Петля (джен)

Но я пошёл с ними. Не мог оставить одних. Не мог закрыть глаза и не видеть, несмотря на то, что знал, что не увижу уже ничего светлого.

Я шёл впереди, и Сергей — со мной рядом. Всех захватила тоска, и все молчали.

Лаборатория была велика, а мы не смели больше разделяться, и много часов ушло у нас на поиски, пока мы не остановились у входа в самый большой павильон. Там я замер и повернулся к друзьям. Будто сквозь двери на меня лился холод. Нельзя было туда идти.

— Нет. Сюда мы пойдём.

— Так, Эл, — Гусев вяло повёл плечами, — тут… Больше уж некуда, только к дверям, и туда, где все… Лежат. А вдруг тут выход есть, а?

— Вот именно, — поддержала Зоя. — Может, здесь спрятали тот подмененный компьютер, а на нем — код!

— Да зачем спорить? — Света была какой-то особенно отчаянной в тот миг. — Пошли и все.

Я должен был. Я мог бы. Но я только качал головой и пытался их уговорить.

— Не надо. Не надо… — а в голове, как будто туда ворвался кто-то чужой, шептали: «Какой смысл? Это случится так или иначе. Так или иначе, это случится. Это произойдёт все равно». — Нет… Нет…

Не ходите туда, нет, нет, не ходите, ни за что не ходите, не смейте, остановитесь, нет, нет, не…

— У меня хорошая новость.

Я вздрогнул всем телом и невидяще уставился туда, откуда шёл звук. Это был голос Эли. Это было так невественно, это было неправильно, и я закричал от ужаса.

— Я сказала: хорошая новость, — с нажимом повторила она.

А я все не мог отбросить воспоминания, разрывающего все.

— Серёжа жив?.. — блекло спросил я, но в глазах все ещё стояли они, перед входом в огромный павильон.

— Я забираю тебя домой.

— Но я не здоров.

— Да.

— Значит, я скоро уйду вслед за ними, верно? — палата каплями и кусочками собиралась перед моими глазами. Но Эля была пустотой.

Уйти — это тоже хорошая новость. Может быть, в этот раз ничего не повторится. Все кончится. Совсем.

— Ты жестокий.

Но ничего в этом мире не было более жестокого, чем её голос и её глаза. И едва показавшись, они снова растаяли в моей тёмной памяти.

Все друзья проскользнули мимо меня, и это удалось им слишком просто, как если бы я снова стоял скованным. А в голове все шептали, шептали, шептали: «Нет смысла, нет смысла, нет смысла»…

И только Серёжа стоял рядом со мной, очень мрачный, но серьёзный.

— Там что-то настолько плохое, Эл? Ты предчувствуешь?

Кивки как будто среди толстой ваты.

— Но если ты останешься стоять здесь, пока они идут, это не сделает лучше, Эл. Наоборот, только хуже. Отсюда ты не сможешь помочь, не сможешь никого защитить, разве ты сам не понимаешь?

Ещё один кивок. Я повернулся, а тело как будто одоревенело. Я дрожал, как-то странно, словно замеля подпрвгивала подо мной, и уже не мог различить, воспоминание это или реальность.

Я не успел сделать и шагу — раздался ужасающий вопль и мерзкий хлюпающий звук. Визг, крик. Кричал и Сергей.

Я бросился вперёд, туда, где слышал…

И замер, все-таки не в силах вынести того, что увидел.

Кровь была уже всюду, хотя казалось, все началось мгновения назад.

Гусев кричал на полу, а Света лежала бездвижно. Краем глаза я пытался зацепиться за Майю и Зою, напуганных и ищущих убежища, но не мог, потому что…

Передо мной, сияя невыносимой синевой глаз, стоял Рэсси. И вся его пасть была в крови.

Рэсси. Рэсси. Будто мои глаза разбивались тысячу раз изнутри. Это был он. Это не мог быть он. Но по предвиденному ужасу, по знакомости чувств, я знал, что он был сейчас, тогда и будет снова, если петля сделает ещё круг. Рэсси стоял, а мои друзья кричали от боли, только я не мог двинуться…

Пока не услышал истошный крик Зои:

— Лови же его, Эл!

Я бросился за Рэсси, но он в тот же миг бросился бежать, а когда мы достигли края павильона, Рэсси взлетел к высокому потолку, и я уже не мог достичь его.

Нечеловеческий крик рвался из груди, и очень трудно было заставить себя вернуться, чтобы надеяться, что моим друзьям ещё можно помочь…

Меня тряхнуло.

Я подпрыгнул снова. Яма на дороге. Коляска жалобно скрипнула.

— Ты издеваешься надо мной, — почти со всхлипом сказала Эля. — Это был Рэсси, но когда я тебя спросила, ты сказал, что он не виноват!

— Он не виноват, Эля… — я все ещё не мог очнуться. Не хотел больше. Я знал, что уже очень близок к концу. Там и здесь, везде близок к концу. — Или, по-твоему, простой пес мог все это устроить?

— Нет. Но электронный…

— Рэсси не мог. Не сам, не по своей воле, никак, ни в коем случае. Но разве ты не помнишь профессора фон Круга? Разве ты не помнишь, что он однажды уже перепрограммировал Рэсси и Рэсси стал совсем другим? Им можно управлять…

— И что? — Эля совсем рассердилась и совсем расплылась в небе. — Ты тянул все это время, чтобы сказать, что виноват профессор фон Круг, кто бы это ни был?

— Нет, — я устало качнул головой. — Лишь для того, чтобы понять самому, почему все это случилось.