Запятнанная совесть (гет)

К вечеру здание госпиталя опустело. Белла, Ирина и Вениамин шли к станции метро.

— Так, Белла, — начала переспрашивать Стрелкина, — что тебе сказали?

— Стали упрекать, что моей медкнижки не было на месте и что я пропустила первый осмотр!

«Хотя я узнала обо всем слишком поздно! Какой первый осмотр?» — мелькнуло возмущенной мыслью в голове Беллы.

— Ого, а ты не проходила? — Ира наклонила голову.

Белла потупила взгляд.

— Я узнала о своем новом статусе буквально месяц назад.

— Но все же прошло?

— Да! Оказывается, они просто потеряли мою книжку.

И это было удивлением для Беллы! Она вообще не знала, каким образом ее смогли оценить. Может, эти пункты пропустили, надеясь на чудо?.. А может, ее нахождение здесь — абсолютная случайность?

Неловко. Страшно неловко. Всего-лишь заплатка в разрастающейся ране абсолютной системы. Одна ошибка, и…

— Но нашли?

— Нашли, — Манежная нервно сглотнула.

— Что сказали?

— Здорова, рост приемлем, а веса надо чуть прибавить. Если изменюсь — вероятно примут.

— А по опыту чего? — хмыкнула Ира.

— Опыт? — Белла приподняла брови, — Они зачли мои посещения аэроклуба. Удивлена, что это откопали.

— Ого! Артистка, которая покоряет небеса? — Крысин хитро прищурился. — Интересно.

— Покоряла, пока не поступила в училище, — с горечью в тоне парировала Манежная. — Со мной в кабинете тоже было человека три «из народа» — поэтому смотрели чуть лояльнее?..

Белла отошла от новых товарищей и оперлась о близ стоящее дерево.

— Но это все так странно. Это все так… выбило меня, — прошептала девушка под нос, вслушиваясь в тихую песню ветра, обвивавшего ее.

Крысин и Стрелкина переглянулись. Перед ними была такая картина: артистка цирка, обнимающая дерево и что-то бубнившая себе под нос.

— Она ищет гармонию с природой? — прошептал на ухо Иры Вениамин.

— Веня! — она искривила губы, сдерживая смех в неподходящий момент. — Тихо ты, дурак!

Ира подошла к Белле и положила ладонь на плечо. Манежная распахнула глаза. На несколько секунд она вправду выпала из реальности, забыв, что шла не одна.

— А! Ира!

Белла резко развернулась и, отпрянув от дерева, спрятала красное от стыда лицо. Крысин и Стрелкина посмотрели на нее.

— Волнуешься? — спросил Крысин.

— Нисколечко, — ответила Манежная, сложив руки у груди.

— Ну-ну, а глаза-то бегают, — ухмыльнулся Вениамин. — Ладно тебе, Белла. Я и Иришка видели тебя при худших обстоятельствах. Я думал, ты уже начинаешь привыкать к нашей компании.

— Ага, тебе придется, — Стрелкина деловито поставила руки в боки, уверенно улыбаясь. — Повторюсь: не отстанем!

Белла сдавленно кашлянула, пытаясь избавиться от ощущения неловкости.

— Ладно, хорошо-хорошо. Так… Чем вы мне предлагаете заняться сейчас?

Крысин остановился, потерев подбородок.

— Можем посетить ВДНХ!..

Предложение обыкновенное. Какой же ты житель Москвы, если не знаком с этой достопримечательностью?

— Когда еще я не попал в одну командировку, а Стрелкина была в отпуске, то мы часто проводили время здесь…

Ира, навострив уши, стала слушать словесный поток друга: хоть бы не выпалил ничего лишнего! Душа поэта!

— Однажды, когда мы сидели в обнимку…

Стрелкина, тут же сжав челюсти от нахлынувшего смущения, сильно похлопала Вениамина по плечу.

— Веня! Веня, твою мать!

Белла хихикнула.

— А Вы… дружите, что-ли?

Стрелкина рвано выдохнула, раскрасневшись. Крысин хмыкнул, переведя нежный и вопрошающий взгляд на подругу.

— А! Нет-нет! Мы с ним просто товарищи!

— Ира, может, Белла имела в виду реальную дружбу? — он успокаивающе улыбнулся.

Манежная кивнула.

— Да, а ты о чем подумала, Ир? — она наклонила голову, всматриваясь в пунцовое лицо, на которое падали рыжие пряди.

Стрелкина спрятала взгляд в землю.

— Забудьте.

Через некоторое время новоиспеченная троица товарищей оказалась на ВДНХ. Светило предзакатное солнце, скромно стояли зелёные деревья, невдалеке в фонтане шумела прохладная вода.

— Как думаете, а когда нам все объявят? — задала вопрос Белла, ребячески болтая ногами, сидя на скамейке.

— Вообще, — Стрелкина хитро отвела взгляд, — я подслушала, что в сентябре нас должны будут уже всех собрать! Как всех, — она поправила, — тех, кто точно прошел.

— Но я не удивлюсь, что они растянут эту шарманку до октября или ноября, — с легкой дерзостью в голосе развеял услышанное Стрелкиной ее друг.

— Да ну, Веня! У нас же всегда все распланировано! Пятилетки там, например.

— Ага, так точно! — продолжил Крысин, не переставая игриво улыбаться. — Если захотят, то на бумаге поправят! А реальность, Ириш, какая?

— Не начинай, еще и при Белле.

— Ой, что тут такого, милая моя? Неужели я не могу сказать о том, что думаю?

Ира прищурилась, уже не смотря на своего друга, а сверля его угрожающим взглядом. Крысин тут же оторопел и смущенно сжал губы.

— Ладно, понял-понял.

Белла, еле сдержав невольную улыбку от взаимодействия друзей, решила разбавить обстановку еще одним вопросом.

— Вы выглядите так, будто всю жизнь дружите, — заметила девушка, поглядывая на новых товарищей.

— Ну почти, — ответила Ира, не дожидаясь, когда Манежная договорит. — Помнишь, Вень?

— Чего, Ириш?

— Как мы познакомились…

* * *

Ира смутно помнила октябрь 1941 года. Будучи совсем несмышлёным ребенком она не понимала, почему ее отец стал так часто пропадать, а затем вскоре вовсе оставил её.

Касание мозолистых рук, поглаживающих белые от страха детские щеки.

— Доченька, я вернусь, обещаю.

Ира бросила взгляд на маму. Снежана смотрела на супруга, не шевелясь, словно навеки замершая статуя. В зеленых, когда-то ярких глазах, крупными каплями блестели слезы. Когда-то сияющее и ласковое лицо матери стало тускнеть.

Может, она уже похоронила Сириуса?

Мать хватала первые попавшиеся вещи, забывая о когда-то откладываемых мечтах или делах.

— Папа, мы же еще поиграем с тобой? — с надеждой прошептала маленькая Ира, не осознавая, что гармонию ясного неба скоро нарушит гул страшных машин в воздухе.

— Поиграем, моя хорошая.

Мужчина встал на колени и надел на шею Иры крупный медальон.

— Что это, папа?

— Это… Это чтобы я всегда был с тобой, — ответил мужчина, улыбаясь.

Дальше все в голове было смутно. Толпа. Шум колес поезда. Тыл. Поволжье. Папы нет. Он где-то далеко, но так близко в маленькой фотографии большого для малышки медальона.

Мама держала крепко Иру за руку, не отпуская от себя ни на шаг. Их поселили в коммунальной двухэтажке. Электричество давали редко. Для маленькой Иры чудом была буржуйка, излучавшая нежное тепло, похожее на объятия папы.

Сириус, Сириус… Самая яркая звезда.

Интересно, а папа такой же? Его же так зовут? А почему папу просто не зовут папой?

Поздней осенью было холодно: не помогал даже пуховой платок, которым Снежана крепко заматывала дочь. Деревянные стены изредка завывали от боли. Мама допоздна на предприятии: работала на благо Родины.

Маленькая Ира глядит на звездное небо, улыбающееся ей молочными зубами. Она улыбается ему в ответ, щуря карие глаза.

Небо ей подмигивает, бросая случайные слезинки. Рыжий огонек, еще не увидевший все ужасы, тянется ладонью к свету.

— Ира, а ну отойди от окна! — прозвучал из дверного проема громкий, но уставший голос матери.

Девочка нехотя отлипла от стеклянной плотной рамы, снова наступая на холодные полы.

— Идем лучше ко столу, я, — Снежана перешла на шепот, — хлеб принесла.

Глаза Иры загорелись. В эту ночь количество еды было немного больше — значит, утро должно быть добрее: такую закономерность вывела для себя маленькая Стрелкина.

* * *

Покупка товаров была ограничена, строго по талонам: необходимая мера. Снежана часто брала Иру с собой, так как поначалу боялась оставлять дочь одну дома. Людей было много, выстраивались огромные очереди. Толпа галдела, обсуждая последние вести с фронта, услышанные то от других людей, то прочитанные из обрывков свежих газет. Ира пока плохо понимала, о чем все так увлеченно говорили. Найдя свободный от ног и тел уголок, девочка встала цыпочки. Не в первый раз в её поле зрения попало чьё-то ловкое движение рук: это был мальчишка в грубой кепке и дерматиновой куртке, нахально обчистивший чей-то карман. Кудрявые чёрные волосы, видневшиеся из-под головного убора, придавали мальчишке, иронично, больше невинности.

— Мама… — прошептала Стрелкина родительнице, пытаясь указать пальцем на незнакомого мальчика.

— Ира, мы уже видели с тобой и бродяг, и попрошаек. Они не от хорошей жизни!..

Мальчик в кепке провожал их долгим взглядом, пряча в кармане уже почти собранный ловкостью рук рубль. Он щурился и будто чего-то выжидал. Забрав свою норму хлеба, Снежана, держа Иру, отошла от очереди.

— Ира, я сейчас зайду к тете Аглае, никуда не уходи.

Оставшись одна на улице, маленькая Ира тут же оробела. Гримаса воришки стала более угрюмой: его план начал разрушаться. Мальчик быстро направился к Стрелкиной. Он был выше и чуть старше, кажется, на года три.

— Ты что-нибудь видела, малявка?

— Я? — спросила девочка, сжимая ладошки у груди. — Нет.

— Да ты мне врешь! Думаешь, я не чувствовал, как ты меня взглядом в очереди пилила? — начал давить мальчик. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!

— А потом прикрутили и клеем скрепили! — буркнула Ира, складывая руки у груди.

Воришка изумленно похлопал глазами, не ожидая такой зеркалки, и широко улыбнулся.

— Остра на язык, молодец, — он, видимо, восхищенный, поставил руки в боки. — У кого училась?

Ира опустила глаза.

— Сама!

Мальчик тяжело вздохнул: о прошлом плане с воровством надо было точно забыть. Что-то у него сжалось в груди при виде Иры. Такой же ребёнок войны.

— Ладно, хватит. Тебя как зовут? — постарался он задать вопрос деловито, почти небрежно.

— Ира!

— А я… — мальчик отвёл взгляд в сторону какой-то конторы, будто вспоминая — Я Веня.

Он почему-то протянул руку. Ира, загоревшись радостью от спонтанного знакомства, пожала ее.

— Будешь мне помогать воровать?

— Фу, нет! Это же плохо, — Стрелкина отпрыгнула, хмурясь.

— А почему ты мне руку тогда пожала? — маленький воришка ухмыльнулся.

— Так ты сам мне ее протянул. Я должна была отказаться? Это неуважение!

— К кому?

— К тебе, Веня.

Мальчик громко захохотал, снимая кепку.

— Ой, дурочка еще! Ладно, подрастешь — поймешь. Кхм, и… Никому не говори, что я тебе предлагал!

— Почему?

— Меня мама убьет.

— Ира, идем домой! — послышался невдалеке голос матери.

— А, мне пора, — спохватившись, Ира побежала в сторону родительницы, поправляя пальтишко.

— Да, пока…

Попрощавшись, Веня развернулся и направился в сторону эвакогоспиталя, где работала его мать.

Она не должна знать о его страсти.

* * *

К концу зимы Снежана стало еще больше пропадать на работе. Дочь она видела все реже и реже. Ире это не нравилось: девочка пыталась занять себя, играя с ребятами в детском саду или пропадая на улице лишние минуты, боясь наказания за это.

«Не ходи в чужой двор, Ира» — причитающе-поучительным тоном говорила мать, когда оставляла дочь одну.

Ее район был тихим, в отличие от центра. Иногда вдалеке слышались моторы советских самолетов — летали женские полки.

Бродячие собаки: кто их не боялся? Если поодиночке, то с ней можно договориться, если стая — остается надеяться на чудо.

В этот день Ира почему-то поругалась с мамой. Она не помнила, почему мать так сильно разозлилась на нее, но помнила, почему сама была зла на нее.

Она бежала быстро, не зная зачем, сильно желая куда-нибудь спрятаться. Слякоть на дорожках замедляла шаг, возражая протестую ребёнка с хлюпающим звуком. Сев на скамейку, Ира долго смотрела вниз, болтая ногами. На голых деревьях ещё не было почек.

— Почему мама ходит с каким-то дядей? — девочка склонила рыжую голову набок. — Она же обещала ждать папу.

Шум голых деревьев, изредка падавшие капли воды с крыш. Прохожие, выходившие и заходившие в подъезд изредка поглядывали на одинокого ребенка. Ира сидела еще где-то минут 15 перед тем, как встать и пойти куда глаза глядят. Три собаки. Беспородные брошенные дворняги будто поджидали маленькую жертву: они шли незаметно, неспешно, что даже не вызвало подозрений у Иры. Затем, обогнав, c лаем стали окружать и приближаться к девочке. Она замерла, напрягшись всем телом: пальцы оттопырились в готовности яростно размахивать и сопротивляться. Большего Ира не умела, да и не попадала никогда в такие ситуации за свою короткую жизнь. Выждав момент, она разорвала быстрыми шагами кольцо и ринулась в сторону соседних домов.

— Мама! — крикнула Ира.

Впереди были гаражи. Девочка, споткнувшись о бордюр, пролетела несколько метров перед тем, как впечататься ногами в бетон.

— Плохие собачки… Плохие, — перевернувшись и сев на пол, Ира вжалась сильнее в стену.

Вожак маленькой стаи, чувствуя страх ребенка, приближался медленно, угрожающе рыча. Кто-то невдалеке громко свистнул. Собаки тут же замерли, обернувшись в сторону звука. К ним медленно подкрадывался Веня, держа в руках кепку-восьмиклинку.

— Что, Тузик, Шарик, Бобик, — мальчик перечислил клички наугад, — скучно вам? Смотрите, что у меня есть! — он помахал головным убором, поманивая. — Сюда — сюда.

Веня посмотрел на Иру и прошептал:

— Беги, дуреха! Ой, не беги, иди! Я отвлеку.

Девочка подняла глаза, замыленные слезами.

— Веня, ты же!..

— Да иди уже, копуша! — буркнул Веня.

Мальчик попятился назад, собаки пошли за ним, настороженно подняв хвосты. Ира, дрожа от волнения, встала на ноги и быстрым шагом направилась в сторону улицы. Воришка специально растягивал время, давая Ире уйти на безопасное расстояние. Он поднял руки, чтобы специально увеличить свою тень, отбрасываемую на животных.

— А вы, — Веня ухмыльнулся и бросил собакам кепку, — хватайте! Уж лучше вещь, чем девчонка!

Животные налетели на восьмиклинку. Веня, видя, как собаки переключили свое внимание, стал медленно уходить. Он понимал, что эту кепку ему с трудом достала мама, то, что он должен был беречь ее, но он не мог бросить Иру в беде. Мальчик знал, что за такое ему не отвертеться от наказания. Когда злосчастный двор был позади, воришка огляделся по сторонам.

— Ира! Ира-а-а! — позвал он девочку, поставив ладони у губ.

Маленькая Стрелкина ушла недалеко: она сидела на скамейке, потирая влажный нос и щеки.

— Ира! — радостно воскликнул Веня. — А я думал, что ты убежала.

Он подошел ближе и взглянул в зареванные глаза.

— Веня! — Ира ахнула, — Ты цел? Я уже подумала…

Девочка сжала губы, стараясь почти неконтролируемый плач. Воришка замер и в удивлении приподнял брови, не понимая причины такой яркой реакции.

— Чего подумала?

— Что собаки… Они…

Веня хотел было засмеяться с воображения Иры, но что-то сдержало его. Он сел рядом, почесывая бритый затылок.

— Съели меня?

— Ага!

— О-о-о, ну фантазерка! Ладно, рева-корова, ты сама как? Болит что-то?

Ира кивнула.

— Нога болит.

— Ну ты, Ирка, ну… Ходить можешь?

— Не знаю, как-то шла. Хорошо было, — она потерла нос и шмыгнула.

Девочка снова посмотрела на Веню и сжалась.

— А где твоя кепка?

— Я отдал её собакам.

— Но она же наверное дорогая! Твоя мама не будет ругаться?

— Будет. Однако совесть моя будет чиста. Просто я, ты… Ты так испуганно сидела, что я не мог просто пройти мимо, и…

Ира, не слушая до конца, обняла мальчика. Веня опешил, замер, не веря, что это действие правда было в его сторону. Воришка поднял руки вверх, чувствуя странный ком в горле, будто сдаваясь чувству растерянности и неожиданной слабости перед ситуацией. Да и Веня сам не до конца верил в то, что может вести себя благородно к кому-то, кроме матери.

— Ну хватит! Еще телячьи нежности эти… Эх, девчонки, — прошептал Веня, чувствуя, как загорелись его уши.

— Тебя не обнимают?

— Обнимают.

— Но ты реагируешь как собака.

— Я?

— Да!

— Просто я мальчик, Ира. Мне эти нежности незачем!

— Да? — Стрелкина посмотрела на своего друга как-то разочарованно.

Воришка, прочувствовав странную силу взгляда на себе, замялся.

— Но а ты же не собака, поэтому…

Веня стыдливо спрятал взгляд и, кажется, пересилив себя, обнял Иру, прижав ее плечо к своему. Та засмеялась, забыв о боли.

— Веня, скажи: а ты боялся?

Мальчик задумался, пытаясь понять свою минутную смелость. На самом деле воришка раньше был довольно труслив, как и любой обыкновенный ребенок.

— Ты что! Я же… — запнувшись о свою ложь, Веня опомнился, — Ладно, боялся.

— Но ты же —

— Я просто хорошо это скрыл! Если бы я тоже напугался, то собаки бы учуяли это и точно разорвали нас обоих, — мальчик пожал плечами. — Ты далеко живешь отсюда? Давай домой провожу.

— Не знаю…

Ира посмотрела вдаль, потом по сторонам, ища ориентир.

— Вот там ларёк, видишь? Вот если от козырька налево, а потом идти до дома из дерева, третий по счету!

Веня прищурился, а затем кивнул.

— Понял. Пойдём, Иришка?

Маленькая Стрелкина обернулась.

— Как ты меня назвал?

Веня тут же отвёл взгляд, небрежно почесывая затылок.

— Ириша, Иришка. А что не так?

— Красиво звучит. Ладно, идём?

Встав со скамейки, Ира замерла и пискнула.

— Ай, нога!

Веня насторожился. Не врёт.

— Где болит?

— Здесь, — робко ответила она, указав на вероятно разбитую коленку, скрытую под слоем штанов.

Мальчик недовольно нахмурился, покачал головой.

— Ну как ты так, малявка? От собак летела? Крылья у людей, знаешь, не растут!

— Веня, ну прости, что я… Я…

Ира, выпятив губы, робко опустила глаза в пол. Когда она громко захныкала, то мальчик не знал, что ей ответить. Хотелось по-простому, дворовому: подтрунить, дразнить, а потом извинятся с натянутой улыбкой. Но тут случай другой…

— Ира, не время распускать нюни! Слезами ноге не помочь!

Веня посмотрел по сторонам.

— В госпиталь потащить — мама рассердится, да еще и кепка, — мальчик хлопнул себя по лбу. — Точно! Я же недалеко отсюда живу. Все, идем ко мне!

Мальчик глянул на Иру, которая стояла, опираясь на здоровую ногу.

— Или хотя бы ползем…

Веня, не предупредив, попытался подхватить девочку на руки. Та сразу начала отбиваться.

— Нет-нет! Убери свои руки! Я сама!

От резкого крика воришка отпрянул и, помотав головой, подошел снова к Ире.

— Давай, опирайся на мое плечо, израненный боец.

* * *

В доме пахло краской. Веня до сих пор не понимал, как его с мамой могли поселить в такую хорошую коммуналку: на его этаже ютилось всего лишь три семьи.

— Ты правда знаешь, как лечить? — спросила Ира, наконец присев на скамейку на маленькой кухне.

— Конечно! Моя мама работает медсестрой, она меня много чему научила.

— Ого, Веня, ты такой умный! — восхищенно пролепетала Ира.

— Не умный, а просто наученный! — поправил мальчик, доставая небольшую аптечку, — Я же не могу не помогать своей маме.

Спустившись со стула, воришка подошел к скамеечке.

— А что ты делаешь там? — в карих глазах блестело любопытство.

— Помогаю с перевязкой, обработкой ран у солдат, — начал рассказывать Веня. — Знаешь, сколько их сюда привозят?

Девочка похлопала глазами.

— Нет, — нерешительно ответила Ира.

— А тебе, — он свел брови и махнул ладонью, — И не надо знать! Мелкая еще!

Ира опустила глаза.

— Ну и ладно! Крепче спать буду! — фыркнула девочка, сложив руки у груди. — А сколько тебе лет, Веня? Большой такой, в школу ходишь?

Веня, не ожидавший такого потока вопросов от маленькой подруги, прищурился.

— Ир, сними с себя еще колготки. Мне же надо как-то рану осмотреть.

Недовольно замычав на игнорирование очень важных вопросов, Ира нахмурилась и стянула колготки чуть ниже колен. Веня оглядел рану: крупная ссадина.

— Все не так плохо. Так, потерпи немного, может щипать.

Когда мальчик стал обрабатывать коленку, девочка вскрикнула и рефлекторно пнула его ногой.

— Ёклмн, малявка, не так сильно! Ты че, кенгуру бойцовский?

— Прости…

— Ладно, на этот раз прощаю. Потерпи чуть-чуть, я же сказал, что будет больно!..

Ира хныкнула и, сжав губы, смирилась с ситуацией. Боль от раны стала ярче и нетерпимее на несколько мгновений: по щекам покатились слезинки.

— Ну, Ириш, чуть-чуть осталось.

Обработав рану, Веня перевязал ее. Потерев ладоши, мальчик отошел от подруги и поставил руки в боки.

— Все! Ты держалась почти молодцом.

Ира широко улыбнулась.

— А что мне делать потом с этой тряпочкой?

— Как домой вернешься — сними сама или попроси маму.

При слове «мама» Стрелкина вздрогнула, сжав медальон на груди. Веня вопросительно наклонил голову.

— Слушай, Ира, а почему ты вообще так бежала?

— Мама на меня накричала. Она почему-то забыла про папу и теперь ходит с каким-то дядей. Я иногда их вижу, называет другом…

Воришка похлопал глазами, улыбка спала с его губ. Измена! Предательство…

— Мама говорила мне, что папа уже точно… Но я не верю ей! Папа точно жив!

Веня посмотрел на девочку, чего-то ожидая. Кажется, что Ира снова была готова заплакать.

— Вот! Посмотри!

Стрелкина протянула мальчику медальон, висевший у нее на груди. Гладкое железо сверкнуло. Веня завороженно уставился на блестяшку, затем, придя в себя, надавил на кнопку, открывая. В рамочку была вложена фотография молодого человека: он был короткостриженый, по-своему статный, цеплявший решительным взглядом и военной формой.

— Это твой отец?

В голове воришки слышалось искреннее удивление.

— Да! — ответила Ира с гордостью.

— А какой он?

— Папа очень добрый и смелый!

Мальчик слушал эти слова с внутренней щемящей тоской.

— А какой твой папа, Веня? — спросила Ира из искренности.

Воришка тут же замялся и оробел.

Веня не любил, когда кто-то спрашивал про его отца: он не мог ответить сердечной правдой на вопрос. Мальчику становилось больно от чувства несправедливости, которое он познал слишком рано.

Сначала Веня не понимал, почему в один из дней папа не вернулся с работы домой, почему мама горько плакала, вырезая его лицо с фотографий, почему она стала одновременно более строгой и осторожной по отношению к сыну.

Лишь став взрослее, Веня понял, что его жизнь поделена напополам.

* * *

Улицы Покровского бульвара накрыла темнота. Спокойно. Воздух был холодным. Стрекотали сверчки. Свет книжной лампы горел слабо, падая на черные кудри. Вениамин смотрел в окно, потирая переносицу. Он не мог уснуть: эта проблема для него уже не новая, но все такая же мучительная. Крысин пытался научиться жить с ней, вылавливая «счастливые» дни, когда сон одерживал победу над оглушающими мыслями.

Ира прошла в комнату тихо.

— Вень, — прошептала Стрелкина, — чего не спишь?

Крысин резко обернулся, ахнув.

— Ира? А ты чего не спишь?

— Я воды попить хотела, и…

— Решила проверить меня? — спросил Вениамин.

— Да.

Пройдя в комнату, Стрелкина посмотрела на Вениамина. Мужчина не отрывал взгляда от подруги, глубоко вдыхая и выдыхая: его сердце бешено колотилось из-за чувства странной тревоги, пронзавшей все тело. Темнота рисовала пугающие и знакомые картины из-за недавно тронутой бумажки, которая стала плоским ключом к мучительным воспоминаниям. Выбросить? Он не мог просто так избавиться от того, что одновременно чуть не погубило и спасло его.

— Веня?

Ира наклонилась к его лицу, взяв его в ладони. На щеках Крысина были засохшие капли слез.

— Ты чего?..

Крысин медленно помотал головой и обессиленно посмотрел на Стрелкину. Его лицо было все таким неподвижным, а в темных глазах читалась ядовитая боль. Совсем не то, что привыкла видеть Сириусовна.

— Ира, просто… Побудь со мной рядом, пожалуйста, — умоляюще-тихо попросил он подругу.

На его обычно жизнерадостном лице не было улыбки. Из-за этого по спине Иры пробежала дрожь. Вениамин так и не рассказал о шраме.

Стрелкина села рядом, успокаивающе обнимая Крысина за плечи. Мужчина замер, затем прильнул ближе, утыкаясь в плечо Иры, словно слепой котенок, ищущий тепла.

— Дыши ровно, родненький, — ласково пробормотала девушка.

От нежного обращения у Вениамина заныло в груди. Когда рука Стрелкиной скользнула к шраму, осторожно поглаживая, то Крысин прижался носом к ладони. Дрожащая рука обхватила запястье Иры. Крысин произнес что-то невнятное. Ира оставила поцелуй на его макушке, вызвав у мужчины легкую улыбку.

— Все, засыпай давай, не морочь себе голову, — в голосе звучала растерянность, беспокойство и желание помочь, — чем бы то ни было…

Девушка не знала, что точно поменяло Вениамина за годы отсутствия в Москве, что сломало его в той несчастной командировке, куда он отправился… По своему ли желанию? А может на него повлияло что-то другое? Сейчас она лишь могла строить догадки, тыкая пальцем в небо.

Когда дыхание Крысина стало размеренным, Ира чуть расслабила объятия и, приподняв лицо Вениамина, рассмотрела его, проводя пальцем по обожженой щеке, губам, подбородку. Теперь он спал, то невольно хмурясь, то сжимая ладони, напрягаясь всем телом.

— Что же ты видел там?..

Ира, наклонившись, оставила на губах друга еле ощутимый поцелуй, заранее проклиная сердце за подобный порыв. Хватка на ее запястье ослабла, а соседнее дыхание стало более спокойным и медленным. Ночь на Покровке была тихой.