Под эгидой льва (джен)

Незнакомый маг сразу же переправил их с профессором в больницу, где колдомедики всплеснули руками, увидев их обоих, грязных и израненных. Бессознательного Снейпа отлевитировали куда-то на волшебных носилках, не пустив следом ни Гарри, ни незнакомца, хотя тот так рвался, что его пришлось увещевать сразу нескольким врачам. Гарри же взяли в оборот двое молодых девушек, беспрестанно стрекотавших на незнакомом языке; он так устал, что даже не понял, когда они перешли на английский — их речь походила на непрерывную песнь, звучавшую где-то далеко-далеко, так что слов было не разобрать.

Проснулся Гарри утром в палате, озарённой золотыми лучами солнца и бликами от воды, — кровать, не в пример более широкая и удобная, чем в Хогвартсе, стояла у большого окна, занимавшего, наверное, половину стены. Понимание, где это он, пришло далеко не сразу; пару минут Гарри просто таращился сквозь стекло на кишащую красивыми лодками реку и дома, стоявшие прямо на воде. Чувствовал он себя, ну, не идеально, но значительно лучше: отдохнувшим, ничего не болело, разве что живот немного ныл и урчал от голода, но Гарри было не привыкать. На фоне светлой и современной комнаты и красивого вида из окна ночные события казались кошмарным сном, который очень скоро забудется. Ну, в самом деле: страшный чёрный лес, изуродованное тело Квиррелла, гигантские пауки, в одного из которых вселился Волдеморт и чуть не убил Гарри с профессором… Вспомнив о Снейпе, Гарри зажал себе рот рукой. Выжил ли он? Гарри уже плохо соображал, когда оказался в клинике, но кажется, местные целители были в ужасе, увидев его. И тот волшебник, в чей дом Гарри с профессором вломились ночью, очень испугался за Снейпа, кричал на докторов и всё порывался пойти с ними. Наверное, это был тот самый наставник, о котором Гарри упоминал Снейп и чьё письмо дал ему прочесть.

Похоже, у местных врачей работали какие-то оповещающие чары, потому что не успел Гарри толком осознать своё положение и задуматься, как ему быть дальше, как в палату зашли две вчерашние медведьмы. Говорили они теперь уже на английском, довольно сносно и медленно, так что Гарри понял довольно много: за ночь его обследовали, нашли много синяков и царапин и серьёзное магическое истощение. Если с первым удалось разобраться быстро (вот почему ничего не болело, а он-то думал, что после вчерашнего превратится в один сплошной синяк), то для того, чтобы вылечить истощение, придётся задержаться тут на пару дней. Тут — это в венецианской Больнице дожей, лучшей волшебной клинике Италии и Испании, как ему без ложной скромности похвастались девушки. Изумлённый тем, где он оказался и как много успели сделать врачи, пока он спал, Гарри с приоткрытым ртом кивал и даже под конец чуть было не спросил, в нём не обнаружили осколок чужой души, но вовремя спохватился и промолчал. Не стоило посторонним знать об этом, пока Гарри не разобрался, на чьей они стороне. Судя по тому, что рассказывал профессор, крестражи не просто зло, а самая жуткая вещь, которую мог сотворить волшебник. Гарри же — один в чужой стороне, и если все узнают, что он крестраж… нет, он будет молчать до последнего.

Впрочем, вскоре медведьмы перешли к другим, ещё более неудобным вопросам, и Гарри пожалел про себя, что не озадачил их крестражем. Они начали интересоваться тем, что произошло, как он оказался в доме у сеньора Росси, где его спутник получил такие серьёзные раны. Причём, что его зовут Гарри Поттером, они откуда-то уже знали, потому-то и расспрашивали подробно, не понимая, как англичанин оказался в Италии. Гарри весь извёлся, покраснел и вспотел, всячески увиливая от прямого ответа. Он же по сути находился здесь незаконно! Границу не пересекал, никаких разрешающих документов у него не было. А ну эти две милые девушки донесут волшебным таможенникам (если такие есть), и Гарри вернут обратно? Он не хотел домой! Пока там жив Волдеморт, да ещё и в обличии гигантского смертоносного паука — ни за что!

Спас его тот самый сеньор Росси: он неслышно возник на пороге палаты, негромко кашлянул, привлекая внимание, и что-то сказал врачам по-итальянски. Обе вновь заулыбались и с многословными и витиеватыми пожеланиями скорейшего выздоровления, удалились, оставив Гарри наедине с пришедшим магом. Смерив его взглядом с головы до ног, Гарри поёжился и сел на кровати, подобрав колени к груди, надеясь сделаться как можно меньше и незаметнее. Вчера в суматохе он почти не разглядел этого человека, только приметил, что тот довольно невысок и с тёмной шевелюрой, сейчас же Гарри подумал, что смотрел на более старшую и ухоженную версию профессора Снейпа. Они и в самом деле были довольно похожи: оба с тёмными волосами (правда, Гарри ошибся, у сеньора Росси проблёскивало немало седины), со строгими чертами лица и пронизывающим взглядом. Не знай Гарри, что они всего лишь учитель и ученик, то предположил бы, что они минимум родственники уровня «дядя — племянник», а то и ещё ближе. Наверное, и по характеру они смахивал друг на друга… это означало, что вряд ли от сеньора Росси стоит ждать пощады. Гарри очень хорошо понимал, сколько проблем они доставили этому донельзя серьёзному и важному магу. Явились посередь ночи, перепугали его и его домовиков, разбили кучу всего в гостиной. Вдобавок это сеньор Росси же прислал Снейпу портключ или как называлась та штука для перемещения? Гарри не был уверен, что он раздобыл её законно, и одно дело, если бы Гарри и профессор просто тихо-мирно оказались у него дома, а потом бы направились легализовывать своё положение, но ведь они же очутились в больнице! Кто знает, вдруг врачи обязаны были сообщать местным аврорам обо всех подозрительных случаях, и они поэтому так расспрашивали Гарри? Тогда и сеньор Росси пострадает ни за что, просто за то, что хотел помочь! Кинув ещё один быстрый взгляд на мужчину, Гарри опустил глаза на свои ноги. Лицо у него пылало от стыда и страха.

— Не бойся ты так, я тебя не съем, — неожиданно произнёс тот с акцентом. Голос у него совершенно не вязался с внешностью: был густым и не менее мелодичным, чем у тех медведьм, а главное — в нём совершенно не чувствовалось ни презрения, ни ненависти. Но всё же Гарри не спешил поднимать взгляд, только искоса, украдкой посматривал, что тот делал. Волшебник наколдовал себе стул, сел, сделавшись с Гарри одного роста и вздохнул. — Меня зовут Родриго Маттео Росси, но для тебя просто Родриго, Гарри. Я же могу звать тебя Гарри?

Обращаться к такому взрослому волшебнику, наставнику профессора по имени было очень неудобно, и Гарри после мучительных раздумий и сомнений оставался на нейтрально-уважительном «мистер Росси». Потом спохватился, что от него ждали ответа, и торопливо кивнул.

— Да сэр. Конечно, сэр. А откуда вы знаете, как меня зовут?

— Ну, кто не знает маленького англичанина со шрамом в виде молнии на лбу? — усмехнулся сеньор Росси. — Северус не называл твоего имени в письмах, но так получилось, что я, как наставник, долгое время следил за его судьбой. Мне нетрудно было догадаться, о ком он мог так заботиться, что даже решил бежать из Англии. Уж сколько я его ни уговаривал прежде, мда… А ты совсем на неё не похож.

На его лице залегли тени, сразу сделав мужчину старше на несколько лет, старше и неприступнее. У Гарри мелькнула было мысль поделиться, рассказать всё-всё, ведь если кто и мог ответить на мучительный вопрос о крестраже, то, наверное, именно сеньор Росси, но после такой реакции он испугался рискнуть и довериться.

Угрюмый и мрачный Снейп был для сеньора Росси любимчиком, сомневаться не приходилось. За абы кого так сильно волноваться, что спустя много лет следить за его судьбой и кинуться на помощь по первому же зову, не будут. А значит, узнав, что профессор очень сильно пострадал, сражаясь за Гарри, сеньор совсем не воспылает к нему дружелюбием.

— К-как профессор? — во рту резко пересохло от волнения, когда Гарри всё-таки задал этот вопрос. Он боялся услышать что-то ужасное в ответ, но и неизвестность пугала не меньше.

— Скантини держит его в магической коме. Скантини — здешний целитель, один из лучших в своём деле, я ему доверил бы собственную жизнь. Он сказал мне, что чудо, что после нескольких укусов акромантула Северус остался жив и ещё и выдержал перемещение портключом. А ещё, — выражение лица сеньора сделалось неожиданно кровожадным, — у него несколько переломов, сломаны рёбра, и один из обломков пробил лёгкое. Он мог умереть в любой момент!

Гарри вспомнил, как тяжело дышал Снейп и кашлял кровью, и ужаснулся. Господи, а он даже и не подозревал, что профессор был в шаге от смерти. Снейп с такими травмами, еле дыша, ещё и сражался с Волдемортом-пауком, а Гарри после этого считал, что профессор действительно был верен Волдеморту, и обманывал всех? Глаза затянуло поволокой слёз, и как ни старался Гарри держаться, но всё же всхлипнул. Это из-за него! Из-за него профессор почти что умирал! Гарри обещал больше не геройствовать, давал себе зарок больше не ходить никогда в Запретный лес, но именно это и сделал! А если вспомнить, что сказал Волдеморт, что никакой Гарри не крестраж, то получалось... получалось, что Снейп пострадал напрасно? Что Гарри совершил самую большую глупость в своей жизни, чуть погибнув сам и погубив при этом другого человека! Гарри весь съёжился, едва дыша, настолько выморозило его это понимание. Господи, да ведь один человек из-за него точно погиб — Хвост, то есть, Питер, называвший себя другом его отца. Неважно, что он на стороне Волдеморта, он всё равно был живым человеком, а от него пауки ничего не оставили... И Квиррелл! А Ликси?! Ликси, маленькая и верная помощница профессора, которую унёс один из пауков? Гарри до последнего верил же, что она спасётся сама и ещё и их с профессором переместит в безопасное место, но домовушка так и не вернулась. Три, три живых существа мертвы, просто потому что Гарри захотелось поиграть в героя и спасти мир от Волдеморта! Никого он не спас! И ещё неизвестно, выживет ли Снейп, — слишком мрачен и подавлен был сеньор Росси, когда о нём заходила речь. Не выдержав, Гарри всё же расплакался. Пытался совладать с собой — не маленький уже, должен, отвечать за свои поступки, и перед сеньором Росси было жутко стыдно за слабость, но Гарри ничего не мог с собой поделать, слёзы лились нескончаемым потоком. Гарри виноват, виноват, виноват! Как бы он хотел всё изменить!

Он не сразу понял, что сеньор Росси пересел к нему на кровать, почувствовал только что на плечи легла чужая рука, а в следующий миг мужчина уже придвинул Гарри к себе, ласково, почти по-отечески. Закусив губу, Гарри попробовал высвободиться, но не тут-то было.

— Отпустите, — всхлипнул он. — Вы не понимаете, я не заслуживаю...

— Тише, bambino, тише. Расскажи мне всё. — Когда Гарри, кое-как вытерев слёзы, чтобы хоть что-то видеть, уставился на него, сеньор выглядел неожиданно усталым, сосредоточенным, но не суровым и не злым. Наверное, до поры, потому что не знал всей правды. — Я не буду ходить вокруг да около, Гарри. Кроме того, что Северус — мой ученик и я обязан позаботиться о нём, ещё нужно объяснить властям, как вы тут оказались и почему вам нельзя вернуться домой. Ты же не хочешь домой? — Гарри испуганно замотал головой. — Тогда я должен всё знать, всё, до мельчайших подробностей. Иначе я не смогу защитить тебя и Северуса.

Аргумент звучал просто убийственно, так что Гарри, ещё продолжавший всхлипывать, почти перестал сомневаться. Он запнулся, набрал воздуха в грудь, а потом слова полились сами собой: про то, как Гарри жил у Дурслей, как Хагрид принёс ему радостную весть о волшебстве, как Гарри был счастлив, что его ждёт лучшая жизнь, обо всех тех странностях, которые Гарри не замечал до тех пор, пока профессор Снейп не ткнул его в них носом. Про желание спасти маленького, ни в чём не повинного дракончика, закончившееся таким странным наказанием, как помощь леснику ночью. Про первое столкновение с Волдемортом, после которого и закрутились все остальные события. Сеньор Росси слушал прямо как Снейп — не перебивая, на его лице не дрогнул ни один мускул, только когда Гарри дошёл в своём рассказе до того, как подслушал разговор Дамблдора и профессора, он пребольно впился пальцами Гарри в плечо. Гарри тогда впервые за долгое время замолчал, набираясь сил, потому что то, что он должен был поведать дальше... Он сделал глупость, ошибку, нет, всё это — очень мягкие слова. Ошибкой будет, например, написать не тот ответ в тесте или довериться не тому другу. Но подвести под гибель нескольких человек... это преступление.

То, что сеньор Росси не сразу заговорил после окончания рассказа, лишний раз подтверждало, насколько Гарри ему неприятен после содеянного.

— Гарри. — Таким тоном прежде профессор Снейп говорил, что он безмозглый болван, весь в папашу. — Я не знаю, что взбрело в голову этому, с позволения сказать, господину Дамблдору, — но в тебе не может быть крестража.

— Так мой шрам! — воскликнул Гарри, не желая верить. Он подозревал и надеялся, что что-то такое и услышит, хотел бы знать, конечно же, что его душа принадлежала только ему. Кто бы на его месте не хотел? Но одновременно испытывал и жгучее желание, чтобы слова профессора Дамблдора подтвердились, ведь иначе получилось бы, что Гарри — настоящий убийца! — Он же болел всякий раз, когда я сталкивался с Квирреллом!

Сеньор Росси отодвинул чёлку с его лба и задумчиво посмотрел на зигзагообразную отметину.

— Я не могу пока сказать, что это, но точно не крестраж. Его не помещают в волшебника, потому что магия оттолкнёт вторженца. Понятия не имею, почему сеньор Дамблдор не понимал таких элементарных вещей. Если он знал о существовании крестражей, то должен был читать труды Герпия Злостного, а тот прямо говорил только об неодушевлённых предметах. Я писал об этом Северусу...

— Вы писали? — перебил его Гарри, ахнув.

Что же это? Как? Профессор же давал ему письмо от своего учителя про крестражи, почему Гарри этого не запомнил? Неужели по привычке, как делал с учебниками, прочёл по диагонали и не заострил внимание? Но так то — учебники (хотя Гарри уже на своём горьком опыте убедился, чем чревато не учиться), а то — информация, от которой зависела жизнь! Его жизнь, жизнь профессора, Ликси... Выходит, Гарри действительно во всём виноват? В нём не было крестража, но он понёсся к Волдеморту, подставив под удар тех людей, кто заботился о нём? Ликси погибла, а Снейп умирал из-за него?!

— Я слышал! — он не мог примириться с чудовищной правдой. — Слышал, как Снейп го... говорил Малфою, что он на стороне Волдеморта, что он будет только рад, если меня убьют!

— Конечно, — кивнул невозмутимо сеньор Росси, — что он ещё мог сказать?

— Н-но...

— Ты же сам поведал мне, что Северус убрал из головы воспоминания о вашем заговоре. Он в какой-то момент осознал, что не помнил достаточно многое, и, как я понял, у него не было времени, чтобы всё обдумать. А тут — его бывший, так назовём, товарищ со сногсшибательными новостями.

— Он был Пожирателем смерти!

— Это для тебя новость? — неожиданно совсем как Снейп изогнул бровь сеньор Росси.

— Нет, но... — Гарри осёкся и дрожащим голосом ответил: — Вы сказали, что не отвернитесь от меня, а сами...

— Я только хочу прояснить всё один раз и до конца, чтобы не осталось сомнений и недомолвок. Я знаю о Северусе то, чего не знаешь ты, и то, что он был Пожирателем... он именно что «был». Поверь, Северус не гордится этим.

— Тогда почему он так сказал? — спросил Гарри с обидой. Он уже и сам понимал, что произошло ужасное недоразумение из-за его поспешности и эмоций, но всё ещё силился найти какое-то оправдание себе, хотя бы какое-нибудь! Так страшно и больно было сталкиваться лицом к лицу с последствиями своих поступков.

Сеньор Росси ответил не сразу.

— Я не знаю, насколько я вправе раскрывать его тайны, но скажу. Я долго уговаривал Северуса уехать из страны, однако он не послушался. Упрямый он, как ты. А потом, как его патрон погиб, он всё равно решил остаться, искупать свою вину. И ради этого Северус должен был стать шпионом.

— Шпионом? — повторил Гарри, чувствуя, что всё внутри сжалось, замёрзло и покрылось толстой ледяной коркой. Шпионом, лазутчиком в стане врага... И, конечно, он должен был тогда изображать верность Волдеморту и его союзникам вроде отца Малфоя.

У Гарри буквально открылись глаза. Как будто сеньор Росси мощным прожектором осветил события последних дней и особенно вчерашней ночи. Стало ясно всё: почему Снейп прятал Гарри ото всех, почему не сказал правду директору, а выяснял его мотивы, почему притворялся — да, именно что притворялся! — перед Люциусом Малфоем... почему до этого относился к Гарри предвзято и в первую очередь перед слизеринцами, многие из которых были детьми Пожирателей, как Малфой! Почему профессор ничего не сказал? Ничего бы тогда не случилось! Гарри всхлипнул, и крупные горячие слёзы закапали на его одеяло и руки. Ну почему, почему профессор не объяснил ему сам, раньше?!

— А ты бы поверил? — неожиданно спросил сеньор Росси, и Гарри, подняв глаза, посмотрел на мужчину в растерянности.

Поверил бы он?

Успокоиться удалось, только когда прибежавшие медведьмы споили ему какое-то зелье. Гарри выпил его вперемешку со слезами и незаметно-незаметно, но мучительная боль, вина и стыд притупились, ушли как будто на второй план, а глаза начали неумолимо закрываться. Когда же Гарри вновь проснулся, сеньора Росси уже не было, в палату заглянула домовушка, одетая в маленькую медицинскую униформу, принесла ему завтрак и зелья. Завтрак! Гарри, оказывается, проспал целый день. После еды пришли здешние целители, не те девушки, что были вчера, а взрослые и почтенные маги, один из которых длинной седой бородой и седой же шевелюрой неумолимо напоминал Дамблдора — настолько, что Гарри опасался даже лишний раз пересекаться с ним взглядом. Колдомедики объяснили, что хотели его обследовать, чтобы окончательно развеять теорию о крестраже. Гарри смотрел на когорту почтенных магов — целых пять человек! — круглыми от изумления глазами, но, странно, совсем не испугался. Наверное, среди всех лекарств снова было то успокаивающее зелье.

— Простите, сэр, — несмело начал он, обратившись к тому из волшебников, кто стоял ближе и казался самым безобидным, — но у меня нет денег, чтобы заплатить за лечение.

Не то чтобы этот вопрос волновал его так уж сильно, но Гарри помнил, как ворчал дядя Вернон, когда пару лет назад Дадли сломал руку и вынужден был провести ночь в больнице. Дядя до самого отхода ко сну сетовал, что лечиться стало очень дорого, что врачи только и делают, что выкачивают деньги из несчастных пациентов. Они тогда чуть не поругались с тётей Петуньей, которая считала, что нельзя экономить на здоровье единственного сына. А дело происходило в родной Англии! Сколько же денег могло потребовать за лечение Гарри итальянцы, и подумать было страшно.

— Не волнуйтесь, сеньор Поттер, — белозубо улыбнулся тот, — ваше лечение уже оплачено.

— Кем? — спросил Гарри, хотя догадывался, что услышит в ответ.

— Сеньором Родриго Росси.

Тут на них сердито зыркнул тот седоволосый маг и неожиданно с сильным немецким акцентом потребовал закончить разговоры, потому что им пора работать. Над Гарри колдовали по-всякому, давали попить непонятные зелья, подносили и воздействовали на него разными артефактами, ничего особо не объясняя. Хотя между собой они общались довольно активно, но по-итальянски; может, понимай Гарри этот язык, у него не возникло бы ощущения, что ему ничего никто не объяснил. В конце, однако, все волшебники, придя к некоему единому выводу обменялись понимающими кивками, пожали друг другу руки, и тогда тот добрый на вид маг объявил, что никакого крестража в Гарри нет и в помине. Зато по поводу возникновения шрама и его реакции на определённого мага мнения у маститых целителей разошлись. Кто-то утверждал, что это след от движения рукой при накладывании заклинания Авада Кедавра: сейчас волшебнику, чтобы наколдовать страшное убивающее проклятие, нужно было только наставить волшебную палочку, а прежде было не так просто. Кто-то настаивал, что шрам является символом связи между убийцей и несостоявшейся жертвой, эдакое дальнейшее предупреждение (Гарри, несмотря на всю серьёзность ситуации, чуть не захихикал, вспомнив про рисунки молний и предупреждающие надписи на всяких электроприборах у маглов). Как бы то ни было, никакого отношения к крестражу шрам на лбу Гарри не имел. Директор Дамблдор ошибся. Гарри следовало радоваться, но ему было тошно, противно и больно, даже несмотря на зелье, и он понимал, почему сеньор Росси больше не хотел видеть его. После того, как Гарри осознал, насколько сильно заблуждался, как сильно поторопился с выводами и чего это стоило другим людям и Ликси, он и сам себя видеть не хотел.

Тем более удивительным для Гарри было то, что сеньор Росси снова посетил его в больнице, теперь уже не с врачами, а какими-то другими магами, но не менее важными. Он представил их как чиновников из департамента регистрации Ministero della magia. При них Гарри пришлось повторить рассказ о своих злоключениях практически во всех подробностях; он ожидал осуждения и презрительных взглядов, но вместо этого услышал:

— Поведанная вами история чудовищна, сеньор Поттер. Приговорить столь юного волшебника к смерти лишь потому, что один маг сделал неверный вывод и не удосужился посоветоваться с компетентными людьми, перепроверить свою догадку, услышать иное мнение... — Возглавлявший делегацию чиновников важный маг в строгой чёрной мантии, внешне очень похожий как на сеньора Росси, так и на профессора Снейпа, сокрушённо покачал головой. — Я согласен с вами, Родриго, мы не можем оставить несовершеннолетнего ребёнка без помощи. Министерство магии готово предоставить сеньору Поттеру и сеньору Снейпу политическое убежище и защищать их интересы от незаконного преследования британским правительством.

Гарри выдохнул с облегчением: он всё же очень боялся, что их вышлют обратно, а на родине не станут выяснять, крестраж он Волдеморта или нет, просто поверят Дамблдору, как уважаемому магу, на слово. Но облегчение продлилось недолго, потому что Гарри осознал — теперь он один в чужой стране, без денег, без поддержки, без знакомых, без... ладно, документы у него, наверное, будут, но всё остальное? Если бы пришёл в себя профессор, он наверняка бы что-то придумал, но сколько Гарри ни спрашивал приходивших к нему медиков и домовиков, ответ их не менялся: профессор до сих пор находился без сознания. Ох, да даже если бы он и был здоров, ему бы вряд ли позволили что-то сделать, он же Гарри никоим образом не родственник. Но, может, Гарри позволят жить одному? В родительском сейфе было полно золота, только сейф-то в Гринготтсе... Нет, наверное, ему всё-таки светит приют, или все же найдётся какая-нибудь семья, которая примет его? Но так когда она такая найдётся, а выписать Гарри должны были буквально на днях. Он всё допытывался у медперсонала, куда же ему дальше, что делать, но те только улыбались и щебетали, что не стоит волноваться, уже всё улажено. А как было не волноваться, если решалась его судьба? Отдадут Гарри кому-нибудь вроде Малфоя, и конец ему, никто не найдёт. Конечно, что взрослые вряд ли будут спрашивать его мнение, решая, с кем Гарри жить, но надеялся на Снейпа, а Снейп...

В день выписки Гарри собирался с похоронным настроением. Успокоительное зелье ему больше не давали, — оно было с сильным снотворным эффектом, — и потому вся лавина вопросов и неопределённости обрушилась на Гарри в одночасье. Куда он пойдёт? К кому? Разве он кому-то тут нужен? Итальянским политикам — уж точно нет, они свои обязанности выполнили, предоставив возможность спокойно жить в своей стране. Сеньору Росси... вспомнив об этом волшебнике, Гарри тяжело вздохнул. Учитель Снейпа его не простит, ведь из-за Гарри же его любимый ученик всё ещё находился на грани жизни и смерти. Осознавать это было особенно больно: сам же Снейп наверняка рассчитывал на помощь наставника, а из-за глупости Гарри вот всё как обернулось.

Он как раз через силу переоделся в новенькие брюки и белую рубашку (старую одежду в больнице уничтожили на всякий случай), когда дверь в палату открылась, впуская посетителя.

— Сеньор? — недоверчиво переспросил Гарри, хотя его глаза его уж точно не обманывали, и перед ним с тростью в руках, разглядывая пол, стоял именно сеньор Росси.

Переспросил, обрадовался было, увидев уже знакомого взрослого, и велел себе не сильно надеяться. Сеньор, может, собирался объявить, что Гарри подобрали другую семью или что ему придётся какое-то время пожить в приюте среди других сирот. Поэтому он не сразу поверил, когда сеньор сказал, что забирает Гарри к себе.

— Простите, — говорить это было больно, но нужно, — сэр, но я не уверен... Вы же этого не хотите, я вам неприятен, я знаю, из-за того, что случилось с профессором Снейпом. Если вы боитесь, что он вас осудит за это, то не надо, я ему всё объясню.

— Почему ты решил, что неприятен мне, Гарри?

От такого вопроса Гарри растерялся.

— Как же? Ведь из-за меня профессор умирает.

— Северус не умирает... пока, и я надеюсь, что не умрёт. Не говори ерунды. Я понимаю, это я виноват, что у тебя сложилось такое впечатление, да, — сеньор прислонил трость к стене, а сам с тяжёлым вздохом присел на кровать. Вновь вздохнул, знакомым жестом потёр переносицу и посмотрел на Гарри. — Я обещал, что не буду тебя винить, и я не виню, это действительно так. Просто я... я забываю о том, что тебе всего одиннадцать лет. Я не общался с настолько маленькими детьми.

— У вас нет семьи? — спросил Гарри и запоздало прикусил язык, поняв, насколько невежливо это прозвучало.

— Нет. Северус мне за сына, но он достался мне, когда ему было чуть меньше двадцати. Мы очень долго притирались друг к другу, зато теперь понимаем с полуслова. Но ты не он, хотя... — сеньор прищурился, — знаешь, вы похожи. Не внешне, но характер, отношение... есть в вас что-то общее. Упрямство, опять же.

— Я не упрямый, — пробормотал Гарри и удивился, когда мужчина негромко рассмеялся. Кажется, это был первый раз, когда он увидел сеньора Росси таким.

— Ещё какой. А ещё вы одинаково умеете гнобить себя чувством вины. Впрочем, как и я. Гарри, я прошу у тебя прощения. Я знаю, что совсем не подхожу на роль наставника для маленького ребёнка. И так же знаю, что наше знакомство началось совсем не так, как хотелось бы, — мы оба друг другу не понравились.

Это было, ну, отчасти правдой. По крайней мере, за себя Гарри мог сказать, что не возникло у него неприязни к сеньору. Он испугался этого серьёзного и сурового господина.

— Но я понимаю, что Северус был бы совсем не рад узнать, что мы с тобой не поладили. Ради него, я считаю, мы должны как минимум попытаться найти общий язык.

— Вы совсем не обязаны, сэр. У меня есть деньги, я мог бы...

— И что бы ты смог? — возразил тот, но странно мягко. Это совсем не вязалось с тем его обликом, к какому Гарри уже привык. — Много ли тех денег? И потом, одиннадцатилетний ребёнок, с наследством... ты понимаешь, какая ты лёгкая мишень? Я ещё молчу о том, что тебя могли бы обобрать до нитки, а потом могли преспокойно вернуть на родину. Итальянцы не настолько добрые люди, как тебе могло показаться. Тебе это нужно — вернуться в Англию?

Осознав перспективы, Гарри отрицательно замотал головой. Нет, ни за что! Правда же, Гарри выправили все документы и дали убежище, только потому что сеньор Росси постарался ради профессора. Сам по себе Гарри, наверное, не нужен этому господину. Никому он в этой стране не нужен, да и дома тоже, только Снейпу.

— Нет, сэр.

— Славно, что ты это понимаешь. Поэтому, я думаю, мы можем с тобой поладить. Ради Северуса. Он бы точно не обрадовался, если бы узнал, что я оставил тебя без помощи.

— Зачем вам это, сэр? — спросил Гарри тихо. — От меня ведь сплошные неприятности. Из-за меня профессор...

— Северино готов был отдать за тебя жизнь, — серьёзно ответил сеньор Росси. — Мне этого достаточно.

Достаточно. Гарри опустил голову.

— И ты... не такой уж ты и несчастливый мальчик, как ты думаешь, — неожиданно продолжил тот. — Обычный ты мальчик, только волей судьбы в твоей жизни было слишком много непорядочных и глупых взрослых. И это очень страшно, Гарри: когда взрослые не могут и не желают делать то, что должны, сами, а сваливают всё на ребёнка.

Да, страшно, ужасно страшно! Потому что Гарри мало что знал, мало что мог сделать, к нему, как к ребёнку, никто бы не прислушался. Гарри же всего лишь маленький мальчик, мало ли, что он придумывает, дети любят фантазировать! Да что там, Гарри бы никогда не разобрался сам в тех хитросплетениях, что навертел вокруг него директор Хогвартса. Наверное, если бы стал старше и смог что-нибудь разузнать — тогда да, но ведь не факт, что Гарри бы дожил, во-первых, благодаря тому же директору, а во-вторых... Дамблдору не нужно было, чтобы Гарри умел думать и анализировать, не то бы он догадался, что как-то странно всё это: что Волдеморт может вернуться, а сам директор Дамблдор, Министр магии и службы магического правопорядка самоустранились от борьбы с ним. Нет, тот Гарри бы верил директору и ни за что бы не прислушался Снейпу, если бы тот вдруг захотел помочь, да профессор и не стал бы пытаться, понимая, что его усилия ни к чему не приведут. Гарри сколько раз корил себя за глупость, за то, что, попав в Хогвартс, бил баклуши, а не учился, и вот ещё одно яркое подтверждение тому, как же он был неправ.

Если бы не профессор и не его наставник, абсолютно чужие для Гарри люди... которые делали для него гораздо больше, чем Дурсли, чем все те английские маги, что кричали, как благодарны Мальчику-Который-Выжил, а сами-то... От жалости к самому себе Гарри едва не заплакал, сдержался лишь потому, что не хотел, чтобы сеньор Росси посчитал его слабаком и нытиком. Будь живы родители, ничего такого бы не случилось! И то, Гарри не был в этом так уверен. Его родители, молодые и... и безголовые, безоговорочно верили директору Дамблдору, кто знает, на что они бы пошли, следуя его советам. Да, с какой-то стороны получалось, что у Гарри не оставалось выбора, кроме как довериться незнакомому человеку ещё раз — профессора Снейпа, в отличие от сеньора Росси Гарри хотя бы сколько-то знал! Но всё же, что профессор, что сеньор пусть и не любили Гарри как родственники или друзья, но они были с ним честны. А это дорогого стоило.

— Спасибо, сэр, — Гарри запнулся, понимая, что должен сказать ещё что-то. — Я вас не подведу.

— Если кого ты и должен не подвести, то только себя.