство.

— Конечно, даже самые близкие люди не могут всё время быть вместе. Но, если ты любишь человека, в том числе и как друга, то ты неизбежно вспомнишь о нём, когда придёт время.

— Даже если он сделал тебе очень больно?

Взгляд Химэмии серьёзен. Её взгляд требует ответа — немедленного, честного и такого же серьёзного. Но Утэна не знает что сказать, и Анфи внезапно обнимает её, так что девушка не успевает отстраниться.

— Больно, — вскрикивает она, хотя прикосновения Химэмии очень легки и нежны. — Не надо так набрасываться, — улыбается Утэна, пытаясь как-то сгладить свою резкость, — но мне приятно, что ты так хорошо относишься ко мне. Думаю… мы могли бы стать друзьями.

«Друзьями», — повторяет про себя Химэмия. Это слово так типично для Утэны, но за время пребывания в академии «Кантарелла» Утэна произносит его впервые. Значит ли это, что она наконец возвращается к себе самой? Неожиданный вскрик «больно» возвращает Химэмию к воспоминанию о том, что она усиленно пыталась забыть — о настоящей боли, причинённой ей когда-то человеку, который был ей роднее и ближе всех.

«Если ты вспомнишь всё, как и я, сможешь ли ты простить меня?» — думает Химэмия, спускаясь между рядами зрителей, и красный подол платья, залитый солнечными лучами, кажется ей окроплённым кровью.